МАЛЕНЬКИЕ МНЕНИЯ
МАЛЕНЬКИЕ МНЕНИЯ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Маленькие мнения, Розанов Василий Васильевич, Год: 1900
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика, СПб.: Росток, 2009.
Читая о разных единичных злоключениях в нашем городском и земском самоуправлении, невольно некоторую долю этих злоключений относишь на счет неумолкающих еще принципиальных суждений о нем. Чем бы осматривать и пересматривать работу, изучать и улучшать механизм, а главное, с любовью и вниманием вникнуть в мелочи и передряги, каковым не может не быть самоуправление в каждой единичной его точке, в каждом городке, уезде, губернии, — мы все еще переливаем из пустого в пустопорожнее над бесповоротно решенным вопросом, быть сему земскому самоуправлению или не быть, или, пожалуй, как некоторые перефразируют вопрос, быть этому самоуправлению либеральным или быть ему консервативным. Как и вопрос о суде с присяжными заседателями, вопрос о думе и земстве — не существует как вопрос. Есть только дума, земство, присяжные, без всякого вопросительного около них знака. Это выражается в совершенной твердости законодательного и административного к ним отношения и в огромном, подавляющем общественном о них мнении. Сказать, что эти учреждения наполнили наши реки млеком, а берега их сделали кисельными — конечно нельзя, но все три учреждения образовали около себя привычные и притом благоприятные мнения, каждое из них притянуло к себе бездну личного, незаметного обывательского сочувствия, большею частью основанного на наблюдении или непосредственном участии. И вот эти маленькие мнения, никуда не занесенные, нигде не регистрированные, нигде не пропечатанные, и образуют то массовое общественное сочувствие, из которого, как из любящих объятий, никак нельзя вырвать — о чем, впрочем, серьезно никогда и не заводилось речи — ни суд с присяжными, ни земское самоуправление, ни городское. Каждое из них для всех теперь живущих образованных и необразованных людей побывало хоть на минуту практическим училищем, через которое он, замкнутая в себе личность, соприкоснулся с большой общественной и почти государственной жизнью, действовал в открывшемся ему поприще в подавляющем большинстве случаев усердно и честно и унес неизгладимое и непреодолимое убеждение, что так же честно и усердно работают в них другие русские люди, в них призываемые.
Но вот — ‘зачем земство либерально’! Земство либерально, пока время либерально, а будет время консервативно — станет и земство консервативно, без всякой перемены в нем собственно как в учреждении. Если нам не нравится время — усиливайтесь переменить его: действуйте вашим талантом, умом, образованием, искусством. Но зачем же, пытаясь играть роль мухи, которая сказала с волом: ‘Мы пахали’, вы киваете, что нужно-де ‘переделать земство, думы, суд в консервативном направлении’. Нет, вы переделайте общество сами, вы потрудитесь пером, вы потрудитесь умом. И если вам удастся, тогда скажите: ‘Мы пахали’, и даже: ‘Мы — вспахали’. Это и есть условие устойчивого, т. е. именно консервативного существования, что не так-то легко делать в обществе, как и в учреждениях, перемены. Нужно потрудиться и ничего нельзя ‘сломать’.
За этою бесплодностью попыток ‘сломать’ и остается примкнуть к маленьким людям, вникнуть в их маленькое дело, начать им в маленьком деле помогать. Вон пишут из Тамбова, что земля, уступленная крестьянам по 41 р. за десятину, при стоимости 100-110 р. за десятину, одним радетелем народного благосостояния была при посредстве Крестьянского банка перехвачена другим благодетелем, г. Гуаданини, и просто от нерадивого исполнения своих обязанностей представителями земства при банке. Все дело построено на невежестве крестьян и нерадивости земства в данной точке его приложения и в данную минуту. Все дело и сводится к ‘данным минутам’ и ‘данным точкам’, а не к принципам. Тут и есть место для приложения похвалы или негодования, для пера сатирического, но прежде всего — для пера осведомленного.
Заметим, что только при этом мелком до мелочности соучастии в земской, городской и судебной работе можно заметить и прорехи их, более конкретные, чем этот ужасно неуловимый дефект: ‘земство — либерально’, ‘суд — либерален’. И не знаешь, что поделать с такими общими приговорами, ни как доказать их, ни как опровергнуть, ни как удовлетворить заключенную в них жалобу, если бы таковое желание удовлетворить и зародилось в вас искренно. ‘Земство либерально — ну, что же я с этим сделаю! Но земство небрежно — а тут я придумаю тысячу средств, как его заставить быть внимательным к своему долгу’. Совсем другие речи, и мы думаем — речи более серьезные.
НВ. 1900. 13 февр. No 8608. Б.п.