Крэгъ, Гэндеръ-Пикскій герой.
Крэгъ, Гэндеръ-Пикскій герой.
Разсказъ Э. Сетонъ-Томсона.
I.
I.
II.
II.
III.
III.
IV.
IV.
V.
V.
VI.
VI.
VII.
VII.
Крэг, Гэндер-Пикский герой, Сетон-Томпсон Эрнест, Год: 1902
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Далеко на сверо-запад я вижу высокое, изрзанное плоскогоріе. Его мстами сдые, мстами красноватые утесы пестрютъ молодыми красками вновь зарождающейся горной весны, самой пышной и прекрасной въ мір, ибо гд нтъ зимы, тамъ не можетъ быть и весны. Количествомъ тни измряется и количество свта. Въ этой стран, гд царитъ долгая, долгая зимняя ночь, гд на шесть суровыхъ мсяцевъ природа перестаетъ расточать свои радости для того, чтобы потомъ сразу уплатить вс свои долги — тамъ весна является блестящей наградой за мрачное, суровое прошлое. Одинъ щедрый мигъ заставляетъ забыть шесть долгихъ безрадостныхъ мсяцевъ. И крайній срокъ этой богатой расплаты приходится на мсяцъ май. Тогда на каждой вершин, на каждомъ утес весна, полная красоты, жизни и блеска, справляетъ свой веселый праздникъ.
Даже угрюмая сумрачная верхушка Гэндеръ-Пика, возвышающаяся на сверномъ конц горнаго хребта, и то немного проясняется подъ мягкимъ дыханіемъ весны. Все плоскогорье пестретъ разнообразными цвтами, выросшими въ тиши подъ снгомъ, но наше вниманіе обращаетъ на себя одинъ цвтокъ. У самыхъ нашихъ ногъ, и направо, и налво, и далеко впереди, выдляясь среди общей массы, сверкаетъ яркимъ пурпуромъ своего внчика волчій бобъ. Небольшіе кустики его, разбросанные то здсь, то тамъ вокругъ насъ, по мр отдаленія какъ бы все разростаются, становятся все шире, все гуще, извиваясь по плоскогорью широкимъ поясомъ, они мстами, далеко на горизонт, имютъ видъ пурпуровыхъ облачковъ, пріютившихся на отдаленныхъ склонахъ.
Но хотя май давно наступилъ, въ воздух еще нтъ тепла, тонкій слой льда, видный по утрамъ на лужицахъ, говоритъ о ночныхъ морозахъ. Съ запада дуетъ холодный втеръ. Густыя тучи надвигаются и разражаются хлопьями снга, ложащагося блымъ покровомъ на верхушки горъ, на плоскогорье, на едва распустившіеся цвты. Пейзажъ изъ пестраго постепенно становится сначала срымъ, потомъ блымъ, одинъ за другимъ исчезаютъ цвточки, точно сметенные чьей-то невидимой рукой. Одинъ только волчій бобъ на своихъ длинныхъ, крпкихъ стебелькахъ можетъ дольше другихъ выдержать напоръ снга, подъ тяжестью его онъ склоняетъ свои поблвшія головки, но затмъ, отчасти отъ дйствія того-же втра, встряхивается и снова стоитъ, гордо выпрямившись и высоко поднявъ свою царственную головку. Потомъ снжная буря прекращается такъ-же внезапно, какъ началась, тучи разсиваются и съ высоты голубого неба солнце освщаетъ сверкающую близной равнину плоскогорья съ рзко выдляющимся на бломъ фон пятнами чудесныхъ красныхъ цвтовъ.
И извиваясь между ними, тянутся два длинныхъ, узкихъ слда.
По свже выпавшему снгу легко слдить звря, Скотти Макъ-Дугалль снялъ свою винтовку и сталъ взбираться по открытымъ холмамъ, подымавшимся позади его хижины на берегу Табэкко-Крика. Онъ направился туда, гд зналъ, что водятся горныя овцы. Обширное блое плоскогорье съ пятнами и полосами краснаго волчьяго боба ничмъ не привлекало его вниманія, интересъ его былъ возбужденъ лишь съ той минуты, когда онъ добрался до двойного слда въ свже выпавшемъ снгу. Первый же взглядъ сказалъ ему, что дв взрослыя горныя овцы прошли по этой мстности. Въ теченіе нсколькихъ минутъ Скотти внимательно осматривалъ слды и вывелъ заключеніе, что проходившія здсь овцы, если и не были въ тревожномъ состояніи, то во всякомъ случа шли не вполн увренно, и что его раздляетъ отъ нихъ мене часа разстоянія. Он, повидимому, перекочевывали изъ своего прежняго убжища на другое мсто, разъ или два он ложились на землю не надолго, но голодны он, очевидно, не были, потому что обильная пища, разбросанная по пути ихъ, была нетронута.
Скотти сталъ осторожно подвигаться впередъ, зорко осматривая мстность и стараясь держаться направленія оставленныхъ слдовъ, какъ вдругъ съ вершины одного утеса взорамъ его открылась небольшая ложбина, густо поросшая волчьимъ бобомъ, и изъ середины ея выскочили дв овцы.
Въ ту же минуту Скотти прицлился и черезъ мгновеніе одна изъ овецъ упала бы мертвой, но раньше, чмъ онъ усплъ спустить курокъ, взглядъ его упалъ на двухъ крохотныхъ новорожденныхъ ягнятъ, которые, поднявшись на свои длинныя, слабыя ножки, стояли, очевидно, сомнваясь, направиться ли имъ къ новопришедшему, или послдовать за своими матерями.
Увидя человка, старыя овцы издали громкое тревожное блеяніе и сейчасъ же отскочили назадъ. Моментъ нершительности у ягнятъ миновалъ, они почувствовали, что ихъ мсто было рядомъ съ существами, которыя видомъ и запахомъ походили на нихъ, и спокойно повернули свои робкіе и неувренные шаги къ матерямъ.
Конечно, Скотти могъ бы застрлить одну или даже всхъ овецъ, потому что до нихъ было не боле десяти сажень, но имъ вдругъ овладло какое-то безразсудное желаніе поймать ихъ непремнно живыми, не думая о томъ, что онъ станетъ длать съ ними потомъ. Скотти, видя, что они въ его власти, прислонилъ свое ружье къ выступу скалы и бросился за ягнятами. Между тмъ встревоженныя матери успли передать дтямъ часть своей тревоги, ягнята боле не сомнвались, что имъ слдуетъ избгать незнакомца, а когда онъ устремился впередъ по направленію къ нимъ, послднія ихъ колебанія исчезли. Въ эту минуту они, въ первый разъ въ теченіе своей короткой жизни, испытали страхъ опасности и инстинктивно стали искать спасенія. Имъ не было еще и часу отъ роду, но природа надлила ихъ спасительнымъ инстинктомъ, и хотя они еще не твердо держались на ногахъ и были очень слабы по сравненію съ человкомъ, но тутъ они вдругъ проявили такую ловкость и проворство, увертываясь отъ преслдованія, что Скотти, совершенно противъ его ожиданій, не удалось ихъ поймать.
Подзадоренный неудачей, онъ съ удвоенной ршительностью возобновилъ преслдованіе. Об старыя овцы засуетились около своихъ дтей, громкимъ, жалобнымъ блеяніемъ побуждая ихъ къ бгству. Перепуганныя, встревоженныя бдняжки послдовали за матерями, всмъ напряженіемъ своихъ неокрпшихъ еще членовъ стараясь поспть за ними. Сзади, скользя, карабкаясь и прыгая, ихъ настигалъ ужасный преслдователь, однако, онъ не могъ поймать ни одной, хотя не разъ рука его чуть не касалась ихъ. Овцы между тмъ выбрались изъ заросшаго кустами пространства на боле свободное мсто, гд утомленные ягнята почувствовали нкоторое облегченіе. Скотти, прыгая за ними, бросаясь то въ одну, то въ другую сторону, не обратилъ вниманія, что бглянки искусно направили бгъ на неровное, скалистое пространство, изрзанное по всмъ направленіямъ острыми выступами скалъ. Достигнувъ одного изъ такихъ выступовъ, круто обрывавшимся надъ пропастью, об матери съ большой легкостью перепрыгнули черезъ нее. При вид этого молодые ягнята почувствовали внезапно новый приливъ силъ, радость и бодрость, какъ молодые утята, впервые попавшіе въ воду. Упираясь своими маленькими черными копытцами въ скользкую неровную почву съ увренностью, совершенно невозможною для человческой ноги, они прыгнули вслдъ за матерями и быстре прежняго помчались впередъ, покуда не исчезли изъ виду.
Большимъ счастьемъ было для нихъ, что Скотти не имлъ при себ ружья, потому что разстояніе въ пятьдесятъ сажень не могло спасти овцы отъ его выстрла. Увидя, что ему не догнать бглецовъ, онъ побжалъ обратно за своей винтовкой, но раньше, чмъ онъ усплъ схватить ее и прицлиться, густое облако тумана, спустившееся съ вершины Гэндеръ-Пика, скрыло отъ него горныхъ овецъ. Тотъ же самый западный втеръ, который принесъ предательскій снгъ, сохранившій ихъ слды, и выдалъ ихъ такимъ образомъ ихъ злйшему врагу, тотъ же втеръ теперь принесъ туманъ, который ихъ спасъ.
Взглянувъ на скалу, за которой скрылись проворныя животныя, Скотти съ полу-досадой и полу-восхищеніемъ пробормоталъ:
— Что за маленькіе бсенята — они оказались проворне меня, а между тмъ имъ и часу нтъ еще отъ роду!
Остатокъ дня онъ пробродилъ съ ружьемъ, не застрливъ ничего, и, вернувшись домой къ ночи усталый и голодный, пообдалъ кускомъ жирной ветчины.
Неровныя скалистыя вершины горъ не составляютъ любимаго мстопребыванія горныхъ овецъ, он служатъ имъ скоре убжищемъ въ случаяхъ нужды. Разъ добравшись до нихъ, наши овцы почувствовали себя въ безопасности, въ теченіе послдующихъ недль он только старались избгать открытыхъ, ровныхъ пространствъ и не уходить далеко отъ пріютившихъ ихъ скалъ.
Молодые ягнята принадлежали къ крпкой, здоровой пород, они росли чрезвычайно быстро и уже черезъ недлю окрпли настолько, что безъ труда могли слдовать за своими матерями, когда внезапное появленіе горнаго льва заставляло ихъ всхъ искать спасенія въ бгств.
Одинъ изъ малышей, отличительный признакъ котораго составлялъ необыкновенно блый носъ, былъ небольшого роста коренастый ягненокъ, товарищъ его былъ нсколько больше и граціозне его и отличался тмъ, что уже черезъ нсколько дней посл рожденія на лбу у него появились небольшія, но крпкія шишки, обозначавшія будущіе рога.
Они очень подходили другъ къ другу, цлый день бгали въ запуски, прыгали и рзвились около своихъ матерей или боролись другъ съ другомъ. Въ то время, какъ одинъ выдлывалъ самые небывалые прыжки, другой сзади старался толкнуть его и сбить съ ногъ, а если имъ случалось находить подходящій маленькій пригорокъ, тогда между ними начиналась старая какъ міръ и распространенная по всему свту игра въ крпость. Одинъ изъ ягнятъ взбирался наверхъ и, топая ножками и тряся своей маленькой круглой головкой, старался нагнать страху на товарища, давая ему понять такимъ образомъ, что онъ хозяинъ крпости, посл чего хорошенькія розовыя ушки, отодвигались назадъ, круглыя пушистыя головки приближались одна къ другой, свирпо вращая своими невинными темными глазами, соперники наскакивали другъ на друга, и тогда начиналась борьба. Побжденный противникъ, котораго боле ловкому борцу удавалось повалить, обыкновенно, вскакивая, начиналъ брыкать ногами, какъ бы говоря этимъ: ‘очень мн нужна твоя крпость, и безъ нея обойдусь,’ но онъ тутъ же самъ опровергалъ искренность своихъ словъ, стараясь отыскать въ свою очередь какой нибудь холмикъ, найдя таковой, онъ взбирался на верхушку его и съ самымъ свирпымъ видомъ начиналъ топать ногами и трясти головой, что на ихъ язык означало то-же, что на нашемъ вызовъ на поединокъ: и вся предыдущая сцена повторялась.
Въ подобныхъ схваткахъ обыкновенно побду одерживалъ Блоносикъ, благодаря тому, что онъ былъ сильне, но въ бганіи взапуски пальма первенства безъ всякаго труда доставалась Шишколобику. Онъ былъ неутомимъ, съ утра до вечера онъ могъ прыгать и скакать, не чувствуя усталости.
Ночью они обыкновенно спали, тсно прижавшись къ своимъ матерямъ, въ какомъ-нибудь укромномъ уголк, откуда они могли бы видть, или еще лучше, чувствовать восходъ солнца, что было гораздо важне, Шишколобикъ, всегда живой и дятельный, неизмнно вставалъ первый. Блоносикъ былъ нсколько склоненъ къ лни и любилъ поспать, свернувшись въ клубокъ, изъ всхъ членовъ семьи онъ позже другихъ начиналъ свой день. На самой середин его носа выдлялось сердцевидное блое пятно, какъ у всхъ толсторогихъ, только больше и бле, нежели обыкновенно. Оно такъ соблазнительно блло на его маленькомъ носу, что Шишколобикъ часто не могъ удержаться отъ искушенія ткнуть его шишками своихъ будущихъ роговъ. Онъ приходилъ въ неистовый восторгъ всякій разъ, когда ему удавалось утромъ разбудить своего пріятеля мелкой дробью по его хорошенькому, бленькому носику.
Горныя овцы обыкновенно ходятъ стадами, чмъ многочисленне стадо, тмъ больше глазъ, чтобы во время замтить опасность. Но охотники въ Кутне были чрезвычайно дятельны, Скотти боле другихъ отличался безжалостностью. Кровля его хижины была украшена рогами отборнйшихъ барановъ, а внутри жилище его было наполовину завалено грудами овечьихъ шкуръ, ожидающихъ базарнаго дня. Такимъ образомъ отъ многочисленныхъ стадъ толсторогихъ осталось немного, разсянныя по разнымъ мстамъ, самыя большія изъ нихъ насчитывали мене тридцати штукъ, а въ нкоторыхъ было не боле трехъ или четырехъ членовъ.
Въ теченіе первой половины іюня Скотти съ ружьемъ за плечами — ибо онъ былъ готовъ охотиться во всякое время — разъ или два встрчался на пути нашего маленькаго овечьяго стада, но всякій разъ та или другая изъ бдительныхъ матерей замчала его издали и съ быстротой втра увлекала своихъ спутниковъ прочь отъ опаснаго мста, или же короткимъ, своеобразнымъ фырканіемъ предупреждала остальныхъ, чтобы они не двигались, тогда вся группа замирала на мст, какъ окаменлая, и такимъ образомъ избгала опасности въ то время, какъ малйшее движеніе могло принести врную смерть. Когда врагъ исчезалъ изъ виду, маленькое общество быстро удалялось въ какое-нибудь боле безопасное мсто.
Однажды, огибая опушку сосноваго лса, они вдругъ почуяли незнакомый запахъ. Не успли они разобрать въ чемъ дло, какъ какое-то огромное темное животное въ мгновеніе ока повалило мать Блоносика на землю.
Шишколобикъ съ матерью въ ужас пустились бжать, россомаха же — страшный врагъ былъ никто иной, какъ хищная россомаха — однимъ ударомъ убивъ бдную овцу, бросилась на оцпенвшаго отъ ужаса Блоносика и съ немилосердною жестокостью уложила и его рядомъ съ матерью.
Мать Шишколобика была средняго роста, хорошо сложенная овца. Рога ея были длинне и круче, нежели бываютъ обыкновенно у овецъ, и отличались чрезвычайно острыми концами, она обладала также въ полной степени овечьимъ здравымъ смысломъ. Мстность вокругъ Тобэкко-Крика съ каждымъ мсяцемъ становилась все мене безопасной, главнымъ образомъ, благодаря Скотти, и осторожная овечка уже давно подумывала о томъ, чтобы переселиться въ другую мстность. Разыгравшаяся въ это утро только что описанная трагедія побудила ее немедленно исполнить это намреніе.
Она понеслась во всю прыть по склону Гэндеръ-Пика, но передъ каждымъ поворотомъ, передъ каждымъ возвышеніемъ, встрчавшимся на ея пути, она останавливалась и устремляла пристальный взглядъ впередъ, назадъ, во вс стороны, сохраняя во все время этого напряженнаго изученія мстности неподвижность окружавшихъ ее, покрытыхъ лишаями, скалъ.
Разъ, оглянувшись, она замтила вдали какую-то темную, движущуюся фигуру. То былъ старый Скотти. Она сейчасъ же застыла на мст и только благодаря этому Скотти не замтилъ ея, хотя она стояла у него на виду. Но едва только человкъ скрылся за скалами, она пустилась бжать быстре прежняго, заставляя маленькаго бднаго Шишколобика выбиваться изъ силъ чтобы не отстать отъ нея. Съ каждой вершины она внимательно осматривала мстность, впрочемъ, больше она не встрчала на пути ни враговъ, ни друзей и спокойно пропутешествовала остатокъ дня, замедляя свой бгъ по мр того, какъ опасныя мста оставались позади ея.
Подъ вечеръ, взбираясь по склону Якъ-инъ-и-Кака, она замтила высоко надъ своей головой, на самой вершин, какія-то движущіяся фигуры. Она долго приглядывалась къ нимъ, пока не узнала по очертаніямъ, что это овцы — срыя, съ блыми полосами на ногахъ и блыми пятнами на лбу и на задней части туловища. Он шли по направленію втра. Стараясь остаться незамченной, она отыскала ихъ слдъ, зайдя имъ въ тылъ, и убдилась, что догадка ея была врна: передъ нею были слды двухъ крупныхъ толсторогихъ, но то были слды не овецъ, а барановъ. Согласно обычаямъ, принятымъ у горныхъ овецъ, бараны составляютъ особыя общества, а овцы и ягнята особыя. Эти общества никогда не смшиваются, за исключеніемъ первыхъ зимнихъ мсяцевъ, поры радости и веселья.
Мать Шишколобика или Остророжка, какъ мы будемъ ее называть, вернулась на прежнее мсто, чрезвычайно довольная тмъ, что попала, повидимому, въ область, населенную горными овцами. Ночь она провела въ углубленіи скалы, а на утро пустилась снова въ путь, по дорог отыскивая пищу. Довольно скоро она почуяла запахъ, заставившій ее остановиться. Она насторожилась. Запахъ все усиливался, и черезъ нсколько минутъ Остророжка убдилась, что она напала на слдъ стада овецъ и ягнятъ. Она увренно пошла по запаху въ сопровожденіи не перестававшаго прыгать и скакать Шишколобика. Бдняга очень скучалъ по товарищ первыхъ дней своей жизни и, чтобы вознаградить себя за его потерю, рзвился и прыгалъ съ удвоенной энергіей.
Скоро Остророжка, дйствительно, увидала передъ собою стадо, состоявшее изъ двнадцати членовъ — все родственныхъ ей существъ. Съ верхушки утеса, на которомъ она какъ разъ стояла, она первая замтила ихъ, когда же Шишколобикъ вытянулъ свою круглую головку, желая тоже поглядть на стадо, это легкое движеніе было замчено одной изъ бдительныхъ матерей въ стад. Она сейчасъ же подала сигналъ, по которому все стадо мгновенно обратилось въ каменныя изваянія. Теперь пора было дйствовать Остророжк. Она смло выступила впередъ. Въ то же мгновеніе все стадо пустилось галопомъ по холму, огибая его съ лвой стороны въ то время, какъ Шишколобикъ и мать его появились съ правой стороны.
Такимъ образомъ ихъ взаимное положеніе относительно втра теперь измнилось. Раньше она почуяла ихъ носомъ, теперь он могли почуять ее. Раньше, когда они только издали видли очертанія ея тла, они не были уврены, кого имютъ передъ собою, теперь для нихъ больше не оставалось сомнній. Остророжка осторожно спустилась къ нимъ. На встрчу ей изъ стада выдлилась овца, очевидно, предводительствовавшая стадомъ. Сопя и фыркая, он стали обнюхивать другъ дружку. Предводительница стада топнула копытомъ, и Оетророжка приняла воинственный видъ. Он стали приближаться, наклонивъ и устремивъ впередъ головы, он столкнулись лбами съ такой силой, что острый конецъ одного изъ роговъ Остророжки застрялъ въ ух ея противницы. Столкновеніе было не изъ пріятныхъ. Врагъ почувствовалъ себя побжденнымъ, фыркнулъ, повернулся и, покачивая головой, присоединился къ стаду. Остророжка, гордая одержанной побдой, пошла вслдъ за своей противницей. Маленькій Шишколобикъ, совершенно смущенный происшедшей сценой, не отставалъ отъ матери. Все стадо повернулось и пустилось бжать, но сейчасъ же вернулось обратно и, видя, что Остророжка твердо и увренно стоитъ на мст, образовало около нея тсный кругъ и такимъ образомъ приняло ее въ свою среду. Вся эта церемонія принятія въ стадо относилась только къ ней одной. Шишколобику предстояло еще самому завоевать себ положеніе. Въ стад было семь или восемь ягнятъ. Большинство изъ нихъ были старше и больше его, и, подобно многимъ другимъ животнымъ, они были готовы преслдовать чужестранца только потому, что онъ былъ чужестранецъ.
Первымъ привтствіемъ чужестранцу былъ изрядный тумакъ, неожиданно полученный Шишколобикомъ сзади. Ему всегда казалось чрезвычайно забавнымъ угощать Блоносика подобными неожиданностями, но тутъ это ему показалось совсмъ не забавнымъ, это было прямо-таки обидно. Когда онъ повернулся, чтобы встртиться лицомъ къ лицу съ непріятелемъ, его угостили такимъ же тумакомъ съ другой стороны, и въ какую бы сторону онъ ни поворачивался, всюду былъ ягненокъ, готовый ударить его, такъ что въ конц концовъ бдный Шишколобикъ былъ вынужденъ искать защиты у своей матери. Она, конечно, была въ состояніи защитить его, но онъ не могъ постоянно оставаться около нея. Такимъ образомъ первый день, проведенный въ стад, былъ чрезвычайно неудачный для бднаго Шишколобика, но за то очень веселый для остальныхъ. Онъ былъ такъ подавленъ и численностью враговъ и внезапностью всего, что обрушилось на него, такъ ороблъ, что совершенно не зналъ, что длать. Даже обычная его энергія и подвижность мало помогали ему. На слдующее утро съ первой же минуты выяснилось, что шутники намреваются снова позабавиться на его счетъ. Одинъ изъ нихъ, больше прочихъ, былъ коренастый маленькій барашекъ. У него еще не было роговъ, но уже можно было предвидть, что, когда они выростутъ, они будутъ такіе же толстые и крпкіе, какъ онъ самъ, и будутъ имть много завитковъ. Поэтому, мы заране можемъ назвать его Завитымъ Рогомъ. Онъ подошелъ и въ ту минуту, какъ Шишколобикъ подымался, становясь сначала на заднія ноги, какъ длаютъ обыкновенно овцы, онъ далъ ему сильный пинокъ. Шишколобикъ покатился, но сейчасъ же снова вскочилъ и съ гнвомъ устремился на забіяку. Ихъ маленькія головки столкнулись и отпрянули, какъ два мячика, перевса не было ни на той, ни на другой сторон. Но Шишколобикъ пришелъ уже въ возбужденіе и снова бросился на своего врага. На этотъ разъ головы ихъ скользнули одна мимо другой, и ударъ пришелся головой въ плечо. Въ первую минуту Шишколобикъ былъ оттиснутъ назадъ, впрочемъ, скоро побда стала клониться на его сторону. Необыкновенные отростки его роговъ впервые, оказалось, сослужили ему важную службу: одинъ или два удара, направленныхъ въ ребра противника, обратили послдняго въ бгство. Остальные ягнята, наблюдавшіе за борьбой, ршили теперь, что новопришедшій достоинъ быть принятымъ въ ихъ среду. Такимъ образомъ Шишколобикъ былъ признавъ членомъ стада, и съ этой минуты преслдованія прекратились.
Когда въ птичник появляется новая курица или на скотномъ двор новая корова, он должны завоевать себ положеніе среди прочихъ обитателей птичника или скотнаго двора, он должны занять какое нибудь мсто въ новомъ обществ, вс члены котораго, соотвтственно своимъ силамъ и способностямъ, уже раньше заняли въ немъ опредленное положеніе, никто не можетъ стать въ ихъ ряды, не побдивъ всхъ тхъ, кто будетъ стоять ниже его. Конечно, для всякаго новаго члена общества должно найтись мсто, но до тхъ поръ, пока оно не опредлится, жизнь его будетъ непрерывной борьбой.
Безъ сомннія, сила, мужество и энергія въ большинств случаевъ завоевываютъ положеніе, но умъ и проницательность иногда имютъ большее значеніе. Кто становится вожакомъ въ стад дикихъ животныхъ? Далеко не всегда самый сильный и самый отважный. Такой вожакъ можетъ внушитъ къ себ страхъ и повиновеніе, но онъ не въ состояніи руководитъ стадомъ. Вожакъ не назначается особыми выборами, какъ у людей, скоре, онъ постепенно опредляется самъ собой, т.-е. тотъ членъ стада, который суметъ внушить другимъ убжденіе, что для нихъ полезне всего повиноваться ему и слдовать за нимъ, и будетъ вожакомъ. Такой выборъ вполн единогласенъ, ибо, если есть въ стад животныя, которыя не желаютъ слдовать за вожакомъ, то они вполн свободны отдлиться отъ стада и итти своей дорогой. У многихъ животныхъ, ходящихъ стадомъ, вожаками, мужество и храбрость которыхъ выдержали вс испытанія и которые сумли внушить всмъ остальнымъ полную вру въ свое благоразуміе и проницательность, бываютъ обыкновенно не самые сильные самцы, а самыя старыя самки. Это замчается преимущественно у лосей, буйволовъ и среди лтнихъ стадъ горныхъ овецъ.
Овечье стадо, бродившее по Гэндеръ-Пикскому хребту, состояло изъ шести или семи овецъ съ ихъ дтенышами, среди послднихъ было три или четыре годовалыхъ ягненка и одинъ многообщающій двухгодовалый барашекъ, начинающій уже чрезвычайно гордиться своими рогами, превосходившими по величин рога другихъ ягнятъ. Онъ былъ самымъ крупнымъ, но отнюдь не самымъ важнымъ членомъ стада. Вожакомъ стада была проницательная старая самка, не та, которая попробовала сразиться съ Остророжкой, а другая, нсколько меньшая ростомъ, съ короткими, крпкими рогами, мать маленькаго забіяки, Завитого Рога.
Овцы смотрятъ на своего вожака не какъ на существо, которому надо повиноваться, а какъ на существо, за которымъ для нихъ полезно слдовать, существо всегда предусмотрительное и разумное. И хотя он не даютъ другъ другу именъ, но если мы назовемъ ихъ предводительницу ‘Мудрой’, то это будетъ вполн отвчать ихъ представленію о ней.
Остророжка была чрезвычайно дятельная овца, еще въ ранней молодости выказывавшая много хладнокровія и проницательности, обладавшая острымъ зрніемъ, тонкимъ обоняніемъ и слухомъ, и бывшая всегда на сторож. Черезъ каждые два-три шага она подымала голову, внимательно оглядывалась кругомъ и, если замчала что-нибудь необычное, она не отводила взгляда, покуда не удостоврялась, что это такое, посл чего продолжала щипать траву или же подавала условный сигналъ, обращавшій мгновенно всхъ въ каменныя изваянія. Конечно, она длала только то, что он вс длали, но она длала это лучше прочихъ. Правда, что Мудрая большей частью не уступала ей во всемъ этомъ, иногда даже оказывалась прозорливе ея, во всякомъ случа она имла то преимущество, что была лучше знакома съ мстностью. Но въ общемъ он были почти одинаково одарены способностями, и Мудрая очень скоро почувствовала, что въ лиц Остророжки она иметъ опасную соперницу.
Въ семь не безъ урода. Въ стад, находилась одна молодая овечка, имвшая дурную привычку, щипля траву, становиться на переднія колни. Другія овцы не подражали ей въ этомъ, он смутно чувствовали, что это не хорошо. Результатомъ этого оригинальнаго способа щипать траву было то, что на каждомъ колн, у нея образовались большія мозолистыя затверднія. Эти увеличивавшіеся наросты мшали ей свободно двигать передними ногами и лишали ее свойственной горнымъ овцамъ гибкости и подвижности. Она не могла, какъ другія овцы, длать быстрыхъ скачковъ въ сторону и назадъ. Въ обычное время это, конечно, не иметъ особеннаго значенія, но бываютъ случаи,— когда такое умнье прямо необходимо. Вс животныя, которымъ приходится спасаться бгствомъ отъ непріятеля, развиваютъ въ себ это искусство боковыхъ прыжковъ. Для зайца это лучшее средство увернуться отъ лисы или гончей, это единственное средство спасенія для кролика, во время сна застигнутого врасплохъ дикой кошкой, этимъ только лань спасается отъ нападенія волка, и только такимъ способомъ, описывая зигзаги надъ болотомъ, бекасъ можетъ уйти отъ выстрла охотника, или когтей ястреба, покуда ему не удастся скрыться.
Прошло нсколько недль, въ теченіе которыхъ не мало было пережито страховъ и тревогъ. Но стадо было всегда насторож и все сходило хорошо. По мр того, какъ лто приближалось, какое-то странное лихорадочное безпокойство стало овладвать овцами. Он иногда вдругъ останавливались и стояли неподвижно въ теченіе нсколькихъ минутъ, не щипля травы и не жуя жвачки. У нихъ появились признаки дурного пищеваренія, он бродили цлыми днями, ища чего-то, но чего — он и сами не знали. Какъ только Мудрая замтила на себ самой признаки апатіи и потерю аппетита, она сейчасъ же снялась съ мста. Она повела стадо въ боле низменныя мстности, въ полосу лсовъ и даже еще ниже. Куда она шла? Большинству изъ нихъ путь этотъ былъ незнакомъ. Остророжка была полна недоврія, она поминутно останавливалась, она не любила этихъ мрачныхъ, таящихъ въ себ столько опасностей, низменныхъ лсистыхъ мстностей. Но предводительница стада спокойно шла впередъ. Если бы кто-нибудь въ стад выказалъ готовность остановиться и уйти съ ней обратно, Остророжка безъ всякихъ колебаній отдлилась бы отъ стада. Но вс безъ исключенія равнодушно и апатично слдовали за Мудрой, хладнокровная увренность которой, дйствительно, внушала довріе. Уйдя далеко внизъ отъ тхъ высотъ, на. которыхъ стадо пользовалось наибольшей безопасностью, Мудрая вдругъ остановилась, навостривъ уши и устремивъ впередъ внимательный взглядъ. Находившіяся ближе къ ней овцы тоже остановились, въ ихъ фигурахъ появилось нкоторое оживленіе. Ихъ не мучилъ ни голодъ, ни жажда, но вмст съ тмъ желудки ихъ жаждали чего-то, что было теперь уже недалеко отъ нихъ. Передъ ними тянулась обширная покатость, и у подошвы ея виднлась какая-то блая полоса. Мудрая повела свое стадо прямо къ этой блой полос. Имъ нечего было объяснять: все пространство кругомъ было покрыто чмъ-то блымъ, что овцы стали съ жадностью лизать. О, это было лучше всего, что имъ когда либо приходилось сть! Казалось, что он не налижутся досыта, и по мр того, какъ он лизали это блое вещество, он переставали ощущать нестерпимую сухость въ горл и жаръ въ глазахъ и ушахъ, головная боль переставала мучить ихъ бдные мозги, лихорадочный зудъ исчезалъ и кожа становилась влажной и прохладной, въ желудк распространялось необыкновенно пріятное ощущеніе, апатія исчезала и по всему тлу разливалась какая-то свжесть и бодрость. Казалось, будто живительная чудодйственная влага разлилась по ихъ жиламъ, а между тмъ это была самая обыкновенная соль.
Это было все, въ чемъ он такъ нуждались — и то былъ цлительный Соляной источникъ, къ которому привелъ ихъ мудрый инстинктъ предводительницы стада.
Посл того, какъ они пробродили такимъ образомъ часъ или два и вдоволь нализались соли, Мудрая ршила вернуться наверхъ, въ горы. Трава въ долин была необыкновенно хороша, сочна и густа, ягнятамъ никогда раньше не приходилось встрчать такого удивительнаго пастбища, но это пастбище находилось внизу, въ полос лсовъ, гд на каждомъ шагу таились опасности. Мудрая, такъ же, какъ и Остророжка, хотла непремнно вернуться наверхъ, на свои, родныя пастбища, гд он были въ сравнительной безопасности. Она и пустилась было въ дорогу, и все стадо, хотя и противъ воли, послдовало за ней. Одинъ только маленькій Завитой Рогъ не захотлъ итти, онъ такъ нался вкусной травы, что совершенно отяжеллъ, и ему не захотлось опять пускаться въ длинное путешествіе. Мать скоро замтила его отсутствіе, и когда онъ заблеялъ, она вернулась къ нему. Собственно нельзя сказать, чтобы онъ положительно отказывался итти, но онъ такъ лниво передвигалъ ноги, все продолжая щипать траву, что задерживалъ мать, а вмст съ нею и всхъ остальныхъ. Такимъ образомъ, когда наступила ночь, стадо все еще находилось въ полос лсовъ и было вынуждено расположиться спать среди деревьевъ.
Горный левъ, прокрадываясь въ тиши ночи къ своей добыч, производитъ не много шума, онъ крадется неслышно какъ тнь. Такъ-же неслышно пробирался въ эту ночь между деревьями большой голодный левъ, ни одинъ звукъ не выдавалъ его присутствія, только разъ маленькій камешекъ, случайно затронутый его бархатной лапой, покатился внизъ по откосу. Это былъ еле слышный шорохъ, но Остророжка все-таки уловила его, испустивъ протяжное фырканье, она позвала маленькаго Шишколобика и, несмотря на темноту ночи, съ быстротой молніи выбралась на верхушку утеса и пустилась по направленію къ роднымъ мстамъ. Вс другія тоже вскочили на ноги, но левъ былъ уже среди нихъ. Мудрая, приказавъ Завитому Рогу слдовать за ней, пустилась вверхъ, ей тоже удалось ускользнуть — она была спасена. Но ея упрямый, своенравный ягненокъ, думая, что онъ найдетъ лучшій путь къ спасенію, не послдовалъ за ней, однако, черезъ минуту, увидя себя покинутымъ, онъ пугливо заблеялъ. Забывъ угрожающую, ей опасность, Мудрая тотчасъ же пустилась обратно внизъ, но въ ту же минуту левъ уложилъ ее на мст. Полныя смятенія и страха овцы обратились въ бгство, одна или дв изъ нихъ едва не попались въ когти хищника, но ихъ спасло искусство прыгать: ловкимъ прыжкомъ въ сторону он уклонились отъ смертельнаго удара и черезъ минуту скрылись изъ виду. Только бдная неразумная овечка, нажившая себ мозоли на колняхъ и давно разучившаяся пользоваться тмъ средствомъ, которое только одно и могло спасти ее теперь, оставшись послдней, пала подъ ударомъ львиной лапы.
Высоко надъ мстомъ ужасной катастрофы овцы неслись впередъ галопомъ, догоняя ту, которая указывала имъ путь. Наконецъ она замедлила быстроту своего бга, и когда не пришедшія еще въ себя отъ перепуга овечки собрались около нея, он увидали, что теперь ихъ предводительницей была Остророжка.
Переводя духъ, он оглянулись раньше, чмъ продолжать свое бгство.Въ эту минутудо нихъ донеслось отдаленное бэ-э, это былъ несомннно голосъ ягненка. Вс насторожили уши и стали ждать. Неблагоразумно было бы слишкомъ поспшно отвтить на голосъ: вдь это могла быть хитрая уловка какого нибудь врага. Но звукъ повторился — знакомое бэ-э, принадлежавшее очевидно одному изъ недостающихъ членовъ ихъ маленькаго общества. Остророжка ршилась отвтить.
Послышался шумъ покатившихся камней, кто-то взбирался наверхъ по скал, раздалось снова тоже бэ-э, на этотъ разъ совсмъ близко, и передъ ними появился маленькій Завитой Рогъ — отнын сирота.
Конечно онъ пока еще не зналъ этого. Но по мр того, какъ клонился къ концу день и мать не являлась на его жалобный зовъ, его маленькій желудокъ, не удовлетворяясь травой и водой, сталъ требовать другой пищи и не получалъ ея, бдняжкой стало овладвать, отчаяніе и его бэ-э, становилось все жалобне и жалобне. Когда ніступила ночь, его мучилъ холодъ и голодъ, ему надо было прижаться къ кому нибудь — или же мерзнуть. Никто не обращалъ на него вниманія, только Остророжк