Маленькие женщины или Детство четырех сестер, Олкотт Луиза, Год: 1868 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 270 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

МАЛЕНЬКІЯ ЖЕНЩИНЫ
ИЛИ
ДТСТВО ЧЕТЫРЕХЪ СЕСТЕРЪ.

ПОВСТЬ ДЛЯ ДТЕЙ

Луизы Олькотъ

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІСКАГО.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Изданіе Стасовой и Трубниковой
1875

ОГЛАВЛЕНІЕ.

Предисловіе отъ издательницъ

ГЛАВА I. Игра въ странники

— II. Рождество

— III. Маленькій Лоренцъ

— IV. Житейскія заботы

— V. Джо вступаетъ въ права сосдки

— VI. Бетси находитъ свое счастье

— VII. Эмми въ юдоли слезъ и испытаній

— VIII. Джо на скользкомъ пути

— IX. Мегги на ярмарк тщеславія

— X. Пиквикскій клубъ

— XI. Горькій опытъ

— XII. Лагерь Лоренца

— XIII. Воздушные замки

— XIV. Секреты

— XV. Депеша

— XVI. Письма

— XVII. Стойкая двочка

— XVIII. Тяжелые дни

ГЛАВА XIX. Завщаніе Эмми

— XX. Признанія

— XXI. Лори шалитъ, а Джо улаживаетъ

— XXII. Горизонтъ проясняется

— XXIII. Ттушка Марчъ разршаетъ вопросъ

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Издавая въ перевод на русскій языкъ повсть ‘Маленькія женщины’, сочиненіе американской писательницы Луизы Олькотъ, мы позволили себ, также какъ въ отношеніи предъидущей книги, того-же автора ‘Старосвтская двушка’, вышедшей въ первой половин текущаго года, сдлать незначительныя сокращенія, урзать кое-какія длинноты и повторенія, оставляя цликомъ вс черты, которыми романистка, въ живыхъ образахъ своихъ маленькихъ героевъ и героинь, мастерски рисуетъ картины семейнаго быта и нравовъ американцевъ.

Мы не считали себя вправ ослаблять или усиливать ни одного изъ элементовъ, составляющихъ нравственную физіономію великаго народа, проглядывающихъ даже въ тсныхъ рамкахъ того дтскаго міра, который изображенъ авторомъ и сохранили оттнки квакерскаго піетизма, столь чуждаго нашей русской жизни, но составляющаго характеристическую особенность англо-саксонскаго племени, считая, что знакомить дтей съ какими-нибудь явленіями, а въ особенности съ духомъ и жизнью чужой страны, слдуетъ непремнно въ томъ вид, въ какомъ они существуютъ въ дйствительности.

Передлка иностранныхъ писателей на свой собственный ладъ, по индивидуальному вкусу переводчика, казалась намъ всегда непозволительнымъ проступкомъ противъ автора, беззащитно подвергаемаго своевольнымъ искаженіямъ, а иногда и противъ самой истины, въ тхъ случаяхъ, когда дло касается, какъ здсь, національныхъ особенностей.

Сатирическій юморъ у Луизы Олькотъ до того врно и мтко бичуетъ общественныя язвы американской жизни — погоню за вншнимъ блескомъ и жажду богатствъ и наслажденій, заражающихъ молодежь со школьной скамьи и даже чуть-ли не съ пеленокъ, а съ другой стороны произведенія ея дышатъ такимъ честнымъ и здоровымъ уваженіемъ къ будничному, терпливому труду, въ нихъ кое-гд слышатся такія искреннія поты неподдльнаго патріотизма и симпатіи къ лучшимъ сторонамъ человческой природы, что, по крайней мр по нашему мннію, повсти этой писательницы могутъ служить не для одного пріятнаго препровожденія дтскихъ досуговъ, но и способны пробудить въ умахъ юныхъ читателей зародыши самостоятельности, энергіей дятельности — словомъ, всхъ тхъ качествъ, которымъ мы можемъ позавидовать у нашихъ за-атлантическихъ друзей съ той же откровенностью, съ какой сознаемся, что, къ сожалнію, намъ гораздо боле знакомы и общи съ ними темныя стороны ихъ общественной жизни. Все это, вмст взятое, побудило насъ предпринять предлагаемый нами публик трудъ, въ настоящемъ его вид, вслдъ за нимъ мы надемся приступить къ изданію еще двухъ повстей Олькотъ: ‘Little Men’ и ‘Little Women wedded’, которыя хотя и служатъ продолженіемъ настоящей книги, но составляютъ, каждая, отдльный и самостоятельный разсказъ.

Издательницы.

С.-Петербургъ,

12 Декабря 1875 г.

ГЛАВА I.
Игра въ странники.

— Безъ подарковъ и Рождество не въ Рождество, ворчала Джо, лежа на ковр передъ каминомъ.

Скучно быть бднымъ! со вздохомъ сказала Мегги, осматривая свое старенькое платье.

— На что это похоже, что у иныхъ двочекъ есть тысячи красивыхъ бездлушекъ, а у другихъ нтъ и необходимаго прибавила Эмми съ недовольной гримаской.

— За то у насъ есть папа, мама и славныя сестрички, откликнулась изъ угла Бетси примирительнымъ тономъ.

Четыре молоденькихъ личика, освщенныя огнемъ камина, на минуту просіяли при этихъ словахъ, но сейчасъ же омрачились, когда одна изъ сестеръ Джо грустно замтила:

— Отца нтъ съ нами, и, Богъ всть, когда онъ вернется.— Быть можетъ никогда, прибавила она про себя, и каждая изъ сестеръ подумала то же самое, потому что ихъ отецъ былъ далеко,— на войн.

Съ минуту длилось молчаніе.

— А знаете ли, почему мама предлагаетъ намъ отказаться ныньче отъ подарковъ? начала Мегги. Потому что зима общаетъ быть очень суровой, и бднымъ людямъ, а въ особенности солдатамъ придется тяжело. Мама полагаетъ, что не слдуетъ тратить деньги на прихоти, когда солдаты наши переносятъ всякія лишенія. Мы хотя и не въ состояніи пожертвовать много, но все же должны съ радостью отдать то, что можемъ. Боюсь только, что я не съумю сдлать этого! и Мегги грустно покачала головой, вспомнивъ о множеств хорошенькихъ вещицъ, которыхъ ей давно хотлось.

— Но какую же пользу можетъ принести солдатамъ та бездлица, которую мы сбережемъ для нихъ? У каждой изъ насъ по одному доллару, велико облегченіе для арміи, — четыре доллара! Я согласна не получать подарковъ отъ васъ и отъ мамы, но на мои деньги я разсчитывала купить себ ‘Ундину’, я такъ уже давно объ этомъ мечтаю! сказала Джо, которая была записной книгодкой.

— А я думала купить нотъ, заявила Бетси съ затаеннымъ вздохомъ, котораго никто не слыхалъ, кром кочерги и каминныхъ щипцовъ.

— А мн нужна коробка цвтныхъ карандашей, объяснила Эмми ршительнымъ тономъ.

— Но про наши деньги мама ничего не говорила. Конечно, она не желаетъ, чтобъ мы во всемъ себ отказывали. Купимъ, что намъ нужно, отчего же намъ не доставить себ маленькаго удовольствія? Мн кажется, мы заслуживаемъ его, мы довольно трудимся, разсуждала Джо, разсматривая по-мужски носки своихъ сапожекъ.

— Да, я думаю! подтвердила Мегги. Легкое ли дло мн, напримръ, цлый день возиться съ несносными ребятишками? Такъ бы и убжала поскоре отъ нихъ домой!

— Ну, теб и въ половину не такъ трудно, какъ мн, перебила Джо: — попробовала бы ты просидть нсколько часовъ съ капризной старухой. Вчно она ворчитъ, ничмъ недовольна, и подчасъ бываетъ такъ несносна, что я готова выскочить отъ нея въ окно или дать ей затрещину.

— Полноте, вамъ ли жаловаться? А каково мн цлый день мыть посуду да прибирать и подметать въ комнатахъ! Вотъ такъ надоло! Посмотрите на мои руки, на что он похожи! Жесткія, какъ у прачки. Я даже на фортепіано не могу играть, — и, говоря это, Бетси со вздохомъ посмотрла на свои шершавыя руки.

— Ну, ужъ никто изъ васъ не терпитъ боле моего! вмшалась Эмми. Вамъ не нужно ходить въ школу, гд васъ дразнятъ нахальныя двчонки, гд осмиваютъ вашъ костюмъ, презираютъ васъ, если вы бдны и сочиняютъ статиры на вашъ носъ, если онъ не довольно красивъ.

— Сатиры, Эмми, а не статиры. Лучше бы ты попроще выражалась, посовтовала Джо.

— Пожалуйста, не учи. Я знаю, что говорю. Не все же говорить тривіально, надо улучшать йвою рчь, съ достоинствомъ возразила Эмми.

— Полно вамъ пикироваться, дти. А что, хотлось бы вамъ, чтобъ папа былъ теперь такъ же богатъ, какъ прежде, когда мы были маленькими? Господи, какъ мы были бы счастливы! Ни въ чемъ бы мы себ тогда не отказывали, и не было бы у насъ никакихъ заботъ! съ сожалніемъ сказала Мегги, помнившая лучшія времена.

— Не сама ли ты говорила, что мы и теперь счастливе богачей, которые вчно мучатся завистью другъ къ другу и никогда не бываютъ довольны? замтила Бетси.

— Я и теперь думаю то же самое. Хотя мы и трудимся, зато, какъ намъ бываетъ весело и хорошо, когда мы собираемся потомъ отдыхать въ этой комнат! Мы — удалая четверня, какъ говоритъ Джо.

— У нея вчно такія выраженія, замтила Эмми, съ упрекомъ взглянувъ на долговязую фигуру, развалившуюся на ковр.

Джо выпрямилась и, запустивъ руки въ карманы своего передника, начала насвистывать.

— Полно, Джо, вдь ты не мальчикъ.

— И очень сожалю объ этомъ.

— Терпть не могу женщинъ съ мужскими манерами! сказала Эмми.

— А я терпть не могу накрахмаленныхъ барышень, отразила Джо.

Дружно птички живутъ

Въ тепломъ гнздышк….

запла Бетси-примирительница, и при одномъ взгляд на ея добродушное и веселое лицо сердитые голоса смягчились и ‘пикировка’ кончилась смхомъ.

— Васъ обихъ надо бы наказать, вмшалась Мегги, любившая читать двочкамъ наставленія по праву старшей сестры.— Пора бы теб, Джозефина, перестать мальчишничать и вести себя приличне. Будь ты еще маленькой двочкой, ну куда бы ни шло! но вдь ты уже большая — посмотри только на себя!— Ты и косу уже носишь подъ гребенкой, пора бы помнить, что ты не ребенокъ.

— Я не большая и не хочу быть большой. А если меня считаютъ большой оттого, что у меня коса подъ гребенкой, такъ вотъ же!— и Джо, выдернувъ изъ волосъ гребенку, стряхнула съ головы каштановую гриву.— Я буду до двадцати лтъ заплетать дв косы и носить ихъ распущенными. Мн противно подумать, что я выросту, сдлаюсь ‘миссъ Марчъ’, буду носить длинныя платья и держаться, какъ китайская кукла. Довольно съ меня и того, что я родилась двчонкой, когда мн такъ нравятся манеры, игры и занятія мальчиковъ. Я никогда, никогда не утшусь, что я не мальчикъ. Вотъ и теперь: я такъ и полетла бы на войну, къ папа, а вмсто того должна сидть здсь и вязать чулки, какъ дряхлая старушонка, и, говоря это, Джо такъ энергически тряхнула чулкомъ, который вязала, что иглы защелкали, какъ кастаньеты, и клубокъ покатился по полу.

— Бдняжка! Но что же длать? Утшься, по крайней мр, тмъ, что ты передлала свое имя въ мужское, и, когда мы играемъ, то всегда бываешь нашимъ братомъ, утшала Бетси, поглаживая рукой буйную головку, прижавшуюся къ ея колнамъ, а руки Бетси хотя и мыли посуду, но умли приласкать необыкновенно нжно.

— А вотъ ты, Эмми, такъ уже черезчуръ жеманна, обратилась Мегги къ другой сестр.— Теперь твое важничанье только уморительно, но если ты не перемнишься до тхъ поръ, пока станешь большая, то будешь казаться смшна, какъ гусыня. Мн нравятся хорошія манеры и желаніе изящно выражаться, но ты пересаливаешь и высокопарныя фразы твои еще смшне ухорскихъ замашекъ Джо.

— Если Джо — сорванецъ, а Эмми — гусыня, то что же я-то такое, позволь спросить? вмшалась Бетси, всегда готовая намотать себ на усъ нотацію, прочитанную другимъ.

— Ты душка — вотъ что! съ жаромъ сказала Мегги, которой въ этомъ случа никто не противорчилъ, потому что ‘мышка’ — какъ звали домашніе Бетси — была любимицей всего семейства.

Юныхъ читателей, конечно, интересуетъ наружность нашихъ героинь, а потому, чтобъ описать ее, мы воспользуемся той минутой, когда вс четыре сестры сидятъ за рукодльемъ у камелька въ то время, какъ огонь въ немъ весело потрескиваетъ, а на двор тихо падаетъ декабрьскій снгъ. Комната, въ которой мы застаемъ ихъ, уютна, несмотря на то, что въ ней слишкомъ много старой мебели и полинялый коверъ на полу, но нсколько хорошихъ картинъ на стнахъ, этажерки со множествомъ книгъ и окна, уставленныя мсячными розанами и Маргаритами въ полномъ цвту, придаютъ всему видъ домовитости и довольства.

Но пора перейти къ портретамъ четырехъ сестеръ. Старшей, Маргарит, шестнадцать лтъ. Это очень хорошенькая, полненькая двушка, съ большими глазами, густой и мягкой темной косой, съ красивымъ ртомъ и блыми пухленькими руками, которыми она немножко щеголяетъ. Пятнадцатилтняя Жозефина (прозванная Джо) высокая, худощавая и смуглая, сильно напоминаетъ цыпленка. Она не знаетъ, что длать со своими длинными руками и ногами, которыя всегда какъ-то мшаютъ ей. Ршительный ротъ, комическій носъ, быстрые срые глаза, отъ вниманія которыхъ, кажется, ничто не ускользаетъ, — глаза, полные выраженія, то мрачные, то веселые, то задумчивые, — вотъ главныя черты этого лица. Единственную неоспоримую красоту Джо составляютъ ея густые, длинные, каштановые волосы, но она подпрятываетъ ихъ небрежно подъ стку, или подкалываетъ ихъ гребенкой, чтобъ они не мшали ей. Круглыя плечи, большія руки и ноги, и, какъ-то особенно разлетающееся на ходу платье придаютъ ей видъ неуклюжаго подростка, неохотно переходящаго изъ возраста двочки въ возрастъ женщины.

Елизавета или Бетси, какъ вс зовутъ е, застнчивая и розовая тринадцатилтняя двочка, съ шелковистыми кудрями, свтлыми глазками, мягкимъ голоскомъ и кроткимъ, спокойнымъ выраженіемъ лица. Отецъ зоветъ ее ‘Тихочкой’, и это прозвище какъ нельзя боле идетъ къ ней. Бетси живетъ въ какомъ-то отдльномъ мірк, изъ котораго выходитъ только къ тмъ немногимъ, къ кому питаетъ особенную любовь и довріе.

Эмми, хотя и младшая изъ сестеръ, но весьма значительная особа, по крайней мр въ ея собственномъ мнніи. Это настоящая ‘два свера’, голубоокая, съ длинными свтлорусыми кудрями, блая и стройная. Эмми усердно подражаетъ манерамъ свтскихъ дамъ.

Что же касается характеровъ четырехъ сестеръ, то они обрисуются въ нашемъ разсказ.

Пробило шесть часовъ. Бетси прислонила къ каминной ршетк пару туфель, чтобъ согрть ихъ, и, казалось, видъ этихъ изношенныхъ туфель произвелъ на двушекъ хорошее впечатлніе: онъ напомнилъ имъ о скоромъ возвращеніи домой ихъ матери. Сестры встрепенулись, Мегги перестала читать мораль и засвтила лампу, Эмми, не заставляя просить себя, встала со спокойнаго кресла, на которомъ сидла, а Джо, забывъ усталость, взяла башмаки и стала нагрвать ихъ со всхъ сторонъ передъ огнемъ.

— Туфли-то совсмъ износились. Надо бы купить мам новую пару.

— Не купить ли мн, на мой долларъ? вызвалась Бетси.

— Нтъ, я куплю! перебила Эмми.

— Мн слдуетъ купить, потому что я старшая, начала было Мегги, но Джо ршительно объявила:

— Я теперь, пока папы нтъ дома, играю роль мужчины въ семейств, значитъ на моей обязанности и покупать туфли мам, папа, узжая, поручилъ мн заботиться о ней.

— Знаете ли что? вмшалась Бетси.— Вмсто того, чтобы покупать что-нибудь для себя къ Рождеству, купимъ каждая по подарку мам.

— Вотъ это дло! Какъ есть душка, эта Бетси! Но что-же мы купимъ? спросила Джо.

Двочки призадумались. Мегги первая прервала молчаніе, взглянувъ на свои хорошенькія ручки:

— Я подарю ей хорошую пару перчатокъ.

— Башмаки лучше всего, но крпкіе, солдатскіе башмаки, ршила Джо.

— Я беру на свою долю носовые платки и сама обрублю ихъ, сказала Бетси.

— А я куплю флаконъ одеколона. Мама охотница до него, и къ тому же онъ не дорогъ, у меня такимъ манеромъ еще останутся деньги для себя самой, разсудила Эмми.

— Какъ же мы поднесемъ ей все это? спросила Мегги.

— Очень просто: положимъ все на столъ, призовемъ ее и посмотримъ, какъ она будетъ, развертывать одинъ пакетъ за другимъ, вотъ такъ, какъ длаетъ каждая изъ насъ въ день своего рожденья, сказала Джо.

— И я всегда конфужусь, когда приходитъ моя очередь. Подарки ваши я очень люблю, и поздравленія тоже, но мн всегда хочется провалиться сквозь землю, когда на меня вс смотрятъ, сказала Бетси, поджаривая у камина хлбъ къ чаю и свое лицо вмст съ нимъ.

— Сдлаемъ мам сюрпризъ: пускай она думаетъ, что мы покупаемъ все это для себя. Завтра мы все это устроимъ, не такъ ли, Мегги? А нашъ спектакль? Вдь намъ еще многое остается приготовить къ нему, святки-то близко, прибавила Джо, маршируя по комнат съ заложенными назадъ руками.

— Я въ послдній разъ буду участвовать въ вашихъ затяхъ, я уже слишкомъ стара для нихъ, объявила Мегги, хотя шаловливыя святочныя удовольствія забавляли ее ни чуть не меньше, чмъ другихъ сестеръ.

— Полно, пожалуйста, ты наша лучшая актриса. Кто же будетъ представлять королевъ, если ты сойдешь со сцены? Кто будетъ краше тебя въ бломъ плать, съ распущенными волосами? Кто будетъ съ такимъ достоинствомъ носить корону изъ золотой бумаги? увщевала Джо.— Однако, вдь намъ надо сдлать репетицію.— Эмми, повтори-ка сцену обморока, а не то ты опять будешь присдать.

— Иначе не могу. Я не видала, какъ падаютъ въ обморокъ, а брякнуться, какъ ты показываешь, и насадить себ синяковъ, я вовсе не желаю. Если мн удастся полегоньку опуститься на полъ, тогда я упаду, а не удастся, такъ опущусь пограціозне въ кресло.

— Это когда Гуго подскочитъ къ теб съ пистолетомъ? напомнила Джо.

— Ну, да, отрубила Эмми, которая вовсе не была одарена драматическимъ талантомъ и играла на этотъ разъ героиню только потому, что была маленькая и герою удобно было уносить ее со сцены, когда она падаетъ въ обморокъ.

— Смотри на меня: размахни вотъ такъ руками, пошатнись и падай, какъ снопъ, съ крикомъ: ‘Родриго, спаси меня!’ патетически изобразила Джо.

Эмми, стараясь подражать ей, оттопыривала руки и качалась, какъ маятникъ, не ршаясь упасть, изъ боязни ушибиться, при этомъ она взвизгивала такъ, что скоре можно было подумать, что она укололась булавкой, чмъ предположить, что ее заставляетъ кричать смертельная опасность и страхъ.

Глядя на нее, Джо съ отчаяніемъ вздыхала, Мегги заливалась хохотомъ, а Бетси, заглядвшись на трагическую актрису, сожгла хлбъ, который жарила у камина.

— Ничего съ ней не подлаешь, сказала Джо.— Постарайся, по крайней мр, при публик, а если тебя ошикаютъ, то пеняй на одну себя. Ну, Мегги, начинай теперь ты.

Съ Мегги дло пошло удачне. Донъ Педро, въ длинномъ монолог, произнесенномъ, не переводя духъ, бросилъ вызовъ цлому свту, колдунья Агарь протяжно пропла страшное заклинаніе надъ котломъ, въ которомъ кипятились лягушки, Родриго храбро разорвалъ свои цпи, а Гуго, терзаясь угрызеніями совсти, принялъ мышьякъ и умеръ съ дикимъ хохотомъ.

— Это самая удачная изъ нашихъ репетицій, сказала Мегги, когда воскресшій злодй всталъ на ноги, потирая себ локти.

— Ахъ, какъ ты хорошо сочиняешь, Джо! И какъ ты превосходно представляешь свои сочиненія! Ты просто Шекспиръ! воскликнула Бетси, которая была уврена, что вс ея сестры — геніальныя женщины.

— Шекспиръ, не Шекспиръ, но я не могу не согласиться съ тобой, что моя трагическая опера ‘Проклятіе колдуньи’ вещь недурная, скромно сказала Джо.— Хотлось бы мн попробовать сыграть ‘Макбета’, прибавила она, да у насъ нтъ потайной двери для Банко. А мн страхъ какъ хотлось бы взять себ роль убійцы.

— Не кинжалъ ли я вижу предъ собой?… декламировала она, страшно вращая зрачками и ловя руками воздухъ, какъ одинъ виднный ею знаменитый трагикъ.

— Какой кинжалъ! это большая вилка, съ туфлей. Вотъ до чего Бетси заглядлась на тебя, что нацпила на вилку мамину туфлю, вмсто хлба. Хорошо еще, что не успла сжечь ее! вскричала Мегги, и репетиція кончилась при общемъ хохот.

— Очень рада, что застаю васъ такими веселыми, мои двочки, раздался въ дверяхъ ласковый голосъ, и актеры и публика бросились цловать статную женщину, въ которой не трудно было узнать мать. Она была не особенно красива, но матери всегда кажутся красивыми своимъ дтямъ, и нашимъ двочкамъ казалось, что срый ватерпруфъ и старенькая шляпка, составлявшіе нарядъ вошедшей, были надты на самой прелестной женщин въ мір.

— Ну, милыя мои, какъ вы провели день? спросила она.— А у меня было столько хлопотъ съ отправкой ящиковъ въ армію, что я не успла возвратиться домой къ обду. Что, Бетси, не приходилъ ли кто-нибудь къ намъ? А что твоя простуда, Мегги? лучше ли теб? Джо, отчего у тебя такіе усталые глаза? Ну, а ты, малютка? Поди-ка сюда, поцлуй меня, обратилась она къ Эмми.

Длая вс эти вопросы, полные материнской заботливости, миссисъ Марчъ, сняла съ себя промокшій плащъ, надла теплыя туфли и, усвшись въ кресло, притянула къ себ Эмми и расположилась наслаждаться счастливйшими часами своего трудоваго дня. Двочки суетились вокругъ нея, стараясь, чтобъ ей было какъ можно удобне и уютне. Мегги принялась за приготовленіе чая, Джо принесла дровъ и стала придвигать стулья къ столу, задвая и роняя мимоходомъ, то одно, то другое, Бетси суетливо, но неслышно, перебгала изъ столовой въ кухню и обратно, одна Эмми сидла, сложа руки, и только отдавала приказанія.

Когда вс услись вокругъ стола, миссисъ Марчъ весело сказала:

— Посл чая я васъ кой-чемъ угощу.

Лица двочекъ засіяли радостью, Бетси захлопала въ ладоши, несмотря на то, что въ рукахъ у нея былъ горячій сухарь, а Джо подбросила кверху салфетку, крича:

— Письмо! письмо! Да здравствуетъ папа!

— Да, и какое хорошее, длинное письмо! подтвердила мать. Папа вашъ здоровъ и надется, что перенесетъ холодное время года легче, чмъ ожидалъ. Онъ поздравляетъ васъ съ праздникомъ и желаетъ вамъ всего лучшаго. Впрочемъ, онъ пишетъ своимъ двочкамъ отдльно, прибавила миссисъ Марчъ, поглаживая свой карманъ, какъ будто въ немъ хранилось сокровище.

— Дай поскоре прочесть, мама! вскричала Джо, поперхнувшись второпяхъ чаемъ и уронивъ на полъ хлбъ съ масломъ.

Бетси перестала сть и ушла потихоньку въ свой темный уголокъ, чтобъ помечтать на свобод о предстоявшемъ наслажденіи.

— Вотъ нашъ папа, такъ ужъ можно сказать, что патріотъ, замтила Мегги: сдлался пасторомъ, чтобъ пойти на войну, когда его не взяли въ солдаты!

— Чтобы я дала, чтобъ пойти въ барабанщики, маркитантки, или хотя въ сидлки, чтобы только быть теперь съ папа и помогать ему! со вздохомъ произнесла Джо.

— Но только какъ, должно быть, непріятно спать въ палатк, сть грубыя солдатскія кушанья и пить изъ жестяной манерки? брезгливо сказала Эмми.

— Мама, когда же папа возвратится къ намъ? спросила Бетси дрожащимъ голосомъ.

— Черезъ нсколько мсяцевъ другъ мой, не раньше, если только онъ не захвораетъ. Онъ будетъ исполнять свой долгъ, насколько хватитъ его силъ, и мы сами не будемъ просить его возвратиться раньше, чмъ позволятъ его обязанности. Теперь послушайте, что онъ пишетъ:

Двочки придвинулись къ камину. Мать услась въ большое кресло, Бетси расположилась у ея ногъ: Мегги и Эмми примостились по бокамъ, а Джо облокотилась на спинку кресла, гд легче было скрыть слезы, въ случа если бы письмо оказалось трогательнымъ.

Въ т трудныя времена {Разсказъ этотъ относится къ тому времени, когда Соединенные Штаты (мсто дйствія разсказа) раздирала четырехлтняя междуусобная война.} мало было писемъ,— въ особенности отъ отцовъ семействъ, которыя не были бы проникнуты глубокимъ чувствомъ, но въ письм, которое читала миссисъ Марчъ, о трудностяхъ похода, о лишеніяхъ и опасностяхъ, о тоск по семь, говорилось не много: письмо было веселое, полное надежды, и заключало въ себ живой разсказъ о лагерной жизни, походахъ и военныхъ новостяхъ. Только къ концу авторъ далъ волю своему сердцу, переполненному отцовскою любовью и страстнымъ желаніемъ увидать своихъ милыхъ дтей. ‘Скажи нашимъ двочкамъ, какъ я люблю ихъ, и передай имъ мой поцлуй, писалъ онъ,— Скажи имъ, что я думаю о нихъ и молюсь за нихъ днемъ и ночью, что ихъ любовь ко мн служитъ мн лучшимъ утшеніемъ. Дологъ покажется мн этотъ годъ, въ который я не увижу ихъ! но напомни имъ, что въ ожиданіи надо трудиться и не терять времени даромъ. Я увренъ, что он помнятъ все, что я имъ говорилъ, что он любятъ и уважаютъ тебя, храбро воюютъ съ своими внутренними врагами и одерживаютъ надъ ними такія блестящія побды, что, по возвращеніи, я буду боле, чмъ когда-либо, гордиться моими маленькими женщинами’.

Вс двочки прослезились, когда дошли до этого мста въ письм, даже Джо не стыдилась того, что по ея носу катились крупныя слезы, а Эмми, забывъ о своихъ локонахъ, которые спутались и смялись, уткнулась лицомъ въ плечо своей матери, и всхлипывая шептала:

— Я дрянная, все о себ думаю. Но я исправлюсь, мама, напиши пап, что онъ и во мн не ошибется.

— Мы вс постараемся исправиться, мама милая, сказала Мегги.— Вдь и я тоже должна объ этомъ подумать. Я слишкомъ занимаюсь моею наружностью и не люблю работать. Но я перемнюсь, вотъ увидишь.

— И я тоже постараюсь быть приличной маленькой женщиной, а не грубой дикаркой, я буду длать то, что нужно, и не стану больше рваться туда, гд меня нтъ, и гд я совсмъ не нужна,— ршила Джо, соображая, что сдерживать свой нравъ, пожалуй, еще потрудне, чмъ храбро встрчать мятежниковъ, гд-нибудь на Юг.

Одна Бетси промолчала. Она утерла слезы носкомъ, который держала въ рукахъ и принялась усердно за его вязанье, чтобъ, не теряя времени, начать добросовстно исполнять свои ближайшія будничныя обязанности съ твердымъ намреніемъ, что отецъ непремнно найдетъ ее такою, какою желаетъ видть ее, когда наступитъ радостная минута свиданія.

Посл непродолжительной паузы миссисъ Марчъ сказала своимъ обычнымъ веселымъ голосомъ:

— А помните-ли, какъ вы играли въ странники, когда были маленькими? Никакая игра не забавляла васъ такъ, какъ эта. Бывало, прицпите на спину мшокъ съ тряпьемъ, наднете старыя шляпы, возьмете въ руки посохъ, да и отправляетесь странствовать по всему дому, отъ подвала до чердака. Подвалъ вы называли страной испытанія, а чердакъ страной радостей. Тамъ у васъ былъ уголокъ, разукрашенный цвтами, лоскутками и разными вещицами.

— Да, я помню, какъ это было весело, сказала Джо.

— Я тоже очень любила эту игру, вмшалась Мегги. Особенно нравилась мн та минута, когда, мы, бывало, придемъ на чердакъ и. сбросимъ съ плечъ тяжелые мшки, которые катятся внизъ по лстниц.

— А какъ мы пли на вышк помните? и какъ тамъ сіяло солнце!— подсказала Бетси, сладко улыбаясь, при этомъ воспоминаніи.

— А вотъ я, такъ плохо все это помню, вставила Эмми.— Мн помнится только, что я очень боялась темнаго подвала и очень любила сть пирожное, которое вы приносили наверхъ. Не будь я большая, я была бы не прочь и теперь поиграть въ эту игру.

Эмми была убждена, что въ двнадцать лтъ неприлично играть въ дтскія игры.

— Мы всю жизнь играемъ въ нее, вмшалась мистриссъ Марчъ.— Каждый изъ насъ, пока живъ, походитъ на странника, который несетъ свою ношу, передъ каждымъ лежитъ путь впередъ, и наша жажда добра и счастья служитъ нашимъ путеводителемъ среди земныхъ суетъ и ошибокъ, и приводитъ насъ къ душевному миру, который и есть та страна радостей, что мы ищемъ. Такъ вотъ, мои милыя странницы, положимъ, что мы опятъ начнемъ играть въ эту игру, но только посерьзне: тогда мы увидимъ много-ли пути пройдете вы до возвращенія вашего отца.

— Отлично, мама! гд же наши мшки? вскричала Эмми, понявъ слова матери буквально.

— У каждой изъ васъ есть свой мшокъ, какъ вы сами знаете. Разв только у одной Бетси нтъ его.

— Есть и у меня, мама, мой мшокъ: мытье посуды и чистка комнатъ, зависть ко всмъ двочкамъ, у которыхъ есть хорошее фортепіано, и еще… и еще то, что я такая дикарка, боюсь людей.

Это исчисленіе тягостей жизни, гнетущихъ бдную Бетси, показалось всмъ очень забавнымъ и сестры ея чуть не расхохотались. Он удержались однако, чтобъ не обидть Бетси.

— Начнемъ теперь же, задумчиво предложила Мегги:— этакъ намъ будетъ легче сдлаться добрыми. Мы вдь желаемъ этого, да только часто забываемъ, какъ мы должны поступать, чтобъ длать добро.

— Мы было совсмъ увязли въ болот неподвижности, но мама вытащила насъ оттуда,— сказала Джо, очень довольная приДачей нкотораго романтизма къ скучной задач исполненія обязанностей.— Гд бы намъ добыть такое руководство, въ которомъ было бы показано, какъ слдуетъ поступать въ каждомъ случа^

— А вотъ загляните утромъ въ Рождество, подъ ваши подушки, и вы найдете тамъ это руководство, сказала мистриссъ Марчъ.

Двочки начали обсуждать свой новый планъ, пока старая служанка Анна убирала со стола. Лишь только чай былъ убранъ, какъ на стол явились четыре корзиночки съ рукодльемъ, и иголки проворно забгали въ рукахъ маленькихъ женщинъ, подрублявшихъ простыни для тети Марчъ. Работа была скучная, но въ этотъ вечеръ на нее никто не ворчалъ, благодаря плану Джо раздлить на четыре части самые длинные швы и назвать ихъ Европой, Азіей, Африкой и Америкой. Такимъ образомъ работа пошла живе, въ особенности-же когда он придумали соединить съ шитьемъ каждаго шва разсказы о той стран, именемъ которой были окрещены швы.

Въ девять часовъ двочки перестали работать и занялись пніемъ, что обыкновенно длалось передъ сномъ. Изъ старыхъ фортепіанъ, украшавшихъ гостиную Марчей, умла извлекать гармоническіе звуки только одна Бетси. Она такъ мягко прикасалась къ пожелтвшимъ клавишамъ, что он не дребезжали и не звенли, и даже давали довольно пріятный аккомпаниментъ къ незатйливому пнію. Запвалами были мистриссъ Марчъ и Мегги, которая пла, какъ флейта. Изъ остальныхъ сестеръ Эмми стрекотала, какъ стрекоза, а Джо фантазировала по своему и не впопадъ, то беря высокую ноту, то выдлывая трель среди самой меланхолической мелодіи.

Двочки пли съ тхъ поръ, какъ начали говорить, и пніе вошло у нихъ въ привычку, тмъ боле, что у матери ихъ былъ замчательный голосъ. Первымъ звукомъ, пробуждавшимъ ихъ по утру, была ея псня, мистриссъ Марчъ распвала, какъ жаворонокъ, расхаживая по своей квартир и занимаясь хозяйствомъ, и по вечерамъ послднимъ звукомъ, убаюкивающимъ ихъ на ночь былъ тотъ-же дорогой имъ голосъ.

ГЛАВА II.
Рождество.

Въ Рождество Джо проснулась первая, когда еще чуть свтало.

Вспомнивъ общаніе матери, она засунула руку подъ подушку и вытащила оттуда маленькую книжку, въ красномъ сафьянномъ переплет. Книжка эта была хорошо знакома ей: то была старинная исторія лучшаго изъ людей, и Джо не могла не сознаться, что лучшаго руководителя для странника, отправляющагося въ дальній жизненный путь, нельзя и желать.

Разбудивъ Мегги, она поздравила ее съ праздникомъ и посовтовала посмотрть, не лежитъ-ли и у нея чего-нибудь подъ подушкой. Мегги нашла у себя книжку, совершенно такую же, только зеленую, и также съ надписью, сдланною рукою матери. Надпись эта придавала въ ихъ глазахъ особенную цну подарку.

Проснулись, защебетали и Бетси съ Эмми, также нашедшія у себя по книжк, одну — въ малиновомъ, другую — въ синемъ переплет. Пока сестры разсматривали подарки и разсуждали о нихъ, востокъ зааллъ отъ лучей восходящаго солнца.

Мегги, при всемъ своемъ маленькомъ тщеславіи, была кроткая и набожная двочка. Она имла большое вліяніе на своихъ сестеръ и особенно на Джо, которая нжно любила ее и всегда слушалась ея совтовъ, тмъ боле, что Мегги умла давать ихъ, не оскорбляя самолюбія своей сестры.

— Знаете-ли что? начала она, глядя черезъ голову Джо, присвшей къ ней на постель, на дв другія головки, въ ночныхъ чепцахъ, — мама желаетъ, чтобъ мы читали эти книжки и размышляли надъ ними. Начнемъ же сейчасъ. Вдь мы такъ и длали прежде: но съ тхъ поръ, какъ папа ухалъ, у насъ происходила неурядица. Впрочемъ, длайте, какъ знаете, а я положу мою книжку къ себ подъ подушку и буду каждое утро прочитывать въ ней по страничк. Я. знаю, что она меня многому научитъ, и что въ тотъ день, когда я почитаю ее, я буду лучше.

Мегги, не откладывая, приступила къ исполненію своего намренія. Джо, обнявъ ее и прижавшись щекой къ ея щек, читала вмст съ ней и лицо ея приняло несвойственное ей выраженіе спокойствія и серьезности.

— Какъ это хорошо! Эмми, поди-ка сюда, будемъ и мы съ тобой читать. Я объясню теб то, чего ты не поймешь, — шепнула Бетси, увлеченная хорошей книгой и примромъ сестеръ.

— Какъ я рада, что моя книжка — синяя! сказала Эмми.

Въ продолженіе нсколькихъ минутъ въ обихъ комнатахъ слышалось только шуршанье переворачиваемыхъ страницъ и тихіе голоса читавшихъ, между тмъ какъ зимнее солнце, подкравшись къ самымъ окнамъ, озарило свтло-русыя головки и серьзныя лица двочекъ, какъ бы цлуя ихъ и поздравляя съ Рождествомъ.

— Гд же мама, спросила Мегги, сходя, черезъ полчаса, съ лстницы, вмст съ Джо, и желая поблагодарить мать за ея подарокъ.

— А Богъ ее вдаетъ. Приходилъ какой-то бднякъ просить о помощи: ну, она сейчасъ же и пошла къ нему. Вдь вы знаете ее — кусокъ изо рта, платье съ плеча отдастъ, если попросятъ бдные,— отвчала старая служанка Анна, жившая въ семейств. Марчей съ самаго рожденія Мегги и считавшаяся членомъ семьи.

— Она врно скоро возвратится. Приготовьте буттеръ-броды и все прочее,— распорядилась Мегги, указавъ взглядомъ на подарки, спрятанные въ корзинк подъ софой, въ ожиданіи удобной минуты для выставки ихъ.

— А гд же флаконъ съ одеколономъ, что Эмми даритъ? прибавила она, ища глазами флакона.

Она унесла его наверхъ, чтобъ навязать на него ленту или что-то въ этомъ род,— отвчала Джо, надвъ туфли, которыя она дарила матери, и танцуя въ нихъ по комнат, чтобъ сдлать ихъ мягче.

— А какъ хороши мои носовые платки! не правда-ли? Анна выстирала и выгладила ихъ, а я намтила,— хвасталась Бетси, любуясь не совсмъ ровными буквами, надъ которыми она много потрудилась.

— Посмотрите-ка: она намтила ‘Мама’, вмсто ‘М. М’! вотъ умора!— вскричала Джо, приподнимая одинъ изъ платковъ.

— А разв это худо? Я полагала, что такъ будетъ лучше, потому что и у Мегги начальныя буквы ‘М. М’, а мн не хотлось-бы, чтобъ эти платки употреблялъ кто-нибудь другой, кром мамы, пояснила Бетси, нсколько сконфуженная.

— Такъ такъ, милая: прекрасная мысль! теперь уже наврное никто не ошибется. Я уврена, что и мама одобритъ твою мысль,— успокоила ее Мегги, подмигнувъ Джо.

— Мама идетъ! спрячьте поскоре корзину! скомандовала Джо, услыхавъ стукъ отворяемой двери и шумъ шаговъ въ передней.

Но въ комнату торопливо вошла Эмми. При вид сестеръ, глядвшихъ на нее, съ удивленіемъ, она замтно смутилась.

— Гд ты была? что у тебя въ рукахъ? что ты прячешь? спросила Мегги, удивленная тмъ, что лнивая Эмми такъ рано выходила со двора. Она была въ бурнус, съ накинутымъ на голову капюшономъ.

— Не смйся, Джо. Мн стало совстно, что я такая жадная, хотла выгадать деньги для себя и я ходила промнять маленькій флаконъ на большой. Я отдала за него вс мои деньги,— не безъ гордости прибавила она, показывая красивый флаконъ, добытый ею вмсто прежняго, дешеваго. Она такъ серьзно относилась къ сдланному ею надъ собой усилію, что Мегги дружески потрепала ее по плечу, а Джо объявила, что она — ‘козырь-двка’. Въ эту минуту Бетси подбжала къ окну и, сорвавъ самую пышную розу, украсила ею флаконъ.

— Мн стало стыдно моей жадности, посл того, что мы читали и говорили сегодня утромъ, вотъ я и побжала поскоре перемнить флаконъ,— пояснила Эмми. Теперь я вполн довольна, мой подарокъ лучше всхъ,— прибавила она, снова поддаваясь одной изъ своихъ слабостей.

Опять стукнула наружная дверь и опять корзинка съ подарками отправилась подъ софу. Двочки проворно услись за столъ, будто въ ожиданіи завтрака.

— Поздравляемъ съ Рождествомъ, мама! Желаемъ еще много-много лтъ праздновать его, благодарствуйте за книги, мы уже читали ихъ и будемъ читать каждый день, вскричали он хоромъ.

— И васъ поздравляю, милыя дочки. Я очень рада, что вы уже читали ваши книжки, и надюсь, что сдержите слово. Но мн нужно сказать вамъ нсколько словъ передъ тмъ, что мы сядемъ за столъ. Недалеко отсюда лежитъ бдная женщина, съ новорожденнымъ ребенкомъ. Шестеро другихъ дтей сидятъ въ кучк на одной постели, чтобъ не замерзнуть, такъ какъ топить имъ не чмъ. сть имъ также нечего, и старшій мальчикъ прибгалъ ко мн сказать, что они погибаютъ отъ голода и холода. Не отдадите-ли вы имъ вашъ завтракъ для праздника?— спросила мистриссъ Марчъ своихъ дтей.

Двочки рдко бывали такъ голодны, какъ въ тотъ день: он уже около часа ждали завтрака, поэтому ни одна изъ нихъ не отвчала тотчасъ, но колебаніе продолжалось только минуту и Джо первая вскричала:

— Какъ я рада, что мы еще не съли завтрака!

— Позволь мн мама, помочь теб, отнести завтракъ бднымъ малюткамъ, попросила Бетси.

— Я отдаю сливки и пышки, объявила Эмми, отказываясь съ геройскимъ мужествомъ отъ любимыхъ предметовъ.

— Я знала, что вы это сдлаете, сказала миссисъ Марчъ съ довольной улыбкой.— Мы вс понесемъ завтракъ, а возвратившись, поедимъ хлба съ молокомъ. Мы вознаградимъ себя потомъ, за обдомъ.

Двочки проворно собрались и двинулись въ путь. Было еще рано, прохожихъ на улицахъ, почти не встрчалось и шествіе ихъ не возбудило ни-чьихъ насмшекъ.

Марчи вошли въ бдную, почти пустую комнату, съ разбитыми окнами, съ пустымъ очагомъ. На постели, подъ лохмотьями, лежала больная женщина съ плачущимъ младенцемъ, между тмъ какъ группа другихъ дтей, блдныхъ и голодныхъ, жалась другъ къ другу, прикрываясь старымъ стеганымъ одяломъ.

При вход неожиданныхъ гостей и принесенныхъ ими кушаній, у дтей широко раскрылись глаза, и посинвшія губы радостно улыбнулись.

— Это ангелы прилетли къ намъ! воскликнула бдная женщина, прослезившись отъ радости.

— Хороши ангелы, въ бурнусахъ и сапогахъ! сказала Джо, вызвавъ этимъ замчаніемъ общій смхъ.

Но, дйствительно, можно было подумать, что въ бдную комнату явились, если не ангелы, то благодтельныя феи. Анна, принесшая дровъ, затопила печку и завсила разбитыя окна старымъ тряпьемъ и своею шалью. Миссисъ Марчъ напоила бдную женщину чаемъ и накормила овсянымъ супомъ, а главное успокоила ее общаніемъ не оставлять ее безъ помощи. Бднаго малютку она одла и укутала съ материнскою нжностью. Между тмъ двочки ея накрыли на столъ, усадили дтей около огня и стали кормить ихъ, какъ голодныхъ птенчиковъ, смясь, болтая и стараясь понимать исковерканный англійскій языкъ, на которомъ говорило это семейство, переселившееся въ Америку изъ Германіи.

Малютки набивали себ рты и грли у огня красныя руки, а двочки наши, глядя на ихъ радость, позабывали, что у нихъ самихъ еще не было во рту ни крохи въ это утро. Но зато, съ какимъ аппетитомъ позавтракали он, возвратившись домой, хлбомъ съ молокомъ! Сознаніе, что он оставили за собой утшенную семью, сдлало для нихъ этотъ непраздничный завтракъ вкусне самыхъ тонкихъ блюдъ.

— Вотъ это значитъ любить ближняго боле самого себя? А вдь оно пріятно, сказала Мегги, раскладывая подарки, пока мать ея собирала наверху старыя платья для бднаго семейства Гуммель.

Хотя выставка подарковъ и не представляла особенно блестящей картины, но зато въ ней выражалось много дтской любви, притомъ же высокая ваза съ розами, блыми маргаритками И кудрявыми виноградными лозами, стоявшая посреди стола, придавала ему праздничный видъ.

— Идетъ! Бетси, начинай! Эмми отворяй двери. Ура! вскричала Джо, прыгая по комнат, между тмъ какъ Мегги побжала къ дверямъ, чтобы торжественно подвести мать къ почетному мсту. Бетси заиграла веселый маршъ, Эмми настежъ отворила дверь, а Мегги величественно ввела миссисъ Марчъ.

Подарки произвели желаемое дйствіе вполн. Миссисъ Марчъ была удивлена и тронута, улыбаясь, съ полными слезъ глазами, разсматривала она подарки и читала коротенькія надписи на нихъ. Туфли были совсмъ по ног, одинъ изъ новыхъ платковъ, надушенный одеколономъ, тотчасъ же отправился въ карманъ, роза была приколота къ груди, красивыя перчатки также оказались впору.

Много было смха, поцлуевъ и объясненій въ простомъ, тепломъ тон семейной любви, который придаетъ столько прелести этимъ домашнимъ праздникамъ и длаетъ воспоминаніе о нихъ такимъ отраднымъ, когда наступаетъ будничный трудъ!

Такимъ образомъ прошло все утро, а остатокъ дня былъ посвященъ приготовленіямъ къ вечеру. Въ этотъ день у Марчей готовился спектакль. Двочки, будучи слишкомъ молоды для того, чтобъ часто ходить въ театръ, и не довольно богаты для блестящей постановки домашнихъ представленій, пустили въ ходъ всю свою изобртательность и сами сдлали все, въ чемъ нуждались. Многія изъ ихъ произведеній были очень остроумно придуманы, тутъ были и гитары изъ папки, и античныя лампады изъ формочекъ, въ которыхъ продается масло, оклеенныхъ серебряной бумагой, и великолпныя платья изъ стараго ситца, сверкавшія блестками, добытыми на фабрик свинцовой посуды, отъ которой остаются цлыя груды этихъ дешевыхъ брилліантовъ, и латы, осыпанныя тми же драгоцнностями. Какъ водится при подобныхъ случаяхъ, вся мебель была перевернута вверхъ дномъ.

Такъ какъ мужчинъ не было между участниками спектакля, то мужскія роли взялась исполнять Джо. Съ невыразимымъ удовольствіемъ натягивала она на ноги пару крестьянскихъ сапогъ, подаренныхъ ей одною пріятельницей, которая была знакома съ одной дамой, знавшей одного актера. Эти сапоги, старая рапира, да потертый камзолъ, служившій одному художнику для манекена, были главными сокровищами Джо, и являлись на сцену при всякомъ случа. Малочисленность дйствующихъ лицъ принуждала двухъ главныхъ актеровъ къ необычайной расторопности, и нельзя было не отдать справедливости усердію, съ которымъ они разучивали по три и по четыре роли, переодваясь въ различные костюмы и еще, сверхъ того исполняли обязанности режиссера. Эти спектакли служили отличнымъ упражненіемъ для памяти и давали двочкамъ много часовъ мирнаго удовольствія, наполняя ихъ досуги, которые иначе проходили бы, можетъ-быть, въ лни, скук или мене полезныхъ занятіяхъ.

Вечеромъ, двнадцать двочекъ сидли передъ полосатымъ тиковымъ занавсомъ и ждали, съ самымъ напряженнымъ любопытствомъ, когда онъ поднимется. За занавсомъ слышался шорохъ, шопотъ и хихиканье Эмми, которая не умла владть собой, когда была въ возбужденномъ состояніи. Но вотъ прозвонилъ колокольчикъ: занавска раздвинулась и началось представленіе трагической оперы.

‘Темный лсъ’, о которомъ гласила афиша, изображался нсколькими кустарниками въ горшкахъ, зеленымъ ковромъ на полу и гротомъ въ глубин сцены. Въ грот, сооруженномъ при помощи конторокъ и толстаго ковра, была поставлена небольшая жаровня съ угольями, надъ которой вислъ черный котелокъ, а надъ котелкомъ стояла, наклонившись, старая колдунья. Сцена была темна и раскаленные уголья производили большой эффектъ, особенно когда колдунья открывала крышку котелка, изъ подъ которой вырывались клубы пара. Когда утихъ взрывъ рукоплесканій, вызванный этой картиной, на сцену вышелъ большими шагами злодй Гуго, съ черной бородой, въ широкополой шляп, надвинутой на глаза, въ таинственномъ плащ и въ огромныхъ сапожищахъ. Онъ началъ, въ волненіи, ходить по сцен, гремя шпагой, которая висла у него сбоку и хватаясь за лобъ. Онъ плъ, съ дикими вскрикиваньями, о своей ненависти къ Родриго и любви къ Зар, и о своемъ невинномъ намреніи убить перваго, чтобъ пріобрсть вторую. Грубый голосъ Гуго, прерываемый криками, когда чувство слишкомъ обуревало его, производилъ потрясающее впечатлніе, и публика неистово хлопала каждый разъ, когда онъ останавливался, чтобы перевести духъ. Раскланявшись съ видомъ актера, привыкшаго возбуждать восторгъ, онъ подкрался къ пещер и повелительнымъ тономъ вызвалъ оттуда колдунью Агарь: Эй! старуха, поди сюда!

Изъ пещеры выходитъ Мегги, съ прядью блыхъ конскихъ волосъ на лбу, въ красномъ полосатомъ плать, съ клюкой и въ плащ съ кабалистическами знаками. Гуго требуетъ, чтобъ она дала ему зелья, которымъ онъ могъ бы приворожить къ себ Зару и умертвить Родриго. Агарь общаетъ и поетъ драматическое заклинаніе, вызывая духа, который долженъ принести ей приворотное зелье.

Раздаются мелодическіе аккорды и позади грота появляется небольшая фигура, въ облакахъ благо газа, съ блестящими крыльями, съ золотистыми волосами, на которыхъ лежитъ внокъ изъ розъ. Духъ потрясаетъ жезломъ и поетъ:

Я лечу, лечу

Изъ воздушныхъ сферъ

Съ среброликой луны.

Я несу, несу

Дорогой талисманъ,

Чудодйственный.

Опустивъ къ ногамъ колдуньи маленькую золотую бутылочку, духъ исчезаетъ.

Слдуетъ новое заклинаніе Агари и появленіе новаго духа, но на этотъ разъ уродливаго, чернаго чертенка, который, прокаркавъ что-то въ отвтъ на заклинаніе, бросаетъ къ ногамъ Гуго темную стклянку и, дико захохотавъ, исчезаетъ. Гуго поетъ благодареніе духамъ и, сунувъ стклянки въ сапоги удаляется, Агарь же обращается къ публик и объявляетъ, что Гуго убилъ когда-то ея друзей, за что она прокляла его и мститъ ему, мшая всмъ его планамъ. На этомъ занавсъ опустился и публика принялась сть леденцы, разсуждая объ игр актеровъ.

Въ зал долго раздавался стукъ молотка, прежде чмъ занавсъ снова поднялся. Публика терпливо дожидалась, зная, что готовится великолпная декорація. Она не обманулась въ своемъ ожиданіи. Декорація изображала высокую башню. Одно изъ оконъ ея освщено и сквозь блую гардину видна Зара, въ прелестномъ голубомъ плать, съ серебряными галунами. Она ждетъ Родриго, и вотъ онъ идетъ, въ богатой одежд, въ шляп съ перьями, изъ подъ которой падаютъ каштановые локоны, съ гитарой и въ неизбжныхъ сапожищахъ. Придя къ башни, Родриго опускается на одно колно и поетъ нжную серенаду. Зара отвчаетъ ему и, посл музыкальнаго разговора, соглашается бжать съ нимъ. Начинается самая эффектная сцена всей пьесы.

Родриго вынимаетъ веревочную лстницу о пяти ступеняхъ, бросаетъ наверхъ одинъ конецъ ея и приглашаетъ Зару спуститься. Зара боязливо спускается и уже опирается на плечо Родриго, готовая ступить на землю. Но вдругъ — о горе!— Зара забыла подобрать свой шлейфъ: онъ зацпился за окно, башня пошатнулась и рухнула, погребя подъ своими развалинами несчастнаго Родриго и его спутницу.

Публика вскрикнула. Изъ подъ развалинъ торчали и дрыгали большіе мужицкіе сапоги, а вскор появилось и голова, съ золотистыми волосами, которая кричала:

— Вдь я говорила! разв я не говорила?

Но донъ-Педро, жестокій отецъ, не растерялся: онъ выскочилъ на сцену и потащилъ свою дочь, торопливо говоря: ‘Не смйся, играй себ, какъ ни въ чемъ не бывало!’ Затмъ онъ напустился на Родриго и гнвно изгналъ его изъ государства. Но какъ ни былъ испуганъ Родриго паденіемъ башни, однако не струсилъ передъ старикомъ и не уходилъ. Неустрашимость его ободрила и Зару, которая также ршилась сопротивляться отцу. Донъ-Педро веллъ заключить ихъ обояхъ въ симыя отдаленныя башни замка.

Явился маленькій, толстенькій слуга, съ цпями, и увелъ узниковъ, слуга былъ видимо испуганъ и забылъ то, что долженъ былъ сказать.

Въ третьемъ акт декорація изображаетъ залу замка. Является Агарь, чтобы спасти влюбленныхъ и поршить Гуго.

Услыхавъ его шаги, она прячется. Входитъ Гуго, подливаетъ зелья въ два кубка съ виномъ и зоветъ трусливаго слугу:

— Отнеси эти кубки заключеннымъ и скажи, что я самъ сейчасъ приду къ нимъ,— приказываетъ онъ ему.

Слуга отзываетъ его въ сторону, чтобы сказать ему что-то, а тмъ временемъ Агарь подмниваетъ кубки, ставя на мсто ихъ другіе, съ безвреднымъ напиткомъ. Слуга уноситъ ихъ. Одинъ изъ кубковъ съ ядомъ оставленъ колдуньей на стол, для Гуго. Тотъ съ жадностью осушаетъ его, шатается и падаетъ. Пока онъ умираетъ, Агарь поетъ чудную арію, въ которой объявляетъ ему, что она подмнила кубки.

Сцена эта была необычайно эффектна, хотя инымъ могло-бы показаться, что внезапно разсыпавшіяся съ головы злодя волны каштановыхъ волосъ повредили общему впечатлнію.

Гуго былъ вызванъ и, какъ вжливый кавалеръ, вывелъ съ собой и Агарь, которая, своимъ пніемъ, произвела боле сильное впечатлніе, чмъ вся пьеса.

Въ четвертомъ акт Родриго, въ отчаяніи, хочетъ убить себя, полагая, что Зара измнила ему. Но въ ту самую минуту, когда онъ уже направляетъ въ свое сердце кинжалъ, подъ окномъ его раздается мелодическая псня, извщающая его, что Зара врна ему, но находится въ опасности и онъ долженъ спасти ее. Ему бросаютъ въ окно ключъ отъ его темницы и Родриго, въ порыв восторга, разрываетъ свои узы и бжитъ выручать свою возлюбленную.

Пятый актъ начинается бурной сценой между Зарой и ея отцомъ. Донъ-Педро посылаетъ свою дочь въ монастырь, но она не хочетъ и слышать объ этомъ. Она трогательно умоляетъ отца пощадить ее и, наконецъ, падаетъ безъ чувствъ.

Вбгаетъ Родриго и проситъ руки Зары, но отецъ отказываетъ, потому что Родриго бденъ. Они громко спорятъ и жестикулируютъ. Наконецъ, Родриго наклоняется, чтобы поднять и унести безчувственную Зару.

Въ эту минуту входитъ слуга, держа въ рукахъ мшокъ и письмо отъ Агари, которая неизвстно куда скрылась. Колдунья пишетъ, что она завщаетъ молодой чет огромныя богатства и грозитъ отцу страшной судьбой, если онъ помшаетъ счастью дочери.

Изъ открытаго мшка сыплются червонцы и, сверкая, раскатываются по полу. Видъ ихъ смягчаетъ суроваго отца и онъ даетъ согласіе на бракъ молодыхъ людей. Вс дйствующія лица поютъ веселый хоръ, влюбленные падаютъ на колна, отецъ благословляетъ ихъ и занавсъ опускается при оглушительныхъ рукоплесканіяхъ публики.

Крики и хлопанье не унимались нсколько минутъ, и актеры были вызваны вс до единаго. Но въ самый разгаръ восторга подпорки, на которыхъ были поставлены задніе ряды стульевъ, внезапно обрушились и публика попадала въ самыхъ смшныхъ позахъ. Родриго и донъ-Педро бросились на выручку и помогли упавшимъ выкарабкаться изъ-подъ стульевъ. Никто не ушибся, но отъ смха никто не могъ выговорить ни слова.

Когда успокоилось волненіе, вызванное этимъ происшествіемъ, явившаяся Анна объявила, что миссисъ Марчъ приглашаетъ всхъ къ ужину.

Приглашеніе это было сюрпризомъ для самихъ актеровъ, но еще большій сюрпризъ ожидалъ ихъ въ столовой. Войдя туда, они широко раскрыли глаза и остановились въ нмомъ. изумленіи. Мать ихъ любила иногда угощать ихъ, но такихъ чудесъ, какія они увидли на этотъ разъ, не бывало у нихъ на стол со временъ богатствъ. Тутъ были, и кремы, и пирожное, и фрукты, и французскія конфекты, и посреди всхъ этихъ лакомствъ высились четыре вазы, съ большими букетами тепличныхъ цвтовъ.

Миссисъ Марчъ любовалась удивленіемъ своихъ дочерей.

— Не волшебница-ли принесла все это? спросила Эмми.

— Не святые-ли угодники позаботились о насъ? сказала Бетси.

— Нтъ, это наша мама, ршила Мегги, улыбнувшись, подъ сдыми усами, молодой улыбкой.

— А я полагаю, что это тетя Марчъ расщедрилась, въ припадк великодушія, предположила Джо.

— Ни одна не угадала. Это старый мистеръ Лоренцъ прислалъ вамъ, объявила миссисъ Марчъ.

— Какъ! ддушка маленькаго Лоренца? Съ чего ему вздумалось сдлать это? Вдь мы незнакомы съ нимъ,— удивилась Мегги.

— Анна разсказала его прислуг о вашемъ сегодняшнемъ завтрак, а прислуга передала это своему барину. Ему такъ понравился вашъ поступокъ, что онъ вздумалъ наградить васъ. Вдь это престранный старикъ. Онъ знавалъ моего отца, и поэтому написалъ мн сегодня посл обда самое любезное письмо, прося позволеніе выразить вамъ свое расположеніе присылкой угощенія для этого торжественнаго дня. Отказаться было бы невжливо и вотъ теперь вы можете вознаградить себя за потерянный завтракъ.

— Я уврена, что это его внучекъ подалъ ему такую благую мысль. Онъ славный мальчуганъ. Я очень желала-бы познакомиться съ нимъ, да и онъ, какъ кажется, не прочь-бы отъ этого, но онъ застнчивъ, а эта чопорная Мегги не позволяетъ мн первой заговорить съ нимъ, когда онъ проходитъ мимо нашего дома,— сказала Джо, накладывая себ съ блюда порцію мороженаго, которое быстро исчезало.

— Ты говоришь о вашихъ сосдяхъ, о тхъ, что живутъ въ большомъ дом, рядомъ съ вашимъ? спросила одна гостья.— Моя мама знаетъ стараго мистера Лоренца, но говоритъ, что онъ очень гордъ и ни съ кмъ не знакомится. Онъ держитъ своего внука взаперти, отпускаетъ его только кататься верхомъ или гулять съ гувернеромъ, и заставляетъ страшно много учиться. Мы приглашали его разъ поиграть съ нами, но онъ не пошелъ. Мама говоритъ, что онъ премиленькій мальчикъ, хотя съ нами, двочками, онъ какъ-то дичится.

— Какъ-то разъ наша кошка забжала къ нимъ, начала Джо, и онъ самъ принесъ ее потомъ къ намъ. Тогда мы поболтали съ нимъ черезъ плетень и отлично сошлись. Мы потолковали о крикет, о томъ о семъ, но когда Лоренцъ замтилъ, что къ намъ подходитъ Мегги, то сейчасъ-же ушелъ. Я непремнно познакомлюсь съ нимъ, онъ скучаетъ, я уврена, что онъ скучаетъ,— заключила Джо самымъ положительнымъ тономъ.

— Мн тоже кажется, что онъ хорошій мальчикъ, онъ держитъ себя очень прилично, и я ничего не имю противъ вашего знакомства съ нимъ,— сказала миссисъ Марчъ. Онъ самъ, принесъ къ намъ цвты, и я непремнно пригласила бы его, еслибъ знала, что онъ приходилъ, но я увидала его, когда онъ уже былъ на двор. Онъ показался мн грустнымъ. Должно быть онъ слышалъ, какое у насъ шло веселье, а ему самому, быть можетъ, скучно живется.

— Жаль, мама, что ты не пригласила его, сказала Джо, глубокомысленно разсматривая свои сапоги.— Впрочемъ, мы опять когда-нибудь будемъ представлять, и тогда онъ посмотритъ или даже будетъ участвовать. То-то было бы весело!

— А вдь намъ никогда еще не дарили букетовъ, какіе чудные цвты! вскричала Мегги, любуясь дорогимъ букетомъ.

— Великолпные. Но все-же мн больше нравятся розы моей Бетси, сказала миссисъ Марчъ, нюхая полузавявшій букетъ, который былъ заткнутъ за ея поясъ.

Бетси наклонилась и шепнула ей на ухо:

— Мн хотлось бы послать эти растенія пап. Я боюсь, что онъ не такъ весело проводитъ Рождество, какъ мы.

ГЛАВА III.
Маленькій Лоренцъ.

— Джо! Джо! гд ты? кричала Мегги, стоя внизу лстницы, которая вела на чердакъ.

— Здсь, послышался сверху хриплый голосъ, и Мегги, взбжавъ по лстницы, нашла свою сестру.

Джо проливала слезы надъ ‘наслдникомъ Редклифа’, и въ тоже время усердно подала яблоки. Она очень удобно расположилась, подобравъ ноги, на трехногомъ диван, придвинутомъ къ слуховому окну, въ которое врывались солнечные лучи. Это было ея любимое убжище. Она уединялась здсь, захвативъ съ собой интересную книгу и полдюжины яблокъ, и наслаждалась тишиной и обществомъ своей любимицы — крысы, которая нисколько не стснялась ея присутствіемъ. Но, при появленіи Мегги, крыса юркнула въ щель, а Джо, поднявъ голову, отерла слезы, струившіяся по ея щекамъ.

— Джо, душечка, какое веселье! мы получили приглашеніе отъ миссисъ Гардинеръ на завтрашній вечеръ, вскричала Мегги и, развернувъ драгоцнную записку, начала читать съ ребяческимъ восторгомъ: ‘Миссисъ Гардинеръ надется, что миссъ Маргарита и миссъ Жозефина не откажутся пріхать къ ней на вечеръ, наканун новаго года’. Мама согласна отпустить насъ, и намъ остается только подумать о нашихъ туалетахъ.

— Что же тутъ думать? наднемъ наши поплиновыя платья, и все тутъ. Вдь другихъ у насъ нтъ,— отвчала Джо, набивая ротъ яблоками.

— Ахъ, еслибы у меня было шелковое платье! со вздохомъ сказала Мегги.— Мама общаетъ сшить, когда мн минетъ восемнадцать лтъ, но до тхъ поръ еще нужно ждать цлыхъ два года.

— Наши поплиновыя платья точно шелковыя, он еще очень свжи. Да, вдь я прожгла свое, я и забыла объ этомъ. Что же я буду теперь длать? Вдь это ужасно замтно, а заштопать никакъ нельзя.

— Старайся боле сидть и прячь спину, спереди-то вдь все въ исправности. А у меня будетъ въ волосахъ новая лента, и мама общала дать мн жемчужную брошку. Я надну мои новыя ботинки. Жаль только, что у меня нтъ свжихъ перчатокъ.

— А я облила мои лимонадомъ. Но другихъ негд взять, такъ ужъ я отправлюсь безъ перчатокъ, сказала Джо, не особенно заботившаяся о нарядахъ.

— Нтъ, я не поду съ тобой, если ты будешь безъ перчатокъ, ршительно объявила Мегги.— Перчатки важне всего, разв можно танцевать безъ перчатокъ? а мн было бы очень непріятно, ежели бы ты не танцевала.

— Ну, ужъ танцовать-то я ни за что не стану, потому что не терплю танцевъ. Что за удовольствіе толочься на одномъ мст? я люблю бгать и прыгать.

— Но какъ-же съ перчатками-то? Новыхъ у мамы нельзя просить, он дорого стоютъ.

— А вотъ что я придумала: наднемъ об по одной чистой перчатк, а запачканную будемъ держать въ другой рук. Вотъ это лучше всего.

— У тебя руки больше моихъ и ты страшно растянешь мою перчатку, возразила Мегги, для которой перчатки составляли предметъ особенной заботы.

— Ну. такъ я поду безъ перчатокъ. Мн все равно, что обо мн скажутъ, объявила Джо, снова принимаясь за книгу.

— Нтъ, возьми лучше мою, только, сдлай милость, не запачкай ее, да веди себя приличне: не закладывай рукъ за спину, не таращь на все глазъ, а, главное, не чертыкайся. Бога ради, Джо, не осрамись.

— Не безпокойся, я буду сидть чинно, какъ самая чопорная барышня. Иди, пиши скоре отвтъ миссисъ Гардинеръ и дай мн кончить эту чудную повсть.

Мегги ушла. Ей еще нужно было осмотрть свое парадное платье. Весело напвая, принялась она разглаживать свою единственную фрезу изъ настоящихъ кружевъ, между тмъ какъ Джо, докончивъ повсть и довъ яблоки, прыгала по чердаку, чтобъ промять свои члены.

Наканун новаго года гостиная Марчей была пустынна, вс сестры суетились въ своей комнат, такъ какъ дв младшія исполняли обязанности горничныхъ у старшихъ, которыя были всецло поглощены приготовленіямикъ вечеру. Какъ ни просты были ихъ наряды, а все же съ ними было не мало хлопотъ, говора и смха. Между прочимъ, случилось вотъ какое происшествіе.

По всей квартир внезапно распространился запахъ палныхъ волосъ. Мегги вздумала подвить себ спереди волосы и Джо вызвалась припечь ихъ раскаленными щипцами.

— Разв всегда такъ пахнетъ, когда припекаютъ волосы? спросила Бетси, смотрвшая на эту операцію.

— Это просто паръ, пояснила Джо.

— Какой противный запахъ! точно отъ палныхъ перьевъ, замтила Эмми небрежно, но не безъ самодовольства навивая на палецъ локонъ своихъ отъ природы вьющихся волосъ.

— Вотъ я сниму папильотки, и вы увидите множество кудряшекъ, сказала Джо, сдергивая папильотки. Но кудряшекъ какъ не бывало: он остались, вмст съ папильотками, въ рукахъ испуганнаго парикмахера. Джо съ отчаяніемъ разложила ихъ на туалет, передъ которымъ сидла жертва ея неосторожности.

— Боже! что ты надлала! Ты меня изуродовала! какъ я теперь поду на вечеръ? Мои волосы! мои волосы! съ отчаяніемъ восклицала Мегги, разсматривая короткія пряди, спускавшіяся на ея лобъ.

— Со мной вчно такъ бываетъ! Зачмъ ты просила меня завить тебя? Вдь ты знаешь, за что я ни возьмусь, все испорчу! съ неменьшимъ отчаяніемъ говорила Джо.— Но вдь это случилось оттого, что щипцы были слишкомъ накалены, неудачно оправдывалась она, глядя, со слезами сожалнія, на спалнныя кудряжки.

— Это ничего, Мегги: подвей немного эти пряди и повяжи на нихъ ленту такъ, чтобы концы ихъ спускались на лобъ. Это будетъ по послдней мод. Я видла многихъ двушекъ въ такой прическ, сказала Эмми въ утшеніе сестр.

— Удружили, нечего сказать! лучше бы я не завивалась! съ сердцемъ вскричала Мегги.

— Конечно, у тебя такіе славные, мягкіе волосы. Но вдь они опять скоро выростутъ, утшала Бетси, цлуя бдную остриженную овечку.

Посл многихъ мелкихъ неудачъ туалетъ Мегги былъ справленъ, и Джо также была причесана и одта соединенными усиліями всего семейства. Об он были очень милы въ своихъ незатйливыхъ нарядахъ. На Мегги было платье каштановаго цвта, съ серебристымъ отливомъ, голубая лента въ волосахъ и кружевная фреза, заколотая жемчужной брошкой, а Джо была одта въ коричневое платье, съ стоячимъ полотнянымъ воротничкомъ и двумя блыми маргаритками въ волосахъ. Эти цвты были единственнымъ ея украшеніемъ.

Об двушки надли по одной чистой перчатк, а запачканную держали въ рук. Все было прилично и хорошо, одно только портило для Мегги удовольствіе: это узкія ботинки на высокихъ каблукахъ, сильно жавшія ей ноги, хотя она никому не сознавалась въ этомъ.

Что касается Джо, то ей казалось, что девятнадцать шпилекъ, которыми держалась ея прическа, были воткнуты въ самую ея голову. Но за то об двушки были одты по мод.

— Желаю вамъ веселиться, милыя дтки, сказала миссисъ Марчъ, когда сестры чинно распростились съ ней.— Кушайте за ужиномъ умренно и возвращайтесь не позже одиннадцати часовъ. Я пришлю за вами Анну.

— Помни же, Джо, не поворачивайся спиной въ свту. Прямо ли надтъ мой кушакъ и не безобразна ли моя прическа?— спрашивала Мегги сестру, осматриваясь въ уборной миссисъ Гардинеръ.

— Нтъ, все хорошо. Но я наврное все перезабуду, что ты мн говорила. Мигни мн, когда замтишь, что я длаю что-нибудь неладное, сказала Джо, оправляя воротничекъ и наскоро приглаживая волосы.

— Мигать! что ты? разв это прилично? А вотъ что мы сдлаемъ: ты посматривай на меня почаще, и если я подниму брови вверхъ, то это будетъ значить, что ты сдлала какую-нибудь неловкость. Держись по-пряме и старайся ходить плавно, а не разлетайкой, да не пожимай руки, если тебя кому-ни. будь представятъ, а просто поклонись.

— Гд ты выучилась всмъ этимъ тонкостямъ? Вотъ я такъ, мн кажется, никогда не сдлаюсь свтской дамой. Какая веселая музыка!

При вход въ залу двушки немного оробли. Он очень рдко вызжали, и это маленькое собраніе было для нихъ событіемъ. Миссисъ Гардинеръ, величественная пожилая дама, приняла ихъ очень ласково и подвела къ старшей изъ своихъ шести дочерей.

Мегги была знакома съ Сэлли и черезъ минуту свободно болтала съ ней, но Джо, не находившая большого удовольствія въ этой болтовн, чувствовала себя такъ-же не на своемъ мст, какъ цыпленокъ, забжавшій въ цвтникъ. Она стояла, прислонившись спиной къ стн, и прислушивалась къ разговору нсколькихъ мальчиковъ, бесдовавшихъ въ нсколькихъ шагахъ отъ нея, о катаньи на конькахъ. Ей страхъ какъ хотлось присоединиться къ ихъ кружку, потому что катанье на конькахъ было ея любимымъ удовольствіемъ и она объяснила знаками свое желаніе сестр, но Мегги такъ внушительно подняла брови, что Джо не отважилась сойти съ мста.

Никто съ ней не заговаривалъ, собравшаяся вокругъ нея группа мало по малу разошлась въ разныя стороны, и Джо осталась. совершенно одна. Не ршаясь пройтись по комнат, изъ опасенія, что замтятъ изъянъ въ ея плать, она уныло смотрла на гостей до тхъ поръ, пока не начались танцы. Мегги тотчасъ же была приглашена, и узкія башмачки такъ проворно застучали по полу, что никто не догадался-бы, какія мученія переносила ихъ владлица съ такою ясною улыбкой

Вдругъ Джо увидла направлявшагося къ ней толстаго рыжеволосаго юношу. Опасаясь, что онъ пригласитъ ее танцовать, она проворно юркнула за драпировку, отдлявшую уголокъ залы, съ намреніемъ украдкой смотрть оттуда на танцующихъ. Но другой застнчивый поститель уже предупредилъ ее, избравъ то-же самое убжище, и Джо, задернувъ за собой драпировку, очутилась лицомъ къ лицу съ молодымъ джентльменомъ, въ которомъ она тотчасъ узнала ‘маленькаго’ Лоренца.

— Боже мой! я не знала, что здсь уже кто-нибудь есть! пробормотала Джо, спша ретироваться.

Но Лоренцъ, хотя также нсколько сконфуженный, засмялся и добродушно сказалъ:

— Пожалуйста, не стсняйтесь, останьтесь здсь.

— Я не помшаю вамъ? спросила Джо.

— Нисколько. Я вамъ скажу откровенно: я спрятался, потому что почти никого не знаю здсь и чувствовалъ себя какъ-то не ловко.

— Какъ и я тоже! вскричала Джо.— Такъ не уходите-же и вы, если вы намревались остаться здсь.

Лоренцъ слъ и принялся разсматривать кончики своихъ сапоговъ.

— Мн кажется, что я уже имла удовольствіе видть васъ, начала Джо, стараясь выражаться съ любезностью и развязностью свтской двицы.— Вы живете рядомъ съ нами, если я не ошибаюсь.

— Да, въ сосднемъ дом, отвчалъ ея собесдникъ и, взглянувъ на нее, вдругъ разсмялся. Ея свтскій тонъ показался ему очень забавнымъ, когда онъ вспомнилъ, какъ безцеремонно бесдовали они о крикет и о прочемъ, когда онъ принесъ къ Марчамъ ихъ кошку.

Смхъ его возвратилъ Джо ея обычную развязность и веселость.

— А какой славный подарокъ вы сдлали намъ на Рождество, сказала она уже совсмъ непринужденнымъ тономъ.

— Это мой ддушка, а не я.

— Но, признайтесь, что вы подали ему эту мысль.

— Какъ поживаетъ ваша кошка, миссъ Марчъ? спросилъ Лоренцъ, стараясь казаться серьзнымъ, между тмъ какъ въ черныхъ глазахъ его искрилась плутовская улыбка.

— Очень хорошо, мистеръ Лоренцъ, но меня зовутъ не миссъ Марчъ, а просто Джо, отвчала двочка.

— И меня тоже зовутъ не мистеромъ Лоренцомъ, а просто Лори.

— Лори, Лоренцъ, — какое странное имя!

— Мое первое имя Теодоръ, но товарищи называли меня Дора и это мн не нравилось. Я заставилъ ихъ звать меня Лори.

— Вотъ и я тоже терпть не могу своего имени. Оно такое сентиментальное. Я люблю, когда меня зовутъ Джо, а не Жозефиной. Но какъ же вамъ удалось добиться, чтобъ мальчики не называли васъ Дора?

— Очень просто: я поколотилъ ихъ.

— Да! Ну, а я не могу-же поколотить ттю Марчъ, которая зоветъ меня, не иначе, какъ ‘Джозифинъ’, выговорила Джо, подражая ттушк.

— Любите ли вы танцовать, миссъ Джо? спросилъ Лори, произнеся это имя такимъ тономъ, какъ будто находилъ, что оно очень идетъ къ его собесдниц.

— Люблю, но только тогда, когда въ комнат просторно. Но когда тсно, какъ вотъ теперь тамъ, то я всегда боюсь что-нибудь задть или опрокинуть, оборвать кому-нибудь платье или оттоптать ноги. Поэтому я предпочитаю отказываться отъ танцевъ и предоставляю танцовать за меня Мегги. А вы, Лори, танцуете?

— Иногда. Но я воспитывался въ Европ и еще не усплъ привыкнуть къ здшнимъ порядкамъ.

— Въ Европ! вскричала Джо.— О, разскажите, что тамъ длается? Я такъ люблю слушать, когда разсказываютъ о чужихъ краяхъ.

Лори не зналъ, съ чего начать, но Джо закидала его вопросами. Онъ разсказалъ ей, что онъ учился въ Швейцаріи, въ Вевэ, что мальчики тамъ никогда не носятъ шляпъ, что у нихъ есть цлая флотилія лодокъ на озер, что во время каникулъ они длаютъ экскурсіи по Швейцаріи, съ своими учителями.

— Какъ бы мн хотлось быть тамъ и жить, какъ вы жили! вскричала Джо.— А не были-ли вы въ Париж?

— Мы провели тамъ цлую зиму, отвчалъ Лори.

— Вы говорите по французски?

— Въ Вевэ намъ не позволяли говорить ни на какомъ другомъ язык, кром французскаго.

— Скажите же мн что-нибудь на этомъ язык. Я понимаю его, но плохо произношу.

— Quel nom а cette jeune demoiselle en les jolis souliers? обязательно сказалъ Лори.

— Какъ вы хорошо выговариваете! Теперь я переведу то, что вы сказали: ‘Кто эта молодая двица, въ хорошенькихъ башмакахъ’. Вдь вы это сказали?

— Oui, mademoiselle.

— Это моя сестра Маргарита. Но вдь вы знаете ее. Какъ она вамъ нравится?

— Очень. Она напоминаетъ мн германскихъ двушекъ. Она такъ свжа, такъ спокойна, и танцуетъ, какъ свтская лэди.

Джо сіяла. Она старалась запомнить выраженія Лори, чтобъ передать потомъ сестр этотъ комплиментъ.

Молодые люди продолжали выглядывать изъ-за драпировки, болтая и критикуя гостей, и вскор такъ освоились другъ съ другомъ, какъ будто были знакомы нсколько лтъ.

Застнчивость Лори исчезла, мальчишеское обращеніе Джо возвратило ему всю его непринужденность. И Джо также развеселилась. Она совсмъ забыла о своемъ прожженномъ плать, съ тхъ поръ, какъ ей никто не длалъ боле знаковъ и не поднималъ вверхъ бровей.

Маленькій Лоренцъ понравился ей теперь еще больше прежняго, и она пристально всматривалась въ него, чтобы запомнить его черты и описать своимъ сестрамъ его наружность. У двочекъ Марчъ не было братьевъ, а съ своими кузенами он видлись рдко, поэтому мальчики были для нихъ мало знакомыми существами.

‘Черные кудрявые волосы, смуглый цвтъ лица, большіе черные глаза, длинный носъ, блые зубы, маленькія руки и ноги, роста такого же, какъ я, словомъ, прехорошенькій!’ говорила себ Джо. ‘А интересно бы узнать, сколько ему лтъ’.

Она уже готова была прямо спросить объ этомъ, но спохватилась и попробовала дипломатически разузнать это стороной.

— Я думаю, что вы уже скоро поступите въ университетъ, начала она.— Я видла въ окно, какъ усердно вы долбите ваши уроки, т.-е. какъ вы прилежно занимаетесь,— поправилась она, вспыхнувъ отъ стыда, это что непрошенное ‘долбите’ сорвалось у нея съ языка.

Лори улыбнулся, но, повидимому, нисколько не обидлся, и сказалъ, пожавъ плечами:

— Не раньше, какъ черезъ два-три тода. Я никуда не поступлю до семнадцати лтъ.

— Неужели вамъ только пятнадцать? спросила Джо, мряя взглядомъ высокаго юношу, которому она давала не мене семнадцати лтъ.

— Мн минетъ шестнадцать въ будущемъ мсяц.

— Какъ бы мн хотлось поступить въ университетъ. А васъ, какъ кажется, онъ не особенно манитъ?

— Я не могу подумать о немъ равнодушно. Что тамъ длать? день зубрить лекціи, а вечеромъ шататься по улицамъ?— мн не нравится, ни то, ни другое.

— А чего бы вамъ хотлось?

— Мн хочется жить въ Италіи и длать только то, что мн нравится.

Джо хотлось спросить его, что именно ему нравится, но его темныя брови такъ мрачно сдвинулись, что она поспшила перемнить разговоръ.

— Какая чудная полька! сказала она, пристукивая въ тактъ ногой:— отчего вы не танцуете?

— А вы будете танцевать со мной? спросилъ онъ, съ граціознымъ поклономъ.

— Я не могу. У меня… Джо запнулась, не зная, говорить-ли ей объ обстоятельствахъ, заставляющихъ ее прятать свою спину.

— Что у васъ? съ любопытствомъ спросилъ Лори.

— Вы никому не скажете?

— Конечно, никому.

— Видите-ли: у меня есть дурная привычка грться у камина и я иногда прожигаю этакъ мои платья. Вотъ и то, что на мн, тоже прожжено. Оно, правда, очень искусно заштопано, но все же Мегги не совтовала мн поворачиваться спиной къ свту. Вамъ смшно! смйтесь безъ церемоніи. Вдь это въ самомъ дл забавно.

Но Лори не засмялся. Онъ на минуту потупилъ глаза и выраженіе его лица нсколько озадачило Джо.

— Знаете-ли, что я придумалъ? началъ онъ какъ-то особенно мягко.— Здсь есть широкій корридоръ, гд мы можемъ свободно потанцовать. Насъ никто тамъ не увидитъ. Пойдемте туда со мной.

Джо поблагодарила его и весело встала съ мста. Корридоръ былъ пустъ, и они вдоволь натанцевались. Лори танцовалъ очень ловко и выучилъ Джо новымъ танцамъ, отъ которыхъ она пришла въ восторгъ, потому что танцы эти состояли въ прыганьи и верченьи.

Когда музыка смолкла, они сли и Лори началъ описывать виднный имъ студенческій праздникъ въ Гейдельберг. Но разсказъ его былъ прерванъ появленіемъ Мегги, которая искала сестру. Она позвала ее съ собой въ сосднюю комнату, куда Джо послдовала за ней, неохотно разставшись съ Лори.

При вход туда, Мегги, сильно поблднвшая, опустилась въ кресло и начала растирать рукой ногу.

— Мн кажется, что я вывихнула себ ногу, сказала она.— Этотъ противный каблукъ подвернулся и а чуть не вскрикнула отъ боли. Не знаю, какъ я доберусь до дома, я не могу ступить,— прибавила она, покачиваясь отъ боли.

— Я знала, что этимъ кончится съ твоими негодными каблуками. Ну, что-же намъ длать теперь? Вдь придется послать за каретой или остаться здсь ночевать. Бдная! очень теб больно?— съ участіемъ спросила Джо, осторожно поглаживая больную ногу.

— Гд тутъ посылать за каретой? Это дорого, да и кого послать.

— Я сама схожу, вызвалась Джо.

— Полно, что-ты? Ночью-то бгать одной по улицамъ! Я не пущу тебя.

— Такъ что же намъ длать?

Ужъ я и не знаю. Ночевать здсь тоже нельзя, нтъ мста. Сэлли уже пригласила ночевать нкоторыхъ изъ своихъ подругъ. Нечего длать. Я посижу здсь, пока не придетъ Анна, а тамъ вы поможете мн доплестись до дому.

— Знаешь-ли что? Я попрошу Лори сходить за каретой, вскричала Джо, довольная счастливой мыслью.

— Нтъ, пожалуйста, никого не проси и никому ничего не говори о томъ, что со мной случилось. Принеси мои калоши, а ботинки эти положи съ нашими вещами. Когда кончится ужинъ, то ты загляни въ переднюю, чтобъ узнать, не пришла-ли Анна. Поди ужинать: слышишь, садятся за столъ.

— Мн не хочется идти туда. Я останусь съ тобой.

— Ну, такъ сходи и принеси мн чашку кофе. Я не могу двинуться съ мста.

Джо принесла калоши, а потомъ отправилась блуждать по комнатамъ, отыскивая столовую, которую она нашла лишь посл того, какъ наткнулась на шкафъ съ посудой и отворила нечаянно дверь комнаты, въ которую ушла отдохнуть миссисъ Гардинеръ.

Наконецъ, Джо пришла въ столовую и взяла чашку кофе, но тутъ судьба сыграла съ нею злую шутку: Джо опрокинула чашку и облила свое парадное платье.

— Боже! какая я неловкая! вскричала она и, вдобавокъ выпачкала перчатку Мегги, схватившись за облитое платье.

— Не могу-ли я помочь вамъ? послышался ласковый голосъ, и Джо увидла Лоренца, державшаго въ одной рук чашку кофе, а въ другой — блюдечко съ мороженымъ.

— Я хотла отнести кофе Мегги, она очень устала, но кто-то толкнулъ меня, и вотъ что я надлала, пояснила Джо, въ смущеніи поглядывая то на облитое платье, то на выпачканную перчатку.

— Да, это непріятно. я взялъ вотъ это, чтобъ предложить кому-нибудь изъ дамъ, сказалъ Лори.— Позвольте отнести вашей сестр.

— Благодарю васъ. Пойдемте, я покажу вамъ, гд она.

Она привела его къ Мегги и Лоренцъ, какъ любезный кавалеръ, придвинулъ столикъ, принесъ еще порцію мороженаго и чашку кофе для Джо, и вообще выказалъ столько предупредительности, что даже взыскательная Мегги нашла, что онъ ‘премилый мальчикъ’. Къ нимъ присоединилось еще два-три человка изъ молодежи и они занялись конфектами и игрой въ домино. Но въ самый разгаръ игры въ дверяхъ показалась Анна.

Мегги, позабывшая о больной ног, проворно вскочила, но вскрикнула отъ боли и ухватилась за Джо, чтобы не упасть. Она сдлала Джо знакъ молчать и сказала вслухъ:

— Это ничего, я ушибла ногу.

Распростившись со всми, двушки ушли въ комнату, гд лежало ихъ верхнее платье. Мегги охала, Анна ворчала и Джо не знала, что длать. Наконецъ, она ршилась дйствовать по своему усмотрнію. Она побжала въ переднюю и попросила перваго встртившагося ей слугу привести извощика. Но слуга недавно жилъ въ город и не зналъ, гд можно было найти по близости экипажъ.

Джо стояла въ нершимости, не зная къ кому обратиться за помощью, когда къ ней подошелъ Лоренцъ, слышавшій ея разговоръ съ слугой, и предложилъ ей присланную за нимъ карету его ддушки.

— Но вы врно не собирались ухать такъ рано, начала-было Джо, очень довольная предложеніемъ, но не ршаясь воспользоваться имъ.

— Я всегда возвращаюсь домой рано, могу васъ уврить. Пожалуйста, позвольте мн довезти васъ, вдь у насъ одна дорога. Къ тому же, говорятъ, что идетъ дождь.

Джо боле не возражала. Она разсказала Лори о несчастій, случившемся съ Мегги, и побжала позвать своихъ спутницъ. Анна, боявшаяся дождя, какъ кошка, не противорчила и вся наша компанія услась въ роскошную карету. Лори слъ на козлы и поэтому двушки могли свободно передать другъ другу свои впечатлнія.

— Какъ мн было весело! а теб? спросила Джо, выпутывая свои косы изъ подъ шпилекъ и усаживаясь какъ можно уютне.

— И мн тоже, пока я не вывихнула ногу, отвчала Мегги.— Анна Моффатъ, подруга Сэлли, очень подружилась со мной и звала меня пріхать къ ней погостить, вмст съ Сэлли. А Сэлли собирается къ ней весной, когда начнется опера. Вотъ будетъ весело, если только мама отпуститъ меня, — прибавила Мегги, сіяя при одной мысли о предстоявшемъ удовольствіи.

— Я видла, какъ ты танцовала съ тмъ рыжимъ господиномъ, отъ котораго я убжала. Какой онъ противный!

— Напротивъ, онъ очень милъ. У него волоса каштановые, а вовсе не рыжіе. Онъ очень любезенъ и отлично танцуетъ редову.

— Онъ прыгалъ, какъ стрекоза, выдлывая па, и мы съ Лори не могли удержаться отъ хохота, глядя на него. Ты слышала, какъ мы смялись?

— Нтъ, но ужъ это совсмъ не похвально. Гд же вы все время скрывались? Васъ нигд не было видно.

Джо разсказала сестр о своихъ приключеніяхъ, и разсказа этого хватило на всю дорогу. Подъхавъ къ дому, двушки еще разъ поблагодарили своего спутника и, простившись съ нимъ, пробрались потихоньку въ свою комнату, стараясь никого не будить. Но когда скрипнула затворившаяся за ними дверь, два маленькихъ ночныхъ чепчика приподнялись съ подушекъ и два сонныхъ голоса спросили:

— Весело-ли было? разскажите.

Джо привезла сестрамъ конфектъ, несмотря на то, что Мегги находила это признакомъ крайней неблаговоспитанности, и двочки, выслушавъ описаніе главныхъ событій вечера, замолкли.

ГЛАВА IV.
Житейскія заботы.

— Какъ скучно! опять будни, опять за работу, со вздохомъ сказала Мегги, проснувшись на слдующее утро. Къ великому ея сожалнію, праздники прошли и, посл недли, проведенной въ удовольствіяхъ, ея обыденныя занятія, которыхъ она никогда не любила, показались ей еще скучне.

— Мн хотлось бы, чтобъ каждый день было Рождество или новый годъ, откликнулись Джо.

— Положимъ, что тогда не было бы и въ половину такъ весело, какъ теперь, но все же, что можетъ быть пріятне, какъ получать букеты, здить на вечера, ужинать, возвращаться домой въ карет, а въ остальное время читать и длать, что вздумается! Я всегда завидую двушкамъ, которыя ведутъ такую жизнь. Да, хорошо-бы пожить въ роскоши! заключила Мегги, выбирая изъ двухъ поношенныхъ платьевъ наимене ветхое.

— А такъ какъ мы этого не можемъ длать, то ужъ лучше покориться и приняться повеселе за наше дло, вотъ какъ наша мама. Ужъ чего, кажется, хуже, какъ возиться съ ттей Марчъ, а все-же, я думаю, что когда я привыкну терпливо переносить ея причуды, то он перестанутъ раздражать меня и со временемъ я буду относиться къ нимъ совершенно равнодушно.

Ободривъ себя такимъ образомъ, Джо повеселла, но лицо Мегги не прояснялось. Ей казалось, что ея обязанности, состоявшія въ ученьи четырехъ избалованныхъ ребятишекъ, горше всякихъ другихъ.

Въ этотъ день она не чувствовала даже охоты принарядиться, надть свою голубую бархатку и причесаться къ лицу.

— Не стоитъ, проворчала она, захлопнувъ ящикъ комода. Вдь меня никто не увидитъ, кром этихъ противныхъ козявокъ. Я вчно буду биться, какъ рыба объ ледъ, и желать того, что мн недоступно, на мою долю выпадутъ только какія-нибудь крохи удовольствія. Пройдутъ года и я состарюсь, сдлаюсь безобразной и угрюмой, а все отъ того, что я бдна и не могу веселиться и рядиться, какъ другія двушки моихъ лтъ. Это ужасно!

Мегги сошла внизъ, негодуя на несправедливость судьбы, и была не совсмъ пріятной собесдницей своихъ сестеръ за завтракомъ. Впрочемъ, вс он были какъ-то не въ дух и казались раздражительне обыкновеннаго.

У Бетси болла голова, и она лежала на диван, забавляясь, съ кошкой и тремя котятами, Эмми была мрачна, потому что не приготовила своихъ уроковъ и не могла найти своихъ калошъ. Джо неоднократно принималась насвистывать, чтобы какъ-нибудь нарушить несносную тишину. Служанка Анна была въ брюзгливомъ настроеніи, потому что не успла выспаться, а миссисъ Марчъ спшила окончить письмо, которое надо было поскоре отправить.

— Я не видывала такой несносной семьи, какъ наша, вскричала Джо, которой удалось уже въ то утро пролить чернила, порвать снурки своихъ ботинокъ и ссть на свою шляпку.

— И самая несносная въ этой семь — ты сама, отозвалась Эмми, смывая слезами неврно подведенную сумму подъ задачей, которую она писала на доск.

— Бетси, если ты не запрешь въ чуланъ твоихъ противныхъ кошекъ, то я ихъ утоплю, съ сердцемъ вскричала Мегги, стараясь стряхнуть котятъ, которые карабкались къ ней на спину.

Джо хохотала, Мегги бранилась, Бетси старалась умилостивить ее, а Эмми чуть не плакала отъ того, что никакъ не могла припомнить, сколько разъ девять содержится въ двнадцати.

— Дти, дти, потише! Я должна послать это письмо съ утренней почтой, а вы такъ шумите, что я не могу его кончить, вскричала миссисъ Марчъ, зачеркивая уже третью фразу въ своемъ письм.

Въ комнат на минуту воцарилась тишина, прерванная появленіемъ Анны, которая, впорхнувъ въ комнату, поставила на столъ дв горячія булки. По заведенному обычаю булки эти каждое утро являлись на стол и двочки называли ихъ ‘муфтами’, потому что въ холодныя утра он согрвали ими руки. Анна никогда не забывала приготовлять горячія булки къ завтраку, какъ-бы ни была занята и въ какомъ бы дурномъ расположеніи духа ни находилась. Она знала, что ея бднымъ двочкамъ предстоитъ дальнее путешествіе по холоду и что до трехъ часовъ у нихъ ни крохи не будетъ во рту.

— Прощай, Бетси, няньчься со своими котятами и постарайся, чтобъ у тебя прошла головная боль. Прощай, мама, мы вели себя за завтракомъ по свински, но за то возвратимся сущими ангелами, сказала Джо.

Мегги и Джо ушли, сознаваясь въ душ, что странники пускаются въ путь не совсмъ такъ, какъ бы слдовало. Он нсколько разъ оборачивались, потому что мать ихъ, по обыкновенію, стояла у окна и длала имъ прощальные знаки рукой.

Ея материнская улыбка, казалось, придавала имъ силы на весь день и, какъ бы ни было дурно ихъ настроеніе, эта улыбка производила на нихъ такое-же отрадное впечатлніе, какъ теплый лучъ солнца.

— Мы заслуживаемъ, чтобъ мама погрозила намъ кулакомъ, вмсто того, чтобъ посылать намъ поцлуи. Такихъ мерзкихъ двчонокъ, какъ мы, врядъ-ли и сыщешь, сказала Джо, мучившаяся угрызеніями совсти и бодро шагавшая по грязи, не обращая вниманія на рзкій втеръ, дувшій ей въ лицо.

— Пожалуйста, не употребляй такихъ грубыхъ выраженій, воркнула Мегги, кутая лицо свое въ густой вуаль.

— Я люблю слова выразительныя, отвчала Джо, придерживая свою шляпу, которая чуть не сорвалась у нея съ головы.

— Называй себя, какъ хочешь, но что до меня, то я не позволю, чтобъ меня обзывали бранными словами.

— Ты испорченная двочка, ты все мечтаешь о богатств. Ты оттого и не въ дух сегодня, что теб хотлось бы лниться, а не работать. Вотъ подожди: я когда-нибудь разбогатю, тогда у тебя все будетъ: и кареты, и мороженое, и ботинки на высокихъ каблукахъ, и букеты, и рыжіе кавалеры, съ которыми ты тогда всласть натанцуешься.

— Ну, можно ли городить такой вздоръ? вскричала Мегги, однако засмялась, и мало по малу развеселилась.

— Благодари судьбу, что она наградила тебя болтушкой-сестрой. Что если бы и я повсила носъ, какъ ты? что изъ этого вышло бы хорошаго? Полно же хмуриться, давай лучше смяться, и въ вид ободренія Джо ударила сестру по плечу. Но вскор двушки простились и разошлись въ разныя стороны. Каждая несла свою горячую булку и каждая давала себ слово не падать духомъ, несмотря на дурную погоду, на утомительный трудъ и на неудовлетворенныя желанія молодости.

Посл того, какъ мистеръ Марчъ лишился своего состоянія, выручая изъ бды одного изъ своихъ друзей, дв старшія двочки попросили позволенія работать, чтобъ не быть въ тягость отцу и матери. Родители согласились, будучи уврены, что чмъ раньше дти ихъ привыкнутъ къ труду и сдлаются самостоятельными, тмъ лучше для нихъ. Об двушки принялись за дло съ удивительнымъ рвеніемъ. Маргарита нашла себ мсто приходящей учительницы и, несмотря на маленькое жалованье, считала себя въ первое время совершенно богатой.

Какъ она сама сознавалась, она любила роскошь, бдность огорчала ее больше всего. Впрочемъ, Маргарит тяжеле было переносить лишенія, чмъ другимъ сестрамъ, такъ какъ она помнила то время, когда семейство ея жило въ великолпномъ дом, въ которомъ всегда было шумно и весело.

Нужно отдать справедливость Мегги, она длала надъ собой усилія, чтобъ свыкнуться съ своимъ положеніемъ и не завидовать богатымъ, но мудрено ли, что молодой двушк хотлось пользоваться всмъ тмъ, чмъ пользовались другія. Старшія дочери семейства Кингъ, у котораго она была гувернанткой, были постоянно у нея на глазахъ, и ей зачастую приходилось видть роскошные бальные наряды и букеты, слышать веселую болтовню о балахъ, театрахъ, концертахъ, и убждаться въ томъ, что другіе имютъ возможность тратить деньги на пустяки, между тмъ, какъ она и вся ея семья принуждены были отказывать себ въ необходимомъ.

Бдная Мегги рдко жаловалась, но, при вид несправедливости судьбы, она ожесточалась иногда противъ всего на свт. Она еще не сознавала, какъ щедра была къ ней природа, давъ ей такія блага, которыя одни только и длаютъ людей счастливыми.

Джо также имла свои трудовыя деньги. Она понравилась своей тетушк, миссисъ Марчъ, болзненной женщин, нуждавшейся въ расторопной двушк, которая ухаживала-бы за ней. Эта пожилая особа, будучи бездтною, изъявляла даже желаніе взять къ себ на воспитаніе одну изъ своихъ племянницъ, когда дла отца ихъ растроились, и была очень оскорблена его отказомъ. Друзья Марчей говорили, что они лишили себя этимъ всхъ шансовъ на полученіе доли въ наслдств богатой старухи, но непрактическіе люди эти отвчали:

— Мы не разстанемся съ нашими дочерьми ни за какія богатства въ мір. Мы будемъ жить вмст и поддерживать другъ друга нашею взаимною любовью.

Старая лэди долго дулась на своихъ родственниковъ, но, встртивъ однажды Джо у общихъ знакомыхъ, она такъ плнилась ея оригинальностью, что предложила ей у себя мсто компаньонки и чтицы. Зная капризный характеръ старухи, Джо не слишкомъ обрадовалась этому предложенію, но такъ какъ ей не представлялось ничего лучшаго, то она ршилась взять это мсто и, сверхъ всякаго ожиданія, съумла ужиться съ своей раздражительной тетушкой. Между ними, правда, бывали стычки, и Джо не разъ объявляла дома, что она не можетъ доле выносить капризовъ тетки, но старуха всякій разъ первая протягивала руку примиренія и такъ убдительно просила племянницу возвратиться къ ней, что у той не хватало духа отказать, тмъ боле, что она даже полюбила брюзгливую тетю Марчъ.

Но главной приманкой въ ея дом была для Джо огромная библіотека, въ которую никто не заглядывалъ, кром нея, со времени смерти ея дяди. Джо очень живо помнила этого добраго стараго джентльмена, который строилъ ей дороги и мосты изъ огромныхъ лексиконовъ, разсказывалъ et интересныя исторіи о картинкахъ, которыя она разсматривала въ его латинскихъ книгахъ, покупалъ et карты и пряники.

Мрачная, пыльная комната, съ бюстами, смотрвшими съ высокихъ книжныхъ шкафовъ, съ покойными креслами и глобусами, а главное, съ безчисленнымъ множествомъ книгъ, которыя уносили Джо въ новый незнакомый ей міръ, — комната эта казалась ей лучшимъ уголкомъ въ цломъ свт.

Какъ только тетушка Марчъ ложилась отдыхать или къ net прізжали гости, такъ Джо тотчасъ-же убгала въ библіотеку и, усвшись съ ногами въ большое кресло, всецло погружалась въ поэзію, романы, исторію, путешествія и пр.

Но такъ какъ счастье никогда не бываетъ продолжительнымъ, то и блаженству Джо наступалъ конецъ. Часто чтеніе прерывалось на самомъ интересномъ мст, рзкимъ крикомъ: ‘Джозифинъ! Джозифинъ!’ и Джо должна была покидать свой рай, чтобы разматывать нитки, мыть пуделя или читать по цлымъ часамъ ‘Опыты’ Бельшама.

Джо мечтала сдлать со временемъ нчто необыкновенное, но что именно,— въ этомъ она и сама еще не отдавала себ отчета. Она предоставляла времени ршись этотъ вопросъ, а пока ея главная печаль была въ томъ, что она не могла читать, бгать и кататься на конькахъ столько, сколько бы ей хотлось.

Вспыльчивость, рзкость и живость характера очень часто навлекали на Джо маленькія непріятности, хотя чаще комическаго, чмъ драматическаго свойства.

Пребываніе у тетушки Марчъ было для Джо хоро64

шей школой, потому что, стараясь примняться къ нраву этой старой лэди, она выработывала свой собственный характеръ, а мысль, что она трудится, чтобы не быть въ тягость другимъ, подкрпляла ее въ этомъ трудномъ дл и помогала чувствовать себя счастливой, несмотря на безпрестанныя ‘Джозифинъ’.

Третья сестра, Бетси, отличалась необыкновенной добротой, кротостью и застнчивостью. Ее пытались посылать въ школу, но это было для нея такой пыткой, что, наконецъ, ршено было оставить е дома и отецъ сталъ учить е самъ. Когда онъ отправился на войну, а миссисъ Марчъ посвятила все свое время занятіямъ въ обществ вспоможенія солдатамъ, Бетси продолжала учиться сама, какъ умла, и вмст съ тмъ помогала Анн во всхъ ея хлопотахъ по хозяйству: убирала комнаты, мыла посуду, бгала въ лавочку, не ожидая за это никакой награды, кром ласки и любви. Эта маленькая трудолюбивая пчелка не знала скуки, хотя и проводила все утро одна, съ своими котятами, куклами и хозяйствомъ.

У нея было шесть куколъ, которыхъ она будила и одвала каждое утро, между ними не было ни одной цлой и красивой: вс он достались Бетси по наслдству отъ старшихъ сестеръ, преимущественно отъ Эмми, которая не любила ничего стараго и некрасиваго, между тмъ какъ Бетси за то собственно и любила такъ нжно своихъ куколъ, что он были уродцами. Она устроила для нихъ лазаретъ, никогда не бранила и не била ихъ, и даже самымъ безобразнымъ изъ нихъ не оказывала пренебреженія. У Джо также была когда-то кукла, отъ которой, вслдствіе бурно проведенной жизни, остался одинъ остовъ, валявшійся между старымъ хламомъ до тхъ поръ, пока Бетси не пристроила его въ свой лазаретъ. У этой несчастной куклы была проломлена голова и оторваны руки и ноги. Чтобы скрыть эти недостатки, Бетси прикрыла ей голову маленькимъ чепчикомъ, завернула е въ одяло и отвела для бдной убогой лучшую постель своего пріюта. Ея нжныя попеченія объ этой кукл могли бы всякаго тронуть и разсмшить: она приносила ей цвты, читала ей, брала е гулять, закутывала въ свое пальто, баюкала. ‘Спи спокойно, моя бдная крошка’, говорила она, прощаясь съ нею вечеромъ.

Но и у Бетси были свои горести, и она тоже иногда ‘хныкала’, какъ выражалась Джо. Главное горе ея состояло въ томъ, что она не могла брать уроковъ музыки и имть хорошее фортепіано. Она такъ страстно любила музыку, такъ терпливо упражнялась на дребезжащихъ клавикордахъ, что вполн заслуживала, чтобъ ея завтная мечта какъ-нибудь осуществилась. Но никто не видалъ, какъ она вытирала слезы съ пожелтвшихъ клавишъ, которыя совсмъ отказывались служить. Кстати природа одарила Бетси и пріятнымъ голосомъ, она пла за работой какъ жаворонокъ. Она никогда не ломалась, когда домашніе просили е что-нибудь сыграть, и каждый день говорила себ въ утшеніе: ‘ужъ когда-нибудь да я выучусь музык.’

Каждому случается встрчать такихъ кроткихъ и добрыхъ созданій, какъ Бетси, которыя совершенно забываютъ себя для другихъ, и длаютъ это съ такимъ веселымъ видомъ, что никто и не подозрваетъ приносимыхъ ими жертвъ до тхъ поръ, пока маленькій сверчокъ не умолкнетъ, пока любящее, свтлое созданье не исчезнетъ навсегда, оставивъ посл себя безмолвіе и пустоту.

Если бы кто-нибудь спросилъ Эмми, что составляетъ несчастіе ея жизни, то она, не задумываясь, отвтила бы: ‘мой носъ.’ Когда она была маленькой, то Джо уронила ее нечаянно въ ящикъ съ угольями, и Эмми увряла, что паденіе это навсегда погубило ея носъ. Онъ не былъ, впрочемъ, ни великъ, ни красенъ, а былъ только нсколько широкъ, и какъ ни давила его Эмми, а не могла придать ему аристократической формы. Впрочемъ недостатка этого никто не замчалъ, кром самой Эмми, но, по мр того, какъ носъ ея развивался въ свойственной ему форм, ей все боле и боле хотлось имть греческій носъ, и, въ свое утшеніе, она испещряла поля своихъ тетрадей античными носами.

Домашніе звали Эмми ‘маленькимъ Рафаэлемъ,’ такъ какъ у нея былъ замчательный талантъ къ рисованію, и самымъ любимымъ занятіемъ ея было украшать свои тетради и книги фантастическими арабесками. Атласъ ея былъ покрытъ ея собственными чертежами географичессихъ картъ, и изъ тетрадей ея очень некстати выпадали иногда преуморительныя каррикатуры. Что же касается ученья, то Эмми справлялась съ своими уроками какъ попало, и избгала выговоровъ только потому, что вела себя примрно хорошо.

Она была любимицей своихъ подругъ, ея веселый характеръ, кокетливыя и граціозныя манеры всмъ нравились, талантами ея вс восхищались. Кром рисованья, къ которому она имла очевидную способность, она умла играть на фортепіано двнадцать различныхъ штучекъ, вязала крючкомъ и читала по французски, коверкая не боле двухъ словъ на три. Ея манеру говорить на распвъ подруги ея считали ‘образцомъ изящества.’ Вс такъ хвалили и баловали Эмми, что она легко могла бы испортиться, но было одно обстоятельство, мшавшее развитію ея тщеславія и гордости: это то, что она должна была носить старыя платья своеў кузины. На ея несчастье, у тетки ея не было ни малйшаго вкуса и Эмми, къ ея великому отчаянію, приходилось носить красныя шляпки и платья, отличавшіяся полной безвкусицей. Хотя все это было еще совершенно ново и, будучи перешито, ловко сидло на ней, но артистическій глазъ ея во всемъ находилъ какіе-нибудь недостатки. Въ особенности чувствовала она себя несчастной, когда ей приходилось надвать въ школу одно противное красное платье, съ желтыми крапинами.

— Хорошо еще, что мама не закладываетъ мн складокъ на подол, когда бываетъ недовольна мной, — со слезами говорила она Мегги.— Ты не можешь себ представить, какъ это безобразно. Мама Мэри Парксъ всегда такъ наказываетъ ее, и случается, что платье Мэри не доходитъ даже до колнъ. Какой она кажется тогда неуклюжей! срамъ смотрть! Какъ подумаю я объ этой деградаціи, такъ мирюсь даже съ моимъ плоскимъ носомъ и краснымъ платьемъ, съ противными желтыми горошинами.

Повренной и менторомъ Эмми была Мегги, между тмъ какъ фавориткой Джо была Бетси.

Уже давно извстно, что крайности сходятся. Робкая Бетси ршалась высказывать свои завтныя мысли одной Джо, и, въ свою очередь, имла такое вліяніе на свою неблаговоспитанную, безпорядочную сестру, какого не имлъ никто другой.

Мегги и Джо были въ то-же время очень дружны и между собою. Он взяли подъ свое покровительство, каждая, по меньшой сестр, и разыгрывали въ отношеніи къ нимъ роль маменекъ. Такимъ образомъ, въ силу материнскаго инстинкта, говорившаго въ маленькихъ женщинахъ, сестры замнили, въ ихъ сердцахъ, мста отставленныхъ куколъ.

— Разскажите что-цибудь веселенькое: я такъ скучала сегодня, сказала Мегги, когда сестры собрались вечеромъ въ своей гостиной.

— Еслибъ вы видли сегодня мои продлки у тетушки, то наврное хохотали бы до упаду. Сейчасъ я разскажу вамъ все по порядку, вызвалась Джо, очень любившая разсказывать о своихъ похожденіяхъ.— Читала я ей опять этого безконечнаго Бельшама и, по обыкновенію, читала такимъ усыпительнымъ тономъ, что тетушка скоро задремала. Тогда я взяла другую книгу и не отрывалась отъ нея, пока тетушка не проснулась. Когда она проснулась, я опять принялась за Бельшама, но, немного погодя, не выдержала и громко звнула. Тетушка, уже опять начинавшая кивать, вздрогнула и увидвъ, что у меня ротъ открытъ на полъ-аршина, спросила, не хочу ли я проглотить книгу. Я отвчала ей, что отъ души желала бы покончить какъ-нибудь съ этой книгой.— Но я сказала это вжливо, право, вжливо.— Тетушка прочла мн длинную проповдь и велла мн сидть смирно и размышлять о моихъ грхахъ, пока она на минутку забудется. Но я знаю, какова бываетъ эта ‘минутка’, а поэтому, какъ только она заклевала, я опять вытащила изъ кармана ‘Векфильдскаго священника’ и начала читать, поглядывая однимъ глазомъ на тетушку. Но въ томъ мст, гд вс падаютъ въ воду, я совсмъ забыла о тетушк и громко расхохоталась. Она проснулась, но когда она выспится, то бываетъ добрая. Пожелавъ узнать то суетное сочиненіе, которое я предпочитаю мудрому Бельшаму, она велла мн читать ей вслухъ мою книгу. Я старалась читать, какъ можно выразительне, и очень хороша видла, что ей нравится, но она не созналась въ этомъ, а велла мн только начать съ начала, потому будто-бы, что она ничего не понимаетъ. Я старалась сдлать Примрозовъ какъ можно боле интересными, но вдругъ мн захотлось подразнить ттю, Я остановилась на самомъ занимательномъ мст и говорю ей невиннымъ голоскомъ: ‘не надоло ли вамъ? Не довольно ли, ття? Лучше я перестану’. Она должно-быть смекнула шутку, потому что пристально посмотрла на меня и сердито сказала: ‘дочитайте главу, миссъ, да прошу безъ дерзостей’.

— Ну, а потомъ созналась она, что ей понравивилось? спросила Мегги.

— Что ты, какъ можно! Но только когда я забгала потомъ за перчатками, которыя забыла у нея, то застала ее за ‘Векфильдскимъ священникомъ’, и она была такъ погружена въ чтеніе, что даже не слыхала, какъ я хохотала и танцовала въ-передней, на радостяхъ, что приходятъ хорошія времена. Какъвесело могла бы жить эта тетушка, если бы захотла! Право, я не завидую боле богатымъ, я вижу, чтоони не умютъ быть счастливыми, заключила Джо.

— Ну теперь и я разскажу вамъ кое-что, начала. Мегги.— Мой разсказъ будетъ не такъ забавенъ, какъ твой, Джо, но въ немъ есть кой-что, о чемъ я много размышляла, возвращаясь домой. Сегодня, когда я пришла къ Кингамъ, то нашла ихъ всхъ въ сильномъ волненіи, и одна изъ двочекъ сказала мн, что ея старшій братъ сдлалъ что-то ужасное, за что ихъ папа выгналъ его изъ дома. Я слышала какъ мистеръ Кингъ бранился, голосъ его раздавался до всему дому, а миссисъ Кингъ плакала, Графъ и Элленъ отворачивались, когда проходили мимо меня, должно:быть, он не хотли, чтобъ я видла ихъ заплаканные глаза. Само собою разумется, что я ни о чемъ не разспрашивала, но мн было очень жаль ихъ. Я порадовалась въ ту минуту, что у насъ нтъ сумасбродныхъ братьевъ, которые срамили бы наше семейство.

— А мн кажется, что ужасне всего осрамиться въ школ, сказала Эмми, покачавъ головой съ видомъ человка, говорящаго по опыту:— вотъ такъ, напримръ, какъ осрамилась сегодня Сюзи Перкинсъ. Нужно вамъ сказать, что я замтила сегодня у нея на пальц такое прелестное колечко, что я невольно позавидовала ей. Но, послушайте, что дотомъ случилось: во время классовъ Сюзи нарисовала, на грифельной доск, каррикатуру Нашего учителя, мистера Девиса, съ огромнымъ горбатымъ носомъ и подписала подъ ней фразу, которую онъ только-что передъ тмъ сказалъ: ‘молодыя леди, мои глаза всюду слдятъ за вами’. Она показала намъ эту каррикатуру и мы вс засмялись. Но въ эту самую минуту мистеръ Девисъ взглянулъ на насъ и грозно веллъ Сюзи показать ему ея доску. Сюзи была совсмъ палиризована отъ страха, и, въ самомъ дл, что-бы вы думали, сдлалъ съ ней мистеръ Девисъ, когда она подошла къ нему?— Онъ схватилъ ее за ухо! г— да, за ухо! Представьте себ, какой ужасъ! Потомъ онъ вывелъ е на. средину комната и веллъ стоять тамъ ровно полчаса, держа доску на виду.

— Что-же двочки? смялись, глядя на эту картину? полюбопытствовала Джо, очень любившая всякія исторіи.

— Смяться!— ни одна. Мы притихли, какъ мыши, а Сюзи такъ плакала, что у нея распухли глаза. Не завидовала я ей въ ту минуту. Цлый милліонъ корналиновыхъ колечекъ не утшилъ бы меня посл такого афронта.

Послднюю фразу Эмми произнесла очень эффектно и взялась за шитье съ такимъ видомъ, какъ будто и въ самомъ дл кто-нибудь покушался нанести ей афронтъ.

— Ну, теперь моя очередь, начала Бетси, поправивъ корзинку, которую Джо опрокинула въ разгар бесды. Сегодня утромъ я ходила въ лавку за устрицами и встртила тамъ мистера Лоренца. Но онъ не видалъ меня, потому что я стояла за бочкой, а онъ разговаривалъ съ лавочникомъ, мистеромъ Кьютеромъ. При мн вошла въ лавку какая-то бдная женщина, съ ведромъ и шваброй, и спросила мистера Кьютера, не нужно ли вымыть у него полы. Она хотла получить за это немного рыбы, потому что ей не изъ чего было приготовить обдъ для своихъ дтей, и она нигд не находила себ работы. Но мистеръ Кьютеръ куда-то торопился и грубо отвтилъ женщин, что у него не нужно мыть половъ. А она, бдняжка, должно-быть, была очень голодна, или дтей своихъ жалла, потому что у нея навернулись слезы, когда мистеръ Кьютеръ отказалъ ей, но когда она повернулась, чтобы уйти, мистеръ Лоренцъ остановилъ ее и подалъ ей огромную рыбу, которую самъ вытащилъ изъ бочки крючкомъ своей трости. Женщина начала было благодарить его, но онъ напомнилъ, что е ждутъ дти и веллъ нести поскоре рыбу домой. Вотъ добрый человкъ! не правда ли? Женщина сказала, уходя, что для него приготовлено на неб теплое мстечко.

Выслушавъ разсказъ Бетси, двочки пристали къ своей матери, прося и е тоже разсказать что-нибудь, и миссисъ Марчъ, съ минуту подумавъ, начала:

— Я кроила сегодня синія куртки для солдатъ и все думала о вашемъ отц и о томъ, какъ мы были бы несчастны, еслибы потеряли его. Печальныя мысли не выходили у меня изъ головы, пока не вошелъ какой-то старичекъ, съ запиской въ рукахъ. Я пригласила его ссть, потому что онъ показался мн жалкимъ, усталымъ и озабоченнымъ.

— Нтъ ли у васъ сыновей въ арміи? спросила я его, взглянувъ на записку и видя, что она адресована не ко мн. ‘Да, сударыня, у меня было четыре сына, но двое изъ нихъ убита, третій въ плну, а четвертый лежитъ въ лазарет, въ Вашингтон. Я ду теперь къ нему’. Все это старикъ сказалъ ровнымъ и спокойнымъ голосомъ.— Много-же принесли вы жертвъ отечеству, сэръ! сказала я, чувствуя уже не состраданіе, а уваженіе къ нему.— ‘Сколько долженъ былъ принести, не боле’, отвчалъ онъ. ‘Я и самъ поступилъ бы на службу, еслибъ не старость’. Онъ сказалъ это такъ искренно и просто, и, казалось, съ такою радостью готовъ былъ отдать отечеству все, что у него было, что мн стало совстно самой себя. Мн пришлось разстаться только съ мужемъ, и уже я считаю себя несчастной, между тмъ какъ этотъ старикъ, безъ малйшаго ропота, разстался съ четырьмя сыновьями. При мн вс мои дочери, а у него остался всего одинъ сынъ, да и того, быть можетъ, онъ детъ хоронить. Я поняла, какъ я счастлива, сравнительно съ другими, гораздо боле достойными, чмъ я. Старичекъ простился со мной и я предложила ему на дорогу немного денегъ et блья, отъ души поблагодаривъ его за данный мн урокъ.

— Разскажи, мама, еще что-нибудь въ этомъ род, я очень люблю размышлять потомъ о твоихъ разсказахъ, сказала Джо, посл минутнаго молчанія.

Миссисъ Марчъ улыбнулась. Она уже столько лтъ занимала разсказами свою маленькую аудиторію, что знала ея вкусы и потому, не задумываясь, начала:

— Жили были четыре двочки. Он всегда были сыты и одты, пользовались многими удобствами и удовольствіями, имли добрыхъ друзей и родныхъ, которые очень любили ихъ, однако, при всемъ томъ двочки эти были недовольны своимъ положеніемъ.

Слушательницы лукаво переглянулись и прилежно уткнулись въ свое рукодлье.

— Но он искренно желали быть добрыми, продолжала миссисъ Марчъ, и не разъ принимали самыя похвальныя ршенія, которыя однако не всегда выполняли. Он безпрестанно говорили себ: ‘ахъ, еслибъ у насъ было это! ахъ, еслибъ у насъ было то!’ забывая, что он уже имли многое и во многомъ удовлетворяли свои желанія. Однажды он спросили одну старушку, что надо длать для того, чтобы хорошо и весело жилось на свт. Она отвчала имъ: ‘когда вы будете, недовольны, то посмотрите вокругъ себя, и вы увидите, что у многихъ нтъ и того, что вы имете, хотя вы совсмъ не лучше и не достойне другихъ, и будьте благодарны за то, что вамъ дано ‘.

При этихъ словахъ Джо быстро взглянула на мать, какъ бы намреваясь что-то сказать, но, видя, что разсказъ еще не конченъ, промолчала.

— Двочки ршились послдовать совту старушки и вскор убдились, что она была права. Одна изъ нихъ узнала, что стыдъ и горе не минуютъ и богатыхъ людей, другая созналась, что она, при всей своей бдности, благодаря своей молодости, здоровью и веселому характеру, гораздо счастливе одной капризной и болзненной пожилой дамы, которая не умла пользоваться своимъ богатствомъ, третья убдилась, что, какъ ни непріятно самой ходить въ лавку за провизіей къ обду, но еще непріятне ходить изъ дома, въ домъ и просить работы, чтобъ не остаться совсмъ безъ обда, а четвертая — что никакія колечки, какъ бы они ни были прелестны, не спасаютъ отъ заслуженнаго наказанія. Двочки поняли, что он не въ прав жаловаться и должны дорожить тмъ, что имъ дано, такъ какъ он и. того могли-бы не имть. Я полагаю, что имъ никогда не пришлось раскаяться въ томъ, что он послушались совта старушки.

— Нехорошо, мама, обращать противъ насъ наши собственные разсказы и читать намъ проповди, вмсто того, чтобъ разсказать что-нибудь забавное, сказала Мегги, шутя.

— А я люблю эти проповди, бывало папа говорилъ намъ такія, задумчиво произнесла Бетси, поправляя иголки въ швейной подушк Джо.

ГЛАВА V.
Джо вступаетъ въ права сосдки.

— Куда ты, Джо? съ удивленіемъ спросила Мегги, при вид своей сестры, направлявшейся въ переднюю, въ высокихъ калошахъ, въ бурнус и съ накинутымъ на голову капюшономъ.

Джо держала въ одной рук лопату, а въ другой метлу.

— Иду промяться, коротко отвтила она съ лукавымъ взглядомъ.

— Охота теб въ такую погоду. Посмотри: снгъ идетъ, холодно, пасмурно, — и, говоря это, Мегги вздрогнула отъ холода.— То-ли дло вотъ здсь, у камина.

— Я не кошка, чтобъ цлый день дремать у печки. Я люблю движеніе и разнообразіе. Иду искать приключеній.

Мегги, сидвшая у камина, протянула ноги къ огню и углубилась въ чтеніе ‘Айвенго’, между тмъ какъ Джо начала усердно расчищать дорожки въ саду. Снгъ былъ рыхлый и она проворно проложила дорожку вокругъ всего сада для того, чтобы Бетси могла прогуливаться съ своими больными куклами, нуждавшимися въ свжемъ воздух.

Слдуетъ пояснить, что садъ этотъ отдлялъ домъ Марчей отъ дома мистера Лоренца. Оба дома находились въ городскомъ предмсть,— гд было такъ тихо, какъ въ деревн, и оба были окружены рощами, лужайками и уединенными улицами. По одну сторону плетня стоялъ старый почернйшій домъ, представлявшій теперь совсмъ другой видъ, чмъ въ лтнее время, когда стны его покрывались виноградною лозой и когда вокругъ пестрли цвты, а по другую — возвышалось величественное каменное зданіе, въ которомъ все свидтельствовало о роскоши и комфорт, начиная съ обширныхъ конюшенъ до оранжереи.

Много красивыхъ вещей можно было видть за богатыми оконными драпировками этого дома, но, несмотря на то, онъ казался мрачнымъ и пустыннымъ. Въ саду, на лужайкахъ, не рзвились дти, изъ окна не выглядывало улыбающееся лицо матери, и даже рдко кто и показывался въ этомъ дом, кром стараго владльца и его внука.

‘Живому воображенію Джо этотъ прекрасный домъ представлялся чмъ-то въ род очарованнаго замка, полнаго чудесъ, которыми никто не пользовался. Ей уже давно хотлось посмотрть скрытыя въ немъ сокровища и познакомиться ‘съ мальчикомъ’ Лоренцемъ, который, повидимому, взаимно желалъ того-же, но не зналъ, какъ завязать знакомство.

Со времени описаннаго нами вечера Джо усердне прежняго начала искать случая подружиться съ сосдомъ и съ этою цлью составляла различные планы, но въ послднее время Лоренцъ скрылся и Джо полагала, что онъ куда-нибудь ухалъ, какъ вдругъ однажды она снова замтила въ одномъ изъ оконъ верхняго этажа сосдняго дома смуглое личико, внимательно смотрвшее въ ихъ садъ, гд Бетси и Эмми играли въ снжки.

‘Этотъ мальчикъ скучаетъ’, подумала Джо: ‘ему нужны веселые товарищи, игры, а ддушка его не понимаетъ этого и держитъ его взаперти. Не пойти ли мн надоумить его, что это не хорошо?’

Мысль эта не на шутку заняла Джо, которая вообще была охотница продлывать неожиданныя вещи и уже не разъ приводила Мегги въ отчаяніе подобными продлками.

Планъ познакомиться съ сосдями не былъ позабытъ, и въ описанное нами снжное утро Джо ршилась сдлать первую попытку къ исполненію его. Замтивъ, что старый Лоренцъ ухалъ, она вышла изъ засады, откуда высматривала, что длалось у сосдей, и прочистила дорожку до плетня. Тамъ она на минуту остановилась и осмотрлась вокругъ.

Въ сосднемъ дом никого не было видно и окна нижняго этажа были завшаны гардинами, только вверху, въ одномъ изъ оконъ, можно было замтить кудрявую головку, облокотившуюся на худощавую руку.

‘Вотъ онъ!’ подумала Джо. ‘Бдный мальчикъ, совершенно одинъ въ такой скучный день, да еще, какъ кажется больной! Просто срамъ, какъ они о немъ мало заботятся!— Пущу-ка я комомъ снга въ стну, чтобъ онъ выглянулъ въ окно, и тогда заговорю съ нимъ.’

Сказано — сдлано. Комъ рыхлаго снга ударился объ-стну и разсыпался, и въ ту же минуту изъ окна выглянула кудрявая головка. Вялое выраженіе мгновенно исчезло съ лица мальчика и большіе черные глаза его засвтились весельемъ. Джо со смхомъ закивала ему головой и громко крикнула:

— Здравствуйте! что вы, больны?

Лори открылъ окно и въ свою очередь каркнулъ какъ воронъ:

— Теперь мн лучше, а то я было сильно простудился и цлую недлю просидлъ взаперти.

— Бдненькій! Что же вы длаете цлый день?

— Ничего, здсь скучно, какъ въ могил.

— Разв вы ничего не читаете?

— Очень мало, мн не позволяютъ много читать.

— Отчего же вамъ не читаетъ кто-нибудь вслухъ?

— Ддушка иногда читаетъ, но мои книги не занимаютъ его, а моего, гувернера Брука я терпть не могу безпокоить.

— Ходятъ ли къ вамъ гости?

— Нтъ, у насъ не бываетъ никого, съ кмъ мн было-бы весело.

— Какъ, у васъ нтъ знакомыхъ мальчиковъ, товарищей?

— Почти нтъ. Да и притомъ-же мальчики шалятъ и шумятъ, а я еще слабъ.

— Такъ нтъ-ли у васъ знакомой двочки, которая приходила-бы почитать вамъ и поболтать съ вами? Двочки любятъ няньчиться съ больными?

— Двочекъ знакомыхъ у меня совсмъ нтъ.

— А я, я-то что же? вскричала Джо, но вдругъ спохватилась и расхохоталась.

— О, я уже не разъ думалъ: какъ было-бы хорошо, еслибы вы приходили къ намъ! сказалъ Лори.

— Въ самомъ дл? Но только если вы любите смирныхъ двочекъ, то, предупреждаю, что я не смирна. Ну, да все равно, я все-таки буду приходить къ вамъ, если мама позволитъ. Постойте, я пойду спрошусь у нея. Я сейчасъ приду. А вы затворите окно, чтобъ не простудиться.

Сказавъ это, Джо вскинула метлу на плечо и побжала домой, представляя себ, какъ она удивитъ всхъ.

Лори, между тмъ, нсколько взволнованный предстоящимъ посщеніемъ, торопливо пригладилъ волосы, надлъ чистый воротничекъ и прибралъ свою комнату, которая, несмотря на многочисленную прислугу въ дом, вчно была въ безпорядк.

Черезъ четверть-часа раздался звонокъ и вслдъ затмъ громкій голосъ спросилъ ‘мистера Лори’. Удивленный слуга побжалъ доложить о приход ‘какой-то барышни’.

— Просите сюда, сказалъ Лори, идя на встрчу гость. Джо, красная отъ волненія и удовольствія, держала въ одной рук накрытую тарелку, а въ другой — трехъ котятъ своей сестры Бетси.

— Вотъ и я со всми пожитками, развязно сказала гостья.— Мама поручила кланяться вамъ и сказать, что она очень рада, что можетъ доставить вамъ удовольствіе, а сестра моя Мегги велла передать вамъ бланманже ея издлія. Она у насъ отлично стряпаетъ. Другая-же сестра моя, Бетси, шлетъ вамъ своихъ котятъ. Они очень забавны и вы можете играть съ ними, когда бываете одни. Я знаю, что вы небольшой охотникъ до кошекъ, но нельзя-же было сказать это Бетси, она такъ радовалась, что можетъ послать вамъ что-нибудь.

Но подарокъ Бетси пришелся очень кстати, потому что Лори не могъ удержаться отъ смха, глядя на игры котятъ, и это помогло ему окончательно побдить неловкость, которую онъ чувствовалъ сначала въ обществ Джо.

— Это пирожное такъ красиво, что его жаль сть,— сказалъ онъ улыбаясь, когда Джо раскрыла тарелку съ бланманже, которое Эмми украсила гирляндой изъ зеленыхъ листьевъ и цвтовъ геранія.

— Пирожное неважное, но главное въ немъ то, что оно собственной стряпни и прислано вамъ отъ добраго сердца. Велите вашей горничной подать вамъ его къ чаю. Оно такъ легко и мягко, что не можетъ быть вредно для васъ. А какая у васъ хорошенькая комнатка!

— Да, она была-бы хорошенькая, еслибъ въ ней было убрано какъ слдуетъ, но наши горничныя лнивы, он никого не слушаются.

— Постойте, сказала Джо,— я въ дв минуты все приведу въ порядокъ. Надо стереть пыль съ камина. Теперь разставимъ на немъ хорошенько вещицы. Книги перенесемъ сюда, а инструменты ваши положимъ вотъ здсь. Отодвиньте немного кушетку отъ свта, а подушки надо взбить. Ну, вотъ и все, хорошо-ли теперь?

Разговаривая и смясь, Джо вытерла везд пыль и придала комнат совершенно новый видъ. Лори смотрлъ на нее съ благоговніемъ и молчалъ. Видимо довольный, онъ услся на кушетк и съ чувствомъ сказалъ:

— Какъ вы добры! Да, теперь все на мст. Сядьте, пожалуйста, сюда въ кресло и позвольте мн занимать мою гостью.

— Не надо, я пришла затмъ, чтобъ васъ занимать. Не почитать-ли вамъ вслухъ?— и Джо съ любовью посмотрла на нсколько книгъ, красовавшихся на стол.

— Благодарю васъ, но все это я уже читалъ. ‘Я предпочелъ бы побесдовать съ вами, если это не слишкомъ скучно для васъ, отвчалъ Лори.

— Нисколько, я способна болтать цлый день, лишь-бы было съ кмъ. Бетси такъ и зоветъ меня болтушкой.

— Бетси, это та розовая двочка, что остается по утрамъ дома и сама покупаетъ провизію? съ живостью спросилъ Лори.

— Та самая. Это моя фаворитка. Славная двочка!

— А та хорошенькая,— Мегги? а кудрявая — Эмми, не такъ-ли?

— Какъ это вы все разузнали?

Лори покраснлъ, но откровенно отвчалъ:

— Очень просто: я часто слышу, какъ вы зовете другъ, друга….Когда я сижу здсь одинъ, то невольно смотрю на вашъ домъ, и мн всегда кажется, что у васъ такъ весело! Пожалуйста, не сердитесь на меня, но я вамъ все скажу: вы не задергиваете гардинъ на томъ окн, гд цвты, и иногда, когда у васъ горитъ лампа, я гляжу въ это окно и мн кажется иногда, будто я вижу живую картину. Вы вс, съ вашей мамашей, сидите вокругъ стола, и изъ-за цвтовъ это такъ красиво, что я не могу оторвать глазъ отъ вашего окна. А у меня нтъ мамаши, прибавилъ онъ и отвернулся, чтобы скрыть легкое дрожаніе губъ, выдававшее его волненіе.

Унылый видъ мальчика глубоко поразилъ Джо. Она получила такое здоровое воспитаніе, что ей и въ голову не приходило никакихъ дурныхъ мыслей. Въ пятнадцать лтъ она была такъ же чиста помыслами, какъ младенецъ. Лоренцъ былъ боленъ и одинокъ, а Джо была такъ богата семейною любовью, что готова была съ радостью подлиться этимъ счастьемъ съ своимъ новымъ другомъ.

— Мы никогда не будемъ больше задергивать гардинъ, сказала она самымъ мягкимъ и дружескимъ тономъ.— Смотрите на насъ, сколько хотите, если это доставляетъ вамъ удовольствіе. Но не лучше-ли придти къ намъ? Наша мама изумительно добра, она сдлаетъ для васъ все, все! Бетси споетъ вамъ что-нибудь, Эмми потанцуетъ съ вами, а мы съ Мегги будемъ болтать и смшить васъ. Приходите. Право, мы превесело проведемъ время. Неужели вашъ ддушка не отпуститъ васъ къ намъ?

— Я думаю, что отпуститъ, если ваша мама попроситъ его объ этомъ. Онъ очень добръ, хотя и кажется угрюмымъ. Онъ позволяетъ мн все, чего бы я ни захотлъ, но только онъ всегда боится, чтобы я не былъ въ тягость чужимъ, говорилъ Лори, все боле и боле оживляясь.

— Мы не чужіе, мы сосди, и вы не должны думать, что будете намъ въ тягость, успокоивала его Джо.— Мы непремнно хотимъ познакомиться съ вами, и я уже давно хлопочу объ этомъ. Какъ вамъ извстно, мы недавно перехали сюда, а уже перезнакомились со всми сосдями, кром васъ.

— Мн не съ кмъ ходить въ гости, и я все сижу дома и скучаю. Ддушка мой весь погруженъ въ свои книги, а мистеръ Брукъ, мой воспитатель, не живетъ съ нами, а только приходитъ въ положенные часы.

— Вы непремнно должны пуститься въ свтъ и бывать везд, куда васъ приглашаютъ. Если только вы захотите, у васъ будетъ куча друзей и вы будете много веселиться. Жаль, что вы такой застнчивый, но это оттого, что вы рдко бываете въ обществ.

Лори покраснлъ, когда Джо упомянула объ его застнчивости, но нисколько не обидлся этимъ, въ обращеніи Джо было столько искренности и добродушія, что откровенность ея ни въ какомъ случа не могла задть самолюбія.

— Любите-ли вы вашу школу? спросилъ онъ, перемняя разговоръ посл минутнаго молчанія, въ продолженіе котораго онъ смотрлъ на огонь, а Джо съ удовольствіемъ разсматривала роскошную обстановку, среди которой онъ жилъ.

— Я не хожу въ школу, я хожу на службу… то-есть къ тетушк, къ старой ворчунь тетушк, пояснила Джо.

Но Лоренцъ, должно быть, не нашелъ этого объясненія достаточно яснымъ, потому что открылъ ротъ, съ намреніемъ что-то спросить, но, вспомнивъ, что разспрашивать о чужихъ длахъ не годится, остановился и какъ-то сконфуженно замолчалъ.

Джо угадала его намреніе и оцнила его сдержанность, но она совмъ не старалась быть загадочной и не приминула тотчасъ же описать ему въ живыхъ краскахъ и свою капризную тетушку, и ея жирнаго пуделя, и попугая, и библіотеку, гд она, Джо, провела столько счастливыхъ часовъ. Разсказъ этотъ былъ приправленъ забывными анекдотами, въ род того, какъ прізжалъ къ тетуш свататься одинъ чопорный старичекъ, и какъ попугай сдернулъ съ него царикъ въ минуту самыхъ чувствительныхъ объясненій.

Лоренцъ уткнулся въ подушку и хохоталъ до слезъ, такъ что одна изъ горничныхъ просунула голову въ дверь, чтобы посмотрть, что случилось.

— Какъ вы уморительно разсказываете! Продолжайте, пожалуйста, сказалъ онъ, поднимая съ подушки свое раскраснвшееся лицо.

Джо, поощренная произведеннымъ эффектомъ, перешла къ разсказу о своихъ играхъ, планахъ, надеждахъ, опасеніяхъ за своего отца и обо всхъ выдающихся событіяхъ маленькаго міра, въ которомъ жила она и ея сестры. Вслдъ за тмъ разговоръ перешелъ на книги и Джо узнала, къ своему величайшему удовольствію, что и Лори также большой охотникъ до чтенія и читалъ даже боле ея самой.

— Если вы такая охотница до книгъ, то я покажу вамъ нашу библіотеку, сказалъ онъ.— Не бойтесь, ддушки нтъ дома,— прибавилъ онъ успокоительнымъ тономъ.

— Я никого не боюсь, отвчала Джо, храбро вскинувъ голову.

— Да, мн кажется, что вы не робкаго десятка, сказалъ Лоренцъ, любуясь ея мужественнымъ видомъ, но въ тоже время думая про себя, что и она, быть можетъ, струсила бы немножко, еслибъ увидала его ддушку подъ сердитую руку.

Лоренцъ повелъ свою гостью по всему дому, показывая ей вс достопримчательности его, и они пришли, наконецъ, въ библіотеку. Тамъ Джо пришла въ такой восторгъ, что запрыгала и захлопала въ ладоши. Это былъ ея обычный способъ выражать свое восхищеніе.

Кром книгъ, въ библіотек находились картины, статуи, шкатулки съ старинными монетами и другими рдкостями, столики затйливыхъ формъ, съ бронзовыми вещами, но замчательне всего былъ большой изразцовый каминъ, съ красивыми узорами.

— Какая роскошь! воскликнула Джо, комфортабельно усаживаясь на бархатное кресло и съ наслажденіемъ осматриваясь вокругъ. Теодоръ Лоренцъ, вы счастливйшій мальчикъ въ мір, прибавила она глубокомысленно.

— Книги не могутъ замнить все, отвчалъ онъ, присвъ на столъ и отрицательно покачавъ головой.

Въ эту минуту въ передней раздался звонокъ и Джо, вздрогнувъ, вскочила съ мста.

— Это вашъ ддушка! вскричала она.

— Такъ что же, разв вы боитесь? не безъ лукавства спросилъ Лоренцъ.

— Чего же мн бояться? Я пришла къ вамъ съ позволенія моей матери, и вамъ, какъ мн кажется, не сдлалось хуже отъ моего прихода.

— Хуже! напротивъ, мн теперь гораздо лучше, и я увренъ, что это оттого, что вы пришли. Мн такъ весело съ вами!

Веселая бесда была прервана вошедшею горничною, которая сказала:

— Сэръ, васъ спрашиваетъ докторъ.

— Извините, что я оставлю васъ на минуту, обратился Лоренцъ къ своей гость:— мн нужно выдти къ доктору.

— Не церемоньтесь, я посижу и одна, здсь такъ хорошо, успокоила его Джо.

Посл ухода Лоренца она принялась разсматривать висвшій въ его комнат большой портретъ его ддушки, и вслухъ разсуждала.

— А онъ совсмъ не страшенъ, у него предобрые глаза. Только ротъ угрюмый. Должно быть онъ изрядный деспотъ. Онъ не такъ красивъ, какъ мой ддушка, а все-же нравится мн.

— Благодарю васъ за комплименты, произнесъ позади нея рзкій голосъ. Джо не слыхала, какъ отворилась позади нея дверь и какъ вошелъ въ комнату, явившійся передъ нею старый мистеръ Лоренцъ.

Бдная двочка покраснла до ушей, и сердце ея тревожно забилось, когда она вспомнила свои высказанныя вслухъ размышленія. Ей мелькнула мысль спастись бгствомъ, но это было бы трусостью, за которую сестры наврное осмяли бы ее. Джо сообразила, что лучше остаться и постараться выпутаться изъ затруднительнаго положенія.

Она ршилась, наконецъ, взглянуть на стоявшаго передъ нею господина, и взглядъ этотъ разомъ успокоилъ ее. Выраженіе глазъ мистера Лоренца, несмотря на нависшія надъ ними сдыя брови, было еще добре, чмъ на портрет, и при томъ же въ этихъ глазахъ свтилась лукавая усмшка, которая много способствовала успокоенію Джо.

Но тмъ не мене, голосъ старика показался ей очень суровымъ, когда, посл мучительной паузы, онъ отрывисто сказалъ:

— Такъ вы не боитесь меня? Э?

— Не очень, сэръ.

— И находите, что я не такъ хорошъ, какъ вашъ ддушка?

— Мн такъ кажется, сэръ.

— И полагаете, что я деспотъ?

— Это только мое предположеніе, сэръ.

— Однако, несмотря на все это, я нравлюсь вамъ?

— Нравитесь сэръ, робко подтвердила Джо.

Отвтъ ея очевидно пришелся по вкусу старому джентльмену, онъ разсмялся и, взявъ ее за подбородокъ, повернулъ лицомъ къ свту и съ минуту внимательно всматривался въ ея лицо. Потомъ онъ кивнулъ головой и сказалъ:

— Лицомъ вы не похожи на вашего ддушку, но характеромъ похожи. Онъ былъ красавецъ, дитя мое, но что еще лучше, онъ былъ благородный и добрый человкъ, и я гордился его дружбой.

— Очень рада слышать это, сэръ, сказала Джо, совершенно успокоившись.

— Чмъ же вы занимались здсь съ моимъ внукомъ? спросилъ старикъ своимъ обыкновенно нсколько рзкимъ тономъ.

— Я пришла побесдовать съ нимъ, по праву сосдки, чтобы развлечь его отъ скуки.

Джо подробно объяснила, что побудило ее къ этому посщенію.

— Такъ вы полагаете, что Дори скучаетъ? спросилъ мистеръ Лоренцъ.

— Мн кажется, сэръ. Вдь онъ всегда одинъ — а мальчику нужны товарищи. Вотъ если-бы вы пускали его иногда къ намъ, — Правда, мы двочки, но мы постарались-бы, чтобы ему было весело у насъ. Мы не забыли, какой великолпный подарокъ вы сдлали намъ въ Рождество, съ живостью прибавила Джо. — Та-та-та! я тутъ не причемъ, это все мой

мальчикъ устроилъ. Кстати, какъ поживаетъ та бдная женщина?

— Очень хорошо, сэръ,— и Джо поспшила разсказать все, что ей было извстно о Гуммеляхъ, въ которыхъ, благодаря стараніямъ ея матери, приняли участіе нкоторые изъ ихъ богатыхъ знакомыхъ.

— Вотъ и отецъ ея таковъ же былъ, сказалъ мистеръ Лоренцъ, выслушавъ разсказъ Джо.— Передайте вашей матушк, прибавилъ онъ, что я приду навстить ее. Однако звонятъ къ чаю. Надюсь, что вы, какъ добрая сосдка, не откажетесь напиться его съ нами за компанію. Пойдемте въ столовую.

И мистеръ Лоренцъ, съ старомодной граціей, подалъ ей руку.

‘Что сказала-бы Мегги, еслибъ видла все это?’ подумала Джо, торжественно выступая подъ руку съ своимъ кавалеромъ. Глаза ея блистали отъ удовольствія, когда она представляла себ, какъ она будетъ разсказывать обо всемъ этомъ дома.

— Гмъ! какой бсъ овладлъ этимъ малымъ? проворчалъ себ подъ носъ старый джентльменъ, при вид Лори, который стремглавъ сбжалъ съ лстницы и остановился, оцпенвъ отъ удивленія передъ Джо, шествовавшей подъ руку съ его грознымъ ддушкой.

— Я не зналъ, что вы пріхали, сэръ, сказалъ молодой человкъ, на котораго Джо бросала торжествующіе взгляды.

— Это видно уже потому, что ты кубаремъ катаешься съ лстницъ. Иди пить чай, да веди себя приличне.

Мистеръ Лоренцъ потрепалъ мимоходомъ по плечу своего внука, продолжая торжественно вести свою даму, между тмъ какъ Лори продлывалъ у нихъ за спиной комическія эволюціи, которыя Джо отчасти видла. Она едва удерживалась, чтобы не прыснуть отъ смха.

За чаемъ старикъ молчалъ, но внимательно вслушивался въ разговоры своихъ молодыхъ собесдниковъ, которые казались уже старыми знакомыми. Мистеръ Лоренцъ не могъ не замтить перемны, происшедшей въ его внук. Лицо мальчика разрумянилось, глаза блестли оживленіемъ, и ддушка не могъ не сознаться въ душ, что внукъ его давно не смялся такимъ веселымъ смхомъ.

‘А вдь она права, мальчишк, въ самомъ дл, скучно одному. Посмотримъ, не будетъ ли ему веселе съ этими двочками, ‘ подумалъ старикъ, прислушиваясь къ веселой болтовн.

Джо нравилась ему, ея наивность и простота располагали въ ея пользу, и къ тому-же она такъ отлично понимала Лори, какъ будто выросла съ нимъ.

Джо никогда не сошлась бы съ Лоренцами, еслибъ это были чопорные и надутые богачи, въ присутствіи подобныхъ людей она всегда чувствовала робость и неловкость. Но ддушка и внучекъ были такъ просты и непринужденны въ обращеніи, что двочка чувствовала себя у нихъ, какъ дома, а потому и сама производила хорошее впечатлніе.

Джо хотла уйти сейчасъ посл чая, но Лори удержалъ ее и повелъ въ оранжерею, которая была освщена по случаю ея посщенія. Джо показалось, что она перенесена въ какой-то волшебный садъ. Она съ наслажденіемъ прогуливалась по дорожкамъ, любуясь цвтущими стнами, освщенными мягкимъ свтомъ лампъ, великолпными деревьями, ползучею виноградною лозой, и вдыхая въ себя воздухъ, пропитанный ароматомъ. Новый другъ ея, между тмъ, нарзалъ самыхъ красивыхъ цвтовъ, связалъ изъ нихъ букетъ и, подавая его Джо, сказалъ съ веселой улыбкой:

— Отнесите это вашей мамаш и скажите ей отъ меня, что я совсмъ выздоровлъ отъ лекарства, которое она мн прислала.

Когда они возвратились въ гостиную, Джо обратила вниманіе на великолпное фортепіано.

— Вы музыкантъ? спросила она Лори.

— Да, немножко, отвчалъ онъ.

— Сыграйте что-нибудь, мн хочется разсказать Бетси, какъ вы играете, попросила Джо, которой почему-то казалось, что Лори не можетъ играть плохо.

Онъ слъ за фортепіано, а Джо встала противъ него и наслаждалась музыкой и ароматомъ своего букета. Ея и безъ того уже высокое мнніе о Лоренц еще боле выросло, когда она убдилась, что онъ играетъ мастерски, хотя онъ какъ будто и не подозрвалъ этого. Ей очень хотлось, чтобъ Бетси послушала его, но она не высказала этого и только съ жаромъ поблагодарила Лоренца, когда онъ кончилъ. Похвалы ея сконфузили мальчика, но ддушка его подосплъ къ нему на выручку.

Довольно, довольно, не захваливайте его такъ. Правда, онъ играетъ недурно, но надо, чтобъ онъ поусердне занимался и другими предметами, которые поважне музыки.

Джо начала собираться домой. Прощаясь съ нею, мистеръ Лоренцъ сказалъ:

— До свиданія. Я надюсь, что вы опять придете къ намъ. Передайте мой поклонъ вашей матушк. Прощайте, докторъ Джо.

Онъ ласково пожалъ двочк руку, но, тмъ не мене ей показалось, что онъ какъ будто былъ чмъ-то недоволенъ. Выйдя въ переднюю, Джо спросила Лори, не сказала ли она чего-нибудь лишняго, но тотъ отрицательно покачалъ головой.

— Вы тутъ не причемъ, сказалъ онъ: онъ не любитъ, когда я играю.

— Почему это?

— Я объясню вамъ это въ другой разъ. Васъ проводитъ домой слуга, такъ какъ самъ я еще но выхожу.

— Зачмъ провожать? Я не важная дама, чтобъ мн нельзя было ходить по улиц безъ провожатыхъ. Прощайте, Лори, выздоравливайте поскоре.

— Хорошо, но только вы опять приходите.

— Приду, если вы дадите мн слово, что и вы къ намъ придете, когда выздоровете.

Когда Джо разсказала дома о своихъ похожденіяхъ, то всмъ членамъ семейства захотлось побывать въ сосднемъ дом, и у каждаго была на то своя причина: миссисъ Марчъ захотлось побесдовать съ старымъ Лоренцомъ о своемъ отц, Мегги горла нетерпніемъ побывать въ оранжере, Бетси мечтала о великолпномъ роял, а Эмми влекло къ картинамъ и статуямъ.

— Мама, какъ ты думаешь, почему мистеръ Лоренцъ не любитъ, когда Лори играетъ на фортепіано? выпытывала Джо.

— Я не знаю наврное, но, думаю, потому что сынъ его, отецъ Лори, былъ женатъ на итальянк, которая была пвицей. Гордый старикъ былъ очень недоволенъ этимъ бракомъ. Мать Лори была добрая и прелестная женщина, но старикъ не любилъ ее и не видлся съ сыномъ посл того, какъ тотъ женился. Родители Лори умерли, когда онъ былъ еще малюткой, и ддушка взялъ его къ себ. Не мудрено, что Лори любитъ музыку, онъ наслдовалъ любовь къ ней отъ матери, да и къ тому же онъ родился въ Италіи, отечеств музыки. Но его музыкальныя способности напоминаютъ старику женщину, которую онъ не любилъ, а потому онъ и хмурится, когда внучекъ его играетъ.

— Да это цлый романъ, замтила Мегги.

— И глупый романъ, прибавила Джо.— Почему бы не предоставить мальчику быть артистомъ, если онъ расположенъ къ этому? Зачмъ посылать его въ ненавистную ему школу?

— Такъ вотъ отчего у него такіе красивые глаза и такія изящныя манеры! Вдь вс итальянцы красавцы, сказала Мегги, которая была немножко сентиментальна. Я видла его на вечер у миссисъ Гардинеръ. Помнишь, Джо, какъ онъ былъ тогда милъ съ нами? Вотъ и теперь, тоже, разв не мило онъ выразился на счетъ лекарства, которое послала ему мама?

— Да, это онъ намекалъ на бламанже, сказала смтливая Джо.

— Глупенькая! на какое бланманж? Онъ говорилъ о теб!

Въ самомъ дл? вскричала Джо, широко раскрывъ глаза. Подобной мысли ей даже и въ голову не приходило.

— Въ жизнь мою не встрчала я такой простушки! Она даже не понимаетъ комплимента! вскричала Мегги, съ видомъ двицы, свдущей по этой части.

— Я считаю комплименты величайшей глупостью и буду очень благодарна теб, если ты перестанешь городить вздоръ. Лори славный мальчикъ, мы будемъ съ нимъ друзьями, безъ всякихъ твоихъ сентиментальностей и прочей чепухи. Онъ скучаетъ, у него нтъ мамы, пускай же онъ приходитъ къ намъ, чтобъ ему было повеселе. Не правда ли, мама?

— Конечно, мы всегда будемъ рады твоему молодому другу, Джо, и я надюсь, что впередъ Мегги не забудетъ, что чмъ дольше дти остаются дтьми, тмъ лучше.

ГЛАВА VI.
Бетси находитъ свое счастье.

Сосдній домъ сдлался какимъ-то сказочнымъ дворцомъ для нашихъ двочекъ, каждой изъ нихъ до смерти хотлось побывать въ немъ и только суровый мистеръ Лоренцъ наводилъ на нихъ страхъ. Но посл того, какъ онъ побывалъ у Марчей и перекинулся нсколькими шутливыми словами съ каждой изъ двочекъ, вс он, кром робкой Бетси, перестали бояться его.

Впрочемъ, было еще одно маленькое обстоятельство, которое, казалось, должно было мшать сближенію, Марчи были бдны, а Лори былъ богатъ. Сначала они затруднялись принимать отъ него одолженіе, за которое не могли отплатить тмъ же, но вскор он убдились, что Лори самъ считалъ себя въ долгу у нихъ и не зналъ чмъ выразить свою благодарность за материнское обращеніе съ нимъ миссисъ Марчъ, за веселое общество и за все удовольствіе, которое онъ находилъ въ ихъ неприхотливомъ дом. Поэтому они вскор отбросили свою гордость и обмнивались съ Лоренцомъ маленькими услугами, не задаваясь вопросомъ, кто кому боле обязанъ. Время проходило такъ весело, какъ никогда, и новая дружба росла съ каждымъ днемъ. Въ семейств миссисъ Марнъ вс полюбили Лори, который, съ своей стороны, сообщилъ по секрету своему воспитателю, что Марчи — славныя двочки.

Рано лишившись матери и не имя сестеръ, Лори невольно подчинился ихъ женскому вліянію и занятая жизнь ихъ заставила его устыдиться своей праздности. Книги уже успли ему прискучить, его боле интересовали живые люди. Воспитатель его, мистеръ Брукъ, принужденъ былъ давать не совсмъ благопріятный отчетъ объ его занятіяхъ, потому что Лори не сидлось на мст и онъ все бгалъ къ Марчамъ. Но, къ удивленію воспитателя, старый мистеръ Лоренцъ смотрлъ на это сквозь пальцы.

— Пускай отдохнетъ, потомъ онъ наверстаетъ потерянное, успокоивалъ онъ воспитателя. Наша добрая сосдка миссисъ Марчъ говоритъ, что Лори слишкомъ много занимается, что ему нужно общество молодежи, игры, движеніе, и мн кажется, что она права. Пусть его побалуется, пускай сидитъ въ этомъ маленькомъ женскомъ монастыр, если ему это нравится. Вдь надо сознаться, что миссисъ Марчъ понимаетъ въ воспитаніи дтей боле, чмъ мы съ вами, мистеръ Брукъ.

Весело шло время для нашей молодежи! Какихъ только игръ не придумывали они! То устроивали живыя картины, то катались на конькахъ, то отправлялись куда нибудь въ саняхъ. Вечера они проводили въ старой гостиной Марчей, или всей семьей длали нашествіе на большой сосдній домъ. Мегги могла во всякое время прогуливаться въ оранжереяхъ, и въ букетахъ у нея уже не было недостатка, Джо съ жадностью набросилась на библіотеку и подчасъ выводила изъ себя стараго джентльмена своими спорами съ нимъ, Эмми всласть любовалась картинами и копировала ихъ. Лори былъ неподражаемъ въ роли гостепріимнаго хозяина, что же касается Бетси, то хотя она и вздыхала по великолпному роялю, но не могла отважиться вступить въ ‘благословенное жилище’, какъ называла Мегги сосдній домъ. Правда, разъ было Бетси ршилась пойти туда вмст съ Джо, но старый джентльменъ, не зная до какой степени она робка, такъ сурово посмотрлъ на нее изъ подъ своихъ нависшихъ бровей и такъ сердито крякнулъ, что у Бетси отъ испуга задрожали ноги и она опрометью убжала домой, гд объявила матери, что никогда боле не пойдетъ къ сосдямъ и отказывается отъ удовольствія слушать прелестную музыку.

Никакія убжденія, никакіе соблазны не могли заставить ее превозмочь страхъ до тхъ поръ, пока слухъ о немъ не дошелъ какими-то невдомыми путями до виновника его, который вскор поправилъ дло. Во время одного изъ своихъ визитовъ къ Марчамъ¹мистеръ Лоренцъ искусно свелъ рчь на музыку и разсказалъ столько любопытныхъ анекдотовъ о великихъ пвцахъ и пвицахъ, которыхъ онъ слышалъ или знавалъ, что Бетси, слушавшая его сначала изъ своего угла, начала потихоньку приближаться къ нему, съ широко раскрытыми глазами и съ пылавшими отъ волненія щеками, и очутилась, наконецъ, за спинкой его стула.

Мистеръ Лоренцъ длалъ видъ, что не замчаетъ ее. Онъ заговорилъ объ урокахъ Лори, объ его учителяхъ и вдругъ, какъ будто ухватившись за мелькнувшую ему новую мысль, сказалъ, обращаясь къ миссисъ Марчъ:

— Мой внукъ пересталъ заниматься музыкой, и я доволенъ этимъ, я не жалаю, чтобы онъ слишкомъ пристращался къ ней. Но инструментъ портится, когда на немъ никто не играетъ, а потому не пожелаетъ ли которая-нибудь изъ вашихъ дочерей упражняться на немъ, хотя бы только для того, чтобъ онъ не разстраивая ей

Бетси сдлала шагъ впередъ и крпко сжала руки, потому что первымъ движеніямъ ея, при словахъ мистера Лоренца, было захлопать въ ладоши. У. нея захватило духъ отъ радости при одной мысли, что она можетъ играть на такомъ великолпномъ инструмент.

Старый джентльменъ, не дожидаясь отвта миссисъ Марчъ, кивнулъ головой съ особымъ свойственнымъ ему видомъ и, улыбнувшись, продолжалъ:

— Если которая-нибудь изъ вашихъ двицъ пожелаетъ воспользоваться моимъ приглашеніемъ, то она можетъ приходить во всякое время, ее никто не увидитъ. Я сижу цлый день въ моемъ кабинет, на другомъ конц дома, Лори рдко бываетъ дома, а прислуга, убравъ комнаты, не входитъ боле въ гостиную.

Сказавъ это, мистеръ Лоренцъ всталъ, собираясь уходить, и Бетси ршилась, наконецъ, заговорить съ нимъ, такъ какъ предложеніе его превосходило ея самыя смлыя мечты.

— Передайте же мое предложеніе вашимъ дочерямъ, прибавилъ онъ,— а если он не захотятъ воспользоваться имъ, то пускай не стсняются.

Въ эту минуту въ его руку проскользнула маленькая ручка и нжный голосъ робко произнесъ.

— О, сэръ, он будутъ очень, очень благодарны вамъ.

— А! это вы — музыкантша? спросилъ старикъ, удержавшись, отъ своего обычнаго: ‘гмъ!’ и ласково взглянувъ на двочку.

— Я Бетси. Я ужасно люблю музыку и непремнно буду приходить къ вамъ играть, если вы уврены, что меня никто не услышитъ, то есть, если я никого не обезпокою, поправилась она, сама дивясь своей храбрости.

— Никого, дитя мое. Вы можете брянчать, сколько хотите, я буду очень благодаренъ вамъ за это.

— Какъ вы добры, сэръ, сказала Бетси, раскраснвшаяся, какъ роза, и пожала руку старика, не находя словъ, чтобъ выразить ему свою признательность. Онъ такъ дружески глядлъ на нее, что она не боялась его боле. Мистеръ Лоренцъ отвелъ волосы отъ ея лба и, посмотрвъ на нее съ минуту, съ чувствомъ сказалъ:

— И у меня была когда-то такая же двочка, и у нея были такіе же глаза! Благослови васъ Богъ, дитя мое. Прощайте, миссисъ Марчъ.

Съ этими словами онъ торопливо вышелъ изъ комнаты, а Бетси въ восторг бросилась на шею къ матери и потомъ побжала подлиться радостью съ семействомъ Гуммель, такъ какъ сестеръ ея не было дома. Весь тотъ вечеръ она весело распвала, а ночью насмшила своихъ сестеръ, забарабанивъ во сн какія-то варьяціи по носу Эмми.

На слдующій день, замтивъ, что оба Лоренцы ушли со двора, Бетси, посл нкотораго колебанія, ршилась отправиться въ сосдній домъ, и тихо, какъ мышка, прокралась въ гостиную, гд стоялъ ея кумиръ.

Случайно или нтъ, на фортепіано лежало нсколько хорошенькихъ легкихъ музыкальныхъ пьесъ, и Бетси, прислушавшись и осмотрвшись вокругъ, коснулась дрожащими руками инструмента. Черезъ минуту она забыла и свой страхъ, и все на свт, и вся предалась наслажденію, которое доставляла ей музыка, звучавшая для нея какъ голосъ дорогаго друга.

Она играла до тхъ поръ, пока за ней не прислали Анну, чтобы звать обдать, но у Бетси не было въ этотъ день никакого аппетита, она только улыбалась и посматривала на всхъ, съ выраженіемъ полнаго блаженства.

Съ этого дня маленькая двочка, въ темномъ бурнус, съ накинутымъ на голову капюшономъ, каждый день пробиралась за плетень, и въ большой гостиной сосдняго дома началъ появляться и исчезать какой-то невидимый духъ, который оглашалъ музыкой безмолвный домъ Лореацовъ. Бетси не подозрвала, что мистеръ Лоренцъ зачастую отворялъ дверь своего кабинета, чтобы послушать старыя мелодіи, которыя онъ очень любилъ. Она не подозрвала и того, что Лори часто сторожилъ въ передней, чтобы въ гостиную не входили слуги и не смущали ея спокойствія, и ей и въ голову не приходило, что тетрадь съ этюдами и новыя пьесы, которыя она находила на пюпитр, предназначались собственно для нея.

Дори, бывая у Марчей, нердко бесдовалъ съ Бетси о музык, и бесды эти были ей полезны, потому что въ нихъ объяснялось для нея многое, что затрудняло е въ музыкальныхъ упражненіяхъ. Она была очень благодарна за это Лори. Словомъ, Бетси была счастлива, и — что не часто случается — находила, что ей ничего боле не остается желать. Но ей было послано новое счастье, котораго она, во всякомъ случа, заслуживала.

Спустя нсколько дней посл того, какъ начались, музыкальныя упражненія въ дом Лоренцовъ, Бетси сказала своей матери:

— Мама, я хочу вышить туфли мистеру Лоренцу. Онъ такъ добръ ко мн, что мн очень хотлось-бы отблагодарить его чмъ-нибудь за это.

— Что-же, прекрасно! вышей ему туфли, а я отдамъ ихъ потомъ отдлать. Сестры помогутъ теб, и мистеръ Лоренцъ, конечно, останется доволенъ, отвчала миссисъ Марчъ, которая всегда съ особеннымъ удовольствіемъ исполняла маленькія желанія Бетси, рдко просившей чего-нибудь для себя.

Посл долгихъ совщаній съ Мегги и Джо, для туфлей былъ выбранъ букетъ анютиныхъ глазокъ, Бетси прилежно работала, она была искусная и проворная рукодльница, и туфли были окончены прежде, чмъ успли надость. Тогда Бетси написала короткую записку и, положивъ, съ помощью Лори, туфли и записку на письменный столъ мистера Лоренца, когда онъ еще спалъ, стала съ волненіемъ дожидаться отвта.

Но прошелъ цлый день и часть слдующаго дня, а отвта не было и Бетси начала уже опасаться, не разсердила-ли она своего капризнаго стараго друга. Наконецъ, однажды посл обда, когда она возвращалась домой съ своей бдной куклой Жанной, которую водила гулять, она увидла три головы, торчавшія изъ окна гостиной, а затмъ и три пары рукъ, высунувшихся изъ того-же окна. Головы закивали, руки замахали и три голоса дружно закричали:

— Бетси, или скоре! къ теб есть письмо!

— Бетси, что онъ прислалъ теб! крикнула Эмми, длая энергическіе жесты, но Джо не дала ей кончить и поспшно захлопнула окно.

Бетси опрометью побжала домой. Сестры встртили ее на порог и, подхвативъ подъ руки, съ торжествомъ повели въ гостиную. При вход туда он остановились и вс разомъ заговорили, перебивая другъ Друга.

— Посмотри, что онъ теб прислалъ! посмотри!

Бетси взглянула и поблднла отъ неожиданной радости: въ гостиной стояло маленькое піанино, на крышк котораго лежало письмо, адресованное на имя ‘Миссъ Елизаветы Марчъ.’

— Неужели это мн? обратилась она къ Джо, едва держась на ногахъ отъ волненія.

— Теб, душа моя, теб! Каковъ подарокъ? Какой добрый этотъ мистеръ Лоренцъ! Добре его, я думаю, и на свт никого нтъ. Въ письм вложенъ ключъ. Мы не распечатывали безъ тебя, но намъ ужасно хочется знать, что онъ пишетъ, тарантила Джо, обнимая сестру и подавая ей записку.

— Прочти ты, Джо, я совсмъ не могу. Мн хочется прыгать. О, какая радость!

И Бетси уткнула свое лицо въ фартукъ Джо, не зная, что длать отъ избытка счастья. Джо распечатала письмо и расхохоталась, потому что письмо начиналось слдующими словами:

‘Милостивая государыня, дорогая миссъ Марчъ….’

— Какъ это хорошо! еслибъ мн кто-нибудь такъ написалъ! вскричала Эмми, которой чрезвычайно понравилось такое почтительное обращеніе.

Джо продолжала читать:

‘….Много туфлей износилъ я въ мою жизнь, но ни одна пара не приходилась мн такъ по ног, какъ ваши. Анютины глазки — мои любимые цвты. Они будутъ напоминать мн о моемъ маленькомъ друг. Я не люблю оставаться въ долгу, а поэтому надюсь, что вы позволите вашему старому другу подарить вамъ вещь, принадлежавшую маленькой внучк, которую онъ потерялъ. Съ искреннею благодарностью и желаніемъ всего лучшаго остаюсь вашъ признательный другъ и Тіокорный слуга

Джемсъ Лоренцъ’.

— Ну, Бетси, ты должна гордиться такою честью. Лори разсказывалъ мн, какъ любилъ мистеръ Лоренцъ свою внучку и какъ онъ дорожитъ всми ея вещами. Врно онъ очень расположенъ къ теб, если даритъ теб ея піанино.

— Вотъ что значитъ имть добрые глаза и любить музыку, сказала Джо, стараясь успокоить Бетси, которая все еще дрожала отъ радости.

— Посмотри, и канделябры, и пюпитръ, и табуретка,— все тутъ есть, прибавила Мегги, открывъ инструментъ и разсматривая вс его принадлежности.

— И какъ онъ мило пишетъ: ‘вашъ покорнйшій слуга Джемсъ Лоренцъ!’ Я. разскажу это двочкамъ въ школ, я уврена, что вс он придутъ въ восторгъ отъ мистера Лоренца, сказала Эмми, у которой это почтительное письмо не выходило изъ головы.

— Покажи-ка, Бетси, какъ играютъ на этой музык, вмшалась Анна, принимавшая участіе во всхъ семейныхъ радостяхъ и горестяхъ.

Бетси заиграла и вс нашли, что лучше этого инструмента ничего и быть не можетъ. Піанино было только-что настроено и приведено въ наилучшій порядокъ, но, какъ оно ни было красиво, а все же лучшимъ украшеніемъ его было счастливое личико сидвшей за нимъ Бетси, которая мягко прикасалась къ клавишамъ, слегка нажимая педаль.

— Ты должна пойти поблагодарить мистера Лоренца, лукаво сказала Джо, никакъ не ожидая, что ея застнчивая сестра тотчасъ-же ршится на это.

— Да, ‘я сама объ этомъ думала. Надо сдлать это теперь-же, а не то, если я буду долго раздумывать, то мн сдлается страшно и я ни за что не пойду.

Сказавъ это, Бетси, къ несказанному удивленію всего семейства, храбро направилась къ двери и, выйдя въ садъ, пошла прямо къ дверямъ сосдняго дома.

106

— Тутъ что-то не ладно! Эта музыка совсмъ вскружила ей голову. Она ни за что не побжала-бы туда, еслибъ была въ полномъ разсудк, проворчала Анна, поглядвъ въ окно вслдъ за убжавшей Бетси, что же касается двочекъ, то он онмли отъ удивленія.

Но он удивились-бы еще больше, еслибъ были свидтельницами того, что произошло въ дом Лоренцовъ. Бетси, подойдя къ двери кабинета старика, постучала, не давая себ времени на размышленіе. Рзкій голосъ крикнулъ: ‘Войдите!’ и Бетси, отворивъ дверь, прямо направилась къ столу, за которымъ сидлъ ея пожилой другъ. Онъ съ удивленіемъ глядлъ на нее. Бетси протянула ему руку и, съ легкою дрожью въ голос, начала-было приличную случаю рчь:

‘Я пришла поблагодарить васъ, сэръ….’ Но, взглянувъ ему въ глаза и встртивъ его ласковый взглядъ, она вдругъ позабыла все, что хотла сказать, и, помня только, что онъ потерялъ внучку, которую очень любилъ, обвила его шею руками и крпко поцловала его.

Еслибъ потолокъ обрушился на мистера Лоренца, то и тогда онъ былъ-бы мене ошеломленъ, но въ то же время этотъ доврчивый дтскій поцлуй доставилъ ему такое удовольствіе, какого онъ уже давно не испытывалъ, и глубоко тронулъ его. Вся его суровость растаяла, какъ снгъ отъ солнечнаго луча. Онъ посадилъ двочку къ себ на колни и прижался своею морщинистою щекой къ ея розовой щечк. Ему дйствительно показалось въ эту минуту, что его маленькая внучка возвратилась къ нему, и Бетси, совсмъ переставшая бояться, услась подл него и разболталась съ нимъ, какъ съ давнишнимъ другомъ. Мистеръ Лоренцъ проводилъ ее потомъ до самой валики сада и, дружески распростившись съ ней, пошелъ обратно своею осанистою военною поступью, придававшею величавость его фигур.

Сестры Бетси, смотрвшія въ окно, выразили, каждая по своему, свое изумленіе при вид такого внезапнаго превращенія суроваго старика: Эмми такъ завозилась, что чуть не выпала изъ окна, Джо продлала какіе-то невозможные на, а Мегги, поднявъ руки къ небу, вскричала, что надо вскор ожидать свтопреставленія.

ГЛАВА VII.
Эмми въ юдоли слезъ и испытаній.

— Этотъ мальчикъ — настоящій циклопъ, не правда-ли? говорила Эмми, глядя вслдъ Лори, вихремъ пронесшагося на верховой лошади мимо дома Марчей.

— Какъ ты смешь говорить это? разв ты не видишь, что у него оба глаза цлы? Да еще какіе хорошенькіе глаза! вскричала Джо, всегда готовая постоять за своего друга.

— Никто и не хулитъ его глазъ. Не понимаю, отчего ты такъ взбленилась. Я хотла только сказать, что онъ отлично здитъ верхомъ.

— Богъ ты мой! вдь эта дурочка хотла сказать центавръ, да вмсто того назвала Лори циклопомъ! вскричала Длю, покатившись со смху.

— Что же тутъ смшнаго? lipcus laguna {Lapsus linguae, обмолвка.} вотъ и все, щегольнула Эмми, думая уничтожить Джо своею ученостью. Какъ-бы мн хотлось имть хотя частицу тхъ денегъ, которыя тратитъ Лори на эту лошадь, прибавила она про себя, но довольно громко.

— На что он теб? мягко спросила Мегги, между тмъ какъ Джо хохотала надъ своеобразною латынью Эмми.

— Мн страхъ, какъ нужны деньги! я ужасно много задолжала, а мои карманныя деньги я еще не скоро получу.

— Задолжала? ты Эмми? что это значитъ? и Мегги тревожно взглянула на сестру.

— Да, я должна по меньшей мр дюжину лимонныхъ цукатъ и не могу отдать ихъ, пока не получу денегъ, потому что мама запретила мн забирать въ лавк въ долгъ.

— Какъ же ты такъ много задолжала? Разв у васъ теперь въ мод цукаты? Вдь недавно были резиновые мячики. Говоря это, Мегги съ трудомъ удерживалась отъ улыбки, которая была бы совершенно неумстной, потому что Эмми говорила очень серьзно.

— Да, теперь у насъ вс дятъ цукаты, а кто не стъ, тотъ, значитъ, скупъ. Мы вс сосмъ ихъ теперь во время классовъ и обмниваемся ими на карандаши, ни бисерныя колечки, на бумажныя куклы, на всякую всячину. Чтобы доказать дружбу, надо угостить лимонными цукатами, а чтобы доказать ненависть, надо сть ихъ передъ носомъ врага и не предлагать ему ни кусочка. Представь-же себ только, что я еще никого не угощала. Но я обязана сдлать это. Это долгъ чести.

— Сколько же теб нужно денегъ, чтобъ возстановить твою честь? спросила Мегги, вынимая свое портмоне.

— Одного квартера хватитъ съ избыткомъ, отвчала Эмми, и даже еще останется, чтобы угостить и тебя.

— Вотъ теб деньги, но, смотри, будь разсчетлива, ихъ немного.

— Душка, Мегги! какъ я теб обязана! Ты представь себ только, что я не съла еще ни одного кусочка на этой недл! Мн уже совстно было брать, когда мн предлагали.

На слдующій день Эмми пришла въ школу, немного опоздавъ, но все-таки не могла удержаться, чтобъ не похвастаться своимъ запасомъ цукатъ. Она развернула свертокъ отсырвшей срой бумаги и выложила ломтики на показъ, а потомъ снова завернула ихъ и засунула въ отдаленный уголъ своего пюпитра. Въ класс прогесся слухъ, что Эмми Марчъ принесла цлую груду лакомствъ и задастъ посл урока угощеніе своимъ друзьямъ. Въ виду этого ее начали осаждать любезностями, такъ что она не знала даже, какъ и отдлаться отъ нихъ. Китти Браунъ заблаговременно пригласила ее къ себ на угощеніе цукатами, Мери Кингсли приставала, предлагая носить ея часы впредь до востребованія, а Дженни Сноу, острившая передъ тмъ самымъ оскорбительнымъ образомъ надъ безцукатнымъ положеніемъ Эмми, прикусила свой ядовитый язычокъ и даже вызвалась помочь ей сдлать трудныя ариметическія задачи. Но Эмми не забыла колкихъ замчаній миссъ Сноу насчетъ ‘нкоторыхъ особъ, которыя, несмотря на свой приплюснутый носъ, всегда чуютъ, гд пахнетъ лимонами и всегда сами напрашиваются на угощеніе’, и потому поспшила разрушить надежды ‘этой язвительной двчонки’. Эмми отправила къ ней телеграмму такого содержанія: ‘не прикидывайтесь пожалуста такой услужливой: вы не получите ни одного кусочка’.

Случилось такъ, что въ то самое утро школу постило одно высокопоставленное лицо. Къ великой зависти миссъ Сноу, географическія карты Эмми, очень красиво раскрашенныя, удостоились при этомъ случа громкихъ похвалъ, и Эмми, преисполненная гордости, сдлалась похожа на ученую паву.

Но увы! гордость всегда бываетъ наказана, мстительная Дженни Сноу съумла нанести ршительный ударъ своему врагу. Едва только высокій поститель, истощивъ весь запасъ похвалъ, вышелъ изъ комнаты, какъ Дженни подошла къ учителю, мистеру Девису, и подъ предлогомъ, что ей нужно спросить его о чемъ-то, шепнула ему, что у Эмми Марчъ спрятанъ въ пюпитр цлый пакетъ лимонныхъ цукатъ.

Здсь нужно пояснить, что мистеръ Девисъ считалъ почему-то лимоны запретнымъ плодомъ и далъ торжественную клятву подвергнуть публичному наказанію всякую ученицу, у которой найдется это лакомство. Жизнь этого многоиспытаннаго человка проходила въ постоянной борьб съ воспитанницами. Онъ зачастую устроивалъ фейерверки, бросая въ печку конфискованныя книги и газеты, онъ пытался уничтожить частную почту, запрещалъ давать разныя прозвища и рисовать каррикатуры, словомъ, употреблялъ вс мры, чтобы пріучить къ дисциплин полсотни шаловливыхъ двочекъ, но похвальныя усилія его оставались почти безъ всякаго результата. Какъ ни несносны бываютъ мальчики, но съ двочками справляться еще трудне, въ особенности нервному джентльмену, съ деспотическими наклонностями и съ такимъ-же призваніемъ къ педагогіи, какъ у знаменитаго ‘д-ра Блимбера’ въ роман Диккенса. Мистеръ Девисъ зналъ кое-что изъ латинскаго и греческаго языковъ, имлъ кое-какія понятія объ алгебр и другихъ наукахъ, и потому считался образцовымъ учителемъ, что-же касается до нравственнаго его вліянія на ученицъ и умнья обращаться съ ними, то объ этомъ въ пансіон, гд онъ училъ, никто не заботился. Доносъ на Эмми былъ сдланъ въ самую несчастную минуту, мистеръ Девисъ былъ какъ-то особенно не въ дух и Дженни Сноу очень хорошо замтила это. Онъ выпилъ въ то утро слишкомъ крпкаго кофе, къ тому-же дулъ восточный втеръ, обыкновенно усиливавшій его ревматизмъ, и вдобавокъ ему казалось, что ученицы недовольно почтительны съ нимъ. Двочки по просту говорили въ такіе дни, что ‘Девисъ золъ, какъ чортъ’.

При слов ‘цукаты’ онъ вспыхнулъ, какъ порохъ, желтое лицо его побагровло и онъ съ такой силой стукнулъ кулакомъ по столу, что Дженни поспшила убраться на свое мсто.

‘Милостивыя государыни’, началъ онъ, ‘прошу вашего вниманія’.

При этомъ торжественномъ восклицаніи, наполнявшее классъ жужжанье мгновенно смолкло и пятьдесятъ паръ черныхъ, голубыхъ, срыхъ и карихъ глазъ подобострастно устремились на гнвное лицо педагога.

— Миссъ Марчъ, началъ онъ. пожалуйте сюда. Эмми поднялась съ мста, стараясь сохранять наружное спокойствіе, но сердце ея стучало отъ страха, потому что на совсти ея лежали тяжелымъ бременемъ засахаренные лимоны.

— Захватите съ собою цукаты изъ вашего пюпитра, послышалось неожиданное приказаніе, приковавшее Эмми къ полу.

— Не бери всхъ, шепнула ея сосдка, отличавшаяся предусмотрительностью.

Эмми торопливо вытряхнула изъ свертка съ полдюжины ломтиковъ, а остальные подала мистеру Девису, съ тайной надеждой, что отъ ихъ чуднаго аромата смягчится даже его суровое сердце. Но, къ довершенію несчастья, мистеръ Девисъ терпть не могъ лимоннаго запаха и непріятное ощущеніе еще боле раздражило его.

— Все-ли здсь? спросилъ онъ.

— Почти все, пробормотала Эмми.

— Подайте остальное.

Эмми, бросивъ отчаянный взглядъ на свою сосдку, исполнила и это приказаніе.

— Вы совершенно уврены, что тамъ не осталось боле ничего?

— Ничего, не осталось, сэръ.

— Хорошо, теперь берите по два ломтя и бросайте эту мерзость за окно.

Единодушный вздохъ — почти стонъ, послышался на всхъ скамьяхъ, когда двочки потеряли послднюю надежду спасти хотя часть любимаго лакомства. Эмми, раскраснвшись отъ стыда и досады, двнадцать разъ переходила отъ стола къ окну и въ ту минуту, когда она выпустила изъ рукъ послднюю осужденную пару ломтиковъ, которая показалась ей особенно сочной и вкусной, съ улицы раздался радостный крикъ, переполнившій чашу огорченія: крикъ этотъ показывалъ, что угощеніе досталось ихъ заклятымъ врагамъ, уличнымъ мальчишкамъ. Это было уже слишкомъ! Двочки устремили на неумолимаго Девиса негодующій взглядъ и одна изъ нихъ, страстная охотница до цукатъ, даже разрыдалась. Но наказаніе еще не кончилось. Когда Эмми, совершивъ послднее путешествіе отъ стола къ окну, возвратилась на свое мсто, мистеръ Девисъ, посл зловщаго ‘гм!’, внушительно сказалъ:

— Милостивыя государыни! вы помните, конечно, что я говорилъ вамъ недлю тому назадъ. Я не могу допустить, чтобъ меня ослушивались. Я никогда не отступаю отъ моего слова. Миссъ Марчъ, протяните вашу руку.

Эмми вздрогнула и-спрятала за спину об руки. Она обратила на учителя умоляющій взглядъ, который былъ краснорчиве всякихъ словъ, и такъ какъ она была любицею Девиса, то, быть можетъ, сердце его и смягчилось-бы и онъ отступилъ-бы на этотъ разъ отъ своего слова. Но на бду Эмми одна изъ двочекъ выразила свое негодованіе громкимъ ропотомъ, который окончательно разсердилъ стараго учителя. Въ отвтъ на нмую просьбу Эмми онъ грубо закричалъ.

— Протяните вашу руку, миссъ Марчъ!

Эмми была слишкомъ горда, чтобы плакать и просить пощады, она стиснула зубы, съ вызывающимъ жестомъ откинула голову назадъ и, не моргнувъ, выдержала нсколько звонкихъ ударовъ линейкой по маленькой ладони. Все это было дломъ одной минуты и нельзя сказать, чтобы удары были сильны, но для Эмми это было все равно, она знала только, что ее ударили, въ первый разъ въ жизни ударили, въ глазахъ ея выразилась такая глубокая обида, какъ еслибъ ей дали пощечину.

— Встаньте теперь у доски и стойте тамъ до окончанія класса, скомандовалъ мистеръ Девисъ, ршившійся выдержать строгость до конца.

Это было уже слишкомъ! Эмми не знала, куда спрятаться отъ устремленныхъ на нее глазъ, а тутъ ее выставляли еще на позорище передъ всмъ классомъ! У нея подкашивались ноги, слезы душили ее, но горькое чувство обиды и мысль о торжеств Дженни Сноу придали ей тверд ють. Занявъ позорное мсто, она обернулась лицомъ къ камину, чтобъ никто не видлъ е, и стояла такая неподвижная и блдная, что двочки не могли учиться, видя передъ собою эту маленькую фигуру, исполненную нмаго отчаянія.

Самолюбивая и гордая Эмми никогда не забыла стыда, который она испытала въ эту четверть часа. Что другимъ двочкамъ показалось-бы, можетъ быть, самымъ обыкновеннымъ случаемъ, то для Эмми было тяжелымъ урокомъ, потому что въ продолженіе всей своей двнадцатилтней жизни она не слыхала, у себя дома, ни одного браннаго слова и ей никто не наносилъ еще такой обиды, какую нанесъ старый учитель. Мысль, что скажутъ дома, не давала ей покоя и заставляла ее забывать, и горвшую отъ ударовъ руку, и горькое чувство оскорбленія.

Пятнадцать минутъ показались ей цлымъ часомъ, наконецъ, раздался звонокъ и пытка Эмми кончилась.

— Теперь вы можете уйти, миссъ Марчъ, сказалъ мистеръ Девисъ, который самъ былъ замтно смущенъ. Онъ долго потомъ не могъ забыть укоризненнаго взгляда, который бросила на него, уходя, его обиженная фаворитка. Она ни съ кмъ не простилась и прямо прошла въ переднюю, гд торопливо собрала свои вещи, чтобъ уйти изъ школы ‘навсегда’, какъ она ршила про себя въ порыв негодованія.

Придя домой въ сильномъ волненіи, Эмми разсказала о случившемся. Сестры вполн раздлили ея чувства и цлый вечеръ толковали о ‘низкомъ поступк’ Девиса. Миссисъ Марчъ молчала, но казалась разстроенной и съ нжностью утшала дочь. Мегги смачивала пострадавшую руку глицериномъ и слезами, Бетси сознавалась, что даже ея возлюбленные котята не могутъ утшить посл такой обиды, Джо, пылая гнвомъ, кричала, что Девиса надо немедленно посадить въ тюрьму, а старая Анна съ такимъ ожесточеніемъ толкла сухари для пуддинга, какъ будто въ ступ лежалъ самъ ‘негодяй’ Девисъ.

Патетическій уходъ Эмми былъ замченъ только ея ближайшими сосдками, но что не ускользнуло отъ вниманія проницательныхъ двочекъ, такъ это то, что мистеръ Девисъ сдлался необыкновенно кротокъ и какъ-то особенно разсянъ. Передъ окончаніемъ классовъ въ школу пришла Джо — и, съ мрачнымъ видомъ, вручила этому джентльмену записку отъ своей матери, а потомъ, собравъ оставшіеся пожитки Эмми, вышла въ переднюю и тщательно отерла ноги о половикъ, какъ бы желая отряхнуть съ нихъ школьную пыль.

— Ты не будешь боле ходить въ школу, но ты должна учиться понемногу каждый день, вмст съ Бетси, говорила въ тотъ вечеръ миссисъ Марчъ своей дочери. Я вообще не одобряю тлесныхъ наказаній. Мн не нравится также и методъ преподаванія мистера Девиса, да и отъ подругъ твоихъ ты врядъ ли могла научиться чему-нибудь хорошему. Но прежде чмъ помстить тебя куда-нибудь въ другое мсто, я должна посовтоваться съ твоимъ отцомъ.

— Какъ я рада, мама, что не буду больше ходить въ эту школу! Я желала-бы, чтобы всхъ двочекъ разобрали оттуда и чтобъ этотъ злой Девисъ долженъ былъ совсмъ закрыть ее. Не могу вспомнить безъ сожалнія объ этихъ чудесныхъ цукатахъ! со вздохомъ прибавила она.

— А я такъ совсмъ не жалю о томъ, что ихъ у тебя отняли, строго замтила миссисъ Марчъ, къ великому огорченію Эмми, разсчитывавшей на полное участіе къ ея горю.

— Неужели ты рада мама, что меня осрамили передъ всмъ классомъ? вскричала Эмми.

— Этому я, конечно, не рада, я не прибгла-бы къ такимъ крутымъ мрамъ, но, признаюсь, я не уврена въ томъ, что на тебя лучше подйствовали бы мягкія мры. Ты начинаешь уже слишкомъ много думать о себ, душа моя, пора исправиться отъ этого. Ты — добрая двочка и у тебя много хорошихъ качествъ, но ты не должна стараться выставлять ихъ, потому что хвастовство все портитъ. Будь поскромне, если хочешь, чтобы другіе тебя цнили.

— Да, я знаю одинъ такой примръ, вмшался Лори, игравшій въ шахматы съ Джо. Я знавалъ одну двочку, у которой была замчательная способность къ музык. Но она и не подозрвала этого, ей и въ голову не приходило, какія хорошенькія штучки она импровизировала, когда думала, что ее никто не слушаетъ, и еслибъ кто-нибудь сказалъ ей объ этомъ, то она приняла бы это за насмшку.

— Какъ бы мн хотлось познакомиться съ этой двочкой, можетъ быть она помогла-бы мн, вдь я такая безтолковая! сказала Бетси, внимательно слушавшая рчь Лори.

— Да она и безъ того во всемъ вамъ помогаетъ, отвтилъ Лори съ такимъ плутовскимъ взглядомъ, что Бетси поняла его намекъ — и, вспыхнувъ отъ неожиданнаго комплимента, уткнула въ подушку дивана свое закраснвшееся лицо.

Джо позволила Лори выиграть партію за то, что онъ съумлъ оцнить ея дорогую Бетси, но сама стыдливая двочка посл этого, ни за что, не хотла ни играть, ни пть, такъ что вечеръ прошелъ-бы безъ музыки, еслибъ Лори не вызвался замнить Бетси. Онъ плъ съ большимъ увлеченіемъ — и казался, въ этотъ вечеръ, въ особенно хорошемъ расположеніи духа, хотя въ дом Марчей онъ вообще бывалъ веселъ. Когда онъ ушелъ, то Эмми, которая все время была задумчива, какъ будто ее занимала какая-то мысль, спросила у миссисъ Марчъ:

— Мама, какъ ты находишь, Лори совершенство или нтъ?

— Онъ получилъ отличное воспитаніе и при этомъ онъ очень даровитый мальчикъ, изъ него выйдетъ замчательный человкъ, если его не избалуютъ, отвчала миссисъ Марчъ.

— А онъ не занятъ собою? продолжала допрашивать Эмми.

— Нисколько, потому-то онъ такъ милъ, и потому-то вс его такъ и любятъ, что онъ совсмъ не думаетъ о себ. Талантъ и хорошія качества всегда замтны, и чмъ меньше ихъ выставляютъ, тмъ больше они цнятся.

— Хвастаться своими талантами — это все равно, что надвать на себя заразъ вс свои шляпки, платья и ленты, чтобъ показать, какъ у насъ много нарядовъ, пояснила Джо и нравоученіе заключилось смхомъ.

ГЛАВА VIII.
Джо на скользкомъ пути.

— Мегги! Джо! куда вы? спросила Эмми, войдя посл обда въ комнату сестеръ и увидвъ, что он куда-то собираются. Таинственный видъ, съ какимъ он это длали, подстрекнулъ ея любопытство.

— Не твое дло, маленькія двочки не должны соваться туда, гд ихъ не спрашиваютъ, рзко отвтила Джо.

Для меньшихъ братьевъ и сестеръ нтъ худшей обиды, какъ фраза: ‘не твое дло’. Эмми закусила губу, но ршилась, во что бы то ни стало, выпытать секретъ, хотя бы ей пришлось для этого докучать сестрамъ цлый часъ. Она обратилась къ Мегги, которая почти никогда ни въ чемъ ей не отказывала.

— Скажи мн, душечка, куда вы собираетесь? допрашивала она, и отчего вы не берете меня съ собою? Что я буду длать дома? Бетси няньчится съ своими куклами.

— Мы никакъ не можемъ взять тебя, милочка! Подумай, какъ же мы тебя возьмемъ, когда ты не приглашена, начала-было Мегги, но Джо съ нетерпніемъ прервала ее:

— Полно разсуждать съ нею, Мегги. Мы не можемъ взять тебя, Эмми,— вотъ и все! Пожалуйста, не приставай къ намъ, ты только испортила бы намъ вечеръ.

— Вы дете куда-то съ Лори, я это знаю, я видла, какъ вы шептались съ нимъ вчера вечеромъ, а когда я вошла, такъ вы сейчасъ-же перестали! Такъ значитъ, и онъ съ вами детъ?

— Ну да, довольна-ли ты? Отстань теперь и не надодай намъ больше.

Эмми замолчала, но принялась слдить за каждымъ движеніемъ сестеръ и подмтила, какъ Мегги сунула въ карманъ веръ.

— Ну теперь я знаю, куда вы дете! Сегодня даютъ ‘Семь Замковъ’ и вы отправляетесь въ театръ, вскричала она и потомъ ршительно прибавила: я тоже ду съ вами, мама общала отпустить меня въ театръ, а кстати у меня и карманныя деньги теперь есть. И вамъ не совсно, что вы хотли ухать безъ меня?

— Послушай, Эмми, будь благоразумна, начала Мегги, мама будетъ недовольна, если ты подешь сегодня, потому что у тебя еще болятъ глаза и для тебя вреденъ слишкомъ сильный свтъ. На будущей недл ты подешь съ Бетси и съ Анной и навеселишься вдоволь.

— Мн тогда и въ половину не будетъ такъ весело, какъ теперь съ вами и съ Дори. Душечки, возьмите меня, я такъ долго хворала, такъ долго сидла взаперти, что умираю отъ скуки. Если ты возьмешь меня, Мегги, то я общаю во всемъ тебя слушаться, упрашивала Эмми, устремивъ на сестру умоляющій взглядъ.

— Не взять-ли намъ ее, въ самомъ дл, предложила Мегги: если мы хорошенько закутаемъ ее, то, я думаю, мама не разсердится.

— Въ такомъ случа, я останусь дома, что будетъ очень непріятно Лори. Зачмъ мы будемъ таскать ее везд съ собою? Вдь Лори пригласилъ однхъ насъ. Я полагала, что она и сама не захочетъ соваться туда, куда ее не зовутъ, съ сердцемъ сказала Джо. Она терпть не могла ‘возиться съ ребятишками’, когда ей представлялся случай повеселиться.

Но рзкій и нетерпливый тонъ ея такъ раздражилъ Эмми, что она дала себ, слово насолить ей и начала съ ршительнымъ видомъ надвать ботинки.

— А я все-таки поду, объявила она вызывающимъ тономъ. Мегги ничего не иметъ противъ этого, а такъ какъ я сама заплачу за свой билетъ, то и Лори ничего не можетъ сказать.

— Но ты не можешь ссть съ нами, потому что наши мста взяты заране, а одну тебя также нельзя посадить. Стало быть, Лори долженъ будетъ уступить теб свое мсто и ты испортишь намъ удовольствіе. Ты не приглашена и должна оставаться дома, ршила Джо, горячась все боле и боле.

Эмми, сидла на полу объ одной ботинк, и плакала, Мегги старалась ее утшить, но въ эту минуту съ лстницы раздался голосъ Лори, звавшаго своихъ спутницъ, и старшія двочки поспшно убжали, не обращая вниманія на вопли Эмми, которая хотя и корчила изъ себя ‘большую’, но подъ часъ, забывъ свое достоинство, ревла какъ малое дитя.

Когда сестры ея сходили съ лстницы, Эмми, перевсившись черезъ нерилы, закричала имъ вслдъ угрожающимъ тономъ.

— Ты поплатишься мн за это, Джо! попоплатишься! Я не прощу теб этого…

— Вздоръ! откликнулась Джо, и захлопнула за собою наружную дверь.

Молодежь ваша провела время въ театр очень весело, декораціи ‘Семи замковъ Алмазнаго озера’ были такъ великолпны, что наши двочки не могли налюбоваться ими. Но какъ ни забавно ломались чертенята, какъ ни удивительны были блестящіе духи, однако удовольствіе Джо было отравлено. Золотистые локоны волшебной королевы напоминали ей Эмми, во время антрактовъ она не переставала думать о томъ, чмъ можетъ она отомстить ей за причиненное ей огорченіе. Ссоры между этими двумя сестрами были нердки, потому что об он были крайне вспыльчивы и легко выходили изъ себя. Эмми приставала къ Джо, а та раздражала ее своею рзкостью, и дло доходило до ожесточенныхъ схватокъ, которыхъ двочки сами потомъ стыдились. Джо, хотя и была старше, но владла собою еще меньше своей сестры, ей было трудно совладать съ своимъ пылкимъ характеромъ, который безпрестанно ставилъ ее въ непріятное положеніе. Но гнвъ ея никогда не продолжался долго, она сознавалась въ своей вин, искренно раскаивалась и давала себ слово быть сдержанной. Сестры ея не разъ говорили, что он даже любятъ, когда Джо вспылитъ, потому что потомъ она длалась ‘просто ангеломъ’. Бдная Джо изо всхъ силъ старалась быть кроткою, но ея пылкая натура всегда брала верхъ и, вспыливъ, она позабывала вс свои благія намренія.

По возвращеніи домой, Мегги и Джо нашли Эмми въ гостиной, за книгой. При вход ихъ она приняла видъ оскорбленной добродтели, не подняла глазъ отъ книги и не сдлала имъ ни одного вопроса. Впрочемъ, быть можетъ, любопытство и пересилило-бы въ ней досаду, если-бы въ комнат не было Бетси, которая вызвала своими разспросами подробное описаніе всего видннаго сестрами въ театр.

Наконецъ, Джо встала и пошла убрать свою шляпку. Мимоходомъ она осмотрлъ свою конторку, потому что посл одной изъ ея стычекъ съ Эмми, та отплатила ей тмъ, что вытащила верхній ящикъ этой конторки и опрокинула его на полъ со всмъ, что въ немъ лежало, но на этотъ разъ Джо, заглянувъ во вс свои ящики, шкатулки и корзинки, нашла все въ порядк и подумала, что Эмми отказалась отъ своего плана мести. Но Джо ошибалась.

На слдующій день она сдлала открытіе, которое подняло въ дом Марчей настоящую бурю. Посл обда, когда Мегги, Бетси и Эмми бесдовали втроемъ, въ комнату, какъ бомба, влетла Джо и, задыхаясь отъ волненія, вскричала:

— Кто взялъ мою тетрадь?

Мегги и Бетси съ удивленіемъ отвчали, что он не видали никакой тетради. Эмми промолчала и начала мшать уголья въ камин, но Джо, замтивъ, что она покраснла, подскочила къ ней.

— Эмми, это ты взяла мою тетрадь?

— Нтъ, я не брала ее.

— Ну, такъ ты знаешь, гд она?

— Я ничего не знаю!

— Ты лжешь, закричала Джо, дрожа отъ бшенства, и въ изступленіи схватила Эмми за плечи.

— Нтъ, не лгу, почемъ мн знать, гд твоя тетрадь и какое мн до нея дло?

— Ты знаешь! ты знаешь! Я заставлю тебя сказать мн, гд она!— И, говоря это, Джо съ силою тряхнула сестру.

— Злись сколько хочешь, но не видать теб больше твоего мараканья, вскричала Эмми, также вспыливъ.

— Какъ? Что?

— Да, вотъ такъ, я сожгла е.

— Сожгла! Ты сожгла тетрадь!— Мои повсти, надъ которыми я такъ долго трудилась! которыя я надялась кончить къ возвращенію папа! Неужели ты въ самомъ дл сожгла тетрадь? повторила Джо, мняясь въ лиц. Глаза ея сверкнули зловщимъ огнемъ и руки судорожно сжали Эмми.

— Да, я сожгла ее! Я сказала теб, что ты поплатишься за вчерашнее и сдержала….

Эмми не могла кончить фразы. Джо, не помня себя, такъ тряхнула ее, что у нея застучали зубы.

— Негодная двчонка! Да знаешь ли ты, что я уже никогда такъ не напишу боле и никогда, ни126

когда не прощу тебя! закричала Джо въ порыв отчаянія и гнва.

Мегги поспшила на помощь къ Эмми, между тмъ какъ Бетси старалась успокоить Джо, но та была въ изступленіи. Прежде, чмъ выпустить свою жертву, она ударила ее по лицу и убжала на чердакъ. Тамъ, усвшись на хромую кушетку, Джо всецло предалась своему горю.

Вскор однако буря стихла, миссисъ Марчъ возвратилась домой и, узнавъ въ чемъ дло, безъ труда доказала Эмми, какую непріятность она сдлала своей сестр. Джо гордилась своимъ произведеніемъ, въ которомъ все семейство видло задатки литературнаго таланта.

Въ погибшей тетради было, правда, не боле шести фантастическихъ сказокъ, но Джо усердно, съ любовью, трудилась надъ ними, надясь, что работа ея выйдетъ настолько удачной, что ее можно будетъ напечатать. Она только-что переписала ее на чисто и уничтожила черновую рукопись, поэтому можно судить, что она должна была почувствовать, когда Эмми объявила, что сожгла сочиненіе, на которое возлагались такія надежды. Многіе найдутъ, быть можетъ, такую потерю неважной, но для Джо она была безмрна, такъ какъ писательница наша была твердо уврена, что ей никогда не написать боле ничего подобнаго.

Бетси горевала, какъ по любимомъ котенк, и даже Мегги отказалась на этотъ разъ защищать свою любимицу, миссисъ Марчъ была видимо огорчена и серьезна, и Эмми сознавала, что ей никто не проститъ ея поступка, пока она не принесетъ въ немъ искренняго покаянія. Въ душ она уже горько раскаявалась и была огорчена больше всхъ. Давъ себ слово, во что бы то ни стало, примириться съ сестрой, она выбрала для этого время чая, но Джо вошла въ столовую съ такимъ мрачнымъ и неприступнымъ видомъ, что Эмми понадобилось, все ея мужество, чтобъ подойти къ ней и сказать:

— Джо, прости меня, я очень, очень сожалю о томъ, что я сдлала.

— Я никогда не прощу тебя, мрачно отвтила Джо, и продолжала длать видъ, будто не замчаетъ Эмми.

Ни сестры, ни мать, не ршились уговаривать ее, зная по опыту, что въ подобныя минуты никакія убжденія не могли подйствовать, и что самое лучшее было положиться на ея доброе сердце и на время, которое смягчаетъ всякій гнвъ и всякое горе.

Этотъ вечеръ прошелъ очень невесело и хотя сестры провели его, по обыкновенію, вмст, за шитьемъ, и, по обыкновенію, мать читала имъ вслухъ, но всмъ какъ будто чего-то недоставало и все свидтельствовало, что домашній миръ нарушенъ. Но еще замтне сдлалось это, когда началось пніе. Двочки имли, какъ извстно, обыкновеніе каждый вечеръ пть хоромъ, но на этотъ разъ Бетси могла только аккомпанировать имъ на фортепьяно, Джо стояла неподвижно, какъ статуя, а Эмми была какъ опущенная въ воду, такъ что пли только Мегги съ матерью. Но и он тоже, несмотря на все свое стараніе казаться веселыми, пли какъ-то вяло, и пріятные голоса ихъ были не такъ звучны, какъ всегда.

Когда Джо подошла къ матери, чтобъ пожелать ей спокойной ночи, миссисъ Марчъ съ нжностью сказала:

— Дитя мое, вспомни что сказано: да не зайдетъ солнце во гнв вашемъ — прощайте другъ другу — старайтесь помогать другъ другу.

Джо хотлось выплакать у матери на груди все свое горячее озлобленіе, но ей казалось, что слезы были бы слабостью, да и къ тому-же она не чувствовала въ себ силы простить. Она мрачно покачала головой и, замтивъ, что-Эмми слушаетъ ее, сурово сказала:

— Такого возмутительнаго поступка нельзя простить.

Съ этими словами она ушла спать, и въ спальн сестеръ не слышно было въ этотъ вечеръ ни смха, ни веселой дружеской болтовни.

Въ свою очередь и Эмми была глубоко обижена тмъ, что предложеніе ея примириться было отвергнуто съ такимъ презрніемъ, и уже сожалла о томъ, что ‘унизилась’ передъ Джо. Она уврила себя, что вс къ ней несправедливы и приняла видъ угнетенной невинности, а въ подобныхъ случаяхъ она длалась просто несносной.

Джо продолжала быть мрачной, какъ туча, и вс обстоятельства какъ-то способствовали этой мрачности. На двор было страшно холодно, на ттушку Марчъ нашли капризы, Мегги была задумчива, Бетси грустна и разсяна, а Эмми длала колкія замчанія на счетъ ‘нкоторыхъ особъ, которыя постоянно толкуютъ о добродтели, а сами поступаютъ наоборотъ, и даже не пользуюся добрыми примрами, которые имютъ передъ глазами. ‘

— Какъ мн все опротивло! думала Джо. Уйду къ Лори и позову его кататься на конькахъ,— онъ такой добрый и милый, я уврена, что мн будетъ весело съ нимъ и, тотчасъ-же, отправилась исполнять свое намреніе.

Эмми слышала, какъ она застучала коньками и съ досадой вскричала:

— Такъ и есть! она идетъ кататься на конькахъ! А вдь общала взять меня, когда пойдетъ, такъ какъ это уже послдній ледъ. Но не стоитъ и просить такую фурію, все равно, не возьметъ.

— Какъ теб не стыдно говорить это? Или ты все еще не сознаешь, что виновата передъ ней? сказала Мегги. Подумай, легко ли ей было потерять свои сказки, надъ которыми она такъ долго работала? Ты вотъ говоришь, что она фурія, а мн кажется, что она уже готова была простить тебя, особенно еслибы ты угодила подойти къ ней подъ веселую руку. Знаешь-ли что: пойди теперь за ней и выжди минуту, когда она развеселится въ обществ Лори, а тогда ты попросту подойди и поцлуй ее. Она наврное помирится съ тобой.

— Хорошо, я попробую, согласилась Эмми и, наскоро одвшись, побжала за сестрой, которая уже скрылась съ своимъ другомъ за холмомъ.

До рки было недалеко и Джо съ Лори уже успли навязать коньки, когда Эмми догнала ихъ. Джо, увидвъ сестру, отвернулась отъ нея, а Лори вовсе не замтилъ Эмми, потому что онъ уже катился на конькахъ вдоль берега, пробуя крпокъ-ли ледъ, такъ какъ незадолго передъ тмъ была оттепель.

— Подождите, я докачусь до поворота и посмотрю, крпко-ли, а потомъ мы вмст пустимся, закричалъ онъ Джо. Онъ былъ очень похожъ на русскаго мальчика въ своемъ пальто съ мховой оторочкой и въ мховой шапк.

Джо слышала, какъ Эмми, запыхавшись, добжала до берега, какъ она топталась, стараясь согрть окоченвшія ноги, и какъ привязывала къ нимъ коньки, но Джо не обернулась. Спустившись на ледъ, она начала выдлывать зигзаги около берега. Эмми все еще возилась съ коньками и Джо находила какое-то злое наслажденіе въ томъ, что сестра ея находилась въ затрудненіи. Она дала волю злому чувству и оно овладло ею, какъ всегда овладваетъ человкомъ, который не силится бороться съ нимъ.

Спустя нсколько минутъ, Лори закричалъ:

— Держитесь ближе къ берегу. Посредин ледъ не крпокъ.

Джо слышала это предостереженіе, но можно было предположить, что Эмми, возившаяся съ коньками, не обратила на него вниманія. Джо украдкой взглянула на нее, но демонъ злобы опять шевельнулся въ ней и она подумала:, какое мн дло до того, слышала она или нтъ, пускай сама заботится о себ’.

Лори исчезъ за поворотомъ, къ которому, за нимъ слдомъ, приближалась и Джо, между тмъ какъ Эмми, также спустившаяся на ледъ, осталась позади и направлялась къ средин рки.

Джо, замтивъ это, пріостановилась. Въ ней шевельнулось какое-то странное чувство, похожее на укоръ совсти, но она все-таки хотла продолжать путь, какъ вдругъ инстинктивно обернувшись, она увидла, что Эмми взмахнула руками и погрузилась въ воду.

Одновременно съ тмъ послышался зловщій трескъ льда, всплескъ воды и крикъ, отъ котораго у Джо захолонуло сердце. Она хотла закричать, но у нея пропалъ голосъ, хотла бжать, но ноги ея какъ будто примерзли ко льду.

Нсколько секундъ простояла она, оцпенвъ отъ ужаса и не сводя глазъ съ маленькаго синяго капюшона, виднвшагося надъ черной поверхностью воды. Вдругъ кто-то вихремъ пронесся мимо нея и она услышала голосъ Лори, кричавшій:

— Доску! доску! скоре!

Джо, внезапно почувствовала -въ себ приливъ энергіи и силы, опрометью бросилась исполнять распоряженія Лори, который сохранилъ при этомъ случа все свое присутствіе духа, ухвативъ Эмми, онъ придерживалъ ее до тхъ поръ, пока Джо не принесла колъ, вытащенный ею изъ ближайшаго полисадника, и съ помощью этого кола они вытащили изъ воды двочку, отдлавшуюся однимъ испугомъ.

— Отнесемъ ее поскоре домой. Закутайте ее потепле, пока я стащу съ себя эти несносные коньки, распорядился Лори, накинувъ на Эмми свое пальто и торопливо распутывая ремни на ногахъ.

Дорогой промокшая Эмми тряслась и плакала, но дома нервное возбужденіе ея успокоилось, ее завернули въ теплое одяло и уложили передъ топившимся каминомъ.

Во время всей этой суматохи Джо почти ни слова не говорила и только съ лихорадочною торопливостью суетилась около Эмми. Джо даже не переодлась, хотя платье ея было мокро и разорвано, волоса растрепаны, руки изрзаны льдомъ и коломъ, который она съ трудомъ вытащила изъ земли.

Когда Эмми уложили въ постель и она спокойно уснула, миссисъ Марчъ, сидвшая у ея постели, подозвала Джо, чтобы перевязать ея израненныя руки.

— Мама, она не умретъ? шопотомъ спросила Джо, съ раскаяніемъ глядя на золотистую головку, которая чуть-было не скрылась отъ нея навсегда подъ предательскимъ льдомъ.

— Нтъ, дитя мое, успокойся, она не ушиблась и, кажется, даже не простудилась. Вы хорошо сдлали, что тепло укутали ее и такъ скоро принесли домой, успокоительно отвчала миссисъ Марчъ.

— Это Лори спасъ ее, а я-то, мама…. вдь это я допустила ее упасть въ воду. Если она умретъ, то виновата въ этомъ буду я!— и Джо, въ порыв горя и раскаянія, опустилась передъ матерью на колни и, обливаясь слезами, разсказала ей все, какъ было. Она упрекала себя въ безсердечіи и благодарила судьбу, что она избавила ее отъ страшнаго наказанія.

— И все это по милости моего ужаснаго характера. О, мама, какъ я ни стараюсь передлать себя, а ничего изъ этого не выходитъ. Иногда мн кажется, какъ будто я исправилась, но это только до перваго случая. Что мн длать съ собой? скажи, мама, съ отчаяніемъ спрашивала бдная двочка.

— Постоянно и терпливо слдить за собой, дитя мое, и ни минуты не отчаиваться въ томъ, что теб удастся исправиться отъ твоей вспыльчивости, отвчала миссисъ Марчъ, привлекая къ своему плечу ея голову и нжно цлуя смуглую щеку, по которой градомъ катились слезы. Нжность эта заставила Джо расплакаться еще сильне.

— Ты не знаешь, мама, говорила она, всхлипывая, ты и представить себ не можешь, на что я способна, когда разозлюсь. Я длаюсь точно сумасшедшая, я радуюсь, если могу сдлать зло. Мама, я боюсь, что когда-нибудь я сдлаю что-нибудь ужасное, чмъ испорчу всю мою жизнь и заставлю всхъ возненавидть меня. О, мама, мама! спаси меня!

— Хорошо, дитя мое. Не плачь такъ горько, но запомни хорошенько то, что сегодня случилось, и дай себ слово, что это никогда не повторится. У всякаго есть свои недостатки и у многихъ даже похуже твоихъ. Ты думаешь, что хуже твоего характера нтъ, но знаешь-ли ты, что я была точно такая же вспыльчивая, какъ и ты.

— Ты, мама? но ты никогда не сердишься! вскричала Джо съ удивленіемъ, которое заглушило въ ней на минуту всякое другое чувство.

— Я сорокъ лтъ бьюсь, чтобъ исправиться отъ моей вспыльчивости, но успла только привыкнуть сдерживать себя. Я очень раздражительна, но только не выказываю этого и все еще не теряю надежды пріучить себя къ хладнокровію, хотя, быть можетъ, для этого мн понадобилось бы прожить еще сорокъ лтъ.

Джо пристально всматривалась въ дорогія ей черты, въ которыхъ выражалось въ эту минуту такая спокойная сила воли, что видъ этотъ подйствовалъ на двочку сильне самой краснорчивой проповди — и самаго строгаго выговора. Встрченныя ею въ матери сочувствіе и довріе подйствовали на нее успокоительно, а сознаніе, что у матери былъ такой же недостатокъ, какъ и у нея, и что она всю жизнь борется съ нимъ, подкрпило и Джо на такую же борьбу, хотя сорокъ лтъ казались, пятнадцатилтней двочк, слишкомъ продолжительнымъ испытаніемъ.

— Мама, значитъ, ты сердишься, когда стискиваешь губы и уходишь изъ комнаты, если, напримръ, ттушка Марчъ, начинаетъ ворчать или что-нибудь другое раздражаетъ тебя? спросила Джо, чувствуя, что мать ея сдлалась ей дороже и ближе, чмъ была.

— Да, я хотя и выучилась сдерживать рзкія слова, когда он готовы сорваться у меня съ языка, но подчасъ чувствую, что мн не совладать съ собой, тогда я ухожу поскоре изъ комнаты и читаю себ нравоученіе. Я всего боле сержусь въ такія минуты на самое себя, за слабость характера, съ улыбкой прибавила миссисъ Марчъ, приглаживая рукой растрепавшіеся волосы Джо.

— Но какъ-же ты пріучилась сдерживаться, мама? Отчего-же мн это никакъ не удается? Я не могу разсуждать, когда вспылю, я наговорю тысячу непріятностей, прежде чмъ успю опомниться, я счастлива, если могу оскорбить. Что же мн длать съ собой?

— У меня была добрая мать, которая помогала, мн въ такихъ случаяхъ.

— Такъ-же, какъ и ты намъ во всемъ помогаешь, вставила Джо съ поцлуемъ.

— Но я потеряла мать, когда была еще очень молода, и потомъ должна была уже сама переработывать себя. Я была слишкомъ горда, чтобъ сознаться кому-нибудь въ моихъ слабостяхъ, и много слзъ пролила вслдствіе моей вспыльчивости, потому что, несмотря на вс мои усилія, характеръ мой, какъ мн казалось, не улучшался. Наконецъ, я встртилась съ твоимъ отцомъ и сдлалась такъ счастлива, что мн не трудно было быть кроткой и снисходительной. Но черезъ нсколько лтъ, когда у меня уже были четыре маленькія дочки, мы внезапно обднли, для меня снова наступило трудное время, и характеръ мой опять испортился. Мн тяжело было видть, что мои двочки во многомъ терпятъ нужду.

— Бдная мама! Но ты все-таки осталась доброй и сдержанной.

— Вашъ отецъ поддержалъ меня. Онъ никогда не выходилъ изъ себя, никогда не терялъ терпнія и не ропталъ. Онъ трудился и ждалъ лучшихъ дней съ такой твердостью, что, видя его примръ, и мн тоже было совстно падать духомъ. Отецъ, вашъ ободрялъ меня, и представлялъ мн, что я должна выработать въ себ т хорошія качества, которыя я желаю видть въ моихъ дтяхъ, такъ какъ я должна была служить для нихъ примромъ. Для васъ мн было легче бороться съ собой, я тотчасъ-же подавляла мои вспышки, когда замчала, что вы смотрите на. меня съ удивленіемъ и испугомъ. Любовь, уваженіе и довріе моихъ дтей были мн лучшей наградой за усилія, которыя я длала надъ собой.

— Ахъ! мама, какъ-бы мн хотлось хотя немножко исходить на тебя! вскричала Джо, ласкаясь къ матери, характеръ который она только теперь вполн оцнила.

— Я надюсь, что ты будешь лучше меня, дитя мое, но ты должна для этого постоянно работать надъ собой, неусыпно слдить за твоимъ ‘внутреннимъ врагомъ,’ какъ говоритъ вашъ отецъ, потому что врагъ этотъ можетъ испортить твою жизнь. Теб уже дано первое предостереженіе, не забывай его и слди за собой внимательно.

— Я постараюсь, мама, общаю теб, только ты помогай мн. То-то я замчала иногда, что папа клалъ на губы палецъ и смотрть на тебя какъ-то особенно нжно и серьзно. А ты вдругъ умолкала или уходила изъ комнаты. Это онъ предостерегалъ тебя, чтобы ты не горячилась? тихо спросила Джо.

— Да, я просила его останавливать меня знакомъ, когда я разгорячусь, и его ласковый взглядъ всегда удерживалъ меня отъ вспышки.

Джо замтила, что при этихъ словахъ глаза ея матери наполнились слезами и губы задрожали. Джо, подумавъ, что она сказала что-нибудь лишнее, съ безпокойствомъ спросила:

— Мама, не огорчила-ли я тебя? Быть можетъ, я не должна была говорить теб о моихъ наблюденіяхъ.

— Говори мн все, дитя мое. Въ васъ все мое счастье, и я горжусь тмъ, что вы имете довріе ко мн и знаете, какъ я люблю васъ. Но говоря о вашемъ отц, я такъ живо чувствую, какъ его недостаетъ намъ, что не могу подавить моей грусти.,

— Но не сама ли ты, мама, посылала его на войну? Ты не плакала и не жаловалась, когда онъ узжалъ, и я никогда не предполагала, что теб такъ нужна его поддержка, съ удивленіемъ сказала Джо.

Я должна была сдлать это для моего отечестна, и не имла права жаловаться, потому что мы оба исполняли нашъ долгъ. Если же я переношу разлуку такъ спокойно, такъ это потому, что у меня есть еще другой совтникъ:— моя совсть. И ты также, моя Джо, встртишь въ жизни много тяжелаго, но ты все перенесешь, если будешь сознавать въ душ, что исполнила то, что предписывала теб твоя совсть и польза твоихъ ближнихъ.

Въ отвтъ на это Джо крпко прижалась къ матери и вс ея чувства слились въ одно горячее желаніе выработать въ себ силу воли и походить на свою мать и на своего отца.

Въ эту минуту Эмми шевельнулась на своей постел и глубоко вздохнула. Джо подошла къ постели и, наклонившись къ сестр, поглядла на нее съ какимъ-то новымъ, особеннымъ чувствомъ.

— ‘Какая я злая’, подумала она: ‘я не могла простить е. Ну что, еслибы не Лори? теперь уже былобы поздно. И откуда у меня берется столько злобы?’

Эти слова Джо сказала почти вслухъ, съ нжностью оправляя мокрые волосы Эмми, разметавшіеся по подушк. Спящая двочка сквозь сонъ услыхала эти слова. Она открыла глаза и съ улыбкой протянула руки къ сестр. Он молча прижались другъ къ другу и все было забыто и прощено въ тепломъ, сердечномъ поцлу.

ГЛАВА IX.
Мегги за ярмарк тщеславія.

— Какъ кстати у моихъ учениковъ открылась корь! Теперь я свободна, говорила Мегги въ одно апрльское утро, укладывая свои вещи въ дорожный сундукъ, вокругъ котораго стояли ея сестры.

— Душка Анни Моффатъ! Она не забываетъ своихъ общаній. Цлыхъ дв недли веселья!

— Счастливица Мегги! восклицала Джо, складывая рубашки и напоминая своими длинными руками втряную мельницу.

— И какая чудная погода! Какъ я рада ей! выразила Бетси, старательно укладывая ленточки и бантики въ свою лучшую коробочку, припрятанную для важныхъ случаевъ.

Да, желала-бы и я попользоваться этой погодой и пощеголять въ этихъ нарядахъ! промычала Эмми, у которой былъ полонъ ротъ булавокъ. Она артистически втыкала ихъ въ булавочную подушечку своей сестры.

— Да, лучше было-бы, еслибъ мы вс хали, но что длать.— нельзя. Ужъ зато я постараюсь запомнить все, что увижу и услышу, чтобъ подробно разсказать вамъ обо всемъ. Надо хотя этимъ отблагодарить васъ за то, что вы ссудили меня вашими вещами и помогли мн собраться, сказала Мегги, обозрвая довольнымъ взглядомъ свой скромный багажъ.

— А что мама дала теб изъ драгоцнностей? спросила Эмми, не присутствовавшая при открываніи завтнаго чернаго сундучка, заключавшаго въ себ остатки былаго величія, которые миссисъ Марчъ хранила для своихъ дочерей.

— Пару шелковыхъ чулокъ, веръ — знаешь, тотъ хорошенькій, рзной и голубой поясъ. Мн хотлось-бы взять съ собой лиловое шелковое платье, но его надо перешивать, такъ ужъ я удовольствуюсь моимъ старымъ кисейнымъ.

— Оно будетъ очень красиво съ моимъ блымъ конзу. Какъ жаль, что мой коралловый браслетъ сломанъ! Ты могла бы надть его, прибавила Джо, всегда охотно уступавшая сестрамъ свои вещи, но, къ сожалнію, вещи эти обыкновенно были въ такомъ положеніи, что отъ ея готовности не выходило большаго прока.

— Мн хотлось тоже взять жемчужный уборъ, но мама сказала, что для молодой двушки лучшее украшеніе — живые цвты, и Лори общалъ прислать мн цвтовъ, сказала Мегги, Да, гд же мой срый костюмъ для прогулокъ? А, вотъ онъ, Бетси, завей перо на моей шляпк. А мое поплиновое платье здсь? Однако, оно тяжеловато для весны.

— Но ты можешь надвать на вечера твое блое кисейное, оно такъ идетъ къ теб, сказала Эмми, для которой не было боле пріятнаго сюжета разговора, какъ наряды.

— Но какой у меня зонтикъ! Боже, какой зонтикъ! Я просила мама купить мн черный съ блой ручкой, она купила зеленый, съ безобразной желтой палкой. Правда, онъ проченъ, хорошей работы, но каково мн будетъ щеголять съ нимъ рядомъ съ Анни, у которой зонтикъ шелковый, съ золотой верхушкой! со вздохомъ сказала Мегги, разсматривая свой.

— Перемни его, посовтовала Джо.

— Вотъ еще! чтобы обидть мама? Я не такъ глупа. Я утшусь за зонтикъ шелковыми чулками и двумя парами свжихъ перчатокъ. Спасибо, Джо, это ты уступила мн одну пару.

Въ эту минуту Бетси внесла въ комнату облака кисеи, вышедшіе изъ-подъ утюга Анны.

— А какъ вы думаете, не украсить-ли мн мои ночные йепчики ленточками? У Анни Моффатъ вс чепцы съ голубыми и розовыми лентами.

— Не надо, ршила Джо: бдные люди не должны гоняться за богатыми.

— Будутъ-ли у меня когда-нибудь настоящія кружева и банты на чепцахъ? грустно спросила Мегги.

— Давно-ли ты говорила, что ничего больше не желаешь, какъ только похать къ Анни Моффатъ? напомнила Бетси своимъ. спокойнымъ тономъ.

— Таковъ человкъ: чмъ больше ему дается, тмъ больше онъ желаетъ, философствовала Мегги. Ну, теперь все уложено, кром моего бальнаго платья,^,пускай его уложитъ мама, прибавила она, весело окидывая взглядомъ до половины наполненный чемоданъ и блый скомканный тлрлатанъ, который она величала своимъ бальнымъ платьемъ.

На слдующій день, въ отличную погоду, Мегги ухала на дв недли гостить и повеселиться къ своей пріятельниц. Нельзя сказать, чтобъ мисиссъ Марчъ отпускала ее охотно, она опасалась, что Мегги возвратится еще мене довольная своей судьбой, чмъ она была до того, но она такъ убдительно просила отпустить ее, что мать не имла духа отказать ей въ удовольствіи посл тяжелаго зимняго труда. Итакъ, Мегги ухала длать первый опытъ свтской жизни.

Фешенебельный домъ Моффатовъ совершенно ослпилъ ее своею роскошью, а обитатели его — своимъ изяществомъ. Но это были люди ласковые, несмотря на пустоту ихъ образа жизни, и Мегги скоро освоилась у нихъ, какъ дома. Быть можетъ она инстинктивно поняла, что хозяева ея, несмотря на ихъ вншній лоскъ, люди довольно ограниченные и мало развитые, и что подъ всмъ этимъ вншнимъ блескомъ скрывается очень мало содержанія.

Но какъ-бы то ни было, а Мегги съ удовольствіемъ каталась въ роскошномъ экипаж, рядилась каждый день въ свои лучшія платья и проводила время въ полной праздности. Такая жизнь была ей какъ нельзя боле по вкусу, и вскор она даже стала подражать манерамъ и образу мыслей окружавшихъ ее лицъ. Она начала жеманиться, кокетничать, вставлять въ разговоры французскія фразы, завивать волосы, затягиваться въ корсетъ и разсуждать о модахъ. Роскошные наряды Анни Моффатъ возбуждали въ ней зависть и заставляли мечтать о богатств. Родной домъ казался ей бднымъ и скучнымъ, когда она о немъ вспоминала, трудъ несноснымъ, а сама она — несчастной молодой двушкой, хотя и обладавшей свжими перчатками и шелковыми чулками.

Впрочемъ, у Мегги было мало времени на размышленіе, такъ какъ она и об ея пріятельницы были постоянно заняты придумываніемъ новыхъ удовольствій и приготовленіями къ нимъ. Он цлый день катались въ экипажахъ или верхомъ, длали визиты, посщали театры и рауты или сами принимали гостей. У Анни было много знакомыхъ, и она была уже вполн свтской хозяйкой. Старшія сестры ея были очень красивыя молодыя двушки, и одна изъ нихъ была помолвлена. Это обстоятельство сильно занимало романическое воображеніе Мегги. Моффатъ-отецъ, хорошій знакомый мистера Марча, былъ толстый, пожилой, веселый джентльменъ. Не мене дородная и веселая супруга его полюбила Мегги, которую, впрочемъ, вс вообще ласкали въ этомъ дом. Ее прозвали Маргариткой и совершенно вскружили ей голову комплиментами.

Однажды двушкамъ предстояло хать на раутъ. Мегги была въ совершенномъ отчаяніи: поплиновое платье оказалось негоднымъ, подруги ея одлись въ легкія платья, а тарлатановое платье ея походило на тряпку, рядомъ съ свжимъ, креповымъ платьемъ Сэлли. Мегги замтила, съ какимъ состраданіемъ подруги ея осматривали оба ея платья, и щеки ея зардлись отъ уязвленнаго самолюбія. Впрочемъ, ни одна изъ нихъ, не сдлала ни малйшаго. оскорбительнаго замчанія на этотъ счетъ, и вс три наперерывъ предлагали ей свои услуги, Оелли бралась причесать ее, Анни — завязать ей кушакъ, а невста Белла восхищалась близной ея рукъ.

Но вс эти любезности Мегги приписывала состраданію къ ея бдности, и ей стало грустно и неловко. Подруги ея, нарядныя, какъ бабочки, смялись, болтали и порхали вокругъ нея, а она стояла, задумавшись. Въ эту минуту служанка внесла въ комнату корзинку съ роскошнйшими цвтами. Двушки вскрикнули отъ удивленія.

— Это врно для Беллы, вскричала Анни. Ея женихъ часто присылаетъ ей цвты. Но какіе чудные! прибавила она, упиваясь ароматомъ.

— Нтъ, это для миссъ Марчъ, возразила служанка, вотъ и письмо къ ней. Она подала Мегги пакетъ.

— Отъ кого-же это? Мегги, у тебя есть обожатель? допрашивали двушки, съ любопытствомъ окруживъ Мегги.

— Письмо отъ мамы, а цвты отъ Лори, отвчала она спокойно, но не безъ благодарности къ Лоренцу за его вниманіе.

— Въ самомъ дл? это отъ Лори? переспросила Анни, лукаво мигнувъ сестр.

Мегги, прочитавъ письмо, положила его снова въ пакетъ и сунула въ карманъ. Письмо было коротко, но проникнуто теплой любовью и подйствовало на нее, какъ талисманъ противъ зависти и ложнаго стыда. Видъ прелестныхъ цвтовъ довершилъ утшеніе. Чувствуя себя почти совершенно счастливой, Мегги отложила для себя нсколько розъ и зелени, а изъ остальныхъ цвтовъ понадлала букетовъ для своихъ пріятельницъ, заслуживъ этимъ отъ Беллы названіе ‘милйшаго созданія въ мір’.

Сестры были въ восторг отъ букетовъ, и побжали показывать ихъ своей матери, Мегги подошла къ зеркалу и, съ сіяющимъ отъ удовольствія лицомъ, впутала зелень въ свои волнистые волосы, а розы приколола къ своему платью, которое не казалось ей боле такимъ жалкимъ, какъ прежде.

Она очень веселилась въ этотъ вечеръ, танцовала до упаду и всласть наслушалась комплиментовъ. Съ ней вс были очень любезны, и когда Анни упросила ее пть, то вс нашли, что у нея восхитительный голосъ. Майоръ Линкольнъ спросилъ о ней: ‘кто эта свженькая двочка, съ такими прелестными глазками?’ а мистеръ Моффатъ, танцуя съ ней кадриль, любезно замтилъ, что ‘отъ нея ветъ весной’. Словомъ, Мегги была вполн довольна, пока не случилось одно обстоятельство, которое произвело на нее глубокое впечатлніе.

Отдыхая посл танцевъ въ оранжере, въ ожиданіи своего кавалера, ушедшаго за порціей мороженаго, Мегги услыхала возл себя, за стной изъ зелени и цвтовъ, слдующій разговоръ.

— Сколько ему лтъ?

— Должно быть шестнадцать или семнадцать.

— Это будетъ отличная партія для одной изъ нихъ. Сэлли говоритъ, что они очень сблизились и что старикъ совсмъ плненъ ими.

— Ловкая женщина эта миссисъ Марчъ! Какъ она искусно все это подвела. Но дочерямъ-то ея, какъ кажется, и въ голову еще не приходитъ ничего такого, слышался голосъ миссисъ Моффатъ.

— Однако она покраснла, когда получила цвты, говорилъ другой голосъ. Бдняжка! Она могла-бы быть такой миленькой, еслибъ у нея были хорошіе туалеты. Какъ ты думаешь, не обидится-ли она, если мы предложимъ ей одно изъ нашихъ платьевъ на вторникъ?

— Не думаю, хотя она и очень горда, вдь у нея ничего нтъ, кром этого несчастнаго тарлатановаго платья. Оно сегодня же можетъ изорваться, и тогда будетъ поводъ предложить ей другое, боле приличное.

— А знаете-ли, не дурно-бы доставить ей удовольствіе и пригласить къ намъ этого Лоренца. Это будетъ презанимательно. Я непремнно приглашу его.

Кавалеръ Мегги, возвратившись съ мороженымъ, нашелъ свою даму въ сильномъ волненіи. Но гордость Мегги сослужила ей на этотъ разъ услугу, не давъ ей обнаружить своего негодованія и отвращенія. Она была еще такъ наивна и доврчива, что не понимала хорошенько истиннаго смысла болтовни своихъ пріятельницъ.

Мегги пыталась забыть о слышанномъ, но не могла, и въ ум ея постоянно вертлись слова: ‘миссисъ Марчъ — ловкая женщина!’ ‘несчастное тарлатановое платье’. Мегги готова была расплакаться и бжать домой, къ своимъ, чтобъ, разсказать имъ все и просить совта.

Но это было невозможно, и двушк оставалось только сдлать надъ собой усиліе и скрыть свои чувства. Это ей вполн удалось. Дождавшись, наконецъ, той счастливой минуты, когда можно было лечь спать, она предалась своимъ размышленіямъ и додумалась до того, что у нея разболлась голова и по щекамъ потекли горячія слзы. Оскорбительныя слова, подслушанныя ею въ этотъ вечеръ, хотя очевидно говорились безъ всякаго злаго умысла, но тмъ не мене, нарушили ея душевное спокойствіе и открыли передъ ней новый міръ. Они точно брызнули грязью на ея невинную дружбу къ Лори, и даже какъ-будто поколебали ея вру въ мать, которой миссисъ Моффатъ приписала такіе гнусные разсчеты. Даже гордое намреніе Мегги довольствоваться простымъ гардеробомъ, приличнымъ бдному человку, было поколеблено непрошеннымъ участіемъ ея подругъ, для которыхъ бдный нарядъ былъ величайшимъ несчастіемъ въ мір.

Бдная Мегги провела безсонную ночь и встала на другой день съ красными глазами и тяжелой головой, мрачная, недовольная своими пріятельницами и еще боле собой, потому что у нея не хватило твердости откровенно высказать свои чувства и разъяснить вс недоразумнія.

Въ это утро вс были какъ-то вялы, и двицы Моффатъ нжились въ своихъ постеляхъ до девяти часовъ. Мегги замтила нкоторую перемну въ ихъ обращеніи съ ней. Въ ихъ тон было что-то заискивающее, он внимательно слушали вс, что она говорила, и отъ нея не скрылись любопытные взгляды, которые он бросали на не по временамъ. Перемна эта льстила Мегги, но она не могла объяснить себ причину ея, пока Белла, сидвшая за своимъ письменнымъ столомъ, не сказала ей:

— Маргарита, я послала вашему другу, мистеру Лоренцу, приглашеніе къ намъ на вторникъ. Мы очень желаемъ познакомиться съ нимъ, собственно потому, что вамъ можетъ доставить удовольствіе его присутствіе.

Мегги вспыхнула, но у ней явилась злая мысль подтрунить надъ своими пріятельницами.

— Вы очень добры, но только врядъ-ли онъ прідетъ, отвчала она спокойно.

— Почему-же нтъ, душа моя? спросила миссъ Белла.

— Онъ слишкомъ старъ.

— Старъ? о комъ вы говорите? сколько же ему лтъ, смю спросить? вскричала миссъ Клара.

— Да, подъ-семьдесятъ, отвчала Мегги, считая петли своего вязанья, чтобы скрыть душившій ее смхъ.

— Плутовка! Какъ будто не понимаетъ, что мы говоримъ о молодомъ человк, вскричала Арабелла, расхохотавшись.

— О какомъ молодомъ человк? Лори еще мальчикъ, сказала Мегги, отъ которой не укрылся взглядъ, брошенный Арабеллой на своихъ сестеръ.

— Говорятъ, онъ однихъ лтъ съ вами.

— Нтъ, онъ ближе подходитъ годами къ моей сестр Джо. Мн минетъ семнадцать въ август, возразила Мегги, приподнявъ голову съ чувствомъ собственнаго достоинства.

— Не мило-ли съ его стороны, что онъ посылаетъ вамъ цвты, лукаво замтила Анни.

— Очень мило, онъ часто посылаетъ ихъ всмъ намъ. У Лоренцовъ свои оранжереи, и они знаютъ, что мы любимъ цвты. Моя мать очень дружна съ старикомъ, поэтому и мы подружились съ его внукомъ.

Мегги полагала, что этими словами она все разъяснила.

— Наша Маргаритка еще не распустилась, обратилась Клара къ Арабелл, кивнувъ на Мегги.

— Первобытная невинность! замтила миссъ Белла, пожавъ плечами.

— Я ду покупать разныя мелочи для моихъ дочерей, не надо-ли и вамъ чего-нибудь, барышни? спросила миссисъ Моффатъ, входя въ комнату, какъ пава, разряженная въ шелкъ и кружева.

— Мн ничего не надо, благодарю васъ, сказала Сэлли.

— И мн тоже, начала было Мегги, но остановилась. Ей нужно было многое, но у нея не было денегъ.

— Что ты наднешь въ субботу, спросила ее Сэлли.

— Мое блое платье, если только мн удастся исправить его. Я разорвала его вчера, отвчала Мегги, стараясь быть развязной, но чувствуя нкоторую неловкость.

— Отчего-жь ты не пошлешь домой за другимъ, спросила Сэлли, не отличавшаяся догадливостью.

— У меня нтъ другого.

Мегги стоило нкотораго труда произнести эту фразу, но Сэлли не замтила этого и вскричала съ наивнымъ удивленіемъ:

— Какъ? одно это? вотъ странно!

Белла не дала ей кончить и, сдлавъ ей знакъ головой, кротко сказала:

— На что Маргаритк много платьевъ? вдь она еще такъ мало вызжаетъ. Не надо посылать домой, Маргариточка, хотя бы у васъ была тамъ цлая дюжина платьевъ. Надньте мое свтло-голубое шелковое, мн оно слишкомъ коротко. Не откажите мн, душка, въ удовольствіи видть его на васъ.

— Благодарю васъ, Белла, но мн кажется, что для такой молодой двушки, какъ я, и мое платье еще довольно хорошо, сказала Мегги.

— Нтъ, ужъ дайте мн разокъ одть васъ по моему вкусу. Вотъ увидите, какой красавицей я васъ, сдлаю. Мы никого не пустимъ смотрть, когда будемъ одваться, чтобъ всхъ потомъ изумить, когда вы явитесь, какъ Ченереятола съ крестной матерью, говорила Белла убдительнымъ тономъ.

Мегги не видла возможности отвертться отъ ея предложенія, да притомъ же, по правд сказать, любопытство узнать, можетъ-ли она быть красавицей, побуждало ее согласиться и заглушало непріятное чувство, которое внушали ей теперь Моффаты.

Во вторникъ вечеромъ Белла заперлась съ Мегги въ уборной, и тамъ, съ помощью горничной, превратила ее въ настоящую куклу. Волосы ея были взбиты и завиты, шея и руки посыпаны душистой пудрой, губы покрыты розовой помадой, и француженка горничная хотла даже тронуть румянами ея щеки, но этого Мегги уже не позволила. Ее затянули въ голубое платье, которое было такъ узко, что Мегги съ трудомъ дышала, и такъ низко вырзано на плечахъ, что скромная двочка покраснла, взглянувъ на себя въ зеркало. Ко всему этому былъ прибавленъ серебряный филиграновый уборъ, состоявшій изъ браслета, ожерелья, брошки и серегъ, которыя были прицплены къ уху на розовыхъ шелковинкахъ, такъ какъ уши у Мегги не были проняты.

Букетъ розовыхъ бутоновъ и рюшь прикрыли слишкомъ обнаженныя плеча и грудь, и пара шелковыхъ голубыхъ ботинокъ на высокихъ каблукахъ довершили удовлетвореніе сердца нашей Мегги. Кружевной носовой платокъ, веръ съ перьями и цвты въ серебряномъ porte-bouquet были послдними штрихами въ ея наряд, и миссъ Арабелла принялась осматривать есъ такимъ же восторгомъ, съ какимъ маленькая двочка осматриваетъ свою нарядную куклу.

— Mademoiselle est charmante! tr&egrave,s jolie, tr&egrave,s, jolie! тарантила горничная Гортансъ, юля вокругъ Мегги.

— Идемъ теперь показаться нашимъ, сказала Арабелла, взявъ Мегги за руку и направляясь къ двери.

Когда миссъ Марчъ, шурша шелковымъ шлейфомъ, сверкая серебряными украшеніями и покачивая горой локоновъ, возвышавшейся на ея голов, вошла въ другую комнату, сердце ея громко стучало и ей думалось, что вотъ, наконецъ, и для нея настала веселая пора жизни. Зеркало положительно докладывало ей, что она красавица. Подруги, ея съ восторгомъ подтвердили это, и Мегги простояла передъ ними нсколько минутъ, какъ павлинъ съ распущеннымъ хвостомъ передъ галдящими сороками.

— Ну, теперь пойду и я одваться, сказала Арабелла, а ты, Клара, подрессируй е пока немножко, выучи ее носить шлейфъ и ходить на французскихъ каблукахъ, а не то она еще упадетъ. Пришпиль къ этому кружеву твою серебряную бабочку, да приподними этотъ длинный, локонъ. Но только смотри, не испорти дла рукъ моихъ, прибавила Белла, уходя изъ комнаты. Она видимо была довольна своимъ дломъ.

— Я боюсь сойти, шепнула Мегги Сэлли, когда прозвонилъ колокольчикъ и миссисъ Моффатъ прислала звать барышень внизъ: я чувствую себя какъ-то странно, неловко, точно будто бы я полуодта.

— Да, ты совсмъ на себя не похожа, но очень красива. Мн далеко до тебя. У Беллы бездна вкуса. Ты теперь совершенно парижанка, право. Оставь висть цвты, не заботься о нихъ и не бойся упасть, ты все какъ -будто боишься, наставляла Сэлли, стараясь не думать о томъ, что Мегги красиве ея самой.

Мегги, запомнивъ урокъ, благополучно спустилась съ лстницы и вошла въ гостиную, гд сидли старшіе члены семейства Моффатъ съ нсколькими гостями, пріхавшими раньше другихъ. Мегги скоро убдилась, что щегольской нарядъ производитъ магическое дйствіе на извстный классъ людей, и боле всего способенъ внушать имъ уваженіе. Нсколько молодыхъ двицъ, не обращавшихъ до той поры на нее никакого вниманія, внезапно сдлались необыкновенно любезны съ ней, а молодые джентльмены, которые на предшествующемъ бал только пристально посматривали на нее, попросили на этотъ разъ хозяевъ представить ихъ и наговорили ей пропасть пустыхъ, но пріятныхъ вещей. Пожилыя лэди, сидвшія на диван около миссисъ Моффатъ и критиковавшія остальныхъ гостей, съ любопытствомъ освдомлялись у хозяйки, кто эта молодая особа, и Мегги слышала, какъ миссисъ Моффатъ отвтила одной изъ нихъ.

— Маргарита Марчъ, отецъ ея полковникомъ въ арміи. Одна изъ лучшихъ фамилій въ штат, но перемна обстоятельствъ, неудача въ длахъ — понимаете… Близкіе друзья Лоренцовъ. Прелестное созданье! Моя Анни безъ ума отъ нея.

— А! произнесла старая лэди, приставляя къ глазамъ лорнетъ для новыхъ наблюденій надъ молодой двушкой.

Мегги сдлала видъ, будто ничего не слыхала, хотя лганье миссисъ Моффатъ непріятно поразило е. Неловкое чувство ея не проходило, но она ршилась войти въ роль свтской двушки и выполняла эту роль очень удачно, несмотря на то, что тсное платье жало ей бока, шлейфъ путался между ногами, а серьги ежеминутно грозили упасть и сломаться. Мегги, кокетливо помахивая веромъ, съ улыбкой слушала любезности и туповатыя остроты какого-то юноши, какъ вдругъ улыбка внезапно сошла съ ея лица, и оно приняло сконфуженное, почти испуганное выраженіе. Прямо противъ нея, на противоположномъ конц комнаты, стоялъ Лори.

Онъ пристально смотрлъ на нее, и лицо его выражало удивленіе и явное неудовольствіе. Встртивъ ея взглядъ, онъ улыбнулся и поклонился ей, но, несмотря на улыбку, въ глазахъ его выражалось что-то такое, что заставило Мегги покраснть и пожалть, что она не въ старомъ своемъ плать. Въ довершеніе своего смущенія она замтила, какъ Арабелла толкнула локтемъ Анни и какъ об он стали посматривать то на нее, то на Лоренца. Мегги была очень рада, что онъ имлъ въ этотъ вечеръ боле чмъ когда-либо застнчивый и ребяческій видъ.

— Гадкіе люди! зачмъ они навели меня на такія мысли? Не хочу думать объ этомъ, буду такой, какъ всегда, ршила Мегги и, торопливо перейдя залу, радостно протянула руку своему другу.

— Какъ я рада, что вы здсь! А я боялась, что вы не прідете, начала она такимъ тономъ, какимъ говорятъ взрослые съ дтьми.

— Джо потребовала, чтобъ я халъ и описалъ ей потомъ, какой эффектъ вы производили, отвчалъ Лори, не глядя на нее. Онъ замтилъ ея материнскій тонъ и невольно улыбался.

— Что же вы ей скажете? спросила Мегги, любопытствую узнать его мнніе и, въ первый разъ въ жизни, чувствуя передъ нимъ нкоторую неловкость.

— Скажу, что я совсмъ-было не узналъ васъ. Вы превратились въ великосвтскую даму и совсмъ на себя не похожи. Мн даже страшно съ вами, прибавилъ онъ, возясь съ пуговицей своей перчатки.

— Какія глупости! Это меня въ шутку такъ нарядили, а мн, по правд сказать, совсмъ непріятно въ этомъ наряд. Я воображаю, какъ Джо выпучилабы глаза, сказала Мегги, стараясь заставить Лори высказать, какъ онъ находитъ ея наружность.

— Да, я думаю, отвчалъ онъ совершенно серьзно.

— А вамъ, Лори, какъ нравится мой туалетъ, повела она прямо.

— Мн не нравится, отвчалъ онъ такъ-же прямо.

— Почему-же? спросила Мегги не безъ тревоги.

— Я не люблю побрякушекъ.

Этого было уже слишкомъ со стороны такого мальчишки.

— Вы самый дерзкій мальчикъ, какого мн когда-либо случалось встртить, сказала обиженная двушка и, отойдя къ отдаленному окну, прислонилась лицомъ къ холодному стеклу, чтобъ освжить свои пылавшія щеки. Узкій корсетъ длалъ ее неестественно румяной. Стоя у окна, она слышала, какъ проходившій мимо майоръ Линкольнъ сказалъ своей матери:

— Они сдлали посмшище изъ этой двочки. Я говорилъ теб о ней и желалъ показать ее теб, — досадно, что сегодня она больше похожа на куклу, чмъ на себя само.

— О Боже! вздохнула Мегги, зачмъ я не въ моемъ собтвенномъ плать! Я не казалась бы смшной и не стыдилась бы сама себя.

Музыканты заиграли ея любимый вальсъ, но Мегги не обращала на него вниманія и продолжала стоять, прислонясь къ стеклу, на половину спрятавшись за гардиной, Кто-то мягко прикоснулся къ ея рук, Мегги обернулась и увидла Лори.

— Простите мн мою невжливость и дайте мн туръ вальса, попросилъ онъ съ самымъ почтительнымъ поклономъ.

— Я не желаю длать вамъ такой непріятности, отвчала Мегги, будируя.

— А я такъ до смерти желаю, чтобъ вы сдлали мн эту непріятность. Ну, полно сердиться, я буду добрымъ мальчикомъ. Правда, мн не очень-то нравится вашъ костюмъ, но сами вы чудо какъ хороши! и онъ дополнилъ жестомъ выраженіе своего восторга.

Мегги смягчилась и шепнула, улыбаясь, когда они ждали такта, чтобъ начать вальсировать.

— Не запутайтесь въ моемъ шлейф, онъ отравляетъ мн жизнь. Какую глупость я сдлала, напяливъ на себя все это!

— Прикройте имъ шею, тогда онъ пригодится, сказалъ Лори, одобрительно глядя на маленькіе голубые сапожки.

Стройно и граціозно понеслись они по зал, обращая на себя общее вниманіе своей цвтущей молодостью. Посл легкой ссоры они казались дружне, чмъ когда-либо, и лица ихъ блистали весельемъ.

Лори, я хочу просить васъ объ одномъ одолженіи, начала Мегги, когда они остановились, она обмахивалась веромъ и -съ трудомъ переводила духъ, она знала, что она не запыхалась бы такъ, еслибъ не проклятый корсетъ, но никогда никому не созналась-бы въ этомъ.

— Что я могу сдлать для васъ? съ живостью спросилъ Лори.

— Не разсказывайте никому у насъ дома о моемъ сегодняшнемъ наряд. Они не поймутъ шутки, и мама огорчится.

— Такъ зачмъ же было надвать его, въ такомъ случа? выразилъ взглядъ Лори такъ ясно, что Мегги поспшила прибавить:

— Я сама разскажу имъ обо всемъ и покаюсь передъ мамой въ своей глупости, такъ ужъ вы лучше ничего не говорите. Не скажете?

— Нтъ, даю вамъ слово. Но что-же я отвчу, если меня будутъ разспрашивать?

— Просто скажите, что я была недурна и очень веселилась.

— Первое охотно скажу, но второе — правда-ли это? Мн сдается, что вы не особенно веселитесь. Говоря это, Лори устремилъ на нее такой пытливый взглядъ, что она отвтила почти шопотомъ.

— Не считайте меня дрянной, мн хотлось только позабавиться. Но я нахожу теперь, что вс это вовсе не забавно.

— Къ намъ идетъ Недъ Моффатъ. Чего ему нужно? сказалъ Лори, хмуря свои черныя брови съ явнымъ нерасположеніемъ къ молодому хозяину.

— Онъ записанъ у меня на три кадрили и, вроятно, идетъ за мной. Какой онъ скучный! прибавила Мегги съ томнымъ выраженіемъ, которое показалось Лори не совсмъ естественнымъ.

Посл этого Лори не говорилъ съ ней до самаго ужина. За ужиномъ онъ увидлъ ее между Недомъ и его другомъ Фишеромъ, оба они поили ее шампанскимъ и вели себя съ нею какъ настоящіе школьники. Такъ, по крайней мр, показалось Лори, присвоивавшему себ въ нкоторомъ род братское право охранять двицъ Марчъ и ломать за нихъ копья всякій, разъ, когда имъ понадобится защитникъ.

— Вы встанете завтра съ головною болью, если будете такъ много пить шампанскаго. Не пейте, Мегги, прошу васъ. Ваша мама была бы недовольна вами, шепнулъ Лори, наклоняясь черезъ спинку стула Мегги въ ту минуту, когда Недъ отвернулся, чтобы наполнить ея бокалъ, а Фишеръ нагнулся, чтобы поднять ея веръ.

— Сегодня я не Мегги, а кукла, выкидывающая гадкія штуки. Завтра я сброшу съ себя вс побрякушки и снова сдлаюсь отчаянно добродтельной двицей, отвчала Мегги съ неестественнымъ смхомъ.

— Желалъ-бы я, чтобъ завра было сегодня, сказалъ Лори, котораго непріятно поразила перемна, происшедшая въ его пріятельниц.

Мегги танцовала, болтала, кокетничала не меньше любой изъ своихъ сверстницъ. Посл ужина она сдлалась до того развязной, что Лори былъ совершенно скандализированъ и сочинялъ въ ум строгое нравоученіе. Но ему не удалось прочесть его, потому что Мегги избгала его до самой той минуты, когда онъ подошелъ пожелать ей спокойной ночи.

— Не забудьте общанія, сказала она, съ усиліемъ улыбаясь, потому что головная боль уже давала себя чувствовать.

— Silence jusqu’ la mort, сказалъ Лори мелодраматическимъ тономъ, уходя отъ нея.

Анни слышала это прощаніе, и оно сильно подстрекнуло ея любопытство. Она пристала къ Мегги за объясненіями, но та была слишкомъ утомлена, чтобъ болтать съ ней и тотчасъ же легла спать. Ей казалось, что она была въ маскарад. Ей далеко не было такъ весело въ этотъ вечеръ, какъ можно было заключить по наружности. Весь слдующій день она чувствовала себя нехорошо и въ субботу возвратилась домой, по-горло пресытившись двухнедльнымъ кутежомъ и всласть набаловавшись роскошью.

— Какъ хорошо, когда не нужно постоянно любезничать съ гостями! Правду говорятъ: въ гостяхъ хорошо, а дома лучше, говорила Мегги, сидя съ матерю и Джо въ воскресенье вечеромъ, и озираясь вокругъ съ выраженіемъ искренняго удовольствія.

— Я очень рада слышать это, душа моя, а я боялась, что, поживя среди роскоши, ты найдешь, что дома скучно и бдно, сказала миссисъ Марчъ, заботливо слдившая, въ этотъ день, за своею старшею дочерью, въ увренности, что отъ материнскаго взгляда не скроется никакая перемна.

Мегги весело и подробно описала ей вс свои похожденія, но, замтно было, что она чего-то не досказывала, что у нея было на душ еще что-то тяготившее ее. Когда младшія двочки ушли спать, Мегги осталась сидть передъ каминомъ и задумчиво глядла на огонь.

Пробило девять часовъ, и Джо напомнила, что пора всмъ идти спать. Но тутъ Мегги поднялась съ своего мста и, пересвъ поближе къ матери, на низенькую табуретку, положила локти на ея колна.

— Мама, я должна покаяться передъ тобой, ршительно сказала она, глядя въ лицо матери.

— Я такъ и думала. Въ чемъ дло, моя милая?

— Не уйти ли мн? спросила Джо.

— Конечно, нтъ, разв у меня могутъ быть тайны отъ тебя? Мн стыдно было говорить при дтяхъ, но вы об должны знать, какихъ ужасныхъ вещей надлала я у Моффатовъ.

— Мы ко всему приготовились, сказала миссисъ Марчъ, улыбаясь, но не безъ тревоги.

— Я сказала вамъ только, что меня наряжали, но не сказала, что меня завивали, пудрили, затягивали въ корсетъ. Изъ меня сдлали нчто въ род парикмахерской куклы. Лори нашелъ меня отвратительной. Онъ не сказалъ этого, но я знаю, что онъ это думалъ, а другой господинъ, такъ попросту назвалъ меня ‘куклой’. Я знаю, что я надлала глупостей, но мн столько напли вздору, столько. наговорили о моей красот, что я позволила имъ сдлать изъ меня чучело.

— Только-то? спросила Джо, между тмъ какъ миссисъ Марчъ молча глядла на склоненную головку своей хорошенькой дочки, не находя въ себ силы пожурить е.

— Нтъ, это еще не вс: я пила шампанское, кокетничала, говорила всякій вздоръ, — словомъ, вела себя отвратительно, произнесла Мегги тономъ раскаянія.

— Нтъ ли еще чего-нибудь, спросила миссисъ Марчъ, поглаживая ея нжныя щеки, которыя внезапно покрылись румянцемъ.

— Я вс скажу теб, мама. Какъ ни глупо вс это, но я не хочу, чтобъ они думали и говорили такія вещи объ насъ и объ Лори,— и Мегги передала сплетни, урывками слышанныя ею въ дом Моффатовъ. Отъ нея не скрылось въ продолженіе этого разсказа, что мать ея крпко стиснула губы и что по лицу ея проскользнула тнь неудовольствія.

— Такихъ мерзостей я еще не слыхивала! съ негодованіемъ вскричала Джо. Зачмъ ты не выскочила къ нимъ изъ-за цвтовъ и не сказала имъ сейчасъ же, что все это гнусно?

Я совсмъ растерялась и не знала, на что ршиться.

— Подожди, дай мн только увидть Анни Моффатъ, — ужъ я задамъ ей за эти пакости. У насъ планы на Лори! Мы дружны съ нимъ, потому что онъ богатъ и можетъ жениться на насъ! Ахъ, он свиньи! Я воображаю, какъ онъ расхохочется, когда я разскажу ему, что плетутъ про насъ, бдныхъ,— и Джо сама чистосердечно расхохоталась, сообразивъ, что на такія глупости даже не стоитъ сердиться.

— Я никогда не прощу теб, если ты разскажешь это Лори! Мама, не правда-ли, она не должна говорить? вскричала Мегги почти съ отчаяніемъ.

— Не надо, не повторяйте никогда этихъ глупыхъ сплетенъ и постарайтесь сами забыть ихъ, какъ можно скоре, серьзно сказала миссисъ Марчъ. Я поступила слишкомъ неосторожно, отпустивъ тебя, Мегги, къ людямъ, которыхъ я мало знала. Быть можетъ, они и добрые люди, но пустые, неразвитые и имющіе обо всемъ самыя превратныя понятія. Жаль, очень жаль, что я отпустила тебя въ такое плохое общество.

— Успокойся, мама, я забуду вс дурное и буду помнить только хорошее. Вдь я все-таки повеселилась, и очень благодарна теб за это. Я не буду больше ныть и роптать на судьбу. Я проучена теперь. Глупая я двчонка, вотъ что! мн еще нужно поучиться жить на свт, прежде чмъ лзть въ общество. А все-таки пріятно быть предметомъ вниманія и слушать комплименты, полушутя созналась Мегги красня.

— Это чувство совершенно естественно и безвредно. Всякому человку пріятно, когда его хвалятъ, но надо дорожить только похвалами людей достойныхъ и умныхъ, которые хвалятъ за дло.

Мегги съ минуту просидла въ задумчивости. Джо стояла передъ ней, по обыкновенію заложивъ руки за спину, и глядла на нее съ живымъ участіемъ и тайною тревогой. Она съ удивленіемъ слушала, какъ сестра ея, красня, говорила о поклонникахъ, о комплиментахъ и тому подобныхъ вещахъ, и Джо показалось, что въ эти дв недли Мегги вдругъ сдлалась взрослой и уходитъ отъ нея въ какой-то новый міръ, куда она, Джо, не можетъ за нею слдовать.

— Мама, есть у тебя въ самомъ дл какіе-нибудь ‘планы’ относительно насъ, какъ выражается миссисъ Моффатъ? стыдливо спросила Мегги.

— Есть, и даже большіе, они бываютъ у всякой матери. Но только я полагаю, что мои планы не совсмъ схожи съ планами миссисъ Моффатъ. Я сообщу теб ихъ, такъ какъ пора направить твою романическую головку и сердце въ одномъ очень важномъ вопрос. Хотя ты, Мегги, и очень молода еще, но уже не настолько, чтобы не понять меня, а матерямъ ближе, чмъ кому-бы то ни,0ыло говорить съ дочерьми о тхъ вещахъ, о которыхъ я хочу поговорить съ тобой. Придетъ, быть можетъ, скоро и твоя пора, Джо, обратилась она къ своей второй дочери, такъ выслушай и ты мои планы и помоги мн выполнить ихъ, если они хороши.

Джо присла поближе къ матери и стала глядть на нее съ такимъ видомъ, какъ будто-бы между ними предстояло торжественное заключеніе какого-то союза. Миссисъ Марчъ, положивъ свои руки на руки дочерей, начала мягкимъ, но серьзнымъ тономъ:

— Я желаю, чтобъ мои дочери были умны, добры, красивы и исполнены талантовъ, чтобъ ихъ хвалили, любили и уважали, чтобъ молодость ихъ прошла весело, чтобъ он вышли замужъ за хорошихъ людей, провели полезную и пріятную жизнь, и чтобъ на ихъ долю выпало какъ можно больше счастья и какъ можно меньше заботъ и испытаній. Быть избранной и любимой хорошимъ человкомъ есть лучшее счастье, какого только можетъ желать себ женщина, и я надюсь, что мои дочери испытаютъ его. Думать объ этомъ счасть, Мегги, вполн естественно, каждая женщина вправ надяться и ждать его и каждая должна готовиться къ нему для того, чтобы, когда оно наступитъ, быть достойной тхъ радостей и готовой къ тмъ обязанностямъ, которыя оно принесетъ съ собой. И я тоже честолюбивая мать, мои милыя двочки, но только честолюбіе мое направлено не къ тому, чтобъ видть васъ модными дамами, чтобъ выдать васъ за богатыхъ людей только потому, что они богаты, чтобъ поселить васъ: въ роскошныхъ дворцахъ, гд будетъ всего вдоволь, кром любви и счастья. Деньги — вещь нужная и, при хорошемъ употребленіи, вещь полезная, но я не желала-бы, чтобъ вы считали ихъ главной цлью въ жизни. Я охотне предпочла-бы видть васъ женами бдныхъ людей, но счастливыми, любимыми и довольными, чмъ королевами на престол, но безъ внутренняго довольства и мира.

— Арабелла увряетъ, что бдная двушка тогда только можетъ составить себ партію, когда съуметъ обратить на себя вниманіе въ обществ.

— Ну, такъ мы останемся старыми двками! храбро вскричала Джо.

— Твоя правда, Джо, подтвердила ея мать: лучше остаться старыми двушками, чмъ рыскать по свту, ловя жениховъ. Но успокойся, Мегги, истинная любовь не боится бдности. Лучшія женщины, какихъ я знавала, были бдными двушками, но он были достойны любви, и ихъ отличили и полюбили. Предоставьте все это времени, а пока старайтесь поддержать счастье нашей семьи, чтобъ съумть потомъ сдлать счастливыми и іваши собственныя семейства. Если же ихъ у васъ не будетъ, то удовольствуйтесь тмъ, что вамъ уже дано. Не забывайте только одного: что ваша ближайшая повренная — ваша мать, а ближайшій другъ — вашъ отецъ. Оба мы твердо надемся, что наши дочери всегда останутся нашей гордостью и утшеніемъ,— все равно, выйдутъ-ли он замужъ или нтъ.

— Да, мама, да, всегда! съ чувствомъ сказали двочки, обнимая мать и, желая ей спокойной ночи.

ГЛАВА X.
Пиквикскій клубъ.

Весна принесла нашимъ двочкамъ новыя радости и забавы. Дни сдлались длинне и посл обда можно было еще работать въ саду и гулять. Надо было привести садъ въ порядокъ, тмъ боле, что каждая изъ сестеръ получила въ немъ свой надлъ, который могла обработывать по собственному усмотрнію. Вкусы двочекъ были также различны, какъ и характеры, и Анна справедливо говорила, что она узнаетъ, зажмуря глаза, какой участокъ кому принадлежитъ.

Въ участк Мегги были насажены розы, геліотропы, мирты и одно померанцовое деревцо. Участокъ Джо ежегодно мнялъ свой видъ, потому что она любила длать все новые и новые эксперименты. Въ тотъ годъ, о которомъ идетъ рчь, она засяла его подсолнечниками, которые должны были привлекать куръ съ ихъ семействами. Въ садик Бетси были большею частью скромные, но душистые цвты: резеда, душистый горошекъ, анютины глазки, въ перемежку съ курослпомъ для птицъ и кошачьей мятой для кроликовъ. Участокъ Эмми отличался замысловатымъ изяществомъ, она устроила у себя красивую маленькую бесдку, обвитую жимолостью и настурціями, и обсаженную лиліями, колокольчиками и другими красивыми цвтами.

Въ ясные дни наши двочки занимались садоводствомъ, гуляли и катались на лодк, а въ дождливое время он проводили часы досуга дома, придумывая разныя забавы. Он были очень изобртательны въ этомъ отношеніи. Такъ, напримръ, он составили между собой родъ тайнаго общества, подъ именемъ ‘Пиквикскаго клуба’. Въ ту пору тайныя общества были въ мод въ Америк, а такъ какъ героини наши были поклонницами Диккенса, то он и приняли названіе одного изъ его произведеній.

Общество ихъ существовало, съ небольшими перерывами цлый годъ, и каждую субботу двочки собирались, вечеромъ, на чердак, для совщанія при закрытыхъ дверяхъ.

На стол, вокругъ котораго стояли четыре стула, горла лампа и лежали четыре внчика, съ литерами И. К., жирно написанными разноцвтными чернилами. Тутъ же лежала еженедльная газета, называвшаяся ‘Пиквикскимъ Портфелемъ’. Каждая изъ двочекъ обязала была сотрудничать въ этой газет. Редакторомъ, разумется, была Джо, считавшаяся докой по части писательства.

Въ семь часовъ вечера четверо членовъ входили въ залу засданій, т.-е. на чердакъ, надвали на головы внчики съ литерами и торжественно садились на свои мста. Мегги, какъ старшая, изображала президента, Самуила Пиквика, Джо, обладавшая литературнымъ талантомъ, была Августомъ Снодгрэссомъ {Лица изъ романа Диккенса ‘Пиквикскій клубъ’.}. Розовенькая и кругленькая Бетси была Трэси Топмэномъ, а Эмми, обыкновенно пытавшаяся длать то, что ей было не подъ силу, исполняла роль Натаніеля Уинкля.

Газета вмщала въ себ оригинальныя повсти, стихотворенія, анекдоты, забавныя объявленія и предостереженія, въ которыхъ двочки взаимно добродушно осмивали свои слабости.

Открывается засданіе. Мистеръ Пиквикъ, надвъ очки безъ стеколъ, стучитъ по столу, кашляетъ и, бросивъ значительный взглядъ на Снодгрэсса, начинаетъ вслухъ читать газету. Нумеръ начинается стихами, въ которыхъ говорится, что члены Пиквикскаго клуба сошлись съ тмъ, чтобъ отпраздновать 52-хъ лтнюю годовщину его существованія,, что вс они, слава Богу, здоровы и съ большимъ удовольствіемъ пожимаютъ другъ другу руки, что президентъ ихъ Пиквикъ съ обычнымъ достоинствомъ осдлалъ свой носъ очками, чтобы прочесть еженедльные плоды ихъ вдохновенія, что ихъ шестифутовый Снодгрэссъ по прежнему уподобляется въ своей граціи слону, въ своемъ добродушіи — лягавой собак, что въ глазахъ его блещетъ поэтическое вдохновеніе, а на носу красуется монументальный прыщъ, что миролюбивый Топмэнъ по прежнему напоминаетъ резиновый мячикъ, въ форм улыбающейся головы, а у Уинкля все также приглаженъ волосокъ къ волоску, и все также маленькая фигурка его кажется образцомъ порядочности и чистоплотности, несмотря на то, что онъ терпть не можетъ мыться. Въ заключеніе Пиквикскому клубу желалось многолтнее процвтаніе, а членамъ его преуспваніе на литературномъ поприщ. Подъ этимъ стихотвореніемъ было подписано имя Снодгрэсса.

Дале слдовалъ разсказъ изъ венеціанскихъ нравовъ: ‘Замаскированный бракъ’.

Гондола за гондолой подплываютъ къ мраморнымъ ступенямъ палаццо графа Аделона, и къ блестящей ряженой толп, наполняющей величественныя залы, присоединяются все новыя и новыя маски. Рыцари и дамы, эльфы и пажи, монахи и цвточницы, смшиваются въ веселомъ танц. Воздухъ наполненъ гармоническими звуками музыки и веселымъ говоромъ толпы.

Маскарадъ въ полномъ разгар.

— Видли-ли вы лэди Віолу, ваше величество? спрашиваетъ любезный трубадуръ сказочную королеву, порхающую по зал, опираясь на его руку.

— Видла. Какъ она прелестна! Но какъ блдна! Замтили вы, какой на ней роскошный нарядъ. Но какъ же и быть иначе? Вдь она выходитъ черезъ недлю замужъ за богатаго графа Антоніо, котораго она, между нами сказать, отъ всей души ненавидитъ.

— Да, ему можно позавидовать. Вотъ и онъ. Наряденъ, какъ подобаетъ жениху, но зачмъ онъ въ черной маск? Посмотрите, какъ онъ нжно смотритъ на прелестную двушку, которую отецъ силой выдаетъ за него! говоритъ трубадуръ.

— Говорятъ, она любитъ одного артиста, англичанина, который ухаживалъ за ней, но былъ выпровоженъ старымъ графомъ, говоритъ королева, присоединяясь съ своимъ кавалеромъ къ танцующимъ парамъ.

Балъ въ полномъ блеск. Но вотъ въ залу входитъ священникъ и, взявъ за руки жениха съ невстой, ведетъ ихъ къ алтарю, приготовленному въ глубин залы, подъ краснымъ бархатнымъ балдахиномъ. По знаку служителя церкви чета опускается на колни, и шумная толпа, наполняющая залу, мгновенно притихаетъ.

Не слышно ни малйшаго звука, ничто, кром плеска фонтановъ, не нарушаетъ торжественной тишины. Графъ Аделона говоритъ:

— Господа и дамы, простите, что я употребилъ хитрость, чтобы привлечь васъ сюда и сдлать свидтелями брака моей дочери. Святой отецъ, исполняй твои обязанности.

Вс глаза обращаются къ алтарю и въ зал пробгаетъ ропотъ удивленія: женихъ съ невстой не сняли своихъ масокъ.

Брачный обрядъ кончился. Гости толпятся вокругъ графа Аделона, требуя объясненія загадки.

— Это капризъ моей дочери, — вотъ все, что я могу вамъ сказать, отвчаетъ старикъ. Зная ея стыдливость, я не хотлъ ей противорчить. Но теперь довольно прятаться, снимите ваши маски, дти, и примите мое благословеніе.

Новобрачный снимаетъ маску и, вмсто графа Антоніо, удивленное собраніе видитъ благородное и прекрасное лицо Фердинанда Девер, англійскаго артиста, влюбленнаго въ графиню Віолу. Припавъ къ его груди, на которой сіяетъ звзда англійскаго графа, стоитъ съ пылающими щеками юная Віола, блистая счастьемъ и красотой.

— Синьоръ, обращается новобрачный къ ея отцу, вы съ гнвомъ отказали мн въ рук вашей дочери, полагая, что я ношу мене благородное имя и мене богатъ, чмъ графъ Антоніо. Но знайте, что родъ мой знатне его рода. Даже ваше честолюбіе не можетъ не удовлетвориться именемъ графа Девер и де-Вера, и несмтнымъ богатствомъ, которое я кладу къ ногамъ этой прелестной синьоры, моей обожаемой жены.

Графъ Аделона стоитъ, какъ окаменлый, между тмъ, какъ Фердинандъ Девер, обратившись къ изумленной толп гостей, говоритъ съ веселой улыбкой:

— А вамъ, мои благородные друзья, я могу только пожелать, чтобъ ваша любовь увнчалась такимъ же успхомъ, какъ и моя, и чтобъ каждый изъ васъ получилъ такую же красавицу жену, какая дана мн этимъ замаскированнымъ бракомъ.

С. Пиквикъ.

Вотъ еще образчики произведеній, заключавшихся въ ‘Пиквикскомъ Портфел’:

Чмъ Пиквикскій клубъ похожъ на Вавилонскую башню?

— Тмъ, что въ немъ много упрямыхъ членовъ_.

Исторія одной тыквы.

Фермеръ посялъ однажды въ своемъ саду маленькое зернышко, которое вскор взошло и принесло много тыквъ.

Въ октябр, когда тыквы созрли, фермеръ сорвалъ одну изъ нихъ и отнесъ въ городъ на рынокъ.

Тамъ она была куплена у него лавочникомъ, который выставилъ ее на своемъ окн. Въ то-же самое утро въ лавку пришла маленькая двочка, круглолицая и курносая, въ темной шляпк и синемъ бурнус. Она купила тыкву, принесла е домой, очистила, разрзала пополамъ, сварила одну половину въ большой кострюл, нарзала ломтиками и подала къ обду съ масломъ, а другую половину, сваривъ, растерла, смшала съ одной пинтой молока, двумя яйцами, четырьмя ложками сахару, прибавила мушкатнаго орха и, выложивъ эту смсь на глубокое блюдо, посыпанное сухарями, поставила въ печку и держала тамъ до тхъ поръ, пока не сдлался вкусный, румяный пуддингъ. Пуддингъ этотъ скушало семейство Марчъ.

Т. Топмэнъ.

Мистеру Пиквикъ. Сэръ, я долженъ поговорить съ вами о нкоемъ Уинкл который ведетъ себя въ клуб не совсмъ прилично, громко смется, кричитъ и очень часто не исполняетъ своего общанія писать въ этой восхитительной газет. Вотъ онъ и теперь покорнйше проситъ васъ принять отъ него вмсто всякаго сочиненія просто французскую басню, потому что онъ ничего не можетъ сочинить изъ своей головы, такъ какъ у него много уроковъ, а ума немного, въ другой разъ, когда-нибудь, я постараюсь и напишу что-нибудь совсмъ комильфотное, а теперь тороплюсь. Съ истиннымъ почтеніемъ имю честь быть

Н. Уинкль.

Нельзя не похвалить за такое прямодушное и благородное сознаніе въ своихъ недостаткахъ, но нельзя также и не пожалть о томъ, что оно не сопровождается нкоторыми знаками препинанія.

(Примчаніе редактора).

Общественное горе.

На насъ лежитъ грустная обязанность объявить о таинственномъ исчезновеніи нашей дорогой пріятельницы, миссисъ Блянки Кисъ-кисъ, пользовавшейся любовью и уваженіемъ огромнаго кружка друзей и почитателей. Красота и грація ея всхъ поражали, а добродтели и таланты привлекали къ ней вс сердца, поэтому потерю ея вполн можно назвать общественнымъ горемъ. Въ послдній разъ миссисъ Кисъ-кисъ видли сидвшею у воротъ и глядвшею на телжку мясника. Существуетъ подозрніе, что красавица похищена какимъ-нибудь негодяемъ. Вотъ уже нсколько недль, какъ, миссисъ Кисъ-кисъ исчезла, и до сихъ поръ вс поиски оставались тщетными. Мы потеряли всякую надежду найти ее, вслдствіе чего повязали черную ленту на ея корзину, опрокинули вверхъ дномъ блюдечко, съ котораго она ла, и оплакали е, какъ существо, потерянное для насъ навсегда.

Несчастный случай.

Въ пятницу на этой недл мы были испуганы внезапнымъ стукомъ подъ поломъ, за которымъ послдовалъ страшный крикъ о помощи. Мы вс бросились въ подвалъ и увидли нашего уважаемаго президента, растянувшимся на полу. Оказалось, что онъ пошелъ въ подвалъ за дровами, но оступился и упалъ. Глазамъ нашимъ представилось печальное зрлище: падая, мистеръ Пиквикъ опрокинулъ ушатъ съ мыльной водой, окатившей ему голову и плечи. Благородныя черты его были неузнаваемы, костюмъ замоченъ и испачканъ. Когда мы помогли ему подняться, то оказалось, что хотя члены его были цлы, но онъ получилъ серьзные ушибы, отъ которыхъ, впрочемъ, здоровье его въ настоящее время уже оправилось.

Объявленія.

Миссъ Оренти Блюггаджъ, извстная чтица и esprit fort, будетъ читать въ субботу, въ зал Пиквикскаго клуба, свое знаменитое сочиненіе: ‘О женщин и ея положеніи’.

Въ кухонномъ клуб назначены еженедльныя практическія лекціи для обученія молодыхъ дамъ стряпн. Предсдательствовать будетъ Анна Броунъ. Вс члены приглашаются присутствовать.

На будущей недл миссисъ Бетси Баунсеръ откроетъ свою новую мастерскую кукольныхъ нарядовъ. Она получила самые новые парижскіе фасоны и почтительно ожидаетъ заказовъ публики.

На Баруэльскомъ театр будетъ вск’р поставлена новая драма, которая превзойдетъ ужасами все, что являлось въ этомъ род на американской сцен. Драма эта носитъ названіе: ‘Греческая невольница, или страшный мститель’.

Примчанія.

Еслибъ мистеръ Пиквикъ поменьше мылилъ свои руки, то онъ могъ бы не опаздывать къ завтраку.— М-ра Снодгрэсса просятъ не свистать на улиц.— М-ра Топмэна просятъ не позабывать объ общанномъ миссъ Эмми воротничк.— М-ръ Уинкль не дурно сдлаетъ, если будетъ выражаться попроще и избгать непонятныхъ ему словъ.

Недльный отчетъ.

Мегги — хорошо.

Джо — дурно.

Бетси — очень хорошо.

Эмми — посредственно.

По окончаніи чтенія въ зал раздались рукоплесканія, и мистеръ Снодгрэссъ, поднявшись съ своего мста, предложилъ слдующее:

— Господинъ президентъ и джентльмэны, я предлагаю принять въ нашу среду новаго члена. Лицо, о которомъ я говорю, вполн заслуживаетъ этой чести, и будетъ глубоко благодарно вамъ за нее. Лицо это способно содйствовать поддержанію духа этого клуба и литературному значенію нашей газеты. Словомъ, я предлагаю принять въ почетные члены Пиквикскаго клуба мистера Теодора Лоренца. Ну, живо, принимайте!

Эта внезапная перемна тона заставила двочекъ расхохотаться. Но въ зал, т. е. на чердак, тотчасъ же снова воцарилось торжественное молчаніе и Снодгрэссъ слъ на свое мсто.

— Господа, пустимъ вопросъ на голоса, предложилъ президентъ, пускай вс т, кто одобряетъ предложеніе, скажутъ ‘да’, а кто противнаго мннія — ‘нтъ’.

За громкимъ утвердительнымъ отвтомъ Снодгрэсса послдовалъ, къ общему удивленію, тихій отвтъ Бетси въ томъ же смысл. Мегги и Эмми были противнаго мннія. Мистеръ Уинкль граціозно поднялся съ своего мста и сказалъ ршительнымъ тономъ:

— Мы не желаемъ мальчиковъ. Они только шалятъ и насмхаются. Это клубъ дамскій, и мы хотимъ, чтобъ въ немъ все было прилично и чтобы все, что мы длаемъ оставалось, между нами.

— Я боюсь, что Лори осметъ нашу газету и насъ самихъ, замтилъ мистеръ Пиквикъ, навивая на палецъ локончикъ на лбу, какъ онъ имлъ обыкновеніе длать въ затруднительныхъ обстоятельствахъ.

Снадгрзссъ вскочилъ съ мста.

— Сэръ, вскричалъ онъ съ горячностью, даю вамъ честное слово джентльмэна, что Лори никогда не сдлаетъ ничего подобнаго. Онъ хорошо пишетъ, онъ придастъ характеръ нашей газет и удержитъ насъ отъ сентиментальничанья. Ну, разв вы не понимаете этого? Да и притомъ же онъ оказалъ намъ столько услугъ, что было бы стыдно не сдлать для него такой бездлицы. Нтъ, надо пригласить его сюда и принять полюбезне.

Воззваніе къ благодарности всего боле подйствовало на Топмэна, который, вскочивъ съ мста, ршительно произнесъ:

— Да, да, мы должны сдлать это, хотя-бы намъ и было немножко совстно при немъ. По моему мннію, и Лори, и ддушка его, могутъ придти къ намъ, если хотятъ.

Ршимость Бетси сообщилась всему клубу, а когда Джо предложила вторичное голосованіе, то три голоса дружно крикнули ‘да’. Джо, вскочивъ съ мста, принялась радостно пожимать всмъ руки.

— Ну вотъ и прекрасно, вотъ и отлично! А чтобы не откладывать дла въ долгій ящикъ, вотъ вамъ и новый членъ, и, къ ужасу всей компаніи, Джо, распахнувъ дверь чердака, показала сидвшаго на сундук Лори, краснаго отъ душившаго его смха.

— Плутовка, измнница, какъ теб не стыдно! закричали три двочки, когда Снодгрзссъ торжественно ввелъ своего друга и, предложивъ ему стулъ и внчикъ, водворилъ его въ клуб.

— Хладнокровіе этихъ двухъ плутовъ возмутительно, произнесъ мистеръ Пиквикъ, безуспшно пытаясь принять грозную мину, которая противъ его воли складывалась въ веселую улыбку. Но новый членъ не ударилъ лицомъ въ грязь, поднявшись съ своего мста, онъ низко поклонился президенту и всему собранію, и почтительно произнесъ:

— Господинъ президентъ и лэди — извините: джентльмены — позвольте мн представиться вамъ въ качеств Сэма Уэллера, почтительнйшаго слуги этого клуба.

— Отлично, отлично, кричала Джо, стуча старыми каминными щипцами, на которыя она опиралась.

— Мой благородный другъ и покровитель, продолжалъ Лори, кланяясь по направленію къ Джо, рекомендовавшій меня вамъ въ такихъ лестныхъ выраженіяхъ, не виноватъ въ употребленной нами хитрости. Это я придумалъ е, и мой почтенный другъ согласился на этотъ планъ только посл долгаго сопротивленія.

— Ну полноте, пожалуйста, нечего великодушничать! вскричала Джо. Разв не я надоумила васъ спрятаться въ шкафъ, когда мы проходили.

— Не врьте ему, сэръ, виноватъ одинъ я, повторилъ новый членъ, обращаясь къ президенту. Но клянусь честью, я никогда боле не буду прибгать къ подобнымъ средствамъ, и отнын всецло посвящу себя интересамъ этого безсмертнаго клуба.

— Слышите, слышите? кричала Джо, неистово барабаня щипцами.

— Продолжайте, вставили Уинкль и Топмэнъ, между тмъ какъ президентъ подкрпилъ ихъ замчаніе благодушнымъ кивкомъ.

— Я хотлъ только сообщить вамъ, что въ доказательство той благодарности, которою я проникнутъ за сдланную мн честь, а также и для облегченія дружественныхъ сношеній съ сосдними націями, я учредилъ въ углу сада почтовое вдомство, я нашелъ для этого обширное, красивое помщеніе, представляющее всевозможныя удобства. Оно служило скворешницей. Но я заперъ дверь на ключъ и снялъ кровлю. Теперь въ ней могутъ удобно помщаться письма, рукописи, книги, пакеты, присылаемые на ваше имя. Позвольте же мн представить этотъ ключъ клубу и съ признательностью занять мое мсто.

Рчь мистера Уэллера была встрчена шумными рукоплесканіями, и щипцы усердно работали подъ столомъ. Прошло нсколько времени, прежде чмъ возстановилась тишина, и вслдъ затмъ начались оживленныя пренія, которыя продолжались до поздняго часа. Члены сами дивились своему краснорчію. Наконецъ, при громогласныхъ виватахъ въ честь новаго члена, засданіе закрылось.

Въ принятіи Сэма Уэллера никто не раскаивался, потому что боле приличнаго, услужливаго и веселаго члена нельзя было и желать. Онъ дйствительно придалъ характеръ и тонъ газет, да вдобавок¹^ оживилъ и засданіе, отъ его остроумныхъ рчей слушатели катались со смху, и статьи, помщаемыя имъ въ газет, были полны патріотизма, классицизма, комизма, драматизма, но только не сантиментализма. Джо считала ихъ достойными Бэкона, Мильтона, Шекспира, и чтобъ, не уронить себя въ такомъ сосдств, она стала еще тщательне отдлывать свои собственныя сочиненія. Словомъ ‘Пиквикскій Портфель’ процвталъ, и въ немъ не разъ появлялись по истин оригинальныя вещи. Трагедіи перемшивались съ извстіями о модахъ, стихотворенія съ наставленіями, какъ приготовлять пикули, живопись съ огородничествомъ, музыка съ пуддингами, колкости съ комплиментами, статьи о матеріяхъ важныхъ съ кукольной игрой. Старый Лоренцъ, которому очень нравилась эта забава, нердко и самъ вмшивался въ нее. Онъ забавлялся иногда, посылая въ газету черезъ ‘почтовое вдомство’ смшныя посланія, таинственныя извстія и юмористическія телеграммы, а садовникъ его, прельщенный Анной, послалъ ей тмъ же путемъ любовный мадригалъ, который, само собой разумется, попалъ прежде всего въ руки Джо. Двочки хохотали до упаду, когда открылся этотъ секретъ. Он еще не подозрвали, сколько нжныхъ посланій должна была принести имъ въ будущемъ ихъ маленькая почта!

ГЛАВА XI.
Горькій опытъ,

Вотъ и первое іюня! Завтра Кинги узжаютъ на воды, и я буду свободна. Три мсяца вакацій! вотъ-то я повеселюсь! восклицала Мегги, возвратившись домой въ одинъ жаркій день и найдя Джо, лежащею на диван въ полномъ изнеможеніи. Бетси стаскивала съ нея пыльные сапоги, а Эмми приготовляла лимонадъ для прохлажденія всей компаніи.

— Ттушка Марчъ сегодня ухала. О счастье! вскричала, съ своей стороны, Джо. Я до смерти боялась, что она и меня пригласитъ съ собой въ Пломфильдъ, и мн, пожалуй, пришлось-бы тогда хать. Но вдь вы знаете, что это за мсто: это настоящее кладбище. Какъ я рада, что избавилась! я трепетала каждый разъ, когда ттушка начинала говорить со мной. И ужъ какъ же я проворно помогла ей собраться, и какая была тихенькая и услужливая! вы удивились бы, глядя на меня. Я дрожала до самой той минуты, пока она не сла въ карету. Но она и тутъ еще напугала меня: она высунулась изъ кареты и закричала:

— Джозефинъ, не хочешь ли?… Дале я не слыхала, потому что пустилась бжать во вс лопатки, и только, завернувъ за уголъ, почувствовала себя въ безопасности.

— Бдняжка Джо! она бжала, точно за ней гнались волки, сказали Бетси, поглаживая съ материнской нжностью ноги сестры.

— Эта тетушка Марчъ — настоящій вампиръ, замтила Эмми.

— Она хочетъ сказать вампиръ, ну да все равно, въ такую жару не стоитъ придираться къ словамъ, промычала Джо.

— Что-же мы будемъ длать во время вакацій? спросила Эмми, перемняя разговоръ.

— Я буду поздно вставать и ничего не длать, откликнулась Мегги изъ. глубины вольтеровскаго кресла. Я цлую зиму вставала ни свтъ, ни заря, и цлые дни работала. Теперь я буду отдыхать и высплюсь всласть.

— Нтъ, сказала Джо, такія удовольствія меня не плняютъ. Я припасла себ цлую груду книгъ и буду проводить золотое времячко въ чтеніи. Усядусь, какъ грибъ въ навоз, и буду сидть цлые дни.

— Фи, какая гадость! какія у нее всегда сравненія! вскричала Эмми, довольная, что можетъ отплатить за ‘вампира’.

— Ну, какъ соловей на розахъ. Довольна ли ты?

— И мы то-же, Бетси, отложимъ ученье и будемъ гулять и отдыхать, предложила Эмми.

— Будемъ, если мама позволитъ, но только мн нужно разучить нсколько новыхъ псенъ и обшить къ лту моихъ дтокъ. Он очень обтрепались.

— Мама, ты позволяешь намъ полниться? спросила Мегги, обращаясь къ миссисъ Марчъ, которая шила въ своемъ уголк, такъ и называвшемся ‘маминымъ уголкомъ’.

— Полнитесь, дтки, попробуйте. Я думаю, не пройдетъ и недли, какъ вы скажете, что все играть, да гулять точно такъ же скучно, какъ и постоянно работать.

— О нтъ, мама, это будетъ истинное наслажденіе: я уврена въ этомъ, сказала Мегги, съ улыбкой блаженства.

Въ эту минуту Бетси подала лимонадъ и Джо, поднявъ свой стаканъ, вскричала:

— Пью за лнь и веселье!

Двочки съ живостью откликнулись на этотъ тостъ и начали съ того, что весь тотъ день провалялись, ничего не длая.

На слдующее утро Мегги не выходила къ чаю до десяти часовъ. Ей пришлось потомъ завтракать одной и одинокій завтракъ показался ей не вкуснымъ, комната имла мрачный и непріютный видъ, такъ какъ Джо не наполнила вазъ цвтами, Бетси не вытерла пыли, а Эмми не прибрала си ихъ разбросанныхъ тетрадокъ. Прибранный и веселый видъ имлъ одинъ только ‘маминъ уголокъ’. Мегги услась на ея кресло, чтобъ почитать или, врне, позвать и помечтать о лтнихъ нарядахъ, которые она собиралась шить себ на свой заработокъ. Джо провела утро съ Лори, на рк, а посл обда проплакала на своемъ чердак надъ сентиментальнымъ романомъ. Бетси начала день съ того, что выложила все изъ большаго сундука, въ которомъ помщалось ея семейство, и уставъ на половин дла, оставила все вверхъ дномъ и сла за фортепіано, очень довольная тмъ, что ей не нужно мыть посуды. Эмми, убравъ свою бесдку, причесала свои локоны и, нарядившись въ свое лучшее кисейное платье, сла въ саду рисовать, въ надежд, что прохожіе замтятъ е и полюбопытствуютъ узнать, кто эта интересная молодая особа. Но такъ какъ никто не поинтересовался этимъ, кром одной галки, съ любопытствомъ посмотрвшей на ея произведеніе, то Эмми сочла за лучшее отправиться гулять, но несчастье преслдовало е въ этотъ день: е застигъ дождь и она возвратилась домой вся измокшая.

За вечернимъ чаемъ двочки отдали другъ другу отчетъ въ своемъ дн, и вс четыре нашли, что онъ былъ проведенъ восхитительно, хотя и показался имъ необыкновенно длиннымъ. Мегги, ходившая посл обда покупать себ на платье и купившая ‘обворожительную’ голубую кисею, нашла, разрзавъ ее на полотнища, что она линяетъ, и открытіе это нсколько отравило ея счастье. Джо намозолила себ руки, катаясь въ лодк, и дочиталась до того, что у нея разболлась голова. Бетси устала до изнеможенія, разбираясь въ своемъ сундук и разучивая четыре псни разомъ, а Эмми была безутшна оттого, что дождь испортилъ ея лучшее лтнее платье и ей нечего было надть на другой день къ Кэти Броунъ, которая пригласила къ себ много гостей. Эмми оставалось явиться къ ней такой же ‘чумичкой’, какъ Флора Макъ-Флинзи.

Но несмотря на эти мелкія неудачи опытъ съ ничего-недланьемъ былъ признанъ удачнымъ, и вс четыре двочки объявили своей матери, что он довольны своимъ днемъ. Она улыбнулась и промолчала. Принявъ на себя вс ихъ домашнія обязанности, миссисъ Марчъ, съ помощью Анны, поддерживала въ дом чистоту и порядокъ. Хозяйственный механизмъ продолжалъ двигаться, не останавливаясь. Но среди сладостей покоя и лни наши двочки начали вскор замчать, что дни тянутся необыкновенно долго, погода стояла перемнчивая, и такимъ же точно было и настроеніе духа нашихъ героинь. Каждая изъ нихъ чувствовала какую-то непристроенность и не знала, чмъ заняться. Между тмъ праздность внушала дурныя мысли. Мегги, наскучивъ лнью, принялась перекраивать и перешивать свои платья, стараясь подражать фасонамъ, видннымъ ею у Моффатовъ. Джо, начитавшись до тошноты, сдлалась такой сварливойчто съумла поссориться даже съ добродушнымъ Дори и горько сожалла о томъ, что не ухала съ ттушкой Марчъ. Одна Бетси не скучала. Она часто забывала лозунгъ: ‘ничего не длать’, и бралась за свои обычныя дла. Но было что-то въ воздух, что дйствовало и на нее, и ея душевный миръ былъ нарушенъ. И на нее также находили припадки раздражительности, и она также трясла свою бдную Жанну изо-всей мочи и называла ее ‘чучелой’. Но всхъ несчастне была Эмми, такъ какъ она была бдне всхъ рессурсами. Когда сестры ея предоставили ей самой занимать себя, она нашла, что это ‘я’, это маленькое совершенство, было въ сущности пренепріятной обузой. Въ куклы она не любила играть, волшебныя сказки находила слишкомъ дтскою забавой для своего возраста, а цлый день рисовать наскучало. Чрезъ нсколько дней праздности, нарядовъ и скуки, Эмми начала ‘ныть’, по выраженію Джо. ‘Ахъ, еслибъ у насъ въ дом было весело, еслибъ у насъ было много хорошихъ двочекъ, еслибъ можно было похать путешествовать — какъ хорошо прошло-бы лто! Но сидть дома съ тремя эгозистками сестрами (Джо и тутъ догадалась, что она хотла сказать ‘эгоистками’) и большимъ мальчикомъ, который не хочетъ больше глядть на васъ. Это нестерпимая скука’! ныла миссъ Эмми.

Ни одна изъ двочекъ не сознавалась, что испытаніе слишкомъ тяжело, но въ пятниДу вечеромъ каждая подумала: ‘слава Богу, что недля кончается’. Но для того, чтобъ урокъ этотъ еще лучше запечатллся въ ихъ памяти, миссисъ Марчъ, у которой не было недостатка въ юмор, ршилась завершить эту недлю съ эффектомъ: она отпустила Анну на цлый день, чтобы двочки могли вполн оцнить прелести всеобщей праздности.

Въ субботу утромъ, когда он сошли внизъ, въ. кухн не было огня, въ столовой не было завтрака, и матери ихъ не было въ гостиной.

— Что это такое? что случилось? вскричала Джо, остановившись посреди комнаты и вытаращивъ глаза.

Мегги побжала наверхъ, но вскор возвратилась, съ боле спокойнымъ, но нсколько сконфуженнымъ видомъ.

— Мама здорова, сказала она, но она устала и хочетъ оставаться весь день въ своей комнат. Она предоставляетъ намъ самимъ заботиться о себ. Странно! Это такъ не похоже на нее. Но она объясняетъ это тмъ, что она устала, проработавъ вдвоемъ съ Анной всю эту недлю. Сегодня она предоставила намъ самимъ управляться со всмъ.

— И прекрасно! откликнулась Джо. Мн и самой хотлось чего-нибудь новаго. Все уже такъ надоло.

Дйствительно, вс четыре сестры жаждали дла, праздность наскучила имъ по горло, и он принялись хозяйничать съ неподражаемымъ рвеніемъ. Но вскор имъ пришлось убдиться въ истин постоянной поговорки Анны: ‘хозяйство не игра’. Въ чулан было вдоволь провизіи, и пока Эмми и Бетси накрывали на столъ, Джо и Мегги готовили завтракъ, дивясь, что прислуга вчно жалуется на тяжесть своего дла.

— Я и мам отнесу завтракъ, хотя она и сказала, чтобъ мы о ней не заботились и что она сама позаботится о себ, говорила Мегги, предсдательствуя за столомъ и разливая чай, съ видомъ собственнаго достоинства.

Двочки приготовили на поднос завтракъ, и одна изъ нихъ отправилась съ нимъ наверхъ. Но чай перепрлъ до горечи, яичница была засушена, а сухари сожжены. Впрочемъ, миссисъ Марчъ все приняла съ благодарностью, и отъ души смялась, когда Джо, принесшая завтракъ, ушла изъ комнаты.

‘Бдняжки! пришлось имъ потрудиться. Но ничего, это имъ пойдетъ въ прокъ’, подумала она, доставая принесенный ею для себя боле вкусный завтракъ, и выбрасывая потихоньку тотъ, который прислали ей дочки.

Между тмъ внизу одно разочарованіе слдовало за другимъ. Главнаго повара, Мегги, ршительно преслдовало несчастіе.

— Давай, я состряпаю обдъ, вызвалась Джо. Я вамъ буду услуживать, а вы будьте барынями, сидите за столомъ и отдавайте мн приказанія.

Это любезное предложеніе было принято съ признательностью, хотя Джо смыслила въ кулинарномъ искусств еще мене Мегги. Столовую наскоро прибрали, подмахнувъ соръ подъ диванъ и спустивъ шторы, чтобы не было замтно пыли, которую лнь было стирать. Джо, твердо увренная въ своихъ силахъ, послала къ Лори записочку, съ приглашеніемъ его къ обду. Она хотла такимъ образомъ положить конецъ своей ссор съ нимъ.

— Лучше-бы ты прежде позаботилась объ обд, а ужъ потомъ приглашала гостей, замтила ей Мегги, узнавъ объ ея опрометчивомъ гостепріимств.

— Все будетъ хорошо. Я подамъ жаркое, съ цлой’массой картофеля, спаржу и омара для приправы, какъ говоритъ Апна. Кром того, у насъ есть салатъ. Правда, мы не умемъ длать его, но книга научитъ, а на дессертъ я приготовлю бланманже и землянику. Можно даже подать кофе, чтобъ обдъ вышелъ на славу.

— Очень ужь ты расщедрилась, Джо. Я полагаю, что ты ничего не съумешь состряпать, кром разв поджаренныхъ сухарей, да и т сожжешь. Что касается до меня, то я умываю себ руки. Если ты пригласила Лори, такъ ужъ сама и отвчай за это.

— Я васъ попрошу только быть любезными хозяйками — вотъ и все. Вы дадите мн ваши совты, когда они мн понадобятся, сказала Джо, нсколько уколотая.

— Лучше-бы ты посовтовалась съ мамой, прежде чмъ предпринимать что-нибудь, замтила осторожная Метги.

— Конечно, посовтуюсь, сказала Джо, задтая недовріемъ къ ея искусству.

— Длайте, что хотите, не приставайте ко мн, отвчала миссисъ Марчъ, когда къ ней пришла за совтомъ Джо. Я иду въ гости, и ни во что не стану вмшиваться сегодня дома. Я даю себ одинъ день отдыха, буду читать, писать, длать визиты и забавляться.

Джо показалось до такой степени страннымъ видть свою мать, поутру сидящею за книгой и намревающеюся цлый день ничего не длать, что, случись землетрясеніе,— затмніе солнца или вулканическое изверженіе, оно не могло-бы боле удивить ее.

‘Сегодня все идетъ какъ-то навыворотъ’, подумала она сходя съ лстницы. Вонъ и Бетси плачетъ, должно быть въ ея семь случилось какое-нибудь несчастье. Недостаетъ только, чтобъ Эмми начала придираться. Ну, ужъ я же ее встряхну тогда!

Входя въ столовую, Джо увидала Бетси, рыдавшую надъ своей канарейкой Пипомъ, лежавшей въ клтк, вытянувъ ножки, какъ-бы съ послдней мольбой дать ей пость, канарейка издохла отъ голода.

— Это я виновата, я забыла о ней! У нея не было ни одного смячка въ кормушк, ни одной капли воды! О Пипъ, бдный Пипъ! какая я злая, негодная! плакалась Бетси, держа на рук канарейку и стараясь оживить е своимъ дыханіемъ.

Джо, посмотрвъ въ полуоткрытые глаза маленькаго трупа и пощупавъ сердце, глубокомысленно покачала головой и предложила, вмсто гроба, свой ящикъ изъ-подъ домино.

— Положи ее въ печку, можетъ быть она отогрется и оживетъ, посовтовала Эмми обнадеживающимъ тономъ.

— Вотъ еще! я уморила е съ голоду, да еще изжарю? Нтъ, я сошью ей саванъ и зарою ее въ могилку. Я никогда не заведу себ боле птички, никогда, мой Пипъ, я не стою этого, прошептала Бетси, прижимая къ щек свою фаворитку.

— Сдлай похороны сегодня посл обда, мы вс будемъ присутствовать. Полно плакать, Бетси, конечно, жалко птицу, но на этой недл все идетъ какъ-то навыворотъ, и бдный Пипъ тяжеле всхъ поплатился за наше бездлье. Сшей ему саванъ и положи его въ мой ящикъ. Посл обда мы сдлаемъ торжественныя похороны, утшала Джо.

Но пора было привяться за стряпню. Джо отправилась въ кухню, гд царствовалъ самый неживописный безпорядокъ. Она надла длинный передникъ и принялась за дло. Цлая груда тарелокъ и блюдъ дожидалась мытья. Но, принимаясь за тарелки, Джо замтила, что огонь подъ плитой потухъ.

— Вотъ теб и разъ! проворчала она, и, отворивъ дверцу очага, принялась изо всей силы раздувать уголья. Разведя огонь, она поставила кипятить воду и отправилась на рынокъ. Прогулка развеселила е, и она возвратилась домой въ полной увренности, что она сдлала самыя удачныя покупки. Она купила слишкомъ молодаго, никуда негоднаго, омара, старую спаржу и дв корзинки земляники. Анна оставила опару, Мегги помсила и поставила въ печку, чтобъ она вторично поднялась, но опара была позабыта въ печк. Въ ту минуту, когда Мегги разговаривала въ столовой, съ Сэлли Гардинеръ, дверь съ шумомъ распахнулась, изъ-за нея показалось раскраснвшееся, выпачканное въ мук лицо, съ растрепанными волосами, и, обратившись къ Мегги, спросило:

— Послушай, если опара ушла-черезъ край, то, значитъ, она готова?

Сэлли расхохоталась, а Мегги выразительно подняла брови. Выпачканное лицо скрылось.

Миссисъ Марчъ, осмотрвъ, все-ли въ порядк и сказавъ нсколько словъ въ утшеніе Бетси, которая шила саванъ для покойницы, уже лежавшей въ гробу, т. е. въ ящик изъ-подъ домино, ушла со двора. Когда срая шляпка ея скрылась изъ вида, двочками овладло чувство, близкое къ отчаянію. Въ довершеніе непріятности пришла миссъ Кроккеръ, худая, желтая особа, съ острымъ носомъ, съ инквизиторскими глазами, отъ которыхъ ничего не могло укрыться, и объявила, что останется обдать. Двочки не любили миссъ Кроккеръ потому, что она была склонна къ сплетнямъ и пересудамъ, но тмъ не мене он всегда были съ ней ласковы и вжливы, потому что она была стара и бдна, и имла мало друзей. Мегги усадила е въ кресло и старалась занять, между тмъ какъ та, съ своей стороны, осыпала е вопросами, критиковала все и всхъ и разсказывала исторіи о знакомыхъ.

Невозможно описать всхъ треволненій, которыя вынесла Джо въ это достопамятное утро: сготовленный ею обдъ надолго далъ пищу шуткамъ. Не ршаясь боле спрашивать совтовъ, она старалась, какъ умла, сдлать все сама, и убдилась, что для того, чтобъ сдлаться хорошей кухаркой, недовольно одной энергіи и доброй воли. Она цлый часъ кипятила спаржу, такъ что вс головки отвалились, а стволы стали тверже, чмъ были. Хлбъ она сожгла, занявшись салатомъ, а салатъ все-таки вышелъ такой, что его нельзя было сть. Омаръ былъ для нея загадкой, она долго колотила и тыкала его, чтобъ разбить скорлупу, и, разбивъ, погрузила ея скудное содержимое въ салатникъ. Бланманж вышло комками, а земляника была не такъ спла, какъ казалось: продавецъ обманулъ Джо, искусно уложивъ ягоды.

— Пускай дятъ мясо и хлбъ съ масломъ, если голодны, по каково убить эдакъ ни за что цлое утро! размышляла Джо, звоня къ обду часомъ позже обыкновеннаго. Усталая, раскраснвшаяся и обезкураженная, суетилась она около стола, угощая Лори, привыкшаго къ тонкимъ блюдамъ, и миссъ Кроккеръ, которая, своими рысьими глазами подмчала вс недостатки обда и уже точила свой язычекъ, чтобы осмять его передъ всми своими знакомыми.

Бдной Джо хотлось провалиться сквозь землю: сидвшіе за столомъ, отвдавъ ея произведеній, боле не прикасались къ нимъ. Эмми хихикала, Мегги была мрачна, миссъ Крокеръ поджимала губки, одинъ только Лори смялся и болталъ безъ умолку, стараясь оживить обдъ. Самымъ удачнымъ блюдомъ была земляника, которую Джо обильно осыпала сахаромъ и къ которой она припасла кружку густыхъ сливокъ. Раздавъ всмъ красивыя хрустальныя тарелочки и, замтивъ, съ какимъ удовольствіемъ смотрли вс на алые островки, плававшіе на бломъ мор, Джо облегчила свою грудь глубокимъ вздохомъ, и пылавшія щеки ея нсколько освжились.

Первая отвдала ягодъ миссъ Кроккеръ. Но лицо ея вдругъ исказилось и она поспшно схватилась за стаканъ съ водой. Джо, не взявшая себ порціи ягодъ, изъ опасенія, что ихъ не хватитъ для. другихъ, взглянула на Лори. Но онъ храбро лъ, хотя около рта его образовались несвойственныя ему складки и глаза были упорно устремлены въ тарелку. Въ эту минуту Эмми, страстная охотница до лакомствъ, положила себ въ ротъ полную ложку ягодъ, но въ ту-же минуту вскрикнула, закрыла ротъ салфеткой и поспшно выбжала изъ-за стола.

— Что это такое? вскричала Джо съ ужасомъ.

— Соль, вмсто сахара, и кислыя сливки! произнесла Мегги съ трагическимъ жестомъ.

Джо ахнула и упала въ кресло. Тутъ она вспомнила, что она въ-торопяхъ обсыпала ягоды солью и забыла выставить сливки на ледникъ. Джо была красна, какъ ракъ, и уже собиралась заплакать, но въ эту минуту она встртила взглядъ Лори, въ которомъ искрился смхъ, несмотря на все его стараніе казаться серьзнымъ. Джо вдругъ представилась комическая сторона дла, заставившая ее расхохотаться до слезъ. Смхъ ея былъ какъ-бы сигналомъ къ общему хохоту, которымъ заразилась даже’ миссъ Кроккеръ. Злополучный обдъ завершился весело, а пустые желудки пополнились хлбомъ, масломъ и оливками.

— Я не въ силахъ убирать теперь посуду: займемся похоронами, предложила Джо, вставая изъ-за стола.

Лори вырылъ подъ кустомъ могилку и маленькій Пипъ, оплаканный своею чувствительною хозяйкой, былъ опущенъ туда и прикрытъ мохомъ и камнемъ, съ слдующей эпитафіей, которую сочинила Джо во время стряпни:

Здсь покоится незабвенный Пипъ,

Умершій 7~го іюня,

И оплакиваемый всми,

Кто его зналъ и любилъ.

По окончаніи церемоніи Бетси ушла въ свою комнату, чтобы отдохнуть отъ волненій этого дня, но отдохнуть было негд, постели не были постланы. Взбивая подушки, Бетси нсколько развлеклась и утшилась. Тмъ временемъ Мегги помогала Джо прибирать посуду, и такимъ образомъ прошелъ весь вечеръ. Двочки такъ устали въ этотъ день, что ршились удовольствоваться въ ужину однимъ чаемъ съ жаренымъ хлбомъ. Соленый дессертъ съ кислыми сливками привелъ Эмми въ очень дурное расположеніе духа, и, чтобы развлечь ее, Лори взялъ е съ собой кататься. Миссисъ Марчъ, возвратившись домой, нашла трехъ двочекъ за работой въ кухн, и, заглянувъ въ чуланъ, гд хранилась провизія, тотчасъ поняла, что опытъ вышелъ удачнымъ.

Хозяйкамъ неудалось отдохнуть, какъ он разсчитывали. Къ чаю пришли дости. Надо было наскоро принарядиться, сбгать въ лавку за кой-какими припасами, а затмъ, прежде чмъ лечь спать, пришлось пошить, чтобъ сдлать кой-какія исправленія въ своемъ туалет, которыя откладывались до послдней минуты.

Вечеромъ двочки вышли на крыльцо, вокругъ котораго расцвтали іюньскія розы, свжія и влажныя отъ росы. Сестры, вздохнувъ отъ усталости, сли на ступеньки крыльца.

— Какой ужасный день! начала Джо, всегда первая выражавшая свои чувства.

— Онъ прошелъ скоре обыкновеннаго, но сколько хлопотъ! откликнулась Мегги.

— Я просто не узнаю нашего дома, вставила Эмми.

— Это понятно: съ нами не было мамы и Пипа, со вздохомъ замтила Бетси, глядя полными слезъ глазами на пустую клтку.

— Мама опять съ вами, и завтра у тебя, Бетси, будетъ новая птица, если ты этого желаешь, послышался голосъ миссисъ Марчъ, которая пришла и сла среди своихъ двочекъ. Повидимому, и она также провела этотъ день не слишкомъ весело.

— Довольны-ли вы вашимъ опытомъ, дти, или хотите продлить его еще на одну недлю? спросила она. Бетси уже успла тмъ временемъ пріютиться возл нея, а остальныя двочки повернулись къ ней лицами. — Съ меня довольно! воскликнула Джо ршительнымъ тономъ.

— И съ меня, и съ меня тоже, подтвердили вс другія.

— Стало быть вы убдились, что пріятне исполнять нкоторыя обязанности и жить не для одного себя, но немножко и для другихъ, чмъ совсмъ ничего не длать?

— Мн опротивило бить баклуши, объявила Джо съ энергическимъ жестомъ: я хочу приняться за дло.

— Вотъ, напримръ, если-бы ты поучилась стряпать: это очень полезное знаніе, которымъ женщина никогда не должна пренебрегать, предложила миссисъ Марчъ, смясь въ душ при воспоминаніи о неудачномъ кулинарномъ дебют Джо, о которомъ она слышала отъ миссъ Кроккеръ.

— Мама, это ты нарочно ушла отъ насъ, предоставивъ намъ самимъ хозяйничать? ты хотла видть, какъ мы примемся за дло? спросила Мегги, которой давно закралось въ умъ это подозрніе.

— Да, отвчала миссисъ Марчъ. Я хотла, чтобъ вы по опыту убдились въ томъ, что общія удобства зависятъ оттого, чтобы каждый исполнялъ свое дло. Пока Анна и я все длали въ дом, вы пользовались относительными удобствами, хотя я и не замчала, чтобъ вы были отъ этого счастливе и любезне. Я ршилась проучить васъ немножко, показавъ вамъ, что выходитъ, когда каждый думаетъ только объ одномъ себ. Я вижу, что вы убдились теперь, что гораздо пріятне помогать другъ другу, въ исполненіи маленькихъ обязанностей, которыя длаютъ отдыхъ пріятне, и заботиться о томъ, чтобъ нашъ домашній уголъ былъ дорогъ и пріятенъ каждому изъ насъ, чмъ ничего не длать.

— Убдились, мама, убдились! воскликнули двочки.

— Ну, такъ примитесь-же опять каждая за свое дло. Работать здорово. Работа гонитъ прочь скуку и дурныя мысли. Будемъ-же работать и помогать другъ другу.

ГЛАВА XII.
Лагерь Лоренца.

Почтмейстершей была Бетси, какъ боле другихъ сестеръ остававшаяся дома. Она очень любила свою обязанность и каждый день регулярно отдирала дверцу домика и раздавала маленькую почту. Разъ, въ іюл, она пришла съ почты съ полными руками писемъ и раздавала ихъ всмъ, какъ настоящій почтальонъ.

— Вотъ теб букетъ, мама. Лори никогда не забываетъ присылать его, сказала она, подавая миссисъ Марчъ свжіе цвты, которые Лоренцъ взялся аккуратно поставлять на вазу, стоявшую въ маминомъ углу.

— Миссъ Мегги Марчъ, письмо и перчатка, сказала Бетси, вручая названные предметы своей сестр, сидвшей, возл матери, за шитьемъ.

— Какъ это такъ? Я забыла у Лоренцовъ пару перчатокъ, а мн посылаютъ одну, сказала Мегги съ удивленіемъ, глядя на срую бумажную перчатку.— Не обронила ли ты другую въ саду, Бетси?

— Нтъ, на почт лежала всего одна.

— Ну, ничего, можетъ быть найдется и другая. А въ письм только переводъ нмецкой псни, которую я просила Лори перевести. Должно быть, ее перевелъ мистеръ Брукъ. Это почеркъ не Лори.

Миссисъ Марчъ пытливо взглянула на Мегги, которая была очень мила въ своей ситцевой блуз, съ кудряшками на лбу. Она сидла за своимъ швейнымъ столикомъ, на которомъ лежали катушки блыхъ нитокъ. Вся фигура ея дышала женственною граціей. Она шила и напвала, и можно было догадаться, что въ ум ея бродили двичьи мечты, такія же чистыя и свжія, какъ цвты, заткнутые за ея поясомъ. Она далека была отъ того, чтобъ угадать мысль, закравшуюся въ умъ ея матери, и миссисъ Марчъ успокоилась и улыбнулась.

— Доктору Джо два письма, книга и старая шляпа, покрывавшая всю почту, со смхомъ объявила Бетси и вышла въ другую комнату, гд сидла Джо за письменнымъ столомъ.

— Какой плутъ этотъ Лори! сказала она. Я говорила ему, что мн хотло съ-бы, чтобъ была мода на большія шляпы, потому что въ сильныя жары у меня лицо длается точно вареное, а онъ сказалъ мн на это: ‘какое вамъ дло до моды? носите широкую шляпу, и все тутъ!’ Я отвчала, что буду носить, когда добуду такую шляпу, и онъ общалъ прислать мн. Но посмотрите, что онъ прислалъ! Но ничего, я надну эту шляпу и докажу ему, что я не забочусь о модахъ.

Джо повсила широкополое чудовище на бюстъ Платона и принялась за письма.

Одно изъ нихъ было отъ ея матери. У Джо пылали щеки и наполнялись слезами глаза, когда она читала:

‘Милая Джо, я хочу выразить теб, съ какимъ удовольствіемъ я замчаю, что ты слдишь за собой и стараешься обуздывать свой характеръ. Ты никому не открываешь своихъ усилій, неудачъ и успховъ, и думаешь, наврное, что никто и не знаетъ о нихъ, кром твоей совсти. Но я все угадала, я сама прошла черезъ все это, и врю вполн искренности твоего ршенія, съ тхъ поръ, какъ вижу, что оно начинаетъ приносить плоды. Продолжай, дитя мое, продолжай смло и терпливо, и знай, что ты ни въ комъ не встртишь боле нжнаго сочувствія, чмъ въ твоей любящей матери.’

— Вотъ что меня поддержитъ! Милліоны денегъ и горы наградъ не замнили бы этого письма. Буду продолжать, буду!

Джо закрыла руками лицо и немножко поплакала. Она думала, что никто не замчалъ и не цнилъ ея усилій исправиться, и увренность, что ихъ видятъ и цнятъ значительно ободрила ее, тмъ боле, что она ни чьимъ мнніемъ не дорожила такъ, какъ мнніемъ своей матери. Спрятавъ записку ея подъ лифъ, для того, чтобъ она находилась ближе къ ея сердцу, Джо открыла второе письмо, готовая твердо принять какъ хорошія, такъ и дурныя всти. Это письмо было отъ Лори. Онъ писалъ крупнымъ, красивымъ почеркомъ:

Милая Джо,
Вотъ что:

Ко мн придутъ завтра нсколько мальчиковъ и двочекъ, англичанъ, и я хочу повеселиться. Если погода будетъ хороша, то я раскину мой шатеръ въ Лонгмидо, куда мы вс отправимся на лодк. Тамъ будетъ завтракъ и всевозможныя игры. Съ нами подетъ Брукъ, для надзора за мальчиками, и Кэтъ Боунъ, для. опеки надъ двочками. Приглашаю васъ всхъ, непремнно. Не оставляйте Бетси дома ни въ какомъ случа. О провизіи не хлопочите, всего будетъ вдоволь, только приходите. Я страшно спшу. Вашъ врный товарищъ

Лори’.

— Вотъ веселье! вскричала Джо. Вдь ты насъ отпустишь, мама? Мы будемъ очень полезны Лори. Я могу грести, Мегги будетъ распоряжаться завтракомъ, а дти также въ чемъ-нибудь помогутъ.

— Я надюсь, что эти Воуны не надутые аристократы. Слыхала ты что-нибудь о нихъ, Джо? спросила Мегги.

— Я только и знаю, что ихъ четверо. Кэтъ самая старшая. Два брата ея, близнецы, Фредъ и Франкъ, моихъ лтъ, а младшей двочк, Грзсъ, лтъ девять или десять. Лори познакомился съ ними за границей и любитъ мальчиковъ, но что касается Кэтъ, то мн кажется, что онъ ее не долюбливаетъ, по крайней мр онъ сдлалъ гримасу, когда говорилъ мн о ней.

— Какъ я рада, что мое кисейное платье чисто, это самый приличный нарядъ для такого случая, сказала Мегги.— А ты что наднешь, Джо?

— Красную гарибальдійку съ срой юбкой. Вдь я буду грести, такъ мн нельзя очень-то расфрантиться. Бетси, ты подешь?

— Поду, если вы общаете, что не позволите ни одному мальчику разговарить со мной.

— Ни единому!

— Да. Я люблю Дори и не боюсь мистера Брука, который всегда такъ ласковъ со мной, но я не хочу ни играть, ни пть, ни разговаривать. Я сдлаю все, что будетъ нужно, помогу во всемъ и никому не буду надодать, но ты, Джо, общай, что будешь все время со мной, тогда я поду.

— Хорошо, моя двочка. Ты стараешься побдить твою застнчивость, люблю за это! Я знаю, каково бороться съ своими недостатками, я знаю также и то, что значить услышать доброе слово, кбторое одобряетъ насъ. Спасибо мам! Говоря это, Джо съ признательностью поцловала свою мать въ щеку, и этотъ поцлуй показался миссисъ Марчъ боле пріятнымъ, чмъ онъ могъ-бы быть даже тогда, еслибъ возвратилъ ея щек розовую округленность молодости.

— Я получила коробку съ шоколадомъ и рисунокъ, который я хочу срисовать, сказала Эмми, показывая свою посылку.

— А я записку отъ мистера Лоренца. Онъ приглашаетъ меня придти поиграть ему на фортепіано въ сумерки, прежде чмъ зажгутъ лампы, объявила Бетси, дружба которой со старымъ Лоренцомъ постоянно возрастала.

— Давайте-же работать! Живо! Мы должны сдлать сегодня двойное дло, для того, чтобъ веселиться завтра съ спокойной совстью, предложила Джо, кладя перо и принимаясь за половую щетку.

На слдующее утро, когда солнце взглянуло въ комнату нашихъ двочекъ, общая имъ прекрасный день, оно увидло очень комическое зрлище. Каждая изъ нихъ сдлала надлежащія приготовленія къ этому дню. На лбу Мегги торчалъ двойной рядъ папильотокъ, лицо Джо было обильно умощено кольдъ-кремомъ, Бетси положила къ себ на постель свою куклу Жанну, чтобъ хотя этимъ смягчить для нея горесть предстоявшей разлуки, но Эмми превзошла всхъ: чтобы выправить нсколько неклассическую форму своего носа, она насадила на него шпильку, которою прикрпляютъ рисунки къ мольберту.

Это уморительное зрлище, казалось, насмшило самое солнце, которое ворвалось въ комнату такимъ веселымъ лучомъ, что Джо, проснувшись первая, разбудила всхъ сестеръ своимъ хохотомъ при вид украшенія, красовавшагося на лиц Эмми.

Солнце и смхъ врные предвстники веселой прогулки. Вскор въ обоихъ домахъ началась веселая суматоха. Бетси, одвшись прежде всхъ, вышла въ садъ, чтобы посмотрть, что длалось у сосдей, и передавала сестрамъ въ окно телеграммы.

— Сейчасъ понесли палатку. Миссисъ Баркеръ приготовляетъ завтракъ и укладываетъ его въ большую корзину. Мистеръ Лоренцъ смотритъ на небо и на флюгера. Какъ-бы я желала, чтобъ и онъ съ нами похалъ! А вонъ и Лори! Онъ одтъ морякомъ. Какой онъ. хорошенькій! Ахъ, что это? Карета, полная народу! Высокая дама, маленькая двочка и два мальчика,— какой ужалъ! одинъ изъ нихъ калка. Бдняжка! онъ на костыляхъ. Лори ничего не говорилъ объ этомъ. Поскоре, господа! мы опоздаемъ. Мегги, посмотри, вдь это Недъ Моффатъ. Это тотъ самый, что поклонился теб, когда мы ходили съ тобой въ лавки.

— Дйствительно, это онъ. Какая непріятность! Я думала, что онъ въ деревн. А вонъ и Сэлли. Все-ли на мн хорошо, Джо? торопливо спросила Мегги сестру.

— Совершенная маргаритка. Приподними свое платье и наднь шляпу на макушку. Это придастъ теб сентиментальный видъ. Вотъ такъ. А при первомъ порыв втра шляпа твоя улетитъ. Ну, идемъ!

— Послушай, Джо, неужели ты серьзно намрена надть это чудовище? Полно, пожалуйста, не длай изъ себя посмшища, сказала Мегги, когда Джо нахлобучила на себя колоссальную шляпу, которую прислалъ ей для потхи Лори, и завязала ее красной лентой подъ подбородкомъ.

— Нтъ, надну, отличная шляпа, легкая, удобная: все лицо закрываетъ. Пускай смются, мн все равно, было-бы только удобно.

Сказавъ это, Джо вышла изъ комнаты и вс сестры послдовали за нею. Любо было глядть на эту пеструю группу молоденькихъ двушекъ, въ нарядныхъ лтнихъ платьяхъ, и въ круглыхъ соломенныхъ шляпкахъ, изъ-подъ которыхъ выглядывали ихъ веселыя лица.

Лори выбжалъ къ нимъ на встрчу и представилъ ихъ своимъ другимъ гостямъ въ самыхъ дружескихъ выраженіяхъ. Гостиной служилъ лужокъ передъ домомъ, представлявшій самую оживленную картину. Мегги въ тайн обрадовалась, замтивъ, что миссъ Кэтъ, несмотря на свои двадцать лтъ, была одта такъ просто, что заслуживала-бы, чтобъ ее взяли себ въ образецъ вс американскія двушки. Недъ Моффатъ пріятно польстилъ Мегги, сказавъ, что онъ пріхалъ собственно для нея. Джо скоро поняла, почему Лори корчилъ гримасу, говоря о миссъ Кэтъ: эта двушка имла видъ такой церемонной барышни и недотроги, что рзко отличалась отъ всхъ другихъ своихъ сверстницъ, державшихъ себя совершенно свободно. Бетси длала наблюденія надъ чужими мальчиками и ршила въ своемъ ум, что маленькій калка вовсе не былъ страшенъ, напротивъ того, онъ казался кроткимъ и слабымъ, и Бетси очень хотлось подружиться съ нимъ и приласкать его. Эмми нашла, что у Грэсъ очень хорошія манеры, и что она очень милая двочка. Он простояли нсколько минутъ, молча, другъ противъ друга и вдругъ разомъ подружились.

Палатка, завтракъ и игра въ крокетъ были отправлены заране и вскор вся партія размстилась въ двухъ лодкахъ и отчалила отъ берега, оставивъ на немъ мистера Лоренца, махавшаго на прощанье шляпой. Въ одной изъ лодокъ, гребцами служили Джо и Лори, въ другой Мистеръ Брукъ и Недъ, между тмъ какъ Фредъ Боунъ, одинъ изъ близнецовъ и порядочный шалунъ, вертлся какъ морской паукъ между лодками на особомъ челнок, стараясь опрокинуть ихъ об. Шляпа Джо заслужила всеобщее одобреніе и оказалась полезной для всей компаніи. Начиная съ того, что она разбила ледъ перваго знакомства, вызвавъ у всхъ дружный хохотъ, она освжала воздухъ, потому что Джо, гребя, помахивала ею, какъ веромъ. Кром того, Джо увряла, что въ случа дождя, подъ ея шляпой могла-бы укрыться вся компанія. Миссъ Кэтъ глядла на Джо съ удивленіемъ, въ особенности, когда та, уронивъ свое весло, вскричала: ‘Христофоръ Колумбъ!’ и когда Лори, наступивъ ей нечаянно на ногу, сказалъ: ‘простите, любезный товарищъ!’ Но, посмотрвъ на нее нсколько разъ въ лорнетъ, миссъ Кэтъ ршила, что она ‘странная, но умная двушка’, и улыбнулась ей съ высоты своего величія.

Мегги, сидвшая въ другой лодк насупротивъ гребцовъ, была вполн довольна своимъ положеніемъ, Гребцы работали веслами очень искусно и лодка быстро неслась по вод. Одинъ изъ гребцовъ, мистеръ Брукъ, былъ серьзный, молчаливый молодой человкъ, съ красивыми карими глазами. Мегги любила его спокойныя манеры и считала его ходячею энциклопе діей полезныхъ знаній. Онъ мало говорилъ съ ней, но часто глядлъ на нее и Мегги очень хорошо понимала, что онъ глядлъ на нее не съ отвращеніемъ. Недъ, бывшій студентомъ, усвоилъ себ вс манеры, которыми считаютъ своимъ долгомъ отличаться французы, впрочемъ, это былъ юноша, хотя и не особенно умный, но очень веселый и добродушный, и для пикника онъ былъ настоящимъ сокровищемъ. Сэлли Гардинеръ была вся поглощена заботой о сохраненіи въ чистот своего благо пикейнаго платья. Въ промежуткахъ она перебрасывалась насмшками съ вездсущимъ Фредомъ, который своими проказами приводилъ въ ужасъ Бетси.

До Лонгмидо было недалеко, но, тмъ не мене, когда партія прибыла туда, палатка была уже разбита на широкомъ зеленомъ лугу, посреди котораго стояла группа дубовъ. Для игры въ крокетъ имлась мягкая дерновая лужайка.

— Привтствую лагерь Лоренца! съ восторгомъ вскричалъ молодой хозяинъ, когда партія высадилась на берегъ. Брукъ — нашъ главнокомандующій, я, его генералъ-коммиссаръ, остальные — офицеры, а дамы — гости. Палатка будетъ служить намъ убжищемъ отъ дождя и зноя, подъ двумя дубами у насъ будетъ уборная, а подъ третьимъ походная кухня. Поиграемте пока до жары, а потомъ займемтесь обдомъ.

Франкъ, Бетси, Эмми и Грзсъ услись смотрть, какъ остальные восемь человкъ играли въ крокетъ. Мистеръ Брукъ выбралъ себ въ пару Мегги, миссъ Кэтъ встала съ Фредомъ, Дори съ Сэлли, а Джо съ Недомъ.

Англичане играли хорошо, но американцы играли еще лучше, и отстаивали каждый шагъ земли, какъ истинные потомки героевъ 1776 г., сражавшихся за независимость Америки. Между Джо и Фредомъ уже нсколько разъ начиналась стычка и одинъ разъ дло чуть не дошло до серьзной ссоры. Разъ Джо уже прошла сквозь послднія ворота, но тутъ промахнулась и проиграла. Это е нсколько опечалило. Посл нея долженъ былъ играть Фредъ. Онъ сдлалъ ударъ, шаръ его стукнулся объ ворота и остановился, не доходя до нихъ на вершокъ. По близости никого не было. Фредъ побжалъ, чтобъ посмотрть и, незамтно толкнувъ шаръ кончикомъ ноги, перемстилъ его за ворота.

— Я прошелъ! теперь, миссъ Джо, я васъ объиграю, вскричалъ мальчикъ, прицливаясь молоткомъ для новаго удара.

— Вы подтолкнули шаръ, я видла, моя очередь играть, а не ваша, рзко сказала Джо.

— Даю вамъ слово, что я не трогалъ его. Можетъ быть, онъ самъ немножко покатился, но это дозволяется. Отойдите же, пустите меня катить къ колу.

— У насъ въ Америк не плутуютъ, но вамъ это не запрещается, если это вамъ по вкусу, сказала Джо съ досадой.

— Ужъ всмъ извстно, что въ цломъ мір нтъ такихъ плутовъ, какъ янки, возразилъ Фредъ. Назадъ! прибавилъ онъ, далеко отталкивая ея шаръ.

Джо открыла было ротъ, чтобъ отвчать, но успла удержаться. Она покраснла до ушей и, сильнымъ ударомъ сбивъ одни ворота, съ минуту стояла молча, между тмъ какъ Фредъ, тронувъ колъ, съ торжествомъ объявилъ, что онъ выигралъ. Джо пошла искать свой шаръ и долго искала его въ кустахъ. Когда она возвратилась, лицо ея было уже совершенно спокойно и равнодушно, и она стала терпливо дожидаться своей очереди играть. Нсколькими искусными ударами она возвратила себ потерянное мсто, но когда она дошла до него, то противная сторона была уже почти побдительницей. Шаръ Кэтъ былъ предпослднимъ и лежалъ недалеко отъ кола.

— Ну, теперь кончено! Миссъ Джо выиграетъ. Прощай Кэтъ! Миссъ Джо проиграла мн, такъ мы будемъ квиты, кричалъ Фредъ, волнуясь, когда вс приблизились, чтобъ глядть на игру.

— Плуты янки бываютъ великодушны съ своими врагами, сказала Джо, бросивъ на мальчика взглядъ, заставившій его покраснть, — въ особенности, когда побждаютъ, прибавила она, оставляя шаръ Кэтъ нетронутымъ и выигрывая игру ловкимъ ударомъ.

Лори подбросилъ вверхъ свою шляпу, но, спохватившись, что ему неприлично радоваться пораженію своихъ гостей, остановился и шепнулъ Джо:

— Вы молодецъ! Онъ сплутовалъ, я это видлъ. Ему нельзя сказать этого прямо, но я увренъ, что онъ никогда боле не будетъ плутовать. Я готовъ поручиться за это честнымъ словомъ.

Мегги отвела Джо въ сторону, будто-бы для того, чтобы подколоть распустившуюся косу, и шепнула ей:

— Я очень рада, что ты сдержалась. А было отъ чего вспылить, надо сознаться!

— Не хвали меня, Мегги, я и теперь еще способна дать ему затрещину. Я наврное вспылила-бы, еслибъ не догадалась отойти на нкоторое время и пошарить въ трав. Тамъ злость моя нсколько остыла, и я могла сдержать языкъ, я надюсь, что этотъ мальчишка не будетъ подвертываться мн на глаза, сказала Джо, кусая губы и посылая Фреду, изъ подъ своей широкой шляпы, огненные взгляды.

— Пора завтракать, объявилъ мистеръ Брукъ, вынувъ часы. Генералъ-коммиссаръ, не соблаговолители развести огонь и скипятить воду, пока миссъ Марчъ, миссъ Сэлли и я будемъ накрывать на столъ. Кто мастеръ варить кофе?

— Джо, отвчала Мегги, довольная, что можетъ выставить таланты своей сестры. Джо, сознавая, что пришелъ случай блеснуть познаніями въ стряпн, которыя она пріобрла въ послднее время, отправилась варить кофе, между тмъ какъ дти собирали сухой хворостъ, а молодые люди разводили огонь и носили воду изъ ближняго ручья.

Миссъ Кэтъ набрасывала эскизъ, а Франкъ разговаривалъ съ Бетси, которая плела изъ тростника маленькія плетежки подъ чашки. Между тмъ главнокомандующій съ его помощниками накрыли на столъ и поставили вокругъ него рядъ приборовъ, красиво украшенныхъ зелеными листьями. Вскор Джо объявила, что кофе готовъ, и вс услись за столъ съ самымъ здоровымъ аппетитомъ. Завтракъ былъ самый веселый, и громкіе взрывы хохота не разъ заставляли вздрагивать почтенную лошадь, также завтракавшую неподалеку. Столъ стоялъ не совсмъ ровно, и съ чашками и тарелками случилось не мало приключеній. Въ молоко падали съ дуба жолуди, мураши являлись безъ приглашенія угощаться всмъ, что стояло на стол, и любознательныя личинки свшивались съ втокъ, чтобъ посмотрть, что тамъ длается внизу. Три бловолосыя дтскія головы выглядывали изъ-за кустовъ, и деревенская собака, проблематической породы, задравъ хвостъ, неслась къ нимъ черезъ лугъ.

— Не хотите-ли съ солью? предложилъ Лори, протягивая Джо блюдо земляники.

— Благодарю, я предпочитаю пауковъ, отвчала она, выуживая двухъ крошечныхъ паучонковъ, покончившихъ жизнь въ тарелк сливокъ. Какъ вамъ не стыдно напоминать мн о моемъ убійственномъ обд, когда вашъ такъ хорошъ? прибавила она, и оба они, засмявшись, продолжали сть съ одной тарелки.

— Это правда, что сегодня все идетъ какъ-то очень удачно, сказалъ Лори, но за это надо благодарить не меня, а васъ Джо, Мегги и Брука. Но, за чтобы намъ приняться, когда мы не будемъ боле въ состояніи сть? спросилъ онъ, не зная, чмъ занять своихъ гостей посл завтрака.

— Будемъ играть въ разныя игры, пока не сдлается прохладне. Попросимъ миссъ Кэтъ разсказать что-нибудь. Я уврена, что она знаетъ много интереснаго. Да подите-же, полюбезничайте съ нею, вдь она гостья, вы должны занимать ее.

— А вы разв не гостья? Мн, кажется, е приличне было-бы занимать Бруку, но онъ предпочитаетъ бесдовать съ Мегги. Посмотрите, какъ Кэтъ смотритъ на нихъ въ свой глупый лорнетъ!

Миссъ Кэтъ дйствительно знала много новыхъ игръ, и когда завтракъ былъ конченъ, то вся компанія перешла ‘въ гостиную’, то-есть подъ дубы, чтобъ играть въ ‘Ригмаролу’.

Игра эта состоитъ въ слдующемъ: одинъ изъ присутствующихъ начинаетъ разсказывать какую-нибудь исторію, все равно, хотя-бы и нелпую, и говоритъ, сколько хочетъ, но непремнно останавливается на самомъ интересномъ мст. Тогда разсказъ продолжается кмъ-нибудь другимъ, кто длаетъ тоже самое, что и первый разсказчикъ,— останавливается на самомъ интересномъ мст. Игра эта чрезвычайно забавна, если въ нее умютъ играть и представляетъ цлый рядъ трагическихъ или комическихъ приключеній.

— Мистеръ Брукъ, начинайте! сказала Кэтъ повелительнымъ тономъ, удивившимъ Мегги, привыкшую обращаться съ гувернеромъ Лори такъ же вжливо и почтительно, какъ и со всми своими знакомыми.

Молодой человкъ, лежавшій на трав у ногъ двухъ молодыхъ двушекъ, повиновался и началъ разсказъ, устремивъ свои красивые темные глаза на сверкавшую, на солнц, рку.

‘Жилъ былъ когда-то, въ старое время, бдный рыцарь, не имвшій ничего, кром своего меча, да щита. Отправился этотъ рыцарь странствовать по блому свту и искать себ богатства и счастья, халъ онъ долго, долго, почти двадцать-восемь лтъ, и много перенесъ бдствій на своемъ пути, но наконецъ, пріхалъ ко дворцу одного добраго стараго короля, общавшаго большую награду тому, кто выздитъ и приручитъ его любимаго, но дикаго жеребца. Рыцарь взялся за это и сдлалъ свое дло медленно, но хорошо. Жеребецъ былъ славное животное и, при всей своей дикости, привязался къ своему новому хозяину. Рыцарь, дрессируя королевскаго любимца, каждый день прозжалъ на немъ по городу и отыскивалъ одно прелестное личико, которое часто снилось ему во сн, но на яву еще ни разу не встрчалось. Но какъ-то разъ, когда онъ халъ по улиц, красуясь на своемъ кон, онъ увидлъ милое личико въ окн полуразрушеннаго замка. Обрадованный рыцарь поспшилъ узнать, кто живетъ въ этомъ замк, и узналъ, что въ немъ томятся въ невол нсколько принцессъ, похищенныхъ колдуномъ, и что принцессы эти цлый день вяжутъ и прядутъ, чтобъ заработать деньги и выкупить у колдуна свою свободу. Рыцарю страхъ какъ захотлось освободить ихъ. Но онъ былъ бденъ и ничего не могъ сдлать для принцессъ. Онъ могъ только ходить около замка и дожидаться, когда выглянетъ въ окно милое лицо, озаренное блескомъ заката. Рыцарь ршился, наконецъ, пробраться въ замокъ и спросить у принцессъ, не можетъ-ли онъ помочь имъ. Онъ подошелъ къ воротамъ и постучался. Ворота распахнулись настежь и рыцарь увидлъ…’

‘восхитительную красавицу,’ продолжала миссъ Кэтъ, ‘которая вскричала: ‘Наконецъ-то! наконецъ-то!’ — ‘Это она!’ воскликнулъ рыцарь Густавъ, и съ восторгомъ упалъ къ ея нотамъ.

— ‘О, встаньте’! сказала красавица, протягивая блую, какъ мраморъ, руку.— ‘Нтъ, я не встану до тхъ поръ, пока вы не скажете мн, какъ я могу освободить васъ, поклялся рыцарь, продолжая стоять на колняхъ.

— ‘Увы! Жестокій рокъ судилъ мн томиться въ заключеніи, пока тиранъ мой не будетъ убитъ’.— ‘Гд этотъ извергъ?’ — ‘Въ Малиновой зал. Идите, храбрый рыцарь, спасите меня отъ отчаянія’.— ‘Повинуюсь, я возвращусь побдителемъ или умру!’ Сказавъ это ршительнымъ тономъ, рыцарь бросился впередъ и, распахнувъ дверь Малиновой залы, уже готовъ былъ войти, какъ получилъ…’

‘оглушительный ударъ по голов толстымъ, греческимъ словаремъ, отвшанный ему какимъ-то долговязымъ старикомъ, въ длинной черной хламид, продолжалъ Недъ, Но нашъ рыцарь — какъ его тамъ звали — не сроблъ, онъ схватилъ колдуна за ноги и выпроводилъ его въ окно, головой внизъ. Совершивъ этотъ подвигъ, онъ хотлъ вернуться побдителемъ, хотя и съ шишкой на лбу, къ дам своего сердца, но, увы! Дверь была на запор. Порвавъ занавсы, онъ сдлалъ изъ нихъ веревочную лстницу и началъ спускаться по ней изъ окна, но лстница оборвалась и благородный рыцарь полетлъ головой внизъ и шлепнулся въ ровъ, наполненный водою. Но рыцарь нашъ плавалъ, какъ гусь. Онъ поплылъ вокругъ замка и приплылъ къ потайной двери, которую охраняли два великана. Рыцарь взялъ ихъ за волосы и такъ стукнулъ головами, что он раскололись, какъ пара орховъ, посл этого онъ — что. было мочи — стукнулъ ногою въ дверь и, проломивъ ее, поднялся по каменнымъ ступенямъ, на которыхъ лежала пыль въ футъ толщиною, по. лстниц бгали ящерицы, величиною въ кулакъ, а пауки какіе!— вы упали-бы въ обморокъ, миссъ Марчъ. Рыцарь поднялся по лстниц, но тутъ ему представилось такое зрлище, отъ котораго у него застыла кровь…

— ‘онъ увидлъ высокую фигуру, въ блой одежд и подъ блымъ покрываломъ, державшую лампу въ костлявой рук, продолжала Мегги. Фигура эта позвала его жестомъ и не слышно скользнула передъ нимъ въ длинный корридоръ, холодный и темный какъ могила. По обимъ сторонамъ корридора стояли темныя статуи въ доспхахъ, освщаемыя синеватымъ свтомъ лампы. Вокругъ царствовала могильная тишина, и страшный призракъ въ бломъ, время отъ времени поворачивавшій голову, сверкалъ сквозь покрывало своими огненными глазами. Они пришли къ двери, надъ которой былъ опущенъ занавсъ, изъ-за двери слышались чудные звуки музыки. Рыцарь рванулся впередъ, но призракъ оттолкнулъ его и грозно тряхнулъ передъ нимъ…

‘табакеркой’, произнесла Джо гробовымъ голосомъ, заставивъ покатиться со смху все общество. ‘Покорно благодарю, вжливо сказалъ рыцарь, взявъ ще. потку, и чихнулъ семь разъ такъ сильно, что у него свалилась голова. Ха! ха! ха! захохоталъ призракъ и, заглянувъ въ замочную скважину къ принцессамъ, которыя продолжали прясть, чтобъ откупиться отъ неволи, поднялъ свою жертву и бросилъ ее въ огромный жестяной сундукъ, гд уже лежали, какъ сардинки, одиннадцать другихъ безголовыхъ рыцарей.— Вдругъ вс они встали и начали…’

‘танцовать фарандолу, подхватилъ Фредъ. Пока они танцевали, старый замокъ вдругъ превратился въ большой корабль, шедшій по морю на всхъ парусахъ. ‘Забирай паруса! бери на штовы! выдвигай пушки! цлься!’ командовалъ капитанъ во все горло, видя, что португальскій корсаръ, подъ флагомъ, чернымъ какъ чернила, уже настигаетъ его корабль. ‘Въ дло, ребята! постойте за себя!’ крикнулъ онъ своимъ матросамъ, и на палуб началась кровопролитная сча. Побдили англичане — они всегда побждаютъ. Они взяли капитана въ плнъ и со всего размаха переплыли черезъ шкуну, на палуб которой мертвыя тла лежали грудами, и съ которой потокомъ текла кровь, потому что капитанъ приказалъ: ‘за ножи! не давать пощады!’ ‘Боцманъ! закричалъ онъ, валяй въ воду португальскую собаку!’ Но португальскій капитанъ храбро шелъ по палуб, а матросы кричали: ура! Португальца раскачали и швырнули въ воду, но хитрая собака нырнула и, подплывъ подъ корабль, сдлала въ немъ пробоину. Корабль пошелъ ко дну, гд…

— О Боже! что мн тутъ сказать? вздохнула Сэлли, когда Фредъ окончилъ свою галиматью, въ которой никто ничего не разобралъ. ‘Ну, такъ корабль пошелъ ко дну. Тамъ матросовъ встртила прелестная русалка, которая очень огорчилась, увидвъ ящик съ безголовыми рыцарями. Она посолила ихъ въ разсол, надясь открыть когда-нибудь эту тайну. Вдь она была женщина, а женщины любопытны. Вскор явился водолазъ и русалка сказала ему: ‘хочешь-ли, я подарю теб этотъ сундукъ съ жемчугомъ? Подними его только на верхъ’. Она хотла, чтобы рыцари ожили, но не могла сама поднять тяжелаго сундука. Водолазъ поднялъ его, и очень огорчился, не найдя въ немъ жемчуга. Онъ оставилъ сундукъ среди пустыннаго поля, гд онъ былъ найденъ…’

‘маленькою двочкой, которая пасла въ пол сотню жирныхъ гусей’, продолжала Эмми, когда фантазія Сэлли истощилась. ‘Двочка, увидвъ безголовыхъ рыцарей, очень огорчилась и спросила одну старуху, не знаетъ-ли она, какъ-бы ихъ оживить. ‘Теб твои гуси скажутъ, они все знаютъ’, отвчала старуха. Тогда двочка спросила гусей, изъ чего ей сдлать рыцарямъ новыя головы. Гуси разомъ открыли вс свои сто ртовъ и закричали:

‘изъ капусты!’ подхватилъ Лори. ‘Въ самомъ дл!’ сказала двочка и побжала въ свой огородъ, чтобы сорвать двнадцать самыхъ лучшихъ головъ капусты. Она насадила ихъ на шеи рыцарямъ, которые сейчасъ-же ожили, поблагодарили двочку и пошли, каждый, своей дорогой. Ни одинъ изъ нихъ никогда не догадался, что у него кочанъ капусты вмсто головы, потому что на свт было столько другихъ такихъ же головъ, что никто не находилъ въ нихъ ничего особеннаго. Нашъ знакомый рыцарь возвратился въ королевскій городъ, чтобы найти прелестное личико, которое онъ тамъ когда-то видлъ, и узналъ тамъ, что принцессы откупились отъ колдуна и вс уже были помолвлены, кром одной. Это извстіе очень взволновало нашего рыцаря. Онъ вскочилъ на своего жеребца и поскакалъ въ замокъ. Тамъ онъ увидлъ сквозь плетень царицу своего сердца, рвавшую цвты въ своемъ саду. ‘Подарите мн розу’, сказалъ онъ ей. ‘Придите взять ее, не могу-же я выдти къ вамъ, это было-бы неприлично’, сказала она такимъ сладкимъ голоскомъ, какъ медъ. Рыцарь хотлъ перелзть черезъ плетень, но плетень выростамъ подъ нимъ все выше и выше. Онъ полнился пролзть сквозь него, но плетень длался все толще и толще. Рыцарь пришелъ въ отчаяніе. Онъ началъ обламывать втку за вткой и, сдлавъ небольшое отверстіе, приставилъ къ нему ротъ и умолялъ принцессу впустить его.. Но она какъ будто и не слыхала его, и продолжала преспокойно срывать розы, предоставивъ рыцарю входить, какъ онъ съуметъ. О томъ, удалось-ли ему войти, вамъ разскажетъ Франкъ.

— Я не знаю, я не играю, я не умю такъ играть, отговаривался Франкъ, ршительно недоумвая, какимъ образомъ можно было-бы вывести глупую чету изъ ея глупаго положенія. Бетси спряталась за Джо, а Грэсъ давно спала.

— Значитъ, бдный рыцарь такъ и останется за плетнемъ? спросилъ мистеръ Брукъ, продолжая смотрть на рку и играя вткой шиповника.

— Я полагаю, что принцесса дала ему, наконецъ, цвтокъ и отперла калитку, сказалъ Лори лукаво.

— Какую галиматью мы сочинили! сказала Сэлли, когда вс достаточно нахохотались. Давайте теперь играть въ ‘Правду’. Вы знаете эту игру?

— Какъ это играется? спросилъ Фредъ.

— Бросаютъ жребій, и тотъ, кто вынетъ, долженъ отвчать чистую правду на вс вопросы, которые ему сдлаютъ. Эта презабавная игра.

— Давайте, попробуемъ, согласилась Джо, всегда готовая на новые опыты.

Миссъ Кэтъ и мистеръ Брукъ, Мегги и Недъ отказались, но Фредъ, Сэлли, Джо и Лори бросили жребій. Его вынулъ Лори.

— Кто ваши герои? спросила Джо.

— Мой ддушка и Наполеонъ.

— Какую даму вы находите самой красивой? сказала Сэлли.

— Маргариту.

— Кого вы больше всхъ любите? спросилъ Фредъ.

— Конечно, Джо.

— Какія глупые вопросы вы длаете! сказала Джо, презрительно пожавъ плечами, когда вс засмялись надъ откровенностью Лори.

— Давайте еще, это хорошая игра, предложилъ Фредъ.

— Она полезна для васъ, шепнула ему Джо,

Пришла ея очередь.

— Какой вашъ главный недостатокъ? спросилъ Фредъ, надясь услышать, что у нея есть такой недостатокъ, какого у него нтъ.

— Вспыльчивость, былъ отвтъ.

— Чего вы боле всего желаете? спросилъ Лори.

— Пару шнурковъ для ботинокъ, отвчала Джо, угадывая намреніе Лори подарить ей то, чего она желаетъ.

— Это неправда, вы должны сказать, въ чемъ вы больше всего нуждаетесь.

— Въ геніальномъ ум.Не можете-ли вы дать его мн, Лори? спросила она лукаво, и засмялась, когда лицо его выразило обманутое ожиданіе.

— Какія добродтели вы больше всего цните въ человк? спросила Сэлли.

— Мужество и честность.

— Теперь моя очередь, сказалъ Фредъ, вынувъ жребій.

— Поймайте его, шепнулъ Лори Джо. Она кивнула и спросила Фреда.

— Вы не плутовали, играя въ крокетъ?

— Немножко сплутовалъ.

— Хорошо! Ну, а разсказъ вашъ вы взяли не изъ ‘Морскаго Льва’?

— Можетъ быть.

— Не думаете-ли, что вы, англичане, лучшій народъ въ мір?

— Мн было-бы стыдно, еслибы я этого не думалъ.

— Онъ настоящій Джонъ Булль, сказалъ Лори, между тмъ какъ Джо благосклонно кивнула Фреду головой, въ знакъ того, что миръ заключенъ. Миссъ Сэлли, продолжалъ Лори, теперь мы проэкзаменуемъ васъ, и не въ очередь. Я прежде всего хочу спросить васъ, правда-ли, что вы немножко кокетка?

— Дерзкій мальчикъ! конечно неправда, отвтила Сэлли такимъ тономъ, который лучше всего доказывалъ, что Лори былъ правъ.

— Что вамъ противне всего? спросилъ Фредъ.

— Пауки и рисовый пуддингъ.

— А что вамъ пріятне всего? спросила Джо.

— Танцы и французскія перчатки.

— Ну, довольно, сказала Джо. Почитаемте немного, чтобъ освжить умъ, предложила она. Я захватила съ собой книгу.

Все общество, за исключеніемъ Брука и двухъ старшихъ двушекъ, расположилось слушать чтеніе. Миссъ Кэтъ снова принялась за свой эскизъ, а Маргарита, подсвъ къ ней, слдила за ея карандашемъ. Мистеръ Брукъ попрежнему лежалъ на трав, разсянно глядя въ открытую передъ нимъ книгу.

— Какъ вы хорошо рисуете? какъ я завидую вашему таланту! сказала Мегги.

— Отчего же вы сами не учитесь рисовать? Я уврена, что у васъ есть талантъ и вкусъ, любезно сказала миссъ Кэтъ.

— У меня нтъ времени.

— Ваша мама предпочитаетъ въ васъ другіе таланты? И моя тоже не хотла, чтобъ я занималась рисованіемъ. Но я доказала ей, что у меня есть талантъ. Я взяла нсколько приватныхъ уроковъ, посл чего мама согласилась, чтобъ я продолжала. Разв вы не можете заняться рисованіемъ съ вашей гувернанткой.

— У меня нтъ гувернантки.

— Да, я забыла, что въ Америк двочекъ большею частью посылаютъ въ школу. Я слышала отъ папа, что у васъ отличныя школы. Вы еще продолжаете посщать классы?

— Нтъ, я сама гувернантка.

— Въ самомъ дл? сказала миссъ Кэтъ какимъ-то разочарованнымъ тономъ, заставившимъ Мегги покраснть и раскаяться въ своей, откровенности.

Мистеръ Брукъ приподнялъ голову и съ живостью сказалъ:

— Въ Америк вс любятъ независимость, не исключая молодыхъ двушекъ, которыхъ особенно уважаютъ за то,, что он живутъ своимъ трудомъ.

— Да, это очень похвально. У насъ, въ Англіи, то же есть очень достойныя молодыя: двушки, которыя служатъ въ знатныхъ домахъ. Ихъ берутъ туда, потому что он изъ порядочныхъ, семействъ и хорошо воспитаны, сказала миссъ Кэтъ, покровительственнымъ тономъ, жестоко оскорбившимъ самолюбіе Мегги, которой ремесло ея показалось въ эту минуту не только противнымъ, но и унизительнымъ.

— Какъ вамъ понравилась нмецкая псня, миссъ Марчъ? спросилъ мистеръ Брукъ, чтобы прервать неловкое молчаніе.

— Она прелестна, и я очень благодарна тому, кто перевелъ е для меня, сказала Мегги и на минуту омрачившееся личико ея снова просіяло.

— Вы не понимаете по нмецки? съ удивленіемъ спросила миссъ Кэтъ.

— Не совсмъ хорошо. Меня училъ папа, но онъ ухалъ, а одна я не могу учиться такъ, какъ слдуетъ, потому что некому поправлять мое произношеніе.

— Попробуйте. Вотъ вамъ ‘Марія Стюартъ’, Шиллера, и вотъ вамъ учитель, который любитъ учить сказалъ мистеръ Брукъ съ одобрительной улыбкой, положивъ ей на колна книгу и указавъ жестомъ на себя.

— Очень трудно, боюсь, не пойдетъ, отвчала Мегги съ признательностью, но конфузясь молодой лэди, уничтожавшей ее своими совершенствами.

— Я вамъ почитаю, чтобъ поощрить расъ, сказала миссъ Кэтъ, и прочла одну изъ лучшихъ страницъ трагедіи Шиллера, но прочла безъ всякаго выраженія, хотя и совершенно правильнымъ языкомъ. Мистеръ Брукъ молчалъ. Когда миссъ. Кэтъ возвратила книгу Мегги, та наивно сказала:

— А я думала, что это стихи.

— Отчасти стихи. Вотъ, напримръ это, сказалъ мистеръ Брукъ, съ спокойной улыбкой, раскрывая передъ Мегги книгу.

Двушка послушно слдила глазами за зеленой указкой, которою водилъ по строчкамъ ея новый учитель, и читала медленно и робко, безсознательно придавая поэтическій ритмъ жесткимъ словамъ, которыя произносилъ ея музыкальный голосъ. Вскор Мегги до того увлеклась, что, забывъ объ уничтожающемъ присутствіи англійской миссъ, совершенно вошла въ роль несчастной королевы и съумла дать почувствовать красоты печальныхъ сценъ. Еслибъ Мегги взглянула въ эту минуту въ каріе глаза своего учителя, то она, быть можетъ, перестала бы читать, но она не поднимала глазъ, и урокъ этотъ не остался безполезнымъ для нея.

— Очень хорошо! сказалъ мистеръ Брукъ, когда она остановилась. Онъ не обратилъ никакого вниманія на мелкія ошибки, которыя она длала, и дйствительно, глядя на него, можно было заключить, что онъ ‘любитъ учить’.

Миссъ Кэтъ взяла лорнетъ, и посмотрвъ въ него вокругъ, закрыла свой альбомъ и снисходительно сказала Мегги:

‘У васъ пріятный голосъ, со временемъ изъ васъ выйдетъ Хорошая чтица. Совтую вамъ не пренебрегать нмецкимъ языкомъ, онъ очень цнится въ гувернанткахъ. Надо, однако, пойти унять Грзсъ, она расшалилась, — и миссъ Кэтъ оставила свое мсто, подумавъ про себя: я не затмъ пріхала, чтобы охранять гувернантокъ, хотя бы даже молоденькихъ и хорошенькихъ. Странный народъ эти янки! Боюсь, что Лори испортится между ними.

— Я совсмъ забыла, что англичане задираютъ носъ передъ гувернантками и не считаютъ ихъ за людей, сказала Мегги, съ неудовольствіемъ глядя вслдъ уходившей барышн.

— Да, и учителямъ тоже плохо у нихъ, я знаю это по горькому опыту. Для насъ, рабочихъ, нтъ лучше мста, чмъ Америка, миссъ Маргарита, сказалъ Брукъ такимъ веселымъ и довольнымъ тономъ, что Мегги стало стыдно за свой ропотъ на судьбу.

— Да, я рада, что мы живемъ въ Америк. Хотя мн и не нравится мое занятіе, но, благодаря ему, я имю много удовольствій, и потому не должна бы жаловаться. Я желала-бы только умть учить, какъ вы учите.

— Я думаю, что и вы учили-бы хорошо, еслибъ у васъ былъ такой ученикъ, какъ Лори. Какъ мн жаль будетъ разстаться съ нимъ въ будущемъ году, сказалъ мистеръ Брукъ, задумчиво перебирая пальцами траву.

— Онъ поступитъ въ университетъ? спросила Мегги и взглядъ ея прибавилъ: а что же будетъ съ вами?

— Да, ему уже пора, онъ почти совсмъ приготовленъ. А я пойду въ солдаты.

— Это хорошо, одобрила Мегги. Я полагаю, что каждый молодой человкъ долженъ быть солдатомъ, какъ ни тяжела разлука для матерей и сестеръ, прибавила она грустно.

— У меня никого нтъ, и даже друзей очень не много. Никому нтъ дла, живъ-ли я или умеръ, сказалъ Брукъ съ горечью.

— А Лори и его ддушка? Они всегда будутъ заботиться о васъ, да и мы вс будемъ жалть, если съ вами случится что-нибудь непріятное, сказала Мегги съ чувствомъ.

— Благодарю васъ, вы меня утшили, сказалъ мистеръ Брукъ, и лицо его дйствительно просіяло. Въ эту минуту къ нимъ подъхалъ Недъ верхомъ на какой-то старой кляч. Ему хотлось во чтобы то ни стало щегольнуть передъ дамами своимъ искусствомъ въ верховой зд.

— Вы любите здить верхомъ? спросила Грзсъ у Эмми, когда он, бгая по полю, подъ предводительствомъ Неда, остановились отдохнуть.

— Обожаю! но только у насъ нтъ лошади. Прежде, когда папа былъ богатъ, Мегги здила верхомъ, а теперь у насъ только и есть, что деревяшка Элленъ, сказала Эмми со смхомъ.

— Что это за Элленъ? врно осликъ? спросила Грзсъ съ любопытствомъ.

— Видите ли что? Джо безъ ума отъ верховой зды, и я тоже, но такъ какъ у насъ нтъ лошади, а есть только старое дамское сдло, то мы сдлали себ лошадь изъ яблони въ нашемъ саду. Мы прикрпили сдло на горизонтальномъ сучк и скачемъ на этомъ кон по всмъ странамъ свта.

— Вотъ потха! засмялась Грзсъ. Нтъ, у меня есть пони, на которомъ я почти каждый день катаюсь по парку, съ Кэтъ и Фредомъ. Это превесело. Я встрчаю тамъ всхъ моихъ подругъ. Если бы вы знали, какое множество красивыхъ дамъ и джентльмэновъ бываетъ въ Ро! {Роттенъ-Ро, въ Гайдъ-Парк, въ Лондон, мсто моднаго гулянья.} И какіе все нарядные!

— Воображаю, какая прелесть. Я надюсь, что я когда-нибудь поду за границу, но я лучше желала-бы хать въ Римъ, чмъ въ Ро, сказала Эмми, которая не имла ни малйшаго понятія о томъ, что такое Ро, и ни за что не спросила-бы объ этомъ.

Франкъ, сидвшій позади двочекъ и слушавшій, что он говорили, нетерпливо швырнулъ свой костыль, видя, какія забавныя гимнастическія штуки выдлывались здоровыми мальчиками. Бетси, собиравшая въ эту минуту бумажки, оставшіяся посл игры въ секретаря, посмотрла на него и сказала свойственнымъ ей робкимъ и мягкимъ тономъ:

— Я думаю, вы устали, не надо ли вамъ чего-нибудь?

— Поговоримте о чемъ-нибудь. Мн скучно сидть одному, отвчалъ Франкъ, очевидно привыкшій, чтобъ его занимали.

Еслибъ Бетси велли произнести рчь по-латыни, то и тогда она не почувствовала-бы себя въ боле затруднительномъ положеніи чмъ въ эту минуту. Но длать было нечего, убжать было некуда, и Джо не было по близости, чтобы можно было спрятаться за ея спину. Да и при томъ же бдный мальчикъ глядлъ такъ печально, что Бетси храбро ршилась занять его.

— О чемъ же вы любите говорить? спросила она, разсыпая половину подобранныхъ бумажекъ.

— Я люблю говорить объ игр въ крокетъ, о катаньи на лодкахъ, объ охот, отвчалъ Франкъ, еще не выучившійся соразмрять свои вкусы съ своими силами.

— Вотъ теб разъ! а я ничего этого не знаю, подумала Бетси, и, растерявшись, она забыла, что мальчикъ калка, и спросила, чтобъ вызвать его на. разговоръ:

— Я никогда не видывала, какъ охотятся, вы врно видли, разскажите.

— Я видлъ одинъ разъ, но я никогда боле не буду охотиться, потому что я тогда расшибся, перескакивая черезъ проклятый ровъ. Собаки, лошади это все не для меня! прибавилъ Франкъ со вздохомъ, заставившимъ Бетси раскаяться въ своемъ неосторожномъ вопрос.

— Ваши серны гораздо красиве нашихъ неуклюжихъ буйволовъ, сказала Бетси, стараясь перемнить разговоръ и радуясь, что ей случилось прочесть одну изъ книжекъ, которыя пишутся для мальчиковъ и которыя особенно любила Джо.

Буйволы подйствовали успокоительно и разговоръ завязался. Сестры Бетси были до крайности удивлены, увидвъ ее въ такомъ оживленномъ разговор съ однимъ изъ страшныхъ мальчиковъ, отъ которыхъ она всегда бгала и пряталась.

— Добрая Бетси! Ей жалко его, вотъ она и разговорилась съ нимъ, подумала Джо, глядя издали на сестру.

— Я всегда говорила, что эта Бетси — маленькій ангелъ, ршила Мегги.

— Я никогда не слыхала, чтобы Франкъ такъ много смялся, сказала Грзсъ Эмми, съ которой она бесдовала о куклахъ, длая маленькія чашки изъ жолудей.

— Моя сестра Бетси уметъ быть очень занимательной, когда захочетъ, сказала Эмми, очень довольная успхами своей сестры.

Веселый день завершился игрой въ кошки и мышки, и новой партіей въ крокетъ. Посл заката солнца палатка была снята, посуда уложена и все было нагружено на лодки, въ которыхъ снова размстилась вся компанія. Она отправилась въ обратный путь съ пснями. Недъ, почувствовавъ себя въ сентиментальномъ настроеніи проплъ серенаду, и при словахъ:

Оба молоды мы,

Сердце проситъ любви,

Ахъ, зачмъ же такъ холодны вы!

онъ глядлъ на Мегги съ такимъ телячьимъ выраженіемъ, что она расхохоталась.

— Какая вы жестокая! шепнулъ онъ ей подъ шумъ хороваго пнія. Вы цлый день были точно приклеены къ этой чопорной англичанк, а теперь сметесь надо мной.

— Извините меня, но вы длаете такія смшныя физіономіи, что ей-Богу я не могу удержаться отъ смха, сказала Мегги, оставивъ безъ отвта первый его упрекъ. Она дйствительно избгала его, помня свою позду къ Моффатамъ и сплетни, которыхъ она тамъ наслушалась.

Недъ обидлся и обратился къ Сэлли. Въ этой двушк нтъ ни одной искры кокетства, сказалъ онъ съ досадой о Мегги.

— Ни-ни, отвчала Сэлли, но она такая душка, прибавила она въ защиту своей подруги, хотя и признавая ея недостатки.

Высадившись на берегъ, компанія начала прощаться и желать другъ другу спокойной ночи и счастливаго пути. Вагоны узжали въ Канаду. Когда сестры Марчъ ушли домой, миссъ Кэтъ поглядла имъ вслдъ и сказала:

— Однако американскія двушки умютъ быть очень милыми, несмотря на ихъ рзкія манеры.

— Я совершенно согласенъ съ вами, отозвался мистеръ Брукъ.

ГЛАВА XIII.
Воздушные замки.

Лори нжился, покачиваясь въ своемъ гамак, въ одинъ теплый сентябрьскій вечеръ и задавалъ себ вопросъ, почему не видать сосдокъ, но былъ въ слишкомъ лнивомъ настроеніи, чтобы отправиться на развдки. Онъ находился въ скверномъ расположеніи духа, вслдствіе глупо и скучно проведеннаго дня и досадовалъ, что не могъ его начать съ-изнова. Жара совсмъ обезсилила его, онъ занимался въ этотъ день небрежно, выводилъ изъ терпнія Брука, разсердилъ дда своими шалостями, напугалъ служанокъ до полусмерти, сочинивъ, что его собака взбсилась и несправедливо придирался къ конюху, выговаривая ему небывалые проступки въ уход за верховой лошадью, посл чего недовольный собой и другими бросился въ гамакъ и лежалъ въ немъ, размышляя о глупости всего міра, пока чудный вечеръ знойнаго дня не навялъ на него мало-по-малу успокоенія. Глядя на зеленую сть прозрачной листвы высокихъ каштановъ, раскинувшихся шатромъ надъ его головою, онъ предавался на яву различнымъ грзамъ и воображалъ себя плывущимъ по безбрежному океану въ кругосвтномъ плаваніи, когда звукъ знакомыхъ голосовъ возвратилъ его къ дйствительности. Приподнявъ голову, онъ увидалъ Марчей, выходящихъ изъ дома и снаряженныхъ какъ-бы для дальней экспедиціи.

— ‘Что он тамъ затваютъ?’ думалъ Лори, открывая отяжелвшія вки и пристально разсматривая проходившую мимо компанію, которая дйствительно имла не совсмъ обычный видъ. Вс двочки были въ широкополыхъ круглыхъ шляпкахъ, у всхъ за плечами висло по большой сумк изъ томнаго сукна, и въ рукахъ были толстыя палки, кром того, Мегги несла подушку, Джо книгу, Бетси была вооружена сачкомъ, а Эмми запаслась портфелемъ. Он прошли черезъ садъ, миновали калитку и стали спускаться съ холма, лежащаго между садомъ и ркой.

— ‘Прекрасно’, сказалъ про себя Лори, ‘устроили пикникъ, а мн не замолвили объ этомъ ни словечка. Он не намрены хать въ лодк, потому что не брали ключа отъ сторожки. А можетъ быть он просто забыли спросить его. Вотъ кстати, я отнесу имъ ключъ и разузнаю въ чемъ дло’.

Несмотря на то, что у Лори было съ полдюжины шляпъ, онъ потерялъ не мало времени, чтобы разыскать хотя одну изъ нихъ, та же исторія повторилась и съ ключомъ, который въ конц-концовъ оказался у него въ карман, такъ что двочки давно успли скрыться изъ виду, когда онъ выбжалъ за калитку, съ цлью догнать ихъ. Избравъ самую короткую дорогу онъ достигъ до береговой сторожки, гд причалена была лодка, но тщетно осматривался кругомъ: тамъ не было ни души, и ему пришлось подняться на верхушку холма, чтобы оттуда ршить, въ какую сторону слдуетъ направить свои поиски. По одному изъ скатовъ росъ небольшой сосновый лсъ и изъ сквозной чащи хвойной зелени до слуха мальчика донеслись звонкіе голоса, перемежавшіеся съ трескучей трелью осеннихъ кузнечиковъ и, скоро пробираясь сквозь колючую заросль, онъ весело воскликнулъ:

— Вотъ такъ настоящая картина!

Въ самомъ дл, картина, представившаяся его глазамъ, была очень мила: сестры сидли граціозной группою подъ тнью темныхъ сосенъ,— втерокъ, пропитанный смолистымъ ароматомъ, обввалъ ихъ раскраснвшіяся личики и игралъ прядями ихъ волосъ, а весь лсной мірокъ наскомыхъ и птицъ продолжалъ свою обычную дловую возню и пніе, не смущаясь ихъ присутствіемъ, какъ будто двочки были для нихъ не чужими, но знакомыми, старыми друзьями. Мегги возсдала на принесенной подушк, проворно шила своими бленькими ручками и вся дышала свжестью въ простенькомъ ситцевомъ платьиц, окруженная зеленью, какъ только-что распустившаяся роза. Бетси занималась сортировкой сосновыхъ шишекъ, устилавшихъ густымъ слоемъ почву лса, изъ которыхъ она мастерила различныя красивыя вещицы. Эмми набрасывала эскизъ съ живописнаго куста высокихъ веролистныхъ папоротниковъ, а Джо усердно вязала чулокъ и читала сестрамъ вслухъ. Легкое облако сомннія пробжало но лицу Лори, когда онъ уже былъ въ нсколькихъ шагахъ отъ общества — ему пришло въ голову, хорошо-ли онъ поступаетъ, прихода къ нимъ безъ приглашенія, но перспектива вернуться къ домашней скук при его тоскливомъ настроеніи и привлекательность лсной прохлады въ милой компаніи побороли вс колебанія. Онъ, однакоже, остановился и стоялъ такъ тихо и неподвижно, что блка, занимавшаяся сборомъ зимнихъ запасовъ на дерев, къ которому онъ прислонился, не замтила его и спустилась по стволу вплотную до его спины, и тогда уже, удивленно оглядвъ пришлеца пустилась въ обратное бгство, съ такой поспшностью прыгая съ втки на втку, что шорохъ трещавшихъ сучьевъ привлекъ на себя вниманіе Бетси, приподнявъ голову, она увидала не одну блку между втвями, но и задумчивое лицо пріятеля, и тотчасъ ему была послана на встрчу радушная улыбка и привтственный кивокъ.

— Можно-ли присоединиться къ вашей бесд? или я буду лишнимъ? спросилъ онъ, нершительно подвигаясь впередъ.

Мегги приподняла брови, но Джо, бросивъ укоризненный взглядъ на нее, поспшно и твердо сказала:

— Милости просимъ, мы пригласили-бы васъ раньше еслибы не боялись, что вамъ будетъ скучно участвовать въ такой ребяческой и двчонкинской забав, какъ наша.

— Вы знаете, что я люблю вс ваши зати. Впрочемъ, если Мегги не желаетъ моего общества, я готовъ удалиться.

— Я не имю ничего противъ вашего присутствія въ нашемъ обществ, если вы согласны заняться чмъ нибудь, здсь принято за правило не быть празднымъ, объяснила серьзно, но уже привтливо Мегги.

— Очень благодаренъ, я постараюсь придумать себ занятіе, если вы дадите мн минутку на размышленіе, хотя найти дло здсь не мене затруднительно, чмъ въ Сахарской пустын.— Впрочемъ, я готовъ шить, читать, отбирать еловыя и сосновыя шишки или рисовать по вашему приказу.— Изреките вашу волю, я жажду повиноваться, и, говоря это, Лори опустился на траву съ покорнымъ видомъ, способнымъ обезоружить всякое сопротивленіе.

— Дочитывайте повсть, пока я буду вязать пятку, ршила Джо, протягивая къ нему раскрытую книгу.

— Слушаю-съ, былъ кроткій отвтъ, за которымъ послдовало чтеніе усерднаго и благодарнаго новопосвященнаго члена ‘Общества трудолюбивыхъ пчелъ’. Повсть была не велика и скоро была окончена, посл чего новобранецъ отважился сдлать нсколько вопросовъ, считая, что своимъ усердіемъ заслужилъ право на нкоторое вознагражденіе.

— Позвольте узнать, милостивыя государыни, давноли учреждено это полезное и очаровательное общество и вообще познакомиться съ его происхожденіемъ?

— Слдуетъ-ли удовлетворитъ его желанію, обратилась Мегги съ вопросомъ къ своимъ сестрамъ.

— Не говори ничего, онъ будетъ смяться, сказала осмотрительная Эмми.

— Не бда! замтила Джо.

— Я уврена, что ему это понравится, отозвалась Бетси.

— Конечно, понравится! Дай вамъ слово, что не стану насмхаться. Пожалуйста Джо, разскажите мн все и не бойтесь, чтобы я злоупотребилъ вашимъ довріемъ.

— Вотъ-те-на, бояться васъ! Чего вы не вообразите. себ только, Лори.— Видите-ли, мы придумали играть ‘въ Пилигримовъ’ и мы ведемъ эту игру, только совсмъ въ сурьзъ, съ прошедшей зимы, то-есть стараемся исправляться.

— Понимаю, а впрочемъ я вдь ужъ это зналъ, многозначительно замтилъ Лори.

— Кто сказалъ вамъ? спросила Джо.

— Духи.

— Нтъ, это я проболталась. Разъ вечеромъ, васъ не было никого дома, а онъ былъ очень грустенъ, я ему немножко разсказала. Ему это понравилосі,— не стсняйся Джо, говори ему все, уговаривала кроткая Бетси.

— Ты никогда не умешь молчать. Съ тобой нельзя имть никакихъ секретовъ. На этотъ разъ, впрочемъ, все устроилось къ лучшему.

— Пожалуйста разскажите, настаивалъ Лори, обращаясь къ Джо, которая углубилась въ свою работу и замолчала, очевидно раздосадованная.

— Хорошо, но что-же говорить, когда она вамъ уже сказала все? Можетъ быть, вы уже знаете, что мы ршились не проводить праздно свободнаго времени, а трудиться въ праздничные дни надъ заданными себ работами. Скоро вакаціи кончатся, наши добровольные уроки тоже почти вс выполнены и мы очень рады, что не позволяли себ лниться.

— Еще-бы, сказалъ Лори, вспоминая съ сожалніемъ о только-что протекшемъ, скучномъ и пустомъ дн.

— Мама любитъ, чтобы мы были какъ можно больше на воздух, поэтому мы приносимъ сюда наши занятія и работаемъ здсь,— мы провели такъ не мало превеселыхъ часовъ. Ради шутки, мы приносимъ наши вещи сюда въ этихъ сумкахъ, надваемъ вотъ эти старыя шляпки и опираемся на наши посохи, взбираясь на холмъ,— словомъ, представляемъ изъ себя пилигримовъ, какъ мы длали это въ дтств. Мы окрестили эту мстность названіемъ ‘Гора наслажденія’, такъ какъ отсюда наслаждаемся видомъ страны, до которой надемся со временемъ достигнуть.

Джо указала рукою вдаль, а Лори всталъ на ноги, чтобы посмотрть сквозь проску лса на далеко раскинувшуюся зеленую долину,— изрзанную синими лентами, извивавшійся по ней рки и заканчивающуюся на горизонт линіей возвышающихся холмовъ, верхушки которыхъ ступенями поднимались все выше и выше и сливались, наконецъ, съ синевой небосклона. Солнце склонялось къ западу и все небо свтилось яркимъ пурпуромъ и золотомъ заката, облака принимали вс оттнки перламутра и причудливо громоздились надъ горами: серебристыя массы ихъ съ вырзными краями, казались, профилемъ волшебнаго города съ множествомъ зубчатыхъ стнъ, башень и колоколенъ.

— Что за великолпіе, воскликнулъ Лори съ восторгомъ, свойственнымъ его чуткой _и воспріимчивой, ко всему прекрасному, натур.

— Это часто бываетъ такъ, и мы очень любимъ приходить смотрть отсюда на закатъ: такія чудесныя и постоянно новыя картины! сказала Эмми, съ внутреннимъ сожалніемъ своего безсилія воспроизвести все это кистью.

— Джо мечтаетъ о стран, въ которую мы собираемся попасть со временемъ, какъ о чемъ-то очень опредленномъ: она воображаетъ е со всми подробностями: скотомъ, птицами и снокосами. Какъ былобы хорошо, еслибы въ самомъ дл въ облакахъ была такая настоящая страна, куда мы могли-бы переселиться, сказала задумчиво Бетси.

— Говорятъ, что есть страна лучше всего того, что можетъ придумать наше воображеніе и что мы увидимъ ее, если заслужимъ, отвтила Мегги своимъ мягкимъ голосомъ.

— Этого такъ долго ждать и такъ тяжко заслуживать. Я бы хотла, чтобы мигомъ у меня выросли крылья и унесли меня въ тотъ дивный заоблачный міръ.

— Не безпокойся, Бетси, рано или поздно, ты будешь тамъ, утверждала Джо: одной мн придется много бороться и трудиться, карабкаться и ждать, а можетъ быть и завязнуть безвозвратно на пути.

Въ утшеніе я буду вашимъ товарищемъ. Мн тоже придется не мало преодолвать трудностей, прежде чмъ я доберусь до обтованной земли. Если я очень запоздаю въ дорог, Бетси, прошу васъ, замолвите тамъ, на верху, доброе словечко за меня.

Какое-то неуловимое выраженіе на лиц Лори невольно покоробило его маленькую пріятельницу, но это не помшало ей отвтить добродушно:

— Если люди захотятъ дйствительно попасть туда и будутъ стараться объ этомъ изъ всхъ силъ, то я уврена, что ихъ не оттолкнутъ отъ входа, не думаю, чтобы двери къ небу были заперты замками или оберегались злыми сторожами. Я, напротивъ, всегда представляю себ входъ туда, какъ нарисовано на картин, гд ‘Другъ человчества’ раскрываетъ свои объятія и подзываетъ въ себ маленькихъ дтей.

Посл небольшой паузы Джо сказала:

— А неправда-ли, было-бы забавно, еслибы вс наши воздушные замки превращались въ дйствительные.

— Я ихъ строилъ такое множество, что былъ-бы въ затрудненіи выбрать изъ нихъ одинъ, и пожелать его осуществленія, сказалъ Лори, укладываясь на траву и бросая вверхъ блк-предательниц сосновыя шишки.

— Вы могли-бы остановиться на любимомъ. Скажите намъ, въ чемъ онъ состоитъ? спросила Мегги.

— Если я поврю вамъ свой, то согласитесь-ли вс вы разсказать поочередно свои?

— Охотно, что касается меня, только надо спросить мннія остальныхъ?

— Мы согласны. Ну, Лори, вамъ начинать.

— Я бы желалъ путешествовать но всему свту, сколько душ угодно, а затмъ поселиться въ Германіи и погрузиться въ музыку. Потомъ сдлаться самому такимъ великимъ музыкантомъ, что весь міръ сбгался бы меня слушать. Кром того, хотлъ-бы я быть настолько богатымъ, чтобы не нуждаться въ заработк и жить въ свое удовольствіе, безъ хлопотъ и нужды. Вотъ мой любимый воздушный замокъ. Теперь, Мегги, очередь за вами.

Маргарит показалось не такъ-то легко исповдывать свои мечты, какъ она думала сначала, она сорвала втку папоротника и, отмахиваясь отъ воображаемыхъ мухъ медленно начала говорить:

— Мн-бы хотлось имть красивый домикъ роскошно и изящно убранный. Хорошій столъ, богатый туалетъ, много красивыхъ бездлушекъ, веселое общество и груды денегъ.— Я была-бы полною хозяйкой и распоряжалась-бы всмъ этимъ какъ хотла, у меня былобы множество слугъ, такъ что мн-бы не приходилось ни крошечки работать. Ахъ, какъ-бы я была счастлива тогда!— Я-бы лнилась — это правда, но за то столько длала-бы добра, что вс любили-бы меня.

— А былъ-ли бы также хозяинъ въ вашемъ воздушномъ замк? спросилъ Лори, плутовски улыбаясь.

— Я сказала уже вамъ, что желаю ‘веселаго общества’, отвтила Мегги и нагнулась поправлять шнуровку своей ботинки, такъ что лица ея не было никому видно во время послднихъ словъ.

— Теб бы ужъ слдовало пожелать еще красавца, умницу и добраго мужа и нсколько ангелочковъ-дтокъ! Безъ этого, понимаешь, твой волшебный замокъ не въ порядк, язвительно замтила Джо, не любившая сентиментальныхъ грезъ и презиравшая романы вн книгъ.

— Въ твоемъ же вроятно будешь натыкаться на всякомъ шагу на лошадей, чернильницы и повсти, запальчиво отозвалась Мегги.

— Еще бы нтъ! конечно, у меня будетъ цлая конюшня арабскихъ скакуновъ, комнаты, набитыя до потолка книгами, и волшебная чернильница, изъ которой я стану писать сочиненія, обреченныя на не мене громкую славу, чмъ музыка Лори. Но прежде чмъ я водворюсь, въ моемъ замк, я совершу что-нибудь удивительное — геройскій подвигъ — который не забудется даже посл моей смерти. Я сама еще не знаю хорошенько, что именно это будетъ, но часто отыскиваю, что бы сдлать такое и удивить васъ всхъ, въ одно прекрасное утро. Мн сдается, что скоре всего я напишу книгу, которая прославитъ и обогатитъ меня. Да, это и нравится мн больше всего на свт. Итакъ, вотъ моя любимая мечта.

— Мое желаніе жить всегда съ папой и мамой и заботиться о томъ, чтобы всмъ было хорошо дома, конфузливо созналась Бетси.

— Неужели ничего больше вамъ не хочется? спросилъ Лори.

— Съ тхъ поръ, что у меня есть піанино, я совсмъ довольна. Я желаю одного, чтобы мы оставались всегда вс вмст и были счастливы: больше ничего мн не нужно.

— У меня-же бездна замковъ, но любимый: бытъ великой артисткой, хать въ Римъ, рисовать великолпныя картины, словомъ — сдлаться первымъ живописцемъ всей вселенной, высказала Эмми свое скромное желаніе.

— Экіе мы вс честолюбцы, разв не правда? Исключая Бетси, вс мы, до единаго, хотимъ славы, богатства и всяческихъ почестей. Удивительно, если кто-нибудь изъ насъ достигнетъ того, него хочетъ, философствовалъ Лори, мечтательно жуя траву, какъ теленокъ.

— Я уже держу въ рукахъ ключъ отъ своего волшебнаго замка, но вопросъ: еще отворю-ли ворота въ него, промолвила загадочно Джо.

Я тоже нашелъ ключъ къ моему, но мн запрещено прикладывать его къ замку, сказалъ Лори, подавляя вздохъ.

— Вотъ мой! воскликнула Эмми, помахивая театрально кистью.

— Мн-же не удалось еще отыскать своего, послышался, вслдъ затмъ, грустный отзывъ Мегги.

— Не правда, вашъ ключъ при васъ, возразилъ Лори..

— Какой-же?

— Ваше личико.

— Пустяки, оно ни къ чему мн не служитъ.

— Подождите, быть можетъ, оно доставитъ вамъ одну пріятную вещь, возразилъ Лори, съ невольною улыбкою вспоминая о нкоторой тайн, которую онъ провдалъ.

Мегги скрыла разлившуюся по лицу краску за своимъ папоротниковымъ опахаломъ, но не сдлала никакого вопроса и стала смотрть на рку съ той сосредоточенной физіономіей, которая поразила м-ра Брука во время его разсказа о рыцар.

— Если мы вс останемся въ живыхъ, условимьтесь собраться черезъ десять лтъ и проврить, насколько каждому изъ насъ посчастливилось осуществить свои мечты, или, по крайней мр, приблизиться къ своему счастью, предложила Джо, быстрая на всякіе планы.:

— Боже мой! мн будетъ тогда цлыхъ двадцать-семь лтъ! воскликнула Мегги, которая воображала себя уже зрлой особой теперь, когда ей только-что минуло семнадцать лтъ.

— Намъ съ вами, Тедди, будетъ по двадцати шести, Бетси — двадцать четыре, а Эмми — двадцать два, вотъ-то будетъ почтенная компанія! сообразила Джо.— Надюсь, что до тхъ поръ успю сдлать что-нибудь, чмъ можно будетъ гордиться, но я такая лнивая собака, что, право, боюсь, что съумю только ‘проваландаться’, прибавила она.

— Теб нуженъ только толчокъ, какъ говоритъ мама, когда-же толчокъ въ вид цли явится она уврена, что ты способна будешь работать превосходно.

— Она это полагаетъ? Клянусь Юпитеромъ, я тоже способенъ работать лишь-бы явилась цль! вскричалъ Лори, вскакивая подъ вліяніемъ, внезапно охватившей его энергіи. Я работаю изъ подъ палки, т. е. въ угоду ддушк, притягиваю себя къ занятіямъ за волосы, выходитъ плохо, потому-что вдь это значитъ, поймите мои милыя, гладить себя противъ шерстки, а это, ой-ой, какъ тяжко. Онъ прочитъ меня въ негоціанта, какимъ и самъ былъ всегда, я-же предпочитаю этому — смерть. Я ненавижу чай, шелкъ, пряности и вс прочія мерзости, которыя привозятся на старыхъ его судахъ изъ Индіи, по мн совершенно все-равно, хоть бы все это отправилось ко-дну, будь товаръ мой. Довольно и того, что въ университетъ я готовлюсь поступить только по его желанію, я нахожу, что за четыре года, которые я тамъ высижу, онъ долженъ былъ-бы по крайней мр предоставить мн дальнйшую свободу и не запрягать меня въ ненавистную торговлю.— Но онъ будетъ стоять на своемъ, я это знаю — но вдь и я упрямъ, я не выдержу, чувствую, что сорвусь съ цпи и уйду отъ него, какъ ушелъ мой отецъ. Если было-бы только съ кмъ оставить старика, я, право, сдлалъ-бы это завтра-же!

Лори разгорячился въ теченіе своей рчи до того что былъ готовъ приступить къ немедленному исполненію своей угрозы, встрться малйшій къ тому поводъ. Въ послднее время мальчикъ быстро развивался въ юношу, несмотря на безпечную и лнивую свою жизнь, въ немъ закипала юношеская ненависть ко всякому подчиненію и юношеская жажда собственными силами проложить себ жизненный свой путь.

— Совтую вамъ ссть на одинъ изъ вашихъ кораблей и не возвращаться домой, пока вы не найдете своей настоящей дороги, сказала Джо, воображеніе которой разгорлось при одной мысли о такомъ смломъ шаг, и симпатія которой была сильно возбуждена картиной ‘несчастій Тедди’, какъ она про себя назвала огорченія своего друга.

— Что ты длаешь Джо, какъ теб не совстно подталкивать его на такой поступокъ! Лори, пожалуйста не слушайте ея дурныхъ совтовъ. Вы должны непремнно соображаться съ желаніями вашего ддушки, другъ мой — уговаривала его Мегги, стараясь говорить какъ можно убдительне. Учитесь хорошенько въ университет, онъ увидитъ ваши старанія угодить ему и, конечно, не захочетъ отплатить вамъ несправедливостью и съ жестокимъ упорствомъ перечить вашимъ желаніямъ. Вы сами сказали, что у него нтъ никого кром васъ на свт, кто-бы любилъ его и заботился о немъ, и я уврена, что вы никогда-бы не простили себ, еслибъ ухали отсюда безъ его позволенія. Не отчаявайтесь, не тоскуйте — но твердо исполняйте свой долгъ — награда придетъ сама собой, посмотрите на примръ милаго мистера Брука, кто не любитъ и не уважаетъ этого человка?

— Что вы знаете о немъ особеннаго? спросилъ Лори, благодарный за хорошій совтъ, но не охотникъ до нотацій и по своему обыкновенію, съ радостью ухватываясь за случай перевести разговоръ съ себя на другой предметъ.

— Знаю только то, что вашъ ддушка разсказывалъ мамаш: какъ онъ заботился о своей матери до самой ея смерти, отказывался отъ мста гувернера у одного интереснаго юноши, пока она была жива, чтобы не разставаться съ нею, знаю какъ онъ помогаетъ до сихъ поръ одной старух, ухаживавшей за его больной матерью и никому не говоритъ объ этомъ, словомъ знаю, что онъ также справедливъ, какъ и великодушенъ, а терпливъ и добръ, какъ никто.

— Вы совершенно правы относительно моего славнаго учителя, задушевно отвтилъ Лори, когда Мегги горячо и серьзно договорила свой панегирикъ. Какъ мило со стороны ддушки, что онъ съумлъ не только оцнить этого человка, но не показывая вида, заставить другихъ понимать и любить его. Брукъ не могъ объяснить себ причины, почему ваша мать такъ привтлива съ нимъ, обращается къ нему съ разспросами обо мн и вообще относится къ нему тмъ прелестнымъ и радушнымъ образомъ, какимъ она одна уметъ обходиться съ людьми. Онъ говоритъ, что совершенне ея, онъ не встрчалъ еще ни одной женщины и цлые дни мы толковали съ нимъ о ней и о всхъ васъ,— онъ вообще отзывался о всей семь въ самомъ восторженномъ тон. Если суждено когда-нибудь сбыться моимъ мечтамъ — вотъ увидите, что я устрою для Брука…

— Начните теперь же, не отравляйте ему жизнь вашими капризами — рзко перебила его Мегги.

— Откуда вы знаете о моихъ капризахъ? Миссъ, позвольте узнать?

— Знаю вс по его лицу — стоитъ взглянуть на него, когда онъ уходитъ отъ васъ. Когда ваши занятія идутъ какъ слдуетъ, онъ смотритъ весело и идетъ бодрымъ, быстрымъ шагомъ. Когда-же вы изволите лниться, онъ уходитъ задумчивый и медленно удаляется, какъ-будто колеблясь, не вернуться-ли ему обратно и не попробовать-ли еще разъ удачне исполнить свою обязанность.

— Это очень нравится мн. По лицу Брука вы ставите мн баллы за ученіе и поведеніе. Я видлъ, что онъ кланяется и улыбается вамъ, проходя мимо вашего окна, но не подозрвалъ, что это условные телеграфическіе знаки.

— Никакихъ условныхъ знаковъ и не существуетъ между нами. Не сердитесь, Лори, а главное, умоляю васъ, не говорите ему ничего объ этомъ! Я это сказала, чтобы доказать вамъ, какое участіе я принимаю въ васъ самихъ, да и все это должно остаться между нами: вы понимаете, умоляла Мегги, испуганная мыслью о послдствіяхъ, которыя могли произойти изъ ея неосторожной откровенности.

— Не бойтесь, не стану сплетничать, возразилъ Лори, принимая тотъ ‘гордый и величестненный видъ’, по выраженію Джо, который являлся у него, когда онъ сердился. Только мн ужъ придется постоянно заботиться о томъ, чтобы погода была у меня ясная, если Бруку вздумалось служить мн барометромъ.

— Пожалуйста не обижайтесь, голубчикъ, я право не хотла читать вамъ морали, ни сплетничать, ни надодать вамъ, мн было непріятно только, что Джо разжигаетъ въ васъ чувство, отъ котораго вы, конечно, сами станете скоро краснть. Вы такъ милы къ намъ, мы вс такъ васъ любимъ — какъ брата, и потому я говорила съ вами напрямикъ, то что думаю. Простите меня, слова мои вдь были вс отъ чистаго сердца! И Мегги протянула ему руку съ жестомъ, полнымъ ласки и смущенія.

Стыдясь минутной досады, Лори схватилъ маленькую хорошенькую ручку и, дружески пожимая е, сказалъ съ жаромъ:

— Здсь одному мн слдуетъ просить прощеніе, я надулся и вообще цлый день велъ себя самымъ непозволительнымъ манеромъ. Вы отлично сдлали, высказавъ мн всю правду въ глаза, это чисто по-сестрински. Не обращайте вниманія, когда я огрызаюсь подъ-часъ, тмъ не мене — въ душ — я всегда вамъ благодаренъ за дружбу и искренность.

Желая доказать на дл справедливость сказаннаго, онъ старался быть какъ можно веселе и предупредительне: предложилъ Мегги подержать ей мотокъ, когда ей понадобилось размотать нитки, декламировалъ стихи въ угоду Джо, трясъ сосны для Бетси, собиравшей шишки, и помогалъ Эмми въ ея рисунк, словомъ — оправдывалъ чмъ-могъ свое знаніе члена ‘Общества трудолюбивыхъ пчелъ’. Звонъ колокольчика, возвщавшій, что Анна поставила чай на столъ, раздался среди самаго оживленнаго разговора о нравахъ домашнихъ голубей, вызваннаго появленіемъ одного миловиднаго представителя этой породы птицъ около берега рки. Компанія, услыхавъ призывной сигналъ, поднялась на ноги и поспшно стала собираться домой къ ужину.

— Будетъ-ли позволено мн продолжать приходить сюда? спросилъ Лори.

— Всеконечно, если вы будете умницей, полюбите ваши книги, какъ подобаетъ будущему студенту, улыбаясь, отвтила Мегги.

— Постараюсь.

— Приходите непремнно, я васъ стану учить вязать чулки, какъ это принято въ Шотландіи, кстати теперь большой спросъ на этотъ предметъ, сказала Джо, развертывая свое синее вязанье и помахивая имъ надъ головой, какъ знамемъ, пошла во глав процессіи, потянувшейся къ калитк сада.

Въ этотъ вечеръ, въ сумеркахъ, Бетси играла, по обыкновенію, для мистера Лоренца, а Лори стоялъ у окна въ тни занавски и съ особеннымъ чувствомъ слушалъ маленькаго Давида, простая музыка котораго всегда успокоительно дйствовала на его мятежную душу, онъ глядлъ на старика, сидвшаго, понуривъ свою сдую голову и очевидно погруженнаго въ воспоминанія объ утраченной имъ малютк. Лори тоже вспоминалъ, но его воспоминанія не уходили далеко — онъ думалъ о разговор на ‘Гор наслажденія’ и давалъ себ слово принести добровольную жертву — отказаться отъ любимаго воздушнаго замка, — остаться при миломъ, одинокомъ старик и заботиться объ его спокойствіи, понимая, что онъ былъ вс, что оставалось на свт у осиротлаго дда.

ГЛАВА XIV.
Секреты.

Джо усердно работала на своемъ чердак, спша, воспользоваться короткимъ октябрьскимъ днемъ. Въ продолженіе двухъ-трехъ часовъ, пока солнце освщало слуховое окно ея каморки, она сидла на старой кушетк и писала, не поднимая головы, окруженная бумагами, разложенными на сундук, замнявшимъ ей письменный столъ, въ то время какъ любимица ея, крыса Скрабль, прогуливалась по солнышку, въ сопровожденіи старшаго своего сынка, веселаго юноши, очевидно гордившагося своими усами. Поглощенная въ свое занятіе, она царапала безостановочно, пока не исписала всей бумаги, до послдней странички, которую закончила подписью своего имени съ затйливымъ росчеркомъ, посл чего швырнула перо въ сторону и и воскликнула:

— Я сдлала все, что могла! Если это окажется негоднымъ, то придется отложить попеченіе до тхъ поръ, пока не научусь писать лучше!

Опрокинувшись на спинку дивана, она внимательно перечла написанное, кое-гд сдлала поправки и наставила множество восклицательныхъ знаковъ въ вид маленькихъ аэростатовъ, затмъ свернула рукопись въ трубку, перевязала свертокъ нарядной красной лентой и впала на минуту въ глубокое раздумье, доказывавшее какую важность составляло для нея оконченное дло. На стн у Джо, вмсто полочекъ, висла старая оловянная игрушечная кухня, въ которую она прятала свои бумаги и книги отъ набговъ Скрабль, любившей по-своему литературу и охотно превращавшей, съ помощью своихъ острыхъ зубовъ, попадавшіяся ей книги въ летучую библіотеку. Джо достала изъ импровизированной своей конторки еще второй свертокъ, положила оба въ карманъ и быстро спустилась съ лстницы, предоставляя своей пріятельниц грызть на свобод брошенныя перья и лакомиться чернилами.

Она надла какъ можно тише шляпку и бурнусъ, пробралась къ окошку, находившемуся какъ разъ надъ низенькими воротами, крыша съ которыхъ спускалась дерновымъ откосомъ до земли, спрыгнула осторожно на дернъ, и, обжавъ кругомъ дома, вышла на дорогу. Тутъ только она перевела духъ, окликнула прозжавшій мимо омнибусъ, сла въ него и покатила въ городъ, съ веселымъ и таинственнымъ видомъ.

Еслибы кто-нибудь наблюдалъ за ней, то вроятно немало изумился-бы ея поведенію. Выйдя изъ кареты, она пустилась почти бгомъ по улицамъ вплоть до одной изъ самыхъ многолюдныхъ, гд очевидно не безъ труда отыскала нужный ей домъ, въ ворота котораго она быстро юркнула, но, дойдя до грязной лстницы и простоявъ передъ ней съ минуту, снова выбжала на улицу, съ той-же поспшностью, съ какой пришла. Она нсколько разъ повторяла тотъ-же маневръ, къ великой забав одного черноглазаго юноши, который смясь смотрлъ на нее изъ окна противоположнаго зданія. Посл троекратнаго отступленія Джо овладла собой, отчаяннымъ жестомъ нахлобучила свою шляпку на глаза и взбжала на лстницу, съ стремительностью человка, ршившагося вырвать нсколько зубовъ за одинъ разъ.

Надъ дверями между остальными вывсками красовалась также дощечка зубного врача, подъ которой искусственныя челюсти медленно сжимали и разжимали два ряда блыхъ зубовъ, глаза юноши не успли встртить эти предметы, какъ онъ уже, надвъ шляпу и пальто, очутился на крыльц и занялъ постъ у дверей, въ которыя скрылась Джо, бормоча, про себя, съ улыбкой и волненіемъ:

— Какъ это похоже на нее: придти сюда одной. Но если ей будетъ не хорошо, то надо-же, чтобы кто-нибудь помогъ ей добраться до дому.

Не прошло боле десяти минутъ, какъ Джо уже бжала съ лстницы, съ раскраснвшимся лицомъ и видомъ, подтверждавшимъ догадку, что она только-что вынесла какую-нибудь нелегкую операцію. Увидавъ молодаго человка, она немного повеселла и, проходя мимо, кивнула ему головой, а онъ пошелъ за нею и спросилъ съ участіемъ:

— Вамъ было скверно?

— Не особенно.

— Вы очень скоро отдлались однако.

— Слава Богу! скоро!

— Зачмъ только вы пришли сюда одн?

— Потому что не слдовало никому знать объ этомъ!

— Вы самое странное созданіе, какое можно встртить. Сколько-же зубовъ пришлось вамъ вырвать?

Джо взглянула на собесдника, видимо не понимая вопроса, потомъ разразилась смломъ, озаренная забавной догадкою.

— Мн надо было вырвать два зуба, но приходится подождать еще съ недлю.

— Что-же васъ такъ смшитъ въ этомъ? Наврное вы затяли какую нибудь-шалость Джо, допрашивалъ Лори, совершенно озадаченный.

— Не вы ли сами скоре занимаетесь этимъ? Позвольте васъ спросить, милостивый государь, что длали вы тутъ въ трактир?

— Прошу извиненія, сударыня, это вовсе не трактиръ, а фехтовальная школа.

— Очень рада что ошиблась.

— Почему такъ?

— Потому что теперь могу попросить васъ выучить меня драться на рапирахъ и тогда, если мы будемъ играть Гамлета, вы можете взять роль Лаэрта и мы безподобно разыграемъ сцену фехтованія.

Лори прыснулъ такимъ неудержимымъ школьническимъ смхомъ, что заставилъ не мало прохожихъ улыбнуться при встрч съ нимъ.

— Во всякомъ случа, будемъ мы или нтъ разучивать Гамлета, — я научу васъ фехтовать. Это очень весело и значительно развиваетъ силу. Но я не врю, чтобы вы отвтили мн: ‘очень рада’ такимъ серьзнымъ тономъ, только изъ-за этого. Правъ я или нтъ, этому есть и другая причина?

— Нисколько, я обрадовалась, что вы не были въ трактир, потому что надюсь, что вы не посщаете такія мста и не ставите ходить туда?

— Я бываю тамъ рдко.

— А я желала-бы, чтобы никогда.

— Но что же тутъ дурнаго, Джо? У меня есть биліардъ и дома, но безъ хорошихъ игроковъ играть скучно, а такъ какъ я очень люблю биліардъ, то изрдка прихожу сюда сыграть партію съ Недомъ Моффатъ или съ кмъ-нибудь другимъ изъ его товарищей.

— Голубчикъ мой, вы не знаете, какъ это огорчаетъ меня: связываясь съ этими господами, вы мало по малу станете тратить время и деньги по пустому, а подъ конецъ обратитесь въ такого-же шалопая, какъ и они. А я то все мечтала, что вы останетесь порядочнымъ и будете гордостью вашихъ друзей, жаловалась Джо, покачивая готовой.

— Неужели нельзя позволить себ невиннаго развлеченія, не переставая быть порядочнымъ человкомъ? нсколько обиженно спросилъ Лори.

— Это зависитъ отъ того съ кмъ и какъ развлекаешься. Я не люблю ни компанію Неда ни его самаго и очень желала-бы чтобы вы отстали отъ нихъ. Мама не захотла принимать его, хотя онъ напрашивался на знакомство и если вы будете вести такую-же жизнь какъ онъ, то она наврное не позволитъ продолжать нашу дружбу съ вами.

— Не можетъ быть? взволнованно проговорилъ Лори.

— Могу уврить васъ, она терпть не можетъ фатишекъ и скоре готова запереть насъ въ четырехъ стнахъ, чмъ видть въ ихъ обществ.

— Будемъ знать, но пока намъ не грозитъ эта опасность. Я не свтскій франтъ и не стремлюсь сдлаться имъ. Но люблю подъ-часъ безвредно подурачиться, а вы?

— Конечно, кто-же объ этомъ говоритъ, дурачество дурачествомъ, только не закусите удила — иначе прощай счастливое ваше время.

— Право я сдлаюсь святйшимъ изъ святыхъ.

— Терпть не могу лицемрія, оставайтесь простымъ, порядочнымъ и искреннимъ мальчикомъ и мы никогда не измнимъ вамъ. Я не знаю, что бы сдлалось со мной, еслибы вы вдругъ стали похожи на молодаго Книга, у него было такъ много денегъ, что онъ не зналъ куда двать ихъ, сталъ пить, играть въ карты, наконецъ до того замотался, что опозорилъ себя и совершенно пропалъ.

— И вы полагаете, что я способенъ дойти до того же, покорнйше васъ благодарю.

— Никогда я этого не думала, милый другъ, никогда! Но я слышу постоянно, что деньги такое искушеніе, что иногда желала-бы видть васъ бднымъ, тогда я-бы не такъ боялась за васъ.

— А вы боитесь за меня, Джо?

— Немножко, особенно когда вы бываете мрачны и скучаете. Съ вашимъ упорнымъ характеромъ бда, если вы попадете на дурной путь, вамъ трудно будетъ остановиться.

Лори шелъ молча и Джо, посматривая на него украдкою, раскаявалась, что дала волю своему языку, потому что глаза его искрились гнвомъ, а губы складывались въ горькую улыбку.

— Скажите пожалуйста намрены-ли вы продолжать читать мн наставленія вплоть до дома? спросилъ наконецъ Лори.

— Конечно нтъ, но зачмъ вы это спрашиваете?

— А затмъ, чтобы ссть въ омнибусъ, если вы будете продолжать. Если же вы кончили, то мн хотлось-бы пройтись съ вами пшкомъ и разсказать интересную вещь.

— Общаю вамъ не надодать больше проповдями и горю нетерпніемъ узнать новость.

— Вотъ и прекрасно. Пойдемте-же вмст. Но только то, что я скажу вамъ — секретъ, и вы должны за него открыть мн свой.

— У меня нтъ секретовъ, начала было Джо, но вдругъ оборвала, вспомнивъ о своей тайн.

— Неправда, вы отлично знаете, что есть. Вы ничего не можете скрыть отъ меня, итакъ, скоре признавайтесь, а не то и я ничего не скажу, уговаривался Лори.

— А вашъ секретъ интересенъ?

— Еще-бы! Онъ касается вашихъ хорошихъ знакомыхъ, и очень, очень любопытенъ! Знаю заране, что онъ удивитъ васъ, я уже давно мучаюсь желаніемъ разсказать вамъ все. Но прежде вы должны исповдываться.

— Только вы никому ни пикните ни словечка дома, общаете?

— Будьте покойны, не скажу.

— И не будете меня дразнить исподтишка?

— Я не имю привычки дразнить.

— Вотъ уже неправда, вы подцпляете каждую мелочь и не даете никому спуску. Не знаю, какъ вы это длаете, но вы первоклассный насмшникъ.

— Благодарю васъ, но къ длу, начинайте!

— Готова, я написала два разсказа и отнесла ихъ одному издателю, онъ общалъ дать отвтъ черезъ недлю, прошептала Джо таинственно.

— Да здравствуетъ миссъ Марчъ, американская романистка! крикнулъ Лори, подбрасывая вверхъ свою шляпу и ловя е на лету, къ великой утх зрителей, состоящихъ изъ полдюжины ирландскихъ мальчишекъ, пяти куръ, четырехъ кошекъ и двухъ утокъ, такъ какъ наши друзья, въ это время, вышли уже за городъ.

— Перестаньте! я очень боюсь, что изъ этого ничего не выйдетъ. Но я не могла успокоиться, пока не попытала счастья, только я хочу, чтобы никто не зналъ объ этомъ, потому что не желаю никого печалить своей неудачей.

— Неудачи не должно быть! Право, Джо, ваши произведенія можно прямо назвать шекспировскими, въ сравненіи со всей дребеденью, которую печатаютъ ежедневно. Какъ весело будетъ видть васъ въ печати. А позволено намъ будетъ гордиться славой нашей писательницы?

Глаза Джо блеснули радостью, которую естественно испытываетъ всякій, встрчая довріе къ своимъ силамъ, похвала друга — это такое наслажденіе, котораго не дастъ никакой газетный иміамъ.

— Теперь подавайте сюда вашъ секретъ, Тедди, или я никогда не стану больше врить вамъ на слово, поспшила попросить Джо, чтобы отрезвиться отъ опьянительныхъ надеждъ, вихремъ закружившихся въ ея голов при первомъ ободрительномъ слов.

— Я знаю, что мн не слдовало-бы разглашать чужихъ тайнъ. Но я никому не общалъ молчать объ открытіи, да, кром того, у меня всегда на душ камень, пока я не подлюсь съ вами своими секретами, итакъ я скажу вамъ, что я знаю, гд перчатка Мегги.

— Это-то вашъ секретъ? разочарованно вздохнула Джо, глядя съ укоризною на многозначительныя подмигиванія и улыбки Лори.

— Кажется, этого вполн достаточно для того, чтобы я могъ сказать вамъ, гд она находится, если это васъ интересуетъ.

— Ну говорите-же, гд она?

Лори нагнулся и шепнулъ на ухо Джо три слова, которыя произвели самую комическую перемну. Джо съ минуту простояла, вперивъ въ него глаза, въ которыхъ гнвъ боролся съ удивленіемъ, потомъ быстро зашагала впередъ, рзко кинувъ ему: ‘а почемъ вы знаете?’

— Видлъ.

— Гд?

— Въ его карман.

— Все это время?

— Да. Разв это не романично?

— Нтъ, это просто отвратительно.

— Такъ вамъ это не нравится?

— Конечно, нтъ. Это смшно, это непозволительно. Ну, берегись-же онъ, ужъ достанется ему отъ Мегги, когда она узнаетъ!

— Но вдь вы не имете права никому говорить объ этомъ, не забывайте.

— Я этого вовсе не общала.

— Это подразумвалось само собой, я положился на васъ вполн.

— Нечего длать, буду молчать до поры, до времени, но я совсмъ разстроена, лучше-бы вы мн не говорили ничего.

— А я думалъ напротивъ, что вы будете, рады.

— Большая радость, нечего сказать, узнать, что замышляютъ отнять у насъ Мегги. Спасибо за такую перспективу.

— Вроятно, вы взглянули-бы на дло другими глазами, еслибы покушеніе это направлялось противъ васъ самихъ.

— Поглядла-бы я на того, кто-бы осмлился только сунуться, отважно вскричала Джо.

— Такъ вотъ-же я буду этимъ смльчакомъ! И Лори залился веселымъ смхомъ надъ своей выходкой.

— Не ожидала я, что мн такъ непоздоровится отъ вашихъ секретовъ, съ тхъ поръ, какъ вы мн сказали это, я просто сама не своя, призналась неблагодарная повренная чужихъ тайнъ.

— Побжимте-ка въ запуски на этотъ пригорокъ: это непремнно облегчитъ васъ, предложилъ Лори.

Вокругъ не было видно ни души, гладкая дорога такъ соблазнительно змилась въ гору, что Джо не могла устоять противъ искушенія и пустилась по ней какъ стрла изъ лука, оставляя поочередно по пути сперва свою шляпку, а потомъ гребень и вс шпильки изъ головы. Лори первый достигъ до вершины холма и остался очень доволенъ результатомъ придуманнаго имъ леченія печали, когда его пріятельница съ распущенными волосами и ясными глазами и вся раскраснвшаяся добжала до него, то вс слды неудовольствія и тревоги исчезли.

— Желала-бы я быть лошадью, я могла-бы пробгать тогда цлыя мили, въ этомъ чудномъ воздух, не запыхиваясь. Вотъ такъ славно пробжались, только посмотрите, на что я теперь похожа. Пойдите пожалуйста, Тедди, будьте любезны, какъ и всегда, соберите вс мои доспхи, ласково обратилась къ нему Джо, опускаясь на скамейку, усянную красными осенними листьями клена, росшаго надъ нею.

Лори послушно отправился подбирать растерянныя принадлежности туалета Джо, между тмъ какъ она сама принялась заплетать свои волосы въ надежд, что никто не пройдетъ мимо, пока она не приведетъ все въ надлежащій порядокъ. Но вскор явился непрошенный прохожій въ лиц Мегги, возвращавшейся домой съ утреннихъ визитовъ въ своемъ нарядномъ плать, которое придавало ей самый изящный и парадный видъ.

— Господи Боже мой! Джо, что ты тутъ длаешь? изумленно окликнула она свою растрепанную сестру.

— Собираю листья, кротко отвтила Джо, перебирая красными листьями, которыхъ держала полныя пригоршни.

— И шпильки, вставилъ Лори, высыпая съ полдюжины шпилекъ на ея колни. Знаете, Мегги, он растутъ здсь но дорог, также какъ и гребни и коричневыя соломенныя шляпы.

— Ты опять бгала, Джо, какъ это возможно? Когда-же, наконецъ, ты бросишь твои неприличныя манеры? укоряла Мегги сестру свою, старавшуюся пригладить свои волосы, разлетавшіеся отъ втра и подколоть ихъ гребнемъ.

— Никогда, пока не сдлаюсь старухой и не стану ходить съ клюкой. Не старайся меня состарить до времени, Мегги, уже достаточно и того, что ты такъ внезапно перемнилась,— предоставь мн оставаться двчонкой какъ можно доле.

Говоря это Джо наклонила низко голову какъ-будто для удобства своей прически, но въ сущности, чтобы скрыть дрожаніе своихъ губъ. Въ послднее время она смутно сознавала, что Мегги превращается въ взрослую женщину, но тайна, повренная ей Лори, еще сильне открыла ей глаза на возможность разлуки съ сестрой, и даже намекнула на близость такой развязки. Лори замтилъ волненіе, охватившее е и старался отвлечь вниманіе Мегги вопросомъ: куда вы ходили, въ такомъ прелестномъ наряд?

— Къ Гарднерамъ, Сэлли разсказывала мн про свадьбу Беллы Моффатъ. Все было очень великолпно, молодые ухали проводить зиму въ Парижъ, подумайте только, какое это наслажденье!

— А вы завидуете имъ, Мегги? спросилъ Лори.

— Къ стыду моему должна сознаться, что да.

— Какъ я рада! пробормотала Джо, порывисто надвая шляпку.

— Это почему? удивилась Мегги.

— Потому что, цня настолько богатство, ты никогда не погонишься за бднымъ женихомъ, отчеканила Джо, бросивъ взглядъ на Лори, который тревожно слдилъ за ея рчью.

— Я никогда не погонюсь ни за кмъ, замтила Мегги съ большимъ достоинствомъ, и пошла по дорог къ дому, опережая своихъ собесдниковъ, которые послдовали за ней, смясь, перешептываясь, прыгая черезъ камни, словомъ: ‘какъ настоящіе дти’, какъ про себя назвала ихъ поведеніе Мегги, не хотвшая поддаться тому-же искушенію, только изъ боязни испортить свое лучшее платье.

Поведеніе Джо было такъ странно въ теченіе послдующихъ двухъ недль, что ея сестры вполн недоумвали. Она кидалась на встрчу къ почтальону, угрюмо отворачивалась отъ м-ра Брука, когда онъ проходилъ, подолгу смотрла съ тоскливымъ выраженіемъ на Мегги, усаживаясь противъ нея или внезапно, ни съ того, ни съ сего, бросалась обнимать и цловать е, Лори и она постоянно обмнивались какими-то таинственными знаками и загадочно толковали о какихъ-то ‘парящихъ орлахъ’,— такъ что вс ршили, наконецъ, что они оба рехнулись.— Во вторую субботу посл извстнаго уже читателю путешествія Джо, Мегги, сидвшая за шитьемъ у окна, была совсмъ скандализирована зрлищемъ, происходившимъ передъ ея глазами: Дори гонялся изо всхъ лопатокъ за Джо по всему саду и, наконецъ, догналъ е въ Эмминой бесдк. Что было дальше, въ бесдк, Мегги не видала, но до слуха ея долетали смхъ, говоръ и неистовое шуршанье газетныхъ листовъ.

— Что намъ длать съ этой двочкой? Она положительно не хочетъ вести себя, какъ слдуетъ взрослой, вздыхала Мегги, глядя съ негодованіемъ на бга, происходившіе въ саду.

— Я надюсь, что она исправится, впрочемъ, она и теперь такая прелестная и веселая, промолвила Ветси, никому не проговорившаяся о своей маленькой досад на сестру, за то, что та завела тайны помимо ея.

— Очень жаль, что она никогда не сдлается комъ-ла-фо, разсудила тщательно завитая и причесанная Эмми, занимавшаяся издліемъ себ новой фрезы,— что въ совокупности преисполняло е чувствомъ гордости и самодовольства.

Нсколько мгновеній спустя посл этого разговора, Джо влетла въ комнату, бросилась на софу и сдлала видъ, что читаетъ.

— Ты нашла что-нибудь интересное въ газет? спросила снисходительно Мегги.

— Да, одинъ разсказецъ, не важный, какъ кажется, отозвалась Джо, старательно держа газету такъ, чтобы заголовокъ ея не былъ виднъ.

— Ты-бы лучше почитала намъ громко, и намъ-бы было веселе, да и тебя это уняло-бы отъ возни, нравоучительнымъ тономъ произнесла Эмми.

— Какъ называется эта исторія? спросила Бетси, удивляясь про себя, отчего это Джо говоритъ, не отводя газеты отъ лица.

— Называется она ‘Соперники-живописцы’.

— Заглавіе не дурно, прочти е громко, сказала Мегги.

Глубоко переведя духъ и громко откашлянувшись, Джо принялась читать, страшно торопясь. Двочки слушали чтеніе съ интересомъ, такъ какъ повсть была романтична, мстами драматична и подъ конецъ вс герои умирали.

— Мн нравится это необноковенной живописностью слога, сообщила Эмми свое мнніе, когда Джо остановилась передохнуть на секунду.

— Я предпочитаю романическую сторону. Віола и Анжело наши любимыя имена,— какое странное совпаденіе, не правда-ли? замтила Мегги, отирая глаза вслдствіе того, что ‘романическая сторона’ разсказа была нсколько трагична.

— Кто авторъ этой повсти? спросила Бетси, которая подмтила что-то особенное на лиц Джо.

Чтица вскочила съ мста, отбросила газету, скрывавшую до сихъ поръ ея волненіе, и громкимъ голосомъ полу-торжественно, полу-смущенно провозгласила: ‘Ваша сестра!’

— Ты? вскрикнула Мегги, отрываясь отъ шитья.

— Это очень хорошо написано, сказала Эмми тономъ критика.

— Я догадалась! Я догадалась! Моя Джо, какъ я горжусь тобой! радовалась Бетси, обвивая руками шею сестры въ порыв восторга отъ ея подвига.

Радости и восклицаніямъ не было конца, Мегги не хотла врить, пока не убдилась собственными главами, что подъ повстью стояла напечатанная всми буквами подпись: ‘Миссъ Жозефина Марчъ’, Эмми расточала похвалы художественной сторон сочиненія и великодушно предлагала различные эпизоды для продолженія, котораго, къ сожалнію, не могло быть, такъ какъ повсть оканчивалась смертью героевъ. Бетси была совсмъ вн себя, прыгала и пла, сіяя счастьемъ.

Анна тоже прибжала восклицая: ‘Господи помилуй, вотъ бы никогда не подумала!’ и съ великимъ умиленіемъ слушала подробности о томъ ‘какъ Джото наша попала въ сочинительницы’. Не мало удовольствія доставила эта новость и миссисъ Марчъ, когда она узнала о ней. Джо смялась и утирала навертывавшіяся отъ радости слезы, увряя, что чувствуетъ, что у нея выростаетъ павлиній хвостъ, который она сейчасъ вотъ и распуститъ. Словомъ ‘Парящій Орелъ’ былъ вправ горделиво простирать свои крылья и носиться побдоносно надъ домомъ Марчей въ т счастливыя минуты, когда листокъ съ его изображеніемъ переходилъ тамъ изъ рукъ въ руки.

— Разскажи намъ все по порядку, какъ это устроилось?

— Сколько теб заплатили за нее?— Что скажетъ папа когда узнаетъ?— Какъ Лори принялъ это? сыпались со всхъ сторонъ вопросы изъ группы, тсно обступившей Джо.

Вся эта рзвая молодежь принимала близко къ сердцу всякое маленькое семейное событіе.

— Не тарантите такъ вс заразъ, погодите, я вамъ объясню все въ подробности, говорила Джо, спрашивая себя мысленно, доставило-ли появленіе ‘Эвелины’ столько же торжества миссъ Брней, сколько ей ея ‘Соперники живописцы’. Разсказавъ, какъ она ходила отдавать свои рукописи на просмотръ, Джо прибавила: ‘а когда я была у издателя за отвтомъ, онъ мн сказалъ, что об вещи годятся, но платить за нихъ не намренъ, потому что никогда не платятъ начинающимъ, что онъ согласенъ напечатать ихъ безплатно съ моимъ именемъ въ своей газет. ‘Это хорошая школа,’ сказалъ онъ, ‘васъ проберетъ критика, а потомъ, когда вы усовершенствуетесь, тогда найдутся и плательщики за вашъ трудъ.’ Я ршилась отдать ему повсти на его условіяхъ и сегодня получила вотъ этотъ оттискъ, Лори поймалъ меня съ нимъ и непременно хотлъ его видть, и я показала ему. Онъ нашелъ, что хорошо, убждалъ меня писать еще и общалъ помочь помстить слдующее сочиненіе за деньги. Какъ я счастлива, быть можетъ, скоро я буду въ состояніи жить своимъ собственнымъ трудомъ и помогать вамъ, сестры!

На этихъ словахъ голосъ ея оборвался, она поспшила уткнуться лицомъ въ газету и оросила свое первое сочиненіе нсколькими сладкими слезинками, потому что заработывать деньги самостоятельно ‘и улучшить положеніе своего семейства было самой дорогой и завтной мечтой ея, и ей казалось, что она стоитъ уже на первой ступени, ведущей къ ея осуществленію.

ГЛАВА XV.
Депеша.

— Ноябрь самый несносный мсяцъ, размышляла Маргарита, стоя у окошка въ одно пасмурное послобда и глядя на побитый морозомъ и поблекшій садъ.

— Потому-то я и родилась въ немъ, задумчиво замтила Джо, не обращая вниманія на чернильную кляксу, которою она украшала свой носъ.

— А случись теперь что-нибудь пріятное, мы будемъ считать его счастливйшимъ временемъ въ году, утшала Бетси, смотрвшая на все, не исключая и ноября, съ хорошей стороны.

— Быть можетъ, но ничего пріятнаго не случится у насъ, сказала Мегги, бывшая не въ своей тарелк. Мы тянемъ лямку изо дня въ день, безъ малйшаго разнообразія или удовольствія. Право, не лучше чмъ въ любомъ рабочемъ дом.

— Потерпи, нечего раскисать! ободряла Джо. Я вовсе не удивляюсь милочка, что ты жалуешься, видя, какъ твои сверстницы веселятся, въ то время какъ теб приходится работать, работать и работать. О, что бы я дала, чтобы имть власть устроивать твою судьбу такъ же какъ я распоряжаюсь участью моихъ героинь. Ты достаточно красива и добра для того, чтобы я согласилась надлить тебя какимъ-нибудь неизвстнымъ родственникомъ, который завщалъ-бы теб состояніе и вдругъ превратила-бы тебя въ богатую наслдницу, какъ-бы тогда ты утерла носъ всмъ, кто обращался съ тобой свысока, похала путешествовать и вернулась-бы домой, знатной дамой, въ ореол величія и счастья.

— Такимъ путемъ въ нашъ вкъ никому не падаетъ богатство съ неба. Мужчины пріобртаютъ его трудомъ, а женщины выходя замужъ изъ-за денегъ. Противный, несправедливый свтъ, съ горечью промолвила Мегги.

— Джо и я заработаемъ вамъ всмъ состояніе, годковъ черезъ десять, подождите только, увряла Эмми, занимавшаяся въ уголку, какъ выражалась Анна, ‘стряпней пирожковъ’, т.-е. лпкою изъ глины птицъ, фруктовъ и головокъ.

— И ждать не стану, — должна покаяться, что не очень-то я врую въ чудодйственную силу чернилъ и грязи, хотя очень благодарна вамъ за ваши добрыя намренія.

Мегги вздохнула, отвернулась опять къ окну и стала смотрть на запорошенный снгомъ садъ. Джо нахмурилась, облокотилась обими руками на столъ и присмирла въ грустной поз, а Эмми бодро продолжала свою стряпню. Бетси, сидвшая у второго окна, скоро прервала наступившее молчаніе встью: ‘А я вижу дв хорошія вещи: мама идетъ домой и Лори бжитъ къ намъ черезъ садъ, очевидно съ какимъ-то веселымъ замысломъ. ‘

Дйствительно, не прошло и минуты, какъ оба вошли въ комнату, миссисъ Марчъ съ обычнымъ вопросомъ: ‘Нтъ ли, дтки, письма отъ отца?’ а Лори съ предложеніемъ: ‘Не хочетъ ли кто изъ васъ прогуляться со мной? Я корплъ надъ своей математикой до одурнія и хочется пробжаться для освженія головы. Хотя сегодня и пасмурно на двор, но воздухъ не дуренъ, я зайду къ Бруку, подхватимъ его и совершимъ знатную проминку. Пойдемте вс, кто хочетъ?’

— Конечно, хотимъ вс.

— Благодарствуйте, мн некогда, и съ этими словами Мегги взялась за рабочій ящикъ, вспомнивъ уговоръ съ матерью, по которому было ршено, что ей лучше избгать прогулокъ, по улицамъ, въ обществ Лори.

— Мы будемъ готовы въ одну секунду, прокричала Эмми, убгая, чтобы вымыть руки.

— Не будетъ-ли отъ васъ какого приказанія, милостивая государыня? спросилъ Лори, наклоняясь къ миссисъ Марчъ черезъ спинку кресла съ нжной вжливостью, которою вообще отличалось его обращеніе съ ней.

— Никакого, исключая того, чтобы освдомиться на почт, если вы будете настолько любезны, мой другъ, нтъ-ли чего тамъ для меня. Сегодня нашъ день получать письма, а почтальонъ ничего не приносилъ. Мужъ мой акуратенъ какъ солнце, но быть можетъ случились какія-нибудь задержки по дорог…

Громкій звонокъ прервалъ е и вслдъ за нимъ Анна вошла въ комнату, съ пакетомъ въ рукахъ.

— Это принесли, сударыня, вамъ съ проклятаго телеграфа, сказала она, со страхомъ подавая пакетъ, точно боясь, что его разорветъ въ ея рукахъ.

При слов телеграфъ миссисъ Марчъ схватила депешу, мигомъ пробжала глазами ея содержаніе и упала обратно въ кресло, поблвъ такъ, какъ будто листокъ бумаги, дрожавшій въ ея рук, былъ смертоноснымъ оружіемъ, поразившимъ е прямо въ сердце. Лори сбжалъ внизъ съ лстницы за водой, Мегги и Анна бросились поддерживать е, а Джо прочитала громко, испуганнымъ голосомъ:

‘Миссисъ Марчъ:

Вашъ мужъ опасно боленъ. Прізжайте скоре.

С. Голль.

‘Блый Госпиталь Вашингтонъ.’

Мертвая тишина воцарилась въ комнат. Самый день какъ будто внезапно померкъ и внезапно все словно перемнилось для двочекъ, тснившихся вокругъ матери, съ чувствомъ опасности, грозившей имъ потерею опоры и счастья ихъ жизни. Миссисъ Марчъ очнулась скоро отъ обморока, перечла депешу еще разъ и, протягивая руки къ дочерямъ, сказала голосомъ, котораго он никогда не могли забыть впослдствіи: ‘Я поду немедленно, но быть можетъ опоздаю. Дти, дти мои! Помогите мн перенести это!’

И затмъ въ комнат все затихло, только слышались подавленныя всхлипыванія, отрывочныя слова утшенія, и горькія вздохи, заливаемые горькими слезами. Анна первая пришла въ себя, и съ безсознательною мудростью подала всмъ примръ мужества, она и работа были неразлучны и по ея правиламъ это было лучшимъ лекарствомъ отъ всхъ печалей.

— Да сохранитъ Господь нашего милаго барина!— Не стану тратить времени на пустыя слезы, пойду, сударыня, готовить ваши вещи въ дорогу, сказала она задушевно, отирая фартукомъ свое заплаканное лицо, и, пожавъ отъ души руку своей госпож, она поспшила къ длу, которое закипло въ ея рукахъ, работавшихъ за троихъ.

— Она права, не время плакать теперь. Успокойтесь, дтки, дайте мн все обдумать.

Бдняжки усиленно старались удержаться отъ слезъ, пока мать ихъ. блдная, но овладвшая собой, подавляя горе, приводила въ порядокъ свои мысли и соображала все нужное.

Гд Лори? спросила она, собравшись съ духомъ и поршивъ свой планъ дйствій.

— Я здсь, дорогая миссисъ Марчъ! Позвольте мн, ради Бога, помочь вамъ чмъ-нибудь! вскричалъ юноша, выбгая изъ сосдней комнаты, куда онъ проскользнулъ незамтно, сознавая, что первая минута горя — святыня, которую не должно нарушать даже присутствіемъ друга.

— Пошлите телеграмму, что я немедленно вызжаю. Первый поздъ выходитъ рано утромъ, я поду на немъ.

— Не нужно-ли еще чего? Лошадь моя осдлана, я могу създить куда угодно и исполнить все, что прикажете, говорилъ онъ, и взглядъ его выражалъ готовность устремиться по ея знаку хоть бы на край свта.

— Доставьте письмо тетушк Марчъ. Джо, дай мн перо и бумагу.

Оторвавъ чистую страничку отъ своей рукописи, Джо положила е на столикъ, который пододвинула къ матери, понимая хорошо, что на всемъ слдуетъ экономить и что деньги теперь будутъ нужне, чмъ когда-либо и ршая, что ея долгъ приберегать всякую мелочь для отца.

— Ну, отправляйтесь, голубчикъ, только не скачите сломя голову, въ этомъ нтъ никакой надобности.

Предостереженіе миссисъ Марчъ однакоже пропало даромъ, не прошло и пяти минутъ посл него, какъ Лори пронесся мимо окна, на своей верховой лошади, какъ вихрь.

— Джо, сбгай пожалуйста къ миссисъ Кингъ, предупреди е, что я не могу придти. Да принеси мн сперва сверху блье, надобно взять его по больше съ собой, оно можетъ пригодиться при уход за больнымъ,— больничные запасы не всегда бываютъ достаточны. Бетси, сходи къ мистеру Лоренцу, попроси у него, отъ моего имени, бутылки дв стараго вина, для отца я не стыжусь просить, ему необходимо теперь все лучшее. Эмми, скажи Анн, чтобы она принесла сюда черный чемоданъ, Мегги, пойди помоги мн собрать мои вещи, у меня просто голова идетъ кругомъ.

Да и немудрено было закружиться голов бдной женщины, столько думъ, заботъ и хлопотъ нахлынуло на нее разомъ. Мегги упрашивала мать пойти отдохнуть немного въ ея комнату и предоставить сборы въ дорогу ея попеченіямъ. Вс бгали и носились изъ угла въ уголъ какъ сухіе листья, подхваченные сердитыхъ дыханіемъ бури, и миръ счастливаго семейнаго быта былъ внезапно нарушенъ полученнымъ клочкомъ бумаги, какъ появленіемъ зловщаго призрака.

Мистеръ Лоренцъ пришелъ самъ вмст съ Бетси, съ полными руками всякой всячины: онъ принесъ все, что только могъ придумать послать больному. Добрый старикъ, кром того, дружески предлагалъ взять подъ свое покровительство молодыхъ двушекъ на время отсутствія ихъ матери, что очень успокоило е. Вообще онъ былъ весь къ ея услугамъ, начиная отъ своего халата и кончая имъ самимъ, въ качеств провожатаго,— онъ отдавалъ все въ ея распоряженіе. Но миссисъ Марчъ, не хотла и слышать допустить старика, въ его лта, до такого утомительнаго путешествія, однакоже замтно было, что это предложеніе, когда онъ только что заговорилъ о немъ, на минуту обрадовало е, и что она нсколько пугалась мысли пуститься одна въ такой далекій путь. Онъ уловилъ это мимолетное чувство, нахмурилъ свои густыя брови, потеръ руки и быстро собрался уходить, говоря, что сейчасъ-же вернется. Никому и въ голову не пришло догадаться объ его намреніяхъ до той минуты, когда Мегги, пробгая черезъ переднюю, съ чашкою чая въ одной рук и парою полотенецъ въ другой, не наткнулась на входившаго къ нимъ м-ра Брука.

— Я былъ очень огорченъ печальнымъ извстіемъ миссъ Марчъ, сказалъ онъ тономъ участія, который проникъ до глубины ея души, въ эту тяжелую минуту. Я пришелъ предложить себя въ спутники вашей матушк. М-ръ Лоренцъ даетъ мн порученія въ Вашингтонъ, и я буду очень счастливъ, если могу быть ей тамъ полезенъ. Полотенцы полетли на-полъ я чашка чаю была весьма близка къ той-же участи, когда Мегги протянула свою руку Бруку, съ такимъ выраженіемъ благодарности на лиц, что онъ почувствовалъ, что былъ-бы вознагражденъ съ избыткомъ, даже и не за такое ничтожное, какъ онъ говорилъ себ, пожертвованіе времени и спокойствія, какое онъ предлагалъ.

— Какъ вы вс добры! Мама, конечно, согласится. А для насъ будетъ большимъ утшеніемъ знать, что есть кому позаботиться о ней. Большое, большое спасибо вамъ! Мегги говорила серьзно и совсмъ погрузилась въ свои размышленія, пока что-то неуловимое, свтившееся въ темныхъ глазахъ, устремленныхъ на не, не заставило е вспомнить о стывшей въ ея рук чашк чаю и поспшить въ гостиную, гд она сказала, что пойдетъ и позоветъ тотчасъ же свою мать. Все уже было улажено когда Лори возвратился съ отвтомъ отъ тетушки Марчъ, состоявшимъ изъ нужной суммы денегъ и нсколькихъ строкъ, въ которыхъ она повторяла то, что часто говорила прежде, что она всегда находила безразсудствомъ со стороны Марча его вступленіе въ армію и постоянно предсказывала, что это не приведетъ ни къ чему хорошему и надется, что впредь будутъ больше слушаться ея совтовъ. Миссисъ Марчъ отправила записку въ каминъ, а приложеніе къ ней — въ свой кошелекъ, и принялась опять за укладку чемодана, сжавъ крпко свои губы, что конечно не ускользнуло-бы отъ проницательности Джо, еслибы она находилась въ комнат.

Короткое посл-обда быстро пролетло, вс послы вернулись съ разныхъ сторонъ домой. Мегги и мать занялись спшнымъ шитьемъ вещей, которыя брались на дорогу. Бетси и Эмми хлопотали около чайнаго стола, Анна гладила и ей оставалось только ‘духомъпухомъ’ какъ говорила она, спроворить еще дв-три манишки, одной Джо не доставало. Это начинало всхъ тревожить, потому что никогда нельзя было знать, какія фантазіи могли придти ей въ голову, Лори даже отправился на поиски за ней. Но вроятно они какъ-нибудь разошлись, потому что она возвратилась одна, въ какомъ-то странномъ расположеніи духа, въ которомъ проглядывала смсь удовольствія и страха, печали и радости, подстрекнувшее любопытство всей семьи не мене чмъ пачка ассигнацій, положенная ею на столъ передъ матерью, со словами ‘Вотъ и моя лепта на леченіе папаши и на возвратный путь его домой!’ — что было выговорено не безъ замтнаго волненія.

— Душа моя, гд достала ты это? Двадцать пять долларовъ! Надюсь, Джо, что ты не сдлала никакой опрометчивости?

— Нтъ, деньги мои и добыты честно. Я не выпросила, не заняла и не украла ихъ ни у кого. Я получила ихъ въ уплату за мою собственность и не думаю, чтобы вы за это побранили меня.

Съ этими словами она сняла шляпку и вызвала всеобщее удивленіе: ея роскошныя косы были коротко обрзаны.

— Твои волосы! Твои чудные волосы! Ахъ, Джо, какъ это возможно? Твое единственное украшеніе.— Милая моя двочка, вдь это совершенно было не нужно.— Она совсмъ не похожа на мою старую Джо, но за это я еще крпче полюблю ее!

Таковы были восклицанія, которыя раздались ра зомъ изъ всхъ угловъ, одновременно съ послднимъ, принадлежавшимъ Бетси, та крпко прижала къ себ остриженную голову, но Джо, стараясь принять равнодушный видъ, который однако никого не обманулъ, прервала ее и, тряхнувъ темными вихрами, съ напускнымъ ухарствомъ, сказала: — Вдь отъ этого судьба отечестна не страдаетъ, такъ о чемъ же печалиться, Бетси. А для моего чванства такъ будетъ здорове, я начинала черезчуръ кичиться моей гривой. Да и мозгу моему будетъ свже безъ длиннаго мха, такъ легко и хорошо теперь голов, а парикмахеръ сказалъ, что когда волосы мои немного отростутъ, то станутъ виться сами собой, — это славно, удобно, легко причесываться и совершенно по-мужски. Мн это очень нравится. Пожалуйста, мама, возьмите деньги и давайте ужинать.

— Разскажи мн все въ подробности. Мн это не совсмъ нравится, хотя я не могу порицать тебя, зная, какъ охотно ты пожертвовала твоимъ чванствомъ,— какъ ты выразилась,— любви къ отцу. Но, дорогая, вдь въ этомъ необходимости не было, а я боюсь, что черезъ нсколько дней ты будешь раскаиваться, говорила миссисъ Марчъ.

— Никогда не буду раскаиваться! твердо возразила Джо, облегченная тмъ, что поступокъ ея не встртилъ окончательнаго осужденія.

— Какъ это пришло теб въ голову? спросила Эмми, для которой также неестественно показалось-бы разстаться съ своими хорошенькими кудряшками, какъ съ головой.

— Очень просто, мн такъ хотлось сдлать хоть что-нибудь для пана, объяснила Джо, пододвигаясь вмст съ остальной компаніей къ чайному столу, потому что въ молодые годы никакое горе не убиваетъ аппетита, — занимать я также ненавижу, какъ и мама, просить денегъ впередъ у тети Марчъ не хотлось, зная, какъ она всегда ворчитъ, когда ей приходится раскошеливаться. Мегги посылаетъ четверть своего годового жалованья, которое ей удалось сберечь, у меня же ровно ничего не осталось, посл моихъ послднихъ покупокъ — я чувствовала себя такой негодной,— я готова была дать изрзать себя въ кусочки, лишь бы достать денегъ.

— Напрасно ты упрекала себя въ негодности — у тебя не было теплаго платья и ты купила себ самое простое и необходимое на свои трудовыя деньги, замтила мать съ такимъ взглядомъ, отъ котораго сердце Джо радостно встрепенулось.

— У меня не было и малйшей мысли остричься, когда я шла вдоль улицы, размышляя, что бы предпринять и чувствуя искушеніе забраться въ эти богатые магазины и нахватать всего, что было-бы нужно больному. Вдругъ, проходя мимо парикмахерской, я увидала вывшенныя на окн косы съ обозначеніемъ ихъ цнъ: одна черная коса, длинне, но не такая густая, какъ моя, была оцнена въ сорокъ долларовъ. Мн тотчасъ-же блеснула мысль, что у меня есть что продать — и я немедленно вошла, спросила покупаютъ-ли тутъ волосы и что дадутъ за мои.

— Не понимаю, какъ ты ршилась на это, сказала Бетси жалобнымъ тономъ.

— Да тутъ страшнаго ничего не было, парикмахеръ маленькій человчекъ, самаго добродушнаго вида, — похожій на то, будто всю жизнь то и дло что помадится. Онъ сначала казался очень удивленъ моимъ вопросомъ, вроятно не часто къ нему заходятъ двочки съ предложеніемъ продать свои косы. Онъ отвчалъ, что не нуждается въ моихъ, потому что он не моднаго цвта и онъ покупаетъ ихъ не дорого, изъ первыхъ рукъ. Говорилъ, что только обработка возвышаетъ ихъ стоимость и такъ дале,— все въ этомъ род. Время шло, я начинала бояться, что не такъ взялась за дло, и что изъ него ничего путнаго не выйдетъ, а вы знаете, какъ я ненавижу отказываться отъ того, что я разъ задумала сдлать. Я стала упрашивать его взять мои волосы и объяснила причину своей настойчивости. Это было глупо, нечего сказать, но это подйствовало на него, я была очень взволнована, и разсказывала ему все съ моей обычной безтолковостью, его жена услыхала и приняла мою сторону съ большимъ участіемъ:

— Согласись, ома, сказала она: уважь молодую барышню. Право, я сдлала-бы тоже самое для нашего Джимми, будь у меня клокъ волосъ, годный на продажу.

— Кто-же этотъ Джимми? полюбопытствовала Эмми, любившая знать все обстоятельно.

— Ихъ сынъ, какъ говорила мн парикмахерша, — онъ тоже въ арміи. Вы не поврите, какъ подобныя вещи сближаютъ совершенно постороннихъ людей. Она все время разговаривала о немъ, пока мужъ стригъ меня, и это очень пріятно развлекало меня.

— Неужели ты не почувствовала ни малйшаго содроганія при первомъ прикосновеніи ножницъ? спросила Мегги, слегка вздрагивая.

— Я взглянула на свои волосы и попрощалась съ ними, пока парикмахеръ бралъ свои инструменты. Я никогда не плачусь надъ пустяками, но должна признаться, что я почувствовала что-то странное, когда увидала свои собственныя косыньки, лежавшія на стол, а на голов своей ощупала, вотъ одну эту, жестокую щетку. Мн точно отняли руку или ногу. Жена парикмахера замтила должно быть, какъ я смотрла на нихъ, она отдлила прядочку волосъ и предложила е мн. Я отдамъ е вамъ, мама, пусть это будетъ воспоминаніемъ о прошедшей слав, не думаю, чтобы когда-нибудь я снова обзавелась косой: такъ удобно съ короткими волосами.

Миссисъ Марчъ взяла волнистую, каштановую прядь, свила е и положила въ свой ящикъ, рядомъ съ другой, коротенькой прядью сдыхъ волосъ. Она сказала только ‘брагодарствуй, душечка’ — но на лиц ея промелькнуло пто-то такое, что заставило двочекъ тотчасъ перемнить тему разговора и завести по возможности спокойную рчь о любезности м-ра Брука, о надежд на хорошую погоду на слдующее утро, и о томъ счастливомъ времени, когда отецъ вернется отдыхать домой. Никому не хотлосъ идти спать, когда, въ десять часовъ миссисъ Марчъ, окончивъ послдній стежокъ своего шитья, произнесла обычное ‘пора, дти’. Бетси подошла къ фортепьяно и заиграла любимый гимнъ отца. Вс начали-было храбро подтягивать, но голоса обрывались одинъ за другимъ и Бетси оставлена была въ одиночеств: она исполнила свое соло отъ всей души, такъ какъ для нея музыка была лучшимъ утшеніемъ.

— Ступайте спать, да не разговаривайте долго, завтра нужно подниматься рано и надо постараться заснуть скоре. Прощайте, милыя мои, — сказала мать, когда гимнъ былъ оконченъ, и никто не возобновлялъ попытки продолжать музыку.

Двочки поцловали мать и отправились къ своимъ постелямъ въ такомъ полнйшемъ молчаніи, какъ будто дорогой больной лежалъ, тутъ, въ сосдней комнат. Бетси и Эмми не замедлили заснуть, несмотря на вс предшествовавшія волненія, но Мегги не спалось, она думала самыя серьзныя думы, какія еще пришлось ей узнать въ жизни. Джо лежала неподвижно, и сестра считала е спящей, пока тихое всхлипываніе, не заставило ее спросить шопотомъ, дотронувшись до влажной щеки:

— Джо, что съ тобой, душечка? О чемъ ты плачешь, о пап?

— Нтъ, теперь не о немъ.

— О чемъ-же?

— О моихъ волосахъ, протянула бдная Джо, тщетно стараясь заглушить свое горе подушкой.

Признаніе это не показалось Мегги ни страннымъ, ни смшнымъ, она нжно принялась цловать и ласкать опечаленную сестру.

— Я вовсе не раскаиваюсь, энергично протестовала Джо. Завтра я сдлала-бы тоже самое — если бы приходилось начинать съ-изнова. Во мн бунтуетъ только самолюбіе и оно-то и заставляетъ меня такъ глупо макать. Пожалуйста, не говори никому, — теперь уже все прошло. Я думала вы вс спите, потому и позволила себ всплакнуть немножко о моей утраченной красот. Но отчего-же ты не спишь?

— Не могу, мн какъ-то страшно, созналась Мегги.

— Думай о чемъ-нибудь хорошемъ, ты сейчасъ заснешь.

— Я уже старалась, но это только больше меня разгуливаетъ.

— О чемъ-же ты думала?

— О хорошенькихъ лицахъ, въ особенности о красивыхъ глазахъ. И Мегги улыбнулась про себя, въ темнот.

— Какіе теб больше нравятся?

— Каріе — иногда — но вообще, голубые лучше.

Джо засмялась, но Мегги разсердилась и приказала ей замолчать, потомъ любезно общала ей заняться завивкой ея волосъ, — а потомъ сонъ унесъ ее въ воздушные замки.

Часы пробили полночь и въ комнат все было тихо, когда женщина въ бломъ неслышно обошла вс кровати, поправляя здсь соскользнувшее одяло, тамъ съхавшую на-бокъ подушку, останавливая долгій любящій взоръ на всхъ этихъ спящихъ личикахъ и цлуя ихъ материнскимъ поцлуемъ, равносильнымъ благословенію и молитв. Подойдя къ окну, она раздвинула немного занавску и заглянула въ темноту, но въ этотъ моментъ луна какъ разъ выплыла изъ подъ облаковъ и выкатила свой круглый и добродушный ликъ, который, казалось, шепталъ въ тишин: ‘успокойся, бдная! За облаками всегда скрывается свтъ! ‘

ГЛАВА XVI.
Письма.

Двочки поднялись до разсвта, въ. холодное и срое утро, зажгли лампу и принялись за чтеніе своихъ книгъ съ небывалой сосредоточенностью, теперь только, когда настало настоящее горе, он поняли, какимъ счастьемъ пользовались до сихъ поръ. Въ книжкахъ нашлось много утшительнаго и подкрпляющаго, и во время одванія он уговорились прощаться съ матерью спокойно и твердо, не разстраивая е своими слезами и жалобами. Видъ гостиной въ эту раннюю пору былъ совершенно непривыченъ — на двор была тишина и мракъ, а въ комнат ярко горлъ огонь и освщалъ общій безпорядокъ. Завтракъ, дымившійся на стол, и даже знакомое лицо Анны, шмыгавшей изъ кухни и обратно въ ночномъ чепц, все казалось особеннымъ и страннымъ. Большой чемоданъ стоялъ увязанный на порог, бурнусъ и шляпка матери лежали на соф, а сама она сидла и старалась сть, но была такъ блдна и измучена безсонницей и горемъ, что двочкамъ нашимъ было очень трудно не измнить своему ршенію при взгляд на нее. Мегги чувствовала, что, противъ воли, на глаза навертываются непрошенныя слезы, Джо предавалась усиленному созерцанію кухоннаго блока, а съ лицъ меньшихъ сестеръ не сходило серьзное и смущенное выраженіе, говорившіе, что горе было имъ новинкою.

Вс были молчаливы, когда наступило время отъзда, миссисъ Марчъ поднялась, въ ожиданіи кареты, и сказала двочкамъ, суетившимся около нея, кто съ шалью, кто съ шляпкой, кто съ галошами, кто съ ея дорожнымъ мшкомъ:

— Дти мои я оставляю васъ на попеченіе Анны — и подъ покровительствомъ мистера Лоренца. Анна олицетворенная преданность, а нашъ сосдъ будетъ заботиться о васъ, какъ о родныхъ дтяхъ. Бояться мн за васъ нечего, но меня безпокоитъ одно: какъ вы съумете перенесть наше горе. Не предавайтесь безъ меня тоск и унынію, главное — не думайте, чтобы праздность могла помочь вамъ развлечься. Исполняйте ваши ежедневныя обязанности и поврьте, что работа — лучшее изъ утшеній. Бодро длайте свое дло и надйтесь, что-бы ни случилось — помните, что не слдуетъ терять мужества.

— Постараемся мама!

— Мегги, милая, будь разсудительна, береги сестеръ, совтуйся съ Анной, а во всхъ важныхъ случаяхъ обращайся къ мистеру Лоренцу. Ты, Джо, будь терплива, не падай духомъ и не поступай очертя голову. Пишите мн. почаще и ведите себя умницами, дтки,— поддерживая другъ друга. Бетси, на тебя я возлагаю хозяйство,— но не лишай себя удовольствія заниматься музыкой, а ты, Эмми, помогай сестрамъ, насколько можешь, слушайся ихъ и вс вы будьте здоровы и мужайтесь, мои двочки.

— Будьте покойны, мама!

Стукъ приближавшагося экипажа заставилъ ихъ смолкнуть и прислушаться. Наступила тяжелая минута, но он встртили е твердо, ни одна не заплакала, ни одна не убжала изъ комната¹ и не позволила себ ни малйшей жалобы, хотя у всхъ было страшно тяжело на сердц, когда желая передать поклоны и поцлуи отцу, слова замерли на язык при мысли, что, быть можетъ, ихъ порученія придутъ уже слишкомъ поздно. Он спокойно поцловались съ матерью, нжно обняли е и старались крпиться до конца, когда она вышла на крыльцо.

Лори и ддушка пришли тоже проводить е, а м-ръ Брукъ имлъ такой серьзный, задумчивый и, вмст съ тмъ, такой добрый видъ, что он шутя окрестили его ‘Великодушнымъ рыцаремъ’.

— Прощайте, прощайте, мои милыя! Да сохранитъ васъ Богъ! прошептала миссисъ Марчъ, наскоро перецловывая одну головку за другой и спша ссть въ карету. Лошади не успли тронуть съ мста, какъ взошло солнце и оснило маленькую группу, стоявшую на двор, своими радостными лучами, какъ счастливымъ предзнаменованіемъ. Такъ, по крайней мр, показалось отъзжающей, смотрвшей на махавшія ей руки, когда при поворот за уголъ она обвела еще разъ прощальнымъ взоромъ четыре свженькія личика, за которыми виднлись какъ надежная лейбъ-гвардія, старый другъ Лоренцъ, врная Анна и преданный Лори.

— Какіе у насъ все добрые друзья, сказала она, обращаясь къ своему спутнику, на лиц котораго почтительное участіе служило подтвержденіемъ справедливости ея словъ.

— Это хорошо, лишь-бы никто изъ нихъ не оказался услужливымъ медвдемъ, отвтилъ м-ръ Брукъ, причемъ такъ добродушно и заразительно разсмялся, что сама миссисъ Марчъ не могла удержаться отъ улыбки. Длинный дорожный день начинался такимъ образомъ теплыми солнечными лучами, улыбками и ободряющими шутками.

— Мн, кажется, будто я пережила землетрясеніе, замтила Джо, когда ихъ сосди ушли домой подъ предлогомъ завтрака, желая оставить ихъ придти въ себя наедин.

— А мн, сказала Мегги, съ отчаяніемъ въ голос, кажется, что я разсталась со всми на свт.

Бетси открыла ротъ, желая тоже сказать что-то, но могла только жестомъ указать на кипу аккуратно-выштопанныхъ чулокъ, лежавшую на рабочемъ столик матери и свидтельствовавшую, что даже въ послднія тревожныя минуты она не переставала заботиться и работать для нихъ. Конечно, обстоятельство это было мелочное, но оно глубоко тронуло ихъ и, несмотря на вс свои намренія, двочки разомъ залились горючими слезами.

Анна благоразумно не мшала имъ выплакаться, а когда показались признаки, что ливень приближается къ концу, она поспшила ускорить его прекращеніе своимъ появленіемъ съ кофейникомъ въ рукахъ.

— Ну-те-ка, мои хорошія дтки, вспомните приказанія мамаши, не распускайте нюни. Вотъ напейтесь кофейку, да и съ Богомъ за работу, не ударимъ лицомъ въ грязь.

Кофе былъ любимымъ лакомствомъ семьи, и Анн пришла, очень удачно, мысль угостить имъ въ это утро своихъ барышень. Ни одна не устояла противъ ея дружескаго приглашенія и аппетитнаго аромата, вылетавшаго изъ дымящагося носика кофейника. Вс услись за столъ, взялись за салфетки, спрятали платки и минутъ черезъ десять были въ совершенномъ порядк.

— Надйтесь и работайте, совтывала намъ, мать, будемъ-же помнить ея волю. Я отправлюсь къ тт Марчъ — только-бы она не читала морали сегодня! пожелала Джо, вставая изъ-за стола съ возвратившейся энергіей.

— А я пойду къ моимъ Кингамъ, хотя предпочла-бы оставаться дома и заняться хозяйствомъ, заявила въ свою очередь Мегги, жалвшая, что такъ наплакала себ глаза.

— Не безпокойся, мы съ Бетси все справимъ, прибавила Эмми съ чувствомъ собственнаго достоинства.

— Анна скажетъ намъ, что нужно будетъ длать, и все будетъ готово къ вашему приходу, убдительно доказывала Бетси, схвативъ въ руки вничекъ и лаханку, служившія ей для мытья посуды.

— Я думаю, что печаль длаетъ людей интересными, мечтала Эмми, задумчиво отправляя себ въ ротъ кусокъ сахару.

Двочки не могли удержаться отъ смха при этой выходк и смхъ подйствовалъ на нихъ благотворно, но Мегги покачала только головой, глядя на юную особу, которая была способна находить утшеніе въ сахарниц.

Вс эти обычныя явленія возвратили Джо ея спокойствіе. Однакоже, когда об старшія сестры вышли изъ дома, отправляясь каждая по своему длу, то, дойдя до угла улицы, печально обернулись къ окошку, въ которомъ привыкли встрчать привтливое лицо матери. Оно было далеко, зато Бетси не забыла о маленькой церемоніи, вошедшей въ кодексъ домашнихъ обычаевъ и приняла на себя ея исполненіе. Она стояла у окна и отвшивала поклоны уходившимъ, съ усердіемъ настоящаго краснощекаго мандарина.

— Узнаю въ этомъ мою Бетси! воскликнула Джо, махая ей шляпкой, въ знакъ признательности. Прощай, Мегги, надюсь, что сегодня Кинги отпустятъ тебя во время. Не горюй объ отц, будемъ надется, прибавила она при разставаніи.

— А я желаю, чтобы ття Марчъ не была въ ворчливомъ настроеніи. Знаешь-ли, что твои волосы прелестно лежатъ, они придаютъ теб что-то мужское и оригинальное, сказала Мегги, стараясь скрыть улыбку, которую возбуждалъ видъ маленькой кудрявой головки, комически посаженной на широкія плечи сестры.

— Это мое единственное утшеніе, отозвалась Джо, прикладываясь la Лори къ своей шляп и продолжая свой путь, какъ остриженная овечка въ непогоду.

Вскор посл отъзда миссисъ Марчъ, пришли успокоительныя извстія, хотя болзнь отца была опасна, но присутствіе лучшей и заботливйшей изъ сидлокъ оказало немедленно свое дйствіе. М-ръ Брукъ присылалъ ежедневные бюллетени и глава семейства, т.-е Мегги, присвоившая себ исключительное право вскрывать депеши, ежедневно прочитывала своей паств все боле и боле утшительныя сообщенія. Вначал вс рьяно писали и толстые пакеты аккуратно опускались въ письменный ящикъ кмъ-нибудь изъ двочекъ, считавшихъ первымъ долгомъ исправность въ корреспонденціи съ Вашингтономъ. Такъ какъ въ одномъ изъ такихъ пакетовъ, находились письма, особенно хорошо заректиризующія всю знакомую намъ компанію, то мы позволимъ себ маленькую вольность, распечатаемъ его и прочтемъ его содержаніе:

‘Дорогая мама,

‘Не могу пересказать вамъ, какъ насъ обрадовало послднее ваше письмо, читая хорошія извстія, мы смялись и плакали отъ радости.— Добрйшій м-ръ ‘Брукъ! Какое счастье, что порученія м-ра Лоренца позволяютъ ему оставаться при васъ, пока онъ такъ нуженъ папа.— Джо помогаетъ мн въ шить и настаиваетъ на томъ, чтобы выполнять одной вс тяжелыя работы. Я просто боялась-бы, что она надорветъ свои силы, еслибы не знала, какова ‘нравственная энергія’, поддерживающая ее. Бетси занимается своимъ дломъ съ аккуратностью часовъ и не забываетъ ни слова изъ вашихъ наставленій. Она груститъ о пап, но вообще довольно спокойна, только за фортепіано замтно, что въ душ она разстроена. Эмми очень послушна и я постоянно смотрю за ней. Она сама стала причесываться, я выучила ее также прометывать петли и штопать чулки. Она усердно старается вести себя хорошо и я уврена, что вы будете довольны ею, когда вернетесь. Мистеръ Лоренцъ бережетъ насъ какъ старая насдка, говоря словами Джо, а Лори милъ и внимателенъ какъ добрый сосдъ. Онъ и Джо часто разгоняютъ нашу тоску своей веселостью, когда мы подъ-часъ начинаемъ унывать и поддаемся чувству своей осиротлости безъ васъ, дорогая мама.— Анна — настоящая святая, она совсмъ не бранится и называетъ меня не иначе, какъ миссъ Маргарита, что — понимаете — очень хорошо, да и вообще обращается со мной почтительно. Мы вс здоровы и заняты, но день и ночь мечтаемъ только о свиданіи съ вами. Передайте мой нжнйшій по’ цлуй папа и врьте въ любовь вашей

‘Мегги’.

Письмецо это, тщательно написанное и сложенное, представляло полнйшій контрастъ съ слдующимъ, вокругъ исписаннымъ листкомъ тончайшей бумаги большаго формата, испещреннымъ кляксами, помарками и фантастически-выведенными заглавными буквами, письмо это гласило:

‘Драгоцнная мамочка,

‘Троекратное ура за здоровье милаго папа! Брукъ насъ воскресилъ изъ мертвыхъ своей депешей, сообщившей, что пап лучше. Я скатилась кубаремъ съ чердака, какъ только заслышала шаги почтальона, силилась благодарить Бога за Его милосердіе къ намъ, но могла только заревть и выговорить: какое счастье! какое счастье!— Разв это не тоже, что настоящая молитва — право, душа моя переполнена была благодарностью. У насъ все идетъ прекрасно, я радуюсь, что могу теперь вполн этимъ наслаждаться. Все дружно и мирно въ нашемъ гнзд какъ въ голубятн. Васъ врно позабавило-бы видть, какъ Мегги предсдательствуетъ за обденнымъ столомъ и разыгрываетъ роль нашей маменьки. Она день ото дня хорошетъ и я иногда бываю просто влюблена въ нее. Ребята наши — настоящіе ангельчики, а я — не измнная Джо — и ничмъ инымъ, вроятно, никогда не буду.— Ахъ, надобно разсказать вамъ, что на-дняхъ я чуть-было не поссорилась съ Лори. Я позволила себ пошутить надъ нимъ, а онъ обидлся. Я была права, но не слдовало мн говорить такимъ тономъ, онъ ушелъ домой и сказалъ, что не станетъ приходить къ намъ, пока я не попрошу у него извиненія. Я отвчала, что извиняться не буду, и цлый день выдержала, хотя мн было очень гадко на душ, Maдочка, какъ вы мн были нужны въ это время. И я и Лори, оба мы очень горды и просить прощенія было намъ не подъ силу. Я все думала, что онъ долженъ сдлать первый шагъ, такъ какъ была права я. Но онъ не шелъ, и вечеромъ мн вспомнился нашъ разговоръ съ вами, въ тотъ достопамятный день, когда Эмми провалилась въ рку. Я долго размышляла, успокоилась, только принявъ ршеніе, что день мой не закатится ‘во гнв моемъ’ и побжала къ Лори мириться. Я встртила его у калитки сада, онъ шелъ ко мн съ тмъ-же намреніемъ. Мы засмялись, попросили прощенія другъ у друга и намъ стало легко и весело.

‘Вчера, помогая Анн стирать блье, я сочинила стихи. Такъ какъ папа любитъ мои поэтическія шалости, то посылаю ему мои вирши, въ надежд позабавить его. Передайте ему самый горячій поцлуй, какіе когда-либо посылались въ письм и оставьте на свою долю съ дюжинку ихъ, отъ вашей

безпардонной Джо’.

ПСНЬ ПРАЧКИ.

Царицей корыта — себя я крещу,

Надъ стиркой своей нагибаясь,

Съ веселою пснью блье полощу

Проворно валькомъ расправляясь.

А втеръ колышетъ сырое блье

И яркое солнышко сушитъ его!

Ахъ, еслибъ могли мы такъ мыть и стирать

Тревоги прошедшаго время,

Въ ключевой вод навсегда оставлять

Нажитое горести бремя,

Изъ бурной души вс грхи выжимать

И вновь чистоту хрусталя обртать —

Какъ легокъ тогда былъ-бы жизненный путь,

Усянный сплошь весь цвтами,

Трудились-бы мы, не горюя ни чуть,

Отрадными тшась мечтами!

Вотъ былъ-бы поистин радостный день,

Утратилъ-бы міръ всякой горечи тнь!

Но прочь не гоню золотой я мечты —

Она на яву совершилась:

Какъ руки работой мои заняты

И бодро надъ ней я трудилась,

Душ станетъ сладко, на сердц легко,

И мысли парятъ высоко, высоко!

‘Милая мама,

‘Мн остается мсто только для поцлуя и высушенныхъ анютиныхъ глазокъ, которыя я посылаю пап. Эти цвты отъ кустика, пересаженнаго изъ сада и уцлвшаго отъ лта въ нашихъ комнатахъ. Всякое утро я читаю вашу книжечку, стараюсь вести себя хорошо и на ночь пою любимый гимнъ папаши. Но я никогда не могу допть его безъ слезъ. Вс къ намъ очень добры, и намъ хорошо, насколько это возможно безъ васъ. Эмми проситъ меня пустить е писать на остатк страницы и потому я должна кончить. Я не забываю всякій день закрывать резервуаръ съ водой,— завожу часы и отворяю форточки. Поцлуйте папашу въ щеку, которую онъ подарилъ мн. Прізжайте скоре къ вашей любящей маленькой

Бетси’.

‘Ma ch&egrave,re maman,

‘Мы вс здоровы, я постоянно занята дломъ и совсмъ не сотрудничаю съ сестрами. Мегги говоритъ, что я пишу противорчія, но я оставляю все сказанное, вы врно разберете, которое изъ выраженій врно. Мегги мое утшеніе безъ васъ и всякій вечеръ даетъ мн варенья къ чаю: это мн очень полезно какъ говоритъ Джо, для подслащенія моего характера. Лори со мной не достаточно вжливъ, для моихъ лтъ: онъ зоветъ меня ‘цыпочкой’ и часто дразнитъ меня, онъ начинаетъ говорить со мной по французски такъ скоро, что я ничего не разберу, если только я позволю себ сказать: ‘merci’ — ‘или ‘bon-jour’ — какъ это постоянно длаетъ Гетти Кингъ. Рукава моего синяго платья проносились и ‘Мегги вшила мн новыя, но платье отъ этого стало еще хуже, такъ какъ рукава темне всего остальнаго. Мн было грустно, но я не плакала, я переношу свои непріятности храбро, но желала-бы, чтобы ‘Анна крахмалила больше мои передники и всякій день пекла намъ черный хлбъ. Можно-ли попросить е объ этомъ? красиво-ли я написала воспросительный знакъ? Мегги говоритъ, что мои знаки пропинанія и вообще орографія безобразны, это очень ‘мн досадно, но что же длать, у меня такъ много дла безъ того. Adieu, поцлуйте за меня папу.

‘Ваша любящая дочь,
‘Эмми Куртисъ Марчъ’.

‘Дорогая миссисъ Марчъ,

‘и я прибавлю строчку, чтобы сказать вамъ, что попиваемъ мы помаленьку. Двочки прилежно работаетъ, что пчелки. Миссъ Мегги становится настоящей хозяйкой, все-то она толково разберетъ, ко всему приложитъ руку. Джо всякому длу голова, только уже больно скора и необдуманна, никогда не знаешь, что она придумаетъ. Намедни, во вторникъ, во время стирки она накрахмалила юбки, прежде чмъ ихъ выжала и до того подсинила ситцевое розовое платье, что я думала, что лопну со смху. Бетси такой ребенокъ, что лучше и не придумаешь: только мигни ей и она уже летитъ помогать, такая сговорчивая и услужливая. Она старается всему научиться и не по лтамъ хорошо закупаетъ все на базар и ведетъ всему счетъ подъ моимъ руководствомъ. Мы очень экономно съ ней хозяйничаемъ — я варю дтямъ кофе разъ въ недлю по вашему приказанію и подаю имъ самую простую провизію. Эмми отъ скуки по васъ носитъ любимыя платья и лакомится сколько можетъ. Мистеръ Лори такой-же проказникъ какъ всегда, и часто всь домъ ставитъ вверхъ дномъ. Но онъ развлекаетъ барышень и я не мшаю ему, пусть себ забавляются. Старый баринъ присылаетъ намъ груды всякой всячины, и немножко надодаетъ этимъ, но я вдь понимаю, что это все отъ добраго сердца и зная свое мсто, ничмъ ему не прекословлю. Хлбъ мой всходитъ, и такъ больше некогда писать. Мое почтеніе мистеру Марчъ, желаю, чтобы воспаленіе это скоре прошло.

‘Покорная служанка ваша
‘Анна Мьюллетъ’.

‘Цариц сидлокъ отъ тлохранителя No2, докладъ:

‘Все обстоитъ благополучно, войска въ полной исправности, коммиссаріатскій департаментъ управляется безупречно, лейбъ-гвардія подъ командой полковника Тедди исполняетъ свои обязанности. Арміи производятся ежедневно смотры генералъ-анъ-шефомъ Лоренцомъ. Квартирмейстеръ Мьюллетъ охраняетъ порядокъ лагеря, а майоръ Левъ держитъ караулъ неусыпно по ночамъ. Полученіе добрыхъ встей изъ Вашингтона было салютовано двадцатью четырьмя пушечными выстрлами и отпраздновано въ главной квартир парадомъ, въ праздничныхъ мундирахъ. Генералъ-анъ-шефъ препровождаетъ свои лучшія пожеланія, къ чему усердно присоединяется

‘Полковникъ Тедди’.

‘Дорогая сосдка,

‘вс двочки здоровы. Бетси и мой мальчикъ постоянно сообщаютъ мн полные отчеты обо всемъ. Анна образецъ служанокъ и охраняетъ, какъ драконъ, нашихъ красотокъ. Радуюсь, что погода стоитъ хорошая. Пожалуйста, не стсняйтесь задерживать Брука, если онъ вамъ полезенъ и располагайте мной, если вамъ потребуется больше денегъ, чмъ вы разсчитывали. Вашъ мужъ не долженъ нуждаться ни въ чемъ. Слава Богу, что онъ выздоравливаетъ.

‘Вашъ преданный другъ и слуга
‘Джемсъ Лоренцъ’.

ГЛАВА XVII.
Стойкая двочка.

За одну недлю, въ старомъ домик, набрался такой значительный запасъ добродтели, что е хватило бы на цлый околодокъ. Высота, достигнутая общимъ настроеніемъ умовъ, была поистин изумительна и самоотверженіе сдлалось ходячею монетою. Но когда первыя опасенія за жизнь отца успокоились, двочки стали мало по малу остывать въ своемъ рвеніи къ похвальному самоусовершенствованію и попали въ старую колею. Он не измнили своихъ намреній, но, убдившись на опыт, что работать и не падать духомъ вещи не мудреныя, нашли, что ихъ напряженныя усилія заслуживаютъ нкоторой награды и поршили доставить себ е, въ вид отдыха.

Джо нсколько простудилась, вслдствіе того, что недостаточно прикрывала свою остриженную голову и получила отъ тетушки Марчъ, неохотницы до сиплаго чтенія, разршеніе сидть дома, пока ея кашель не пройдетъ. Это было ей какъ нельзя боле пріятно, и посл предварительной бготни на чердакъ и въ подвалъ она устроилась на соф лечиться отъ кашля, посредствомъ арсеники и романовъ. Эмми, находившая, что домашнія работы и искусство не могутъ идти рука объ руку, предалась опять исключительно издлію глиняныхъ фигурокъ. Мегги не выходила за предлы своего царства, она занялась шитьемъ или врне, считала, что занимается имъ, въ сущности-же. тратила большую часть дня на длинныя письма къ матери и на переборку корреспонденціи изъ Вашингтона. Одна Бетси не уклонялась отъ дла и только мимолетно поддавалась праздности и грусти. Она не только исполняла ежедневно свою долю работы но и часть обязанностей забывчивыхъ сестеръ своихъ, и хозяйство шло хромая, какъ старый инвалидъ. Когда тоска по матери или безпокойство объ отц овладвали ею, она забиралась въ спальню миссисъ Марчъ, прижималась лицомъ къ спинк одного милаго стараго кресла, выплакивала свое горе и передумывала свои думы въ тихомъ уединеніи. Никто не зналъ, какимъ путемъ она добивалась спокойнаго настроенія, только вс чувствовали отраду и утшеніе, когда обращались къ кроткой Бетси за совтомъ въ своихъ маленькихъ затрудненіяхъ.

Никто изъ двочекъ не воображалъ, что переживаемое испытаніе было вмст съ тмъ пробой характера каждой изъ нихъ. Когда миновалъ первый порывъ, он сознавали только, что вынесли столкновеніе съ горемъ хорошо, и, заслуживаютъ вознагражденія, Но ихъ ошибка состояла въ томъ, что он скоро устали поступать такъ, какъ слдуетъ, и горько пришлось имъ за это поплатиться, бднягамъ.

— Мегги, теб бы слдовало навстить Гуммелей, ты помнишь, мама просила насъ не забывать ихъ, говорила Бетси дней десять спустя посл отъзда матери.

— Я слишкомъ утомлена сегодня, отвчала Мегги, уютно усаживаясь въ кресло и хватаясь за работу.

— Ну, такъ Джо, не могла-ли бы ты сходить, обратилась съ своей просьбой Бетси въ другую сторону.

— Сегодня слишкомъ холодно выходить съ моей простудой.

— А я думала, что теб уже лучше.

— Да, мн достаточно хорошо, чтобы погулять съ Лори, но идти къ Гуммелямъ я еще не въ состояніи, сказала Джо, и засмялась, стыдясь сама своей непослдовательности.

— Отчего же теб самой не пойти, Бетси? спросила Мегги.

— Я ходила къ нимъ вс эти дни, но малютка у нихъ боленъ и я не знаю чтобы для него сдлать. Миссисъ Гуммель уходитъ постоянно на поденщину, а Лотхенъ одна остается дома няньчить ребенка, но онъ все хуже и хуже разнемогается и мн хотлос-ьбы, чтобы ты или Анна взглянули на него.

Бетси говорила серьзно и Мегги общала завтраже исполнить ея желаніе.

— Попроси Анну дать теб хорошенькій кусочекъ чего-нибудь състного и слетай туда скорехонько — воздухъ теб полезенъ, дитя, совтывала Джо, прибавляя для большей убдительности, что ‘я и сама-бы охотно сбгала, да хочется дочитать романъ’.

— У меня болитъ голова и я вся какая-то разваренная, отозвалась Бетси, потому-то я и хотла чтобы кто-нибудь изъ васъ замнилъ меня.

— Вотъ Эмми придетъ сейчасъ, мы е пошлемъ, ршила Мегги.

— Хорошо, такъ я прилягу отдохнуть здсь и подожду е.

Съ этими словами Бетси легла на диванъ, сестры ея занялись каждая своими длами и Гуммели были забыты. Прошелъ цлый часъ, Эмми все не возвращалась съ прогулки, Мегги ушла къ себ въ комнату примрять платье, Джо погрузилась совсмъ въ чтеніе, а Анна звонко храпла, сидя передъ горящимъ очагомъ, Бетси черезъ силу надла шляпку, собрала въ корзинку разныхъ остатковъ для бдныхъ дтей и поплелась на морозъ, съ тяжелой головой и терпливымъ выраженіемъ въ слабыхъ глазахъ. Она вернулась домой поздно и никто не видалъ, какъ она съ усиліемъ взошла на лстницу и кинулась въ изнеможеніи въ комнату матери. Уже черезъ полъ-часа посл этого, Джо, которой понадобилось что-то отыскать въ спальной, нашла е сидящею тамъ передъ аптечкой, съ красными глазами и осунувшимся лицомъ, держа въ рук пузырекъ съ камфорой.

— Христофоръ Колумбъ! за какимъ открытіемъ застаю тебя? пошутила Джо, не обращая вниманія на отчаянный жестъ Бетси, которая вытянула руки какъ-бы отстраняя ее отъ себя и торопливо спросила:

— Была-ли у тебя скарлатина?

— Да, нсколько лтъ тому назадъ, вмст съ Мегги. Зачмъ теб это?

— Если такъ, то можно сказать теб Джо, милая, ребеночекъ вдь умеръ!

— Какой ребенокъ?

— Ребенокъ миссисъ Гуммель, онъ скончался у меня на колнахъ, прежде чмъ мать вернулась домой, проговорила Бетси и зарыдала.

— Бдненькая ты моя, какъ ты напугалась! Зачмъ только я не пошла, сказала Джо съ раскаяніемъ, взявъ сестру на руки и усаживаясь съ ней въ большое кресло.

— Я не испугалась нисколько, только такъ было жаль его. Какъ только я пришла, то увидала, что ему худо, Лотхенъ сказала, что мать ушла за докторомъ, а я предложила подержать малютку, чтобы дать немного отдохнуть Лотт. Ребенокъ казался спящимъ, но вдругъ онъ слабо вскрикнулъ, затрясся весь, а потомъ затихъ и замеръ. Я старалась отогрть его ножки, Лотти пробовала влить ему въ ротикъ нсколько капель молока, но онъ не глоталъ и я поняла, что онъ умеръ.

— Не плачь, душечка, скажи, что-же ты сдлала?

— Я смирно сидла и держала его на рукахъ, пока не пришли миссисъ Гуммель и докторъ. Онъ сказалъ тотчасъ, что дитя скончалось, и осмотрлъ Генриха и Мину, у которыхъ заболло горло. ‘Это скарлатина, сударыня’, сказалъ онъ сердито: ‘зачмъ вы не позвали меня раньше.’ Миссисъ Гуммель оправдывалась тмъ, что очень бдна, надялась вылечить ребенка своими средствами, но видитъ, что напрасно, а теперь его ничмъ уже не вернешь, и она стала просить его полечить остальныхъ дтей, что-же касается до платы, то ей приходится надется только на помощь добрыхъ людей. Это смягчило его, онъ улыбнулся — но все это было такъ печально, что я плакала вмст со всей семьей,— вдругъ докторъ обратился ко мн, приказалъ поскоре уходить домой и принять белладонны немедленно, иначе и я заражусь скарлатиной.

— Не дай Богъ! воскликнула Джо, крпче прижимая къ себ сестру и испуганно смотря на нее. Если ты занеможешь, моя милашка, я просто никогда не прощу себ этого! Что намъ длать тогда?

— Не пугайся, я надюсь, что еще обойдется. Я заглянула въ маминъ лечебникъ, тамъ сказано, что болзнь начинается головной болью, краснотою въ горл и общимъ чувствомъ слабости — вотъ какъ у меня — но я приняла белладонны и мн немного лучше, говорила Бетси, прикладывая холодныя руки къ пылающему лбу и стараясь пріободриться.

— Хоть бы мама была дома! вырвалось у Джо. Она впилась глазами въ лечебникъ, между тмъ какъ е терзали соображенія насчетъ отдаленности Вашингтона. Перечитавъ страничку, она пощупала голову Бетси, посмотрла ей въ горло и серьезно сказала.— Ты всякій день, въ теченіе боле недли, была у больного ребенка и съ другими занемогающими дтьми, я очень боюсь, что ты схватила болзнь, Бетси, я позову Анну, она все знаетъ насчетъ больныхъ.

— Не пускай только сюда Эмми, у нея не было скарлатины и я стану мучиться если заражу ее. А къ теб и Мегги разв она не можетъ пристать во второй разъ? со страхомъ спросила двочка.

— Надюсь что не можетъ. Но не думай обо мн. По-дломъ бы заболть мн — такой эгоистк — свинь, подумать только, что я пустила тебя туда, а сама сидла и наслаждалась писаніемъ всякаго вздора! кипятилась Джо, убгая звать Анну на помощь.

Добрая душа тотчасъ проснулась и, протеревъ глаза, выслушала печальную новость, успокоивая Джо, что нечего такъ пугаться, у всхъ бываетъ скарлатина, но если лечить ее какъ слдуетъ, то никто не умираетъ — словомъ, говорила вещи, которымъ слушательница ея охотно поврила и пошла сообщать Мегги о случившемся уже съ значительно облегченнымъ сердцемъ.

— Теперь вотъ что намъ слдуетъ длать, сказала Анна посл осмотра и разспроса больной: мы пошлемъ за докторомъ Бангсомъ, чтобы онъ’ взглянулъ на тебя, милая, и сказалъ, все-ли мы сдлали такъ, какъ слдуетъ, потомъ отошлемъ Эмми къ тет Марчъ, пусть погоститъ себ у нея маленько, и будетъ удалена отъ всякой опасности, а кто-нибудь изъ васъ большихъ посидитъ дома, денька два, чтобы развлекать Бетси.

— Я останусь при ней, я старшая, предложила Мегги, совсмъ измученная позднимъ раскаяніемъ.

— Нтъ я, такъ какъ она хвораетъ по моей милости. Я такъ и скажу мам, что я всему виною, ршительно объявила Джо.

— Пусть скажетъ сама Бетси, кому оставаться, вмшалась Анна, при ней необходимо быть только одной.

— Пусть Джо останется, отвтила двочка, наклоняясь головкой къ сестр, съ любовью глядя на нее и этимъ ршая спорный вопросъ.

— Такъ я пойду распоряжусь относительно Эмми, сказала Мегги, слегка уколотая предпочтеніемъ, но въ сущности радуясь, что была избавлена отъ ухода (за больной, къ чему она вообще не чувствовала склонности, наоборотъ отъ Джо.

Эмми оказала горячее сопротивленіе состоявшемуся плану, и запальчиво объявила, что предпочитаетъ занемочь, чмъ отправиться къ тет Марчъ. Мегги уговаривала, доказывала, приказывала, но все было тщетно. Эмми уперлась на томъ, что не пойдетъ, Мегги оставила е въ припадк отчаянія и ушла посовтываться съ Анною, какъ тутъ быть. Въ ея отсутствіи, Лори, войдя въ гостиную, засталъ тамъ Эмми, зарывшуюся въ подушки дивана и всхлипывающую неутомимо. Она ему сейчасъ повдала свое горе, въ надежд на его соболзнованіе, но Лори сунулъ только руки въ карманы и принялся ходить по комнат, посвистывая и хмуря брови. Затмъ онъ слъ подл нея и сказалъ самымъ вкрадчивымъ голосомъ: ‘Будьте милой маленькой женщиной и сдлайте, какъ желаютъ старшія. Ну, перестаньте-же плакать и выслушайте, что я придумалъ. Отправляйтесь къ тет Марчъ, я буду приходить туда всякій день и брать васъ гулять съ собой — посмотрите, какъ мы весело заживемъ. Разв это не лучше, чмъ киснуть здсь?’

— Я не хочу, чтобы меня выгоняли изъ дома, объяснила Эмми плаксиво-обиженнымъ голосомъ.

— Богъ съ вами, душа моя, васъ вдь желаютъ удалить отъ опасности. Разв вамъ было-бы пріятно занемочь?

— Конечно, нтъ. Но я уврена, что буду все равно больна, такъ какъ вс эти дни была съ Бетси.

— Тмъ боле причинъ, чтобы вы удалились отсюда: это все-же шансъ избжать заразы. Перемна воздуха и предосторожности могутъ еще избавить васъ отъ болзни, какъ мн, по крайней мр, кажется. А. если вы и захвораете, то при хорошихъ условіяхъ скарлатина будетъ легче. Мой совтъ: уходить отсюда какъ можно скоре, потому что, сударыня, скарлатина вещь не шуточная.

— Но у тети Марчъ скучно, она такая сердитая, сказала жалобно Эмми.

— Вы не успете скучать, ручаюсь, я всякій день буду забгать къ вамъ и приносить извстія о здоровь Бетси и всми силами стану забавлять васъ. Старая лэди любитъ меня, а я буду такъ любезенъ съ ней, что она будетъ снисходительна къ намъ и позволитъ намъ длать все, что захотимъ.

— А будете вы меня катать въ маленькой колясочк на пони.

— Буду, даю вамъ мое джентльменское слово.

— И станете всякій,-всякій день приходить.

— Вотъ увидите.

— И тотчасъ, какъ Бетси выздоровитъ приведете меня домой.

— Въ ту-же самую секундочку.

— А въ театръ будете ходить со мной?

— Въ дюжину театровъ, если вы прикажете.

— Ну, такъ я согласна, шопотомъ произнесла Эмми.

— Молодецъ-двочка!— Позовите скоре Мегги и скажите ей, что вы послушаетесь, сказалъ Лори, поощрительно трепля ее по плечу, что ей такъ же мало понравилось, какъ и упоминаніе о послушаніи.

Мегги въ сопровожденіи Джо сбжала съ лстницы торопливо, какъ только услыхала о совершившемся чуд, и выслушала отъ Эмми, принявшей видъ покорной жертвы, что она согласна на переселеніе, если докторъ подтвердитъ, что у Бетси будетъ скарлатина.

— А какъ чувствуетъ себя теперь малютка? спросилъ Лори о своей любимиц, всть о нездоровь которой безпокоила его гораздо сильне, чмъ онъ выказывалъ.

— Мы е уложили на мамину постель, и ей немного легче. Смерть ребенка очень разстроила е, но я надюсь, что у нея самой простая простуда. Анна говоритъ тоже самое, но она кажется озобоченной, и это меня пугаетъ, отвчала Мегги.

— Экая штука жизнь! замтилъ Джо, ожесточенно ероша свои волосы. Не успли успокоиться отъ одного страха, какъ нажили себ другой. Кажется, все пойдетъ теперь вверхъ дномъ безъ мамы — я уже не знаю, гд нашимъ бдамъ конецъ!

— Плохо-то плохо, только это не причина превращать себя въ дикобраза, это вовсе не хорошо. Призовите на помощь свою энергію, Джо, и скажите лучше, не нужно-ли телеграфировать мамаш, или не сдлать-ли чего другого? сказалъ Лори, который никакъ не могъ примириться съ утратою чудныхъ волосъ своей пріятельницы.

— Это-то и смущаетъ меня, возразила Мегги. Мн, кажется, что слдовало-бы намъ извстить е, если Бетси дйствительно разнеможется, Анна-же говоритъ, что этого длать не надо, такъ какъ мама не можетъ ухать отъ папаши и будетъ только тревожиться. Болзнь Бетси не можетъ продолжаться долго, Анна знаетъ все, что необходимо длать въ этомъ случа, мама сказала, что мы должны слушаться е, я и теперь думаю, что поступлю по ея совту, а все-же я не уврена хорошо-ли это будетъ.

— Гмъ, хорошо-ли это? я и самъ не знаю. Не переговорить-ли вамъ съ ддушкой, когда узнаете ршеніе доктора.

— Это самое лучшее. Джо, сходи сейчасъ за докторомъ Бангсомъ, скомандовала Мегги: мы не можемъ предпринимать ничего до его визита.

— Оставайтесь себ дома, Джо, точно вы не знаете, кто привилегированный коммиссіонеръ вашего дома, сказалъ Лори, берясь за шапку.

— Я боюсь, что вамъ некогда, замтила Мегги.

— Нисколько, я кончилъ вс свои уроки на сегодня.

— Разв вы продолжаете занятія во время вакацій? спросила Джо.

— Слдуя примру моихъ сосдокъ, слюбезничалъ Лори, убгая изъ комнаты.

— Славный мой мальчикъ, я возлагаю на него большія надежды, промолвила Джо, съ улыбкою провожая глазами уходившаго за плетень Лори.

— Онъ прекрасно ведетъ себя — для мальчика, нелюбезно отозвалась Мегги, не особенно интересовавшаяся вопросомъ, затронутымъ сестрой.

Докторъ Бангсъ явился вскор, сказалъ, что у Бетси признаки начинающейся скарлатины, но обнадеживалъ, что она будетъ не сильна, хотя призадумался надъ разсказомъ объ эпизод съ ребенкомъ Гуммель. Удаленіе Эмми было во всякомъ случа потребовано имъ, рядомъ съ выполненіемъ нкоторыхъ мръ предосторожности. Итакъ она была немедленно снаряжена и отправлена въ путь, подъ конвоемъ Лори и Джо.

Тетушка Марчъ встртила гостей съ обычнымъ радушіемъ.

— Чего вамъ надо? спросила она, смотря на нихъ поверхъ очковъ, въ то время, какъ попугай, сидвшій на спинк ея стула, выкрикивалъ свое привтствіе:

— Пошли прочь! Сюда мальчишекъ не впускаютъ!

Лори отретировался къ окошку, пока Джо объяснялась съ хозяйкой.

— Такъ и слдовало ожидать: еще-бывы таскались по разнымъ нищимъ. Эмми можетъ оставаться и заняться здсь чмъ-нибудь полезнымъ, если она здорова — хотя, я и убждена — судя по всему, что она занеможетъ. Не плачь, дитя, я ненавижу, когда хнычатъ.

Эмми какъ разъ собиралась заплакать, но Лори потихоньку ухватилъ попугая за хвостъ, и заставилъ его крикнуть въ перепуг: ‘Не тронь моихъ сапогъ!’ такъ уморительно, что двочка расхохоталась.

— Какія извстія отъ вашей матушки? кисло спросила старуха.

— Отцу гораздо лучше, отвчала Джо, стараясь сохранить хладнокровіе.

— Неужели? Но это едва-ли на долго, у Марча никогда не было большаго запаса силъ, послдовало доброжелательное разсужденіе.

‘Ха, ха, ха, никого съ позаранокъ не хорони! понюхивай лучше табачокъ! Прощай! прощай!’ горланилъ попугай, вытанцовывая на спинк стула и сдергивая чепецъ съ голивы миссисъ Марчъ, въ то же время, какъ Лори теребилъ его самаго за хвостъ.

— Замолчи, старая невжа!— Джо, теб пора домой — совсмъ неприлично теб бгать по улицамъ, въ такой поздній часъ, съ этимъ сорви-головой.

‘Замолчи, старая невжа!’ гаркнула птица, порывисто кидаясь съ своего насста на сорви-голову, который трясся отъ подавленнаго смха въ продолженіе послднихъ рчей.

‘Не знаю, какъ я все это вынесу’, думала про себя бдненькая Эмми, оставшись наедин съ ттушкой по уход своихъ друзей.

— Убирайся вонъ страшилище! возгласилъ попугай, причемъ Эмми не могла уже больше сдержаться и заплакала.

ГЛАВА XVIII.
Тяжелые дни.

У Бетси открылась скарлатина, и она заболла гораздо опасне, чмъ подозрвалъ кто-либо, кром Анны и доктора. Двочки ничего не понимали въ болзни, а мистеру Лоренцу не позволяли видть больную, такъ что Анна во всемъ распоряжалась сама и хотя дятельный докторъ Бангсъ старался изо всхъ силъ, но на долю доброй няни оставалось еще много дла. Мегги сидла дома, изъ боязни заразить Кинговъ, она занималась хозяйствомъ, ощущая сильное безпокойство и нкоторыя угрызенія совсти, когда приходилось писать письма, не упоминая о болзни Бетси. Она не могла согласиться съ тмъ, чтобы слдовало обманывать мать, но ей было приказано слушаться Анны, а Анна и слышать не хотла ‘безпокоитъ миссисъ Марчъ изъ-за такихъ пустяковъ’. Джо денно и нощно ухаживала за Бетси, что было не трудно, такъ какъ Бетси была очень терплива и переносила свою болзнь, не жалуясь, пока могла владть собою. Но настало время когда, въ припадкахъ бреда, она начала говорить хриплымъ, отрывистымъ голосомъ, играла по одялу, принимая его за свое любимое маленькое піанино, силилась пть, причемъ ея распухшее горло не пропускало ни одного звука, не узнавала боле окружавшихъ е, называла ихъ не тми именами и умоляющимъ голосомъ звала мать. Тутъ Джо совсмъ испугалась, Мегги стала упрашивать, чтобы ей позволили написать всю правду, и даже Анна объявила, что она подумаетъ объ этомъ, хотя теперь еще нтъ опасности. Письмо изъ Вашингтона еще прибавило имъ безпокойства: мистеръ Марчъ заболлъ снова и еще долго не могло быть рчи о возвращеніи домой.

Какъ мрачны казались теперь дни, какъ грустно и пусто въ дом, и какъ тяжело было на сердц у сестеръ, пока он ждали и работали въ то время, какъ тнь смерти носилась надъ ихъ нкогда счастливой кровлей! Теперь особенно, сидя одиноко надъ своей работой, на которую часто капали слезы, Маргарита понимала всю цнность такихъ вещей, которыхъ не купишь ни за какія деньги: любви, спокойствія и здоровья, словомъ — всхъ благъ жизни, выпавшихъ на ея долю.

Теперь, проводя время въ темной комнат съ маленькой больной сестрой, прислушиваясь къ голоску, раздававшемуся въ бреду, Джо научилась цнить всю прелесть кроткаго характера Бетси, почувствовала, какое глубокое, теплое мстечко принадлежало ей въ сердц каждаго, и оцнила ея безхитростное, стремленіе жить для другихъ, и длать счастливыми всхъ домашнихъ, посредствомъ самыхъ простыхъ качествъ, которыя доступны всякому, и которыя каждый полюбитъ и оцнитъ не мене, чмъ таланты, богатство и красоту. Эмми страстно стремилась домой изъ своего изгнанія, желая работать для Бетси, чувствуя, что теперь никакое дло не могло казаться тяжелымъ или скучнымъ, и вспоминая съ огорченіемъ и раскаяніемъ, какъ много трудились за нее эти услужливыя ручки. Лори бродилъ по дому какъ тнь, а мистеръ Лоренцъ заперъ на-крпко большой рояль, потому что онъ слишкомъ напоминалъ ему о маленькой сосдк, которая помогала ему такъ пріятно проводить сумерки. Всмъ и каждому недоставало Бетси. Молочникъ, булочникъ, лавочникъ, мясникъ — вс справлялись о томъ, каково ей, бдная миссисъ Гуммель пришла извиниться въ своемъ легкомысліи и попросить саванъ для Мины, сосди присылали всякаго рода утшенія и добрыя пожеланія, такъ что вс домашніе даже удивлялись тому количеству друзей, которыхъ успла пріобрсти маленькая застнчивая Бетси.

Между тмъ больная лежала въ своей постел и рядомъ съ ней уложили и старую Жанну, потому что даже въ бреду она не забывала о своей убогой protge. Она тосковала о своихъ кошкахъ, но не хотла, чтобы ихъ приносили, изъ боязни, что и он могутъ заболть, а въ часы сознанія сильно тревожилась за Джо. Бетси давала нжныя порученія къ Эмми, просила всхъ сказать мам, что скоро напишетъ ей, и часто требовала карандаша и бумаги, желая попробовать написать словечко, чтобы папа не подумалъ, что она забыла о немъ. Но скоро даже эти свтлые промежутки прекратились, и долгіе часы проводила она, метаясь изъ стороны въ сторону, съ безсвязными словами на губахъ, или засыпала тяжелымъ сномъ, который нисколько не освжалъ е. Докторъ Бангсъ сталъ приходить по два раза въ день, Анна не ложилась по цлымъ ночамъ. У Мегги въ конторк лежала заготовленная на всякій случай телеграмма, а Джо не отлучалась ни на минуту отъ сестры.

Первое декабря было для нихъ настоящимъ зимнимъ днемъ, на двор дулъ рзкій втеръ, снгъ падалъ густыми хлопьями и по всему видно было, что старый годъ на исход. Когда же докторъ Бангсъ пришелъ въ это утро, онъ долго смотрлъ на Бетси, съ минуту подержалъ ея горячую ручку въ обихъ рукахъ, потомъ нжно положилъ е на одяло и тихо обратился къ Анн съ словами: — ‘если миссисъ Марчъ можетъ оставить своего мужа, е лучше бы вызвать сюда’. Анна молча кивнула головой, такъ какъ губы ея судорожно сжались, Мегги опустилась на стулъ, какъ будто силы покинули е при этихъ словахъ, а Джо, простоявъ съ минуту съ поблднвшимъ лицомъ, опрометью бросилась въ гостиную, схватила телеграмму, и, набросивши на плечи теплую одежду, выбжала прямо на мятель. Скоро она вернулась, и, пока тихонько снимала свой плащъ, Лори вошелъ съ письмомъ, говоря, что мистеру Марчу опять лучше. Джо съ благодарностью прочла письмо, но это не облегчило тяжести, лежавшей на ея сердц, и ея лицо выражало такое сильное огорченіе, что Лори быстро спросилъ:

— Что такое? Разв Бетси хуже?

— Я послала за мамой, отвчала Джо, съ трагическимъ выраженіемъ, возясь надъ своими галошами.

— Богъ съ вами, Джо! Вы это сдлали по собственному побужденію? спросилъ Лори, усаживая е на стулъ въ передней и снимая непокорныя галоши, такъ какъ онъ видлъ, что руки ея дрожали.

— Нтъ, докторъ приказалъ.

— О, Джо, неужели ужъ такъ плохо? воскликнулъ Лори съ испуганнымъ лицомъ.

— Да, она не узнаетъ никого, она даже перестала говорить о стаяхъ зеленыхъ голубей, какъ она называетъ виноградные листья на стн, она стала совсмъ не похожа на мою Бетси, и никого-то нтъ тутъ съ нами, чтобы помочь намъ переносить горе, — папа и мама въ отсутствіи, а Богъ такъ далеко, что, кажется, и не услышитъ насъ.

Слезы струились по щекамъ бдной Джо, она безпомощно протянула руки впередъ, какъ будто блуждая въ темнот, Лори взялъ е за руки, и сказалъ, какъ можно ласкове, чувствуя, что ему самому, что-то сдавливаетъ горло:

— Я тутъ, держитесь за меня Джо, милая!

Онане могла говорить, но послдовала совту ‘держаться’ и горячее пожатіе дружеской, человческой руки облегчило ея наболвшее сердце. Лори очень хотлось сказать что-нибудь нжное и утшительное, но онъ не находилъ подходящихъ словъ и потому промолчалъ, ласково гладя е по опущенной голов, какъ обыкновенно длала ея мать. Это было самое лучшее, что онъ могъ придумать, нчто гораздо боле дйствительное, чмъ самыя краснорчивыя слова, такъ какъ Джо почувствовала его невысказанное участіе и поняла безъ всякихъ словъ, какое утшеніе приноситъ въ скорби дружеская привязанность. Скоро она отерла облегчившія ее слезы и благодарно взглянула на юношу.

— Благодарю васъ, Тэдди, мн теперь гораздо лучше, я уже не чувствую себя такой одинокой, и постараюсь перенести это, если придется.

— Главное — не переставайте надяться на лучшее, это вамъ поможетъ больше всего, Джо. Скоро ваша мать будетъ здсь и тогда все пойдетъ отлично.

— Я такъ рада, что пап лучше, теперь ей будетъ легче оставить его. Право, кажется, что все горе обрушилось на насъ за-разъ, и мн досталась самая тяжелая доля его, — вздохнула Джо, разстилая свой мокрый платокъ на колняхъ, чтобы высушить его.

— А разв Мегги не подсобляетъ? спросилъ Лори съ негодующимъ видомъ.

— О да, она старается, но она не такъ любитъ Бетси, какъ я, и ей не такъ будетъ жаль е, какъ мн. Бетси вдь моя совсть, и я не могу жить безъ нея, я не могу! не могу! Джо уткнула лицо въ мокрый платокъ, и неудержимо зарыдала, хотя до этого дня она храбро крпилась и не пролила ни одной слезы. Лори провелъ рукой по глазамъ, но не могъ говорить до тхъ поръ, пока не осилилъ судороги въ горл и пока не перестали дрожать его губы. Конечно, такая чувствительность могла быть и не къ лицу мужчин, по мннію многихъ, но онъ ничего не могъ подлать съ собой и мы готовы вмнить ему это даже въ заслугу.

Затмъ, когда рыданія Джо утихли, онъ произнесъ успокоительно:

— Я не думаю, что она умретъ, она такая милая, и мы вс такъ е любимъ, что право, мн кажется, Богъ не захочетъ взять е теперь.

— Милые и хорошіе люди всегда умираютъ, простонала Джо, но однако она перестала плакать, потому что слова друга ободрили е, несмотря на ея собственныя сомннія и страхъ.

— Бдная двочка! вы совсмъ измучены. Это совсмъ на васъ не похоже — быть такой разстроенной. Подождите минутку, я васъ мигомъ подкрплю.

Лори отправился наверхъ, а Джо положила свою усталую голову на маленькій коричневый капоръ Бетси, который никому не пришло въ голову убрать съ того стола, куда она положила его, вернувшись отъ Гуммель. Въ немъ должно-быть заключалось какое-нибудь волшебство, такъ какъ Джо, казалось, заразилась кроткимъ духомъ его милой обладательницы, и, когда Лори вернулся бгомъ съ рюмкой вина, она съ улыбкой взяла е и храбро сказала:

— Я пью за здоровье моей Бетси! Вы отличный докторъ, Тэдди, и такой славный другъ, чмъ мн отплатить вамъ? прибавила она, когда вино оживило ея физически, какъ ласковыя слова оживили передъ тмъ е нравственно.

— Я ужъ представлю вамъ счетъ своевременно, а завтра преподнесу нчто такое, что развеселитъ ваше сердце лучше цлой кварты вина, сказалъ Лори, весь сіяющій, съ выраженіемъ скрытаго удовольствія на лиц.

— Что такое? воскликнула Джо, забывая на минуту обо всхъ своихъ горестяхъ отъ удивленія.

— Вчера я телеграфировалъ вашей матери, и Брукъ отвчалъ, что она наконецъ прідетъ, она будетъ здсь сегодня вечеромъ, и все пойдетъ отлично. Рады вы этому?

Лори говорилъ очень быстро и въ одну минуту раскраснлся и пришелъ въ волненіе, такъ какъ до сихъ поръ онъ держалъ въ секрет свой планъ, боясь испугать двочекъ или повредить Бетси. Джо совершенно поблднла, соскочила съ своего стула, и въ ту минуту, какъ онъ пересталъ говорить, она внезапно озадачила его, бросившись ему на шею съ радостнымъ крикомъ: ‘О Лори! О мама! Я такъ рада!’ Она больше не плакала, но истерически смялась, дрожала и прижималась къ своему другу, какъ будто-бы неожиданная новость немножко помутила ея разсудокъ. Лори, хотя совсмъ перепугался, обнаружилъ замчательное присутствіе духа, онъ осторожно похлопалъ е по спин, и видя, что она приходитъ въ себя, заключилъ дло однимъ или двумя робкими поцлуями, что окончательно образумило Джр. Она тихонько оттолкнула его, держась за перила лстницы, и проговорила, задыхаясь.

— О нтъ, не надо, я совсмъ не затмъ, это ужасно въ моей стороны! Но, право, вы такой милый, что сдлали это вмсто Анны, что я не могла удержаться — броситься вамъ на шею. Разскажите мн все какъ вы сдлали и не давайте мн больше вина, это оно на меня такъ подйствовало.

— Не бда! засмялся Лори, поправляя свой галстукъ. Ну, вотъ видите-ли, я сталъ безпокоиться и ддушка тоже. Намъ казалось, что Анна превышаетъ свою власть, и что вашей матери слдуетъ все знать. Она никогда не проститъ намъ если Бетси,— ну… если что-нибудь случится, знаете. Такъ вотъ я и убдилъ ддушку, что давно вамъ пора тутъ что-нибудь предпринять и вчера самъ поскакалъ на телеграфную станцію, находя, что докторъ слишкомъ нершителенъ, чтобы ждать его совта и не спросясь Анны, такъ какъ она не пожалла бы снять съ меня голову, еслибы я осмлился предложить ей телеграфировать. Я терпть не могу колебаній, и когда ужъ разъ ршился, то люблю дйствовать. Ваша мать прідетъ и будетъ здсь, какъ я справлялся, съ послднимъ поздомъ, въ два часа ночи, я за ней отправлюсь, а вамъ остается только умрить свои восторги и беречь Бэтси до тхъ поръ, пока не прибудетъ сюда наше общее провидніе.

— Лори! вы просто ангелъ. Какъ мн благодарить васъ?

— Киньтесь мн опять на шею, мн это понравилось, сказалъ Лори съ лукавымъ видомъ, чего съ нимъ не случалось уже недли дв.

— Нтъ, покорно благодарю. Я это сдлаю косвенно, когда вашъ ддушка придетъ. Не приставайте, а идите домой отдыхать, вдь вы будете полъ-ночи на ногахъ. Прощайте, Тэдди, идите съ Богомъ!

Джо попятилась въ самый уголъ и, окончивши свою рчь, поспшно удалилась въ кухню, гд услась на сундукъ и повдала всмъ собравшимся кошкамъ, что она: ‘такъ счастлива, такъ счастлива!’ пока Лори уходилъ, чувствуя, что его выдумка пришлась кстати.

— Въ жизнь свою не встрчала я мальчишки, который-бы такъ совался не въ свое дло, но я ему прощаю и надюсь, что миссисъ Марчъ прідетъ во время, сказала Анна съ облегченнымъ сердцемъ, когда Джо сообщила ей добрую всть.

Мегги тихо обрадовалась и потомъ впала въ задумчивость, пока Джо приводила въ порядокъ комнату больной, а Анна ‘замсила пирогъ-другой на тотъ случай, если кто нежданно прідетъ’. Казалось, какъ будто въ домъ пахнуло свжимъ воздухомъ и тихія комнаты освжились чмъ-то боле теплымъ и свтлымъ, чмъ солнечные лучи, птичка Бетси снова защебетала, и на окн, на розовомъ куст Эмми, былъ открытъ вновь распускающійся цвтокъ, казалось, что огонь въ камин горлъ веселе и ярче, а всякій разъ когда двочки ласково ободряли другъ друга, говоря: ‘мама детъ, милочка! мама детъ!’ ихъ блдныя лица озарялись улыбками. Вс радовались, кром Бетси, она лежала въ томъ-же тяжеломъ забыть, одинаково безучастная къ надежд и радости, сомннію и опасности. Грустно было смотрть на это нкогда розовое личико, теперь такое измнившееся и безжизненное, на эти дятельныя ручки, теперь такія слабыя и измозженныя, на эти улыбающіяся когда-то губки, теперь безмолвныя, и на прелестные, нкогда тщательно убранные волосы лежавшіе въ безпорядк, разбросанные и спутанные на подушк. Цлый день она провела такимъ образомъ, и только приходила въ себя время отъ времени, чтобы сказать ‘воды!’ едва выговаривая эти слова своими засохшими губами, цлый день Джо и Мегги наклонялись надъ ней съ заботливостью, ожиданіемъ и надеждой, уповая на Бога и на мать, и цлый день шелъ снгъ, дулъ пронзительный втеръ,— часы медленно тянулись. Но настала наконецъ ночь, и всякій разъ бой часовъ заставлялъ вздрагивать сестеръ, все еще сидвшихъ подл постели и смотрящихъ другъ на друга сіяющими глазами, такъ какъ всякій часъ приближалъ къ нимъ помощь. Докторъ приходилъ, чтобы сказать, что около полуночи вроятно произойдетъ какая-нибудь перемна къ лучшему или худшему, и что онъ вернется къ тому времени. Совершенно измученная Анна легла на диванъ, стоявшій въ ногахъ постели и скоро заснула, мистеръ Лоренцъ шагалъ взадъ и впередъ по гостиной, чувствуя, что ему было-бы гораздо легче стоять передъ лицомъ непріятельской батареи, чмъ выдержать предстоящее горестное свиданіе съ миссисъ Марчъ, Лори, подъ предлогомъ отдыха, валялся на ковр, но пристально смотрлъ на огонь задумчивымъ взглядомъ, который придавалъ его чернымъ глазамъ особенную мягкость. Двочки никогда не могли забыть этой долгой ночи, въ которую он просидли, не смыкая глазъ, и ждали, что будетъ, съ ужаснымъ чувствомъ своей безпомощности, которая такъ гнететъ человка въ подобныя минуты.

— Если Господь пощадитъ Бетси, я никогда больше не буду жаловаться на судьбу, прошептала Мегги серьзно.

— Если Господь пощадитъ Бетси, я постараюсь всю мою жизнь любить Его и служить Ему, отвчала Джо съ такой-же горячностью.

— Лучше-бы у меня не было сердца, а то оно совсмъ изныло, вздохнула Мегги, помолчавъ.

— Если жизнь часто бываетъ такъ тяжела, то я не знаю, какъ мы будемъ выносить ее, прибавила ея сестра мрачно.

Тутъ часы пробили двнадцать и об двочки забыли о себ, наблюдая надъ Бетси, такъ какъ имъ показалось, что на ея блдномъ личик обнаруживается какая-то перемна. Въ дом все было безмолвно, и только завыванія втра нарушали глубокую тишину. Усталая Анна продолжала спать и одн сестры уловили легкую тнь, пробжавшую по маленькой постельк. Прошелъ часъ, новаго ничего не произошло, кром того, что Лори спокойно отправился на станцію. Прошелъ еще часъ, но все еще никто не прізжалъ, и бдныя двочки почувствовали безпокойный страхъ, не опоздалъ-ли поздъ въ мятель, не случилось-ли чего въ дорог, или, что еще хуже — нтъ-ли чего плохаго въ Вашингтон. Было уже больше двухъ часовъ, когда Джо, стоявшая у окна въ раздумь о томъ, какъ грустенъ кажется міръ въ своемъ бломъ саван, вдругъ услыхала шорохъ около кровати и, быстро обернувшись, увидала, что Мегги стояла на колняхъ передъ кресломъ матери, закрывъ лицо руками. Ужасное подозрніе обдало е холодомъ, она подумала, что Бетси умерла, а Мегги боится ей сказать.

Въ одну минуту она вернулась на свое мсто и ея возбужденному воображенію перемна показалась еще поразительне, чмъ была. Лихорадочный румянецъ и болзненное выраженіе исчезли, и маленькое, любимое личико было такъ блдно и спокойно въ своемъ глубокомъ отдохновеніи, что Джо не почувствовала желанія плакать или сокрушаться. Наклонившись надъ своей любимицей она отъ всего сердца поцловала ея влажный лобокъ, и тихо прошептала: ‘прощай, моя Бетси! прощай!’.

Анна проснулась и вскочила, какъ будто-бы е разбудили барабаннымъ боемъ, бросилась къ постели, взглянула на Бетси, ощупала ея ручки, прислушалась къ ея дыханію и затмъ, заворотивши свой передникъ на голову, услась, раскачиваясь и шепча: ‘Жаръ спадаетъ, она спитъ спокойно, кожа влажная и дышетъ она легко. Слава теб Господи!’

Прежде чмъ двочки поврили счастливому событію, самъ докторъ пришелъ подтвердить его. Онъ былъ простой смертный, но лицо его показалось имъ чмъ-то не-земнымъ, когда онъ улыбнулся и сказалъ, окидывая ихъ отеческимъ взоромъ:

— Да, мои милыя, я думаю, что на этотъ разъ крошка отдлается благополучно. Смотрите за тмъ, чтобы въ дом было все тихо, и когда она проснется, дайте ей…

Но чего нужно было дать, никто не разслышалъ, потому что об ускользнули въ темную прихожую и и, усвшись на лстниц, крпко обнялись: сердца обихъ слишкомъ переполнились радостью для того, чтобы говорить. Когда он вернулись къ поцлуямъ и объятіямъ врной Анны, то нашли Бетси лежащей, опершись щекой на руку, какъ обыкновенно, ея ужасная блдность прошла, и она ровно дышала, какъ будто-бы только-что заснула.

— Кабы мама теперь пріхала! сказала Джо, когда зимняя ночь начала приближаться къ разсвту.

— Посмотри, сказала Мегги, подойдя къ ней съ блой, полуразцвтшей розой въ рукахъ: я думала, что она едва-ли расцвтетъ достаточно, чтобы е можно было положить завтра въ ручку Бетси, если бы она покинула насъ. Но роза распустилась ночью, и я хочу поставить е сюда въ моей ваз, такъ что, когда наша милочка проснется, первое, что она увидитъ, будетъ цвтокъ и мамино лицо.

Никогда еще не бывало такого чуднаго солнечнаго восхода, и никогда міръ не казался такимъ прекраснымъ отяжелвшимъ глазамъ Мегги и Джо, когда он вглядывались въ раннее утро, окончивши свое долгое, грустное бдніе.

— Совсмъ волшебный міръ! сказала Мегги, улыбаясь про себя, глядя на блистающій пейзажъ изъ-за занавски.

— Чу! воскликнула Джо, вскочивши на ноги.

Дйствительно, раздался звукъ колокольчиковъ внизу, у воротъ, потомъ радостный крикъ Анны, а затмъ голосъ Лори, который проговорилъ веселымъ шопотомъ: ‘двочки! она пріхала! она пріхала!’

ГЛАВА XIX.
Завщаніе Энни.

Пока все это происходило дома, Эмми тяжело приходилось у тти Марчъ. Она глубоко тяготилась своимъ карантиномъ и въ первый разъ въ жизни разобрала, какъ много ее любили и баловали дома. Ття Марчъ никогда никого не баловала, она не одобряла этого, но желала быть очень ласковой, такъ какъ хорошо воспитанная двочка ей очень понравилась, а въ сердц у тти Марчъ было теплое мстечко для дтей ея племянника, хотя она не находила нужнымъ признаваться въ этомъ. Она искренно старалась, чтобы Эмми было хорошо у нея въ дом, но — Боже мой!— какъ она ошибалась! У нкоторыхъ пожилыхъ людей сердце сохраняется молодымъ, несмотря на морщины и сдые волосы, и они могутъ сочувствовать мелкимъ дтскимъ радостямъ и заботамъ, умютъ устроивать такъ, что дти чувствуютъ себя съ ними, какъ дома, они обладаютъ искусствомъ учить многому полезному подъ видомъ веселыхъ игръ, внушать къ себ дружбу и отплачивать за нее тмъ же чувствомъ въ нжнйшей форм. Но ття Марчъ не была одарена этой способностью, и до смерти над дала Эмми своими распоряженіями, приказаніями, чопорностью и длинными, скучными разсужденіями. Находя, что двочка гораздо послушне и любезне своей сестры, старая лэди сочла однако-же своимъ долгомъ постараться противодйствовать насколько возможно дурному вліянію системы свободы и снисхожденія, которыми та пользовалась дома. Такимъ образомъ она взяла Эмми въ руки и начала перевоспитывать е, по образцу того, какъ воспитывали ее самое, шестьдесятъ лтъ тому назадъ, операція, которая нагнала ужасъ на душу Эмми, и заставила е чувствовать себя въ положеніи мухи, попавшей въ паутину очень строгаго паука.

Она должна была каждое утро мыть чашки и чистить старомодныя ложки, толстый серебряный чайникъ и стаканы до тхъ поръ, пока все это не заблеститъ. Потомъ ей предстояло стирать пыль въ комнат, и что это была за несносная работа! Ни одно пятнышко не ускользало отъ взора тти Марчъ, а у всей мебели были ножки съ когтями и множествомъ рзьбы, съ которой пыли приходилось стирать безъ конца. Потомъ слдовало накормить Полли, вычесать болонку и совершить съ дюжину путешествій то вверхъ, то внизъ за разными мелочами и для передачи всевозможныхъ домашнихъ распоряженій, такъ какъ старая лэди была хрома и рдко покидала свое большое кресло. Посл этихъ утомительныхъ занятій двочка должна была учить свои уроки, что подвергало ежедневному испытанію вс ея добродтели. Потомъ ей было позволено играть и бгать впродолженіи часа, что она и исполняла съ неимоврнымъ наслажденіемъ. Лори приходилъ каждый день и приставалъ до тхъ поръ къ тт Марчъ, пока та позволяла Эмми выходить съ нимъ, и тутъ-то уже они гуляли, катались и веселились вволю. Посл обда она должна была читать вслухъ, и смирно сидть, пока старая лэди спала, что она обыкновенно длала въ продолженіи часа, задремывая на первой-же страниц чтенія. Затмъ появлялись на сцену починка или шитье, и Эмми шила съ наружной кротостью, возмущаясь внутренно, до самыхъ сумерекъ, когда ей дозволялось забавляться, чмъ ей вздумается — до чая. Но вечера были хуже всего: тутъ ття Марчъ принималася разсказывать длинныя исторіи о своей молодости, до такой степени глупыя, что Эмми была готова каждую минуту идти спать, съ тмъ, чтобы оплакать на простор свою горькую долю, но обыкновенно едва была въ постели, какъ засыпала прежде, чмъ успвала пролить нсколько слезъ.

Она чувствовала, что не будь Лори да Эсири, старой горничной, ей бы никакимъ образомъ не вынести этого ужаснаго времени. Ужъ одного попугая было достаточно, чтобы вывести е изъ терпнія, такъ какъ онъ вскор догадался, что она не восхищается имъ, и мстилъ ей за это тмъ, что злился, сколько могъ. Онъ дергалъ е за волосы, если она подходила близко, опрокидывалъ блюдечко съ хлбомъ и молокомъ тотчасъ посл того, какъ она кончала чистку его клтки, клевалъ Мона и заставлялъ его лаять, когда хозяйка дремала, бранилъ Эмми при гостяхъ и вообще велъ себя во всхъ отношеніяхъ — какъ подобаетъ самой негодной старой птиц. Затмъ Эмми терпть не могла собаку,— толстую несносную тварь, которая лаяла и ворчала на нее все время, пока она занималась ея туалетомъ, и, кром того, валялась на спин и корчилась самымъ нелпымъ образомъ всякій разъ, какъ хотла сть, что случалось разъ двнадцать на дню. У кухарки былъ скверный характеръ, старый кучеръ былъ глухъ и Эсирь была единственной особой, обращавшей вниманіе на молодую лэди.

Эсирь была француженка, прожившая съ своей ‘madame’, какъ она е называла, уже много лтъ, и до нкоторой степени тиранствовавшая надъ старою лэди, которая не могла обойтись безъ нея. Настоящее ея имя было Эстель, но ття Марчъ приказала ей перемнить его, и она повиновалась подъ условіемъ, что отъ нея никогда не потребуется перемны вроисповданія. Она привязалась, къ ‘mademoiselle’ и очень забавляла е смшными разсказами о своей прежней жизни во Франціи, когда Эмми приходили посидть съ ней, пока та чинила хозяйскія кружева. Кром того, она позволяла ей бродить по большому дому, и разсматривать интересныя и хорошенькія бездлки, которыми были набиты большіе шкафы и старинные сундуки, такъ какъ ття Марчъ копила добро, какъ вороватая сорока. Особенно восхищалась Эмми однимъ шкафчикомъ, наполненнымъ старинными выдвижными ящиками, маленькими круглыми углубленіями и потанными отдленіями, въ которыхъ хранились различныя вещи, отчасти драгоцнныя, отчасти любопытныя, и вс боле или мене старинныя. Эмми доставляло великое наслажденіе разсматривать и перебирать все это старье, особенно отдленія съ драгоцнностями, въ которыхъ, на бархатныхъ подушкахъ, покоились вещи, служившія украшеніями красавиц сорокъ лтъ назадъ. Тутъ былъ гранатовый уборъ, который былъ на тт Марчъ, когда она въ первый разъ выхала въ свтъ, жемчуга, подаренные ей отемъ ввъ день свадьбы, бриліанты — подарокъ ея жениха, траурныя кольца и булавки изъ каменнаго угли, странные медальоны съ портретами умершихъ дрязей и съ плакучими ивами изъ волосъ, дтскіе браслеты, которые носила ея единственная маленькая удочка, большіе часы дяди Марчъ съ красной печаткой, которой играли столько дтскихъ рукъ, и въ одномъ ящичк, совсмъ отдльно, хранилось обручальное кольцо миссисъ Марчъ, теперь уже не влзавшее на ея толстые пальцы и заботливо спрятанное, какъ самое дорогое изъ всхъ ея сокровищъ.

— Что бы вы выбрали ‘mademoiselle’, если бы вамъ позволили? спросила Эсирь, которая всегда находилась по близости, чтобы наблюдать за Эмми и не выпускать изъ виду драгоцнностей.

— Мн больше всего нравятся бриліанты, но между ними нтъ ожерелья, а я ужасно люблю ожерелья,— они такъ красивы. Я бы выбрала вотъ это, если бы могла, отвчала Эмми, смотря съ великимъ восхищеніемъ на нитку бусъ изъ золота и чернаго дерева, между которыми вислъ такой же тяжелый крестъ.

— Я тоже, но не для ожерелья. О нтъ! помоему, это четки, и я такъ бы ихъ и употребляла, какъ хорошая католичка, сказала. Эсирь, внимательно разсматривая красивую вещицу.

— Это значитъ, какъ вы употребляете ту витку деревянныхъ душистыхъ бусъ, что виситъ на вашемъ зеркал?— спросила Эмми.

— Вотъ именно, чтобы молиться. Святымъ былобы пріятно, если бы такія прекрасныя четки употреблялись для молитвы, вмсто того, чтобы служить пустымъ украшеніемъ.

— Кажется, вы находите большое утшеніе въ вашихъ молитвахъ, Эсирь, и всегда приходите внизъ совсмъ довольная. Если бы я могла длать тоже!

— Если бы вы были католичкой, то конечно находили бы настоящее утшеніе, но такъ какъ этого нтъ, то вы бы хорошо сдлали, если бы каждый день удалялись куда-нибудь поразмыслить и помолиться наедин, какъ длала добрая госпожа, у которой я служила прежде. У нея была маленькая часовня и тамъ она находила облегченіе въ многихъ горестяхъ.

— Будетъ-ли хорошо, если я стану это длать? спросила Эмми, которая, во своемъ одиночеств, чувствовала потребность въ чьемъ-нибудь совт и находила сама, что слишкомъ часто забывала свою маленькую книжку, съ тхъ поръ, какъ съ ней не было Бетси.

— Это будетъ превосходно, и я съ удовольствіемъ устрою вамъ маленькую молельню, если вы хотите. Не говорите только ничего тетушк, а когда она заснетъ, то идите себ и посидите немножко одн, займитесь хорошими мыслями, да помолитесь Боженьк, чтобы онъ сохранилъ вашу сестрицу.

Эсирь была дйствительно набожна и совершенно искренна въ своемъ совт, такъ какъ сердце у нея было очень любящее и она горячо сочувствовала сестрамъ въ ихъ гор. Эмми понравилась ея мысль, и она позволила ей убрать маленькій кабинетъ около своей комнаты, надясь, что тамъ она найдетъ себ утшеніе.

— Хотла-бы я знать, куда пойдутъ вс эти хорошенькія вещи, когда ття Марчъ умретъ? сказала она, медленно кладя на мсто блестящія четки и запирая одинъ за другимъ вс ящики съ драгоцнностями.

— Все вамъ и вашимъ сестрамъ. Я это знаю, такъ какъ ‘Madame* довряетъ мн, я свидтельствовала ея завщаніе и оно будетъ исполнено, шепнула Эсирь, улыбаясь.

— Какъ славно! только мн-бы хотлось, чтобы она отдала намъ ихъ теперь. Ждать совсмъ непріятно, замтила Эмми, бросая прощальный взглядъ на бриліанты.

— Молодымъ лэди теперь еще слишкомъ рано носить такія вещи. Жемчуга будутъ для той, которая прежде всхъ будетъ помолвлена, — такъ сказала ‘Madame*, и, какъ мн кажется, вотъ это маленькое бирюзовое колечко подарятъ вамъ, когда вы будете узжать, потому что ття очень довольна вашимъ хорошимъ поведеніемъ и прекрасными манерами.

— Вы думаете? О, я буду настоящей овечкой, если только за это мн достанется это прелестное кольцо! Оно даже красиве, чмъ у Китти Браунъ. Въ сущности, я очень люблю ттю Марчъ, и Эмми примрила голубое колечко съ сіяющимъ лицомъ и съ твердымъ намреніемъ заслужить его.

Съ этого дня она сдлалась образцомъ послушанія, и старая лэди самодовольно восхищалась успхомъ своего воспитанія. Эсирь меблировала кабинетъ маленькимъ столомъ, передъ которымъ поставила скамеечку, а надъ нимъ повсила картину, взятую изъ одной изъ запертыхъ комнатъ. Она думала, что эта картина не имла большой цны, но, считая е подходящей, взяла оттуда, хорошо зная, что барыня никогда не узнаетъ объ этомъ, а если и узнаетъ, то не обратитъ вниманія. Между тмъ, это была очень цнная копія съ одной изъ самыхъ знаменитыхъ картинъ въ свт, и жадныя глазки Эмми не могли наглядться на прелестное лицо божественной матери, пока ея собственныя нжныя размышленія дятельно занимали ея сердце. На стол она разложила свое маленькое Евангеліе и молитвенникъ, и постоянно держала вазу, наполненную самыми лучшими цвтами, которые приносилъ ей Лори, и сюда она приходила каждый день ‘посидть одна, позаняться хорошими мыслями да попросить Боженьку, чтобы Онъ сохранилъ сестрицу’. Эсирь подарила ей четки изъ черныхъ бусъ съ серебрянымъ крестомъ, но Эмми просто повсила ихъ, чувствуя нкоторое сомнніе въ ихъ пригодности для протестантскихъ молитвъ. Двочка была очень искренни во всемъ этомъ: будучи оставлена одинокой вн роднаго гнздышка, она такъ болзненно чувствовала потребность въ какой-нибудь ласковой поддержк, что совершенно инстинктивно обратилась къ всемогущему и нжному Другу. Ей недоставало материнской помощи, чтобы понимать и управлять собой, но такъ какъ е научили, куда обращаться, она старалась сколько могла, найти путь и доврчиво слдовала по немъ. Но Эмми была очень молодая путница и теперь доля ея казалась ей очень тяжелой. Она старалась забыть себя, быть веселой и довольствоваться сознаніемъ своей правоты, хотя никто не замчалъ и не хвалилъ е за это. При первомъ своемъ усиліи быть очень, очень хорошей, она ршила сдлать свое завщаніе, какъ ття Марчъ, такъ что, въ случа еслибы она заболла и умерла, все ея имущество было-бы распредлено справедливо и великодушно. Ей стоило великаго мученія ршиться, даже мысленно, раздать свои маленькія сокровища, которыя въ ея глазахъ были столь-же драгоцнны, какъ бриліанты старой лэди. Въ одинъ изъ своихъ свободныхъ часовъ она написала, какъ могла лучше, этотъ важный документъ, съ нкоторой помощью Эсири въ томъ, что касалось законной формы, и когда добродушная француженка подписала свое имя, Эмми почувствовала облегченіе и отложила бумагу, чтобы показать е Лори, который ей былъ нуженъ, какъ второй свидтель. Такъ какъ это происходило въ дождливый день, она отправилась наверхъ, чтобы играть въ одной изъ большихъ комнатъ, и взяла съ собой Полли за компанію. Въ этой комнат былъ шкафъ, наполненный старинными костюмами, которые Эсирь позволяла ей брать для игры, и ея любимой забавой было наряжаться въ полинявшую парчу и парадировать взадъ и впередъ передъ высокимъ зеркаломъ, отвшивая величественные реверансы и волоча за собою шлейфъ съ шуршаніемъ, плнявшимъ ея слухъ. Она такъ занялась въ этотъ день, что даже не слыхала звонка Лори и не замтила его лица, тихонько выглянувшаго изъ-за двери, въ ту минуту, какъ она важно расхаживала по комнат, обмахиваясь веромъ и жеманно поворачивая голову, на которую нацпила громадный малиновый тюрбанъ, составлявшій очень странный контрастъ съ ея голубымъ парчевымъ платьемъ и желтой стеганной юбкой. Она должна была ступать очень осторожно, такъ какъ у нея были башмаки на высокихъ каблукахъ и, какъ впослдствіи Лори разсказывалъ Джо, уморительно было смотрть, какъ она кривлялась въ пестромъ наряд, между тмъ какъ Полли, пріосанившись, бжалъ за ней, подражая ея движеніямъ, насколько могъ, и останавливаясь по временамъ, чтобы разсмяться или воскликнуть: ‘что, каковы мы? Отойди, не пугай меня! Придержи языкъ! Поцлуй меня, милая! ха, ха, ха!’ Подавляя съ большимъ трудомъ приступъ хохота, который и гъ оскорбить ея величіе, Лори постучался, и былъ милостиво принятъ.— Сядьте и подождите, пока я сниму все это, мн нужно посовтываться съ вами объ очень серьзномъ дл, сказала Эмми, вдоволь нахваставшись своимъ великолпіемъ и загнавъ Полли въ уголъ. Эта птица — просто мое наказаніе, продолжала она, снимая малиновую пирамиду съ своей головы, пока Лори усаживался верхомъ на стулъ. Вчера, пока ття спала, а я старалась сидть смирно, какъ мышка, Полли началъ кричать и хлопать крыльями въ своей клтк, такъ что я пошла его выпустить и нашла тамъ большаго паука. Я его выкинула оттуда и онъ поползъ подъ книжный шкафъ, Полли прямо пошелъ за нимъ, наклонился, заглянулъ подъ шкафъ и уморительно сказалъ, подмигивая какъ всегда глазомъ: ‘выйди и погуляй, мой милый’. Я не могла удержаться отъ смха, и тутъ Полли началъ клясться, божиться, и ття проснулась и разбранила насъ обоихъ.

— Ну, что-жъ, паукъ принялъ приглашеніе стараго хрыча? спросилъ Дори, звая.

— Да, онъ вышелъ изъ подъ шкафа, и Полли убжалъ, испуганный до смерти, и взобрался на ттино кресло, крича: ‘держи его! держи его!’ пока я ловила паука.

‘О Боже! это ложь!’ закричалъ попугай, принимаясь клевать сапоги Лори.

— Ужъ свернулъ-бы я теб шею, еслибы ты былъ мой, ст рая ты дрянь, закричалъ Лори, показывая кулакъ попугаю, который склонилъ голову на-бокъ и важно прохриплъ: ‘Аллилуя! да будетъ благося веніе на твои пуговицы, милый!’

Теперь я готова, сказала Эмми, запирая шкафъ и вынимая бумагу изъ своего кармана. Пожалуйста, прочтите это и скажите мн, законно это и справедливо-ли? Я чувствовала, что мн слдовало это сдлать, потому что жизнь подвержена такимъ случайностямъ, а между тмъ я не хочу чувствовать какое-нибудь угрызеніе совсти въ виду могилы.

Лори закусилъ губы, и, отвернувшись немного отъ меланхолической собесдницы, прочелъ слдующій документъ, съ подобающей важностью, принимая въ соображеніе и орографію:

‘Моя послдняя воля и завщаніе’.

‘Я, Эмми Кортисъ Марчъ, будучи въ полномъ разсудк, отказываю и завщаю всю мою земную собственность, нижепоименованную, — какъ-то:

‘Моему отцу — мои лучшія картины, рисунки, географическія карты и произведенія искусства, включая и рамки. Также мои 100 ф. ст., чтобы употребить по его желанію.

‘Моей матери — всю мою одежду, кром голубаго передника съ кармашками, также мои портретъ и мою медаль, съ нжной любовью.

‘Моей милой сестр Маргарит я отказываю: мое бирюзовое кольцо (если оно у меня будетъ), также мой зеленый ящикъ, что съ голубями на крышк, потомъ кусокъ настоящаго кружева для воротничка, и сдланный мною ея портретъ — какъ воспоминаніе объ ея ‘маленькой двочк’.

‘Джо я оставлю мою брошку, ту, что залплена воскомъ, и также мою бронзовую чернильницу — крышку отъ нея она сама потеряла — и моего драгоцннаго гипсоваго кролика, такъ какъ мн очень жаль, что я сожгла ея исторію.

‘Бетси (если она переживетъ меня), я оставляю: моихъ куколъ, маленькое бюро, веръ, полотняные воротнички и мои новыя туфли, если он будутъ ей впору (потому что она будетъ худая, когда выздороветъ.) При этомъ оставляю ей также мое сожалніе въ томъ, что смялась надъ старой Жанной.

‘Моему другу и сосду Теодору Лоренцу завщаю свой портфель, и глиняную модель лошади, хотя онъ увряетъ, что она безъ шеи. Также, въ благодарность за участіе въ часы скорби, — какую онъ хочетъ изъ моихъ артистическихъ работъ: Богоматерь изъ нихъ самая лучшая.

‘Нашему почтенному покровителю мистеру Лоренцу отказываю мой красный ящикъ съ зеркаломъ на крышк, онъ отлично пригодится для его перьевъ и будетъ напоминать ему о почившей двочк, которая благодаритъ его за всю доброту, оказанную всему ея семейству, особенно къ Бетси.

‘Я хочу, чтобы моей любимой подруг Китти Браунъ отдали мой голубой шелковый передникъ и кольцо изъ золотаго бисера, съ поцлуемъ отъ меня.

‘Анн я оставляю картонъ, котораго ей хотлось, и всю мою починку въ немъ лежащую, надясь, что она ‘какъ взглянетъ, такъ и помянетъ.’

‘А теперь, распредливши все мое цнное имущество, я надюсь, что вс будутъ двольны и не будутъ порицать умершую. Я прощаю всмъ, и врю, что вс мы снова встртимся, когда прозвучитъ труба воскрешенія. Аминь.

‘Къ этой вол и завщанію прилагаю мою руку и печать сего ноября 20-го дня года 1861-го.

Эмми Кортисъ Марчъ.
Свидтели:
Эстель Валькоръ.
Теодоръ Лоренцъ.

Имя Лори было подписано карандашомъ, но Эмми объяснила, что онъ долженъ переписать его снова чернилами, а затмъ все акуратно запечатать въ пакетъ.

— Что это вамъ пришло въ голову? Разв кто-нибудь разсказалъ вамъ, какъ Бетси раздавала свои вещи? спросилъ Лори серьзно, когда Эмми положила на столъ кусочекъ красной тесьмы и сургучъ и поставила передъ нимъ свчку и чернильницу.

Она объяснила, и тотчасъ-же спросила, съ безпокойствомъ:— Что тацое о Бетси?

— Мн жаль, что я упомянулъ объ этомъ, но такъ какъ дло ужъ сдлано, я вамъ разскажу все. Одинъ раз она почувствовала себя такъ нехорошо, что передала Джо о томъ, что желаетъ отдать свое фортепьяно Мегги, птичку — вамъ, а бдную старую куклу — Джо. надясь, что она будетъ е любить ради нея. Она очень жалла, что ей нечего больше дарить, и поэтому хотла оставить свои локоны всмъ намъ, остальнымъ, и самый нжный поклонъ ддушк. Но между тмъ она и не думала писать завщанія.

Лори подписывался и печаталъ, пока говорилъ, и до тхъ поръ не поднималъ глазъ, пока крупная слеза не капнула на бумагу. Личико Эмми было очень грустно, но она только сказала: Не прибавляютъ-ли къ завщаніямъ приписокъ, иногда?

— Да, он такъ и называются ‘приписями къ духовной.’

— Ну, такъ припишите къ моей — что я желаю, чтобы обрзали вс мои локоны и раздали ихъ моимъ друзьямъ. Я забыла про это, но надо, чтобы это было сдлано, хотя это обезобразитъ мое лицо.

Лори прибавилъ и это, улыбаясь послдней и величайшей жертв Эмми. Потомъ онъ около часу поигралъ съ ней, и очень интересовался всми ея испытаніями — какъ она выражалась. Но когда онъ сталъ уходить, Эмми остановила его, и прошептала дрожащими губами:— Есть-ли въ самомъ дл какая-нибудь опасность для Бетси?

— Я боюсь, что есть, но мы должны надяться на лучшее, и потому не плачьте, милая, и Лори обнялъ е одной рукой съ такимъ братскимъ движеніемъ, что оно было по-истин утшительно.

Когда онъ ушелъ, она отправилась въ свою маленькую часовню, и, сидя одиноко въ сумеркахъ, начала съ горькими слезами и болью въ сердечк молиться за Бетси, чувствуя, что милліоны бирюзовыхъ колецъ не могли-бы утшить е въ потер маленькой кроткой сестры.

ГЛАВА XX.
Призванія.

У меня не достанетъ словъ для описанія свиданія матери съ дтьми, такіе часы пріятно переживать, но очень трудно описывать и потому я предоставлю это воображенію читателя, скажу только, что домъ былъ преисполненъ настоящей радости и что горячее желаніе Мегги сбылось: когда Бетси проснулась посл долгаго, благотворнаго сна, первые предметы, которые представились ея глазамъ, были именно распустившаяся роза и лицо матери. Будучи слишкомъ слаба, чтобы удивляться чему-бы то ни было, она только улыбнулась и покрпче прижалась къ любящимъ объятіямъ, раскрывшимся для нея, чувствуя, что ея страстное желаніе, наконецъ, исполнилось. Потомъ она опять заснула, и двочки подсли къ матери, потому что послдняя не хотла выпустить худенькой ручки, которая цплялась за нее, даже во сн. Анна ‘смастерила’ удивительный завтракъ для путешественницы, не находя возможности дать иной исходъ своимъ взволнованнымъ чувствамъ, а Мегги и Джо кормили свою мать, какъ какіе-нибудь добродтельные аисты, слушая, передаваемый ею шопотомъ, отчетъ о состояніи здоровья отца, объ общаніи мистера Брука остаться тамъ и ухаживать за нимъ, о томъ, какъ изъ-за вьюги пришлось опоздать при возвращеніи домой, и какое неизъяснимое облегченіе доставило ей утшительное лицо Лори, когда она, пріхавъ совершенно измученная усталостью, безпокойствомъ и холодомъ, — встртила его на станціи.

Какой это былъ странный, и между тмъ пріятный день! На двор все блестло и сіяло, вс жители города повысыпали на улицу, чтобы привтствовать первый снгъ, но внутри знакомаго намъ домика все было спокойно и безмолвно, потому что вс спали, измученные долгимъ бдніемъ, повсюду въ немъ царствовала полнйшая тишина, пока сонная Анна сторожила у двери. Съ блаженнымъ сознаніемъ, что тяжелая гора свалилась съ ихъ плечъ, Мегги и Джо сомкнули усталые глаза, и покоились какъ забитые бурей челноки, наконецъ безопасно укрывшіеся въ надежной гавани. Миссисъ Марчъ не отходила отъ Бетси, и отдыхала въ большомъ кресл, часто просыпаясь, чтобы взглянуть, дотронуться до своего ребенку, нагнуться надъ нимъ, какъ наклоняется скупой надъ вновь обртеннымъ сокровищемъ.

Между тмъ Лори отправился утшать Эмми и такъ хорошо разсказывалъ обо всемъ случившемся, что сама тетя Марчъ чуть не ‘расхныкалась’ и даже ни разу не сказала: ‘вдь я вамъ говорила’. Эмми выказала такую твердость въ этомъ случа, что приходится полагать, что размышленія ея въ маленькой часовн принесли ей дйствительную пользу. Она живо отерла слзы, сдержала свое нетерпніе поскоре увидать мать и даже не подумала о бирюзовомъ колечк, между тмъ какъ старая лэди горячо согласилась съ мнніямъ Лори, что она ведетъ себя, ‘какъ маленькая женщина — настоящій первый сортъ’. Даже Полли казался тронутъ, назвалъ ее ‘хорошей двочкой’, и призвалъ благословеніе на ея пуговицы, а въ довершеніе просилъ ея милую ‘выдти и погулять’ — самымъ любезнымъ тономъ. Она очень охотно исполнила бы приглашеніе, чтобы воспользоваться прекраснымъ зимнимъ днемъ, но, сдлавъ открытіе, что Лори едва держится на ногахъ посл безсонной ночи, несмотря на свои мужественныя усилія скрыть этотъ фактъ, она уговорила его полежать на диван, пока она напишетъ записку къ матери. Эмми долго возилась съ запиской и когда вернулась, то нашла его распростертымъ на диван, съ руками, заложенными подъ голову и спящимъ крпкимъ сномъ, между тмъ какъ тетя Марчъ, задернувъ занавски, тихо сидла подл него, въ припадк необыкновенной благосклонности.

Черезъ нкоторое время он начали думать, что онъ не проснется до вечера, и едва-ли это бы не случилось, если-бы Эмми не разбудила его, радостно вскрикнувъ при вид своей матери. Вроятно, въ этотъ день было много счастливыхъ двочекъ въ город и его окрестностяхъ, но я беру смлость ршить, что Эмми была самая счастливая изъ всхъ нихъ, когда она сидла на колняхъ у матери и повряла ей вс свои бдствія, осыпаемая утшеніями и вознагражденіями въ форм одобрительныхъ улыбокъ и нжныхъ ласкъ. Он сидли вдвоемъ въ молельн, противъ существованія которсй мать ничего не возражала, когда ей было объяснено ея назначеніе.

— Напротивъ, мн это очень нравится, милая, сказала она, переходя взглядомъ съ пыльныхъ четокъ на изношенную маленькую книжку и на прелестную картину, украшенную гирляндой зелени. Это очень хорошая мысль — завести себ такое мсто, куда-бы можно было спокойно уходить, когда насъ что-нибудь раздражаетъ или огорчаетъ. Въ жизни намъ довольно часто приходится тяжело, но мы всегда можемъ перенести это, если найдемъ опору въ своихъ душевныхъ силахъ. Я думаю, что моя маленькая двочка убдилась въ этомъ!

— Да, мама, и когда я возвращусь домой, я хочу отдлить себ уголокъ въ большомъ кабинет, чтобы было куда класть мои книги и также копію съ этой картины, которую я старалась срисовать. Лицо матери вышло не хорошо,— оно такое чудное, что мн не подъ-силу его срисовать, но Младенецъ лучше удался, и Онъ мн очень нравится. Мн пріятно думать, что и Онъ былъ когда-то маленькимъ ребенкомъ, потому что такъ Онъ, какъ будто, ближе ко мн, и это меня утшаетъ.

Пока Эмми, сидя на колняхъ у матери, показывала на улыбающійся ликъ младенца-Христа, миссисъ Марчъ увидла на ея лвой ручк нчто, что заставило е улыбнуться. Она ничего не сказала, но Эмми поняла ея взглядъ, и, помолчавъ съ минуту, серьзно сказала:

— Мн надо было поговорить съ тобой объ этомъ, но я совсмъ забыла. Сегодня тетя подарила мн кольцо, она позвала меня къ себ, поцловала, надла мн его на палецъ, сказала, что она гордится мной и хотла-бы навсегда оставить меня при себ. Она дала мн это другое смшное колечко, чтобы бирюзовое не спадало, такъ какъ оно слишкомъ велико. Мн бы хотлось носить ихъ, мама, ты позволишь?

— Они очень хорошенькія, но я думаю, что ты еще слишкомъ мала для такихъ украшеній, Эмми, отвчала миссисъ Марчъ, смотря на пухлую рученку, съ полоской небесно-голубыхъ камней на четвертомъ пальц и красивымъ кольцомъ, состоящимъ изъ двухъ тонкихъ золотыхъ рукъ, соединенныхъ вмст.

— Я постараюсь не быть тщеславной, сказала Эмми, я не думаю, чтобы мн хотлось носить ихъ только потому, что они такъ красивы, но мн хочется это длать, какъ та двочка въ сказк носила браслетъ — чтобы помнить объ одной вещи.

— Ты хочешь сказать — о тт Мачъ? сказала мать, смясь.

— Нтъ, о томъ — чтобы не быть эгоисткой.— Эмми имла при этомъ такой серьзный и искренній видъ, что ея мать перестала смяться, и внимательно выслушала ея маленькій планъ. Въ послднее время я много думала о всхъ моихъ недостаткахъ, и эгоизмъ — самый крупный изъ нихъ, ну, такъ я хочу постараться вылечиться отъ него, если могу. Бетси со всмъ не эгоистка, поэтому вс такъ и любятъ е и чувствуютъ такое горе при мысли потерять нашу ‘Тихочку’. Никто бы и вполовину такъ не горевалъ, если бы я была больна, да, по правд, я и не стою этого, но мн-бы хотлось, чтобы меня любили и сожалли обо мн друзья, и чтобы ихъ у меня было много-много, поэтому я буду стараться быть похожей на Бетси. Я очень легко забываю свои ршенія, но если у меня всегда будетъ что-нибудь, что бы напоминало мн о нихъ, мн кажется тогда я буду лучше помнить. Можно мн попробовать?

— Да, но я боле довряю твоему уголку въ большой комнат. Впрочемъ, носи твое кольцо, милая, и длай, какъ знаешь, я думаю, теб удастся, потому что искреннее желаніе быть хорошей составляетъ ужъ половину всего дла. Теперь мн надо вернуться къ Бетси. Потерпи еще, двчурочка, и мы скоро возьмемъ тебя домой.

Въ этотъ вечеръ, пока Мегги писала отцу, чтобы сообщить о благополучномъ прізд путешественницы, Джо тихонько проскользнула наверхъ, въ комнату Бетси, и, найдя мать на ея обыкновенномъ мст, остановилась, и, простоявъ съ минуту съ нершительнымъ взглядомъ, ерошила свои волосы безпокойнымъ жестомъ.

— Что такое, милочка? спросила миссисъ Марчъ, протягивая ей руку съ выраженіемъ, вызывавшимъ на довріе.

— Мн нужно сказать теб одну вещь, мама.

— О Мэгги?

— Какъ ты скоро отгадала! Да, объ ней, и хотя это пустяки, но все-таки оно мучаетъ меня.

— Бетси спитъ, говори тихонько и разсказывай, надюсь, что Моффатъ не бывалъ здсь? спросила миссисъ Марчъ быстро.

— Нтъ, я бы ему заперла дверь на носъ, если бы онъ показался, возразила Джо, усаживаясь на полу у ногъ матери.— Прошлымъ лтомъ Мегги оставила пару перчатокъ у Лоренцовъ, а ей возвратили только одну перчатку. Мы совсмъ забыли объ этомъ, пока Тэдди не сказалъ мн, что она у мистера Брука. Онъ носилъ е въ карман жилета, и одинъ разъ она вывалилась оттуда, Тэдди началъ смяться надъ нимъ, и мистеръ Брукъ признался, что онъ любитъ Мегги, но не сметъ сказать объ этомъ, такъ какъ она такъ молода, а онъ такъ бденъ. Ну, разв это не ужасная вещь?

— Но, какъ ты полагаешь. Мегги думаетъ о немъ? спросила миссисъ Марчъ съ безпокойнымъ взглядомъ.

— Господи! Я не знаю никакого толка въ любви и во всхъ этихъ глупостяхъ! воскликнула Джо, съ уморительной смсью участія и презрнія. Въ романахъ двушки обыкновенно выказываютъ это тмъ, что вздрагиваютъ, краснютъ, падаютъ въ обморокъ, худютъ и вообще ведутъ себя настоящими дурами. Ну а Мегги не длаетъ ничего подобнаго, она стъ, пьетъ и спитъ, какъ подобаетъ разумному существу, прямо смотритъ мн въ лицо, когда я говорю объ этомъ человк, и только немножко краснетъ, когда Тэдди издвается надъ влюбленными. Я ему запретила длать это, но онъ не слушается меня, какъ-бы слдовало.

— Такъ ты думаешь, что Мегги не интересуется Джономъ?

— Кмъ? закричала Джо, подпрыгнувъ на мст.

— Мистеромъ Брукомъ, я называю его теперь Джономъ, въ больниц мы мало-по-малу привыкли къ этому и ему это нравится.

— Охъ, Господи! Ты будешь на его сторон, онъ былъ очень добръ къ пап, и теперь ты не выгонишь его, а позволишь Мегги выдти за него замужъ, если она захочетъ. Эдакая подлость! отправиться ухаживать за папой и вилять передъ тобой, чтобы умаслить васъ и заставить полюбить его, и Джо снова затеребила свои волосы въ гнвномъ смятеніи.

— Милая моя, не сердись, я теб разскажу, какъ все это случилось. Джонъ похалъ со мной по просьб мистера Лоренца, и выказалъ такую преданность бдному пап, что мы не могли удержаться, чтобы не полюбить его. Онъ поступилъ совершенно честно и открыто относительно Мегги, потому что сказалъ намъ прямо, что любитъ е, но намревается хорошенько устроить свои дла, прежде чмъ просить е выдти за него замужъ. Онъ желалъ только получить наше позволеніе на то, чтобы любить е, работать для нея и заслуживать право на ея любовь. Онъ дйствительно превосходный молодой человкъ, и мы не могли не выслушать его, но я не могла-бы согласиться на то, чтобы Мегги приняла на себя подобнаго рода обязательство такъ рано.

— Конечно, нтъ, это было-бы нелпо! Я такъ и знала, что тутъ затвается что-то не доброе, я чувствовала это, и теперь оказывается, что все еще хуже, чмъ я вообраи,ла. Хотла бы я, чтобы можно было мн самой жениться на Мегги, и спокойно оставить е дома.

Эта странная идея заставила улыбнуться миссисъ Марчъ, но затмъ она сказала серьзно:

— Джо, я довряю теб, и не хочу, чтобы ты что-нибудь говорила Мегги теперь. Когда Джонъ вернется и я увижу ихъ вмст, тогда мн будетъ легче судить объ ея чувствахъ къ нему.

— Да она-то увидитъ его чувства въ этихъ прекрасныхъ глазахъ, о которыхъ она столько говоритъ, и тутъ-то ей и будетъ конецъ. У нея такое нжное сердце, что оно наврное растаетъ, какъ масло на солнц, если кто-нибудь посмотритъ на нее очень чувствительно. Она гораздо больше читала его коротенькія записочки, чмъ твои письма, и щипала меня, когда я говорила ей это, потомъ она любитъ каріе глаза и вовсе не находитъ гадкимъ имя ‘Джонъ’, и вотъ теперь она возьметъ да и влюбится, а затмъ — прощай покой, веселье и счастливые дни. Я ужъ вижу, куда дло идетъ! будутъ они носиться съ своей любовью по всему дому, а намъ придется только лавировать, Мегги будетъ совсмъ поглощена имъ и пропадетъ для меня, Брукъ зацпитъ гд-нибудь состояніе, увезетъ е и разстроитъ всю семью, нтъ, это разобьетъ мн сердце, какъ все это невыносимо отвратительно! Охъ, Господи, отчего мы вс не мальчики? Тогда-бы не было никакихъ исторій!

Джо оперлась подбородкомъ о колни, въ самой безутшной поз, и погрозила кулакомъ ненавистному Джону. Миссисъ Марчъ вздохнула, Джо быстро взглянула на нее съ облегченнымъ видомъ.

— И теб это не нравится, мама? Какъ я рада? Прогонимъ его, откуда онъ пришелъ, и не скажемъ объ этомъ ни слова Мегги, и пусть все идетъ такъ же прекрасно, какъ было до сихъ поръ.

— Я напрасно вздохнула, Джо. Это совершенно естественно и справедливо, чтобы вс вы обзавелись со временемъ собственными хозяйствами, но мн-бы хотлось удержать своихъ двочекъ, какъ можно дольше, и мн жаль, что все это случилось такъ рано, потому что Мегги всего только семнадцать лтъ, и пройдетъ еще много времени, прежде чмъ Джонъ будетъ въ состояніи пристроиться порядочно. Мы съ твоимъ отцомъ согласились, что она не должна никакимъ образомъ связывать себя или выходить замужъ прежде двадцати лтъ. Если они съ Джономъ любятъ другъ друга, то они могутъ ждать, и тмъ проврить свою любовь. Она деликатна, и потому я нисколько не боюсь, чтобъ она дурно поступила съ нимъ. Моя прелестная, сердечная двочка! я надюсь, чтэ все устроится счастливо для нея!

— Разв-бы теб не хотлось лучше, чтобы она вышла за богатаго человка? спросила Джо, когда голосъ матери немного дрогнулъ при послднихъ словахъ.

— Деньги очень хорошая и полезная вещь, Джо, и я надюсь, что мои двочки никогда не будутъ слишкомъ нуждаться въ нихъ, но и не слишкомъ соблазняться ими. Мн было-бы пріятно знать, что Джонъ солидно пристроенъ къ какому-нибудь хорошему длу, которое-бы давало ему доходъ, достаточный для того, чтобы не длать долговъ и устроить Мегги обезпеченную жизнь. Я совсмъ не имю претензіи на великолпное состояніе, высокое положеніе или громкое имя для моихъ дочерей. Если знатность и деньги придутъ вмст съ любовью и хорошими качествами, я приму ихъ съ благодарностью и буду радоваться вашей счастливой судьб, но я знаю но опыту, какъ много истиннаго счастія бываетъ въ простомъ маленькомъ домишк, гд заработывается хлбъ насущный, а нкоторыя лишенія придаютъ прелесть рдкимъ удовольствіямъ, я рада, что Мегги начнетъ свое хозяйство скромно, такъ какъ, если я не ошибаюсь, она будетъ богата съ другой стороны, обладая сердцемъ хорошаго человка, а это гораздо цнне всевозможныхъ состояній.

— Я понимаю, мама, и совершенно согласна съ этимъ, но я такъ разочаровалась насчетъ Мегги, я было положила, что она выйдетъ за Тэдди когда-нибудь. и всю свою жизнь проведетъ въ роскоши. Разв-бы это не было славно? спросила Джо съ сіяющимъ лицомъ.

— Вдь онъ моложе ея, какъ теб извстно, начала миссисъ Марчъ, но Джо перебила:

— О, это ничего не значитъ, онъ довольно солиденъ для своихъ лтъ, и такой высокій, онъ можетъ вести себя совсмъ, какъ большой, если захочетъ. Къ тому-же онъ богатъ, великодушенъ, добръ и всхъ насъ любитъ, ну, и, по-моему, это ужасная жалость, что мой планъ разстроенъ.

— Я думаю, что Лори еще не доросъ до Мегги и теперь онъ еще слишкомъ смахиваетъ на флюгеръ, чтобы кому-бы то ни было можно на него положиться. Не строй плановъ, Джо, предоставь времени, да собственнымъ сердцамъ твоихъ друзей ршить эти вопросы. Въ такія дла мы не можемъ безопасно вмшиваться. и лучше намъ не забирать себ въ голову всей этой ‘романической чепухи’, какъ ты ее называешь, — а не то, пожалуй, еще испортимъ свои дружескія отношенія.

— Хорошо, я не буду, только я ненавижу, когда все идетъ шиворотъ-на-выворотъ и спутывается, когда стоитъ только тутъ подстричь, да тамъ подрзать, и все-бы пошло какъ по маслу. Хотла-бы я, чтобы мы могли носить на голов какіе-нибудь желзные обручи, которые-бы не давали намъ выростать. Но бутоны должны быть розами, а котята — кошками,— къ сожалнію!

— Что вы тамъ толкуете о желзныхъ обручахъ и кошкахъ? спросила Мегги, осторожно входя на цыпочкахъ въ комнату, съ оконченнымъ письмомъ въ рук.

Просто, одна изъ моихъ глупостей. Я иду спать, иди и ты, Пегги, отвчала Джо, представляя собой воплощенное замшательство.

— Совсмъ какъ слдуетъ, прелестно написано. Пожалуйста, прибавь, что я шлю мой привтъ Джону, сказала миссисъ Марчъ, пробжавъ глазами письмо и возвращая его обратно.

— Ты называешь его Джономъ? спросила Мегги, улыбаясь и глядя въ глаза матери своими невинными глазами.

— Да, онъ былъ намъ настоящимъ сыномъ и мы очень полюбили его, возразила миссисъ Марчъ, отвчая на ея взглядъ испытующимъ взоромъ.

— Я рада этому, онъ такой одинокій. Покойной ночи, милая мама. Какъ невыразимо пріятно, что ты здсь, спокойно отвчала Мегги.

Мать поцловала ее очень нжно, и когда она вышла, миссисъ Марчъ сказала про себя, со смсью удовольствія и сожалнія. Она еще не любитъ Джона теперь, но скоро научится любить.

ГЛАВА XXI.
Лори шалитъ, а Джо улаживаетъ.

На другой день лицо Джо было достойно изученія, такъ какъ тайна очевидно тяготила е и она находила, что очень трудно удержаться отъ таинственнаго и значительнаго вида. Мегги замтила это, но не трудилась длать никакихъ распросовъ, зная очень хорошо, что съ Джо лучше всего держаться системы противорчія, и была твердо уврена, что ей разскажутъ все, если только она ничего не будетъ спрашивать. Поэтому она особенно удивилась, когда молчаніе не прерывалось и Джо стала принимать покровительственный видъ, окончательно взорвавшій Мегги, которая въ свою очередь облеклась въ невозмутимое спокойствіе и сдержанность и исключительно занялась матерью. Это все предоставило Джо самой себ, такъ какъ миссисъ Марчъ замнила ее въ качеств сидлки и велла ей отдыхать, двигаться и развлекаться посл продолжительнаго заточенія.

Такъ какъ Эмми не было дома, то Дори оставался ея единственнымъ прибжищемъ, но какъ не любила она его общество, на этотъ разъ однако она скоре опасалась его, зная, какой онъ былъ неисправимый дразнилка, и страшась, что онъ вывдаетъ отъ нея ея секретъ.

И она была совершенно права: едва усплъ лукавый мальчикъ заподозрить существованіе тайны, какъ занялся исключительно выпытываніемъ ея и порядочно-таки помучилъ Джо. Онъ ласкался къ ней, старался задобрить е, издвался, грозилъ и ссорился, притворялся равнодушнымъ, чтобы застать врасплохъ, уврялъ, что все знаетъ, но что, впрочемъ, ему ршительно все равно, и наконецъ, съ помощью своего постоянства, добился цли, узналъ, что дло касается Мегги и мистера Брука. Вознегодовавъ на то, что не былъ посвященъ въ тайны своего учителя, онъ тотчасъ-же устремилъ вс свои умственныя способности на то, чтобы измыслить достойное отмщеніе за подобное пренебреженіе. Между тмъ Мегги, повидимому, совсмъ забыла объ этомъ предмет, и была поглощена приготовленіями къ возвращенію отца, но, въ ней произошла какая-то внезапная перемна, потому что въ послдніе два дня она сдлалась совсмъ не похожа но самое себя. Она вздрагивала, когда къ ней обращались съ рчью, краснла, когда на нее смотрли, была очень молчалива и сидла надъ своимъ шитьемъ съ какимъ-то задумчивымъ и смущеннымъ выраженіемъ лица. На разспросы матери она отвчала, что совершенно хорошо себя чувствуетъ, а Джо зажала ротъ просьбой — оставить е въ поко.

— Она чуетъ любовь въ воздух, — и очень быстро подвигается впередъ. У нея уже появились многіе симптомы — она стала мрачна и угрюма, не стъ, лежитъ съ открытыми глазами и мечтаетъ по угламъ. Я поймала ее за псней о ‘сладкогласномъ ручь’ {По-англійски, brook значить ручей, такимъ образомъ въ подлинник, не переводимая на русскій языкъ игра словъ.}, а одинъ разъ она даже сказала ‘Джонъ’, какъ ты, и при этомъ покраснла, какъ маковъ цвтъ. Что-же теперь намъ длать? сказала Джо, готовая принять всякія мры, не исключая даже и насильственныхъ.

— Ждать и больше ничего. Оставь е въ поко, будь ласкова и терплива, а пріздъ отца разршитъ все, возразила ея мать.

— Тутъ есть записка для тебя, Мегги, совсмъ запечатанная. Какъ странно! Тэдди никогда не запечатываетъ моихъ, сказала Джо на другой день, распредляя содержаніе почтоваго домика.

Миссисъ Марчъ и Джо были совершенно погружены въ свои собственныя занятія, когда восклицаніе Мегги заставило ихъ обернуться, и он увидали, что она отшатнулась отъ своей записки съ испуганнымъ лицомъ.

— Дитя мое, что тамъ такое? воскликнула мать, бросаясь къ ней, пока Джо старалась завладть бумагой, причинившей всю бду.

— Это ошибка,— онъ не писалъ этого,— о, Джо! какъ ты могла это сдлать? и Мегги закрыла лицо руками, заливаясь такими потоками горячихъ слезъ, какъ будто-бы сердце ея было совсмъ разбито.

— Я! Да я ничего не сдлала! Что она тамъ толкуетъ? закричала Джо, совершенно озадаченная.

Кроткіе глаза Мегги сверкнули гнвомъ, когда она вытащила изъ кармана смятую записку и протянула ее Джо, выговаривая съ упрекомъ:

— Ты написала это, и этотъ гадкій мальчишка помогъ теб. Какъ ты могла такъ грубо, низко и жестоко поступить съ нами обоими?

Джо едва слышала, что она говорила, такъ какъ он съ матерью были заняты чтеніемъ слдующей записки, написанной страннымъ почеркомъ:

‘Дорогая Маргарита, — я не могу доле сдерживать мою страсть, и участь моя должна быть ршена, прежде чмъ я возвращусь. Я еще не смю открыться вашимъ родителямъ, но думаю, что они согласятся на все, когда узнаютъ, что мы обожаемъ другъ друга. Мистеръ Лоренцъ доставитъ мн какое-нибудь хорошее мсто, и тогда, моя прелесть, вы дадите согласіе на мое счастье. Умоляю васъ теперь ничего не говорить вашему семейству, и прислать всточку черезъ Лори преданному вамъ Джону’.

— О, дрянной мальчишка! это онъ мн отплачиваетъ такимъ образомъ, за то, что я сдержала слово, данное мам. Я ему задамъ хорошую трепку и заставлю его просить прощенія, закричала Джо, возгораясь желаніемъ произвести немедленную расправу. Но мать остановила ее, сказавши съ такимъ взглядомъ, который у нея бывалъ очень рдко:

— Постой, Джо, ты должна прежде оправдаться сама. Ты столько разъ попадалась въ такихъ шалостяхъ, что я боюсь, не замшана-ли ты и въ этой.

— Честное слово нтъ, мама! Я въ глаза не видала этой записки, и ничего не знаю о ней, это также врно, какъ то, что я существую! сказала Джо такъ серьзно, что он поврили ей. Еслибы я принимала участіе въ этомъ,, я бы сдлала это лучше и написала-бы записку со смысломъ. Я бы знала, что вы не поврите, чтобы мистеръ Брукъ могъ сочинить такую чепуху, какъ эта, прибавила она, гнвно швырнувъ бумагу.

— Это похоже на его почеркъ, проговорила Мегги, сравнивая е съ другой запиской, которую держала въ рук.

— О Мегги, надюсь ты не отвчала ему? воскликнула миссисъ Марчъ торопливо.

— Отвчала!— и Мегги снова закрыла лицо руками, подавленная стыдомъ.

— Вотъ-те на! Пожалуйста, позвольте мн притащить сюда этого противнаго мальчишку, чтобы заставить его объяснить все и выслушать нотацію. Я не успокоюсь, покуда не приволоку его, и Джо снова устремилась къ двери.

— Тише! предоставь это мн, дло-то. выходитъ хуже, чмъ я предполагала. Маргарита, разскажи мн все, какъ было, приказала миссисъ Марчъ, садясь около Мегги, но все еще продолжая удерживать Джо, чтобы она не вырвалась.

— Я получила первое письмо черезъ Лори, который, какъ казалось, ничего не зналъ о немъ, начала Мегги, не поднимая глазъ.

— Сначала это меня мучило и я намревалась разсказать теб, потомъ я вспомнила, какъ ты любишь мистера Брука, и подумала, что ты вроятно не будетъ сердиться, если я сохраню свой маленькій секретъ въ теченіе нсколькихъ дней. Я такая глупая, что мн пріятно было думать, что никто не знаетъ объ этомъ, и пока я ршала, что отвчать, я почувствовала себя совершенно такъ, какъ разсказывается въ книгахъ про двушекъ, которымъ приходится быть въ такихъ обстоятельствахъ. Прости меня, мама, теперь я наказана за мою глупость, никогда больше я не посмю взглянуть ему въ лицо.

— Что-же ты отвчала ему? спросила миссисъ Марчъ.

— Я сказала только, что я теперь еще слишкомъ молода, чтобы сдлать что-нибудь въ этомъ смысл, что я не хочу имть никакихъ секретовъ отъ тебя, и что онъ долженъ говорить объ этомъ съ папой. Потомъ, что я очень благодарна за его вниманіе и буду его другомъ, но ничмъ боле, на долгое время.

Миссисъ Марчъ улыбнулась, очевидно очень довольная, а Джо захлопала въ ладоши, воскликнувъ со смхомъ:

— Ты почти такъ же осторожна, какъ Каролина Перси, которая была просто образцомъ предусмотрительности! Ну, дальше, Мегги. Что же онъ сказалъ на это?

— Онъ написалъ въ совершенно другомъ тон, что никогда не посылалъ никакого любовнаго письма, и очень сожалетъ, что моя шаловливая сестра, Джо, такъ безцеремонно распоряжается отъ его имени. Все это очень ласково и почтительно, но подумай, какъ это ужасно для меня!

Мегги прильнула къ матери, представляя собой олицетворенное отчаяніе, а Джо забгала по комнат, принимаясь бранить Лори. Вдругъ она разомъ остановилась, сравнивала оба письма, и посмотрвши на нихъ очень внимательно, объявила ршительнымъ тономъ:

— Не думаю, чтобы Брукъ когда-либо видлъ хоть одно изъ этихъ писемъ. Тэдди написалъ оба, а твои бережетъ у себя, чтобы досадить мн, за то, что я не хотла сказать ему моего секрета.

— Пожалуйста, не заводи никакихъ секретовъ, Джо, скажи все мам, избавься отъ всякаго безпокойства, какъ я, — сказала Мегги, убдительно.

— Ахъ ты ребенокъ! Да мама-же мн и сказала.

— Ну, хорошо, Джо, я постараюсь успокоить Мегги, пока ты сходишь за Лори. Я хочу разсмотрть это дло основательно и разъ навсегда прекратить такія шалости.

Джо убжала, и миссисъ Марчъ ласково сообщила Мегги о настоящихъ чувствахъ мистера Брука.

— Теперь, милочка, каковы твои собственныя чувства? Довольно-ли ты любишь его, чтобы ждать до тхъ поръ, пока онъ можетъ устроиться, или ты желаешь оставаться совсмъ свободной?

— Я была такъ испугана и разстроена, я совсмъ не хочу имть дла съ женихами, долго долго, а можетъ быть и никогда, — отвчала Мегги съ жаромъ. Если Джонъ ничего не знаетъ объ этой безсмыслиц, не говори ему ничего, и заставь Лори и Джо прикусить язычки. Я не хочу, чтобы меня мучили, обманывали, и вышучивали какъ дуру. Это просто срамъ!

Видя, что обыкновенно кроткая Мегги совсмъ разсердилась, и что злая шалость оскорбила ея самолюбіе, миссисъ Марчъ успокоила е общаніемъ полнйшаго молчанія и сдержанности на будущее время. Въ ту да минуту, раздались шаги Лори въ прихожей, Мегги бросилась въ классную, а миссисъ Марчъ приняла виновнаго наедин. Джо не сказала ему, зачмъ его потребовали, опасаясь, что онъ не придетъ, но онъ догадался, какъ только увидалъ лицо миссисъ Марчъ, и остановился, комкая свою шляпу въ рукахъ съ такимъ виноватымъ видомъ, что уже однимъ этимъ выдалъ себя. Джо попросили удалиться, но она предпочла расхаживать взадъ и впередъ по снямъ, на подобіе часового, вслдствіе нкотораго опасенія, что плнникъ ускользнетъ. Въ теченіе получаса звуки голосовъ въ гостиной то. возвышались, то затихали, но двочки никогда не узнали, что произошло въ продолженіе этого свиданія. Когда ихъ позвали, Лори стоялъ передъ ихъ матерью съ такимъ раскаяніемъ на лиц, что Джо тотчасъ же простила ему, хотя не сочла удобнымъ обнаружить этого. Мегги приняла его смиренное извиненіе и была очень успокоена завреніемъ, что Брукъ ничего не зналъ о шалости.

— Я ему никогда не скажу, до самой смерти: никакими клещами изъ меня не вытянуть этого, такъ вы ужъ простите меня, Мегги, и я сдлаю все на свт, чтобы доказать вамъ, какъ я во всхъ отношеніяхъ сожалю о случившемся, прибавилъ онъ, очевидно красня за самого себя.

— Я постараюсь, но вы поступили совсмъ не по-джентльмэнски. Я и не воображала, чтобы вы могли быть такимъ хитрымъ и лукавымъ, Лори,— возразила Мегги, стараясь скрыть свое смущеніе подъ видомъ серьзнаго упрека.

— Это было вполн отвратительно, и я заслуживаю, чтобы вы со мной не говорили по крайней мр съ мсяцъ, но вдь вы не сдлаете этого, не правдами? и Лори сжалъ руки съ такимъ умоляющимъ жестомъ, и заморгалъ съ такимъ глубокимъ раскаяніемъ, онъ выпрашивалъ прощенія такимъ непреодолимо-убдительнымъ тономъ, что невозможно было устоять противъ него, несмотря на все его скандальное поведеніе. Мегги простила и даже строгое лицо миссисъ Марчъ смягчилось, несмотря на ея усилія сохранить холодный видъ, когда онъ объявилъ, что намренъ искупать свои грхи всякими способами и пресмыкаться, какъ червь, передъ оскорбленной имъ двушкой. Между тмъ Джо стояла поодаль, стараясь ожесточить свое сердце противъ друга, причемъ успла только придать своему лицу выраженіе полнйшаго неодобренія. Лори взглянулъ на нее раза два, но, видя, что она и не думаетъ умилостивляться, обидлся, и, повернувшись къ ней спиной, простоялъ такъ, покуда остальные говорили съ нимъ, а затмъ отвсилъ ей медленный поклонъ, и вышелъ, не говоря ни слова. Какъ только онъ ушелъ, она принялась сожалть, что не обошлась съ нимъ мягче, а когда Мегги и мать ушли наверхъ, она почувствовала себя совсмъ одинокой, и затосковала о Тэдди. Посл нкоторой борьбы, она уступила своему стремленію, и, вооружившись книгой, которую слдовало возвратить, отправилась въ большой домъ.

— Дома мистеръ Лоренцъ? спросила Джо у горничной, сходившей съ лстницы.

— Да, миссъ, только я не думаю, чтобы можно было его видть теперь.

— Отчего такъ, разв онъ нездоровъ?

— Да, нтъ, миссъ! только у него вышла исторія съ мистеромъ Лори, а на того блажь нашла изъ-за чего-то, это очень огорчаетъ стараго барина, такъ что я не смю подойти къ нему.

— А гд Лори?

— Онъ заперся въ своей комнат, и не отвчаетъ, хотя я стучалась къ нему. Ужъ не знаю, что станется съ обдомъ, все готово, да не кому сть.

— Я пойду сама и посмотрю, въ чемъ дло. Я никого изъ нихъ не боюсь.

Джо отправилась наверхъ, и громко постучалась въ дверь маленькой классной комнаты Лори.

— Перестаньте сейчасъ, а не то я отворю дверь и задамъ вамъ!— закричалъ молодой джентльмэнъ угрожающимъ тономъ. Джо немедленно постучала опять, дверь отворилась настежъ, и она ворвалась въ комнату, прежде чмъ Лори могъ опомниться отъ удивленія. Видя, что онъ дйствительно вн себя, Джо, хорошо знавшая, какъ съ нимъ слдуетъ обращаться, немедленно приняла сокрушенный видъ, съ необычайнымъ искусствомъ опустилась на колни, и жалобно произнесла:

— Пожалуйста простите меня, за то, что я была такая несносная. Я пришла, чтобы покончить съ этимъ, и не уйду, пока все не уладится.

— Ладно, вставайте, и не будьте такимъ гусемъ, Джо, балъ любезный отвтъ на ея просьбу.

— Благодарю васъ, я встану. Могу я узнать, въ чемъ дло? Вы, какъ будто-бы, не въ своей тарелк.

— Меня толкнули, и я не могу выносить этого! зарычалъ Лори съ негодованіемъ.

— Да кто толкнулъ? спросила Джо.

— Ддушка, если бы это былъ кто-нибудь другой, то я бы… и оскорбленный юноша заключилъ свою сентенцію энергическимъ жестомъ правой руки.

— Что-жъ такое, я часто толкаю васъ, и вы не обращаете на это вниманія, сказала Джо успокоительно.

— Вотъ еще! вы двушка, и это только въ шутку, но мужчин я не позволю толкать себя.

— Не думаю, чтобы кому-нибудь вздумалось это сдлать, когда вы смотрите такой грозовой тучей, какъ теперь. За что это стряслось надъ вами?

— Да вотъ за то, что я не хотлъ сказать, зачмъ я понадобился вашей матери. Я общалъ не говорить, и, разумется, не имлъ намренія измнить своему слову.

— Не могли вы разв умаслить ддушку какъ-нибудь иначе?

— Нтъ, ему непремнно понадобилось звать правду, только правду и всю правду. Я бы разсказалъ ему то, что касалось до меня въ этой исторіи, если бы могъ не вмшивать Мегги. Ну, а такъ такъ не могъ, то прикусилъ языкъ и переносилъ всю брань, пока старикъ не зацпилъ меня. Тутъ ужъ я разозлился и поскоре удралъ, чтобы не забыться.

— Это было очень дурно, но онъ наврное раскаявается, такъ ступайте внизъ и помиритесь. Я помогу вамъ.

— Пусть меня повсятъ, если я пойду! Нисколько не желаю, чтобы меня всякій колотилъ и читалъ мн мораль изъ-за пустяшной шутки. Я очень раскаивался, просилъ прощенія у Мегги, к жъ слдуетъ мужчин, но не намренъ начинать снова унижаться, когда я ни въ чемъ не виноватъ.

— Да вдь онъ не зналъ этого.

— Онъ долженъ былъ врить мн, а не обращаться со мной, какъ съ малымъ ребенкомъ. Это не годится, Джо, пора ему знать, что я въ состояніи заботиться самъ о себ, и не нуждаюсь въ томъ, чтобы меня водили на помочахъ.

— Какіе вы вс неугомонные! вздохнула Джо. Какъ же вы думаете устроить это дло?

— А пусть онъ проситъ у меня прощенія, да вритъ, если я говорю, что не могу ему разсказать, изъ-за чего вышла кутерьма.

— Господь съ вами! Да онъ этого ни за что не сдлаетъ.

— А я не сойду внизъ, пока онъ не сдлаетъ.

— Ну, Тэдди, будьте-же поразумне, пускай его поуспокоится, а я улажу потомъ, какъ съумю. Вдь вы не можете вчно сидть здсь, такъ къ чему-же вамъ мелодраму-то разыгрывать?

— Да я и не хочу долго оставаться здсь, ни въ какомъ случа. Я улетучусь и отправлюсь куда-нибудь путешествовать, а когда ддушка соскучится обо мн, тогда онъ живо образумится.

— Вроятно, но вамъ не слдуетъ узжать и мучить его.

— Нечего вамъ проповдывать. Я поду въ Вашингтонъ повидаться съ Брукомъ, тамъ весело, и я развлекусь немножко посл всхъ этихъ исторій.

— Вотъ-то веселье вамъ будетъ! Ахъ, кабы я могла также удрать! сказала Джо, забывая о своей роли ментора и увлекаясь картиной походной жизни въ столиц.

— Ну такъ подемте вмст. Отчего-бы нтъ! Позжайте, чтобы сдлать сюрпризъ нашему отцу, а я расшевелю Брука. Это будетъ славная штука, право, отправимся, Джо! мы оставимъ записку, что, дескать, мы совсмъ благополучны, а сами поскачемъ. У меня достаточно денегъ, вамъ это принесетъ пользу, а дурнаго тутъ ничего не будетъ, такъ какъ вы подете къ отцу.

Съ минуту Джо была готова согласиться, потому что планъ этотъ, по своей дикости, какъ разъ пришелся по ея вкусу

Ей надоли хлопоты и заточеніе, она рвалась къ перемн, а мысль объ отц особенно заманчиво перемшивалась съ новыми для нея перспективами и прелестями лагеря и больницы, свободы и веселья.

Гл.за ея сверкали и она въ раздумь глядла въ окно, но тутъ взоръ ея упалъ на старый домъ, и она печально, но ршительно покачала головой.

— Еслибы я была мальчикомъ, мы и отправились бы вмст, и отлично-бы повеселились, но такъ какъ я только жалкая двчонка, то и должна вести себя добропорядочно, и оставаться дома. Не искушайте меня, Тэдди,— это невозможный планъ.

— То-то и хорошо! началъ Лори, который находился въ припадк неукротимости, и желалъ совершить что-нибудь необычайное во что-бы то ни стало.

— Замолчите! закричала Джо, затыкая уши. Мой удлъ — всякія граціи и манеры и я должна принаравливаться къ этому. Я пришла читать вамъ мораль, а не слушать вещи, которыя меня само заставятъ дурачиться.

— Я зналъ, что Мегги забраковала-бы начисто такое предложеніе, но я надялся, что вы будете умне, началъ Лори вкрадчиво.

— Тише, гадкій мальчикъ. Сидите и думайте о вашихъ собственныхъ прегршеніяхъ, вмсто того, чтобы подбивать еще меня на грхъ. Если я добьюсь отъ ддушки, чтобы онъ извинился за толчокъ, согласитесь-ли вы не удирать? спросила Джо, серьзно..

— Да, только это вамъ не удастся, отвчалъ Лори, который въ душ желалъ помириться, но чувствовалъ, что его оскорбленное достоинство требовало предварительнаго удовлетворенія.

— Лишь-бы справиться съ молодымъ, а со старикомъ-то ужъ справлюсь, пробормотала Джо, уходя и оставляя Лори, сидящаго пригорюнившись надъ желзнодорожной картой.

— Войдите! прозвучалъ рзче обыкновеннаго рзкій голосъ мистера Лоренца, когда Джо постучалась у его двери.

— Это я, сэръ, я пришла возвратить книгу, смиренно проговорила она, входя.

— А другой вамъ не нужно? спросилъ старый джентльмэнъ, имвшій очень хмурый и огорченный видъ, но старавшійся скрыть это.

— Да, пожалуйста, мн тамъ такъ понравился старый Самъ, что я бы хотла прочесть второй томъ возразила Джо, надясь задобрить его вторымъ пріемомъ ‘Босуелль Джонсона,’ такъ какъ онъ особенно рекомендовалъ это забавное сочиненіе.

Нахмуренныя брови разгладились немного, пока онъ придвигалъ лстницу къ той полк, на которой помщались творенія Джонсона. Джо вскарабкалась на лстницу и. сидя на верхней ступеньк, притворялась, что ищетъ себ книгу, придумывая, между тмъ, какъ-бы ввести на сцену опасный предметъ своего визита. Повидимому, мистеръ Лоренцъ подозрвалъ, что въ ея ум бродило что-то, потому что быстро обойдя комнату нсколько разъ, онъ вдругъ остановился передъ ней, и заговорилъ такъ внезапно, что ‘Расселасъ’ стремглавъ полетлъ на полъ изъ ея рукъ.

— Въ чемъ тамъ попался этотъ мальчишка? Ну, ужъ не старайтесь выгородить его! По одному тому, какъ онъ велъ себя, когда пришелъ домой, я убжденъ, что онъ напроказилъ. Я не могъ добиться отъ него ни слова, а когда пригрозилъ ему, что вытрясутъ него всю правду, онъ удралъ на верхъ и заперся въ своей комнат.

— Онъ былъ виноватъ, но мы простили его, и общали вс никому не говорить ни слова, — начала Джо неохотно.

— Это не годится, нечего ему прикрываться общаніями мягкосердечныхъ двочекъ, какъ вы. Если онъ сдлалъ что-нибудь дурное, то долженъ во всемъ признаться, просить прощенія, и его надо наказать. Выкладывайте вс, Джо! Я не хону оставаться въ потемкахъ!

Мистеръ Лоренцъ казался такимъ встревоженнымъ и говорилъ такъ ршительно, что Джо съ удовольствіемъ спаслась-бы бгствомъ, еслибы могла, но она сидла высоко на лстниц, а онъ стоялъ внизу у подножія, какъ левъ, преграждающій путь,— такъ что ей оставалось только ждать и вытерпть все до конца.

— Право, сэръ, я не могу сказать вамъ, мама запретила. Лори повинился, просилъ прощенія и былъ довольно наказанъ. Мы молчимъ не затмъ, чтобы прикрыть его, но другую особу, и если вы вмшаетесь, это будетъ еще хуже. Пожалуйста, не длайте этого, это была отчасти моя вина, но теперь все уладилось, такъ что всего лучше забыть все это и говорить о ‘Бродяг’ или о чемъ-нибудь другомъ, боле пріятномъ.

— Очень нужно мн вашего ‘Бродягу’! Слзайте внизъ и дайте мн слово, что мой сорванецъ не натворилъ ничего неблагодарнаго или дерзкаго. Если же сдлалъ что-нибудь подобное, посл всей вашей доброты къ нему, то я изобью его собственными руками.

Угроза прозвучала очень внушительно, но нисколько не испугала Джо, такъ какъ она знала, что раздражительный старикъ никогда и пальцемъ не тронетъ своего внука, хотя и способенъ утверждать противное. Она послушно спустилась съ лстницы и настолько разоблачила всю шалость, насколько могла это сдлать, не выдавая Мегги и не уклоняясь отъ правды.

— Гмъ! Ну что же, если мальчикъ молчалъ потому что общалъ это, а не изъ упрямства, я прощаю ему. Онъ упрямый малый и справляться съ нимъ трудно, сказалъ мистеръ Лоренцъ, взъерошивая свои волосы такъ, что они приподнялись, будто побывали на втру, но самъ принимая боле спокойный видъ.

— Также какъ и со мной, одно ласковое слово сдлаетъ изъ меня больше, чмъ цлая армія солдатъ, сказала Джо, стараясь замолвить словечко за своего друга, который, какъ казалось, только для того выпутался изъ одной исторіи, чтобы попасть въ другую.

— Вы думаете, что я не достаточно ласковъ съ нимъ? былъ рзкій отвтъ,

— О совсмъ нтъ, сэръ: по временамъ вы даже слишкомъ снисходительны, но за то, когда онъ надодаетъ вамъ, вы бываете немножко нетерпливы. Разв вы не согласны съ этимъ?

Джо ршилась высказать все сразу и старалась казаться спокойной, хотя слегка струсила посл своей смлой рчи. Къ великому ея удивленію и облегченію, старый джентльмэнъ звонко положилъ на столъ свои очки, и выкликнулъ чистосердечно:

— Ты права, дитя! Это точно! Я люблю мальчика, но онъ раздражаетъ меня иногда свыше всякихъ силъ, и я право не знаю чмъ все это кончится, если будетъ такъ продолжаться.

— Я вамъ скажу чмъ — онъ убжитъ. Джо раскаялась въ своихъ словахъ въ ту-же минуту, она вдь только хотла дать ему почувствовать, что Лори не вынесетъ большаго стсненія и надялась побудить его быть терпливе съ мальчикомъ. Прояснвшее лицо мистера Лоренца внезапно измнилось, онъ опустился на стулъ, и печально взглянулъ на портретъ красиваго мужчины, висвшій надъ его столомъ. То былъ отецъ Лори, который самъ убжалъ въ молодости и женился противъ воли непреклоннаго старика. Джо поняла, что она вызвала вспоминанія и сожалнія о прошедшемъ, и раскаялась въ своей болтовн.

— Онъ не сдлаетъ этого, пока не будетъ сильно измученъ и только иногда грозитъ, когда ему надодаетъ ученье. Я тоже часто подумываю объ этомъ, особенно съ тхъ поръ, какъ меня остригли, такъ что если мы когда-нибудь пропадемъ у васъ, вы справляйтесь о двухъ мальчикахъ и ищите насъ между отплывающими на корабляхъ въ Индію.

Она говорила смясь и мистеръ Лорепцъ, повидимому, успокоился принимая все за шутку.

— Ахъ ты разбойница, какъ ты смешь говорить такъ? Куда двалось твое уваженіе ко мн, и твое приличное воспитаніе? Упаси насъ Господи отъ всхъ васъ, двчонокъ и мальчишекъ. Вотъ ужъ истинное наказаніе съ вами, а все-таки мы не можемъ обойтись безъ васъ, сказалъ онъ, добродушно щипнувъ е за щеку.

— Поди и приведи этого мальчишку обдать, скажи ему, что все улажено и посовтуй ему бросить вс свои трагедіи съ ддомъ, я этого не потерплю.

— Да онъ не придетъ, сэръ, ему очень непріятно было, когда вы не поврили, что онъ не можетъ сказать. Я думаю, что тумакъ очень растревожилъ его чувства.

Джо старалась имть патетическій видъ, но видно это ей не удалось, такъ какъ мистеръ Лоренцъ засмялся, причемъ она увидла, что выиграла на этотъ разъ сраженіе.

— Я очень сожалю объ этомъ, ужъ не надо-ли мн поблагодарить его за то, что онъ меня не толкнулъ? Чего-же въ самомъ дл хочетъ отъ меня малый? и старый джентльменъ какъ-будто немножко устыдился своей вспышки.

— Еслибы я была на вашемъ мст, я-бы написала ему извиненіе, сэръ. Онъ увряетъ, что не сойдетъ внизъ, пока вы этого не сдлаете, толкуетъ о Вашингтон и вообще ведетъ себя самымъ нелпымъ образомъ. Формальное извиненіе покажетъ ему, какъ онъ глупъ и заставитъ его придти въ хорошее настроеніе. Попробуйте это, онъ любитъ всякія забавныя продлки, а такимъ образомъ будетъ гораздо лучше, чмъ разговаривать. Я отнесу ему записку и напомню ему объ его обязанностяхъ.

Мистеръ Лоренцъ быстро взглянулъ на нее, надлъ свои очки и медленно произнесъ:

— Эхъ ту, хитрый котенокъ! это-то, пожалуй, еще не бда, если вы съ Бетси станете помыкать мной. Ну, давай сюда лоскутокъ бумаги, и покончимъ со всей этой кутерьмой.

Записка былъ написана въ такихъ выраженіяхъ, которыя употребляются между джентльменами при извиненіи въ какомъ-нибудь глубокомъ оскорбленіи. Джо поцловала самую маковку лысой головы мистера Лоренца, и побжала, чтобы просунуть записку подъ дверь Лори, въ то-же время увщевая его сквозь щелку быть почтительнымъ, разсудительнымъ и рекомендуя ему еще нсколько пріятныхъ несообразностей. Найдя дверь снова запертою, она предоставила записк совершить свое дло, а сама было спокойно отправилась въ обратный путь, когда юный джентльменъ внезапно прохалъ мимо внизъ по периламъ и, ожидая ее внизу, воскликнулъ самымъ убжденнымъ тономъ:

— Экій вы славный малый, Джо! Что, съ бою взяли? прибавилъ онъ, смясь.

— Нисколько, онъ былъ довольно сговорчивъ, говоря вообще.

— Ну, я здорово отдлался! признайтесь, и вы ужъ было хотли отступиться отъ меня сначала, а что совсмъ собрался отправляться къ чорту, началъ онъ съ повиннымъ видомъ.

— Ну, полноте, переверните новый листъ и начинайте снова, Тэдди, сынъ мой.

— Да, я все перевертываю новые листы и вс ихъ порчу, какъ бывало въ моихъ тетрадяхъ, а начинаю ужъ столько разъ снова, что, пожалуй, и конца не будетъ, сказалъ онъ печально.

— Идите-же обдать, вамъ будетъ легче посл этого. Мужчины всегда блажатъ, когда голодны, и съ этими словами Джо быстро скользнула въ наружную дверь.

— Это ‘поклепъ’ на нашъ ‘полъ’, возразилъ Лори, передразнивая Эмми и съ этимъ отправился, чтобы вмст съ ддушкой уссться за пирогъ.

Мистеръ Лоренцъ былъ просто въ безупречномъ расположеніи духа и велъ себя любезно до-нельзя во весь остальной день.

Каждый думалъ, что все прошло и маленькое облачко разсялось, но зло было сдлано, и, хотя другіе забыли всю эту исторію, Мегги помнила о ней. Она никогда не намекала на извстнаго человка, но думала о немъ довольно много и мечтала боле, чмъ когда-нибудь, а однажды, отыскивая почтовую марку въ пюпитр сестры, Джо нашла тамъ бумажку, всю исписанную словами ‘миссисъ Джонъ Брукъ’, причемъ она трагически взвыла и швырнула е въ огонь, чувствуя, что шалость Лори приблизила, ненавистную для нея развязку.

ГЛАВА XXII.
Горизонтъ проясняется.

Послдующія недли шли, какъ солнечное сіяніе посл грозы. Больные быстро выздоравливали и мистеръ Марчъ началъ поговаривать о своемъ возвращеніи домой къ новому году. Скоро Бетси могла цлый день лежать на диван въ классной и забавлялась то своими возлюбленными кошками, то шитьемъ на куколъ, хотя послднее подвигалось съ прискорбной медленностью. Ея нкогда дятельныя руки и ноги были теперь еще такъ слабы и такъ вялы, что Джо каждый день носила е по дому на своихъ крпкихъ, рукахъ, какъ маленькаго ребенка. Съ своей стороны Мегги съ радостью коптила и жгла свои холеныя ручки, приготовляя разныя тонкія кушанья ‘для милочки’, а Эмми, послушная внушеніямъ своего кольца, ознаменовала свое возвращеніе домой, раздачей изъ своихъ маленькихъ сокровищъ, всего того, что она могла навязать своимъ сестрамъ.

Такъ какъ Рождество приближалось, въ дом начали заводиться обычныя тайны, и Джо часто озадачивала свою семью предложеніемъ совершенно невозможныхъ, или невроятно-великолпныхъ затй въ честь этого, необычайно-радостнаго въ настоящемъ году, праздника. Фантазія Лори оказалась не мене неудержима: онъ тоже готовъ былъ соорудить костры, фейерверки, тріумфальныя арки и т. д., еслибы предоставить ему свободу дйствія. Посл многихъ споровъ и стычекъ, непрактическая чета, признавъ себя разбитой на всхъ пунктахъ, ретировалась съ длинными лицами, что, впрочемъ, показалось остальнымъ не совсмъ искреннимъ, такъ какъ вскор послышались взрывы дружнаго хохота мнимо-побжденныхъ. Необыкновенно теплая погода, наступившая передъ самыми праздниками, подарила публику великолпнйшимъ рождественскимъ днемъ. Анна ‘чувствовала всми косточками, что праздникъ будетъ необыкновенно удачный’, и зарекомендовала себя настоящей пророчицей, такъ какъ, въ самомъ дл, вс обстоятельства счастливо сложились къ торжественному дню. Началось съ того, что было получено извстіе отъ мистера Марча, что онъ скоро прідетъ, затмъ Бетси чувствовала себя особенно хорошо въ это утро, е закутали въ мягкое, пунцовое одяло, подарокъ матери — и съ торжествомъ поднесли къ окну, для того, чтобы она могла полюбоваться приношеніемъ Джо и Лори: ‘неукротимые’ постарались на славу, чтобы оправдать свое прозвище: они, подобно эльфамъ, проработали всю ночь и устроили комическій сюрпризъ. Въ саду стояла стройная снжная два, увнчанная остролистникомъ, въ одной рук она держала корзинку съ цвтами и плодами, въ другой — большой свертокъ нотъ, на ея ледяномъ плеч сидлъ пестрый арлекинъ, а изъ устъ ея струилась полоса красной бумаги, съ рождественской псней:

ПСНЬ ЮНГФРАУ.

Привтъ теб, малютк нашей!

Живи, не вдая заботъ!

И пусть здоровья полной чашей

Теб день праздника нестъ!

Вотъ пчелк нашей: фрукты — кушать,

Для носа — Флоры ей дары

Здсь ноты — музыку ей слушать

И арлекинъ ей для игры.

А тутъ портретъ, съ Жанетты снятый,

Его Рафаэль нашъ второй,

Усердьемъ искреннимъ объятый

Старался сдлать какъ живой.

Прими кусокъ сей ленты красной,

Кушакъ парадный для Кисъ-кисъ

И тортъ — издлье Мегъ прекрасной,

Полу-Монбланъ и полу-рисъ.

Меня изъ снжныхъ глыбь сложили

Джо съ Лори забавлять тебя,

И Дв-Горъ въ уста вложили

Вс поздравленія за себя.

Какъ смялась Бетси, увидя все это! какъ проворно бгалъ Лори взадъ и впередъ, принося вс подарки, и какія уморительныя рчи говорила Джо, преподнося ихъ!

— Я дотого полна счастья, что еслибы еще папа былъ здсь, то у меня-бы не нашлось мста ни для одной лишней капельки, сказала Бетси, вздыхая даже отъ удовольствія, пока Джо относила ее въ классную, чтобъ она отдохнула тамъ отъ волненія и освжилась одною изъ тхъ чудесныхъ виноградныхъ кистей, которыя поднесла ей ‘Юнгфрау’.

— И я также! отвчала ей Джо, похлопывая по карману, въ которомъ покоилась давно-желанные ‘Ундина’ и ‘Синтрамъ’.

— А я и подавно! отозвалась Эмми, разсматривая гравюру ‘Мадонны съ младенцемъ’, которую мать подарила ей въ хорошенькой рамк.

— Конечно, и я тоже! закричала Мегги, оправляя серебристыя складки своего перваго шелковаго платья, такъ какъ мистеръ Лоренцъ настоялъ на этомъ подарк.

— А мн-то какъ же не быть счастливой, сказала миссисъ Марчъ съ благодарностью, перенося взоръ съ письма мужа на улыбающееся личико Бетси, и проводя рукой по брошк, состоящей изъ медальона съ сдыми золотыми, каштановыми и темно-русыыи волосами, которою двочки только-что закололи ея воротничекъ.

Въ этомъ будничномъ мір время отъ времени случаются чудесныя вещи, точно въ сказкахъ, и это не малое утшеніе. Какъ разъ черезъ полчаса, посл того какъ было заявлено всми, что остается мсто разв только еще для одной капельки счастья, эта послдняя благодатная капля упала имъ, какъ говорится, съ неба. Лори отворилъ дверь гостиной и тихохонько просунулъ туда свою голову. Появленіе его подйствовало такъ же, какъ если бы онъ продлалъ какое-нибудь антраша или издалъ воинственный крикъ индйцевъ, лицо его выражало такое подавленное волненіе, а голосъ звучалъ такой предательской радостью, когда онъ сказалъ страннымъ, задыхающимся голосомъ: ‘вотъ еще Рождественскій подарокъ для семейства Марчъ’, что вс вскочили разомъ.

Прежде чмъ слова эти замерли, онъ скрылся куда-то и на его мст появился высокій мужчина, окутанный до самыхъ глазъ и поддерживаемый другимъ тоже высокимъ мужчиной, который силился сказать что-то, но не могъ ничего выговорить. Конечно, произошло всеобщее смятеніе и на нсколько минутъ, повидимому, вс потеряли головы, произошли самыя странныя вещи и никто не произнесъ ни слова. Мистеръ Марчъ исчезъ, въ объятіяхъ жены и трехъ паръ дтскихъ рукъ, Джо чуть-чуть не осрамилась, едва не упавъ въ обморокъ, такъ что Лори пришлось отпаивать ее водой, въ кладовой, куда она убжала, Мистеръ Врукъ поцловалъ Мегги, — совершенно нечаянно, какъ онъ объяснилъ нсколько безсвязно потомъ, а Эмми, преисполненная достоинства Эмми, полетла черезъ табуретъ, и не думая подниматься на ноги обнимала и обливала слезами сапоги отца, самымъ трогательнымъ образомъ. Миссисъ Марчъ опомнилась первая и протянула руку, съ увщаніемъ: ‘тише! подумайте о Бетси!’

Но было уже поздно, дверь классной распахнулась, красное одяльце показалось на порог — (радость придала силы ея слабымъ ногамъ) и Бетси бросилась прямо въ объятія отца. Все равно, что бы ни случилось потомъ, но тутъ сердца всхъ переполнились, и вся горечь прошедшаго унеслась, оставивъ только прелесть настоящаго. Хотя оно было и не поэтично, но веселый хохотъ возвратилъ всхъ къ дйствительности, когда увидили, что Анна стояла за дверью, рыдая и:дъ жирной индйкой, которую она забыла высадить изъ печки, убгая въ-попыхахъ изъ кухни. Когда смхъ утихъ, миссисъ Марчъ принялась благодарить мистера Брука за его дружескія заботы объ ея муж, причемъ мистеръ Брукъ внезапно вспомнилъ, что мистеру Марчу требуется отдыхъ и захвативъ Лори, поспшилъ удалиться. Тогда обоихъ больныхъ пригласили отдохнуть, что они и исполнили, усаживаясь вдвоемъ въ большомъ кресл и принимаясь дятельно разговаривать.

Мистеръ Марчъ разсказалъ, какъ ему хотлось сдлать имъ сюрпризъ и какъ, когда настала хорошая погода, докторъ позволилъ ему воспользоваться этимъ, потомъ говорилъ о томъ, до чего заботливъ былъ Брукъ и какой онъ вообще превосходный молодой человкъ. Тутъ мистеръ Марчъ остановился на минутку, и, взглянувъ на Мегги, усиленно разгребавшую угли въ камин, посмотрлъ на жену, съ вопросительнымъ движеніемъ бровей,— вы можете проставить себ какимъ,— на что миссисъ Марчъ ласково кивнула головой и спросила, очень торопливо, не желаетъ-ли онъ чего-нибудь скушать.

Джо видла все это и поняла взглядъ, она нахмурившись отправилась за виномъ и супомъ, и, хлопнувъ дверью: проворчала себ подъ носъ,, я ненавижу превосходныхъ молодыхъ людей съ карими глазами!’

Никогда не бывало такого веселаго рождественскаго обда, какой былъ у нихъ въ этотъ день. Индйка оказалась просто царскимъ кушаньемъ, когда Анна подала ее нафаршированною и разукрашенною разными снадобьями. Пломъ-пуддингъ просто таялъ во рту, а желе было такое, что Эмми накинулась n него, какъ муха на банку съ медомъ. Все вышло отлично, ‘просто на диво’ какъ выразилась Анна, потому что — ‘я ужъ такъ была взволнована, матушка, что просто какимъ-то чудомъ не зажарила пуддинга, мсто индйки, не нафарширокала индйку изюмомъ, и не положила ее вариться въ салфетк замсто него!’

Мистеръ Лоренцъ съ внукомъ обдали у нихъ, также какъ и мистеръ Брукъ, на котораго Джо бросала мрачные взгляды, къ безконечному удовольствію Лори. У верхняго конца стола стояли рядомъ два кресла, въ которыхъ сидли Бетси и ея отецъ, скромно довольствуясь, на общемъ пиру, цыпленкомъ и нсколькими фруктами. Вс провозглашали тосты, разсказывали цлыя исторіи и пли, чтобы тряхнуть стариной, какъ говорятъ старики, и вообще очень веселились. Предполагалась даже прогулка въ саняхъ, но двочки не захотли оставить отца, такъ что гости ушли рано, и когда стемнло, счастливое семейство собралось вокругъ огня.

— Ровно годъ тому назадъ мы ныли о скучномъ Рождеств, котораго ожидали. Помните? спросила Джо, прерывая короткую паузу, которая послдовала за длиннымъ разговоромъ объ различныхъ предметахъ.

— Въ общемъ — пріятны! годъ! сказала Мегги, улыбаясь на огонь, и мысленно поздравляя себя съ тмъ, что обошлась съ мистеромъ Брукомъ съ подобающимъ достоинствомъ.

— А мн кажется, что онъ былъ довольно тяжелый. замтила Эмми, слдя задумчивыми глазами за отблескомъ свта на своемъ кольц.

— Я рада, что онъ прошелъ, и что ты опять съ нами, прошептала Бетси, сидвшая на колняхъ у отца.

— Не легкій таки путь для васъ пришлось перейти. мои маленькія странницы, особенно въ конц. Но вы перенесли все молодцами и мн кажется, что вс наши испытанія скоро минуютъ, сказалъ мистеръ Марчъ, смотря съ отеческимъ удовольствіемъ на четыре молодыя личика, собравшіяся вокругъ него.

— Какъ ты узналъ? разв мама говорила теб? спросила Джо.

— Немножко, но слухомъ земля полнится, и, кром того, сегодня я сдлалъ нсколько открытій.

— Скажи намъ, какія! закричала Мегги, сидвшая подл него.

— А вотъ первое! и взявши ея руку, которая лежала на ручк его кресла, онъ показалъ на исколотый второй палецъ, на знакъ обжога на верхней части руки и три или четыре жесткія мстечка на ладони. Я помню время, когда эти ручки были очень блы и мягки, и тогда ты заботилась главное о сохраненіи ихъ. Он были очень красивы, но теперь мн кажутся еще лучше, такъ какъ я читаю цлую повсть въ этихъ краснорчивыхъ изъянахъ. Ты пожертвовала своимъ тщеславіемъ, эта загрублая ладонь за. служиваетъ нчто получше пластыря, и я увренъ что работа, сшитая этими исколотыми пальчиками, пойдетъ въ прокъ, судя потому, сколько доброй воли ты потратила на стежки. ‘Мегги, моя милая, я цню женскія качества, способствующія семейному счастію, гораздо боле, чмъ блыя ручки и всякія модныя совершенства, я горжусь тмъ, что могу пожать эту хорошую, трудовую руку, и надюсь, что еще не скоро попросятъ меня отдать е. Если Мегги когда-либо нуждалась въ наград за часы терпливаго труда, теперь она вполн получила е въ сердечномъ пожатіи отцовской руки и въ его одобрительной улыбк.

— Ну, а что-же ты скажешь про Джо? пожалуйста, скажи что-нибудь хорошее, потому что она такъ старалась и была такъ добра, такъ добра ко мн, сказала Ветси на ухо отцу. Онъ засмялся, и посмотрлъ на высокую двочку, которая сидла противъ него съ необыкновенно мягкимъ выраженіемъ на своемъ смугломъ личик.

— Несмотря на кудрявый хохолъ, я не вижу здсь боле сына Джо, котораго оставилъ годъ тому назадъ, сказалъ мистеръ Марчъ. Я вижу молодую двушку, которая исправно застегиваетсвой воротничекъ, зашнуровываетъ ботинки, какъ слдуетъ, не свиститъ, не бранится и не валяется по ковру, какъ въ былое время. Ея лицо хотя теперь худо и блдно, вроятно отъ заботъ и волненій послдняго времени, но мн пріятно смотрть на него, потому что она сдлалась ласкове, а голосъ ея сталъ мягче, она не носится боле какъ вихрь, а двигается спокойно и заботится объ одной маленькой особ совсмъ по-матерински, что радуетъ меня Мн даже недостаетъ моей дикой двочки, но если, вмсто нея, у меня будетъ серьзная, полезная и сердечная женщина, я буду совсмъ доволенъ. Не знаю ужъ, стрижка что-ли смягчила нашу черную овечку, но знаю хорошо, что во всемъ Вашингтон я не нашелъ ничего достаточно хорошаго, чтобы купить на т двадцать-пять долларовъ, которые прислала мн моя милая дочка.

Блестящіе глаза Джо какъ-бы потускнли на минуту, а ея худенькое личико порозовло при свт огня, пока она принимала похвалу отца, сознавая, что заслужила часть ея.

— Ну, теперь Бетси, сказала Эмми, ожидая своей очереди съ нетерпніемъ, но готовая ждать.

— О ней можно-бы сказать многое, да боюсь я скажешь лишнее, а она еще убжитъ, хотя она не такъ уже застнчива, какъ была, началъ отецъ весело, но вспомнивъ, что едва-было не потерялъ ее, онъ крпко прижалъ ее къ себ и, прижимаясь щекой къ ея щек, нжно произнесъ:

— Я сохранилъ тебя невредимой, моя Бетси, и сохраню впредь такою-же, если Богу угодно.

Посл минутнаго молчанія, онъ посмотрлъ на Эмми, которая сидла у его ногъ, и гладя, ея блестящіе волосы, сказалъ:

— Я замтилъ, что Эмми взяла ножку отъ индйки за обдомъ, бгала весь день по порученіямъ мамы, вечеромъ уступила мсто Мегги, и услуживала всмъ терпливо и весело. Я вижу также, что она не надодаетъ, не вертится передъ зеркаломъ, и даже не упоминаетъ объ очень хорошенькомъ кольц, которое носитъ, изъ этого всего я заключаю, что она научилась думать больше о другихъ и меньше о себ, и ршилась постараться сформировать свой характеръ такъ-же заботливо, какъ формуетъ свои маленькія глиняныя фигурки. Я радъ этому и хотя я бы очень гордился граціозной статуей ея работы, но буду еще боле гордиться любящей дочерью, умющей украшать жизнь себ и другимъ.

— О чемъ ты думаешь, Бетси? спросила Джо, когда Эмми поблагодарила отца и разсказала исторію кольца.

— Сегодня я прочла въ ‘Странствованіи Пилигрима’, какъ, посл многихъ бдствій, Христіанъ и Надежда пришли къ прекрасному зеленому лугу, на которомъ лиліи цвли круглый годъ, и весело отдохнули, какъ мы теперь, — прежде чмъ идти дале къ цли своего странствія, отвчала Бетси, и, соскользнувъ съ колнъ отца, она тихо направилась къ фортепьяно, прибавивъ:

— Теперь какъ разъ время пнія, я хочу быть на своемъ старомъ мст. Я попробую спть псню мальчика-пастуха, которую слышали странники. Я положила ее на музыку для папы, такъ какъ онъ любитъ стихи.

И затмъ, усвшись за любимое свое маленькое піанино, Бетси мягко ударила по клавишамъ и, аккомпанируя себ, запла тмъ сладкимъ голоскомъ, котораго они не надялись боле слышать, наивный гимнъ, который ей казался необыкновенно подходящимъ къ случаю:

Смиренный духомъ не падетъ,

Онъ гордости не знаетъ,

Отъ заблужденій онъ уйдетъ —

Самъ Богъ его спасаетъ.

Доволенъ я своей судьбой,

Мирюсь со всякой долей.

О Боже! будь всегда надъ мной

Твоя святая воля.

Избытокъ благъ тяжелъ для тхъ,

Кто ищетъ совершенства,

И лучше меньше здсь утхъ,

А тамъ — вка блаженства!

ГЛАВА XXIII.
Тетушка Марчъ разршаетъ вопросъ.

Какъ пчелы роятся вокругъ своей царицы, такъ и мать съ дочерьми увивались вокругъ мистера Марча на другой день, пренебрегая всмъ прочимъ, чтобы смотрть, слушать и служить прізжему больному, который такимъ образомъ подвергался опасности задохнуться отъ ласкъ. Казалось, нечего было желать для довершенія ихъ благополучія, когда онъ покойно сидлъ въ большомъ кресл около дивана, на которомъ полу-лежала Бетси, окруженный остальными членами семьи, а Анна время отъ времени просовывала голову въ дверь ‘чтобы взглянуть на него, на голубчика’. Но чего-то недоставало, и старшіе чувствовали это, хотя никто не признавался. Мистеръ и миссисъ Марчъ обмнивались безпокойными взглядами, слдуя глазами за Мегги. На Джо находили внезапные припадки мрачности, и разъ е застали показывающую кулакъ зонтику мистера Брука, забытому въ углу прихожей, Мегги была разсянна, застнчива и молчалива, вздрагивала, когда раздавался звонокъ, и краснла, когда упоминали имя Джона, Эмми находила, что ‘вс какъ будто ждутъ чего-то, и не могутъ успокоиться, что очень странно, такъ какъ папа дома’, а Бетси невинно недоумвала, отчего сосди не толкутся тутъ, какъ обыкновенно.

Посл полудня Лори прошелъ мимо, и, увидвъ Мегги у окошка, почувствовалъ, повидимому, внезапный приливъ мелодраматическаго вдохновенія, такъ какъ тутъ-же, на снгу, преклонилъ колна, принялся колотить себя въ грудь и теребить себя за волосы, и съ умоляющимъ видомъ сжалъ руки, какъ бы упрашивая о какой-нибудь милости, а когда Мегги просила его перестать и уйти, онъ плачевно отеръ платкомъ воображаемыя слезы и, шатаясь, какъ-бы въ глубокомъ отчаяніи, скрылся за угломъ.

— Что ему вздумалось еще — этому гусю? сказала Мегги, смясь, съ притворнымъ равнодушіемъ.

— Онъ изображаетъ будущія дйствія твоего Джона. Трогательно, неправда-ли? отвчала Джо сердито.

— Не называй его моимъ Джономъ, это совершенно неврно и некстати, но голосъ Мегги замедлился на этихъ словахъ, какъ будто-бы они пріятно звучали для нея. Пожалуйста, не дразни меня, Джо, вдь я теб говорила, что не очень забочусь о немъ, и нечего объ этомъ говорить, будемъ лучше друзьями и вообще пусть все идетъ по-прежнему.

— Этого ужъ не вернешь, потому что многое было сказано, и шалость Лори совсмъ испортила тебя для меня. Я это вижу, и мама также, ты совсмъ не похожа на то, что была прежде, а отъ меня такъ совсмъ отдалилась. Я вовсе не намрена тебя дразнить и перенесу все мужественно, но мн-бы хотлось, чтобы все было уже ршено. Я терпть не могу ожиданія, такъ что если ты намрена когда-нибудь сдлать это, то поторопись и покончи поскоре, сказала Джо печально.

— Я не могу ничего сказать или сдлать, пока онъ самъ не заговоритъ, а онъ не станетъ, потому что папа находитъ, что я еще слишкомъ молода, начала Мегги, наклонившись надъ своей работой съ маленькой улыбкой, которая давала ясно понять, что она не вполн соглашалась съ мнніемъ отца, относительно этого пункта.

— А если-бы онъ заговорилъ, ты-бы наврное не знала, что ему отвтить, принялась-бы плакать и краснть или позволила-бы ему распоряжаться, вмсто того, чтобы сказать хорошее, ршительное ‘нтъ’.

— Я вовсе не такъ наивна и слабохарактерна, какъ ты думаешь. Я отлично знаю, чтобы я отвчала, потому что я уже заране сообразила все, что бы онъ. не засталъ меня врасплохъ, никто не знаетъ, что можетъ случиться, а я хотла быть приготовленной ко всему.

Джо не могла удержаться отъ улыбки при вид значительнаго выраженія, которое невольно приняла Мегги, и которое пристало къ ней не мене яркаго румянца заигравшаго на ея щекахъ.

— Теб будетъ непріятно сказать мн то, что ты отвтишь? спросила Джо, съ нкоторымъ уваженіемъ.

— Нисколько, теб уже шестнадцать лтъ, ты достаточно велика, чтобы быть моей повренной, и со временемъ моя опытность, можетъ быть, пригодится теб въ твоихъ собственныхъ, подобныхъ длахъ.

— Я вовсе не намрена заниматься этимъ, довольно забавно смотрть, какъ другіе влюбляются, но я бы чувствовала себя настоящей дурой, еслибы со мной случилось тоже, сказала Джо, начинавшая безпокоиться при одной мысли объ этомъ.

— Я думаю, что нтъ, еслибы ты кого-нибудь сильно любила и онъ бы любилъ тебя. Мегги говорила какъ будто про себя, и взглянула въ окно на аллею, гд часто видала влюбленныхъ, гулявшихъ въ лтнія сумерки.

— Ты хотла сказать мн, что ты отвтишь этому человку, сказала Джо, рзко прерывая задумчивость сестры.

— О, я просто скажу, совершенно спокойно и ршительно: благодарю васъ, мистеръ Брукъ, вы очень добры, но я совершенно согласна съ папой, что я еще слишкомъ молода, чтобы принимать какое-либо обязательство, такъ что прошу васъ не говорить ничего боле объ этомъ, и будемте попрежнему друзьями.

— Гмъ! Это довольно рзко и холодно. Не думаю, чтобы ты когда-нибудь сказала это, и знаю очень хорошо, что онъ не удовольствуется этимъ, если ты такъ скажешь. А если онъ вздумаетъ дйствовать на манеръ отверженныхъ любовниковъ, что въ романахъ, тогда ты скоро уступишь, чтобы не разогорчить его.

— Вотъ ужъ нтъ! Я скажу ему, что я твердо ршилась и съ достоинствомъ выйду изъ комнаты.

Во время этихъ словъ Мегги встала, и только что было собралась прорепетировать свой ‘выходъ съ достоинствомъ’, какъ въ передней раздались шаги, заставившіе ее опуститься на свой стулъ, причемъ она принялась шить, какъ будто-бы ея жизнь зависла именно отъ окончанія этого шва, въ данный промежутокъ времени. При этой внезапной перемн, Джо заглушила взрывъ хохота и затмъ, когда нкто скромно постучался, она отворила дверь съ нахмуреннымъ видомъ, не предвщавшимъ о-обеннаго гостепріимства.

— Съ добрымъ утромъ, я пришелъ за моимъ зонтикомъ, т.-е. собственно затмъ, чтобы узнать, какъ чувствуетъ себя сегодня вашъ отецъ, сказалъ мистеръ Брукъ, немножко сконфузившись и перебгая глазами съ одного краснорчиваго личика на другое.

— Ему совсмъ хорошо на вшалк, я сейчасъ вамъ принесу его и скажу, что вы здсь, и, достаточно перемшавъ, въ своемъ отвт, отца съ зонтикомъ, Джо ускользнула изъ комнаты, чтобы доставить случай Мегги сказать свою рчь и пустить въ ходъ свое достоинство. Но какъ только она удалилась, Мегги начала пятиться къ двери, пробормотавъ: мам будетъ пріятно видть васъ, садитесь, пожалуйста, я сейчасъ позову е.

— Не уходите: разв вы боитесь меня, Маргарита? при этомъ мистеръ Брукъ казался такимъ огорченнымъ, что Мегги усомнилась, ужъ не сдлала-ли она чего-нибудь очень рзкаго. Она вся покраснла вплоть до маленькихъ завитковъ на лбу, потому что онъ никогда еще не называлъ е Маргаритой, и она очень удивилась тому, какъ казалось естественнымъ и и пріятнымъ слышать свое имя отъ него. Желая казаться непринужденной и дружественной, она доврчиво протянула руку и сказала съ благодарностью:

— Какъ могу я бояться васъ, когда вы были такъ добры къ пап? Я хотла бы только отблагодарить васъ за это?

— Сказать вамъ, какъ вы можете это сдлать? спросилъ мистеръ Брукъ, удерживая маленькую ручку въ своихъ крупныхъ рукахъ, и смотря сверху внизъ на Мегги съ такой любовью въ своихъ карихъ глазахъ, что сердечко ея забилось, и она одновременно почувствовала стремленіе убжать и остаться тутъ, слушать его.

— О нтъ, пожалуйста! лучше не надо,— сказала она, стараясь высвободить свою руку, и дйствительно испуганная, несмотря на свое отрицаніе.

— Я не буду огорчать васъ, мн только хотлось бы знать, не нравлюсь-ли я вамъ хоть немножко, Мегги, вдь я такъ люблю васъ, дорогая, прибавилъ мистеръ Брукъ нжно.

Теперь было самое время для спокойной и приличной рчи, но Мегги и не подумала произнести ея, она позабыла вс слова, опустила головку и отвчала только: ‘я не знаю’, и притомъ такъ тихо, что Джонъ долженъ былъ нагнуться, чтобы уловить глупенькій отвтъ. Повидимому онъ нашелъ, что стоило нагибаться, потому что улыбнулся самому себ, какъ бы вполн удовлетворенный, съ благодарностью пожалъ пухлую ручку и сказалъ самымъ убдительнымъ тономъ:

— Не попробуете-ли вы убдиться въ этомъ? мн такъ надо было бы знать это, потому что я не могу хорошенько приняться за работу, пока не узнаю, дождусьли своей награды подъ конецъ’.

— Я слишкомъ молода, пробормотала Мегги, удивляясь тому, отчего она такъ дрожала, хотя все это было скоре пріятно.

— Я буду ждать, а вы между тмъ могли-бы научиться любить меня. Разв это такъ трудно, дорогая моя?

— Совсмъ не трудно, если бы я хотла.

— Пожалуйста, Мегги. Я очень люблю учить, а это легче, чмъ нмецкій языкъ, перебилъ Джонъ, завладвая и другой рукой ея. такъ что не представлялось боле возможности закрыть лицо, когда онъ нагнулся, чтобы взглянуть на нее. Онъ говорилъ, какъ и слдовало, умоляющимъ тономъ, но, бросивъ на него застнчивый взглядъ, Мегги увидала, что въ глазахъ его было столько-же радости, сколько нжности, и что онъ улыбался довольной улыбкой человка, не сомнвающагося въ успх. Это укололо ее! легкомысленные уроки кокетства, преподанные ей стараніями Анни Моффатъ, пришли ей въ голову, и властолюбіе, дремлющее въ груди даже самыхъ лучшихъ маленькихъ женщинъ, внезапно пробудилось и овладло ею. Она почувствовала себя возбужденной и какой-то странной, и не зная, что еще предпринять, повиновалась капризному внутреннему движенію, и, высвободивъ руки, запальчиво проговорила.

— Я не хочу, пожалуйста, уходите и оставьте меня въ поко! Бдный мистеръ Брукъ имлъ такой видъ, какъ будто-бы, его прекрасный воздушный 3мокъ обрушился прямо ему на голову, такъ какъ онъ никогда не видывалъ Мегги въ такомъ расположеніи духа, и это его совсмъ озадачило.

— Вы въ самомъ дл такъ думаете? спросилъ онъ съ безпокойствомъ, провожая е глазами.

— Да, именно, я не желаю, чтобы ко мн приставали съ такими вещами. Папа сказалъ, что это не годится: еще слишкомъ рано для меня, и лучше ужъ совсмъ не надо.

— Могу-ли я надяться, что вы перемните свое мнніе со временемъ? Я буду ждать, и не буду ничего говорить, пока не пройдетъ много, много времени. Не играйте мной, Мегги, я не ожидалъ этого отъ васъ.

— А вы совсмъ не думайте обо мн. Это будетъ гораздо лучше, сказала Мегги, ощущая злорадное удовольствіе при испытаніи терпнія своего возлюбленнаго и своей собственной власти.

Онъ стоялъ серьзный и блдный, и положительно походилъ на героевъ романовъ, которыми она такъ восхищалась, но онъ и не думалъ хвататься за голову и бросаться по комнат, какъ они, онъ просто стоялъ и смотрлъ на нее такъ печально и нжно, что сердце ея смягчилось вопреки ея вол. Не берусь ршать, что могло произойти изъ всего этого, если бы тетушка Марчъ не вошла прихрамывая, въ самую интересную минуту.

Старая лэди не могла удержаться отъ желанія увидать племянника, прогуливаясь, она встртила Лори, и, узнавъ отъ него о прізд мистера Марча, прямо отправилась навстить его. Все семейство было занято въ отдаленной части дома, и она вошла тихонько, надясь застать ихъ врасплохъ. И сюрпризъ ей такъ удался относительно двухъ изъ нихъ, что Мегги отскочила, какъ будто бы увидала привидніе, а мистеръ Брукъ скрылся внезапно въ классную.

— Господи помилуй! что это все значитъ? воскликнула старая лэди, постукивая своимъ костылемъ, и перебгая глазами съ блднаго молодого джентльмэна на пунцовую юную лэди.

— Это папинъ другъ. Я такъ удивилась, увидавъ васъ! пробормотала Мегги, чувствуя, что не миновать ей нравоученія.

— Оно и видно, возразила ття Марчъ, усаживаясь. Но, что такое могъ сказать теб папинъ другъ, чтобы ты раскраснлась, какъ піонъ? Тутъ что-то происходитъ неладное, и я непремнно хочу знать, въ чемъ дло, и опять пристукнула костылемъ.

— Мы просто разговаривали, мистеръ Брукъ пришелъ за своимъ зонтикомъ, начала Мегги, желая въ душ, чтобы мистеръ Брукъ и зонтикъ были въ безопасности вн дома.

— Брукъ? учитель этого мальчика? А, теперь понимаю. Я все знаю объ этомъ. Джо напала на невроятное порученіе читая мн одно письмо твоего папаши, и я заставила е разсказать мн все. Надюсь, что ты и не подумала принять его предложеніе? воскликнула ття Марчъ съ негодующимъ видомъ.

— Тише! онъ услышитъ. Не позвать-ли мн маму? сказала Мегги, съ большой тревогой.

— Не теперь. Я имю сказать теб нчто, и ужъ хочу высказать заразъ все, что у меня на душ. Скажи-ка мн, не собираешься-ли ты выходить за этого Кука? Если ты это сдлать, то не видать теб ни одного пенни изъ моихъ денегъ. Помни это и будь умницей, сказала старая лэди убдительно.

Надо сказать, что ття Марчъ въ совершенств обладала способностью возбуждать духъ противорчія въ самыхъ кроткихъ людяхъ, и наслаждалась этимъ. Въ каждомъ изъ насъ есть немножко упрямства, особенно когда мы молоды и влюблены. Еслибы ття Марчъ вздумала упрашивать Мегги принять предложеніе Джона Брука, то та вроятно-бы объявила, что не хочетъ и думать объ этомъ, но такъ какъ ей положительно приказывали не любить его, она немедленно ршила въ душ, что — будетъ. Склонность, какъ и упрямство, возбуждаетъ ршимость, а будучи и безъ того возбуждена Мегги съ необычайной твердостью отразила нападеніе старой лэди.

— Я выйду за кого хочу, ття Марчъ, и вы можете оставлять свои деньги, кому вамъ вздумается, сказала она, ршительно покачавъ головою.

— Скажите пожалуйста! Такъ-то вы принимаете мои совты, миссъ? Ты раскаешься со временемъ, когда отвдаешь любви въ хижин, да узнаешь, какова она.

— Не будетъ хуже, чмъ многимъ въ богатыхъ домахъ, возразила Мегги.

Тетушка Марчъ надла очки и посмотрла на двушку,— такъ какъ она не видывала ее еще никогда такой смлой. Да и Мегги сама едва узнавала себя, она чувствовала себя такой храброй и самостоятельной, такъ рада была защищать Джона и стоять за свое право любить его, какъ хочетъ. Ття Марчъ увидала, что не такъ принялась за дло, и помолчавъ немножно, напала съ свжими силами съ другой стороны и заговорила, какъ могла вкрадчиве:

Ну, Мегги, милая моя, будь-же благоразумна и прими мой совтъ. Я желаю теб добра, и вовсебы мн не хотлось, чтобы ты испортила себ всю жизнь, сдлавши ошибку при самомъ начал. Теб надо выдти замужъ, получше и помогать семейству, твой долгъ составить богатую партію, теб слдуетъ внушать это.

— Папа и мама не думаютъ этого, они любятъ Джона, хотя онъ и бденъ.

— У твоихъ папаши съ мамашей не больше житейской мудрости, чмъ у двухъ младенцевъ.

— Я очень рада этому! съ энергіей воскликнула Мегги.

Ття Марчъ пропустила ея восклицаніе мимо ушей и невозмутимо продолжала свою проповдь.

— Вдь этотъ Рукъ бденъ, и у него нтъ, кажется, никого богатаго въ родн.

— Но, у него много искреннихъ друзей.

— Друзьями ты не проживешь, попробуй-ка, такъ и увидишь, какъ они скоро охладваютъ. А есть у него какое-нибудь опредленное положеніе?

— Нтъ еще, мистеръ Лоренцъ намренъ помочь ему въ этомъ.

— Ну, этого не надолго хватитъ. Джемсъ Лоренцъ прижимистый старикъ и отъ него не много дождешься. Итакъ, ты намрена выходить за человка, не имющаго ни денегъ, ни положенія, ни должности, и продолжать работать еще больше, чмъ теперь, ты могла-бы провести въ довольств всю свою жизнь, если послушаешься меня и найдешь партію получше? Я считала тебя умне, Мегги.

— Я не найду никого лучше, если соглашусь ждать цлую полъ-жизни! Джонъ добръ и уменъ, у него пропасть талантовъ, онъ готовъ трудиться и увренъ въ томъ, что пойдетъ въ гору — онъ такой смлый и энергичный! Вс его любятъ и уважаютъ, и я горжусь мыслью, что онъ любитъ меня, несмотря на то, что я такъ бдна, молода и такая глупенькая, сказала Мегги, которая была лучше, чмъ когда-нибудь въ своемъ гордомъ порыв.

— Онъ знаетъ, что у тебя есть богатые родные, вотъ и весь секретъ его любви, какъ я подозрваю.

— Ття Марчъ, какъ вы смете говорить такія вещи? Джонъ выше такой подлости, и я не останусь ни одной минуты съ вами, если вы будете говорить такъ, вскричала Мегги съ негодованіемъ, забывая все, кром несправедливости подозрній старой лэди. Мой Джонъ не женится изъ-за денегъ, какъ и я. Мы хотимъ трудиться и намрены ждать. Я не боюсь бдности, такъ какъ я была счастлива до сихъ поръ безъ богатства, и къ тому-же я готова на все, лишьбы быть вмст съ нимъ, онъ любитъ меня, и я.

Мегги остановилась, внезапно припомнивъ, что она и не думала ршаться на все это, что только-что прогнала ‘своего Джона’, и что онъ, можетъ быть, подслушиваетъ ея несообразныя рчи. Тетушка Марчъ сильно разсердилась, потому что она всмъ сердцемъ желала, чтобы ея хорошенькая племянница составила блестящую партію, и въ счастливомъ молодомъ личик двушки было что-то такое, что вмст огорчало и раздражало одинокую старуху.

— Хорошо, я умываю руки въ этомъ дл! Ты своевольное дитя, и черезъ эту глупость потеряла гораздо боле, чмъ думаешь. Нтъ, я не останусь здсь доле, я разочаровалась въ теб, и не въ состояніи видть твоего папашу теперь. Не жди отъ меня ничего, когда выйдешь замужъ, пускай о теб заботятся друзья твоего мистера Бука. Я покончила съ тобой разъ навсегда.

И захлопнувъ дверью передъ носомъ Мегги, тетушка Марчъ удалилась въ величайшемъ негодованіи. Казалось, что она унесла съ собой всю храбрость двушки, оставшись одна, бдняжка съ минуту простояла въ нершимости, не зная плакать ей или смяться. Прежде чмъ она успла ршиться на что-нибудь, е внезапно обнялъ мистеръ Брукъ, выговорившій однимъ духомъ: ‘я не могъ не слышать, Мегги. Благодарю васъ за защиту, а ттю Марчъ за то, что она доказала, что вы любите меня немножко.’

— Я сама не знала этого, пока она не начала бранить васъ, начала Мегги.

— Значитъ, мн не надо уходить, я могу остаться и быть счастливымъ,— можно, дорогая?

Тутъ представился новый прекрасный случай для произнесенія оборонительной рчи, и для величественнаго отступленія, но Мегги и не подумала сдлать ни того, ни другого, она навки погубила себя въ глазахъ Джо, прошептавъ очень тихо, ‘да, Джонъ’, и уткнувъ свое личико въ жилетъ мистера Брука.

Черезъ четверть часа посл ухода тти Марчъ, Джо тихонько сошла внизъ, остановилась на минуту передъ дверью гостиной, и, не слыша тамъ никакого звука, кивнула и улыбнулась съ довольнымъ видомъ, говоря про себя: ‘она прогнала его, какъ мы положили и дло кончено. Теперь я пойду и послушаю, какъ все случилось, и хорошенько посмюсь надъ этимъ’.

Но бдной Джо не пришлось посмяться, такъ какъ она была прикована къ порогу такимъ зрлищемъ, отъ котораго она отскочила, открывъ ротъ почти такъ же широко, какъ вытаращила свои глаза. Войдя затмъ, чтобы возликовать надъ побжденнымъ врагомъ и похвалить благоразумную сестру за изгнаніе докучливаго поклонника, было, конечно, ужасно встртиться съ вышеозначеннымъ врагомъ, спокойно возсдающимъ на диван, а благоразумную сестру — у него на колняхъ, съ выраженіемъ самой недостойной нжности на лиц.

Джо втянула въ себя воздухъ, какъ будто-бы е вдругъ окатили холоднымъ дождемъ, — отъ такого неожиданнаго оборота дла у нея дыханіе сперло въ горл. При этомъ странномъ вздох, влюбленные обернулись и увидали е. Мегги соскочила съ своего мста съ гордымъ и вмст сконфуженнымъ видомъ, но ‘этотъ человкъ’, какъ называла его Джо, засмялся и прехладнокровно проговорилъ, цлуя удивленную двочку: ‘сестра Джо, поздравьте насъ!’

Одно оскорбленіе за другимъ! Этого было ужъ даже черезъ-чуръ! Продлавъ нсколько дикихъ эволюцій руками, Джо удалилась изъ комнаты, не говоря ни слова. Устремись наверхъ, она озадачила родителей своихъ, ворвавшись въ комнату и восклицая трагически: ‘о, идите-же кто-нибудь внизъ! Джонъ Брукъ длаетъ ужасныя вещи и Мегги нравится это!’

Мистеръ и миссисъ Марчъ поспшно оставили комнату, а Джо, бросившись на постель, разразилась бурными слезами и бранью, сообщая ужасную новость Бетси и Эмми. Однако двочки нашли, что это происшествіе въ высшей степени интересно и пріятно, и Джо не дождалась отъ нихъ желаннаго сочувствія, поэтому она отправилась искать убжища въ сара и поврила свое горе крысамъ.

Никто никогда не узналъ, что произошло въ гостиной въ это время, но много было разговоровъ, и спокойный мистеръ Брукъ поразилъ своихъ друзей умомъ и краснорчіемъ, съ которыми онъ защищалъ свое дло, развивалъ свои планы, и убдилъ всхъ устроить все именно такъ, какъ ему хотлось. Звонокъ къ чаю раздался прежде, чмъ онъ кончилъ описаніе того рая, какой онъ измренъ былъ устроить для Мегги, и онъ гордо повелъ е къ ужину, причемъ оба имли такой счастливый видъ, что у Джо не хватило духу ревновать и хмуриться. Преданность Джона и достоинство Мегги произвели необыкновенное впечатлніе на Эмми. Бетси сіяла, глядя на нихъ, а мистеръ и миссисъ Марчъ наблюдали за молодой четой съ такимъ сердечнымъ удовольствіемъ, что вполн оправдывали мнніе, выраженное тетушкою Марчъ, говорившей, что они не боле смыслятъ, чмъ ‘два младенца’.Никто не могъ сть, но вс казались совершенно счастливыми и старая комната сама, казалось, ликовала, когда въ ней начался первый романъ семейства.

— Вотъ ты и не можешь сказать, что ‘у насъ не случается ничего хорошаго,’ мдь не можешь, Мегги? спросилаЭмми, стараясь ршить, какъ именно она изобразитъ влюбленныхъ на томъ рисунк, который собиралась сдлать.

— Нсъ, конечно, не могу. Какъ много случилось съ тхъ поръ, какъ я говорила это! Кажется, будто цлый годъ прошелъ, отвчала Мегги, которая находилась въ какомъ-то блаженномъ состояніе и уносилась мыслью далеко отъ такихъ будничныхъ предметовъ, какъ хлбъ съ масломъ находившіеся въ ея рук.

— Ныньче радости пришли скоро вслдъ за горемъ, и я думаю, что теперь пойдутъ перемны, сказала миссисъ Марчъ.

— Во многихъ семействахъ время отъ времени выдаются года, преисполненные событій, этотъ годъ принадлежалъ къ числу такихъ, но — какъ-бы то ни было онъ — кончается очень хорошо.

— Надюсь, что слдующій кончится счастливе, пробормотала Джо, находившая ужаснымъ, что Мегги была поглощена чужимъ тутъ, у ней подъ носомъ, Джо была очень горяча въ своихъ немногихъ привязанностяхъ и ничего такъ не боялась, какъ потерять ихъ, или хотя малйшую долю изъ нихъ.

— Я надюсь, что третій, годъ считая отъ этого, кончится еще лучше, т.-е. я хочу сказать, что онъ будетъ еще лучше, если только я доживу до исполненія моихъ плановъ, сказалъ мистеръ Брукъ, улыбаясь Мегги, какъ будто-бы теперь все стало для него возможнымъ.

— Разв вы не находите, что очень долго ждать? спросила Эмми, которая очень спшила свадьбой.

— Мн столькому надобно еще научиться, прежде чмъ я приготовлюсь, что время ожиданія но кажется мн очень короткимъ, отвчала Мегги, съ выраженіемъ кроткой, небывалой серьезности.

Вамъ приходится только ждать. Работать буду я, сказалъ Джонъ, начиная свои труды съ того, что нагнулся поднимать салфетку Мегги съ такимъ выраженіемъ, что Джо покачала головой, и, только услыхавъ стукъ наружной двери, съ облегченіемъ сказала про себя: ‘ну вотъ слава Богу идетъ Лори, покрайней мр мы услышимъ боле разумныя рчи.’ Но Джо ошиблась, Лори вошелъ въ припрыжку, преисполненный радости, съ большимъ свадебнымъ букетомъ для ‘миссисъ Джонъ Брукъ’, и очевидно дйствующій подъ вліяніемъ пріятной иллюзіи, что дло пришло къ концу, благодаря его превосходному вмшательству.

— Я зналъ, что Брукъ поставитъ на своемъ — онъ всегда таковъ, когда онъ задумаетъ что-нибудь, то непремнно сдлаетъ, хоть-бы тутъ себ небеса разверзлись, сказалъ Лори, — предподнося свой даръ и поздравленія.

— Премного обязанъ за такую рекомендацію. Я принимаю е какъ хорошее предзнаменованіе на будущее время и тутъ-же приглашаю васъ на мою свадьбу, сказалъ мистеръ Брукъ, чувствуя себя въ мир со всмъ человчестномъ, и даже съ своимъ лукавымъ ученикомъ.

— Явлюсь даже съ другого конца свта, потому что при этомъ событіи уже одно созерцаніе физіономіи Джо отбитъ длиннаго путешествія. Вы не очень-то веселы, сударыня: что такъ? спросилъ Лори, слдуя за ней въ уголъ гостиной, пока остальные привтствовали мистера Лоренца.

— Я не одобряю этой свадьбы, но уже ршилась перенести все, и не скажу ни слова противъ этого, сказала Джо, торжественно. Вы не знаете, какъ тяжело мн отдавать Мегги, продолжала она съ маленькой дрожью въ голос.

— Да вы не отдаете е, а только длитесь ей немножко, сказалъ Лори утшительно.

— Никогда уже не будетъ все по-прежнему. Я потеряла своего лучшаго друга, вздохнула Джо.

— Я остаюсь при васъ, во всякомъ случа. Положимъ, я мало на что гожусь, это я знаю, но я буду стоять за васъ всю мою жизнь, Джо, честное слово! и Лори дйствительно былъ увренъ въ этомъ.

— Я знаю, что вы будете, и, право, я очень благодарна вамъ: вы были всегда моимъ утшеніемъ, Тэдди, возразила Джо, горячо пожимая его руку.

— Ну и отлично, не грустите, и будьте молодцомъ. Все идетъ хорошо, какъ видите. Мегги счастлива, Брукъ какъ разъ пойдетъ въ ходъ и устроится тотчасъ, ддушка позаботится о немъ и такъ будетъ славно видть Мегги въ ея собственномъ маленькомъ хозяйств. А когда она уйдетъ, мы знатно повеселимся, такъ какъ я скоро покончу съ ученьемъ, и тогда мы отправимся за границу, или другое какое-нибудь маленькое путешествіе учинимъ. Вдь это утшитъ васъ?

— Утшить-то утшитъ, да кто знаетъ, что можетъ случиться въ три года! сказала Джо задумчиво.

— Это правда! хотлось-бы вамъ заглянуть впередъ, и увидать, гд мы вс будемъ тогда? Мн-бы хотлось, отвчалъ Лори.

— А мн нтъ, такъ какъ, пожалуй, еще узнаемъ что-нибудь грустное, а теперь вс кіжутся такими счастливыми, что едва-ли можетъ быть еще лучше, и Джо медленно обвела глазами комнату повеселвшимъ взглядомъ, потому что зрлище было дйствительно пріятное.

Отецъ и мать спокойно сидли вмст, переживая снова въ воспоминаніи ту первую главу романа, который для нихъ начался лтъ двадцать тому назадъ. Эмми срисовывала влюбленныхъ, сидящихъ отдльно въ своемъ особенномъ прекрасномъ мірк, сіяніе котораго отражалось на ихъ лицахъ съ такой прелестью, какую не могла схватить маленькая художница. Бетси лежала на диван, весело болтая Съ своимъ старымъ другомъ, который держалъ ея маленькую ручку, какъ будто чувствовалъ, что она могла вести и его по тому мирному пути, по которому сама слдовала.

Джо лниво расположилась въ своемъ любимомъ низенькомъ кресл, съ тмъ серьзнымъ и спокойнымъ видомъ, который наиболе шелъ къ ней, а Лори, опираясь на спинку ея стула, такъ что подбородокъ его приходился на одномъ уровн съ ея кудрявой головкой, улыбался съ самымъ дружескимъ видомъ и перемигивался съ ней въ большое зеркало, которое отражало ихъ обоихъ.

Теперь опустимъ занавсъ надъ группою Мегги, Джо, Бетси и Эмми.— Подымется-ли онъ опять, это зависитъ оттого, какъ будетъ принятъ первый актъ семейной драмы, названной ‘Маленькія женщины’.

МАЛЕНЬКІЯ ЖЕНЩИНЫИЛИДТСТВО ЧЕТЫРЕХЪ СЕСТЕРЪ.

ПРЕДИСЛОВІЕ.

ГЛАВА I.Игра въ странники.

ГЛАВА II.Рождество.

ГЛАВА III.Маленькій Лоренцъ.

ГЛАВА IV.Житейскія заботы.

ГЛАВА V.Джо вступаетъ въ права сосдки.

ГЛАВА VI.Бетси находитъ свое счастье.

ГЛАВА VII.Эмми въ юдоли слезъ и испытаній.

ГЛАВА VIII.Джо на скользкомъ пути.

ГЛАВА IX.Мегги за ярмарк тщеславія.

ГЛАВА X.Пиквикскій клубъ.

Исторія одной тыквы.

Общественное горе.

Несчастный случай.

Объявленія.

Примчанія.

Недльный отчетъ.

ГЛАВА XI.Горькій опытъ,

ГЛАВА XII.Лагерь Лоренца.

ГЛАВА XIII.Воздушные замки.

ГЛАВА XIV.Секреты.

ГЛАВА XV.Депеша.

ГЛАВА XVI.Письма.

ГЛАВА XVII.Стойкая двочка.

ГЛАВА XVIII.Тяжелые дни.

ГЛАВА XIX.Завщаніе Энни.

ГЛАВА XX.Призванія.

ГЛАВА XXI.Лори шалитъ, а Джо улаживаетъ.

ГЛАВА XXII.Горизонтъ проясняется.

ГЛАВА XXIII.Тетушка Марчъ разршаетъ вопросъ.

Читайте также: