Король Лир, Шекспир Вильям, Год: 1605 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 96 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Приложеніе къ журналу ‘РУССКАЯ МЫСЛЬ.’

КОРОЛЬ ЛИРЪ.

ТРАГЕДІЯ ВЪ 5-ти ДЙСТВІЯХЪ
В. ШЕКСПИРА.

Переводъ С. Юрьева.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Лиръ, король Британіи.

Король Французскій.

Герцогъ Альбанскій.

Герцогъ Корнвалійскій.

Графъ Кентъ.

Графъ Глостеръ.

Эдгаръ, законный сынъ Глостера.

Эдмондъ, побочный сынъ Глостера.

Коранъ, придворный.

Старикъ, ленникъ Глостера.

Лкарь.

Шутъ.

Освальдъ, дворецкій Гонерилы.

Офицеръ, на служб у Эдмонда.

Дворянинъ, изъ свиты Корделіи.

Герольдъ.

Слуги герцога Корнвалійскаго.

Гонерила, Регана, Корделія, дочери Лира.

Рыцари изъ свиты короля, офицеры, встники, солдаты и слуги.
Мсто дйствія — Британія.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Сцена І-я.

Тронная зала во дворц Лира.

(Входятъ Кентъ, Глостеръ и Эдмондъ.)

Кентъ.

Я полагалъ, что король любитъ герцога Альбанскаго больше, чмъ герцога Корнвалійскаго.

Глостеръ.

И намъ такъ всегда казалось, а, вотъ, изъ раздла королевства не видно, который изъ герцоговъ дороже для короля. Части назначенныя для каждаго такъ уравновшены, что самый внимательный разборъ не въ силахъ опредлить, которая изъ нихъ лучше.

Кентъ.

Не вашъ ли это сынъ, мой лордъ?

Глостеръ.

Своимъ рожденіемъ онъ мн обязанъ, но я такъ часто краснлъ, признаваясь въ этомъ, что совсмъ сталъ похожъ на красную мдь.

Кентъ.

Не могу васъ понять.

Глостеръ.

А вотъ мать этого молодчика поняла, округлилась и получила ребенка въ колыбель прежде, чмъ законнаго мужа въ свою постель. Вы чуете тутъ проступокъ съ моей стороны?

Кентъ.

Было бы очень жаль, еслибы не было такого проступка, потому что плодъ его такъ хорошъ.

Глостеръ.

Но у меня есть сынъ, вполн законный, нсколькими годами старше его и котораго я люблю однако не боле, чмъ, этого. Хотя этотъ плутишка выскочилъ на свтъ нсколько дерзко, прежде, чмъ его позвали, но мать его была такъ прекрасна и такое доставляла мн счастіе своею любовью, что я вынужденъ былъ признать, что этотъ сынъ грха — мой сынъ… Эдмондъ, знаешь ли ты этого благороднаго лорда?

Эдмондъ.

Нтъ, милордъ.

Глостеръ.

Это — лордъ Кентъ. Не забывай съ этой минуты, что это мой дорогой другъ.

Эдмондъ.

Я весь къ услугамъ вашимъ, сэръ.

Кентъ.

Я долженъ васъ любить и постараюсь узнать васъ ближе.

Эдмондъ.

Я постараюсь заслужить ваше вниманіе.

Глостеръ.

Онъ былъ въ отлучк девять лтъ и теперь узжаетъ скоро. Вотъ и король.

(За сценой трубы. Входятъ: Лиръ, герцоги Корнвалійскій и Альбанскій, Гонерила, Регана, Корделія и свита.)

Лиръ.

Графъ Глостеръ, встрть властителей Бургундіи и Франціи.

Глостеръ.

Исполню, повелитель.

(Глостеръ и Эдмондъ уходятъ.)

Лиръ (входитъ на тронъ).

А между тмъ предъ всми мы объявимъ

Живущее во глубин души

Намреніе наше. Карту мн!

Да будетъ вдомо: мы на три части

Все наше королевство раздлили

И твердое намренье пріяли,

Стряхнувъ съ преклонныхъ нашихъ лтъ заботы

И вс дла, скорй ихъ возложить

На силы юныя. Хотимъ мы тихо,

Безъ бремени идти на встрчу смерти.

Вы — сынъ нашъ, герцогъ Корнвалійскій, вы —

Не мене любимый нами сынъ,

Альбанскій герцогъ! Неизмнной волей

Ршили мы для нашихъ дочерей

Приданое предъ всми объявить.

Предупредить хотимъ вс ссоры мы,

Могущія впередъ легко возникнуть.

Король Французскій и Бургундскій герцогъ —

Два гордые соперника въ любви

Къ юнйшей нашей дочери — давно

При насъ удержаны ихъ сильной страстью

И ждутъ на предложенье ихъ отвта.—

Ну, дочери, скажите-жь,— такъ какъ мы

Хотимъ отъ власти, отъ доходовъ нашихъ,

Отъ тягости правленья отказаться,—

Которая изъ васъ, желаемъ знать,

Сильнйшую любовь питаетъ къ намъ?

Хотимъ, чтобы щедротъ богатство нашихъ

Достойныхъ въ васъ соперниковъ нашло

Въ достоинств себ. Ты, Гонерила,

Ты прежде всхъ рожденная, начни.

Гонерила.

О, повелитель мой! Не въ силахъ слово

Объять громадность той любви глубокой,

Которую питаю къ вамъ. О, вы

Мн драгоцнне, нмъ свтъ очей,

Пространство и свобода! Безъ сравненья

Вы мн любезнй всхъ сокровищъ міра,

Всей роскоши вселенной безпредльной.

Вы милы мн, какъ жизнь съ ея дарами

Усладъ, здоровья, красоты и чести!

Люблю я васъ, какъ никакая дочь

И никогда любить была не въ силахъ,

Какъ не былъ ни одинъ отецъ любимъ.

Безсильны и дыханіе и слово

Вамъ выразить вполн мою любовь.—

Люблю я васъ безъ мры и предловъ!

Корделія (въ сторону).

А что-жь Корделіи теперь осталось?—

Любить, молчать.

Лиръ (указывая на карту).

Владычицей я ставлю

Тебя отъ этихъ и до тхъ предловъ.

Твои вс эти страны съ ихъ дарами.

Владй ты ихъ тнистыми лсами,

Полями и роскошными лугами,

Рками ихъ, несущими богатства.—

Все это за тобой, твоимъ потомствомъ

На вчно утверждаю.— Что же скажетъ

Вторая, столь же милая намъ дочь

И герцога Корнвальскаго супруга,

Моя Регана?… Говори, Регана.

Регана.

Изъ одного металла мы съ сестрой,

Въ ея словахъ собою я любуюсь.

Она изъ сердца моего взяла

Моей любви, король, къ вамъ врный образъ,

Но не вполн онъ ею отчеканенъ.

Я здсь открыто объявляю: мн

Противно все, чмъ людямъ жизнь мила,—

Вс радости и вс ея блаженства,—

И счастіемъ единымъ я считаю

Лишь вашего величества любовь.

Корделія (въ сторону).

А если такъ, бдна же ты, Корделья…

Да нтъ, не то,— нтъ. Я не такъ… Я знаю,

Моя любовь сильне громкихъ словъ.

Лиръ.

Теб и роду твоему на вки

Треть полную даемъ мы королевства,

Усладами, богатствомъ и пространствомъ

Обильную не менй той, что мы

За Гонерилой нашей утвердили

Навкъ. (Корделіи) Теперь что скажетъ наша радость,

Хоть младшая, но все-жь другихъ не менй

Намъ милое дитя! Теб къ услугамъ,

Изъ-за любви твоей враждуя юной,

На-перерывъ спшатъ и вина Францьи,

И млечныя сокровища Бургундьи.

Что скажешь ты, чтобъ получить удлъ

Роскошне обоихъ, что на часть

Сестрамъ твоимъ достались?

Корделія.

Ничего,

Мой добрый повелитель!

Лиръ.

Ничего?

Корделія.

Да, ничего.

Лиръ.

Изъ ничего ничто

И выйдетъ. Дочь, Корделія, поправься.

Корделія.

Несчастна я, мое не можетъ сердце

Перенестися на языкъ. Люблю

Священное величество я ваше,

Какъ долгъ велитъ, не болй и не менй.

Лиръ.

Какъ, какъ, Корделія! Поправь немного

Ты рчь свою, чтобъ не могла она

Совсмъ разрушить счастіе твое.

Корделія.

Мой добрый повелитель и отецъ,

Родили вы меня, вы воспитали,

Притомъ любили. Возвращаю вамъ

Все это въ равной мр.— Повинуюсь,

Люблю васъ и вполн васъ уважаю…

Къ чему-жь сестрамъ мужья, когда сказали,

Что любятъ васъ однихъ? Быть-можетъ я

И выйду замужъ, мужъ съ моею клятвой

Возьметъ себ и пол-любви моей

И половину всхъ заботъ моихъ,

И половину власти надо мной!—

Клянусь, не выйду замужъ, какъ он,

Чтобы любить лишь одного отца!

Лиръ.

И это у тебя изъ сердца все

Исходитъ?

Корделія.

Да, мой добрый повелитель.

Лиръ.

Такъ молода еще и такъ сурова!

Корделія.

Такъ молода, но съ правдою дружна.

Лиръ (сходитъ съ трона.)

Пусть будетъ такъ. Пусть будетъ и приданымъ

Теб одна лишь эта правда только.—

Клянусь священными лучами солнца

И тайнами Гекаты, мракомъ ночи,

Живущими въ кругахъ свтилъ судьбами,

Отъ нихъ же все пріемлетъ жизнь и гибнетъ,—

Здсь отрекаюсь отъ заботъ о ней,

Отъ всей любви отца, и здсь мои

Съ ней узы, всякое единство крови

Я разрываю.— Сердцу моему

И мн чужда ты будешь навсегда —

Отнын и во вкъ!— Какъ Канибалу,

Который жретъ своихъ дтей голодный,

Открыта грудь моя для состраданья,

Любви и помощи, такъ и теб,

Когда-то бывшей дочерью моей!

Кентъ.

О, добрый повелитель мой!

Лиръ.

Молчать!

Драконъ взбшенъ и страшенъ гнвъ его,—

Межъ ними не кидайся, Кентъ!… Любилъ

Ее я сильно!— Думалъ лтъ остатокъ

Въ ея рукахъ, какъ милаго младенца,

Я убаюкать… (Корделіи) Прочь, прочь съ глазъ долой!

О, еслибъ такъ же въ гроб вренъ былъ

Покой, какъ врно то, что сердце я

Отъ ней навки оторвалъ мое!…

Позвать Француза мн!… Кто сметъ медлить?!

Позвать Бургундца!… Герцогъ Корнвалійскій

И вы, Альбанскій, завладйте оба

Съ наслдіемъ двухъ нашихъ дочерей,

А вашихъ милыхъ женъ, и этой третью…

Пусть гордость та, что правдою святой

Она зоветъ, и будетъ мужемъ ей!—

А васъ я облекаю здсь во власть,

Въ величіе и блескъ, слпящій очи,

Величеству во слдъ всегда грядущій!

Себ-жь сто слугъ мы оставляемъ только,

А содержанье имъ отъ васъ…. и будемъ

Помсячно мы пребыванье наше

Поперемнно раздлять межъ вами,—

Еще удержимъ имя короля

И вс его священнйшіе титлы!—

А власть, доходы и правленье — все

Пусть будетъ ваше, дти дорогія.

Чтобъ утвердить, возьмите — вотъ корона.

Длите! (Отдаетъ корону.)

Кентъ.

О, могущественный Лиръ,

Кому служилъ всегда я честно, рабски,

Кого любилъ всегда я, какъ отца,

Кого наставникомъ я чтилъ и слушалъ,

Кому молился я, какъ божеству…

Лиръ.

Напряженъ лукъ… Стрла летитъ… Съ дороги —

Прочь, Кентъ!

Кентъ.

Рази! И пусть твоя стрла

Пронзитъ мн сердца глубину… Кентъ дерзокъ,

Когда безуменъ Лиръ… Старикъ несчастный,

Чего желаешь ты? Иль мнишь, что страхъ

Скуетъ языкъ у чести и у долга,

Когда предъ лестью подло гнется власть,

Открыта и безъ страха рчь у чести,

Когда величество теряетъ умъ!

Перемни ршеніе, подумай

И овладй собой! Останови

Безумную и страшную поспшность.

На — жизнь мою, что дочь тебя меньшая

Не менй любитъ, чмъ он. Не пусты

Сердца такія! Нтъ, не пустота

Къ намъ высылаетъ слабый звукъ.

Лиръ.

Клянусь:

Коль жизнь теб мила, ни слова бол!

Кентъ.

Жизнь берегу, чтобъ бросить лишь врагамъ

Твоимъ и выкупить твою, король!

Бери-жь ее ты смло! Можетъ-быть

Она нужна для безопасности

Твоей.

Лиръ (Кенту).

Прочь съ глазъ моихъ!

Кентъ.

Смотри сюда:

Стою недвиженъ, цлью для тебя!

Лиръ.

Клянуся Аполлономъ, Кентъ!… *)

*) Мэлоне и Стивенсъ полагаютъ, что Шекспиръ заставляетъ Лира потому клясться Аполлономъ, что, по сказанію Жофруа Монмоута, изъ котораго взятъ сюжетъ для трагедіи, Блэдудъ, отецъ Лира, въ бгств изъ своего царства, въ храм Аполлона разбилъ себ голову и умеръ, гд и погребенъ. Капище Аполлона стало священнымъ для Лира. Перев.

Кентъ.

О, Лиръ!

Клянуся тмъ же Аполлономъ я,

Безумныя безсильны клятвы богомъ.

Лиръ (кладетъ руку на мечъ).

Безбожникъ, рабъ!

Герцоги Бургундскій и Корнвалійскій.

Король, остановитесь!

Кентъ.

Ну, что-жь?! Убей врача и все отдай

Болзни злой твоей. Назадъ, назадъ

Возьми свое ты слово, или я…

Пока дыханье въ горл не изсякнетъ,

Кричать я стану: зло ты сдлалъ, Лиръ!

Лиръ.

Послушай, бунтовщикъ, ты, рабъ, послушай:

Замыслилъ дерзко ты заставить насъ

Во прахъ низринуть клятву нашей воли,—

Чего свершить и сами не дерзнемъ,—

Въ безумной гордости всталъ между властью

И волей нашей ты,— чего ни я,

Ни королевскій санъ снести не можемъ,—

Поправилъ дло!… Вотъ теб награда:

Пять дней даримъ. Ты въ нихъ вооружися

Противу бурь твоихъ грядущихъ дней,

Въ шестой же день изъ англійскихъ владній,

Спиной къ намъ ненавистной обратясь,

Бги. Но ежели десятый день {*}

На мигъ увидитъ здсь твой ликъ опальный,—

Мигъ этотъ будетъ смертью для тебя!

Юпитеромъ клянуся, я сказалъ,

И слово неизмнно. Вонъ, исчезни!

*) Во всхъ изданіяхъ Шекспира до Колльера: if on the tenth dey, въ нашемъ перевод: ‘Но ежели въ десятый день, то же указаніе на десятый день сохранено во всхъ переводахъ нмецкихъ, намъ извстныхъ до 1873 года. Въ изданіи же Колльера: if on the seventh day, и согласно чему слдуетъ въ перевод читать: ‘Но если утро въ день седьмой’. Н. Кетчеръ слдуетъ въ этомъ мст своего перевода колльеровскому изданію.

Кентъ.

Прощай, король! Когда ты сталъ такимъ,

Изгнанье — здсь, свобода — тамъ далеко.

(Корделіи) Тебя щитомъ своимъ покроетъ небо!

Какъ солнце, два, сердцемъ ты свтла

И рчію правдива. Вы-жь… (Реган и Гоперил) молю,

Чтобы дла внчали вашу рчь

И чтобъ изъ вашихъ словъ родилось благо.

(Герцогамъ) Прощается и съ вами, принцы, Кентъ,

Въ далекія страны нести онъ хочетъ

Глубокой бремя старости своей… (Уходитъ).

(Входятъ гр. Глостеръ и съ нимъ король Французскій и герцогъ Бургундскій со свитами.)

Глостеръ.

Король Французскій и Бургундскій герцогъ

Передъ тобою, мощный повелитель.

Лиръ.

Къ теб, во-первыхъ, обращаю рчь,

Бургундскій герцогъ. Съ этимъ королемъ

Ты былъ соперникомъ въ любви къ Кордельи,

Съ Французскимъ королемъ,— въ какой цн

Сойдемся мы, чтобъ ты не отказался

Съ Корделіей въ супружество вступить?

Герцогъ Бургундскій.

Лишь дайте то, что общали вы,

А мене, я знаю, не дадите.

Лиръ.

Прекрасный, чудно-благородный герцогъ!…

Когда любили мы ее, тогда

Цнили высоко, теперь она

Въ цн упала. Да. Смотрите: вонъ

Стоитъ она. Угодно завладть

Хоть частью маленькой ея фигурки,

Хоть всею ей, съ отцовскимъ только гнвомъ,—

Берите, вонъ она къ услугамъ вашимъ.

Герцогъ Бургундскій.

Здсь долженъ смолкнуть я.

Лиръ.

Любезный герцогъ,

Хотите-ль нищей, чуждой всмъ отнын,

Усыновленной ненавистью нашей,

Проклятіемъ жестокимъ награжденной

И клятвенно отвергнутой отцомъ,—

Хотите-ль вашу жизнь отдать иль нтъ?

Герцогъ Бургундскій.

Король, простите: при такихъ условьяхъ

И выбора никакъ не можетъ быть.

Лиръ.

Такъ бросьте же ее, Бургундскій герцогъ!

Клянуся я меня создавшей силой,

Тутъ все ея богатство, больше нтъ.

(Королю Франціи) А вы, о драгоцнный мой король,

Да не обманетесь своей любовью,

Я не хочу васъ злобно обручать

Съ предметомъ полной ненависти нашей.

Прошу я васъ, любовь свою направьте

На лучшій путь,— туда, гд нтъ ея,

Нтъ той, которую природ стыдно

Признать созданіемъ своимъ.

Король Франціи..

Какъ странно!…

Непостижимо, непонятно мн:

Она, предметъ любви, предметъ похвалъ,

Бальзамъ отрадный вашихъ лтъ преклонныхъ

И счастіе, и радость вашихъ дней…

О, страшное она свершила дло,

Когда могла такъ быстро уничтожить

Всю силу вашей къ ней любви, король!…

Нтъ, думать такъ о ней не въ силахъ я.

Клянусь, теперь здсь чудо совершилось,

Его умомъ постигнуть не могу!

Корделія.

И я прошу васъ, дорогой отецъ,—

Я гибкихъ, масляныхъ рчей не знаю,

Которыя скользятъ, звучатъ безъ мысли,—

Прошу, скажите всмъ, что не злодйство,

Не преступленье злое, не убійство,

И не развратъ, и не позоръ лишили

Меня любви и милостей всхъ вашихъ,

А скудость лишь въ словахъ… Горжуся ею

И радуюсь, что подло льстить и нищить

Ни рчью, ни очами не умю,

Хотя и поплатилася за то

Отца любовью!

Лиръ.

Лучше-бъ не родиться,

Чмъ пренебречь любовію моей!

Король Франціи.

И только это? Какъ?— Одна природа

Коснетъ высказать, чмъ сердце полно?…

Бургундскій герцогъ, что отъ васъ услышитъ

Корделія? Любовь ужь не любовь,

Когда она разсчетомъ занята.

Онъ долженъ изгнанъ быть на вкъ изъ всхъ

Любви владній гордыхъ и свободныхъ!

Хотите-ль вы ее имть супругой?

Она сама себ приданымъ служитъ.

Герцогъ Бургундскій.

Могучій Лиръ, дадите мн ту часть,

Что прежде общали вы за ней,

И я Корделью назову сейчасъ

Бургундской герцогиней.

Лиръ.

Ничего.

Я клялся и я твердъ.

Герцогъ Бургундскій (Корделіи).

Такъ жаль мн васъ,

Корделія: лишившися отца,

Вы вмст съ нимъ лишаетесь супруга.

Корделія.

Да будетъ съ вами миръ, Бургундскій герцогъ!

Когда любовь у васъ — одинъ разсчетъ,

Я не хочу супругой вашей быть.

Король Франціи.

Прекрасная Корделія, бдна,

Но ихъ богаче ты! Ты брошена,

Но драгоцнна мн. Въ презрньи ты,

За то сильнй любима мной. Тебя

И добродтели твои беру,

Съ тобой я ихъ отсюда увожу.—

Что бросили ошибочно другіе,

Гордясь, законно поднимаю я.

Не диво-ль? Хладная ея безпечность

Зажгла любовь огнемъ боготворенья!

Дочь безприданницу твою, король,

На произволъ здсь брошенную мной,

Владычицей я ставлю надъ собой,

Надъ Франціей прекрасной и надъ всмъ

Ея народомъ гордымъ, благороднымъ!

Всмъ герцогамъ болотистой Бургунды!

Безцнную двицу не купить!

Корделія моя, простись теперь

Съ враждебными мстами для тебя!

Теряй здсь все, чтобы въ отчизн новой

И счастіемъ, и славой заблистать!

Лиръ.

Она твоя. Возьми ее, король!

У насъ не будетъ дочери такой,

И ненавистнаго ея лица

Мы больше не увидимъ. Отршенной

На вкъ отъ насъ, отъ отческой любви,

Ей нтъ уже на жизнь благословенья! (Герцогу Бургундскому)

Пойдемте съ нами, благородный герцогъ!

(Трубы. Уходятъ: Лиръ, герцоги: Бургундскій, Корнвалійскій и Альбанскій, и Глостеръ, и свита.)

Король французскій.

Корделія, простись съ сестрами.

Корделія.

Вы —

Два камня драгоцнные отца.

Корделія, слезами обливаясь,

Вамъ говоритъ: прости. О, знаю я,

Что вы на самомъ дл. Какъ сестр,

Мн тяжело, противно, говорить

О недостаткахъ вашихъ… О, покойте

Вы дряхлаго отца! Я поручаю

Его любви краснорчивой вашей…

Я лучше-бъ дорогаго сберегла,

Когда-бъ его любви не потеряла…

Обимъ вамъ я говорю: прости.

Гонерила.

Избавьте, просимъ, насъ отъ приказаній.

Регана.

Подумайте вы сами хорошенько,

Какъ вашему супругу угодить,

Который принялъ васъ, какъ счастья даръ.—

Не очень любите повиноваться.

Пріобрсти здсь многое могли,

Но сами глупо потеряли все!

Корделія.

Развернетъ время свернутую кожу,

Въ которой, ловко завернувшись, скрылось

Коварство гнусное, и простота

Надъ хитростью такою посмется!

Желаю счастья вамъ.

Король французскій.

Пойдемъ отсюда,

Прекрасная Корделія, пойдемъ.

(Корделія и король Французскій уходятъ.)

Гонерила.

Сестра, мн нужно поговорить съ тобой о дл немаловажномъ, близко насъ касающемся. Я думаю, отецъ удетъ сегодня же ночью.

Регана.

И къ вамъ, наврно, а на слдующій мсяцъ къ намъ.

Гонерила.

Видишь, какъ онъ на старости сталъ перемнчивъ. Мы сейчасъ были свидтельницами его бшенства. Онъ постоянно боле чмъ насъ любилъ Корделію, а какъ безразсудно отбросилъ ее отъ себя. Это ужь кидается въ глаза.

Регана.

Старческая болзнь. Да, впрочемъ, онъ и никогда не владлъ собой.

Гонерила.

Правда, и въ лучшіе свои годы былъ онъ такъ же капризенъ и быстро измнчивъ.— Придется намъ теперь не только вытерпть много отъ этой закоренлой въ немъ дури, но и порядкомъ пострадать отъ необузданно-злобныхъ его вспышекъ, неразлучныхъ съ болзненною раздражительностью старости.

Регана.

Конечно, и надъ нами можетъ разразиться такая же полоумная вспышка, какъ сейчасъ кончившаяся изгнаніемъ Кента.

Гонерила.

И кром того прощаніемъ съ королемъ Французскимъ… Прошу тебя, сговоримся. Если при такомъ состояніи отца власть останется у него въ рукахъ, такъ изъ его наградъ выйдетъ одно только намъ горе.

Регана.

Мы подумаемъ объ этомъ.

Гонерила.

Надо ковать желзо, пока горячо. (Уходятъ.)

Сцена II.

Зала въ замк графа Глостера.

(Входитъ Эдмондъ съ письмомъ).

Природа, только ты мн — божество,

Твоимъ законамъ только повинуюсь.

Зачмъ бы сталъ терпть я злыя муки,

Обычаямъ смиренно подчиняясь?

Ограбитъ ли меня народовъ бредня,

И только потому, что раньше брата,

Однимъ лишь годомъ, вышелъ я на свтъ?

Да чмъ же незаконенъ я? И чмъ

Мое рожденіе не честно, чмъ?

Не такъ же-ль благородно-гордъ мой духъ?

Не такъ же-ль правильны черты лица?

Не такъ же ли красивъ мой станъ и строенъ,

Какъ самого законнаго сынка

Наизаконнйшей супруги въ мір?

Клеймятъ меня названьемъ ‘незаконный’,

Зовутъ безчестнымъ, именуютъ даже

И подлымъ!… Подлымъ?… По какому праву?

Да не въ восторг-ль смло я похищенъ

У матери природы, въ то мгновенье,

Когда среди разгара пылкой страсти

Дарится намъ, излюбленнымъ твореньямъ,

Такое силъ, огня, ума богатство,

Какого и не знать тмъ пошлякамъ,

Что создаются въ скук брачныхъ узъ,

Безъ наслажденія, лниво, вяло,

Въ туманахъ между бдніемъ и сномъ?—

Желаю здравствовать, Эдгаръ законный!

Твоя земля моею быть должна:

Отецъ и незаконнаго Эдмонда

Не менй любитъ, чмъ законнаго,

Тебя… А ловкое словцо: законный!

А ну-ка, мой законный: вотъ письмо.

Когда имъ мтко попаду я въ цль

И планъ удастся мой, такъ незаконный

Законнаго подъ пятку… Выростаю

И жизнь моя роскошно разцвтаетъ.

О, боги, незаконнымъ помогайте!

Глостеръ (входитъ).

Ну, вотъ, Кентъ изгнанъ и король Французскій

Отсюда въ гнв удалился. Въ полночь

Ухалъ Лиръ,— отъ власти отказался…

Лишь содержать себя веллъ. И какъ

Все это быстро и нежданно, а?…

Эдмондъ!… Ну, что, что новаго, скажи?

Эдмондъ (стараясь скрыть письмо).

Ничего, мой лордъ.

Глостеръ.

Что это ты такъ старательно хочешь спрятать?

Эдмондъ.

Я не знаю никакой новости, милордъ.

Глостеръ.

Что ты читалъ сейчасъ?

Эдмондъ.

Ничего, мой лордъ.

Глостеръ.

Ничего?… А зачмъ понадобилась эта удивительная поспшность, съ какой ты опустилъ что-то въ карманъ? Ничего нечего и прятать. Ну-ну, покажи. Если это — ничто, такъ и очки мн не понадобятся.

Эдмондъ.

Прошу васъ, сэръ, простите мн. Это — письмо моего брата. Я еще не дочиталъ его до конца, но изъ того, что усплъ прочесть, я вижу, что оно не должно быть открыто для вашихъ глазъ.

Глостеръ.

Подайте мн письмо, сэръ!

Эдмондъ.

Отдамъ ли вамъ его, или не отдамъ, во всякомъ случа оскорблю васъ. Содержаніе письма, насколько я понимаю его, заслуживаетъ порицанія.

Глостеръ.

Покажи, покажи!

Эдмондъ.

Я надюсь,— въ оправданіе брата,— что онъ хотлъ только испытать или обнаружить мою честность.

Глостеръ (читаетъ).

‘Этотъ установленный обычай,— я разумю уваженіе къ старикамъ,— отравляетъ горечью лучшіе наши годы, отнимаетъ у насъ всю роскошь жизни до той поры, когда настанетъ старость и лишитъ насъ самыхъ пожеланій. Я начинаю почитать глупымъ и слабодушнымъ рабствомъ сносить деспотизмъ сдовласыхъ тирановъ, которые господствуютъ надъ нами не потому, что за ними сила, а потому только, что ихъ терпятъ. Приходи ко мн, я, могу прибавить къ этому многое. Еслибы нашъ отецъ не просыпался, пока я его не разбужу, ты бы постоянно сталъ получать половину его доходовъ, наслаждался ею и зажилъ бы любимымъ братомъ твоего Эдгара…’ Гм… заговоръ!… ‘Еслибы отецъ не просыпался, пока я не разбужу его…’, ‘наслаждаться половиною его доходовъ…’ Сынъ мой Эдгаръ!… И нашлась у него рука написать это… и сердце и умъ породить такое?!… Когда ты получилъ это? Кто принесъ?

Эдмондъ.

Никто не приносилъ, сэръ. Въ этомъ-то и ловкость вся. Письмо было брошено ко мн въ форточку окошка.

Глостеръ.

И ты увренъ, что это писалъ твой братъ, что это его рука?

Эдмондъ.

Еслибы содержаніе письма было хорошо, я бы поклялся, что это онъ писалъ, но не честно думать, что это его рука.

Глостеръ.

Его, его!

Эдмондъ.

Его, милордъ, но я надюсь, что сердце его чуждо такому содержанію.

Глостеръ.

Не старался ли онъ прежде узнать твое мнніе по этому длу?

Эдмондъ.

Никогда, сэръ. Но я довольно часто слышалъ, какъ онъ утверждалъ, что когда сыновья достигнутъ совершенныхъ лтъ, а отцы состарются, такъ было бы справедливо отдавать отцовъ подъ опеку ихъ сыновьямъ съ правомъ послднихъ распоряжаться доходами первыхъ.

Глостеръ.

О, мерзавецъ, мерзавецъ!… Это самое мнніе высказываетъ и письмо. Ужасный негодяй!… Неестественный, ненавистный, зврскій негодяй!… Хуже чмъ зврь!… Иди и отыщи его! Я замуравлю его!… Отвратительный негодяй!… Гд онъ?

Эдмондъ.

Не знаю наврно, мой лордъ. Я бы васъ просилъ немного смягчить ваше негодованіе на моего брата, пока я не доставлю вамъ возможности лучше узнать его намренія, тогда бы вы пошли врнымъ путемъ. Если поступите съ нимъ жестоко, то, въ случа ошибки относительно его намреній, вы пораните вашу собственную честь и разорвете на части самое сердце его покорности къ вамъ. Закладываю жизнь мою за него, ручаюсь, что все это написалъ онъ для того, чтобъ испытать мою привязанность къ вамъ, и что во всемъ этомъ не было и тни опасности.

Глостеръ.

Ты думаешь такъ?

Эдмондъ.

Если найдете мое предложеніе удобнымъ, я помщу васъ тамъ, гд вы услышите мой разговоръ съ нимъ и собственныя ваши уши убдятъ васъ, въ чемъ нужно, безъ дальнйшаго отлагательства, сегодня же вечеромъ.

Глостеръ.

Онъ не можетъ быть такимъ чудовищемъ.

Эдмондъ.

Конечно, безъ сомннья, онъ не таковъ.

Глостеръ.

И на своего отца, который такъ нжно и безгранично его любилъ!… Небо и земля!… Эдмондъ, сыщи его. Дай мн проникнуть въ его душу. Прошу тебя, устрой все это, какъ знаешь. Я готовъ пожертвовать собой, чтобъ узнать всю правду.

Эдмондъ.

Я отыщу его и, какъ только найду возможность устроить дло, тотчасъ извщу васъ.

Глостеръ.

Не доброе приносятъ намъ послднія затмнія луны и солнца. Хоть мудрость человческая и знаніе природы объясняютъ ихъ и такъ, и этакъ, а все же послдствія такихъ явленій бичуютъ природу. Охладваетъ любовь, слабетъ дружба, братья враждуютъ между собою, въ городахъ бунты, въ деревняхъ раздоры, во дворцахъ предательства и лопается связь между сыномъ и отцомъ!— А мой-то негодяй какъ разъ и угодилъ подъ эти предзнаменованья!… Вотъ сынъ противъ отца, а вотъ и король пошелъ противъ естественныхъ чувствъ: отецъ отрекся отъ своего дитяти. Мы видли лучшія времена! Происки, коварство, обманъ и губительныя смуты будутъ теперь слдовать за нами и тревожить до самыхъ нашихъ могилъ.— Найди ты этого негодяя, Эдмондъ! Теб отъ того дурно не будетъ,— похлопочи… И благородный, врный Кентъ изгнанъ! Вина его — честность… Странно, странно!… (Уходитъ.)

Эдмондъ.

Ну, не великолпное ли безуміе живетъ въ этомъ мір: какъ только захвораетъ наше счастье (и большею частью отъ нашихъ собственныхъ излишествъ), тотчасъ валимъ всю вину въ этомъ на солнце, мсяцъ и звзды. Мерзавцы мы — въ силу необходимости, дураки — по принужденію надзвздныхъ силъ, плуты, обманщики — по вол небеснаго свода, пьяницы, лгуны, развратники — по неодолимому принужденію планетами, какъ будто все злое въ насъ лишь исполненіе воли боговъ. Славная увертка для героя непотребствъ свалить вс свои козлиныя, животныя наклонности на звзды!… Сблизился мой отецъ съ моею матерью подъ хвостомъ дракона, а я родился подъ большой медвдицей,— вотъ отъ того и грубъ я, и сладострастенъ. Какъ бы не такъ! Еслибъ и самая двственная звзда блистала на небосклон при моемъ незаконномъ рожденіи, тмъ же бы я былъ, что и теперь… Эдгаръ! (Входитъ Эдгаръ.) И какъ кстати онъ пришелъ, точно катастрофа въ старой комедіи. Моя роль въ ней — плутовское раздумье съ небольшимъ вздохомъ Тома изъ Бедлама.— Да, эти затмнія предвщаютъ раздоры. Фа, соль, ля, ми.

Эдгаръ.

Что такое, братъ? Что погрузило тебя въ такое глубокое раздумье?

Эдмондъ.

Размышляю о предсказаніяхъ, которыя я прочелъ на дняхъ, о послдствіяхъ этихъ затмній.

Эдгаръ.

Можешь ли ты этимъ заниматься?

Эдмондъ.

Увряю, что предсказанія сочинителя книги сбываются къ несчастію: неестественныя отношенія между сыновьями и отцами, моръ, неурожай, разрушеніе старой дружбы, раздоры въ государств, угрозы и проклятія королю и дворянству, ничмъ не вызванная подозрительность, изгнаніе друзей, разбродъ войска, брачная неврность и мало ли еще что…

Эдгаръ.

Съ какихъ же поръ поступилъ ты въ секту астрологовъ?

Эдмондъ.

Оставимъ это. Давно ли ты видлъ отца?

Эдгаръ.

Вчера вечеромъ.

Эдмондъ.

Говорилъ ты съ нимъ?

Эдгаръ.

Какъ же. Часа два сряду.

Эдмондъ.

И хорошо вы разстались?… Не замтилъ ты въ словахъ его иль въ обращеніи съ тобою неудовольствія на тебя?

Эдгаръ.

Нисколько.

Эдмондъ.

Припомни: не оскорбилъ ли ты его чмъ?… Прошу тебя, не попадайся ему на глаза, по крайней мр, пока не пройдетъ первый пылъ его гнва, который овладлъ имъ такъ, что не смягчитъ его даже никакое несчастіе съ тобой.

Эдгаръ.

Какой-нибудь мерзавецъ налгалъ на меня.

Эдмондъ.

И я этого боюсь. Умоляю тебя, будь постоянно на-сторож, пока не ослабетъ бшенство его ярости. Иди въ мою комнату. Тамъ я такъ устрою, что ты услышишь все, что говоритъ отецъ. Прошу тебя, уходи. Вотъ ключъ. А если теб нужно будетъ выйти, выходи съ оружіемъ.

Эдгаръ.

Съ оружіемъ, братъ?

Эдмондъ.

Братъ, совтую!… Такъ будетъ лучше. Не будь я честнымъ человкомъ, если что-нибудь доброе ждетъ тебя. Я разсказалъ, что видлъ и слышалъ, и то только въ слабомъ очерк. Все это еще далеко отъ настоящихъ ужасовъ. Умоляю, уходи.

Эдгаръ.

А скоро я тебя опять увижу?

Эдмондъ.

Устрою дло Я твое. (Эдгаръ уходитъ.) Отецъ

Мой легковрный! Благородный братъ,

Который такъ душой далекъ отъ зла,

Что нтъ въ немъ даже тни подозрнья!—

Ослиную ихъ честь легко взнуздать

И, осдлавъ ее, нестися къ цли.

Открыто дло все передо мной,

Какъ на ладони!— Если не рожденьемъ,

Такъ хитростью добуду я богатство.—

Пригодно все, что въ руки мн дается! (Уходитъ.)

Сцена IІІ.

Комната во дворц герцога Альбанскаго.

(Входятъ: Гонерила и Освальдъ, ея дворецкій.)

Гонерила.

И король прибилъ моего дворянина за то, что тотъ выбранилъ его шута?

Освальдъ.

Такъ точно, герцогиня.

Гонерила.

Ни днемъ, ни ночью нтъ покоя намъ

И каждый часъ какой-нибудь да взрывъ

Его капризовъ вздорныхъ, дико-грубыхъ!

Я этого терпть не буду больше.

Часъ отъ часу дерзче его слуги,

И самъ насъ безпрерывно мучить сталъ

Изъ пустяковъ. Когда вернется онъ

Съ охоты, съ нимъ не стану говорить.

Не выйду. Спроситъ,— скажете: больна.

Да сбавьте съ прежняго къ нему усердья.

Не дурно будетъ. Я за васъ въ отвт.

Освальдъ.

Вотъ онъ идетъ,— я слышу, герцогиня.

Гонерила.

И будьте съ нимъ небрежны, какъ хотите,

И ты, и вс товарищи твои.

Хочу, чтобы дошло до объясненій.—

А не по вкусу будетъ, такъ ступай

Къ сестр. Мы одного съ ней духа,— знаю.

И помыкать собой она не дастъ.—

О, глупый ты старикъ, теб-бъ хотлось

Еще все прежней пользоваться властью,

Тогда какъ самъ ее ты съ-дуру отдалъ.

Клянусь моею жизнью, старики

Становятся дтьми, и тамъ, гд ласкъ

Они не понимаютъ, строгость, строгость

Необходима съ ними. Помни все,

Что я сказала.

Освальдъ.

Врьте, герцогиня,

Исполню все.

Гонерила.

Со свитою его

Какъ только можно, будьте холоднй.

Что-бъ изъ того ни вышло,— не смущайтесь.

Все объясни товарищамъ твоимъ.

Себ доставить случай я хочу,

Чтобъ на-чистую объясниться съ нимъ.

Я напишу сестр, чтобъ и она

Моей дорогой шла.— Готовь обдъ.

Сцена IV.

Зала во дворц герцога Альбанскаго.

(Входитъ Кентъ переодтый.)

Кентъ.

Когда теперь удастся мн вполн

Заговорить такъ голосомъ чужимъ,

Что рчь моя измнится совсмъ,

Тогда подъ чуждымъ мн нарядомъ

Достигну цли доброй и желанной…

Ну, вотъ, Кентъ изгнанный!— Когда сумешь

Тамъ службу взять, гд былъ ты осужденъ,—

Да будетъ долгъ исполненъ до конца,—

Найдетъ тебя возлюбленный король

Безъ устали готовымъ на работу.

(Входитъ Лиръ окруженный свитой.)

Лиръ.

Обдать, обдать!… Не хочу ждать ни единой минуты!.. Чтобъ тотчасъ было все готово!— (Кенту) Ты кто?

Кентъ.

Человкъ, сэръ.

Лиръ.

Человкъ, человкъ!… Я хочу знать, что ты за человкъ? Что теб надо?

Кентъ.

Я тотъ, кто не уметъ притворяться: каковъ съ виду, таковъ и на дл. Служу врно тому, кто мн довряется. Люблю только честныхъ людей и наслаждаюсь бесдой мудрыхъ. Мало говорю, а больше слушаю. Боюсь судовъ. Вступаю въ ссору и дерусь только въ крайней необходимости и не пощусь {Собственно ‘не мъ рыбы’. Стивенсъ при этомъ замчаетъ, что при королев Елизавет паписты почитались врагами королевы. Не сть рыбы, не поститься — значило не быть папистомъ, а быть протестантомъ, приверженцемъ королевы. Перев.}.

Лиръ.

Но кто же ты?

Кентъ.

По-истин добрый и честный человкъ и такой же бднякъ, какъ и здшній король.

Лиръ.

Если ты такъ же бденъ среди подданныхъ, какъ здшній король среди королей, такъ ты не богатъ. Чего же ты ищешь здсь?

Кентъ.

Службы.

Лиръ.

Кому же ты хочешь служить?

Кентъ.

Вамъ.

Лиръ.

Да разв ты меня знаешь?

Кентъ.

Нтъ, но я вижу въ васъ нчто, что возбуждаетъ во мн желаніе назвать васъ моимъ повелителемъ.

Лиръ.

Что же ты видишь во мн?

Кентъ.

Величіе властелина.

Лиръ.

На какую службу считаешь ты себя годнымъ?

Кентъ.

Я способенъ твердо хранить ввренную мн честную тайну. И пшкомъ, и на кон я равно неутомимъ. Я не умю подстрекать любопытство, не мастеръ болтать, могу испортить, опошлить любой остроумный разсказъ, если вздумаю передавать его моими словами, но исполняю всякое порученіе просто, толково и точно. Я годенъ на все, на что способенъ простой человкъ, а главное мое достоинство — усердіе.

Лиръ.

А сколько теб лтъ?

Кентъ.

Я не настолько молодъ, чтобы влюбиться въ женщину ради ея голоса, и не настолько старъ, чтобы любовь превратила меня въ глупаго шута. На моихъ плечахъ 48 лтъ.

Лиръ.

Оставайся у меня. Если ты мн посл обда такъ же понравишься, какъ и теперь, такъ будешь у меня служить. Обдать!… Эй, обдать!… Что же мн не даютъ обдать?! А гд мой дуракъ?… (Кенту) Поди и отыщи моего шута! (Дворецкому, который проходитъ) Эй, ты, постой! Гд моя дочь?

Освальдъ (проходя).

Извините… (Уходитъ.)

Лиръ (одному изъ своей свиты).

Что онъ сказалъ? Воротить грубіяна! (Одинъ изъ рыцарей уходитъ.) Гд мой шутъ? Эй, заснули, что ли? Я спрашиваю: куда ушелъ и что сказалъ дерзкій выродокъ?

Рыцарь (возвращаясь).

Онъ сказалъ, государь, что дочь ваша нездорова.

Лиръ.

А почему этотъ подлый рабъ не воротился, когда я приказалъ ему?

Рыцарь.

Онъ прямо объявилъ, что ‘не хочетъ воротиться’.

Лиръ.

Онъ не хочетъ, не хочетъ?!

Рыцарь.

Не знаю, государь, какая причина тому, но я замчаю, что обходятся съ вами не такъ, какъ прежде. Нтъ уже той предупредительной вжливости, которую вамъ оказывали. Любовь и усердіе, какими вы были окружены, очень охладли и эта перемна замчается въ обращеньи съ вами какъ герцога и его супруги, вашей дочери, такъ и всхъ ихъ слугъ.

Лиръ.

Гм… И ты думаешь такъ?

Рыцарь.

Простите, государь, если я ошибаюсь. Мн долгъ повелваетъ говорить такъ, когда я вижу, что оскорбляютъ ваше величество.

Лиръ.

Ты высказываешь только то, что уже давно сидитъ у меня въ голов. Я съ нкоторыхъ поръ замчаю самъ какую-то, впрочемъ слабую, небрежность въ отношеніи меня. Но я скоре бранилъ себя, приписывалъ это моей собственной ревнивой взыскательности, чмъ преднамренной холодности въ обращеніи со мной. Теперь я буду внимателенъ… Да гд же мой шутъ? Вотъ уже два дня какъ я его не видалъ.

Рыцарь.

Съ тхъ поръ, какъ молодая наша госпожа, ваша младшая дочь, ухала во Францію, шутъ вашего величества совсмъ истомился тоской.

Лиръ.

Оставимъ это. Я самъ все это замтилъ хорошо. Поди и скажи дочери, что я хочу ее видть. Позови и шута. (Дворецкій появляется.) А, ты пришелъ, дружище? Поди-ка сюда. Ты знаешь ли, кто я?

Освальдъ.

Отецъ моей госпожи.

Лиръ.

Какъ, отецъ твоей госпожи и — только?! Непотребная собака, холопъ, дворняжка!

Освальдъ.

Нтъ, ужь пожалуйте, я ни то, ни другое.

Лиръ.

И ты смешь смотрть такъ дерзко мн въ глаза?! (Бьетъ его.)

Освальдъ.

Я не позволю себя бить.

Кентъ.

И подшибить тебя, и швырнуть, какъ негодный мячъ…

(Бросаетъ его на землю и бьетъ.)

Лиръ.

Благодарю, другъ,— хорошо служишь. Я буду любить тебя.

Кентъ.

Ну, вставай! Вонъ отсюда! Я научу тебя вести себя. Пошелъ, пошелъ, если не хочешь еще помрять собой этого пола. Пошелъ, пошелъ! Впередъ будь умнй. Ну, ну, вотъ такъ!… (Выталкиваетъ его.)

Лиръ.

Славно. Добрый слуга!… Не слуга, а другъ.— Благодарю, благодарю.

Шутъ (входитъ).

Постойте, постойте, дайте и мн подкупить его. Вотъ теб моя дурацкая шапка.

Лиръ.

Что это значитъ, дружище? Зачмъ это?

Шутъ (Кенту).

А хорошо бы теб надть мою шапку.

Кентъ.

Это почему?

Шутъ.

Какъ почему? Да вдь ты связался съ тмъ, кто попалъ въ великую немилость. Противъ втра идти — насморкъ схватить. Знай-бери мою шапку. Видишь, этотъ молодецъ выгналъ двухъ своихъ дочерей, а третью — не хотлъ, а наградилъ. Съ нимъ остаться — быть теб въ дурацкомъ колпак. А?… Какъ поживаешь, дядюшка? Хорошо, когда бы у меня было два дурацкихъ колпака, да дв дочери?

Лиръ.

Зачмъ они теб?

Шутъ.

Дочерямъ бы я отдалъ все, а себ бы оставилъ два колпака. Одинъ ужь есть у меня, а другой попроси у дочерей.

Лиръ.

Смотри, дуракъ… Видишь вотъ эту плетку?

Шутъ.

Правда — дворняжка:, плетью ее, плетью: ступай въ холодную конуру, а неправда — комнатная собачка, хоть и больно кусается и ни къ чему негодна, а знай себ нжится въ тепл да въ хол, точно дворянка.

Лиръ.

Ты ядовитъ и золъ, дуракъ!

Шутъ.

Я знаю кое-какія поговорки, дядя, хочешь послушать?

Лиръ.

Ну, ну!

Шутъ.

Запомни хорошенько:

Своей казной не щеголяй,

А крпче скрыню запирай.

Не много болтай,

А больше смкай.

Взаймы ты давай,

Себ-жь оставляй.

И пшъ не ходи,

Коня заводи.

Учись, а не врь *),

Умомъ свтъ мрь,

И спорь ты да смйся,

Въ закладъ же не бейся.

Скорй брось гудокъ,

Копи свой домокъ.

И будешь себ господинъ,

Добудешь алтынъ на алтынъ.

*) Въ подлинник: Learn more than thou trowest. Варбуртонъ говоритъ, что to trow — старинное слово, означающее to believe — врить. Перев.

Лиръ.

Все это вздоръ.

Шутъ.

Какъ и защита стряпчаго, коли не подмазалъ ее деньгами. Да за что буду я говорить въ пользу твою? Разв ты мн что-нибудь подарилъ? Да и что ты можешь подарить?… Послушай, дядя, или ты въ силахъ изъ ничего сдлать все?

Лиръ.

Конечно, нтъ: изъ ничего ничто и выйдетъ.

Шутъ (Кенту).

Прошу тебя, скажи ему, что именно столько же получаетъ онъ доходовъ съ своихъ владній. Онъ дураку не повритъ.

Лиръ.

Ты золъ, дуракъ!

Шутъ.

Да сумешь ли ты, дружокъ, отличить злаго дурака отъ добраго?

Лиръ.

Нтъ. Научи меня.

Шутъ.

Кто далъ теб добрый и умный совтъ —

Презрть все богатство и бросить его,

Пусть встанетъ со мною здсь рядомъ, иль нтъ,

Ты лучше самъ встань-ка на мсто его.

И явятся тотчасъ, красивы собой,

Два друга — и добрый, и злой дуралей:

Одинъ изъ нихъ пестрый стоитъ предъ тобой,

Другой же въ несчастной фигур твоей.

Лиръ.

Такъ стало-быть меня зовешь ты дуракомъ?

Шутъ.

Да вдь ты другія свои прирожденныя титла вс отдалъ?

Кентъ (указывая на шута).

Это не совсмъ глупо, мой лордъ.

Шутъ.

Конечно, нтъ. Вельможи и богачи никакъ не хотятъ оставить дурачество за мной однимъ. Еслибъ у меня даже была монополія {Насмшка, по замчанію Варбуртона, на существовавшую раздачу монополій при королев Елизавет. Перев.} на глупость, такъ и тогда урвали бы они частичку изъ нея для себя. Дамы даже — и т ни за что не хотятъ дать мн вполн насладиться моимъ дурачествомъ и имъ хочется добыть изъ него хоть что-нибудь… Дядя, дай мн яйцо, а я дамъ теб дв короны.

Лиръ.

Да откуда же возьмешь ты дв короны?

Шутъ.

Разржу яйцо пополамъ, вымъ середину, а изъ остальнаго будутъ теб дв яичныя короны. Какъ ты разломилъ свою корону на части, да отдалъ половинки твоимъ дочерямъ, такъ пришлось теб ослиную глупость взвалить себ на плечи да и тащить ее черезъ всю грязь. А грязна твоя дорожка, дядя! Мало было ума подъ твоей плшивой короной, когда сбросилъ ты съ себя золотую. Ужь если такъ сильно теб хочется счь, такъ выски лучше того, кто первый надумалъ такую глупость.

Какъ выгодно вдругъ стало намъ,

Въ шуты все умники пошли!

Они негодны къ остротамъ,

Въ нихъ просто дураковъ нашли.

Лиръ.

Давно ты такъ разбогатлъ пснями?

Шутъ.

Съ тхъ поръ, какъ ты сталъ сынкомъ твоихъ дочекъ, съ тхъ поръ, какъ ты далъ имъ розги въ руки и подставилъ свою старую спину, съ тхъ поръ и пою:

Они отъ радости ревли,

А я отъ горести все плъ,

Какъ короля шутомъ одли,

Когда рядиться захотлъ.

Прошу, найми ты кого-нибудь, чтобъ поучилъ твоего дурака лгать. Смертельно хочется выучиться лганью.

Лиръ.

Коли ты вздумаешь лгать, дуракъ, такъ я тебя отстегаю плеткой.

Шутъ.

Удивляюсь! Ужь полно, ты родня ли своимъ дочерямъ? Т хотятъ меня счь за то, что я правду говорю, а ты за то, что собираюсь лгать. А то еще скутъ, когда молчу. О, боги, вы боги! готовъ быть чмъ хотите, только не дуракомъ, а все же лучше быть дуракомъ, чмъ такимъ, какъ ты, дядя. Ты разрубилъ пополамъ разсудокъ и ничего, даже серединки, себ не оставилъ. А, вотъ видишь, летитъ сюда одна изъ этихъ половинокъ.

(Входитъ Гонерила.)

Лиръ.

Что это значитъ, дочь? Отчего такъ сдвинулись брови твои, что кажутся он черною лентой вкругъ головы твоей? Мн кажется, въ послднее время ты часто, очень часто стала наморщивать твои брови.

Шутъ.

А былъ ты славнымъ малымъ, когда не задумывался, морщитъ она брови, или нтъ, а теперь ты просто нуль безъ цифръ. Я, дядя, важне тебя: я — дуракъ, а ты — ровно ничего. (Гонерил) Изволь, изволь, привяжу мой языкъ: лицо твое и безъ того uоворитъ ясно… гм… гм…. хоть ты и ничего не говоришь.

Онъ не сберегъ себ ни мякиша, ни корки,

Усталому прилечь мышиной нтъ и норки!

Это пустая гороховая шелуха, изъ которой вытрясены вс зерна. (Указываетъ на Лира.)

Гонерила.

Не только шутъ, кому ужь вс спускаютъ,

Но ваша вся безумная ватага,

Причина вчная раздоровъ, смутъ,

Въ невыразимо дикомъ буйств,

Безчинствуетъ невыносимо здсь.

Я говорила вамъ и я ждала…

Я думала, что, зная все подробно,

Поправить дло сами захотите,

Судя-жь, король, по всмъ поступкамъ вашимъ,

Со страхомъ убждаюсь, вижу я,

Что не противны вамъ безпутства эти,

Что вашихъ слугъ вамъ любо защищать

И ободрять на новыя безчинства.

Когда смирить ихъ буйства не хотите,

Крутыя мры я принять должна,—

И судъ, и казнь не пощадятъ виновныхъ.

Хоть эти мры вызваны желаньемъ

Возстановить у насъ порядокъ должный,

Но могутъ вамъ обидными казаться.

Позорны, правда, но необходимы…

Шутъ.

Да какъ же, ты вдь знаешь, дядя:

Воробушекъ кукушечку вскормилъ и воспиталъ,

Подросъ малютка — воробью головку расклевалъ.

Такъ потухъ свтъ и мы теперь въ потемкахъ.

Лиръ.

Дочь ли вы моя?

Гонерила.

Полноте, государь… Правьте искуснй вашимъ разумомъ. Я знаю, вы не лишены его. Отбросьте эти странности,— он васъ совершенно измнили. Съ нкотораго времени вы не похожи стали на то, чмъ были прежде.

Шутъ.

Полно, дядя, куда теб! Раку ли съ клешней угоняться за конемъ съ копытомъ? Ай да конь! Молодецъ! Любо посмотрть.

Лиръ.

Знаетъ ли меня кто-нибудь здсь? Да отвчайте же: такъ ли ходитъ Лиръ? Такъ ли говоритъ? Его ли это глаза?… Сознаніе заснуло, разбитъ разсудокъ! Во сн или на яву? А право это все, не то. Ахъ, кто скажетъ мн, кто я? Тнь Лира? Постойте, разберу это хорошенько. Стало-быть, когда я былъ королемъ, чувствовалъ и думалъ,— ложно я думалъ,— что у меня были дочери?

Шутъ.

Которыя изъ тебя сдлаютъ препослушнаго отца.

Лиръ.

Имя ваше, прекрасная миледи?

Гонерила.

О, полноте! Такое удивленье

Сродни, король, недавней вашей вспышк.

Прошу, умненько сами разсудите,

Что предложу я вамъ: вы очень стары,

Почтенныхъ лтъ, такъ будьте же умны.

У васъ сто слугъ какъ пшихъ, такъ и конныхъ,

Въ безчинств буйномъ жизнь свою проводятъ.

Они развратомъ дворъ нашъ заразили,—

На домъ безпутства онъ похожимъ сталъ,

Разгуломъ безобразнымъ превратили

Въ простой кабакъ нашъ герцогскій дворецъ!

Стыдъ заставляетъ измнить скорй

Все это. Да, король! Васъ проситъ та,

Что и безъ просьбы все могла бы сдлать.

Немного свиту вашу уменьшите,

А что останется при васъ, пусть будетъ

Изъ боле приличныхъ вамъ людей,

Чтобъ понимать они могли и васъ,

И ваши лта!

Лиръ.

Адъ и дьяволъ!

Сдлать мн лошадей, созвать всю свиту!

Позорное исчадіе разврата!

Теб я въ тягость ужь не буду. Дочь

Еще одна осталась у меня.

Гонерила.

Народъ мой бьете! Ваша шайка…

(Входитъ герцогъ Альбанскій.)

Лиръ.

Горе,

Кто поздно кается!— Вы, герцогъ, здсь?

Иль это ваша воля? Говорите!—

Сдлать мн лошадей!… Неблагодарность,

Ты съ сердцемъ мраморнымъ мучитель, дьяволъ,

А въ дтищ родномъ отвратнй ты,

Чмъ чудище морское!

Герцогъ Альбанскій.

Успокойтесь,

Я васъ прошу.

Лиръ.

Проклятый коршунъ, лжешь!

Мои вс люди качествъ рдкихъ, чудныхъ,

Вс мелочи обязанностей знаютъ!

Внимательному взору не подмтить,

Гд-бъ оскорбляли честь свою они…

Корделіи моей проступокъ слабый,

Какъ могъ ты мн столь гнуснымъ показаться,

Что мощнымъ рычагомъ сорвалъ съ основъ

Мою природу, вытянулъ любовь

И желчью сердце напоилъ? О, Лиръ,

Лиръ, Лиръ, стучи ты въ эту дверь! Въ нее (бьетъ себя въ голову)

Само дурачество вломилось сразу,—

Разсудокъ дорогой исчезъ. Друзья,

За мной! Друзья, бжимъ, бжимъ.

Герцогъ Альбанскій.

Король!

Ни въ чемъ я неповиненъ и не знаю,

Что возмутило васъ.

Лиръ.

Быть-можетъ, герцогъ…

Услышь меня, услышь меня, природа!

Ты, дорогое божество, услышь!

Останови свои предначертанья,

Останови, когда ты эту тварь

Задумала благословить ребенкомъ!

Безплодіемъ ей чрево порази,

Въ ней органы рожденья изсуши!…

Не дай ты ей, съ ея нечистой кровью,

Великой чести матерью назваться!

А если ужь должна она родить,

Пусть зло лишь выкинетъ на свтъ въ исчадь.

Чтобы вся жизнь его была уродствомъ,

Неизглаголанною мукой ей!

Чтобы отъ мукъ морщинами свело

Ея чело младое! Токи слезъ

Чтобъ медленно изрыли щеки ей!

Чтобъ матери и ласки, и любовь

Онъ обратилъ ей въ смхъ и поношенье!

Въ страданьяхъ пусть извдаетъ сама:

Не такъ остеръ зми зубъ ядовитый,

Какъ дтище неблагодарно. Вонъ

Бжимъ отсюда! (Уходитъ. )

Герцогъ Альбанскій.

Боги всемогущи!

Откуда бдствіе на насъ такое?!

Гонерила.

О, не трудись причину узнавать!

Оставь безумнаго идти туда,

Куда ведетъ его безумство.

Лиръ (возвращаясь).

Какъ!

Слугъ пятьдесятъ и сразу уничтожить,

А въ дв недли сколько?

Герцогъ Альбанскій.

Въ чемъ тутъ дло?

Лиръ.

Послушай, разскажу… О, жизнь и смерть,

Какъ стыдно стало мн, что ты могла

Поколебать такъ мужество мое,

Что слезы эти въ силахъ ты исторгнуть!…

А все-жь текутъ, текутъ!— Туманъ и вихрь

На голову твою! Отца проклятья

Пусть изможжатъ твои вс чувства… Вы-жь,

Вы старые и глупые глаза,

Посмйте только плакать,— васъ я вырву

И брошу въ грязь,— мочите тамъ ее

Водой соленой вашей. Боги, боги!

И до того дошло… Пусть будетъ такъ,—

Еще одна осталась дочь, осталась…

Нжна она, любезна и кротка,

Но ежели услышитъ про тебя,

Ногтями волчіе лицо твое

Все изорветъ. Увидишь ты, увидишь,

Что гордо въ прежній видъ я облекусь.

Ты думаешь, я потерялъ его

На вки?— Нтъ. Клянусь, сама увидишь.

(Уходитъ. За нимъ уходятъ Кентъ и свита.)

Гонерила.

Замтили вы, герцогъ?

Герцогъ Альбанскій.

Гонерила!

Какъ ни люблю я васъ, но не могу

Быть столь пристрастнымъ….

Гонерила.

Пощадите, сэръ.

Освальдъ, Освальдъ, сюда! (Шуту) А вы, вы, сэръ,—

Мерзавецъ больше, чмъ дуракъ!… Ступайте,

Бгите лучше съ господиномъ вашимъ.

Шутъ.

Дядя Лиръ, дядя Лиръ! Постой, захвати съ собой дурака.

Когда-бъ лисичку я схватилъ

Да дочь такую получилъ,

Веревку-бъ за колпакъ купилъ

И ихъ обихъ задушилъ.—

Затмъ и слдъ шута простылъ! (Убгаетъ.)

Гонерила.

Придумалъ, право, хорошо: сто слугъ

Ему, головорзовъ сотню, здсь

Оставить, чтобъ при каждой вздорной вспышк,

Чтобъ при пустйшей всякой клевет

Онъ, укрпясь своими сорванцами,

Могъ нашей жизни угрожать всечасно.

Освальдъ!

Герцогъ Альбанскій.

Ты подозрительна ужь очень.

Гонерила.

Надежнй такъ, чмъ довряться глупо.

Позволь: предупредить бду вдь лучше,

Чмъ трепетать, боясь ежеминутно,

Что вотъ она, нежданная, нагрянетъ…

Его я знаю и сестр подробно

Описано, что здсь онъ говорилъ.

А если вздумаетъ она принять

Его и съ цлой свитой въ сотню… Га,

Освальдъ! (Освальдъ входитъ) Ты написалъ уже письмо

Къ моей сестр?

Освальдъ.

Готово, герцогиня.

Гонерила.

Бери же спутниковъ и на коней.

Скачите къ герцогин. Передай,

Чего боюсь. Все это подкрпи

Чмъ хочешь, вздумаешь, чмъ можешь, только.

Спши, скачи быстрй!… Назадъ вернись

Немедля… (Освальдъ уходитъ) Нтъ, мой герцогъ драгоцнный,

Не осуждая твой характеръ мягкій,

Виню неразсудительность твою,

И не могу тебя я не хулить

За кротость пренаивную твою.

Герцогъ Альбанскій.

Не знаю, какъ ты видишь далеко,

Но только ты смотри: какъ часто мы,

Стремяся къ лучшему, спшимъ ужь слишкомъ

И губимъ то, что было хорошо…

Гонерила.

Да нтъ же, потому что…

Герцогъ Альбанскій.

Ну, довольно!

Ну, хорошо!— Увидимъ все увидимъ…

Сцена V.

Дворъ замка герцога Альбанскаго.

(Входятъ: Лиръ, Кентъ и шутъ.)

Лиръ.

Иди впередъ въ Глостеръ съ этимъ письмомъ. Ты разскажешь моей дочери только то, о чемъ она спроситъ, прочтя это письмо,— не больше. Если ты не поспшишь, я буду тамъ прежде тебя.

Кентъ.

Я не засну, пока не доставлю вашего письма… (Уходитъ.)

Шутъ.

А что, еслибы мозгъ у человка былъ въ пяткахъ, вдь страшно бы было намозолить его?

Лиръ.

Конечно, милашка.

Шутъ.

Ну, такъ радуйся, дядя: твоему умишк не придется бгать теперь въ истоптанныхъ башмакахъ!

Лиръ.

Ха-ха-ха!

Шутъ.

Увидишь, какъ ласково приметъ тебя другая дочь… Хоть она и похожа на эту, какъ дикое яблоко на садовое, а все-таки могу сказать только то, что могу сказать.

Лиръ.

Что-жь можешь ты сказать?

Шутъ.

Что она, собственно, на вкусъ такая же, какъ и та. Он — какъ два дикихъ яблока. Можешь ли сказать, зачмъ у человка носъ посаженъ на средин лица?

Лиръ.

Нтъ.

Шутъ.

А за тмъ, чтобъ съ каждой стороны у него было по глазу,— чтобы можно было высмотрть то, чего нельзя пронюхать.

Лиръ.

Я обидлъ ее…

Шутъ.

Можешь ли сказать, какъ улитка длаетъ свою раковину?

Лиръ.

Нтъ.

Шутъ.

И я не могу, а знаю, для чего у улитки домикъ.

Лиръ.

А для чего?

Шутъ.

Чтобы прятать въ него головку, а не для того, конечно, чтобъ отдать ее своимъ дочерямъ и оставить безъ покрышки свои рожки.

Лиръ.

Хочу забыть мою природу! И такого нжнаго отца… Готовы ли лошади?

Шутъ.

Твои ослы побжали за ними. А причина, почему семизвздіе состоитъ только изъ семи звздъ — прелестная причина.

Лиръ.

Потому что ихъ не восемь!

Шутъ.

Ну, да, конечно, такъ. Изъ тебя вышелъ бы славный шутъ.

Лиръ.

Силой возвратить себ?!… Чудовище неблагодарности!…

Шутъ.

Еслибы ты, дядя, былъ моимъ шутомъ, знатно бы я тебя отколотилъ за то, что ты прежде времени состарлся.

Лиръ.

Какъ такъ?

Шутъ.

Теб не надо было старться, пока не поумнешь.

Лиръ.

О, не дай мн сойти съ ума, съ ума сойти, о дорогое небо!… Поддержи меня!… Не хочу я съ ума сходить!… (Входитъ дворянинъ.) Что тамъ? Лошади готовы?

Дворянинъ.

Готовы, милордъ.

Лиръ.

Идемъ, дуракъ *).

*) Сцена эта кончается слдующими стихами шута, которые онъ произноситъ, уходя со сцены:

Та двушка, которая смется,

Теперь, какъ я со сцены убгаю,

Двицей не останется надолго.

Конечно, если прежде не ршилась.

Стивенсъ и Мэлоне полагаютъ, что это обращеніе къ публик, пустое и совершенно лишнее, попало въ театральную копію трагедіи прямо изъ устъ какого-нибудь комическаго актера. Комики любили заканчивать сцены подобными шутками отъ себя. Мы съ этимъ согласны и не включили этихъ стиховъ въ текстъ трагедіи. Перев.

ДЙСТВІЕ II.

Сцена I.

Дворъ замка графа Глостера.

(Встрчаются Эдмондъ и Коранъ.)

Эдмондъ.

Здравствуй, Коранъ.

Коранъ.

Здравствуйте, сэръ. Я былъ у вашего отца и увдомилъ его, что герцогъ Корнвалійскій и герцогиня Регана сегодня ночью будутъ здсь.

Эдмондъ.

Зачмъ это?

Коранъ.

Не знаю. Вдь вы, конечно, слышали новости, которыя бродятъ кругомъ. Я разумю такія, которыя передаются только шепотомъ, потому что это не боле какъ слухи, которые щекотятъ уши.

Эдмондъ.

Право, не знаю. Ради неба, разскажи, что такое?

Коранъ.

Не слыхали вы ничего о войн, весьма возможной, между герцогомъ Корнвалійскимъ и герцогомъ Альбанскимъ?

Эдмондъ.

Ни слова.

Коранъ.

Ну, такъ услышите въ свое время. Прощайте, сэръ. (Уходитъ. )

Эдмондъ.

Сюда прідетъ герцогъ на ночь. Славно,

Чудесно! Самъ собой, какъ бы насильно,

Пріздъ его вплетается въ мой планъ.

Отецъ разставилъ всюду сторожей,

Чтобъ изловить Эдгара- мн-жь осталось

Теперь обдлать дльце потруднй.

Ну, выручайте-жь, счастье, быстрота!

Послушай, братъ, сойди сюда скорй!

(Входитъ Эдгаръ.)

Отецъ тебя подстерегаетъ, братъ.

Бги, бги скорй изъ этихъ мстъ!

Ужь всмъ извстно стало, гд ты скрылся.

Теперь теб одна защита — ночь…

Чего-нибудь ты не сказалъ ли, братъ,

О герцог Корнвальскомъ? Онъ сюда

Спшитъ и здсь сегодня будетъ въ ночь.

Регана съ нимъ. Не говорилъ ли ты,

Что онъ на герцога Альбанскаго

Возсталъ?… Подумай, вспомни.

Эдгаръ.

Братъ, ни слова.

Эдмондъ.

Отецъ идетъ. Прости, для вида долженъ

Я вынуть мечъ противъ тебя. Вынь свой

Для вида только. Защищайся. Ну,

Смлй… Сдавайся, и къ отцу, къ отцу!

Огня, огня!— Бги, братъ.— Факеловъ!

О, факеловъ скорй!— Вотъ такъ.— Прощай! (Эдгаръ убгаетъ.)

Немного крови — и всему поврятъ.

Видалъ я пьяницъ, какъ они себя

Сильне рзали для шутки только.

Отецъ!… Стой, стой!— Никто нейдетъ на помощь!

(Входятъ Глостеръ и слуги съ факелами.)

Глостеръ.

Эдмондъ, гд онъ, гд онъ, гд негодяй?!

Эдмондъ.

Онъ здсь, мечъ острый обнаживъ, стоялъ

Во мрак и волшебныя слова

Бормоча, мсяцъ ясный заклиналъ

Помочь ему въ злодйств…

Глостеръ.

Гд же онъ?

Эдмондъ.

Смотрите, какъ я кровью истекаю!

Глостеръ.

Да гд-жь злодй-то самый? Гд же онъ?

Эдмондъ.

Бжалъ, когда увидлъ, что не могъ…

Глостеръ.

Бжать за нимъ, ловить его, догнать!…

Не могъ… Чего же онъ не могъ?

Эдмондъ.

Не могъ

Онъ убдить меня — зарзать васъ…

Я говорилъ ему, что небо страшно

Отцеубійцъ караетъ, грозно въ нихъ,

Неотразимо, молніями мечетъ.

Я убждалъ его, я объяснялъ,

Какое множество священныхъ узъ

Отцовъ съ дтьми связуетъ. Наконецъ,

Онъ, видя, какъ неколебимо я,

Исполнясь чувствомъ долга, возставалъ

На замыселъ его безбожный, вдругъ,

Нежданно, на меня, какъ зврь, озлобясь,

Свирпо кинулся и въ руку ранилъ.

Ну, тутъ уже я вспыхнулъ правымъ гнвомъ

И грозно встртилъ острый мечъ злодя

Моимъ мечомъ, а онъ, чего, не знаю,

Меня, иль шума, подло испугавшись,

Бжалъ.

Глостеръ.

И пусть бжитъ онъ дальше, дальше!

А если попадется,— смерть ему!

Въ стран родной нигд ему не скрыться.

Нашъ герцогъ, мой владыка и защитникъ,

Сюда прідетъ. Тотчасъ возвщу

Я именемъ его: тому награда,

Тому и благодарность, кто найдетъ

И приведетъ къ позорному столбу

Трусливаго и подлаго убійцу,

А кто его укроетъ,— смерть тому.

Эдмондъ.

Когда я понялъ ясно, что нельзя

Отвлечь его отъ страшнаго злодйства,

Что онъ ршился твердо въ исполненье

Свой умыселъ привесть, я сталъ ему

Грозить, что все открою. Онъ въ отвтъ:

‘Ты — нищій, незаконный сынъ. Когда

Противъ тебя я голосъ подниму,

Кто вру дастъ твоимъ рчамъ правдивымъ?

А гд же честь, достоинства твои,

Которыя-бъ могли порукой быть

Твоимъ словамъ? Скажи!— Ты самъ — ничто!

Ты про меня что хочешь говори,

Показывай письмо моей руки,

Однимъ лишь отрицаніемъ моимъ,—

А я, конечно, отрекусь,— я все,

Все обращу на голову твою.

Все станетъ умысломъ твоимъ злодйскимъ,

Проклятою интригою твоей,

Безчестной клеветою на меня.

Ты прежде дураками сдлай всхъ,

Потомъ питай надежду, что никто

Понять не въ силахъ, какъ теб нужна

Моя погибель, и не будетъ врить,

Что этого довольно одного,

Чтобъ подстрекнуть тебя на клевету!’

Глостеръ.

О, подлый, закоснлый въ зл, мерзавецъ!

И отъ руки своей отречься хочетъ!

Не я его родилъ!… Чу, трубы!… Герцогъ.—

Зачмъ пріхалъ онъ, не знаю.— Порты

Я вс запру: злодй не убжитъ.—

Дозволить это долженъ герцогъ мн.—

Я разошлю портреты негодяя

По всмъ мстамъ и близкимъ, и далекимъ,

Чтобъ знало наше королевство все

Его примты!… Такъ распоряжусь

Я всмъ моимъ, что ты, Эдмондъ, мой врный,

Самой природой мн усыновленный,

Наслдникомъ моихъ владній будешь.

(Входятъ герцогъ Корнвалійскій, Регана и ихъ свита.)

Герцогъ Корнвалійскій.

Что это значитъ, благородный другъ?

Лишь только я пріхалъ въ замокъ вашъ,—

А я сюда пріхалъ лишь сейчасъ,—

Престранную услышалъ новость.

Регана.

Если

Она не лжива, то достойной кары

Преступнику найти нельзя. Что съ вами?

Глостеръ.

О, лэди! Сердце старое мое

Разорвалось, разорвалось на части!

Регана.

Скажите!… Крестникъ нашего отца,

Кому онъ самъ Эдгара имя далъ,

На жизнь умыслилъ вашу?… Вашъ Эдгаръ?

Глостеръ.

О, лэди! Чувство честнаго стыда

Желало бы все это утаить.

Регана.

Онъ не былъ ли товарищемъ буяновъ,

Которыхъ держитъ при себ король?

Глостеръ.

Не знаю, право, герцогиня, только

Все это очень дурно, слишкомъ дурно!

Эдмондъ.

Такъ точно: былъ онъ съ ними въ тсной дружб.

Регана.

Не диво же, что сталъ такимъ злодемъ.

Они его, поврьте, подучили

Убить отца, чтобъ посл завладть

Его доходомъ и мотать безпутно,—

Сегодня вечеромъ сестра о нихъ

Меня ужь извстила. Я ршилась:

Когда прибыть изволятъ въ замокъ нашъ,

Чтобъ съ нами жить,— меня тамъ не найдутъ.

Герцогъ Корнвалійскій.

А также и меня, покойна будь.

Эдмондъ, я слышалъ, вашему отцу

Вы оказали важную услугу,

Какъ честный, добрый сынъ.

Эдмондъ.

Я, государь,

Мой долгъ исполнилъ.

Глостеръ.

Заговоръ открылъ

И тутъ же рану въ руку получилъ,

Стараясь тотчасъ задержать злодя.

Герцогъ Корнвалійскій.

Послали-ль вы сыскать его, схватить?

Глостеръ.

Послалъ, мой герцогъ.

Герцогъ Корнвалійскій.

Только бы поймать:

Не будетъ больше ужасать злодйствомъ.

Передаю его вамъ въ руки, Глостеръ:,

Располагайте нашей властью, графъ.

А васъ, Эдмондъ, за преданность отцу,

За доблесть вашу,— вы ихъ доказали

Блистательно теперь предъ всми нами,—

Мы оставляемъ при особ нашей.—

Нуждаясь въ врности такой, какъ ваша,

Отнын мы овладваемъ вами.

Эдмондъ.

Я, государь, служить вамъ буду врно.

Глостеръ.

Благодарю васъ, герцогъ, за него!

Герцогъ Корнвалійскій.

Не знаете вы, графъ, зачмъ теперь

Пріхали мы къ вамъ?…

Регана.

Въ такое время?—

Не даромъ мы во мрак ночи черной

Спшили къ вамъ,— за дломъ очень важнымъ

Желаемъ вашего совта, графъ.

Писалъ отецъ, писала Гонерила

О ссор между ними. Полагаемъ,

Что лучше сдлаемъ, когда отвтимъ

Не въ замк нашемъ. Оба ихъ гонца

Отвтовъ нашихъ съ нетерпньемъ ждутъ.

Нашъ врный, старый другъ, вы успокойтесь

И дайте намъ такой совтъ полезный,

Въ какомъ теперь нуждаемся мы очень.

Глостеръ.

Всегда готовъ служить вамъ, герцогиня.

Я радъ прибытію высочествъ вашихъ.

Сцена II.

Предъ замкомъ Глостера.

(Кентъ и Освальдъ встрчаются.)

Освальдъ.

Добраго утра, пріятель! Ты не отсюда ли?

Кентъ.

Да.

Освальдъ.

Куда намъ поставить лошадей?

Кентъ.

Туда вонъ, въ грязь.

Освальдъ.

Да скажи же путемъ, если любишь.

Кентъ.

Не люблю я тебя.

Освальдъ.

Ну, коли такъ, и мн нтъ дла до тебя.

Кентъ.

Вотъ, еслибы ты мн попался въ Липсбургской овчарн, было бы у тебя дло до меня.

Освальдъ.

Да съ чего-жь ты такъ со мной? Я тебя совсмъ не знаю.

Кентъ.

А я тебя, пріятель, такъ знаю.

Освальдъ.

Кто-жь я по-твоему?

Кентъ.

Ты?— Холопъ, плутъ, лизоблюдъ, нищій о трехъ одеждахъ, стопудовикъ, сквернавецъ въ шерстяныхъ чулкахъ, трусъ, кляузникъ, непотребный уродъ, любующійся на себя въ зеркало, противный угодникъ всмъ, отъявленный мошенникъ, свистунъ, сводникъ, который изъ кожи лзетъ, чтобы выслужиться и все-таки остается чмъ былъ — смсью холопства, нищеты и сводничества, сынъ и наслдникъ выродившейся суки… И вздую-жь я тебя такъ, что завизжишь благимъ матомъ, если только посмешь отказаться хоть отъ одной буквы этихъ истинныхъ твоихъ именъ.

Освальдъ.

Да что ты за уродъ, что ругаешь того, кого ты совсмъ не знаешь и кто тебя никогда не знавалъ!

Кентъ.

Что же ты за безстыжій, мднолобый холопъ, коли забылъ, какъ два дня тому назадъ я перекинулъ тебя черезъ мою ногу и знатно отдулъ въ присутствіи короля! Вытаскивай-ка твой мечъ, гадкая ты харя! Нужды нтъ, что ночь: мсяцъ свтитъ достаточно, чтобъ я могъ приготовить изъ тебя поганую котлету {Въ подлинник стоитъ непонятное выраженіе: I’ll make а sop o’the monshine, котораго не могли хорошо объяснить такіе комментаторы, какъ Стивенсъ, Варбуртонъ, Мэлоне и Джонсонъ. Перев.}. Вытаскивай, непотребный цирюльникъ, свою бритву, вытаскивай! (Обнажаетъ мечъ.)

Освальдъ.

Оставь, я не хочу съ тобой связываться.

Кентъ.

Вытаскивай, говорю теб, мерзавецъ! Ты здсь съ письмами противъ короля. Ты за одно съ куклой тщеславія {Джонсонъ видитъ тутъ намекъ на мистеріи и другія аллегорическія представленія, въ которыхъ олицетворялись тщеславіе и другіе пороки. Перев.} противъ его величества. Вытаскивай, бестія, не то изрублю твои жирныя ляжки. Вытаскивай и къ длу!

Освальдъ.

Помогите… то! Ржутъ, помогите!

Кентъ.

Защищайся, холопъ! Стой же, плутъ, стой! Защищайся, разряженная кукла!

Освальдъ.

Помогите… то! Разбой, ржутъ!

(Входятъ Эдмондъ, герцогъ Корнвалійскій, Регана, Глостеръ и свита.)

Эдмондъ.

Что такое? Въ чемъ дло?… Разойтись!

Кентъ.

А, и теб хочется? Милости просимъ, молодчикъ, и тебя поподчую. Изволь. Начинай!

Глостеръ.

Оружіе, мечи! Что здсь такое?

Герцогъ Корнвалійскій.

Разойтись, если дорога вамъ жизнь! Смерть тому, кто нанесетъ хоть одинъ ударъ. Что здсь было?

Регана,

Это гонцы отца и сестры.

Герцогъ Корнвалійскій.

За что поссорились, говорите?

Освальдъ.

Насилу могу перевести духъ, ваше высочество.

Кентъ.

Не диво: замучился, пришпоривая свою храбрость, трусъ подлый! Природа отказывается отъ тебя. Какой-нибудь портной скроилъ и сшилъ тебя.

Герцогъ Корнвалійскій.

Вотъ чудакъ: портные у него кроятъ и шьютъ людей!

Кентъ.

Да, портной, герцогъ. Скульпторъ и живописецъ не сдлаютъ такой мерзости, хотя-бъ работали не больше двухъ часовъ.

Герцогъ Корнвалійскій (Освальду).

Ну, говори теперь ты, изъ чего вышла у васъ ссора?

Освальдъ.

Это, сэръ, давно извстный разбойникъ, котораго жизнь я пощадилъ только ради сдой его бороды.

Кентъ.

Ахъ ты зетъ пустозвонный, буква ненужная! Дозвольте, герцогъ, я растолку этого негодяя, сотру эту грязь съ известью и вымажу имъ стны отхожаго мста. Онъ пощадилъ мою сдую бороду… Трясогузка проклятая!

Герцогъ Корнвалійскій.

Молчать, мерзавецъ, грубое созданье!

Или забылъ почтенье къ намъ?

Кентъ.

Нтъ, сэръ,

Но правый гнвъ свои права иметъ.

Герцогъ Корнвалійскій.

Да что же такъ озлобило тебя?

Кентъ.

А то, что носитъ мечъ такой подлецъ

И такъ его позоритъ. Эти плуты

Съ улыбкой вчной на устахъ, какъ крысы,

Перегрызаютъ самыя святыя

И крпкія природы узы, льстятъ

Безумнымъ похотямъ своихъ владыкъ:

Иль масло въ пламень страстный подливаютъ,

Иль холодятъ какъ ледъ и безъ того

Холодную жестокость ихъ сердецъ,

Клянутся, отрицаютъ, утверждаютъ,

Какъ птицы зимородки направляютъ

Свой острый клювъ всегда по вол втра

Всхъ прихотей своихъ господъ порочныхъ

И, будто-бъ, ничего не понимая,

Бгутъ за ними точно псы. Чума

На эти отвратительныя хари! (Окружающимъ.)

Сметесь вы? Слова мои для васъ —

Слова шута.— О гуси, гуси вы!

Когда-бъ въ равнин были мы Сарумской,

Загналъ бы васъ въ Камлотскія болота *).

*) Варбуртонъ говоритъ, что здсь Кентъ разуметъ то мсто на запад Англіи, гд, по сказанію романсовъ, собирался круглый столъ короля Артура, а Гаммеръ замчаетъ, что въ Сомерсетшир, близъ Камлота, существовали большія болота, гд воспитывалось великое множество гусей. Перев.

Герцогъ Корнвалійскій.

Да ты съ ума сошелъ, старикъ?

Глостеръ.

Да ты

Постой. Какъ вы поссорились? Вотъ это

Намъ разскажи.

Кентъ.

Нтъ въ мір двухъ существъ

Другъ другу такъ противныхъ, ненавистныхъ,

Какъ я, да этотъ негодяй.

Герцогъ Корнвалійскій.

За что

Ты такъ его зовешь? Чмъ онъ обидлъ?

Кентъ.

Противна рожа мн его!

Герцогъ Корнвалійскій.

Быть-можетъ

И не противне моей, его,

Ея.

Кентъ.

Сэръ, слово правды — мой обычай.

Иначе говорить я не умю.

Видалъ я лица на вку моемъ,

Которыя получше будутъ тхъ,

Что вижу предъ собой на плечахъ здсь

Теперь стоящихъ.

Герцогъ Корнвалійскій.

А, да онъ изъ тхъ,

Которыхъ только стоитъ похвалить

За откровенную ихъ грубость, тотчасъ

Они напялятъ на себя одежду

Не по себ и станутъ наглецами.

Кентъ.

По совсти, милордъ, по чистой правд,

Съ соизволенія особы вашей,

Всхъ поражающей своимъ величьемъ,

Сіяніемъ, блистанію подобнымъ

Корон, пламенющей огнями

Вкругъ Феба лучезарнаго чела!

Герцогъ Корнвалійскій.

Но что же хочешь этимъ ты сказать?

Кентъ.

Я измнилъ тотъ способъ выраженья, который не угоденъ вамъ.— Не льстецъ я, сэръ, и тотъ, кто обманулъ васъ своей прямою рчью, прямой мерзавецъ, какимъ не буду никогда, какъ бы вашъ гнвъ ни принуждалъ меня къ тому.

Герцогъ Корнвалійскій.

Ну, ты чмъ оскорбилъ его?

Освальдъ.

Ничмъ.

Недавно вздумалъ господинъ его,

Король, прибить меня, и по его-жь

Навтамъ. Только лишь король хотлъ

Меня ударить, этотъ,— льстя конечно

Капризамъ господина,— вдругъ подшибъ

Меня. Конечно, я упалъ. Тогда-то

И началъ онъ ругаться надо мной,

Храбриться, величаться, а король —

Его хвалить за славную побду

Надъ тмъ, кто и противиться не думалъ.

Такимъ геройствомъ одуренный, здсь

Онъ безъ причины всякой на меня

Напалъ.

Кентъ.

Для этихъ подлецовъ трусливыхъ

И самъ Аяксъ не боле какъ шутъ.

Герцогъ Корнвалійскій.

Подать колодки! Закоснлый плутъ,

Хвастунъ сдой, я научу тебя…

Кейтъ.

Я слишкомъ старъ, чтобы учиться, сэръ:,

Не для меня колодки ваши. Я —

На служб короля! Я здсь, у васъ,

Его посолъ и будетъ слишкомъ мало

Оказано его величеству

Почтенья…. дерзость будетъ велика,

Когда набьете на его посла

Колодки!

Герцогъ Корнвалійскій.

Гей, скорй подать колодки!

Клянуся жизнію моей и честью,

Въ колодкахъ просидишь ты до полудни.

Регана.

Не до полудни,— до ночи, милордъ,

Всю ночь!

Кентъ.

Милэди, еслибы я былъ

Собакой даже вашего отца,

Вы не должны-бъ со мной такъ поступать.

Регана.

Ты не собака — плутъ, а съ плутомъ такъ

Я поступаю.

Герцогъ Корнвалійскій.

Онъ того-жь закала,

Какъ т, которыхъ описала намъ

Сестра твоя. Скорй сюда колодки!

Глостеръ.

Дозвольте васъ усердно умолять:

Не длайте вы этого, мой герцогъ!

Не малъ его проступокъ, это правда,

Но вдь король и самъ его осудитъ

И безъ взысканья, врьте, не оставитъ.

Но наказанье ваше такъ позорно,

Что существуетъ только для презрнныхъ

И самыхъ закоснлыхъ негодяевъ,

За воровство и подлыя убійства.

Король, я знаю, очень дурно приметъ,

Что поступили такъ съ его посломъ.

Герцогъ Корнвалійскій.

Все на себя я принимаю.

Регана.

Разв

Не боле обижена сестра,

Что надъ ея посломъ ругались здсь

И на него съ оружіемъ напали,

Когда пріхалъ онъ съ ея длами?

Надть ему сейчасъ колодки! Ну!… (Кенту надваютъ колодки.)

Уйдемъ отсюда, добрый герцогъ мой.

(Эдмондъ, герцогъ Корнвалійскій, Регана и свита ихъ уходятъ.)

Глостеръ.

Мн очень, очень жаль тебя, мой другъ.

Такъ герцогъ хочетъ. Нравъ его извстенъ

Вдь всмъ. Что вздумаетъ, тому не знаетъ

Ни остановокъ, ни препятствій… Но

Я все-жь пойду и стану за тебя

Молить.

Кентъ.

Не длай этого, прошу.

Всю ночь сюда скакалъ я на-пролетъ

И глазъ не свелъ, теперь сосну немного.

А тамъ… Ну, тамъ я посвищу отъ скуки.

Что-жь? Доброму фортуна очень часто

Показываетъ пятки. До свиданья,

До утра.

Глостеръ.

Герцога нельзя хвалить…

И дурно-жь примется все это, дурно! (Уходитъ.)

Кентъ.

Король мой добрый, на теб сбылось:

Ты изъ огня да въ полымя попалъ *)!—

Приближься къ намъ скоре свточъ міра,

Пошли свои отрадные лучи

И дай возможность мн прочесть письмо.—

Несчастный отовсюду ждетъ чудесъ.—

Я знаю, отъ Корделіи оно.

По случаю она узнала какъ-то

О тайныхъ похожденіяхъ моихъ.

И время не пропуститъ, чтобъ разсять

Тотъ безобразный и ужасный хаосъ,

Въ которомъ мы вращаемся теперь,

Найдетъ и средство врное скорй

Исправить это зло… Усталъ я сильно,

Не спалъ всю ночь… Воспользуйтеся этимъ

Отяжелвшіе безъ сна глаза,

Чтобы дворца позорнаго не видть.

Прощай, фортуна! Улыбнись хоть разъ

Еще и колесо переверни. (Засыпаетъ.)

*) Въ подлинник: ‘Отъ неба благодати да на солнца зной’ (англійская пословица). Перев.

Сцена ІІІ.

Лсъ.

(Входитъ Эдгаръ.)

Эдгаръ.

Я слышалъ, какъ повсюду оглашали

Эдгара имя, въ слдъ за мной гнались,

Но, къ счастью, я нашелъ дупло большое,

Въ немъ спрятался и спасся отъ погони.

Закрыты порты,— некуда бжать.

Нтъ мста, гд бы бдительная стража

Не стерегла меня. Пока есть время,

Приму я мры такъ для всхъ исчезнуть,

Чтобъ, встртяся со мной, не узнавали.

Хочу я на себя принять такой

Презрнный, грязно-безобразный видъ,

Какимъ лишь скупость или нищета,

Надъ человкомъ злобно насмхаясь,

Его животному уподобляютъ:

Лицо нечистотами измараю,

Лохмотьями все тло обовью,

На голов вс волосы всклокочу

И наготу свою отдамъ на волю

Всхъ втровъ и стихій враждебныхъ намъ.

Такіе образцы мн представляетъ

Нашъ край въ Бедлама нищихъ сумасшедшихъ *).

Они себ со стономъ забиваютъ

Въ изсохшія, нагія, въ язвахъ руки

Щепы отъ дуба, гвозди, кости, когти

И втки розмарина. Въ страшномъ вид

Являются они у фермъ, у хижинъ

И близъ овчаренъ, мельницъ. Съ клятвой страшной

Иль съ жалобной мольбою у прохожихъ

Насильно подаянье вынуждаютъ.

И бдный Турлигутъ **), и бдный Томъ

Все значатъ что-нибудь, Эдгаръ — ничто. (Уходитъ.)

*) Стивенсъ выписываетъ въ своихъ коментаріяхъ на трагедію ‘Лиръ’ Шекспира слдующее описаніе бедламскихъ нищихъ изъ сочиненія Дикера — ‘The Bellman of London’, изданнаго въ 1640 году, именно изъ статьи, озаглавленной ‘Abraham Man’: ‘Вы встрчаете на дорог людей, которые неистово клянутся, что они изъ Бедлама, съ болью забиваютъ въ разныя части своего нагого тла, преимущественно въ руки, сосновыя иглы и щепы, для того, чтобы признавали ихъ сумасшедшими. Они называютъ себя бдными Томами и кричатъ: ‘Бдный Томъ озябъ’. Одни изъ этихъ Abraham men чрезвычайно веселы, безпрестанно поютъ псни собственныхъ измышленій, другіе пляшутъ, третьи только смются или плачутъ. Нкоторые изъ нихъ ходятъ понурыми, угрюмо смотря изъ подлобья, высматриваютъ, въ какомъ дом поменьше народа, входятъ въ него неожиданно, дерзко, грубо, пугаютъ слугъ и забираютъ все, что имъ приглянется’. Перев.

**) По словамъ Джонсона, Турлигутъ — испорченное Турлупинъ, а Турлупинами, по замчанію Варбуртона, въ XIV вк назывались особаго рода цыганы, составлявшіе братство нагихъ нищихъ. Они бродили по всей Европ. Потомъ великая церковь объявила ихъ еретиками и нсколькихъ сожгла въ Париж. Но что это была за секта, явствуетъ изъ извстія, которое сообщаетъ о нихъ Дженебрордъ. Онъ говоритъ: ‘Turlupin Cynicorum sectam suscitantes, de nuditate pudendorum et publico coitu’. Конечно, прибавляетъ Варбуртонъ, это одно изъ развтвленій Бедламскихъ Томовъ. Перев.

Сцена IV.

Передъ замкомъ графа Глостера.

(Входятъ Лиръ, шутъ и дворянинъ. Кентъ въ колодкахъ.)

Лиръ.

Какъ странно: вдругъ ухать и посла

Не воротить назадъ съ отвтомъ мн.

Дворянинъ.

Я слышалъ, государь, еще вчера

Никто изъ нихъ не думалъ объ отъзд.

Кентъ.

Привтъ теб, мой повелитель.

Лиръ.

Какъ?

Иль самъ себя отъ скуки забавляешь

Такимъ позоромъ?

Кентъ.

Нтъ, мой государь!

Шутъ.

Ха-ха-ха! Посмотри, дядя, какія у него злыя подвязки. Лошадей привязываютъ за голову, собакъ и медвдей за шею, обезьянъ за поясъ, а людей — за ноги. Кто больно прытокъ, тому и деревянные чулки.

Лиръ.

Кто-жь смлъ такъ дерзко, нагло ошибиться —

Тебя въ колодки посадить?

Кентъ.

Ошиблись,

И оба въ разъ, онъ и она — вашъ зять

И ваша дочь.

Лиръ.

Нтъ!

Кентъ.

Да.

Лиръ.

Нтъ, говорю!

Кентъ.

Клянусь, что да.

Лиръ.

Нтъ, нтъ, не захотятъ!

Кентъ.

Но сдлали.

Лиръ.

Юпитеромъ клянусь,

Что нтъ!

Кентъ.

Юноною клянусь, что да.

Лиръ.

Они

Не захотятъ, не смютъ и не могутъ!

Вдь это хуже всякаго убійства…

Умышленно, смертельно такъ обидть!…

Скорй, но не спша, мн разъясни,

Какъ могъ ты заслужить, иль ихъ заставить

Такъ оскорбить меня въ твоемъ лиц?

Кентъ.

Едва лишь я усплъ принесть въ ихъ замокъ

Отъ вашего величества письмо,

Едва лишь я усплъ подняться съ мста,

Гд на колнахъ заявлялъ мое

Почтеніе къ особамъ ихъ высочествъ,

Во весь опоръ примчался въ замокъ ихъ,

Дымяся жаркими парами пота,

Полузадохшійся гонецъ. Сказавъ

Привтъ отъ герцогини Гонерилы,

Онъ передалъ письмо. И, несмотря,

Что онъ прервалъ меня, письмо его

Немедля было прочтено. Затмъ

Они, созвавъ людей и приказавъ

Мн слдовать за ними въ ожиданьи,

Когда угодно будетъ имъ отвтить

На вашего величества посланье,

Поспшно сли на коней и быстро

Похали сюда. А здсь я встртилъ

Втораго ужъ гонца отъ Гонерилы.

Привтъ его мн сердце отравилъ

И я, какъ слдуетъ, ему отвтилъ.

Узналъ я плута въ немъ, того, который

Недавно смлъ васъ дерзко оскорбить.

Вскиплъ мой гнвъ, замолкъ разсудокъ,— я

Мечъ выхватилъ, а онъ трусливымъ крикомъ

Весь поднялъ домъ. Вашъ зять и ваша дочь

Нашли, что тмъ я заслужилъ позоръ,

Который здсь теперь переношу.

Шутъ.

Видно, еще не прошла зима, коли дикіе гуси летятъ сюда.

Когда отецъ, какъ нищій, прибредетъ,

Найдетъ, что дти слпы и небрежны,

А золота мшокъ имъ принесетъ,

Увидитъ, какъ они вдругъ станутъ нжны!

Развратница фортуна! У тебя

Бднякъ не сыщетъ ласки для себя.

И потому-то дочки наградятъ тебя, дядя, такимъ множествомъ горестей, что въ цлый годъ не сосчитаешь.

Лиръ.

Какая судорога!… Боль какая

Вдругъ поднялась и къ сердцу подступила!

Внизъ, внизъ, ползущее все къ верху, горе!

Внизу тамъ жизнь твоя… Гд-жь эта дочь?

Кентъ.

Тамъ въ замк съ графомъ, сэръ.

Лиръ.

Никто за мной! (Уходитъ.)

Дворянинъ.

Ты все ли врно Лиру разсказалъ?

Не сдлалъ ли чего похуже?

Кентъ.

Нтъ.

А отчего васъ мало съ королемъ?

Шутъ.

Вотъ, кабы за этотъ вопросъ набили на тебя колодки, такъ точно было бы за дло.

Кентъ.

Это почему, дуракъ?

Шутъ.

А вотъ мы пошлемъ тебя въ школу къ муравью, чтобъ научилъ тебя неработать въ зимній холодъ. Всякаго, кром слпыхъ, ведутъ его глаза вслдъ за носомъ, а изъ двадцати носовъ нтъ ни одного, который бы не пронюхалъ, отъ кого воняетъ. Прочь руку отъ большаго колеса, если оно катится съ горы, не то сломишь себ шею, а если идетъ оно въ гору, хватайся за него,— вынесетъ тебя наверхъ. Если какой разумникъ подаритъ теб совтъ лучше моего, отдай мн мой назадъ. Мн бы хотлось, чтобы пользовались имъ только плуты, потому что это дурацкій совтъ.

Кто лишь изъ выгодъ службу тянетъ

И другъ и спутникъ только лишь на видъ,

Тотъ смотритъ прочь, какъ дождикъ канетъ,

И ужь бжитъ, какъ буря загремитъ.

Дуракъ стоитъ, не думаетъ о томъ,

Что умный плутъ спасается тогда.

Подъ часъ и плутъ бываетъ дуракомъ,

Дуракъ же плутомъ подлымъ — никогда!

Кентъ.

Гд ты научился этому, дуракъ?

Шутъ.

Ужь конечно не въ колодкахъ.

(Лиръ возвращается съ Глостеромъ.)

Лиръ.

Со мною не хотть сказать и слова!…

Они больны! Они устали очень!

Они всю ночь безъ отдыха скакали!

Тутъ — хитрость, знамя бунта, своеволья!…

Ступай и лучшій принеси отвтъ!

Глостеръ.

Вы знаете, мой добрый повелитель,

Характеръ герцога. Какъ онъ горячъ,

Какъ вспыльчивъ, какъ упрямъ въ своихъ ршеньяхъ.

Лиръ.

Чума и мщенье, муки, смерть, безумье!…

Кто вспыльчивъ? Чей характеръ? Глостеръ, Глостеръ!

Хочу… Мн надо съ герцогомъ Корнвальскимъ,

Съ его женой мн надо говорить.

Глостеръ.

Я точно такъ, мой добрый государь,

Какъ должно, обо всемъ имъ доложилъ.

Лиръ.

Онъ доложилъ имъ все… Послушай, ты…

Ты понялъ ли мои слова, какъ надо?

Глостеръ.

Я понялъ ихъ, мой добрый повелитель.

Лиръ.

Король здсь хочетъ говорить съ Корнвальцемъ,

Родитель нжный съ дочерью своей,—

Вели-жь имъ слушаться, сюда явиться!—

Ты такъ ли имъ сказалъ? О, кровь моя!

Мое дыханье!… Вспыльчивъ?… Герцогъ вспыльчивъ?!

Такъ пылкому высочеству скажи…

Иль нтъ… постой… быть-можетъ, онъ и боленъ.

Такъ, такъ… Больные мы принуждены

Пренебрегать священнымъ даже долгомъ,—

Нашъ духъ стсненъ, мы сами не свои…

Когда недугъ намъ тло разобьетъ

И духъ страдаетъ такъ же, вмст съ тломъ.—

Я удержусь, я потерплю… Не дамъ

Моей горячности чрезмрно быстрой

Вольнаго за здороваго принять…

Но, адъ и смерть! Зачмъ же этотъ тутъ

Сидитъ? Вотъ это самое меня

И увряетъ,— дочь моя и герцогъ

Съ злымъ умысломъ пріхали сюда!…

Сейчасъ отдайте мн его! Скажи

Ты герцогу съ его супругой: я

Хочу ихъ видть здсь, теперь, сейчасъ!

Чтобы явились, слушали меня…

Не то въ ихъ дверь такъ буду барабанить,

Что закричитъ: издохните вы сномъ!

Глостеръ.

Ахъ, еслибы все кончилось между ними хорошо!

Лиръ.

О, сердце, мое вздымающееся сердце! Внизъ, внизъ!

Шутъ.

Закричи на него, дядя, какъ кухарка на миногъ, когда ихъ живыхъ запрятывала въ пашкетъ. Она щелкала ихъ палкой по головамъ и кричала: ‘Внизъ, дураки, внизъ!’ Ея вдь братецъ изъ большой любви къ своей лошади поливалъ для нея сно масломъ {Изъ народной сказки — Перев.}.

(Входятъ герцогъ Корнвалійскій и Регана.)

Лиръ.

А, здравствуйте вы оба.

Герцогъ Корнвалійскій.

Нашъ привтъ,

Король.

Регана.

Я рада видть васъ, король.

Лиръ.

Увренъ я, что рада ты, Регана!—

И знаю, почему увренъ я:

Когда-бъ ты рада не была, я-бъ думалъ,

Что мать твоя надъ бракомъ наругалась!

Тогда-бъ я съ ней и съ мертвой развелся!

А, ты свободенъ? (Кенту) Ну, объ этомъ посл.

О, другъ, Регана, зла твоя сестра!

Жестокостью своей ко мн впилась

Она вотъ тутъ…

(показываетъ на сердце)

какъ коршунъ острымъ клювомъ!

И разсказать теб едва я въ силахъ…

Ты не повришь… О, Регана!

Регана.

Сэръ,

Прошу, примите на себя терпнье.

Надюсь, вы скорй не оцнили

Какъ слдуетъ заслугъ моей сестры,

Чмъ долгъ свой не исполнила она.

Лиръ.

Что, что такое?…

Регана.

Думать не могу,

Чтобъ Гонерила преступить могла

Обязанность свою. Она, быть-можетъ,

И обуздала буйство вашей свиты.

Такъ что-жь?— Къ тому имла основанье.

Для цли доброй поступила такъ.

Отъ порицанья, сэръ, она свободна.

Лиръ.

Проклятье ей!

Регана.

О, сэръ, вы очень стары!

Природа въ васъ послдняго конца

Своихъ предловъ ужь достигла. Вы

Должны ужь подчиниться управленью

И разуму того, кто лучше васъ

Самихъ пойметъ и васъ, и ваши лта.

Къ сестр моей скоре воротитесь

И помните: ее вы оскорбили,

Мой сэръ.

Лиръ.

У ней просить прощенья… мн?!..

Смотри, а хорошо ли это будетъ: (Становится на колна.)

‘Дочь милая, я сознаюсь, что старъ,

Что старость безполезна. На колняхъ

Молю: дай платье мн, постель и пищу’.

Регана.

О, перестаньте, сэръ! Такая шутка,

Ну, право, неприлична. Воротитесь

Вы къ Гонерил.

Лиръ.

Никогда, Регана!

Она отнять полсвиты у меня

Хотла, злобно на меня смотрла

И языкомъ, ехидная змя,

Мн сердце жалила. Чтобъ мщенья неба,

Собравшись во-едино, въ темя ей

Ударили и голову разшибли…

Чтобъ ядовитый воздухъ изможжилъ

Ей кости!

Герцогъ Корнвалійскій.

Фи, фи!…

Лиръ.

Молньи быстролетны!

Блесните грозно въ дерзскія ей очи,

Сожгите ихъ! Вы, горные туманы,

Съ мстъ ядовитыхъ собранные солнцемъ,

Красу ея въ заразу обратите

И гордость истребите въ ней до тла!

Регана.

О, небо!.. И меня, пожалуй, вы

Такимъ же точно даромъ наградите,

Когда горячность овладетъ вами.

Лиръ.

О, нтъ, моя Регана, никогда

Проклятій отъ меня ты не услышишь!

Любовію твоя природа дышитъ,

Отъ дерзости суровой далека,

А у нея пылаютъ адомъ очи!

Твои-жь такъ сладко-нжны и отрадны,—

Въ нихъ яда нтъ. Не станешь обрывать

Ты радостей моихъ и свиту гнать!

Не станешь злобныхъ словъ мн посылать

И унижать величіе мое!

И, наконецъ, ты двери не запрешь,

Когда къ ея порогу подойду!

Ты лучше понимаешь долгъ природы

И сердцемъ знаешь связь дтей съ отцами.

Ты не забыла также полуцарства

И помнишь, кто тебя имъ наградилъ.

Регана.

О, добрый сэръ, прошу, скоре къ длу.

(Слышны за сценой трубы.)

Лиръ.

Кто моего посла заколотилъ

Въ колодки?

Герцогъ Корнвалійскій.

Что за трубы?

(Входитъ Освальдъ.)

Регана.

А, я знаю.

Сестра писала, что сюда прідетъ.

(Освальду) Ну, что? Когда прибудетъ герцогиня?

Лиръ.

Тотъ самый рабъ, что милостью господъ,

Хоть на вод написанной, кичится…

Прочь съ глазъ моихъ, мерзавецъ!

Герцогъ Корнвалійскій.

Что угодно

Вамъ, государь?

Лиръ.

Кто, скажи, запряталъ

Въ колодки моего посла? Регана,

Надюсь, и не ложно, что не ты.

(Входитъ Гонерила.)

О, кто идетъ сюда!.. О, силы неба!

Когда еще вамъ старцы драгоцнны,

Когда вамъ повинуется земля,

Когда вы сами стары, такъ себя

Въ лиц моемъ вы защитите! Грозныхъ

Посланниковъ пошлите! За себя

Вы ополчитесь!… И теб не стыдно

Смотрть на бороду мою сдую?…

Регана, ты… ты за руку берешь

Ее?!

Гонерила.

А почему-жь не брать? И въ чемъ

Я провинилась? Вдь не все преступно,

Что неразумный или сумасбродный

Такимъ названьемъ отмчать изволитъ.

Лиръ.

Крпка-жь ты, грудь моя, когда теперь

Ты выдержишь!… Кто моего посла

Въ колодки посадилъ?

Герцогъ Корнвалійскій.

Я приказалъ

Набить ему колодки, государь.

Своимъ поступкомъ дерзкимъ большей кары

Онъ стоитъ.

Лиръ.

Ты?… Такъ это сдлалъ ты?

Регана.

Прошу васъ, вспомните, и такъ вы слабы,

Отецъ. Когда къ моей сестр вернуться

Ршитесь и прожить съ ней цлый мсяцъ,

Такъ посл, распустивъ полсвиты вашей,

Ко мн вы можете пріхать. Я

Теперь не дома. У меня сейчасъ

Запасовъ нтъ для содержанья васъ.

Лиръ.

Къ ней воротиться? Пятьдесятъ мн слугъ

Отбросить отъ себя?— Нтъ, нтъ! Скоре

Отъ всякаго я крова откажусь

И брошуся на волю всхъ стихій,

Сову и волка изберу друзьями,

Чмъ воротиться къ ней когда нибудь…

О, злобный, острый зубъ нужды!… Мн къ ней?

Да не трудне было бы меня

Заставить на колни подло пасть

Предъ трономъ пылко-гордаго француза,

Что нищей за себя взялъ дочь мою,

И умолять, чтобъ нанялъ онъ меня

На должность дворскаго, презрннаго

Слуги… Мн къ ней?— Да легче вы меня

Уговорите стать рабомъ подлйшимъ

Иль вьючной лошадью вотъ этого

Проклятаго холопа!

Гонерила.

Какъ хотите.

Лиръ.

Да не своди же, дочь, меня съ ума!…

Не потревожу больше я тебя,

Мое дитя. Прощай на вкъ. Съ тобою

Не встртимся мы больше никогда

И никогда другъ друга не увидимъ…

Но все-таки моя ты кровь, мое

Ты тло и моя ты дочь, иль, лучше,

Болзнь гнздящаяся въ тл, боль,

Которую родной назвать, къ несчастью,

Я долженъ, чирій ты, заразы язва,

Карбункулъ, вздувшійся и воспаленный

Въ моей испорченной крови… Но нтъ,

Ругать тебя не стану… Пусть позоръ

Падетъ на голову твою, когда

Захочетъ самъ. Я не зову его,

И громовержца я не призываю

Тебя разить, и на твое злодйство

Верховному судь не доношу!

Исправься, если можешь, на досуг

И постарайся лучше стать. А я?…

Я терпливымъ быть смогу. Съ Реганой

Останемся мы вс, и я, и сотня

Моихъ дворянъ.

Регана.

Ну, нтъ, не вс.— Я, сэръ,

Васъ не ждала и не готова васъ

Принять. Послушайтесь моей сестры-

Вашъ умъ теперь такъ перепутанъ страстью!

Довольствуйтесь сознаньемъ, что вы стары,

Затмъ… сестра, что длать надо, знаетъ!

Лиръ.

А это хорошо сказала ты?

Регана.

Я подтвердить слова сестры готова.

Какъ? Пять десятковъ слугъ? И это мало?

Къ чему вамъ больше? Да не много-ль даже

И этого? И содержанье ихъ,

И трудность справиться съ такимъ числомъ,

Все говоритъ, что много. Какъ въ одномъ

Дому, подъ властью двухъ господъ, ужиться

Такому множеству народа? Трудно,

Почти-что невозможно.

Гонерила.

Почему-жь

Вамъ не принять услугъ людей моихъ

Или ея?

Регана.

Ну, почему-жь, мой лордъ?—

Когда служить вамъ будутъ нерадиво,

Мы будемъ взыскивать. Когда угодно

Ко мн пріхать вамъ,— чего теперь

Я опасаюсь,— то прошу васъ, сэръ,

Съ собой привесть слугъ двадцать пять, не болй.

На большее число я не согласна

И мста имъ не дамъ.

Лиръ.

Я все вамъ отдалъ…

Регана.

И хорошо, что во-время намъ дали.

Лиръ.

Я васъ избралъ охраной для себя

И въ управленье ваше отдалъ все

Съ условіемъ, что будутъ у меня

Сто слугъ, мн одному принадлежащихъ,

Такъ какъ же это вотъ теперь я долженъ

Придти къ теб лишь съ двадцатью пятью,

Регана? Такъ вдь ты сказала, такъ?

Регана.

Я повторяю: больше не приму.

Лиръ.

И злая тварь покажется намъ доброй,

Когда гнуснй и злй ея найдется!

Уже достоинство и то, когда

Ты не гнуснй гнуснйшихъ.— Гонерила,

Къ теб иду. Вдь пятьдесятъ твоихъ

Въ два раза больше двадцати пяти,

Меня ты, значитъ, вдвое больше любишь.

Гонерила.

Послушайте-жь меня, милордъ, къ чему

Вамъ двадцать пять,— и десять, даже пять

Тамъ, гд найдется вдвое больше слугъ,

Къ услугамъ…

Регана.

Вамъ не нуженъ и одинъ.

Лиръ.

Да не толкуйте-жь вы о томъ, что нужно!…

Бднякъ послдній въ нищет своей,

Подумавъ, можетъ лишнее найти.

Оставь природ только, безъ чего

Ей быть нельзя, и человка жизнь —

Животныхъ жизнь. Вотъ, лэди — ты. Теб

Достаточно согртой быть, природ

Не нужны пышные твои наряды,

Отъ холода они вдь не защита!

Но что намъ нужно… Мн терпнье нужно!

Терпнье дайте, боги, мн. О, боги!

Смотрите, вотъ я, бдный, дряхлый старецъ,

Подавленный и горемъ, и лтами,

И всми презрнный вдвойн за то!…

Когда вы на отца войной воздвигли

Сердца вотъ этихъ самыхъ дочерей,

Не посрамите-жь до того меня,

Чтобъ я смиренно перенесъ ихъ злобу,

Чтобы ланиты мужа опозорилъ

Оружьемъ женскимъ, слезъ водой… А вы,

Противъестественныя чуда, вдьмы!…

Обимъ вамъ отмщу, отмщу я такъ,

Что цлый міръ… Я сдлаю такое…

А что?— Еще теперь не знаю я…

Такое, что отъ ужаса земли

Основы дрогнутъ! Думали, что плакать

Я буду?— Нтъ, не буду плакать я!

Причинъ по горло, чтобы плакать!… Но

Скоре сердце лопнетъ, разорвется

На тысячу частей, чмъ уроню

Одну слезу. Дуракъ! Съ ума сойду!

(Уходятъ Лиръ, Глостеръ, Кентъ и шутъ.)

Герцогъ Корнвалійскій.

Пойдемте въ замокъ,— будетъ буря. (Слышна буря.)

Регана.

Замокъ

Вдь не великъ: старикъ съ его людьми

Не можетъ хорошо въ немъ помститься.

Гонерила.

Самъ виноватъ. Не захотлъ покоя,—

Ну, долженъ и узнать, сладка ли глупость.

Регана.

Его бы самого я приняла,

И съ радостью, но ни души изъ свиты.

Гонерила.

Я также. Но куда-жь двался Глостеръ?

Герцогъ Корнвалійскій.

Онъ провожаетъ старика. Да вотъ

Онъ воротился.

Глостеръ.

Въ гнв яростномъ

Король.

Герцогъ Корнвалійскій.

Куда-жь отправиться онъ хочетъ?

Глостеръ.

Кричалъ, чтобъ лошадей скорй сдлали.

Куда-жь отправится — не знаю.

Герцогъ Корнвалійскій.

Ему на волю предоставить лучше это:,—

Пусть детъ онъ, куда захочетъ самъ.

Гонерила.

Милордъ, смотрите, вы его отнюдь

Не думайте просить остаться здсь.

Глостеръ.

О, боги!— Ночь теперь. Холодный втеръ

Болзненно пронзаетъ, а кругомъ

На много миль едва найтися можетъ

Какой-нибудь кустарникъ.

Регана.

О, мой сэръ,

Такія непріятности упрямымъ

Въ науку служатъ. А ворота замка

Заприте. Свита у него дерзка,

Отчаянно дерзка, буйна и мало-ль,

Какъ можетъ раздражить его, и мало-ль,

Что можетъ и внушить ему. Всегда

Благоразумный остороженъ.

Герцогъ Корнвалійскій.

Да,

Милордъ, заприте же ворота замка.

Совтуетъ Регана хорошо.

Скорй, скорй укроемся отъ бури!

(Уходятъ вс.)

ДЙСТВІЕ III.

Сцена I.

Степь, покрытая верескомъ.

(Кентъ и дворянинъ встрчаются )

Кентъ.

Кто, кром этой страшной бури, здсь?

Дворянинъ.

Здсь тотъ, чей духъ взволнованъ, какъ она,

А тло терпитъ отъ нея въ добавокъ.

Кентъ.

Я знаю васъ. Но гд король?

Дворянинъ.

Въ борьб

Со злобою стихій, взываетъ къ втрамъ

Съ мольбой сдуть землю въ море, иль на ней,

Кудрявыми волнами затопивъ,

Все въ корень измнить иль уничтожить.

И рветъ онъ волосы свои сдые,

А бурный вихрь ихъ, въ бшенств слпомъ

Схвативъ, разноситъ, въ прахъ уничтожая.

Въ лиц его тотъ крохотный мірокъ,

Что называютъ человкомъ, хочетъ

Презрительно смяться надъ борьбой

Стихій, дождей и вихрей межъ собой.—

Въ такую ночь медвдица съ дтьми

Смирнехонько лежитъ и левъ, и волкъ

Голодный не замочатъ шкуръ своихъ,

А онъ?— Онъ съ головою не покрытой —

Въ степи и громкимъ воплемъ призываетъ

На землю все, въ чемъ гибель для всего!

Кентъ.

Но кто-жь, скажите, съ нимъ?

Дворянинъ.

Одинъ лишь шутъ,

Который хочетъ отшутить отъ сердца

Страдальца горе, бьющее его.

Кентъ.

Васъ знаю. Полагаясь на мое

Искусство понимать людей, ршаюсь

Вамъ дло дорогое поручить.

Идетъ вражда межъ герцогомъ Альбанскимъ

И герцогомъ Корнвальскимъ, хоть она

Еще прикрыта толстымъ покрываломъ

Лукавой хитрости обоихъ ихъ.

У нихъ не менй хитрые есть слуги.—

А у кого-жь изъ тхъ, кто, возвеличенъ

Счастливыми звздами, возсдаетъ

На трон, не найдется слугъ такихъ.—

И эти слуги герцоговъ — шпіоны

Французскаго двора и вс они

Умно и очень ловко наблюдаютъ

За тмъ, что здсь теперь у насъ творится,

За герцоговъ враждою межъ собой,

За происками ихъ, и знаютъ, какъ

Они вдвоемъ скрутили короля.

Быть-можетъ ждутъ и большаго, къ чему

Все прошлое — приготовленье только.

Всего-жь врнй, скажу вамъ прямо, то,

Что въ наше королевство ужь вступило

Французовъ войско и, тогда какъ мы

Теперь безпечно обо всемъ забыли,

Успло лучшіе вс наши порты

Занять и развернуть уже готово

Свои знамена. Что теперь до васъ

Касается, то, если вы ршитесь

Вполн довриться моимъ словамъ,

Такъ поспшите въ Дувръ, ни чуть не медля.

Вы тамъ найдете тхъ, кто будетъ васъ

Благодарить. Вы передайте имъ,

Въ какомъ, противномъ естеству людей

И до безумья доводящемъ, зломъ

Поступк можетъ обвинять король

Сестеръ безчеловчныхъ, герцогинь.—

Я — дворянинъ по крови, по рожденью,

И знаю, что ручается за васъ,

А потому я смло предлагаю

Вамъ это дло.

Дворянинъ.

Посл съ вами, сэръ,

Поговоримъ объ этомъ.

Кентъ.

Нтъ, не посл.—

Чтобъ доказать, что я гораздо болй

Того, что можно думать обо мн,

Вамъ предлагаю этотъ кошелекъ.

Возьмите все сполна, что въ немъ найдете.

Когда увидите Корделью вы,—

Я знаю, вы увидите ее,—

Ей покажите это вотъ кольцо… (отдаетъ кольцо)

И скажетъ вамъ, кто я — товарищъ вашъ,

А знать меня сейчасъ вы не должны.

Фай эта буря!… Нужно короля

Скорй найти.

Дворянинъ.

Такъ дайте руку вашу.

Вамъ больше нечего мн передать?

Кентъ.

Немногое, но поважнй для дла,

Когда найдемъ мы съ вами короля.

Идите вы сюда, а я туда.

Кто первый встртитъ, дастъ другому знать.

Сцена ІІ.

Другая часть степи. Буря продолжается.

(Входятъ Лиръ и шутъ.)

Лиръ.

Бснуйтесь, злитесь, дуйте втры такъ,

Чтобъ щеки лопнули у васъ съ надсады!

Вы, ливни бурные и ураганы,

Хлещите и волнами заливайте

Вс башни выше самыхъ птушковъ,

Вертящихся на ихъ шпиляхъ высокихъ!

Вы, срные и быстрые, какъ мысль,

Огни, предтечи страшныхъ стрлъ громовыхъ,

Что дубы сразу въ щепы разбиваютъ,

Спалите голову мою сдую!

Ты, громъ, все потрясающій, расплющи

Всю эту круглую земли чреватость,

Чтобъ лопнули вс формы жизни въ ней,

Чтобъ истребились смена и вс

Зачатки, изъ которыхъ въ свтъ родится

Неблагодарный человкъ!

Шутъ.

Ахъ, дядя!…

Послушай, дядя, благодатная водица при двор и подъ крышей сухаго дома, право, лучше дождевой воды за воротами. Голубчикъ, дядя, воротись къ твоимъ дочерямъ и попроси у нихъ милости! Вдь эта ночь безжалостна ко всмъ: и къ мудрецамъ, и дуракамъ.

Лиръ.

Бушуйте до-сыта, хлещите ливнемъ

И плюйтеся огнемъ и дождь, и вихрь,

И громъ!— Не дти вы мои родные!

Я не кляну васъ за жестокость вашу!—

Я королевства вамъ не отдавалъ,

Дтьми моими васъ не называлъ

И долга нтъ на васъ, такъ тшьтесь вволю

Потхой вашей страшной!— Вотъ я здсь

Стою вашъ рабъ, старикъ больной и хилый,

И нищій, и въ презрніи позорномъ…

Но нтъ, могу я васъ клеймить названьемъ

Подлйшихъ слугъ злодевъ дочерей!—

Вы съ ними за одно небесной ратью

Возстали вс на голову сдую

И старую, такую, какъ моя!

Вдь это подло, гнусно… Страшно гнусно!

Шутъ.

Хорошая у того шапка, у кого есть домикъ, куда онъ можетъ спрятать свою голову.

Хоть ищетъ брюхо для себя домокъ,

Да голова не думаетъ о томъ,

Ну, и сгніютъ они потомъ вдвоемъ

И оба вмст, и въ недальній срокъ.

Вотъ такъ и нищій съ головою хилой

Сгніетъ съ женой, лохмотницею милой!

Бда, кто не на пальцахъ на ногахъ,

А на сердц мозоль себ натретъ,

Отъ боли страшной, въ крикахъ и слезахъ,

Безъ сна простонетъ ночи на-пролетъ!

А все отъ того, что не бывало еще красивой женщины, которая-бъ не строила рожъ передъ зеркаломъ.

(Входитъ Кентъ.)

Лиръ.

Я буду образцомъ терпнья, не промолвлю слова.

Кентъ.

Кто здсь?

Шутъ.

Здсь его милость и его изнанка {Въ подлинник: ‘here’s grace end a cod-piece’, т.-е. ‘здсь его милость и гульфикъ штановъ’. Стивенсъ видить въ этомъ намекъ на современную Шекспиру поговорку: ‘ниже пояса нтъ благоразумія!’}: здсь мудрецъ и дуракъ.

Кентъ.

Ахъ, сэръ, вы здсь? И тотъ, кто любитъ ночь,

Такихъ ночей не взлюбитъ. Гнвъ небесъ,

Пугая, гонитъ въ норы даже тхъ,

Кто любитъ ночь и бродитъ только въ мрак.

Съ тхъ поръ, какъ только помню я себя,

Такихъ полосъ огня я не видалъ,

Такого грохота громовъ и рева,

И втровъ, и дождей я не слыхалъ!

Такого страха и такихъ мученій

Не вынесетъ природа человка!

Лиръ.

Такъ пусть же боги всемогущи, такъ

Надъ нами громомъ разразившись, пусть

Они теперь враговъ своихъ отыщутъ!—

Дрожи-жь, злодй, чьи страшныя дла

Укрылися отъ лютой казни, спрячься

Скорй и ты, кровавая рука,

И ты, безбожный нарушитель клятвъ,

И ты, кровосмситель, подъ личиной

Невинности святой, ты, извергъ подлый,

Украсть хотвшій жизнь у человка!

Дрожите такъ, чтобъ вс суставы ваши

Отъ трепета распалися на части.

О, крпко запертыя въ тайникахъ,

Злодйства скрытыя, скорй ломайте

Все то, что васъ таитъ, и о пощад

Молите силы страшнаго возмездья!

А я?… Не такъ же гршенъ, какъ гршны

Передо мной!…

Кентъ.

И съ головой совсмъ

Открытой! Милостивый лордъ, тутъ близко

Есть хижина. Ея хозяинъ — добрый,

Дозволитъ врно вамъ укрыться въ ней

Отъ бури. Отдохните тамъ, пока

Я ворочусь въ безчувственный тотъ замокъ,—

Безчувственнй, чмъ камни стнъ его,—

Въ который отказалися впустить

Меня, лишь только я спросилъ о васъ.

На щедрость вынужу скупое ихъ

Гостепріимство.

Лиръ.

Умъ мутится мой!…

Пойдемъ, дружокъ… Ну, что съ тобой? Озябъ?—

Озябъ я самъ. Товарищъ, гд-жь солома?

Хитра нужда: она и дрянь иную

Вдругъ можетъ въ драгоцнность обратить.

Идемъ же мы въ лачугу нашу. Рабъ

И шутъ! Есть у меня мстечко въ сердц,

Которое тебя еще жалетъ.

Шутъ.

Ума нтъ крошки у того въ мозгахъ,

Кто отъ дождя и вихря — охъ да ахъ.

Доволенъ долженъ всякій быть судьбой,

Хотя бы дождь лилъ каждый день ркой!

Лиръ.

Правда, мой милый! Ну, веди же насъ въ хижину.

Шутъ.

Славная ночка,— прохладитъ любую прелестницу. Стойте. Прежде, чмъ уйдемъ отсюда, хочу изречь пророчество.

Когда духовный важенъ будетъ на словахъ,

А не на дл самомъ,— на костра огняхъ

Не еретикъ, а другъ блудницъ, ихъ покровитель

Горть начнетъ, и жадный пивоваръ водой

Свое испортитъ пиво, и пойметъ портной,

Что ужь не онъ, а дворянинъ ему учитель,

И правда грозно воцарится на судахъ,

Не бденъ будетъ пажъ и рыцарь не въ долгахъ,

И клевета замолкнетъ робко на устахъ,

Въ толп не будутъ шмыгать тысячи воровъ

И станутъ — жидъ открыто золото считать,

Развратница, постяся, храмы созидать,—

Тогда перевернется все вверхъ дномъ, придетъ

Въ хаосъ весь Альбіонъ и старое — во прахъ,

Тогда стоять мы будетъ прямо на ногахъ!

Такъ въ свое время будетъ пророчествовать Мерлинъ. Я-то самъ, замтьте, живу до его пришествія {Шутъ пророчествуетъ, какъ сталъ бы пророчествовать пророкъ временъ Елизаветы, котораго онъ называетъ Мерлиномъ, именемъ древняго пророка, и напоминаетъ жителямъ, что самъ онъ принадлежитъ къ боле древнимъ временамъ. При Шекспир такіе разговоры актеровъ съ публикой были употребительны. Перев.}.

Сцена III.

Комната въ дом Глостера.

(Глостеръ и Эдмондъ.)

Глостеръ.

Ахъ, какъ ма невыносимо-непріятенъ этотъ противуестественный поступокъ. Когда я выразилъ желаніе, чтобъ они не препятствовали мн сожалть о корол, они отняли у меня право распоряжаться моимъ домомъ, запретили подъ страхомъ опалы просить за короля, говорить объ немъ и помогать ему чмъ бы то ни было.

Эдмондъ.

Въ высшей степени дико и безчеловчно!

Глостеръ.

Ну, оставь это. Никому ни слова. Между герцогами разладъ, да и нчто похуже. Я получилъ сегодня ночью письмо,— опасно объ этомъ говорить,— я заперъ его въ кабинет. Оскорбленія, которыя вынесъ король, будутъ отмщены. Часть французскаго войска высадилась на наши берега. Намъ слдуетъ быть на сторон короля. Я отыщу его и тайно ему помогу. Ты займи герцога такъ, чтобъ онъ не замтилъ моего добраго дла. А спроситъ обо мн, скажи, что я боленъ и въ постел. Еслибъ мн пришлось даже умереть,— а мн грозили не меньшимъ,— я не оставлю короля, моего стараго господина, безъ помощи. Странныя дла въ ходу… Прощай, будь остороженъ! (Уходитъ.)

Эдмондъ.

Какъ ты ни запрещай, старикъ, а герцогъ

О нжностяхъ твоихъ сейчасъ узнаетъ

И также о письм. А это все

Зачтется мн въ великую заслугу!…

Затмъ мн въ руки попадетъ и то,

Чего отецъ лишится,— да, все, все!—

Когда внизъ старость падаетъ глубоко,

Вверхъ юность поднимается высоко!

Сцена IV.

Другая часть степи съ хижиной.

(Входятъ Лиръ, Кентъ и шутъ.)

Кентъ.

Вотъ здсь. Войдите, добрый лордъ. Такой

Свирпой ночи подъ открытымъ небомъ

Не вынесетъ природа человка.

Лиръ.

Оставьте одного меня.

Кентъ.

Мой лордъ,

Мой добрый лордъ, сюда войдите.

Лиръ.

О!…

Не разорвется мое сердце?

Кентъ.

Ахъ,

Скорй мое! Войдите-жь, добрый лордъ.

Лиръ.

За очень важное считаешь ты,

Что эта злая буря до костей

Насъ пробираетъ,— такъ вдь для тебя,

Но въ комъ гнздится боль ужаснй этой,

Такъ эта уже ни-по-чемъ. Когда

Ты бросишься въ испуг отъ медвдя,

А на пути — ревущее вдругъ море,

Такъ кинешься назадъ хоть зврю въ пасть!

Покоенъ духъ — и тло чутко. Буря

Въ моей душ въ ней чувства заглушила:

Я слышу только то, что бьется здсь. (Указываетъ на сердце.)

Дтей неблагодарная жестокость!…

О, боги, боги!… Да не то же-ль это,

Какъ еслибъ зубы стали руку рвать

За то, что пищу къ нимъ она подноситъ?

Казнить я ихъ хочу, казнить на мст!

Не буду плакать, нтъ!… И въ ночь такую

Меня такъ выгнать!… Лей же, дождь, какъ хочешь,—

Все вытерплю… И въ ночь такую! О,

Регана, Гонерила… Дряхлаго

И добраго отца, который вамъ

Такъ щедро, простодушно отдалъ все!…

Отъ этого съ ума сойдешь… Нтъ, нтъ,

Не буду думать. Нтъ, ни слова болй

И ни единаго объ этомъ!

Кентъ.

Лордъ,

Мой добрый лордъ, войдите же сюда.

Лиръ.

Прошу, иди ты самъ и хлопочи

Тамъ объ удобствахъ для себя, а мн?—

Мн эта буря взвсить не даетъ,

Что мн вреднй… А впрочемъ, я войду.—

Иди, дружокъ, иди. Войди ты первымъ.

(Шуту) Ну, нищета бездомная, входи же…

А я тамъ помолюсь, да и засну…

Ахъ, бдные, нагіе горемыки,

Гд-бъ васъ теперь ни била безпощадно

Безжалостная буря, какъ теперь

Васъ защитятъ отъ ярости такой

Открытая, безъ крова, голова,

Безъ пищи тощіе желудки ваши,

Дырявые клочки лохмотій вашихъ!?

Ахъ, мало я объ этомъ думалъ! Вотъ

Теб лкарство, роскошь! На себ

Ты испытай, что чувствуетъ бднякъ,

Чтобъ сбросить на него, стряхнувъ съ себя,

Избытокъ твой и небо оправдать.

Эдгаръ (въ хижин).

Полторы сажени, полторы сажени. Бдный Томъ.

(Шутъ выбгаетъ изъ хижины.)

Шутъ.

Нтъ, дядя, не ходи туда. Тамъ духъ!

Ой, помогите, помогите!

Кентъ.

Ну,

Дай руку мн. Кто-жь тамъ?

Шутъ.

Духъ, дядя, духъ!

Зовутъ его: Томъ бдный.

Кентъ.

Кто же тамъ?

Кто на солом тутъ ворчитъ? Выдь вонъ.

Эдгаръ (переодтый сумасшедшимъ).

Прочь, прочь! За мною бсъ, духъ сумасбродства!…

Холодный втеръ дуетъ, свищетъ, свищетъ

Сквозь острыя боярышника иглы.

Гумфъ, гумфъ, въ холодную постель и — грйся!

Лиръ.

А что? Ты также дочерямъ все отдалъ

И вотъ до этого дошелъ, бднякъ?

Эдгаръ.

Кто дастъ что-нибудь бдному Тому? Дьяволъ велъ его сквозь огонь и пламя, по волнамъ и пучинамъ, клалъ ему ножи подъ изголовье, вшалъ петлю надъ его церковной скамьей, клалъ мышьякъ подл его похлебки, подстрекалъ его хвастливымъ желаньемъ промчаться на гндомъ жеребц по мосту въ четыре вершка ширины, скакать за собственной тнью, принявъ ее за врага-предателя. Храните ваши пять чувствъ. Холодно Тому. О, до-де, до-де, до-де. Подайте что-нибудь бдному Тому. Его мучитъ злой духъ. Вотъ онъ опять!… Вонъ тутъ… и тутъ… и тутъ опять… и тутъ.

Лиръ.

Неужели дочери его сгубили,

До крайности ужасной довели?

(Эдгару) Не спасъ ты ничего,— все отдалъ имъ?

Шутъ.

Нтъ, вонъ приберегъ себ покрышку, а безъ того намъ было бы зазорно и взглянуть на него.

Лиръ.

Такъ пусть же вс заразы, что висятъ

Надъ нами въ воздух, на казнь злодямъ,

Пусть вс падутъ на дочерей его!

Кентъ.

Сэръ, у него нтъ дочерей.

Лиръ.

Умри,

Предатель,— кром дочерей жестокихъ,

Нтъ силы той, которая-бъ могла

Заставить такъ глубоко пасть его

Природу.— Мода что ли ужь такая —

Нещадно истреблять отцовъ за то,

Что ихъ же дти выгнали ихъ вонъ!—

За дло, стоятъ казни!… Это тло

Родило пеликановъ — дочерей! *).

*) Джонсонъ говоритъ: ‘во время Шекспира врили, что молодые пеликаны сосутъ кровь своихъ матерей’. Перев.

Эдгаръ.

Сидлъ пилликокъ *), на корм пилликокъ, кокъ!—

Галлу, галлу, лу-лу, лу-лу, лу-лу!

*) Для объясненія этого слова Стивенсъ отсылаетъ читателя къ замтк, сдланной Томсономъ Урквартомъ къ его переводу Рабеле, V. I, В. 1. Перев.

Шутъ.

А эта холодная ночь оборотитъ насъ всхъ въ дураковъ и сумасшедшихъ.

Эдгаръ.

Остерегайся злаго духа, повинуйся отцу и матери, держи слово твердо, не клянись, не связывайся съ чужой женой, не прилпляй твоего добраго сердца къ тщеславной красот!

Лиръ.

Чмъ былъ ты прежде?

Эдгаръ.

Я?— Я былъ поклонникомъ женщинъ, заносчивъ сердцемъ, завивалъ мои волосы, носилъ боевыя {Варбуртонъ замчаетъ: перчатки на шляп означали, что носившій ихъ пользуется благосклонностію своей красавицы. Таковъ былъ обычай. Стивенсъ говоритъ, что былъ встарину обычай носить перчатки на шляп въ трехъ случаяхъ: а) какъ знакъ благосклонности красавицы, b) въ память друга и c) какъ вызовъ на бой обидчика или соперника. Перев,} перчатки на шляп, угождалъ похотямъ моей красавицы и занимался съ ней длами мрака, клялся столькими клятвами, сколько словъ произносилъ, и нарушалъ тотчасъ же ихъ вс передъ лицомъ свтлаго неба, засыпая, я вымышлялъ и обдумывалъ самыя развратныя потхи и просыпался, чтобъ ихъ исполнить, вино любилъ я сильно и игру въ кости — страстно, а насчетъ женщинъ я былъ почище сладострастнаго турка, коварный сердцемъ, легковрный ко всякому слуху, готовый лить кровь моими собственными руками, я былъ свиньей — по лни, лисой — въ воровств, волкомъ — по жадности, бшенъ, какъ собака, и хищенъ, какъ левъ. Берегись, чтобы скрипъ башмаковъ и шелестъ шелковаго платья не предали твоего сердца женщин. Прочь ноги отъ домовъ разврата, прочь руки отъ юбокъ, не поддавайся злому духу!… А все дуетъ холодный втеръ сквозь боярышникъ. Слышите, голоситъ: зу-умъ, зу-умъ, мумъ. Га, но, нони. Дольфинъ, дитя мое, дитя мое, оставь, пусть прозжаетъ {Заимствовано,— говоритъ Стивенсъ,— изъ баллады: ‘The Two Noble Kinsmen’, какъ говорятъ, написанной Шекспиромъ вмст съ Флетчеромъ. Перев.}.

Лиръ.

Легче бы теб лежать въ гробу, чмъ выставлять твое нагое тло въ отвтъ на ярость небесъ. Или человкъ не боле этого? Смотрите на него. Ты никому ничмъ не обязанъ: ты не взялъ ни шелка у червя, ни шкуры у звря, ни шерсти у овцы, ни благоуханія у выхухоли. Мы трое здсь — лжемъ на человка. Ты одинъ только то, что ты есть на самомъ дл: ничмъ не приправленный человкъ, не боле, какъ вотъ такое нагое, пилообразное животное, какъ ты. Долой, долой все заемное! Разстегните тутъ. (Рветъ на себ одежду.)

Шутъ.

Полно, дядя, успокойся! Куда какъ негодна эта ночь для купанья. Теперь маленькій огонекъ въ этомъ пустынномъ пол былъ бы очень похожъ на сердце стараго сластолюбца: крохотная искорка въ середин, а все остальное тло холодно, какъ ледъ. Гляди, вонъ идетъ сюда бродячій огонекъ.

Эдгаръ.

Злой духъ, злой духъ, Флибертитжибетъ! {Перси замчаетъ, что Гарснетъ причисляетъ Флибертитжибета къ четыремъ демонамъ, составлявшимъ одну изъ степеней злыхъ силъ. Товарищи Флибертитжибета носили названія Фратеретто, Гобердидэнце, Токобатто. У этихъ духовъ было по сорока помощниковъ. Перев.} Онъ выходитъ, какъ только погасятъ огни, и бродитъ до первыхъ птуховъ. Онъ затягиваетъ глаза бльмами, заливаетъ ихъ темною водой или длаетъ косыми, насаживаетъ заячьи губы, надляетъ ржавчиной блую пшеницу и всячески вредитъ бднымъ созданьямъ на земл.

Святой Витольдъ долину трижды обошелъ

И на пути ночную Мару онъ нашелъ

И девять страшныхъ спутниковъ ея въ ту ночь.

Душить людей на вкъ имъ строго заказалъ

И клятвою великой крпко ихъ связалъ!—

Прочь, вдьма, прочь, прочь, прочь, колдунья злая, прочь {Варбуртонъ говоритъ, что содержаніе этой псни заимствовано изъ легенды о Святомъ Витольд, а самая псня есть народное заклинаніе ночнымъ злымъ духамъ. Перев.}!

Кентъ.

Что съ вами, государь?

(Глостеръ входитъ съ факеломъ.)

Лиръ.

Кто это?

Кентъ.

Кто тутъ? Что надо вамъ?

Глостеръ.

Вы кто? Ваши имена?

Эдгаръ.

Бдный Томъ, который питается водяными лягушками, жабами, головастиками, маленькими ящерицами, что водятся на старыхъ стнахъ. Когда начнетъ неистовствовать злой духъ и бшенство найдетъ на сердце бднаго Тома, онъ стъ коровій пометъ вмсто салата, пожираетъ околлыхъ крысъ, дохлыхъ собакъ, пьетъ зеленую плсень въ лужахъ. Бднаго Тома скутъ отъ одного сбора десятины до другаго, набиваютъ на него колодки, запираютъ его въ тюрьму. Было у него три накидки для плечъ, три рубахи для тла, конь для зды и оружіе для битвъ.

Лишь мыши да крысы и множество мелкихъ зврковъ

Служили питаньемъ для Тома семь долгихъ годковъ.

Берегитесь моего мучителя! Уймись, Смолькенъ {Перси причисляетъ Смолкена, на основаніи соч. Гарснета, къ разряду коварныхъ духовъ, вводящихъ человка въ обманъ. Перев.}, уймись, злой духъ!

Глостеръ.

И нтъ у васъ, государь, общества получше этого?

Эдгаръ.

Князь тьмы — великій, тонкій джентльменъ,—

Зовутъ Іодо или Магу *).

*) Стивенсъ, ссылаясь на Гарснета, называетъ Модо или Магу княземъ злыхъ духовъ. Перев.

Глостеръ.

И кровь,

И тло такъ испортились у насъ,

Что ненавидятъ даже тхъ, кто ихъ

Родилъ.

Эдгаръ.

Бдняга Томъ озябъ, озябъ.

Глостеръ.

Пойдемте, сэръ, со мною. Чувство долга

Не можетъ выносить повиновенья

Жестокимъ вашимъ дочерямъ. Он

Хотя и строго повелли мн

Замкнуть ворота замка передъ вами

И васъ на полный произволъ оставить

Ужасной ночи этой, я ршился

Васъ отыскать и отвести туда,

Гд пищу и тепло найдете вы.

Лиръ.

Постой. Дай прежде мн поговорить

Съ философомъ. Послушай, объясни

Причину грома и откуда онъ?

Кентъ.

Мой добрый лордъ, примите предложенье,

Идемте въ домъ.

Лиръ.

Хочу я перемолвить

Лишь слова два вотъ съ нимъ,— вотъ съ этимъ самымъ

Ученйшимъ иванцемъ. Ну, скажи,

Что изучаешь ты?

Эдгаръ.

Какъ убгать

Отъ злыхъ духовъ и гадинъ убивать.

Лиръ.

Еще одинъ вопросъ, на-един.

(Отводитъ Эдгара въ сторону.)

Кентъ (Глостеру).

Мой добрый лордъ, еще разъ попросите

Настойчивй его уйти отсюда.

Смотрите, онъ умомъ своимъ не правитъ.

Глостеръ.

А можно ли винить его за это?—

Родныя дочери вдь ищутъ смерти

Его. Ахъ, этотъ добрый, честный Кентъ!

Онъ предсказалъ, что будетъ такъ. Сбылось!

Изгнанникъ бдный!… Говоришь: король

Мшается въ ум, скажу теб,

Мой другъ, я самъ почти-что помшался.

И у меня былъ сынъ!… Онъ мн теперь

Чужой. Я отказался отъ него.

На жизнь мою онъ замышлялъ недавно,

Недавно очень… Я его любилъ.

И нтъ отца, которому бы сынъ

Дороже былъ, чмъ мн Эдгаръ. Ахъ, другъ,

Поврь мн: это горе раздавило

Мой умъ! Но что за ночь! О, государь,

Я умоляю…

Лиръ.

Ахъ, прошу прощенья.—

Философъ благородный, не лишайте

Бесды вашей насъ.

Эдгаръ.

Ухъ! бдный Томъ

Озябъ.

Глостеръ.

Вотъ хижина, дружокъ. Иди

И грйся тамъ.

Лиръ.

Мы вс туда пойдемъ.

Кентъ.

Вамъ путь сюда, мой добрый лордъ.

Лиръ.

И съ нимъ.—

Съ философомъ, я не хочу разстаться.

Кентъ.

Сэръ, успокойте короля. Пусть онъ

Возьметъ его съ собой.

Глостеръ.

Пускай возьметъ.—

И лучше даже!— Ну, идемъ же вмст.

Лиръ.

Идемъ же, добрый аинянинъ.

Глостеръ.

Только

Ни слова и какъ можно тише, тише.

Эдгаръ.

Лишь къ сумрачной башн подъхалъ Раулэндъ,

Какъ слово замолкло его: фи, фо, фумъ!

Здсь, чувствую, пахнетъ британскою кровью! *)

*) По замчанію Райтсона, эти три стиха, не срифмованные въ подлинникъ, взяты изъ двухъ старинныхъ балладъ. Первый стихъ взятъ изъ перевода испанской баллады, а два послдніе изъ старинной англійской баллады: ‘Jack and the Giands’. Перев

Сцена V.

Комната въ зал Глостера.

(Входятъ герцогъ Корнвалійскій и Эдмондъ.)

Герцогъ Корнвалійскій.

Я ему отмщу за себя,— отмщу прежде, чмъ уду изъ его замка.

Эдмондъ.

Какъ будутъ осуждать меня и порицать за то, что я чувствомъ долга заглушилъ голосъ природы. Это страшитъ меня нсколько.

Герцогъ Корнвалійскій.

Теперь я понимаю, что не совсмъ дурныя наклонности заставили твоего брата искать смерти отца, его возстановила противъ себя возмутительная подлость старика.

Эдмондъ.

Несчастная судьба моя! Я вынужденъ раскаяваться въ честномъ и справедливомъ поступк. Вотъ, герцогъ, письмо. Оно доказываетъ, что графъ — сторонникъ Франціи и ея соумышленникъ. О, небо! Еслибъ не было этой измны и еслибъ я не долженъ былъ стать доносчикомъ!

Герцогъ Корнвалійскій.

Пойдемъ къ герцогин.

Эдмондъ.

У васъ въ рукахъ, герцогъ, чрезвычайно важный документъ, если только содержаніе письма справедливо.

Герцогъ Корнвалійскій.

Справедливо или нтъ, но письмо длаетъ тебя графомъ Глостеромъ. Разыщи, гд твой отецъ, чтобъ мы могли скорй его схватить.

Эдмондъ (въ сторону).

Если только я застану его съ королемъ и въ ухаживаніи за нимъ, то сильне укрпится увренность въ его измн. (Вслухъ) Я останусь врнымъ долгу, какъ ни болзненно отзывается въ моей душ борьба чувства долга съ голосомъ моей крови.

Герцогъ Корнвалійскій.

Я полагаюсь на тебя. Ты во мн найдешь лучшаго отца!

Сцена VI.

Комната на ферм, прилегающей къ замку.

(Входятъ: Глостеръ, Лиръ, Кентъ, шутъ и Эдгаръ.)

Глостеръ.

Здсь лучше, чмъ на открытомъ воздух. Прибавлю къ этому все, что могу для вашего удобства. Я оставлю васъ не надолго.

Кентъ.

Вся сила его ума уступила его раздражительной горячности. Боги наградятъ васъ за вашу доброту.

Эдгаръ.

Фратерето зоветъ меня и говоритъ, что Неронъ удитъ рыбу въ темномъ озер {Райтсонъ замчаетъ, что это взято у Рабеле, изъ его исторіи о Гарганту, переведенной на англійскій языкъ въ 1575 году. Перев.}. Молись, невинный, и берегись злаго духа!

Шутъ.

Ну-ка, дядя, скажи мн, кто сумасшедшій: дворянинъ или мужикъ?

Лиръ.

Король, король!

Шутъ.

Нтъ, дядя, мужикъ, у котораго сынъ сдлался дворяниномъ, потому онъ и сумасшедшій, что позволилъ сыну сдлаться дворяниномъ прежде себя.

Лиръ.

Пусть тысячи горячихъ, острыхъ копій,

Шипя, вонзятся въ тло ихъ!

Эдгаръ.

Злой духъ,

Злой духъ кусаетъ больно спину мн.

Шутъ.

Сумасшедшій тотъ, кто полагается на кротость волка, на крпость лошади, на любовь мальчишки и на клятву гулящей двки.

Лиръ.

Я все ршу и все покончу. Здсь

На судъ, на строгій судъ ихъ притащу!—

(Эдгару) Ученый правовдъ, садися здсь,

А ты, премудрый мужъ, вотъ тутъ. Ну, вы,

Лисицы — самки!

Эдгаръ.

Вонъ стоитъ онъ, вонъ

Глазами какъ сверкаетъ! Госпожа,

Вамъ мало, что ли, глазъ здсь на суд?

Приплыви ко мн, Бесси, красотка!

Шутъ.

У Бесси красотки съ дыркой лодка,

И никакъ не сметъ объяснить,

Почему къ теб боится плыть! *)

*) Джансонъ полагаетъ, что эта псенка въ нсколько измненномъ вид взята изъ книги товарищества продавцовъ бумаги и прочихъ принадлежностей письма (‘Stationers Company’), напечатанной въ 1564 году. Стивенсъ замчаетъ, что въ псняхъ и сказаніяхъ бдный Томъ и Бесси постоянно путешествуютъ вмст. Перев.

Эдгаръ.

Злой духъ преслдуетъ бднаго Тома соловьиными трелями {Перси замчаетъ, что въ книг Гарснета разсказывается, что одна хозяйка имла соловья. Соловей вызвалъ ее въ садъ, гд она нежданно умерла. Думали, что злой духъ, вселясь въ соловья, убилъ хозяйку. На это намкаетъ Эдгаръ, говоря о преслдованіи его пніемъ соловья. Перев.}. Въ живот Тома — Гопдэнцъ. Онъ требуетъ съ крикомъ дв селедки. Не каркай, черный ангелъ,— теб нечего у меня сть {Стивенсъ приводитъ изъ книги Гарснета описаніе случаевъ, когда слышны были крики въ живот одержимыхъ злыми духами, по увренію вровавшихъ въ это въ то время. Перев.}.

Кентъ.

Что съ вами, сэръ? Не стойте такъ. Какъ будто

Въ испуг вы окаменли. Вотъ

Подушка. Лягте, сэръ, и полежите.

Лиръ.

Хочу я быть при первомъ имъ допрос.

Свидтелей сюда! Садися здсь (Эдгару)

Ты, облеченный въ мантію судьи,

И мсто занимай твое. И ты (шуту)…

Одно вдь правосудія ярмо

Лежитъ на немъ и на теб, такъ рядомъ

Садися съ нимъ же на скамью судьи.

(Кенту) И ты въ числ судей,— садись и ты.

Эдгаръ.

Станемъ же по совсти ршать.

Спишь иль нтъ ты, пастушокъ?

Въ хлбъ овечки забрели.

Заиграй лишь въ свой рожокъ —

И опять къ теб пришли.

Пуръ *), кошка-то сра!

*) Пуръ, по замчанію Мэлоне, одинъ изъ злыхъ духовъ, о которыхъ упоминаетъ Гарснетъ. Перев.

Лиръ.

Ее прежде, ее къ суду! Это Гонерила. Клянусь я здсь, передъ этимъ высокимъ собраніемъ, они растоптали ногами своего отца, бднаго короля!

Шутъ.

Подойдите сюда, мистриссъ. Ваше имя — Гонерила?

Лиръ.

Она не сметъ сказать: ‘нтъ’.

Шутъ.

Прошу прощенья, я принялъ васъ за складную скамейку.

Лиръ.

Вонъ и другая. Взглядъ изъ-подъ бровей

Уклончивый, какъ воръ, даетъ вамъ знать,

Какой запасъ у ней на сердц. О,

Держите же ее! Мечей, огня,

Оружія! Здсь подкупъ! Плутъ судья!

Зачмъ ты выпустилъ ее отсюда?

Эдгаръ.

Береги свои пять чувствъ!

Кентъ.

Какая гадость! Гд же, государь,

У васъ умнье сдерживать себя,

Которымъ такъ хвалились вы всегда?

Эдгаръ (въ сторону).

Неудержимо выступаютъ слезы

Участія къ нему. Того гляди,

Они мое притворство обличатъ.

Лиръ.

Вотъ собаченка! Вотъ и вс миляги!

И Трей, и Блый! Лаютъ на меня!

Эдгаръ.

А вотъ я швырну въ нихъ моей головой. Прочь, мордашки!

Будь ты съ мордой черной или блой,

Будь мордашкой въ злоб застарлой,

Будь ублюдкомъ страшнымъ всмъ на видъ,

Будь твой зубъ остеръ и ядовитъ,

Будь ищейкой ловкой, будь борзой,

Будь твой нравъ, какъ у бульдога, злой,

Будь собакой гнусною испанской,

Будь породы лютой меделянской,

Будь хоть бы взбсившимся ты псомъ

(Съ длиннымъ иль коротенькимъ хвостомъ),

Будь ты чмъ захочешь только быть,—

Будешь у меня визжать и выть.

Лишь швырну въ васъ этой головой,

Въ мигъ махнете черезъ тынъ стрлой.

До-де, до-де… Сесса. Пойдемте. Маршъ на праздникъ храмовой, на торги, на ярмарки городскія. Бдный Томъ, сухъ твой рожокъ.

Лиръ.

Анатомируемъ Регану. Разсчемъ ея грудь и посмотримъ, какіе зародыши скрыты въ ея сердц. Существуетъ ли въ природ причина, рождающая такія жесткіе сердца? (Эдгару) Я, сэръ, считаю васъ въ моей свит, но неприличенъ вашъ нарядъ. Вы скажете, что это — нарядъ персидскій, но все-таки перемните его.

Кентъ.

Теперь, мой лордъ, прилягте здсь, вотъ тутъ,

И успокойтеся немного.

Лиръ.

Тише,

Какъ можно тише. Занавсъ задерни.

Такъ, такъ, такъ. Ужинать мы будемъ завтра

Поутру рано. Такъ вдь, такъ?— Такъ, такъ.

Шутъ.

А я въ постель, когда обдать надо.

(Входить Глостеръ. )

Глостеръ.

Да гд жь король, мой повелитель?

Кентъ.

Здсь.

Не безпокойте только вы его.

Совсмъ онъ помшался.

Глостеръ.

Добрый другъ,

Бери скоре на руки его,—

На жизнь его я заговоръ подслушалъ,—

Готовы вонъ носилки. Мы на нихъ

Его уложимъ и скоре въ Дувръ.

Найдете тамъ охрану и привтъ.

А если ты промедлишь полчаса,—

И онъ, и ты, и каждый, кто предложитъ

Ему себя въ защиту — вс погибнутъ.

Поднимемъ же скорй его, поднимемъ,

Да и за мной. А для охраны вашей

Я далъ теб проводниковъ надежныхъ.

Кентъ.

Усталая природа ужь заснула.

Разбитымъ чувствамъ сонъ — успокоенье,

Но исцлить ихъ будетъ очень трудно,

Когда тому событья не помогутъ. (Шуту)

Иди и господина твоего

Нести намъ помогай. Ты отставать

Не долженъ.

Глостеръ.

Ну, идемъ, идемъ скорй.

(Уходятъ Кентъ, Глостеръ и шутъ, унося Лира.)

Эдгаръ.

Когда предъ нами т, кто лучше насъ,

Страдаютъ такъ же, какъ и мы страдаемъ,—

Намъ переноснй нашей муки часъ

И горе за врага едва считаемъ.

Когда же радость царствуетъ кругомъ,

А мы одни мученья переносимъ.

Тогда мы безъ надеждъ уже живемъ,

Въ душ одно отчаянье лишь носимъ.—

Какъ стало мн легко теперь страданье,

Какъ стало переносно и изгнанье!—

Бды меня лишь только приклонили,

Мученья-жь короля — его сломили.

Меня изгналъ отецъ, его же — Дти… (Пауза.)

Слди-жь, Эдгаръ, что въ высшемъ будетъ свт.

Смотри же, Томъ, чтобъ тотчасъ измниться,

Какъ только ложь, что такъ тебя чернитъ,

Предъ правды силою не устоитъ

И твой отецъ съ тобою помирится!—

То сбудется сегодня-жь ночью, до зари,

Какъ только короля спасутъ. Смотри!

Сцена VII.

Комната въ замк Глостера.

(Входятъ герцогъ Коривалійскій, Регана, Гонерила, Эдмондъ и слуги.)

Герцогъ Корнвалійскій (Гонерил).

Спшите, какъ можно скоре, къ его высочеству, вашему супругу, и покажите ему это письмо. Войско Франціи уже высадилось на наши берега. Отыщите плута Глостера.

Регана.

Повсить его немедля!

Гонерила.

Вырвать ему глаза!

Герцогъ Корнвалійсеій.

Предоставьте его моему негодованью. Эдмондъ, предлагаю вамъ сопутствовать нашей сестр. Вамъ неудобно присутствовать при наказаніи, которому мы намрены подвергнуть вашего отца — предателя. Мы совтуемъ его высочеству, къ которому вы отправляетесь, спшить приготовленіями. Мы считаемъ и себя обязанными тмъ же заняться. Я и онъ изберемъ быстрыхъ и смышленныхъ гонцовъ для сношеній между нами. Прощайте, лордъ

Глостеръ.

(Входитъ Освальдъ.)

Ну, что же? Гд король?

Освальдъ.

Его лордъ Глостеръ

Увелъ отсюда тайно. Тридцать пять

Иль тридцать шесть изъ рыцарей его

Всю ночь его искали съ нетерпньемъ

И, встртя у воротъ, съ нимъ вмст въ Дувръ

Ушли, гд, хвалятся они, ихъ ждутъ

Друзья, вооружась вполн, отъ ногъ

До головы.

Герцогъ Корнвалійскій.

Коня для герцогини.

Гонерила.

Прекрасный лордъ и ты, сестра, прощайте.

(Уходятъ Говорила, Эдмондъ и Освальдъ.)

Герцогъ Корнвалійскій.

Эдмондъ, прощайте. Глостера скорй

Найти!— Связать его, какъ вора, крпко

И притащить сюда. Хоть мы не можемъ,

Не соблюдая формъ суда, его казнить,

Но въ этомъ случа намъ наша власть

Услугу полную окажетъ. Посл

Пускай насъ вс бранятъ, какъ имъ угодно,

Никто же не дерзнетъ насъ ограничить.

Кто здсь?.. Ага, предатель.

(Входятъ слуги съ Глостеромъ.)

Регана.

О, лиса

Неблагодарная!

Герцогъ Корнвалійсбій.

Связать, скрутить

Его сухія руки крпче, крпче!

Глостеръ.

Что-жь это, герцогъ, герцогиня?— Други? —

Подумайте, вы гости у меня!—

Да не шутите же со мной такъ зло.

Герцогъ Корнвалійскій.

Вяжите-жь, говорю я.

(Глостера вяжутъ.)

Регана.

Крпче, крпче!

Предатель гнусный…

Глостеръ.

Женщина безъ сердца

И безъ пощады!— Не предатель я.

Герцогъ Корнвалійскій.

Здсь, къ этому вотъ стулу привяжите.—

Бездльникъ гнусный, ты теперь узнаешь…

(Регана рветъ бороду Глостера.)

Глостеръ.

Клянуся милосердыми богами,

Безчестно рвать такъ бороду мою!

Регана.

Такой сдой,— такой предатель гнусный!

Глостеръ.

О, женщина ничтожная! Вотъ эти

Сдые волосы, что ты дерзнула

Похитить злобно съ моего лица,

Вс оживутъ и обвинятъ тебя!

Я твой хозяинъ,— не должна бы ты

Разбойничьей твоей рукой безчестить

Радушное мое гостепріимство.

Что надо вамъ?

Герцогъ Корнвалійскій.

А вотъ что, сэръ любезный:

Изъ Франціи какое письмецо

Вы получили?

Регана.

Прямо отвчай!

Мы знаемъ правду.

Герцогъ Корнвалійскій.

Что тамъ за сношенья

У васъ съ ворами, сэръ, что вотъ недавно

Украдкою вступили въ нашу землю?

Регана.

Въ чьи руки сдалъ безумца короля?

Ну, говори!

Глостеръ.

Въ письм одни гаданья.

Писалъ его мн тотъ, кто не стоитъ

На сторон ни короля, ни вашей

И никому не врагъ.

Герцогъ Корнвалійскій.

Уловка!

Регана.

Ложь!

Герцогъ Корнвалійскій.

Куда ты короля отправилъ?

Глостеръ.

Въ Дувръ.

Регана.

Зачмъ же въ Дувръ? (Мужу) Ты дай ему на это

Отвтить прежде.

Глостеръ.

Вотъ, къ столбу привязанъ

И травлю выдержать я долженъ!

Регана.

Въ Дувръ —

Зачмъ?

Глостеръ.

За тмъ, что не хотлъ я видть,

Какъ будутъ ногти лютые твои

Рвать старые и бдные глаза

Отца — и какъ твоей сестры свирпой

Кабаній клыкъ вонзится глубоко

Въ его, боговъ помазанника, тло!—

Въ ночь черную какъ адъ и съ головой

Открытой вынесъ онъ такую бурю,

Что море воздымаясь до небесъ

Хотло звзды погасить, а онъ

Слезами ливнямъ только помогалъ.

Когда-бъ не только онъ въ такую ночь,

А волки выли у твоихъ воротъ,

Такъ и тогда бы ты должна была

Сказать: привратникъ добрый, отопри.

Нтъ сердца въ мір, кром твоего,

Чтобы не сдлать такъ. Еще увижу,

Какъ мщеніе крылатое дтей

Такихъ, какъ вы, настигнетъ!

Герцогъ Корнвалійскій.

Никогда

Ты не увидишь! Эй! держите стулъ!

Твой глазъ моей ногой я раздавлю.

(Служители держатъ стулъ, къ которому привязанъ Глостеръ, и герц. Корнвалійскій вырываетъ одинъ глазъ его и давитъ ногой.)

Глостеръ.

О, помогите, кто дожить захочетъ

До старости! О, ужасъ, ужасъ! Боги!

Регана.

Одинъ глазъ цлъ еще и надъ другимъ

Смется! Раздави его.

Герцогъ Корнвалійскій.

И если

Ты мщеніе увидишь…

Слуга.

Стойте лордъ!

Служилъ я съ дтства вамъ, но лучшей службы

Нельзя вамъ оказать, какъ васъ теперь

Остановить.

Герцогъ Корнвалійскій.

Что это ты? Собака!

Слуга.

Когда-бъ вы бороду носили, лордъ,

Я вырвалъ бы ее теперь у васъ!

Что длать вы хотите, сэръ?!

Герцогъ Корнвалійскій (обнажая мечъ).

Мой рабъ!

Слуга.

Ты такъ?— Такъ испытай же мое сердце.

(Дерутся. Герцогъ раненъ.)

Регана (другому слуг).

Твой мечъ, твой мечъ подай! Здсь рабъ бунтуетъ!

(Порывисто выхватываетъ мечъ у втораго слуги, забгаетъ сзади перваго и пронзаетъ его.)

Слуга.

О, я убитъ. (Глостеру) Мой лордъ, у васъ одинъ

Остался глазъ, чтобъ видть, какъ злодй

Наказанъ. (Умираетъ.)

Герцогъ Корнвалійскій.

А чтобъ онъ не видлъ, мы

Предупредимъ. О, скверный студень!… Что?

(Вырываетъ второй глазъ я бросаетъ его на полъ.)

Ну, гд-жь теперь твой свтлый блескъ?

Глостеръ.

Мракъ полный

И безотрадный! Гд же мой Эдмондъ?

Эдмондъ, воспламени теперь вс искры

Твоей природы и воздай, какъ должно,

За это страшное злодйство!

Регана.

Вонъ,

Бездльникъ лживый! Ты зовешь того,

Въ комъ ненависть къ теб живетъ. Вдь онъ,

Онъ намъ открылъ предательство твое.—

И слишкомъ онъ хорошъ, чтобы жалть

Тебя!

Глостеръ.

Безумецъ я! Такъ стало-быть

Напрасно я преслдовалъ Эдгара?—

Простите же вы мн, благіе боги,

И наградите счастіемъ его.

Регана.

Вонъ! За ворота выкиньте его,

И пусть ощупаетъ дорогу въ Дувръ.

Что съ вами, лордъ? Что смотрите вы такъ?

Герцогъ Корнвалійскій.

Порядкомъ раненъ я.— Идемте, лэди.—

Вонъ выкинуть безглазаго мерзавца

И бросить гд-нибудь тамъ на навоз!—

Регана, сильно истекаю кровью!

Не во время мн эта рана. Дайте

Мн вашу руку, герцогиня.

(Уходитъ съ Реганой.)

1-й слуга.

И думать позабуду о грхахъ,

Когда добромъ расплатится съ нимъ жизнь.

2-й слуга.

А если долго проживетъ она

И смертію обычною умретъ,—

Вс женщины въ чудовищъ обратятся.

1-й слуга.

Пойдемъ за старымъ графомъ и велимъ

Мы бедланиту отвести его,

Куда захочетъ онъ. Безумный нищій

Всегда на все согласенъ.

2-й слуга.

Ты иди,

А я достану льну, блокъ яичный,

Чтобъ приложить къ его ужаснымъ ранамъ.

Благое небо! Помоги ему.

ДЙСТВІЕ IV.

Сцена I.

Степь.

(Входитъ Эдгаръ.)

Эдгаръ.

Гораздо лучше такъ. Терпть обиды,

Когда никто тебя не знаетъ, легче,

Чмъ слушать лесть и въ то же время знать,

Что всякъ тебя наврно презираетъ.

Въ тяжелой самой, низкой, жалкой дол

Безъ страха смотритъ человкъ впередъ,

Надежда въ немъ живетъ и утшаетъ:

За горемъ вслдъ всегда приходитъ радость.

За жизнь трепещетъ лишь счастливый, страшенъ

Намъ переходъ отъ счастія въ напасть.—

Стихіи невещественной движенье,

Тебя привтствую и обнимаю!

Несчастнаго ты сдуло въ пропасть золъ,

Но бурями твоими онъ не связанъ.

(Входитъ слпой Глостеръ. Его ведетъ нищій старикъ.)

Но кто идетъ? Отецъ!— И нищій жалкій

Ведетъ его! О, міръ, о, міръ! Когда-бъ

Твоихъ судебъ измнчивостью странной

Ты не вселялъ въ насъ ненависть къ теб,

Съ лтами-бъ не мирился человкъ! *).

*) Начало этого монолога Эдгара не совсмъ понятно въ подлинник. Джонсонъ полагаетъ его испорченнымъ переписчиками и исправляетъ. Съ исправленіями Джонсона согласны Тирвайтъ и Мэлоне. Смыслъ согласный съ этими исправленіями придаетъ первымъ словамъ монолога и Гэнли и мы этотъ смыслъ сохранили въ перевод. Также темнымъ словамъ, слдующимъ за воззваніемъ Эдгара къ міру, мы сообщаемъ то же значеніе, какое придаютъ имъ объясненія Варбуртона и Мэлоне. Перев.

Старикъ нищій.

О, мой добрый лордъ, я былъ ленникомъ и вашимъ, и вашего отца цлыя восемьдесятъ лтъ.

Глостеръ.

Уйди, оставь меня, мой добрый другъ,—

Уйди. Вс утшенія твои

Не принесутъ мн пользы никакой,

Теб же могутъ повредить.

Старикъ.

Ахъ, сэръ,

Вдь вы совсмъ не видите дороги.

Глостеръ.

Да для меня ужь больше нтъ дорогъ,

Мой милый, и не нужно зрнье мн!—

Споткнулся я, когда еще былъ зрячимъ.—

Не видимъ ли мы часто, очень часто,

Что доля скромная спасаетъ насъ,

А множество пороковъ — врный признакъ

Довольства въ жизни!— Бдный мой Эдгаръ!

Тебя сожралъ безумный гнвъ отца,

Котораго злодйски обманули!—

О, еслибъ могъ я до того дожить..

Чтобы узрть тебя хоть осязаньемъ,—

Сказалъ бы: снова у меня глаза.

Старикъ.

Что это? Кто такой?

Эдгаръ (въ сторону).

Кто можетъ, боги,

Сказать, что онъ достигъ несчастій дна?

Вотъ я теперь несчастне, чмъ былъ.

Старикъ.

А! это сумасшедшій нищій Томъ.

Эдгаръ (въ сторону).

И стать могу еще несчастнй. Да.

Пока ты въ силахъ говорить: ‘меня

Постигло величайшее несчастье’,—

Ты не достигъ еще несчастій края!

Старикъ.

Дружокъ, куда идешь?

Глостеръ.

Кто это? Нищій?

Старикъ.

Да, нищій, вмст съ тмъ и сумасшедшій.

Глостеръ

Хоть крошечку ума да сохранилъ,

Коли уметъ нищить. Видлъ я

Такого ночью, въ бурю. Онъ заставилъ

Меня подумать: ‘человкъ — червякъ,

Не болй’. Мн тогда пришелъ на умъ

Мой бдный сынъ, но мысль моя въ тотъ часъ

Дружилась плохо съ нимъ, не много посл

Пришлось уразумть… Мы для боговъ —

Что мухи для мальчишекъ шалуновъ,—

Насъ давятъ для потхи.

Эдгаръ (въ сторону).

Что мн длать?

Роль дурака — дурное ремесло

Передъ лицомъ несчастія и горя,—

Себ лишь досаждаешь и другимъ.

(Громко) Благословеніе боговъ вамъ, лордъ.

Глостеръ.

А! это тотъ голякъ?

Старикъ.

Онъ самый, сэръ.

Глостеръ.

Такъ уходи-жь, прошу тебя, скорй.—

Когда ты, по любви твоей ко мн,

Догнать захочешь насъ, догонишь врно

Отсюда, по дорог въ Дувръ, за милю

Иль мили за дв, но никакъ не болй.

Да захвати съ собою что-нибудь,

Чтобы прикрыть его вонъ наготу.—

Я попрошу его вести меня.

Старикъ.

Но онъ вдь сумасшедшій, добрый сэръ.

Глостеръ.

Да въ томъ и язва вка, что слпыхъ

Безумные ведутъ. Ну, длай такъ,

Какъ я веллъ, иль какъ захочешь самъ.

А главное — уйди скорй отсюда.

Старикъ.

И лучшее, какое лишь найду

Я, платье принесу, и будь что будетъ! (Уходитъ.)

Глостеръ.

Ну, ну, товарищъ голый мой, пойдемъ.

Эдгаръ.

А бдный Томъ озябъ. (Въ сторону) Нтъ, не могу

Себя я дольше пачкать для притворства.

Глостеръ.

Поди же сюда, милый.

Эдгаръ (въ сторону.)

Пока еще я долженъ притворяться. (Громко) О, да заживутъ глаза твои дорогіе,— изъ нихъ еще сочится кровь.

Глостеръ.

Ты знаешь ли дорогу въ Дувръ?

Эдгаръ.

Вс лазейки и ворота, вс пшія и конныя дороги. Бднаго Тома спугнули съ ума. Спасите, боги, добраго человка отъ злаго духа. Пять духовъ разомъ сидло въ бдномъ Том: духъ сладострастья — Обидикутъ, князь нмоты — Гоббидидэнцъ, Магу — воровства, Подо — убійства и Флиббертиджиббетъ — кривляній и корчей.— Теперь они вс сидятъ въ горничныхъ и разныхъ служанкахъ {Все это взято изъ поврій народа, записанныхъ въ книг Гарснета, бывшаго епископа Йоркскаго. Книга носитъ заглавіе: ‘А declaration of egregion Popish impostures to withdraw her Mayesty’s subjects fromtheir allegeance etc. practiset by Edmunds, alias Weston, a Jesuit, and divers Romish Priests his wicked Associates’ — и была напечатана въ 1603 году. Перев.}. Да хранятъ тебя боги, господинъ.

Глостеръ.

Возьми, вотъ, кошелекъ. Тебя смирило

Ударами карающее небо,

А я, хоть самъ разбитый имъ, тебя

Счастливлю… Небо, также вотъ и ты

Свои даянья раздавай!— Пускай

Лишь тотъ почувствуетъ всю месть твою,

Кто въ сладострастной нг утопаетъ,

Смяся надъ твоимъ закономъ, пусть

И тотъ ее познаетъ разомъ, кто,

Вс чувства притупивъ въ себ, ни знать,

Ни видть ничего уже не хочетъ.

Тогда излишества не будетъ въ мір

И общее довольство разольется

По всей земл. Ты знаешь Дувръ?

Эдгаръ.

Да, знаю.

Глостеръ.

Тамъ есть скала высокая при мор.—

Глава ея нагнулась въ вышин

И, замирая въ страх, смотритъ въ глубь,

Что видитъ подъ собой внизу. Взведи

Меня на самый край ея надъ бездной

И нищету, что такъ тебя гнететъ,

Я облегчу немногимъ, что имю.—

Оттуда вожака не нужно будетъ.

Эдгаръ.

Дай руку, поведетъ тебя Томъ бдный. (Уходятъ.)

Сцена II.

Передъ замкомъ герцога Альбанскаго.

(Входятъ Гонерила и Эдмондъ. Освальдъ встрчаетъ ихъ.)

ГОНЕРИЛА.

Ахъ, здравствуйте, милордъ. Дивлюся очень,

Что кроткій нашъ супругъ насъ на пути

Не встртилъ. Гд же господинъ вашъ?

Освальдъ.

Дома,

И измнился такъ, какъ никогда

Никто не измнялся. Я сказалъ

Ему о войск, къ нашимъ берегамъ

Приставшемъ, онъ же только улыбнулся.

Я извстилъ его, что скоро вы

Прибудете сюда: ‘тмъ хуже’ — былъ

Его отвтъ. Разсказывать я сталъ

О Глостера измн, о поступк

Высоко благородномъ его сына,

А онъ за то назвалъ меня болваномъ.—

Еще къ тому прибавилъ, будто я

Все наизнанку подло извратилъ.—

Все непріятное ему пріятно,

А то, что нравиться должно — обидно…

Гонерила.

Ну, и такъ далй.— (Эдмонду) Такова трусливость

Его телячьяго ума: боится

На что-нибудь ршиться, а обидъ,

Что требуютъ отплаты, и не чуетъ.—

Что съ вами мы задумали дорогой,

То сбудется на дл. А теперь

Вернитесь въ брату нашему, милордъ,

Поторопите сборъ всхъ нашихъ войскъ

И во глав ихъ встаньте, я-жь должна

Оружьемъ съ мужемъ дома помняться

И въ руки дать ему веретено. (Указываетъ на Освальда Эдмонду.)

Вотъ онъ, слуга нашъ врный — между нами.

Онъ не замедлитъ передать вамъ скоро

Отъ вашей дамы приказанье, если

Осмлитесь на собственное счастье. (Даетъ ему подарокъ.)

Надньте это. Словъ не нужно.— Ну,

Склоните голову.— Вотъ поцлуй.

Когда бы могъ онъ говорить,— твой духъ

Высоко, къ небу-къ самому, онъ поднялъ.

Пойми.— Прощай.

Эдмондъ.

Я твой и въ самой смерти.

Гонерила.

О, милый, дорогой мой Глостеръ! (Глостеръ уходитъ) Ахъ,

Какъ разнятся мужчины отъ мужчинъ!

Долгъ женщины теб усладой быть,

А мой дуракъ владетъ мной насильно.

Освальдъ.

Сюда идти изволитъ герцогъ, леди.

(Входитъ герцогъ Альбанскій.)

Гонерила.

Ужь не такая-жь я собачка, сэръ,

Чтобы не стоить даже и свистка!

Герцогъ Альбанскій.

О, Гонерила, праха ты не стоишь,

Который втра буйнаго порывы

Теб въ лицо бросаютъ!— Страшенъ мн

Твой нравъ и твой характеръ! Та природа,

Которая съ презрньемъ знать не хочетъ

Источника, откуда жизнь взяла,

Границъ не знаетъ. Кто себя отскъ,

Кто оторвалъ себя отъ пня родного,—

Засохнетъ поневол,— смерти сндь…

Гонерила.

Не дальше. Содержанье рчи глупо.

Герцогъ Альбанскій.

Для гадкаго гадка и добродтель,

Гадка и мудрость. Любитъ мерзость онъ

Свою.— Что вы надлали вдвоемъ?

Не дочери,— тигрицы вы!… Чего

Добились вы?— Свели съ ума отца,

Добрйшаго изъ старцевъ.— И медвдь,

Съ почтеніемъ склоняся передъ нимъ,

Принялся бы лизать его съ любовью.

Жестокіе вы выродки природы!—

Какъ допустилъ все это братъ нашъ добрый,

И мужъ и принцъ, такъ много одаренный

Несчастнымъ старикомъ! И если боги

Не ниспошлютъ на васъ предъ всми явно

И всми зримыхъ мстителей небесныхъ,

Чтобъ страхомъ обуздать такихъ злодевъ,

Такъ люди станутъ пожирать другъ друга,

Какъ чудища морскія!

Гонерила.

Подлый трусъ,

Чья голова для поруганій только,

А щеки для пощечинъ! У тебя

Нтъ глазъ во лбу, чтобъ различить, гд честь

И гд позоръ. Не знаешь даже ты,

Что негодяевъ больно бьютъ всегда,

Везд, чтобъ зла они не натворили,

Что ихъ жалютъ только дураки!—

Зачмъ твои не слышны барабаны?

Французъ уже знамена развернулъ

Надъ нашею безшумною страной,

Пернатый шлемъ врага ужь намъ грозитъ,

А ты, мой добродтельный глупецъ,

Сидишь и вопишь: ахъ, зачмъ все такъ!

Герцогъ Альбанскій.

Взгляни ты только, дьяволъ, на себя.

И демона ужасный видъ не такъ

Ужасенъ въ немъ, какъ въ женщин!

Гонерила.

Дуракъ,

Безмозглый!

Герцогъ Альбанскій.

Если уже захотла

Сама стать дьяволомъ,— по крайней мр,

Хоть ради ужь стыда, не длай ты

Свое лицо чудовища лицомъ.

О, еслибъ я нашелъ меня достойнымъ

Дать волю полную моимъ рукамъ

И сдлать то, на что толкаетъ ихъ

Моя бунтующая въ жилахъ кровь,

Все тло бы твое я изорвалъ

И вывернулъ вс кости у тебя!—

Но женщина ты съ виду, хоть и дьяволъ.

Гонерила.

Смотрите, право, храбрость-то какая!

(Входитъ встникъ.)

Герцогъ Альбанскій.

Что новаго?

Встникъ.

Сэръ, герцогъ Корнвалійскій

Скончался. Онъ убитъ рукой слуги

Въ тотъ самый мигъ, когда сталъ вырывать

У Глостера второй ужь глазъ.

Герцогъ Альбанскій.

Глаза

У Глостера!…

Встникъ.

Тотъ именно слуга,

Котораго самъ герцогъ воспиталъ.

Заговорила совсть въ немъ — возсталъ,

Противъ жестокости такой и мечъ

На господина смло поднялъ. Герцогъ,

Взбшенный этимъ, на него напалъ

И тутъ же положилъ его на мст,

Однако-жь не избгъ и самъ удара,

Который жизнь его прервалъ. Онъ умеръ

Ужь посл.

Герцогъ Альбанскій.

Значитъ, живы вы надъ нами

Верховные судьи,— казните быстро

Злодйства наши! Бдный, бдный Глостеръ!

Онъ и другой глазъ также потерялъ?

Встникъ.

Да, оба, оба!— Лэди, вотъ письмо

Нуждается въ отвт очень скоромъ,—

Оно отъ герцогини Корнвалійской.

Гонерила (въ сторону).

Съ одной тутъ стороны я рада… Но…

Вдова она и съ ней Эдмондъ!— Пожалуй,

Все, что построила моя мечта,

Все это рухнетъ разомъ и падетъ

На жизнь проклятую мою!… А все-жь

Всть не дурна. (Вслухъ встнику) Прочту я и отвчу.

(Уходитъ).

Герцогъ Альбанскій.

Но гд-жь былъ сынъ его Эдмондъ, какъ рвали

Глаза отца?

Встникъ.

Ухалъ съ герцогиней

Сюда.

Герцогъ Альбанскій.

Его здсь нтъ.

Встникъ.

Такъ точно, лордъ.

Его я встртилъ на пути, когда

Отсюда онъ ужь возвращался.

Герцогъ Альбанскій.

Такъ.

И знаетъ о злодйств онъ?

Встникъ.

Еще-бъ

Не знать, когда онъ и донесъ на графа,

Да и сюда ухалъ для того,

Чтобы свободне могли тиранить

Его отца.

Герцогъ Альбанскій.

О, Глостеръ! Я живу,

Чтобъ благодарность доказать теб

За врность королю и отомстить

За очи бдныя твои.— Дружокъ,

Ты мн разскажешь все, что только знаешь.

(Герцогъ уходитъ съ встникомъ.)

Сцена III.

Лагерь французовъ близъ Дувра.

(Входятъ Кентъ и дворянинъ.)

Кентъ.

Почему король французскій такъ нежданно, внезапно воротился во Францію, не знаете ли причины?

Дворянинъ.

Онъ что-то тамъ оставилъ не конченнымъ и только здсь лишь вспомнилъ объ этомъ, что-то столь полное опасностей и страха для него, что возвращеніе домой, и скорое, вдругъ стало для него дломъ неизбжнымъ.

Кентъ.

Кого же онъ оставилъ начальникомъ надъ войскомъ?

Дворянинъ.

Маршала Франціи Monsieur le Fer.

Кентъ.

Что-жь ваши письма? Произвели они впечатлніе на королеву, огорчили ее?

Дворянинъ.

Ахъ, какъ же, сэръ! Она взяла ихъ тотчасъ,

При мн же начала читать и слезы

Обильно полилися по щекамъ

Ея нжнйшимъ. То она казалась

Царицей чувствъ своихъ, смиряя ихъ,

То, власти не покорныя, они,

Старались овладть ея особой.

Кентъ.

Такъ письма королеву взволновали

Порядкомъ?

Дворянинъ.

Не до изступленья, сэръ.—

Терпнье и печаль вступили въ споръ,

Кто выразитъ полне всю красу

Ея души. Видали вы и дождь

И солнце вмст? Такъ вотъ и улыбка,

И слезы на ея лиц сливались

Во что-то дня прекраснй. Та улыбка,

Плнительно играя на губахъ,

Казалось и не знала, что за гости

Покинули ея глаза, катясь

Съ ланитъ ея, какъ перлы иль брилльянты.

Да, коротко сказать: печаль бы стала

Сокровищемъ для всхъ желаннымъ, еслибъ

Такъ украшала всхъ, какъ королеву.

Кентъ.

Ну да, конечно. Но скажите мн,

Не говорила ли она чего?

Дворянинъ.

Да, правда, разъ иль два, едва дыханье

Переводя, дрожа всмъ тломъ, имя

Отца произнесла, воскликнувъ громко:

О сестры, сестры! Женщинамъ позоръ —

Вы сестры!.. Кентъ!… Отецъ!… О, сестры! Какъ?…

И въ ночь и въ бурю?… Нтъ,— о, нтъ, не врьте

Вы состраданью,— нтъ его! И тутъ

Святая влага глазъ ея небесныхъ

Вс эти вопли залила. Затмъ

Она ушла, чтобъ горести отдаться

Наедин.

Кентъ.

Надъ нами воля звздъ,

И звзды правятъ нашими судьбами!

Иначе-бъ не могли одни и т же

Отецъ и мать родить на свтъ дтей

Столь не похожихъ другъ на друга.— Посл,

Скажите, съ ней вы говорили?

Дворянинъ.

Нтъ.

Кентъ.

А это было прежде, чмъ король

Во Францію ухалъ?

Дворянинъ.

Посл, сэръ.

Кентъ.

Такъ.— Въ город нашъ жалкій, бдный Лиръ.—

Онъ въ лучшія минуты понимаетъ,

Зачмъ мы здсь теперь, но видть дочь

Не хочетъ ни за что.

Дворянинъ.

Да почему-жь,

Мой сэръ?

Кентъ.

Неодолимый стыдъ мшаетъ#—

Онъ мучится жестокостью своей,

Что, отказавъ въ благословеньи, предалъ

Корделію на полный произволъ

Случайностей чужбины и права

Священныя ея безумно отдалъ

Другимъ двумъ дочерямъ съ сердцами псовъ.—

Вотъ это самое, какъ страшный ядъ,

Изранило всю душу у него

И жгучій стыдъ его не допускаетъ

Увидться съ Кордельей.

Дворянинъ.

Бдный Лиръ!

Кентъ.

О герцога войскахъ вы не слыхали?

Дворянинъ.

Нтъ, слышалъ: выступили вс.

Кентъ.

Прекрасно.—

Пойдемте къ царственному Лиру. Вы

Останетесь при немъ.— Меня-жь одна

Причина, очень дорогая мн,

До времени скрываться заставляетъ.

Когда узнаете, кто я такой,

Не будете жалть, что обязали

Меня знакомствомъ вашимъ. Ну, теперь

Прошу васъ, сэръ, пойдемте вмст въ путь.

Сцена IV.

Тамъ же. Палатка.

(Входятъ Корделія, врачъ и французскіе солдаты )

Корделія.

Онъ, онъ! Сейчасъ лишь видли его!

Онъ бушевалъ какъ море, громко плъ

Въ внкахъ изъ полевой травы, пырея,

Дымянки горькой и кругомъ обвитый

Кукушечьей травой, болиголовомъ,

Крапивой, колокольчикомъ лснымъ

И куколемъ, и сорными травами,

Какія только на поляхъ родятся.

Скорй за нимъ солдатъ пошлите сотню

И каждое мстечко обыщите,—

Скрываться можетъ онъ въ трав высокой,

Спшите и сюда его ведите.

(Врачу) Скажите, можетъ мудрость человка

Возстановить его погибшій умъ?—

Ахъ, кто ему поможетъ, тотъ бери

Вс драгоцнности мои въ награду.

Врачъ.

Есть средство королева — сонъ покойный,

Питатель, данный намъ самой природой,

Котораго лишенъ больной. Чтобъ вызвать

Въ немъ этотъ сонъ, лкарства есть. Ихъ сила

Сомкнетъ его тоскующія очи.

Корделія.

Пусть брызнутъ на него въ моихъ слезахъ

Вс силы, тайныя для всхъ отъ вка,

Вс силы благодатныя земли!

О, помогите, пособите вс

Здсь человку впавшему въ напасть.

Ищите вс, найдите и не дайте,

Чтобъ бшенствомъ разнузданная воля

Расторгла узы жизни дорогой,

Лишенной силы управлять собою.

(Входитъ гонецъ.)

Гонецъ.

Услышьте новость, королева: войско

Вполн готовыхъ къ бою англичанъ

Идетъ сюда.

Корделія.

Уже извстно намъ.

Готовы мы и ждемъ. Отецъ безцнный,

Я для тебя лишь здсь! Печаль моя

И слезы возбудили жалость въ сердц

Владыки Франціи. Не честолюбье

Его подвигло на войну,— любовь

Одна, горячая любовь во мн

И святость правъ отца и старика.—

О, боги, скоро-ль я отца увижу

И скоро-ль, скоро ли его услышу?! (Уходятъ.)

Сцена V.

Зала во дворц Глостера.

(Входятъ Регана и Освальдъ.)

Регана.

Что-жь, войско брата вышло уже въ поле?

Освальдъ.

Да, герцогиня.

Регана.

Самъ онъ, лично, съ нимъ?

Освальдъ.

Съ большимъ трудомъ его уговорили.—

Воинственнй его сестрица ваша!

Регана.

А въ замк съ нимъ Эдмондъ не говорилъ?

Освальдъ.

Нтъ, герцогиня.

Регана.

Что же можетъ быть

Въ письм сестры моей къ нему?

Освальдъ.

Не знаю.

Регана.

Наврно былъ по важному онъ длу

Отсюда посланъ.— Глупо, очень глупо,

Лишивши зрнья Глостера, въ живыхъ

Его оставить. Гд-бъ онъ ни являлся,

Онъ вс сердца на насъ вооружаетъ!—

Эдмондъ, я думаю, ухалъ съ цлью:

Изъ состраданья къ старику покончить

Съ его ничтожной жизнью, сверхъ того

Узнать, какъ сильно войско у враговъ.

Освальдъ.

За нимъ съ письмомъ я долженъ гнаться, лэди.

Регана.

Все войско наше выступаетъ завтра.—

Опасенъ путь теперь,— останьтесь здсь.

Освальдъ.

Нельзя никакъ мн, лэди. Герцогиня

Мн строго приказала.

Регана.

Но… зачмъ

Писать къ Эдмонду ей? Иль не могли

Вы передать ему словесно вс

Ея желанья. Что-то тутъ да есть…

Не знаю что!… Я полюблю васъ, сэръ,

Когда дадите мн прочесть письмо.

Освальдъ.

Скоре, герцогиня, я…

Регана.

Я знаю,

Не любитъ мужа ваша госпожа.

Уврена я въ томъ. Въ ея послдній

Пріздъ сюда, престранные она

Бросала взгляды жадно на Эдмонда.—

Я знаю, вы — повренный ея…

Освальдъ.

Я, герцогиня?

Регана.

Вы. Я говорю

Не наобумъ вамъ это. Знаю, вы —

Повренный ея, и потому

Совтую принять въ соображенье,

Что мужъ мой умеръ, а Эдмондъ и я

Во всемъ ужь объяснились, сговорились.

Я для него удобнй Гонерилы…

Вы можете тутъ больше понимать,

Чмъ я сказала… Если вы его

Увидите, такъ это вотъ вручите.

Когда же вашей госпож прекрасной

Передадите все въ разсказ точномъ,

Такъ не забудьте дать совтъ ей добрый,

Призвать въ себ простой разсудокъ въ помощь!—

Прощайте.— Если встртиться придется

Съ измнникомъ слпымъ, такъ не забудьте:

Награда ждетъ того, кто съ нимъ покончитъ.

Освальдъ.

Желалъ бы встртиться я съ нимъ,— узнали-бъ,

На чьей я сторон.

Регана.

Итакъ, прощайте!

(Уходятъ.)

Сцена VI *).

Поле близъ Дувра.

*) По замчанію Джонсона, способъ, какимъ исцляется Глостеръ, заимствованъ Шекспиромъ изъ ‘Arcadia’ Сиднея. Перев.

Глостеръ.

Когда же до вершины той горы

Дойдемъ?

Эдгаръ.

Мы всходимъ на нее. Замтьте,

Съ какимъ трудомъ.

Глостеръ.

Мн кажется, идемъ

По ровному мы мсту.

Эдгаръ.

Крутизна

Ужасная. Чу!… Слышите вы шумъ

Валовъ морскихъ?

Глостеръ.

Ну, право-жь, нтъ.

Эдгаръ.

Такъ значитъ

Вс ваши чувства сильно ослабли

Отъ боли глазъ.

Глостеръ.

Быть можетъ, что и такъ.—

Мн кажется, твой голосъ измнился

И говоришь ты лучше и складнй.

Эдгаръ.

И ошибаетеся очень! Я

Перемнилъ одну одежду только.

Глостеръ.

Мн кажется, ты лучше говоришь.

Эдгаръ.

Сюда, сэръ!— Самое то мсто.— Стойте.

Ухъ, страшно! Ужасъ! Голова кружится,

Какъ только взглянешь въ эту глубину.—

И чайки, и вороны, что вонъ тамъ,

Далеко, между нами и горы,

Подножьемъ разскаютъ воздухъ,— право

Не больше маленькихъ жучковъ.— А вонъ,

На полдорог внизъ, виситъ тамъ кто-то,

Укропъ морской сбирая. Промыслъ страшный!-

Онъ тамъ — не больше головы своей.—

А вонъ, по берегу морскому бродятъ

Тамъ рыбаки и кажутся отсюда

Мышенками, снующими туда-

Сюда. А вонъ стоитъ корабль большой

На якор — не боле онъ лодки,

А лодка — поплавка, едва замтна.—

На этой высот не слышно даже

Ни грохота, ни плеска волнъ морскихъ,

Что бьются тамъ о тысячи камней.

Нтъ, больше не могу смотрть.— Пожалуй

Такъ закружится голова, въ глазахъ

Такъ помутится, что слетишь туда…

Глостеръ.

Поставь же ты меня, гд ты стоишь!

Эдгаръ.

Ну, дайте вашу руку.— Вы теперь

На шагъ одинъ отъ края крутизны!—

За вс сокровища вселенной цлой

Не подпрыгнулъ бы я на этомъ мст!

Глостеръ.

Пусти же руку мн.— Вотъ кошелекъ

Еще возьми. Найдешь въ немъ брилліантъ,

Для бдняка конечно драгоцнный.

Пусть съ нимъ тебя вс феи и вс боги

Великимъ счастьемъ наградятъ. Теперь

Уйди. Прощай и дай мн знать… услышать,

Что ты ушелъ.

Эдгаръ.

Прощайте, сэръ. (Длаетъ видъ, что уходитъ.)

Глостеръ.

Прощаюсь

Отъ всей моей души.

Эдгаръ (въ сторону).

Такъ обманувъ

Отчаянье несчастнаго отца,

Я вылчу его.

Глостеръ.

О, боги, боги!

Изъ міра ухожу.— Передъ очами

Я вашими съ себя стряхаю бремя

Великой горести моей.— Когда-бъ

Я дольше могъ нести его, не впавъ

Въ борьбу съ неодолимой вашей волей,

Тогда бы самъ собою догорлъ

И сгасъ огарокъ жизни ненавистной,

Какую я влачу.— Ахъ, еслибъ жилъ

Эдгаръ! Благословеніе ему!—

Теперь, прощай, мой милый!

(Онъ прыгаетъ и падаетъ.)

Эдгаръ (отходя).

Я ушелъ,

Прощайте. (Въ сторону) Я еще не знаю, право,

Не въ силахъ ли воображенье наше

Похитить нашу жизнь, когда она

Сама себя хищенью отдаетъ.—

Когда-бъ онъ очутился тамъ, гд быть

Онъ мысленно хотлъ, тогда бы въ немъ

Исчезла мысль сама и навсегда… (Подходитъ къ Глостеру)

Ты живъ иль нтъ? Эй ты, почтенный другъ!

Ты слышишь или нтъ? Да говори-жь!

Пожалуй, умеръ онъ. Нтъ, оживаетъ…

Что ты такое — а?

Глостеръ.

Оставь и дай

Мн умереть.

Эдгаръ.

Что-бъ ни былъ ты такое,

Пріятель, если только не пушинка,

Не паутинка и не воздухъ самый,

Такъ съ высоты такой, слетвъ сюда,

Ты какъ яйцо бы въ дребезги разбился.—

А ты вдь тяжеленекъ, другъ, и дышишь,

И говоришь, и капли крови нтъ!

Цлехонекъ!— Хоть десять мачтъ высокихъ

Другъ на друга поставить, не достать

До высоты, съ которой ты сюда

Слетлъ и — живъ остался. Вотъ такъ чудо!

Промолви-жь хоть одно еще словечко.

Глостеръ.

Упалъ я или нтъ?

Эдгаръ.

Съ ужасной выси,

Вотъ съ этой самой меловой скалы.

Взгляни-ка къ верху.— Жаворонка тамъ,

Какъ ни былъ бы онъ голосистъ и звонокъ,

Не услыхать отсюда.— Только ты

Взгляни.

Глостеръ.

Ахъ, у меня нтъ глазъ!— Неужель

Разбитые злодйствомъ лишены

Послдняго благодянья даже —

Съ собой покончить смертью?— Счастье, боги,

Тирана злобу смло обмануть,

Надъ волей гордой насмяться!

Эдгаръ.

Дай

Мн руку. Встань. Вотъ такъ. Ну, что теперь?

Ты ноги чувствуешь свои? Стоишь.

Глостеръ.

И хорошо, и очень хорошо!…

Эдгаръ.

Вотъ чудо изъ чудесъ!— Кто на вершин,

Съ тобой разставшись, отъ тебя ушелъ?

Глостеръ.

Несчастный нищій.

Эдгаръ.

Снизу мн казалось,.

Что у него во лбу не два глаза,—

Дв полныя луны, а средь лица

Носъ не одинъ, а тысячи носовъ.

И были у него рога, вились,

Крутилися они вотъ точно такъ,

Какъ вьются и крутятся волны въ мор.

Должно быть духъ какой-нибудь, не добрый,

Съ тобою былъ.— Ахъ, врь, старикъ счастливый,

Спасли тебя благія божества.

Они для прославленія себя

И невозможное свершаютъ часто.

Глостеръ.

Теперь припоминаю все.— Отнын

Переносить съ терпньемъ буду горе,

Пока само оно не закричитъ:

‘Довольно, будетъ!— ‘Умирай!’. Того,

Кого со мной ты видлъ, принялъ я

За человка.— Говорилъ онъ часто:

‘Злой духъ, злой духъ’. На мсто онъ меня

Поставилъ.

Эдгаръ.

Будь спокойнй!— Кто идетъ

Сюда? (Входитъ Лиръ, фантастически покрытый цвтами.)

Нтъ, никогда разсудокъ здравый,

Такъ не рядилъ владыку своего!

Лиръ.

Нтъ, нтъ, они меня схватить не смютъ

За то, что я чеканю мои деньги!—

Я — самъ король!

Эдгаръ.

Что вижу я?! О, боги!

Смотрть невыносимо на него.

Лиръ.

Въ этомъ отношеніи природа выше искусства.— Вотъ вербвочная плата.— Этотъ молодецъ возится съ своимъ лукомъ точно чучело какое.— Аршинъ суконщика ему въ руки!— Смотрите, смотрите: мышь, мышь!— Тише, тише,— справимся съ ней вотъ этимъ кусочкомъ поджареннаго сыра.— Вотъ моя желзная перчатка! Я испробую ее на этомъ великан.— Скиры сюда! О, какъ славно летитъ птица!— Въ цль, прямо въ цль!— Гей! Пароль?

Эдгаръ

Душистый майоранъ.

Лиръ.

Проходи.

Глостеръ

Я этотъ голосъ знаю

Лиръ.

Га! Гонерила — съ сдою бородой! Он меня ласкали какъ собаку и говорили, что блые волосы въ бород моей явились прежде черныхъ.— На все, что бы ни сказалъ я, одинъ отвтъ: и да и нтъ. Гм… Да и нтъ въ одно и то же время — плохое богословіе!— Вотъ, какъ промочилъ меня дождикъ, да продулъ втеръ и я затрясся точно въ лихорадк, а громъ не смолкъ, несмотря на мое приказаніе, тутъ-то я и увидлъ, тутъ-то я и понялъ, что он такое.— Подите прочь,— не люди они честнаго слова: он мн говорили, что будто я все могу.— Ложь! Я не выдержу и лихорадки.

Глостеръ.

Припоминаю голоса оттнки…

Да не король ли это?

Лиръ.

Да, король.

И каждый мой вершокъ — король! Смотри.

Взгляну вотъ такъ, и подданный трепещетъ.

Дарую жизнь теб! Вина какая?

Развратъ.— Ты не умрешь.— Какъ за вину

Такую умирать! Нтъ, нтъ. Нельзя.—

Гршить вдь тмъ же каждый воробей,

И даже крошка мушка золотая

Въ разврат утопаетъ на моихъ

Глазахъ. Да здравствуетъ развратъ и съ нимъ

Безпутная любовь! Вдь незаконный

Сынъ Глостера добре оказался

Къ отцу, чмъ об дочери мои,

Зачатыя въ законномъ самомъ брак.

Ну, такъ работай сладострастье гд

И какъ попало,— нужны-жь мн солдаты!—

Смотрите на нее, на эту даму!

Она такъ добродтельна, горда,

Что кажется все льдомъ, что есть у ней,

И тотчасъ закачаетъ головой,

Какъ только маленькій намекъ услышитъ

На наслажденья страстныя любви,

Но ни хорекъ, ни конь весной въ лугу

Такъ жадно не кидаются на нихъ,

Какъ эта госпожа. Отъ головы

До поясницы — женщины он,

А дале — лишь дикіе кентавры.—

До пояса — наслдія боговъ,

А ниже — дьяволовъ он жилища!

Тамъ адъ, тамъ мракъ, тамъ бездна срная, пылающая, клокочущая какъ кипятокъ, смрадная, заразительная! Фи, фи, па, па!… Дай мн, добрый аптекарь, хоть унцію выхухоли освжить мое воображенье!— Вотъ теб за это деньги.

Глостеръ.

Позволь мн поцловать эту руку.

Лиръ.

Постой, дай мн прежде ее вытереть,— она пахнетъ мертвечиной.

Глостеръ.

О, разрушенное созданіе природы! Такъ и весь великій міръ износится и обратится въ ничто.— Меня ты знаешь?

Лиръ.

Твои глаза я помню очень хорошо.— Ты косо смотришь на меня?… Нтъ, это не поможетъ, слпой купидонъ,— я не полюблю тебя.— Прочти этотъ вызовъ, обрати вниманіе на почеркъ, какимъ онъ написанъ.

Глостеръ.

Еслибы вс эти буквы разомъ стали солнцами, я тогда бы я не увидалъ изъ нихъ ни одной.

Эдгаръ.

Я этому не врилъ по разсказамъ,

А вотъ на дл оправдалось все

И сердце разрывается на части.

Лиръ.

Читай!

Глостеръ.

Разв ямками однми, въ которыхъ прежде были глаза

Лиръ.

А! Такъ-то ты со мной?— Нтъ глазъ у тебя во лбу и монетки въ карман? Твои глаза въ тяжеломъ положеніи, а кошелекъ въ легкомъ!— Видишь однако, какъ все теперь идетъ на свт.

Глостеръ.

Вижу чувствомъ.

Лиръ.

Что-жь, ты съ ума сошелъ? Можетъ ли человкъ не глазами видть, какъ все идетъ на свт?!— Смотри же ушами, какъ вотъ этотъ судья смется надъ тмъ вонъ глупымъ воришкой. Послушай,— шепну на ухо,— переставь ихъ одного на мсто другаго и отгадай, кто судья и кто воръ. Видалъ ты, какъ собака мызника лаетъ на нищаго?

Глостеръ.

Видалъ, сэръ.

Лиръ.

Ну, что-жь? Бдняга вдь бжитъ отъ пса? Теперь вотъ и любуйся великою картиной власти, смотри, какъ повинуются и псу, когда онъ при должности.

Палачъ, мерзавецъ, стой, остановись!

Зачмъ своей кровавою рукой

Стегать развратницу ты эту хочешь?

Ты съ нею самъ натшиться бы радъ

Грхомъ, который такъ караешь здсь!—

Хлещи-жь скоре собственную спину!—

Плутъ ростовщикъ на вислиц давитъ

Другаго плута за обманъ его!—

Сквозь дыръ одежды ветхой бдняка

Сквозитъ и малый недостатокъ, платье-жь

Богатаго и драгоцнный мхъ

Прикроютъ все! Ты золотомъ однь

Порокъ, и строгое судьи копье

Сломается предъ нимъ, а рубище

Пронзитъ соломенка гнилая.— Нтъ,

Никто быть обвиненъ не можетъ! Да.

Никто, я говорю, никто, никто!—

Я оправдаю всхъ!— Ты это знай,

Дружокъ, и отъ меня ты это знай.—

Имю силу запечатать ротъ

У всхъ, кто лишь помыслитъ обвинять.—

Достань себ очки и видъ прими,

Какъ подлый дипломатъ, что видишь все,

Хоть ты не видишь ничего. Теперь,

Теперь,— ну, ну!— Снимайте-жь сапоги

Съ меня скорй, скоре, такъ вотъ, такъ.

Эдгаръ.

Какая смсь нелпостей и дла

И разума съ безумьемъ.

Лиръ.

Хочешь плакать

О горестяхъ моихъ, возьми мои

Глаза. Тебя я знаю хорошо.

Ты — Глостеръ. Надо терпливымъ быть.

Родимся съ плачемъ мы. Ты знаешь вдь,

Что въ первыя минуты, лишь коснется

Насъ воздухъ, жалобно пищимъ и вопимъ.—

Я буду проповдывать. Внимай.

Глостеръ.

Какой — о, боги, боги!— день ужасный!

Лиръ.

Родимся мы и плачемъ, что нежданно

Вдругъ очутились на арен этой

Шутовъ и дураковъ… А хороша

Для проповдниковъ такая шляпа?— *)

Вдь хитрость славная: на бой сбираясь,

Ковать коней пояркомъ, не желзомъ.—

Попробую на самомъ дл это:

Къ зятьямъ неслышно подойду и вдругъ —

Бей-бей, бей-бей, бей-бей.

(Входитъ дворянинъ съ солдатами.)

*) Въ подлинник This a good block? Block означаетъ чурбанъ. Стивенсъ говоритъ, что во времена Шекспира block означаю и болванъ, имвшія форму головы, на которомъ расправлялась шляпа, и самую шляпу, и описываетъ ходъ мыслей и дйствій Лира такомъ образомъ: Лиръ, сказавъ, я буду проповдывать, снимаетъ съ головы шляпу, потомъ смотрятъ на нее и говоритъ: ‘а хороша для проповдниковъ такая шляпа’. Замтивъ, что шляпа сдлана изъ поярка, переходятъ къ мысли, что было бы хорошо сдлать подкова для лошадей не изъ желза, а изъ поярка. Прим. перев.

Дворянинъ.

Вотъ онъ. Берите.—

Мой сэръ, дочь ваша дорогая…

Лиръ.

Что-жь,

Никто не защититъ? Какъ, плнникъ я?—

На то и созданъ я, чтобъ быть игрушкой!

Ахъ, обходитеся со мной получше.

Я выкупъ дамъ.— Ахъ, лкаря зовите,—

Я раненъ въ мозгъ.

Дворянинъ.

Вамъ все доставятъ, сэръ.

Лиръ.

И нтъ помощниковъ?! И все я самъ?—

Да эдакъ можно обратиться въ соль,

И очи станутъ лейками воды

Соленой, чтобы осенью сухой

Пыль по дорог прибивать…

Дворянинъ.

О, сэръ.

Лиръ.

Умру я бравымъ молодцомъ! Хочу

Веселымъ быть, какъ радостный женихъ.

Ну, что-жь, идемъ. Идемте.— Я — король!

Извстно ли вамъ это, господа?

Дворянинъ.

Вы — нашъ король, и мы послушны вамъ.

Лиръ.

А если такъ,— ничего не потеряно. Хотите поймать,— ловите.— Са, са, са, са… (Убгаетъ, за нимъ и солдаты.)

Дворянинъ.

Такимъ и нищаго увидть тяжко,

А короля?— и высказать нтъ силъ!—

Но у тебя есть дочь, она любовью

Съ природы сниметъ то небесъ проклятье,

Которое призвали на нее

Другія дв.

Эдгаръ.

Привтствую васъ, сэръ.

Дворянинъ.

Скоре говорите.— Что угодно?

Эдгаръ.

Вы не слыхали-ль, скоро будетъ битва?

Дворянинъ.

О, безъ сомннья, скоро. Знаютъ вс.—

Кто только звуки можетъ различать,

Тотъ слышалъ ужь объ этомъ.

Эдгаръ.

Но позвольте

Спросить васъ, сэръ, далеко ли отсюда

Другое войско?

Дворянинъ.

Близко. Скорымъ маршемъ

Спшитъ сюда. Съ часу на часъ мы ждемъ,

Что силы главныя врага увидимъ.

Эдгаръ.

Благодарю васъ, сэръ,— мн только это

И нужно было знать.

Дворянинъ.

Хоть королева

Пока задержана случайно здсь

Особою и важною причиной,

Но войско уже двинула она.

Эдгаръ.

Благодарю васъ, сэръ.

Глостеръ.

О, боги, боги!

Вы боги милосердые, возьмите

Скоре духъ мой отъ земли, не дайте

Вы духу злобы снова искусить

Меня желаньемъ страстнымъ умереть,

Пока моей не захотите смерти.

Эдгаръ.

Хорошая, отецъ, молитва эта.

Глостеръ.

Кто-жь вы?… Да кто же вы, мой сэръ?

Эдгаръ.

Бднякъ,

Котораго фортуна усмирила

Ударами своими.— Тотъ, кто горе

Узналъ, извдавъ на себ, лишь можетъ

Почувствовать чужое горе.— Дайте

Мн вашу руку. Я васъ поведу,

И мы найдемъ тутъ гд-нибудь жилище.

Глостеръ.

Отъ всей души я васъ благодарю.

Да ниспошлетъ святое небо вамъ

Благословеній много и наградъ.

(Входитъ Освальдъ.)

Освальдъ.

Провозглашенная награда!— Славно!—

Твое безъ глазъ лицо живетъ на то,

Чтобъ счастіе мое поднять.— Ну, ты,

Измнникъ жалкій, вспоминай скорй

Твои грхи!— Мечъ обнаженъ!— Онъ здсь

Тебя и уничтожитъ.

Глостеръ.

Пусть рука

Твоя, мой другъ, теперь дастъ мощь и крпость

Удару твоему. Кончай скорй!

(Эдгаръ становится между ними противъ Освальда.)

Освальдъ.

Что это? Дерзкій ты мужикъ! Ты смешь

Въ защиту брать того, кто всенародно

Измнникомъ объявленъ? Прочь отсюда!

Не то тебя захватитъ, какъ зараза,

Та участь, что назначена ему.

Скоре брось его.

Эдгаръ.

Не брошу, сэръ,

Пока другой причины не найдется.

Освальдъ.

Ты бросишь, рабъ, или умрешь немедля.

Эдгаръ.

Ступайте, добрый сэръ, дорогой вашей, не мшайте намъ идти, куда хотимъ. Еслибъ можно было однимъ хвастовствомъ выгнать меня изъ этой жизни, такъ удалось бы вамъ это дней четырнадцать тому назадъ.— Нтъ, не смйте подходить близко къ старику, не то, берегитесь, я попробую, что крпче — ваша башка или моя дубина. Слышите, я прямо говорю, на-чистую.

Освальдъ.

Прочь, навозная куча!

Эдгаръ.

Ну, такъ я пересчитаю зубки ваши, сэръ. Не страшны мн вс эти штуки вашего меча!…

(Бьются. Эдгаръ ударомъ дубины сваливаетъ Освальда на землю.)

Освальдъ.

Убилъ меня ты, рабъ проклятый.— На!

Возьми мой кошелекъ, и, если хочешь,

Ты быть вполн счастливымъ, закопай

Мой трупъ и графу Глостеру Эдмонду

Доставь письмо, которое на мн

Найдешь.— Эдмонда въ войск англичанъ

Ищи.— Онъ тамъ.— О, смерть нежданная!…

(Умираетъ.)

Эдгаръ.

Тебя я знаю очень хорошо,

Услужливый подлецъ, слуга пороковъ,

Какого только можетъ пожелать

Развратъ гнуснйшій…

Глостеръ.

Умеръ онъ?

Эдгаръ.

Присядь,

Отецъ, и отдохни. Я осмотрю

Его карманы. О письм сейчасъ

Онъ говорилъ, оно, быть-можетъ, намъ

Сослужитъ службу.— Умеръ онъ, но жаль,

Что не другой, а я былъ палачомъ

Его. (Вынимаетъ письмо) Посмотримъ… (Распечатываетъ письмо)

Добрый воскъ, позволь.—

Не упрекай меня за это честь.—

Чтобы узнать, что думаютъ враги,

Вскрываютъ даже ихъ сердца, а вскрыть

Письмо законне, конечно, будетъ.

(Читаетъ.)

‘Вспомни наши взаимныя клятвы.— У меня найдется много случаевъ, чтобъ устранить его навсегда, если только не измнитъ теб ршимость. Найдутся и время, и мсто. Ничего не будетъ сдлано, если онъ вернется побдителемъ: тогда я — въ плну и ложе его — моя тюрьма. Избавь же меня отъ ея отвратительной теплоты и, въ награду за трудъ, займи его мсто.— Твоя жена (хотла бы я сказать) и любящая служанка

Гонерила’.

О, произволъ, незнающій границъ,

Разнузданнаго пыла женской страсти!

Тутъ заговоръ на мужа жизнь и замыслъ

Распутный — мужа чести и добра

Моимъ милйшимъ братомъ замнить!—

А ты, посолъ проклятый и поганый

Разбойниковъ развратныхъ, я тебя

Здсь завалю кой-какъ пескомъ, затмъ,

Когда приспетъ время, поражу

Взоръ герцога письмомъ, его на смерть

Приговорившимъ. Счастливъ онъ безмрно,

Что я могу сказать, что ты убитъ,

И объявить ему, съ чмъ былъ ты посланъ!

(Уходитъ, втаскивая Освальда.)

Глостеръ.

Король съ ума сошелъ, а какъ же крпокъ

Разсудокъ мой подлйшій: все держусь,

Хоть чувствую мучительно-глубоко

Невыразимйшее горе. Лучше,

Когда-бъ мой умъ разшибенъ былъ и мысль,

Отъ горя отдлясь совсмъ, игрой

Воображенія туманясь часто,

Самосознанье потеряла!

(Входитъ быстро Эдгаръ.)

Эдгаръ.

Дайте

Мн вашу руку. Кажется, я слышу

Тамъ, вдалек, ужь барабаны бьютъ.

Въ путь, въ путь! Я подарю вамъ друга тамъ. (Уходятъ.)

Сцена VII.

Палатка въ лагер французовъ.

(Лиръ спятъ въ постел. Врачъ, дворяне и другіе изъ свита Корделіи.— Входятъ Корделія и Кентъ.)

Корделія.

О, Кентъ мой добрый, что должна я длать

И, даже, какъ устроить жизнь мою,

Чтобы достойно заплатить теб

За все, что сдлалъ ты? Жизнь коротка,

И что-бъ я ни придумала, все мало,

Ничто передъ твоею добротой!

Кентъ.

Признаніемъ, государыня, однимъ,

Признаніемъ того, что сдлалъ я,

Заплачено съ лихвой. Поврьте мн,

Все, что я вамъ сказалъ, все — истина

Лишь скромная, и ничего въ разсказ

Я не прибавилъ, не убавилъ.

Корделія.

Другъ,

Прошу, однься лучше. Это платье

Напоминаетъ о часахъ тяжелыхъ.—

Я умоляю, сбрось его съ себя.

Кентъ.

Простите, дорогая госпожа.—

Быть узнаннымъ теперь въ мой планъ не входитъ,

Вредитъ ему. Прошу, въ награду мн,

Признать меня не ране, какъ я

И время — мы найдемъ къ тому возможность.

Корделія.

Пусть будетъ такъ, мой добрый лордъ. (Врачу) Ну, что

Король?

Врачъ.

Изволитъ почивать еще.

Корделія.

О, боги милосердые, спасите

И язву страшную въ его природ,

Жестоко оскорбленной, умъ его

Разбитый, въ хаосъ страшный превращенный

Въ борьб съ самимъ собою, исцлите,

И нжно убаюкайте его,

Въ ребенка обращеннаго отца!

Врачъ.

Какъ вашему величеству?… Угодно-ль,

Чтобъ короля теперь мы разбудили?

Онъ ужь довольно почивалъ.

Корделія.

Прошу

Васъ, руководствуйтесь наукой вашей

И длайте, какъ сами вы ршите.

Его переодли?

Дворянинъ.

Точно такъ:

Совсмъ переодли, королева.

Мы, пользуясь его глубокимъ сномъ,

Все чистое надли на него.

Врачъ.

Прошу васъ, королева, будьте здсь,

Когда его разбудимъ. Я ручаюсь,

Что будетъ онъ спокоенъ, тихъ.

Корделія.

Прекрасно.

Врачъ.

Вамъ не угодно-ль ближе подойти.

Гей, музыка, начни!— Играйте громче *).

*) По замчанію Стивенса, врачъ хочетъ разбудить Лира музыкой и потому велитъ играть громко. Перев.

Корделія.

Отецъ мой дорогой, пускай вс силы

Целбныя сольются на устахъ

Моихъ и поцлуй мой исцлитъ

Твои жестокія страданья,— вс,

Какія старости твоей почтенной

Могли нанесть дв дочери твои!

Кентъ.

О, добрая, о милая принцеса!

Корделія.

И еслибъ даже ихъ отцомъ ты не былъ,

Такъ эти пряди блыя волосъ —

Он одн должны бы пробудить

Въ нихъ чувство состраданья!— Можно-ль было

Отдать вотъ это самое лицо

На волю буйную стихій и злобныхъ,

Свирпыхъ втровъ?! О, возможно-ль было

Отдать его подъ страшные удары

Всепотрясающаго грома, бросить

Подъ грозный пламень молній перекрестныхъ,

Сверкающихъ со всхъ сторонъ? Возможно-ль

Тебя, бднякъ мой, выкинутый въ ночь,

Заставить всю ее пробыть подъ ливнемъ

И съ головой, прикрытою такъ плохо?!—

Собака даже моего врага,

Хотя бы искусала всю меня,

Лежала-бъ у камина моего

Всю эту ночь, а ты, отецъ мой бдный,

Былъ радъ лачуг грязной и солом

Гнилой между свиней и межъ воровъ

Неисправимыхъ!— Боги, боги!— Чудо,

Какъ жизнь твоя и умъ не сгибли сразу!…

Проснулся!— Ахъ, заговорите съ нимъ!

Врачъ.

Заговорите вы,— такъ будетъ лучше.

Корделія.

Здоровье ваше, повелитель мой?

Что вашему величеству угодно?

Лиръ.

Не хорошо обманывать меня!—

Зачмъ вы подняли меня изъ гроба?—

Ты — духъ блаженный, я же къ колесу

Изъ пламени привязанъ. Льются слезы

Мои же на него, кипятъ на немъ,

Какъ бы расплавленный въ огн свинецъ!

Корделія.

Меня вы узнаете, сэръ?

Лиръ

Ты — духъ.

Я знаю.— Ты когда же умерла?

Корделія.

О, какъ еще далёко онъ отъ насъ

Своимъ умомъ блуждаетъ!

Врачъ.

Не совсмъ

Еще проснулся онъ, и будетъ лучше

Оставить на минуту одного.

Лиръ.

Гд былъ я? Гд я? Свтъ дневной вдь это?

Какъ былъ обманутъ я!— Я-бъ даже умеръ

Отъ жалости, когда бы увидалъ

Такимъ, какъ я, другаго.— Нтъ, я, право,

Не знаю, что и говорить.— Никакъ

Не поклянусь, что руки эти вотъ —

Мои.— Посмотримъ.— Чувствую уколъ,

Булавки.— Я увриться-бъ хотлъ,

Въ какомъ я положеньи.

Корделія.

Сэръ мой добрый,

Взгляните на меня и, руки ваши

Поднявъ надъ головой моей дочерней,

Благословите…

(Лиръ падаетъ за колни передъ Корделіей.)

Падать на колна…

Нельзя вамъ, мой отецъ и государь!

Лиръ.

Прошу, не смйся надо мной! Старикъ

Я въ самомъ дл сумасбродный, глупый,

Восьмидесяти лтъ иль даже больше

И, просто, откровенно говоря,

Боюсь, не въ полномъ я теперь разсудк.—

Мн кажется, я долженъ знать тебя…

И вонъ того! А все же сомнваюсь…

Все не могу никакъ взять въ толкъ, гд я…

И какъ я ни ломаю головы,

Не въ силахъ вспомнить даже платье это

И гд провелъ послднюю я ночь…

Не смйтесь надо мной, но мн, какъ врно,

Что я мущина, кажется, что леди…

Дитя мое, Корделія!

Корделія.

Я, я!

Лиръ.

А!— Слезы?— Да, ты плачешь.— Нтъ не плачь,

Прошу тебя, не плачь!… Скажи: есть ядъ

Съ тобою для меня?. Я выпью.— Знаю,

Меня не любишь ты, вдь об сестры

Твои меня, насколько помню я,

Обидли жестоко, а у нихъ

Къ тому причины не было совсмъ…

А у тебя причина есть, большая!

Корделія.

О, никакой! Нтъ, никакой!

Лиръ.

Гд я?

Во Франціи?

Кентъ.

О, нтъ, мой государь.—

Вы въ королевств, вамъ принадлежащемъ.

Лиръ.

Ахъ, не обманывай меня!

Врачъ.

Ну, вотъ

Утшьтесь, ободритесь, королева!

Онъ исцленъ, какъ видите, совсмъ

Отъ бшенства припадковъ… Все-жь опасно

Ему былое время вспоминать.

Старайтесь больше не смущать его,

Пока не успокоится совсмъ.

Корделія.

Угодно ли пройтись вамъ, государь?

Лиръ.

Ахъ, будь ты снисходительна ко мн!

Прошу: забудь, прости! Я — старъ и глупъ…

(Уходятъ Лиръ, Корделія, вратъ и свита.)

Дворянинъ.

А правда-ль, сэръ, что герцогъ Корнвалійскій

Убить, и такъ, какъ говорятъ?

Кентъ.

Да, правда,

И правда несомннная, мой сэръ.

Дворянинъ.

А кто-жь теперь ведетъ его войска?

Кентъ.

Да, говорятъ, сынъ Глостера побочный.

Дворянинъ.

Есть слухи также: выгнанный Эдгаръ,

Другой сынъ Глостера, и съ графомъ Кентомъ

Въ Германіи теперь.

Кентъ.

Да, слуховъ много

И вс измнчивы они. Пора

Намъ осмотрться. Войско герцогинь

Спшитъ и приближается къ намъ быстро.

Дворянинъ.

Какъ видно, все ршится кровью, сэръ.

Прощайте. (Уходитъ.)

Кентъ.

Дло сдлано вполн,

Приведено къ конечной цли. Дурно

Иль хорошо — ршить все этотъ день.

ДЙСТВІЕ V.

Сцена I.

Лагерь британскихъ войскъ.

(Входятъ съ распущенными знаменами Эдмондъ, Регана, офицеры и свита.)

Эдмондъ.

Отъ герцога узнайте-жь наконецъ:

Остался-ль при послднемъ мнньи онъ,

Иль что-нибудь еще опять придумалъ?

Измнчивъ онъ до-нельзя. Самъ себ

Ни въ чемъ не довряетъ. Принесите

Намъ неизмнное его ршенье.

Регана.

Не доброе случилось что-нибудь

Съ слугой сестры,— наврно.

Эдмондъ.

Надо думать.

Регана.

Теперь, прекрасный лордъ, извстно вамъ,

Что сдлать я намрена для васъ.

Прошу, скажите-жь мн,— но только правду,

И правду сущую,— вы любите-ль

Сестру мою?

Эдмондъ.

Почтительной любовью.

Регана.

Не пролагали-ль вы себ пути,

Куда онъ строго запрещенъ для всхъ

Помимо мужа Гонерилы?

Эдмондъ.

Лэди!—

Вы ошибаетесь жестоко.

Регана.

Боюсь: были съ нею вы, Эдмондъ,

Въ связи, и въ самой близкой…

Эдмондъ.

Клянуся!

Никогда.

Регана.

Не могу ее терпть!—

Мой милый лордъ, не будь же съ ней коротокъ!

Эдмондъ.

Не безпокойся.— Вотъ она и герцогъ.

(Входятъ герцогъ Альбанскiй, Гонерила и солдаты.)

Гонерила (въ сторону).

Я лучше битву проиграть готова,

Чмъ уступить, чмъ дать, чтобъ у меня

Сестра похитила Эдмонда.

Герцогъ Альбанскій.

Радъ,

Любезная сестрица, встртить васъ.

Я слышалъ, сэръ, къ Корделіи король,

Отецъ нашъ, уже прибылъ и со всми

Возставшими на наше управленье

Жестокое.— Я никогда не могъ

Быть храбрымъ въ дл съ честью несогласномъ.—

Теперь вооружаюся на бой

Не противъ короля, не противъ тхъ,

Кто поднялъ знамя бунта за него,—

Боюся, сэръ, что правы вс они.—

Я обнажаю мечъ мой на французовъ,

На чужеземцевъ, вторгнуться дерзнувшихъ

Въ предлы Англійской земли и нашей.

Эдмондъ.

Вы говорите благородно, сэръ.

Регана.

Однако-же, къ чему все это?

Гонерила.

Бросьте

Домашніе и частные вы споры,—

Объ нихъ теперь не можетъ быть и рчи.

Соединимся вс противъ враговъ.

Герцогъ Альбанскій.

Обсудимъ все со старшинами войскъ,

Какъ дйствовать намъ нужно.

Эдмондъ.

Буду, герцогъ,

Васъ непремнно ждать въ палатк вашей.

Регана.

А ты, сестра?— Конечно, съ нами?

Гонерила.

Нтъ.

Регана.

Приличнй было бъ такъ!… Прошу, пойдемъ.

Гонерила (въ сторону).

Ого! Загадку эту знаю. (Громко) Ну,—

Иду.

(Какъ только Регана, Гонерила и Эдмондъ хотятъ уходить, входитъ Эдгаръ переодтый.)

Эдгаръ.

Когда вамъ, герцогъ, съ бднякомъ

Такимъ, какъ я, случалось говорить

Хоть разъ, прошу васъ выслушать меня.

Герцогъ Альбанскій (Реган, Гонерил, Эдмонду).

Идите.— Догоню васъ. (Эдгару) Говори.

Эдгаръ.

Не начинайте битвъ, пока письмо

Вы это не прочтете. Побдите,

Немедленно трубой велите звать

Того, кто вамъ его вручилъ. Кажусь

Я очень жалкимъ и презрннымъ, герцогъ,

Но вамъ я рыцаря тогда представлю,

Который все, что тутъ прочтете вы,

Докажетъ. Если-жь будете разбиты,

Тогда конецъ для васъ всему, а также

И всмъ дламъ и кознямъ противъ васъ.—

Счастливы будьте.

Герцогъ Альбанскій.

Прочту письмо.

Подожди, пока

Эдгаръ.

Запрещено мн ждать.—

Когда придетъ пора, велите тотчасъ

Герольду вызовъ протрубить,— явлюсь.

(Уходитъ.)

Герцогъ Альбанскій.

Коль такъ, прощай. Я просмотрю письмо.

(Входитъ Эдмондъ.)

Эдмондъ.

Враги уже въ виду. Постройте войско.—

Вотъ перечень всхъ нашихъ силъ и средствъ.—

Весьма старательно составленъ онъ.

Отъ вашей быстроты зависитъ все.

Герцогъ Альбанскій.

Готовъ я встртить всякую случайность.

(Уходитъ.)

Эдмондъ.

Поклялся я въ любви обимъ сестрамъ

И об бшено меня ревнуютъ

Другъ къ другу, съ яростью эхиднъ,

Уязвленныхъ жестоко. Что-жь, возьму-ль

Обихъ иль одну, иль ни одной?—

Пока во здравьи вожделенномъ об,

Мн ни съ одной изъ нихъ нельзя связаться:

Возьму вдову, такъ взбсится тотчасъ,

Съ ума сойдетъ сестрица Гонерила.

А съ ней и при ея супруг миломъ

Я крпко сбитъ съ моей прямой дороги.—

Ну, что-жь? Пока воспользуемся этимъ

Супругомъ мягкосердымъ, нужнымъ мн

Для битвы, а потомъ — кому угодно

Себя избавить отъ него — и думай

Смахнуть его скорй. Что-жь до того,

Что носится онъ съ мыслью о пощад

Корделіи и Лиру посл битвы,

Такъ этого и въ жизнь имъ не видать,

Лишь только попадутся въ руки мн.—

Моя теперь главнйшая задача —

Не разсуждать, а за себя стоять.

Сцена II.

Поле между двумя лагерями.

(За сценой шумъ.— Проходятъ съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами Корделія, Лиръ и ихъ войска. Входятъ Эдгаръ и Глостеръ.)

Эдгаръ.

Вотъ дерево… Пусть будетъ тнь его

Хозяиномъ теб гостепріимнымъ.

Садись, отецъ.— Молю я у боговъ

Побды полной длу правды. Если-жь

Вернусь, такъ встію моей тебя

Утшу.

Глостеръ.

Милость всхъ боговъ съ тобой.

(Эдгаръ уходитъ. )

(Шумъ битва, затмъ отступленіе. Эдгаръ вбгаетъ.)

Эдгаръ.

Скоре уходи, старикъ. Дай руку

И уходи.— Лиръ проигралъ сраженье!—

И онъ, и дочь его уже въ плну!

Глостеръ.

Нейду я дальше,— сгнить могу и здсь.

Эдгаръ.

Опять больныя думы! Человкъ

Все долженъ перенесть — и день рожденья,

И смерти день. Все дло только въ томъ,

Чтобы быть готовымъ.

Глостеръ.

Да, и это правда.

(Уходятъ.)

Сцена III.

(Входятъ съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами Эдмондъ торжествующій, Лиръ и Корделія, какъ плнники, офицеры и солдаты.)

Эдмондъ.

Увезть отсюда и стеречь ихъ крпко,

Пока властителей высокихъ воля

Не изречетъ имъ приговора.

Корделія.

Мы

Не первые себ находимъ гибель,

Стремяся къ правд и добру.— Сломили

Меня страданья за тебя, несчастный,

Не то иной дала бы я отвтъ

Грозамъ судьбы предательской и лживой!—

Увидимъ что ли этихъ дочерей,

Сестрицъ прекрасныхъ этихъ?

Лиръ.

Нтъ, нтъ, нтъ!

Идемъ скорй въ тюрьму. Вдвоемъ оставшись,

Тамъ будемъ распвать, какъ птички въ клтк!—

Ты будешь у меня, какъ дочь, просить

Благословенія отца, а я

Паду передъ тобою на колни

И стану о прощеньи умолять.

Такъ будемъ жить вдвоемъ, молиться, нтъ,

И старыя разсказывать былины,

На бабочекъ смяться золотыхъ

И слушать разныхъ нищихъ болтовню

О томъ, кто выигралъ, кто потерялъ,

Кто въ милости, а кто попалъ въ опалу..

И будемъ смло мы рядить, судить

О самыхъ сокровенныхъ тайнахъ міра,

Какъ будто мы въ боговъ совтахъ были!

Переживемъ и переможемъ мы

Въ стнахъ темницы тсной смуты вс

И вс волненія народныхъ партій!

Они, какъ волны бурныя морей,

Гремящія по вол сильныхъ міра,

То землю заливаютъ, то назадъ

Бгутъ, какъ бы луною управляясь.

Эдмондъ.

Убрать отсюда ихъ скорй.

Лиръ.

Мы — жертвы

Съ тобой, но на такія приношенья

Бросаютъ сами боги иміамъ!—

Моя ли снова ты?— Кто разлучить

Захочетъ насъ, тотъ пусть съ небесъ пожаръ

На землю принесетъ и насъ огнемъ

Изъ міра выжжетъ, какъ лисицъ изъ лса.

Смотри, не плачь.— Скорй проказа злая

Источитъ и сожретъ ихъ мясо съ кожей,

Чмъ мы съ тобой заплачемъ. Да, скорй

Отъ голода подохнутъ вс! Идемъ.

(Лиръ и Корделія уходятъ подъ стражей.)

Эдмондъ.

Сэръ капитанъ, на пару словъ! Послушай,

Возьми записку эту и (отдаетъ записку капитану) иди

Въ тюрьму за ними.— Я тебя повысилъ

На степень ужь одну, когда-жь исполнишь,

Что здсь предписано, себ откроешь

Къ блестящей будущности путь. Ты знаешь,

Что человкъ всегда быть долженъ тмъ,

Чмъ время быть ему велитъ, и нжность

Съ мечомъ непримирима.— Это дло —

Вн всякихъ возраженій: иль скажи

‘Исполню’, иль инымъ путемъ, не здсь,

Ищи ужь счастія себ.

Капитанъ.

Исполню,

Милордъ.

Эдмондъ.

Такъ къ длу. Кончено оно,—

Считай себя счастливйшимъ на свт

Кончай сейчасъ, не медля ни минуты,

И точно такъ, какъ здсь я написалъ.

Капитанъ.

Я не могу возить телги, сть

Овесъ сухой, но если что велятъ

Теперь исполнить — въ силахъ человка,

Я въ точности исполню непремнно. (Уходятъ.)

(Трубы. Входятъ герцогъ Альбанскій, Гонерила, Регана, офицеры и солдаты.)

Герцогъ Альбанскій.

Вы намъ сегодня показали, сэръ,

Что значитъ ваша храбрость, да и счастье

Вамъ помогло: вы взяли въ плнъ тхъ самыхъ,

Противъ кого мы билися сейчасъ.

Ихъ требуемъ у васъ!— Поступимъ, сэръ,

Мы съ ними такъ, какъ намъ повелваютъ

О нашей безопасности заботы

И уваженье къ нимъ и сану ихъ.

Эдмондъ.

Я счелъ не лишнимъ, сэръ, чтобы король,

Старикъ несчастный, тотчасъ былъ отправленъ

Подъ врною охраной въ заключенье.

Его лта, а санъ его тмъ бол,

Имютъ силу привлекать къ себ

Сердца простыхъ людей и могутъ копья,

Послушныя движенью нашихъ глазъ,

Мгновенно остріями повернуть

На насъ самихъ. А съ нимъ отправилъ я

И королеву, по тому-жь разсчету.

Они готовы завтра или позже

На судъ явиться вашъ, куда угодно

Вамъ будетъ ихъ призвать.— Теперь мы вс

Покрыты кровію и потомъ. Другъ

Лишился друга. Посл битвы каждый,

Это только испыталъ ея жестокость,

Готовъ виновниковъ ея проклясть,

И для суда надъ Лиромъ и Кордельей

Приличне иное выбрать мсто.

Герцогъ Альбанскій.

Позвольте, сэръ, замтить: въ этомъ дл

Вы для меня лишь подданный,— не братъ.

Регана.

Не братъ!— А этимъ самымъ и хотимъ

Его мы наградить!— Мн кажется,

Что прежде, чмъ сказать такое слово,

Не худо было-бъ у меня спроситься.

Онъ — предводитель нашихъ войскъ и насъ

И нашей власти представитель здсь!

Стоитъ высоко онъ, и вашимъ братомъ

Онъ смло можетъ называть себя!

Гонерила.

Не горячися такъ! Онъ самъ себя,

И только доблестью своею, поднялъ

Гораздо боле, чмъ въ силахъ ты

Его возвысить.

Регана.

Властію моей

Онъ облеченъ и равенъ всмъ высокимъ!

Гонерила.

Еще бы несравненно выше сталъ,

Когда бы на теб женился онъ!

Регана.

Шуты пророками бываютъ!…

Гонерила.

Э!

Такъ глазъ, который это подсказалъ,

Мигалъ теб не даромъ, видно! *)

*) Взято изъ англійской пословицы: ‘влюбленные недаромъ мигаютъ другъ другу’.

Регана.

Лэди,

Больна я, а не то отъ полноты

Всхъ чувствъ моихъ отвтила-бъ какъ надо…

(Эдмонду) Возьмите, генералъ, моихъ солдатъ

И плнниковъ и все, что я имю,

И всмъ располагайте, какъ хотите,

И мной самой.— Теб сдалася крпость!

Клянуся здсь я цлою вселенной:

Отнын ты — мой мужъ и повелитель!

Гонерила.

И думаешь, что насладишься имъ?

Герцогъ Альбанскій (Гонерил).

И не въ твоей же власти помшать

Тому!

Эдмондъ (герцогу Альбанскому).

И не въ твоей, милордъ.

Герцогъ Альбанскій.

Въ моей,

Бездльникъ полукровный!

Регана (Эдмонду).

Бей же сборъ

И докажи имъ, что мои права —

Твои.

Герцогъ Альбанскій.

Опомнися, молчи!— Эдмондъ,

Тебя я арестую за измну,

За преступленье противъ государства!—

Съ тобой и эту (указывая на Гонерилу) въ золот змю!

(Реган) А что до вашихъ притязаній, лэди,

Обязанъ я, любезная сестрица,

Взять подъ мою защиту интересы

Моей супруги. Съ этимъ самымъ лордомъ

Она помолвилась ужь прежде васъ,

И допустить никакъ я не могу,

Чтобъ вы вступили въ соглашенье съ нимъ.

Когда угодно выйти замужъ вамъ,

Меня вы можете избрать супругомъ,—

Жена моя ужь отдалась другому.

Гонерила.

Комедія какая!

Герцогъ Альбанскій.

Глостеръ, ты

Вооруженъ! Трубите-жь вызовъ! Если

Не явится никто, чтобъ на теб

Самомъ предъ всми доказать, что ты

Отъявленный злодй и много разъ

Предатель,— здсь залогъ бросаю съ клятвой,

(Бросаетъ перчатку.)

Что хлба не коснусь, пока на сердц

Твоемъ не докажу, что ты — мерзавецъ

Не мене того, какимъ тебя

Провозгласилъ я здсь.

Регана.

Какая боль!

Какъ больно, тяжело!

Гонерила (въ сторону).

А если-бъ нтъ,—

Я-бъ въ яд усомнилась!

Эдмондъ.

На обмнъ

Возьми. (Бросаетъ перчатку.) Кто-бъ ни дерзнулъ меня назвать

Измнникомъ,— солгалъ, какъ негодяй.

Пусть явится. Трубите вызовъ, трубы!

На немъ и на теб, на комъ угодно,

Я докажу и честь мою, и правду.

Герцогъ Альбанскій.

Герольда, го!

Эдмондъ.

Герольда, го! Герольда!

Герцогъ Альбанскій.

Теперь надйся только на себя,—

Твоихъ солдатъ не существуетъ больше:

Я ихъ собралъ, и я ихъ распустилъ.

Регана.

О, боль меня совсмъ одолваетъ!

Герцогъ Альбанскій.

Она больна,— въ шатеръ мой отведите.

(Уводятъ Регану. Входитъ герольдъ.)

Сюда, герольдъ! Прочти вотъ это громко,

И пусть трубятъ. (Передаетъ герольду листъ.)

Офицеръ.

Трубите-жь трубы! Эй! (Трубы).

Герольдъ (читаетъ.)

‘Если найдется въ нашемъ войск человкъ, надлежащаго званія и происхожденія, который захочетъ доказать, что Эдмондъ, принимаемый за графа Глостера,— много разъ предатель, то пусть явится по третьему звуку трубы. Противникъ здсь и готовъ защищаться’.

Эдмондъ.

Трубить!

(Трубятъ).

Еще!

(Трубятъ).

Еще!

(Трубятъ. Въ отвтъ трубятъ за сценой. Входитъ Эдгаръ. Впереди его идетъ трубачъ.)

Герцогъ Альбанскій.

Спросить, зачмъ онъ здсь? Зачмъ явился

На трубный вызовъ?

Герольдъ.

Кто вы? Ваше имя

И ваше званье? Почему, скажите,

Явились вы теперь на этотъ вызовъ?

Эдгаръ.

Мое погибло ими. Изглодалъ

И сълъ его измны острый зубъ,

Измны злой и ядовитой!— Но

Я такъ же благороденъ, какъ и тотъ,

Съ кмъ въ бой вступить хочу.

Герцогъ Альбанскій.

Кто твой противникъ?

Эдгаръ.

Кто здсь за графа Глостера Эдмонда?

Эдмондъ.

Онъ самъ. Что-жь дальше будетъ?

Эдгаръ.

Обнажи

Твой мечъ, чтобъ могъ онъ наказать меня,

Когда моею рчью оскорблю

Я сердце благородное твое!

Мой мечъ готовъ. Внимай! По нраву чести,

По праву клятвы мной произнесенной,

По праву моего призванья въ жизни,

И несмотря на молодость и силу

На храбрость и величіе твои,

На твой побдный мечъ и на твое

Недавно ярко вспыхнувшее счастье,

Предъ всми объявляю: ты — предатель

И плутъ, обманщикъ подлый предъ богами,

Передъ отцомъ твоимъ и передъ братомъ,

Измнникъ, заговорщикъ передъ принцемъ,

Отъ теми до подошвы ногъ твоихъ,

До пыли самой подъ ногами ты

Чернй и гаже самой гадкой жабы.

Скажи, что нтъ, и этотъ самый мечъ

И эта вотъ рука моя докажутъ,

И на теб самомъ, что лжешь безстыдно,

Что слово истинно мое.

Эдмондъ.

Конечно,

Благоразумнй было бы узнать,

Кто ты, потомъ уже съ тобою биться,

Но видъ твой такъ воинственно прекрасенъ,

И воспитаньемъ благороднымъ дышитъ

Такъ рчь твоя, что я пренебрегу

Всмъ тмъ, на что по рыцарскимъ законамъ

Имю право. Возвращаю вспять,

На голову твою вс т извты

И на сердце твое т лжи, какія

Здсь бросилъ ты въ меня. Он, блеснувъ,

Едва меня задли, но мой мечъ

Имъ путь туда проложитъ, гд он

Останутся на вкъ. Трубите бой!

(Трубятъ призывъ къ бою. Эдгаръ к Эдмондъ дерутся. Эдмондъ падаетъ.)

Герцогъ Альбанскій.

Спасите мн его, спасите!…

Гонерила.

Глостеръ,

Тутъ заговоръ! По рыцарскимъ законамъ

Не могъ ты драться съ неизвстнымъ! Нтъ,

Не побжденъ ты,— обойденъ, обманутъ!

Герцогъ Альбанскій.

Заприте ротъ свой, госпожа честная,

Иль я заткну вотъ этою бумагой. (Подавая письмо Эдмонду.)

Ты, сэръ, бери ее.— Читай, читай

Ты, подлый изъ людей подлйшихъ, въ ней

Читай твою всю гнусность. (Гонерила хочетъ рвать письмо.)

Нтъ, не рвать!

Письмо ты знаешь хорошо, я вижу.

Гонерила.

Ну, знаю. Что-жь? Законы не въ твоей,

Въ моей вдь власти, кто же у меня

Дерзнетъ потребовать отчета въ этомъ?

Герцогъ Альбанскій.

Чудовищно!— Такъ знаешь ты письмо?

Гонерила.

Прошу не спрашивать, что знаю я. (Уходитъ.)

Герцогъ Альбанскій.

За ней скоре. Вн себя она.—

За ней смотрите зорко.

Эдмондъ (въ предсмертной тоск)

Все, въ чемъ только

Меня винили, я во всемъ виновенъ

И даже въ большемъ и гораздо большемъ.—

Откроетъ время все.— Но это все

Теперь ужь стало прошлымъ, какъ и я.—

Но кто-жь ты мой счастливый побдитель?—

И если крови благородной ты,

Тебя прощаю я.

Эдгаръ.

Прощеньемъ мы

Съ тобою обмняемся теперь!

По крови благороденъ я не менй,

Чмъ ты, а если болй, такъ и зло,

Которое ты мн нанесъ, Эдмондъ,

Становится гораздо большимъ. (Снимаетъ съ себя шлемъ) Я —

Эдгаръ, я братъ твой по отцу.— Какъ боги

И ихъ судьбы надъ нами правосудны!

Любезные для насъ пороки наши

Становятся орудьемъ каръ для насъ же:

За темное зачатіе тебя

Въ грх отецъ нашъ зрньемъ заплатилъ.

Эдмондъ.

Ты правду говоришь.— Сказалъ ты врно!—

Свершило колесо свой оборотъ,

И я — вотъ здсь.

Герцогъ Альбанскій (Эдгару).

И по твоей походк

Я ждалъ, что ты властительнаго рода.—

Дай обниму тебя. Пусть горе мн

Все сердце истерзаетъ, если только

Въ себ я ненависть когда-нибудь

Питалъ къ теб иль въ твоему отцу.

Эдгаръ.

Я знаю это очень хорошо,

Мой принцъ великодушный!

Герцогъ Альбанскій.

Гд-жь однако

Скрывался ты? И гд и какъ узналъ

О страшныхъ бдствіяхъ отца?

Эдгаръ.

Когда

Водилъ я и питалъ его, мой лордъ.—

Послушайте короткій мой разсказъ.—

Какъ кончу, пусть и сердце у меня

Отъ боли разорвется пополамъ!—

Отъ страшнаго бжалъ я объявленья,

Грозившаго концомъ кровавымъ мн.

Оно гналось за мною по пятамъ.—

Какъ дорога намъ жизнь!— Готовы лучше

Мы, ежечасно умирая, жить,

Чмъ сразу умереть!— Придумалъ я

Надть лохмотья нищихъ на себя,

Принять наружность тхъ, кто даже псамъ

Противенъ, и, скитаясь такъ, отца

Я встртилъ. На лиц его увидлъ

Кровавыя лишь кольца вмсто глазъ,

А камни самоцвтныя, что въ нихъ

Сіяли, навсегда пропали!— Сталъ

Его водить и нищить за него

И отъ отчаянья спасти его

Мн удалось.— Зачмъ, зачмъ тогда

Я не сказалъ ему, кто я? Зачмъ

Скрывался отъ него?— Лишь полчаса

Тому назадъ, на бой вооружаясь

И на успхъ хотя надясь, все-жь,

Не будучи вполн увренъ въ немъ,

Я сталъ просить отца благословить

Меня и разсказалъ ему тутъ все,

Вс странствія мои.— Но не могло

Его надорванное сердце вынесть

Борьбы двухъ сильныхъ чувствъ — и радости,

И горя,— разорвалося на части,

Улыбку на устахъ его оставя.

Эдмондъ.

Меня разсказъ твой тронулъ.— Будетъ онъ

Источникомъ добра быть-можетъ.— Но

Кончай.— Ты смотришь такъ, какъ будто хочешь

Сказать еще намъ что-то.

Герцогъ Альбанскій.

Если то,

Что можешь намъ сказать, еще печальнй,—

Не говори. И отъ того, что слышалъ,

Готовъ слезами захлебнуться я!

Эдгаръ.

Кто горестей другихъ людей не любитъ,

Тому довольно ужь моихъ страданій,

Тому-жь, кто тшится чужимъ мученье

Кому ихъ нужно больше,— разскажу

О гор страшномъ, крайности достигшемъ *)

Какъ я стеналъ, одинъ изъ бывшихъ тутъ

Вдругъ подошелъ во мн. Меня онъ видлъ,

Когда я былъ въ презрнномъ самомъ вид,

И избгалъ меня, но тутъ узнавъ,

Нежданно, кто былъ тотъ бднякъ несчастный,.

Ко мн на шею кинулся, и громко

Вдругъ зарыдавъ, могучими руками

Меня такъ сильно обнялъ, что, казалось,

Одно лишь небо разв было въ силахъ

Объятія такія разорвать.—

Потомъ, упавъ на моего отца

Трупъ бездыханный, мн онъ разсказалъ

Такую повсть, полную страданій,

О Лир, о себ, какой еще

И не слыхало ухо человка.—

Съ разсказомъ выростало его горе,

И стали постепенно разрываться

Вс струны крпкой его жизни.— Тутъ

Услышалъ я второй уже призывъ

И старика съ отчаяньемъ его,

Оставилъ.

*) Варбуртонъ, выписавъ начало рчи Эдгара изъ подлинника:

This would have seem’d а period

То such as love not sorrow, but another,

To amplity too-much, would make mach more

And top extremity,—

говоритъ: ‘Читатель ясно видитъ, что это разсужденіе относится и къ герцогу Албанскому, который говоритъ, что для него достаточно уже разсказа о страданіяхъ Эдгара, и къ Эдмонду, который желаетъ слышать продолженіе повствованія. Эти стихи сильно искажены’. въ этомъ согласенъ съ Варбуртономъ и Стивенсъ. Оба они возстановляютъ первоначальный смыслъ искаженныхъ стиховъ такъ, какъ мы передаемъ его въ нашемъ перевод. Перев.

Герцогъ Альбанскій.

Кто же это?

Эдгаръ.

Кентъ, мой герцогъ.—

Кентъ изгнанный.— Въ одежд рабской онъ

Не покидалъ ни на минуту Лира,

Враждебнаго ему, и службу несъ,

Какою погнушался-бъ и невольникъ.

(Входитъ дворянинъ съ окровавленнымъ ножомъ.)

Дворянинъ.

О, помогите, помогите!

Эдгаръ.

Въ чемъ

Помочь, что нужно?

Герцогъ Альбанскій.

Говори скорй.

Эдгаръ.

Что значитъ этотъ ножъ окровавленный’.

Дворянинъ.

Вотъ онъ еще горячъ, еще дымится!

Онъ только-что изъ сердца вынутъ.

Герцогъ Альбанскій.

Кто

Убитъ? Да говори!

Дворянинъ.

Супруга ваша,

Супруга ваша, сэръ!— Она же, сэръ,

Сестру свою Регану отравила!—

Сама она, сама призналась!

Эдмондъ.

Съ обими помолвленъ былъ, и всхъ

Троихъ насъ сочетала бравомъ смерть!

Герцогъ Альбанскій.

Несите ихъ сюда живыхъ иль мертвыхъ.

Свершился судъ небесъ предъ нами явно,

И содрогаемся невольно мы,

Но чувство состраданья въ насъ молчитъ

Эдгаръ.

Вотъ Кентъ!

Герцогъ Альбанскій.

Ахъ вотъ и онъ!— Графъ Кентъ, теперь

Намъ нтъ возможности васъ встртить такъ,

Какъ было-бъ надо.

Кентъ.

Я пришелъ сюда

Чтобъ пожелать ночей впередъ покойныхъ

Владык моему и королю…

Его здсь нтъ?

Герцогъ Альбанскій.

Мы главное забыли.

Скажи, Эдмондъ, гд нашъ король и гд

Корделія? (Вносятъ трупы Реганы и Гонерилы.)

Ты видишь это, Кентъ?

Кентъ.

Но что-жь такое это?

Эдмондъ (въ сторону.)

Былъ же ты

Эдмондъ любимъ! Изъ-за тебя одна

Другую отравила, а затмъ

Убила и себя.

Герцогъ Альбанскій.

Вотъ такъ всегда

Бываетъ!— Лица имъ закройте.

Эдмондъ (въ сторону.)

Едва уже дышу.— Хоть что-нибудь

И доброе желается мн сдлать.

Осилю я мою природу. (Въ слухъ) О!

Скорй пошлите, и скорй какъ можно,

Въ тюрьму. Моя записка тамъ.— Жизнь Лира,

Корделіи зависитъ отъ нея.—

Скорй, скорй…

Герцогъ Альбанскій.

Бгите,— ахъ, бгите!

Бгите же скорй!

Эдгаръ (Эдмонду).

Къ кому, милордъ?

Кому же данъ приказъ? Хоть что-нибудь

Пошлите въ знакъ отмны повелнья.

Эдмондъ.

Ахъ, хорошо, что вспомнилъ!— Вотъ мой мечъ.

Отдайте капитану тамъ въ тюрьм.

Герцогъ Альбанскій (Эдгару).

Спши, твоею жизнью заклинаю. (Эдгаръ убгаетъ.)

Эдмондъ (въ предсмертной истом).

Твоя жена и я, мы приказали

Въ тюрьм Корделію повсить… Ей

Самой такую смерть въ вину поставить,

Сказавъ: себя съ отчаянья убила.

Герцогъ Альбанскій.

О, боги, защитите вы ее!— (Указывая на Эдмонда).

Возьмите прочь его отсюда, прочь!

(Входитъ Лиръ съ Корделіей на рукахъ, Эдгардъ, офицеры и другіе.)

Лиръ.

О, войте, войте, войте, войте вс!

О, каменные люди! Если-бъ ваши

Глаза и языки моими были,

Я ими-бъ такъ вселенную потрясъ,

Что лопнулъ бы и сводъ небесный!

Ушла она, ушла и навсегда!—

Могу судить, кто умеръ или нтъ.

Мертва, какъ эта мертвая земля!

Скоре дайте зеркало, скорй!…

И если отъ ея дыханья станетъ

Оно тускнть не много иль одно

Хоть пятнышко окажется на немъ,-

Жива!

Кентъ.

Да не кончина-ль это міра?!

Эдгаръ.

Иль образъ страшный ужасовъ ея?

Герцогъ Альбанскій.

На землю пасть и умереть!

Лиръ.

Перо

Вдь движется!— Жива, жива она!—

Ахъ, еслибъ такъ!— Я-бъ былъ вознагражденъ

За вс мученія, какими только

Когда-либо страдалъ!

Кентъ.

О, господинъ

Мой добрый!

Лиръ.

Прочь, прошу тебя я, прочь!

Эдгаръ.

Вдь это честный Кентъ, вашъ врный другъ.

Лиръ.

Чума на васъ, чума на всхъ убійцъ,

Предателей!— Я-бъ могъ ее спасти!—

Ея ужь нтъ теперь, ушла на вки!

Корделія, Корделія, постой!

Да подожди хотя немного! А… чу!

Что говоришь ты?— Голосъ у нея

Всегда былъ тихъ и сладостенъ и нженъ!

Для женщины какъ это хорошо!

Раба убилъ я, что тебя повсилъ.

Офицеръ.

Такъ точно, лорды, онъ его убилъ.

Лиръ.

А разв не убилъ?— Ахъ, было время,

Мой мечъ кусался больно. Всхъ бы ихъ

Заставилъ онъ попрыгать!— Старъ я сталъ

И эти вс напасти доконали

Меня въ конецъ!— Кто вы такіе — а?

Глаза мои ужь не изъ лучшихъ.— Я

Скажу вамъ прямо…

Кентъ.

Если только счастье

Захочетъ хвастать предъ людьми своей

Любовью къ нимъ или своей враждою

И дать примры той или другой,

Одинъ такой мы видимъ передъ нами.

Лиръ.

Туманно какъ-то здсь! Не Кентъ ли это?

Кентъ.

Онъ самый, вашъ слуга. А гд-жь вашъ Кайюсъ?

Что съ нимъ?

Лиръ.

Хорошій былъ онъ малый.— Что

И говорить!— Захочетъ вздуть кого,

Такъ это — сразу, живо у него.

Онъ умеръ ужь и сгнилъ.

Кентъ.

Ахъ, нтъ, милордъ,

Вашъ Кайюсъ — я.

Лиръ.

А это я сейчасъ

Увижу…

Кентъ.

Тотъ, кто съ перваго мгновенья

Несчастныхъ вашихъ ссоръ и вашихъ бдъ,

Во слдъ вамъ, твердо, неизмнно шелъ

Печальной вашею дорогой.

Лиръ.

Радъ

Теб.

Кентъ.

Ни мн и никому другому!—

Безрадостно и мрачно, мертво все.—

Дв старшія изъ вашихъ дочерей

Себя ужь осудили до суда

И умерли съ отчаянія об.

Лиръ.

Да, да, такъ точно думаю и я.

Герцогъ Альбанскій.

Не знаетъ самъ, что говоритъ!— Напрасно

Стараемся о томъ, чтобъ насъ призналъ.

Эдгаръ.

Конечно.

(Входитъ офицеръ.)

Офицеръ.

Графъ Эдмондъ уже скончался…

Герцогъ Альбанскій.

Ну, стоитъ ли объ этомъ говорить!—

Друзья и лорды наши, знайте вс

Намреніе наше. Мы хотимъ

Все сдлать, что лишь только будемъ въ силахъ,

Чтобъ нашего великаго страдальца

Хоть малымъ чмъ утшить при разгром

Всего, что было дорого ему:

Передаемъ отцу всецло нашу

Неограниченную власть, и пусть

Господствуетъ монархъ многострадальный,

Пока онъ живъ. А что до васъ, то мы

Возстановляемъ въ прежней сил ваши

Права съ прибавкой почестей, наградъ,

Которыхъ болй чмъ достойны вы.—

Утшу васъ, друзья, за доблесть вашу

И выпьютъ чашу горькую враги!

Лиръ.

И ты, дурашка *) милая моя,

Повшена!— Нтъ, нтъ въ ней болй жизни!—

Живутъ же вдь собака, лошадь, мышь,

А ты не дышишь? Ты?— И не придешь

Ужь больше никогда и никогда!…

О, никогда! О, никогда!— Скорй,

Прошу, тутъ растегните.— Очень, сэръ,

Вамъ благодаренъ!— Видите вы это?—

Смотрите на нее, смотрите… Губки

Ея… Сюда смотрите вы… Сюда

Смотрите… (Умираетъ.)

*) Въ подлинник: my poor fool is hang’d. Буквально ‘мой бдный шутъ (или дуракъ) повшенъ’. Стивенсъ справедливо говоритъ, что тутъ poor fool есть выраженіе нжности, обращенное Лиромъ къ умершей Корделіи. Перев.

Эдгаръ.

Дурно съ нимъ… Милордъ, милордъ!

Кентъ.

О, разорвися сердце, разорвись,

Молю тебя.

Эдгаръ.

Взгляните, государь!—

Кентъ.

Нтъ, духа не тревожь его, не мучь.

Пусть мирно отойдетъ. Возненавидитъ

Онъ тхъ, кто доле его задержитъ

Въ жестокихъ пыткахъ этой жизни.

Эдгаръ.

О,

Ужь умеръ онъ на самомъ дл!

Кентъ.

Чудомъ,

Захватомъ уже лишнимъ жизни было

И то, что выносилъ такъ долго онъ

Такія тяжкія страданья здсь.

Герцогъ Альбанскій.

Теперь несите ихъ отсюда. Первой

Заботой будетъ общее намъ горе.

(Кенту и Эдгару.)

Друзья моей души, возьмите оба

Правленье на себя, и государство

Облитое такъ кровью поддержите!

Кентъ.

Я скоро, сэръ, отправлюсь въ путь туда,

Куда мой государь зоветъ меня!—

Ему повиноваться долженъ я.

Герцогъ Альбанскій.

И мы, невольно повинуясь гнету

Минуты горестной, здсь говоримъ

Лишь то, что чувствуемъ, не то, чтобъ должно

Вамъ было говорить.— Онъ, престарлый,

Страданій столько вытерплъ, что намъ

И юнымъ не подъ силу было-бъ вынесть,

И какъ онъ жилъ, намъ долго-бъ не прожить.

(Уходятъ вс за похоронныхъ маршемъ.)

Конецъ.

‘Русская Мысль’, NoNo 6—9, 1882

КОРОЛЬ ЛИРЪ.

Сцена І-я.

Сцена II.

Сцена IІІ.

Сцена IV.

Сцена V.

Сцена I.

Сцена II.

Сцена ІІІ.

Сцена IV.

Сцена I.

Сцена ІІ.

Сцена III.

Сцена IV.

Сцена V.

Сцена VI.

Сцена VII.

Сцена I.

Сцена II.

Сцена III.

Сцена IV.

Сцена V.

Сцена VI *).

Сцена VII.

Сцена I.

Сцена II.

Сцена III.

Читайте также: