А. Беляев (под псевдонимом В-la-f)
А. Беляев (под псевдонимом В-la-f)
‘Концерт Плевицкой’
‘Концерт Плевицкой’
‘Смоленский вестник’. — 1912. — No 270 (30.11). — С. 2.
Концерт Плевицкой, Беляев Александр Романович, Год: 1912
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Неизвестный Александр Беляев. Театральные Заметки.
Вам приходилось видеть в музеях рисунки доисторического человека?
Острым временем нацарапано на кости несколько штрихов. Примитивность доведена до последних пределов. Нечто детское, наивное по технике. И вместе с тем какой размах, какая экспрессия, какое глубокое проникновение!
Таким ‘доисторическим талантливым, художником’ кажется мне г-жа Плевицкая. Формы ее искусства примитивны, но в эти примитивные формы она вкладывает глубокое содержание.
Г-жа Плевицкая, безусловно, крупная художественная величина. И не смотря на это, до настоящего времени вокруг ее имени не улегся спор о том, талант ли она, или раздутое рекламой ничтожество. Мне думается, причиной этого спора является то, что Плевицкую оценивали прежде всего, как певицу. И с этой точки зрения художественная критика была в значительной степени права. Голос певицы не отличается чистотой. Резкость ее переходов от mezza v се (piаno у нее совсем отсутствует) к такому взрыву fortissimo), которое уже переходит просто в русский ‘благой мат’, может повергнуть в панический ужас самого неустрашимого меломана, наконец, это бесконечное повторение одной и той же бедной коротенькой музыкальной фразы, — все это является достаточной причиной, чтобы от Плевицкой отвернулись те, кто пришел ее слушать только как певицу.
Вся ошибка такой односторонней критики заключается в том, что многие музыкальные критики, оценивая певицу, совершенно просмотрели драматический талант Плевицкой.
Ее жанр совершенно особого рода. Если подыскивать названия для этого жанра среди терминов современного искусства, то он, пожалуй, имеет соприкосновение с речитативом, подчиняющим мелодию к естественным модуляциям человеческой речи.
Г-жа Плевицкая стоит на том пути, который ведет от древних сказителей — Баянов в бесконечно ушедшему вперед Мусоргскому. Если бы она была во всеоружии современного музыкального образования, она могла бы стать одной из лучших исполнительниц Мусоргского.
Возможно, что она когда-нибудь еще и ‘найдет’ его. По крайней мере, такие вещи, как ‘Сиротка’ Мусоргского и могут быть с успехом исполнены ею.
Пока Плевицкая ближе к древним сказителям-былинникам, чем к титану Мусоргскому, но и в бедных музыкально ‘Ухарях-купцах’, в исполнении Плевицкой проглядывает иногда, — horribile dictu, — дух Мусоргского. Внутренний драматизм всех этих ‘Казней Стеньки Разина’ и т. п., так захватывает артистку, что она раздвигает тесные рамки мелодии и творит новые изобразительные мелодические формы.
И тогда поражает сила ее экспрессии. Правда, местами эта безудержность ‘творческого размаха’ граничит с шаржем, но там, где артистка не теряет чувства меры, эффект получается глубоко художественный.
Даже чисто технические lapsus’ы ее исполнения, вроде недопустимого с точки зрения вокального искусства ее неумеренного fortissimo, становятся вполне уместными по их внутреннему художественному обоснованию.
В последнем крике девушка, чудится вековой вопль русской женщины ‘о загубленной доле’.
Подниматься до общечеловеческого может только крупный артист, и на такое звание Плевицкая имеет право, — как бы она не была слаба и примитивна под углом зрения чистого вокального искусства.