Владимир Уманов-Каплуновский
Владимир Уманов-Каплуновский
Избранные стихотворения
Избранные стихотворения
Избранные стихотворения, Уманов-Каплуновский Владимир Васильевич, Год: 1916
Время на прочтение: 6 минут(ы)
* * *
Есть в глубине души тот уголок священный,
Куда нескромный взор вовек не проникал:
То храм, где теплится, как вечность, неизменный,
Неясный, робкий свет божественных начал.
В минуты тяжких дум, когда всю жизнь былую
Клянешь неистово, не зная, что начать,
В тот уголок святой уходишь зачастую
И почерпаешь сил, и веруешь опять.
Так старый дуб-гигант, века переживая,
Корнями жадно пьет целебный сок земли
И не страшны ему ни гром, ни ночь глухая,
Ни грозный бурелом, летящий издали.
‘Северный вестник’ No 3, 1894 г.
У Макарья
Едва пройдут три дня, как ярмарочный флаг
Взовьется в воздухе при общем ликованье,
И мирный семьянин оставит свой очаг,
Кто знатен и богат, кто немощен и наг
Все, все сольются здесь на миг в одном желанье!..
Лишь ночь июльская опустит свой покров,
Заблещут огоньки бесчисленных цветов
И в Волге-матушке все отразятся разом,
И звезды выглянут с луной из облаков,
И заиграет зыбь причудливым алмазом.
Стечется люд честной: в халате расписном
Бухарец свой товар искусно разбросает,
Китайцы чинно так потянутся рядком,
Татарин и лезгин с коричневым лицом
И тощий джентльмен с сигарой зашагает,
Француз, как вьюн, скользнет, немецкий колонист
Пройдется с трубкою… Повсюду крик и свист…
Там промелькнут вдали два сморщенных еврея…
Толпа растет, растет… Вон забренчит арфист
И в пляс пойдет ходить намазанная фея.
До самого утра веселье зашумит!
Жизнь будет бить ключом и сколько раз средь ночи
То песня долетит, то арфа зазвучит,
То залихватский конь копытом застучит,
То обожгут тебя неведомые очи!..
А нынче мир такой, такая тишина!
Не шелохнется лист, не набежит волна,
Стоят задумчиво раскидистые ивы,
Даль необъятная луной озарена,
На дремлющей реке сверкают переливы…
Так и в моей душе какой-то смутный сон,
То робко скажется предчувствие волненья,
То мрак, тяжелый мрак зальет со всех сторон
И вдруг прорежет луч мой темный небосклон
И вспыхнет зарево святого вдохновенья.
‘Северный вестник’ No 8, 1894 г.
Антей
Сын стихии, силач Антей,
Исполин непобедимый,
Не сомкнет своих очей,
Ждет врагов, землей хранимый.
И чем больше он стоит,
Тем сильней пьет мощь земную,
Грудь могучая — гранит
Носит бездну огневую.
Он своих не знает сил.
За него земля и море.
Он в своей крови топил
Человеческое горе,
Но, сраженное, оно
С новой силой воскресает,
Точно бед лихих зерно
Кто-то по миру бросает.
Пусть Геракл придет к тебе
В той же гордой, злой надежде,
В новой гибельной борьбе
Одолеет ли, как прежде?
Если в гневе от земли
Оторвет тебя он снова,
Чтобы силы все ушли
От могущества земного,
Все равно не удержать…
Отягчен ты слишком горем.
Вновь тебя отымет мать
Мать-земля в союзе с морем.
1906
В пустыре
В трещины, в щели забитого зданья
Воздух свободной струей проскользнул,
И посреди гробового молчанья
Сумраку в очи открыто взглянул,
И покатились суровые тени,
Словно от страха желая бежать…
Глухо и сыро… Подгнили ступени…
Плесень повсюду — забвенья печать.
Вдруг, из углов, разметавшись крылами,
Птицы ночные шарахнулись прочь,
Выхода ищут слепыми глазами,
Ищут, где спряталась темная ночь.
Криком зловещим пустырь оглашая,
Точно хотят они свет победить.
Рвется кругом паутина густая,
Рвется и падает хитрая нить.
Ярче, сильнее в открытые щели
Свет проникает, — свободен, могуч.
Прячутся тени в углы, побледнели,
Но и туда добирается луч…
1906
Около огня
Я сижу у камина в полумраке холодном,
Слышу звон отдаленный часов.
Разгорается пламя и в порыве свободном
Вызывает рой огненных снов…
И кипит, подымаясь, словно море к прибою,
Будто хочет весь мир захлестнуть,
Не желая преграды, раскаленной волною
Намечает пылающий путь.
* * *
В полумраке холодном я сижу у камина,
Отделенный воздушной стеной,
Вижу — воздух и пламя, точно два исполина,
Открывать собираются бой…
И хотят, и не могут… И слабеют стихии:
Свежий воздух пронизан тёплом,
Пламя медленно гаснет… Чьи то стоны глухие
Раздаются во мраке ночном.
‘Пробуждение’ No 7, 1906 г.
Рыцарь Духа
К 50-летию кончины Генриха Гейне
О, бессмертный рыцарь Духа!
Встал ты снова, как живой.
Ты — боец освобожденья,
Вдохновляющий на бой.
На мече твоем — заклятье,
Золотой чеканный стих.
Для иных он смерть приносит
И свободу для других.
Смерть — бездушному тирану,
Бессердечным палачам,
Смерть и тем рабам ничтожным,
Что привыкли к кандалам,
У которых нет отваги,
Гордой дочери Огня,
Выйти смело из подвалов,
Из темниц навстречу дня,
Нет могучего порыва
Разорвать позорный плен,
У которых, вместо сердца,
Распадающийся тлен…
А свободу он дарует
Тем, кто шел из дальних мест,
Как Учитель на Голгофу,
И влачил тяжелый крест.
Кто любил всю жизнь и верил,
Для кого был каждый — брат,
Кто не спал, когда тревожно
За окном стонал набат.
Кто будил, как барабанщик,
Днем и ночью без конца,
Увлекая за собою
Задремавшие сердца.
Рыцарь Духа, рыцарь света,
Как блестит твой дивный меч,
Хоть и выдержал немало
Схваток огненных и сеч!
Годы мчатся чередою,
Но стоишь ты, как живой,
И ‘смеющиеся слезы’
Наполняют мир тоской,
То, звеня волной хрустальной,
Вспыхнет твой веселый смех,
И на лицах засияет
Радость светлая у всех,
То пылающей сатирой
Стих упругий, точно бич,
Станет жечь людскую кривду,
Чтобы смолк кровавый клич,
Чтобы черные изветы
Фарисеев и ханжей
Не клеймили клеветою
Незапятнанных людей.
Слышен гул призывный моря
Словно чувствует оно,
Что душа поэта с морем
Крепко связана давно…
И разносят по вселенной
Волны громкую хвалу
В честь любимого поэта
К людям, к небу и к орлу…
1906