Л. Ф.
Л. Ф.
Н. Гумилев. Романтические цветы.
Стихи. Париж. 1908. Ц. 50 к. (1 fr. 25 с). 62 стр.
Н. Гумилев. Романтические цветы.
Стихи. Париж. 1908. Ц. 50 к. (1 fr. 25 с). 62 стр.
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Н. Гумилев. Романтические цветы., Пильский Петр Мосеевич, Год: 1908
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Серия ‘РУССКИЙ ПУТЬ’
Н. С. ГУМИЛЕВ: PRO ET CONTRA
Личность и творчество Николая Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология
Издательство Русского Христианского гуманитарного института, Санкт-Петербург 2000
За последнее время мы встретили несколько стихотворений и библиографических заметок, подписанных этим именем и обличающих в авторе хороший художественный вкус и серьезную эстетическую воспитанность.
И на его стихах, и на его маленьких критических заметках лежит печать явной культурности. Но и те и другие, особенно стихи, выдают не только литературную молодость, но и неопытность.
Это сказывается в ненужной, запоздавшей приверженности к вычурам декадентства, к сгущению романтической атмосферы, к излишней изукрашенности. Это слышится в однообразии напева и даже тем. Глаза молодых поэтов всегда видят немного.
Все стихи г. Гумилева фантастичны. И его образы наделены случайными чертами. Как поэт, Н. Гумилев очень неровен и часто умеет хорошее целое ловко испортить двумя-тремя мелочами. Второй отрывок ‘Императора Каракаллы’, очень стильный и живописный, совершенно испорчен восьмой строфой (‘Там в твоих садах безгрешность неба’), следующей тотчас же за двумя красивыми:
‘Но к чему победы в час вечерний,
Если тени упадают ниц,
Если, точно золото на черни,
Видны ноги стройных танцовщиц’.
В плохой третий отрывок ‘Каракаллы’ залетели две ценные и звучные строки:
‘В золотом невинном горе
Солнце в море уходило’, —
и их жаль здесь, как просыпанный жемчуг.
Красочное ‘Помпеи у пиратов’, одно из лучших в книжке, подарило нас прелестной строфой, сделавшей Помпея живым:
‘И над морем, седым и пустынным,
Приподнявшись лениво на локте,
Посыпает толченым рубином
Розоватые длинные ногти’.
Если упомянуть о делающей честь вкусу поэта ‘Смерти’ с сдержанно-восторженной второй строфой (‘Ты казалась золотисто-пьяной, обнажив сверкающую грудь’), о зловеще-спокойном, в манере Поэ {Имеется в виду Э. По (ред.).}, (‘Я долго шел по коридорам’), об интересной принцессе у рабочего (‘В темных покрывалах летней ночи заблудилась юная принцесса’), о судне в Каире, о перчатках, о стихотворении: ‘Нас было пять… мы были капитаны’, придется вздохнуть о напрасно погибшем прекрасном конце ‘Озера Чад’, потому что только этот конец и хорош, — это самые ценные строфы маленькой книги Н. Гумилева:
‘А теперь, как мертвая смоковница,
У которой листья облетели
Я, ненужно-скучная любовница,
Точно вещь я брошена в Марселе.
Чтоб питаться жалкими отбросами,
Чтобы жить вечернею порою —
Я пляшу пред пьяными матросами,
И они смеясь, владеют мною.
Робкий ум мой обессилен бедами,
Взор мой с каждым часом угасает…
Умереть? Но там, в полях неведомых,
Там мой муж: он ждет и не прощает…’1
Большой и иногда серьезно утомляющий недостаток стихов г. Гумилева в их напрасной отягощенности красками, эпитетами, словами. Г. Гумилев напрасно так щедрится, ибо его расточительность разоряет его стихи и не приносит никакой радости нам. Эта расточительность, кроме того, приводит его к банальности, самому злому и самому страшному врагу красоты.
В самом деле, разве поэзия эти строки:
‘И какой-то сказкой чудной,
Нарушителем гармоний,
Крокодил сверкал у судна
Чешуею изумрудной
На серебряном понтоне’…2
Еще хуже бывает с г. Гумилевым, когда он не воздерживается от несообразности:
‘А царица, наклоняясь с ложа,
Радостно играла крутизной’ (?!)
И даже от вульгарности:
‘Задыхаясь в несказанном (?) блуде (?!),
Юный маг забыл про все вокруг’.
Есть вульгарности, вызывающие не краску стыда, а холод удивления, и это — самое опасное.
Такие строки особенно непростительны автору, душе которого открыты тайны песен и сказок.
Что еще сказать?
Книжка опрятная и недурная, но мы не хотим скрыть, что знаки препинания во многих цитированных здесь стихах составляют честь нашу, а не автора.
Печатается по: Образование. 1908. No 7. Отд. III. С. 78—80 (была напечатана и в газ. ‘Новая Русь’, 19 авг. 1908, подп.: П. П.).
Автор рецензии — Пильский Петр Михайлович (1876—1942), литератор, публицист, критик, впоследствии — один из самых популярных журналистов русского ‘зарубежья’.
1 Упоминаются ст-ния Гумилева ‘Смерти’, ‘Ужас’ (в первой редакции — ‘Я долго шел по коридорам…’), ‘Принцесса’ (в первой редакции — ‘В темных покрывалах летней ночи…’), ‘Зараза’ (в первой редакции — ‘Приближается к Каиру судно…’), ‘Перчатка’ (в первой редакции — ‘На руке моей перчатка…’), ‘Нас было пять… Мы были капитаны…’ и поэма ‘Озеро Чад’.
2 Из третьего ст-ния цикла ‘Император Каракалла’, в окончательной редакции — ‘Мореплаватель Павзаний…’
3 Из ст-ния ‘Заклинание’ (в первой редакции — ‘Юный маг в пурпуровом хитоне…’).