Как стать счастливым, Свенцицкий Валентин Павлович, Год: 1911
Время на прочтение: 3 минут(ы)
———————
Публикуется по: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 3. Религия свободного человека (1909-1913). М., 2014.
———————
Опять я в ‘глуши’! Опять ‘культурная’ жизнь где-то за тридевять земель. Опять кругом тишь, гладь. Изредка лают собаки. Изредка поют пьяные, и играет гармоника.
Опять Волга. Только теперь она замёрзла: покрылась тяжёлым, бугристым льдом.
Хорошо эдак летать с одного конца России на другой — от трескотни ‘культурных’ разговоров и ‘общения’ с просвещёнными столичными людьми, т. е. с людьми, которые горячо пожимают руки, а мысленно посылают к чорту, — попасть ‘просто’ к людям, в тишину, в собачий лай, в маленькую тёмную комнатку, слушать, как за окном так и рвётся ветер с Волги…
Такую ‘кочующую’ жизнь один мужик здесь называет:
— На птичьем положении…
Так вот, я живу теперь ‘на птичьем положении’…
Хорошо!
И чем дальше от ‘умных’ людей, тем радостней, спокойней и чище на сердце.
Почему это? Должно быть, даёт себя чувствовать природное тяготение к одиночеству!..
А когда радостно, спокойно и чисто на сердце, всегда пробуждаются и хорошие воспоминания.
И вот вспомнил я здесь об одном открытии.
Вспомнил я Рождественскую ночь.
При каких обстоятельствах — рассказывать не буду. Это касается слишком личной жизни. А поэтому для вас неинтересно.
Хотя ‘Новая земля’ и стремится всячески разрушить предрассудок, будто бы ‘литература’ — это нечто холодное, замкнутое и чопорное, где всё должно знать этикет: и ‘публицистика’, и ‘беллетристика’, и ‘поэзия’, где ‘неприлично’ и ‘нелитературно’ говорить простым человеческим языком и простым человеческим тоном, без всяких фокусов и гримас, прямо о том, что тебя волнует и мучит, — но, тем не менее, уж слишком много ‘личного’ ведь тоже не годится!
Скажу только, что Рождественская ночь была очень ясная, морозная, и звёзды были такие яркие, каких мы не видали уже давно, пожалуй, с самого начала зимы.
Великолепная ночь!
Вспомнилось мне ‘открытие’, которое я сделал ещё почти ребёнком, но о котором вспоминал — то чаще, то реже в зависимости от своего ‘морального’ состояния — всегда.
Умер один старик, помещик, сосед наш по имению. Он часто бывал у нас в доме и звал меня почему-то ‘Чижиком’. Одно время мне было ужасно трудно ‘выходить’ к нему, и я прятался в саду, на сеновале, в каретнике, — лишь бы не нашли меня, пока он у нас. Это очень огорчало его.
И вот, когда я узнал о его смерти, мне стало ужасно стыдно за своё ‘прятание’. И я, кажется, всё бы отдал на свете, лишь бы он пожил ‘снова’. ‘И тогда я уж ничем бы не огорчал его’.
Под влиянием этого впечатления я и сделал своё моральное открытие, которое меня положительно ошеломило. Я заметил, что, когда у меня подымалось в душе недоброе чувство к кому бы то ни было, достаточно мне было вспомнить, что этот человек через несколько часов может умереть, — и недоброе чувство сейчас же исчезало, и на место его появлялась жалость, нежность, желание сделать что-нибудь приятное. Как-нибудь ‘утешить’.
Таким образом, открытие моё заключалось в том, что к человеку всегда нужно относиться так, как будто бы через несколько часов этот человек умрёт.
Правда, я часто забывал об этом ‘открытии’, иногда по несколько лет.
Но сейчас я его помню. И считаю лично для себя самым действительным средством против злых чувств.
Как только против кого-нибудь в душе моей поднимается всякая дрянь, я спрашиваю себя:
— А если этот человек через час умрёт, тогда что?
И отвечаю:
— Мне будет стыдно.
И сейчас же вместо тяжёлого чувства вражды является ‘жалость’, и хочется поскорей, пока он жив ещё, сделать ему что-нибудь хорошее.
Вы скажете, пожалуй: но постоянно думать, что люди ‘через час’ умрут, это значит окружить себя мертвецами. Не будет ли тогда человек вместо ‘радости’ чувствовать себя всё время, как на кладбище?
Никогда.
Напротив, относиться к людям так, как будто бы они через час должны умереть, это и значит относиться к ним как к живым.
Вдумываясь в своё ‘открытие’, я пришёл вот к каким выводам.
Обычное наше общение с людьми чисто механическое. Большая часть наших интересов и нашей жизни поглощена ‘временным’, скоропреходящим, тленным, поглощено тем, что ‘исчезнет’, превратится в прах, умрёт…
Люди для нас в огромном большинстве случаев повёрнуты только той стороной, которой они соприкасаются с этой ‘мелькающей’ внешней стороной жизни.
Таким образом, ‘человек’ для нас — это просто одна из ‘вещей’, нас окружающих. Нечто ‘мёртвое’, внешнее. А потому и чувства наши к нему легко вырождаются в злобу, раздражение и всякую пакость.
Мы относимся к людям как к мертвецам, и потому не любим их.
Но когда я вспоминаю, что человек может через час умереть, я бессознательно отбрасываю всё временное и тленное, что уничтожается со смертью человека, я невольно — верующий или ‘неверующий’, тут дело не в теории, — но я невольно, сердцем своим чувствую то, что в нём принадлежит вечности, его живую душу, а почувствовав душу, не могу не любить её и не хотеть ей добра.
Помнить о смерти окружающих людей — это значит всё время вызывать в себе образ их нетленной сущности. А это значит — относиться к ним не как к мертвецам, как мы относимся обычно, а как к живым людям. По-настоящему живым.
Чувствуя жизнь — нельзя не радоваться. Чувствовать вокруг себя по-настоящему живых людей — это и значит отбросить от себя раз навсегда тяжёлое уныние и жить радостью.
Я хочу поздравить вас с Новым годом и пожелать вам от души помнить всегда, что люди, к которым вы относитесь дурно, скоро умрут. Это поможет вам видеть в них человека, его бессмертную душу, его образ Божий.
А увидав в людях образ Божий — нельзя людей не полюбить.
Полюбить людей — значит стать счастливым.