Кассандра, Майков Аполлон Николаевич, Год: 1874

 
 А. М. Майков Кассандра Сцены из Эсхиловой трагедии 'Агамемнон' ---------------------------------------------------------------------------- А. Н. Майков. Сочинения в двух томах. Том второй. М., 'Правда', 1984 ---------------------------------------------------------------------------- Два величайшие идеала, созданные Эсхилом, - это Прометей и Кассандра. К тому и другому могут быть применены слова, которые Кассандре говорит хор. 'Великий дух - твоя погибель!' Прометею посвятил поэт целую трилогию, т. е. три пиесы, из которых до нас дошла только одна. Кассандра является только как действующее лицо в одной из его трагедий, 'Агамемнон'. В переведенном мною отрывке переданы сцены, ей посвященные, и из предыдущего взято сколько нужно, чтобы служить достаточною рамкою этому образу. Великое значение Эсхила для Греции это то, что все его трагедии - апофеоз водворения какого-нибудь высшего начала в жизни греков. В трилогии, которой 'Агамемнон' составляет первую часть, 'Молящие о защите' - вторую и 'Эвмениды' - третью, - душу всего создания составляет прекращение кровной мести, переход от варварских нравов к высшим понятиям в жизни. Тут варварство стоит еще пред читателем во всем его ужасе (картина жертвоприношения Ифигении, видения Кассандры и пр.), тут господство еще старых богов, требовавших крови за кровь. Пред нами история дома Атридов - длинный ряд злодейств. Освещение, которое бросает на них Эсхил, - это, как выражаются старые эстетики, спасительный ужас, т. е. отвращение к злодейству: понятно, какое цивилизующее впечатление производила его трагедия на современников, в памяти которых еще живы были эти дела и времена! Фокус, из которого исходит это освещение в 'Агамемноне', следовательно лицо самое высокое и любезное для читателя, это - Кассандра, ясновидящая, вдохновенная жрица Аполлона, дочь Приама, доставшаяся, по разделе пленных, в добычу вождю ахейцев. Она одна выше всего окружающего ее мира, ни свои в Трое, ни чужие, здесь, в Аргосе, ее не понимают. Хор сочувствует ее несчастиям, указывает даже, что великий дух - ее погибель, но открываемых ею горизонтов будущего обнять не может. Она между тем возвещает, что в следующем поколении будет положен конец 'крови', и действительно, в третьей части трилогии Орест, сын Агамемнона, преследуемый старыми богами за убийство матери, убийство, которое он должен был совершить, мстя за убийство отца, приведен наконец Аполлоном пред Афинский Ареопаг, где, под внушением Паллады, произносится приговор над старым варварским миром и торжествуется наступление новой, лучшей эпохи, царство разумницы Паллады. Вот общая мысль трилогии Вот роль, какую в ней играет Кассандра. Для уразумения переведенного мною отрывка напомню читателям только те черты кровавой история Атридов, которые имеют отношение к нашей трагедия. У элидского царя Пелопса было два сына: Атрей и Тиэст. Атрей, чтоб отмстить брату своему, обольстившему его жену, захватил его сыновей, убил их и приготовил Тиэсту из них обед. У Тиэста был еще сын Эгист. Отец завещал ему отмстить Атрею и его детям. Он убивает Атрея и троих его сыновей. Из пятерых остались только Менелай и Агамемнон. Парис, сын троянского царя Приама, похитил жену Менелая, Елену. Цари-братья, во главе всего флота ахеян, отправились под Трою. Дорогой послала им бурю богиня Артемида, для умилостивления которой, по слову прорицателя, жреца Калхаса, Агамемнон приносит в жертву свою дочь Ифигению. Эгист, между тем, в отсутствие царей, вошел в связь с женой Агамемнона, Клитемнестрой, и, воспользовавшись ее злобой на мужа за жертвоприношение дочери, подвигает ее на убийство Агамемнона. К этому в ней присоединяется еще ревность, жертвою которой должна пасть Кассандра. По совершении убийства, Эгист и Клитемнестра остаются властителями Аргоса. Этим кончается первая часть трилогии. Во множестве изданий текста и его переводов, бывших у меня под рукою, во многих местах встречается поразительное разногласие в чтении. В выборе, которому из них последовать, я руководствовался не столько авторитетом ученых издателей, сколько ища соответствия внутреннему смыслу речи. 1 Площадка перед царским дворцом в Аргосе. Вдали - горы, море. Ночь. На плоской крыше дворца страж, поглядывающий то вдаль, то на небо. Страж Положат ли когда-нибудь конец Моим мученьям боги!.. Вот, как пес. Валяюсь столько лет на этой крыше! Со звездами беседую!.. Уж знаю Все наизусть, которые приносят Нам холода, которые жары, Когда они восходят и заходят... Да!.. Не взята ли Троя - жду сигнала, И, как увижу, тотчас доложить Об этом госпоже. Мужское сердце У этой женщины!.. Вот и ходи Вокруг своей соломы, а прилечь - Беда: заснешь. Запел бы с горя песню Иль так бы посвистал - противу сна Всего бы лучше, - так приходят мысли Различные: такой уж это дом, Давно уж здесь всё деется не так, Как следует. Ох, показался б, право, Скорей огонь!.. Покончились бы муки!.. Вдали зажигается огонь. Да это он никак? Сигнал... Да! да! Ну, здравствуй, наконец! Вот ты, желанный! Вслед за тобой такой восходит день Для Аргоса, что будет всё с утра Плясать и петь, на долах и горах!.. (Кричит.) Ого! Ого! Будить ее скорее... Соскочит с ложа и весь дом подымет... Легко сказать: победа! Взяли Трою! Я первый торжество открою!.. Да, Я выкинул счастливые-то кости Для госпожи, я первый! Да и разом Все три шестерки! (Сходит с крыши.) Первому бы тоже Поздравить было мне и господина, Как он вернется, - а о всем о прочем - На рот замок повесить, помолчать... Пусть лучше сами стены говорят, Когда сумеют. С тем, кто знает, Поговорим, пожалуй, и посудим, А кто не знает - 'ничего не знаем!' (Уходит во дворец.) 2 Входит хор городских старцев. Хор разделяется на две стороны, у каждой свой корифей. Хор Ах, десятый уж год на исходе теперь, Как помчались войной Менелай с Агамемноном, братья-цари, От Зевеса двойным Наделенные троном и скиптром двойным, На Приамов помчалися град, Далеко от родимой земли, Во главе всего флота ахеян. Они подняли клик боевой по землям, Что два коршуна, вдруг в разоренном гнезде Не нашедши птенцов, В перепуге замечутся в воздухе, вниз и наверх И зовут, и кричат на весь мир Об ужасной потере своей, - И услышит их Зевс, или Пан, или Феб, И укажет им след, И проклятье пошлет По пятам в наказанье злодею: Так Зевес и Атридов послал Звать Париса на суд, Ради прав, опозоренных им, очага, - И теперь из-за той вероломной жены, Там под Троей, вкруг стен, в непроглядной пыли, Неумолчная тянется брань, И трещат и стучат и мечи и щиты, Наступают и падают люди во прах, При неистовых криках кругом Разъяренных троян и ахейцев, И чем кончится спор - то неведомо нам, Но ни слезы уже, ни сожжение жертв, Ни мольбы не смягчат пробужденных войной И следящих за ратями фурий. Оба корифея Под напором годов одряхлев, старики, Мы отстали от них, от могучих бойцов, И сидим по домам. Бродим с посохом вкруг, словно дети - увы! - Беспом_о_щны: у них перед кликом войны В неокрепшей груди Содрогается дух, как и в нас, стариках, И с подпорой своей чуть плетется старик По поблеклой листве, угасая, как тень Перед днем, рассветающим в небе! Из дворца по лестнице спускаются служанки с чашами, сосудами, факелами и украшают алтари. Хор (обращаясь к открывшимся дверям дворца) О царица, скажи, Клитемнестра, Тиндарова дочерь, Что за праздник? Зачем убраны алтари, И готовятся жертвы богам И небесным, и адским, и им, покровителям града? И везде поднимаются к небу огни? Из палаты твоей то елей, то вино В драгоценных сосудах служанки несут без конца... Если вести к тебе дорогие пришли, Облегчи нам сердца, неизвестность рассей! Мы томимся в тоске, А смотря на убранство твоих алтарей, Предаваться ль надежде - не знаем. Служанки продолжают свое дело. Из дворца никто не выходит на моление хора. Корифей Всё же есть утешение нам: При отплытьи вождей Были добрые знаменья им, - А доверье к богам, песнопений родник Не иссяк еще в нас, И победе предсказанный срок - не настал! В самый миг, как цари обнажили мечи, Вдруг, от правой руки, Опустились на кровлю дворца два орла - Белоснежный один, черноперый другой, - И в когтях их живая зайчиха была, И они принялися терзать и ее, И зайчат, ею тут же рожденных... Хор Плачьте, о, плачьте, Но да будет победа добру! Корифей Как увидал их Калхас прорицатель, Тотчас на обоих Атридов взглянул - Их он признал в двух орлах - и сказал: 'Будут Приамовы стены добычей ахейцев. И вековые Богатства отымет судьба у троян, - Лишь бы над Троею взвившийся бич, Прежде чем пасть на нее, Гневом кого из богов не порвался. Артемида не стерпит, что здесь Зевса крылатые псы Мать и детенышей еле рожденных заели. Этот кровавый противен ей пир'. Хор Плачьте, о, плачьте, Но да будет победа добру! Корифей (продолжая речь Калхаса) 'Только б она, Артемида, которой любезны И львицы пустынной, И всякого зверя лесного Сосущие мать порожденья, - только б она Не мешала исполниться добрым обетам! Будем молить отвратителя бед, Аполлона, Чтобы нам она бурю и ветр не послала, Требуя жертвы иной, нечестивой, ужасной. Без пира и песен, Которая злобу убудит, и новую кровь уготовит, И, памятью дочери, в злой и коварной жене Будет питать ежечасно о мщении мысль!' Так усмотрел прорицатель Калхас Из явленья орлов для Атрйдова дома И великое благо, и зло. Плачьте ж, о, плачьте о зле, - Но да будет победа добру! Хор Плачьте, о, плачьте. Но да будет победа добру! Общий хор Зевс! кто б ни был ты, взываем Этим именем к тебе! Ты один нам покровитель, Вождь и помощь в злой судьбе! Пал Уран, преград от века Не видавший пред собой, От такой же пал он силы Кровожадной и слепой. Кронос свергнут сыном - Зевсом, Зевс, владыкой став среди Мирозданья, человеку Ум и совесть дал в вожди, - Ум, мужающий в невзгодах, Совесть, даже и во сне Направляющему сердце К правде в мире и войне. Корифей Царь Агамемнон, в заботах вождя, И забыл о Калхасовых вещих словах, И невзгоды и беды покорно сносил, Но когда, после мертвого штиля, Изнурявшего войско ахеян, Против Халкиса праздно стоявшее ночи и дни, В водоворотах Авлиды, - Вдруг от Стримона буря ударила с вихрем и ветром, Запирая из гавани выход, И срывая кругом корабли с якорей, И о берег утесистый их разбивая, И погибал лучший цвет ополченья ахеян, И казалося, буре не будет конца, И К_а_лхас вошел в круг смущенных вождей И стал говорить, И назвал ту жертву, которой желает богиня, Пославшая бурю, И ударили в скорби о землю жезлом И заплакали оба Атрида, - 'Горе! - воскликнул тогда Агамемнон. - Горе, когда не исполню веленье богини, И горшее, если, сокровище дома, дитя мое, дочь Сам заколю и невинною кровью ее Отцовские руки мои обагрю! И там злое горе - и здесь! Воротиться домой - одному - беглецом - Всеми оставлену - всё потерять - А всё войско - все требуют жертвы - грозят - И требовать право имеют!' И, всеми кругом обступаемый, душу Нечестивой, ужасной он мысли открыл. И, скорый в решеньях всегда, Приступить велел к делу тотчас. Хор Ах, первый ошибочный шаг В нас разжигает упрямство и страсть! Ради той вероломной жены. Ради мести Парису На жертву обрек он любимую дочь! Корифей И ни слезы ее, ни моленья к отцу, Ни младая девичья краса Не тронули сердца суровых мужей. Отец - лишь умолкли молитвы, - Словно лань молодую, велел, Покровом окутав, На жертвенник навзничь ее опрокинуть, И крепче держать, И рот завязать, чтоб она Проклятий отцовскому дому не слала. И схватили ее, и завязан был рот. Брызнула кровь под ножом, И лишь взгляд, как стрела, Состраданьем сердца поразил... Нема и прекрасна как мрамор, казалось, она Хотела еще говорить, Как прежде, когда на пиры В отцовском дому выходила к гостям И пела хвалебный пэан Благоденствию дома Атридов и славе отца. Что было потом - то неведомо нам, Но исполниться должно пророчеству вещего мужа! Учит разуму Зевс из страданий и бед... Не хотим проницать в тьму грядущего мы! Преждевременно плакать не станем... А в грядущем зловещее чуется нам... Только молим - да всё обратится на благо земли! 3 Тот же хор и Клитемнестра, выходящая из дворца. Корифей Пришли мы на твой зов, царица. Когда царя нет дома, ты его Нам заступаешь место. Если ты Известие какое получила, Что заказала жертвоприношенья, Благоволи сказать, когда возможно. Клитемнестра Скажу пословицей: счастливый день Да народится от счастливой ночи! Узнайте же теперь такую радость, Какой едва и ожидать мы смели: Взята ахейцами - и пала Троя! Корифей Что ты сказала?.. Вдруг и не поймешь. Клитемнестра Пал Илион пред эллинами. Понял? Корифей От радости я, кажется, заплачу... Клитемнестра И верю, что от искреннего сердца. Хор Но верны ли полученные вести? Клитемнестра Конечно, если боги нам не лгут. Хор Приятный сон тебя не обольстил ли? Клитемнестра Не верю я пустым мечтаньям сна. Хор Быть может, только мимолетный слух? Клитемнестра Ты говоришь со мною как с ребенком! Хор С какого ж времени? Когда взят город? Клитемнестра Сию же ночь, - на этот самый день. Хор Да кто ж так скоро передал известье? Клитемнестра Огонь: {*} сперва - пылающая Ида, {* В подлиннике: Гефест. Весь этот монолог сокращен в переводе.} А от нее, один вслед за другим, До Аргоса сигнальные костры. Пожаром Иды озарился Лемнос, Оттуда пламя перенял Афон, С его высот священных, золотясь По зеркальному морю, побежало Всё дальше, дальше радостное пламя - На Лесбос, на Мессану, Киферон, Одно, блеснув, другое вызывает. Везде их люди ждут, и десять лет Костры из вековечных цельных сосен. Через Саронский наконец залив Блеснул огонь на скалы Арахнея, И уж оттуда к нам, на дом Атридов, И здесь теперь - последний это отблеск В сей самый миг, теперь, горящей Трои. Вот как мне передал известье муж. Хор О, слава, слава вечная богам!.. Дивиться только, слушая тебя! Хоть сызнова рассказывай, всё 6 слушал! Клитемнестра Да, пала Троя!.. Наши там ночуют. Чай, стон теперь над городом стоит! Перемешалися и победитель, И побежденный, как в водовороте, И не сольются, что вино и масло В одном сосуде, как их ни болтай!.. Да!.. Побежденные!.. Там над телами Мужей и братьев стонут жены, сестры, Над стариками плачут дети: все, Кто жив остался, все - рабы навек!.. А победители, еще в крови, Истомлены и голодом, и боем, Из дома в дом перебегают, жадно Всё поедая, что найдут, кидаясь Толпой и друг у друга отымая! Наевшись, где пришлось, в домах, в чертогах, Валятся спать, уж не боятся больше Ни рос ночных, ни снега, и без стражи, И мирно спят, как боги спят, всю ночь!.. И ежели богов, пенатов Трои, И их святынь они не оскорбят, Победа их останется за ними... Не бросились бы только грабить храмов: Им нужно счастье на обратный путь, Как на бегу, на играх... Прогневят Они богов, то пролитая кровь Проснется и на них возопиет О мщенье к небу... Так я рассуждаю Как женщина... 'Лишь повело б к добру', - Без всякой, верьте, затаенной мысли Я говорю, за это пожеланье Ох, дорого я очень заплатила! Хор Ты женщина, но говоришь, как муж. Идем теперь принесть благодаренье Богам бессмертным: щедро нас они За долгое страданье наградили. 4 За сим пропускается мною сцена, когда приезжает Агамемнон на торжественной колеснице, везомой народом. С ним рядом сидит Кассандра, дочь Приама, доставшаяся при разделе пленных Агамемнону. Хор приветствует царя. Выходит потом из дворца Клитемнестра и в длинной речи выражает, как ждала мужа, велит разостлать пурпурные ковры по лестнице во дворец, куда и уходит с Агамемноном. Остается Кассандра на колеснице, неподвижная, молчаливая, и хор старцев. Клитемнестра возвращается и, стоя на верху лестницы, приглашает Кассандру войти во дворец. В ее речах презрение, ирония и нетерпение. Клитемнестра И ты, Кассандра, кажется? Войди. К тебе Зевес был милостив, позволив Предстать перед алтарь свой в нашем доме И с нашими рабами в жертвоприношеньях Участвовать. Так отложи же гордость, Спустися с колесницы. Сам Алкид Был тоже в рабство, сказывают, продан. И если уж такой удар судьбы Постиг тебя, то в древнем, славном доме Рабою быть еще счастливый жребий. Кто только начал пожинать богатства, Тот строг и жёсток со своей прислугой, У нас же, здесь, на всё, что справедливо, Что следует, - рассчитывать ты можешь. Кассандра молчит. Хор (к Кассандре) Царица правду говорит. Конечно, Попавши в сеть, уж нечего тут биться, Уж покорись, иди, куда зовут. Клитемнестра Ну ежели, как ласточка, она На языке лепечет неизвестном И речь мою не поняла, то всё же Хоть сердцем чувствовать могла бы, Что я хочу сказать, и - покориться. Кассандра молчит. Хор (к ней) Иди за ней. Уж лучшего не может Тебе быть ничего теперь. Иди же! Клитемнестра А впрочем, ждать мне некогда. Готовы У очага стоят уже овны, и праздник Уж начался, какого мы едва Когда-нибудь и ожидать могли. И ты не медли. Если ж в самом деле Не понимаешь слов моих, то сделай, Как варвары, скорей хоть знак рукою. (Сама делает пригласительный жест.) Кассандра молчит. Хор Она дика, что пойманная лань, Уговорить ее бы надо лаской. Клитемнестра Нет, бешенство в ней дышит и безумство! Еще вчера с пылающих развалин Родного города взята, она Не покорится и не склонит выи, Пока удил своих не окровавит. Мне нечего позориться с ней больше! (Уходит во дворец.) 5 Кассандра и хор. Корифей Нам жаль тебя, несчастная! Послушай, Спустися с колесницы, покорись И свой удел безропотно прими. Пауза. Кассандра (воздев очи к небу) О, горе! о, матерь Земля! О, Аполлон! Аполлон! Корифей Зачем же ты взываешь к Аполлону? Ведь с жалобой к нему не прибегают! Кассандра О, Аполлон!.. Аполлон! Хор Опять она взывает к Аполлону, Который слез не любит, не приемлет! Кассандра Аполлон! Аполлон! Куда ты привел меня, мой погубитель! Какой еще новый готовишь удар! Хор (тихо) Свою судьбу пророчит... Не покинул И в рабстве дух пророческий ее! Кассандра Аполлон! Аполлон! Куда ты привел меня! В какой привел дом! Корифен (c участием) Не знаешь разве? Это дом Атридов. Кассандра (вне себя, обступаемая видениями, с возрастающим ужасом) Дом, ненавистный богам!.. Злодеяний вертеп! Удушенье! Убийство!.. Стены и пол Человеческой политы кровью! Хор Как добрая ищейка, тот же час Послышала давнишней запах крови!.. Кассандра Словно в кровавый туман я гляжу... Вон - душат детей! Жарят - отцу подают на обед... Хор Ох, это мы давно и вдосталь знаем! Да не к добру о том напоминанье. Кассандра Она... Что она замышляет? Что там готовит еще? Новое горе! Горе ужасное! Неотвратимое! Непоправимое! И нет спасенья кругом! Хор Что видится еще ей?.. Непонятно! Иль новое пророчествует горе? Кассандра Несчастная! ты приступила уж к делу... В баню ведешь его, мужа-владыку... Не успеваю и говорить... Так всё быстро вершится... Вон она, вся дрожа- Протянула уж руки к нему... Хор Для нас всё это - темные загадки... Кассандра Боги! Что вижу еще? Адская сеть! Это - брачное их покрывало... Фурии! Фурии! Ненасытимые кровью проклятого этого рода! Запевайте ужасную песнь,.. Новую жертву встречайте! Корифей Каких зовешь ты фурий? О какой Еще ужасной поминаешь песни?.. Хор К сердцу вся кровь приливает моя! Точно произил кто мечом мою грудь! Точно глубокая ночь погашает кругом Свет убегающей жизни... Ждать нам, о, ждать нам беды! Кассандра Смотрите - ах! ах! удержите, держите ее!.. Накинула адский покров... Опутала... боги!.. удар! Упал он - упал. Корифей Не смыслю ничего в разгадке я Оракулов - но чую тут беду! Хор В прахе рожденным - разве когда Скажет оракул - светлую весть? Темное слово вещих богов Лишь в совершившихся ясно бедах! Кассандра Ах! Вот и мне, злополучной, конец! Жребий мой связан с его! Что ж ты привел меня в дом свой? Зачем? Или затем чтоб одной смертью с тобой умереть! Хор Ты, вдохновенная! песнь о себе ты заводишь! Скорбную песнь, как поет соловей, Непонятную нам изливая печаль В сладкозвучных рыданьях своих. Кассандра (успокаиваясь, с грустью, как и все последующие строфы) Сладко поющая птичка дубравная! Дали бессмертные крылья ей быстрые, Дали бесслезную, вольную жизнь... Мне же двуострый нож впереди! Хор О, какие виденья тебя обступают? Отчего этот ужас, отчаянья вопль? Вопль этот, нам раздирающий душу, зачем? Что вызывает, скажи, в откровеньях богов Бесконечную скорбь в потрясенной душе? Кассандра О, Парис! О, погибель! О, брак твой преступный! О Скамандра родимые воды! На твоих берегах я блуждала по дням, Без забот пела детские песни свои... А теперь - Ахерон и угрюмый Коцит Огласятся стенаньем моим! Хор Вопли твои, о несчастная, Были б и детям понятны! Сердце сжимается, точно поешь Ты передсмертную песнь над собой! Кассандра О, Илион! Ты, в прахе лежащий теперь! Дым от бесчисленных жертв, что богам приносил, Строя стены его, злополучный отец! Бесполезные жертвы, увы! Гордый пал Илион - и ведут на убой Вдохновенную жрицу его! Хор Те же речи... Всё те же виденья... Черный демон тебе, полныя смертной тоски, Ужаса полные речи внушает... Что предвещают они?.. (Хор, под впечатлением речей Кассандры, погружается в раздумье. Краткое молчание.) Кассандра (совсем успокоясь) О, пусть же всё теперь вам будет ясно! И всё, что говорю я, потеряет Вид новобрачной, как она глядит Из-под венчального покрова!.. Пусть Мои слова, как предрассветный ветер Вослед за бурной ночью, вам раскроют, Что нет для вас ужаснейшего горя, Как то, что вынесет теперь волна Из темных бездн и на берег к вам кинет! Открою всё я вам в ужасной правде... Но прежде вы скажите мне, что, правда ль - Все ужасы, что говорила я Про этот дом? Проклятия и стоны, Как хор безумный, в нем не умолкают. До бешенства уже упившись кровью, Здесь поселились фурии, как дома, И пляшут, и неистовствуют, славя Злодейства дедов, и отцов, и внуков... О, ежели неправда, уличайте, Что на ветер я говорю, подобно По улицам шатающейся нищей! Ну, поклянитесь, что всё то неправда! Хор Когда бы мы и поклялись, была ли б Та клятва в прок Атридам? Мы дивимся, Как ты пришла из-за моря, и знаешь, Как будто видела, всё, что здесь было! Кассандра Мне дар всевиденья дан Аполлоном. Хор Он благосклонен был к тебе? Любил? Кассандра Доныне - стыд мне был бы в том сознаться! Хор Достоинство храним мы в счастье строже! Кассандра Любил и - требовал моей любви! Хор И ты его порывам уступила? Кассандра Дала обет, но не сдержала слова! Хор Уж получив сперва дар прорицанья? Кассандра Уж гибель я предсказывала Трое! Хор И гнев его тебя не поразил? Кассандра Ужасный гнев: никто не стал мне верить! Хор Меж тем как ты предсказывала правду? Кассандра (снова приходит в исступление) Ах - боги! - вон, всё то ж опять виденье... Как будто вихрь кругом, и голоса... (Быстро.) Вон там - перед воротами - вон - двое Сидит детей - как бледные две тени - Два мальчика - убиты дядей - держат В руках остатки собственного мяса - Кишки и сердце... Ужас! боги! боги!.. Остатки от тех блюд, что на пиру Отец их ел!.. Они взывают к мести - И мстить за них идет ублюдок льва, Здесь на чужом упрятавшийся ложе И броситься сбирающийся с ложа На господина моего... Да, да, На господина моего - ведь я Его раба!.. А он, ахейцев вождь И разрушитель Трои, он не чует. Что кроется под длинными речами, Под ласками собаки этой!.. Он Не чует, что готовится ему От этой фурии... Зарежет мужа Она, жена!.. Да есть ли имя ей? Змея двулицая! В глухих пещерах Живущее чудовище! к своим Она горит ненасытимой злобой! О, как ликует, точно собираясь Плясать и петь на пиршестве победы! Как притворяется, что это - радость При встрече мужа... Верьте мне иль нет, Ведь всё равно, всё сбудется, вы все Увидите, все скажете тогда, Что точно дар пророчества мне дан... Хор Ты говорила про обед кровавый Тиэста, страшно говорила, точно Сама была при этом, но что после Еще сказала, Нам пока темно. Кассандра Про смерть Агамемнона - я сказала! Хор Уйми язык, несчастная, молчи! Кассандра Не отразимо всё! ничем! никем! Хор Покамест нет еще и - да не будет! Кассандра Вы молитесь, а там убийство зреет! Хор Кто ж тот злодей, что мыслит об убийстве? Кассандра Несчастные, не поняли меня! Хор Не знаем, кто ж убийцей может быть! Кассандра А ведь на вашем языке сказала! Хор И Фебовых пророчеств темен смысл! Кассандра (опять возбужденная последними словами хора) Ах!.. точно всё горит во мне... вся грудь... Феб! Аполлон! да пощади же ты! (Быстро указывая на дворец.) Двуногая та львица, что спала - Когда был лев далёко - с волком, жребий И мой решит! К закоренелой злобе, Как будто составляя яд, мешает Еще мне месть, и, нож точа на мужа, Бесстыдно хвалится, что умереть Из-за меня он должен!.. О, к чему Он мне теперь, мой жезл, моя повязка, - Прочь, прочь! сама его ломаю! прочь! (Ломает и бросает жезл - ветвь лавра.) Повязка роковая, прочь! погибни! Пускай другой достанется их сила Проклятая!.. На, Аполлон, иди, Возьми назад мой жреческий покров! (Кидает мантию.) Ты сам, своими видел ты глазами, Как надо мной, в одеждах этих, в Трое - Безумные! - свои же насмехались! Ругали, как врага, ехидной нищей, Обманщицей - голодную меня, Несчастную, отвергнутую всеми! И наконец всевидящий, меня Всевиденьем своим сам одаривший, - Ведет теперь на смерть! От алтарей Отеческих ведет под нож убийцы, В чужом краю!.. И всё ж тут не конец Пролитой крови, и за нас опять Придет и будет мстить еще другой, И матереубийством он ответит На смерть отца!.. Скиталец возвратится, И только он - один - конец положит Проклятью, что лежит на всем их роде: Так боги поклялися - смерть отца Ему откроет в Аргос путь... {*} Но что же! Чего стою я здесь? Чего я плачу! Я видела погибель Илиона, Теперь с небес упасть готова кара На победителей!.. Чего ж мне медлить? И мне пора, туда ж со всеми ими! (Обращаясь к воротам дворца.) Приветствую вас, адские врата! Лишь об одном молю: чтобы под верным Мне умереть ударом, чтоб спокойно, Покамест, тихо замирая, будет Струиться кровь моя, - смежить глаза Покорно мне, без ропота, без стона.,. (Сходит с колесницы.) {* Она разумеет Ореста, сына Агамемнонова, которого Клитемнестра, со своим любовником Эгистом, удалила из Аргоса. В третьей части этой трилогии Орест, преследуемый фуриями, приходит в Афины, и тут Ареопагом, под влиянием Паллады, полагается решение о прекращении родовой мести, о чем здесь и пророчествует Кассандра.} Хор Вот жребий-то!.. И вещий дар при этом! Зачем же, зная, что там ждет тебя, Идешь ты к ним, навстречу лютой смерти. Идешь сама, что жертва на закланье? Кассандра Не избежать, друзья мои, судьбы! Подходит время и - влечет меня!.. Хор Но для чего ж его предупреждать? Кассандра Его избегнуть - тщетное старанье! Хор Великий дух - твоя погибель, дева! Кассандра Но есть ведь утешенье в славной смерти! Хор Ах, тот, кто счастлив, - этого не скажет! Кассандра (хочет идти ко дворцу) Приам! Приам! одна с тобой судьба И всем твоим, тебя достойным, детям. (Делает несколько шагов ко дворцу, но возвращается назад в ужасе.) Хор О, что ж еще ее там поразило? Кассандра (с отвращением) Ах... Хор Что с тобой? Опять ты вся дрожишь?, Кассандра Не пересилю запах крови - там! Хор Быть может, чад от жертвоприношений? Кассандра Нет, тленья, тленья дух, как из могилы! Хор Увы! не сирских ароматов запах! Кассандра (делая над собою усилие) Иди! И там наплакаться успеешь Еще о нем и о себе... Иди!.. (К хору.) Довольно жить. Прощайте. Я дрожу, - Но не как птичка перед шумом листьев: Вы это вспомните - уже тогда, Когда давно в земле лежать я буду, Когда за кровь мою падет другая, За Агамемнона - другой... И это - Привет мой за твое гостеприимство И мой прощальный дар, о дом Атридов! (Поднимается по лестнице дворца.) Хор Ты нам терзаешь сердце, чужестранка! Кассандра (взойдя на лестницу) К тебе теперь последнее воззванье, О Аполлон! Последним заклинаю Тебя лучом, который вижу, - сделай, Что так же бы легко мой мститель мог Моим убийцам отомстить, как им Меня убить достанется - рабу Ничтожную и слабую... О, жизнь, Жизнь человеческая! Счастлив ты? Тень мимолетная найдет, и счастья Уж нет!.. Несчастлив? - Вмиг - прикосновенье Лишь влажной губки - и исчез твой образ, И это, может быть, всего ужасней! (Входит во дворец.) 1874 ПРИМЕЧАНИЯ Кассандра. Впервые - 'Русский вестник', 1874, No 5, с. 84. Печатается по тексту: А. Н. Майков. Полн. собр. соч., т. 3, СПб., 1884, с. 159, с исправлением по первой публикации опечатки ('Но есть ведь утешенье в смерти!') в ст. 584. Переложение сцен из трагедии Эсхила 'Агамемнон' (458 до н. э.). Рассказывая в автобиографии о своем увлечении античностью, Майков заметил: '...за Гомером явился Эсхил. Величайшее его создание из дошедших до нас - это 'Кассандра', и - передать ее по-русски можно и должно было только переводом, но с тем, чтобы при верности филологической текста был бы передан высоко-простой, местами дико-величественный язык и образы - и на этом фоне худой, бледный, с глубоко глядящими глазами, слабо-женственный образ Кассандры, которой Аполлон за отверженную любовь дал дар прозрения в будущее - но с тем, что ей, страстно любящей своих - эти свои не будут верить! Стал ли я на эту высоту в своем переводе <...>, судите другие!..' Перевод закончен был не позднее 3 марта 1874 г.: в этот день сцены читались у И. А. Гончарова. 'Нечего и говорить, что перевод прекрасный и чтение вышло очень занимательное', - записал в дневнике А. В. Никитенко, присутствовавший на чтении вместе с Н. С. Лесковым и др. (Дневник, т. 3, с. 308). '...Посылаю вам 'К_а_с_с_а_н_д_р_у', - писал Б. М. Маркевич М. Н. Каткову 28 марта 1874 г. - Не имея возможности - очень всю жизнь жалел - проследить по греческому подлиннику о верности этого перевода, я могу только ограничиться внутренним впечатлением, какое на меня произвел поэтический текст Майкова - и с этой стороны горячо рекомендую его Р<усскому> Вестнику. Опираюсь при этом на вполне согласное с моим впечатление, какое произвело чтение его самим автором на Георгиевского и некоторых членов Общ-ва любителей древней филологии, собравшихся у него по этому случаю: все они признали, что текст Майкова 'по духу' весьма близко подходит к подлиннику и передает колорит Эсхила вполне удовлетворительно. Лично же я в восхищении и полагаю, что со мною согласится каждый одаренный поэтическим чутьем читатель' (ГБЛ). Однако И. С. Тургенев сомневался, может ли Майков быть переводчиком Эсхила (см. его письмо к Я. П. Полонскому от 28 ноября 1873 г. - И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем в 28 тт., М.-Л., 1960-1968. Письма, т. 10, с. 177). '...Чисто эсхиловского в переводе Майкова немного, - отмечал известный переводчик античных авторов В. А. Алексеев. - Это не перевод, а скорей вариация - и то довольно отдаленная на греческую тему...' (В. А. Алексеев. А. Н. Майков (Из дневника). - 'Исторический вестник', 1914, No 2, с. 524).