Из записок черноморского офицера, Сатин Аркадий Дмитриевич, Год: 1873 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

ИЗЪ ЗАПИСОКЪ ЧЕРНОМОРСКАГО ОФИЦЕРА

I. Севастополь до бомбардированія.

Зимой 1854 года, мы ждали появленія союзнаго Англо-Французскаго флота предъ Севастополемъ. Офиціально война еще не была объявлена, но онъ уже вступилъ въ Черное Море, чтобы покровительствовать Туркамъ и не позволять намъ нападать на ихъ суда. Изрдка отдльные пароходы подходили на видъ рейда и тотчасъ же скрывались. Одинъ только англійскій пароходъ Fury дерзко подошелъ на пушечный выстрлъ къ Константиновской батаре и взялъ выходившій въ море купеческій бригъ. Пароходо-фрегатъ Владиміръ погнался за нимъ, заставивъ его бросить буксиры, а бригъ привелъ обратно на рейдъ. Показавшіяся въ дали непріятельскія суда помшали ему продолжать погоню. Посл этого случая приказано было одному пароходу, по очереди, стоять подъ парами, а остальнымъ имть въ котлахъ теплую воду. Я служилъ на пароходо-фрегат Крымъ. Къ весн появленія непріятельскихъ пароходовъ сдлались чаще, и погони за ними были безпрестанныя. Бывало, завидишь дымъ надъ Южною бухтой, бросается прямо на пристань. А разъ видя что пароходо-фрегатъ Крымъ снялся съ якоря, я на извощик поскакалъ въ Артиллерійскую бухту, и тамъ на ялик встртилъ свой пароходъ. Другой разъ: сидимъ мы въ театр, былъ чудный весенній лунный вечеръ. Вдругъ вбгаетъ на сцену антрепренръ и громкимъ голосомъ возвщаетъ: ‘Гг. офицеры, пароходы пары разводятъ!’ Служившіе на пароходахъ бросились изъ театра, а піеса пошла своимъ чередомъ. У подъзда стоялъ только одинъ экипажъ, коляска губернатора, сли въ нее, кучеръ хотлъ упрямиться, его принудили. На другой день губернаторъ арестовалъ кучера при полиціи, за то что не исполнилъ добровольно приказанія гг. офицеровъ. Въ одной изъ этихъ погонь, въ перестрлк, на дальній пушечный выстрлъ, погибъ блестящій молодой человкъ, мичманъ Аполлонъ Скорятинъ. Ему оторвало ногу, посл ампутаціи онъ умеръ. Вс эти погони заставляли непріятеля крайне осторожно подходить на видъ рейда, а потому собственно блокады и не было.

Пароходы наши: Владиміръ, подъ командой Г. И. Бутакова, и Тамань, подъ командой А. А. Полова, часто прорывались въ море и жгли турецкія суда, зарево которыхъ было видно чуть не въ Константинопол. Въ ночь съ 10го на 11е апрля было получено извстіе о бомбардированіи Одессы. Непріятель приближался къ Севастополю. Наконецъ 16го утромъ онъ показался ровно въ полдень, гордо легъ въ дрейфь предъ входомъ въ рейдъ, вызывая насъ на бой. Мы съ завистью любовались непріятельскими винтовыми кораблями, Агамемнонъ, подъ флагомъ адмирала Лайонса, показался намъ идеаломъ боеваго судна. Мы же не имли ни одного винтоваго корабля. Еслибы можно было поручиться что будетъ втеръ во все время сраженія, мы смло бы вступили съ нимъ въ бой, несмотря на то что числомъ они были сильне насъ. Но если заштилетъ? Тогда была бы безславная бойня. Насъ атаковать непріятель тоже не ршился и вернулся въ Больчикь.

