Материалы обсуждения в ГАХН доклада А. К. Горского 'Л. Н. Толстой и Н. Ф. Федоров', Горский Александр Константинович, Год: 1928 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 10 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Н.Ф.Федоров: pro et contra: В 2 кн. Книга вторая

СПб.: РХГА, 2008.

МАТЕРИАЛЫ ОБСУЖДЕНИЯ В ГАХН ДОКЛАДА А. К. ГОРСКОГО ‘Л. Н. ТОЛСТОЙ И Н. Ф. ФЕДОРОВ’

ПРОТОКОЛ No 9

ЗАСЕДАНИЯ П/СЕКЦИИ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ЛИТЕРАТУРНОЙ СЕКЦИИ ГАХН

от 10-го февраля 1928 г.

Присутствовали: Н. К. Гудзий, П. А. Журов, Н. Г. Зеленов,

М. Н. Петерсон, Д. С. Усов, И. Р. Эйгес, Б. И. Ярхо¹.

Председатель: Н. К. Гудзий. Ученый секретарь: Д. С. Усов

Заседание открывается в 19 ч. 40 м.

Слушано 1. Протокол No 1.

Постановлено 1. Утвердить.

Слушано 2. Доклад А. К. ГОРНОСТАЕВА ‘Лев Толстой

и Н. Ф. Федоров’.

(Тезисы прилагаются.)

П. А. ЖУРОВ отмечает широкое использование материалов в докладе. А. К. Горностаев прав, что Толстой не весь узнан, например, письма его к Добролюбову дают черты, не совпадающие с ‘житийным’ образом Толстого.

В докладе есть намерение подвести Толстого под Федорова. Это неправильно. Утверждение, что мысли Толстого о смерти явились результатом ознакомления с ‘Философией общего дела’, остается на совести Н. Ф. Федорова². Существенные черты проповеди Толстого показаны в докладе как обратная сторона учения Федорова, как программа-минимум, высказываемая людям ввиду их несовершенства. Толстой всегда мучительно переживал вопрос о смерти. Разве не могли укладываться в психике этого человека разные грани отношения к смерти?

Не воскрешение во плоти было существенным для мысли Толстого. В Толстом всегда можно наблюдать стремление преодолеть страх смерти. С этою целью он пересматривает учения всех мудрецов мира. Докладчик желает уловить внутреннее сходство между Толстым и Федоровым. Это кажется не вполне убедительным в докладе, а по существу даже не вполне закономерным.

Н. Г. ЗЕЛЕНОВ: Самое ценное в докладе — это утверждение о напряженном вглядывании Толстого в смерть. Федоров явился, в сущности, случайной, [1 нрзб.] фигурой в жизни Толстого. Толстой в жизни к очень многому прислушивался и присматривался. Специальное исследование вопроса не оправдывает трудов, положенных на него. Методологически неправомерно обращение к воспоминаниям Тенеромо, Горького³. Для научного исследования материал воспоминаний — весьма шаткий материал. Взгляд Плеханова — ‘для Толстого не могло быть ничего утешительного в христианской мысли о бессмертии души — ему нужно было бессмертие тела’⁴ — являет ложное понимание Толстого. Для Толстого характерно органическое расхождение с обрядовыми сторонами религий и даже со всеми научными миросозерцаниями там, где придавалось излишнее значение внешней стороне вопроса о воскрешении. Для Толстого отправной пункт — смерть, основной вопрос, который ставится: дает ли мне удовлетворение та или иная философская система, если я завтра умру? Мысль о влиянии Федорова на Толстого, несмотря на огромный подобранный материал, остается недоказанной, и вряд ли ее и возможно доказать. Весьма показателен рассказ о столкновении Толстого с Федоровым в Румянцевском Музее: Толстой говорит, что хорошо бы сжечь все эти книги, Федоров же, для которого книга была святыней, надгробным памятником, отпечатком жизни самого автора, резко возражает, что он доселе не видал такого глупца⁵.

И. Р. ЭЙГЕС соглашается с высказанным одним из оппонентов мнением, что Толстому чуждо было воскресение во плоти. Толстой дорожил Федоровым как своеобразным учением о бессмертии — что не было специфическим федоровским аспектом. Вообще говоря, все мысли Толстого наличествуют в его дневниках, и, может быть, эти мысли о смерти зафиксированы уже ранее. Для утверждения об особой значительности мировоззрения Федорова для Толстого нет данных. Доклад представляет собой ряд психологических и философических фантазий. Докладчик диалектически развивает, как можно претворить взгляды Федорова в учение Толстого. Но такое диалектическое изложение может быть проведено на материале любого мыслителя.

