МАЯКОВСКИЙ РАЗГОВАРИВАЕТ С ЭСТРАДЫ
МАЯКОВСКИЙ РАЗГОВАРИВАЕТ С ЭСТРАДЫ
* * *
П. ЛАВУТ.
‘Литературная газета’, экстренный выпуск, 1930
Маяковский разговаривает о эстрады, Лавут Павел Ильич, Год: 1930
Время на прочтение: 3 минут(ы)
За последние четыре года Маяковский провел в дороге около трехсот дней. Вдумайтесь в эту цифру, это значит, что каждый пятый день он проводил в поездках. Говоря о любой другом, следовало бы прибавить: ‘а, значит’ проводил вне нормальных условий’. О Маяковском этого сказать нельзя. Поезд, дом, цех, курорт — для работы ему было одинаково удобно все.
Маяковский ‘писал’ большей частью на ходу, в движении.
Коридор вагона. Маяковский слоняется из конца в конец и кажется, что чем быстрее едет поезд, тем быстрее он обдумывает свою мысль.
Случайно оброненное слово случайного пассажира бывало поводом для написания не одной вещи. И возможно поэтому он так ценил поездки, так ценил разнообразие. На долгую поездку Маяковский почти никогда не соглашался, так как она приедалась, но и на месте сидеть он тоже не мог. Маяковский вечно стремился в невиданные им еще города, в неизвестные ему еще края.
За последний год Маяковский как раз не ездил: он жил в Москве и побывал только в Ленинграде.
За последние четыре года Маяковский посетил 55, в том числе и самых глухих, городов СССР и провел в них свыше 200 авторских выступлений. Его энергия казалась неисчерпаемой: он мог выступать (и выступал!) по три, по четыре раза в день в самых различных аудиториях. Он иногда говорил за день в общей сложности 7—8 часов почти под ряд.
Несмотря на то, что выступления в цеху технически, для голоса, представляют неимоверные трудности, Маяковский очень часто просил меня устраивать их. Выступления перед неквалифицированной, аудиторией давали ему колоссальнейшую зарядку, они были тем оселком, на котором он испытывал понятность, ‘доходчивость’ своих стихов.
Нечего и говорить, что вся его работа опровергла мнение многих и многих, будто стихи его непонятны массам.
Маяковский на эстраде держался исключительно просто. К примеру, если было жарко, он снимал пиджак, не обращая внимания на то, что это шокировало часть публики.
— Я работаю. Мое дело сейчас, в данную минуту — слово. Если пиджак мне мешает,— я его снимаю так же, как снимает кочегар куртку, когда ему жарко.
Маяковский был ни с кем несравнимо остроумен, совершенно блестящ с эстрады. Вне ее он обычно молчал несколько секунд перед тем, как ответить на вопрос, но здесь он отвечал молниеносно быстро, поражая слушателей, не привыкших к такому мастерству выступления писателя с эстрады, остроумием и легкостью.
Сколько злых реплик-ответов разбросано им по всем городам Союза на обывательские вопросы многих и многих:
— А кто лучше — вы или Пушкин?
— А в каком классе вы ездите? и т. д. и т. д.
Маяковский не щадил таких ‘вопрошающих’, Надо отметить, что в рабочих аудиториях подобные вопросы почти не задавались. Рабочая аудиторий встречала его как поэтического массовика агитатора, т.-е. как того, кем он действительно хотел быть а был. В рабочей аудитории, не задававшей подобных вопросов, Маяковский чувствовал себя среди друзей, одинаково, как он, ненавидевших мещанство во всех его видах и проявлениях.
Маяковский всегда проводил свои вечера один.
Начинал с ‘разговора-доклада’, переходя затем к стихам и кончая ответами на записки, он почти не считался с назначенной программой. Так, если в афише было объявлено чтение таких-то и таких-то стихов, а Маяковский, придя в зал, видел, что аудитории сейчас, нужнее выслушать, какие-либо другие, его никак нельзя было заставить читать не то, что он хотел.
Он добивался поставленной цели: воздействовать на аудиторию нужным в данный момент материалом. И здесь огромнейшую роль играли ответы на записки, где возможность варьирования материала использовалась им необычайно широко.
Я как-то предложил ему собирать подаваемые на выступлениях записки, Маяковский с необыкновенной радостью встретил это предложение и немедленно принялся проводить его в жизнь.
Он хотел написать книгу, которая была бы ответом на десятки тысяч собранных им записок. Эту книгу он непрестанно обещал слушателям в течение последнего года.
Она осталась ненаписанной: слушатели ее не получат.
Я не могу: примириться с мыслью, что Маяковский, с которым столько времени проведено вместе в такой ответственной — как он сам считал — области его работы — замолчал. Замолчал навсегда…
*) Автор очерка Павел Ильич Лавут, упоминаемый В. В. Маяковским в его поэме ‘Хорошо’ — бессменный организатор выступлений Маяковского в течение 1926—30 гг., высоко ценимый Маяковским как незаменимый помощник в выступлениях.