Маркович Марья Александровна (Марко-Вовчок)
Маркович Марья Александровна (Марко-Вовчок)
Маркович Марья Александровна (Марко-Вовчок), Венгеров Семен Афанасьевич, Год: 1911
Время на прочтение: 4 минут(ы)
С. Венгеров
Маркович, Марья Александровна — писательница, известная под псевдонимом Марко-Вовчок, урожденная Велинская (1834 — 1907). Окончив курс в институте, она поселилась у родственников в Орле и вышла замуж за А.В. Марковича (см. выше). В 1857 г. были отправлены ею Кулишу, для помещения в ‘Записках о Южной России’, два рассказа из народной жизни на малорусском языке. Они привели Кулиша в крайний восторг, между ними завязалась переписка, Кулиш требовал еще рассказов и в 1858 г. издал их особой книжкой, под названием ‘Народнии оповидання Марко-Вовчка’. Рассказы имели выдающиеся успех, сам Тургенев перевел их (Санкт-Петербург, 1859) на русский язык. В 1859 г. вышли прямо по-русски написанные ‘Рассказы из народного русского быта’ Марко-Вовчка, сочувственному разбору которых Добролюбов посвятил обширную статью. ‘Русский Вестник’, ‘Современник’, ‘Русское Слово’, ‘Основа’ открыли свои страницы молодой писательнице, которую неожиданный литературный успех побудил переселиться в Петербург. Здесь она сблизилась с Шевченко, который назвал ее своей преемницей и литературной дочерью. Вскоре она уехала с сыном за границу и к мужу более не возвращалась. В середине 60-х годов Маркович вновь поселилась в Петербурге. В перешедших к Некрасову ‘Отечественных Записках’ она напечатала роман ‘Живая душа’ (1868), ‘Записки причетника’ (1869), повести: ‘Теплое гнездышко’ (1873), ‘В глуши’ (1875). Много переводила, особенно из Жюля Верна. В 1871 г. под редакцией Маркович выходил иллюстрированный журнал: ‘Переводы лучших иностранных писателей’. Один из переводов Маркович — сказки Андерсона — вызвал обвинение в плагиате. В конце 70-х годов Маркович вторично вышла замуж, переселилась в провинцию и оставила литературную деятельность. Собрание сочинений Маркович (Санкт-Петербург, 1868 — 74, Саратов, 1896 — 98, 8 том) представляет собой две части, совершенно различные не только по изображаемому быту, но и по писательской манере. Основные черты начальных лет литературной карьеры Маркович, когда она писала исключительно рассказы из народной жизни — сентиментальность чрезвычайная ясность основной задачи, тонкая обрисовка личности героев, сжатость рассказа и общий поэтический колорит, придающий ‘Оповиданням’ женственно-мягкий характер и приближающий их к произведениям украинского народного творчества, с его нежными и поэтическими тонами. Напротив того, повести и роман Маркович из жизни русской интеллигенции проникнуты насмешливым настроением, авторские намерения туманны, обрисовка действующих лиц неясная и неопределенная, весь тон письма сухой и жесткий. О причинах этой разницы существуют различные мнения. Историки украинской литературы — Петров, Огоновский, Чалый, Сумцов — склонны видеть в ‘Оповиданнях’ деятельнейшее участие первого мужа Марковича — Афанасия Марковича. Близко знавший чету Марковичей в эпоху создания ‘Оповиданний’, М.К. Чалый идет даже далее и ставит вопрос так: ‘Достоверно неизвестно, кто под псевдонимом Марко-Вовчка скрыл свое имя — муж ли, кровный украинец, или жена его, орловская уроженка’. Во всем этом очень много преувеличения. Если участие Афанасия Марковича и сказалось в первых по времени ‘Оповиданнях’, то разве в языке, о котором так восторженно отозвался Кулиш (‘Наш Марко-Вовчок, как пчела Божия выпил наилучшую росу из цветков нашей речи’). Уехав одна за границу, Маркович присылала оттуда в журналы ряд рассказов, из которых очень многие гораздо выше первых ее опытов. Но и помимо этого фактического опровержения, чисто — литературный анализ ‘Оповиданний’ показывает, что их писала именно ‘орловская уроженка’, а не Афанасий Маркович, который считается хорошим этнографом. Общепризнанный в настоящее время недостаток ‘Оповиданний’ — отсутствие черт реальной народной жизни. Герои ‘Оповиданний’ — почти оперные персонажи, говорящие изысканно-отточенными тирадами и еще более изысканно чувствующие. Происхождение рассказов — вполне теоретическое, мотивы взяты самые общие, а некоторые рассказы (например, ‘Лимеривна’, ‘Кармелюк’, ‘Галя’) представляют прямую обработку народных легенд. Стиль ‘Оповиданний’, певучий и ласкающий, тоже в значительной степени заимствован из народных песен, а не из живой речи. Различие между произведениями Маркович из интеллигентной жизни и рассказами из народной жизни объясняется гораздо проще тем, что в первых автор брался за непосильные задачи. Так, в самом крупном по объему произведении своем — ‘Живой душе’, — Маркович, во имя идей более решительных, осмеивает умеренный либерализм и пытается создать положительные типы людей настоящего дела. Попытка оказалась детски-наивной и потерпела фиаско, несмотря на то, что появилась в эпоху, когда к положительным изображениям ‘новых людей’ относились чрезвычайно снисходительно. Но когда, вслед затем, автор ‘Живой души’ в ‘Записках причетника’, снова вернулся к простому, бесхитростному быту, то получилась очень недурная картина из быта сельского духовенства. Самый факт способности писательницы, выросшей в институтской и барской среде, проникнуться колоритом среды ей совершенно чуждой, очень характерен, как показатель живой отзывчивости ее таланта. Эта-то отзывчивость, главным образом, и помогла ей сказать, в рассказах из народной жизни, надлежащее слово в надлежащий момент. Перечитывая их теперь, с первого взгляда трудно понять, почему произвела на русскую публику (в малорусской литературе Маркович до сих пор остается крупной величиной) такое огромное впечатление эта талантливая, но крайне односторонняя живопись, в которой есть только две краски: мрачно-черная, когда надо изображать помещиков, угнетающих крестьян, и светло-розовая, когда рисуется психология угнетенных, ангельски-кротких и нежно-чувствующих. Но годы появления рассказов были боевые: надо было бить в одну точку, рисовать резко, ярко, чтобы читатель волновался и негодовал на крепостное право. Сам автор был глубоко искренен в своей односторонности, при всей нереальности рассказов от них веет гуманностью возвышеннейшего свойства. Ярким доказательством искренности Маркович может служить и то, что она долго выступала пред публикой только с лирическими сторонами своего таланта и лишь позднее развернула другую крупную его особенность — юмор, сообщающий некоторым рассказам из малорусской помещичьей жизни (‘Тюлевая баба’ и другое) большую внешнюю занимательность. В 1896 — 98 годах вышло ‘Полное собрание сочинений’ Марковича в 5 томах (Саратов). О Марковиче кроме обширных статей в ‘Истории украинской литературы’ Огоновского, Петрова, Ефремова, см. статьи Кулиша в ‘Русском Вестнике’ (1857, No 12), Костомарова в ‘Современнике’ (1859, No 5), Добролюбова (‘Сочинения’, том III), Писарева (том I), Шелгунова, Скабичевского, в ‘Отечественных Записках’ (1868, No 7), Ткачева, в ‘Деле’ (1869), Чалаго, в ‘Киевской Старине’ (1894, No 5), С. Ефремов ‘М. Вовчок’ (Киев, 1907, на украинском языке), ‘Былое’ (1907, No 10), ‘Минувшие Годы’ (1908, No 3 и 8).