‘Молочные бунты’ въ Сибири и ихъ причины.
‘Молочные бунты’ въ Сибири и ихъ причины.
Письмо изъ Алтая.
С. Швецовъ.
‘Русское Богатство’, No 3, 1902
‘Молочные бунты’ в Сибири и их причины, Швецов Сергей Порфирьевич, Год: 1902
Время на прочтение: 27 минут(ы)
Алтайская деревня переживаетъ тяжелое время: неурожаи двухъ послднихъ лтъ во многихъ селеніяхъ вызвали проявленіе острой нужды, въ сопровожденіи ея обычныхъ спутниковъ — голодовка мене обезпеченныхъ, различныя формы тяжелыхъ заболваній, какъ цынга, тифъ и пр. Такого ‘труднаго’ года населеніе не помнитъ съ того времени, когда въ 1867—68 г.г. были поражены голодомъ южныя волости Алтайскаго округа.
Признаки надвигающейся бды начали наблюдаться еще съ зимы, въ этомъ году въ степяхъ почти безснжной, и тогда уже во многихъ вызывали тревожныя опасенія, все возроставшія при весенней засух и достигшія высшаго напряженія въ половин іюня, когда хлбъ началъ ‘горть’ и когда, кагалось, достаточно было одного — двухъ хорошихъ дождей, чтобы хоть немного поправить дло и предотвратить новый неурожай. Но дождя не было, и день за днемъ проходилъ въ напряженномъ ожиданіи и мучительной тревог.
Вотъ въ этотъ-то именно моментъ, откуда-то, съ самаго дна деревенской жизни, вдругъ темной волной поднялось что-то почти стихійное и съ грознымъ шумомъ прокатилось по всему краю, достигнувъ его отдаленныхъ уголковъ, чтобы чрезъ нкоторое время вновь упасть, затихнуть столь же быстро и внезапно, какъ и возникло. Деревня, еще вчера столь бурная и шумная, снова приняла прежній видъ, подавленный и угрюмый.
Я говорю о томъ движеніи, которое было направлено противъ машиннаго маслодлія, этой новой отрасли крестьянскаго хозяйства въ округ, какъ и вообще въ Сибири, и которое выразилось въ ряд чрезвычайно своебразныхъ явленій. Крестьянскія общества вдругъ охватило массовое стремленіе въ закрытію маслодльныхъ заводовъ, о чемъ составлялись общественные мірскіе приговоры, какъ и о запрещеніи продавать на заводы молоко, держать на квартир маслодловъ и пр. Во многихъ деревняхъ общества потребовали, чтобы не только были закрыты заводы, но и маслодлы-хозяева и мастера оставили бы немедленно селенія. Нежеланіе подчиниться такому требованію со стороны маслодловъ вызывало принудительное изгнаніе ихъ, сопровождавшееся избіеніемъ и другими видами насилія. Многіе заводы подверглись полному разгрому и уничтоженію, еще большее количество ихъ было закрыто временно. Разгромамъ предшествовали разнообразныя легенды, съ жадностью воспринимавшіяся тревожно-настроеннымъ населеніемъ и съ удивительной быстротой разносившіяся по краю. Вс эти легенды, а ихъ было много, вращались неизмнно около того вреда, какой наносится коварными пришлецами въ деревню — маслодлами крестьянскому хозяйству, главная же и особенно убдительная заключалась въ томъ, что засуха вызвана маслодлами, которые ‘отводятъ тучи’: ‘самъ,— разсказывали крестьяне,— сидитъ на завод вечеромъ, да книжку читаетъ, а хозяйка его (жена маслодла) выйдетъ на крыльцо, поглядитъ на небо, махнетъ платкомъ — тучи-то. и отнесетъ отъ деревни…’ Легенда эта, въ разнообразнйшихъ варіаціяхъ, со всевозможными подробностями, указаніями мстъ дйствія и именъ свидтелей, передавалась изъ устъ въ уста и принимала въ глазахъ деревенскаго жителя значеніе почти реальнаго факта. Всякая случайность, неловко брошенное слово — все истолковывалось въ опредленномъ смысл, указывающемъ на вредоносность маслодловъ и употребляемыхъ ими машинъ и инструментовъ. Движеніе это тогда же, на мст получило характерное названіе ‘молочныхъ бунтовъ’ и, по своей внезапности, дикости и жестокости, можетъ быть поставлено въ рядъ съ такими печальными явленіями народной жизни послднихъ десятилтій, какъ всмъ памятные ‘антиеврейскіе безпорядки’, ‘дифтеритные’ и ‘холерные бунты’ и пр. Тутъ лишь формы иныя, иные, разумется, и размры самаго движенія.
Въ настоящее время страсти, вспыхнувшія съ такой силой, уже давно улеглись, затихли. Сами участники ‘бунтовъ’ говорятъ о происходившемъ еще такъ недавно спокойно, какъ о чемъ-то далекомъ, а пожалуй, и чуждомъ имъ… Это не ослабляетъ, разумется, интереса къ самому явленію, тмъ боле, что нтъ никакихъ гарантій, что то же движеніе не возникнетъ вновь, въ слдующій же годъ, въ особенности, если на Алта опять будетъ неурожай, что весьма вроятно.
Что же, однако, случилось? Что вызвало спокойную до того алтайскую деревню на вс т факты произвола и насилія, какими характеризуется движеніе противъ машиннаго маслодлія? Такіе вопросы тмъ необходиме, что само по себ маслодліе, казалось бы, весьма выгодно для алтайскаго крестьянина, въ хозяйств котораго скотоводство играетъ такую видную роль, а потому злобное отношеніе населенія къ новому, повышающему его экономическое благосостояніе промыслу, отношеніе, доходящее до желанія совершенно уничтожить его, является, на первый взглядъ, по малой мр неожиданнымъ и не мотивированнымъ.
Нтъ сомннія, что въ данномъ случа, какъ и вообще во всхъ сколько-нибудь крупныхъ общественныхъ явленіяхъ, сказалась не одна какая-нибудь причина, а рядъ ихъ, изъ которыхъ воздйствіе однхъ было сильне и замтне, другія же вліяли: боле слабо или скрыто, почему и мене бросаются въ глаза, и вскрытіе ихъ требуетъ боле близкаго знакомства съ фактическимъ положеніемъ дла.
Я очень далекъ отъ мысли взять на себя трудную задачу отвтить на поставленные выше вопросы во всей ихъ полнот, такъ какъ для этого требовался бы гораздо большій фактическій матеріалъ, чмъ тотъ, какимъ я располагаю въ данный моментъ. Я предполагаю только представить вниманію интересующихся нкоторые факты и соображенія, которые устраняютъ, по моему мннію, кажущееся внутреннее-противорчіе массоваго движенія алтайской деревни въ сторону закрытія и уничтоженія заводовъ, являющихся для нея источникомъ матеріальныхъ выгодъ. Это кажущееся противорчіе является особенно страннымъ именно теперь, когда часть населенія той же алтайской деревни голодаетъ, и для него каждая копйка дорога.
Мн пришлось постить нсколько маслодльныхъ заводовъ, какъ во время движенія, когда по близости производились уже разгромы заводовъ, и деревенскіе жители были особенно чутко настроены и прислушивались къ каждому долетавшему извн слову съ напряженнымъ вниманіемъ, такъ и слдомъ за его окончаніемъ, когда бурлившія передъ тмъ и ломавшія все на своемъ пути страсти уже успокоились и затихли. Это непосредственное знакомство съ маслодльными заводами и отношеніями къ нимъ крестьянскаго населенія позволило мн уяснить себ нкоторые факты, казавшіеся до того не имющими подъ собой сколько-нибудь серьезной подкладки.
Но прежде чмъ обратиться къ главному предмету моего письма — выясненію нкоторыхъ условій возникновенія ‘молочныхъ бунтовъ’,— я нахожу необходимымъ дать общую характеристику машиннаго маслодлія на Алта, этой отрасли крестьянскаго хозяйства, едва лишь возникшей въ кра, но уже успвшей возбудить къ себ столь рзко отрицательное отношеніе въ той именно сред, которая, повидимому, всего боле въ ней заинтересована. Безъ такого предварительнаго ознакомленія съ постановкой маслодлія и его короткой, но поучительной исторіей не будетъ ясно и отношеніе къ нему крестьянства.
Возникновеніе машинной обработки молочныхъ продуктовъ и изготовленіе экспортнаго сливочнаго масла на Алта, какъ и вообще въ Сибири,— фактъ всего лишь вчерашняго дня. До 1893 года въ Сибири вообще, а до 1896 г. въ Алтайскомъ округ не было, насколько извстно, ни одного молочнаго сепаратора, ни одного завода для приготовленія сливочнаго масла, которое предназначалось бы не на мстный рынокъ. Только съ проведеніемъ въ Сибирь желзнаго пути, связавшаго эту страну непрерывнымъ паровымъ сообщеніемъ съ остальной Россіей и черезъ нее съ Западной Европой, устанавливается на сибирской почв первый молочный сепараторъ, устраивается первый маслодльный заводъ, работающій непосредственно на вншній рынокъ. По мр того, какъ дорога прокладывается внутрь страны, проникаетъ туда все дальше и машинное маслодліе и въ немного лтъ достигаетъ колоссальныхъ размровъ. Вотъ нкоторые факты, характеризующіе эту сторону дла:
вывезено изъ Сибири: сливочнаго масла:
въ 1894 году — 400 пудовъ.
‘ 1896 ‘— 6.000 ‘
‘ 1896 ‘ —16.699 ‘
‘ 1897 ‘— 72.578 ‘
‘ 1898 ‘ — 174.426 ‘
‘ 1899 ‘ — 314.613 ‘
‘ 1900 ‘ — 1.084.799 ‘
Въ 1900 г. изъ вывезеннаго по Сибирской желзной дорог сливочнаго масла 1.020.000 п. пошли непосредственно на заграничные рынки, главнымъ образомъ въ Лондонъ и Копенгагенъ, и лишь остальное количество, т. е. около 65.000 пудовъ, поступило на внутренніе рынки Европейской Россіи — Одессу, Москву, Петербургъ {‘Сиб. Жизнь’, 1901 г., No 223 отъ 14 октября.}. По даннымъ А. Мур—цева, причисляющаго къ западно-сибирскимъ губерніямъ и областямъ два узда Пермской и Оренбургской губ.— Шадринскій и Челябинскій, въ 1900 г. на заграничные рынки вывезено сибирскаго сливочнаго масла 1.100.000 пуд., а въ 1901 г. ожидается вывозъ въ 1.800.000 п. {А. Мур—цевъ: ‘Сибирскіе молокане’, ‘Рус. Вд.’, No 313 отъ 19 ноября 1901 г.}. Маслодльные заводы, говоритъ онъ, растутъ ‘какъ грибы’, частныя предпріятія втягиваютъ ‘лицъ самыхъ разнообразныхъ состояній и профессій: дворянъ, отставныхъ чиновниковъ, купцовъ, мщанъ, зажиточныхъ крестьянъ, ссыльно-поселенцевъ, евреевъ, киргизъ’. Число маслодленъ въ Тобольской и Томской губерніяхъ, въ Акмолинской области, въ Челябинскомъ и Шадринскомъ уздахъ достигаетъ 1.200. ‘Движеніе, начавшись Тобольской губерніей, охватило уже Алтай, перешло въ Акмолинскія степи, подбирается къ Минусинскому узду Енисейской губерніи’.
Таково положеніе маслодлія вообще въ Сибири. Теперь посмотримъ, что представляетъ собой въ этомъ отношеніи Алтайскій округъ
Я уже сказалъ, что первый маслодльный заводъ былъ открытъ здсь въ 1896 г. Въ томъ же году устроено было еще два завода, въ 1897 г.— четыре, въ 1898—одиннадцать, въ 1899—тридцать четыре, въ 1900 г.— сто восемьдесятъ пять. Въ настоящее время въ Алтайскомъ округ свыше 300 маслодльныхъ заводовъ, переработывающихъ до 4.000.000 пудовъ молока {‘Рус. Вд.’, No 307 отъ 6 ноября 1901 г., кор. изъ Барнаула.}. Заводы проникаютъ въ самые глухіе уголки Алтая, захватывая своею дятельностью все большее количество лицъ. Лтомъ истекшаго года мн приходилось встрчать ихъ не только по глухимъ русскимъ заимкамъ, за границей крестьянскихъ волостей, въ лсахъ, но и среди инородцевъ, едва отставшихъ отъ звроловческаго быта и перешедшихъ къ осдлости и примитивному земледлію. Даже въ инородческомъ район горнаго Алтая уже можно найти не мало сепараторовъ не только у русскихъ — заимочниковъ и переселенцевъ, но и у инородцевъ — кочевниковъ, еще сохранившихъ первобытный образъ жизни. Такъ, ‘въ самомъ сердц Алтая’, какъ выражаются сами инородцы, въ Кеньг, гд еще въ 1897 г. калмыки не имли даже представленія о какомъ-либо молочномъ хозяйств, уже дйствуетъ маслодльный заводъ калмыка Аргамая Кульджинова. И это среди корьевыхъ и войлочныхъ юртъ-шалашей, въ которыхъ живутъ алтайскіе калмыки, не знающіе избы.
Маслодльная горячка, проникнувъ въ Сибирь, развивается тутъ съ страшной быстротой, не позволяя пока предугадывать, гд ея конецъ. Вотъ еще нсколько фактовъ, характеризующихъ эту сторону занимающаго насъ явленія.
Въ истекшее лто пароходы, работающіе по р. Оби ниже ея пересченія Сибирской желзной дорогой у Ново-Николаевска, были заняты главнымъ образомъ перевозкой сливочнаго масла изъ Барнаульскаго и Бійскаго уздовъ въ Ноцо-Николаевскъ, гд одно время его скопилось такое количество, для перевозки котораго безъ задержки желзная дорога оказалась неподготовленной, не смотря на то, что для перевозки сибирскаго масла министерствомъ было заказано 1.000 особыхъ вагоновъ-ледниковъ. Въ части Алтайскаго округа, какъ я уже говорилъ, настоящій голодъ, въ другихъ мстахъ населеніе страдаетъ отъ дороговизны хлба {Почти на дняхъ мстными газетами ‘Сибир. Жизнью’ и ‘Вост. Об.’ сообщался такой фактъ: ямщики с. Поперечный Искитимъ, Томскаго узда, мене другихъ пострадавшаго отъ неурожая, ‘жалуются, что имъ въ ночное время опасно прозжать около дер. Зимникъ’, такъ какъ жители ея ‘встрчаютъ на дорог, останавливаютъ ямщиковъ, особенно тхъ, которые возятъ за прогоны, и отнимаютъ у нихъ какія есть деньги, говоря: ‘мы хочемъ сть’. ‘В. Об.’ No 275 отъ 16 декабря 1901 г.}, цны на который, какъ и на сно, поднялись до небывалой высоты. При всемъ томъ сельская торговля отличается большимъ оживленіемъ, такъ какъ требованія на нкоторые предметы — разнообразную посуду, самовары, мануфактурный товаръ и пр. сильно повысились. Это объясняется присутствіемъ въ рукахъ сельскаго населенія относительно большого количества свободныхъ денегъ, выручаемыхъ отъ продажи молока, масла и пр. Спросъ на земледльческія орудія растетъ. Растетъ и спросъ на всевозможные предметы, необходимые при маслодліи, а въ нкоторыхъ пунктахъ, какъ въ Барнаул, возникли даже небольшіе заводы для выдлки металлической посуды и другихъ предметовъ, употребляемыхъ на маслодльныхъ заводахъ. Все это вноситъ въ торговую среду оживленіе, которое находится какъ бы въ противорчіи съ переживаемымъ деревней острымъ бдствіемъ, вызваннымъ двухлтними неурожаями хлба и травъ.
Вообще, для тхъ, кто привыкъ видть въ деревн нчто однородное, въ одинъ цвтъ окрашенное, современная деревня Западной Сибири и, въ частности, ея лучшей части — Алтайскаго округа должна казаться чмъ-то страннымъ, исполненнымъ рзкихъ контрастовъ и прямо-таки парадоксовъ.