Въ ма мсяц часть непріятельской эскадры, подъ командой адмирала Лайонса, отдлилась и пошла къ Кавказскимъ берегамъ. Въ Геленжик онъ вступилъ въ переговоры съ черкесскими старшинами и наибомъ Магометъ-Эслиномъ, уговаривая его броситься на Анапу и общая помочь имъ съ моря. Но Черкесы, народъ практичный, приняли его очень любезно, но помогать отказались ‘Вы-то съ Русскими скоро помиритесь, говорили они, а намъ съ ними вкъ жить.’ Потомъ, въ іюл мсяц, непріятельская эскадра приходила опять къ кавказскимъ берегамъ. Возили даже черкесскихъ старшинъ въ Варну, представлять главнокомандующимъ и уговорить напасть на Крымскій полуостровъ, но тоже ничего не вышло. Атаки Севастополя съ моря мы положительно боле не ждали. Десанта хотя и ждали, но не боялись. Войскъ, намъ казалось, у насъ довольно, говорили что еще у Хамутова въ Керчи большой корпусъ. Штуцера намъ тоже были не страшны. Вс придерживались боле или мене мннія генерала К…. который говорилъ что онъ съ своею дивизіей возьметъ ‘на руку’ и пойдетъ гулять по Европ, и что до Парижа его никто не остановитъ. Такъ на томъ и поршили. Начальство же вроятно думало иначе, потому что стало укрплять Севастополь съ сухаго пути, но только отъ внезапнаго нападенія. Объ осад не было и рчи. Были кругомъ города и прежде кой-какіе верки, въ вид оборонительныхъ казармъ и стнокъ, для защиты стрлковъ. Но про эти стнки говорили что въ полиціи лежитъ отношеніе одного вдомства, въ которомъ просятъ ‘не пускать козъ пастись близко отъ городской стны, ибо козы, прыгая, разрушаютъ ее’. За достоврность отношенія не ручаюсь, но что козы, прыгая, обваливали стнку — это врно. Жизнь въ Севастопол шла обычнымъ порядкомъ: днемъ служба, вечеромъ театръ и музыка на бульвар или на Графской пристани. Тишина была нарушена только двумя тревогами, и то фальшивыми. Одинъ разъ получаетъ одинъ изъ начальствующихъ лицъ депешу съ морскаго телеграфа: ‘Отъ SO идетъ непріятельское судно на рейдъ.’ Ему SO, т.-e. зюдъ-остъ, показалось за 50, онъ и приказалъ ударить тревогу. Все всполошилось, прибжалъ и князь Меншиковъ, назвалъ его втренною блондинкой, онъ былъ сдой какъ лунь — и приказалъ бить отбой. Другой разъ сидимъ мы въ клуб, вдругъ во весь карьеръ подскакалъ казакъ къ Екатерининскому дворцу, гд жилъ князь Меншиковъ, и опрометью бросился къ нему. Мы тотчасъ отрядили офицера узнать, что такое? Черезъ пять минутъ прискакалъ другой казакъ и тоже опрометью бросился къ князю. За нимъ третій. Ну, мы не выдержали, выскочили въ окно и стали спрашивать казаковъ. ‘Десантъ въ Балаклав’, былъ отвтъ. Опять не выдержали, бросились на извощиковъ и поскакали туда. По дорог насъ обогналъ князь Меншиковъ со штабомъ и Корниловъ. Мы спрятались въ оврагъ. Но пропустивъ его, мы поскакали дале. Когда мы подъхали къ Балаклав, винтовой корабль Agamemnon выходилъ изъ бухты, гд онъ длалъ промръ. Полковникъ М… могъ стрлять изъ ружей чуть не въ упоръ. Но когда его спросили, отчего онъ не стрлялъ? онъ отвчалъ: ‘я еще не получилъ, по команд, извщенія объ объявленіи Англичанамъ войнъ,’. А война была объявлена боле двухъ мсяцевъ. На другой день П. С. Нахимовъ сдлалъ намъ строгій выговоръ въ приказ, съ напоминаніемъ что за самовольную отлучку, по какимъ бы то ни было причинамъ, могутъ разстрлять.

Бездйствіе насъ томило, самолюбіе страдало. Приходили недобрыя всти: то Бомарзунтъ взятъ, то отступили отъ Силистріи наканун ея взятія. Одна Кавказская армія насъ утшала, везд, гд была горсть Русскихъ, побда оставалась за нами. Время шло, наступала осень, и никакой надежды сорвать сердце. Вдругъ 1го сентября утромъ разнеслась всть что у мыса Лукула показался непріятельскій флотъ съ дессантомъ, на цлой армад коммерческихъ судовъ. 2го числа онъ началъ высаживаться. Наши войска быстро двинулись на встрчу, но гд должно было произойти столкновеніе, никто не зналъ. Съ начала вс думали что князь Меншиковъ не допуститъ высадки, или тотчасъ же ихъ сброситъ въ море, но потомъ узнали что мстность гд высаживается непріятель ровная и низменная, и что флотъ можетъ обстрливать берегъ на дв версты. Вс ждали. Наконецъ, на третій день въ публику начали проникать извстія: что князь Меншиковъ стоитъ въ 40 верстахъ отъ Севастополя на крпкой позиціи, при рк Альм. Что сзади его еще дв точно такихъ же позиціи: одна на Кач, въ 15ти верстахъ отъ города, другая въ трехъ, на Бельбек. Но объ нихъ никто не думалъ, вс были твердо убждены что непріятель будетъ разбитъ на Альм. Два сводныхъ флотскихъ баталіона, составленные изъ стрлковыхъ партій съ кораблей, пошли тоже на позицію, а оставшіеся горевали что не могутъ принять участія въ единственномъ сраженіи которое будетъ на Крымскомъ полуостров. Такъ, по крайней мр, вс думали, увренность была всеобщая. 8го числа утромъ мы узнали что наканун было авангардное дло, кончившееся въ нашу пользу, а что сегодня будетъ сраженіе. Привезли плннаго французскаго подполковника генеральнаго штаба. Ему предложили остаться на честномъ слов, онъ отказался, гордо отвтя что за день до взятія Севастополя онъ не желаетъ себя связывать честнымъ словомъ. Мы посмялись этой увренности Француза, котораго было приказано отправить во внутреннія губерніи. Часу во 2мъ, громъ англійскихъ пушекъ сталъ долетать до Севастополя. У всхъ было тяжело на сердц, ко не за участь сраженія, а за участь участвующихъ. Два оркестра музыки гремли на Графской пристани, и никогда не было столько народу. Кто не былъ на служб, вс были тутъ.

