Касандра, Кюхельбекер Вильгельм Карлович, Год: 1823
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Вильгельм Кюхельбекер
КАССАНДРА
Оригинал здесь: ‘Друзья и Партнеры’.
В. А. ЖУКОВСКОМУ
В уединеньи сладком возрастая,
В твой голос вслушалась душа моя,
И се! вдруг оперилась молодая:
Тобой впервые стал Поэтом я!
С того часа, меня не покидая,
Небесных муз прелестная семья
Мне подала восторженную лиру,
Мне показала путь к иному миру!
Певец! прими певца родного дар!
Внемли, чему был первый ты виновник,
И если мой тебя подвигнет жар, —
О верь! — мне лавром будет тот терновник,
Который растерзал мое чело, —
И гордый презрю я земное зло!
* * * * *
К АНГЕЛУ ВДОХНОВЕНИЯ
Тебя назвать я не умею,
Но чувствую в своей крови,
Но пламенем священным тлею
И знаю радости твои.
Невежде ужас, страх злодею,
Дух песней, света и любви,
Сердечной ночи ясной зритель,
Тебя зову, о мой властитель!-
Не ты ль вселяешься в пророка
И возжигаешь в нем пожар?
Берешь весь мир из урны рока
И отдаешь любимцу в дар!
Гляди ж, — сияющего ока
Не тьмит земной сгущенный пар:
Века, судьбы и поколенья
Он зрит в минуту вдохновенья!
Но ах! едва восторг покинет
Тобой пылавшего певца
И жар, прелестный жар остынет, —
Ему затворятся сердца,
Видение златое минет,
Лишен волшебного венца,
Игра страстей, добыча хлада,
Он ринут с неба в бездну ада!
Кто ты, о мощный, дивный гений,
Источник счастия и мук,
Отец крылатых песнопений,
Наставник смертных, бич и друг,
Живой податель наслаждений,
Убийственный душе недуг?
Речешь — и процветут народы,
Речешь — и в бурях гибнут роды!
Кто ты? — не падший ли Денница,
Кого в день кары и чудес
Сразила вечная десница?
Из сонма чистых ты исчез, —
Так гаснет ночию зарница!
Но в ссылку райский блеск принес —
И, полный невредимой жизни,
Тоскуешь о святой отчизне!
Ты любишь имя Аполлона,
Камен прекрасного царя,
Ты сходишь в рощи Геликона
И, воздух в пламень претворя,
Летишь по своду небосклона,
Бежит впреди тебя заря,
Пылает твердь, тобой объята,
Ты льешь моря огня и злата!
Не много их, тобой избранных,
В сынах праматери земли,
Мал сонм бессмертием венчанных,
Тебя не многие нашли!
Но славных жертв, тебе закланных,
Горе возникших из пыли,
Тобой растерзанных стрелами,
Ты кроешь вечными лучами!
Тебе тот чудный ум причастен,
Который презрел Альбион,1
И, своенравен, смел и страстен,
Отверг оковы и закон,
Лишь над собой одним не властен,
Он дик и в горесть погружен,
Поет Гаура и Манфреда,
И трепет душ его победа!
И я за ним парить дерзаю,
Кассандру скорбную пою:
Ему, о музы, посвящаю,
Ночному барду, песнь сию! —
Но что и что я ощущаю? —
Проходит холод грудь мою,
Дрожу, колеблюсь, и перуны
И рвут и движут сердца струны!
Звезды яркие сияют,
Не колыхнет океан,
Гулы песней умолкают,
Умолкает шумный стан.
Но на черном лоне мрака
Дым восходит к облакам,
Бледный, тусклый свет призрака
Бродит грозный по горам.
Вся в лучах пылает Ида:
К ней неистовый Зевес
Сходит с трепетных небес,
С ним воссела Немезида!
Путник искры взоров гневных
Видит в пасмурной ночи,
Робкий гость краев полдневных,
В страхе шепчет: ‘То мечи,
То доспехи в тучах душных,
Шлем сверкает, блещет щит,
Вспыхла брань полков воздушных!’2
Взглянет, станет и дрожит.
Вдруг послышит клик победный,
Дикий вой средь тишины
И далече той страны
Побежит немой и бледный!
В камень плещут, пенясь, волны.
Между черных кораблей
Изредка мелькают челны,
Окрыленный рой теней,
Вслед за ними в недрах бездны
Реют локоны огней,3
Стан и свод глядятся звездный
В пропасть дремлющих зыбей,
Но костры уж потухают,
Полуночной стражи зов
Реже слышен меж шатров:
Брег и море засыпают!
Из унылого тумана,
Из раздранных облаков
Не выглядывай, Диана,
Не всходи из-за лесов! —
О, не лей лучей отрадных
На пустынную страну,
Где лишь крики вранов жадных
Будят смерть и тишину!
Слух мой полон слез и стона,
В душу входят боль и страх:
Троя стала угль и прах!
Нет уж боле Илиона! —
С треском рухнули чертоги,
Пал священный Фебов храм,
Все разгневанные боги,
Все покинули Пергам!
Падших стен его обломки
Озаряет свет луны,
Зевса смелые потомки
В хладной тьме погребены!
Там, где некогда герои
С звучных, гордых колесниц
Смерть метали из десниц,
В поле ратном смолкли бои!
Чья здесь высится могила?
Ах! на бреге вражьих вод
Не увидят уж Ахилла:
Быстрый в брань не потечет!
Не поверит он обиды,
Не прольет горючих слез
В лоно матери Фетиды!
Он блеснул и вмиг исчез! —
Здесь, в виду аргивян стана,
Близ плачевных, падших стен,
Он возлег в покой и тлен.
Мрачен вид его кургана!
Но кто на нем младая эта дева?
Или в прозрачной тьме
Вдруг вышла тень из мертвого Эрева
И стала на холме?
Власы ее развеял ветр порывный,
Уныла и бледна,
Лицо красы пленительной и дивной,
В ночи стоит она!
Кто близ нее, кто старец сей угрюмый,
К ней устремивший взгляд?
Почто на нем мучительные думы,
Как камень, тяготят?
Святая дщерь кровавого Скамандра,
На жертву эвменид,
Так на тебя, злосчастная Кассандра,
Он трепетный глядит!
Окрест все спит, весь мир, как в недрах гроба,
Повержен в немоту,
Они стоят, они безмолвны оба
И смотрят в темноту!-
И се — или тужащей Филомелой
Дубрава потряслась?
О стон души, навек осиротелой!
Се твой, Кассандра, глас!
К а с с а н д р а
Почто я встретилась с тобою,
Любимец Локсиев,4 Калхас?
Почто, в молчанье погружась,
Идешь за скорбною рабою?
Что, что возводишь на меня
Сей взор живого ожиданья? —
Безумец, устрашись огня!
Не жди благого предреканья!
Ужасен бог груди моей,
Источник дикого страданья!
Едва сорвет покров с очей,
Вдруг умирают упованья!
Счастлив, в ком призраки и сны,
Живят надежды и желанья!
В годину светлой тишины,
Не слепотою ли блаженны,
Текли Пергамовы сыны
Под свод дерев уединенный?
Не сном ли были обольщенны,
Когда в услышанье луны,
Да мирно идут их печали, —
Духам подземной глубины
Болезни жизни возвещали?5
Увы! священной Трои нет!
Рассказы их минувших бед