Въ самомъ дл, какъ, повидимому, возможно соединить въ одной и той же картин современнаго состоянія сибирской деревни небывалое, колоссальное движеніе въ одной изъ главнйшихъ отраслей деревенской промышленности — въ молочномъ хозяйств, оживленіе деревенской торговли, все увеличивающійся сбытъ сельскохозяйственныхъ орудій, шумъ и суету, вносимые всмъ этимъ въ деревню, гд то и дло мелькаютъ невиданныя ране и чуждыя деревенскому укладу фигуры нахавшихъ откуда-то дльцовъ и аферистовъ, добрая половина которыхъ нерусскаго происхожденія,— это съ одной стороны, а съ другой — неурожаи, недостатокъ хлба и сна, быстрый, пугающій населеніе ростъ цнъ на эти продукты, нужда, мстами самая настоящая, сопровождаемая всми свойственными ей ужасами, голодовка, болзни, безнадежное настроеніе, тоска и уныніе! Съ одной стороны, заготовка для голодающихъ хлба, сознаніе необходимости разсрочки платежа денежныхъ ссудъ и пр., а съ другой — толки о новыхъ источникахъ податного обложенія, представляемыхъ маслодліемъ и вызываемымъ имъ оживленіемъ торговой дятельности.
Таковы въ общихъ чертахъ кажущіяся противорчія современной алтайской деревни.
Я уже упоминалъ, что до проведенія желзной дороги въ Сибири не было совсмъ маслодльныхъ заводовъ. Но сибирская деревня все-таки приготовляла коровье масло, и оно шло на рынокъ, отчасти даже заграничный — въ Турцію и Грецію. Въ конц восьмидесятыхъ — начал девяностыхъ годовъ на Алта, именно въ Барнаул, жилъ даже спеціальный агентъ какой-то аинской торговой фирмы и въ обширныхъ размрахъ производилъ закупку алтайскаго масла для Греціи. Но подобные случаи единичны, и отпускъ сибирскаго масла заграницу былъ все-таки ничтожный, во 1-хъ, и во 2-хъ, оно по своимъ качествамъ имло мало общаго съ масломъ машиннаго производства: сибирскій крестьянинъ, вообще говоря, до послднихъ лтъ не имлъ представленія о сливочномъ масл и изготовлялъ масло только изъ сметаны, такъ называемое топленое. По самымъ своимъ качествамъ, оно не могло разсчитывать на сколько нибудь серьезный вывозъ за границу, гд требуется масло сливочное.
Другими словами, современное машинное маслодліе въ Сибири иметъ своего предшественника въ лиц примитивнаго производства топленаго масла, отличаясь отъ него во многомъ, оно не могло не столкнуться съ нимъ, какъ съ отсталой формой производства, осужденной въ силу своей отсталости на исчезновеніе или, въ лучшемъ случа, на значительное измненіе пріемовъ.
Топленое масло изготовлялось въ гораздо боле скромныхъ размрахъ, чмъ сливочное экспортное масло въ настоящее время: всего въ годъ вывозилось не боле 500.000 пудовъ, тогда какъ отпускъ сливочнаго масла въ истекшемъ году ожидался въ размр 1.800.000 пудовъ, т. е. почти въ три съ половиной раза больше. Эта разница будетъ казаться еще разительне, если для сравненія взять не количество того и другого продукта, а его рыночную стоимость: при средней цн экспортнаго сливочнаго масла въ 10 р. и топленаго въ 6 р. пудъ, годовой отпускъ перваго выразится въ 18 милліонахъ, второго же лишь въ 3 милліонахъ рублей, т. е. рыночная стоимость этого послдняго на мст въ шесть разъ меньше, чмъ соотвтствующая стоимость сливочнаго масла.
Различіе въ производств масла прежде и теперь не ограничивается одной количественной стороной, но идетъ гораздо глубже, захватывая многія стороны деревенской жизни, и мн хотлось бы указать здсь на нкоторыя его черты, такъ какъ это можетъ отчасти выяснить, кто именно въ деревн заинтересованъ въ сохраненіи прежнихъ пріемовъ производства — ‘по старинк’ — и тмъ самымъ становится въ отрицательное отношеніе къ новымъ пріемамъ и формамъ промысла.
Пріемы приготовленія топленаго масла освящены стариной: какъ при ‘старикахъ’ и ‘ддушкахъ’ разливали молоко по вонючимъ крынкамъ, квасили его, собирали прогорклую сметану и сбивали изъ нея масло, которое затмъ перетапливали, а кислое молоко выливали на пойло скоту, такъ точно длаетъ и теперь алтайская женщина, не отступая ни на оту отъ завщанныхъ сдою стариной образцовъ — т же горшки и крынки, ежедневно выпариваемые въ печи, т же кадушки прогорклой и грязной сметаны и пр., что и въ далекомъ прошломъ. Съ теченіемъ времени увеличились размры производства, но его пріемы оставались неизмнными, какъ неизмннымъ оставалось положеніе въ хозяйств той деревенской женщины, которая какъ бы осуждена была большую часть года съ ранняго утра до поздней ночи ‘топтаться около горшковъ’, не оставлявшихъ ей ни минуты свободнаго времени, которое не было бы поглощено другими хозяйственными заботами.
‘Накапливаютъ’ масло съ весны до осени, а въ начал эимы оно сбывается на многочисленныхъ въ Зап. Сибири сельскихъ и городскихъ ярмаркахъ или же продается дома скупщикамъ-торгашамъ, которые отъ себя уже перепродаютъ его боле крупнымъ торговцамъ. Отъ сельскихъ торгашей и бъ мелкихъ ярмарокъ масло попадаетъ на крупныя ярмарки въ г.г. Ишим, Ирбит и др. и уже оттуда расходится по рынкамъ Европ. Россіи.
Чтобы собрать по рдко разбросаннымъ въ Сибири деревнямъ 1/2 милліона пудовъ масла, нуженъ трудъ большого числа лицъ, каковыми и являются различные скупщики, шныряющіе по деревнямъ, торговцы-прасолы и пр. При новомъ производств вс такіе скупщики, принадлежащіе большей частью къ зажиточнымъ крестьянамъ, уже оторвавшимся отъ земледльческаго труда, потеряли привычный заработокъ и въ силу этого не могли не стать въ отрицательное отношеніе къ измнившимся условіямъ производства и сбыта Масла. Въ молочныхъ ‘недоразумніяхъ’ эти лица сыграли свою роль, возстановляя населеніе противъ ‘молоканокъ’, какъ на Алта называютъ повсемстно сепараторы, стараясь скомпрометировать въ его глазахъ необычные и невдомые ране пріемы обработки молока на заводахъ.
Не безразличнымъ въ разсматриваемомъ отношеніи является и тотъ фактъ, что продажа крестьянами топленаго масла обыкновенно производится въ начал зимы, т. е. въ то именно время, когда взыскиваются подати, почему значительная часть денегъ, выручаемыхъ крестьянами отъ этой продажи, очень недолго находится въ ихъ рукахъ, поступая въ подать сборщикамъ. Только крупныя хозяйства могли длать значительныя сбереженія отъ продажи масла, у остальныхъ же эти деньги проходили незамтно, ‘между пальцевъ’, какъ говорятъ сибиряки. Это также нельзя упускать изъ виду, когда рчь идетъ объ измненіяхъ, внесенныхъ въ производство масла его новыми пріемами.
Таковы нкоторыя особенности производства сибирской деревней топленаго масла и его сбыта: деревенская женщина гнулась и стонала подъ тяжестью изготовленія масла, сбытъ котораго привлекалъ къ себ много лицъ, уже выбивающихся изъ срой крестьянской среды, а выручаемыя за него деньги уходили ‘между пальцевъ’, главнымъ образомъ на уплату податей. Порядокъ этотъ сложился издавна, и ничто не нарушало его, никакое стороннее вліяніе на немъ не сказывалось,— разв только пронесется надъ деревней эпизоотія и уничтожитъ половину скота, а то и весь поголовно. Но и это дло обычное, ‘Божье’, а потому и не вносящее никакой донки въ общій складъ народнаго промысла.
Но вотъ прошла ‘чугунка’ и пробила брешь въ несокрушимо, казалось, крпкихъ устояхъ деревенской гизни Сибири, деревенскаго хозяйства вообще, а въ частности хозяйства молочнаго. Черезъ эту брешь начали проникать въ деревню совершенно чуждые ея общему укладу люди и втягивать ея жителей въ свои личныя предпріятія, равныя это предпріятія, а въ числ другихъ и изготовленіе сливочнаго масла на вывозъ. Начали возникать заводы, покупавшіе не масло уже, а молоко, въ городахъ появились иностранныя торговыя конторы, принимающія сливочное масло во всякое время, раздающія въ домъ сепараторы на льготныхъ условіяхъ и другія принадлежности маслодлія, въ деревню все больше и больше проникаютъ сепараторы. Картина производства быстро мнялась и въ немного лтъ стала почти неузнаваемой. По мр развитія выдлки сливочнаго масла производство и сбытъ топленаго падали. Все это произошло почти внезапно, рзко, грубо и не могло не вызвать извстной реакціи, хотя вмст съ тмъ въ застоявшейся столтіями атмосфер деревенской жизни повяло чмъ то несомннно свжимъ и бодрымъ.
Но присмотримся ближе въ происшедшимъ измненіямъ, насколько они касаются маслодлія и связанныхъ съ нимъ интересовъ.
Первое, что не могло, конечно, не броситься въ глаза деревенскому жителю, это очевидная выгодность новыхъ пріемовъ приготовленія масла по сравненію съ старыми. Въ самомъ дл, для изготовленія пуда топленаго масла требуется чуть ни вдвое больше молока — до 35 п. на 1 п. масла,— масса тяжелаго труда, заботъ, и все-таки оно чуть не вдвое дешевле сливочнаго масла, на 1 пудъ котораго идетъ всего 20 п. молока. Разница огромная, весьма чувствительная даже для небольшого хозяйства.
Развитіе промысла повлекло за собою усиленный притокъ денегъ въ деревню. Въ самомъ дл, если считать выработку сливочнаго масла за истекшій годъ въ 1.800.000 пудовъ, то въ теченіе одного этого года, врне, 5 лтнихъ мсяцевъ его, на мстный рынокъ было выброшено 18 милліоновъ рублей. Правда, не вся эта сумма пошла непосредственно въ руки крестьянъ-производителей, часть ея осталась въ рукахъ маслодловъ-заводчиковъ, различныхъ торговыхъ агентовъ и т. п. Но и при всемъ томъ большая часть этой суммы перешла въ руки именно крестьянъ. Можно даже приблизительно подсчитать, какая именно часть. Если мы примемъ для всей Западной Сибири за среднюю цну молока ту, какая существуетъ въ Алтайскомъ округ, т. е. 30 к. за пудъ, а количество молока, требующееся для изготовленія 1 пуда сливочнаго масла — 20 пуд., то окажется, что маслодлами за молоко было уплочено 10.800.000 р. Собственно для Алтайскаго округа эта сторона дла выражается въ такихъ цифрахъ. За послдній годъ было переработано въ округ до 4 милліоновъ пудовъ молока, стоимостью по средней цн въ 1.200.000 руб., масла изготовлено 200 тысячъ пудовъ, стоимостью, также по средней цн, въ 2 милліона рублей.
Введеніе такого количества денегъ на мстный рынокъ, въ частности въ обращеніе деревни, видавшей ране мало денегъ вообще, не могло остаться безъ крупнаго вліянія на весь край, въ частности же на деревню и на ея сложившіяся отношенія.
Я уже упоминалъ объ оживленіи деревенской торговли въ послднее время. Это явленіе — прямой результатъ только что отмченнаго факта: въ деревню вдругъ стали проникать милліоны рублей. Это не могло, разумется, не нарушить многихъ давно установившихся отношеній, не могло не внести измненій въ различныя стороны общественной жизни. Я еще возвращусь къ этому ниже, а пока приведу одинъ-два примра того, что въ матеріальномъ отношеніи маслодльный заводъ даетъ деревн.
Въ наиболе глухой части Бійскаго узда, въ предгоріяхъ Алтая, уже за границами сплошныхъ крестьянскихъ поселеній, разбросано нсколько десятковъ избушекъ, напоминающихъ скоре деревенскія бани, чмъ жилища. Это инородческое селеньице Бугочакъ. Существуетъ оно уже лтъ 80, но жители его сохранили еще во всей неприкосновенности многія черты почти первобытнаго существованія. Деревня растянулась отдльными группами избъ, безъ какого-либо вншняго порядка, версты на три вдоль по рчк. Всхъ избъ въ ней 43, но 3 изъ нихъ отстоятъ такъ далеко, что составляютъ какъ бы особое небольшое поселеніе-заимку. Жители этой деревни — полуобрусвшіе и совершенно не обрусвшіе, не знающіе даже русскаго языка (такихъ большинство) инородцы, часть которыхъ оффиціально принадлежитъ къ православію, другіе же остаются язычниками. Главнйшими занятіями ихъ до сего времени были: звроловство, сборъ кедровыхъ орховъ и различныхъ кореньевъ, употребляемыхъ ими въ пищу, скотоводство и земледліе, все это въ миніатюрныхъ размрахъ, позволявшихъ имъ кое-какъ сводить концы съ концами, удовлетворяя свои нехитрыя потребности полудикаря. Ничто не нарушало эту убогую и темную жизнь инородцевъ, восемьдесятъ лтъ назадъ бросившихъ кочевой образъ жизни, да такъ и застывшихъ на первой же ступени осдлости. До самаго послдняго времени бугочакцы имли весьма смутное представленіе о деньгахъ, помимо уплаты ясачной подати или покупки промысловаго ‘припаса’ — пороху, свинца для своихъ фитильныхъ ружей, для чего продавали кто орхъ, кто пушнину. Свободныхъ денегъ у нихъ во всякомъ случа не было, да они, живя въ далекой глуши, въ нихъ, пожалуй, мало и нуждались.
Но вотъ, въ 1901 г. весною въ ихъ деревню явился бойкій крестьянинъ-торговецъ изъ сосдней волости г. Ш. и предложилъ обществу инородцевъ продавать ему молоко по 30 коп. за пудъ. Какъ ни дико было бугочакцамъ слышать, что молоко можно измрять пудами — они привыкли учитывать его лишь деревянными чашками, такъ какъ глиняной посуды они длать еще не умютъ,— тмъ не мене на предложеніе они согласились, что тутъ же и было оформлено мірскимъ приговоромъ, который составилъ пріхавшій вмст съ г. Ш. писарь. Въ приговор этомъ значится, что инородцы разршаютъ г. Ш. поставить въ ихъ деревн маслодльный заводъ, за что онъ уплачиваетъ въ ихъ пользу 7 руб. въ лто. Общественники же, съ своей стороны, обязуются давать молоко только ему, по 30 к. за пудъ, а также обязуются никому другому на устройство второго завода разршенія не давать. Если бы общество нарушило свои условія, то оно должно уплатить г. Ш. неустойку въ размр стоимости молока, сдаваемаго на заводъ въ теченіе мсяца.
Я думаю, врядъ-ли бугочакцы отчетливо понимали содержаніе составленнаго отъ ихъ имени приговора, особенно касательно размра неустойки за нарушеніе договора, тмъ не мене заводъ открылся тогда же, и я, постивъ деревню въ начал іюля, нашелъ его въ нолномъ ходу. Заводъ небольшой — всего съ однимъ малымъ сепараторомъ, и тмъ не мене за какихъ-нибудь 2 1/2 мсяца онъ усплъ уже оказать на окружающую среду крупное вліяніе. Въ среднемъ онъ перерабатываетъ ежедневно 20 пудовъ молока, количество, по истин, ничтожное для завода, но эти 20 пудовъ стоили 6 руб., которые и переходили цликомъ въ руки инородцевъ. Разсчеты производились разъ въ недлю, когда бугочакцы, ране почти не видавшіе денегъ, получали, въ среднемъ, 42 рубля или въ мсяцъ 180 рублей. Въ лто они должны были получить 900—1.000 руб., смотря по тому, какъ долго протянется осенній періодъ доенія скота.
Предлагаю читателю самому проникнуться общимъ настроеніемъ этой убогой, затерявшейся гд-то въ предгоріяхъ Алтая, едва вышедшей изъ первобытнаго состоянія деревушки, когда на ея голову неожиданно свалилось что-то совершенно ей чуждое, но вмст съ тмъ давшее въ ея руки такую сумму самыхъ настоящихъ денегъ, какая врядъ-ли грезилась бугочакцамъ даже во сн. Необходимо добавить еще, что бугочакцы по своей малокультурности ране не приготовляли даже и топленаго масла, а потому доходъ отъ продажи молока для нихъ, дйствительно, былъ новымъ во всхъ смыслахъ. Это не мшало имъ толковать о закрытіи завода на слдующее лто…
Но бугочакцы — почти дикари, а потому примръ ихъ, можетъ быть, нельзя считать характернымъ для населенія боле культурнаго, съ боле развитой промысловой жизнью, какимъ, несомннно, являются алтайскіе крестьяне. Но вотъ въ той же, мстности, гд и Бугочакъ, находится село Макарьевское. Жители его инородцы, но давно уже совершенно обрусвшіе, вс православные, земледльцы и скотоводы, звроловствомъ почти не занимающіеся, живутъ они въ домахъ и избахъ общепринятаго въ Сибири типа. По общему складу жизни, обычаямъ и пр. они мало чмъ отличаются отъ крестьянъ. Въ сел 100 дворовъ, есть церковь, школа, тутъ же находится волостное правленіе, дв лавочки и пр. Вообще, это селеніе можно назвать типичнымъ для данной мстности.
О макарьевцахъ нельзя сказать, что они денегъ не видли: часть ихъ занимается рубкой и сплавомъ лса въ Бійскъ по р. Бі, что даетъ имъ заработокъ рублей 10—15 въ лто, кое-кто гонитъ смолу, занимается различными мелкими ремеслами — шьетъ сапоги, валяетъ катанки и т. п. Но такія лица все-таки составляютъ меньшинство, во 1-хъ, а во 2-хъ, вс эти источники даютъ возможность только перебиваться, удовлетворять текущія потребности деревенскаго жителя. Вс же остальные макарьевцы не имютъ и этихъ заработковъ, извлекая средства къ жизни отъ земли — кто, выражаясь по сибирски, ‘припахиваетъ десятинку’, кто ‘скотинкой перебивается’ — и это все. Необходимо указать еще на слдующее обстоятельство: селеніе настолько удалено отъ мстныхъ торговыхъ центровъ, что сбыта хлба и продуктовъ молочнаго хозяйства до послдняго времени не было, и скотоводство давало нкоторый денежный доходъ лишь отъ продажи живого скота на пріиски, масла же продавалось ничтожное количество, не имвшее никакого значенія въ общемъ благосостояніи селенія.
Въ томъ же 1901 г. и здсь былъ устроенъ заводъ для выдлки сливочнаго масла, заводъ, для Алтая, среднихъ размровъ — съ тремя большими и однимъ малымъ сепараторами. Содержатель завода — мстный торговецъ изъ отставныхъ солдатъ. Цны на молоко колебались отъ 30 до 35 коп. за пудъ. Я былъ на завод въ самомъ начал августа, и тогда имъ было уже выработано и сдано 425 пуд. масла. Считая по 20 п. молока на 1 п. масла и среднюю цну пуда молока въ 33 коп., получимъ 2,805 р.— приблизительная сумма, какую населеніе получило за молоко. Если считать, что въ остающіеся мсяцы сезона будетъ переработана еще половина того, что выработано съ мая по августъ, то мстная выручка населенія отъ молока выразится приблизительно въ 4,200 р. Но если даже откинуть сотни, то и въ такомъ случа, принимая во вниманіе все сказанное выше, мы должны признать эту цифру очень внушительной.
Я могъ бы привести и еще примры въ томъ же род, но думаю, что и этихъ достаточно для подтвержденія того, что выгодность маслодлія несомннна и для самого населенія. Но для крестьянина, имвшаго случай столкнуться съ этимъ новымъ въ кра дломъ, очевидна не только матеріальная сторона этого дла, но и многія иныя послдствія, въ извстномъ смысл, быть можетъ, для него еще боле серьезныя и важныя.
Въ ряду ихъ не послднее мсто занимаютъ т измненія, какія произвело современное маслодліе въ условіяхъ труда сибирской деревенской женщины. Подъ вліяніемъ машиннаго маслодлія послдняя вдругъ, неожиданно для себя самой, вздохнула свободне, съ ея плечъ разомъ, помимо ея воли, свалилась та часто непосильная работа, какую взваливало на нее скотоводческое хозяйство {Для многихъ мстностей южной полосы Зап. Сибири еще въ недавнее время крестьянское хозяйство было скотоводческимъ по преимуществу, и только за послднія десятилтія оно стало измняться въ сторону большаго развитія земледлія, въ чемъ сказалось вліяніе переселеній и нкоторыя другія причины.}, она избавилась отъ ига масляного горшка, подъ тяжестью котораго покорно гнулась ‘съ изстари’, отдавая ему большую часть своего времени, своей жизни.
Все это совершилось какъ-то внезапно и вмст съ тмъ почти незамтно. Пріхалъ въ деревню неизвстно откуда ‘молоканинъ’, привезъ съ, собой какія-то невиданныя машины и началъ покупать парное молоко, давая за него хорошую цну. Бабы, сначала какъ бы шутя, въ вид опыта, понесли молоко на заводъ, гд его немедленно принимали, взвшивали и записывали въ книгу, по субботамъ выдавали разсчетъ за всю недлю. Сдача молока оказалась безусловно выгодной, и бабы начали продавать ‘молоканину’ уже все молоко, которое шло раньше на изготовленіе топленаго масла. Прекратилась возня съ безчисленными горшками, заботы о сметан, забыто все, съ чмъ было связано производство топленаго масла, все это вдругъ куда-то отошло, исчезло, и у бабы, до того не имвшей ни минуты покоя, вчно озабоченной горшкомъ, вдругъ появился досугъ, котораго она никогда не знала, такъ какъ на рукахъ ея осталось почти только одно доеніе коровъ. По сравненію съ тою работою, что она выполняла еще вчера, это былъ трудъ почти ничтожный, вчерашняя каторга смнилась досугомъ, котораго первое время некуда было двать. Да, иго маслянаго горшка свалилось съ плечъ деревенской женщины, она разогнула спину, но это-то и вызвало къ ней вражду и злобу въ ея собственной семь, среди ея близкихъ.
Объяснимся. Въ Сибири, въ частности на Алта, въ большихъ семьяхъ, гд нсколько женщинъ, молочное хозяйство, какъ самое тяжелое, лежитъ обыкновенно на младшихъ изъ нихъ — снохахъ, двушкахъ и пр., старухи же, разныя тещи и свекровь, свободны отъ него, выполняя другія хозяйственныя обязанности. Вотъ въ этой-то сред старшихъ женщинъ и вызвалъ недружелюбное отношеніе къ себ новый порядокъ, при которомъ у молодыхъ бабъ, этихъ безгласныхъ рабынь крестьянской семьи, получился досугъ. Отсюда вражда и злоба къ самому маслодлію, какъ первой причин новыхъ въ семь явленій, грозящихъ ей многими потрясеніями.
Сдача молока въ опредленное время дня — утромъ и вечеромъ, когда на заводъ стекаются почти разомъ вс женщины деревни, продающія сюда молоко, и ждутъ, пока оно будетъ принято, взвшено и записано,— этотъ порядокъ вызвалъ къ жизни нчто въ род деревенскаго клуба, своеобразнаго, веселаго и живого.
Дважды въ день, на часъ-два вся женская молодежь собирается на заводъ. Он обмниваются здсь новостями, боле близкія между собой длятся своими печалями и радостями. Все это не можетъ не вносить много свжаго въ довольно-таки скучную жизнь деревенской женщины. ‘Извстно, гд бабы и двки, тамъ и молодяжникъ’, говорятъ деревенскіе зоилы. Въ дйствительности такъ и бываетъ: къ заводамъ въ опредленное время стремятся не только женщины, несущія молоко, но и молодые парни, ищущіе случая побыть въ женскомъ обществ. За молодежью туда же тянутся и люди боле зрлаго возраста, кто за дломъ, а кто и такъ себ — ‘потолкаться на народ’, ‘покалякать’. Во многихъ деревняхъ и мсто хороводовъ перенесено поближе въ маслодльнымъ заводамъ.
Маслодльный заводъ является не только мстомъ веселья, но также и мстомъ, гд сообщаются деревенскія новости, самый характеръ которыхъ въ послднее время рзко измнился. Маслодлъ и его мастера — чаще всего чуждые деревн люди, находящіеся въ постоянныхъ сношеніяхъ съ городомъ, отсюда притокъ на заводъ вншнихъ извстій, газетныхъ и устныхъ. И деревня, еще такъ недавно глухая къ вншнему міру и его событіямъ, теперь живо интересуется многимъ, что творится за ея околицей, вообще на бломъ свт, обнаруживая особенный интересъ въ военнымъ событіямъ, какъ война съ бурами, китайскія дла и пр. Полученныя на завод свднія разносятся по крестьянскимъ избамъ, откуда передаются въ другія деревни и расплываются по всему краю. Прошлымъ лтомъ мн приходилось слышать разсказы о различныхъ текущихъ событіяхъ политическаго и общественнаго характера въ отдаленныхъ глухихъ деревняхъ Алтайскаго округа, куда никакая почта не проникаетъ.
Не безъ вліянія оказывается и то, что въ самихъ маслодлахъ, ихъ мастерахъ и т. п. крестьяне встрчаютъ людей иной культуры, иныхъ воззрній, ране алтайской деревн совершенно невдомыхъ. Ежедневное общеніе съ этими людьми не можетъ не вносить чего-то новаго въ представленія деревенскихъ жителей, многіе изъ которыхъ жили совершенно изолированно отъ вншняго міра въ умственномъ отношеніи.
Все это также создаетъ въ нкоторой части населенія недружелюбное отношеніе къ заводамъ, какъ учрежденію, благодаря которому въ невозмутимо спокойной дотол сред вдругъ пробуждаются какія-то новыя желанія, новые интересы, ведутся новые разговоры, другими словами, нарушается ‘исконный порядокъ’. А этого достаточно для отрицательнаго отношенія многихъ и многихъ къ причин новаго явленія — къ заводу, и это сказывалось въ молочныхъ безпорядкахъ.
Обиліе денегъ, которыя, какъ мы видли выше, пускаются маслодліемъ въ деревенское обращеніе, еще не указываетъ на равномрное ихъ распредленіе между деревенскими жителями. Напротивъ, личныя наблюденія нсколькихъ заводовъ убдили меня, что оно въ высшей степени неравномрно, чего, впрочемъ, и слдовало ожидать на основаніи данныхъ, имющихся относительно крестьянскаго хозяйства алтайской и вообще сибирской деревни.
Сибирская и алтайская въ частности деревня, въ смысл распредленія между ея жителями молочнаго скота, какъ и во многихъ другихъ отношеніяхъ, далеко не представляетъ собой чего-либо однороднаго, напротивъ, картина крестьянскаго скотоводства является до такой степени пестрой, что отдльныя части ея едва сравнимы между собой. Мн не хочется приводить многочисленныя цифры въ подтвержденіе этого, и я ограничусь простымъ указаніемъ, что наряду съ хозяйствами, въ которыхъ имется нсколько десятковъ дойныхъ коровъ, встрчаются и такія, скотоводство которыхъ ограничивается двумя-тремя, а то и одной коровой, есть, наконецъ, и вовсе безскотныя хозяйства. Какъ они распредляются, для насъ въ данномъ случа все равно, важно установить самую наличность рзкаго различія въ размрахъ скотоводства между отдльными хозяйствами. Понятно, что значеніе маслодлія для этихъ различныхъ типовъ хозяйствъ далеко не одинаково, а слдовательно, не одинаково будетъ и отношеніе ихъ къ маслодлію. Вообще, однороднаго отношенія всего населенія деревни къ маслодлію нтъ и не можетъ быть, и это обстоятельство очень важно по своимъ послдствіямъ.
Маслодліе, какъ промыселъ, имющій неодинаковое экономическое значеніе для различныхъ группъ деревенскихъ хозяйствъ и въ то же время вливающій въ деревню сравнительно большую массу денегъ, вноситъ рзкія измненія въ общій складъ деревенской жизни, способствуетъ большему обособленію различныхъ экономическихъ группъ деревенскаго населенія, ускоряетъ процессъ его разслоенія въ экономическомъ отношеніи. Обособленіе влечетъ за собой возникновеніе розни интересовъ, доходящей при благопріятныхъ къ тому условіяхъ до полнаго противорчія и порождающей чувство глубокой вражды между жителями одной и той же деревни.
Относительное обиліе свободныхъ денегъ въ рукахъ, при томъ появившееся внезапно, вызываетъ наружу у населенія деревни новыя потребности, стремленіе къ роскоши, въ пріобртенію того, что ране казалось лишнимъ и недоступнымъ. Боле богатые начинаютъ покупать себ лишніе самовары, эмальированную и другую, боле дорогую посуду, всевозможные платки, платья, ботинки и т. д., и т, д., что только иметъ въ глазахъ деревни значеніе роскоши. Каждая такая покупка не можетъ остаться неизвстной, всть о ней быстро разносится по сосдямъ, вызывая у нкоторыхъ завистливое чувство, стремленіе ‘не отстать отъ людей’, ‘длать и самимъ такія же, а то и лучшія пріобртенія. За богатыми тянутся зажиточные, за ними ‘середняки’ и т. д. до послднихъ рядовъ деревенской бдноты. Желаніе ‘не отстать отъ людей’, ‘быть, какъ вс’ — стремленіе, свойственное не однимъ жителямъ глухихъ сибирскихъ деревень, заставляетъ сдавать молоко на заводъ и тхъ, у кого мало скота, кому молоко необходимо дома, для семьи. Есть, наконецъ, и такіе, что не могутъ ничего сдавать на заводъ даже цною отнятія молока у собственныхъ дтей — эти остаются съ однимъ лишь чувствомъ неудовлетворенной зависти и раздраженія. Вообще, крупные барыши, доставляемые сдачей молока на маслодльни, въ деревенской практик вызываютъ наружу много несимпатичныхъ человческихъ слабостей, способствуютъ, проявленію низменныхъ побужденій и стремленій, остающихся не безъ серьезнаго вліянія и на общее настроеніе деревни.
Явившись въ сибирскую деревню, машинное маслодліе непосредственно столкнулось съ разнообразными-сторонами ея жизни, какъ я старался показать выше, съ различными деревенскими устоями, которые оно и расшатываетъ. Крестьянская семья, деревенская экономика, общественность — все претерпваетъ на себ различныя вліянія, вносимыя маслодліемъ въ деревню. Претерпваетъ подобныя вліянія и сибирская община, интересы которой также нердко нарушаются маслодліемъ.
Маслодльный заводъ съ ручными сепараторами и ручной же маслобойкой, а въ Сибири именно такой типъ заводовъ и преобладаетъ, не требуетъ обширнаго помщенія, почему для него легко могутъ быть приспособлены крестьянскіе дома и избы. Это дешевле, да и хлопотъ меньше, чмъ при постройк спеціальнаго помщенія для завода. Маслодлы такъ и поступаютъ, нанимая у крестьянъ подъ свое ‘заведеніе’ ихъ дома. Имя въ этомъ случа дло съ отдльными домохозяевами, они, вообще говоря, совершенно игнорируютъ общину, членами которой являются жители деревни, не спрашиваютъ у нея разршенія на открытіе завода, не несутъ въ ея пользу никакихъ расходовъ.
Община на это смотритъ иначе: считая себя единственнымъ дйствительнымъ хозяиномъ въ деревн, она требуетъ, чтобы заводы открывались не иначе, какъ съ ея согласія, при томъ при условіи матеріальнаго ея вознагражденія въ вид опредленной платы. Съ своей точки зрнія, община права, не обыкновенно маслодлы, совершенно чуждые деревн и ея общественному укладу, не хотятъ знать этихъ требованій и отказываютъ общин въ ея домогательствахъ. Община составляетъ соотвтствующіе мірскіе приговоры, выражающіе ея волю, о подчиненіи заводовъ ея требованіямъ или о ихъ закрытіи и подаетъ по инстанціямъ жалобы, которыя обыкновенно остаются безъ удовлетворенія. Отсюда раздраженіе крестьянъ противъ пришлецовъ за попраніе правъ общины и стремленіе возстановить эти права уничтоженіемъ завода.
Столкновенія между общиной и маслодлами принимаютъ иногда острый характеръ. Хорошимъ образчикомъ этого рода можетъ служить печальная исторія завода томскаго купца г. Р—го.
Въ Кузнецкомъ узд, на р. Томи, находится с. Атынаково, гд въ 1900 г. былъ устроенъ маслодльный заводъ г. Р—мъ. Село расположено очень удобно: вблизи его находится еще нсколько деревень, откуда на заводъ легко доставлять молоко. Въ одну деревню, куда дорога была плоха, г. Р. на свой счетъ поправилъ ее и построилъ черезъ рку хорошій мостъ, что для крестьянъ имло большое значеніе. Вс разсчеты за молоко и пр. г. Р. велъ аккуратно, добросовстно, безъ какихъ-либо задержекъ или прижимокъ. Многимъ раздавалъ впередъ деньги подъ молоко для покупки коровъ, давалъ ‘по сотн, по дв’, а одному далъ полторы тысячи рублей. Вообще, отношенія между маслодломъ и жителями с. Атынакова и другихъ деревень, повидимому, не должны были бы вызывать никакихъ осложненій. Между тмъ, въ начал іюля 1901 г. произошло нчто совершенно неожиданное.
Еще съ половины іюня начали циркулировать слухи, что стоявшее уже нсколько недль бездождіе дло рукъ маслодловъ, которые ‘не даютъ пролиться дождику’, ‘отводятъ тучи’, что дождя не будетъ, пока будутъ дйствовать сепараторъ, и т. д. Разсказывались случаи разгромовъ маслодльныхъ заводовъ въ другихъ волостяхъ. Слухи эти съ удивительной быстротой передавались изъ деревни въ деревню, будоража населеніе. Въ распространеніи ихъ принимали участіе вс т, кто имлъ причину быть недовольнымъ маслодліемъ: скупщики топленаго масла, теперь въ значительной степени потерявшіе свой заработокъ, старухи, недовольныя освобожденіемъ молодыхъ бабъ отъ прежней каторги, старики, стовавшіе на то, что народъ и утромъ и вечеромъ бьется у завода, ища развлеченій, и т. д., и т. д. Недовольныхъ оказалось много, и вс они съ жадностью прислушивались къ доносившемуся издали шуму разгромовъ маслодленъ.
Дошли вс эти слухи и до с. Атынакова и здсь вызвали общее тревожное, подозрительное къ заводу настроеніе. Въ числ селеній, имвшихъ съ заводомъ дла по сдач молока, были пять деревень, составляющихъ одну земельную и податную общину, такъ называемый Тарадановскій участокъ {Вотъ эти деревни: Тараданова, Чумашкина, Ключевая, Логинова и Садтымакова. Въ одну изъ нихъ г. Р. и была проведена дорога на свой счетъ и построенъ мостъ.}. Крестьяне этого участка предъявили требованіе къ мастеру-маслодлу о превращеніи работъ на завод, хотя послдній находился не только вн Тарадановской общины, но даже въ другой волости, къ которой принадлежитъ с. Атынаково. Заявленіе это не имло успха, и заводъ продолжалъ работу, а тарадановцы доставлять ему молоко. Такъ продолжалось до 2 іюля, когда въ Атынаково явилась толпа крестьянъ изъ другихъ деревень и потребовала отъ десятника, замнявшаго временно отсутствовавшаго изъ селенія старосту, посылки по всмъ деревнямъ Тарадановскаго участка и Балыской управы, къ которой принадлежитъ с. Атынаково, письменныхъ приказаній немедленно собраться въ с. Атынаково всмъ домохозяевамъ на соединенный сходъ, чтобы ‘бить молоканку’. Писаря въ селеніи не оказалось, почему ‘бумага’ не могла быть написана, тмъ не мене нарочные были разосланы по деревнямъ. Разославъ нарочныхъ, толпа отправилась къ ‘питейному’, гд и провела время до вечера, когда въ селеніе со, бралось изъ окрестныхъ деревень нсколько сотъ человкъ.
Отъ кабака толпа, среди которой пьяныхъ было немного, направилась къ заводу, вооружившись, кто чмъ могъ, и тутъ подвергла разгрому и уничтоженію ршительно все, что только можно было разгромить и уничтожить: выбили окна, двери, сорвали крышу съ завода, изломали и привели въ негодность сепараторы, маслобойку, молоковсъ, всю посуду деревянную и желзную — послднюю разбивали кайлами. Ничего не оставили, кром стнъ бывшаго завода, хотя пытались разнести и ихъ.
Въ то время, когда часть толпы уничтожала самый заводъ, другіе занялись маслодломъ-мастеромъ, который выбжалъ съ завода и заперся въ своей квартир. Нападавшіе, все-таки, нр ршились взять приступомъ избу, такъ какъ мастеръ, вооруженный револьверомъ и винтовкой, общалъ стрлять, если будетъ сдлана хоть малйшая попытка ломать дверь его квартиры. Къ ночи толпа разошлась, поставивъ караулъ у дома мастера и по дорог въ волость, чтобы отнять у него возможность скрыться. Мастеру только на другой день, при помощи атынаковцевъ удалось кое-какъ, незамтно выбраться изъ засады, и его потихоньку вывезли изъ селенія. Любопытна одна черта: когда разгромъ былъ произведенъ, крестьяне Тарадановскаго участка постановили приговоръ, что заводъ они разбили всмъ участкомъ, т. е. всей общиной въ цломъ, въ количеств пятисотъ душъ, проживающихъ въ пяти селеніяхъ. Этимъ приговоромъ, по ихъ собственному признанію, они желали защитить отъ личной отвтственности тхъ, кто участвовалъ въ разгром, придавъ послднему характеръ общественнаго дла, каковымъ въ дйствительности онъ и былъ.
Черезъ 2 1/2 мсяца мн пришлось быть въ с. Атынаковскомъ и видть самихъ участниковъ ‘боя’. Заводъ не былъ возобновленъ, о чемъ очень многіе жители сожалютъ, такъ какъ вмст съ заводомъ они лишились хорошаго заработка. Многіе находятъ, что для уничтоженія ‘молоканки’ не было никакого резона, и что, вообще говоря, сдлано было нчто скверное. Особенно отрицательно къ этому ‘общественному длу’ относятся т, кто непосредственно понесъ отъ разгрома убытки, которые выражаются не только въ потер дохода отъ продажи молока, но и въ томъ, что многіе, разсчитывая на сдачу молока, забрали впередъ деньги у г. Р., которыя приходится теперь возвращать, между тмъ, он уже затрачены на покупку скота, который нужно сбывать теперь по пониженнымъ цнамъ, длать займы и пр., чтобы выйти изъ затруднительнаго положенія. Все это на многихъ отозвалось весьма тяжело.
Я довольно много бесдовалъ съ участниками ‘боя’ и его свидтелями, какъ съ тми, кто и сейчасъ еще враждебно настроенъ противъ завода, такъ и съ его горячими приверженцами. Въ этихъ бесдахъ передо мной проходили все т же картины разнообразнйшихъ вліяній завода на жизнь деревни, вносившихъ рознь въ деревенскую среду: то же возникновеніе въ Атынаков бабьяго клуба, вскор превратившагося въ общедеревенскій, та же роль бывшихъ скупщиковъ топленаго масла, враждебное отношеніе старухъ и стариковъ, появленіе стремленія длать покупки, и т. д., и т. д.— все то же, что и везд.
Г. Р. устроилъ заводъ въ частномъ дом, нанятомъ имъ у одного изъ атынаковцевъ. Общество с. Атынакова нашло, что г. Р. долженъ былъ взять у него разршеніе/ на открытіе въ сел завода, и поэтому потребовало отъ него платы въ свою пользу за ‘заведеніе’, какъ находящееся на земл общины. Г. Р. отказался платить обществу, исходя изъ того, что онъ иметъ дло не съ нимъ, а съ отдльнымъ лицомъ, которому и уплачиваетъ опредленную сумму за аренду помщенія. На этой почв между атынаковцами и г. Р. возникли недоразумція, сказавшіяся во время разгрома: не участвуя въ немъ сами, атынаковцы не мшали тарадановцамъ разбивать заводъ и этотъ нейтралитетъ былъ вызванъ непріязненными отношеніями дтынаковской общины къ г. Р. за его отказъ въ плат денегъ въ ея пользу. Въ этомъ случа атынаковцы поступили такъ, какъ поступила бы и всякая другая деревня въ аналогичныхъ условіяхъ.
На этой черт стоитъ остановить вниманіе. ‘Молоканка’ представляетъ большія выгоды для значительнаго числа общинниковъ, но для ‘обчества’ въ дломъ ничего этого какъ бы не существуетъ, и оно требуетъ въ свою пользу 10—20 р., которые и разойдутся тутъ же по рукамъ, а часть ихъ будетъ просто пропита въ кабак. На ‘душу’ эти 10—20 р. составятъ нсколько копекъ, и вотъ изъ-за этихъ-то копекъ эти ‘души’ будутъ волноваться и шумть, готовы будутъ даже закрыть самый заводъ. Въ основ такого явленія лежитъ очень простая вещь: въ сдач молока, а слдовательно и въ самомъ завод, заинтересованы далеко не вс жители деревни, многіе изъ нихъ по той или другой причин, молока не сдаютъ совсмъ, и никакихъ ‘деведентовъ’, какъ любятъ выражаться алтайскіе крестьяне, заводъ имъ не даетъ, между тмъ изъ 10—20 р., которые получить общество, часть несомннно попадетъ въ ихъ руки. Пускай эта часть будетъ ничтожна, но она будетъ принадлежать имъ — этого достаточно. И вотъ отъ такихъ-то лицъ и можно слышать заявленія врод того, что было мн сдлано однимъ изъ атынаковцевъ: ‘Намъ что молоканка? Ни къ чему она, потому мы молокомъ не займуемся, не сдаемъ, значитъ… Не хотлъ Р. въ обчество платить, пускай убираетъ ее совсмъ… Плавать не будемъ!’ Въ то время, когда въ цломъ атынаковское общество было настолько недовольно г. Р., что допустило разгромъ завода, отдльные члены того же общества спасали мастера-маслодла отъ разъяренной толпы, рискуя собственными боками. Таковы противорчія современной деревни.
Есть и частная причина атынаковскаго погрома. Среди агитировавшихъ противъ завода большую роль играли нкоторые изъ тхъ, которые разсчитывали получить отъ г. Р. впередъ деньги на покупку скота, но которымъ онъ отказалъ по разнымъ причинамъ, мотивъ, слдовательно, не мстный, а чисто личный. Я долженъ здсь сказать, что ни самого заводчика, ни его мастера я не видалъ, и вс имющіяся у меня свднія объ этомъ завод и его разгром доставлены мн самими крестьянами.
Чтобы закончить обзоръ условій и причинъ, создающихъ враждебное отношеніе части сельскаго населенія къ машинному маслодлію, мн необходимо указать еще на одинъ рядъ фактовъ, выдвигаемыхъ обыкновенно крестьянами въ качеств самыхъ убдительныхъ аргументовъ, доказывающихъ всю вредоносность маслодлія.
Вы всегда можете услышать въ сибирской деревн о неблагопріятномъ вліяніи маслодлія на здоровье скота: телята,— говорятъ вамъ,— хвораютъ сильнымъ разстройствомъ кишечника, много ихъ гибнетъ, гибнетъ и взрослый скотъ отъ повальныхъ заболваній, что приписывается вліянію такъ называемаго ‘обрата’, т. е. молока, изъ котораго сепараторомъ выдлены вс жировыя части, и которое сдается заводами обратно крестьянамъ. Этотъ обратъ крестьяне употребляютъ на пойло скоту.,
Жалобы на вредное вліяніе маслодлія на скотоводство возникли среди крестьянъ едва-ли не одновременно съ появленіемъ маслодлія въ Сибири и еще недавно служили предметомъ обсужденія на създ маслодловъ въ г. Курган, Тобольской губ. Обсужденія, однако, не привели къ какому-нибудь окончательному выводу, и вопросъ остался открытымъ {‘Рус. Вд.’ за 1901 г. No 313 отъ 19 ноября, ст. г. А. Мур—цева: ‘Сибирскіе молокане’.}.
Другое того же порядка обвиненіе маслодлія состоитъ въ томъ, что будто бы тамъ, гд работаютъ заводы, часто телята рождаются голыми, въ чемъ крестьяне склонны видть проявленіе гнва Божьяго. По мннію спеціалистовъ, боле частые случаи преждевременнаго рожденія телятъ, когда они еще не покрыты шерстью, объясняется увеличеніемъ скотоводства, что вызываетъ большую тсноту выгоновъ, вслдствіе чего чаще возможны ушибы и другія поврежденія, вызывающіе у воровъ выкидыши {Тамъ же. Количество скота въ Курганскомъ узд возростаетъ, какъ, установлено переписями, и это нужно приписать вліянію маслодлія, вызвавшаго усиленный спросъ на молочный скотъ.}.
Оба эти вопроса узко-спеціальные, и я ихъ касаться не буду, ограничившись лишь простымъ указаніемъ, что въ основ и этихъ жалобъ крестьянъ лежатъ фактическія данныя, не отрицаемыя людьми боле развитыми и образованными, чмъ алтайскіе крестьяне.
Резюмируемъ сказанное.
Будучи совершенно новымъ дломъ въ Сибири, примняя какія-то необычныя орудія — машины, практикуя своеобразные пріемы переработки молока, выбрасывая, наконецъ, въ мстное обращеніе сравнительно огромныя суммы денегъ, что для деревни также было новостью, машинное маслодліе не могло не внести рзкихъ измненій не только въ примитивные пріемы молочнаго хозяйства сибирскаго крестьянина, но и въ гораздо боле широкую область — въ его семейную и общественную обстановку. И, чмъ глуше мстность, примитивне пріемы хозяйства, патріархальне семейныя и общественныя отношенія деревни, тмъ эти измненія должны быть рзче, грубе, больне, если можно такъ выразиться.
Вотъ та почва, на которой выросли молочные бунты, которая ихъ вспоила и вскормила. Машинное маслодліе, съ перваго дня появленія въ сибирской деревн, создавало себ среди ея жителей -враговъ, число которыхъ со временемъ росло и множилось, потому что съ перваго же дня оно начало расшатывать дорогіе для многихъ ‘устои’ деревенской жизни, до сихъ поръ почти не поддавшіеся вншнимъ воздйствіямъ. И чмъ боле распространялось маслодліе вширь и вглубь, тмъ разрушительне становилась эта роль его.
Событія прошедшаго лта на Алта — это лишь крайнее выраженіе реакціи, которую маслодліе неизбжно вызывало въ деревенской сред съ первыхъ же шаговъ своихъ. Нужны были лишь благопріятныя вншнія условія, чтобы уже широко разлитое въ извстныхъ группахъ деревенской массы недовольство маслодліемъ приняло боле острый характеръ, сказалось въ боле тяжелыхъ формахъ, чмъ оно выражалось ране.
Такимъ именно благопріятнымъ вншнимъ условіемъ явилась грозившая краю голодовка вслдствіе бездождія. Напуганное неурожаемъ предыдущаго года населеніе алтайской деревни со страхомъ ждало новаго, въ зависимости отъ того, будетъ дождь или нтъ, вс помыслы его ушли въ эту сторону. Тревожное настроеніе деревни съ каждымъ днемъ все повышалось, нервное напряженіе достигло крайней степени, надежды то ярко вспыхивали при появленіи на горизонт дождевыхъ тучъ, то разомъ падали, уступая полному отчаянію, когда тучи, не разршившись дождемъ, разсивались. Жизнь деревни становилась удручающе тяжелой, и разгромы маслодленъ лишь дополняли общую картину, являясь въ ней послднимъ штрихомъ. Нердко можно было слышать на Алта, что единственная причина прошлогоднихъ молочныхъ бунтовъ — народное невжество. Съ тмъ же взглядомъ можно было встртиться и на страницахъ мстныхъ газетъ, въ которыхъ отмчались факты, происходившіе по алтайскимъ деревнямъ.
Какъ ни велико невжество нашей деревни, какъ ни огромно его вліяніе на народную и даже общественную жизнь не только Сибири, но и Россіи вообще, тмъ не мене я затруднился бы въ данномъ случа все объяснить однимъ деревенскимъ невжествомъ, одной лишь деревенской ‘темнотой’. Что роль невжества и темноты въ событіяхъ врод тхъ, ареною которыхъ была въ прошломъ году алтайская деревня, велика — это вн сомнній. Но также вн сомнній для меня и то, что она узко опредленна и одностороння, и къ ней одной не могутъ быть сведены вс явленія въ разсматриваемомъ вопрос. Невжество придетъ этимъ явленіемъ уродливую, часто до чудовищности, форму, специфическую окраску, но не опредляетъ цликомъ ихъ внутренняго содержанія, вызывающія ихъ причины вытекаютъ изъ совершенно иныхъ источниковъ.
Легенды о томъ, какъ маслодлы отводятъ тучи, что въ каждой маслобойк для охлажденія масла находится змя, что внутри сепаратора можно найти сатанинскую кровь, и пр., и пр., что было придумано напуганной деревней,— вотъ область, гд во всей сил дало почувствовать себя народное невжество.
Невжество только придало движенію противъ маслодлія свой характерный букетъ, какъ придало его и другое народное бдствіе — неурожай, предшествуемый засухой и бездождіемъ, но не ими было вызвано то широко разлившееся въ нкоторыхъ деревенскихъ слояхъ недовольство, которое только и могло въ данномъ случа всколыхнуть до того спокойныя деревенскія массы.
Его вызвало и создало столкновеніе примитивныхъ формъ хозяйства и общихъ условій жизни сибирской деревни съ ворвавшимся въ нее въ вид маслодлія капитализмомъ, порожденнымъ гд-то тамъ, на сторон, до сихъ поръ чуждыми этой деревн условіями и потому для нея мало понятными. Только здсь, въ этомъ столкновеніи, внезапномъ, грубомъ, и нужно искать основныхъ причинъ движенія.