Въ 7 часовъ я съхалъ на берегъ. На Графской пристани еще ничего не было извстно объ исход сраженія. Гулъ пальбы стихъ. Вс были въ напряженномъ ожиданіи. Часовъ въ 8 присталъ къ пристани катеръ, и изъ него выносятъ раненаго. Это былъ флигель-адъютантъ И. Г. Сколковъ, ему оторвало руку. Его понесли въ занимаемую имъ половину Екатериненскаго дворца, докторъ Т. его сопровождалъ.

Въ это время подъхала каляска адмиральши Н., которая, подозвавши меня, просила передать доктору Т. пакетъ корпіи и бинтовъ, который она хотла отправить на позицію. Я воспользовался случаемъ чтобъ узнать что и какъ было, и отправился во дворецъ. Когда раненаго уложили, докторъ Т. вышелъ. Насъ дожидалось трое, капитанъ надъ портомъ К. П.-Ш. и я, вс мы молча и вопросительно взглянули на него.

— Господа, наша армія въ полномъ отступленіи!

Какъ громомъ, его слова поразили насъ. Почти въ то же время пристаетъ другой катеръ, и изъ него выходитъ генералъ-адъютантъ вице-адмиралъ Корниловъ, и съ грустнымъ лицомъ, тоже объявляетъ что наша армія разбита.

Что у насъ было на душ, то невозможно описать. До полуночи, еще была смутная надежда что если не на Кач, то на Бельбек, князь Меншиковъ дастъ опять отпоръ. Но въ это время передовыя колонны уже стали приходить на Сверную сторону. Разбитыя войска разказывали что на Альм насъ было только 32.000 всего, а пхоты только 28.000. Непріятеля было вдвое боле, и что онъ насъ раздавилъ своими штуцерными, что непріятельскій флотъ обстрливалъ нашъ лвый флангъ, заставилъ его отступить, и тмъ далъ возможность французской дивизіи его обойти.

Грустно, обидно было. Что же будетъ съ Севастополемъ? Ночь прошла тревожно. Врядъ ли кто спалъ въ город и на рейд. На другой день, 9го сентября, рано утромъ, В. А. Корниловъ потребовалъ къ себ флагмановъ и капитановъ на военный совтъ. Наконецъ нашъ командиръ вернулся, съ озабоченнымъ лицомъ прошелъ къ себ въ каюту и тотчасъ же потребовалъ офицеровъ къ себ.

— Господа, оказалъ онъ.— мнніе военнаго совта раздлилось на двое. Намъ предстоитъ одно изъ двухъ: всмъ идти въ десантъ и драться до послдней крайности, или выходить въ море и драться до послдней возможности, и если наша не возьметъ, взлетть на воздухъ. Во всякомъ случа враги не должны вступить въ Севастополь иначе, какъ перешагнувши черезъ наши трупы. Въ случа, прибавилъ онъ, — если насъ свезутъ въ десантъ, то часть кораблей потопятъ поперегъ рейда, чтобы преградить непріятелю доступъ съ моря.

Болзненно сжалось сердце. Не страшно намъ было умереть, мы были къ этому готовы. Севастополь, корабли намъ было жаль! Черезъ часъ послдовало роковое ршеніе, топить корабли, а команду со всхъ кораблей свезти на берегъ, на Сверную сторону.

Пароходы быстро отбуксировали на свои мста суда назначенныя къ потопленію, но начальство пожалло флотъ, не хотло его огорчать печальнымъ зрлищемъ. Приказано было ихъ затопить ночью.

Проснувшись утромъ 10го числа, мы увидли грустную картину: корабли потоплены, одинъ только корабль Три Святителя гордо стоялъ и не хотлъ покориться своей участи. Это былъ старый корабль, и вода на немъ хранилась не въ систернахъ, а въ бочкахъ, изъ которыхъ было много пустыхъ, ихъ забыли открыть. Они подперли палубу и не давали кораблю идти ко дну. Пароходо-фрегатъ Громоносецъ подошелъ къ его борту, и въ упоръ сталъ громить своими десяти-дюймовыми ядрами.

На корабл Три Святителя я былъ въ Синопскомъ сраженіи, каждый уголъ его мн былъ знакомъ, каждый выстрлъ болзненно отдавался въ моемъ сердц. Жаль, невыразимо жаль мн было его, я бы дорого далъ чтобы не видть этой грустной, печальной картины. Наконецъ 120ти-пушечный колосъ заколебался, накренился на одинъ бокъ и погрузился на дно морское. 18 лтъ прошло съ тхъ поръ, но и теперь я не могу вспомнить этой минуты безъ слезъ на глазахъ. А тогда, не одинъ я проронилъ слезу, по не въ бою потопленнымъ кораблямъ. {Французскій историкъ Баданкуръ, не очень-то пристрастный къ Русскимъ, вотъ что говоритъ о затопленіи судовъ:,Cette rsolution desesperee des Russes fut, on doit l’avouer, une inspiration suprme, un clair de gnie: car, en les dlivrant de leur principale proccupation relativement un assaut maritime des flottes, elle leur permettait de consacrer toutes les ressources militaires de leur flotte de la mer Noire la dfense mme de Sebastopol, de cot de la terre.’ Livre II p. 255. Отчаянное ршеніе Русскихъ было, надо сознаться, высшимъ вдохновеніемъ, было проблескомъ генія. Потому что освобождаясь отъ главной заботы, атаки съ моря, оно давало имъ возможность сосредоточить вс силы Черноморскаго флота для защиты Севастополя съ сухаго пути. Книга II, стр. 255.}

