Л. А. Ильин
Н. А. Некрасов и С. Д. Дрожжин
I. НЕОПУБЛИКОВАННОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ С. Д. ДРОЖЖИНА, ПОСВЯЩЕННОЕ Н. А. НЕКРАСОВУ
II. К ИСТОРИИ: СОЗДАНИЯ А. НАУМОВЫМ КАРТИНЫ ‘НЕКРАСОВ И ПАНАЕВ У БОЛЬНОГО БЕЛИНСКОГО’
Л. А. Ильин. Н. А. Некрасов и С. Д. Дрожжин, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1960
Время на прочтение: 13 минут(ы)
Некрасовский сборник. III
М.,—Л., Издательство Академии Наук СССР, 1960
Впервые Спиридон Дмитриевич Дрожжин (1848—1930) познакомился с некрасовскими стихами во второй половине 1863 года, когда служил мальчиком-приказчиком в табачной лавке Семенова, находившейся в Петербурге, недалеко от Чернышова моста. Здесь у хозяйки Дрожжин ‘увидел в первый раз собрание стихотворений Некрасова, которые и прочел, не отрываясь, с наслаждением’.1
В последнем прижизненном издании автобиографии Дрожжин, вспоминая о первом своем знакомстве с некрасовскими стихами, уточнил, что он из попавших тогда в его руки ‘двух томиков стихотворений’ поэта ‘многие песни… затвердил наизусть’.2
Подросток Дрожжин восторженно отнесся к некрасовским произведениям при первом же ознакомлении с ними, он принял поэта как ‘своего’, стал разучивать и даже распевать его стихи. Показательно, что Дрожжину больше всего пришлась по душе ‘Песня Еремушке’ — стихотворение, содержащее призыв быть верными ‘человеческим стремлениям’, которые называются ‘Братством, Равенством, Свободою’.
С годами привязанность Дрожжина к Некрасову только усилилась. Это видно как по напечатанным автобиографическим запискам и стихотворениям Дрожжина, так и по его неопубликованным дневникам, черновым наброскам произведений и другим материалам. С юношеских лет Дрожжин стал приобретать сборники стихов Некрасова для своей личной библиотеки, читать некрасовский ‘Современник’, делать библиографические и иные выписки из этого журнала. По ‘Современнику’ был прочитан Дрожжиным роман Чернышевского ‘Что делать?’
На отношение Дрожжина к Некрасову яркий свет проливает не известная в печати дневниковая запись от 3 апреля 1869 года:
‘Читаю стихотворения Н. А. Некрасова. Вот это истинный народный поэт, болеющий душой о России л о бедном, забитом в рабской доле крестьянстве’.3
Исключительно высоко ценя Некрасова, Дрожжин болезненно реагировал на те слухи, которые распускались злопыхателями, ненавидевшими некрасовскую ‘музу мести и печали’. В 1875 году, когда усилилась грязная молва, что Некрасов изменяет своим взглядам, отходит от народа и от поэзии (на самом деле Некрасов тогда был редактором передового журнала ‘Отечественные записки’ и работал над поэмой ‘Кому на Руси жить хорошо’), Дрожжин, не имея возможности проверить дошедшие до него слухи, написал волнующее стихотворение, которое осталось неопубликованным. Приводим полный текст этого произведения по авторской рукописи — с сохранением заглавия и даты создания:
Н. А. Некрасову
Ударь в свои струны, певец,
Зови свою музу, и снова
Неси за свободное слово
До гроба терновый венец.
Пой песню свою о свободе,
Пускай ей внимает народ, —
И будешь ты славен в народе,
И песня твоя не умрет.
1875.4
В одной из толстых тетрадей Дрожжина содержится краткая заметка, относящаяся к приведенному произведению, по заметке видно, что оно было написано в Петербурге.5
Во время создания этого стихотворения Дрожжин был начинающим литератором. С художественной стороны оно не вполне отработано, но знаменательно теми мыслями и чувствами, которые в него вложил молодой поэт.
Поместить это произведение в журнале ‘Грамотей’, где с конца 1873 года изредка печатался Дрожжин, было невозможно из-за профиля издания, после же смерти Некрасова возможность публикации стихотворения, содержание которого было адресовано живому Николаю Алексеевичу, по существу отпадала.
Однако Дрожжин, видимо, и после кончины Некрасова все же не оставлял надежды напечатать это стихотворение, что можно предполагать по другой сохранившейся авторской рукописи его, в которой над заглавием ‘Н. А. Некрасову’ Дрожжин приписал, — судя по почерку и цвету чернил, позднее, — новое заглавие ‘Своим путем’6 и тем самым превратил прежнее заглавие в подзаголовок. В результате произведение стало адресоваться скорее передовым, иногда сбивавшимся с избранной творческой стези поэтам вообще, чем лично Н. А. Некрасову, подзаголовок же делал стихотворение лишь посвященным великому демократу, как может быть посвящено тому или иному лицу любое произведение искусства. Но в таком случае изменялся адресат стихотворения: из поэтического послания, из ‘стихотворного письма’ любимому писателю получалось произведение, предназначенное многим стихотворцам, Некрасову только посвященное.
Позже, готовя свой сборник ‘Стихотворения 1866—1888 гг.’ к новому изданию, заглавие ‘Своим путем’ Дрожжин снял. В печатный экземпляр третьего издания поэт внес чернилами ряд ранее не вошедших произведений и среди них приведенное выше стихотворение ‘Н. А. Некрасову’.7 Довести до конца подготовку сборника к переизданию Дрожжин не успел, в новом издании книга не появилась.
О намерении Дрожжина опубликовать это стихотворение в четвертом издании названного сборника видно и по рукописным дрожжинским материалам, принадлежащим автору данной статьи. Текст автографа стихотворения, включая заглавие и дату, в этих материалах тождествен приведенному тексту, хранящемуся в музее С. Д. Дрожжина. Этот текст (с заглавием ‘Н. А. Некрасову’, а не ‘Своим путем’) должен рассматриваться как окончательный, выражающий последнюю авторскую волю поэта.
В процессе подготовки книги ‘Стихотворения 1866—1888 гг.’ к четвертому изданию замысел Дрожжина расширился: поэт — как видно по его рукописям — стал рассматривать этот дополняемый от руки сборник в качестве первого тома полного собрания своих произведений (которому также не удалось выйти).
Решение Дрожжина включить стихотворение ‘Н. А. Некрасову’ (‘Ударь в свои струны, певец’) в отдельную книгу и в полное собрание своих поэтических трудов говорит о том, насколько это произведение было дорого его автору. Это стихотворение свидетельствует об отношении Дрожжина к Некрасову, взглядах поэта-крестьянина на общественно-литературную борьбу и его участие в ней.
Публикуемое стихотворение говорит и о том, какого страстного приверженца в лице Дрожжина имел Некрасов, как остро воспринимал молодой ‘поэт из народа’ все, что, будучи связанным с некрасовскою музой, доходило до него. Это стихотворение — одно из ярких проявлений борьбы, развернувшейся в 60—70-х годах вокруг Некрасова и ‘некрасовского направления’ в поэзии. В этой борьбе Дрожжин не колеблясь выступил на стороне великого певца и, следовательно, — передовой, народной, реалистической литературы, которую представлял Н. А. Некрасов.
А. А. Наумов внес ценный вклад в русскую живопись тремя работами из жизни писателей — картиной ‘Некрасов и Панаев у больного Белинского’ и двумя картинами о Пушкине.
Эти полотна создавались в тот период, когда Наумов был близок с С. Д. Дрожжиным, который активно содействовал пробуждению в художнике интереса к созданию картин на литературные темы, помог ему внутренне подготовиться к написанию этих картин и даже подавал мысль о сюжетах.
Во второй половине 1938 года и в 1939—1940 годах в мемориально-литературный музей С. Д. Дрожжина, находящийся в поселке Завидово Калининской области, от наследников поэта А. В. и А. И. Новожиловых поступило большое количество рукописных, иконографических и иных материалов из домашнего дрожжинского архива. Во время разбора этих материалов автору данной статьи встретилась одна из общих тетрадей поэта, в которой более трех листов было заполнено воспоминаниями Дрожжина об А. А. Наумове. В начале этих записей кратко приводились общие сведения о художнике, а затем рассказывалось об искренней дружбе поэта с Наумовым, о том, как художник вслушивался в рассказы Дрож-жина о писателях и прочитанных книгах, как вдохновенно Наумов работал над картинами ‘Белинский перед смертью’ и ‘Дуэль Пушкина’, Дрожжин считал себя счастливым, что ему привелось подать Алексею Аввакумовичу мысль создать эти картины.
Наиболее подробно было написано о ‘Белинском перед смертью’, в частности, говорилось о беседах Наумова с Дрожжиным о сюжете картины, о жандарме, о том, что картина создавалась буквально на глазах поэта. Эта тетрадь погибла вместе с другими материалами в 1941 году при разграблении Дрожжинского музея немецко-фашистскими оккупантами. Перестали существовать интересные документы, проливающие свет на сложную историю создания Наумовым своих работ, главным образом картины ‘Некрасов и Панаев у больного Белинского’.8
А. А. Наумов и С. Д. Дрожжин познакомились в Петербурге в 1878 году. Наумову тогда было около сорока лет, он уже имел большой опыт живописца. Дрожжин был на восемь лет моложе и в литературе являлся ‘новичком’. Несмотря на это, знакомство художника и писателя вскоре переросло в дружбу. Как видно по автобиографическим запискам поэта, опубликованным в 1884 году, в первый же год знакомства Наумов стал часто бывать у Дрожжина.9 Встречи происходили также у Наумова и общих друзей. Дрожжин, знавший наизусть громадное количество стихов Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Кольцова, Никитина и других русских поэтов, мастерски поющий русские народные песни и, кроме того, интересующийся живописью, был для художника интересным и полезным собеседником, молодой поэт также почувствовал к любознательному Наумову искреннюю привязанность. Беседы с Наумовым, особенно об изобразительном искусстве, открывали Дрожжину немало нового. В общей сложности — с перерывами, иногда длительными, вызванными поездками Дрожжина в родную деревню Низовку Тверской губернии,10 — дружба эта с художником продолжалась до 1891 года.11
Связывало Дрожжина с Наумовым и то, что у поэта с детства была склонность к рисованию, которая в силу тяжелых жизненных условий не получила развития, но в юношеские годы переросла в постоянный интерес к изобразительному искусству, к коллекционированию репродукций произведений живописи, графики и даже скульптуры. До Великой Отечественной войны в Дрожжинском музее хранилось несколько сотен собранных Дрожжиным репродукций как на отдельно изданных листах, так и в виде вырезок из печатных изданий. В фондах музея имелись и принадлежавшие поэту альбомы произведений живописи. Эта коллекция состояла в основном из произведений русского реалистического искусства, преимущественно передвижников, а также из иллюстраций к произведениям Н. Некрасова, А. Пушкина, Н. Гоголя, Л. Толстого, М. Горького и многих других писателей. Кроме того, богато была представлена собранная Дрожжиным иконография — фотографии, гравюры, типографские воспроизведения портретов передовых деятелей русской культуры, главным образом литераторов. В иконографической коллекции наибольшее количество предметов относилось к Некрасову, Л. Толстому и Горькому, были различные портреты Пушкина и Белинского, писателей, сотрудничавших в некрасовских ‘Современнике’ и ‘Отечественных записках’. Эти интересные коллекции также погибли во время войны.
Среди иллюстративных и иконографических материалов находились и репродукции картин Наумова, приобретенные Дрожжиным в разные годы, причем картина ‘Некрасов и Панаев у больного Белинского’ была представлена тремя или четырьмя репродукциями (из всех воспроизведений наумовских картин, хранившихся в Музее, случайно уцелело только одно).
Утрата дрожжинской тетради, наумовских писем и других материалов потребовала выявления новых, включая побочные, доказательств того, о чем свидетельствовали рукописи. Прежде всего необходимо было выяснить, насколько Дрожжин был подготовлен к тому, чтобы рекомендовать Наумову взяться за создание картины ‘Белинский перед смертью’. Уместно вспомнить сюжет картины. К тяжело больному, лежащему в своем рабочем кабинете Белинскому пришли Некрасов и Панаев, Во время беседы в кабинет входит взволнованная жена Белинского, взоры всех находящихся в комнате, кроме беззаботно играющей дочери критика, которой тогда не было и трех лет, устремлены на Белинскую, сам Виссарион Григорьевич, худой, пожелтевший, изможденный мучительной болезнью, даже привстал и, сидя на постели, застыл в этой позе. Мария Васильевна сообщает о приходе жандарма, который виден через раскрытые двери в прихожей. С большим вниманием художник изобразил интерьер кабинета Белинского — стелаж с книгами и связками журналов, книжный шкаф и гипсовый бюст Пушкина, письменный стол, портреты на стене.
Эта глубокая по замыслу и общественному звучанию картина одновременно отражает и искреннюю дружбу трех писателей, прежде всего Белинского и Некрасова, и семейный быт великого критика, и преследования, которым перед смертью подвергался Виссарион Григорьевич со стороны полиции.
Центральный персонаж картины — Белинский. С его трудами Дрожжин познакомился вскоре после того, как в 1866 году записался в Петербургскую публичную библиотеку. 30 июня 1867 года поэт записал в своем дневнике: ‘Купил стихотворения А. В. Кольцова и теперь читаю статью о его жизни и сочинениях, написанную Белинским’.12
На отношение молодого Дрожжина к наследию великого критика яркий свет проливает запись в дневнике от 9 января 1869 года: ‘Сегодня зашел к знакомому букинисту и спросил, нет ли для меня чего-нибудь новенького? Он показал мне 12-й том сочинений Белинского и спросил за него 80 копеек, а у меня в кармане всего 45. Что делать?.. Белинский — это наш великий и всеобщий учитель, на котором будет еще воспитываться юношество многих и многих поколений’.13
На следующий день Дрожжин где-то разыскал недостающие 35 копеек и приобрел книгу. В дневнике появилась новая запись: ’10 января. Ну вот, слава богу, купил и 12-й том Белинского! Я теперь миллионер!.. Пушкин, Лермонтов, Кольцов, Белинский, … Некрасов, Шиллер, Гейне, Беранже и много других, — это все мое! А я еще, безумный, говорю, что я несчастлив!’.14
По рукописным материалам Дрожжина также видно, что поэт делал библиографические и иные записи, относящиеся к публикации статей и рецензий Белинского в журналах и к литературе о нем.
Вторым основным персонажем картины Наумова является Некрасов.
Развиваясь под сильным воздействием поэзии Некрасова, Дрожжин к 1884 году творчески усвоил многие некрасовские традиции, последние сказались в дрожжинских поэмах ‘Исповедь матери’ и ‘Привал на Волге’, стихотворениях ‘Голодная’, ‘Грозные тучи нависли’, ‘Вечная память’, ‘Честным порывам дай волю свободную’, ‘Народному певцу’ и др. Ко времени создания картины Наумова Дрожжин был автором ряда произведений, посвященных ведущему поэту революционной демократии, — стихотворений ‘Н. А. Некрасову’ (‘Ударь в свои струны, певец’), ‘Н. А. Некрасову. (По прочтении его ‘Последних песен’)’, ‘У гроба’, ‘Зачем эти клики военных побед’, ‘Причитание народа’, ‘Нет, ты не умер, ты живешь’, ‘Похороны’ (пять произведений, начиная со стихотворения ‘У гроба’, Дрожжин объединил в отдельный цикл под общим заглавием ‘На смерть Н. А. Некрасова’) и ‘Памяти Н. А. Некрасова’. Детальное ознакомление с опубликованными и архивными дрожжинскими материалами приводит к убеждению, что уже в 70-х годах из всех русских и зарубежных поэтов самым дорогим для Дрожжина стал Некрасов.
Дрожжин был хорошо осведомлен о тесных взаимосвязях Некрасова и Белинского, о благотворном влиянии великого критика на Николая Алексеевича. Об этом Дрожжин знал из различных источников, в том числе и по некрасовской поэзии.
Большой интерес с этой точки зрения представляет неопубликованная запись, которая содержится в дрожжинских рукописных материалах семидесятых годов:
Белинский
Наивная и страстная душа,
В ком помыслы высокие кипели.
Некрасов.
Братья-писатели, в нашей судьбе
Что-то лежит роковое.
Некрасов.16
Эта запись, совершенно не связанная по смыслу с окружающими записями, была внесена, несомненно, в результате глубоких раздумий Дрожжина о горькой судьбе и трагической кончине Белинского. (Обе цитаты заносились, видимо, по памяти, так как содержат некоторые отклонения от подлинных некрасовских текстов). Готовясь записать эти стихотворные выдержки из Некрасова, Дрожжин вначале поставил обобщающее заглавие: ‘Белинский’. Это означает, что на жизненный и творческий путь Виссариона Григорьевича Дрожжин во многом смотрел глазами Некрасова — сквозь призму некрасовских представлений о Белинском, выраженных средствами поэзии.
Хорошо знал Дрожжин и о дружбе Белинского, Некрасова и Панаева. Это ему было известно прежде всего по ‘Современнику’, который значительное время, начиная с 1-го номера 1847 года, издавался, как указывалось на титульном листе, ‘И. Панаевым и Н. Некрасовым’. По библиографическим заметкам Дрожжина конца 60-х и 70-х годов видно, что поэт знакомился с ‘Современником’ не только по отдельным номерам, но и по ‘годовым комплектам’ и, кроме того, пользовался сводными библиографическими указателями по этому журналу, находившимися, вероятно, в Публичной библиотеке. Особое внимание Дрожжина привлекал ‘Современник’ того периода, когда в журнале сотрудничал Белинский, поместивший в первой книге за 1847 год свою программную статью ‘Взгляд на русскую литературу 1846 года’ и в последующих номерах напечатавший значительное количество ценных статей (‘Ответ Москвитянину’, ‘Взгляд на русскую литературу 1847 года’) и рецензий. Дрожжин знал и о благородной заботе Некрасова и Панаева, проявленной по отношению к Белинскому: в передовых литературных кругах было широко известно, что Некрасов и Панаев стремились улучшить условия жизни великого критика и его семьи, обеспечить его необходимым лечением и не перегружать — в отличие от редактора-издателя ‘Отечественных записок’ А. Краевского — журналистской работой.
В пору создания картины ‘Белинский перед смертью’ в литературной среде была свежа память о Панаеве как авторе романов и повестей ‘натуральной школы’, оказавших некоторое влияние на ряд писателей, в том числе на Тургенева и Писемского. Богатые фактическим материалом ‘Воспоминания о Белинском’, написанные Панаевым в 1860 году, привлекли внимание всех, кто интересовался жизнью Виссариона Григорьевича, в том числе и С. Д. Дрожжина.
Важную роль в раскрытии идейного замысла картины Наумова выполняет жандарм, изображенный в дверях. Мог ли Дрожжин подать художнику совет ввести образ этого ‘блюстителя порядка’? Дрожжинские материалы позволяют ответить на это утвердительно. Вспоминая о своей жизни в столице в первой половине 60-х годов, Дрожжин писал:
‘Был… я очевидцем, как часто ранним утром по Фонтанке мимо гостиницы16 по направлению к Чернышову мосту под конвоем на конную площадь двигались черные колесницы с обращенными взад лицами несчастных арестантов, между которыми, может быть, были и некоторые наши великие писатели’.17
Хотя воспоминания были написаны престарелым Дрожжиным, несомненно, что эти запомнившиеся ему события были не менее свежи в памяти поэта и в 70—80-х годах.
В 1881 году с Дрожжиным произошел следующий эпизод, крайне возмутивший писателя. Дрожжин после временного проживания в деревне вновь приехал в Петербург в поисках работы. С собою поэт привез тяжелый ящик с книгами. Этот ящик вызвал подозрение полиции. Когда дворник принес в полицейский участок паспорт Дрожжина и сказал, что в ящике находятся книги, полицейский закричал: ‘— Как книги?! Какие могут быть у него книги?! когда на паспорте ясно значится: к_р_е_с_т_ь_я_н_и_н (выделено Дрожжиным, — Л. И.) Тверской губернии и уезда, Городенской волости, деревни… Скажи пожалуйста, какие, я тебя спрашиваю, у него могут быть книги, и для чего?! А?!’.18
В связи с этим Дрожжин негодующе писал: ‘… какой дикий взгляд… на нашего крестьянина: он будто бы не должен и не может иметь даже понятия о книге!’.19 Возможно, со времени этого эпизода с ящиком книг Дрожжин и был взят политической полицией на учет, приведший к жандармскому обыску в доме Дрожжиных в деревне Низовка в ночь с 17 на 18 ноября 1884 года.
Дрожжину было известно о том гнусном преследовании, какому перед смертью подвергался Белинский со стороны жандармерии.
В связи с утратой названных выше воспоминаний Дрожжина, относящихся к истории создания картины, был предпринят, как уже отмечалось, ряд дополнительных разысканий. Так, Н. Д. Телешов познакомил автора данной статьи с малоизвестным очерком Вяткина ‘У поэта-пахаря’, напечатанном в газете ‘Сибирская жизнь’. Судя по наклеенному бланку, статья была получена Н. Д. Телешовым через С.-Петербургское бюро газетных вырезок.
Вяткин встречался с Дрожжиным в Москве и даже приезжал к нему в деревню Низовку. В вырезке, любезно переданной автору этой работы Н. Д. Телешовым, приведены сведения о первом знакомстве Вяткина с Дрожжиным на собрании московских писателей, где присутствовали В. Вересаев, Н. Телешов, И. Белоусов и другие лица, а также сообщается о деревенской жизни Дрожжина, о его интересах, воспоминаниях. В частности, в статье говорится: ‘Интересных встреч и знакомств было у меня много, — рассказывает С<,пиридон>, Д<,митриевич>,, — вот с художником Наумовым, например. Друзья мы с ним были. Знаете, конечно, его знаменитую картину ‘Белинский перед смертью’. Могу сказать, что написана она по моей мысли. И если бы Наумов не умер рано, целый ряд таких картин написал бы, помню — он очень заинтересовался писательской жизнью как материалом для живописи, несмотря на мытарства с ‘Белинским’. Не приняли эту картину на выставку в Академию, говорят ему: ‘Замажьте жандарма на заднем плане, тогда примем’. Он, конечно, не согласился: в жандарме-то и есть вся соль… Писатель умирает, а его арестовать пришли…’.20
Вяткин создавал художественный очерк о Дрожжине, а не протокольную запись беседы с поэтом. Поэтому, всего вероятнее, устные воспоминания писателя о Наумове он передал не полностью, а взял то, что ему как очеркисту показалось наиболее существенным. Кроме того, полнота передачи бесед с поэтом не могла не быть ограничена рамками газетной статьи. Однако и опубликованное Вяткиным, да еще при жизни Дрожжина, является ценнейшим документом, который в значительной мере восполняет в этом плане утрату рукописных воспоминаний Дрожжина. Можно считать доказанным, что Дрожжин явился вдохновителем отображения на полотне одной из величайших эстафет в истории русской литературы — передачи Белинским своих заветов в руки Некрасова, будущего вождя революционно-демократической поэзии, организатора самой передовой и действенной журнальной прессы России прошлого столетия. Следует признать, что ставшее позднее, после Октябрьской революции, распространенным название картины ‘Некрасов и Панаев у больного Белинского’21 соответствует творческому замыслу Дрожжина и Наумова в большей степени, чем первоначальное название картины: ‘Белинский перед смертью’.
Эта картина пришлась не по вкусу сторонникам охранительной идеологии. Не признавала ее и императорская Академия художеств. Когда Наумов представил картину ‘Белинский перед смертью’ для экспонирования на выставке, организуемой Академией из работ своих выпускников, художник получил твердый отказ, члены отборочной комиссии обещали, правда, позже допустить картину на выставку, но при условии: ‘убрать’, ‘замазать’ жандарма. Даже в юбилейном издании — в ‘Списке русских художников’, изданном к 150-летию Академии художеств, — конкретно названо несколько работ Наумова, но о картине ‘Белинский перед смертью’ не сказано ни слова.22 Эта картина преследовалась и дореволюционной цензурой. В тех случаях, когда демократические издатели решали поместить репродукцию картины, цензоры требовали, чтобы картина воспроизводилась не полностью, а с ‘обрезкой’ правой, считая от зрителя, части, где изображен жандарм. Об этой узурпации автор статьи впервые узнал от зятя Дрожжина, С. Г. Морева.
С. Морев сообщил, что он как-то до революции привез С. Д. Дрожжину из Москвы по его просьбе ряд книг. В одной из них воспроизводилась эта картина. Дрожжин взглянул на репродукцию и тут же с чувством сказал: ‘А жандарма-то опять отрезали!’, после чего и рассказал Семену Гавриловичу о мытарствах, выпавших на долю этой картины по вине цензуры.
Картина ‘Некрасов и Панаев у больного Белинского’ стала классическим произведением в иконографии Белинского и Некрасова и одним из наиболее политически значимых произведений сюжетной живописи, связанных с русской литературой. Подлинник этой картины принадлежит Ленинградскому музею революции и экспонируется в музее-квартире Н. А. Некрасова в Ленинграде, а копии находятся в нескольких музеях СССР — в музее Института русской литературы, Ярославской усадьбе-музее в Карабихе и других. Трудно представить иллюстрированные советские издания сочинений Некрасова и Белинского без воспроизведения этой работы Наумова, сюжет которой был подсказан художнику одним из самых беззаветных приверженцев Некрасова — поэтом С. Д. Дрожжиным.
1 Жизнь поэта-крестьянина С. Д. Дрожжина (1848—1905 гг.), описанная им самим, и избранные стихотворения. М., 1906, стр. 49.
2 С. Д. Дрожжин. Автобиография с приложением избранных стихотворений. М., 1923, стр. 12.
3 ЦГАЛИ, ф. 176, ед. хр. 13, л. 28а.
4 Музей С. Д. Дрожжина, о. ф. (основной фонд), ед. хр. 384, л. 110 об. (В тексте произведения часть знаков препинания расставлена нами, — Л. И.).
5 Там же, ед. хр. 97, л. 20.
6 ЦГАЛИ, ф. 176, ед. хр. 722а, л. 1 об.
7 Это произведение следует отличать от другого стихотворения Дрожжина, также озаглавленного ‘Н. А. Некрасову’ (‘Нет, ты не ‘Последние песни’ нам спел’), которое было опубликовано в сборнике ‘Новые стихотворения С. Д. Дрожжина’ (М., 1904, стр. 117) и перепечатано в его книге ‘Стихотворения 1866—1888 гг.’ (изд. 3-е, М., 1907, стр. 218).
8 Факт существования этих материалов подтвержден бывшим директором Дрожжинского музея М. К. Рахлиной.
9 Поэт-крестьянин Спиридон Дрожжин в его воспоминаниях. — ‘Русская старина’, 1884, ноябрь, стр. 317.
10 С 1 февраля 1879 до 1 октября 1880 года Дрожжин работал в Малой и Большой Вишерах, но по характеру службы часто приезжал в Петербург, где останавливался у своего друга Н. А. Соловьева-Несмелова, к которому заходил и Наумов.
11 В марте 1891 года Дрожжин уехал из Петербурга в Низовку и больше в столицу не вернулся: зная, что в Петербурге трудно было устроиться на работу, поэт поступил на службу в Волжское пароходное общество ‘Самолет’, после чего работал в Москве и Харькове. В начале апреля 1896 года Дрожжин возвратился в родную деревню.
12 Жизнь поэта-крестьянина С. Д. Дрожжина (1848—1900 гг.), описанная им самим. — ‘Читальня народной школы’, 1900, январь—февраль, СПб., стр. 69.
13 Там же, стр. 70—71.
14 Там же, стр. 71.
15 ЦГАЛИ, ф. 176, ед. хр. 20, л. 21 об.
16 Имеется в виду гостиница ‘Европа’, на ‘черной половине’ которой Дрожжин работал в 1860—1863 годах и около которой он служил— в табачной лавке Семенова — с лета 1863 до осени 1864 года.
17 С. Д. Дрожжин. Автобиография с приложением избранных стихотворений. М., 1923, стр. 12.
18 С Д. Дрожжин. Стихотворения 1866—1888 гг. Изд. 3-е, М., 1907, стр. 72.
19 Там же.
20 ‘Сибирская жизнь’, 1912, No 27, 2 февраля (Томск).
21 В иллюстрированных популярных изданиях и книгах для средних школ этой же картине теперь даются названия: ‘Некрасов у больного Белинского’, ‘Некрасов и Белинский’.
22 Юбилейный справочник Императорской Академии художеств. 1764—1914. Список русских художников. Составил С. Н. Кондаков. СПб., [1914], стр. 137.