Борис Зайцев
Борис Зайцев
Кана Галилейская
Кана Галилейская
И в третий день брак бысть в Кане Галилейстей.
Иоанн, П., 1
* * *
Комментарии
Комментарии
———————————————————————
Кана Галилейская, Зайцев Борис Константинович, Год: 1956
Время на прочтение: 3 минут(ы)
За восемь месяцев до смерти Достоевский произнес речь о Пушкине на открытии памятника в Москве. Дописывал ‘Братьев Карамазовых’, держал корректуры их все в те же последние дни жизни. Было ему шестьдесят лет, по-теперешнему не так много, но какой жизни! — от эшафота и каторги через нищету до ворот монастыря, смиренной нашей Оптиной под Козельском. (Он бывал там, хорошо ее знал, в ‘Братьях Карамазовых’ очень точно описал. Знал и старцев оптинских, глубоко чтил их.)
В жизни его все было взято кровью и страданием. Жил и мог жить только в раскаленном воздухе. Воздух ли это страстей, пороков, или ‘касания мирам иным’, это не есть ровный воздух повседневности. ‘Как будто нити от всех этих бесчисленных миров Божиих слились разом в душе его, и она вся трепетала…’ ‘Простить хотелось ему всех и за вес, и просить прощения…’ — это ‘Кана Галилейская’, знаменитая вершинная глава ‘Братьев Карамазовых’ (Алеша у тела скончавшегося в скиту старца Зосимы обретает окончательно и навсегда веру).
Собственно, через всю свою жизнь шел Достоевский к этой Кане Галилейской. Свет и любовь ее и были для него завершением. Все было до этого: и бунтарство, приведшее к каторге, и сверхчеловеческий вызов Раскольникова, и тьма пола у Свидригайлова, и человеческий опыт Кириллова, и дьявольское в ‘Бесах’ — все привело к конце концов к ‘осанне’ ‘Карамазовых’, творению из величайших человеческих — тех, под кем, как под ‘Божественною Комедией’ уже неколебимая твердь. Корабль причалил.
‘Алеша не остановился и на крылечке, но быстро сошел вниз. Полная восторгом душа его жаждала свободы, места, широты. Над ним широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих, сияющих звезд. С зенита до горизонта двигался еще неясный Млечный Путь. Свежая и тихая до неподвижности ночь облегала землю. Белые башни и золотые главы собора сверкали в яхонтовом небе. Осенние роскошные цветы в клумбах заснули до утра. Тишина земная как бы сливалась с небесною, тайна земная соприкасалась со звездною’.
Тут-то вот Алеша, как и сам Достоевский, пал на землю, плакал и целовал ее.
Это именно то, к чему Достоевский пришел. Как Данте, скончавшийся дописав ‘Рай’ — дело жизни закончено, — так, после ‘Братьев Карамазовых’, был отозван и Достоевский, всю жизнь мечтавший о гармонии, мучившийся адскими вихрями — наконец, гармонию нашедший.
С этим и умирал в тот петербургский вечер, семьдесят пять лет тому назад (28 января 1881 г.).
Умирал в высокохристианском духе. Утром, в день кончины, сказал жене: ‘Я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие’.
Только Жуковский, из писателей наших, уходил так. Кажется, даже Достоевский покойнее. Читал Евангелие. Позвал сына и дочь, просил прочесть притчу о блудном сыне. ‘Дети, не забывайте никогда того, что только что слышал здесь’. Наставлял хранить беззаветную веру в Бога, в Его милость и не отчаиваться, прося о прощении, ‘если бы даже вам случилось в течение вашей жизни совершить преступление’. (Это именно Достоевский. Жуковскому о преступлении не пришло бы в голову.) Но этот умирающий Достоевский, уже соприкасавшийся ‘мирам иным’, о ‘преступлении’ все-таки не забыл. Познал, однако, свет Кана Галилейской, омывающий все. Мимо обольщающего дьявола выведен был к свету.
Для нас, русских, а особенно изгнанников, Достоевский есть хоругвь. Отец и вождь. Без него нет России, нет ее души.
1956
Русская мысль. 1956. 11 февр. No 859. Печ. по этому изд. С. 383. Кана Галилейская — город в Галилее, в котором Христос совершил свое первое чудо: превратил воду в внно.
…бунтарство, приведшее к каторге… — Трагический эпизод из жизни Ф. М. Достоевского: за чтение письма Белинского к Гоголю в литературно-философском кружке М. В. Буташевича-Петрашевского писатель был приговорен к смертной казни, замененной каторгой и ссылкой в Сибирь, где он провел десять лет.
…сверхчеловеческий вызов Расколышкова… — Имеется в виду убийство, совершенное Раскольниковым (роман ‘Преступление и наказание’). ‘В его образе, — поясняет Достоевский, — выражается в романс мысль непомерной гордости, высокомерия и презрения к этому обществу. Его идея: взять во власть это общество’ (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972—1988. Т. 7. С. 155).
…тьма пола у Свидригайлова… — Похотливый, развратный циник Свидригайлов — персонаж романа ‘Преступление и наказание’.
…человеческий опыт Кириллова… — В романс ‘Бесы’ Кириллов — фанатичный проповедник философии человекобожества, пришедший к теории самоубийства. ‘Жизнь дастся теперь за боль и страх, и тут обман, — рассуждает он. — Теперь человек еще не тот человек. Будет новый человек, счастливый и гордый. Кому будет все равно, жить или не жить, тот будет новый человек. Кто победит боль и страх, тот сам бог будет’.
Источник текста: Борис Зайцев. Собрание сочинений. Том 7. Святая Русь. — М: Русская книга, 2000. 525 с.