Какъ уже сказалъ, команды съ кораблей были свезены на Сверную сторону. Одни приводили въ оборонительное положеніе Сверное укрпленіе, строенное еще во времена Суворова, другіе копали траншеи для стрлковъ, влво къ морю, и вправо къ Инкерманскимъ высотамъ. Строили тоже нсколько батарей. Унынія или паники положительно не было. Вс ршились умереть. Но, повторяю опять, Севастополь, корабли намъ было жаль. Дорогою цной мы хотли отдать нашъ родной городъ. Недаромъ сказалъ лордъ Рагланъ, когда на военномъ совт, посл Альминскаго сраженія, было предложено штурмовать Севастополь съ Сверной стороны: ‘Что скажетъ Англія если мы потеряемъ 20.000 человкъ!’

А насъ было всего 17.689 человкъ! {Описаніе Обороны Севастополя, Тотлебена.} Въ это время, мы не считали ни себя ни враговъ. Лозунгъ былъ у всхъ одинъ: отстоять или умереть за Севастополь.

Что такъ думали вс, приведу въ доказательство факты.

Одинъ, посл Седана и Меца, можетъ показаться невроятнымъ, на это историческій фактъ.

Когда, 14го числа, князь Меньшиковъ сдлалъ свое знаменитое фланговое движеніе, забыли отозвать изъ Балаклавы, полроты Балаклавскаго Греческаго баталіона, находившагося въ командованіи храбраго полковника Монто. Англійская армія подступаетъ къ Балаклав.

Вы думаете онъ отступилъ?

Нтъ, у него 80 ружей и 6 мортиръ. Онъ вступилъ въ бой съ англійскою арміей. Англичане остановились, флотъ подошелъ и началъ бомбардировать Балаклаву. Канонада съ обихъ сторонъ длилась боле часу, наконецъ когда заряды вышли, она смолкла съ нашей стороны. Англичане съ крикомъ ура бросаются въ городъ, и что же находятъ?

60 человкъ раненыхъ, въ томъ числ и самъ полковникъ Монто.

На вопросъ лорда Раглана: ‘Какъ вы смли защищаться! Неужели вы думали съ горстью людей остановить англійскую армію?’ Поручикъ Стамати отвчалъ: ‘Безусловною покорностію, мы навлекли бы ваше презрніе и гнвъ начальства, теперь, наша совсть покойна, мы сдлали все что могли.’

Другой примръ: приказъ по эскадр вице-адмирала Нахимова. Но чтобъ его пояснить, надо сказать что посл снятія командъ съ кораблей, на нихъ оставалась только самая малая часть, вооруженная абордажнымъ оружіемъ, т.-е. пиками и интрепелями. {Интрепель — абордажный топоръ.} Пистолетовъ во флот не было, ихъ предъ компаніей отдали для передлки изъ кремневыхъ въ пистонные. Вотъ этотъ знаменитый приказъ отъ 14 сентября:

‘Непріятель подступаетъ къ городу, въ которомъ весьма мало гарнизона, я въ необходимости нахожусь затопить суда ввренной мн эскадры, а оставшіяся на нихъ команды, съ абордажнымъ оружіемъ, присоединить къ гарнизону. Я увренъ въ командирахъ, офицерахъ и командахъ, что каждый изъ нихъ будетъ драться какъ герой, насъ соберется до трехъ тысячъ, сборный пунктъ на Театральной площади. О чемъ по эскадр объявляю.’

Съ тремя тысячами, вооруженныхъ чмъ попало, Нахимовъ ршается встртить 60.000 лучшаго войска въ Европ!

Вс находили это естественнымъ. Что же было длать? Вдь не сдаваться же 3.000 народа. {Описаніе Обороны Севастополя, Тотлебена.}

Приведу еще слова генералъ-адъютанта вице-адмирала Корнилова, когда онъ объзжалъ войска въ первый день бомбардированія: ‘Ребята, мы должны драться съ непріятелемъ до послдней крайности, мы должны скоре вс здсь лечь, чмъ отступить. Заколите того кто осмлится говорить объ отступленіи! заколите и меня, еслибъ я приказалъ вамъ отступить.’ 11го числа, я былъ дежурнымъ по пристани, на Сверной сторон. Гляжу, пристаетъ на гичк Л. И. Будищевъ, мой бывшій командиръ. Я служилъ у него на бриг Тезей шесть мсяцевъ, въ крейсерств у кавказскихъ береговъ, онъ меня очень любилъ. Хотлось мн знать его мнніе, я подошелъ къ нему.

— Левъ Ивановичъ, а вдь скверно.

— Что скверно, батинька?..

— Да Севастополь-то вдь мы врядъ ли отстоимъ. Намъ, кажется, предстоитъ: или царство небесное, или для излченія ранъ и контузій, въ Парижъ и Лондонъ, на иностранный счетъ.

— Батинька, все это пустяки. Вопервыхъ, назвавшись груздемъ, ползай въ кузовъ. А вовторыхъ, не такъ страшенъ чортъ, какъ его малюютъ. Батинька, и не такія бды матушка Россія сгрясывала съ своихъ богатырскихъ плечъ. Богъ дастъ, устоимъ. Будемте, батинька, свое дло длать. {Л. И. Будещеву оторвало об ноги. Онъ одлалъ свое дло, и умеръ, истекая кровью, за свое дло.}

А и въ самомъ дл, подумалъ я: Вдь шло же на насъ два надесять языкъ, а устояли наши отцы, устоимъ, богъ дастъ, и мы.

14го числа утромъ узнали что непріятель не ршился штурмовать Сверную сторону, а обходитъ Севастополь черезъ Мекензіеву гору, чтобъ атаковать его съ Южной стороны.

Вс морскія команды и войска были тотчасъ переведены на Южную сторону.

Работа закипла. Быстро росли Севастопольскія твердыни, подъ руководствомъ Тотлебена. Что день, нсколько новыхъ батарей! Орудія и прислугу брали съ кораблей, а дйствіе нашихъ пушекъ мы знали по Синопу. Ну, теперь поспоримъ, а штурмъ — отбросимъ штыками. Но непріятель не ршился штурмовать и Южной стороны, а 19го числа заложилъ первую параллель и началъ правильную осаду. Когда 1го числа князь Меньшиковъ, совершивъ свое фланговое движеніе, пришелъ на Бельбекъ, мы были совершенно покойны за участь города. Еще черезъ нсколько дней, Севастопольскія укрпленія окрпли окончательно, и мы чуть не съ насмшкой смотрли на ихъ осадныя работы.

Непріятель продолжалъ укрплять кругомъ Севастополя. Французы отъ Камышевой бухты до Пересыпки, а Англичане отъ схода до Инкерманскихъ высотъ. Днемъ и ночью начали длать вылазки, чтобы препятствовать его осаднымъ работамъ. Разъ ночью лейтенантъ Троицкій, съ двумя офицерами и 27ю матросами, подкрался къ непріятельской батаре, и съ крикомъ ура бросился на нее. Его подняли на штыки. Мичмана князя Путятина убили въ упоръ, наповалъ, а третій офицеръ съ матросами ворвался въ батарею, выбилъ прикрытіе штыками, и заклепалъ орудія. Государь Императоръ пожаловалъ каждому матросу Георгіевскій крестъ и по 50 рублей деньгами. Много было и другихъ примровъ мужества и храбрости. Никогда я не забуду, съ какою отвагой 1го числа, на вылазк полковника едорова, баталіонъ Бутырскаго полка бросился въ штыки.

Наступилъ октябрь, мы были готовы и съ нетерпніемъ ждали бомбардированія. Пароходо-фрегатъ Крымъ рядомъ съ Владиміромъ стоялъ около Коленъ-Бухты, противъ Ланкастерской батареи. 5го октября, въ 4 часа утра, я вступилъ на вахту. Въ 6 часовъ я разбудилъ команду, и только что приказалъ дать завтракъ, какъ сигнальщикъ, не отымая глаза отъ трубы, закричалъ: ‘Ваше благородіе, Англичане амбразуру открыли!’ Солнце еще не всходило, но можно было уже видть что дйствительно непріятель открываетъ. Я тотчасъ же послалъ доложить капитану. Но не усплъ унтеръ-офицеръ спуститься внизъ, какъ на Ланкастерской батаре показалось три клуба дыма, и три тяжелыхъ бомбы пролетли надъ нами.

— Бить тревогу!

Мгновенно, офицеры и команда бросились къ орудіямъ, и наши 10ти-дюймовыя бомбы полетли въ отвть. На восемь верстъ кругомъ Севастополя загремла пальба. Взошедшее солнце померкло въ облакахъ пороховаго дыма и закиплъ тотъ знаменитый, страшный бой который длился триста сорокъ девять дней.

II. Инкерманскій мостъ.

Во второй половин октября 1854 года, войска спшили на помощь осажденнаго Севастополя, гд ждали только послднихъ колоннъ чтобы дать ршительный отпоръ.

Къ бомбардированію вс привыкли, оно сдлалось обыденною вещью. Лицомъ къ лицу гарнизону тоже приходилось не разъ встрчаться съ непріятелемъ, а потому съ нетерпніемъ ждали подкрпленій, чтобы сбросить его окончательно съ Инкерманскаго плато.

23го числа, приказомъ по эскадр вице-адмирала Нахимова, я былъ назначенъ съ двумя катерами съ пароходо-фрегата Крымъ и однимъ съ парохода Эльбрусъ въ распоряженіе генерала Данненберга, для наводки понтоннаго моста черезъ Черную Рчку. Мостъ, построенный въ адмиралтейств штабсъ-капитаномъ Рожновымъ, подъ наблюденіемъ капитанъ-лейтенанта А. А. Попова, я долженъ былъ принять посл заката солнца и отбуксировать къ пароходо-фрегату Херсонесъ, стоявшему недалеко отъ устья Черной Рчки.

Въ девять часовъ вечера приведенный мною понтонный мостъ стоялъ уже вдоль противоположнаго непріятелю борта.

