Мысли, характеры и портреты.
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
К. Ш—въ.
——
Мысли, характеры n портреты.
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
К. Ш—въ.
——
Мысли, характеры и портреты, Шаликов Петр Иванович, Год: 1818
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Весьма немногіе умютъ оцнить, или почувствовать тонкую скромность. Она исчезаетъ для людей слишкомъ обыкновенныхъ подобно тихимъ звукамъ гармоники для крпкихъ на ухо, или нжному запаху резеды для неимющихъ обонянія.
Я часто бываю недоволенъ другими? не гораздо чаще и боле — собою.
Умъ и таланты суть не иное что какъ опасныя сти, когда не управляются здравымъ разсудкомъ и истиннымъ благочестіемъ.
Я замтилъ — по крайней мр въ собственной жизни — что за однимъ приятнымъ случаемъ обыкновенно слдуетъ три или четтре неприятныхъ.
Нкоторыя связи между людьми похожи на дтскую забаву — хотя не столь невинную, — именно ту, когда одно дитя соглашается быть лошадью другаго, и съ искреннимъ удовольствіемъ скачетъ на возжахъ его подъ частыми ударами дятельной плетки товарища.
Воображеніе все портитъ, или все украшаетъ.
‘Несчастіе’ говоритъ Шатобріанъ ‘есть преждевременная старость.’ Въ самомъ дл, что богаче несчастія опытами, которые для счастія вовсе несуществуютъ?
Сколько я знаю стиховъ и фразъ, прославляемыхъ и приводимыхъ въ образецъ изящныхъ, но которые — на примръ — если бы написаны были мною, то порицалисъ бы безъ милосердія и справедливо. Таковы суть пристрастіе и предубжденія людей даже въ самыхъ искусствахъ.
Смло скажу передъ судомъ совсти, что я никогда не прибгалъ къ иному мщенію за оскорбленія, кром — епиграммы, которая автору кажется всегда очень колкою, a етаго уже и довольно — по крайней мр для меня.
Человкъ съ нжнымъ чувствомъ бываетъ счастливъ, или несчастливъ отъ сущей бездлки. Такъ на примръ недосмотрнная мною ошибка въ книг моей причиняетъ мн живйшую горесть на гкоторое время.
Бдные обыкновенно стыдятся бдности своей, хотя бы совсмъ не были виновниками оной, между тмъ какъ богачь, живущій гнусно, ни мало не стыдится гнусной жизни своей. Какъ странны понятія и чувства людей! У нихъ все, или почти все на изнанку, въ отношеніи къ законамъ Природы, или въ естественному состоянію вещей.
Ничего нтъ отвратительне лицемровъ: кажется, ето чувство общее. Но никто не выигрываетъ въ свт столько, какъ лицемры. Отъ чего? Причина самая простая: они, по неусыпному расчету ума безъ честолюбія, угождаютъ всякому, они и патріоты, и набожны, и покорны, и смиренны, и проч, и проч., между тмъ какъ въ душ своей они подлые егоисты, неимющіе ничего священнаго. Етотъ родъ людей есть самый опасный: при первомъ случа — когда потребуетъ того польза ихъ — они перейдутъ отъ прекрасныхъ словъ къ дйствіямъ самымъ гнуснымъ.
Человкъ искренній, откровенный, прямодушный говоритъ часто противъ общаго мннія, или лучше сказать языка, и слдовательно говоритъ противъ самаго себя — то есть во вредъ себ. Но за то поступки его никогда не найдутся противными чести и добродтели. Отечество, семейство друзья смло могутъ требовать отъ него всякой жертвы.
[Шаликов П.И.] Мысли, характеры и портреты / к. Ш-в // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.100, N 13. — С.65-68.
Евсей прожилъ великое имніе и доживаетъ вкъ свой въ бдности отъ того, что во всю богатую жизнь свою былъ для знатныхъ людей рестораторомъ.
Къ чему намъ служитъ увренность въ бытіи Бога, въ безсмертіи души, въ будущей жизни, въ наград и наказаніи, ежели мы не имемъ правилъ нравственности, не имемъ и неуважаемъ добродтелей?
Чмъ ничтожне человкъ, тмъ сильне въ немъ самолюбіе.
Дурной Сочинитель, дурной Поетъ, какъ бы они дурны ни были, все еще гораздо лучше просто дурнаго человка, — ссылаюсь на совсть каждаго, ее имющаго.
Когда дарятъ многіе наперерывъ, тотъ врно или богатъ, или знатенъ. Любитъ ли онъ книги, и для него выискиваются въ подарокъ лучшія и рдкія изданія, охотникъ ли до картинъ, до естамповъ, отъ времени до времени видитъ у него новую картину, новый естампъ, которые подарены ему. ‘Тамъ новая бронза, здсь новый фарфоръ, въ одномъ мст горшки съ цвтами, въ другомъ деревья съ фруктами — непрерывная цпь подарковъ. Между тмъ никто не вздумаетъ снабжать бднаго, хотя бы и знали, на примръ, объ изящныхъ вкусахъ его, никто не потшитъ его ни книгой, ни картиной, ни цвтами, ни … ничмъ. Таковъ разчетъ, или можетъ быть, справедливе сказать, побужденіе ничтожнаго нашего самолюбія!
Самая ужасная потеря въ жизни нашей есть потеря уваженія къ самому себ.
Систему евдемонизма или егоизма едвали можно назвать системою, онъ принадлежитъ не къ уму, составляющему системы, a къ чувству, врожденному всмъ живымъ существамъ. Воспитаніе только образуетъ его, я … важная услуга для рода человческаго!
Разуму для того не должно никогда оставаться въ сомнніи, чтобы онъ непреклонилъ и воли повиноваться гласу страстей, гласу самолюбія.— Такъ или почти такъ сказано въ одномъ изящномъ разсужденіи Русскаго Профессора.
Многія услуги, одолженія, благодянія были бы отвергнуты нами, если бы мы знали напередъ, въ какую он поставятся цну и чего будутъ стоить намъ.
Человка высокихъ мыслей о себ и посредственныхъ объ васъ можно видть потому, что когда онъ окажетъ вамъ честь своимъ посщеніемъ, то незамедлитъ встать и разсматривать картины на стнахъ вашихъ.
Мы часто удивляемся, что гордый человкъ нестыдится длать того и того. Но кто стыдится воли своей? — Я хочу:— вотъ несокрушимый егидъ, противъ разсудка, противъ чувства и противъ людскаго мннія.
Не многіе знаютъ цну искренности и простаго, откровеннаго обхожденія, потому что не многіе имютъ такую врную разборчивость, отъ которой не укрылась бы тонкая черта мысли и выраженія относительно вжливости и учтивости.
Не напрасно говорится о сочиненіяхъ и переводахъ: мои труды — ваши труды, ибо въ самомъ дл нтъ ничего трудне какъ сочинять и переводить — разумется, хорошо.
Нтъ ничего — въ иныхъ случаяхъ печальне, a въ другихъ — забавне самолюбія человческаго. Харитонъ любитъ книги и судитъ ихъ довольно строго. Но какъ скоро увидитъ въ предувдомленіи слово Читатель съ крупною буквою червь, то начинаетъ оказывать благорасположеніе свое къ сочиненію, и наконецъ ршительно хвалитъ его, хотя бы оно было очень дурно!… Въ качеств читателя Харитонъ уваженъ — чего же боле?… Но въ противномъ случа онъ не скоро уважитъ и настоящаго достоинства книги.
Есть самолюбіе, весьма дозволительное — именно то, которое, такъ сказать, куплено цною труднаго успха въ приобртеніи нкоторыхъ истинныхъ достоинствъ. Оно состоитъ не въ томъ чувств, которое заставляетъ насъ все свое находитъ хорошимъ, но въ счастливомъ побужденіи стремиться ко всему хорошему. Большая разница!
Одно изъ нравственныхъ правилъ, которое желалъ бы я запечатлть глубоко и неизгладимо въ моей душ, есть то, чтобы сносить терпливо вс неудовольствія и вс несправедливости отъ человка, когда нибудь ссорившагося со мною… Сердцу моему противна и тнь злопамятства и мщенія!
Нескромные люди всегда принимаютъ на себя — кстати или не кстати — таинственный видъ, подобно какъ невоздержные говорятъ объ умренности, a сельскіе жители о политик Дворовъ.
Когда — вопреки справедливости — стараются унизить враговъ нашихъ въ нашемъ понятіи, то стало быть не предполагаютъ въ насъ никакихъ добродтелей.
Вмсто суетности и тщеславія гораздо лучше имть умъ и чувство.
Вопреки всеобщему мннію и вчной критики, разговоръ о погод я предпочитаю многимъ, ибо онъ касается такаго предмета, который несравненно важне для меня вседневныхъ происшествій, и отъ котораго зависитъ здоровье мое и веселость духа.
Самые взыскательные люди суть т, которые наиболе имютъ нужду въ снисхожденіи.
Есть люди, которые хотятъ имть умъ за всхъ — кром себя,
Человкъ счастливъ по мр своей невинности: съ уменьшеніемъ ея уменьшаются веселость нашего духа и спокойствія сердца.
Отсутствіе невинности есть отсутствіе радостныхъ мыслей и живыхъ чувствованій.
Поступки суть мрачныя тни души и ощутительная отрава жизни.
Музыка и запахъ имютъ одинаковое дйствіе на насъ въ отношеніи къ минувшему времени: они равномрно приводятъ на память намъ людей, мсто и случаи.
Мы всего мене цнимъ драгоцннйшую вещь — время.
‘Горькіе плоды величія! сколь дорого заставляетъ платить счастіе за высокія степени, на которыя возводитъ своего любимца, когда онъ не иначе можетъ наслаждаться своимъ величіемъ, какъ отрекшись отъ нжныхъ узъ крови и приятнйшихъ чувствъ сердца!’ Такъ говорила нкогда счастливйшая, a потомъ злополучнйшая изъ женщинъ — Марія Антуанетта, низходя съ сихъ ненадежныхъ ступеней подъ остріе гильйотины?… Ахъ! стоятъ ли он жертвы, ими требуемой!…
Предаватъся страстямъ и пользоваться уваженіемъ также не возможно, какъ соединить огонь съ водою,
Ельмина оканчиваетъ свой туалетъ, оставляетъ будуаръ, выходитъ въ гостинную и детъ со двора, не совтуясь съ часами — сегодня поздне, завтра ране, поутру во вс магазины, ко всмъ модисткамъ, или къ обдн, или безо всякой цли — кататься по городу, гулять на булевар, на прудахъ, рдко обдаетъ дома, ввечеру въ спектакл, въ концерт, на бал, ужинаетъ всегда почти въ гостяхъ, зиму проводитъ въ той или другой столиц, лто въ ближней или дальней деревн, весну и осень на водахъ Липецкихъ, или Кавказскихъ: такую жизнь ведетъ Ельмина боле двадцати лтъ, и совсмъ не старется. Мудрено ли? Время не знаетъ, гд найти ее.
[Шаликов П.И.] Мысли, характеры и портреты / к. Ш-в // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.100, N 14. — С.140-146.