Коралловый остров, Баллантайн Роберт, Год: 1857

Переводы
Время на прочтение: 17 минут(ы)
Скачать в PDF

[]

Роберт Баллантайн

Коралловый остров

Глава I
Мои ранние годы и характер. — Жажда приключений в чужих странах. — Отправляюсь в море.

Скитания всегда были моей страстью, радостью моего сердца, солнечным светом существования. В детстве, юношестве и взрослым уже человеком, я всегда был скитальцем.
Была темная, дикая ночь, бушевала буря, когда я родился на пенящейся груди широкого Атлантического океана. Отец мой был моряком, дедушка — капитаном и прадед — морским офицером. Никто точно не мог сказать, чем занимался его отец, но моя дорогая матушка утверждала, что он был моряком, дед которого, со стороны матери, был моряком королевского флота. Во всяком случае, мы знали, что, проследив нашу родословную, можно было убедиться в непосредственной связи нашего семейства с водным пространством. Так было с обеих сторон, потому что моя мать всегда отправлялась с отцом в море во время его длинных путешествий, таким образом проводя большую часть своей жизни на воде.
Вот почему и я унаследовал бродяжнический дух. Вскоре после моего рождения отец мой, будучи уже стариком, вышел в отставку, приобрел небольшой коттедж в одной из рыбацких деревень западной части Англии и устроился оседло, чтобы провести вечер своей жизни на берегах моря, которое в течение многих лет было его домом.
Вскоре после этого начал проявляться скрытый во мне непоседливый дух. Когда мои младенческие ноги уже окрепли, я, не удовлетворяясь ползанием на коленях, начал становиться на ноги, чтобы ходить как человек. Все эти попытки кончались неудачей. Однажды, воспользовавшись отсутствием моей дорогой матери, я сделал некоторое усилие, увенчавшееся, к огромной моей радости, неожиданным успехом. Я фактически достиг порога и, стукнувшись об него, с треском вылетел в лужу грязной воды, расположенную перед домиком моего отца. О, как живо представляется мне ужас моей бедной матери, когда она, вернувшись, нашла меня барахтающимся в грязи, среди стаи крякающих уток. С какой нежностью она сняла с меня насквозь промокшую одежду и обняла мое маленькое тельце.
Годы шли. Мои отлучки из дома становились все более и более частыми, пока наконец, уже постарше, я начал уходить далеко в лес и на берег моря. Успокоился я только тогда, когда отец устроил меня юнгой на каботажное судно и отпустил в море.
В течение нескольких лет, посещая различные морские порты и плавая у родных берегов, я был счастлив. Имя мое было Ральф, но мои друзья прибавили к нему прозвище ‘Скиталец’. Причиной тому была моя страсть к путешествиям. Скиталец — не было моим настоящим именем, но так как иначе меня никогда не называли, я стал на него откликаться. Мои товарищи по судну были хорошими ребятами, и я с ними прекрасно ладил. Правда, они иногда вышучивали меня, но незло, и я часто слышал, как они говорили, что Ральф Скиталец какой-то странный, ‘старомодный’ парень. Это, должен сознаться, меня очень удивляло. Я долго обдумывал фразу, но вынести удовлетворяющего меня заключения не мог. Я был очень тихим и никогда не говорил, пока ко мне не обращались с вопросом. Шуток моих товарищей я не понимал даже тогда, когда они мне их объясняли, что доставляло мне немало огорчений. Видя, что они смеются, я старался улыбаться и делал довольное лицо. Я был очень рассеян и часто, думая о чем-нибудь постороннем, не слышал задаваемых мне вопросов. Но во всем этом я не видел ничего неестественного и никак не мог понять, почему они называют меня ‘старомодным парнем’.
Во время своих путешествий я встречал много моряков, объездивших большую часть земного шара. Должен сознаться, что сердце мое трепетало, когда я слушал их рассказы о приключениях в далеких краях, о страшных бурях, которые им приходилось выдерживать, об опасностях, которым они подвергались, об изумительных животных, которых они видели на суше и на море, и об интересных странах и странных людях, с которыми они встречались. Но из рассказов ничто так не пленяло и не очаровывало моего воображения, как Коралловые острова южных морей. Все эти сведения произвели на меня такое впечатление, что, достигнув пятнадцатилетнего возраста, я во что бы то ни стало решил совершить путешествие по южным морям.
Нелегко было уговорить моих дорогих родителей, чтобы они разрешили мне поехать. Но когда я напомнил своему отцу, что и он никогда не стал бы видным капитаном, если бы остался в каботаже, то он признал мою правоту и дал свое согласие. Моя дорогая мать, видя, что отец окончательно решил мою судьбу, не возражала.
— О, Ральф! — сказала она мне в день нашего расставания. — Возвращайся скорее к нам, дорогой мальчик. Нам, может быть, и жить остается уже недолго.
Я не буду отнимать у читателя времени сообщением обо всем, что произошло до того, как я окончательно распрощался с моими родителями. Достаточно будет сказать, что отец отдал меня на попечение одного своего старого приятеля, торгового капитана, который как раз собирался плыть в южные моря на своем собственном судне ‘Стрела’.
Я со слезами на глазах обещал своей матери исполнять данные ей обещания. Вскоре я очутился на борту ‘Стрелы’ — прекрасного большого корабля, собирающегося плыть к островам Тихого океана.

Глава II
Отъезд. — Море. — Мои товарищи. — Кое-что о том, что мы видели на дне. — Свирепый шторм и страшное крушение.

Был яркий, теплый солнечный день, когда наш корабль, распустив по ветру свои паруса, поплыл на юг. Как радостно билось мое сердце, когда я слушал дружный хор матросов, вытаскивавших якорь. Капитан покрикивал, люди бегали, исполняя его приказания, благородное судно изогнулось по ветру, и берег начал постепенно исчезать из виду. Я стоял, смотрел вперед, и мне казалось, что все это сон. Мальчиков на судне было много, но двое из них сразу стали моими любимцами.
Первый, Джек Мартин, — высокий, широкоплечий восемнадцатилетний юноша с красивым, добродушным, уверенным лицом. Он был хорошо образован, умный, сердечный, благородный в поступках, но кроткий и тихий по характеру. Словом, Джек был моим любимцем и сразу ответил мне такою же любовью.
Вторым моим другом был Петеркин, маленький, быстрый, смешной, шаловливый мальчонка лет четырнадцати. Шалости Петеркина были всегда безвредны, в противном случае он не пользовался бы такою любовью окружающих.
— Здорово, молодец! — вскричал Джек Мартин, ударяя меня по плечу, в тот день, когда я впервые ступил на судно. — Идем, я покажу тебе твою койку. Мне кажется, что мы будем друзьями, ты мне нравишься.
Джек был прав: он, Петеркин и я стали самыми близкими друзьями, которые когда-либо болтались вместе по бушующим волнам.
Когда мы приближались к мысу Горн, расположенному на самом юге Америки, погода становилась все холоднее, свирепее, и матросы начали рассказывать истории о жестоких бурях и опасностях этих страшных мест. Каждый вспоминал, что ему пришлось пережить, проходя мимо мыса и надо сказать, что утешительного в этих рассказах было мало.
Тем не менее мы благополучно прошли ненавистный мыс и несколько недель спустя мирно плавали под легким бризом по Тихому океану.
Так мы продолжали наше путешествие, иногда весело подгоняемые свежим ветром, а иногда тихо скользя по зеркальной глади, ловили любопытных обитателей морских глубин. Матросы обращали на них мало внимания, между тем как мне они казались удивительными и очень красивыми.
Наконец мы добрались до Коралловых островов Тихого океана. Я никогда не забуду чувства восхищения, которое я испытывал, видя эти острова, эти ослепительно белые берега и зеленые пальмы, такие яркие и прекрасные в солнечном сиянии. Нас часто охватывало желание высадиться здесь. Мы почему-то были уверены, что именно на этих островах обретем желанное счастье. Желание наше исполнилось значительно скорее, чем мы этого ожидали.
Однажды ночью, вскоре после того, как мы попали в тропики, разразился грандиозный шторм.
Первым порывом ветра у нас были снесены две мачты. Оставалась только одна фок-мачта. В течение пяти дней бушевала непогода, и, за исключением одной лодочки, с палубы было все сметено. Чтобы не смыло волной рулевого, пришлось привязать его к колесу. Мы все считали, что гибель близка. Капитан заявил, что не имеет понятия о том, где мы находимся, так как ветер сбил нас с пути. Он очень боялся наткнуться на коралловые рифы, столь многочисленные в Тихом океане.
На заре шестого бурного дня мы увидели землю. Это был остров, окруженный коралловым рифом, о который с яростью разбивались волны. Внутри рифа вода была совершенно спокойна, вход в него был чрезвычайно узок. Мы направились к этому входу, но прежде, чем мы успели его достигнуть, поднялась волна, ударила в корму и сорвала руль, предоставив нас воле ветра и моря.
— Пиши пропало, парняги! — сказал капитан. — Приготовьте лодку, меньше чем через полчаса мы будем на скале.
Команда мрачно повиновалась, все чувствовали, что в таком море на лодку надеяться было нечего.
— Ребята! — сказал серьезным голосом Джек Мартин, когда мы стояли на палубе в ожидании своей судьбы. — Будем держаться вместе! Видите, лодка переполнена людьми и, конечно, никогда не достигнет берега. Она безусловно перевернется, и я предпочитаю довериться широкому веслу. Что вы скажете на это, не хотите ли присоединиться ко мне?
Мы с радостью согласились следовать за Джеком, он внушал нам доверие, хотя, судя по его грустному голосу, надежды на спасение было мало.
И действительно, взглянув на риф, я почувствовал, что между нами и смертью был всего один шаг. Я подумал о своей матери.
Судно подошло почти вплотную к скалам. Команда приготовила лодку, капитан отдавал последние приказания, когда огромная волна двинулась на нас. Мы все трое бросились к носу, чтобы ухватиться за наше весло, и едва успели мы до него добраться, как волна окатила всю палубу. Раздался страшный треск. В это самое время судно ударилось о скалу: фок-мачта сломалась у самого основания и свалилась за борт, увлекая за собой людей и лодку. Наше весло запуталось среди обломков, и Джек схватил топор, чтобы его освободить, но промахнулся и глубоко всадил топор в весло. Следующая волна, однако, очистила весло от обломков, и все мы, крепко ухватившись за него, через минуту очутились в бушующем море. Последнее, что я видел, это как лодка быстро завертелась на поверхности и все матросы оказались выброшенными в пенящуюся стихию. Потом я потерял сознание.
Очнувшись, я увидел, что лежу на берегу, покрытом мягкой, зеленой травой. Нависающая скала бросала приятную тень. Около меня на коленях стоял Петеркин, он нежно обтирал мои виски свежей водой, стараясь остановить кровь, сочившуюся из раны на моем лбу.

Глава III
Коралловый остров. — Результаты первых исследований. — Делаем заключение, что остров необитаем.

Постепенно приходя в сознание, я услышал голос Петеркина, справлявшегося о моем самочувствии. Мне показалось, что я проспал и в наказание за лень отправлен на гауптвахту.
Не успел я об этом подумать, как снова все мысли в моей голове спутались и я почувствовал себя больным. Через некоторое время, открыв глаза, я увидел над собой заботливо склонившееся лицо Джека.
— Скажи же что-нибудь, дорогой Ральф! — нежно прошептал Джек. — Тебе теперь лучше?
Я улыбнулся и, взглянув на него, сказал:
— Лучше? Что ты этим хочешь сказать, Джек? Я совершенно здоров!
— Так чего же ты нас пугаешь? — улыбаясь сквозь слезы, произнес Петеркин. Бедный мальчик, видно, не на шутку перепугался, решив, что я умираю.
Я приподнялся на локте и, приложив руку ко лбу, ощутил на нем изрядный порез. Кроме того, я, видимо, потерял довольно много крови и чувствовал слабость.
— Погоди, погоди, Ральф! — сказал Джек, насильно укладывая меня обратно. — Ложись, ты еще не оправился. Освежи рот водой, она прохладная и чистая, как хрусталь. Я принес ее из источника, он тут недалеко. Не говори ни слова, придержи язык! — продолжал он, видя, что я собираюсь говорить. — Я тебе все расскажу, но ты не смеешь произнести ни одного слова, пока не отдохнешь.
— Не мешай ему говорить, Джек! — сказал Петеркин, который, убедившись, что я не умираю, занялся сооружением шалаша из сломанных ветвей, чтобы защитить меня от ветра.
Мне самому захотелось задать целый ряд вопросов, и я начал подробно расспрашивать о том, как я попал на берег.
Петеркин и Джек, перебивая друг друга, стали рассказывать все по порядку, начиная с того момента, как я потерял сознание. Оказалось, что весло задело меня по голове, ранило, и я лишился чувств. Моим добрым приятелям с большим трудом удалось вытащить меня на берег и вернуть к жизни.
— А капитан и команда, что с ними? — с беспокойством спросил я.
Джек покачал головой.
— Они погибли?
— Я надеюсь, что они не погибли, но шансов на то, что они живы, не так уж много. Судно ударилось в самый конец острова, на котором мы находимся. Когда лодку выбросило в море, она, к счастью, не перевернулась, хотя хлебнула немало воды. Все люди с трудом, но все-таки уселись в нее. Пока они собирались приступить к гребле, их отнесло от острова ураганом. После того как мы уже очутились на острове, я видел, как их пронесло мимо. Они пытались подплыть к нам, но так как вместо полагающихся восьми пар весел у них была только одна пара да, кроме того, ветер с силой дул им прямо в лицо, они не смогли справиться со стихией. Позже я видел, как они устроили подобие какого-то паруса, мне кажется, что это было одеяло. А еще через полчаса они окончательно скрылись из виду.
— Вот бедняги! — с грустью прошептал я.
— Чем больше я об этом думаю, тем крепче становится моя надежда! — продолжал Джек более веселым тоном. — Видишь ли, Ральф, мне пришлось довольно много читать об этих островах южных морей, и я знаю, что в целом ряде мест они тысячами разбросаны по океану. Поэтому я почти уверен, что они не проплыли и нескольких часов, как встретили такое же пристанище.
— И я тоже надеюсь! — серьезно подтвердил Петеркин. — Но что случилось с судном, Джек? Я видел, как ты взбирался по скалам, пока я караулил Ральфа. Неужели оно совершенно развалилось?
— Нет, оно не развалилось, а просто пошло ко дну! — ответил Джек.
Несколько минут длилось молчание, каждый из нас обдумывал создавшееся положение. Что касается меня, я не могу сказать, чтобы мои размышления были из очень приятных. Я знал, что мы находимся на острове (это сказал мне Джек), но обитаем этот остров или нет, было мне абсолютно неизвестно. Если он обитаем, я был уверен, что рано или поздно нас зажарят и съедят живьем дикари. Это заключение я сделал, наслушавшись рассказов об островах южных морей. Если бы оказалось, что остров необитаем, мы, конечно, обречены на голодную смерть. Ударься судно о скалу, нас это устроило бы гораздо больше. Во-первых, мы могли бы поживиться имеющимися на судне пищевыми припасами, во-вторых, воспользовавшись инструментами, намм было бы совсем легко выстроить себе подобие жилища, но теперь, увы, мы погибли… Эти последние слова я произнес почти вслух.
— Погибли? Ральф! — воскликнул Джек, и широкая улыбка расплылась по его доброму лицу. — Ты хочешь сказать, спасены? Твои выкладки пошли по неправильному пути и привели тебя к ложным выводам. — Ты знаешь, какие выводы я сделал? — спросил Джек. — Я решил, что все это очень здорово, первый сорт! Это самое замечательное, что могло бы с нами случиться, да и вообще любой человек мог бы позавидовать нашему счастью. Только подумай, мы полные владельцы целого острова. Правда, мы в довольно глупом положении, если этот остров необитаем, нам придется вести образ жизни диких зверей, потому что у нас даже нет никакого инструмента, хотя бы простого ножа.
— Это-то как раз у нас есть! — сказал Петеркин, роясь в карманах своих брюк, из которых он вскоре извлек небольшой перочинный ножик с одним сломанным лезвием.
— Ну, это все же лучше, чем ничего. А теперь двинемся! — сказал Джек, вставая. — Мы проводим слишком много времени в разговорах, вместо того чтобы приступить к действиям. Ты, кажется, уже достаточно оправился, Ральф, чтобы идти. Приступим к осмотру наших карманов, а затем взберемся на какую-нибудь гору, для того, чтобы исследовать окружающую нас местность, потому что плохим или хорошим, но на некоторое время этот остров должен служить нам убежищем!

Глава IV
Обследуем наше имущество и делаем приятное открытие. — Остров изучен. — Джек оказывается знающим и разумным. — Любопытное открытие. — Естественный лимонад.

Усевшись на скале, мы принялись за обследование имеющегося у нас имущества. Попав на берег после крушения, мои спутники сняли с себя значительную часть своей одежды и разложили ее на солнце для просушки. То же самое они сделали и с моим, насквозь промокшим, платьем. Теперь, когда все уже высохло, можно было приступить к осмотру наших карманов. Каждый из нас начал тщательно выкладывать их содержимое на специально выбранный для этой цели плоский камень. Когда все было собрано вместе, мы оказались обладателями следующих предметов: первое — маленький перочинный нож с одним сломанным лезвием, сильно заржавленный и, кроме того, с несколькими зазубринками по краям (Петеркин со свойственным ему юмором заявил, что этот нож имеет огромное преимущество перед нормальным ножом, так как может одновременно служить и пилой). Второе — старый серебряный футляр для карандаша. Третье — кусочек бечевки, длиной около шести ярдов. Четвертое — морская игла небольшого размера. Пятое — судовой телескоп, оказавшийся случайно во время крушения у меня в руках. Когда я уже лежал на берегу, Джек с трудом высвободил его из моих рук. Я не понимаю, почему я так судорожно ухватился за телескоп, хотя недаром говорят: ‘утопающий хватается за соломинку’, очевидно, телескоп показался мне именно этой спасительной соломинкой. Тем не менее мы были обрадованы, что сохранили его, хотя трудно было себе представить, чтобы он мог нам пригодиться, в особенности со сломанным вдребезги стеклом на одном из его концов. Шестым предметом было медное кольцо, которое Джек постоянно носил на мизинце. Я никогда не понимал, зачем он это делает. Петеркин сказал, что кольцо это подарено ему какой-то девушкой, оставшейся на родине, но так как Джек никогда ни с кем из нас об этой девушке не говорил, я склонен думать, что Петеркин ошибался. В добавление к этим предметам у нас еще был маленький кусочек фитиля и платье. Каждый из нас являлся обладателем пары толстых парусиновых брюк и непромокаемых морских башмаков. У Джека была красивая фланелевая рубашка, голубая кофта и красный колпак. Кроме этого, он имел пару носков и бумажный носовой платок. Петеркин был одет в полосатую фланелевую рубашку, которую он носил поверх брюк, подпоясывая ее широким кушаком. На голове у него красовалась круглая черная соломенная шляпа. У Петеркина также была пара белых бумажных носков и голубой носовой платок с разбросанными по нему белыми точками. Мой костюм состоял из голубой фланелевой рубашки, черной кепки и носков. Это все, что у нас было, нельзя сказать, чтобы такое количество вещей можно было бы назвать избытком роскоши. Но когда мы вспоминали об опасности, которую нам удалось избежать, сердца наши переполнялись благодарностью к милостивой судьбе.
Когда мы занимались разборкой наших вещей и обсуждали вопросы, касающиеся применения их к условиям новой жизни, Джек неожиданно вскочил и воскликнул:
— Весло! Мы забыли весло!
— Вот тоже, на что оно нам нужно? — сказал Петеркин. — Здесь достаточно дерева, чтобы сделать тысячу весел.
— Ах ты! — возразил Джек. — Да ведь на конце весла имеется кусочек железа, который может нам очень пригодиться.
— Правильно! — согласился я. — Пойдем за ним.
Мы все поднялись и поспешили сойти вниз на берег. Я все еще чувствовал некоторую слабость, которая являлась следствием большой потери крови, и вскоре начал отставать от своих товарищей. Но Джек заметил это и со свойственной ему добротой вернулся, чтобы помочь мне. Теперь только, впервые оглядевшись, я посмотрел на остров, на котором мы находились. Густой кустарник до сих пор мешал мне разглядеть окружающую обстановку. Картина, представившаяся моим глазам, была поистине прекрасна. Ветер стих. Солнце ярко освещало зеленые деревья, названия которых я не знал. Кроме кокосовой пальмы, которую я сразу узнал по виденным мною картинкам, я не мог определить ни одного растения. Море, гладкое, как зеркало, переливало тысячью цветов. Берег весь был усыпан отшлифованными камушками.
Сердце мое было полно восхищения, и, чтобы выразить его, у меня не хватало слов. По выражению лица Джека я. понял, что он тоже потрясен замечательным зрелищем. В то время: как мы наслаждались окружающей нас природой, раздался оглушительный крик Петеркина.
— Вот оно! Ура! Идите сюда! Первоклассное!
Подойдя ближе, мы увидели, что Петеркин тщетно пытается вытащить топор из весла, в которое его так неудачно всадил Джек. К счастью для нас, топор глубоко вонзился в дерево, и даже сейчас Петеркин, несмотря на все приложенные старания, не мог с ним справиться.
— Вот это здорово! — воскликнул Джек, с силой дернув за топор и вытаскивая его наружу. — Это называется повезло, да он пригодится больше, чем сотня ножей. А края-то у него новенькие, остренькие.
— Я отвечаю за крепость топорища! — заявил Петеркин. — Чуть руки не оторвал. А посмотри, вот и железо. — Он показал на тоненькую железную полоску, прибитую маленькими гвоздиками к краю весла.
— Теперь, ребята, — сказал Джек, — я предлагаю отправиться на другой конец острова, приблизительно к тому месту, где ударилось судно, и посмотреть, не найдем ли мы там еще чего-нибудь.
Мы, конечно, немедленно согласились с Джеком, который пользовался у нас большим авторитетом.
— Как хочется пить! — сказал Петеркин. — Но это, кажется, безнадежное дело. Воды, что ли, морской выпить?
— Далеко не безнадежное! — уверенно ответил Джек. — Посмотри, видишь кокосовую пальму? Подойди к ней, ухватись вон за ту ветку с не вполне созревшими плодами и сорви тот крайний зеленый орех.
Петеркин удивленно взглянул на Джека, но, видя, что тот вполне серьезен, послушался.
— Возьми свой знаменитый перочинный нож, прорежь в орехе небольшую дырочку и приложи губы к отверстию.
Петеркин в точности выполнил приказание, и через минуту мы громко смеялись, гладя на перемену, происшедшую в выражении его лица. Не успел он приложить орех ко рту и опрокинуть голову, как глаза его начали расширяться от удивления, и он стал с поспешностью что-то глотать. Наконец он остановился и, переведя дыхание, воскликнул:
— Нектар! Настоящий нектар! Послушай, Джек, да ты самый замечательный парень, которого я когда-либо встречал в жизни. Ты попробуй! — сказал он, обращаясь ко мне и протягивая орех.
Я попробовал и действительно был удивлен изумительным вкусом жидкости, в изобилии потекшей в мой рот. Прохладная, кисло-сладкая, очень похожая на лимонад. Я передал орех Джеку, который, выпив остаток жидкости, обратился к Петеркину:
— Ну, Петеркин, теперь ты будешь мне верить. Я никогда до сих пор не пробовал кокосовых орехов в таком виде, но когда-то читал в книге, что зеленые орехи содержат в себе приятную, освежающую жидкость. Видишь, это оказалось правдой.
— А что же содержат в себе зрелые орехи? — спросил Петеркин.
— Они наполнены более густой жидкостью, которая не столько утоляет жажду, сколько насыщает.
— Вот это здорово! На одном и том же дереве еда и питье! — воскликнул Петеркин, перекувыркнувшись через голову. — Дорогие друзья, мы здесь останемся на всю жизнь. Это место, должно быть, много тысяч лет тому назад было раем. Остаемся здесь, решено, ура! — заорал Петеркин, высоко подбросив в воздух свою соломенную шляпу.
Вскоре нам пришлось убедиться, что эти острова во многих отношениях были далеко не похожи на рай.
К этому времени мы достигли той скалы, где ударилось судно. Никаких следов его, несмотря на наши тщательные поиски, не оказалось. Мы уже собирались возвращаться обратно, немного разочарованные неудачным опытом, когда заметили, что на поверхности воды плавает какой-то черный предмет. Выловив его, увидели, что это не что иное, как высокий кожаный сапог, какие обыкновенно носят рыбаки. Немного дальше мы нашли еще пару. Мы сразу узнали их: эти сапоги принадлежали нашему капитану. Он носил их все время, пока продолжалась буря, чтобы предохранить ноги от заливающих судно волн. Первая мысль, при виде их, была о том, что наш дорогой капитан утонул, но Джек вскоре успокоил меня, сказав, что если бы капитан утонул в сапогах, то они были бы выброшены на берег вместе с ним. Очевидно, он сбросил их, чтобы иметь возможность лучше плавать.
Петеркин примерил сапоги, но они оказались такими большими, что могли служить ему брюками и даже курткой. Несмотря на мои длинные ноги, они мне тоже не годились. Мы решили передать их Джеку, которому они были впору.
Когда мы вернулись обратно к месту нашего лагеря, уже темнело, и мы решили расположиться на ночлег. Густо усеяв землю толстым слоем листьев и соорудив из веток подобие шалаша, на случай дождя, подкрепившись ягодами и кокосовыми орехами, мы крепко заснули.

Глава V
Утро. — Ныряем и знакомимся с чудесами дна.

Проснувшись на следующее утро, я почувствовал себя бодрым и, лежа на спине, смотрел на ярко-синее небо, сияющее сквозь ветви нашего шалаша. Приятели мои еще спали. Я встал и быстро оделся. Вторым проснулся Джек. Он открыл глаза, осмотрелся вокруг и глубоко вздохнул.
— Ну что, дружище, ведь неплохо мы устроились? — спросил он меня.
— Да, хорошо! — мечтательно ответил я.
Петеркин безмятежно спал, слегка похрапывая открытым ртом.
Джек наклонился к нему и, пронзительно свистнув над самым его ухом, поспешно отскочил в сторону.
Петеркин моментально открыл глаза и удивленно посмотрел на меня и убегающего Джека.
— В чем дело? — протирая глаза, спросил он. — Где я? Который час?
Джек угрюмо расхохотался.
— Часы мои плавают вместе с судном, и время мне неизвестно. Но должно быть, судя по солнцу, еще не очень поздно.
— А что вы скажете насчет того, чтобы выкупаться? — спросил Петеркин, обращаясь к нам.
Мы поддержали его предложение и спустились к берегу. Джек был прекрасным пловцом и, нырнув, мог долго продержаться под водой. Прыгнув в воду, он несколько секунд не появлялся на поверхности, и, когда мы снова увидели его, он был уже на расстоянии многих ярдов от того места, где нырнул под воду. Я тоже довольно быстро сбросил с себя одежду и, стараясь подражать Джеку, сделал огромный прыжок, но моя обычная неловкость способствовала тому, что я споткнулся и неуклюже плюхнулся в воду. Петеркин смеялся от всего сердца и, слегка поддразнивая меня, называл неуклюжей черепахой и увальнем. Увидя мои неудачи, Джек громко закричал: ‘Иди сюда, Ральф, я помогу тебе’. Очутившись наконец в воде, я начал постепенно приходить в себя, а так как плавать умел с самых детских лет, то быстро опередил Петеркина, который плавал скверно, а нырять вовсе не умел.
Пока Петеркин забавлялся у самого берега, Джек и я уплыли очень далеко. Я никогда не забуду того восторга, который я испытал, нырнув на дно. Вода внутри рифа была спокойна, как в пруде, и, так как не было ветра, она была настолько прозрачна, что дно было видно очень ясно. Все дно лагуны было усеяно кораллами всех размеров и цветов. Некоторые из них походили на огромные грибы, другие напоминали своими извилинами мозг человека, третьи разветвлялись на большое пространство в разные стороны. Нежно-розовые, чисто-белые, зеленоватые, они причудливо рассыпались по дну, представляя собой сказочное зрелище. Разноцветные рыбки изящных форм шныряли взад и вперед между ними. Какие-то фантастические цветы протягивали свои стебли от одной группы кораллов к другой.
Когда Джек и я снова вынырнули на поверхность, чтобы запастись свежим воздухом, мы оказались совсем рядом.
— Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? — спросил Джек, откидывая назад мокрые волосы.
— Никогда! Это похоже на какое-то сказочное царство. Я с трудом верю, что это не сон.
— Мне самому кажется, что это сон. Но если так, то хорошо бы продлить это удовольствие. Ныряй второй раз, старина.
Очутившись второй раз под водой, мы старались держаться как можно ближе друг к другу. Я обратил внимание на то обстоятельство, что мог оставаться на дне значительно дольше, чем в первый раз.
Джек принялся ловить устриц, я последовал его примеру. Когда мы набрали их изрядное количество, мы решили снова подняться наверх, тем более, что становилось тяжело дышать. Пока мы одевались, Петеркин занялся приготовлением завтрака. Он открыл устрицы кончиком топора и разложил их на большом камне.
— Вот счастье-то! — заметил Джек. — Теперь я знаю, как держать тебя в руках, мистер Петеркин. Нырять ты не умеешь, а устрицы любишь. Так вот помни: если будешь плохо себя вести, мы тебя будем оставлять без завтрака.
— Я очень голоден и страшно рад, что мы будем завтракать, — сказал я.
— На, на, кушай скорей, Ральф! — закричал Петеркин, протягивая мне огромную устрицу. Я открыл рот и с удовольствием проглотил ее.
За завтраком мы обсудили наши планы на будущее.
Сразу после завтрака, спрятав часть нашего имущества в небольшую пещеру, мы отправились на обследование окрестностей. Решено было обойти вокруг острова, чтобы окончательно убедиться в том, что он необитаем. Пройдя несколько миль, мы наткнулись на явление, которое нас очень заинтересовало. Нам попался пень с явными следами топора.
Значит, мы не первые посетили этот красивейший из островов. Рука человека уже прикоснулась к природе, казавшейся нам девственной. А может быть, остров и сейчас обитаем, и мы только случайно до сих пор не наткнулись на другие следы человека. Более внимательный осмотр пня помог нам сделать заключение, что срублен он был много лет тому назад. Поверхность эта густо заросла мхом, края сгладились.
— Может быть, — сказал Петеркин, — какой-нибудь корабль приставал сюда и кто-нибудь из команды срубил это дерево.
Это казалось мало правдоподобным, ведь если бы корабль действительно приставал к этим берегам, то команда срубила бы не одно это дерево.
— Я не понимаю, в чем дело! — сказал Джек, соскабливая с пня мох своим топором. — Единственно, что я могу предположить, это то, что здесь были дикари и срубили это дерево для каких-нибудь специальных надобностей. Но что это такое?
Постепенно соскоблив почти весь мох, Джек увидел на поверхности пня три ясных знака, похожие на остатки надписи или инициалов. И хотя они были очень отчетливы, определить, какие именно буквы они собой представляют, было трудно. Небрежно вырезанные знаки от долгого срока сделались неразборчивыми. Это открытие очень нас поразило, и мы долго со всех сторон обсуждали их происхождение. Ничего не решив, двинулись в путь.
Достигнув вершины горы, мы убедились, что находимся на самой высокой точке нашего острова. Перед нами, как на географической карте, лежало все наше царство. Бродя по верху горы, мы снова наткнулись на следы человека. Нам попался столб, глубоко вбитый в землю, и несколько деревянных обрезков, срубленных топором. Все это было в полусгнившем состоянии, что указывало на давнее происхождение этих предметов. Возвращаясь обратно к нашему лагерю, мы наткнулись на следы какого-то четвероногого животного, определить породу которого нам не удалось. Немного разочарованные, мы приступили к ужину и, утомленные дневными похождениями, улеглись спать.

Глава VI
Приготовление к путешествию вокруг острова. — Обзаводимся оружием. — Таинственные следы. — Любопытное открытие и печальные остатки.

Проснувшись на следующее утро, мы сразу приступили к приготовлениям для нашего путешествия вокруг острова. Для этой цели необходимо было обзавестись каким-нибудь подобием оружия.
Далеко не все части острова могли оказаться такими безопасными, как наш благословенный уголок. Надо было приготовиться ко всяким случайностям. Как всегда,
Баллантайн Роберт
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. В прериях Техаса, Грей Зейн, Год: 1925
  2. Месть Майвы, Хаггард Генри Райдер, Год: 1888
  3. Чертово болото, Каллум Риджуэлл, Год: 1903
  4. Путешествие Юлиуса Пингвина, Буте Фредерик, Год: 1902
  5. Три яхты, Мариетт Фредерик, Год: 1836
  6. Повесть о диком человеке с набережной Пей-Чернила, Буте Фредерик, Год: 1902
  7. Забытый, Бенуа Пьер, Год: 1923
  8. Желтый мрак, Сытин Александр Павлович, Год: 1927
Электронная библиотека