Мельник (Le Meunier d’Angibault). Роман Жоржа Санда, Белинский Виссарион Григорьевич, Год: 1846
Время на прочтение: 4 минут(ы)
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том 9. Статьи и рецензии 1845—1846.
М., Издательство Академии Наук СССР, 1955
87. Мельник (Le Meunier d’Angibault). {Мельник из Анжибо (франц.).— Ред.} Роман Жоржа Санда. Перевод П. Фурмана. Санкт-Петербург. В тип. Карла Крайя. 1845. В 8-ю д. л., 243 стр.1
Обыкновенно каждый новый год начинается у нас книгами, принадлежащими старому году. Первые книжки журналов появляются первого января нового года, следовательно, составляются и печатаются в декабре прошлого года. Редко в библиографии первых книжек журналов промелькнет книга под фирмою нового года, да и та — самозванка: тут явно счастливый временщик, новый год, отбивает заслугу старого, нагло присваивая себе порожденные им книги и хвастаясь чужим добром. Отчеты о книгах нового года начинаются только в февральских книжках журналов, да и в них большая часть книг принадлежит старому году. Но в нумерах журналов за февраль месяц можно по крайней мере встретить рецензии более или менее интересных книг, которые обыкновенно торопятся выйти в продолжение января. А между тем от первых-то книжек журналов нового года публика и ждет всевозможных чудес, особенно от отдела библиографии. Наши издатели к январю торопятся выпускать преимущественно детские книжки с картинками, что составляет собственно не книжную, а игрушечную торговлю,— товар для подарков к новому году. К этому же разряду надо причислить и официальные поздравления с новым годом в стихах. Кстати: в кипе новых книг, вышедших в прошлом месяце, мы, к крайнему удовольствию, не нашли ни одной, которая бы вся написана была стихами. Это добрый знак и хорошее предвестие для наступающего года. Действительно, наступающий год,— мы знаем это наверное,— должен сильно возбудить внимание публики одним новым литературным именем, которому, кажется, суждено играть в нашей литературе одну из таких ролей, какие даются слишком немногим. Что это за имя, чье оно, чем занимательно,— обо всем этом мы пока умолчим, тем более, что всё это сама публика узнает на днях.2 Наступающий год, сколько нам известно, намерен дебютировать огромным альманахом в формате ‘Ста русских литераторов’, но еще толще и плотнее, красиво изданным, наполненным статьями в стихах и прозе, с картинками и без картинок.3 В этом альманахе будет не только хорошая, изящная проза, но и хорошие, изящные стихи, что теперь такая редкость. Покуда мы можем сказать только, что немногим новым годам удавалось начать свое литературное поприще такою блестящею обновою… Но и на этот раз счастливец новый год блеснет трудами и достоянием своего предшественника, так несправедливо уже забытого легкомысленною толпою…
В ожидании того, что скоро будет, поговорим о том, что уже есть. С одной стороны, мы очень рады, что можем открыть нашу ‘Библиографическую хронику’ нового года таким произведением, как ‘Мельник’ Жоржа Санда, с другой стороны, это нам даже очень прискорбно. Дело в том, что чем выше художественное произведение, тем неприятнее видеть его или произвольно переделанным, или неудачно переведенным, или то и другое вместе. ‘Le Meunier d’Angibault’ есть мастерская картина нравов средней bourgeoisie {буржуазии (франц.).— Ред.} современной Франции. В этом романе есть лицо типическое, генерическое — лицо г. Бриколена, истинного представителя невежества, жадности к деньгам, скупости, низости чувств, ограниченности ума, мелкости души того сословия во Франции, которое утвердило свое гражданское и политическое владычество на золотом мешке. Это лицо нарисовано поистине гениальною кистию. Но оно не одно интересное лицо в романе. Кроме героя романа — мельника, представителя живых сил и благородных инстинктов простого народа во Франции, тут попеременно поражают читателя мастерски очерченные образы то нищего Кадоша, то сумасшедшей дочери Бриколена — несчастной жертвы варварского расчета ‘дражайших’ родителей, матери мельника, отца и матери г. Бриколена и другие. Но есть и большой недостаток в этом романе: в нем четыре героя — два мужеского и два женского пола, и из них первая пара совсем не соответствует требованиям художественного романа: г-жа Блашамон и Анри Лемор — мечтатели, переслащенные до приторности. Хотя искусство автора умело соблюсти единство действия, несмотря на двойственность интереса, тем не менее характеры этих двух лиц были причиною не одной скучной страницы в романе. Но это всё не такой недостаток, который мог бы помешать роману быть переведенным по-русски. Дело в том, что мечты влюбленной четы, рисующейся на первом плане, такого свойства, что не могут быть переданы русским языком, поэтому переводчик позволил себе кое-что переделать, пересочинить и переправить, отчего и вышло что-то довольно странное и притом неприятно странное.
1. ‘Отеч. записки’ 1846, т. XLIV, No 1 (ценз. разр. 31/XII 1845), отд. VI, стр. 1—2. Вез подписи.
Отрицательно относясь к творчеству Жорж Санд в годы ‘примирения с действительностью’, в начале 1840-х годов Белинский изменил этот свой взгляд (см. ИАН, т. II, примеч. 4672, т. III, примеч. 723, 3981, т. IV, примеч. 252, т. V, примеч. 166s). Критика общественного устройства, основанного на эксплуатации человека человеком, и ярко выраженные мотивы социального протеста в произведениях Жорж Санд определяли содержание и последующих неизменно положительных отзывов Белинского о знаменитой французской романистке. Начиная с настоящей рецензии, отношение критика к Жорж Санд входит, однако, в новую фазу: отныне Белинский оценивает творчество писательницы без прежней восторженности, подвергая вместе с тем серьезной критике содержащиеся в нем утопические и романтические тенденции (ср. н. т., стр. 397). В статье ‘Взгляд на русскую литературу 1847 года’, написанной Белинским за несколько месяцев до смерти, он объяснял слабости ‘Мельника из Анжибо’, равно как и романов ‘Грех господина Антуана’ и ‘Исидора’, тем, что актуальность современной общественной проблематики не нашла в них адекватного художественного выражения. ‘Но и здесь,— заключал критик,— беда произошла собственно не от влияния современных общественных вопросов, а от того, что автор существующую действительность хотел заменить утопиею и вследствие этого заставил искусство изображать мир, существующий только в его воображении’ (ИАН, т. X).
При существовавшем в то время цензурном режиме не могло быть и речи о полном переводе социально-утопического романа Жорж Санд на русский язык. Переводчик освободил роман от социально-политической терминологии (‘коммунизм’, ‘справедливость’, ‘истинное равенство’ и т. д.) и сократил его содержание. В настоящей рецензии Белинский осторожно и вместе с тем вполне определенно возмущается жестокостью царской цензуры, заставившей переводчика изуродовать роман Жорж Санд в той его части, которая изображает социально-утопические мечты главных героев.
2. Имеется в виду Ф. М. Достоевский, которому Белинский предсказывал блестящую литературную будущность.
3. Под ‘огромным альманахом’ Белинский подразумевает ‘Петербургский сборник’ Н. А. Некрасова, на страницах которого было напечатано первое произведение Ф. М. Достоевского — ‘Бедные люди’. Рецензию и статью Белинского о ‘Петербургском сборнике’ см. в н. т., NoNo 95 и 104.