Народы Россіи.
Народы Россіи.
Камчадалы.
Камчадалы.
В. Немировичъ-Данченко.
‘Нива’, NoNo 7—8, 1874
Камчадалы, Немирович-Данченко Василий Иванович, Год: 1874
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Въ Тихомъ океан, омываемый Камчатскимъ и Охотскимъ морями, лежитъ громадный полуостровъ — теперъ послдняя грань Русскихъ владній на Восток. Въ исторіи колонизаціи Сибири этотъ край играетъ немаловажную роль, представляя собою арену, на которой съ полною безнаказанностію и зврствомъ еще столтіе тому назадъ разыгрывались страшныя сцены порабощенія и поземельныхъ захватовъ. Камчатка вынесла на себ вс ужасы этой борьбы, усложненной еще мужествомъ ея исконныхъ обитателей и непримиримою ненавистью ихъ къ смлымъ предводителямъ первыхъ казачьихъ шаекъ, обрушившихся на это когда-то многочисленное и смлое племя.
Первый русскій, ступившій на Камчатскую землю, былъ Федоръ Алексевъ — торговый человкъ, занесенный сюда бурею. Камчадалы, принявшіе его сподвижниковъ за духовъ, располагавшихъ громомъ и молніей, быстро уврились въ ихъ земномъ происхожденіи. Одинъ изъ прикащиковъ, бывшихъ въ этой партіи, зарзалъ на глазахъ у дикарей своего товарища. Это событіе навело ихъ на мысль истребить всхъ русскихъ, что они тотчасъ же и привели въ исполненіе. Собственно, первымъ покорителемъ Камчатки является казакъ Атласовъ — цльный типъ грабителя — колонизатора вносившаго огонь и убійство въ захватываемую имъ страну. Нужно сказать правду, враги стоили другъ друга. Вдали отъ административныхъ центровъ казаки и государевы прикащики длали съ камчадалами все, что имъ было угодно. Ихъ затравливали на охотахъ, сжигали живьемъ, топили въ ркахъ. Не ограничиваясь этимъ, казаки и между собою жили далеко не мирно. Не признавая даже номинально отдаленной власти, каждая партія колонизаторовъ считала Камчатку своей страною. Казачьи пятидесятники воевали другъ съ другомъ, брали другъ у друга острожки, вшали другъ друга, считая себя воюющей стороною. Присылаемые правительствомъ ревизоры начинали прямо съ грабежа и своихъ и чужихъ. Покоряемые, преслдуемые Камчадалы отличались такою неукротимой свирпостью, такою энергіей отчаянія, какую едва-ли встртишь и у прославленныхъ дикарей Сверной Америки. Дв расы здсь боролись на жизнь и насмерть, до тхъ поръ пока въ конц прошлаго столтія центральная власть не положила предла этой кровавой эпопе захватовъ, битвъ и грабежа. Тогда же смирились и Камчадалы, согласившись уплачивать ясачную дань Россіи соболями, бобрами, выдрами, лисицами и др. мхами.
Камчатка, особенно же Камчатскій югъ — прелестный край. Прозжайте его лтомъ — и васъ поразитъ могучая красота сибирской природы, причудливые очерки горныхъ вершинъ, словно потонувшихъ въ безоблачной лазури ослпительно сіяющаго неба, сжатыя отвсными и утесистыми берегами бурливыя рченки, мирныя идиллическія озера, окруженныя зеленющими пажитями или цпями мягко очерченныхъ, не представляющихъ ни одной рзкой линіи, холмовъ. А эти чудные лса!.. какіе лса — цлыя царства лсовъ, гд вчно царитъ суровая, настраивающая душу на самоуглубленіе и созерцаніе тишина и тнь… А эти конусообразныя сопки, еще до сихъ поръ выбрасывающія черные клубы дыма надъ мирными долинами и тихими берегами — откуда въ недосягаемую даль тянется подавляющій просторъ великаго, въ самомъ поко своемъ — божественно-грознаго, океана…
Камчатка — край, который при широкой производительности могъ бы не нуждаться въ промышленной опек своей метрополіи. Царство животныхъ этого полуострова безгранично. Камчатская лисица — лучше остальныхъ сибирскихъ лисицъ. Чернобурыя здсь встрчаются чаще чмъ даже въ привольныхъ пустыняхъ Приамурскаго простора. Камчадалы промышляютъ ихъ отравою, клепцами и стрльбою изъ луковъ. Челибуха примшанная къ мясу или рыб — почти мгновенно умерщвляетъ лисицу. До покоренія Камчатки казаками и слдовательно до начала правильныхъ промысловъ за лисицами, послднія отнюдь не пугались присутствія человка. Камчадалы въ случа нужды били ихъ палками, что впрочемъ случалось рдко, потому что дикари собачій мхъ предпочитали лисьему. Камчатскій соболь крупне и пышне всхъ остальныхъ сибирскихъ соболей. Какъ мало цнили ихъ первоначальные властители полуострова — видно изъ того, что, отдавая за топоръ до 20 хорошихъ шкурокъ, камчадалы смялись надъ казаками какъ надъ круглыми невждами. Они считали годнымъ къ употребленію только мясо соболя, а мхъ его или выбрасывали, или если и цнили — то гораздо ниже собачьяго. Соболей въ настоящее время они ловятъ обметами (стями) и стрляютъ ихъ изъ луковъ. Мха песцовъ и зайцевъ цнятся весьма дешево и потому ихъ бьютъ только при случа, никогда не снаряжая для этого особеннаго промысла. Пищухи, горностаи, ласки, тарбагаганы добываются здсь во множеств. Мха россомахъ пріобртаются ими для собственнаго употребленія. Калашниковъ и Крашенинниковъ, изслдовавшіе нкогда Камчатку, сообщаютъ о медвдяхъ ея весьма оригинальный фактъ: ‘сіе достойно примчанія, говоритъ послдній, что тамошніе медвди не длаютъ вреда женскому полу, такъ что въ лтнее время берутъ съ ними вмст ягоды и ходятъ около ихъ какъ дворовый скотъ, одна имъ отъ медвдей и то не всегдашняя обида, что отнимаютъ они у бабъ набранныя ими ягоды.’ По всей вроятности, теперь медвди потеряли эту рыцарскую вжливость къ прекрасному полу, потому что въ позднйшихъ источникахъ мы уже не встрчали указаній на такое великодушіе лсныхъ жантильомовъ Камчатки. Медвдей Камчадалы бьютъ изъ луковъ, изъ ружей, преимущественно подымая ихъ въ берлогахъ или убивая у морскихъ береговъ, куда промышляемый зврь направляется лтомъ для рыбной ловли. Дикари полуострова особенно дорожать волчьими мхами, которые у нихъ въ большой чести. Оленей и дико-каменныхъ барановъ бьютъ изъ ружей и стрлами. Замчательно, что для Камчадала полевая мышь является однимъ изъ полезнйшихъ животныхъ. Въ ея норахъ они отыскиваютъ значительные запасы сараны, кедровыхъ орховъ и питательныхъ корней, высоко цнимыхъ ими. Но самое дорогое животное для дикаря — это его собака. Она здсь играетъ туже роль какую олень для самода (см. NoNo Нивы 2, 3 и 4, за 1872 г.). Она доставляетъ Камчадалу одежду, она же служитъ для него и средствомъ передвиженія. Объ этомъ врномъ друг камчатскаго номада будетъ еще сказано ниже.
Кром этого Камчадалы занимаются главнымъ образомъ рыболовствомъ и боемъ морскихъ зврей, которые Беринговымъ проливомъ заходятъ сюда изъ Свернаго Ледовитаго океана. Короче, Камчадалъ ведетъ трудовую и дятельную жизнь, изрдка только озаряемую свтлыми для него моментами разгула и обще-народныхъ празднествъ.
Царство растительное — здсь также богато. Лтомъ вся Камчатка съ конца въ конецъ представляетъ одну зеленющую поверхность. Глазъ удивляется то могучимъ формамъ лсныхъ великановъ, то яркости и аромату луговыхъ цвтовъ, то неизвстнымъ и причудливымъ растеніямъ, заткавшимъ вс просвты между деревьями, вершины которыхъ тамъ и сямъ раскидываютъ надъ одинокими тропинками свои величавые и тнистые шатры. Вдоль уединенныхъ бухтъ Охотскаго моря, глубоко врзавшихся въ матерую землю, неподвижно рисуются на голубомъ фон вчно яснаго лтняго неба громадные тополи и лиственницы, напоминая сердцу случайнаго странника счастливый край безсмнной весны, далекую, теплую родину, оставленную имъ для скитальчества въ глуши чужихъ морей и холодныхъ пустынь Свера. Разумется, зимою этотъ заманчивый край является во всемъ своемъ суровомъ величіи. Ледяныя оковы погружаютъ его въ летаргію — и только одна пурга, словно полновластный хозяинъ, реветъ и воетъ по всему этому простору, празднуя торжество полярнаго мороза надъ жизнью, свтомъ и бескомъ природы.
Камчадалы — далеко не привлекательны. Представьте себ неуклюжаго, малорослаго, смуглаго и скуластаго дикаря съ подозрительно бгающими глазами, цпкими и тонкими руками, словно крадущеюся походкой, во всякомъ движеніи котораго такъ и сквозитъ раболпство и лукавство. Къ этому же необходимо прибавить, что они почти никогда не моются и обладаютъ какимъ-то особеннымъ, только имъ однимъ свойственнымъ, запахомъ перегнившей рыбы. Женщины ихъ особенно противны. Тутъ нечистоплотность достигаетъ своего апогея. Это просто ходячіе звринцы — и понятенъ ужасъ одного американца, которому пришлось провести нсколько дней между этими изящными представительницами прекраснаго пола.
Камчадалы живутъ острожками. Въ каждомъ острожк поселяется по нскольку семействъ, прежде, въ первыя времена завоеванія полуострова, эти поселки укрплялись валомъ или палисадникомъ, какъ это и до сихъ поръ еще длаютъ осдлые коряки. Острожки состоятъ изъ земляныхъ зимнихъ юртъ и изъ лтнихъ балагановъ. Для первыхъ выкапываютъ землю аршина на два въ глубину. По середин ямы ставять четыре толстые столба и вершины ихъ соединяютъ съ краями ямы накатникомъ. Въ этой куполообразной крыш оставляютъ отверстіе, служащее и окномъ и дверью и трубою. Кровля покрываются землею и дерномъ, такъ что съ наружи такое жилье похожа на холмъ — и только подымающійся отъ вершины его дымокъ указываетъ на мстопребываніе убогой семьи полудикаго камчадала. Внутри — юрта представляетъ правильный четыреугольникъ. У одной изъ стнъ его устраивается очагъ, къ которому въ вид норы идетъ выводъ съ наружи. Цль этаго отверстія — доставить вншнему воздуху возможность выгнать дымъ изъ землянки въ окно, устроенное въ центр ея кровли. На нарахъ внутри жилья спитъ семейство на рогожахъ или на шкурахъ упромышленныхъ имъ зврей. Изъ землянки выходятъ по лстницамъ въ то же окно, откуда идетъ и дымъ. Во время топленія очага непривычному весьма трудно бываетъ проникнутъ въ юрту или выйдти изъ нея. Часто одна юрта устраивается на нсколько семействъ, но каждое изъ послднихъ иметъ непремнно свой отдльный балаганъ. Эти балаганы служатъ одновременно и амбарами для състныхъ припасовъ и жильемъ. Они устраиваются высоко отъ земли на крпкихъ столбахъ, на которыхъ длаютъ помостъ устилаемый травою, а надъ помостомъ треугольникомъ воздвигаютъ кровлю, служащую одновременно и стнами неприхотливаго воздушнаго шалаша.
На непривычнаго путешественника производятъ странное впечатлніе эти юрты и особенно балаганы. Послдніе часто попадаются и въ безлюдныхъ урочищахъ, тамъ гд только разъ въ годъ Камчадалъ ловитъ рыбу или устанавливаетъ охотничью станцію для звриныхъ промысловъ. Въ этихъ помщеніяхъ до зимы оставляется предварительно высушенная добыча промысловъ.
Такіе поселки устраиваются Камчадалами преимущественно по островамъ, въ густыхъ тальникахъ, при этомъ выборъ окрестностей обнаруживаетъ въ дикар тонкое пониманіе красоты окружающей его природы. Всякій острожекъ ту рку, на которой онъ стоитъ, считаетъ своимъ неотъемлемымъ владніемъ. Если нсколько семей захотятъ выдлиться изъ общаго поселка, то он устраиваютъ свои юрты и лтовья непремнно по этой же рк. Отсюда можно заключить, что ркою и окрестнымъ райономъ владетъ одинъ родъ, отнюдь не смшиваясь съ другими. Камчадалы по этому поводу разсказываютъ, что ихъ прародитель Кутъ на каждой рк жилъ по два года, оставивъ повсюду дтей и отдавъ имъ занимаемыя ими мста въ нераздльное пользованіе. Домашняя утварь Камчадала весьма проста. Нсколько чашъ, корыто, берестяные чуланы — вотъ и все. Себ и собакамъ сть они варятъ въ однихъ и тхъ же посудинахъ, да и дятъ вмст съ животными, не стсняясь.
Нсколько лодокъ и сани дополняютъ хозяйство Камчадала. Лодки бываютъ двухъ образцовъ: у однихъ носъ выше кормы и бока пологи, у другихъ носъ и корма одинаковой высоты. Первые употребляются для плаванія по ркамъ, вторыя исключительны предназначаются для моря.
Занятія Камчадаловъ опредляются временами года. Лтомъ они ловятъ и сушатъ рыбу, собираютъ разныя коренья, ягоды и мухоморы, осенью они продолжаютъ рыболовство, бьютъ птицъ, гусей, лебедей, утокъ, заготовляютъ лсъ, зимою охотятся за соболемъ и лисицею, плетутъ сти для рыбы, длаютъ санки, перевозятъ запасы изъ лтнихъ промысловыхъ шалашей въ свои юртовья. Весною — начинаются морскіе звриные промысла, ловля бобровъ. Вс эти работы строго распредлены между мужчинами и женщинами: первые бьютъ и ловятъ звря, вторыя занимаются его приготовленіемъ. Первые строютъ юрты и балаганы — вторыя шьютъ платья.
Коряки — могутъ считаться законодателями моды для всего Свера и Востока Сибири. До знакомства съ ними, Камчадалы просто носили на тл собачьи и лисьи шкуры, но подъ вліяніемъ первыхъ они стали одваться въ куклянки — мховые мшки шерстью внизъ и въ парки — такіе же мшки мхомъ въ верхъ. Подолы куклянки обшиваются арабесками изъ разныхъ лоскутьевъ сукна. Иногда сукно замняется подборами, т. е. кускомъ замши, разшитымъ разными шелками. Женщины отличаются только своего обувью которая у нихъ длинне. Это т же пимы, которыя употребляются и самодами Архангельской и остяками Тобольской губерній.
Камчадальскія дамы носили прежде шиньоны, которые вроятно позаимствованы отъ нихъ нашими Европейскими. Къ несчастію, он давно бросили эти тяжелые и некрасивые колтуны, предоставивъ ихъ въ исключительное пользованіе нашимъ красавицамъ. Какъ и послднія, он употребляютъ блила и румяна, замняя первые порошкомъ гнилаго дерева, а вторыя какою-то морскою травою. Какъ видите, идеалы красоты одинаковы и для дикарки Камчадальскаго юртовья и для красавицы нашего европейскаго міра. Разница только въ средствахъ и матеріалахъ.
Пища Камчадаловъ состоитъ главнымъ образомъ изъ юколы, приготовляемой изъ всхъ рыбъ рода лососей. Каждую рыбу они длить на шесть частей. Бока съ хвостомъ сушать на воздух, спинки и тешки приготовляютъ особенно. Головы квасятъ въ ямахъ, пока весь хрящь покраснетъ — и несмотря на страшную вонь, дятъ ихъ какъ лакомство. Остающееся на костяхъ мясо снимаютъ, сушатъ и толкутъ для примси къ вареву, а кости заготовляютъ для собакъ. Затмъ слдуетъ рыбья икра, которая сушится и вмст съ корою ивы и березы употребляются въ пищу во время промысловъ и охотъ. Мясо и жиръ тюленя, моржа и др. морскаго звря они также дятъ, приготовляя его съ разными кореньями и травами. Ягоды и сарана (корни лилейныхъ) дополняютъ ихъ неприхотливое menu. Пьютъ они настойку мухомора, о которомъ будетъ сказано ниже.
Способы передвиженія Камчадаламъ даютъ собаки. Къ зд изъ послднихъ назначаются только кладеныя, причемъ въ каждые санки запрягается ихъ по четыре цугомъ — дв впереди и дв позади. Такая четверка собакъ называется нартою. зда эта не особенно удобна. Нужно держаться въ саняхъ какъ можно крпче и сохранять равновсіе. Собаки не останавливаются, здокъ упавшій изъ саней не остановить ихъ крикомъ. Придется идти пшкомъ до того пункта, гд он лягутъ отъ утомленія. Особенно опасны путешествія по Камчатк зимою во время сильныхъ бурь. Собаки въ это время теряютъ чутье и силы,— и если вблизи нтъ лса подъ защитою котораго могъ бы укрыться путникъ — ему грозить неминуемая гибель. Сколько разъ въ глуши этого полуострова отыскивались трупы людей, заваленныхъ снговыми сугробами просреди безлюднаго и мертваго простора!…
Миологія Камчадаловъ весьма немногосложна. Первый человкъ — Кутха сотворилъ землю изъ своего сына — Сымскалинъ, котораго родила жена Илькхумъ, гуляя съ нимъ по морю. До сотворенія земли Кутха жилъ на неб. Поселившись въ Камчатк, онъ имлъ двухъ дтей: сына Тыжилъ-Кутху и дочь Сидуку. Кутху былъ ужасно глупъ. Онъ не умлъ ловить рыбы, почему вмст съ дтьми питался древесною корою. Когда изъ Камчатки изъ отправился странствовать, то подъ тяжестію его тла гнулась земля, отчего и образовались горы и долины. Тыжилъ-Кутху пошелъ дальше своего отца. Онъ научился длать сти изъ крапивы и ловить рыбу. Онъ же сотворилъ зврей и птицъ и поручилъ ихъ Пилучаю или Пилячуч. Пилячучъ — едва замтенъ, такъ онъ малъ ростомъ. Онъ живетъ въ облакахъ — и часто, напившись настоя изъ мухомора (амброзія — Грековъ?), ниспосылаетъ на землю сдуру громъ и молнію. Онъ здитъ въ саняхъ на куропаткахъ и отличается своимъ роскошнымъ платьемъ. Какъ уже выше замчено, Камчадалы своего бога и прародителя, своего Адама Кутху — считаютъ дуракомъ большой руки. Они ему не молятся, смются надъ нимъ, ругаютъ его, разсказывая о немъ анекдоты самаго неприличнаго свойства. Выше всхъ боговъ и духовъ — невдомый Богъ — Дустехтичь. Знаменуя его, они ставятъ ему среди тундръ и гладей столбы, близь которыхъ приносятъ въ жертву Дустехтичу хвосты отъ рыбъ и разные негодные остатки отъ своихъ състныхъ припасовъ. Въ окрестности этихъ столбовъ они не рвутъ ягодъ, не бьютъ ни птицы ни звря. Въ огнедышащихъ горахъ живутъ злые боги — бсы (Камули), въ дремучихъ лсахъ царятъ духи — Ушахчу, жены ихъ носятъ дтей приросшими къ спин, въ мор живетъ богъ Митчъ — большая рыба, царица всхъ рыбъ и океана. Подъ землею есть другой свтъ, другое небо, другая земля. Наша земля только изнанка того неба. Тамъ царитъ Гаечь и туда-то посл смерти переселяются люди, животныя, птицы, наскомые и рыбы. Никто не умираетъ. Даже и муха воскреснетъ на томъ свт. Работать и тамъ придется такъ же какъ и здсь: ловить рыбу, бить звря, собирать ягоды, напиваться настоемъ мухомора. Когда у насъ зима — на томъ свт лто, и обратно. Бдные здсь будутъ богатыми тамъ, а богатые станутъ нищими. Гаечь, принимая умершихъ, наблюдаетъ слдующій порядокъ: кто къ нему является въ богатой куклянк, хорошихъ саняхъ и на крпкихъ собакахъ — тому онъ даетъ лохмотье, скверные разбитые сани и дрянныхъ заморенныхъ собакъ. Разумется, бднякамъ все это отпускается въ лучшемъ вид. На томъ свт нтъ бурь, пурги и снгу. Суевріе ихъ нелпы до безобразія. Убійство, самоубійство, прелюбодяніе и тому подобное — они вовсе не считаютъ грхами. Напротивъ, смертный грхъ вытащить утопающаго изъ воды, потому что въ такомъ случа спасителю грозитъ одинаковая участь. Гршно такъ же пить горячую воду или мыться въ ней, всходитъ на огнедышащія горы, драться надъ кислой рыбой, таковы были ихъ суеврія. Не смотря на номинальное обращеніе въ христіанство, старыя врованія и досихъ поръ незыблемы въ умахъ камчадаловъ. Они и теперь приносятъ въ жертву огню собольи и лисьи норки, заговариваютъ китовъ и медвдей, ставятъ столбы невдомому богу и держатъ въ своихъ землянкахъ идоловъ, грубо сдланныхъ изъ камня и дерева. Нынче въ нкоторыхъ мстахъ Камчатки эти дикари уже отрекаются отъ старыхъ заблужденій, хотя школы устроенныя для ихъ дтей (еще въ прошломъ столтіи) приносятъ весьма незначительную пользу этому убогому племени.
У камчадаловъ всякая баба непремно — колдунья. Они упражняются и въ шаманств. Но въ Нив за 1871 годъ были помщены такія обстоятельныя статьи о шаманств сибирскихъ народовъ, что повторять здсь уже достаточно подробно изложенныя данныя — по меньшей мр безполезно.
Во время праздниковъ и пировъ Камчадалы пьютъ настой изъ мухомора, или высушивъ этотъ грибъ глотаютъ его цликомъ. Вслдъ затмъ почти тотчасъ же наступаетъ опьяненіе, это тотъ же гашишь мусульманскихъ народовъ. Русскіе казаки, употреблявшіе это снадобье разсказываютъ о немъ самыя удивительныя вещи. Такъ, имъ мухоморъ приказывалъ удавиться, зарзаться, и это приказаніе непремнно было бы исполнено ими, еслибы не товарищи, во-время останавливавшіе расходившихся пьяницъ. Другому казаку почудился адъ и геена огненная, причемъ тотъ же мухоморъ приказалъ ему исповдаться, что онъ и началъ вслухъ на потху хохотавшихъ собесдниковъ, выложивъ имъ все сокровенная. Коряки и чукчи дятъ мухоморъ, когда собираются кого нибудь убить или ршиться на опасное предпріятіе.
На своихъ пирахъ камчадалы такъ же и поютъ. Псни ихъ однообразны, хотя ихъ ритмъ и мотивы не лишены своей пріятности. Псни, преимущественно любовнаго содержанія, сочиняются ихъ двушками и женщинами. Вотъ, напримръ, образчикъ одной:
‘Я потерялъ жену свою и душу, съ печали пойду въ лсъ, буду сдирать кору съ дерева и сть, посл того встану по утру, погоню утку Аангичь съ земли на море и стану поглядывать во вс стороны: не найду ли гд любезной моего сердца!..’ Камчадалы отличается необыкновенною подражательностію. Достаточно ему разъ увидть васъ, чтобы онъ воспроизвелъ въ совершенств вашъ голосъ, движенія, манеры, походку и смхъ.
Въ обычаяхъ Камчадаловъ весьма много страннаго. Вотъ какъ, напримръ, у нихъ еще недавно сводилось знакомство. Если одинъ камчадалъ хотлъ короче сойтись съ другимъ, то онъ, предварительно заготовивъ всякаго рода припасовъ на десятерыхъ, звалъ будущаго друга къ себ въ гости. Юрта на этотъ случай топилась до невозможности. Хозяинъ и гость сидли въ ней раздвшись. Затмъ послднему предлагались явства — и въ то время какъ онъ лъ, хозяинъ на раскаленные каменья очага наливалъ воду. Гость, по засвидтельствованію очевидца, старается все что у хозяина приготовлено състь и жаръ его вытерпть, а хозяинъ старается, чтобъ гость взмолился и просилъ свободы отъ пищи и жару’. Выйти изъ юрты гость права не иметъ, хозяину же предоставляется оставлять ее когда ему угодно. Гость откупается собаками или платьемъ. Обряды сватанья и сватьбы — такъ же нелпы: женихъ сначала служитъ какъ рабъ своему тестю и затмъ уже получаетъ позволеніе ‘хватать’ невсту. Какъ только позволеніе дано — невста охраняется всмъ женскимъ поломъ своего острожка.
Въ это время она одта въ нсколько платьевъ и вся перепугана стями и неводами. Женихъ долженъ поймать свою невсту тогда, когда около нтъ никого. Прежде когда Камчадалы были не христіане — этого было совершенно достаточно и обрядъ внчанія считали совершеннымъ. Во время ‘хватанья’ юнаго героя старухи острожка часто искалчивали въ конецъ. Затмъ невста увозились въ юрту къ жениху съ многосложными обрядами, описывать которые не позволяетъ къ сожалнію объемъ настоящей статьи. Если женятся на вдовахъ, то этихъ обрядовъ не исполняютъ вовсе. Однако жениться на вдов нельзя пока кто нибудь не сниметъ съ нея ‘вдовьяго грха’, что для камчадала считается позорнымъ. Впрочемъ, говоритъ Крашенинниковъ ‘съ тхъ поръ какъ нахали въ Камчатку казаки то трудность найти грхоснимателей миновала’. Прежде Камчадалы допускали супружества между пасынками и мачихами, вотчимами и падчерицами, двоюродными братьями и сестрами. Разводы и до сихъ поръ совершаются весьма легко. Въ прежнее время у этихъ дикарей — было по нскольку женъ. Ревности они и до сихъ поръ не знаютъ и двственность невсты ставится въ порокъ тещамъ.
Ихъ женщины отличаются особенно четкими родами. Черезъ часъ посл нихъ женщина идетъ въ юрту какъ ни въ чемъ не бывало. Странны ихъ поврья. Кто хочетъ имть дтей — тотъ стъ пауковъ. Дтоубійство — дло самое обыкновенное. Крашенниковъ говоритъ, что прежде случались и такіе случаи: живыхъ только-что рожденныхъ дтей камчадальскія Медеи выбрасывали собакамъ или давили ихъ безъ всякаго сожалнія, часто причиною этому были ихъ суеврія, такъ какъ когда рождались двойни — одному ихъ нихъ слдовало умереть. Грудью младенцевъ кормятъ по три и по четыре года. Отцы и матери вообще любятъ своихъ дтей, но за то дти не отвчаютъ тмъ же. Они презираютъ своихъ родителей за ихъ старость и слабость, бранятъ ихъ и даже бьютъ. Если молодой Камчадалъ захочетъ жениться — онъ никогда не спрашиваетъ позволенія у отца или у матери, чаще онъ даже и не предупреждаетъ ихъ объ этомъ.
Здоровьемъ Камчадалы далеко не могутъ похвалиться. Главныя болзни у нихъ: цыпча, чирьи, ракъ. Смертность впрочемъ между ними не особенно велика. Первоначально Камчадалы не погребали умершихъ, а просто кидали ихъ на съденіе собакамъ, твердо вруя что съденный собаками — на томъ свт станетъ здить на самыхъ лучшихъ псахъ. Вс платья умершаго выбрасывались вонъ, потому что всякій надвшій ихъ долженъ былъ неминуемо умереть въ самое непродолжительное время. Мертвыхъ младенцевъ кладутъ въ дупла деревевъ безъ всякихъ обрядовъ. По умершимъ не особенно сокрушаются.
Вотъ общія черты характера этаго полудикаго племени, заброшеннаго на очаровательный лтомъ и суровый зимою полуостровъ Камчатку. Нужно замтить, что Камчадалы способны къ прочной осдлости — и при маломъ процент русскихъ живущихъ въ ихъ краю, они, по всей вроятности, не выродятся такъ, какъ выродились т расы, которымъ привелось вести съ могучею славянскою расой борьбу за существованіе. Такъ, мы видимъ, что число Камчадаловъ не уменьшается, какъ уменьшается численность самодъ, остяковъ и другихъ номадовъ русскаго Свера. Въ камчатскихъ школахъ камчадальское молодое поколніе отличается способностями, быстротой и живостію пониманія. Теперь уже почти вс дикари этого полуострова говорить по русски, многіе русскіе обычаи усвоиваются ими — и не далеко то время когда послдніе слды варварства исчезнутъ здсь, уступая свое мсто цивилизующему вліянію завоевательнаго элемента, первое появленіе котораго — облито кровью исконныхъ обладателей.
Законъ исторіи не знаетъ пощады. Внося повидимому разрушеніе и смерть — онъ создаетъ иную мощную жизнь — и человчество все таки выигрываетъ съ каждымъ шагомъ его впередъ. Недалека уже свтлая будущность Камчатки. Естественныя богатства ея дадутъ прочное основаніе для хозяйства ея тружениковъ, а съ богатствомъ — создастся и образованіе.
Тогда быть можетъ этотъ гористый и далекій край не будетъ пугать своимъ суровымъ величіемъ. Воздлываемая природа развернется здсь со всею роскошью яркихъ красокъ, жизнь скажется повсюду и — на могилахъ первыхъ колонизаторовъ Камчатки возникнутъ богатыя и самостоятельныя села, гд имя Россіи будетъ не представителемъ чуждаго нашествія — а именемъ родины, славы и счастья!