Въ десять часовъ прибылъ флагъ-офицеръ П. С. Нахимова, лейтенантъ Сергй Т*, и объявилъ что адмиралъ приказалъ ему принять начальство надъ наводкой моста, а что я и штабсъ-капитанъ Рожновъ остаемся у него помощниками.

Ночью пріхалъ на пароходъ адъютантъ генерала Данненберга съ запиской, въ которой онъ проситъ начальствующаго надъ мостомъ навести его непремнно къ шести часамъ утра.

Явившись къ лейтенанту Т*, какъ начальнику, мы стали бесдовать по-товарищески. Досадно мн было что его прислали, хотя мы и были пріятели.

— Послушай, Сережа, вдь ты Георгіевскій крестъ у меня отнялъ. Наведи я заживо мостъ, мн бы онъ слдовалъ по статуту.

— Молодъ ты, другъ Аркаша, заслужи сначала Владиміра съ бантомъ, да дай намъ, старичкамъ, послужить.

Такъ и поршили: ему дадутъ Георгія 4й степени, мн Владиміра 4й степени. Намъ и въ голову не приходило что Англичане допустятъ насъ почти безъ выстрла навести мостъ. Поужинавъ у гостепріимнаго капитана И. Г. Р*, мы въ три часа тридцать минутъ начали катерами буксировать мостъ по направленію Черной Рчки.

Въ то же время баркасами съ эскадры было высажено на лвый берегъ 300 человкъ пхоты для прикрытія работы.

Размровъ моста не помню. Во всякомъ случа длина его не превышала пяти-шести саженъ, при 2—2 ¹/₂ саженяхъ ширины. Онъ состоялъ изъ одного понтона, который будучи поставленъ поперекъ рки, противъ частей стараго моста, сожженнаго 10го сентября, занялъ половину ея ширины, а съ него на оба берега были положены стелюги, скрпленныя между собою.

Въ пять часовъ сорокъ минутъ войска начали переправу, когда еще заколачивали послдній гвоздь. Въ это время на мосту находились П. С. Нахимовъ, А. А. Поповъ и Г. И. Бутаковъ, послдній, чтобъ ускорить переправу, прислалъ съ командуемаго имъ пароходо-фрегата Владиміръ кожуховыя лодки, он, будучи поставлены тоже поперекъ рки и соединены съ берегомъ стелюгами, на много способствовали переправ.

Непріятель спалъ. Даже эхо раздававшееся по горамъ отъ заколачиваемыхъ гвоздей не могло его разбудить. Ко мн подошелъ лейтенантъ Т*. ‘Надули насъ съ тобой Англичане, видно мы ничего не получимъ! Ишь какъ спятъ.’ Въ это время войска наши, переправившись черезъ мостъ, быстро поднялись по тремъ крутымъ балкамъ и переваливъ черезъ гребень высоты, атаковали англійскіе аванпосты. Тогда только на мостъ стали долетать пули, а вслдъ за ними нсколько ядеръ упало ниже моста.

До чего Англичане были безпечны и до какой степени наша атака застала ихъ врасплохъ, можно судить по тому: мостъ наведенъ безъ выстрла, а аванпосты спали раздвшись. Такъ и приводили первыхъ плнныхъ, безъ панталонъ и шинели въ накидку.

Пхота переправилась, тронулась артиллерія. Но она не могла подыматься по крутымъ балкамъ и пошла въ обходъ по Саперной дорог.

Бородинскій и Тарутинскій полки стояли въ Севастопол почти съ начала кампаніи, мы вс были дружны и считали ихъ своими. Проходитъ одинъ баталіонъ, командиръ, мой хорошій знакомый, слзъ съ лошади и пропускаетъ свой баталіонъ, вслдъ за послднимъ человкомъ онъ вскочилъ на лошадь и обращаясь ко мн сказалъ:

— Благословите, землякъ!

Мы оба родились въ Москв. ‘Отъ души, полковникъ!’ Я хотлъ ему сказать еще что-то, но онъ въ карьеръ обогнавши баталіонъ подымался на крутизну.

Не прошло и 15ти минутъ, его уже пронесли на носилкахъ. Я подошелъ къ нему, онъ угрюмо посмотрлъ на меня. Но когда черезъ пять мсяцевъ я самъ раненый пріхалъ въ Симферополь, онъ встртивъ меня, бросился мн на шею.

— Вдь изъ всхъ штабъ-офицеровъ полка, сказалъ онъ, — я одинъ живъ.

Въ седьмомъ часу въ исход, подъхалъ къ мосту генералъ Данненбергъ и обратившись къ лейтенанту Т* спросилъ: ‘кто изъ васъ знаетъ мстность?’ Т* отвчалъ что онъ охотникъ и мстность знаетъ хорошо. Генералъ приказалъ ему слдовать за собой, а начальство надъ мостомъ сдать мн.

Вслдъ за генераломъ Данненбергомъ черезъ мостъ прохали Ихъ Императорскія Высочества Великіе Князья Николай и Михаилъ Николаевичи и его свтлость кн. Меньшиковъ.

Войска съ восторгомъ смотрли какъ Дти Императора шли рядомъ съ простымъ солдатомъ умирать за своего государя и свое отечество.

По мр удаленія нашихъ войскъ, пули и ядра стали долетать рже, а наконецъ и совсмъ перестали. Раненые прибывали. Перевязочный пунктъ былъ гд-то далеко, на правой сторон Черной, такъ что они оставались вс у моста, на лвой сторон, почти безъ всякой помощи, даже безъ воды. Втеръ дулъ съ моря, и вода у моста была солоновата. Во все время сраженія я видлъ только одного доктора на мосту, но за то онъ длалъ перевязки даже и тогда когда наши войска уже отступали. Никогда не забуду услуги оказанной мн генераломъ Кирьяковымъ. Стоя на мосту съ ранняго утра до заката, я ничего не пилъ и не лъ. Жажда меня мучила, горло пересохло, я насилу могъ говорить. Онъ далъ мн хересу и нсколько глотковъ меня освжило и подкрпило.

Безпорядокъ на мосту былъ страшный. Его причиняли раненые и ихъ выносившіе. Видя страданіе раненыхъ, я на свою отвтственность сталъ ихъ отправлять на катерахъ на Сверную сторону. Пріхавшій опять П. С. Нахимовъ одобрилъ мое распоряженіе и приказалъ всмъ гребнымъ судамъ эскадры перевозить раненыхъ.

Повидимому сраженіе шло хорошо. Скачетъ адъютантъ.

— Что тамъ?

— Хорошо, редутъ взяли, пропускайте скоре артиллерію.

Скачетъ другой.

— Что?

— Другой редутъ взяли.

— Ну, слава Богу.

Кажется побда несомннна.

Приводятъ плнныхъ въ красныхъ мундирахъ, приводятъ въ красныхъ панталонахъ, наконецъ приводятъ Шотландцевъ въ юбкахъ. Все кажется шло хорошо. Говорятъ, пошли брать третій редутъ.

Вдругъ просвистло ядро и шлепнулось около моста. Пули засвистали, и вправо отъ моста, на высотахъ, показались наши войска. Два баталіона Селенгинскаго полка, прикрывавшіе мостъ, куда-то ушли. Англійскій баталіонъ егерей, быстро спускаясь къ мосту, осыпалъ насъ пулями.

Пули безъ промаха били въ скученную массу. Все бросилось на правый берегъ. Вся моя защита состояла изъ 30ти моихъ гребцовъ съ ружьями и 20ти рабочихъ съ топорами.

Видя шагахъ въ пятидесяти П. С. Нахимова, садящагося на вельботъ, я закричалъ ему по-французски:

— L’ennemi s’approche, que faire avec le pont?

— Brlez! отвчалъ онъ, потомъ подумавши: — Ломайте, и переходите на правую сторону.

Но и это было невозможно, на мосту была давка. Англійскій баталіонъ приближался.

Въ это время пароходо-фрегатъ Херсонесъ, подтянувшись къ устью пока не сталъ на мель, открылъ мткій огонь изъ 10тидюймовыхъ орудій. Маячная батарея тоже открыла пальбу.

Англичане остановились, и увидавъ баталіонъ пхоты и эскадронъ гусаръ приведенныхъ генераломъ Кирьяковымъ, отступили и перевалили опять за гору. Сраженіе кончилось, войска наши начали спускаться къ мосту и отступали въ порядк, только у многихъ баталіоновъ не было боле патроновъ. Сколько мн кажется, виною тому была недостаточность одного моста. Такъ какъ много зарядныхъ ящиковъ осталось на правомъ берегу, за невозможностію пробраться черезъ мостъ на позицію, отъ движенія раненыхъ и ихъ выносившихъ. Если изъ 10.800 человкъ, раненыхъ и убитыхъ въ этотъ день, прошло черезъ мостъ только 2.500, то наврно выносившихъ ихъ было до 5.000, а вроятно и боле.

Въ 5 часу, когда послднія колонны проходили мостъ, непріятель поставилъ батарею на господствующей высот и открылъ огонь навсно гранатами. Промаховъ не было, гранаты лопались въ куч.

Отступленіе стало похоже на бгство.

Солнце садилось, прикрытія не оставалось никакого, инструкцій отъ генерала Данненберга я не получалъ, приказаній отъ него не было никакихъ, что длать съ мостомъ, я не зналъ.

Разводить безъ приказанія я не смлъ, не зная вс ли войска отступили. Но видя что боле никого нтъ, и что мн времени оставалось ровно настолько чтобъ успть разобрать и вывести мостъ изъ рки до заката солнца, я приказалъ его разбирать.

Когда онъ уже былъ совсмъ разобранъ, прискакало нсколько отсталыхъ казаковъ, объявившихъ что войскъ нашихъ на лвомъ берегу боле нтъ, что послднія колонны отступили къ Малахову кургану. Я переправилъ ихъ на правую сторону. Солнце садилось, когда я съ мостомъ на буксир вышелъ на рейдъ.

На другой день, я просилъ П. С. Нахимова назначить меня на одинъ изъ бастіоновъ. 26го октября я уже командовалъ всми мортирными батареями на 4мь бастіон.

III. Эпизодъ изъ осады Севастополя.

Былъ прескверный ноябрьскій вечеръ. Солнце только-что сло, 4й бастіонъ лниво перестрливался съ своими противниками Англичанами и Французами. Одиннадцатый день шелъ мелкій, частый дождь.

Ко мн подошелъ мой товарищъ П.

— Сдлай одолженіе, отстой за меня вахту.

— Ладно, а ты куда?

— Въ баню звали, просто, кажется, рубашка сгнила. Пятый день не мнялъ.

— Ступай, а кто меня смнитъ?

— Я самъ приду часовъ въ восемь или девять.

Вступивъ на вахту, я сталъ на банкетъ въ исходящемъ угл. До непріятельской траншеи было не боле 40 саженъ. Ночь — зги не видать. Около меня стояли барабанщики и горнисты, чтобы, въ случа надобности, бить тревогу. Ну, если непріятель подкрадется и бросится на штурмъ, вдь залпа не успемъ дать. Вся надежда на секретъ. Тишина нарушалась только визгомъ мортирныхъ бомбъ, оставлявшихъ по себ на неб огненный слдъ. ‘Маркела!’ кричитъ часовой, ‘берегись!’ А если почему-нибудь бомба не вспыхнула: ‘Темная! берегись!’ кричитъ опять часовой.

Гд-то вдали закричали ура. Должно-быть наши на вылазку пошли. Команда работала на бруствер и поправляла что было попорчено днемъ. Дождь все такъ же пробивалъ плечи. Вдругъ раздался залпъ, а за нимъ батальный огонь. Это они по нашимъ рабочимъ.

Послышались стоны раненыхъ, закричали: ‘Носилки!’ — и опять все стихло. А дождь все идетъ. Пробило одно плечо, пробило другое, полилась вода за галстукъ. Скверно. ‘Ладно думаю я, приду въ землянку, выпью спирту и завернусь въ сухую теплую шинель.’!

Въ это время вернулся П. и снялъ съ меня вахту. Я пошелъ въ землянку. Только-что спустился туда, я такъ и ахнулъ! Ноги мои попали въ лужу. Оказалось что землянка протекла, и дождь лилъ въ нее. Боже мой, да суха ли моя шинель? Начинаю искать ощупью, рука прямо попала на мокрый бобровый воротникъ. Просто хоть плачь. Думаю, а вотъ выпью спирту, согрюсь. Начинаю шарить на полк и опрокидываю бутылку, которая въ дребезги разбилась о мой пистолетъ. Обидно даже стало. Началъ я размышлять: какъ бы это ухитриться лечь спать? Надъ моею головой раздался голосъ: ‘А гд землянка лейтенанта Сатина?’ Я выглянулъ. Казакъ съ запиской — врно изъ штаба. По этакой-то слякоти идти въ штабъ? А у меня еще вчера сапоги совсмъ лопнули. Зажегъ кой-какъ фонарикъ и читаю:

‘Досталъ два ведра устрицъ и дюжину портеру, прізжай.

Т.’

Я выскочилъ изъ землянки. Дождя боле не было, и луна изрдко проглядывала изъ-за облаковъ.

— А вотъ и лошадь, ваше благородіе, едоръ едоровичъ прислалъ.

‘Благодтель!’ подумалъ я, умильно взглянувъ на казака.

Сказавшись командиру бастіона, я слъ на лошадь и поскакалъ на 5й бастіонъ къ . . Т.

Пиръ былъ въ разгар, когда я пріхалъ. Начинали второе ведро устрицъ.

— Догоняй, Аркадій, сказалъ мн хозяинъ вмсто привтствія.

Я выпилъ рюмку водки и хотлъ закусить устрицей, какъ вдругъ раздался грохотъ барабановъ, и капитанъ-лейтенантъ И. закричалъ въ дверь:

— По мстамъ, господа! Штурмъ!

Я бросился изъ блиндажа, вскочилъ на лошадь и поскакалъ къ себ на 4й бастіонъ. Когда я подъзжалъ къ бастіону, пальба стихала.

У възда въ бастіонъ меня встртилъ адмиралъ.

— Откуда вы?

— Съ 5го бастіона, ваше пр— ство.

— Что такъ?

— Штурмъ, ваше пр—ство.

— Быть не можетъ. Или бы они бастіонъ взяли, или пальба бы не прекратилась. Что вы не узнали обстоятельно?

— Если прикажите, ваше пр—ство, я съзжу опять.

— Ступайте!

Я поскакалъ. На 5мъ бастіон все было тихо. Сказали что это должно-быть секретъ навралъ. Я принялся за устрицы, но не суждено мн было ихъ сть въ эту ночь. Раздался опять грохотъ барабановъ и закричали, ‘Французы идутъ!’ Я взошелъ на батарею, съ которой только-что пустили свтящее ядро. Рядъ красныхъ панталонъ былъ ясно виденъ. Я бросился къ лошади и опять умчался на 4й бастіонъ.

— Положительно штурмъ, ваше пр—ство.

Армиралъ покачалъ только головой.

Утромъ оказалось что Французы рыли траншею, которая и красовалась предъ 5мъ бастіономъ.

АР. САТИНЪ.

‘Русскій Встникъ’, No 1, 1873

ИЗЪ ЗАПИСОКЪ ЧЕРНОМОРСКАГО ОФИЦЕРА

I. Севастополь до бомбардированія.

II. Инкерманскій мостъ.

III. Эпизодъ изъ осады Севастополя.

Читайте также: