Какъ появился опіумъ.
Как появился опиум, Коржинская Ольга Михайловна, Год: 1903
Время на прочтение: 6 минут(ы)
На берегахъ священнаго Ганга жилъ одинъ благочестивый отшельникъ. Онъ проводилъ дни и ночи въ размышленіяхъ о Бог и въ исполненіи религіозныхъ обрядовъ. Отъ восхода до захода солнца онъ сидлъ на берегу рки, погружнный въ созерцаніе, а къ ночи удалялся въ убогую хижину изъ пальмовыхъ листьевъ, сплетенную собственными руками.
Такъ жилъ онъ многіе годы вдали отъ всего міра, не видя человческаго лица. Единственнымъ живымъ существомъ около него была полевая мышка, питавшаяся крохами его скудной пищи. Трусливый отъ природы зврекъ давно убдился, что ему нечего бояться спокойнаго, молчаливаго старца. Мышка такъ расхрабрилась, что сама подходила къ отшельнику, ласкалась къ нему и заигрывала съ нимъ. Отшельникъ скоро привыкъ къ малютк, и, частью, чтобы доставить ей удовольствіе, частью чтобы самому позабавиться, одарилъ ее даромъ слова. И вотъ однажды мышка, почтительно скрестивъ на груди переднія лапки, сказала своему благодтелю: ‘Святой отецъ! ты былъ безконечно добръ ко мн. Не прогнвайся, если я осмлюсь обратиться къ теб съ великою просьбою!’ ‘Въ чемъ дло?’ спросилъ ласково старецъ. ‘Говори, говори смле, крошка! Что теб надо?’
‘Видишь ли, благодтель, когда ты съ зарею уходишь на берегъ, сюда пробирается кошка и весь день караулить меня. И право, она давно бы меня съла, если бъ не боялась твоего гнва. А все же кончится тмъ, что она уничтожитъ меня. Ну вотъ, я и надумала попросить тебя: обрати меня въ кошку, святой отецъ, мн нечего будетъ тогда бояться своего врага’. ‘Будь по-твоему’, ршилъ отшельникъ и тотчасъ же вмсто мышки оказалась красивая, сильная кошка.
Нсколько ночей спустя, отшельникъ ласково спросилъ своего баловня. ‘Ну что же теперь, кисонька, довольна ты своею судьбою?’ — ‘Не то, что бъ очень’, отвчала задумчиво кошка. ‘Что такъ? Ужъ теперь, кажется, ни одна кошка въ мір тебя не обидитъ’. — ‘Это-то, конечно. Я настолько сильна, что теперь кошки мн не страшны. Да я кошекъ и не боюсь, есть похуже враги. Вотъ хотя бы собаки. Когда тебя тутъ нтъ, онъ сбгаются цлыми стаями и такой лай поднимаютъ! Ежеминутно за жизнь свою дрожишь. Вотъ если бъ мн самой собакой быть — поспокойнй было бы’.
‘Ну что же! будь собакой’, согласился отшельникъ, и кошка тотчасъ же обратилась въ собаку.
Прошло нсколько дней, но мышка не чувствовала себя счастливой въ новомъ образ и однажды ночью снова обратилась къ своему господину: ‘Святой отецъ! Не думай, что я неблагодарна: ничтожной мышк ты далъ даръ слова, слабенькое созданьице обратилъ въ кошку, а изъ кошки снова въ собаку… не найду словъ выразить свою признательность. Но видишь ли въ чемъ дло: есть кое-какія неудобства. Мн теперь частенько голодать приходится. На мышку хватало остатковъ твоего обда, даже и кошкой я не терпла недостатка, ну а такой крупной собак, гд же напитаться крохами? То ли дло вонъ т обезьянки ! Прыгаютъ себ беззаботно съ дерева на дерево, лакомятся сочными плодами! Если бъ я не боялась прогнвить тебя, святой отецъ, право попросила бы обратить меня въ обезьяну’. — ‘Ну что же! Будь обезьяной’, добродушно согласился отшельникъ, и тотчасъ же вмсто собаки оказалась прелестная обезьянка.
Она была вн себя отъ радости. По цлымъ днямъ скакала и прыгала она съ дерева на дерево, лакомилась плодами и всячески забавлялась. Но не долго длилось это веселье. Скоро настало лто съ его засухою. Рже стали плоды, повысохла роса на цвтахъ. Маленькой обезьянк тяжело было спускаться къ рк или ручью, чтобъ напиться, и она завидовала дикимъ кабанамъ, которые съ такимъ наслажденіемъ весь день плескались въ вод. ‘О какъ счастливы эти кабаны’, думалось ей. ‘Имъ такъ прохладно въ вод’.
И вотъ вечеромъ она снова принялась перечислять отшельнику вс невзгоды обезьяньей жизни и преимущества жизни кабановъ.
Отшельникъ терпливо выслушалъ жалобы своей любимицы и тотчасъ же исполнилъ ея просьбу. Шаловливая обезьянка обратилась въ дикаго, рослаго кабана.
Цлыхъ два дня кабанъ чувствовалъ себя безмрно счастливымъ, а на третій день, когда онъ по обыкновенію плескался въ вод, онъ увидлъ вдали раджу той страны на богато убранномъ слон. Раджа выхалъ на охоту и только благодаря счастливой случайности кабанъ нашъ не попался ему на глаза. Скрылась изъ глазъ блестящая толпа, но кабанъ уже не могъ безпечно барахтаться въ ручь. Онъ сталъ раздумывать объ опасностяхъ кабаньей жизни и завидовать статному слону, что несъ царя на своей спин. Ему страстно захотлось быть слономъ и вотъ ночью онъ снова обратился къ мудрецу съ своею просьбою.
Отшельникъ, терпнію и добродушію котораго не было границъ, согласился и тотчасъ же дикій кабанъ обратился въ великолпнаго молодаго слона.
На слдующій день слонъ безпечно блуждалъ по чащ, когда снова увидлъ раджу, выхавшаго на охоту. Слонъ вышелъ изъ лса и нарочно поближе подошелъ къ охотникамъ, чтобъ дать себя поймать. Раджа дйствительно залюбовался красотою животнаго и веллъ поймать его и приручить. Слона поймали безъ труда, отвли въ царскую конюшню и скоро онъ сдлался совсмъ ручнымъ. Разъ вздумалось какъ то молодой рани (цариц) хать купаться въ свтлыхъ водахъ Ганга. Царь пожелалъ сопровождать ее и веллъ приготовить вновь прирученнаго слона. Раджа съ супругою сли на него. Казалось бы, что слонъ могъ быть вполн счастливъ: завтное желаніе его исполнялось, онъ несъ на спине самаго раджу! Но не тутъ-то было. Слонъ считалъ себя слишкомъ благороднымъ животнымъ, чтобъ женщина, будь то сама царица, осмлилась ссть на его спину. Въ порыв негодованія онъ такъ тряхнулся, что и рани и раджа вмигъ оказались на земл. Раджа тотчасъ же вскочилъ на ноги, осторожно поднялъ рани, нжно спросилъ, не ушиблась ли она, стряхнулъ съ нее пыль полой собственной одежды, сталъ цловать ее и ласкать, какъ маленькаго ребенка. Слонъ усплъ все это замтить передъ тмъ, какъ ринуться въ чащу. Онъ бжалъ, что было силы, и думалъ про себя: ‘Что наша жизнь! Кому живется хорошо, такъ это цариц. Вотъ кого нжатъ и холятъ! Царицею быть, это дйствительно счастье! Надо попросить святого отца сдлать меня царицею’.
Съ закатомъ солнца слонъ уже стоялъ передъ знакомою хижиною и низко кланялся своему благодтелю. ‘Ну что новаго? Что такъ скоро оставилъ царскія конюшни?’ — ‘Что мн сказать теб, святой отецъ? Ты былъ такъ милостивъ ко мн, ты безпрекословно исполнялъ вс мои желанія. Еще одна просьба, — это уже будетъ послдняя. Когда ты сдлалъ меня слономъ, объемъ мой, конечно, увеличился, но счастья все же не прибавилось. Право, единственное счастливое созданье въ мір — это царица. Сдлай меня царицею!’
‘Ахъ ты, глупенькое созданье’, улыбаясь сказалъ отшельникъ. ‘Ну какъ я сдлаю тебя царицею? Гд достану я теб царство, да еще царственнаго супруга на придачу? Все, что могу — это обратить тебя въ женщину, въ двушку достаточно прекрасную, чтобъ покорить сердце любаго царевича, если таковой встртиться на твоемъ пути’. Слонъ съ радостью согласился и тотчасъ же царственное животное превратилось въ очаровательную двушку, которую старецъ назвалъ Постомани, т. е. два маковое-смя.
Постомани стала жить въ хижин отшельника и проводила дни, ухаживая за цвтами. Разъ, когда она сидла на порог, поджидая старца, изъ чащи вышелъ человкъ въ богатой одежд и подошелъ къ ней. Она вжливо поклонилась ему и спросила, что ему надо. Онъ объяснилъ, что охотился въ лсу за ланью, но безуспшно, и зашелъ въ хижину отшельника, чтобъ немного освжиться.
‘Чужеземецъ!’ почтительно сказала двушка, ‘располагай, какъ хозяинъ, нашею скромною хижиною. Я достану теб все, что только смогу. Сожалю лишь о томъ, что не въ силахъ по бдности своей достойно встртить такого высокаго гостя. Вдь ты, если не ошибаюсь, раджа нашей страны’.
Раджа молча улыбнулся. Постомани принесла сосудъ съ водою и нагнулась, чтобъ собственноручно омыть ноги царственнаго гостя, но тотъ остановилъ ее: ‘Два, не касайся моихъ ногъ: я простой воинъ, а ты дочь святого отшельника’.
‘Ты ошибаешься, о государь. Я не дочь святого старца, я даже не дочь брамина, ничто не мшаетъ мн омыть твои ноги. Къ тому же ты гость мой и я обязана оказать теб эту услугу’.
‘Прости мою настойчивость, прекрасная два. Кто же ты? Кто твои родители? Врно отецъ твой былъ царемъ. Твоя волшебная красота, твоя благородная осанка, все доказываетъ, что ты прирожденная царская дочь’.
Постомани потупила взоръ и скрылась въ хижину. Черезъ минуту она появилась вновь съ подносомъ сплыхъ плодовъ и поставила его передъ раджею. Но раджа отказался прикоснуться къ плодамъ, пока не получитъ отвта на свой вопросъ. Тогда Постомани робко отвчала: ‘Я слышала отъ мудраго старца, что отецъ мой дйствительно былъ царемъ. Но онъ какъ то проигралъ сраженіе, бжалъ отъ враговъ съ моею матерью и скрылся въ чащ. Тамъ тигръ растерзалъ его, скоро умерла и мать, а я какимъ то чудомъ уцлла. Говорятъ, былъ улей на томъ дерев, подъ которымъ я лежала, и капли меда сочились и попадали въ мой открытый ротикъ. Это поддержало во мн искорку жизни, а затмъ меня нашелъ святой отшельникъ и унесъ къ себ. Вотъ все, что знаю я о себ, несчастная сирота’.
‘Не называй себя несчастной! Ты создана, чтобъ украсить дворецъ могущественнйшаго изъ раджей. Будь моею женою и я сдлаю все, чтобъ ты была счастлива’.
Такъ говорилъ раджа и кончилось тмъ, что святому отшельнику пришлось благословить ихъ союзъ. Постомани водворилась во дворц какъ любимая жена, а прежняя царица была забыта. Но увы! не долго длилось ея счастье. Разъ, стоя у мраморнаго бассейна, она залюбовалась на свое отраженіе въ вод, упала въ воду и утонула. Узнавъ объ этомъ, царь чуть не потерялъ разсудокъ отъ горя. Тогда явился передъ нимъ мудрый отшельникъ и сказалъ: ‘О, царь! не терзай себя и не жалй о томъ, что было. Что назначено судьбою, должно свершиться. Утонувшая царица не была царской крови, названная дочь моя не была женщиной. Она родилась полевою мышкою, я полюбилъ ее и, постепенно, по ея просьб, обращалъ ее въ кошку, собаку, кабана, слона и, наконецъ, въ прекрасную дву. Теперь ея уже нтъ. Вспомни свою настоящую царицу и люби ее по-прежнему. Что касается до названной дочери моей, я хочу, волею боговъ, обезсмертить ея имя. Пусть остается тло ея тамъ, гд лежитъ, заполни водоемъ землею. Изъ плоти и костей ея выростетъ растеніе и назовутъ его по имни ея посто или макомъ. Изъ него получатъ могучее снадобье, опіумъ, и прославится оно по всмъ временамъ и народамъ своею цлебною силою, и будутъ пить его и курить до скончанія вка. Кто будетъ пить или курить его, тому дастся по одному изъ свойствъ всхъ тхъ созданій, въ которыя превращалась Постомани. Онъ будетъ плутоватъ какъ мышь, лакомъ до молока какъ кошка, задорливъ какъ собака, дерзокъ какъ обезьяна, безстрашенъ какъ кабанъ, благороденъ какъ слонъ и гордъ какъ царица.
Источник текста: Индийские сказки. Сборник сказок для детей среднего возраста. Сост. по разным источникам О. М. Коржинской / С предисл. акад. С.Ф. Ольденбурга. — Санкт-Петербург : А.Ф. Девриен. 1903.