Король Генрих V, Шекспир Вильям, Год: 1598 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Вильямъ Шекспиръ

Король Генрихъ V

Переводъ А. Ганзенъ

Источник: Шекспиръ В. Полное собраніе сочиненій / Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 2, 1902.

<а href='http://az.lib.ru'>http://az.lib.ru

Король Генрихъ V.

Время сочиненія этой пьесы опредляется прологомъ къ 5-му дйствію, гд описывается, какъ лондонскіе граждане встрчаютъ короля, возвращающагося посл побды при Азенкур.

Въ этихъ стихахъ указывается на графа Эссекса, который усмирялъ возстаніе въ Ирландіи съ 27 марта по 28 сентября 1599 г. Слдовательно, ‘Генрихъ V’ былъ написанъ и, по всей вроятности, представленъ осенью этого года. Въ август 1600 г. появилось первое изданіе пьесы, въ четверть листа, исполненное, какъ полагаютъ, какимъ-нибудь книгопродавцемъ безъ согласія автора, подъ заглавіемъ: ‘Лтописная исторія о Генрих Пятомъ, съ сраженіемъ, происходившимъ при Эджинъ Корт во Франціи. Съ участіемъ прапорщика Пистоля. Какъ она нсколько разъ была играна слугами достопочтеннаго Лорда Камергера’. Это изданіе было затмъ перепечатано въ 1602 и 1608 гг. Мнніе о томъ, что оно вышло безъ вдома Шекспира и помимо его воли, основывается на небрежной передач въ изданіяхъ 1600—1608 гг. текста пьесы, подвергшагося здсь значительнымъ искаженіямъ и сокращеніямъ, устраненнымъ только въ первомъ in folio 1623 г. Въ упомянутыхъ изданіяхъ въ 4-ку текстъ пьесы является не только въ искаженномъ вид, но и сокращенъ почти на половину: такъ, напр., выпущены вс прологи и пр. Въ изданіи 1623 г., въ которомъ пьеса явилась уже въ полномъ вид, она носитъ названіе: ‘Жизнь Генриха V’.

По содержанію своему, эта хроника стоитъ въ тсной связи съ обими частями ‘Генриха IV’ и представляетъ дальнйшее развитіе характера главнаго дйствующаго лица или, лучше сказать,— превращеніе прежняго безпутнаго ‘принца Галя’, проводившаго время въ попойкахъ и разныхъ ночныхъ приключеніяхъ съ Фальстафомъ и его свитой,— въ идеальнаго короля-рыцаря, храбраго воителя и мудраго государя. Фальстафъ, который, какъ видно изъ эпилога къ ‘Генриху IV’, долженъ былъ опять явиться на сцену въ этой новой пьес, исключенъ изъ числа дйствующихъ лицъ при окончательной ея обработк, мы слышимъ только разсказъ о смерти толстаго рыцаря отъ кабатчицы Куикли, успвшей уже выйти замужъ за бывшаго его собутыльника Пистоля. Вообще, память о Фальстаф сохраняется въ новой пьес лишь настолько, насколько это нужно для того, чтобы зритель не забывалъ о прежнемъ принц Генрих.

Весь интересъ разбираемой нами пьесы заключается въ томъ, что она представляетъ дальнйшее развитіе характера героя. Развернувъ передъ нами, въ первой части ‘Генриха IV’ беззаботную юность принца Галя, показавъ, во второй части, какъ съ приближеніемъ боле зрлаго возраста принцъ мало по малу становится серьезнымъ, мыслящимъ человкомъ, поэтъ изображаетъ, наконецъ, въ лиц короля Генриха V, свой высокій идеалъ государя, одареннаго всми наиболе привлекательными качествами,— храбростью, мудростью, умренностью, простотою и справедливостью. Устами прелатовъ, разсуждающихъ въ первой сцен о корол, Шекспиръ высказываетъ, что мы должны искать естественныхъ причинъ этой чудесной перемны характера принца именно въ той мало общавшей школ, въ которой воспитался этотъ, повидимому, вовсе не воспитанный человкъ. Тамъ образовалась въ немъ эта многосторонность, которой теперь вс удивляются и вслдствіе которой онъ легко справляется со всякими длами, и духовными, и свтскими, и въ кабинет, и на пол сраженія. Теперь онъ уже не тратитъ на пустяки время, ставшее для него драгоцннымъ, а взвшиваетъ его до послдняго зерна, теперь онъ на свою страстную, порывистую натуру набросилъ узду кротости и милости, и даже непріятели начинаютъ догадываться, что его прежняя безпорядочность была только маской, которая подъ видомъ глупости скрывала умъ и характеръ. Въ первой же сцен, гд мы встрчаемся съ королемъ Генрихомъ, онъ разсуждаетъ со своими совтниками о войн съ Франціей. Вс одушевлены мыслью объ этомъ славномъ предпріятіи, вс сословія въ героическомъ единодушіи одинаково преданы королю, его родственники, дядя и братья, и все дворянство одинаково побуждаютъ его къ войн, духовенство даетъ ему огромную денежную ссуду, какой не давало ни одному изъ его предшественниковъ, вс вспоминаютъ о героическихъ временахъ Эдуардовъ и убждаютъ Генриха возобновить ихъ подвиги, вс проникнуты мужествомъ и самыми лучшими намреніями. Даже Бардольфъ, Нимъ и Пистоль,— и т охвачены общимъ патріотическимъ подъемомъ чувствъ и готовы отправиться въ походъ противъ общаго непріятеля. Ирландцы, возставшіе противъ Ричарда II, валійцы и шотландцы, съ которыми приходилось бороться Генриху IV,— вс теперь являются какъ земляки въ войск англійскаго короля. Измна нсколькихъ подкупленныхъ дворянъ оказывается совершенно безсильною…

Война съ Франціей является слдствіемъ той политики, которую внушилъ своему сыну умирающій король Генрихъ IV. Къ этой войн молодого государя влечетъ не только сознаніе своего права и основательности своихъ притязаній, но и честолюбіе, побуждающее его загладить великими подвигами ту праздность, какою отличалась его молодость. Онъ говоритъ, что исторія должна во весь голосъ трубить объ его дяніяхъ,— иначе пусть его кости будутъ погребены въ недостойной урн, на которой не будетъ никакой надписи. Высокомрное презрніе со стороны непріятеля и его насмшливый намекъ на буйно проведенную Генрихомъ молодость еще боле возбуждаютъ воинственный пылъ короля. ‘Въ бурные дни моей молодости, говоритъ онъ, — я не высоко чтилъ бдный тронъ Англіи, но когда я сяду на мой тронъ во Франціи, то я окажу должную честь моему званію и явлюсь королемъ въ такомъ блеск, что вы вс ослпнете!’ Но въ то же время Генрихъ является и совершенно простымъ, всмъ доступнымъ человкомъ: въ его обхожденіи съ людьми часто проглядываетъ прежняя привычка къ безцеремонному обществу, хотя онъ и уметъ при этомъ сохранять все свое королевское достоинство. Рядомъ съ воинственною возбужденностью мы видимъ у него полное спокойствіе и хладнокровіе, рядомъ съ царственно-героическимъ на-строеніемъ духа — проявленія простой мщанской натуры, одаренной свжимъ юморомъ и свтлымъ взглядомъ на жизнь.

Главнымъ источникомъ для изображенія историческихъ событій служила Шекспиру извстная хроника Голиншеда. Отчасти онъ пользовался также и старинной пьесой: ‘3наменитыя побды Генриха V’. Историческіе факты переданы у Шекспира вполн согласно съ источниками. Король Генрихъ V царствовалъ съ 1413 по 1422 гг. Въ самомъ начал своего царствованія онъ предпринялъ тотъ смлый завоевательный походъ во Францію, который и служитъ содержаніемъ и предметомъ патріотическаго прославленія въ пьес Шекспира. Поводомъ къ этой войн послужили притязанія англійскаго короля на французскій престолъ,— притязанія, основанныя на мотивахъ, которые въ наше время представляются боле, чмъ сомнительными, но въ средніе вка, — да и во времена Шекспира,— признавались вполн достаточными. Во Франціи дйствовалъ старый салическій законъ, исключавшій женскую линію отъ престолонаслдія. Но, какъ передаетъ лтописецъ Холлъ, жившій въ царствованіе Елизаветы, англійское духовенство всегда возражало противъ этого закона и доказывало права Генриха на французскую корону, такъ какъ праддъ Генриха, король Эдуардъ III, былъ сыномъ Изабеллы, дочери французскаго короля Филиппа Красиваго, къ ея то потомкамъ, по мннію англичанъ, и долженъ былъ перейти французскій престолъ съ прекращеніемъ, за смертью Карла IV, мужской линіи Капетинговъ, между тмъ какъ въ дйствительности французскимъ королемъ сдлался не родной племянникъ Карла Эдуардъ III, а двоюродный племянникъ — Филиппъ VI Валуа. Правда, впослдствіи Эдуардъ III, по торжественному мирному договору въ Бретиньи, отказался не только отъ своихъ притязаній на французскую корону, но и отъ своихъ правъ на давнишнія вассальныя владнія Плантагенетовъ во Франціи, — на Нормандію, Турэнь, Анжу, Мэнъ и пр.— взамнъ крупнаго денежнаго вознагражденія со стороны Франціи, но этотъ договоръ былъ уничтоженъ позднйшими войнами и, въ сущности, никогда не исполнялся. Во владніи англичанъ все еще оставалось во Франціи нсколько укрпленныхъ городовъ, какъ напр. Калэ, Байонна, Бордо. Въ царствованіе Ричарда II и Генриха IV внутреннія междоусобія въ самой Англіи препятствовали предпринять что либо противъ сосдняго королевства, и взаимныя отношенія между Англіей и Франціей были, въ сущности, похожи скоре на перемиріе, такъ какъ спорный вопросъ о престолонаслдіи еще нельзя было считать окончательно ршеннымъ. Такимъ образомъ, молодой король Генрихъ V, жаждавшій подвиговъ и славы, смотрлъ на свой походъ не только какъ на продолженіе славнаго дла, начатаго его предками и только пріостановленнаго неблагопріятными событіями, но и какъ на вполн законное ‘возстановленіе’ принадлежащаго ему права на французскую корону. Въ этомъ и убждаетъ его епископъ Кентерберійскій, въ уста котораго Шекспиръ вложилъ историческіе и политическіе доводы, почерпнутые изъ хроники Голиншеда. Независимо отъ этого, Генрихъ полагалъ, что завоеваніе Франціи англичанами будетъ благодяніемъ для самой этой страны, которая въ царствованіе слабоумнаго Карла VI пришла въ самое жалкое положеніе. Но Шекспиръ не останавливается на этомъ соображеніи: тхъ аргументовъ, которые онъ нашелъ у Голиншеда, ему было вполн достаточно для того, чтобы не только вполн оправдать, но и возвеличить своего героя.

Изъ исторіи извстно, что вся Англія единодушно поддержала своего короля въ задуманномъ имъ предпріятіи. Со стороны Франціи въ ту пору мы вовсе не видимъ того высокомрія, какое приписываетъ ей Шекспиръ, основываясь на своихъ позднйшихъ и не всегда достоврныхъ источникахъ. Когда Генрихъ отправилъ во Францію торжественное посольство, съ требованіемъ, чтобы ему отдали французскую корону или, по крайней мр, треть государства, руку принцессы Екатерины и 3,600,000 франковъ приданаго,— французы, ради сохраненія мира, предложили ему значительную часть Аквитаніи, половину Прованса и приданое въ размр 800,000 франковъ. Когда же эти предложенія были отвергнуты, французское правительство само отправило въ Англію посольство, чтобы по возможности предупредить вооруженное столкновеніе, но это посольство не имло успха. Лтомъ 1415 г. Генрихъ уже собралъ войско и флотъ въ Саутгэмптон и былъ готовъ къ переправ во Францію, но въ это время открытъ былъ опасный заговоръ среди ближайшихъ къ королю лицъ. Двоюродный братъ Генриха, сынъ его дяди Іорка, графъ Ричардъ Кембриджскій, и лордъ Скрупъ, къ которому король всегда относился съ братскимъ довріемъ, оказались во глав заговора, который, впрочемъ, вовсе не былъ затянъ по соглашенію съ французами, какъ это предположилъ Шекспиръ на основаніи хроникъ, а имлъ въ виду исключительно англійскія политическія цли. Этотъ заговоръ явился отголоскомъ возмущенія Перси, и такъ сказать, прологомъ къ войн Алой и Блой Розы, такъ какъ дло касалось правъ Іоркскаго дома на престолъ, находившійся въ рукахъ Ланкастеровъ. Графъ Ричардъ былъ женатъ на Анн Мортимеръ, происходившей отъ третьяго сына Эдуарда III, Ліонеля герцога Кларенса, а такъ какъ ддъ Генриха V, Джонъ Гантъ, былъ четвертымъ сыномъ Эдуарда, то, слдовательно, Анна являлась представительницею старшей линіи. Ея братъ, Эдмундъ Мортимеръ, графъ Марчскій, былъ холостъ, а потому графъ Ричардъ и разсчитывалъ, что права Эдмунда со временемъ перейдутъ къ его сестр или къ ея потомству. Минута, когда Генрихъ готовъ былъ отправиться въ походъ, представилась заговорщикамъ весьма удобною для государственнаго переворота, который былъ предупрежденъ только своевременнымъ обнаруженіемъ заговора. Генрихъ былъ пораженъ этимъ открытіемъ. Онъ чувствовалъ себ въ полной безопасности, такъ какъ вся Англія безъ исключеній признала его законнымъ государемъ, и онъ до такой степени далекъ былъ отъ всякихъ опасеній, что сейчасъ же по вступленіи на престолъ освободилъ единственнаго опаснаго претендента, именно этого самаго Мортимера, заключеннаго въ тюрьму Генрихомъ IV. Теперь Генрихъ призналъ необходимымъ дйствовать противъ внутреннихъ враговъ со всею строгостью: вс заговорщики были тотчасъ же преданы суду и казнены въ Соутгэмптон.

Въ август 1415 г. англійская эскадра, состоявшая изъ полутора тысячъ кораблей, на которыхъ находилось 6000 конницы, 23000 стрлковъ, 1000 канонировъ и саперовъ, явилась въ усть Сены. Гарфлёръ былъ взятъ посл четырехнедльнаго геройскаго сопротивленія. Но вскор посл этой первой удачи, въ англійскомъ войск обнаружилась чума, истребившая чуть не половину всей арміи. Франція не была истощена, населеніе вовсе не было расположено признать надъ собою власть англійскаго короля, и на средней Сен постепенно собралось довольно сильное войско подъ начальствомъ дофина, коннетабля, герцога Алансонскаго и другихъ вельможъ. Наиболе осторожные изъ англійскихъ вождей стали уговаривать Генриха вернуться домой, но король не допускалъ и мысли объ этомъ, онъ отослалъ въ Англію только 5000 больныхъ, да 2000 оставилъ гарнизономъ въ Гарфлер, а съ остальными, которыхъ было не боле 12000, двинулся въ походъ внутрь Франціи, въ дождливую погоду и среди всевозможныхъ затрудненій. Французскій король прислалъ въ лагерь своихъ герольдовъ, чтобы побудить Генриха или къ отступленію, или къ ршительному бою. ‘Скажите своему господину’, отвчалъ имъ Генрихъ, ‘что на сей разъ я не стану искать встрчи съ нимъ, но если онъ или его полководцы станутъ искать встрчи со мною, то я, съ Божьей помощью, пойду на нихъ. Но я думаю, что вы будете благоразумны и не подадите мн повода окрасить вашу черную землю вашей алой кровью’. Съ этими словами и съ подаркомъ въ сто кронъ король отпустилъ герольдовъ, а вскор посл того, 24 октября, встртился съ главными силами непріятеля: боле 50-ти тысячъ французовъ заградили путь англичанамъ, все это были свжія и хорошо вооруженныя войска, въ томъ числ — не мене 14-ти тысячъ всадниковъ. Французамъ казалось совершенно невроятнымъ, чтобы Генрихъ могъ устоять противъ такого войска, имя не больше 1000 конницы и 10-ти тысячъ стрлковъ, тмъ боле, что къ пхот французскіе рыцари относились съ полнымъ презрніемъ. Никто не сомнвался въ ршительномъ пораженіи англичанъ, французы уже заране длили между собою плнныхъ, которыхъ разсчитывали захватить на слдующій день, и всю ночь пировали, предвкушая свое торжество. И въ самомъ дл, со стороны Генриха было безумною дерзостью принять сраженіе, но эта безумная дерзость соединялась у него съ разсчетливымъ хладнокровіемъ. Онъ позаботился, въ виду тяжелаго боя, подкрпить своихъ солдатъ пищей, питьемъ и сномъ и постарался воспользоваться всми выгодами мстности. Въ его лагер было тихо и темно, шелъ проливной дождь, многіе исповдывались и причащались. Утро 25 октября, въ день свв. Криспина и Криспіана, началось у англичанъ обдней, потомъ король, въ блестящемъ вооруженіи и въ шлем, увнчанномъ короною, построилъ свои войска къ бою длинной линіей, не больше, какъ въ четыре ряда,— какъ еще и въ наше время строится англійская пхота. Передъ каждымъ стрлкомъ былъ наискось воткнутъ въ землю длинный и острый колъ, для защиты отъ натиска непріятельской конницы. Противъ англичанъ тремя отрядами выступило пестрое, блестящее и шумное французское войско. ‘О, если бы сюда явились сегодня вс англичане, владющіе мечемъ!’ воскликнулъ одинъ рыцарь изъ свиты Генриха. ‘Мн не нужно больше людей’, отвчалъ король: ‘Богъ можетъ даровать побду и малочисленному войску’. Онъ нимало не сомнвался въ своей побд,— и эта увренность оправдалась. Французы сражались безпечно, не дружно, не слушались приказаній коннетабля и, такимъ образомъ, утратили вс свои преимущества. Пушки и лошади вязли въ пол, размокшемъ отъ дождя, а 8000 спшившихся рыцарей, составившіе передовой отрядъ, въ своемъ тяжеломъ вооруженіи едва могли двигаться.

Въ одиннадцать часовъ король Генрихъ воскликнулъ: ‘Впередъ!’ Старый маршалъ сэръ Томасъ Эрпингэмъ подалъ знакъ къ наступленію, и вся линія стрлковъ съ громкимъ боевымъ кличемъ устремилась на непріятельскій центръ. Въ то же время съ боковъ англичане осыпали пшихъ французскихъ рыцарей цлымъ градомъ стрлъ. Отрядъ герцога Алансонскаго бросился было на англичанъ, но былъ встрченъ сильнымъ отпоромъ, завязался ожесточенный рукопашный бой дубинами, топорами, мечами, и вскор французами овладлъ паническій страхъ, и они бросились бжать. Цлыя тысячи безъ боя сдавались побдителямъ. Въ это время другой отрядъ французовъ неожиданно напалъ на англичанъ съ тылу. Генрихъ быстро принялъ ужасное и по тому времени очень убыточное ршеніе: онъ приказалъ перебить всхъ плнныхъ, чтобы не имть помхи для новаго боя. Вскор оказалось, что причиною тревоги было только нападеніе мародеровъ на оставшійся почти безъ прикрытія англійскій обозъ.

Англичане одержали полную и ршительную побду. Убито было боле 10,000 французовъ, герцогъ Орлеанскій и 1500 рыцарей взяты были въ плнъ. Перечень убитыхъ рыцарей, приводимый Шекспиромъ въ 8-ой сцен IV дйствія, исторически вренъ. Потери англичанъ были крайне незначительны, хотя, разумется, превышали 25 человкъ, — число, приводимое Шекспиромъ. Между прочимъ, въ этомъ сраженіи былъ убитъ герцогъ Іоркскій,— тотъ самый, который выведенъ въ ‘Ричард II’ подъ именемъ Омерля.

Генрихъ обратился къ своимъ войскамъ съ рчью, въ которой говорилъ, чтобы они не превозносились этой побдой, такъ какъ она дарована имъ Богомъ, который навелъ слпоту на непріятеля. Когда въ англійскій лагерь явились французскіе герольды, чтобы освдомиться о числ убитыхъ, король спросилъ ихъ, какъ называется замокъ, возвышавшійся надъ полемъ битвы, и, узнавъ, что это — Азинкуръ, назвалъ свою побду азинкурской, день же св. Криспина онъ приказалъ праздновать по всей Англіи.

Англичане безпрепятственно продолжали свой походъ до Калэ и оттуда переправились на родину съ огромной добычей. Когда король прибылъ въ Лондонъ, все населеніе города, съ мэромъ и ольдерменами во глав, вышло къ нему навстрчу и провожало его по украшеннымъ цвтами улицамъ въ соборъ св. Павла и въ Вестминстеръ.

Сдлавъ Азинкурскую побду и ея ближайшія послдствія центральнымъ фактомъ своей пьесы, Шекспиръ лишь слегка коснулся событій дальнйшей англо-французской войны, продолжавшейся еще цлыхъ четыре года, и отъ изображенія побды прямо перешелъ къ заключенію мира. При этомъ онъ даже не объяснилъ тхъ мотивовъ, которые заставили французовъ пожертвовать интересами своего дофина и признать иностраннаго государя наслдникомъ французской короны. Герцогъ Іоаннъ-Бургундскій былъ измннически убитъ въ Париж, въ присутствіи самого дофина и не безъ соучастія послдняго, его родная мать, королева Изабелла, въ ярости поклялась ему за это отомстить. Съ нею заодно дйствовалъ и наслдникъ убитаго, Бургундскій герцогъ Филиппъ, и имъ не трудно было заставить неспособнаго Карла заключить позорный для Франціи мирный договоръ въ Труа (1420), фактически предавшій Францію во власть иноземнаго государя. И дйствительно, Генрихъ V въ продолженіе двухъ лтъ управлялъ Франціей — ‘великодушно, мужественно и умно’, какъ говоритъ старинный лтописецъ, замчая при этомъ, что король былъ ‘превосходнымъ судьею въ крупныхъ и мелкихъ длахъ и пользовался уваженіемъ какъ своихъ подданныхъ, такъ и сосдей’. Онъ скончался всего 35-ти лтъ отъ роду, въ Венсен, 31-го августа 1422 года, девять мсяцевъ спустя посл рожденія наслдника, — будущаго короля Генриха VI. На смертномъ одр онъ сдлалъ вс распоряженія для того, чтобы обезпечить своему малолтнему преемнику мирное и благополучное царствованіе, и жаллъ только объ одномъ, что ему не суждено было совершить крестовый походъ въ Св. Землю, о которомъ онъ уже давно мечталъ.

Тло скончавшагося такъ преждевременно короля перевезено было въ Англію и погребено въ Вестминстерскомъ аббатств. Англія была глубоко опечалена встью объ его смерти, въ которой вс справедливо видли потерю невознаградимую. И чмъ хуже были времена впослдствіи, тмъ чаще вспоминали англичане о своемъ ‘безпутномъ принц’, который съумлъ сдлаться такимъ идеальнымъ государемъ. Преданія о немъ жили въ памяти народа и дали матеріалъ для того величественнаго апоеоза, которымъ почтилъ его Шекспиръ въ своей драматической хроник. Комментаторы Шекспира и историки англійской литературы любятъ сравнивать ‘Генриха V’ съ ‘Персами’ Эсхила. И въ самомъ дл, об пьесы представляютъ большое сходство въ томъ отношеніи, что об он являются торжественными побдными гимнами въ драматической форм, об ‘полны Ареева духа’ и высокаго патріотизма. Во времена Шекспира азинкурская побда считалась однимъ изъ величайшихъ событій англійской исторіи, точно такъ же, какъ ея герой — Генрихъ V — признавался однимъ изъ величайшихъ англійскихъ королей, не взирая на то, что матеріальныя выгоды этой побды исчезли вскор посл смерти побдителя. Значеніе французскаго похода Генриха V для Англіи сравниваютъ съ значеніемъ крестовыхъ походовъ для Европы: ничтожные въ смысл завоевательномъ, они имли огромное вліяніе на подъемъ національнаго самосознанія. Смлое предпріятіе молодого короля, проведенное съ такимъ упорствомъ и хладнокровіемъ и увнчавшееся успхомъ вопреки всякой вроятности, внушило Англіи сознаніе своихъ силъ и могущества тхъ качествъ, которымъ она обязана своимъ выдающимся положеніемъ въ сред европейскихъ государствъ. Въ особенности же важно было то, что въ поход Генриха V маленькіе люди, крестьяне и мелкіе землевладльцы, сражались рядомъ съ представителями крупнаго дворянства: здсь уже не видно было прежней противоположности между норманскими рыцарями и саксонскими мужиками, вс являлись представителями единой британской націи, которая впервые здсь дала почувствовать всю свою силу непріятелю, несравненно боле многочисленному. ‘Съ этого историческаго момента’, говоритъ Боденштедтъ, ‘и ведетъ свое начало та самоувренность, которая въ позднйшіе вка такъ часто вела англичанъ къ успху въ самыхъ рискованныхъ предпріятіяхъ и обезпечила имъ господство надъ морями и надъ отдаленными государствами. Та специфически-британская національная гордость, съ какою даже простолюдинъ смотритъ на вс прочіе народы, а особенно — на народы романскаго происхожденія, въ значительной степени обязана своимъ развитіемъ этой удивительной побд мужества и энергіи англичанъ надъ французами при Азинкур’.

Подобно тому, какъ Эсхилъ въ ‘Персахъ’ и въ трагедіи ‘Семеро противъ ивъ’проводитъ мысль, что ‘цвтъ тщеславія даетъ плодомъ бдствіе, а жатвою — слезы’, такъ и Шекспиръ противопоставляетъ въ своей пьес французскій лагерь и французскихъ принцевъ съ ихъ высокомріемъ и нечестіемъ — маленькой горсти британцевъ и ихъ неустрашимому и богобоязненному вождю. Между изображенными имъ французскими полководцами нтъ ни одного, который бы не соперничалъ съ другими въ пустомъ хвастовств и заносчивости, не обнаруживалъ бы дтской радости при вид пышныхъ нарядовъ и красиваго оружія и проявлялъ бы хоть нсколько той серьезности, того спокойнаго мужества и той преданности, какими одушевлены англичане. И между французами всхъ превосходитъ дофинъ своимъ мелкимъ самодовольствомъ, легкомысленной кичливостью и простодушной ограниченностью. Эти сцены, благодаря вплетенію въ нихъ осколковъ французской рчи, подходятъ къ карикатур… ‘Мн кажется боле нежели вроятнымъ’, говоритъ Гервинусъ, ‘что Шекспиръ, изображая своего Генриха, былъ руководимъ ревностно-патріотическою мыслью — противопоставить своему блистательному современнику — Генриху IV французскому своего народнаго героя Генриха, который на англійскомъ престол не уступалъ французскому королю ни въ величіи, ни въ оригинальности. Но величіе этого героя проявилось бы съ еще большимъ достоинствомъ, если бы поэтъ обрисовалъ его враговъ въ мене недостойномъ вид. Однимъ только древнимъ свойственно было уважать своихъ враговъ: Гомеръ не унижаетъ троянцевъ, у Эсхила нтъ и слда презрнія къ персамъ, даже тамъ, гд онъ изображаетъ и караетъ ихъ безбожіе. Что Шекспиръ изображалъ карикатурно враждебныхъ Англіи французовъ, это составляетъ одну изъ тхъ немногихъ чертъ, которыхъ не хотлось бы встрчать въ его сочиненіяхъ, это — та національная ограниченность, вслдствіе которой англичанинъ въ немъ затмевалъ человка. Народы древности, при всемъ томъ, что національный отпечатокъ сказался на нихъ гораздо явственне, были чужды подобной узкой національной гордости, — даже римляне: возл своихъ тріумфальныхъ арокъ они ставили статуи плнныхъ варварскихъ царей, придавая имъ облагороженный вншній видъ и то возвышенное внутреннее выраженіе, которое свидтельствовало объ ихъ врожденомъ чувств сопротивленія и независимости’…

Дйствительно, Шекспиръ въ этой пьес является вполн національнымъ поэтомъ-патріотомъ, со всею односторонностью исключительнаго патріотизма: то высокое безпристрастіе, которое онъ проявляетъ въ другихъ своихъ произведеніяхъ, здсь совершенно покидаетъ его. Онъ смотритъ на французовъ положительно какъ на низшую расу, наряду съ дофиномъ и коннетаблемъ даже рядовые англійскіе солдаты являются героями, а въ 4-мъ акт французскій рыцарь, ради спасенія своей жизни, пресмыкается даже передъ трусомъ и негодяемъ Пистолемъ. Очевидно, поэтъ имлъ въ виду публику, въ высокой степени одушевленную тмъ же національнымъ патріотизмомъ и врою въ превосходство Англіи предъ всми странами міра. Старинныя притязанія англійскихъ королей на французскій престолъ не совсмъ были забыты даже и въ XVI вк: о возобновленіи ихъ помышлялъ одно время Генрихъ VIII, и еще много лтъ спустя по смерти Шекспира послдній англійскій король изъ дома Стюартовъ включалъ въ свой гербъ, наряду съ англійскими и шотландскими, также и французскіе знаки. Въ эпоху Елизаветы, когда воинствующій патріотизмъ въ Англіи былъ чрезвычайно силенъ, вполн естественно было воспоминаніе о славныхъ подвигахъ прежнихъ государей и возвеличеніе рыцарственнаго Генриха V.

Кром азинкурскаго сраженія и сценъ, имющихъ съ нимъ непосредственную связь, Шекспиръ рисуетъ своего героя и въ мирныхъ отношеніяхъ къ придворнымъ, полководцамъ и пр., и въ сценахъ сватовства къ французской принцесс Екатерин. Эти послднія сцены окрашены слегка комическимъ характеромъ, такъ какъ Шекспиръ представилъ короля говорящимъ только по-англійски, а принцессу — говорящею только по-французски, исторически это, конечно, неврно, потому что въ XV вк французскій языкъ все еще продолжалъ быть въ Англіи языкомъ двора и высшаго общества, поэтъ допустилъ эту неточность именно ради комическаго эффекта, онъ даже заставляетъ принцессу брать урокъ англійскаго языка и сравнивать между собою французскія и англійскія слова, сходныя по звуку, но имющія совершенно разное, и по-французски — даже неприличное значеніе. Вообще, французскій языкъ, которымъ говорятъ иныя лица пьесы, очень неправиленъ, но, очевидно, это — тотъ самый языкъ, который Шекспиръ слышалъ въ Лондон и который для его цли былъ совершенно достаточенъ.

Какъ и въ ‘Генрих IV’, серьезное дйствіе пьесы окружено разными веселыми эпизодами, но здсь этотъ комическій элементъ не иметъ такого значенія, какъ въ ‘Генрих IV’, и ограничивается лишь небольшими сценками. Мы уже говорили о томъ, что Шекспиръ первоначально желалъ вывести и въ этой пьес Фальстафа, но потомъ отказался отъ своего намренія и только заставилъ кабатчицу Куикли повствовать о смерти толстаго рыцаря, изъ прежнихъ сотоварищей ночныхъ похожденій принца Галя остались въ пьес только Бардольфъ, Пистоль и Нимъ, но ихъ роль здсь уже совершенно не та, что прежде: Бардольфа король приговариваетъ къ смертной казни за святотатство, Пистоль является жалкимъ трусомъ и наглымъ хвастуномъ, Нимъ — личность совершенно безцвтная. Взамнъ этихъ старыхъ фигуръ, оказавшихся теперь неумстными, Шекспиръ выводитъ на сцену типы иного порядка,— представителей войска и народа. Наряду съ положительнымъ и достойнымъ Гоуэромъ, суровымъ Уильямсомъ и сухимъ Бэтсомъ, самою видною и типичною фигурою является валліецъ Флюелленъ, землякъ короля. Онъ, какъ выражается о немъ и самъ король,— человкъ очень мужественный и очень заботливый, но нсколько старомодный. Въ сравненіи съ прежними собесдниками Генриха, распущенными, грубыми и пьяными хвастунами, Флюелленъ является воплощеніемъ дисциплины, добросовстности, честности и храбрости. Сначала онъ простодушно даетъ одурачить себя хвастуну Пистолю, повидимому, равнодушно переноситъ отъ него оскорбленія, но потомъ съ лихвой отплачиваетъ ему за все, заставляетъ его състь пучекъ валлисскаго порею и, напослдокъ, даетъ ему грошъ, чтобы залчить его разбитый черепъ. Точно такъ же онъ устроилъ одно дло и съ Уильямсомъ, по порученію ко-роля, хотя это и стоило ему удара, но когда король награждаетъ Уильямса полной перчаткой кронъ, то и Флюелленъ не хочетъ отстать отъ своего государя въ великодушіи, и тоже даритъ Уильямсу шиллингъ. О своихъ начальникахъ онъ отзывается, смотря по ихъ достоинству, хорошо или дурно, будучи глубоко убжденъ въ значеніи и важности своихъ отзывовъ, но долгъ свой онъ одинаково исполняетъ при каждомъ начальник. Онъ бываетъ болтливъ весьма не кстати, перебиваетъ чужія слова и сердится, когда его перебиваютъ, но въ ночь передъ битвой уметъ быть тихимъ и спокойнымъ, потому что въ его глазахъ нтъ ничего выше военной дисциплины, о которой ему случалось читать въ римской исторіи. Своего земляка-короля онъ высоко чтитъ въ особенности за то, что король съумлъ избавиться отъ своихъ старыхъ товарищей. Длая сравненіе между Генрихомъ V и Александромъ Македонскимъ, онъ видитъ самое существенное различіе между ними въ томъ, что Александръ подъ пьяную руку убивалъ своихъ друзей, а Генрихъ, протрезвившись, прогоняетъ ихъ. Съ этихъ поръ онъ вписалъ своего земляка въ свое честное сердце, между тмъ какъ прежде считалъ его только пустозвономъ, теперь ему уже нечего опасаться, что кто-нибудь узнаетъ о томъ, что онъ — землякъ королю, потому что ему не придется краснть за Генриха, — ‘пока его величество будетъ оставаться честнымъ человкомъ’. Счастье для Генриха, что онъ можетъ на такой приговоръ искренно отвчать: ‘Аминь! Да сохранитъ меня Богъ такимъ!’ — иначе капитанъ Флюелленъ тотчасъ же прекратилъ бы съ нимъ всякую дружбу. Вообще, во всхъ чертахъ этого характера превосходно выдержано убжденіе въ своей непоколебимой правот и не поддающейся никакому искушенію честности. Въ ряду многочисленныхъ типовъ, созданныхъ Шекспиромъ, капитанъ Флюэленъ — одна изъ очень замтныхъ и интересныхъ фигуръ.

Что касается техники ‘Генриха V’, то въ этой пьес обращаетъ на себя вниманіе весьма широкое пользованіе поэта хоромъ. Въ разныхъ пьесахъ Шекспира мы встрчаемся съ прологами,— напр. въ ‘Зимней Сказк’, ‘Ромео и Джульет’, во 2-йчасти ‘Генриха IV’, но въ ‘Генрих V’, кром пролога, которымъ пьеса начинается, и эпилога, которымъ она заключается, мы имемъ еще хоры въ начал каждаго акта,— пріемъ, къ которому Шекспиръ не обращался нигд, кром этой пьесы. Эти хоры, какъ объясняетъ и самъ поэтъ, введены имъ для того, чтобы восполнить недостающія подробности дйствія. Весьма вроятно также, что они послужили выраженіемъ внутренней потребности поэта высказать свое личное мнніе объ изображаемыхъ имъ событіяхъ, чего онъ не могъ сдлать рчами своихъ дйствующихъ лицъ.

П. Морозовъ.

Король Генрихъ V.

Дйствующія лица.

Король Генрихъ V

Герцогъ Глостер }

Герцогъ Бэдфордъ } братья короля.

Герцогъ Эксетеръ, дядя короля.

Герцогъ Іоркъ, двоюродный братъ короля.

Графъ Сэлисбёри.

Графъ Вестморлэндъ.

Графъ Варвикъ

Архіепископъ Кэнтерберійскій.

Епископъ Элійскій.

Графъ Кэмбриджскій.

Лордъ Скрупъ.

Сэръ Томасъ Грей.

Сэръ Томасъ Эрпингемъ, Гоуэръ, Флюэлленъ,Мак-Моррисъ, Джэми — офицеры арміи короля Генриха V.

Джонъ Бэтсъ, Александръ Куртъ, Михаилъ Уильямсъ солдаты той же арміи.

Пистоль. Нимъ. Бардольфъ. Мальчикъ. Герольдъ. Карлъ VI король французскій. Людовикъ, дофинъ. Герцогъ Бургундскій. Герцогъ Орлеанскій. Герцогъ Бурбонъ. Коннэтабль Франціи.

Рамбюръ }

Гранпрэ } французскіе дворяне.

Коммендантъ Гарфлеръ.

Монжуа, французскій герольдъ.

Послы короля англійскаго.

Изабелла, королева французская.

Екатерина, принцесса, дочь Карла VI и Изабеллы.

Алиса, фрейлина принцессы,

Хозяйка таверны (бывшая Нелли Квикли, недавно ставшая женой Пистоля).

Хоръ. Лорды, дворяне, дамы, офицеры, солдаты, граждане, гонцы и свита.

Дйствіе происходитъ сначала въ Англіи, потомъ в

Король Генрихъ V.

Король Генрихъ V.

Читайте также: