Караси и щуки. Юмористическіе разсказы. Н. Лейкина. С.-Пб. 1883 года.
Караси и щуки. Юмористическіе разсказы. Н. Лейкина. С.-Пб. 1883 года.
Е. Н.
‘Русская Мысль’, No 9, 1883
Караси и щуки. Юмористические рассказы. Н. Лейкина, Некрасова Екатерина Степановна, Год: 1883
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Еще прошлый годъ говорила мы о писаніяхъ г. Лейкина по поводу его книги: ‘Теплые ребята’. Мы замтили тогда, кто у автора вс ‘эскизы, наброски выходятъ не дурны: каждый изъ нихъ кажется какъ бы началомъ повсти, гд намчаются довольно типично абрисы дйствующихъ лицъ съ ихъ обстановкой, положеніемъ’.
Къ несчастью, мы не можемъ того же сказать о данныхъ разсказахъ. Вся книга представляетъ рядъ отдльныхъ, скучнйшихъ, томительныхъ разговоровъ, не имющихъ ни начала, ни конца,— разговоровъ, гд авторъ старается потшить публику какими-нибудь забористыми словцами или же искуственнымъ коверканьемъ родного языка врод того, какъ его коверкаютъ нмцы или армяне.
Правда, въ данномъ сборник авторъ много разнообразне по выбору мстъ и лицъ, чмъ въ ‘Теплыхъ ребятахъ’. Здсь онъ выводитъ не однихъ купцовъ и мщанъ,— здсь у него и мужики, и фотографы, и трактирщики, и чиновники, гуляющіе по Литейной, я разныя француженки изъ Риги, Каролины, Амаліи, и опытныя по бульварной части модистки, и совсмъ невинныя двочки и т. д. Мсто дйствія выбирается самое разнообразное, случается, авторъ заводитъ съ собой читателя во Владикавказъ, Рыбинскъ, въ Кимры и т. д. Но везд г. Лейкинъ выступаетъ съ своей неимоврной любовью къ словечкамъ, которыя, по его мннію, должны смшить,— повсюду выступаетъ передъ читателемъ съ своей стереотипной улыбкой, на которую мы указывали еще въ прошлый разъ, говоря о ‘Теплыхъ ребятахъ’.
Но мы должны сознаться, что читателю совсмъ не весело и не смшно отъ тхъ словечекъ, которыми разсчитываетъ позабавить его заботливый авторъ.
Вотъ одинъ изъ такихъ типичныхъ разговоровъ, долженствующихъ смшить.
Разговариваютъ два гробовщика и уже давно немилосердно ругаются.
— А ты видлъ?— подбоченился пиджакъ.
— Само собой видлъ. Кабы не видалъ, такъ не говорилъ бы. Гляжу, мишурная кисть густой позолоты на бурнус. Ну, думаю, опускалъ кого-нибудь изъ богатыхъ покойниковъ въ могилу, незамтнымъ манеромъ кисть отъ гроба оторвалъ и — жен на бурнусъ. Знаемъ мы васъ углицкихъ клеевъ!
— Да знаешь ли ты, дерево стоеросовое, что за эту кисть изъ магазина Петрова и Медвдева 15 рублевъ мн отдльно отъ бурнуса въ счетъ поставили?
— Ничего не обозначаетъ. Пятнадцать рублевъ поставили, а все-таки она сначала на гроб покрасовалась, а потомъ къ твоей жен на бурнусъ попала. Принесли къ теб кисть на бурнусъ, а ты ее на гробъ, а потомъ опять жен на бурнусъ. Зачмъ покойника баловать? Опустиль въ могилу — что четыре пси, что три — все единственно также въ земл сгніютъ. А изъ-за политической экономіи отчего не погршить?
— Мы на обух рожь не молотимъ. Это вотъ ты такъ молотишь. Какихъ коней ты подъ трауръ ставишь? Съ какой живодерни?
— Мы съ живодерни не ставимъ. У насъ конь — огонь.
— Не этотъ ли конь-огонь у тебя на углу Разстанной улицы легъ, когда ты на Волково кладбище полковника Аграмантова везъ?
— Тутъ изъ-за гололедицы конь упалъ и себ ногу сломалъ. Ничего не подлаешь.
— Знаемъ мы эту гололедицу! По полтиннику на кон вздумалъ экономить.
— Стану я у полковника полтинники экономить, коли я четыреста рублей за его похороны взялъ!
— Какихъ это четыреста рублей? Маленькихъ?
— Нтъ, большихъ…’ и т. д.
Въ такомъ дух, вдь, можно продолжать безъ конца,— только кому интересенъ такой площадной разговоръ, кому смшно при его чтенія, кто позабавится имъ?…
Конечно, авторъ предназначалъ ихъ для замоскворцкой публики, для Ножовой линіи… Не думаемъ, чтобъ и для нихъ эти разсказы пришлись но вкусу,— и замоскворцкая публика, и публика Ножовой линіи тоже двигается впередъ въ своихъ вкусахъ…
И неужели г. Лейкинъ такъ и размняется весь на такія пошлости и не стоющія вниманія мелочи?…
Жаль!…