Д. С. УСОВ находит, что упрек, будто доклад представлял ряд ‘философических фантазий’, не может быть распространен на всю работу в целом. Если заострение ее — утверждение о том, что учение Федорова помогает увидать ‘подспудное пламя, скрытый пафос Толстовской проповеди’, — вызывает споры, то работа в ее биографической части является цершым напоминанием об одной из забытых страниц художественной биографии Толстого, а также и о личности Н.Ф.Федорова, ‘стоящей как бы в тени смирения’, по выражению В. Ф. Эрна.

Н. К. ГУДЗИЙ: А. К. Горностаев коснулся центрального момента в миросозерцании Толстого, который связан и со всею его литературной) деятельностью. Для осмысления его важно установить его источники и дать его генетическое истолкование.

Если бы удалось доказать значение Федорова для психологической и религиозной системы Толстого, то гипотеза А. К. Горностаева стала бы открытием первостепенной важности для биографии Толстого. Но исчерпывающих позитивных данных докладчиком не приведено.

Должно помнить, что путь Толстого был очень органическим. Влияние Федорова на Толстого принадлежит к тем влияниям, которые не поддаются достаточно четкому житейскому, биографическому осмыслению. Последняя часть доклада несомненно искусственна, но, как заметил Д. С. Усов, она не исключает мысли о некотором влиянии Федорова и об интересе Толстого к нему. Докладчик приводит фразы Толстого о смерти: ‘смерть — вещь недурная’ (апрель 1899) и еще раньше, с черепом в руках: ‘люблю эту курноску’ ⁶. Но эта фраза могла быть шуткой, искрой задора, между тем Федоров построил на ней всю систему своего отрицательного отношения к Толстому. Отношение же Толстого к смерти, конечно, не было положительным. Чтобы обосновать свое мнение о влиянии Федорова на Толстого, докладчик прибегает к ряду гипотез. Приходится возразить, напр&lt,имер&gt,, что Толстой вполне мог говорить членам Психологического Общества с усмешкой об учении Федорова⁷. Почему учение Федорова рассматривается как единственно известная Толстому философская система с отрицательным отношением к смерти? Наконец, тезис 6-й — о попытках Толстого к выведению идей Федорова из мрака неизвестности и ко внедрению их в умы современников, после неудачи каковых попыток он и отошел на свои ‘толстовские’ позиции, — не оправдывается ни биографически, ни психологически: если бы Толстой почувствовал в системе Федорова зерно, близкое себе,— он стал бы доказывать истинность его учения и не убоялся бы никакой оппозиции.

А. К. ГОРНОСТАЕВ: Некоторыми оппонентами правильно было отмечено, что эта черта в биографии Толстого не исследована. Толстоведение не может отвести от себя этого вопроса. Утверждая, что идеи московского библиотекаря проникли мысль яснополянского помещика и перепутали все ее ходы, докладчик высказывал предположение о степени влияния Федорова, и для подкрепления его, действительно, необходим еще огромный материал. Большинство возражений все же не показались убедительными.

Толстой и Федоров то и дело сближаются и отталкиваются. Кроткий Федоров, как учитель, был слишком непреклонен и прямолинеен. Непонимание между Толстым и Федоровым было непониманием между всяким мыслителем, действующим мозговым способом, и художником, идущим обходными путями. Толстой не до конца убежден был в учении Федорова, и потому у него не хватало смелости для целостного его приятия. В докладе указывалось на сложные счеты Толстого со своими подсознательными взаимоисключающими элементами.

Толстой говорил: ‘Как Тургенев не боялся бояться смерти?’⁸Страх Толстого — это страх страха, страх в квадрате. И первая задача Толстого — преодолеть животный страх смерти. Первая задача Федорова — преодоление смерти всех.

К стихотворению Владимира Соловьева памяти Фета — ‘Он был старик давно больной и хилый’ Н. Ф. Федоров делает маргинальные пометки, к строкам ‘Но почему же с этою могилой меня не может время помирить?’ — ‘А с чьею же могилой время может примирить?’ и к последним строкам: ‘Умерщвленное не может быть примиренным’⁹. ‘Философия общего дела’ выдвигает принцип братской любви, восстановление братства. Цель — воскрешение, исполняемое совокупностью сынов человеческих. Должно подняться против смерти всем миром, всем людом для обращения слепой рождающей и умерщвляющей силы в управляемую разумом ради восстановления всех бывших поколений.

Необходимо выяснить основную ноту психологической установки Толстого: либо влияние главной мысли Федорова — отрицательное отношение к смерти — получает подтверждение, либо оказывается, что Толстой физического мира не любил.

Ссылаясь на Тенеромо, автор имел в виду лишь передаваемое им мнение Ге. Воспоминания Горького — это взгляд огромного художника, и более яркой характеристики Толстого мы не имеем. Усмешка Толстого в Психологическом Обществе могла быть усмешкою робости, неловкости за слушателей и за себя.

Вопросом о жизни после смерти Толстой не интересовался. Чужда ли была Толстому мысль о воскресении во плоти? Для утверждений докладчика это не так важно. Но что она была ему не столь чужда, может быть подтверждено рядом категорических справок, как, например, ответ Толстого Л. П. Никифорову¹⁰. Момент перелома мировоззрения Толстого заключался в том, что Толстой впервые взял мысли о положительном значении смерти под свою ответственность. В ‘Анне Каренине’ Сережа изучает священную историю и запоминает только то, что ему идет в душу, он забывает имена всех ветхозаветных патриархов, кроме — Еноха. Он не верил, что все любимые им люди и он сам умрут. Но Енох не умер. Почему же не всякий может заслужить это? Ясно, что это идеи из детства Толстого. И вот, в 70-х гг. Толстой подошел к такому рубежу, когда надо было решить, сказать это или нет. Доклад имел в виду: снова приблизить к загадке влияния того человека, с которым Толстой гордился жить в одно время, поставить проблему взаимодействия таких крупных лиц. Н. Ф. Федоров ро-д&lt,ился&gt, в 1928 г.¹¹, умер в 1903 г. В 1928 г. исполняется 25 лет со дня его смерти. Желательно было бы получить к этому времени от толстоведов новые данные к ответу на поставленный вопрос.

Заседание закрывается в 22 ч. 15 мин.

Председатель: Н. К. Гудзий

Ученый секретарь: Д. Усов.

п/с русской литературы Литературной Секции ГАХН
10/11-28 г.

ТЕЗИСЫ К ДОКЛАДУ А. К. ГОРНОСТАЕВА ‘Л. Н. ТОЛСТОЙ И Н. Ф. ФЕДОРОВ’

1. Н. Ф. Федоров, с которым Л. Н. Толстой ‘гордился жить в одно время’, принадлежал к числу тех немногих современников, в сношениях с коими приоткрывалось подлинное лицо Толстого. История духовного роста Толстого, процесс кристаллизации его мировоззрения не могут быть до конца правильно поняты, если не принять в расчет того влияния, какое оказало на автора ‘Исповеди’ знакомство его с образом мысли Федорова.

2. Биографические данные и свидетельства современников устанавливают, с одной стороны, определенный интерес, влечение Толстого к построениям ‘Философии общего дела’, а с другой — постоянное пугливое от них отгораживание.

3. Острие кажущегося разногласия обоих мыслителей сводилось к неодинаковой оценке ими смерти, которую Толстой провозгласил ‘недурной вещью’, в чем Федоров усматривал с его стороны сознательное лицемерие.

4. Однако подобные утверждения Толстого были лишь сознательно-стыдливой маскировкой его исключительной жажды жизни и глубочайшего отвращения к смерти.

5. Кризис мировоззрения и всей жизнеустановки Толстого в конце 70-х годов, связанный с обострением в нем чувства смертности, разрешился психическим взрывом в результате ознакомления с единственным известным ему учением, абсолютно непримиримым в отношении смерти.

6. Потянувшись к учению Федорова, но оказавшись не в силах целиком взять на себя ответственность за смелые мысли никому неведомого библиотекаря, Толстой пробовал было продвинуть эти мысли в умы современников: он пытался добиться признания Федорова-мыслителя в научно-философских кругах Москвы, и лишь потерпев в этом решительную неудачу, а вместе с тем не вынеся чрезмерной требовательности Федорова, отстал от личного общения с последним и окончательно отошел на свои толстовские позиции.

