КЛЕЙСТЪ.
Избранные стихотворения, Клейст Эвальд Христиан, Год: 1749
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Нмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.
1. Изъ поэмы ‘Весна’. — . Миллера
2. Хромой журавль. — А. Илличевскаго
Эвальдъ-Христіанъ фонъ-Клейстъ представляетъ рдкій примръ поэта, привлекающаго къ себ не только преіестью своихъ произведеній, но и всею своею личностью. Его жизнь была такъ полна самыхъ разнообразныхъ событій, оказавшихъ огромное вліяніе на развитіе таланта и характеръ его произведеній, что трудно говорить о нихъ безъ связи съ біографіей поэта.
Клейстъ родился 3-го марта 1715 года въ Зеблин и получилъ образованіе сначала въ іезуитской школ и данцигской гииназіи, a затмъ въ Кёнигсбергскомъ университет. Поэтическое призваніе почувствовалъ онъ ещё въ ранней молодости, но первые труды молодого поэта не обличали особеннаго дарованія. Жизнь вёлъ онъ разсянную и вообще смотрлъ на неё довольно равнодушно, какъ вдругъ одно неожиданное событіе совершенно измнило нравствееный строй его характера и рзко переиначило прежнее направленіе поэтической дятелъности.
Дло въ томъ, что Клейстъ съ ранней молодости любилъ одну двушку, сдлавшуюся поздне его невстой. Вдругъ получилъ онъ извстіе, что его возлюбленная была принуждена родными выдти замужъ за богатаго человка. Извстіе это до того поразило Клейста, что прежній свтлый взглядъ его на жнзнь измнился совершенно, а съ тмъ вмст открылась новая поэтическая струя и въ характер его произведеній. Лишонныя прежде какой бы то ни было оригинальности, они внезапно зазвучали въ тонъ съ его новымъ душевнымъ настроеніемъ и стали врнымъ отголоскомъ той душевной грусти и тоски, которыми прониклась вся его послдующая жизнь. Самые факты его жизни измнились съ этой минуты и сдлались по своему бурному разнообразію совершенно противоположны съ прежнимъ ея мирнынъ теченіемъ. Будучи ещё въ молодости принуждёнъ поступить въ военную службу, Клейстъ всегда съ неудовольствіемъ относился къ этому званію, совершенно противорчившему его характеру. Но потеря любимой женщины, сдлавъ его равнодушнымъ къ жизни, заставила забыть прежнее нерасположеніе къ военной служб. Съ этихъ поръ онъ наоборотъ сталъ искать въ трудахъ и опасностяхъ войны покоя и забвенія отъ поразившаго его горя и съ рдкой, отчаянной храбростью бросался въ бой, надясь смертью покончить ставшее ненавистнынъ существованіе. Проведя боле пятнадцати лтъ такой жизни, онъ наконецъ былъ тяжело раненъ въ правую руку при Кунерсдорф. Схвативъ шпагу лвой, Клейстъ бросился на враговъ во глав своего баталіона, но въ эту минуту непріятельская картечь раздробила ему бедреную кость. Безъ памяти пролежалъ онъ цлую ночь въ болот и, будучи наконецъ доставленъ на перевязочный пунктъ, умеръ, не выдержавъ произведённой операціи, 24-го августа 1759 года, на сорокъ четвёртомъ году жизни.
Эта бурная, полная горя жизнь Клейста отразилась, какъ сказано выше, на всхъ его произведеніяхъ, и можетъ-быть именно она была причиной, что имя его, какъ поэта, не забыто до-сихъ-поръ. Его элегіи и оды полны истинно поэтической грусти и прелести. Онъ писалъ и въ поход, при гром барабановъ, и на военныхъ привалахъ, среди весёлыхъ и подчасъ грубыхъ товарищей, часто не понимавшихъ его мрачнаго настроенія, и на уединённыхъ прогулкахъ во время отдыха, но всегда и везд псня его была врнымъ выраженіемъ тхъ чувствъ, которыя онъ самъ переживалъ въ это время. ‘Ода къ прусской арміи’, ‘Похвала Божеству’, гимнъ ‘Великъ Господь’, ‘Стремленіе къ покою’ и глубоко прочувствованная элегія ‘Дорид’ принадлежатъ къ лучшимъ произведеніямъ Клейста въ лирическомъ род. Но независимо отъ собранія небольшихъ лирическихъ стихотвореній, Клейстъ написалъ ещё нсколько поэмъ, изъ которыхъ одна, озаглавленная ‘Весна’, извстна до такой степени, что въ Геріаніи иногда даже вмсто имени Клейста говорятъ лросто: ‘авторъ Весны’. Поэма эта, написанная уже успвшимъ въ то время привиться къ литературной почв гекзаметромъ Клопштока, изобилуетъ многими прелестными описаніями, но, къ сожалнію, представляетъ и важный недостатокъ — отсутствіе общаго плана и единства. Авторъ начинаетъ поэму привтствіемъ весн, приглашая всхъ радоваться вмст съ нимъ ея появленію. Затмъ переходитъ къ прискорбному заключенію, что свирпствующая война помшаетъ людямъ наслаждатъся дарами природы, и оканчиваетъ просьбой, обращённой къ государямъ и князьямъ, подарить своимъ подданнымъ блага мира. Детали поэмы, какъ, напримръ, описаніе прекрасной фантастической страны, гд природа не тронута разрушительной рукою людей, и многія другія исполнены истинно поэтической прелести и достойно оправдываютъ тотъ пріёмъ, который сдлала публика произведенію Клейста. Въ другой своей поэм Клейстъ изображаетъ бурныя сцены военной жизни. Двое друзей, поставленные во глав небольшого отряда, принуждены защищаться противъ огромной толпы непріятелей. Оба они погибаютъ геройской смертью, но ослабленный врагъ также принуждёнъ отступить, не достигнувъ цли. Содержаніе поэмы, какъ видно, крайне просто и незатйливо, но она изобилуетъ многими прекрасными описаніями. Независимо отъ поэмы и лирическихъ стихотвореній, Клейстъ написалъ также нсколько идиллій и басень. Вс он имютъ свои достоинства, не мало не уступающія красотамъ прочихъ его произведеній.
Изъ сочиненій Клейста на русскій языкъ переведены слдующія: 1) Сенека. Печальное позорище въ трёхъ дйствіяхъ. Спб. 1765. 2) Сенека. Трагедія въ трёхъ дйствіяхъ. Перевёлъ съ нмецкаго баронъ К. Дерлій. М. 1789. 3) Весна. Сочиненіе Клейста. М. 1792.
I.
ИЗЪ ПОЭМЫ ‘BECHA’.
О, Муза, разсмотримъ жилща долины и бытъ земледльца!
Здсь мраморныхъ статуй не видно, колонны не высятся стройно,
Искусственныхъ нтъ водомётовъ,вверхъ бьющихъ живою струёю.
Вотъ дерево домъ замняетъ: подъ нимъ своё дтство и юность,
И старость хозяинъ семейства провёлъ. Вотъ кустарникъ терновый,
Служащій оградой для дома. Вотъ по двору прудъ протянулся
И въ нёмъ отражонвый я вижу сводъ неба съ его облаками,
Насдка, нахохлясь, y пруда тревожно скликаетъ утятокъ,
Они же бгутъ отъ нея и сползаютъ въ прохладныя волны
И рзво щебечутъ въ осок. А вотъ длинношейные гуси,
Сердито поднявъ свои крылья и съ гоготомъ ими махая,
Кудластую гонятъ собаку. Вотъ жолтоголовыя дти
Купаются, подъ воду голову прячутъ, болтаютъ ногами,
Чтобъ тмъ сохранить равновсье. A вотъ съ озабоченнымъ видомъ
Малютка съ корзиной бжитъ съ цлой свитою куръ хлопотливыхъ.
Воть стала она, вотъ взмахнула нарочно пустою ручёнкой,
Чтобъ ихъ обмануть, и, внезапно осыпавъ ихъ зёрнами, смотритъ,
Какъ вс он, въ кучу собравшись, клюютъ ихъ и, ссорясь, дерутся.
Вонъ тамъ въ уголк притаился весь бленькій, маленькій кроликъ
И робко поводитъ глазамм. Вотъ голубь, воркуя, съ насста
Идётъ прогуляться по крыш и чешется красною лапкой,
И грудочку носикомъ чиститъ, и перья свои расправляетъ,
И къ милой подруг спшитъ: онъ ревнуетъ её и въ досад,
Косясь на неё, всё вертится, но, лаской ся ободрённый,
Подходитъ къ ней ближе, воркуя, и нжно цалуется съ нею,
Вотъ оба взвились, полетли и скрылись за садомъ зелёнымъ.
За ними во слдъ полечу я, куда они путъ мой укажутъ!
Какъ чудно хорошъ этотъ садъ! Какъ всё въ нёмъ свжо и душисто!
Зефиръ, лепестки подхвативши, взвиваетъ ихъ къ синему небу
И сыплетъ оттуда дождёмъ. Не увидишь тутъ рдкихъ растеній,
Что къ нахъ моряки доставляютъ изъ Африки знойной и дикой:
Ни фигъ здсь, ни кактусовъ нтъ, растеній роскошныхъ не видно —
Полезному лишь предпочтенье. Смотри: вотъ оршникъ кудрявый,
Надъ нимъ — небеса съ облаками, за нимъ же — поляны и нивы,
Озёра вдали, окружонныя горъ безконечной грядою.
Любуется взоръ мой ихъ видомъ, но я ихъ теперь оставляю
И вновь обращаюсь къ ближайшему. Милый тюльпанъ! кто, скажи мн,
Украсилъ внецъ твой такою роскошною прелестью красокъ?
Ты былъ бы царёмъ межь цвтовъ, когда бы не пышная роза,
Которая всхъ такъ чаруетъ своимъ ароматомъ чудеснымъ.
Да вотъ и сама она тутъ, эта міронъ восптая роза.
А вотъ изъ-подъ листьевъ и ландышъ глядитъ серебристой головкой,
А тутъ гіацинтъ выставляетъ свой синій душистый цвточекъ
И дышетъ въ лицо мн денная фіялка своимъ ароматомъ,
Ночная же скромно стоитъ, затаивши въ себ ароматъ свой:
Денные цвты торжествуютъ пока, но лишь вечеръ настанетъ,
Она пристыдитъ ихъ собою — затьмитъ она всхъ ароматомъ,
Она — образъ духомъ великихъ. Лишь призрачнымъ только героямъ
Толпы удивленіе нужно, герой настоящій смирененъ:
Онъ добръ для добра и творитъ втихомолку святыя дянья.
Смотрите, какъ гордо гуляетъ павлинъ подл грядки цвтущей!
Покрытые пылью блестящей цвточки ея вс сіяютъ
Какъ-будто небесныя звзды, a онъ горделиво вкругъ ходитъ
И, радужный хвостъ распустивши, своей золотистою шеей
Съ зелёнымъ отливомъ поводитъ. Кружась надъ его головою,
Въ восторг снуютъ мотыльки и не знаютъ куда бы спуститься:
Порхаютъ они надъ цвтами, порхаютъ надъ радужнымъ кругомъ
И тихо садятся на свжій цвтъ вишневыхъ втокъ,
Которыя только недавно хозяинъ привилъ. Вотъ хозяйка,
Прелестная видомъ, сидитъ въ виноградной бесдк съ работой.
Она — точно свтлая радость, a грацій любимецъ — младенецъ,
Ласкаясь, повисъ ей на шею и ей не даётъ заниматься,
А подл другое дитя, на муравк играя, лепечетъ…
О, трижды счастливое племя! Заботъ ты не знаешь тяжолыхъ,
Ты гордости, зависти чуждо, какъ рчка по чистому полю,
Течётъ твоя жизнь безъ волненій. Пускай въ колесницахъ побдныхъ,
Влекомыхъ слонами, другіе себя на показъ выставляютъ
И чернь на нихъ смотритъ, взобравшись на крыши, пускай монументы
Гранитные ставятъ себ, чтобъ рабы униженно ихъ чтили:
По мн, тотъ лишь взысканъ судьбою, кто, суетность презрвъ людскую,
На лон природы живётъ и любуется солнца восходомъ,
Лугами, лсами и псн ночной соловьиной внимаетъ.
Нечистая совсть не ходитъ, какъ тнь, за нимъ всюду на ниву
И въ поле, гд стадо пасётся его, и въ садъ виноградный…
Трудъ пищу ему приправляетъ, и кровь въ его жилахъ здорова,
Спокойно онъ спитъ и съ зарёю встаетъ, пробуждённый разсвтомъ.
. Миллеръ.
II.
ХРОМОЙ ЖУРАВЛЬ.
Зима съ морозахи грозила издалеча,
Дубравы обнажилъ Борей
И, снга скораго предтеча,
Ужь иней застилалъ увядшій злакъ полей.
Вс птицы прятались, лишь стадо журавлей
Сидло y моря — погоды поджидало
И крикомъ воздухъ оглашало.
Отъ прочнхъ вдалек, одинъ журавль хромой,
Задумчивый, нмой,
Сидлъ, поджавъ больную ногу,
И на товарищей, сбиравшихся въ дорогу,
На пёстрый говорливый рой,
Глядлъ въ уныніи съ поникшей головой.
Не оживлялъ его участьемъ
Ихъ радостный призывный крикъ —
И что жь ещё? Насмшниковъ языкъ
Шутилъ надъ нимъ и надъ его несчастьемъ.
‘Не я виной, что хромъ!’ такъ думалъ онъ себ.
‘Воіьно вамъ, о друзья, смяться надо мною,
Угодно было такъ судьб:
Подстрленъ я охотника рукою.
Ахъ, лучше бы меня, жестокій, онъ убилъ,
Чмъ жить калкою пустилъ!
Ну какъ теперь калкой,
Я, хворый, раненый, пущуся въ путь далекой?
Ахъ! видно не бывать въ желанной сторон,
И море, бдному, могилой будетъ мн.’
Съ симъ словомъ море колыхнулось,
Попутный дунулъ втръ, всё стадо встрепенулось,
Въ мигъ, выстроясь, какъ туча поднялось,
По поднебесью потянулось
И дружно вверхъ взвилось.
Не безъ труда, не безъ усилья,
Едва-едва приподнимая крылья,
Тихонько тронулся за стадомъ и больной
И ногу поволокъ надъ самою водой.
Но гд ему за нимъ? Отсталъ бдняжка съ горемъ!
То на доск,
То на лотосовомъ листк,
То на щепахъ, носимыхъ моремъ,
Изъ силы выбившись, присядетъ отдохнуть,
Немного отдохнулъ — и дал, дал въ путь.
Такъ помаленьку дотащился
И, обртя счастливый край,
Гд птицамъ-странницамъ цвтётъ всегдашній рай,
Онъ излечился.
Полмёртвый, Промысломъ хранимъ,
Безъ помощи и силъ перелетлъ пучину,
A многіе изъ злыхъ, смявшихся надъ нимъ,
Нашли въ волнахъ кончину.
Страдалецъ-праведникъ! Не унывай душой,
Хотя бъ постигнутъ былъ злосчастія стрлой,
Но съ бодростью — впередъ, чрезъ бури и волненье,
Какихъ земная жизнь полна!
Есть брегъ счастливйшій, есть лучшая страна,
Гд уготовано страдальцамъ исцленье!
А. Илличевскій.