Кто прозрлъ?
Кто прозрлъ?
(Письмо въ редакцію).
——
Владиміръ Соловьевъ.
‘Русская Мысль’, кн.VI, 1892
Кто прозрел?, Соловьев Владимир Сергеевич, Год: 1892
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Въ библіографическомъ отдл Русской Мысли (обозрніе періодическихъ изданій въ послдней майской книг) неизвстный авторъ вспоминаетъ, между прочимъ, одну краткую замтку, напечатанную мною восемь мсяцевъ тому назадъ, и длаетъ по этому поводу нсколько замчаній, противорчащихъ (конечно, ненамренно) фактической истин. Прошу васъ напечатать мою поправку, которая, помимо личной стороны дла, можетъ пригодиться и для разъясненія нкоторыхъ недоразумній общаго свойства….
Анонимный обозрватель утверждаетъ, будто бы я ‘въ своемъ воззваніи въ обществу по поводу голода, какъ извстно, провозгласилъ себя единственнымъ пророковъ, единственнымъ печальникомъ за народъ, единственнымъ праведникомъ въ Содом всеобщаго безсмыслія, равнодушія и эгоизма’ {Русская Мысль, 1892 г., кн. V, ‘Библіограф. отд.’, стр. 287.}, тогда какъ, по мннію обозрвателя, я принадлежу къ числу людей, прозрвшихъ вслдствіе наступившаго народнаго бдствія и начавшихъ ‘открывать Средиземное море’, а прежде будто бы я вовсе не занимался уясненіемъ тхъ вопросовъ, ‘по поводу которыхъ счелъ нужнымъ теперь вкратц высказаться’ {Тамъ же, стр. 238.}.
‘Исторической истины ради’, какъ выражается анонимный авторъ, я долженъ сказать, что дло было не такъ, а скоре, наоборотъ. Во-первыхъ, я не только не провозглашалъ себя ни въ какомъ воззваніи единственнымъ печальникомъ, пророкомъ и т. п., но та одна фраза (въ замтк Свернаго Встника), гд я о себ упоминаю, прямо исключаетъ такое приписанное мн самовеличаніе. А именно посл указанія на то, что большинство русскаго общества за послднее (передъ голодомъ) время увлекалось ложными и вредными стремленіями (преимущественно на почв національной и религіозной исключительности) и забывало настоящія нужды Россія, дале говорилось: ‘такъ какъ я принадлежу къ тмъ, которыхъ Богъ уберегъ отъ этого увлеченія и этого забвенія, то…’ и т. д. Быть единственнымъ и принадлежатъ къ числу другихъ — понятія взаимно исключающія другъ друга. Во-вторыхъ, за семъ лтъ передъ тмъ, какъ я ‘счелъ нужнымъ высказаться вкратц’ о ныншнемъ бдствіи, я боле пространно предсказывалъ его наступленіе въ одной брошюр {См. Еврейство и христіанскій вопросъ. М., 1884 г., стр. 58—56, а также предисловіе къ первому изданію Національнаго вопроса, того же года, и статью Государственная философія въ Руси 1885 г.}, гд говорилось объ общемъ положеніи Россіи и указывались опасныя явленія, о которыхъ тогда мене всего думали въ русскомъ обществ и мене всего говорили въ печати, но которыя теперь стали темой спеціальныхъ трактатовъ (какъ, наприм., книга Неурожай и народное бдствіе, приписываемая г. Ермолову, и книжка проф. Докучаева Наши степи прежде и теперь). Можетъ быть, за эти годы я прозрлъ въ чемъ-нибудь другомъ, но относительно нашей народной бды мн прозрвать не приходилось, такъ какъ я ее съ полною ясностью видлъ и другимъ печатно указывалъ еще въ 1884 г. Это вопросъ не мннія или самомннія, а простаго факта, на которомъ я имю свои причины настаивать. А если правда, что тогдашнія мои указанія прошли безъ всякаго слда, такъ что, по увренію обозрвателя, ‘литература я общество’ ничего объ этомъ не слыхали, то этимъ онъ только утверждаетъ за мною отъ своего имени то значеніе, которое будто бы я самъ себ неосновательно приписывалъ, именно значеніе ‘гласа вопіющаго въ пустын’.
Но обозрватель Русской Мысли знаетъ въ нашей общественной пустын обширный и цвтущій оазисъ такъ называемаго народничества съ его особою народническою литературой, гд бьетъ ключъ живой воды для всей земли Русской. Встрчаясь съ ‘народничествомъ’ въ литератур и жизни, я, разумется, обращалъ особенное вниманіе на специфическія черты этого направленіе, на то, чмъ его представители отличаются отъ прочихъ людей. Эти спеціально-народническіе элементы не возбуждали во мн сочувствія. Не могъ я сочувствовать отрицанію (боле или мене рзкому и послдовательному) культуры и значенія культурнаго класса для жизни народа,— это все равно, по-моему, что отрицать значеніе головы для человческаго организма, нельзя было также сочувствовать вытекавшему отсюда практическому требованію опрощенія и уподобленія народу, которое въ случа обширнаго успха (къ счастію, невозможнаго) привело бы только къ закрпленію народа въ его бдственномъ состояніи, еще мене заслуживало сочувствія потворство дикимъ инстинктамъ толпы съ отверженіемъ въ угоду имъ самыхъ элементарныхъ требованій справедливости и человколюбія,— то, что съ особенною яркостью выразилось въ такъ называемомъ антисемитизм, къ которому ршительно примкнули нкоторые даже почетно-извстные въ своей сред ‘народники’.
Но все это, можетъ быть, принадлежитъ лишь къ тмъ односторонностямъ и той узости, которыя были въ народничеств, по признанію самихъ его приверженцевъ {Тамъ же, стр. 288.}. Выводы народнической литературы, говорятъ они, ‘требуютъ пересмотра: нкоторыя положенія нуждаются въ переработк, нкоторыя — въ пополненіи, чтобы быть согласованными съ жизненнымъ опытомъ послднихъ лтъ и у насъ, и на Запад. Безъ такого расширенія своей сферы прогрессивное развитіе литературы, серьезно-желающей служить народу, невозможно’ {Тамъ же, стр. 239.}.
Нын эта необходимая переработка народническихъ принциповъ совершена именно въ стать г. В. В., напечатанной въ февральской книжк Русскаго Богатства. Этотъ анонимный писатель, по словамъ анонимнаго рецензента, несмотря на свою анонимность, иметъ большое имя. Плодомъ его труда явилось слдующее сжатое опредленіе или формула народничества: ‘Народные интересы какъ цль, формы, вырабатываемыя его (?) коллективною мыслью, или другія соотвтствующія его желаніямъ, какъ средство, и самодятельность населенія, какъ рычагъ общественной эволюціи, таковы три положенія, характеризующія новйшее народничество, какимъ оно выросло въ пореформенную эпоху нашей исторіи (?). Практическое осуществленіе этихъ ріа desideria требуетъ умственнаго подъема массы, который поэтому и поставленъ какъ главная задача переживаемаго момента’ {Тамъ же, стр. 240.}.
Отъ соціологическихъ форнулъ вообще, а отъ нкоторыхъ въ особенности, нельзя требовать полной опредленности. Вс согласны, что народные интересы должны быть цлью для общественнаго дятеля, но всякій различаетъ по-своему истинные интересы народа отъ мнимыхъ. Но слова, весьма удачно подчеркнутыя обозрвателемъ, имютъ совершенно опредленный смыслъ, и въ нихъ все значеніе этой формулы. Что же въ нихъ выражается? Единственно только та элементарная истина, которую прежде упорно отрицало большинство народниковъ, но которую всегда признавали и твердили другіе люди, къ народничеству непричастные, между прочимъ, и я, особенно въ первой стать Идолы и идеалы, гд задача общества по отношенію къ народу опредлена мною совершенно такъ же, какъ въ формул г. В. В., почти годомъ раньше появленія его статьи и до наступленія того бдствія, которое будто бы заставило меня прозрть {См. Встникъ Европы, мартъ 1891 г., тамже Національный вопросъ въ Россіи, вып. II.}. Насущная необходимость общественной самодятельности и умственнаго воздйствія культурнаго класса на народъ — вотъ поистин Средиземное море, нын только не безъ усилій открытое народниками, но давно извстное другимъ смертнымъ, между прочимъ, и мн. За такою живою водой ходить въ народническій оазисъ намъ нтъ основанія, мы ею и такъ всегда пользовались, но только считали ее не живою водой, а просто здравымъ смысломъ. Искренно радуемся, что этотъ скромный, но, все-таки, необходимый элементъ человческаго существованія пріобрлъ новыхъ адептовъ. Лучше поздно, чмъ никогда.
Вопросъ о томъ, кто ‘прозрлъ’ и кто былъ прежде зрячимъ, иметъ въ настоящемъ случа нкоторый интересъ и. весьма легко разршается простымъ сопоставленіемъ боле поздней статьи г. В. В. съ моими боле ранними. Во главное дло, конечно, не въ этомъ. Главное дло въ той перемн (называть ли ее прозрніемъ, или какъ-нибудь иначе), которая, по свидтельству г. В. В. и его рецензента, произошла въ народничеств.
Отвергнуто пресловутое противуположеніе интеллигенціи и народа, составлявшее, по признанію этихъ писателей, ахиллессову пяту прежней народнической теоріи и служившее отправнымъ пунктомъ для полемики противъ народничества вообще. Теперь г. В. В. отъ имени этого направленія заявляетъ: ‘Принципіально не только нельзя противупоставлять другъ другу интеллигенцію и народъ, какъ антагонистовъ, но, наоборотъ, въ ихъ союз нужно видть залогъ преуспянія и правильнаго развитія’ {Тамъ же.}. Слава Богу, наконецъ-то догадались! Ни это общее положеніе, ни т выводы, которые дале совершенно правильно длаетъ изъ него г. В. В:, не разршаютъ, однако, нкоторыхъ важныхъ для дла вопросовъ, не разъясняютъ нкоторыхъ существенныхъ недоразумній. Съ нимъ я, можетъ быть, еще вернусь. А пока спшу лишь отмтить фактъ, что главная причина обособленія такъ называемыхъ народниковъ отъ другихъ людей, заботящихся о благ Россіи, нын устранена. Съ такимъ счастливымъ событіемъ слдуй отъ поздравить и ихъ, и все русское общество.