7. Однако — скрытый пафос всей дальнейшей деятельности Толстого, обусловивший преимущественную силу и яркость отрицательно-критических элементов его учения, может быть понят как имеющий своим тайным источником гневное презрение к ‘образованным’ современникам, не способным внимать тому, что самому писателю казалось наиболее заслуживающим внимания.

А. Горностаев

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 6. Ед. хр. 59. Л. 33—36 об.

Доклад А. К. Горского ‘Л. Н. Толстой и Н. Ф. Федоров’ был прочитан на подсекции истории литературы Литературной секции Государственной академии художественных наук 10 февраля 1928 г.

Темой, вынесенной в заглавие доклада, Горский начал заниматься во второй половине 1920-х гг. В начале 1926 г. он писал Сетницкому в Харбин: ‘Между прочим, к 15-летию Л. Н. Толстого состряпал нечто о нем и Н. Ф. по неизданным материалам, из коих, как дважды два, следует, что Л. Н. хотел и мог бы вполне принять учение Н. Ф., но был остановлен в этом испугом и смехом общества’ (FP.I.3.27, далее письма Горского цитируются по этой единице хранения). В марте он делал доклад о Толстом и Федорове в кружке ‘Камена’. А к маю 1927 г. была написана статья ‘Перед лицем смерти: Л.Н.Толстой и Н.Ф.Федоров’, которая была принята в сборник о Толстом, однако так и не вышла в свет. Справедливо опасаясь того, что цензура статью не пропустит, осенью того же года Горский переслал ее Сетницкому в Харбин, который в 1928 г. издал ее отдельной брошюрой под псевдонимом ‘А. К. Горностаев’. Сообщая о посылке статьи, Горский писал и о своих дальнейших планах: ‘За ней будет следовать еще ряд статей о Л. Толстом, в которые я сейчас все больше и больше влезаю. В общем, должна получиться книга под общим заглавием ‘На краю старого заказа’. Статьи 1) Пред лицом смерти (Л. Н. Т. и Н. Ф. Ф.). 2) Корень вопроса (Л. Н. Толстой и Вл. С. Соловьев). 3) Внушительное молчание. 4) Мольба о пощаде (Л. Н. Т. и Петерсон). 5) Зеленая палочка (анализ ухода и смерти). 6) Война и войско (взгляды Л. Н. Т&lt,олсто&gt,го, Вл. С&lt,оловье&gt,ва и Н. Ф&lt,едоро&gt,ва). Сейчас написана половина второй статьи (‘Корень вопроса’)’ (А. К. Горский — Н. А. Сетницкому, 5—8 декабря 1927).

Доклад в ГАХН был сделан на основе статьи ‘Перед лицем смерти’. В письмах Сетницкому Горский так сообщал об этом событии: ‘В ГАХН было прочтено ‘Пред ли&lt,цем&gt, смерти’ в виде доклада в лит&lt,ературной&gt, секции. Оппоненты возражали слабо — толстовцы — скорее по долгу службы — за Толстого не обиделись — скорее наоборот. Преде&lt,едатель&gt, секции Гудзий заявил, что если докладчику удастся в дальнейшем развить и обосновать свою точку зрения, то это целое открытие, переворот в толстоведении. Но самое главное, что на доклад пришли некоторые люди, много лет искавшие, где есть продолжатели Н. Ф. Ф&lt,едоро&gt,ва, — и сообщившие потом вещи столь исключительной важности и интереса, что я до сих пор опомниться не могу. Это все происходило под знаком Сретения— праздник встреч — и можно сказать — ныне отпущаеши!’ (письмо от 4(17) февраля 1928). ‘В виде доклада она (работа ‘Перед лицем смерти’. — А. Г.) была прочтена в ГАХЫ и наделала много шуму. Резонанс до сих пор не прекращается, причем очень благоприятный даже со стороны толстовцев, которые пригласили уже прочесть то же самое у них в Толстовском Музее и в Вегетар&lt,ианском&gt, Обществе. Между прочем, Шохор-Троцкий сказал мне, что Толст&lt,овский&gt, музей ведет сейчас переговоры с худ&lt,ожником&gt, Пастернаком о приобретении большого портрета Н. Ф., варианта того, что висит в каталожной Рум&lt,яицевского&gt, Музея. Я получаю письма от людей, доклада не слышавших, а только в газете прочитавших его заглавие и упоминание имени Н. Ф. Сообщаю Вам адрес одного из таких лиц: г. Богородск, Моск&lt,овской&gt, губ., Рабочая ул., д. 33, Ив. Ив. Алексееву’ (письмо от 8 марта 1928).

17 декабря 1928 г. Горский сделал еще один доклад в ГАХН — о Достоевском и Федорове на основе своей работы ‘Рай на земле. К идеологии творчества Ф. М. Достоевского. Ф. М. Достоевский и Н. Ф. Федоров’ (издана: Харбин, 1929, псевд. ‘А.К.Горностаев’). Тезисы доклада см.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 2. Ед. хр. 23. Л. 190—191.

¹ В протоколе даны фамилии только членов ГАХН. В следующем за протоколом явочном листе имеются росписи 32-х человек (вместе с членами ГАХН).

² Описка стенографа: должно быть ‘А. К. Горностаева’.

³ В своем докладе, стремясь доказать тезис о том, что ‘знакомство с мировоззрением Федорова’ ослабило пассионарность Толстого в проповеди его собственного учения, Горский ссылался на воспоминания толстовца Исаака Борисовича Фаинермана (1862—1925), который в книге ‘Живые речи Л.Н.Толстого’ (Одесса, 1908, под псевд. ‘И. Тенеромо’) приводил слова художника Н. Н. Ге о том, что ‘Л. Н. говорит о внутреннем перерождении’ и ‘служении Богу в душе’ как-то бледно, слабо и надуманно. Говоря о неотступно преследовавшем Толстого страхе смерти, Горский приводил обширные выдержки из воспоминаний М. Горького о Толстом, где писатель представал человеком, который ‘с величайшим напряжением всех сил духа своего одиноко всматривается в самое главное: в смерть’. См.: Перед лицем смерти, 10, 17.

⁴ Цитата из статьи Г. В. Плеханова ‘Толстой и природа’ (Плеханов Г. В. Соч. Т. 24. М.: Л., 1927. С. 253). Г.В.Плеханов подчеркивал важность для Толстого ‘мысли о личном бессмертии’, причем бессмертии не спиритуальном, но материальном, духо-телесном. ‘И едва ли не величайшей трагедией его жизни явилась та очевидная истина, что такое бессмертие невозможно’. В работе Горского цитата из статьи Плеханова приведена на С. 11.

⁵ См. примеч. 11 к ‘Воспоминаниям’ И. М. Ивакина: Pro et contra. Kh. I. C. 1016—1017.

⁶ Обе эти фразы Толстого были приведены в совместной статье Федорова и Петерсона ‘Разговор с Л. Н. Толстым’ (Асхабад. 1899. No 285). В работе Горского они приведены на С. 8.

⁷ В своем докладе Горский приводил эпизод, запись о котором есть в бумагах Федорова. В 1884 г. Толстой излагал учение всеобщего дела перед членами Московского психологического общества. ‘Конечно, в сметном виде’, — оговаривался при этом Федоров (Федоров. IV, 46). Комментируя этот эпизод, Горский настаивал на том, что данная характеристика — ‘всецело плод позднейшего раздраженного отношения’ Федорова к Толстому и ‘ни о какой шутке, ни о каком оттенке насмешки над самим учением’ со стороны Толстого в данном случае говорить нельзя (Перед лицем смерти, 16).

⁸ Эту фразу Л. Толстого из беседы с Г. А. Русановым Горский привел в работе ‘Перед лицем смерти’ (С. 9).

⁹ Этот листок с пометами Федорова не разыскан. Пометы и комментарий к ним приведены в работе Горского ‘Федоров и современность’ (Вып. 2. С. 5).

¹⁰ Речь идет об ответе Л. Н. Толстого на письмо народника Льва Павловича Никифорова (1848—1917), который весной 1885 г. обратился к писателю с письмом, где ставил вопросы о воскресении, будущей жизни и догмате о вечных муках. ‘Чем добрее моя жизнь, — писал Толстой,— тем вернее воскресение и будущая жизнь, и тем спокойнее я встречаю эту смерть. &lt,…&gt, Будем жить так, чтобы воскреснуть. Дальше никогда никто не пойдет, да и некуда’ (Толстой. 63, 328).

¹¹ В настоящее время год рождения Федорова уточнен — 1829.

МАТЕРИАЛЫ ОБСУЖДЕНИЯ В ГАХН ДОКЛАДА А. К. ГОРСКОГО ‘Л. Н. ТОЛСТОЙ И Н. Ф. ФЕДОРОВ’

ПРИМЕЧАНИЯ

Читайте также: