‘Сверный Встникъ‘, No 11, 1895
Магдалина. (Maud). Альфреда Теннисона. Перевод А. М. Федорова, Теннисон Альфред, Год: 1895
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Магдалина. (Maud). Альфреда Теннисона. Переводъ А. М. едорова съ вступительной статьей Ив. Ив. Иванова. Москва. 1895 г.
Переводы англійскихъ поэтовъ въ послднее время все чаще появляются въ печати. Переводятъ Шелли, Э. Арнольда, Теннисона. Казалось-бы, остается только радоваться распространенію знакомства съ лучшими именами иностранной поэзіи, но, при чтеніи самихъ переводовъ, получается совершенно иное впечатлніе. Кажется подчасъ, что громкое имя, стоящее на заглавномъ лист, служитъ лишь средствомъ пристроить свою собственную доморощенную поэзію, безсодержательную и пошлую. Вотъ, напр., передъ нами переводъ поэмы Теннисона ‘Maud’. Самый выборъ поэмы для русскаго изданія намъ кажется неудачнымъ.
У Теннисона есть много гораздо боле художественныхъ вещей, чмъ эта тенденціозная поэма, прославляющая войну, какъ средство возвысить духъ націи. Но, остановившись на ‘Maud’, русскій переводчикъ далъ не переводъ, а какую-то жалкую стихотворную поддлку. Какъ далекъ переводчикъ отъ оригинала видно ужъ изъ того, что строфы изъ 4 строкъ онъ переводитъ то 8, то 10 строками — можно себ представить, сколько лишнихъ и избитыхъ фразъ вставлено при этомъ въ поэтическій эпосъ Теннисона. Цлая масса уродливыхъ или избитыхъ стиховъ навязывается ни въ чемъ неповинному поэту. Верескъ, у г-на едорова ‘вьется точно кровь’, ‘въ воду спрятаны пружины мрачной цли’, ‘кипитъ жизни ликующая эра’, ‘мысль предчувствія права’, ‘природа идетъ съ жизнью за панибрата’ и т. д. до безконечности. Но и помимо этихъ стилистическихъ украшеній, грубыхъ и безвкусныхъ, самое содержаніе поэмы передается совершенно искаженнымъ образомъ. Возьмемъ для сравненія любую строфу. Ботъ четверостишіе Теннисона: ‘Тамъ, въ мрачномъ овраг, давно найденъ былъ трупъ — того, кто далъ мн жизнь. Отецъ! О, Боже, справедливо-ли это?— Изуродованный, раздавленный, разбитый, онъ былъ придавленъ къ земл:— Тамъ еще лежитъ кусокъ скалы, упавшей вмст съ нимъ’. Вотъ какъ передаетъ эту спокойную строфу г-нъ едоровъ.
Десятки лтъ назадъ, на дн его глубокомъ
Нашли холодный трупъ. О, праведный Творецъ!
Съ уступа остраго несчастный мой отецъ
Самъ въ бездну ринулся, гонимый грознымъ рокомъ.
Ужасная судьба! Подъ глыбою земли,
Покрытый кровью ранъ, валялся онъ въ пыли,
И эхо сонное, казалося, устало,
Еще послдній стонъ страдальца повторяло.
Смерть!