ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
Э. ВЕРНЕРЪ
Томъ седьмой.
Изданіе А. А. Каспари.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Акц. Общ. Издат. А. А. Каспари, Литовская улица, No 114.
НА ЧЕСТНОЕ СЛОВО.
НА ЧЕСТНОЕ СЛОВО.
Повсть.
I.
II.
III.
IV.
На честное слово, Вернер Элизабет, Год: 1904
Время на прочтение: 54 минут(ы)
Полуденное солнце заливало землю чрезвычайно жгучими лучами, обычными только на юг. Въ дрожащемъ жаркомъ воздух вс предметы ослпительно блестли, и даже въ тни лса не чувствовалось прохлады, и тамъ было душно, и даже подъ громадными деревьями ощущалось палящее дыханіе полудня.
Подъ однимъ изъ такихъ деревьевъ, широко раскинувшихъ свои втви, находились два молодыхъ человка, видимо ршившихъ немного отдохнуть тутъ. Оба они были въ форм сверо-американской союзной арміи, и по звздочкамъ и выпушкамъ можно было видть, что одинъ изъ нихъ — лейтенантъ, а другой — врачъ. Послдній — худенькій человкъ средняго роста съ выразительнымъ лицомъ и темными волосами — удобно растянулся на трав и спокойно слушалъ своего товарища, быстро ходившаго взадъ и впередъ. Офицеръ обладалъ сильной, коренастой фигурой, русыми волосами и голубыми глазами, доказывавшими его принадлежность къ германской рас, его открытое юношеское лицо было мрачно, а въ голос ощущалось сильное возбужденіе.
— Я долженъ отправиться туда во что бы то ни стало!— воскликнулъ онъ.— Съ того момента, какъ я узналъ, что Гаррисонъ со своей дочерью находится на плантаціи, я буквально-таки лишился покоя. Можешь говорить, что хочешь, но я поду, Джонъ!
— Милый Вилльямъ, ты собираешься выкинуть преглупую штуку!— произнесъ врачъ, не мняя своего удобнаго положенія.— Какъ другъ, совтую теб оставить эту затю, она можетъ стоить теб жизни.
— Но что мн за дло до этого! Я хочу удостовриться во что бы то ни стало! На рысяхъ я доду туда въ два часа и могу вернуться до заката солнца. Какъ хочешь, а я рискну.
— Рискнешь быть разстрляннымъ! Теб, кажется, и въ голову не приходитъ, что мы сейчасъ на войн {Повсть относится къ эпох войны между сверными и южными штатами американской республики, приведшей къ освобожденію рабовъ-негровъ.} и что офицеръ, покинувшій свой полкъ безъ разршенія, становится дезертиромъ? Военный судъ при подобныхъ обстоятельствахъ иногда крайне немилостивъ, и было бы очень жаль, если бы намъ, по приговору его, пришлось удалить съ этого свта лейтенанта Роланда.
Сарказмъ этихъ словъ достигъ того, чего не: удалось бы добиться никакими разумными доводами. Вильямъ Роландъ оскся и уже спокойно произнесъ:
— Да что ты выдумалъ? Само собой разумется, я и не предполагаю ухать безъ разршенія, тмъ боле, что и полковникъ не иметъ основаній отказать мн въ немъ, вдь уже сколько времени мы находимся здсь въ полномъ бездйствіи. Я же долженъ хоть разъ еще повидаться и поговоритъ съ Флорансъ и сдлаю это, хотя бы мн грозила гибель.
— Ну конечно, у васъ, влюбленныхъ, всегда зависитъ жизнь отъ этого!— равнодушно замтилъ врачъ.— Ваши ощущенія всегда находятся на точк кипнія. Удивительное состояніе! Покажи-ка мн свой пульсъ!
— Брось насмшки!— крикнулъ Вилльямъ.— Неужели ты хоть разъ не можешь сдержать свою насмшливость? Впрочемъ и правда: разв можно отъ тебя ожидать пониманія и сочувствія, когда дло касается вопросовъ сердца!
— Отъ меня, безсердечнаго американца!— усмхнулся Джонъ.— Ну конечно! Обладаніе сердцемъ и чувствомъ — это привилегія нмцевъ. Вы взяли патентъ на это и чувствуете себя буквально оскорбленными, когда другіе заявляютъ притязанія на эти вещи. Вотъ мы и опять подошли къ своему старому опорному пункту, еще мальчиками мы не разъ дрались за честь своихъ національностей.
— Причемъ ты обыкновенно терплъ пораженіе.
— Да, у тебя была препротивная манера кулаками доказывать свое нмецкое превосходство, а такъ какъ ты былъ сильне меня, то я обыкновенно уступалъ предъ такими осязательными доказательствами. Ну, а когда дло шло о какой-либо выходк, требовавшей обдуманности, и сообразительности, то сейчасъ же къ этому привлекался Джонъ Максвель. Тогда ты подчинялся моему авторитету и принимался дйствовать лишь въ тхъ случаяхъ, когда необходимо было поколотитъ кого либо. Ну, не будь такъ мраченъ, Билль! Поговоримъ-ка разумно о твоемъ дл! Скажи, съ какой именно цлью хочешь ты предпринять смлую поздку на вражескую территорію? Ты вдь даже не знаешь, желаетъ ли вообще видть тебя миссъ Гаррисонъ и не съ ея ли согласія ея отецъ безъ дальнихъ разговоровъ далъ теб отставку.
— Нтъ, нтъ!— бурно прервалъ его Вилльямъ.— Флорансъ обманули, насильно заставили отказаться отъ меня, она наврно не получила ни одного изъ моихъ писемъ, такъ же, какъ и я не получилъ ни строки отъ нея. Гаррисонъ съ самаго начала былъ противъ нашего брака, и мы оба буквально-таки вырвали у него согласіе на этотъ бракъ, онъ далъ его противъ воли и быстро воспользовался тмъ предлогомъ, который дала ему война, чтобы взять обратно свое слово.
— Ну, знаешь,— пожалъ плечами Джонъ,— въ сущности это совершенно понятно съ его стороны. Онъ — закоренлый сецессіонистъ и рабовладлецъ, а ты — человкъ, полный гуманитарныхъ идей! Вы подходите другъ къ другу, какъ вода къ огню. Что касается его племянника, милйшаго Эдварда, то ты всегда былъ для него сучкомъ въ глазу. Ты вдь, такъ сказать, изъ-подъ самаго носа выхватилъ у него невсту, на которую онъ расчитывалъ, и этого онъ не проститъ теб. Наврно при возникновеніи войны теб поставили какія либо условія?
— Да., позорныя условія! Я долженъ былъ бы отказаться отъ своихъ убжденій, измнить длу, которому служу, и сражаться въ рядахъ враговъ противъ нашей арміи. Я конечно отвергъ это позорное предложеніе.
— Съ безпощадной грубостью по отношенію къ милліардеру и будущему тестю. Въ сущности Гаррисонъ вовсе не такъ неправъ, ты — крайне неудобный зять. Я по крайней мр призадумался бы надъ такимъ вопросомъ. Тамъ, гд на карту поставлены невста и состояніе…
— Ты пошелъ бы на измну? Джонъ, не представляйся худшимъ,— чмъ ты въ дйствительности! На такое дло и ты былъ бы неспособенъ!
— Да кто говоритъ объ измн? Теб нужно было бы держаться пассивно и не стараться выступалъ ни за, ни противъ союза, это было бы наиболе благоразумно.
— Но вмст съ тмъ жалко и трусливо. Да неужели я долженъ былъ оставаться одинъ въ сторон, когда вооружалксь вс? Ну, бросимъ это! Относительно этого вопроса мы рзко расходимся во взглядахъ.
— Да мы таковы въ сущности и во всхъ пунктахъ,— сухо оказалъ Максвель.— Я остаюсь при томъ мнніи, что твоя поздка на плантацію и бездльна, и опасна, но вовсе не питаю надежды на то, что мн удастся удержать тебя. Ты по обыкновенію упрямо будешь стоятъ на своемъ и отправишься туда во что бы то ни стало!
— Совершенно врно! Я немедленно пойду къ полковнику и попрошу, у него отпуска. Ты пойдешь со мной?
Молодой врачъ вздрогнулъ, видимо очень жаля о томъ, что долженъ покинуть свое удобное мстечко, но все-таки всталъ и съ подчеркиваніемъ, сказалъ:
— Мн очень хотлось бы, чтобы вмсто отпуска полковникъ Бернэй посадилъ тебя на три дня подъ арестъ. Но къ сожалнію ты — его любимецъ, да и вообще давно извстно, что когда человкъ хочетъ сдлать глупость, то вс люди на свт опшатъ помочь ему въ этомъ… Ну, пойдемъ!
Полкъ сверной союзной арміи, въ которомъ состояли оба молодые человка, былъ расположенъ въ ближайшемъ мстечк. Посл жаркихъ битвъ и трудныхъ переходовъ ему дали небольшой срокъ для отдыха, и онъ долженъ былъ выступить въ дальнйшій походъ лишь черезъ нсколько дней. Въ мстечк, обычно тихомъ, кипла теперь жизнь, причемъ особенное оживленіе было въ дом, отведенномъ для полковника. Въ тотъ моментъ, когда туда вошли Роландъ и Максвель, тамъ находилось нсколько офицеровъ, самъ полковникъ Бернэй, пожилой человкъ съ серьезнымъ, но благожелательнымъ лицомъ, стоялъ среди своихъ подчиненныхъ и невидимому совщался о чемъ-то съ ними.
— Хорошо, что вы пришли, докторъ!— воскликнулъ онъ навстрчу врачу.— Я только что собирался послать ея вами. Лейтенантъ Льюисъ сообщаетъ съ аванпостовъ, что двое изъ его людей заболли очень подозрительно, онъ опасается вспышки лихорадки и проситъ какъ можно скоре оказать врачебную помощь. Вамъ придется похать туда.
— Готовъ немедленно сдлать это!— сказалъ Максвель, подходя ближе.— Надюсь, все это — шумъ изъ-за пустяковъ, какъ уже не разъ бывало, но все же выяснить это надо.
— Конечно! Мн чрезвычайно важно получить достоврныя свднія о характер болзни. Вспышка эпидеміи въ данный моментъ была бы для насъ крайне тягостна. Когда вы надетесь вернуться?
— Черезъ три часа, если нужно. Но я намревался попроситъ отпуска до вечера изъ-за другого дла, которое мн хотлось бы соединить съ этой поздкой.
— Пожалуйста!— сказалъ Бернэй.— Только доставьте, мн оттуда хорошія всти!
— Самыя лучшія, если это только будетъ зависть отъ меня. Во всякомъ случа нечего терять время, и я отправлюсь въ путь немедленно.
Полковникъ кивнулъ головой въ знакъ согласія. Тотчасъ же вс офицеры приняли участіе въ разговор. Предметъ его подвергся всестороннему обсужденію, если тутъ дйствительно были налицо первые случаи эпидеміи, то дло было серьезно, это знали вс.
Наконецъ Максвель простился, собираясь уходить, онъ еще разъ подошелъ къ своему другу, молча стоявшему въ сторон у окна, и тихо спросилъ:
— Такъ, значитъ, ты остаешься при своемъ ршеніи?
— Конечно! Какъ только я получу отпускъ, то немедленно прикажу осдлать свою лошадь и поду на плантацію.
— И, весьма возможно, будешь убитъ на дорог. Ну, счастливаго пути!
— Благодарю за доброе пожеланіе!— раздраженно сказалъ Вилльямъ,— быть можетъ, оно и исполнится.
— Врядъ ли! Обычно людямъ, какъ ты, желающимъ головой пробить стну, чертовски везетъ счастье. Тамъ, гд остальные разбиваютъ головы, они дйствительно разбиваютъ стны. Прощай, Вилльямъ!
Сказавъ это, докторъ Максвель ушелъ, а Роландъ, воспользовавшись перерывомъ въ разговор офицеровъ, подошелъ къ полковнику и обратился къ нему съ просьбой о краткой бесд наедин. Бернэй согласился и открылъ дверь въ сосднюю котату. Войдя туда съ Вилльямомъ, онъ спросилъ:
— Ну, лейтенантъ Роландъ, вы желаете сообщить мн что либо важное?
— Я намревался просить у васъ непродолжительнаго отпуска. Мн необходимо привести въ порядокъ одно семейное обстоятельство, являющееся для меня чрезвычайно важнымъ.
— И вы можете сдлать это на поход?
— По крайней мр надюсь на это. Я намреваюсь постить родственниковъ, живущихъ на плантаціи въ нсколькихъ миляхъ отсюда, объ этомъ я узналъ только что.
Эта просьба не представляла собой чего либо особеннаго и ее можно было бы легко удовлетворить, однако въ лиц молодого человка виднлось нчто такое, что обратило на себя вниманіе полковника, и онъ спросилъ Роланда:
— А какъ называется плантація, куда вы хотите създитъ?
— Спрингфильдъ, — нсколько помедливъ, отвтилъ Вилльямъ.
— Спрингфилдъ?— удивился полковникъ,— Она расположена за линіей нашихъ форпостовъ. Да разв вы не знаете, что эта область закята непріятелемъ?
— Да, знаю.
— И все-таки хотите похать туда? Нтъ, это невозможно! Это я не могу допустить.
— Но вдь недлю тому назадъ я въ качеств ординарца совершилъ такую же, и притомъ боле опасную, поздку.
— Это было ради службы, это повелвалъ вамъ долгъ, здсь же вопросъ идетъ о частномъ дл, а въ такомъ случа я не смю рисковать жизнью одного изъ своихъ офицеровъ. Нтъ, это невозможно!
Роландъ видимо былъ подготовленъ къ этому отказу, онъ приблизился на шагъ къ полковнику и, оставивъ оффиціальный, служебный тонъ, котораго держался до сихъ поръ, доврчиво произнесъ:
— Господинъ полковникъ! Отъ той бесды, на которую я расчитываю въ Спрингфильд, для меня зависитъ безконечно многое. Я буду вполн откровененъ съ вами. По всей вроятности вы знаете мои отношенія къ семь мистера Гаррисона?
— Богатаго владльца плантацій, нашего ожесточеннйшаго врага? Да, я слышалъ объ этомъ. Говорятъ, вы были помолвлены съ его дочерью, а когда вспыхнула война, принесли тяжелую жертву стоимъ убжденіямъ,
— Я не принесъ ея, но меня принудили къ ней. Мистеръ Гаррисонъ порвалъ мои отношенія съ его дочерью, не допустивъ меня ни до малйшаго объясненія. Начавшаяся война помшала мн повидаться съ невстой, такъ какъ я долженъ былъ послдовать, за своимъ полкомъ. Письма, посылаемыя мною, остались безъ отвта, и я даже не знаю, попали ли они въ ея руки. Уже нсколько мсяцевъ я нахожусь въ мучительномъ невдніи, и вдругъ сегодня утромъ случай помогъ мн узнать, что мисъ Гаррисонъ, которая, по моему мннію, должна была давно быть въ какомъ либо безопасномъ мст, въ дйствительности все еще находится въ Спрингфильд. Это является, для меня послдней, единственной возможностью у-знать что либо наврняка, и я прошу васъ датъ мн эту возможность.
Полковникъ съ видимымъ участіемъ смотрлъ на молодого человка, который дйствительно былъ его любимцемъ и волненіе котораго, съ трудомъ сдерживаемое, ясно говорило, насколько онъ страдалъ отъ неизвстности. Однако Бернэй, покачавъ головой, произнесъ
— Ну, а если я дамъ вамъ эту возможность и вы дйствительно благополучно додете до плантаціи, кто поручится намъ за то, что посл всего случившагося Гаррисонъ не отнесется къ вамъ, лишь какъ къ офицеру непріятельской арміи и не выдастъ васъ своимъ?
— Меня? недавно еще жениха его дочери, человка, котораго онъ уже назвалъ своимъ сыномъ?— воскликнулъ Вилльямъ.
— У этихъ фанатичныхъ сецешонистовъ все возможно’ Ну, да вы вдь должны знать его!
— Я считаю его способнымъ на всякое враждебное дйствіе противъ меня, но только не на измну. Въ его дом я буду въ полной безопасности.
— Будемъ надяться на это, но все же тамъ вамъ грозитъ другая, еще худшая, опасность. Если Гаррисонъ все еще будетъ, смотрть на васъ, какъ на будущаго зятя, то несомннно приложитъ вс усилія къ тому, чтобы склонитъ васъ на свою сторону. Что же будетъ, если вы вдругъ… не вернетесь сюда?
Вилльямъ вздрогнулъ, словно ему въ лицо нанесли оскорбленіе, и воскликнулъ:
— Господинъ полковникъ, я — не безчестный человкъ.
— Это я знаю, но все же вы — человкъ. Вы молоды и страстно любите, а при подобномъ конфликт, который выпалъ на вашу долю, часто не выдерживаютъ люди съ самымъ сильнымъ характеромъ. Вы говорите, что тогда вамъ не предоставили никакого выбора, то же самое наврно произойдетъ и теперь. И я говорю вамъ, какъ другъ: бойтесь искушенія въ тотъ моментъ, когда предъ вашими глазами будетъ находиться драгоцнный объектъ спора, когда ваша невста будетъ плакать и умолять васъ, когда все ваше счастье будетъ зависть отъ одного слова!
Молодой офицеръ поблднлъ, но вмсто отвта съ непреклонной твердостью произнесъ:
— Прошу васъ дать мн отпускъ на честное слово!
Бернэй нсколько разъ молча прошелся взадъ и впередъ по комнат и, наконецъ остановившись, сказалъ:
— Я могу освободить васъ лишь на послполуденное время. Къ закату солнца вы должны быть опять здсь, а вдь путь не близокъ. Въ вашемъ распоряженіи въ Спрингфильд будутъ едва-едва три часа.
— Да, будь это хоть одинъ часъ, его достаточно для того разговора, отъ котораго все зависятъ для меня! Я повторяю свою просьбу.
— Ну, хорошо! При нкоторой осторожности, быть можетъ, вамъ удастся избгнуть опасности, грозящей въ пути. Я расчитываю на то, что вы будете разсудительны.
— Можете положиться на меня въ этомъ, господинъ полковникъ!
Бернэй подошелъ къ молодому человку и, положивъ руку на его плечо, съ глубокой серьезностью продолжалъ:
— Значитъ, до заката солнца! Теперь полдень, если лейтенантъ Роландъ не вернется сегодня въ полкъ къ восьми часамъ вечера, я сочту, что онъ или мертвъ, или безчестенъ.
— Лучше думайте первое!— воскликнулъ Вилльямъ.— Если до назначеннаго часа я буду еще живъ, то обязательно явлюсь сюда.
— Ну, хорошо, идите! На честное слово!
— На честное слово!— сказалъ Вилльямъ и поклонившись вышелъ.
Полковникъ нсколько секундъ глядлъ ему вслдъ, а затмъ тихо произнесъ:
— Бдный юноша! Я въ десять разъ легче послалъ бы его противъ непріятеля, нежели на такое искушеніе!
Прошло нсколько часовъ. Солнце уже склонялось къ западу, но жара все еще не спадала, и въ роскошномъ барскомъ дом въ Спрингфильд всюду были спущены жалюзи. Громадная плантація Гаррисона до сихъ поръ еще не подвергалась опасностямъ и разрушительному дйствію войны, она находилась совсмъ близко къ главному пункту сосредоточенія военныхъ силъ юга Америки и этому обстоятельству была обязана — по крайней мр въ данный моментъ — тмъ, что ея обитатели были въ безопасности.
Въ зал, двери котораго выходили на небольшую террасу, царилъ пріятный сумракъ. Яркій, рзкій свтъ, заливавшій садъ, не въ силахъ былъ проникнуть въ это хорошо защищенное отъ него помщеніе, такъ какъ ему преграждали доступъ спущенныя жалюзи и портьеры, а маленькій фонтанъ, бившій среди клумбы тропическихъ растеній, своими сверкающими струйками охлаждалъ душный воздухъ.
Въ качалк полулежала двушка лтъ восемнадцати, ея темноволосая головка была устало откинута назадъ, глаза были закрыты, а длинныя черныя рсницы отчетливо выдлялись на хорошенькомъ, но нсколько блдномъ лиц. Легкое домашнее платье, богато отдланное дорогими кружевами, гармонировало съ великолпнымъ убранствомъ дома. Въ мечтательномъ сумрак блая фигура двушки была такъ же привлекательна, какъ и душистые цвты, свшивавшіеся съ края фонтана.
Вдругъ тихо открылась одна изъ дверей, ведшихъ внутрь дома, и на порог появился старикъ-негръ. Онъ безшумно закрылъ дверь и осторожно подошелъ къ своей молоденькой хозяйк, несмотря на это, она пробудилась отъ своего полусна и выпрямившись спросила:
— Что нужно, Ральфъ? Меня зоветъ папа?
— Нтъ, миссъ, хозяинъ еще спитъ, но вернулся мистеръ Гаррисонъ и спрашиваетъ, можетъ ли онъ повидать васъ?
— Мистеръ Эдвардъ?— спросила двушка и, помолчавъ немного, снова приняла свое прежнее положеніе,: посл чего устало промолвила: — пригласи его!
Ральфъ удалился, а вслдъ затмъ появился молодой человкъ со стройной фигурой и съ гордыми, самоувренными манерами.
— Ну, что съ дядей?— быстро спросилъ онъ.— То, что я услышалъ отъ слугъ, вовсе не утшительно. Ему стало хуже?
— Боюсь, что такъ,— тихо отвтила Флорансъ,— Ночь прошла очень скверно, да и слабость увеличивается съ угрожающей быстротой. Часъ тому назадъ онъ заснулъ, и я воспользовалась этимъ, чтобы немного отдохнутъ.
Эдвардъ Гаррисон пододвинулъ кресло и слъ въ него.
— Прости, если я помшаю теб. Я только что пріхалъ изъ города, со мною прибылъ мой другъ, капитанъ Вильсонъ, а къ назначенному времени прідетъ сюда и мировой судья. Вс приготовленія сдланы, такъ что бракосочетаніе можетъ произойти еще сегодня вечеромъ.
Двушка слегка вздрогнула, и въ ея голос почувствовался скрытый страхъ, когда она отвтила:
— Значитъ, сегодня… да разв это обязательно должно произойти?
— Но вдь, кажется, мы именно такъ и уговорились, ты вдь дала свое согласіе.
— Да, и я надялась, что ты дашь мн еще нкоторый срокъ… нсколько мсяцевъ или хотя бы недль. Къ чему такъ спшитъ? Къ чему заключать этотъ бракъ у постели моего больного, быть можетъ, уже умирающаго отца?
— Потому что это — послдняя воля и желаніе твоего отца, ты вдь сама слышала это отъ него лично. Онъ хочетъ быть увреннымъ въ томъ, что ты будешь подъ защитой своего мужа, когда надъ нами разразится опасность, и я далъ ему слово до послдняго своего вздоха защищать его владнія.
— Какъ только они станутъ твоей собственностью, въ этомъ я не сомнваюсь.
— Что значитъ этотъ тонъ, Флорансъ?— нахмурился Эдвардъ.— Неужели ты сомнваешься въ моей любви? Ты вдь знаешь, что объектомъ ея являешься лишь ты, а не эти имнія, которыя, бытъ можетъ, погибнуть отъ военной бури, какъ это случилось уде со многими иными, подвергнувшимися разрушенію. Мн ты можешь довриться, я-то уже конечно не пожертвую тобою ни для какого принципа, какъ это сдлали другіе.
Намекъ былъ достаточно понятенъ. Флорансъ поникла головой, но съ горечью отвтила:
— А дйствительно ли мною пожертвовали? Это говоришь ты, это утверждаетъ мой отецъ, но изъ собственныхъ устъ Вилльяма я этого еще не слышала. Къ тому же ты всегда былъ его врагомъ. Я все еще не въ силахъ понятъ, какъ онъ столь легко могъ отказаться отъ борьбы, не сдлавъ ни одной попытки уговорить меню, и порой даже опасаюсь…
Двушка не докончила фразы, но ея взглядъ, съ нескрываемой злобой кинутый на лицо двоюроднаго брата, выразилъ недосказанную ею мысль. Однако лицо Эдварда нисколько не измнилось отъ этого, и онъ прежнимъ тономъ произнесъ:
— Ты же вдь читала письмо Вилльяма къ твоему отцу, въ которомъ онъ отказывался отъ тебя. Разв оно не было достаточно ясно? Онъ зналъ, какою цною могъ добиться обладанія тобою, ему стоило сказать лишь одно слово — и онъ назвалъ бы тебя своею, а вмсто этого онъ завелъ длинную рчь о чести мужчины, долг, убжденіяхъ и всякихъ тамъ фразахъ. Ну, вотъ, онъ остался вренъ своимъ убжденіямъ и… бросилъ тебя.
Блдное лицо двушки стало заливаться краской, а губы плотно сжались. Именно этимъ ударомъ сломили ея сопротивленіе, вынудили ея согласіе на бракъ съ другимъ. И теперь этотъ ударъ не остался безъ дйствія, и она жестко повторила:
— Да, онъ бросилъ меня!.. Ну, что же, и я отказалась отъ него…
— И все же еще не можешь освободиться отъ воспоминаній. Ты была откровенна со мною, Флорансъ, жестоко откровенна. Мн пришлось лично отъ тебя услышать, что тотъ, другой, все еще занимаетъ первое мсто въ твоемъ сердц, что ты, давая согласіе на бракъ со мною, также приносишь жертву своему долгу дочери. Ну, что же, пусть! Я ршаюсь на бракъ съ тобою, несмотря на такое признаніе, я готовъ вступитъ въ борьбу и съ этимъ педантичнымъ нмцемъ, не знающимъ, то такое настоящая любовь, никогда не испытавшимъ полнаго біенія страсти. Разъ дло касается обладанія тобою, для меня ничто не дорого! Я ниспровергну все, что разлучаетъ меня съ тобою, будь это даже самое высшее и цнное для меня! Упорствуй, сколько теб угодно, я все же завоюю тебя… тебя и твою любовь.
Дйствительно въ этикъ словахъ чувствовалась погашая страсть, а пылкій взглядъ, которымъ Эдвардъ буквально пожиралъ молодую двушку, досказалъ, что Гаррисонъ дйствовалъ вовсе не изъ расчета.
Флорансъ безъ сопротивленія дала ему завладть своей рукой, она чувствовала себя почти безвольной подъ властью этого человка, котораго она боялась, въ пользу котораго въ ея сердц не говорилъ ни одинъ голосъ и который все же оказывалъ какое-то демоническое вліяніе на нее.
— Я врю теб, Эдвардъ,— тихо сказала она.— Я буду готова сегодня вечеромъ.
Поцловавъ ея руку, Эдвардъ всталъ и произнесъ:
— Благодарю. Еще одна просьба. Капитанъ Вильсонъ проситъ разршенія поздороваться съ тобою. Ты согласна принятъ его?
— Только не теперь, я должна пойти къ отцу. Извинись за меня предъ капитаномъ… потомъ!
— Какъ теб угодно. А когда мн можно пройти къ дяд?
— Какъ только онъ проснется. Я ожидаю доктора, онъ общалъ побывать вечеромъ и привезти для консультаціи доктора Блэквуда, пріхавшаго сегодня въ городъ, бытъ можетъ, онъ еще дастъ мн надежду!
— Надежду? Да ты вдь такъ же хорошо, какъ и я, знаешь, что здсь можетъ быть рчь лишь объ отдаленіи рокового конца. Врачи не оставили намъ никакого сомннія въ этомъ. Но я не хочу мшать теб идти къ больному. Прощай! Надюсь, черезъ полчаса мн можно будетъ навстить дядю.
Эдвардъ еще разъ поцловалъ руку невсты и вышелъ изъ комнаты.
Флорансъ, оставшись одна, медленно подошла къ фонтану и наклонилась надъ нимъ. Душный воздухъ давилъ ей грудь, затруднялъ дыханіе, впрочемъ, быть можетъ, это происходило отъ опасенія предстоящихъ часовъ и того рокового ршенія, которое они должны были принести. Ея взоръ механически слдилъ за струйками фонтана, и журчаніе его, а также ароматъ цвтовъ погрузили ее въ міръ грезъ и воспоминаній, въ прошлое, въ послдній годъ, сначала общавшій ей много-много счастья, а затмъ причинившій массу горя.
Даже это краткое счастье ей пришлось завоевать себ — вдь нужно было сломить ршеніе отца, предназначившаго ее въ жены своему племяннику и не желавшаго слышать ни о какомъ иномъ брак. На Вилльяма Роланда, пробудившаго къ себ любовь во Флорансъ, онъ смотрлъ, какъ на дерзкаго смльчака, ворвавшагося въ его домъ и нарушившаго тамъ миръ и покой, а сверхъ того уже тогда самымъ угрожающимъ образомъ проявилось рзкое различіе въ ихъ политическихъ взглядахъ.
Несмотря на это, тогда одержали побду просьбы и слезы единственной додери, Гаррисонъ далъ уговорить себя, сдался, хотя и не безъ сопротивленія, и Эдвардъ, только что вернувшійся изъ продолжительнаго путешествія, оказался лицомъ къ лицу съ фактомъ, который ни въ чемъ не могъ быть измненъ его вспыхнувшей ревностью. Однако онъ сумлъ сохранить свое вліяніе на дядю и неустанно разжигалъ его недовольство противъ нежеланнаго будущаго зятя.
Наконецъ раздавившаяся война между сверными и южными штатами дала долгожданный предлогъ къ открытому разршу. Гаррисонъ поставилъ такія условія для брака Роланда съ Флорансъ, на которыя, какъ онъ самъ зналъ, тотъ никогда не пошелъ бы, и ввиду отказа Вилльяма отъ нихъ взялъ назадъ свое слово. Этотъ отказъ Роланда длалъ Гаррисона, до нкоторой степени правымъ и былъ представленъ Флорансъ въ самыхъ мрачныхъ краскахъ. Молодая двушка не обладала ни энергіей, ни самостоятельностью, она была мужественна и тверда, пока возл нея былъ Вилльямъ, пока она была уврена въ его любви и защит, одна же она не въ состояніи была вести борьбу съ отцомъ и Эдвардомъ. Затмъ послдовали тяжкая болзнь отца и бурныя настоянія двоюроднаго брата, во что бы то ни стало ршившаго обезпечить себ ея руку. Она наконецъ уступила этимъ настояніямъ и отказалась отъ сопротивленія, тмъ боле что, по ея мннію, была брошена человкомъ, котораго она любила.
Внезапно молодая двушка очнулась отъ своихъ грезъ, такъ какъ въ окружавшій ое сумракъ вдругъ проникъ яркій лучъ солнечнаго свта. Прислоненная къ стеклянной двери ставня была пріоткрыта, и на террас показался молодой человкъ въ легкомъ лтнемъ костюм и съ настолько низко надвинутой на лобъ шляпой, что невозможно было разглядть его лицо. Незнакомецъ почему-то прошелъ въ домъ черезъ садъ, вмсто того чтобы воспользоваться параднымъ входомъ, и быстро, безъ доклада, вступилъ въ залъ. Это было похоже на нападеніе, и миссъ Гаррисонъ невольно сдлала шагъ къ столу, на которомъ находился звонокъ, но въ этотъ моментъ раздался возгласъ:
— Флорансъ!
Молодая двушка вздрогнула, она узнала голосъ, а затмъ и лицо вошедшаго, и съ крикамъ не то страха, не то радости протянула къ нему руки, въ свою очередь воскликнувъ:
— Вилльямъ!
Онъ уже очутился возл нея и, бурно прижавъ ее къ груди, задыхаясь произнесъ:
— Слава Богу! По крайней мр тебя я не утратилъ!
Флорансъ крпко прижалась къ нему, почти вся съежилась въ его объятьяхъ, словно ища въ нихъ защиты. Все, что еще только что страшило и мучило ее, исчезло отъ близости къ ней любимаго человка, отъ счастья свиданья съ нимъ, и она воскликнула со страстной искренностью:
— Наконецъ-то ты пришелъ! Отчего ты такъ безконечно долго оставлялъ меня одну? Я уже отчаялась въ твоемъ возвращеніи!
— Я не могъ явиться къ теб,— сталъ защищаться Вилльям.— Мой полкъ однимъ изъ первыхъ былъ двинутъ въ походъ, мн не дали ни одной минуты, чтобы проститься съ тобою, а каждый переходъ все боле и боле отдалялъ насъ другъ отъ друга. Ты знаешь, чего мн стоило подчиниться этой тяжкой необходимости, мои вдь письма говорили теб объ этомъ.
— Твои письма? Ты писалъ мн? Такъ вотъ что!
— Да разв ты ихъ не получала? Я предчувствовалъ это, не получая отвта, но, несмотря на это, длалъ попытки податъ теб всточку о себ. Флорансъ, съ нами обоими вели постыдную игру!.. И я вдь не получилъ ни строки отъ тебя!
— Отъ меня? Да я… и не писала!— запинаясь отвтила двушка.
Вилльямъ внезапно выпустилъ ее изъ объятій и, отступивъ на шагъ, воскликнулъ:
— Нтъ? Въ теченіе долгихъ мсяцевъ нашей разлуки ты не написала мн ни строки? ни раза но попыталась обманутъ стражу, окружавшую тебя? Ты же вдь должна была знать, что я приложилъ бы вс мры къ тому, чтобы датъ теб всточку о себ!
Этотъ упрекъ кольнулъ молодую двушку, но въ то же время въ ея душ раскрылась прежняя рана, и Флорансъ не безъ упорства отвтила:
— Ну, да, всточка о теб была получена, но она была направлена не ко мн, это — то письмо, въ которомъ ты отказался отъ меня и отъ всхъ насъ.
— Отъ твоего отца, но не отъ тебя! Да разв я могъ иначе отвтитъ на его постыдное предложеніе? Или онъ вовсе не зналъ меня — иначе онъ не предложилъ бы мн такого выбора, или… онъ заране зналъ мое ршеніе и мое ‘нтъ’ должно было закрпить разрывъ между нами, уже давно ршенный имъ.
— Ну, во всякомъ случа ты довольно скоро сдлалъ свой выборъ. Ты оказалъ это ‘нтъ’ и… отказался отъ меня.
— Нтъ, Флорансъ, нтъ!— быстро прервалъ двушку Вилльямъ,— Я не отказывался отъ тебя и не сдлаю этого до послдняго моего вздоха. Я знаю, что мы разлучены въ настоящее время и что о брак невозможно намъ и думать, пока я буду сражаться въ рядахъ своей арміи. Вдь потребовать отъ твоего отца согласія на нашъ бракъ до окончанія войны — значитъ, требовать отъ него невозможнаго. Но я не напрасно опасался, что будутъ стараться отнять тебя отъ меня, что между нами наступятъ отчужденіе и недовріе, какъ только я буду вдали отъ тебя. Ты усомнилась во мн, я это вижу, и лишь для того, чтобы разбить твое сомнніе, я предпринялъ полную опасностей поздку сюда. Но, не правда ли, теперь, Флорансъ, ты будешь врить мн и моей любви непреложно, такъ же, какъ я врю теб?
Послднія слова Роландъ произнесъ удивительно нжно, онъ твердо-твердо былъ убжденъ въ врности невсты, а она… Внезапно въ ней пробудился страхъ при мысли о томъ, что произошло уже и что еще должно было случиться. Очевидно Вилльямъ узналъ объ этомъ, но все же признаніе не могло сорваться съ ея устъ.
Это и не пришлось ей сдлать. Пока она боролась съ собою и подыскивала первыя слова объясненія, въ комнату возвратился Эдвардъ и въ крайнемъ изумленіи остановился на порог, увидвъ незнакомца, интимно державшаго въ своей рук руку Флорансъ. Въ первый моментъ штатское платье Вилльяма и полусумракъ зала ввели Эдварда въ заблужденіе, но, какъ только молодой офицеръ быстро обернулся къ нему, Гаррисонъ вздрогнулъ и со сверкающими гнвомъ глазами воскликнулъ:
— Мистеръ Роландъ!.. Это — вы?
— Да, я!— холодно отвтилъ тотъ, мрачно взглядывая на человка, уже давно извстнаго ему за врага.— Вы очевидно не ожидали встртить менія здсь?
Эдвардъ уже пришелъ въ себя. Онъ тотчасъ сообразилъ то, чмъ грозило ему это неожиданное появленіе соперника. Нсколькими часами позже послдній не былъ бы въ состояніи стать ему поперекъ дороги, теперь же слдовало мужественно встртитъ опасность. Да и вообще Гаррисонъ вовсе не принадлежалъ къ числу людей, отступающихъ предъ опасностью и считающихъ свою игру проигранной.
— Дйствительно не ожидалъ!— произнесъ онъ.— Насколько мн извстно, союзныя войска еще не дошли до Спрингфильда.
— И, несмотря на это,— какъ видите, я здсь.
— На непріятельской территоріи! Съ какой же именно цлью?
— Разв я обязанъ давать вамъ отчетъ въ этомъ? Кажется, вы по отношенію ко мн берете на себя роль хозяина дома, мистеръ Гаррисонъ? Сожалю, что не могу согласиться съ этимъ, такъ какъ самъ обладаю здсь правами сына и отвчу за себя лишь отцу моей невсты.
— Врядъ ли мой дядя будетъ согласенъ признать за вами это право, во всякомъ случа вамъ придется отказаться отъ намренія: переговорить съ нимъ.
— Ужъ не вы ли запретите мн это?— съ угрозой спросилъ Роландъ.
Но тутъ вмшалась въ разговоръ Флорансъ, съ тайнымъ страхомъ слдившая за все возраставшимъ раздраженіемъ соперниковъ.
— Мой отецъ боленъ, Вилльямъ,— глухо сказала она,— очень боленъ уже нсколько мсяцевъ. Въ послднія недли его болзнь приняла крайне опасный оборотъ, а вчера… врачъ подготовилъ меня къ самому плохому исходу.
Молодая двушка залилась слезами.
Вилльямъ слушалъ ее пораженный, несмотря на всю его досаду на будущаго тестя, это извстіе обезоружило его.
— Этого я не предвидлъ… Бдная Флорансъ!— воскликнулъ онъ и обнялъ плачущую двушку.
Однако движеніе Роланда и его спокойная увренность въ принадлежащемъ ему, какъ жениху, прав на такую короткость отношеній до крайности раздражили Гаррисона. Его руки дрогнули, словно онъ хотлъ этихъ двухъ людей оторвать другъ отъ друга, и онъ хрипло, почти задыхаясь, произнесъ:
— Вы, мистеръ Роландъ, повидимому вообще не знаете того, что произошло въ послднее время. Поэтому я принужденъ поставить васъ въ извстность объ этомъ, я…
— Я знаю и предполагаю большое, чмъ вамъ было бы пріятно!— прервалъ его молодой офицеръ, выпуская Флорансъ и становясь предъ Эдвардомъ.— Я только что услышалъ отъ миссъ Гаррисонъ, что ни одно изъ моихъ писемъ не попало ей въ руки, несмотря на вою примненную мною предосторожность. Ея отецъ не могъ вмшиваться въ это, такъ какъ уже нсколько мсяцевъ прикованъ болзнью къ постели, и все-таки была соткана сть интриги, которую я понимаю довольно ясно. Бытъ можетъ, я обращусь по врному адресу, попросивъ свдній у васъ. Само собой разумется, вы будете отрицать предо мною…
— Кто говоритъ вамъ это?— холодно возразилъ Эдвардъ,— Письма въ моихъ рукахъ.
Вилльямъ отступилъ назадъ. Это холодное признаніе на одинъ моментъ лишило его сознанія. Зато Флорансъ изумленно воскликнула:
— Эдвардъ, это сдлалъ ты?
— Да, я,— спокойно отвтилъ тотъ,— и, думаю, сумю защитить свой поступокъ. Вначал я дйствовалъ такъ лишь по приказанію твоего отца, а потомъ дйствительно по собственному ршенію, но и тогда я былъ въ своемъ прав, такъ какъ, надюсь, ты помнишь, что три недли тому, назадъ я получилъ твое согласіе на бракъ со мною.
— Это — ложь, позорная клевета!— крикнулъ Вилльямъ.— Да говори же, Флорансъ, защищайся! Ты вдь видишь, я не врю ни одному слову этой клеветы!
Но Флорансъ молчала и только съ мольбой взглянула на Эдварда. Однако послдній отлично сознавалъ свое преимущество, онъ зналъ, что есть еще одно средство разлучить двухъ этихъ людей и не замедлилъ прибгнуть къ нему.
— Вы прибыли сюда въ злополучный часъ, мистеръ Роландъ,— съ уничтожающей ироніей произнесъ онъ.— Завтра я въ любое время къ вашимъ услугамъ для всхъ объясненій, какія вамъ угодно будетъ потребовать отъ меня, сегодня же это, къ моему сожалнію, невозможно! По настоятельному желанію моего дяди еще сегодня произойдетъ мое бракосочетаніе съ его дочерью, все уже приготовлено для этого, и черезъ часъ здсь будетъ мировой судья, надюсь, вы понимаете, что при такихъ обстоятельствахъ наши личныя дла должны быть отложены!
Роландъ, поблднвъ, какъ смерть, едва разслышалъ послднія слова, его взоры были словно прикованы къ Флорансъ, наконецъ съ его устъ съ трудомъ, чуть слышно сорвался вопросъ:
— Ты слышала, Флорансъ? Что ты можешь сказать на это? Отвчай!
Флорансъ стояла совсмъ уничтоженная, лишь въ этотъ моментъ она почувствовала, какую непростительную ошибку совершила она по своей слабости и что ршеніе, которое она считала жертвой, принесенной въ силу долга дочери, явилось измной человку, которому она дала свое слово и поклялась въ врности. Сознавая эту свою вину, она не сдлала и но пытки къ самозащит и вмсто отвта залилась слезами.
— Я знаю достаточно,— глухо сказалъ Вилльямъ,— прощай!
Молнія торжества сверкнула въ глазахъ Эдварда. Однако его торжество было преждевременно. Въ тотъ моментъ, когда Роландъ отвернулся отъ Флорансъ, рушилась власть, державшая ее въ своихъ цпяхъ. Она знала, что онъ, переступивъ порогъ ея дома, будетъ навки утраченъ ею, и, прежде чмъ это случилось, кинулась къ Вилльяму, посл чего, охвативъ его за руку, воскликнула:
— Вилльямъ, не уходи отъ меня! Ты вдь видишь, что меня обманули, оплели интригой, и то ужасное ‘да’ было вырвано у меня насильно у постели моего больного отца. Мн не дали права выбора, а постоянно повторяли, что ты отказался отъ меня. Въ конц концовъ… я поврила.
Молодой офицеръ остановился и горько произнесъ:
— Такъ выбирай же теперь! Теперь сть интриги разорвана, и никто не долженъ мшать твоему свободному ршенію. Выбирай, кому ты желаешь принадлежать?
— Теб, теб одному и никому другому!— страстно крикнула Флорансъ, бросаясь къ кему.— Защити меня, Вилльямъ!.. ты не знаешь, какъ, меня мучили!
— Да, я вижу это,— произнесъ онъ, наклоняясь къ молодой двушк, и, крпко сжавъ ея руку въ своей, съ мрачной ршимостью обратился къ Гаррисону:— этого объясненія моей невсты достаточно для меня, а также, надюсь, и для васъ! Такъ какъ она сдлалась жертвой обмана…
Эдвардъ вздрогнулъ при этомъ оскорбленіи и собирался разразиться возраженіемъ, однако Роландъ перебилъ его:
— Ну, скажемъ, подлога, если это слово звучитъ для васъ лучше. Дло само по себ остается неизмннымъ, равно какъ и та роль, которую вы играли во всемъ этомъ. Надюсь, вы не откажетесь датъ мн отвтъ за нее, хотя впрочемъ мы должны отложить наши счеты. Нельзя разршать подобный опоръ въ этомъ дом, а также въ то время, когда здсь умираетъ человкъ, бывшій и для васъ отцомъ. Такимъ образомъ я преклоняюсь предъ силой обстоятельствъ и готовъ ждать… до боле подходящаго времени.
Эдвардъ видимо готовъ былъ тотчасъ же кинуться на противника. Презрніе, слышавшееся въ словахъ послдняго, раздражало его еще боле, чмъ само оскорбленіе, но все-таки онъ, напрягши всю силу своей воли, сдержался.
— До боле удобнаго времени,— повторилъ онъ.— Вы правы, мистеръ Роландъ, я тоже могу подождать, и, быть можетъ, часъ расчета наступитъ раньше, чмъ вы думаете.
Онъ медленно пошелъ къ двери. Его игра была проиграна, тотъ призъ, ради котораго онъ унизился до интриги, былъ вырванъ у него въ послдній моментъ, но все же онъ не ушелъ съ поля сраженія побжденнымъ. Зловщій взглядъ, брошенный имъ на молодую парочку, долженъ былъ бы предостеречь послднюю, это былъ взглядъ человка, увреннаго въ своей мести и окончательномъ торжеств.
Флорансъ облегченно вздохнула, когда дверь за ея братомъ закрылась, она опасалась немедленнаго сведенія счетовъ между двумя врагами, и, хотя этого пока не случилось, все же отъ лея не ускользнули послднія грозныя слова обоихъ молодыхъ людей. Поэтому Флорансъ съ безпокойствомъ спросила теперь:
— Что ты задумалъ? Что значатъ т скрытыя угрозы, которыми ты обмнялся съ Эдвардомъ? Вилльямъ, умоляю тебя…
— Оставь эти разспросы!— серьезно, почти строго прервалъ ее Роландъ.— Это дло касается только насъ, мужчинъ. Ты вдь слышала, что пока нтъ и рчи о какихъ либо объясненіяхъ, и удовольствуйся этимъ.
Флорансъ робко взглянула на него, и у нея мелькнула мысль, что глубокая тнь, омрачившая его лицо, явилась вовсе не изъ-за опора съ Эдвардомъ. Ей стало ясно, что именно является причиною этого, и она тихо произнесла:
— Ты… все еще сердишься на меня?
— Нтъ! Я понимаю, что ты стала жертвой интриги, что послдняя воля отца обладаетъ могучей силой убжденія, но все же ожидалъ встртитъ у своей невсты больше стойкости и вры въ меня. Вдь и у меня долгіе мсяцы не было ни одной всточки отъ тебя, и мн написали, что ты согласилась на разрывъ между нами, явившійся по настоянію твоего отца, но я ни на мгновеніе не поврилъ этому. Сюда меня привлекла мучительная неизвстность и смутное предчувствіе какой-то бды. Если бы я пріхалъ сюда на нсколько часовъ позже, то увидлъ бы тебя уже женой другого.
Флорансъ виновато поникла головой, она чрезвычайно боялась этого страшнаго момента и все же не нашла въ себ мужества энергично бороться противъ него, дйствительно, не явись теперь Роландъ, для нея все было бы кончено.
— Я мужественна лишь тогда, когда ты возл меня,— созналась она.— Не брани меня, Вилльямъ! Я была такъ одинока, покинута!.. Но теперь ты здсь, и все будетъ хорошо.
Роландъ молча посмотрлъ на блдное милое личико, съ мольбой взиравшее на него, и упрекъ замеръ у него на устахъ. Онъ вдь любилъ Флорансъ именно за ея нжный, мягкій характеръ, за ея чистую несамостоятельность и зналъ, что она способна на всякое самопожертвованіе, разъ только ее будетъ направлять твердая рука.
— Такъ покажи же мн, что и ты можешь быть мужественной и стойкой, если тебя защищаетъ моя любовь, а не мое личное присутствіе,— снова заговорилъ онъ.— Я не могу остаться съ тобою, какъ ты повидимому предполагаешь, отпускъ данъ мн лишь на нсколько часовъ, я еще сегодня долженъ вернуться въ свой полкъ, и Богъ одинъ знаетъ, когда мн суждено будетъ снова свидться съ тобою.
Уже при первыхъ словахъ жениха на лиц Флорансъ появилось выраженіе смутнаго страха, онъ все увеличивался, и наконецъ она съ ужасомъ воскликнула:
— Ты хочешь ухать, покинуть меня?
— Я долженъ сдлать это. Я далъ своему полковнику честное слово возвратиться къ закату солнца, и только подъ этимъ условіемъ онъ разршилъ мн създитъ сюда. Я обязанъ одержать свое слово.
— И меня ты хочешь оставитъ одну, отдавъ на жертву той ужасной бур, которую подыметъ здсь Эдвардъ? Ты смертельно оскорбилъ его, кинувъ въ лицо слово ‘обманъ’. Онъ будетъ мстить за это, и его месть направится на. меня, разъ ты будешь недостижимъ для него.
— Такъ узжай со мною!— воскликнулъ Вилльямъ съ ршимостью отчаянія.— Брось все и немедленно послдуй за мною! Вдь вопросъ о нашемъ брак давно ршенъ положительно, мы и тамъ, у насъ, найдемъ мирового судью и священника, которые заключатъ этотъ бракъ. Уже послзавтра ты можешь стать моей женой, и, пусть потомъ произойдетъ, что угодно,— ничто по крайней мр уже не въ состояніи будетъ разлучить насъ.
— А мой отецъ?— дрожащимъ голосомъ произнесла двушка.— Неужели онъ въ послднія минуты жизни долженъ будетъ тщетно призывать къ себ свою дочь? Неужели чужая рука должна будетъ навки закрыть ему глаза? Нтъ, пока хоть одинъ еще вздохъ будетъ оставаться у него въ груди, я должна бытъ возл него!
— Ты права! Я забылъ… ты вдь связана! Но и я тоже связанъ!.. Ты же вдь слышала — я далъ честное слово, и тамъ, гд зоветъ долгъ…
— Долгъ? По отношенію къ кому? Твой первый и самый священный долгъ — защищать меня. Я остаюсь здсь, сердце не позволяетъ мн покинуть отца, ты хочешь уйти, хотя и видишь, что я, какъ утопающій — за соломинку, цпляюсь за тебя! Вилльямъ, вдь дло идетъ о нашей любви!
— А у меня — о моей чести! Флорансъ!.. Господи Боже!.. перестань! не мучь меня больше своими просьбами! Неужели ты все еще не понимаешь, что я долженъ ухать, хотя бы счастье всей моей жизни зависло отъ того, что я останусь здсь!
Молодая двушка дйствительно не понимала этого. Она, избалованная, обожаемая дочь богача-плантатора, не въ состояніи была понимать, что для мужчины можетъ быть еще нчто боле цнное, нежели обладаніе ею. Предъ ея глазами былъ еще опасный примръ страсти, не заботившейся ни о долг, ни о чести, разъ дло касалось обладанія ею, всего лишь часъ тому назадъ она отъ Эдварда услышала признаніе въ этомъ. Отъ Вилльяма теперь она слышала только о долг и чести, и въ ней снова пробудилось былое подозрніе, что онъ вовсе не любитъ ея. Но, несмотря на это, вся ея душа рвалась къ этому чтовку, казавшемуся ей столь суровымъ и непреклоннымъ, она не хотла утратить его.
— Вилльямъ!— промолвила она нжно, просительно, безъ упрека,— Вилльямъ, не уходи! Ты и не представляешь себ, что уже въ ближайшее время обрушится на меня! Отецъ станетъ требовать отъ меня исполненія моего общанія, если же я начну отказываться, то волненіе, быть можетъ, приведетъ его къ смерти. Тогда я останусь всецло во власти Эдварда. О, ты его не знаешь такъ, какъ знаю я. У него демоническая воля, умющая покорять людей. При его сватовств я часто чувствовала себя, какъ птица., завороженная взглядомъ зми, несчастная знаетъ, что онъ грозитъ ей гибелью, и все же идетъ въ пасть хищника. Хватитъ ли у тебя мужества предоставитъ меня собственной вол? Увы! я должна сознаться, что., боюсь ея.
Флорансъ съ чисто женскимъ инстинктомъ затронула настоящую струнку въ душ Вилльяма. При мысли объ указанной еще возможности въ немъ вспыхнула ревность. Онъ тоже зналъ Эдварда и понималъ, что тотъ прибгнетъ къ чему угодно, лишь бы снова захватить то, что только что почти завоевалъ себ. Флорансъ не была, создана къ тому, чтобы быть героиней, уйти отъ нея теперь значило дйствительно потерять ее.
Роландъ не говорилъ ни слова, но переживалъ тяжелую борьбу въ своей душ. Лишь теперь понялъ онъ предупрежденіе полковника Бернэя, не желавшаго отпускать его и подвергать искушенію. Онъ стойко выдержалъ это искушеніе, когда съ нимъ выступилъ Гаррисонъ-старшій, но теперь положеніе было совсмъ иное — онъ вдь слышалъ теперь мольбы любимой двушки, видлъ ея слезы. Роландъ любилъ со всей страстью своего двадцатичетырехлтняго возраста, и все его существо грозило пасть подъ властью этой любви.
Флорансъ по его лицу видла происходившую въ немъ борьбу, какъ испуганная голубка, прижалась она къ нему и стала просить его все горяче и горяче. Все больше и больше надвигалось на Роланда искушеніе, и онъ сталъ уже думать:
‘Да разв такъ важно, чтобы я вернулся именно сегодня въ полкъ? Вдь никакого сраженія не ожидается, слдовательно я, какъ солдата, вовсе не нуженъ на своемъ посту. Что, если я останусь только до завтра? До тхъ поръ можетъ ршиться многое, даже все. Вдь смерть уже стоитъ на порог этого дома, какъ только Гаррисонъ скончается, Флорансъ будетъ свободна и можетъ послдовать за мною. Только до завтра!’.
Предлогъ для оправданія предъ полкомъ можно легко найти. Вдь Спрингфильдъ находится на непріятельской территоріи: можно сказать, что путь былъ прегражденъ, что возвращеніе стало невозможно, что наконецъ явилась одна изъ сотенъ опасностей, грозящихъ смлому всаднику. Вдь въ сущности между нимъ и его счастьемъ было лишь одно слово, да, одно, но… это было честное слово!
При этой мысли всей душой молодого человка овладлъ стыдъ. Предъ нимъ вырисовалось лицо его полковника, онъ увидлъ его серьезный взглядъ и вновь услышалъ его предупрежденіе: ‘Если лейтенантъ Роландъ не вернется сегодня въ полкъ къ восьми часамъ вечера, то я буду думать, что онъ или мертвъ, или безчестенъ!’. И въ тотъ же самый моментъ Вилльямъ почувствовалъ, что онъ не въ состояніи явиться предъ этими главами ни съ какой ложью, ни съ какой отговоркой, что онъ долженъ будетъ оказать правду, и это сознаніе разршило его внутреннюю борьбу.
Онъ такъ рзко и быстро вырвался изъ объятій Флорансъ, что почти оттолкнулъ ее, его губы задрожали, но онъ съ той же непреклонностью и твердостью, съ какой далъ полковнику честное слово, произнесъ:
— Я не могу быть безчестнымъ, Флорансъ, даже цною обладанія тобою. Если ты боишься Эдварда больше, нежели любишь меня, если у тебя нехватать мужества защитить отъ него эту любовь,— ну, что же… значитъ, я долженъ утратить тебя! Своего честнаго слова я не нарушу!
Флорансъ отшатнулась и полуиспуганно, полувозмущеніи смотрла на Вилльяма, не будучи въ состояніи понять его непреклонное чувство долга. Но, прежде чмъ она успла отвтить что либо, раскрылась дверь, и на ея порог появился какой-то незнакомецъ. Это былъ еще довольно молодой человкъ въ военной форм, онъ на мгновеніе остановился и быстрымъ взглядомъ окинулъ ихъ обоихъ, затмъ онъ подошелъ къ Флорансъ и вжливо произнесъ:
— Простите, миссъ Гаррисонъ, что я помшалъ вамъ. Надюсь, вы позволите мн немного побесдовать съ этимъ джентльменомъ съ глаза на глазъ, мн необходимо передать ему важное извстіе.
Флорансъ узнала въ говорившемъ съ нею капитана Вильсона, пріятеля Эдварда. Она отлично знала, ради чего онъ прибылъ сегодня въ Спрингфильдъ, но его теперешнее внезапное появленіе въ ея салон до крайности изумило ее, и она въ данный моментъ ршительно не понимала всего положенія вещей.
Зато его отлично понялъ Роландъ. Онъ увидлъ на вошедшемъ непріятельскую форму, а вмст съ тмъ созналъ и грозившую ему опасность, и, медленно опуская руку въ боковой внутренній карманъ, гд у него былъ скрытъ револьверъ, съ холодной вжливостью обратился къ Вильсону:
— Я буду къ вашимъ услугамъ, какъ только закончится мой разговоръ съ миссъ Гаррисонъ. Въ данный моментъ и намъ необходимо разршитъ вадное дло. Поэтому прошу васъ…
Взглядъ и тонъ Роланда достаточно ясно требовали отъ Вильсона удалиться, однако тотъ подошелъ къ молодому офицеру и тихо сказалъ ему:
— Я желаю оберечь барышню отъ непріятности, и, надюсь, вы поможете мн въ этомъ, лейтенантъ Вилльямъ Роландъ.
Вилльямъ чуть вздрогнулъ. Онъ видлъ, что преданъ, и ни на мгновеніе не сомнвался, чьихъ рукъ это дло. Отрицать свое имя было невозможно, здсь могла быть спасительною лишь быстрая ршимость. Если бы ему удалось добраться до своей лошади, находившейся въ нсколькихъ стахъ шаговъ отъ дома, то, быть можетх, для него было бы еще возможно бгство. Поэтому онъ быстро отошелъ на нсколько шаговъ назадъ и, выхвативъ револьверъ, рзко и громко спросилъ:
— Ну-съ, что же вамъ угодно отъ лейтенанта Роланда?
Флорансъ въ ужас вскрикнула — теперь и ей сразу же стало понятно, какъ велика опасность. Что касается Вильсона, то онъ остался совершенно спокоенъ, хотя дуло револьвера было направлено прямо на него.
— Сдавайтесь, мистеръ Роландъ,— твердо произнесъ онъ,— ваше сопротивленіе будетъ напрасно. Вы не найдете боле своей лошади тамъ, гд оставили ее, вс выходы изъ дома заняты, и слугамъ данъ приказъ даже силою задержать васъ. Потрудитесь лично убдиться въ томъ, что бгство невозможно,— и онъ указалъ на террасу.
Вилльямъ взглянулъ туда же и дйствительно увидлъ тамъ нсколько человкъ, совершенно незнакомыхъ ему, они несомннно ни на мгновеніе не задумались бы исполнить данное имъ приказаніе. Вс необходимыя мры были приняты съ полной обдуманностью и быстротою.
— Я не знаю васъ,— медленно произнесъ Роландъ, обращаясь къ Вильсону и не опуская револьвера,— наоборотъ, вы повидимому въ точности освдомлены относительно моей личности. Ну-съ, такъ очевидно вы знаете также, что я нахожусь здсь, въ дом своего будущаго тестя, и прибылъ сюда исключительна ради того, чтобы повидать свою невсту. По какому же праву вы нападаете на меня?
— По такому же, къ какому прибгнули бы и вы сами, если бы вамъ въ руки попалъ переодтый непріятельскій офицеръ. Я — солдатъ и исполняю свой долгъ, не мое дло разслдовать то, что привело васъ сюда. Угодно вамъ сдаться?
— До тхъ поръ, пока въ моихъ рукахъ будетъ оружіе,— нтъ! Чмъ бы ни кончилась борьба, всякаго, кто первый тронетъ меня, я застрлю.
— Хорошо! Этимъ вы заставляете меня ршиться на крайнія мры. Пеняйте сами на себя!
Сказавъ это, капитанъ повернулся къ террас, очевидно намреваясь кликнуть находившихся тамъ, но его опередила Флорансъ, до сихъ поръ стоявшая неподвижно, вся дрожа и поблднвъ, какъ смерть. Она подбжала къ Роланду, кинулась ему на. грудь и, обнявъ его, крикнула вн себя:
— Не длай этого, Вилльямъ! Вдь противъ тебя десять человкъ… ты погибнешь въ борьб… тебя убьютъ!
— Оставь меня, Флорансъ, оставь!— воскликнулъ Роландъ, напрасно пытаясь освободиться отъ молодой двушки.
Капитанъ Вильсонъ уловилъ удобный моментъ, когда Вилльямъ безпомощно бился въ сжимавшихъ его объятьяхъ, и быстрымъ, какъ молнія, движеніемъ вырвалъ у него револьверъ. Молодой офицеръ возмущенно вскрикнулъ и въ, слдующее же мгновеніе вырвался изъ объятій Флорансъ, но было уже поздно — онъ былъ обезоруженъ.
— Флорансъ!.. что ты надлала!— крикнулъ онъ съ рзкимъ упрекомъ.
— Спасла тебя!— страстно отвтила она,— Вдь иначе тебя убили бы на моихъ глазахъ.
— Успокойтесь, миссъ Гаррисонъ!— серьезно произнесъ капитанъ.— Лейтенантъ Роландъ очевидно не будетъ теперь настолько безуменъ, чтобы сопротивляться дале. Еще разъ,— обратился онъ къ Вилльяму,— сдавайтесь! Избавьте насъ отъ ненужнаго кровопролитія! Вдь и для солдата вовсе не позоръ, если онъ принужденъ подчиниться невозможности, и я даю вамъ свое слово, что вамъ не предстоитъ ничего безчестнаго.
Вилльямъ мрачно смотрлъ въ полъ, онъ чувствовалъ правду этихъ словъ. Дальнйшее сопротивленіе и на самомъ дл было бы безуміемъ и въ крайнемъ случа повлекло бы за собою недостойное его чести обращеніе съ нимъ, посл краткой, тяжелой паузы онъ обратился къ капитану:
— Я въ вашей власти, располагайте мною!
— Я пошлю въ городъ рапортъ о взятіи васъ въ плнъ. Пока вы останетесь здсь и, если дадите мн Свое честное слово не длать никакихъ попытокъ къ бгству…
— Нтъ! Я уступаю предъ силою, только предъ нею одной…
— Тогда я не могу оставитъ васъ въ обществ миссъ Гаррисонъ и долженъ позаботиться о лучшей охран.
— О, вы несомннно найдете ее въ Спрингфильд!— кинулъ ему Вилльямъ.— Рискнувъ на поздку сюда, я подготовилъ себя ко всему, кром, предательства въ этомъ дом, хозяинъ котораго назвалъ меня своимъ будущимъ сыномъ.
— Вы правы, мистеръ Роландъ, — произнесъ капитанъ настолько громко, что его голосъ несомннно долженъ былъ быть слышенъ и по ту сторону закрытыхъ дверей.— Но благоволите адресовать свои упреки не ко мн. Я сдлалъ то, что былъ обязанъ сдлать, къ предательству я не имю никакого отношенія и считаю, что вы стали жертвою его.
— Мои слова относятся не къ вамъ. Я хорошо знаю предателя. Но прошу васъ предоставить мн лишь одну минуту,— и Внньямъ подошелъ къ невст и наклонился къ ней.
Въ этотъ моментъ раскрылась одна изъ боковыхъ дверей, въ нее вбжалъ Ральфъ и задыхаясь произнесъ:
— Миссъ Флорансъ, васъ требуетъ къ себ хозяинъ. Ему внезапно стало хуже… мы опасаемся, что наступаетъ конецъ.
Флорансъ и безъ того едва держалась на ногахъ, этотъ же послдній ударъ, казалось, окончательно добилъ ее. Она покачнулась и несомннно упала бы, если бы Вилльямъ не подхватилъ ея.
— Я не могу уйти отсюда, — съ отчаяніемъ пробормотала она,— по крайней мр съ настоящій моментъ. Вилльямъ, что будетъ съ тобою?