W.
‘Міръ Божій’, No 7, 1894
Калидаса. Сакунтала. Санскритская драма в 7 действиях. Пер. Софьи Эйгес, W., Год: 1894
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Калидаса. Сакунтала. Санскритская драма въ 7 дйствіяхъ. Пер. Софьи Эйгесъ. Спб. Дешевая Библіотека. (Изд. Суворина).
Настоящій переводъ является первой попыткой ознакомить русскую читающую публику съ геніальнымъ произведеніемъ индійскаго поэта, какъ такая попытка, переводъ этотъ заслуживаетъ вниманія и остается только пожелать, чтобы нашлись достойные подражатели начатаго дла, и вслдъ за первымъ полнымъ переводомъ Сакунталы {Переводъ г-жи Эйгесъ не совсмъ полный, въ немъ есть много пропусковъ сравнительно съ французскимъ изданіемъ Шези (Cbzy) и др.} появился другой, удовлетворяющій боле строгимъ литературнымъ требованіямъ. Обращаясь, очевидно, къ публик, интересующейся, главнымъ образомъ, общимъ содержаніемъ и духомъ драмы, переводчица не стремится ни къ точности перевода, сдланнаго ею съ нмецкаго перевода Кельнера, ни къ тому, чтобы передать обаяніе поэтическаго языка автора Сакунталы, а ограничивается приблизительной передачей текста. Главный недостатокъ перевода — отсутствіе выдержанности языка: въ индійскомъ текст драма Калидасы написана стихами, чередующимися Съ прозой въ діалогахъ, касающихся фактическаго хода событій и жизненныхъ подробностей, въ русскомъ перевод стихотворная часть передана прозой, но отдльныя мста, псни, заклинанія и т. п. переведены римованными стихами, въ род слдующихъ:
На пыль цвточную да измнится
Пыль дорогъ.
Черезъ листву деревъ да промчится
Легкій втерокъ.
Или
На свжій сокъ ты рвешься всей душою?
На лотоса цвтокъ ты все летаешь?
Не сталъ бы онъ, мой другъ, теб тюрьмою?
Да счастье-ль тамъ, гд ты теперь порхаешь?
Такая передача, конечно, мало оправдываетъ безконечные восторги Гёте передъ красотой и поэзіей языка Калидасы. Въ оригинал Сакунтала написана на двухъ индійскихъ нарчіяхъ: одномъ — для языка страсти и высокихъ чувствъ, другомъ — для обыденной рчи, эту разницу тона переводчикъ долженъ, конечно, соблюдать, и она видна очень ясно во французскихъ, англійскихъ и друг. переводахъ, русская же переводчица довольствуется тмъ, что пестритъ бытовую часть драмы фамильярными выраженіями, нарушающими торжественность настроенія, характеризующую драму. Мудрецъ-царь Душанта говоритъ на каждомъ шагу ‘натурально’ и позволяетъ своему шуту обращаться къ себ съ словами ‘эй пріятель!’, а нжная, скромная Сакунтала шутитъ съ подругами въ такомъ тон, который весьма мало соотвтствуетъ прототипу гётевской Маргариты, каковой она считается въ исторіи литературы.
Въ предисловіи къ Сакунтал переводчица излагаетъ въ краткихъ чертахъ значеніе драмы Калидасы въ исторіи литературы. Извстно, сколько споровъ вызвалъ въ ученомъ мір вопросъ о времени происхожденія Сакунталы, по новйшимъ изслдованіямъ санскритологовъ, авторъ ея, индійскій поэтъ Калидаса, жилъ не ране IV в. по P. X. и не позже VIII в. Среди многихъ приписываемыхъ ему драмъ и лирическихъ произведеній Сакунтала занимаетъ первое мсто по глубин и тонкости изображенія страстей, и по глубокой поэзіи, котороД дышатъ описанія природы и нжныхъ настроеній любящей души. Самая фабула заимствована изъ Магабгараты и основана на любви царя Душанты къ пріемной дочери отшельника Канвы, Сакунтал. Первая встрча царя съ двушкой и смутное чувство любви, сразу охватывающее обоихъ, переданы Калидасой съ неподражаемой красотой и нжностью красокъ, Сакунтала не сразу поддается чувству, оно зретъ въ ея душ, проникаетъ въ ея сознаніе, какъ нчто божественно прекрасное и вчное — и дитя, игравшее до сихъ поръ съ газелями, и умилявшееся при вид лсныхъ ліанъ, превращается вр любящую женщину, непоколебимая, не знающая сомнній и протеста, она признаетъ въ Душант властелина своей души, и покоряется ему. Моментъ душевнаго кризиса Сакунталы — одно изъ самыхъ вдохновенныхъ мстъ въ драм: Душанта ухалъ, и Канва отправляетъ Сакунталу вслдъ за нимъ, какъ подобаетъ покорной супруг и будущей матери царскаго сына, молодая женщина съ тяжелымъ сердцемъ разстается съ родными мстами и родной семьей, тмъ боле, что она полна сомнній относительно ожидающей ее встрчи у покинувшаго ее царственнаго супруга. Но любовь къ нему и твердое сознаніе своего долга подавляютъ всякія колебанія и ея прощаніе получаетъ, вслдствіе этой покорности судьб, смшанной съ грустью, неотразимую прелесть. Въ этой же сцен отразился пантеизмъ поэта и его сознаніе какой-то мистической связи между вншней природой и человкомъ: не только газели грустятъ при разлук съ Сакунталой, но зелень священныхъ лсовъ, вьющіяся ліаны, дубы я блещущіе яркими красками цвты востока принимаютъ участіе въ происходящей драм, кажутся связанными таинственными нитями съ судьбой героини. Сцена прощанія (IV актъ) уже въ древности считалась лучшимъ украшеніемъ драмы, въ которой отдльныя детали, поэтическія передачи настроеній, имютъ больше достоинствъ, чмъ общій замыслъ. Вслдствіе проклятія оскорбленнаго Сакунталой странника, Душанта забываетъ жену, оставленную въ обители Канвы, и не признаетъ ее, когда она, въ сопровожденіи пословъ отца, является къ нему. Только при вид кольца, потеряннаго Сакунталой и найденнаго въ желудк рыбы, Душанта вспоминаетъ прошлое и терзается тоской по возлюбленной, которую онъ оттолкнулъ въ своемъ ослпленіи: богъ Индра приходитъ ему на помощь, возбуждаетъ его на совершеніе героическаго подвига и, когда побда одержана, приводитъ его въ обитель, гд находится Сакунтала съ сыномъ и гд любящіе соединяются навсегда. Весь этотъ конецъ драмы слишкомъ близко слдуетъ даннымъ легенды, чтобы быть психологически обоснованнымъ, и интересенъ только какъ фонъ для изображенія душевнаго состоянія покинутой Сакунталы и мучимаго раскаяніемъ Душанты.
Переводчица Сакунталы проводитъ параллель между индійской драмой и ‘Фаустомъ’ Гбте. Увлеченіе Гёте драмой Калидасы многимъ предшествовало началу его работы надъ Фаустомъ и сильно отразилось на его великомъ твореніи. Въ беззавтной и чистой любви Сакунталы и ея поэтической женственности не трудно усмотрть прототипъ классической Гретхенъ. Послдняя является какъ бы сестрой восточной женщины-ребенка, у которой инстинктъ любви составляетъ основной элементъ души, но сверная сестра Сакунталы живетъ боле сложной жизнью, цлые вка умственной культуры человчества и главнымъ образомъ развитіе христіанскаго идеала раздляетъ обихъ героинь любви и превращаетъ цльное, построенное почти исключительно на инстинкт чувство Сакунталы въ трагическое чувство Гретхенъ, основанное на конфликт сердечнаго влеченія и религіознаго чувства. Но если при созданіи Гретхенъ, въ воображеніи Гёте жило воспоминаніе объ очаровавшей его Сакунтал, то трудно утверждать то же самое о духовномъ родств Фауста съ индійскимъ царемъ Душантой. Приписывая герою Калидасы глубокое философское значеніе, его подвигамъ, внушеннымъ богомъ Индрой, высшій смыслъ, соотвтствующій человколюбивой дятельности Фауста во II-й части, русская переводчица впадаетъ въ преувеличеніе, свойственное нкоторымъ историкамъ при изученіи индійской драмы. Искать въ ней мистическаго смысла, видть въ Душант искателя высшей правды, человка мысли, а не дйствія — это значитъ влагать въ нее содержаніе, не соотвтствующее непосредственной поэзіи, составляющей ея прелесть. Сакунтала чисто психологическая драма и, какъ таковая, иметъ вчный, неувядающій интерес, благодаря созданнымъ имъ типамъ. Это Гёте понялъ одинъ изъ первыхъ и оцнилъ драму Калидаса, какъ поэтическое твореніе, вдохновился его психологическимъ содержаніемъ, но внутреннюю идею Фауста онъ почерпнулъ въ иномъ источник. Самый образъ Сакунталы вызвалъ у него также знаменитое четверостишіе:
Willst du die Blthe des frhen, die Frchte des spteren Jahres,
Willst du was reizt und entzckt, willst du was sttigt u. Nhrt,
Willst du den Himmel die Erde mit einem Namen begreifen Nenn ich,
Sakontola, dich, und so ist alles gesagt.
(Хочешь цвтовъ весны, плодовъ осенней поры, хочешь то, что влечетъ и восхищаетъ, то, что насыщаетъ и питаетъ, хочешь въ одномъ слов назвать и небо и землю — я называю тебя, Сакунтала, и этимъ все сказано).