‘Русская Мысль’, кн.I, 1890
Монах. Роман Вас. Немировича-Данченко. Спб., 1889 г, Немирович-Данченко Василий Иванович, Год: 1890
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Монахъ. Романъ Вас. Немировича-Данченко. Спб., 1889 г. Цна 1 рубль. Авторъ этого романа въ живыхъ и яркихъ разсказахъ описывалъ свои путешествія въ Соловки, на Валаамъ и въ Святогорскій монастырь. На Валаам г. Немировичъ-Данченко слышалъ разсказъ проводника-монаха ‘о молодомъ богач, уединившемся на этомъ Ладожскомъ Патмос’. Изъ этого разсказа нашъ талантливый писатель сдлалъ прелестный и трогательный романъ, простой, какъ сама жизнь, и какъ жизнь — глубокій. Воспитанный въ суровой купеческой семь, юноша, Александръ, болзненный, отъ природы склонный къ мистическимъ экстазамъ, не выдержалъ тяжелой жизни въ дом отца-милліонера, деспота на старинный ладъ, и ушелъ на Валаамъ. Тамъ, посл долгаго и труднаго искуса, юноша вымолилъ себ разршеніе игумена и своего старца-руководителя уединиться на отдльно-стоящую въ мор скалу, гд ране того спасался въ пещер одинъ схимникъ. Александръ два года прожилъ въ этой пустын, забывая міръ и возносясь духомъ къ горнимъ высотамъ, непостигаемымъ разумомъ, но чувствуемымъ сердцемъ, жаждущимъ духовнаго подвижничества. Въ монастыр получили письмо, въ которомъ отецъ молодаго отшельника извщалъ о своей смертельной болзни и просилъ сына пріхать проститься, простить старику старыя злобы. Не легко было уговорить Александра разстаться съ излюбленнымъ имъ ‘Патмосомъ’. Только исполняя ‘послушаніе, опредленное ему’ духовными руководителями, ршился молодой человкъ вернуться на самое короткое время въ ненавистный ему, суетный міръ. И міръ этотъ едва не захватилъ юнаго подвижника въ свои объятія. Благодаря лишь случайности удалось Александру спастись отъ грозившей ему опасности, и онъ опять вернулся на свою одинокую скалу, въ свою пустыню уже навсегда. Фабула романа очень несложна, но написанъ онъ увлекательно. Вс фигуры въ немъ, хотя бы только мелькающія на 4—5 строчкахъ, необычайно живы и правдивы, — точно воочію ихъ видишь, точно слышишь ихъ разговоры. Въ этомъ роман авторъ взялся за очень трудную задачу и разршилъ ее умно, талантливо и художественно. Всмъ извстно, какая пропасть лежитъ между жизнью ‘въ міру’ и монастыремъ и какъ часто ‘мірскіе’ люди относятся недоброжелательно къ монахамъ, какъ охотно укоряютъ ихъ въ тунеядств, корысти и т. п. порокахъ. ‘Міръ’ враждебенъ аскетизму. И, надо правду сказать, аскетизмъ и монашество нердко подаютъ поводы къ поддержанію такихъ недобрыхъ мнній и отношеній. Касаться этихъ, щекотливыхъ вопросовъ весьма опасно въ беллетристическомъ произведеніи, а затронувши ихъ, мудрено избжать тенденціозности въ ту или другую сторону. Вас. Ив. Немировичъ-Данченко съ большимъ художественнымъ тактомъ миновалъ Сциллу и Харибду. Въ результат получается простое и высокогуманное ршеніе щекотливаго вопроса: міръ прекрасенъ, въ міру много добра можно сдлать, и міръ покидать для монастыря не слдуетъ. Умный іеромонахъ Палладій, старецъ-руководитель Александра, говоритъ рвущемуся въ монастырь юнош: ‘Въ томъ нтъ дурнаго, что міръ тебя къ себ влечетъ. У тебя теперь дла-то не мало. Два года у насъ помолился,— ну, Богъ теб это вмнитъ. А теперь потрудись. Ты думаешь, деньги-то не обязываютъ? Ахъ, какъ обязываютъ еще! Сколько служащихъ на твоей совсти теперь. Ты думаешь и всю задачу разршишь тмъ, что бросишь все да въ обитель запрешься?…’ ‘Хорошему человку и въ міру спастись легко. Исполняй заповди Господни, будь честенъ, добръ, люби ближняго, какъ самого себя, а Бога и еще наипаче. Вотъ теб и мудрость вся’. Міръ — для всхъ, монастырь — для не многихъ, пустыня — для исключительныхъ натуръ, образецъ которыхъ намъ показалъ авторъ въ лиц Александра Свиридова. Въ міру онъ былъ бы несчастнйшимъ человкомъ, въ монастыр онъ былъ бы страдальцемъ, только голый камень пустынной скалы и одинокая пещера могли ему дать то, чего жаждала его душа. Кто же вправ лишать его этого счастья?… Въ міру зла много, много въ немъ и добра, въ монастыр есть тоже свое зло и свое добро. Въ предисловіи къ роману авторъ говоритъ: ‘Окруженный страннымъ для насъ міромъ, сталкиваясь въ немъ съ оригинальными людьми, искренними, глубоко убжденными, я тогда же задался цлью обрисовать первый и усвоить себ міросозерцаніе вторыхъ, чтобы передать ихъ такими, какими они мн являлись. Удалось ли это или нтъ — не знаю. Думаю только, что задача беллетриста: быть врнымъ выразителемъ дйствительности, предоставляя ей самой говорить за себя, хороша она или нтъ’. Этимъ, по нашему мннію, не ограничивается задача беллетриста, мы думаемъ, что она значительно шире, хотя всегда признаемъ большую заслугу за беллетристомъ, съумвшимъ стать ‘врнымъ выразителемъ дйствительности’, а не фотографомъ или протоколистомъ, тщательно записывающимъ виднное и слышанное. Авторъ романа Монахъ изобразилъ не идиллію монастырской жизни и отшельничества, а описалъ намъ ихъ такими, ‘какими они являлись’ ему, т.-е. не физическому его зрнію и слуху, а его художественному творчеству, откидывавшему все ненужное для его цли и случайное и усвоивавшему все существенное для ознакомленія насъ съ тмъ чуждымъ и кажущимся намъ ‘страннымъ міромъ’, который живетъ своею обособленною жизнью, мало понятною издали. Въ высшей степени симпатичная особенность таланта г. Немировича-Данченко состоитъ въ большой мягкости и незлобивости, съ какими онъ относится къ явленіямъ дйствительности. Впечатлнія, имъ воспринимаемыя, регулируются и, такъ сказать, очищаются замчательнымъ добросердечіемъ. А потому все дурное, злое и безобразное проходитъ лишь тнями въ изображаемыхъ имъ картинахъ, все же хорошее и доброе выписывается съ особенною любовью, что отнюдь не мшаетъ ни яркости красокъ, ни правдивости картинъ. Чмъ больше ростетъ талантъ писателя, тмъ опредленне становится эта его особенность, тмъ привлекательне длаются его произведенія, проникнутыя все возвышающеюся гуманною мыслью.