Избранные стихотворения, Сидоров Юрий Ананьевич, Год: 1909

 
 Юрий Сидоров. Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Антология русской лирики первой четверти XX века М., 'Амирус', 1991 ---------------------------------------------------------------------------- Содержание Встреча. (Стихотворения. 1910) 'Забылся я в радостных грезах'. (Там же) К самому себе. (Там же) Карусель. (Там же) Ложе. (Там же) Минута. (Там же) Олеография. (Там же) Ольге. (Там же) 'Опять, опять огонь повсюду'. (Там же) Радуга. (Там же) Стансы. (Там же) Утро. (Там же) Элегия. (Там же) * * * Опять, опять огонь повсюду. Огонь палящий и немой... Я долго поклонялся чуду, Но чистота - удел не мой. И снова в безднах сладострастья Я вижу быстрый лет теней - И рад без сил навек упасть я В пучину дьявольских огней. Лазурь зажглася перед взором, Ее затмил мой гордый смех, Я упиваюсь вновь позором Порочных и больных утех. Опять тлетворный дым курений Тяжелым ветром нанесло, И вечных мук и наслаждений Ждет бесконечное число. Раскинув голые колена На темный бархат алтаря, Меня зовет моя Елена. Пылай, зловещая заря! Я гибну - гибну, так хотел я. Нет, так позволила она, На алтаре двух сжатых тел я Молюсь тебе, брат, Сатана. И ты не знал, был сотворенным, И ты погиб, как гибну я. Своим паденьем упоенный, Я знаю, ты позвал меня. К САМОМУ СЕБЕ. Мне вновь молчать велело время наше, И снова роком старым суждено Восторга и любви священное вино Хранить в душе, как в драгоценной чаше. В недвижном я и мертвенном покое, Безмолвно жду, пока минует час, И гасит блеск полузакрытых глаз Презрение холодное и злое. ЭЛЕГИЯ. Когда меня молитвы дивным светом Жизнь озарит, я все молюсь тогда, Зачем господь создал меня поэтом И не дал мне посильного труда. Всю скорбь судьбы и мертвенную скуку, И боль страстей, отраву тайных слез, И вечную грядущую разлуку Как я легко, как вольно перенес. Лишь быть, как все. Не ведаю: настанет Иль нет, обманет злобно вновь Тот миг, когда уже до смерти ранит В последний раз последняя любовь?.. ОЛЕОГРАФИЯ. Верхом вдоль мельничной плотины, Спустив поводья, едет лорд: Фрак красный, белые лосины И краги черные ботфорт. А рядом в синей амазонке Милэди следует, склонив Свой стан затянутый я тонкий, Кругом ряды зеленых ив. Там вдалеке за темным парком Сверкает замок белизной, И в блеске пурпурном и ярком Уходит солнце на покой. Все светом розовым залито, Безмолвно погасает день, И звякнет лишь порой копыто О подвернувшийся кремень. КАРУСЕЛЬ. Весь в бисере и арабесках Шатер твой черный, карусель. Горит и вьется на подвесках Златою нитью канитель. Сигнал - и вот волной певучей Ударил яростный орган, Повсюду звон, огонь летучий И засверкавший ураган. Летит она, как вихрь блестящий, Музыкой легкою звеня, В искристый круг свой, уносящий Пыль позументного огня. В восторге детском и невинном Кружусь, и мнится мне, для всех Слилися в торжестве едином Теперь веселье, жизнь и смех. МИНУТА. Какая странная отрада В исходе лета, ясным днем Среди зеленых кленов сада Сидеть с Алиною вдвоем. Откинувши рукав кисейный. Как ей досадно поправлять Рукою тонкой и лилейной Волос отбившуюся прядь. Кругом покой, рой мушек вьется, А голубая твердь чиста, Рисуясь в ней, не шелохнется Зигзаг кленового листа. Приносится зефирным током Благоуханье поздних роз. Там, в водоеме неглубоком. Чуть слышен стук хрустальных слез. Горит огнем лазурным урна, Вся синих васильков полна, И бьет минута, пусть одна,- Не веришь больше в мощь Сатурна. ЛОЖЕ. Гляжу, любимая, с тоскою безнадежной, С больной тоской гляжу я на постель твою Под нежной кисеей, сквозной и белоснежной. И горе старое лелею и таю. Не я, другой взойдет к тебе на это ложе, Другого обожжет девичья нагота, Огнем, святым огнем, к благоуханной коже Другой прижмет свои иссохшие уста. Когда ликующий, невыносимый трепет, Как легкий вихрь, взовьет, взовьет обоих вас, Угадываю я его виновный лепет И томный блеск твоих полузакрытых глаз. Кровь оросит потом одежд измятых ткани, И он внезапно, вдруг и странно замолчит, И музыка твоих подавленных рыданий Псалмом молитвенным над ложем прозвучит. Невеста и жена... С последнею любовью С невыразимой безнадежною тоской Перекрестил постель, склонился к изголовью. Покров владычицы да будет над тобой! ВСТРЕЧА. Бродя по городской пустыне, Зачем теперь я, разлюбя, В фотографической витрине Случайно увидал тебя? Прижат сверкающею кнопкой, В картоне сереньком портрет Зачем мне шлет улыбкой робкой Свой упрекающий привет? И ты ничуть не изменилась, Все так же тонки кисти рук, И в кружева все та ж вцепилась Брошь - бриллиантовый паук. Но мягкий блеск печали тайной В твоих глазах - он разве был? Там шум толпы и гул трамвайный, А я перед стеклом застыл. Стою, пройдет, толкнет прохожий, Стою, не в силах отойти. Слепой ли рок, иль промысл божий С тобою свел? Шепчу: прости! РАДУГА. Горит сверкающее знамя, Моей души последний стяг, Благоухающее пламя, Обетованье вечных благ. И ветер острым, нежным свистом Трубит в хрустальные рога, Царит, парит в эфире чистом Твоя нетленная дуга. Сквозной, синеющий простор Горит стоцветными огнями. Опять взметнула ты над нами Свой ясный, блещущий восторг. * * * Забылся я в радостных грезах. Открылась весенняя сонь. Так весело в нежных березах Завился Зеленый огонь. Зеленый и светлый мерцает Он ясным просветом своим, И тихо над ним проплывает Сверкающий, розовый дым. Ужель это тихое пламя И эти простые мечты - Твое многоцветное знамя, Твои неземные цветы? УТРО. Кто видел утро городское И кто любил его, как я, Тот знает, прячется иное За пестрой ширмой бытия. Вот зацветает нежной сказкой На небе бледная заря, И голубой, печальной краской Рожок мерцает фонаря. И, отражаясь на заборах, Вдруг загорелся алый блеск. Трамваев первых острый шорох, Растущий гул, начальный плеск. И каждый путник верит чуду, Забыв глухой, ночной обман, А в улицах стоит повсюду Прозрачный, розовый туман. ОЛЬГЕ. Развешаны по тонкоствольной роще Сквозные, золотые кружева, И кажется красивее и проще, Как шелк, как темно-серый шелк, трава. И нити серебристой паутины Горят и гаснут - и опять горят: Прилепятся на миг к стволу осины И, оторвавшись, вновь, блестя, летят. Сверкает нежно лезвием сапфирным В зеленом небе тонкий серп луны... О, сердце, успокоенным и мирным Пребудь среди осенней тишины! СТАНСЫ. О, детство, - золотая погремушка! Ребенок прозвенит, смеется и счастлив, И чуткие два розовые ушка Внимают сей веселый перелив. А юность с арфой многострунной сходна, Так звучен и красив ее напев, В нем отразились полно и свободно Лобзания и пени нежных дев. Но вот когда утихнет чувства ярость, Как вечный спор в душе добра и зла, - Над человеком загудят, о, старость, Твои тяжелые колокола. Сидоров Юрий. Юрий Ананьевич Сидоров - родился 13 ноября (ст. ст.) 1887 года в Петербурге. 13-ти лет поступил в 3-й класс Борисоглебской гимназии, 8-й класс кончил в Калуге. В 1906 г. поступил на историке - филологический факультет Московского ун-та. Умер 21 января 1909 г. Последние годы жизни был очень увлечен религиозной мистикой Мережковского, с одной стороны, и боготворил Пушкина, как поэта, с другой. Писать начал в юношеском возрасте. Отдельные издания: Стихотворения. (Посмертный сборник). Изд. 'Альциона'. М. 1910. Сидоров Юрий Ананьевич. - 13.11.1887-21.1.1909. Стихи не переиздавались.