В. В. РОЗАНОВ
В. В. РОЗАНОВ
Ключевский
(К 75-летию со дня рождения)
Ключевский
(К 75-летию со дня рождения)
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Свет Христов просвещает всех.
* * *
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Ключевский, Розанов Василий Васильевич, Год: 1916
Время на прочтение: 6 минут(ы)
В. О. Ключевский: pro et contra, антология
СПб., НП ‘Апостольский город — Невская перспектива’, 2013.
…Читал весь вечер Ключевского — о Лермонтове, Нартове, Петре Великом, ‘Недоросль’ Фонвизина и проч. И опять удивлен, и опять восхищен.
Что за ум, вкус и благородство отношения к русской истории. ‘Оглядываясь кругом’ (литература, печать) — думаю, что это — последний русский ум, т. е. последний из великих умов, создавших от Ломоносова до него, вот Ключевского, славу ‘русского ума’, славу, что ‘русские вообще не глупы’. Ибо теперь, в настоящее время, русские решительно как-то глуповаты. Плоски, неинтересны.
Ключевский — полон интереса.
Историки до него, как равно и современные нам теперь, кажутся даже и не историками вовсе. Кажутся каким-то ‘подготовительным матерьялом’. Он есть, в сущности, первый русский историк. Но мне хочется, от пресыщенности удовольствием, назвать его и ‘последним историком’. Отвертывая страницу за страницей, учась из каждой строки, думаешь: ‘Лучше — не надо’. Я даже не хочу, чтобы ‘лучше Ключевского объяснили историю’: я хочу, чтобы ее непременно объясняли и чувствовали, как Ключевский.
Даже удивительно, каким образом в такое пошлое время, как наше, мог появиться такой историк. Это его сохранила Троице-Сергиева лавра (долго был там профессором, до приглашения в университет), да (прости добрая память, если ошибусь в имени) Евпраксия Ивановна1. Говорят, он очень любил свою старушку. Во всяком случае, за Ключевского мы обязаны 1) Церкви, 2) Сергию Радонежскому2, 3) Евпраксии Ивановне и 4) студенческой богеме, массе этих ‘нечесаных’, которых он очень любил (рассказы).
Ключевский — весь благороден. Как он пользуется везде случаем сказать уважение о Болтине, Татищеве и пр. (своих предшественниках).
Фигуру его на кафедре я помню… Как сейчас… Она вся была прекрасная. Голос писклявый и смешной (бабий). Вертится (двигается) на кафедре… Ни о чем не думает, о слушателях не думает… Творит. И он творил, как соловей. Как соловей, ‘с мудростью человека в нем’, т.е. как вещая птица.
Мне кажется, если сказать, что Ключевский был ‘русский историк’, то этого недостаточно. Место его выше. Мне сейчас хотелось сказать, что его место ‘в литературе’: но, в сущности, и этого он выше. Его место среди ‘замечательных русских людей’, или — вооружимся классицизмом — ‘среди достопамятных людей земли русской’… Это одна из фигур длинного ряда, начатого Ярославом Мудрым, Иоаннами и Василиями, Артамоном Матвеевым, Ордын-Нащекиным, Нартовым, Екатериною, Фонвизиным и Новиковым3, Пушкиным, С. М. Соловьевым и — им, Ключевским.
Это — создатели Русской Земли. Ключевский именно не ‘написал русскую историю’, но создавал самую русскую землю,— орудием чего избрал курс лекций.
Как мало мы от него воспользовались! О, какое бедствие (профессора мне казались недоступными), что я не ‘попил у него (студентом) чайку’! бесконечное бы заприметил в нем. Как (студентом) мне всегда хотелось пойти к профессору (‘боги’). Но боялся. Ведь не помнил хорошенько латинских спряжений. ‘С такими-то сведениями пойду’…
Вдали моей юности какие это три столпа: Буслаев, Ключевский, Тихонравов. Самый рост их и вся фигура как-то достопримечательны и высокодостойны. Теперь я таких людей (фигурою) не вижу. Обыкновенные.
Но договорю: самое слово его (стиль, слог) прекрасны, т. е. везде в уровень с предметом. Он не ‘отстает от тем’, хотя темами этими были Лермонтов, Пушкин, Петр. Говорит он везде, как ‘господин дела’. Нет, ‘господин’ к нему не идет: говорит как друг и отец, как ‘верноподданый’ великих государей своих и как сописатель писателей (о Лермонтове, о Пушкине4, о Фонвизине). Он еще не побежал тою ‘воющею собакою’ около трона,— тем клеветником около сословий и исторических лиц, впечатление чего дают последующие ‘историки и публицисты’, все эти Бильбасовы, Пыпины, Стасюлевичи, Лемке5,— и сколько их там еще есть…
Несчастные…
Но Бог с ними…
Его место в рядах классической русской литературы, классических русских умов, поскольку проявлением ума своего они сделали не поступок, а — слово. Между Карамзиным, коего больше не читают (и читать невозможно), но на неговорящий памятник никогда не перестанет оглядываться всякий благородный русский человек, как бы далеко ни укатилась наша история и разнообразно она ни покатилась,— и между Львом Толстым с его постоянною (удачною или неудачною — другой вопрос) заботою о нравственном воспитании русского народа, возле ‘нашего наставника’ Крылова6, певца — Кольцова7 и его (Ключевск.) семинарская тень. Не смейте улыбнуться. Без ‘семинарии’ русская история не полна и однобока. Упрямо и могуче топнув, он сказал: ‘Семинария — не нигилизм. Семинария — не Чернышевский’8. Те были неучи, чего обо мне никто не скажет. Талантом я не убожее Чернышевского, и прыткости во мне не меньше, а ученостью, знанием и наукою я богаче, не только всего ‘Современника’9, но и кумиров его — Бокля, Дрэпера10 и какие там еще есть. Семинария — не нигилизм, и в Славяно-греко-латинской академии11 выучился Ломоносов.
Семинария имеет золотое в себе зернышко, золотую пшеничку, идущую от Иоаннов Златоустов, от Савватиев и Зосим12 и всех праведников Русской Земли. Нет, больше того: и не это еще — главное. От самого Иисуса Христа, пришедшего грешные спасти, хранится в семинарии луч, и он хранится только в семинарии, в университетах его нет, в Петербурге он погас, погас в чиновничестве и придворной жизни. Но этот дрожащий вечерний луч — он греет всю Землю Русскую, он просвещает всех,— и это одна Церковь напоминает на литургии каждый день:
Вот, господа. И этому лучу я остался верен. Пришел в университет — и верен, избран в ученые академики — и верен. Прославлен в печати, в журналистике — и все-таки верен. И не отрекаюсь и не хочу отрекаться от темной, заскорузлой, с гречневой кашей — семинарии, которая ‘при всей гречневой каше’ одна тем не менее стоит не колеблющимся стражем у:
Бессмертия души
Загробной жизни
Памяти Бога
Совести человеческой,
Без чего вообще у вас,— и в журналах, и у Боклей, и в придворной жизни, и у чиновничества,— рассыпается все мелкою крупою, которую расклевывают воробьи. Верен и аминь.
Хорошо теперь Василию Осиповичу. Пошел он со своей бороденочкой и дьячковскими волосами, ковыляющей походкой, ‘на тот свет’, не сняв даже мундира своего ‘Ведомства’. Идет, ничего не думает, точно читает свои ‘столбцы’ (мелкое письмо XVII-XVI века,— разных ‘приказов’). Без ответа и без страха, с одними столбцами. И встречает его Господь Иисус Христос словами: — Верным тебя послал, верным ты возвращаешься. Иди, сын Мой возлюбленный, семинарская голова,— вот тебе и куща заготовлена, и давно дожидается там тебя твоя спутница… Видишь, сияет вся, что остался верным ее друг, и оба вы, верные Мои, теперь загоритесь вечными звездочками на северной части Моего неба, в странах православных и русских.
Печатается по: Колокол. 22.1.1916. No 2908. Подпись: В. Ветлугин.
Розанов Василий Васильевич (1856-1919, Сергиев Посад) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист.
1 Ключевская (урожд. Бородина) Анисья Михайловна (1837-1909) — жена В. О. Ключевского. В. В. Розанов путает имя жены Ключевского.
2 Сергий Радонежский (ок. 1314-1392) — святой Русской православной церкви, основатель Троицкого монастыря под Москвой. Ему посвящена работа Ключевского ‘Значение Преподобного Сергия для русского народа и государства’ (Богословский вестник. 1892. No 11)
3 Ярослав (Владимирович) Мудрый (ок. 978-1054) — великий князь Киевский (1016-1018, 1019-1054), Иван I Данилович Калита (1283-1340), Иван II Иванович Красный (1326-1359), Иван III Васильевич (Великий) (1440-1505), Иван IV Васильевич (Грозный) (1530-1584) — московские великие князья и цари, Василий I Дмитриевич (1371-1425), Василий II Васильевич (Темный) (1415-1462), Василий III Иванович (1479-1533) — московские великие князья, Матвеев Артамон Сергеевич (1625-1882) — русский государственный деятель, боярин, дядя Натальи Кирилловны Нарышкиной, матери Петра I, Екатерина II (1729-1796) — русская императрица с 1762 по 1796 г., Нартов Андрей Константинович (1693-1756) — русский ученый и механик, Ордин-Нащокин Афанасий Лаврентьевич (1605-1680) — русский государственный деятель, глава Посольского приказа, Новиков Николай Иванович (1744-1818) — русский просветитель, общественный деятель, журналист, издатель. Ключевский посвятил ему статью ‘Воспоминания о Н.И. Новикове и его времени’ (Русская мысль. 1895. Кн. I).
4 А. С. Пушикину В. О. Ключевский посвятил несколько работ: ‘Речь, произнесенная в торжественном собрании Московского университета 6 июня 1880 г., вдень открытия памятника Пушкину’, которая впервые была опубликована в журнале ‘Русская мысль’ (1880. Кн. VI) и в том же году в книге ‘Венок на памятник Пушкину’ (СПб., 1880). 1 февраля 1887 г. Ключевский прочитал в ‘Обществе любителей российского словесности’ доклад ‘Евгений Онегин и его предки’, опубликованный в журнале ‘Русская мысль’ (1887. Кн. II), а 26 мая 1899 г. в связи со столетием со дня рождения А. С. Пушкина Ключевский произнес в торжественном заседании Московского университета речь ‘Памяти А. С. Пушкина’, которая впервые была опубликована лишь в 8 томе ‘Сочинений’ В. О. Ключевского (М., 1959).
5 Бильбасов Василий Алексеевич (1838-1904) — русский историк и публицист, автор трехтомной ‘Истории Екатерины II’, редактор либеральной газеты ‘Голос’, приват-доцент Петербургского университета, профессор Университета св. Владимира в Киеве, Стасюлевич Михаил Матвеевич (1826-1911) — русский историк и общественный деятель, редактор-издатель журнала ‘Вестник Европы’ (1866-1908), Лемке Михаил Константинович (1872-1923) — русский историк и журналист, издатель сочинений Н. А. Добролюбова, А. И. Герцена и др.
6 Крылов Иван Андреевич (1769-1844) — русский поэт-баснописец и переводчик, академик (1841).
7 Кольцов Алексей Васильевич (1809-1842) — русский поэт.
8 Чернышевский Николай Гаврилович (1828-1889) — русский мыслитель, публицист революционно-демократического направления, литературный критик и писатель.
9 ‘Современник’ — литературный и общественно-политический, основанный А. С. Пушкиным в 1836 г. и выходивший до 1866 г. под разными редакциями, с 1847 г. журналом фактически руководил Н. А. Некрасов, привлекший к редактированию в 1853 г. Н.Г. Чернышевского, а в 1856 г. Н. А. Добролюбова.
10 Бокль Генри Томас (1821-1862) — английский историк, автор ‘Истории цивилизации в Англии’, Дрэпер (Дрейпер) Джон Уильям (1811-1882) — американский ученый, историк и философ позитивистского направления, автор двухтомной ‘Истории умственного развития Европы’ (1862).
11 Славяно-греко-латинская академия — первое высшее учебное заведение в России, открытое в 1687 г. Просуществовала до 1814 г.
12 Савватий Тверской (ум. ок. 1434) — святой Русской православной церкви, основатель Савватьевского монастыря под Тверью, закрытого в XVIII в., Савватий Соловецкий (ум. 1435) — преподобный Русской православной церкви, основатель Соловецкого монастыря, Иоанн Златоуст (ок. 347-407) — архиепископ Константинопольский, богослов, один из отцов Церкви, Зосима Соловецкий (ум. 1478) — святой Русской православной церкви, основатель Соловецкого монастыря, Зосима (XV в.) — иеромонах Троице-Сергиеева монастыря, автор сочинения ‘Книга, глаголемая Ксенос, сиречь Странник диакона Зосима о пути иерусалимском до Царяграда и до Иерусалима’, Зосима (Захария Васильевич (Богданович) Верховский (1768-1833) — преподобный Русской православной церкви, основатель Туринского Николаевского монастыря и Троице-Одигитриевской Пустыни.