Локково объясненіе понятій.
——
Локково объяснение понятий, Давыдов Иван Иванович, Год: 1819
Время на прочтение: 7 минут(ы)
&
Nihil est in оntellectu, quod non prias suerit in sensu {Разумъ получаетъ свдніе посредствомъ чувствъ, а неиначе.} — вотъ начальная мысль Логики. И нетолько воспоминанія прежнихъ ощущеній, изображенія остающіяся въ памяти, но понятія рода и вида, идеи отвлеченныя — все иметъ одинъ источникъ — чувства. Вотъ предметъ, о которомъ спорили въ продолженіи цлыхъ вковъ, раскрытый въ Лице и Портик и объясненный Локкомъ.
Изъ всхъ таинствъ и чудесъ, насъ окружающихъ, боле всего поражаетъ связь существа духовнаго съ вещественнымъ. Справедливо сказалъ Паскаль, что ‘человкъ для себя самаго есть самый удивительный предметъ въ Природ.’ Если вы представите себ вселенную поражающую взоръ, гармонію потрясающую слухъ, вкусъ яствъ и обоняніе запаховъ, осязаніе теплоты и холода, мягкости и твердости, фигуры и протяженія — представте другой обширнйшій міръ, нравственный, и какъ все это въ порядк и устройств живописуется въ ум нашемъ, какъ мы помнимъ все прежнее, какъ по прежнему заключаемъ о будущемъ: то не должны ли удивиться премудрости Всемогущаго, сознаться въ слабости разума своего, и въ молчаніи благоговть предъ Волею высшею?
Но ето же высокое существо человка, существо духовное, разумное, безсмертное, ета ентелехія, квинтессенціа — самая душа, назначенная къ совершенствованію, не бываетъ довольна неизвстностью, сомнніемъ, неопредленностью. Она безпрестанно стремится къ цли своей — и не находя здсь долу образца своего, паритъ къ началу, свту свтовъ. Тонкія умозрнія о семъ предмет принадлежатъ къ Метафизик и наблюдательной Психологіи. Мы послушаемъ только Локка о томъ, что относится къ Логик.
Многіе думаютъ, что въ душ нашей есть врожденныя общія понятія, что съ ними будто выходитъ она въ сей міръ. Но къ чему предполагать въ душ предвчныя начертанія, на примръ начертанія цвтовъ, когда получила она орудіе для сего — зрніе, на которое дйствуютъ впечатлнія вншнихъ предметовъ? Какъ предполагать предначертанныя въ душ познанія, когда он зависятъ отъ природы, насъ окружающей, отъ наставниковъ юноcти нашей, отъ собственныхъ опытовъ въ жизни?
Говорятъ: есть истины для всхъ общія, и потому он должны быть врожденны.
Хотя и нтъ такихъ общихъ для всхъ истинъ, однако, если бы и согласились мы, что он существуютъ: и тогда не слдовало бы почитать ихъ за врожденныя, потому что въ каждой стран, для каждаго человка есть особые способы, которыми достигаетъ онъ до ихъ познанія. Т же аксіомы, которыя, инымъ ученымъ кажутся слишкомъ легкими, совершенно неизвстны большей части всего человчества. Сверхъ того, еслибъ истины были врожденныя: он были бы вразумительны для дтей, для каждаго возраста, пола и состоянія людей. Но кто видалъ, чтобъ дти, или подобные умомъ дтямъ дикіе, разсуждали объ истинахъ философическихъ, богословскихъ, математическихъ? Говорить же, что сіи понятія начертаны въ душ, но она не всегда примчаетъ ихъ — значило бы противорчить и уничтожать врожденность ихъ. Едва ли въ етомъ случа вся сбивчивость не происходитъ отъ сбивчиваго понятія слова врожденный. Не хотятъ ли разумть подъ етимъ врожденную способности души познавать предметы? Ето безъ сомннія неоспоримо. Въ противномъ случа говорить, что вещь находится въ разум и разумъ незамчаетъ ее, значитъ утверждать, что вещь въ одно и то же время существуетъ и несуществуетъ.
На ето отвчаютъ: люди узнаютъ сіи общія истины, когда обнаруживается въ нихъ употребленіе разума.
По етому вс аксіомы, вс правила нравственности, вс заключенія въ наукахъ физическихъ и другихъ, выводимыя изъ сравненій, наблюденій и опытовъ — вс ето врожденное? Баконъ, Нютонъ, Монтескье должны стоять наровн съ дикимъ Кафромъ, Гренландцемъ и Патагонцемъ! Гд же труды цлой жизни, посвящаемые изслдованію истины? гд выспренное, постоянное стремленіе генія къ проницанію таинствъ Природы? гд безпрерывное совершенствованіе души, чрезъ которое она приближается къ предвчному началу своему и ему подобится? Тогда чмъ бы объяснить неравенство силъ душевныхъ и знаній, когда бы вс он были у всхъ начертаны? Но еслибъ согласиться и на то, что помощію разума открываются истины, приобртаются знанія: не то же ли ето будетъ значить, что разумъ приучаетъ глаза наши къ разсматриванію предметовъ, или же что нужда привлекаетъ вниманіе наше на предметы, — они поражаютъ чувства, а чрезъ нихъ доставляются свднія и душ. Скажутъ: ето значило бы отвергать высшую благость и милосердіе, запечатлнныя въ человк врожденными понятіями. Странное сужденіе! Вселенная, служащая предметомъ наблюденій,— способность души сравнивать, отвлекать — не есть ли это важнйшій предметъ удивленія, носящій на себ отпечатокъ Божества? Неоспоримо, что всякое познаніе требуетъ наблюденія, труда, постоянной дятельности, а утверждать, что для открытія предначертанныхъ истинъ, или для руководства разума потребенъ сей же самый разумъ, есть предположеніе странное.
Разберемъ еще это предложеніе. Говорятъ, что съ укрпленіемъ силъ разума развертываются врожденныя знанія. Ето предложеніе несправедливо и по тому, что прежде аксіомъ, будто бы всмъ общихъ, всякой узнаетъ множество свдній частныхъ, боле или мене другимъ извстныхъ. Сколько дикихъ, которые, достигнувъ зрлаго возраста, проводятъ жизнь свою и до глубокой старости, не имя никакого понятія объ истинахъ или правилахъ общихъ! Да и какъ отдлить время, когда узнаемъ такія истины, отъ того времени, когда знакомимся съ другими познаніями?
Посмотрите на средства, какими разумъ познаетъ истины. Прежде всего чувства наполняютъ его множествомъ различныхъ понятій, онъ постепенно привыкаетъ къ нимъ, удерживаетъ въ памяти и, для сохраненія порядка, даетъ имъ названія. Съ большею опытностію распространяется кругъ его приобртеній: онъ сравниваетъ и выводитъ новыя заключенія, изъ наблюденій составляетъ правила — и такимъ образомъ рождаются неизмнныя начала, постоянные законы наукъ. Но если мы, достигнувъ сихъ конечныхъ умозаключеній, послднихъ дйствій и усилій ума, почитаемъ ихъ за начало и основаніе, забывая настоящій источникъ размышленій своихъ, то ето происходитъ отъ той же причины, по которой мы во всякомъ дл, приходя къ концу, забываемъ труды, понесенные для его исполненія. Начиная легко писать, думаешь, что съ етимъ умньемъ родился, и какая бы нужда была убждать другихъ въ томъ, что такъ называемыя общія истины врождены каждому, если бы он дйствительно впечатлвались и рождались вмст съ человкомъ! На самое несогласіе въ главнйшемъ положеній касательно понятій не показываетъ ли несправедливости сего мннія? Для человка, повторяющаго мысли другаго для человка, который страшится всякаго разсужденія, напряженнаго вниманія — для такого все врожденно: онъ согласенъ и невжество свое почитать для себя необходимостью врожденною. Не таковъ человкъ мыслящій: онъ увренъ только въ томъ, что понимаетъ, а понимать можно ощущенія, впечатлнія предметовъ и наблюденія души надъ собственными своими дйствіями.
И такъ соединимъ вс мысли свои.
1. Истинъ, почитаемыхъ общими, совершенно не льзя называть такими, потому что большая часть людей не иметъ о нихъ никакого понятія.
2. Если бы они были врожденны, то были бы извстны прежде всякой другой истины: напротивъ, прежде ихъ узнаемъ мы множество частныхъ свдній, по мр предметовъ насъ окружающихъ.
3. Т, которымъ он извстны, знакомы съ ними бываютъ посл долговременной опытности.
Ето ведетъ къ тому заключенію, что понятія и на нихъ основанныя познанія неврожденны въ человк, а пріобртаются воспитаніемъ, ученіемъ, опытностію.
Вотъ содержаніе первой Главы Локкова опыта объ ум. Пойдемъ дале,
Полагаютъ, что правила нравственности также будто бы суть общія всемъ, врожденныя.
Еслибы сказали, что врность и правосудіе сутъ правила всмъ общія, то можно бы и етому противорчить. Приведите себ на мысль постепенное образованіе обществъ. Какія правила можно встртить между дикими ордами, скитающимися изъ одной страны въ другую, или между народовъ, живущимъ грабежемъ? А такихъ сколько еще можно найти въ Азіи, въ Африк и Америк! Первыя же постановленія, основанныя на правилахъ правоты и честности, являются въ обществахъ нсколько образованныхъ, между народомъ, занимающимся или земледліемъ, или торговлею. Тамъ самая нужда во взаимной помощи заставляетъ исполнять взаимныя обязанности и любить свое счастіе, дорожить счастіемъ другаго, знать, что безъ блага общаго не можетъ быть блага общаго. Здсь рождаются правила, постановленія, законы подъ руководствомъ врности и правосудія.
Мн скажутъ, что ‘люди иногда поступютъ противъ правилъ, запечатленныхъ въ душ.’ А я думаю напротивъ: мысли человка можно познавать изъ поступковъ его. Если бы сіи правила нравственности рождались съ человкомъ, то врно для того, чтобъ ихъ исполнялъ онъ на самомъ дл. Согласенъ, что Природа вложила во всхъ желаніе благополучія и отвращеніе отъ неприятностей, ето склонность, а не правила, начертанныя въ ум. Предлагайте дикому, которой по рожденію своему сходенъ съ просвщеннымъ, предлагайте ему правило: длай другому то, чего желалъ бы себ, — онъ врно потребуетъ къ сему объясненія. Но то, что требуешь доказательства, кажется, не есть врожденное, а приобртаемое. Вс и везд любятъ добродтель, потому что добродтель для всхъ и везд полезна. Но какъ виды и намренія людей въ разныхъ странахъ и въ разныя времена чрезвычайно различны, отъ того такое множество мнній o счастіи. Говорятъ, совсть упрекаетъ насъ въ проступкахъ нашихъ — и потому должны быть начертаны въ душ правила, которымъ тогда мы измняемъ. Но мы исправляемъ себя раскаяніемъ въ проступкахъ своихъ, точно также, какъ и во всякомъ другомъ случа относительно къ дйствіямъ ума, или размышленіемъ, или правилами другихъ — и мнніе, какое сами имемъ о своихъ поступкахъ, тогда называемъ совстью, сознаніемъ.
Если бы сіи правила были врожденныя, что какимъ образомъ могли бы ихъ нарушать? Не было ли обычая подвергать дтей своихъ голоду, или оставлять зврямъ на снденіе? Есть и теперь земли, гд дтей погребаютъ живыхъ вмст съ матерями ихъ, если астрологъ скажетъ, что они родились подъ несчастнымъ созвздіемъ. Въ другихъ мстахъ сыновья безъ угрызенія совсти закапываютъ въ землю живыхъ престарлыхъ отцовъ своихъ. Многіе островитяне больныхъ осуждаютъ большею частію на смерть. Гарцилассо де ля Вега повствуетъ, что въ Перу нарочно откармливаютъ дтей въ сндь, и даже самыхъ женъ, неспособныхъ къ дторожденію. Турки благоговютъ предъ извстнымъ классомъ людей, которыхъ образъ жизни не льзя описать безъ стыда и отвращенія {Путеш. Баугартена Кн. II, Гл. 1, стр. 75.}.
Гд же правила, начертанныя въ человк при рожденіи его, правила общія, неизмняемыя, и сколько мы видимъ случаевъ, сколько примровъ, что уважаемое людьми свтскими для мудраго кажется непозволительнымъ! Иной достигаетъ почестей и достоинствъ низостію, ласкательствомъ, другой обращается на счетъ ближняго, въ иномъ мст проливаютъ кровь за мнимую честь, за мнимую обиду, не уже ли ето все происходитъ по предначертаннымъ правиламъ?
Изъ сего также видно, что:
1. Правила нравственныя не для всхъ суть общія.
2. Что они одно другому противорчитъ.
3. Что они зависятъ отъ понятія, какое каждой иметъ о благополучіи.
Можно заключить, что и он пріобртаются опытностью, какъ и вс другія познанія, потому что способъ судить, состоящій въ сравненіи предметовъ, есть общій для всякаго случая.
Въ этомъ заключаются важнйшія мысли двухъ первыхъ Главъ Локкова сочиненія. Перейдемъ къ другой книг, гд говоритъ онъ о происхожденіи идей.
Представимъ себ, что душа въ самомъ начал своемъ подобна воску: такимъ образомъ получаетъ она все то множество идей, которыя имемъ мы о Божсеств, о человк и Природ? откуда сіи понятія, служащія основаніемъ всхъ умствованій, всхъ наукъ? Локкъ отвчаетъ на ето: Опытность есть основа всхъ знаній, отсюда получаютъ он происхожденіе свое. Мы или наблюдаемъ все насъ окружающее, или наблюдаемъ внутреннія дйствія ума нашего.
Чувства наши, поражаемыя предметами, доставляютъ душ различныя ощущенія, смотря по тому, какъ сіи предметы дйствуютъ на чувства. Такъ мы приобрщаемъ идеи благо, тонкаго, твердаго, сладкаго и всего, что называется качествомъ физическимъ. Eтотъ источникъ идей есть чувственность. Другаго рода идеи относятся къ дйствіямъ души, какія производитъ она надъ идеями, полученными чрезъ чувства, Таковы идеи о томъ, что называемъ мыслить, думатъ, разсуждать, знать, желать. Сію способность души, по дйствіямъ своимъ подобную чувствамъ, называетъ Локкъ внутреннимъ чувствомъ.
И такъ нтъ ни одной идеи, которая бы не происходила изъ котораго-либо изъ сихъ источниковъ. Видимые предметы доставляютъ уму понятія о чувственныхъ качествахъ — вс различныя ощущенія, какія производятся ими, кром етаго, умъ замчаетъ собственныя свои дйствія. Все ето дйствительно убждаетъ въ томъ, что nihil est in intellectu, quod non prius fuerit in sensu.
Сія опытная система обезображена была матеріалистами. Они смшали, вроятно съ намреніемъ, понятія вещей, доставляемыя мыслящему существу чувствами, съ сужденіями, которыя душа изъ сего составляетъ, сравниваетъ идеи и длаетъ свои умозаклюненія. На етомъ странномъ смшеніи столь разнородныхъ дйствій ума основанъ матеріализмъ.
Еще одно замчаніе о происхожденіи и составленіи идей. Спрашиваютъ: чему должно приписать дйствіе самаго ощущенія: предметамъ ли, или органамъ чувствъ? Почему увриться въ дйствіи органовъ и впечатлніяхъ предметовъ? — Въ дйствіи способностей своихъ убждаемся мы тмъ, что можемъ употреблять ихъ, а въ дйствительности предметовъ увряемся потому, что они длаютъ впечатлнія, нами ощущаемыя. Но сіи впечатлнія, замчаетъ Локкъ, не принадлежатъ ни предметамъ, ни органамъ, чрезъ которыя получаются впечатлнія, он принадлежатъ существу чувствующему и мыслящему — душ. Она собственно ощущаетъ и судитъ о своихъ ощущеніяхъ.
Но если бы умъ человческій пожелалъ проникнуть дале, узнать качество и сущность сего существа — какимъ образомъ предметы дйствуютъ на существо духовное, и какъ оно дйствуеть на тло наше, ето, по признанію всхъ философовъ, есть свыше силъ человческихъ. Связь души съ тломъ есть одно изъ таинствъ Создателя.
[Давыдов И.И.] Локково объяснение понятий / Двдв // Вестн. Европы. — 1819. — Ч.104, N 7. — С.204-217.