Н. А. Полевой, Бюлер Федор Андреевич, Год: 1871 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 9 минут(ы)

НИКОЛАЙ АЛЕКСЕВИЧЪ ПОЛЕВОЙ.

(Изъ записокъ барона . А. Бюлера).

Въ 1838 году я былъ воспитанникомъ не задолго до того открытаго училища Правовднія, Лтомъ мн удалось воспользоваться вакаціями для сопровожденія отца моего за границу. Въ продолженіи этой поздки я велъ дневникъ, который, по возвращеніи моемъ въ С.-Петербургъ, ходилъ по рукамъ моихъ товарищей и нкоторыхъ изъ нашихъ воспитателей. Одинъ изъ нихъ, бывшій вмст съ тмъ преподавателемъ русскаго языка въ низшихъ классахъ училища, Ардаліонъ Васильевичъ Ивановъ, состоявшій какъ-то въ родств съ Н. А. Полевымъ, вздумалъ показать ему мою рукопись и, если не ошибаюсь, это уже было зимою, въ начал 1839 года, я былъ въ высшей степени пріятно пораженъ, найдя выдержку изъ моего дневника напечатанною въ ‘Сын Отечества’, который выходилъ тогда ежемсячно, въ вид толстой книжки, подъ редакціей Н. А. Полевого. Статья моя была озаглавлена ‘Воспоминанія объ Лондон’ и я былъ чрезвычайно польщенъ оказанною мн честью, хотя трудъ мой помщенъ былъ въ отдл ‘Смси’ и безъ моего имени, однакожъ съ оговоркою, въ примчаніи, что это произведеніе воспитанника одного изъ столичныхъ казенныхъ заведеній. Я поспшилъ поблагодарить добраго А. В. Иванова и попросилъ его доставить мн возможность лично познакомиться съ Н. А. Полевымъ, для того чтобы поблагодарить его за вниманіе и поощреніе, оказанныя моимъ литературнымъ опытамъ.

Полевой жилъ тогда очень далеко, гд-то на канав, около Покрова и проводилъ цлые дни за своимъ письменнымъ столомъ, въ свтлозеленомъ камлотовомъ, поношенномъ халат, подпоясанный шерстянымъ шарфомъ, какіе въ то время нашивали въ дорог, на ше. Лицо его уже тогда было желтоватое, исхудалое, въ морщинахъ. Гравированный портретъ его, въ вышедшемъ тогда же (въ 1839 г.) I том ‘Сто Русскихъ Литераторовъ’, довольно похожъ, за исключеніемъ волосъ, которые я у него никогда не видалъ завитыми, — какъ на портрет, а чаще всклокоченными, нсколько растрепанными. Онъ пользовался тогда заслуженною популярностью, какъ журналистъ и драматургъ. Многія пьесы его, какъ напр. ‘Ломоносовъ’, ‘Параша Сибирячка’, ‘Купецъ Иголкинъ’ и пр. имли огромный успхъ на сцен. За каждое изъ этихъ драматическихъ произведеній онъ получалъ брилліантовые перстни отъ покойнаго государя. Онъ продавалъ ихъ и вообще всегда нуждался. Жить ему здсь было трудне, чмъ въ Москв. На немъ сильно тяготла катастрофа ‘Телеграфа’. Это былъ человкъ — нравственно пришибенныи, въ немъ были порванныя струны и придавленные порывы, онъ уже работалъ безъ увлеченія, но равномрно, какъ маятникъ, усидчиво, какъ труженикъ, озабоченный поддержаніемъ многочисленнаго семейства, но, все-таки, въ произведеніяхъ его проявлялись талантъ и огромная начитанность, притомъ они отличались замчательною чистотою слога, даже краснорчіемъ. Съ перваго раза Полевой поразилъ меня ясностью взгляда своего на обсуживаемые предметы и обширностью своихъ познаній. Бесда его была увлекательна и поучительна. Часто, въ подкрпленіе своихъ доводовъ, онъ обращался къ своей библіотек, т.-е. къ книгамъ непереплетеннымъ, а едва державшимся въ грязныхъ оберткахъ и разбросанныхъ въ его довольно обширномъ кабинет гд попало, иныя на полкахъ, устроенныхъ вдоль стнъ изъ простыхъ, неокрашенныхъ досокъ, другія на стульяхъ, на полу, на столахъ и т. д. Читая мн однажды цитату изъ французской книги, онъ сказалъ: ‘Не удивляйтесь моему дурному произношенію, я одинъ выучился читать по-французски и говорить на этомъ язык не умю!’ Дйствительно, выговоръ былъ ужасный, Полевой произносилъ каждую букву т.-е. читалъ по-французски, какъ читаютъ по-латыни. Въ отношеніи англійскаго языка, метода была таже. Онъ зналъ наизусть всего Шекспира и его трагедіи были однимъ изъ любимыхъ предметовъ разговора Николая Алексевича. Изданный имъ переводъ Гамлета безспорно лучше всхъ другихъ, повторяю, это былъ тогда человкъ въ нкоторыхъ отношеніяхъ уже отжившій, въ иныхъ — даже чуть не мертвецъ, словомъ, онъ тогда дошелъ до той черты, когда согбенный испытаніями старецъ становится интересне для постороннихъ, чмъ для самого себя. Но Полевой никогда не былъ равнодушенъ къ молодому поколнію и къ желанію принести пользу родин и ближнему.

Въ 1843 году меня особенно сблизило съ нимъ то, что онъ задумалъ издать иллюстрированную ‘Исторію Суворова’ и поговаривалъ даже о намреніи написать современемъ подробную его исторію въ 10-ти томахъ. Мой отецъ, баронъ Андрей Яковлевичъ Бюлеръ, дйствительный тайный совтникъ и сенаторъ, въ молодости своей служилъ при великомъ полководц, въ качеств дипломатическаго чиновника, онъ любилъ вспоминать малйшія подробности, относившіяся до этой эпохи, и имлъ портретъ героя, рисованный пастельными красками извстнымъ живописцемъ курфирста саксонскаго, Фридрихомъ Шмитомъ {Исторію этого портрета, весьма любопытную, какъ единственнаго, для котораго позировалъ Суворовъ, когда-нибудь разскажу отдльно. . Б.}, по которому, съ позволенія отца моего, Н. И. Уткинъ нкогда исполнилъ свою извстную гравюру.

По желанію Николая Алексевича, отецъ мой назначилъ ему свиданіе и тутъ-то я увидлъ его, въ первый разъ, въ черномъ фрак съ Анненскимъ крестомъ въ петлиц. Посщенія его возобновлялись, отецъ мой разсказывалъ ему обо многомъ, чего былъ очевидцемъ и часто препоручалъ мн отвозить Полевому разные неизданные историческіе матеріалы, касавшіеся Суворова. Портретомъ его онъ также ссудилъ Полевого, по его просьб. Копія съ него (увы, весьма плохая, почти лубочная) приложена къ вышедшей въ слдующемъ 1844 году ‘Исторіи Суворова’.

Помщаемыя вслдъ за симъ два письма Н. А. Полевого, одно ко мн, другое къ отцу моему, сохранившіяся у меня въ подлинник, касаются именно тогдашнихъ моихъ къ нему отношеній:

‘Милостивый государь, едоръ Андреевичъ! Не знаю какъ благодарить васъ за вс одолженія ваши. Покорно црошу передать почтенному родителю вашему слабое изъявленіе чувствъ моихъ въ прилагаемомъ у сего письм. Въ среду я въ вашихъ распоряженіяхъ, и явлюсь по назначенію вашему. Портретъ сохраню, какъ драгоцнность, и подтвержу художнику, чтобы онъ скоре доставилъ его обратно ко мн, для передачи вамъ.

‘Врьте совершенному почтенію и проч. Н. Полевой’.

27 февраля 1843 г. С.-Петербургъ.

‘Ваше высокопрев—ство милостивый государь! Спшу принести мою душевную, глубокую благодарность за вс благосклонныя одолженія, коими ваше высокопревосходительство изволили почтить меня’ и милостивое вниманіе, оказываемое вами къ малому труду моему, недостойному великаго человка, памяти коего посвященъ онъ. Страницы 3-го выпуска моего сочиненія будутъ украшены именемъ вашимъ, бесдою вашею съ безсмертнымъ героемъ Измаила и Сенъ-Готарда. Усердіе мое да замнитъ въ сужденіи вашемъ недостатки дарованія и краснорчія.

‘Возобновляя изъявленія чувствъ и проч. Николай Полевой’.

Февраля 27 дня 1843 г. С.-Петербургъ.

Полевой зналъ, что со времени моей поздки за границу, когда вошло въ моду собирать автографы, я собиралъ ихъ гд только къ тому представлялся случай, и вотъ онъ привезъ цлую кипу писемъ, которыя получалъ въ разное время отъ своихъ литературныхъ собратій и иныхъ извстныхъ лицъ, и подарилъ ихъ мн въ выраженіе признательности за т одолженія мои, на которыя намекалъ въ своемъ письм ко мн отъ 27 февраля. Тутъ были автографы: Булгарина, Греча, Глинки, Дегая, акинфа Бичурина, адмирала барона Врангеля, князя П. А. Вяземскаго, И. И. Дмитріева и друг. Нкоторые изъ нихъ Полевой тутъ же прочелъ, обращая мое вниманіе на то, какъ въ нихъ отразился характеръ лицъ, писавшихъ эти письма.

Съ 1844 года я уже почти не жилъ въ Петербург и помню только, что въ послднюю свою бесду со мною, Полевой былъ особенно откровененъ, разсказавъ подробно, какъ, но сдланному на него доносу, онъ привезенъ былъ сюда изъ Москвы, въ сопровожденіи жандарма… Когда, нсколько лтъ спустя, на похоронахъ Полевого, въ церкви Николы Морского, при стеченіи множества сановниковъ и литераторовъ, Булгаринъ хотлъ-было ухватиться за ручку гроба, одинъ изъ присутствовавшихъ, чуть-ли ни П. А. Каратыгинъ, оттолкнулъ его, сказавъ: ‘Ужъ ты его довольно поносилъ при жизни!’

Привожу изъ моего собранія автографовъ — три письма къ Н. А. Полевому, а именно: Греча, Булгарина и о. акинфа, а также письмо H. В. Гоголя къ С. Т. Аксакову — послднее подарено мн въ 1839 г. Ив. С. Аксаковымъ.

Спб. 11 мая, 1824 г.

‘Любезнйшій Николай Алексевичъ!….. Я совершенно согласенъ съ вами, что не худо было бы перепечатать первую тетрадь корректурныхъ листовъ. Только пришлите введеніе. Согласись въ основаніяхъ, я передлаю свое начало и очень скоро. Вы правы, что должно пустить сіи книги въ публику. Только присылайте начало.

‘При семъ препровождаю мои отвты на глагольные ваши вопросы: я оставилъ у себя съ нихъ копію. Не ограждаюсь извиненіями въ томъ, что не совсмъ съ вами согласенъ, у насъ въ виду не соперничество, и не комплименты, а самое дло.

‘Если увидите князя Одоевскаго, то поклонитесь ему и скажите, что я его статью на князя Шаликова получилъ, и напечатаю, если цензура пропуститъ, но вроятно, она не прейдетъ адовыхъ вратъ.

‘Желательно бы мн было крайне увидться съ вами ныншнимъ лтомъ. Постарайтесь сдлать это. Мы въ дв недли наработали бы кучу. Если случится вамъ пріхать, то остановитесь прямо у меня. Жена и дти мой будутъ жить на дач, а намъ въ десяти покояхъ раздолье. Тутъ-то поработаемъ и поспоримъ. Вы будете имть и особый входъ, и особыя комнаты. Не откажите!

‘Прощайте, до свиданія письменнаго или, лучше, личнаго. Вашъ Н. Гречъ.

‘Нельзя ли доставить замчаній, особенно И. И. Давыдова….’

II.

Спб. 19 февраля, 1828 г.

‘Милостивый государь, Николай Алексевичъ, сегодня вечеромъ получилъ я No 2 ‘Телеграфа’ на 1828 годъ и при немъ вырзки изъ другой книжки, гд находится рецензія моихъ сочиненій. Хотя вы погладили меня какъ мачиха, то-есть противъ шерсти, но благородный тонъ критики и хладнокровіе, съ которымъ вы царапнули меня, внушаетъ мн полное къ вамъ уваженіе. Вы ошиблись въ главномъ, полагая что я начитался Жуи и Адиссона. Клянусь вамъ честью и всмъ святымъ, что до сихъ поръ не имлъ духу прочесть этихъ господъ какъ слдуетъ, а если это придетъ мн въ голову, то справляюсь по заглавіямъ, не было ли о томъ писано, и пробгаю статью, чтобъ не встртиться въ мысляхъ и изложеніи,— чтобъ добрые люди не подумали что я подражаю. Это такъ врно, какъ то, что вы первый журналистъ московскій. Даже вы говорите, что я не готовилъ себя въ литераторы. Кто же готовилъ себя въ Россіи? Т, которые протухли на университетскихъ скамьяхъ — именно никуда негодятся, и жаль что вамъ неизвстно, что я слушалъ лекціи въ Гетинген, въ Вильн и въ Страсбург. Но это вовсе не нужно даже, чтобъ быть наблюдателемъ нравовъ, и въ этомъ случа даже скорописанье не вредно. Вы не можете опредлить: кто я таковъ въ литератур? бель-летристъ и только.

Вотъ спорные пункты, которые я кончу — симъ письмомъ, ибо спорить въ журналахъ не буду. Я сознаюсь, не надялся отъ васъ и этого и ваши строки удивили меня и заставляютъ врить словамъ общихъ нашихъ друзей, Мицкевича и Малевскаго, на вашъ счетъ. Врьте, что самое жестокое сужденіе на мой счетъ никогда не разсердитъ меня, если въ немъ видна добросовстность. Смшно требовать похвалъ, и столько же смшно требовать, чтобы вс смотрли одними глазами на предметы. Хотя въ главныхъ пунктахъ кажется мн вы и не такъ растолковали мое Ichheit {Самоличность, индивидуальность.} — но дло въ томъ, что вы обошлись со мною какъ слдуетъ человку съ человкомъ, литератору съ литераторомъ, и я доволенъ, еслибъ даже нашелъ сужденія во сто разъ строже. Вы знаете меня нсколько, т.-е. знаете наружность души моей, которая слишкомъ пламенна и не уметъ скрывать своихъ порывовъ. Это конечно порокъ, но все-таки почище притворства. Я вамъ высказалъ мое мнніе: пусть это послужитъ вмсто дружеской антикритики и останется между нами.

Если на васъ найдетъ грусть, совтую взять въ руки Корсара Олина. Это chef d’oeuvre безсмыслицы. Я въ моей критик называю слогъ его сердитымъ птухомъ на ходуляхъ. Бдная наша словесность! совершенный упадокъ всего. Еслибъ не писалъ Пушкинъ — бда! Что книга — то хлопоты. Ругать всхъ — нельзя, да и публик наскучитъ, хвалить грхъ — мажешь, мажешь только чтобъ закрыть пустоту и книги и журнальнаго мста.

Три томика моихъ сочиненій выйдутъ на святой — и простите самолюбію — съ портретомъ. Думая оставить литературное поприще и удалиться на покой, я ршился на это. Браните! Въ предисловіи я хлеснулъ моихъ безмозглыхъ критиковъ, но въ Пчел оговорюсь, что это до васъ не касается, а въ предисловіи именъ нтъ, ни въ хорошемъ, ни въ дурномъ смысл.

Какъ идетъ ваше литературное депо? Если это входитъ въ планъ вашъ, напишите, я вамъ пришлю своихъ книгъ и надюсь, что это не помшаетъ сказать вамъ что угодно. Клянусь честью, что какъ бы ни разбранили, только бы въ благородномъ тон — не разгнваюсь.

Будьте справедливы. У васъ однажды было напечатано, что мои воспоминанія объ Испаніи выписаны изъ какой-то французской книги. Я купилъ эту книгу, прочелъ со вниманіемъ два раза, сличалъ и не нашелъ ни слова. Я только числа выписалъ изъ печатной книги, и то не изъ той, которую вы указали. Все оригинальное — увряю васъ честью стараго воина. Не ошибитесь опять. Грхъ.

Поцлуйте отъ меня добраго Мицкевича. Валленродь его чудоуже отпечатанъ и картинки весьма недурны, а по композиціи даже и хороши.

Простите и врьте, что я не такъ дуренъ, какъ вамъ меня обрисовали.

Съ искреннимъ почтеніемъ и проч. . Булгаринъ.’

III.

19 марта 1831 г.

‘Милостивый государь Николай Алексевичъ! Мн помнится, что вы намекали о прекращеніи споровъ, возникшихъ между много и г. Клапротомъ относительно исторіи народовъ въ Средней Азіи. Г. Клапротъ вскор посл того самъ подалъ мн случай къ тому. Въ прошломъ году онъ издалъ опроверженіе на исторію монгольскаго народа, помщенную въ моихъ запискахъ о Монголіи. Въ семъ опроверженіи онъ раскрылъ и систему французской восточной школы о народахъ Средней Азіи. Какъ сія система въ самомъ основаніи своемъ есть вздорная, то и не потребовалось многаго труда для ея опроверженія. Я написалъ объясненіе на его опроверженіе и посылаю на ваше разсмотрніе. По строгомъ выправленіи помстите сію статью въ вашемъ журнал, и сверхъ сего не можно-ль постараться, чтобы она переведена была и на другіе языки. Прошлую зиму едва не всю я страдалъ отъ простуды, почему ныншнимъ лтомъ располагаюсь провести около двухъ мсяцевъ на горячихъ водахъ, а это еще боле года задержитъ меня въ Кяхт, и съ вами увидться надюсь не ране августа въ слдующемъ году. Впрочемъ я здсь не безъ дла. Обучаю дтей китайскому языку, передлалъ китайскую грамматику, написалъ разговоры на китайскомъ язык для дтей и привожу къ окончанію переводъ монгольскаго словаря съ китайскаго на русскій. Монгольскую грамматику для себя составилъ еще въ прошломъ году — выборомъ правилъ изъ нсколькихъ грамматикъ, и ныншнимъ лтомъ думаю заняться симъ языкомъ. Духовная миссія, отправившаяся въ Пекинъ 30 августа въ прошломъ году, 18 ноября благополучно прибыла въ свое мсто и принята очень хорошо. Дальнйшихъ извстій не имемъ. Я ожидаю вашего мннія о посланныхъ къ вамъ статьяхъ относительно черепословія. Если он годны для вашего журнала, то сочинитель общаетъ отправить къ вамъ еще нсколько главъ. Монахъ акинфъ.’

Примч. Извстный ксинологъ и настоятель россійской миссіи въ Пекин, издалъ нсколько сочиненій о монгольскихъ племенахъ, между прочимъ: ‘Историческое обозрніе Ойратовъ’, С.-Петербургъ, 1834 г. и перевелъ съ китайскаго ‘Описаніе Тибета, Чжуньгаріи и Восточнаго Туркестана’, С.-Петербургъ, 1828 и 1829. акинфъ Бичуринъ умеръ въ исход 1840-хъ годовъ, проведя послдніе годы своей жизни въ Александроневской Лавр.

Баронъ . Б.

IV.

Письмо H. В. Гоголя къ С. Т. Аксакову.

Вы не виноваты. Это моя нещастная судьба всему виною. Я теперь самъ не ду. Морозы повергнули меня въ совершенное уныніе. Я уже усплъ отморозить себ ухо несмотря на вс закутыванья. Я не знаю какъ и что длать. Какъ это все странно вышло! Но мн никогда ни въ чемъ удачи. Признаюсь въ вашей записк мн больше всего жаль что вы обманулись въ вашихъ надеждахъ что опредленіе не состоялось жаль потому что эта неудача вамъ непріятна.— Будьте здоровы обнимаю васъ нсколько разъ. Если удастся завтра буду у васъ. Весь вашъ Гоголь.

Примчаніе. Адресъ на оборот этого же письма, сложеннаго вчетверо: ‘Сергю Тимофевичу Аксакову’. Во всемъ письм нтъ ни одной запятой. Въ настоящемъ списк удержана орографія подлинника, подареннаго мн, въ 1839-мъ году, моимъ училищнымъ товарищемъ И. С. Аксаковымъ.

Сообщ. баронъ . А. Бюлеръ.

‘Русская Старина’, No 12, 1871

НИКОЛАЙ АЛЕКСЕВИЧЪ ПОЛЕВОЙ.

Читайте также: