Колумб, Авенариус Василий Петрович, Год: 1891

Поэзия
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Скачать в PDF

В. П. Авенаріусъ.

ВАСИЛЬКИ И КОЛОСЬЯ

РАЗСКАЗЫ и ОЧЕРКИ
для юношества.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Н. А. ЛЕБЕДЕВА. Невскій просп., д. No 8.
1892.

Колумбъ.

Біографическій разсказъ.

I.
Колумбъ-мальчикъ.

Тому теперь четыреста ужъ лтъ,
Что въ итальянскомъ город приморскомъ —
Въ прекрасной Гену, въ дому отцовскомъ,
Жилъ странный мальчикъ, Христофоръ Колумбъ*).
*) Christoforo Colombo, по-испански Colon, родился въ 1436 году, умеръ въ 1506 году.
Когда его товарищи рзвились,
Колумбъ бродилъ по берегу залива,
Задумчиво заглядываясь въ даль,
Когда они зачитывались сказокъ,
Онъ все читалъ простые лишь разсказы
Про море и заморскіе края.
Былъ у него и родственникъ-морякъ,
Что говорилъ всегда съ такимъ восторгомъ
Про вольное житье на корабл,
И слушаетъ Колумбъ, а сердце бьется…
Такъ дожилъ до четырнадцати лтъ онъ.
Тутъ родственникъ опять собрался въ море,
Сталъ звать съ собой. Не выдержалъ Колумбъ,
Заплакалъ, въ ноги бросился отцу:
‘Пусти, отецъ, пусти меня съ нимъ въ море!
На суш мн, какъ рыб, не прожить…’
Глядитъ старикъ: совсмъ изнылъ мальчишка,
Махнулъ рукой:
‘А ну, Господь съ тобой!’
Ужъ то-то радость! На-скоро отца
Онъ обнимаетъ и — бгомъ на пристань.
А тамъ корабль уже отплыть готовъ.
‘Постойте, братцы! Я вдь тоже съ вами!’
И вотъ отплыли, выхали въ море.
Что за просторъ! и какъ дышать-то вольно!
Но въ парусахъ еще того привольнй…
Вокругъ, бывало, втры дуютъ, свищутъ,
А онъ себ, за мачту уцпившись,
Качается на высот, какъ чайка,
И все куда-то въ даль глядитъ на западъ,
Гд небо какъ-бы сходится съ водой.
— ‘Куда глядишь? чего тамъ не видалъ?’
Съ усмшкой говорятъ ему матросы:
‘Что солнышко, молъ, къ западу заходитъ,
Такъ не взойдетъ-ли съ той-же стороны?’
— ‘Да что тамъ? что тамъ?’ говоритъ Колумбъ.
— ‘Какъ что? Вода, какъ видишь: океанъ.’
— ‘А за водой, за океаномъ что-же?’
— ‘Опять вода — и безъ конца вода.’
— ‘Да вамъ-то какъ извстно?’
— ‘Всмъ извстно.’
— ‘Но вдь никто-же не бывалъ тамъ!?’
— ‘Нтъ.’
— ‘А что, когда тамъ дивная страна,
Какой мы и во сн-то не видали!
Голубчики! упросимъ капитана
На западъ плыть…’
— ‘Съ ума сошелъ мальчишка!
Кого учить-то вздумалъ? Капитана!
Поди-ка, пикни — вылетишь за бортъ.’
И замолчитъ Колумбъ, но самъ на западъ
Нтъ-нтъ да и засмотрится опять.

II.
Колумбъ передъ королемъ испанскимъ.

И выросъ мальчикъ, юношею сталъ,
А юноша мужчиной — виднымъ, статнымъ.
И самъ теперь онъ былъ ужъ капитаномъ,
Изъздилъ вс извстныя моря,
Перебывалъ во всхъ извстныхъ змляхъ:
И въ Африк, въ гостяхъ у черныхъ негровъ,
Самъ до-черна на жгучемъ солнц пекся,
И на далекомъ свер у блыхъ
Медвдей мерзнулъ между вчныхъ льдинъ.
Куда велятъ, туда, знай, и плыви!
Корабль-то вдь не свой былъ, а хозяйскій!
Но давняя, заманчивая дума,
Какъ гвоздь, засла въ голову Колумбу
И день и ночь покою не даетъ:
‘На западъ-бы! на неизвстный западъ!
Вдь что-нибудь же за моремъ должно быть,
И отчего-бъ его не переплыть?’
И по ученымъ книгамъ и ландкартамъ
Онъ сталъ прилежно изучать науки
Про землю и про звзды въ небесахъ.
И все ему ясне становилось,
Что можно землю съ запада оплыть.
Но чуть кому о томъ лишь заикнется —
Кто головой качаетъ: ‘Ахъ, несчастный!’
А кто въ лицо смется: ‘Вотъ дуракъ!’
И мальчики на улиц гурьбою
Вослдъ за нимъ ужъ бгаютъ и дразнятъ:
‘Куда плывешь, заморскій капитанъ?’
Что было длать бдному Колумбу?
Свои не врятъ, можетъ быть, чужіе
Послушаютъ охотне своихъ!
И онъ къ чужимъ — въ Испанію собрался.
А царствовалъ тамъ мудрый Фердинандъ
Съ прекрасной Изабеллою Кастильской.
Едва король прослышалъ про Колумба,
Какъ приказалъ явиться всмъ ученымъ
И книжникамъ своимъ въ большой совтъ.
Явился и Колумбъ и тутъ невольно,
Передъ такимъ торжественнымъ собраньемъ,
Предъ королемъ на трон и въ порфир,
Предъ королевой чудной красоты,
Онъ ороблъ и началъ запинаясь,
Но скоро онъ оправился и плавно
Слова его ркою полились.
‘По мсяцу, по звздамъ’, говорилъ онъ,
‘Давно мы знаемъ, что земля есть шаръ,
А если такъ, то отчего-бы моремъ
На корабл ее и не оплыть?
Недавно съ моря, помните, пригнало
Тростникъ зеленый къ берегамъ испанскимъ?
А гд тростникъ, тамъ, значитъ, и земля!..
О, Фердинандъ, ты, гордость всхъ испанцевъ!
О, Изабелла, перлъ испанскихъ женъ!
Ужъ не для васъ-ли тамъ сберегъ Господь
Прекрасное невдомое царство?
Скажите слово, дайте мн корабль —
И новое то царство будетъ ваше!’
Король, растроганъ, живо обернулся
Къ совтникамъ:
‘Что скажете, друзья?’
Но тхъ задло, видно, за-живое,
Что учитъ ихъ какой-то капитанъ,
Да и не свой еще, а итальянецъ,
И выступилъ впередъ старйшій книжникъ:
‘О, государь, не врь ему, не Врь…’
Не досказалъ онъ, царственной рукою
Его остановила королева:
‘О, государь! я врю — врь и ты!
Хоть отъ меня отдай корабль Колумбу!’
— ‘Какъ отказать любимой королев?’
Сказалъ король съ улыбкой: ‘Такъ и быть,
Одинъ корабль сейчасъ-же дать Колумбу
Отъ доброй королевы Изабеллы,
Другой же кстати дать ужъ и отъ насъ!’
И слухъ по всей Испаніи прошелъ
О королевской милости къ Колумбу.
Нашлись теперь и богачи-купцы,
Которымъ нужно было сдлать то-же:
На собственныя деньги снарядили
Еще корабль — и отдали Колумбу.
Его молитвы, видно, наконецъ
Услышала святая Богоматерь,
И назвалъ онъ корабль во славу ей,
Заступницы своей: ‘Santa Maria.’

III.
Колумбъ плыветъ за море.

Три корабля у пристани стоятъ,
На берегу-же около матросовъ
Толпятся жены, матери и дти,
И безъ конца ихъ съ плачемъ обнимаютъ,
Какъ-будто провожаютъ умирать.
‘Матросы, къ борту!’ раздалась команда.
И т насильно изъ объятій рвутся,
‘Богъ милостивъ! увидимся опять!’
И распустивъ, какъ крылья, паруса,
Три корабля — три лебедя поплыли,
‘Santa Maria’— впереди другихъ.
Во слдъ толпа кричитъ, платками машетъ:
‘Храни васъ Богъ! Счастливаго пути!’
И съ кораблей въ отвтъ имъ трижды пушки
Гремятъ еще послднее ‘прости!’ *)
*) Колумбъ выхалъ въ море З-го августа 1492 г., а ступилъ на беретъ въ Новомъ Свт 12-го октября того-же года.
Проплыли день, проплыли два.
На третій у одного изъ кораблей волнами
Сломало руль. Охъ, нехорошій знакъ!
Пришлось пристать у острововъ Канарскихъ.
‘Чего-же лучше?’ говорилъ Колумбъ:
‘Здсь во-время изъянъ свой и починемъ.
‘Знать, самъ Господь насъ отъ бды хранитъ.’
И, починившись, дале пустились.
Плывутъ на западъ дни, плывутъ недли —
Вокругъ ихъ только небо и вода,
Вода и небо! Тутъ несетъ на ветрчу
Обломки отъ чужого корабля.
Матросы всполошилисъ не на шутку:
‘Ну, вотъ! ну, вотъ! корабль былъ и разбился!
И насъ, того гляди, что разобъетъ,
А то и раньше подимъ припасы,
И вс голодной смертью перемремъ!..’
Колумбъ опять съумлъ ихъ ободрить:
‘Разъ выпало намъ счастье плыть на западъ.
Туда, куда до насъ никто не смлъ,
Увидть то, чего никто не видлъ —
И вдругъ теперь съ полу-пути назадъ?
Да что мы — бабы или моряки?
Эй, запвало, грянь-ка хоровую!’
Тотъ затянулъ, другіе подхватили,
И отлегло у каждаго отъ сердца:
‘Ура, Колумбъ, нашъ славный адмиралъ!’
И слышатъ птичьи крики надъ собою,
Глядятъ: то цапля съ запада летитъ.
‘Ай, цапля, цапля, матушка родная!
‘Небось, впередъ гостей встрчать летишь?’
Вс отъ восторга прыгаютъ какъ дти,
И колпаки, смясь, бросаютъ вверхъ.
Немного дней — и рыбы за кормою —
Дельфины и макрели — заиграли
Надъ палубой, откуда ни возьмись,
Чивикая, касатки закружились.
Матросы руки набожно сложили:
‘О, милыя! далеко-бы летли,
‘Такъ весело ужъ врно-бы не пли!’
И вотъ вдали какъ-будто зеленетъ…
Неужто правда? Да, земля, земля!
Подплыли ближе — нтъ, трава морская…
Сплетаясь и свиваясь, какъ ковромъ,
Трава все море густо обложила.
Да въ ней еще застрянешь, какъ во льдахъ!
На силу-то насквозь пробились въ море.
И день за днемъ по-прежнему проходитъ —
Да есть-ли морю этому конецъ?
Но вотъ съ гротъ-мачты караульщикъ снова
Кричитъ: ‘Земля!’ И точно, въ отдаленьи
Встаютъ изъ волнъ, синя, лсъ и горы.
Проходитъ часъ, другой.
Гд лсъ? гд горы?
Во вс концы ихъ втромъ разогнало:
И лсъ, и горы были облака!
Совсмъ ужъ пріуныли тутъ матросы,
Собравшись въ кучку шепчутся о чемъ-то,
Чего не смютъ выговорить вслухъ,
И яростно схватились за ножи,
И всей ватагой ринулись къ Колумбу:
‘Ты насъ морочишь, хитрый итальянецъ!
Сейчасъ назадъ — или теб не жить!’
А что Колумбъ? Онъ смло оглядлъ ихъ
И грудь еще предъ ними распахнулъ:
‘Ну, что-жъ, колите! Вотъ вамъ грудь моя
Васъ — много. Я — одинъ. Убить не долго.
Но безъ меня доплыть-ли вамъ назадъ?
А доплывете — тоже славы мало:
Чужіе тамъ васъ осмютъ, какъ трусовъ,
Свои — васъ даже знать не захотятъ.
А если кто еще проговорится,
Что вы Колумба сами умертвили, —
Да всмъ вамъ смерть, позорнйшая смерть!..
И вы-испанцы, гордые испанцы?
Мн, итальянцу, совстно за васъ!!’
Такъ говорилъ онъ. Слушали убійцы.
Не смя глазъ поднять на адмирала,
И, прячась другъ за друга, разошлись.
Три дня спустя перемнился втеръ,
И въ воздух замтно потеплло.
На утро-же къ нимъ палка приплыла,
Какъ-бы ножомъ изрзана искусно,
Приплылъ и сукъ со сплой гроздью ягодъ.
‘Теперь то вы поврите, надюсь,
Что и земля, и даже люди близко?’
Сказалъ Колумбъ: ‘Сто золотыхъ тому,
Кто ране другихъ усмотритъ землю!’
Наперерывъ вс бросилися къ мачтамъ,
Вскарабкались, разслися по реямъ,
И чуть надъ моремъ облачко всплыветъ,
Кричатъ: ‘Земля!’
— ‘Нтъ’, объявилъ Колумбъ:
‘Кто разъ еще такъ по-напрасну крикнетъ,
Тому моихъ червонцевъ не видать’.
Притихли вс. А вотъ и ночь спустилась.
Поулеглись. Одинъ Колумбъ не спитъ,
Въ ночную темь глядитъ не отрываясь.
И вдругъ во мрак огонекъ мелькнулъ —
Мелькнулъ, потухъ и снова ярко вспыхнулъ.
Вс разомъ такъ и вспрянули и смотрятъ:
‘Да, да, огонь! а стало быть, и люди!
Самъ адмиралъ червонцы заслужилъ.’
— ‘Вс заслужили, вс мы ихъ раздлимъ,
Но прежде Бога возблагодаримъ.’
И въ темнот, надъ спящимъ океаномъ,
Сто голосовъ, какъ изъ одной груди,
Запло гимнъ торжественный: ‘Te Deum.’

IV.
Колумбъ сходитъ на берегъ.

Настало утро. Въ солнечныхъ лучахъ
Ужъ явственно зеленый берегъ виднъ —
Деревья даже можно различить, —
И запахомъ пріятнымъ потянуло,
Какъ отъ дыханья тысячи цвтовъ…
‘Спускайте шлюпки! Эй, живй! Живе!’
И съ музыкою къ берегу гребутъ.
Колумбъ всхъ раньше на берегъ выходитъ,
Въ пурпуровомъ плащ, въ одной рук —
Со знаменемъ, въ другой — съ святымъ распятьемъ,
Цлуетъ землю, водружаетъ знамя
И объявляетъ, что земл той быть
Испанско-королевскою, а зваться
‘Землей Спасителя’— ‘заи заімабог.’
Матросы съ умиленьемъ обнимаютъ
Ему колни, лобызаютъ руки
И молятъ: ради Бога, все забыть!
А эти кто? Изъ-за деревъ выходятъ
Какіе-то невиданные люди —
Не блые, а бронзоваго цвта.
Вс стройны, длиннолицы, безъ бородъ —
И безъ одеждъ, но съ головы до ногъ
Раскрашены, расписаны искусно.
Весь ихъ нарядъ — хохолъ изъ птичьихъ перьевъ,
Да вотъ, у женщинъ кольца золотыя —
Въ ушахъ, въ ноздряхъ: на шеяхъ — ожерелья
Изъ раковинъ, а на рукахъ — запястья.
То — дикіе: какъ малые младенцы,
Они еще стыдиться не умютъ.
Съ доврчивою робостью подходятъ
Къ Колумбу, плащъ пурпуровый на немъ
Ощупываютъ: не приросъ ли къ тлу?
На непонятномъ язык лепечутъ
И то на солнце, то на корабли
Указываютъ пальцами со страхомъ:
Не съ неба ли къ нимъ эти дти солнца
Спустилися на чудищахъ крылатыхъ?
Колумбъ же догадался взять съ собой
Красивыхъ разныхъ дтскихъ бездлушекъ:
Стекляныхъ бусъ и мдныхъ погремушекъ,
И дикарямъ ихъ раздаетъ теперь.
Т съ радости кривляются, хохочутъ
И въ благодарность отдаютъ Колумбу
Свои запястья, кольца, ожерелья,
Потомъ гостинцевъ изъ лсу несутъ —
Какихъ-то странныхъ фруктовъ: преогромныхъ
Банановъ и душистыхъ ананасовъ,
Несутъ живыхъ подарковъ: обезьянокъ,
Колибри, какаду и попугаевъ,
А предводитель дикихъ, важный старецъ,
Съ дымящеюся палочкой въ губахъ,
Вдыхаетъ дымъ — и палочку затмъ
Въ знакъ вчной дружбы подаетъ Колумбу.
Тотъ, не желая друга обижать,
Беретъ — и также втягиваетъ дымъ.
‘А, въ самомъ дл, дымъ-то вдь превкусный!’
‘Табакко’, поясняетъ новый другъ.
‘Табакко!’ потшаются матросы:
‘Табакко! вотъ забавный-то языкъ!’
— ‘Не смйтесь, братцы!’ говоритъ Колумбъ:
‘Они въ насъ видятъ посланцевъ небесныхъ,
Останемся же ангелами имъ. А что до зелья этого ‘Табакко’,
То врьте мн: однажды табакомъ
Испанія еще обогатится!’
Санъ-Сальвадоръ, какъ оказалось вскор,
Былъ островъ, и такихъ же острововъ
Тамъ было много. Съ дикими на нихъ
Колумбъ былъ точно также добръ и ласковъ,
И также т несли ему дары.
И отъ того заморскаго добра
На корабляхъ уже не стало мста.
‘Теперь домой!’ сказалъ своимъ Колумбъ.
Семейные вс такъ и взликовали:
‘Домой, домой! Въ чужомъ краю хоть рай,
А дома, у жены, у дтокъ — лучше!’
Но безсемейнымъ тамъ, въ чужомъ краю,
Такъ хорошо, такъ мило показалось,
Что человкъ до тридцати осталось *).
*) Въ обратный путь Колумбъ пустился 16 января 1493 г., и, посл жестокой бури, прибылъ сперва въ Португалію 4 марта, а затмъ и въ испанскую гавань Палосъ 15 марта.

V.
Колумбъ возвращается.

‘Колумбъ вернулся! Слышали? Колумбъ
Изъ странствія, изъ-за моря вернулся!’
Такъ весь Мадридъ, отъ мала до велика,
Толкуетъ и на улицу спшитъ.
Въ церквахъ трезвонъ. Вс крыши въ пестрыхъ флагахъ,
Балконы вс увшаны коврами.
Вотъ издали, отъ городскихъ воротъ,
Послышались и трубы.
‘детъ! детъ!’
И точно, впереди всхъ — трубачи,
За ними слдомъ чинно выступаютъ
Шесть краснокожихъ въ дикой красот.
За этими колумбовы матросы
Несутъ живыхъ зврьковъ и птицъ заморскихъ,
Несутъ плодовъ диковинныхъ и зельевъ,
Несутъ чудныхъ какихъ-то украшеній.
А вотъ и самъ онъ на лихомъ кон,
За нимъ, верхомъ же на коняхъ, гарцуетъ
Большая свита — гранды и гидальго *)
*) Гранды и гидальго — испанскіе дворяне боле и мене знатные.
‘Ура!’ реветъ на встрчу имъ толпа,
А съ вышины, изъ оконъ и съ балконовъ,
Дождемъ цвтовъ ихъ дамы осыпаютъ.
Колумбъ въ отвтъ имъ кланяется только
Направо и налво. Вотъ и площадь.
А посреди ея, подъ балдахиномъ,
На золоченыхъ тронахъ возсдаетъ
Самъ Фердинандъ съ прекрасной Изабеллой.
И вдругъ, о диво! оба съ мстъ своихъ
Почтительно встаютъ и предъ Колумбомъ
Склоняются внчанными главами.
Колумбъ съ коня соскакиваетъ на земь
И падаетъ къ ногамъ ихъ. Но король
Его съ земли поспшно поднимаетъ:
‘Ты далъ намъ царство новое, Колумбъ,
Такъ будь же самъ отнын въ новомъ царств
И нашимъ первымъ вице-королемъ!
А чтобъ теб и жить впередъ по-царски,
Вели себ на мелочи теперь же
Три тысячи червонцевъ отпустить’.

VI.
Колумбово яйцо.

Въ тотъ самый день испанскій кардиналъ
Донъ Педро де-Мендоза, въ честь Колумба,
Устроилъ пиръ, какого не бывало,
Да и не будетъ. Многіе, быть можетъ,
Изъ царедворцевъ въ глубин души
Завидовали счастію Колумба.
Но лишь теперь, когда имъ понемногу
Хмльное кардинальское вино
Разгорячило головы и души.
Одинъ изъ нихъ не выдержалъ и брякнулъ:
‘А что, любезный адмиралъ, признайтесь,
Чмъ собственно прославились вы такъ?
И я, и всякій, возвращаясь съ пиру,
Въ потемкахъ носомъ въ дерево уткнется.
И вы, шатаясь по морю, случайно
На Новый Свтъ наткнулись, такъ иль нтъ?’
Колумбъ съ улыбкой съ блюда предъ собою
Яичко взялъ:
‘Вотъ вамъ яйцо, сеньоръ.
Поставите ли вы его на кончикъ?’
— ‘Еще бы!’
И, принявъ яйцо, завистникъ
Взялся за дло. Но не тутъ-то было!
Всхъ заняла задача: другъ за другомъ
Вс по яйцу берутъ, да нтъ, напрасно!
Какъ устоять на кончик яйцу?
‘А я вамъ укажу’, сказалъ Колумбъ,
Разбилъ яйцо съ конца — да и поставилъ.
— ‘Ну да, конечно, этакъ очень просто!’
‘Все очень просто, господа. И мн
На Новый Свтъ наткнуться было просто.
Да почему-жъ я первымъ былъ изъ всхъ?’
Т покраснли и переглянулись —
И дружно разсмялись наконецъ.
…Прошли вка. Колумбову страну
Давнымъ-давно Америкой зовутъ ужъ,
По моряку Америко Веспуччи,
Что описалъ впервые Новый Свтъ,
Давнымъ-давно ужъ нтъ въ живыхъ Колумба,
А всякій школникъ знаетъ и теперь,
Кто Новый Свтъ — Америку открылъ.
Пройдутъ вка — и будущіе люди
По нашему все будутъ знать Колумба.
А если имъ, — какъ то и намъ порой
Случается, — завистникъ попадется,
Они ему по нашему напомнятъ
Исторію съ Колумбовымъ яйцомъ,
И онъ невольно также покраснетъ —
И также разсмется наконецъ.
Авенариус Василий Петрович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Молодильные яблоки, Авенариус Василий Петрович, Год: 1890
  2. Плач о Есенине, Клюев Николай Алексеевич, Год: 1926
  3. Хаджи-Тархан, Хлебников Велимир, Год: 1913
  4. Триполье, Корнилов Борис Петрович, Год: 1934
  5. Пленник, Алмазов Борис Николаевич, Год: 1870
  6. Писанка футуриста, Подгаевский Сергей Антонович, Год: 1914
  7. Стихи и проза, Фруг Семен Григорьевич, Год: 1916
  8. Эдем, Подгаевский Сергей Антонович, Год: 1913
Электронная библиотека