М. М. Антокольский: биографическая справка, Антокольский Марк Матвеевич, Год: 1905 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 13 минут(ы)

I.

Антокольский (Марк Матвеевич) — профессор скульптуры (с 1880 г.), род. в Вильне 1842 года, был резчиком и на 21 году от роду поступил в Академию художеств. Первоначально получал награды за резьбу, обратившую на него внимание, и с 1865 года сделан стипендиатом его величества. После заграничного путешествия он (в 1871 г.) произвел знаменитую статую ‘Иван Грозный’, за что сделан академиком. По приказанию императора Александра II статуя эта отлита из бронзы для Эрмитажа, а гипсовый ее отливок помещен в Кенсигтонском музее в Лондоне. Вслед за этою статуею А. созданы: колоссальная статуя ‘Петра I’ (1872), исторические фигуры ‘Ярослава Мудрого’, ‘Дмитрия Донского’ и ‘Ивана III’. В 1874 г. явилась его статуя ‘Христос перед судом народа’ (собственность государя императора). Затем целый ряд памятников, а в 1877 г. ‘Последний вздох’ и ‘Голова Иоанна Крестителя’ (1878). На парижской выставке 1878 г. эти произведения оценены по достоинству: А. дана почетная медаль и орден Почетного легиона. С 1880 г. А. продолжал свои гениальные творения в Париже (Ф. И. Булгаков, ‘Наши художники’, т. I, СПб., 1889, стр. 14—17).

Дополнение

* Антокольский (Марк Матвеевич) — знаменитый скульптор, ум. в Гомбурге, 26 июня 1902 г.

Источник текста: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. Ia (1890): Алтай — Арагвай, с. 850, доп. т. I (1905): Аа — Вяхирь, с. 127.

II.

Антокольский, Марк Матвеевич — первый скульптор-еврей, который благодаря своему выдающемуся таланту приобрел громкую известность и всемирную славу. Его дарование представляет исключительное явление в истории интеллектуальной жизни евреев: он первый опроверг старую легенду о том, что евреи не способны к скульптуре, вслед за ним появляется целая плеяда талантливых евреев, которые стали заниматься скульптурой с таким же успехом, как и другими искусствами. — А. родился в Вильне в 1843 году (по некоторым источникам, в 1842 году). Его родители, люди необразованные и небогатые, обремененные большим семейством (7 человек детей), содержали торговлю, нечто вроде харчевни, на одной из главных улиц города (в 1906 году на доме, где родился А., была прибита мраморная доска). Детство А. было безотрадное: ‘Я не был балован никем, я был нелюбимый ребенок, мне доставалось от всех, кто хотел — бил меня, а ласкать меня никто не ласкал…’ Единственно, кого А. любил — это была его мать, о ней он сохранил лучшую память. Условия, среди которых приходилось А. жить и работать дома, и случай, который дал ему возможность выбраться из дому, чтобы учиться, походят на условия жизни всех молодых талантливых евреев того времени. Еще мальчиком А. самоучкой рисовал на столе и на стенах — ‘рисовал по ночам, моя страсть не была понятна родителям, и они не только ее не поощряли, но жестоко преследовали ее’. Его отдавали в учение к разным ремесленникам и, наконец, к резчику по дереву. Первые работы А. обратили на себя внимание жены виленского генерал-губернатора Назимова, она снабдила начинающего художника письмом в Петербург, и это содействовало поступлению А. в Академию художеств к проф. Пименову (в 1862 году). А. было тогда 21 г. (о своем отъезде из Вильны и об учении в академии А. рассказывает подробно и художественно в своей автобиографии,’Вестник Европы’, 1887).

Товарищами A. по академии были молодые таланты: Семирадский, Савицкий, Максимов, Ковалевский, Васнецов и Репин, с последним А. в особенности близко сошелся — они жили вместе несколько лет. Академия в то время придерживалась еще старых традиций прошлых веков. В учении царствовал ложноклассический метод. Старые профессора, воспитанные на рутине академизма 18 века, не могли понять стремлений молодых талантов, начинавших искать новых путей в искусстве. Отживающий ложноклассицизм находил еще отклик среди очень немногих (Семирадский), большинство же молодых талантов сплачивается и под влиянием событий и идей 60-х годов стремится посвятить свои силы и способности служению народу. На место индифферентного, всенивелирующего академизма вырастает реализм на почве национализма и индивидуализма. А. всецело примкнул к направлению молодых художников, его первые самостоятельные работы посвящены еврейской жизни, впечатления от которой еще были свежи в его памяти и близки его сердцу. В 1864 году он вырезал из дерева ‘Еврея-портного’ (см. иллюстр., получил 2-ю серебряную медаль), в 1865 году из слоновой кости — ‘Скупого’ (см. иллюстр., получил 1-ю серебр. медаль и стипендию) и ‘Мальчика, крадущего яблоки’, в 1868 г. из воска и дерева сделал эскиз ‘Спор о Талмуде’ (см. иллюстр.), и, наконец, в продолжение 6 лет (1863—69) лепил из воска композицию ‘Нападение инквизиции на евреев’ (см. иллюстр.) и к ней — этюд-голову под названием ‘Натан Мудрый’ (см. иллюстр.).

Скульптура М. М. Антокольского

Спор о Талмуде. Хариф.

Спор о Талмуде. Боки.

Натан Мудрый.

Еврей-портной.

Скульптура М. М. Антокольского: Скупой.

Товарищи-художники приветствовали эту работу, как задуманную оригинально и своеобразно исполненную. В. Стасов писал: ‘Из всего созданного А. не было у него задачи более великой, сильной и обширной: тут шла речь об угнетении, о несчастной участи целого племени, затоптанного и мучимого, и сверх того А. пробовал здесь и со стороны чисто художественной нечто совершенно новое и небывалое’. Это новое, ‘небывалое’ навлекло на А. гнев профессоров Академии, за эту работу, поставленную на экзамене, А. стал терпеть притеснения в Академии, он должен был искать приюта в другой академии и в 1868 г. уехал в Берлин, но там он вскоре еще более разочаровался в режиме академии и потому возвратился в Петербург, где продолжал работать над ‘Инквизицией’. В 1871 г. ‘Инквизиция’ была выставлена в академии и имела успех: ее заказала из терракоты вел. кн. Мария Николаевна. Отлитая потом из цинка, ‘Инквизиция’ испортилась до такой степени, что А. никогда более ее никому не показывал. Этой работой заканчивается у A. период исполнения еврейских сюжетов. Потом в разные годы А. задумывал еврейские типы и сцены: ‘Моисей’, ‘Самсон’, ‘Дебора’, ‘Шейлок’, ‘Иеремия’, ‘Спиноза’, сцену ‘Еврей-пойманник’ и др., но, кроме ‘Спинозы’, ему не удалось исполнить эти сюжеты, и только в конце своей жизни он вернулся к ‘Инквизиции’. ‘Чтобы воспроизводить евреев так, как я их знаю, необходимо жить среди них, там, где эта жизнь кругом тебя клокочет и кипит, а делать за глаза — это то же самое, что художнику работать без натуры…’ — Тесное общение с товарищами-русскими, доброе, дружелюбное отношение образованных русских людей к таланту-еврею сделали то, что А. искренно полюбил то общество, среди которого он жил, учился и развивался, он основательно ознакомился с русской литературой, изучил русскую историю. В 1870 г. он начал лепить ‘Ивана Грозного’ (см. иллюстр.).

Скульптура М. М. Антокольского: Иоанн Грозный.

Средства к жизни у него тогда были очень скудные, помещение для работы крайне неудобное. В середине работы А. вынужден был перенести глиняную статую ‘Ивана Грозного’ в другую, еще менее удобную мастерскую. Пришлось статую разрезать на части, чтобы нести ее по узким лестницам на 4-й этаж Академии. Однако А. преодолел всякие затруднения и в феврале 1871 г. закончил работу. Профессора отказались прийти смотреть ее. Тогда А. пригласил в мастерскую великую княгиню Марию Николаевну (в то время президента Академии). Придя в восторг от статуи, она сообщила об этом императору Александру II, который посетил мастерскую А., поздравил его с успехом и приобрел статую из бронзы для Эрмитажа за 8000 рублей. После этого Совет Академии присудил А. за ‘Ивана Грозного’ высшую награду — звание академика (21 февраля). Статуя ‘Иван Грозный’ показывалась публике сперва в мастерской художника, а потом в залах музея Академии и имела колоссальный успех, о ней заговорили все. В. В. Стасов и И. С. Тургенев первые написали восторженные отзывы о ней и предсказали ее автору великую будущность. ‘Я заснул бедным, встал богатым. Вчера был неизвестным, сегодня стал модным’. В это время А. познакомился с лучшими представителями русского интеллигентного общества: Тургеневым, Кавелиным, Боткиным и др., он бывал у Серова, Пыпина, Стасова. Вскоре его имя стало известным и за границей. Кенсингтонский музей приобрел гипсовую копию с ‘Ивана Грозного’ — честь, которой редко удостаиваются иностранные художники. — Усиленные работы и прежние скверные условия жизни подорвали здоровье А., и он в апреле 1872 г. уехал в Италию, взяв с собою будущего скульптора, своего маленького ученика Гинцбурга, привезенного им в 1871 г. из Вильны.

М. М. Антокольский. Рисунок И. Репина, сделанный в 1866 г.

Из Италии А. прислал в 1872 г. в Петербург статую Петра I, работу, полную мощи и энергии, но она не имела успеха (впоследствии, приобретенная императором Александром II, она была поставлена в Петергофе перед Монплезиром). В том же году А. лепил проекты статуй для Николаевского моста в Петербурге (Иоанн III и Ярослав Мудрый в особенности удачны). — В 1872 году А. (женившись на красавице-еврейке, дочери виленского купца Апатова) уехал в Рим, где встретил много прежних товарищей (Репин, Васнецов, Поленов, Ковалевский, Мамонтов, Иванов, Прахов, Третьяков и др.) и завел новые знакомства. Вечный Рим не остался без воздействия на природную склонность А. к философским и мировым идеям. ‘Есть четыре степени эгоизма: личный, семейный, национальный и общечеловеческий, излишне сказать, чей эгоизм лучше, кто больше страдает и наслаждается, чья жизнь шире и глубже. Я не могу проследить самого себя, какими путями и почему складывался у меня взгляд и любовь на общечеловеческие идеи…’ В 1874 г. А. стал лепить статую ‘Христа’ и начал статую ‘Сократа’.

Скульптура М. М. Антокольского: Смерть Сократа.

Жизнь в Риме не удовлетворяла А. Искусство современных итальянцев ему не нравилось: ‘Римляне работают, как дети, — грациозно, мило, забавно по содержанию и пестро по исполнению. Сюжеты они черпают из своих же мастерских’. В 1876 г. А. уехал в Париж, который так понравился ему, что он решил поселиться там. Вернувшись в 1877 г. в Рим, А. закончил из мрамора ‘Сократа’ (см. иллюстр.) и сделал ‘Надгробный памятник кн. Оболенской’, горельеф ‘Последний вздох’, барельеф ‘Безвозвратная потеря’, проект памятника Оршанскому и др. Все свои работы А. привез в 1878 г. в Париж и выставил на Всемирной выставке, где ему была присуждена высшая награда, mИdaille d’honneur, и орден Почетного легиона. В Париже А. близко сошелся с художниками Боголюбовым, Харламовым, Похитоновым, Дмитриевым и Леманом, часто видался с Тургеневым, с г-жами Виардо и Бларамберг, участвовал в образовании ‘Художественного кружка’, во главе которого, кроме А., находились Тургенев, Боголюбов и барон Г. О. Гинцбург. Вылепив в 1878 г. горельеф ‘Иоанн Креститель’ и барельеф-портрет барона Марка Гинцбурга (см. иллюстр.), а в 1879 г. статую ‘Мефистофеля’, бюст И. С. Тургенева и др., А. отправил эти работы вместе со всеми прежними в Петербург, где выставил их в 1880 г. в Академии художеств.

Скульптура М. М. Антокольского: Барельеф-портрет барона Марка Гинцбурга.

Среди художников и любителей выставка имела успех (Академия наградила А. званием профессора). Но реакционная печать, которая стала тогда приобретать особенную силу, отнеслась отрицательно к работе художника-еврея. Разочарованный А. возвратился в Париж и погрузился в работы. Парижская шумная жизнь мало соответствовала натуре А. ‘Париж, право, не по мне, конечно, в Париже можно все найти, но там преобладает форма без содержания, а меньше всего здесь душевной простоты’. Искусство французов восхищало А. только своей внешней стороной — технически виртуозной, идейная же сторона его не удовлетворяла. А. вел замкнутую жизнь, весь день непрерывно работал в мастерской, а по вечерам дома устраивал маленький музей старинных вещей, которые собирал в продолжение многих лет. Дороговизна жизни в Париже заставила А. тратить много времени и сил на исполнение неинтересных заказов — это его утомляло и угнетало, ‘заказные работы, — говорил А., — пасынки’. Однако А. много творил в это время и каждый год делал по большой статуе. В 1881 г. — ‘Спиноза’ (по заказу барона Г. О. Гинцбурга), в 1882 г. — ‘Офелия’, в 1883—1884 гг. — ‘Мученица’ (‘Не от мира сего’), в 1886 гг. — ‘Христос’ (для памятника, по заказу Г. Малютина), в 1887г. — ‘Статуя барона Штиглица’, в 1888 — ‘Нестор’, в 1889—1890 гг. — ‘Ермак’ (см. иллюстр.), в 1889 г. — ‘Христос’ (проект для маяка).

Скульптура М. М. Антокольского: Спиноза.

Скульптура М. М. Антокольского: Ермак.

Все эти работы А. показывал парижской публике в своей мастерской (в то время он был избран в члены-корреспонденты Парижской академии и награжден высшим орденом Почетного легиона). Везде, где А. выставлял свои работы, ему присуждали высшие награды (Мюнхен и Вена — золотые медали), его также выбрали почетным членом многих академий. ‘Как мне не показать свои работы родине, которой я всем обязан!’ — и, забыв свой неуспех 1880 г., а также нападки, которые позже сыпались на него, Антокольский выставил свои вещи в Петербурге в 1893 г. Никогда в залах Академии не было выставляемо такого количества статуй русского скульптора, никогда скульптура так глубоко не затрагивала истории России. Но торжествующая человеконенавистническая печать встретила выставку А. площадною руганью. Время было тогда такое, что никто не осмеливался возражать, и один только В. В. Стасов заступился за художника. Нападки, однако, угнетающим образом подействовали на больного А., и, уезжая из Петербурга, он напечатал в ‘Новостях’ письмо ‘После выставки’, которое заканчивается словами: ‘Многие годы уже люди известного лагеря издеваются над моими работами, глумятся надо мною, над моим племенем, клевещут и обвиняют меня при всяком удобном и неудобном случае в разных небылицах: я ‘нахал’, ‘трус’, ‘пролаза’, ‘гордец’, ‘рекламист’, получаю награды благодаря жидовским банкирам и т. д., и т. д. И при этом не замечают, что, обвиняя меня, обвиняют шесть академий разных стран, членом которых я имею честь состоять, и жюри двух международных выставок, почтивших меня наградами’. Наступила полоса неудач. В Париже А. получил известие, что его любимая статуя ‘Не от мира сего’ при спуске с лестницы разбилась. Он в отчаянии хотел сделать другую, но владелец статуи, П. Н. Третъяков, не согласился, требуя статую склеенную. ‘Не могу согласиться, чтобы эта работа осталась в единственном виде, в безобразном виде. Родители устраивают своих детей, но не продают их — менее всего я думал о деньгах, когда я работал эту статую’… В то время материальное положение А. ухудшилось. Он предпринял издание своих работ в малом размере и начал новые небольшие вещи: ‘Сон’, ‘Ундина’, ‘На перепутье’, ‘Спящая красавица’. Вскоре он получил заказы, приятные и в художественном отношении: ‘Сестра милосердия’ (для надгробного памятника в Болгарии, см. иллюстрацию), ‘Ангел’ (для надгробного памятника г. Терещенко) — 1895 г., статуя имп. Александра II (по заказу бар. Г. О. Гинцбурга), ‘Ангел’ (надгробн. памятник кн. Юсуповой) — 1896 г., статуя имп. Александра III (для постановки ее в залах Музея имп. Александра III) и, наконец, памятник имп. Екатерины II для гор. Вильны.

Скульптура М. М. Антокольского: Сестра милосердия.

Все новые работы свои А. выставил в 1900 г. на Парижской всемирной выставке и получил высшую награду (mИdaille d’honneur), и командорский крест Почетного легиона. — В конце 90-х годов А. часто хворал, неприятности и усиленная работа в мастерской отдалили его от общества: он нигде не бывал, но поддерживал сношения с русскими друзьями. — Незадолго до смерти Антокольский задумал исполнить цикл вещей под названием ‘Всемирная трагедия’, в трех горельефах и одной группе: 1) Нападение европейцев на варваров, 2) Нападение язычников на христиан и 3) Нападение инквизиции на евреев, в заключение группа: ‘Помирились’ — два врага лежат мертвые, обнявшись в борьбе.

Из всего этого остался эскиз ‘Нападение язычников на христиан’ и ‘Нападение инквизиции на евреев’.

М. М. Антокольский: ‘Инквизиция’ (с рисунка пером).

Последнее А. начал в большом размере — это та самая ‘Инквизиция’, над которой А. работал еще 40 лет назад в начале своей деятельности, таким образом, работа эта была первым и последним словом его деятельности. Заключительное слово, ‘Помирились’, А. как бы сам выразил преждевременной смертью, заболев весною 1902 г., у него обострилась старая болезнь желудка, он уехал лечиться во Франкфурт-на-М., но вскоре, перевезенный в Гомбург, скончался в конце июня 1902 г. — А. погребен в Петербурге на еврейском Преображенском кладбище.

Работы А. находятся в музеях, в частных галереях, у частных лиц и у наследников А. Наибольшее число произведений собрано в Музее имп. Александра III: статуи ‘Иван Грозный’, ‘Христос’, ‘Сократ’, ‘Мефистофель’, ‘Иоанн Креститель’, ‘Ярослав Мудрый’, ‘Ермак’ (статуя-эскиз), ‘Нестор’, бюсты: имп. Николая II, имп. Марии Феодоровны, имп. Александры Феодоровны, С. П. Боткина, Петра I. В Третьяковской галерее — статуи: ‘He от мира сего’, ‘Иван Грозный’, ‘Христос’ (бюст). В Радищевском музее (Саратов): ‘Петр I’ (статуя), ‘Христос’ (голова), барельеф М. Гинцбурга, бюсты: Тургенева, Краевского, ‘Ив. Грозный’.

Скульптура М. М. Антокольского: Ярослав Мудрый.

— А. не любил портретов, большею частью он их делал по заказу, между ними, однако, многие замечательны по сходству и по исполнению: ‘Барельеф-портрет барона М. Гинцбурга’, ‘Безвозвратная потеря’ (умерший сын художника), бюсты: велик. кн. Николая Николаевича Старш., Арцимовича, Краевского, Боткина, Полякова и др. — А. участвовал в конкурсе памятника Пушкину (1875), его проект отличался оригинальностью, красотой, но не был одобрен комиссией. С тех пор А. не принимал участия в конкурсах по принципу, считая их негодными при тех условиях, при коих они обыкновенно устраиваются. Несколько публичных памятников А. исполнил по личному заказу: памятник имп. Екатерины II (Вильна), Петра I (Петергоф), Грота (Петербург). Гораздо больше А. поставил надгробных памятников: кн. Оболенской (Рим), Сестры милосердия (Болгария), Юсуповой (Петербург), Дмитриева (Москва), Оршанского (Екатеринослав), Надсона (Петербург), Терещенко (Киев). Много статуй исполнил А. для постановки внутри зданий: бар. Штиглица (Петербург), гр. Панина, Полякова (Петербург), имп. Александра II, имп. Александра III (для Музея имп. Александра III). После смерти А. в мастерской его осталось много работ неоконченных и много эскизов, из которых особенно интересны: ‘Самсон’, ‘Диоген в темнице’, ‘Микеланджело’ и др.

А. много писал. Кроме своей автобиографии, А. писал художественные статьи в ‘С.-Петерб. ведомостях’, ‘Новостях’, ‘Неделе’, ‘Искусстве и художеств. пром.’. Незадолго до своей смерти он написал роман ‘Бен-Изак’ — хроника из еврейской жизни (рукопись хранится в Имп. Публичной библиотеке). Кроме того, А. вел обширную переписку с друзьями, в письмах этих разбросаны глубокие, интересные суждения об искусстве вообще и о работах автора в частности. Письма эти, собранные В. В. Стасовым, изданы Вольфом в 1905 г. (‘М. М. Антокольский, его жизнь, творения, письма и статьи’ под редакцией В. В. Стасова).

Как талант-самородок, А. выработал новые пути для выражения в скульптуре душевных движений. В России он был первым скульптором, который отказался от устарелого академизма, работая в духе времени, А. расширил задачи искусства. Как семит-деист, А. в творения свои вкладывал философские идеи: торжество духа и разума над силою и неблагодарность толпы к великим вождям мысли. Большинство его героев — жертвы тирании толпы (Христос связанный, Сократ отравленный, Мученица слепая, Спиноза всеми оставленный, Иоанн Креститель обезглавленный). Но идеи этих героев, их мысли торжествуют, они — вечны. В других героях А. выражает идею преданности людей сильной воли, людей ума к своей родине (Петр I, Ермак, Нестор и др.). Большинство других работ А. носит поэтический характер и отражает душевное состояние элегичной натуры автора. Работы А. свидетельствуют о его бесконечной любви к искусству и о его серьезном отношении к работе, которая была главным утешением и счастьем его жизни. Значительное число работ А. говорит об удивительной неутомимости художника, несмотря на слабое его здоровье и на неблагодарные условия, среди которых он жил. Главным девизом А. во время работы были слова Б. Спинозы: ‘Я прохожу мимо зла человеческого, ибо оно мешает мне служить идее Бога’. По отношению к критике работ своих А. часто повторял слова: ‘Я всех слушаю и никого не слушаюсь’. — А. с детства был верующим евреем и остался таковым до конца своей жизни. Он никогда по субботам не работал, по праздникам он молился. Его вечно волновала горькая судьба евреев (письмо к Тургеневу и др. по поводу погромов). Он очень интересовался молодыми еврейскими художниками. Постоянно мечтал он о распространении среди русских евреев художественно-промышленного образования и старался основывать соответствующие общества. Мечтал он также о том, чтобы сгруппировать в Европе еврейских художников с тем, чтобы из них могла образоваться своя школа с особым обликом, настроением, стилем и строем. — А. был профессором петерб. Академии худ. (1880), действительным членом Академии (1893 г.), членом-корреспондентом Парижской академии, почетным членом Венской, Берлинской, Лондонской и некоторых других академий, кавалером командорского ордена Почетного легиона и действ. ст. советником (получил в день юбилея 29 декабря 1896 г.). — С А. писали портреты И. И. Крамской (2 портрета), Репин (2 портрета), Васнецов, лепили: Васютинский, Мамонтов, Гинцбург (бюст, статуэтка, горельеф). О работах А. много писалось в русской и иностранной печати (в особенности много статей появилось в 80-х и 90-х годах). — Ср.: Собко, Словарь русских художников, Стасов, Полное собрание сочинений, Булгаков, ‘Наши художники’, Венгеров, Словарь писателей, Гинцбург, ‘Из моей жизни’, Маггид, ‘М. Антокольский, его жизнь и художественная деятельность’ (на еврейском языке).

Илья Гинцбург. 8.

Источник текста: Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона, т. II: Алмогады — Арабский язык, стлб. 784—796.

I.

Дополнение

II.

Скульптура М. М. Антокольского

Читайте также: