С. П. ШЕВЫРЕВ
С. П. ШЕВЫРЕВ
Критика
Критика
Взгляд на современную русскую литературу. Статья вторая. Сторона светлая. Состояние русского языка и слога
ПРИМЕЧАНИЯ
Критика, Шевырев Степан Петрович, Год: 1842
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Карамзин: pro et contra / Сост., вступ. ст. Л. А. Сапченко. — СПб.: РХГА, 2006.
Наблюдая предмет пристально, изучая русский язык во всем его прежнем и современном развитии, признавая во всей силе необходимость успеха и движения вперед во всяком деле мысли человеческой, но с тем вместе и чуждаясь беспокойного желания новизны, не основанной ни на какой разумной потребности, мы признаем в истории языка нашего все еще продолжение периода карамзинского, и думаем, что вся литература наша в отношении к языку продолжает разрабатывать речь русскую по началам Карамзина в разных отраслях развития, в разных родах произведений. Двенадцать лет минуло тому, как вышел последний том Истории Карамзина. Спрашиваю всех ныне пишущих, всех действующих в современной литературе: кто был их учителем? По чьему образцу были очинены их перья? Конечно, могут быть изменения по характеру личному писателей, по роду самых произведений, могут быть новости в употреблении некоторых слов отдельных, но умейте отличать случайные различия в слоге от существенных форм языка, которые все еще остаются те же и не могли еще никак измениться с тех пор, как определены были Карамзиным.
Спрашиваю у поколений, образующихся теперь: какого учителя изберут они из всех писателей существующих, если захотят приобрести язык лучший, язык в формах классических, которые должны быть собственностью всех образованных? Что поставят они себе образцом — Историю ли Карамзина, или любой из современных журналов? Спрашиваю у кого учились и вторые учители наши: Жуковский, Батюшков, Пушкин? Спрашиваю: может ли кто-нибудь, не прочитавший ни разу Истории Карамзина, незнакомый с его слогом, объявить права на звание писателя и принадлежать к образованному кругу современных литераторов российских?1
Да, да, Карамзин еще долго будет учителем нашим в Русской прозе: он такой же в ней первый мастер и художник, как Пушкин в Русском стихе.
Речь Карамзина была чрезвычайно оригинальна, когда в первый раз явилась на Руси после тяжеловесного периода древней школы. Но эта оригинальность ее заключала черты общие, всем доступные, никому не обидные, это были необходимые свойства избранной русской речи. Вот почему ее так скоро усвоили себе писатели всей России — и слог Карамзина стал слогом всех. Кроме некоторых общих свойств, он имел еще при себе и другие: вкус, гармонию, образцовую стройность, словом, художественную отделку. Сии последние качества остались всегда особенною принадлежностью карамзинской прозы. Пушкинский стих сделался всеобщим стихом, а между тем кто не отличит его стиха по особым приметам гения, кладущего печать на все, что он ни производит? Так было и с прозою карамзинскою: общие ее свойства отошли во владение всех современных писателей, а художественная ее отделка с некоторыми особенностями при ней осталась.
Сия-то общая сторона прозы карамзинской показалась однообразною, особенно когда перешла к толпе литераторов, не отмеченных никакою яркою чертою характера. Она необходимо вызвала противодействие.
Впервые: Москвитянин. 1842. No 3. С. 153—191. Печатается по первой публикации (с. 155—157, 166).
Шевырев Степан Петрович (1806—1864) — критик, историк литературы, поэт. Академик Петербургской Академии наук. Вместе с М. П. Погодиным возглавлял журнал ‘Москвитянин’.
Принципиальные мысли для оценки карамзинского наследия содержатся в статье С. П. Шевырева, опубликованной в 1842 году в журнале ‘Москвитянин’.
Автор сосредоточивается на значении реформы русского языка, проведенной Карамзиным, и выражает убеждение, что ‘вся литература наша в отношении к языку продолжает разрабатывать речь русскую по началам Карамзина в разных отраслях развития, в разных родах произведений’. Называя Карамзина (прежде всего автора ‘Истории государства Российского) учителем всех ныне пишущих, всех действующих в современной литературе, Шевырев называет имена Жуковского, Батюшкова, Пушкина. Критик считает, что нельзя ‘объявить права на звание писателя и принадлежать к образованному кругу современных литераторов российских’, не прочитав ни разу ‘Историю’ Карамзина.
Важно, что далее автор статьи пытается проанализировать причины охлаждения к прозе Карамзина, пренебрежительного к ней отношения: многочисленные последователи нивелировали карамзинский слог, не сумев внести своей яркой, оригинальной черты. Творчество Карамзина стало восприниматься через призму его слабых подражателей.
С. П. Шевырев угадал многое из того, что произошло с карамзинским наследием во второй половине XIX столетия. Карамзиным в определенных литературных кругах уже было принято пренебрегать, не принимать его всерьез, воспринимать как что-то безнадежно устаревшее и в общем-то не стоящее внимания. Между тем литература второй половины века уже настолько овладела доставшимся ей от Карамзина наследством, что забыла, от кого, собственно, это ей досталось.
В своих ‘Лекциях о русской литературе’, выражая приверженность общим для России и Запада ‘гуманическим’ идеям истины, добра и красоты, Шевырев видит в Карамзине воплощение идеи истины и блага, а ‘Историю государства Российского’ считает началом ‘народного’ периода русской литературы, следующего за ‘французским’ и ‘англо-немецким’.
1 Когда М. Н. Загоскин, работая над своими историческими романами, обратился за некоторыми справками к М. Н. Макарову, то получил от него следующий ответ: ‘Насчет требуемой Вами от меня старины, Милостивый государь Михаил Николаевич, присужу и присоветую Вам читать примечания к Истории государства Российского, да и самое Историю томы 8, 9, 10 и 11-ый. Там много любопытного, много говорится, по желанию Вашему, и об одежде, и об обычаях наших предков…’ (Письмо М. Н. Макарова к М. Н. Загоскину. ОР РНБ. Ф. 291. Ед. хр. 105).