Краткое описаніе жизни Іоанна Миллера, знаменитаго историка.
Hor. Ер. 1. L. 2. v. 13.
Изъ Иностр. Журн. Г.
‘Встникъ Европы’, т. 63, 1812
Краткое описание жизни Іоанна Миллера, знаменитого историка, Мюллер Иоганн, Год: 1812
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Есть люди, о которыхъ не скучно говорить ни очень долго, ни очень часто, ни очень поздно. Такія люди уже общимъ гласомъ призываются къ безсмертію. Сколько вковъ разсуждается о Гомер, Димосн, Тацит? и при всемъ том одно имя ихъ всегда возбуждаетъ любопытство! Причиною сему не одно только обыкновенное почтеніе, воздаваемое выспреннему таланту. Человческій разум открываетъ достоинство свое и могущество, являя въ поет нкую волшебную силу творческую, въ оратор искусное и непреодолимое владычество, въ историк беспристрастное сужденіе. Вотъ почему насъ удивляютъ и трогаютъ сочиненія людей великихъ, уже окончившихъ свое поприще: слава ихъ перераждается въ нашу собственную, во время жизни своей они кажутся намъ соперниками, по смерти же, они суть братья наши, оставившіе намъ богатое и почетное наслдство, Горацій сказалъ:
Urit enim fulgore suo qui praegravat artes
Infrа se positas, extinctus amabitur idem.
‘Человкъ превосходствомъ дарованій своихъ возбуждаетъ зависть въ современникахъ, по смерти его любить начинаютъ.’
Весьма невелико число такихъ писателей, которые желаютъ и не боятся поздняго приговора потомства: кому при жизни воздаются почести, тотъ долженъ страшиться: затмнія славы своей въ послдствіи времени, кто былъ неизвстенъ своимъ современникамъ, тотъ оканчивая жизнь свою часто не знаетъ, что по смерти содлается знаменитымъ въ потомств. Свободнымъ отъ сей боязни можетъ быть одинъ только историкъ, который соединяя имя свое съ приятнйшими воспоминаніями объ отечеств, на слав согражданъ своихъ основалъ собственную славу. Извстно всмъ, какое Геродотъ произвелъ изступленіе, читая собравшимся Грекамъ описаніе дяній прародительскихъ, сіе изступленіе пережило въ Греціи блескъ наукъ и независимости: Діонисій Галикарнасскій почитаетъ даже выбор сего предмета, сдланный Геродотомъ, за подвигъ ума необыкновеннаго, а твореніе его называетъ отечественнымъ памятникомъ, толикоже достойнымъ безсмертія, какъ и самыя происшествія имъ описанныя {Діон. Гал. Пис. къ Кн. Помп. Гл. 6.}. Іоаннъ Миллеръ не мене счастливъ былъ въ своемъ выбор и конечно удостоится таковой же славы. Швейцарія, признавая его достойнымъ живописцемъ праотеческихъ доблестей, ручается намъ за прочность славы Миллера, когда вся Германія поставляетъ его на ряду съ Саллустіемъ и укидидомъ, когда самыми твореніями его подтверждается справедливость сего мннія, то мы несомннно можемъ почитать его однимъ изъ тхъ знаменитыхъ писателей, которыхъ великое искусство достойно прилжнаго наблюденія, коихъ жизнь и характеръ по всмъ правамъ должны быть для насъ занимательны. Даже въ малйшихъ подробностяхъ, коихъ заслуги и недостатки, поступки и мннія имютъ особенную важность, и о которыхъ никогда говорить не наскучитъ!
Сей знаменитый историкъ родился въ Шафгаузенъ 1752, года Января 3 дня. Отецъ его приходской священник назначалъ его къ духовному званію, но въ немъ еще въ самыхъ молодыхъ лтахъ оказалась чрезвычайная охота къ изученію исторіи, предзнаменовавшая направленіе таланта его и предуготовлявшая его успхи. Будучи еще девяти лт, онъ любилъ уже разсказывать главныя происшествія своего отечественнаго города, по двенадцатому году онъ привыкалъ разборчиво и съ точностію сравнивать разныя хронологическій системы. Чтеніе Латинскихъ классиковъ сдлалось для него столь сильною страстью, что Ректор не дозволялъ ему предаваться оной. Будучи принужденъ учить наизусть предложенныя Баумейстеромъ философическія опредленія Вольфовы, которыхъ никто ему необъяснялъ, онъ получилъ навсегда отвращеніе отъ Метафизики, и по сей-то причин писалъ въ 1774 году къ другу своему Бонстештену: ‘ваша Метафизика мучитъ меня’. Со временъ Плинія никто уже не подходилъ близко къ Безумію, со временъ Емпедокла никто не бросался въ Етну: но когда Лейбницъ совершенно погрязъ въ метафизическихъ пучинахъ, когда самъ Боннетъ заблудился въ своихъ лабиринтахъ, то почему не возможно убдить васъ, остаться въ здшнемъ подлинномъ мір, прежде всего научиться говорить писать и дйствовать по правиламъ Цицерона и Макіавеля?’
Цицеронъ и Макіавель не могутъ на учить дйствовать, и только сему одному Миллеръ у нихъ не учился, ибо это не есть дло возможное. Родясь въ вольномъ город, познакомившись съ младенчества съ великими примрами дятельной любви къ отечеству, онъ безпрестанно содержалъ ихъ въ ум своемъ, старался понимать и цнить ихъ, но не имлъ въ характер своемъ того, что даетъ способность подражать онымъ. Отечество, и воспитаніе заблаговременно предохранили его отъ предразсудковъ, которыхъ он не избжалъ бы, еслибъ не столь благопріятныя обстоятельства имли вліяніе на его дтство. Прибывши 1768 года въ Геттингенской университет для окончанія наукъ, нашелъ онъ тамъ достойныхъ учителей, укрпившихъ и развернувшихъ вс его здравыя и благородныя мннія. Шлецеръ, показывая ему искусство соединять съ исторіею строгую критику, научилъ его недовольствоваться одними свидтельствами писателей недостврныхъ и доводами неясными. И. И. Миллеръ присовтовавши, ему тогда посвятить жизнь свою и дарованія на описаніе начала и хода Гельветическаго Союза, обратилъ изысканія его и размышленія на прекраснйшій памятник свободы, воздвигнутый во времена новйшая. Такимъ образомъ устремившись всми силами къ тому что составляетъ славу и благоденствіе народовъ, призванъ будучи отъ самыхъ раннихъ трудовъ своихъ къ обозрнію, какъ народная независимость можетъ приобртаться и быть сохраняема, вразумленный наставленіями отличнйшихъ гражданъ ученой Нмецкой республики одушевленный симъ могущественнымъ чувствомъ любви къ отечеству, любви раздающейся при младенческомъ нашемъ лепетаньи, при первыхъ нашихъ познаніяхъ,— Духъ его совершенно преселился въ ту сферу, которая-одна прилична историку, въ сферу свободныхъ мыслей, благородныхъ чувствованій, простыхъ обыкновеній, во младенчеств своемъ онъ питался млекомъ симъ и возрасталъ въ сихъ правилахъ, он получилъ себ также въ наслдство сію прекрасную систему возвышенныхъ мнній, приобртаемыхъ съ трудностію и самыми великими умами, если никто не передастъ имъ оныхъ,— мнніи, которыхъ Домиціанъ могъ отнять у Тацита.
Однакожъ онъ не въ себ самомъ почерпнулъ оныя, и характер его не могъ всегда удерживаться на высот сихъ правилъ: потому-то въ молодости его и въ первыхъ его сочиненіяхъ онъ изливались съ обыкновенною небрежностію, приличною пылкимъ лтамъ, а особливо увренности человка несомнвающагося въ своихъ силахъ, потому что онъ еще ни съ кмъ не боролся,— человка мыслящаго смло, отъ того что по неопытности своей онъ еще не знаетъ страха, и что мннія его не встрчались еще съ другими мнніями, такими коими должно управлять, или ко* имъ должно^ повиноваться.
Молодой Миллеръ, скоро наскучивши Богословіею, простился съ нею навсегда въ одномъ разсужденіи, подъ заглавіемъ: Christo rege nihil esse eclesiae metuendum, т. е. Докол царствуетъ Христосъ, то церковь ничего не должна страшиться {Goetting. 1771. in. 4.}. Возвратившись 1772 года въ Шафгаузенъ еще въ молодымъ лтахъ, он получилъ Профессорскую катедру Греческаго языка, и тамъ окончилъ начатое въ Геттинген подъ руководствомъ Шлецера Описаніе войны Кильеровъ {Bellum Cimricum, Turici, 177 in 8.}. Скоро потомъ Швейцарская исторія сдлалась предметомъ всхъ его мыслей: нсколько лт собиралъ онъ матеріалы для оной, Галлеръ, Боденеръ, Брейтингеръ и вс ученые соотечественники его способствовали его изслдованіямъ. Тсная связь, начавшаяся у него съ Боншеттеномъ въ 1773 году, поселила въ немъ новую ревность. Оба исполненны будучи любви къ отечеству и наукамъ, они сообщали взаимно друг другу труды свои и мннія, тогда-то началась у нихъ переписка, которой половина издана подъ названіемъ: Письма молодого ученаго къ своему другу {Briefe eines jungen Gelehrten ein seinen Freund. Tubingen. 1802 in 8.}. Въ нихъ открываются вс Миллеровы мысли об исторіи, цль его, средства, и принаровленіе какое онъ хотлъ изъ оной сдлать, онъ судитъ о древнихъ историкахъ, отличаетъ ихъ, даетъ имъ надлежащую цну съ глубокомысліемъ, тонкостію и справедливостію, достойными того, кто будучи ихъ ученикомъ, ршился быть ихъ соперникомъ, особенно же должно замтишь расположеніе и порядокъ, наблюдаемые Миллеромъ въ изслдованіи объ отечественной исторіи. Въ сихъ письмахъ виднъ тотъ благородной восторгъ, то постоянство, то предубжденіе въ пользу своего занятія, кои свидтельствуютъ объ истинномъ дарованіи: ‘Вижу великія приготовленія нкоторыхъ нашихъ писателей’, такъ говоритъ Миллеръ своему другу,— ‘и смотрю на нихъ, нимало имъ не завидуя, ибо я не простираю далеко подобно имъ, своихъ намереній. Я ограничиваюсь только Швейцарскою Исторіею, хочу жить, наблюдать и дйствовать для сего единственнаго упражненія всей моей жизни… Постараюся сдлать слогъ мой важнымъ и простымъ: важность нравится республиканцамъ и старикамъ, она и въ самыхъ юношахъ возбуждаетъ почтительность. впрочемъ, не имя возможности заслужить уваженія лтами моими, я постараюсь пріобрсти оное своимъ характеромъ, и отъ сочиненія моего будетъ зависишь какимъ и долженъ казаться передъ современниками и потомствомъ. Страшусь, любезный другъ, при одной мысли, что двадцати пяти лтъ, вступаю на на поприще, на которомъ великіе мужи Древняго Рима, ныншней Италіи, Франціи и Англіи получили безсмертные лавры. Вижу удивленныя ихъ тни: онъ вопрошаютъ меня, достоинъ ли я стать на ряду съ ними. Стою передъ потомствомъ, передъ симъ неумолимымъ судилищемъ, долженствующимъ нкогда сравнить меня съ великими образцами, и опредлишь мн безсмертіе или — посрамленіе. Мн кажется, будто тни прародителей нашихъ являются и угрожаютъ рушить мое спокойствіе, если я недостойно изображу ихъ. Не безъ страха предстою знаменитому сословію великихъ людей и нашего вка, и проч.’
Имя столъ высокое мнніе о своемъ предприятіи, Миллеръ тщательно и неослабно изыскивалъ средства къ достиженію своей цли, он здилъ по всей Швейцаріи, для обозрнія самаго театра дйствій, кои описывать вознамрился, разсматривалъ виды и свойства гор, дабы пишомъ изобразить ихъ съ надлежащею врностію, придающею душу каждому слову, рачительно собиралъ вс народныя преданія, разговаривалъ съ поселянами, останавливался везд, гд только могъ найти древнія хроники и бумаги, лежащія въ пыли книгохранилищ, углублялся въ развалины вковъ среднихъ гораздо съ большимъ жаромъ, нежели алчные завоеватели: Перу въ тамошніе рудники, въ которыхъ сокрывались груды золота,
Миллеръ не ограничивался изслдованіями одной отечественной исторіи. Бытописанія цлой Европы были также предметомъ его занятіи: онъ перечитывалъ хроники, публичные акты и генеалогическіе таблицы Франціи, Германіи, Англіи, Италіи, и все сіе удерживалъ въ своей памяти,
Недовольствуясь обширными своими познаніями, онъ скоро почувствовалъ, что сидячая жизнь и чтеніе недостаточны дли образованія историка. Сего можно достигнуть, говорилъ Миллеръ самъ себ, по словамъ Макіавеля, не иначе какъ par una lunga sperienza delle case moderne ed una continua lezione degli anticlu. Для тога вы 1774 году ршился онъ оставить Шафгаузенъ и посмотрть свтъ. Сограждане столько имли къ нему уваженія, что катедру его оставили на нсколько лтъ не занятою, ибо надялись, что Профессоръ возвратится. Миллеръ обозрлъ разные города, въ Женев и Берн преподавалъ он публичныя лекціи, о Всеобщей исторіи. Вс удивлялись обширнымъ его свдніямъ, благородству чувствованіи, сильному и простому слогу, хотя нсколько темному, но краткому и живописному. Первый Томъ Исторіи Гелветическаго союза, вышедшій 1780 года, доказалъ превосходство его дарованій и прославилъ его имя,
Нтъ ничего приятне какъ разсматривать дух великаго человка, изыскивать въ сочиненіяхъ его отличительные черты дарованій и восходить главнымъ образомъ къ источнику его славы, но таковой трудъ былъ бы здсь не у мста: довольно если скажу, что Исторія Гельветическаго Союза принята была съ удивленіемъ всми, кто сему Союзу былъ обязанъ своимъ благоденствіемъ,— и вся Германія нарекла сочинителя оной своимъ укидидомъ.
Спустя нсколько времени, Миллеръ отправился въ Берлин, куда влекло его удивленіе къ Фридриху II и милости, коими сей Государь хотлъ обратишь дарованья историка на пользу своей политики. Всеобщее мнніе содлалось тогда почтеннымъ даже для тхъ, кои вовсе нестрашились онаго, и участіе Миллорово было весьма значительно, ибо Фридрих, увидвши необходимость противуположить силу Германской Имперіи честолюбію Императора Іосифа II, заставилъ Миллера сочинишь славное воззваніе под именемъ Изложенія союза Государей {Darstellung des Frstenbundes. In 8. Leipzig, 1787.}. Он надялся, что сіе твореніе знаменитаго человка содлаетъ перед потомствомъ священными его планы. И въ самомъ дл оно способствовало къ произведенію въ дйство желанія сего Государя — въ утвержденію союза Имперскихъ Князей противъ Австрійскаго Дома.
Живучи въ Берлин, Миллеръ вознамрился написать со временемъ исторію Фридриха II. Онъ неоставлялъ сего намренія даже при конц своей жизни. Можетъ быть безпристрастіе не всегда руководствовало бы исполненіемъ онаго: Миллеръ слишкомъ уважалъ величіе и отъ излишняго удивленія забывалъ иногда справедливость. Еслибъ онъ кончилъ трудъ свой, то мы имли бы превосходное твореніе, но вмст можетъ быть и случай жалть о дарованіи во зло употребленномъ.
Выхавши изъ Пруссіи, онъ провелъ пять лтъ въ Кассел, въ Женев и Шафгаузен, шутъ опять съ новымъ жаромъ принялся за Швейцарскую исторію, вторый Томъ, вышедшій 1786 года, принятъ былъ въ ученомъ свт также благосклонно какъ и первый. Въ томъ же году Майнцской Курфирстръ, Фридрихъ Карлъ Іосифъ, пожаловалъ Миллера Надворнымъ ‘Совтникомъ и Библіотекаремъ университета. Въ 1787 возведенъ онъ на степень Кабинетнаго Секретаря и Курфиршескаго Тайнаго Совтника. Новыя сіи достоинства не отвлекли его отъ ученыхъ занятій: Третій Томъ его Исторіи вышелъ 1788. Скоро посл того одинъ Дворъ наложилъ на него молчаніе и оковалъ его хитрыми ласками. Австрія не забыла сочиненія о союз Государей. Леопольд II предложилъ сочинителю мсто Надворнаго Совтника въ Придворной и Государственной Канцеляріи, и Миллеръ принимая сіе титло, изъ честолюбія или послабости, показалъ, что он совсмъ не зналъ людей и неимлъ того твердаго характера, которымъ замняются увертливость и тонкое умнье жить на свт. Въ Вн скоро испыталъ онъ вс неприятности: ему предлагали деньги, отъ которыхъ он великодушно отказался, его пожаловали Кавалеромъ-Имперіи, и онъ принялъ сію почесть съ удовольствіемъ, но неимлъ ни вліянія, ни доврія, ему даже запретили продолжать Швейцарскую Исторію, и он не могъ выписать рукописи Своей, оставшейся въ чужихъ краяхъ. Въ Качеств хранителя Императорской Библіотеки, онъ подчиненъ былъ строгой цензур, всякое ученое предприятіе соединено было съ затрудненіями, он неимлъ даже позволенія издать въ свтъ сочиненій Монтескія. Долгое время терпвши рабство, которое могъ бы предвидть и отъ котораго долженъ бы освободиться, наконецъ ршился онъ оставить Вну и хать въ Берлин гд Фридрихъ Вильгельмъ III пожаловалъ его Исторіиграфомъ Бранденбургскаго дома и Тайнымъ Совтникомъ.
Упражненія, путешествія, различныя общества, въ которыхъ онъ жилъ, обогатили его свдніями, но за то открыли свту несообразности и недостатки его характера. Въ молодости своей онъ предполагалъ или поставить для себя цлію науки и домашнее счастіе, placidam cum libertate quietem, или посредствомъ наукъ возвыситься, вышло напослдокъ, что онъ неумлъ сдлать ни того, ни другаго, лишился вольности и спокойствіи, и только заслужилъ имя великаго писателя,
Новыя происшествія въ Германіи открыли ему новое поприща Король Вюртембергскій приглашалъ ею въ Тибингенъ, куда онъ хотлъ было уже хать, какъ вдругъ Император Французскій призвалъ его въ Париж и наименовалъ Государственнымъ Секретаремъ Вестфальскаго Королевства. Обязанности сей высокой должности совершенно отвлекли Миллера отъ ученыхъ занятій. Онъ выпросилъ себ увольненіе и остался Государственнымъ Совтникомъ и Директоромъ народнаго просвщенія. И въ семъ званіи могъ бы онъ еще оказать важныя услуги Вестфаліи. Уже видны были благодтельныя его намренія, нжная заботливость его о Геттингенскомъ университет и о всхъ учебныхъ заведеніяхъ каждому извстна. Желчная рожа, провожаемая ужасными конвульсіями, похитила у науки сего знаменитаго мужа 1809 года 29 Мая въ 4 часа пр утру. При самой смерти въ немъ видны были движенья души чувствительной и доброй: долги, родственники, друзья, старый служитель, отечество, наполняютъ все пространство его завщанія, которое по всей справедливости заслуживаетъ быть извстнымъ.
‘Во имя Бога всемогущаго! нижеподписавщійся, чувствуя приближающееся разрущеніе своего тла, опечаленный уничтоженіемъ великихъ и славныхъ предприятій коимъ посвящалъ онъ всю жизнь свою, и крайне огорченный бдственнымъ своимъ состояніемъ, которое отъ несчастій приключившихся въ Вн и отъ чрезвычайныхъ издержекъ съ Ноября мсяца 1807 года совершенно истощилось, обремененный долгами, почитаетъ нужнымъ для успокоенія души своей начертать послднюю свою волю вразсужденіи сего горестнаго предмета. Жизнь его протекала въ трудахъ, и работа составляла все его удовольствье. Он проходилъ безкорыстно свои должности, длалъ добро многимъ: да не отвергнутъ за то люди послдней его просьбы!— По смерти моей, надюсь, довольно найдутъ наличныхъ денегъ на погребеніе мое, на содержаніе въ дом моемъ врнаго моего Михайла Фукса, до тхъ пор пока мои пожитки будутъ проданы, или перенесены въ другое мсто, и для выдачи мсячнаго жалованья всмъ моимъ служителямъ. Поелику долги превышаютъ мое имніе, то я и не назначаю по себ наслдниковъ. Но какъ попеченіе о длахъ умирающаго требуетъ душеприкащика, то я избралъ для сего брата моего Іоанна Георга Миллера, Профессора и Члена Городоваго Совта въ Шафгаузенъ, а исполнителемъ завщанія Михаила Фукса, знающаго вс дла мои. Еслибъ я могъ прожить въ теперешнемъ состояніи 4 года, или 7 лтъ посвятить ученымъ занятіямъ, то имлъ бы утшеніе заплатить вс долги свои, но все мое имущество состоитъ изъ пяти тысячь томовъ, также изъ сочиненій моихъ, и писемъ. Между книгами есть много занимательныхъ, нсколько рдкихъ, и вообще вс хорошія. Кто купитъ ихъ вс вдругъ, полагая по флорину за каждый томъ, тотъ конечно заплатитъ цну очень не дорогую. Въ бумагахъ моихъ найдутъ уроки о Всеобщеій Исторіи, въ 1784 году писанные, изъ нихъ большую часть можно напечатать въ вид отрывка, братъ мой сдлаетъ надлежащій выборъ. Прочія мои бумаги составляетъ извлеченія, не для всхъ понятныя, он должны были служишь матеріалами къ сочиненію моей Всеобщей Исторіи. Впрочемъ можно сдлать изъ нихъ собраніе отрывковъ частей въ 10 или 12, особыя разсужденія назначенныя по большей части для Академіи, напечатанныя млкія сочиненія, мои выписки, избранныя письма, бумаги по дламъ домашнимъ, журналы достойные примчанія или по части психологіи, или по словесности, или по политик, извстія и любопытныя записки собранныя мною — вс рукописи мои должно отослать къ брату, который приведетъ ихъ въ порядокъ, оставитъ безполезныя или оскорбительныя для кого нибудь, а прочія издастъ къ свт, и выручкою по продаж оныхъ удовлетворитъ заимодавцовъ по разскладк, Книги могутъ быть проданы оптомъ или по одиначк, какъ лучше, весьма не охотно я по необходимости пишу о семъ, — Сколь желательно мн было бы при послдней моей горести воззвать къ тмъ, для коихъ я жил на свт и коихъ любилъ всего боле, къ вамъ, о мои сограждане! Я желалъ бы назначить васъ моими наслдниками, положиться на великодушіе вашихъ правителей и сынозъ, которые не отказались бы исполнить послдняго желанія историка вашего и друга. Но какъ могу я требовать отъ истощеннаго моего отечества того, что нкогда сдлала богатая Англія? Знаменитый градъ Бернъ, добрые и мудрые граждане Цирихскіе, и вы любезные соотечественники, обитающіе на горахъ, долинахъ и на всхъ мстахъ, гд я поучался любви къ отечеству, толико мною прославленной! вашъ образ идетъ со мною въ могилу: тамъ возвщу я прародителям вашимъ, что память ихъ живетъ въ сердцахъ сыновъ ихъ.— Мои пожитки очень не важны. Желательно мн, чтобы братъ мой и сестра отдали старому Фуксу часы, которые он заводил 20 лтъ, и сверхъ того вс мои вещи, о которыхъ онъ имлъ попеченіе. Всмъ моимъ родственникамъ, друзьямъ и всмъ сколько нибудь любящимъ меня, въ отечеств ли они или въ чужихъ земляхъ, препоручаю сего добраго служителя, коего не могу довольно наградить за честность его, врность и привязанность, ибо он во всю жизнь свою былъ мн полезнымъ, Если что либо нужно будетъ перемнить вразсужденіи сего, то я сдлаю особое прибавленіе.
‘Братецъ и сестрица, будьте благополучны! А ты, отечество мое, ты, коимъ душа моя гордилась и радовалась, Богъ отцевъ нашихъ да даруетъ теб миръ и свободу! Я хотлъ изобразить исторію человческаго рода отъ начала до нашихъ временъ: на сіе посвятилъ я всю жизнь мою. Утшьте душу мою надеждою, что послднія желанія мои будутъ исполнены. Кассель, Іюля 1808 года, Іоаннъ Миллеръ, Государственный Cовтникъ Королевства Вестфальскаго.’