Ив. Кубасов.
Кукольник, Нестор Васильевич, Кубасов Иван Андреевич, Год: 1903
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Кукольник, Нестор Васильевич, поэт и драматург, род. 8 сентября 1809 г., ум. 8 декабря 1868 г., пятый сын В. Г. Кукольника. Родился в Петербурге, первоначальное воспитание и образование получил в Нежине, в гимназии высших наук кн. Безбородки, первым по времени директором которой был его отец. По смерти отца он в 1822 г. был взят матерью из гимназии и жил два года в Виленской губернии, а в 1824 г. снова поступил в нежинскую гимназию, прямо в 4-й класс. Несмотря на эти перерывы в обучении в гимназии, будущий писатель блестяще прошел гимназический курс, он считался в гимназии одним из способнейших и даровитейших учеников. Однокашник Гоголя, Гребенки, Кукольник принимал живое участие в литературных опытах и предприятиях своих товарищей (журнал ‘Звезда’) и на школьной скамье успел проявить свои задатки, драматическая фантазия ‘Торквато Тассо’, затеплившаяся страсть к театру и увлечение музыкой были юношескими, но верными залогами будущей деятельности Кукольника. Библиотека гимназии, богатая историческими сочинениями, два-три недурных педагога и компания даровитых товарищей содействовали основанию прочного фундамента в образовании Н. В. Кукольника: он вышел из гимназии развитым, начитанным юношей, хорошо знавшим новые языки, историю, литературу… По окончании гимназии, он около двух лет пробыл в Вильне, в качестве преподавателя российской словесности в 1-й и 2-й гимназиях и успел зарекомендовать себя отличным педагогом (отчет Н. Н. Новосильцева). Летом 1831 г. он оставил Вильну и отправился с ректором Виленского университета В. В. Пеликаном, в качестве чиновника при ректоре университета для письменных дел, в Петербург. Получив вскоре чин коллежского асессора, Н. В. Кукольник вышел в отставку, в 1833 г. он вновь поступил на службу в канцелярию военного министра, с 1837 г. служил в Капитуле орденов, с 1839 по 1843 г. был в отставке, затем снова поступил в канцелярию военного министра, с 1843 г., в течение четырех лет, Н. В. Кукольник служил в Петербурге, с 1847 по 1856 г. провел в командировках. По возвращении в Петербург получил отпуск за границу для лечения, вернувшись из-за границы, вышел в отставку и навсегда оставил Петербург. Он переселился в Таганрог, где и умер в 1868 г. — Общественно-литературная жизнь Кукольника разделяется на четыре периода. Первый — до приезда в Петербург, второй — с 1832 по 1847 г., период наиболее продуктивной деятельности Кукольника и наиболее интересный для историка литературы, третий — с 1847 по 1857 г. — период странствований Кукольника по России и за границей и, наконец, четвертый — пребывание его в Таганроге. Прибыв в 1832 г. в Петербург с литературным багажом, в котором находился и ‘Торквато Тассо’, начатый еще в Нежине, Кукольник скоро выступил в печати. Звучные стихи только что названной драматической фантазии, в которых чувствовался свежий и несомненный талант, имели громадный успех и сразу создали Кукольнику славу поэта. Польщенный ласковым приемом, он в следующем же году выпустил драматическую фантазию ‘Джакобо Санназар’, а затем и знаменитую драму ‘Рука Всевышнего отечество спасла’. Последняя пьеса имела успех, превзошедший ожидания автора. Правда, она не отличалась по своему времени никакими выдающимися достоинствами ни в литературном, ни в историческом отношениях, но она окружила имя Кукольника ореолом страстного поэта-патриота. Молодой писатель понял настроение и вкусы минуты, сумел польстить тогдашнему понятию о ‘патриотизме’, сорвал шумные аплодисменты и привлек к себе симпатию лиц, внимание которых считал для себя и выгодным, и полезным.
Кукольника превозносили, его должны были превозносить, и скоро слава его, — по словам одного современника (П. А. Инсарского) — была такова, что ‘трудно представить для поэта и вообще для литератора славу блестящее той, какой в то время (конец 30-х и начало 40-х годов) пользовался Кукольник. Не говоря о том, что малые литературные силы льнули к нему, заискивали перед ним, ему посчастливилось пользоваться симпатиями и дружбой лиц, отменно знаменитых в русском искусстве: Глинка и К. Брюллов были первыми друзьями поэта, вообще щедро наделенного от природы. Глинка писал музыку к его произведениям, Брюллов писал с него и его братьев портреты. В хоре похвал не слышны были некоторые голоса, критиковавшие его пьесу, несколько экспромтов, и довольно колких, не распространялись далее литературных кружков. Натура артистическая, Кукольник имел отличный музыкальный слух, немалые художественные способности и познания и понимание в искусствах. Отличный собеседник, любитель-музыкант, певец и композитор, общительный человек, он умел выбирать себе по сердцу друзей и приятелей, и поддерживать знакомство с нужными ему людьми. В приязненных, близких или просто хороших отношениях он был чуть ли не с половиной известных лиц Петербурга и Москвы. Поистине изумительная способность быстро сочинять и писать и сравнительно высокий гонорар, которым в свое время оплачивались произведения Кукольника, обеспечивали поэту безбедное существование. Кукольник жил, ни в чем себе не отказывая, и задавал вечеринки, на которые собиралось многочисленное общество представителей литературы, искусства и лиц, занимавших видное положение в сферах, с искусством ничего общего не имевших. Правда, эти шумные сборища, с обильными возлияниями, во имя литературы и искусства, не имели для последних сeрьезного значения и ‘салон’ Кукольника пользовался не совсем-то лестной репутацией. Писатели, более дорожившие своим званием, с Кукольником не старались сближаться, да ж не сближались — товарищ его по гимназии Гоголь сторонился его и только за последние свои годы, как видно из неизданного дневника, бывал несколько раз у своего прежнего однокашника Кукольника. Но должно отметить, что общение поэта с людьми, посвятившими так или иначе свой век на служение прекрасному, было для Кукольника не бесполезно. Общество его — литераторы, артисты, художники — расширяли интересы и усиливали привязанность его к искусствам, некоторые же материальные средства позволили ему проявить свой интерес и любовь к русскому искусству на деле. Кукольник на свой страх предпринял издание дорогих, по тому времени, художественных журналов, которые, несмотря на краткость своего существования, содействовали подъему в нашей публике эстетических потребностей и вкусов и составили страницу в истории наших художественных изданий. С передачей Башуцкому последнего своего периодического издания и с отъездом из Петербурга (1847 г.), можно сказать, и прекратилась деятельность Кукольника, как писателя по преимуществу. Служба его к качестве чиновника при военном министерстве, требовавшая постоянных и продолжительных разъездов, да и самый характер ее, разобщили Кукольника со столицами и представителями литературы и искусств. К тому же ему выпало на долю пережить многих своих славных и знаменитых приятелей, соратников по искусствам… Разъезжая по югу России по делам службы и принимаясь за перо для разного рода ‘реляций’, Кукольник лишь изредка набрасывал план или этюд какого-нибудь нового своего романа или повести, а иногда и драмы. За десятилетний промежуток странствований из-под пера его вышло немного (сравнительно с предыдущими годами) вполне законченных произведений. Наши военные действия на юге, свидетелем которых был Кукольник, не могли не произвести на него впечатления, и он откликнулся на них в целом ряде произведений, из которых наибольший успех выпал на долю его драмы ‘Морской праздник в Севастополе’. Продолжительная служба утомила уже пятидесятилетнего Кукольника, он выхлопотал отпуск за границу и, пробыв там несколько месяцев, вернулся в Петербург, чтобы подать прошение об отставке. Переселившись в Таганрог, он скоро стал там в ряды видных граждан, был избран в гласные городской думы и, говорят, немало потрудился над, благосостоянием своего города. Изредка напоминал он о себе, как о литераторе, но он пережил свою литературную славу. Не успело пройти 20 лет литературной деятельности Кукольника, как ему пришлось убедиться в охлаждении к нему публики, изданное в 1851 г. собрание сочинений его не имело значительного успеха. Белинский, еще года за четыре до сего издания давший понять Кукольнику в одной из своих рецензий, что в собрании сочинений его публика врядли нуждается, оказался прав. Барон Брамбеус и другие подобные критики не раз производили Кукольника в гении, сравнивали его с Гете, роднили с Брюлловым и т. п. Но Белинский заметил: ‘талант Кукольника не так слаб, чтобы ограничиться безделками, доставляющими фельетонную известность, и не так силен, чтобы создать что-нибудь выходящее за черту посредственности’. Действительно, если внимательно приглядеться к произведениям Кукольника, не трудно убедиться, что, несмотря на все их разнообразие с внешней стороны, они слишком однообразны по духу, их проникающему, по манере, и положительно скучны и утомительны по расплывчатости, обилию подробностей и действующих лиц. Драмы его полны трескучих фраз и дешевых эффектов, в тысяче героев его романов редко встретишь тип или выдержанный до конца характер, в повестях с сюжетом из времен Петра Великого — это наиболее удачные произведения Кукольника — мы имеем, строго говоря, пересказы известных анекдотов, иной раз довольно живые, но неприятные по одностороннему и поверхностному пониманию автором значений реформ Петра и его удивительно пристрастному отношению к их сторонникам и противникам, вообще — в произведениях Нестора Кукольника мало вдохновения, творчества. Отсутствие у него качеств выдающегося писателя, с одной стороны, с другой — новые веяния в нашем обществе, нарождение новых идей, которых Кукольник едва ли был сторонником, наконец, появление в нашей литературе плеяды талантливейших писателей — все это отодвинуло произведения Кукольника в область забвения. В 1847 году Белинский, подводя итог только что сделанному им обозрению драм и романов Кукольника, совершенно верно сказал: ‘все это теперь забыто и всего этого не разбудишь от вечного сна никакими новыми изданиями’. Произведения Кукольника, написанные им до 1851 г., вошли (за ничтожными исключениями) в 10 т. ‘Полного собрания сочинений’ его (СПб., 1851—1853), затем повести и рассказы его переизданы (с дополнениями) в 1871 г. в пяти томах ‘Повести и рассказы Н. В. Кукольника’, (СПб. 1871. в 1886—1888, 1895—1897, 1901). Роскошные издания, которые предпринимал Кукольник, были следующие: ‘Художественная Газета’ (1836—1841 гг. — закончил издание А. Струговщиков), ‘Новогодник’ (СПб. 1830 г.), ‘Сказка за сказкой’ в 4-х томах (СПб. 1841—1844), ‘Дагерротип’ (1842 г.), ‘Картины русской живописи’ (1846 г.), ‘Иллюстрация’ (1845—1847 гг. издание закончил Башуцкий), кроме того, Кукольник был одним из редакторов ‘Русского Вестника’, издававшегося С. Глинкой, принимал участие во многих крупных журналах, газетах и альманахах (‘Сын Отечества’, ‘Библиот. для Чтения’, ‘Маяк’, ‘Русский Вестник’, ‘Русская Беседа’, ‘Репертуар и Пантеон’, ‘Современник’, ‘Журнал министерства нар. просвещения’, ‘Русское Слово’, ‘Северная Пчела’, ‘Русский Инвалид’, ‘Финский Вестник’, ‘Санкт-Петерб. Ведомости’, ‘Голос’, ‘Северн. Почта’, ‘Биржевые Ведомости’, ‘Комета Белы’, ‘Альманах на 1838 г.’, ‘Утренняя Заря’ (1839—1843), ‘Одесский альманах’ (1839 г.), ‘Молодик’ (1843 г.), ‘Альциона’ (1843 г. и др.). Некоторые ироизведения Кукольника переведены на иностранные языки: ‘Nadinka Fran Ryskan’ (Holsingfors 1840), A. P. Zichontschich (Abo, 1856 г.), см. также ‘Russische Geschichten horausg. von Zewald’ (1846 г.).
Полный перечень произведений Кукольника — к книге ‘Гимнизия высших наук и Лицей кн. Безбородко’, СПб. 1881 г., отд. 2, стр. XLVI — LX. Перечень опубликованных его писем см. в статье Кубасова — ‘Кукольник и его письма’ (‘Русская Старина’ 1901 г., No 3), Отрывки из дневника его напеч. в ‘Баяне’ за 1888 г., NoNo 9—16. Рецензии на сочинения Кукольника и отзывы о нем, как о писателе, можно встретить во всех столичных современных ему журналах и газетах, наиболее любопытны (и в различных направлениях) — Сенковского (Сочинения т. 8-й), Белинского (‘Сочинения’ т. 5, 6, 7 и 11), В. К. Кюхельбекера (в ‘Дневнике’) и Шевырева (в ‘Москвитянине’ 1842, ч. II). Биографические сведения — в некрологах, помещенных в ‘Полицейск. Листке Таганрогского Градоначальства’ (1868, No 49), ‘Русск. Ведомостях’ (1868, No 277), в статье Гербеля (‘Гимназия высш. наук и Лицей кн. Безбородко’ изд. 2-е, СПб., 1881, стр. 403—408), в брошюре А. И. Шверубовича ‘Братья Кукольники’ (Вильна, 1885), в общих курсах, словарях, и в воспоминаниях И. И. Панаева (ч. I), Драшусовой (‘Русский Вестник’ 1881 г., No 9), Головачевой-Панаевой, А. В Никитенки, И. А. Арсеньева (‘Истор. Вестник’ 1887 г., No 2-й, см. на эти воспоминания возражение И. Пузыревского — ‘Как пишут иногда у нас мемуары’, в ‘Новостях’ 1887 г. за март), в ‘Записках П. А. Каратыгина’, М. И. Глинки и др. Биографическим материалом могут служить отрывки из дневника и часть обнародованных писем (см. выше). О могиле его см. ‘Новое Время’ 1899 г. No 8480 (отд. хроники).
Источник текста: Русский биографический словарь А. А. Половцова, том 9 (1903): Кнаппе — Кюхельбекер, с. 533—536.