Избранные стихотворения, Заяицкий Сергей Сергеевич, Год: 1914
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сергей Заяицкий
Избранные стихотворения
Оригинал здесь: Поэзия Московского универститета…
Содержание:
‘О, пылающий стих…’
‘Нет, счастие не в том, чтоб видеть взгляд любимый…’
‘Царь певцу говорил…’
‘Усмехаясь, певцу говорила царевна…’
‘Сумерки зимние, сумерки синие…’
Кремлю
‘Далёко на краю Москвы…’
Лесной монастырь
Замок
‘Если ты захочешь видеть…’
‘Что задумался? — Вино…’
Наставление эпикурейца
Carmina tristia
Рим
Вступление в ‘Погребок’
* * *
О, пылающий стих
Песнопений святых,
Целый мир ты открыл моим взорам,
Ты увёл меня в лес
Небывалых чудес,
К неподвижным волшебным озёрам.
О, пылающий стих
Этих струн золотых,
Над зеркальной водой замирая,
Ты открыл мне мечты
Не земной красоты,
Красоты позабытого рая!
* * *
Нет, счастие не в том, чтоб видеть взгляд любимый,
Прекрасный, любящий и чистый взгляд,
Нет, счастие не в том, чтоб видеть солнце Рима,
Его пурпуровый закат.
Но счастье в том, чтоб в аромате елей
Пить пряный запах миртовых ветвей,
Но счастье в том, чтобы под вой метелей
Услышать знойный шум морей.
И всё, что на земле зовётся красотою,
Любовь, надежду, верy, каждый миг,
Всё охватить, постичь одной мечтою,
Всё слить в один звенящий стих.
* * *
Царь певцу говорил: ‘не хочу, чтоб ты пел,
Твоя слава мой блеск затмевает,
Чтобы петь ты не мог, чтобы петь ты не смел,
Я скажу, что тебя ожидает.
Ты погибнешь от зноя безводных степей,
Твои кости исчезнут навеки’.
Улыбнулся певец: ‘не боюсь я степей,
Запою, заиграю на лирe моей —
И польются широкия реки!’
‘Я велю приковать тебя к стенам тюрьмы,
В глубине подземелья глухого!’…
Усмехнулся певец: ‘не боюсь я тюрьмы,
Не боюсь я оков, подземелья и тьмы,
Запою — распадутся оковы!’
‘Я велю тебя сжечь и развеять твой прах’.
Засмеялся певец: ‘моё сердце в сердцах,
Я живу в неземных вдохновенных мечтах,
Нет для звуков забвенья людского!’
* * *
Усмехаясь, певцу говорила царевна прекрасная:
‘Мне не нужен твой стих, мне смешон твой лавровый венец,
Мне смешны твои гимны и песни напрасные’, —
И ответил певец:
‘Я пою, чтобы петь, я пою свои песни свободныe,
Чтобы слышать их звук, отражённый ущельями скал,
Мне не нужны людские восторги бесплодные,
Мне не надо похвал.
Я пою, чтобы петь, мне внимает лишь море шумящее,
Только месяц с небес мне привет зачарованный шлёт
И над морем летит моя песня звенящая,
И летит и зовёт.
Мне не нужен твой взгляд и улыбка сухая, холодная,
Ты не любишь меня, так и я буду жить не любя,
Запою я в тиши свои песни свободные —
И забуду тебя!’
* * *
Сумерки зимние, сумерки синие,
Тающий жемчуг холодного инея,
Льнущие к свету снежинки пушистые,
Небо холодное, тёмное, чистое.
Липнут глаза от мороза усталые,
Гаснут на небе лучи запоздалые,
Мёрзнут, как реки, печали глубокие,
Мёрзнут, как реки, мечты одинокие,
Чудится что-то большое, прекрасное,
Что-то могучее, чистое, ясное…
Это не вы, мои грёзы весенние,
Это не вы, мои слёзы осенние,
Понял! Люблю я любовью безбрежною
Только тебя, моя родина снежная.
Кремлю
Лишь первый снег начнёт сверкать —
Руси холодная эмблема,
Иду я трепетно читать
Тебя, гранитная поэма.
Огнём на солнечных лучах
Горят кресты замоскворечья,
На ветхих каменных стенах
Читаю я седые речи.
И мнится, — на стенах Кремля,
Как на незыблемых скрижалях,
Дала нам русская земля
Отчёт в своих былых печалях.
Кругом шумит двадцатый век
С его призывом к жизни новой,
А здесь сверкает первый снег,
Как в дни Бориса Годунова.
Всё, что заснуло мёртвым сном,
Чем сердце русское гордилось,
В своём покое гробовом
Для нас навек с Кремлём сроднилось.
Пускай кругом шумит Москва,
Москва трамваев и моторов,
Ты будешь век для нас жива,
Поэма скорби и укоров,
Поэма башен и соборов,
Гимн векового торжества.
* * *
Далёко на краю Москвы,
Безмолвный в праведном величьи
Под шелест солнечной листвы
Спит Монастырь Новодевичий.
Спи, дряхлый отблеск старины
В святой и непреклонной власти,
От блеска солнца и весны
В тебе не пробудятся страсти.
Чем ярче блещет небосклон
И страсть сердца зовёт на битвы,
Тем тяжелей гудит твой звон,
Тем горячей твои молитвы.
Приют цариц, как много ты
Видал весенних пробуждений,
Ужели грешные мечты
Не нарушали сновидений.
Пускай смеётся небосклон,
Пускай несутся бури, грозы,
Их голос не развеет сон,
Их ветер не осушит слёзы.
Лесной монастырь
Спокойный монастырь, затерянный в лесу,
В глухую тишину твоих смиренных келий,
Под отдалённый вздох покрытых снегом елей
Я все мечты мои и скорбь мою несу.
Как мирно дремлет лес! Как всё тепло и свято!
Скрипучий снег блестит и колокольный звон
Гудит теперь, как он гудел когда-то
В могильной глубине неведомых времён.
Что для тебя века, что для тебя народы,
Ты всё переживёшь в молчании святом.
Как я считаю дни, так ты считаешь годы,
Не зная ничего и помня обо всём.
Давно, давно, в тиши уединённой кельи,
Благочестивый мних*) молитвы совершал
И, может быть, под вой рождественской метели
О будущих веках смиренно размышлял.
Быть может, на войну с далёкою Литвою
Здесь витязь проезжал на медленном коне,
Далёк был путь в снегах тропинкою глухою
При свете ярких звёзд в полночной тишине.
О полночи ему куранты говорили,
Всё те же самые, что говорят и нам,
И тот же крест блестел, воздетый к небесам,
А витязя уж нет, — давно он спит в могиле.
Пройдут года, и я найду ceбе покой
В снегах родной земли иль на чужбине дальней,
Но вспомнит ли меня и будет ли печальней
Твоих часов угрюмый бой?
*) Монах (устар.)
Замок
В замке древнем, в замке старом
С вереницей сновидений
Бродит ночь по кулуарам,
Бродят дремлющие тени.