Из Словаря древней и новой поэзии, Остолопов Николай Федорович, Год: 1815 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 71 минут(ы)

Изъ Словаря древнія и новыя Поезіи (*).

(*) Редакторъ имлъ честь получить сію полезную статью при письм слдующаго содержанія:

‘С. Петербургское Общество Любителей Наукъ, Словесности и Художествъ, котораго я имю честь бытъ Членомъ, препоручило мн въ 1806 году составить Словарь древнія и новыя Поезіи. Упражняясь съ того времени въ исполненіи сего лестнаго для меня, и можно сказать многотруднаго порученія, привелъ я нын означенный Словарь къ концу, но по должности, занимаемой мною въ отдаленной отъ обихъ Столицъ Губерніи, равно и по другимъ важнымъ для меня причинамъ, не могу теперь приступить къ изданію — и потому ршился покорнйше просить васъ, Милостивый Государь, помстить нкоторыя статьи Словаря моего въ вашемъ Журнал. Изъ сего надюсь я извлечь великую для себя пользу: могу имть случай, до удобнйшаго къ полному изданію времени, воспользоваться вашими и другихъ Литтераторовъ замчаніями и совтами, кои приму съ чистосердечною благодарностію. — Теперь препровождаю литеру А. — Отъ васъ зависитъ напечатать ее вполн, или помстить нкоторыя только статьи. Смотря на сіе, буду соображаться въ доставленіи къ вамъ и послдующихъ статей — разумется, ежели вы позволите. При семъ нужнымъ нахожу сказать, что въ полномъ изданіи будетъ боле примровъ, здсь же изъ собранныхъ мною не вс помщены для того, чтобы не обременить изданія вашего излишнимъ распространеніемъ. Имю честь быть и прич.

Николай Остолоповъ.

15 Марта 1815.

Вологда.

Буква А.

Aдоническій.

Родъ стиховъ, бывшій въ употребленіи у Грековъ и Римлянъ. Думаютъ, что сіе названіе происходить отъ Адониса, любимца Венеры, ибо такой размръ наиболе употребляемъ быль въ плачевныхъ псняхъ на смерть Адониса, которыя воспваемы были во время годовыхъ праздниковъ, въ честь его установленныхъ.

Адоническій, стихъ состоитъ изъ двухъ стопъ: первая дактиль, a вторая спондей, или иногда хорей, напр. Rara Juventus.

или

Время проходитъ

И невозвратно,

Все, что приятно?

Время уноситъ.

Для лучшей гармоніи можно на Русскомъ язык перемшивать сіи стихи съ заключающими дактиль и одинъ слогь долгій, или, что все равно, съ хоріямбомъ’ (См. сіе слово.)

Пчелка златая,

Что ты жужжишь?

Все вкругъ летая,

Прочь не летишь?

Державинъ.

Сюда же принадлежатъ и слдующіе стихи Голенищева-Кутузова къ Вр:

Самъ я съ собою

Часто въ борьб,

Нтъ мн покою

Въ горькой судьб,

Суетна слава.

Почести льстятъ,

Тлнность, забава

Сердце мутятъ,

Духъ горделивый

Замыслы рвутъ,

Разумъ строптивый

Знаньемъ надутъ.

Сколько тревоги

Въ тлнномъ пути!

Гд же дороги

Къ счастью найти!

Нтъ, не химера

Счастье, покой!

Кроткая Вра

Все то съ тобой! и пр.

Адоническимъ стихомъ оканчивается обыкновенно сафическая строфа. (См. сафиическій.)

Scandit aeratаs vitioss naves

Cuia, nec turmas equitum relinquit,

Ocyor cervis et agente nimbos

Ocyor Euro.

Горацій.

Майска тиха ночь разливала сумракъ,

Голосъ птицъ умолкъ, втерокъ прохладный

Вялъ, златомъ звздъ испещрялось небо,

Рощи дремали.

Греческій Писатель Аристофанъ мшалъ въ своихъ комедіяхъ Адоническій стихъ съ анапестомъ.

Анаталектъ.

Терминъ древней Поезіи. Такъ назывался всякой стихъ, особенно ямбическій, имющій полное число стопъ, каковъ на примрь слдующій изъ Персія:

Nec fonte labra prolui caballino.

См. Каталектъ, Брахикаталектъ, Иперкаталекть.

Сіе слово есть Греческое, происходитъ отъ , contra, противъ, и , desino, оканчиваю, съ приложеніемъ въ начал отрицательной частицы , и значитъ не имющій на конц недостатка.

Акростихъ.

Сочиненіе въ стихахъ, расположенное какимъ образомъ, что начальныя буквы стиховъ, взятыя по порядку, составляютъ или собственное имя, или какое-нибудь другое слово, иногда и цлое изрченіе. Въ сочиненіяхъ Князя Долгорукаго находимъ акростихъ, составляющій слова: Буди имя Господне блогословенно отнын и до вка, y Сумарокова: Буди Боже милостивъ, Господи, помилуй мя.

Слдующій акростихъ, служа примромъ иметъ еще особенное достоинство по заключающейся въ немъ истин:

Нерона злобне, Калигулы гнусне,

Аттилу лютостью, коварствомъ превзошелъ,

Пилъ кровь, ругался всмъ, что въ мір есть святе

Ограбивъ свой народъ, чужими завладли.

Лія коварства ядъ, союзы: расторгая,

Европу въ дику степь хотлъ преобратить,

Отличенъ зврствомъ былъ, въ вкахъ блистать мечтая:

Но что всего страннй. — мнилъ Россовъ покорить!

&nbsp, И. Писаревъ.

Слово Акростихъ взято съ Греческаго языка, на которомъ составляется изъ , summus, extremus, находящійся на краю, и стихъ.

Актъ.

См. дйствіе.

Алексaндрійской.

Такъ называется во Французской Поезіи родъ стиховъ, изъ коихъ мужескіе состоятъ изъ 12, a женскіе изъ 13 слоговъ. Александрійскими названы отъ того, что какою мрою сочинена была одна Поема. въ которой описывались подвиги Александра, а по мннію другихъ, названіе сіе происходить отъ города Александрія въ Египт, гд процвтала позднйшая Греческая Поезія, состоящая наиболе изъ ямбическихь шестисложныхъ стиховъ. Можеть быть Французы, желая подражать сему размру, назвали оный Александрійскимъ, впрочемъ, сія Поезія y самихъ Французовъ выходила изъ употребленія. При Марот столь мало извстны были стихи сіи, что онъ въ заглавіи сочиненій своихъ сей размръ заключающихъ для предувдомленія всегда писывалъ стихи Александрійскіе.— Въ его время Поемы героическія писаны были стихами изъ 10 и 11 слоговъ.— Наконецъ новйшіе поеты примтивъ, что для высокой Поезіи стихи Александрійскіе приличне прочихъ, начали употреблять ихъ въ трагедіяхъ и въ поемахъ епическихъ, отъ чего и называются они еще стихами героическими.

Въ Нмецкой Поезіи ямбическій шестистопный стихъ названъ также въ подражаніе Французамъ Александрійскимъ, Werandrier. Первые наши стихотворцы Ломоносовъ и Сумароковъ взяли ямбическій шестистопный или Александрійскій стихъ отъ Нмцовъ, у коихъ быль онъ также главнымъ стихомъ, но въ послдствіи времени Нмцы, составивъ себ по образцу древнихъ и по свойству языка своего епическіе ексаметры и драматическіе ямбы, перестали вообще употреблять Александрійскій стихъ въ важныхъ сочиненіяхъ, и предоставили оныхъ для шуточныхъ произведеній и для пародій, чему прекрасные примры находятся y Гете.

Александрійскій стихъ, говоритъ Бернгарди (Sprachlehre v. Bernhardi 11, 391), раздляясь на два ровныя полустишія, безъ переносу словъ изъ одного въ другое, и слдовательно почти всегда на два полные смысла, отмнно способенъ къ тмъ антитезамь, къ тмъ остроумнымъ выраженіямъ чувствованій и страстей, которыми наполнены Французскія трагедіи.

Алкмановъ стихъ.

Употребляемъ былъ Алкманомъ, древнимъ Греческимъ поетомъ, весьма уважаемымъ за лирическія творенія. — Сей стихъ бываетъ различныхъ родовъ и состоитъ,

1) Изъ трехъ дактилей и одного долгаго слога:

Quid genus et proаvos strepitis.

2) Изъ двухъ дактилей и одного спондея, или изъ двухъ спондеевь и одного дактиля, съ долгимъ слогомъ на конц:

Ne vitis pejora fovens,

Auctoremque Deum spectes.

3) Изъ трехъ стопъ съ половиною, служащихъ окончаніемъ стиха ексаметра:

Oui se volet efse potentem,

Animos domet ille feroees,

Nec vieta libidine colla

Foedis fumittat habinis.

4) Изъ двухъ дактилей, двухь хореевъ:

Virgmibus puerisque canto.

Алкманвымъ называется еще по сходству малой Алцейскій стихъ. — См. сіе слово.

Aллегорическій.

Иносказательный, относящійся въ аллегоріи, или оную въ себ заключающій.

Всякая страсть, говоритъ Мармонтаель, всякое качество души, всякое отвлеченное понятіе, будучи облечены въ существенный видъ, составляютъ аллегерическія лица. Почти вс баснословныя божества, какъ то: Красота, Любовь, Мудрость, Время, Миръ, Война и проч. въ начал своемъ были аллегорическіе, но какъ скоро сіи отвлеченныя Понятія сдлались предметомъ народнаго богопочтенія и возымли, такъ сказать, мысленную существенность, тогда включены были въ число истинъ и не могли уже называться лицами аллегорическимъ. Одно и то же лице въ одной поем употреблено бываетъ за истиное, а въ другой за аллегорическое, смотря по систем врованія, находящейся въ поем, на примръ въ Енеид Любовь принимается за существо истинное, a въ Генріад за лице аллегорическое, также какъ Политика и Раздоръ. Въ старинныхъ романахъ все представляемо было аллегорически: Зависть, Благосклонность, Притворство, Стыдъ, Грхъ, Умъ и проч. Даже видны были въ нихъ цлые аллегорическіе міры и путешествія: Любовь здила по дорог Счастія, или кто нибудь отправлялся изъ пристани Холодности, халъ по рк Надежды, проходилъ перешеекъ Жестокости, останавлялся въ Терпніи, откуда виднъ быль островъ Благосклонности, близь котораго Невинность претерпла кораблекрушеніе и пр. и пр., но къ счастію здраваго разсудка и изящной словесности, такія выдумки рдко нын показываются.

Примрь олицетворенія или осуществленія страстей и пороковъ можно видть въ 7 псни Россіяды, гд они стекаются къ Безбожію:

Изъ тмы къ нему его клевреты прибгаютъ:

Огнями дышуща предстала черна Месть,

Имя видъ зміи, ползетъ презрнна Лесть,

Гордыня предъ него со скипетромъ приходитъ,

Съ презрньемъ мрачный взоръ на небеса возводитъ,

Лукавство, яростный потупя въ землю видъ,

Передъ Безбожіемъ задумавшись стоитъ,

Вражда, исполненна всегда кипящимъ ядомъ,

Во трепетъ тартаръ весь приводитъ смутнымъ взглядомъ,

Изъ глазъ Отчаянья слезъ токи полились,

Злодйства многія къ Безбожію сошлись.

Тогда оно, главу потупленну имя,

Но горести своей вины сказать не смя,

О чада, воздохнувъ, о други? говоритъ:

Или изъ васъ никто погибели не зритъ и пр.

Аллегорія.

Иносказаніе, инорчіе, иномысліе. — въ Риторик тропъ и фигура предложеній.

Аллегорія есть пренесеніе предложеній отъ собственнаго знаменованія къ другому, или, что все равно, аллегорія состоитъ въ томъ, когда въ написанномъ или сказанномъ должно подразумвать другое.

Она раздляется на чистую и смшанную.

Чистая состоитъ вся изъ переносныхъ рченій, напр.:

Оселъ останется осломъ,

Хотя осыпь его звздами,

Гд должно дйствовать умомъ,

Онъ только хлопаетъ ушами.

Держ.

Всякой догадаться можетъ, что Сочинитель говоритъ здсь не объ осл, но о глупомъ вельмож.

Смшанная состоитъ изъ предложеній переносныхь, къ которымъ для изъясненія многія присовокупляются въ собственномъ знаменованіи: напр. у Державниа въ од на взятіе Измаила:

Онъ спитъ! и наскомы гады

Румяный потемняютъ зракъ!

Здсь исполиномъ представляетъ Сочинитель цлый народъ, сномъ — его бездйствіе, гадами — вншнихъ враговъ его и внутреннихъ возмутителей, и наконецъ для изъясненія сей аллегоріи, присовокупляетъ послдующіе два стиха:

Войны опустошаютъ грады,

Раздоры пожираютъ злакъ.

Къ сему тропу принадлежать: 1) нкоторыя загадки, на примръ слдующая о льд: меня родила мать, мною рожденная, а) вс пословицы, въ которыхъ заключается иногда чистая, a иногда смшанная аллегорія, какъ то: тише дешь, дальше будешь, гд тонко, тутъ и рвется, молебенъ птъ, a пользы нтъ, и пр., и 3) вс емблемы, на пр.: Нилъ, представленный съ покрытою головою, означаетъ, что источникъ сей рки неизвстенъ.

Аллегорія можетъ быть гораздо пространне приведенныхъ выше примровъ, и тогда включается въ число фигуръ предложеній, какъ напр. у Пророка саіи въ глав V:

‘Виноградъ бысть возлюбленному въ роз, на мст тучн: и огражденіемъ оградихь, и окопахъ, и насадихъ лозу избранну, и создахъ столпъ посред его, и предточиліе ископахъ въ немъ, и ждахъ да сотворитъ гроздіе, и сотвори терніе, и нын живущи во ерусалим, и человче удинъ, судише между мною и виноградомъ моимъ. Что сотворю еще винограду моему, и не сотворихъ ему, зане же ждахь да сотворитъ гроздіе, сотвори же терніе. Нынь убо возвщу вамъ, что азъ сотворю винограду моему, отъиму огражденіе его, и будетъ въ разграбленіе: и разорю стну его, и будетъ въ попраніе: и оставлю виноградъ мой, и ктому не обржется, ниже покопается, и взыдетъ на немъ, якоже на лядинь, терніе: и облакомъ заповмъ, еже не одождиши на него дождя.’

Послдующія слова саіи ясна показываютъ, что рчь сія не иное что есть какъ аллегорія.

‘Виноградъ бо Господа Саваофа, домъ зраилевъ есть, и человкъ удинъ, новый садъ возлюбленный: ждахь да сотворить судъ, сотвори же беззаконіе и неправду’….

Почти вся миологія Грековъ и Римляиъ есть аллегорія, и сіи выдумки въ начал своемъ были, можетъ быть, самое изящнйшее произведеніе ума человческаго, но теперь отъ частаго употребленія онъ потеряли свое достоинство, и кто нын скажетъ, что солнце въ волны погружаясь, идетъ въ объятія етиды, или что y Купидона глаза съ повязкою, не будетъ почтенъ за великаго поета.

Слово аллегорія происходитъ отъ Греческихъ: , другой, отличный, и , рчь.

Аллитерація.

Повтореніе однхъ буквъ, единозвучіе, фигура, состоящая въ приятномъ повтореніи однхъ и тхъ же буквъ или слоговъ въ начал или въ средин словъ, составляющихъ стихъ или періодъ.

Древніе часто употребляли сію фигуру. Примровъ весьма много можно найти въ Омир и другихъ Греческихъ авторахъ, но они видне въ сочиненіяхъ Латинскихь, какъ-то въ слдующемъ стих Еннія:

О Tite, tute, Tati, tibi tanta, tyraime, tulisti.

Или y Виргилія.

Totaque thuriferis Panchaia pinguis arenis

Et sola in sicca secum spatiatur arena.

Stat sonipes, ac fraena feros spumantia mandit:

Saeva sedens super arma

Longe sala saxa sonabant

Magno misceri murmure pontum.

Сюда же можно причислить арію изъ одной Италіанской оперы, подъ названіемъ: I pretendenti, Женихи — хотя и трудно находить въ ней смыслъ, особливо въ начал:

Sa che sa, chi sa, che sa,

Ma non sa, che sa, chi sa,

Chi non sa, che sa, chi sa,

Fa chi sa, quello che fa,

Ma non sa quello che fa

Chi facendc far non sa,

Ha chi fa piu di chi sa и др’

Нын фигура сія въ маломъ уваженіи, даже боле принадлежитъ къ погршности въ слог, когда же повтореніе одинаковыхъ буквъ или слоговъ длается согласно съ описываемымъ предметомъ, то сіе относится къ звукоподражательной Поезіи.

Аллюзія.

Игра въ словахъ или въ мысляхъ. Lusus in verbis vel in ideis. Происходитъ слово сіе отъ ad и ludere.

Аллюзія состоитъ въ томъ, когда описывая одну вещь, намкаютъ на другую, имющую съ оною нкоторое сходство. По сему можно, кажется, слово аллюзія перевести на Русской языкъ словами намканіе или намкъ.

Аллюзію можно употребить къ дяніямъ историческимъ, къ обычаямъ, даже иногда къ одному слову, при чемъ надобно стараться, чтобы таковую аллюзію можно было всякому примтить, ибо въ противномъ случа не сдлаетъ она никакой приятности.

Державинъ въ Од на счастіе нсколько разъ употребилъ аллюзію, между прочимъ и въ сихъ стихахъ:

Въ т дни, какъ, мудрость среди троновъ

Одна не мситъ макароновъ,

Не ходитъ въ кузницы ковать,

А разв временемъ лишь скучнымъ

Изволитъ Музъ къ себ пускать и пр.

Вторымъ изъ сихъ стиховъ намкаетъ Авторъ на одну Государыню, которая сама любила готовить кушанье, a третьимъ на Французскаго Короля Людовика XVI, любившаго означенное тутъ ремесло,

Квинтиліанъ говоритъ, что всячески надобно стараться избгать аллюзію неблагопристойныхъ (VIII, , de ornatu), даже и всего, что можетъ произвести таковую мысль, (Instit. Orat. VI, de risu.) Obscaenitas vero non verbis tantum abesse debet, sed etiaь significatione.

Аллюзія весьма часто встрчается въ басняхъ. Я не говорю о всеобщей аллюзіи отъ живоиныхъ къ людямъ, длающей основаніе басни, но о тхъ чертахъ, которыя относятся къ какому нибудь нарчію, къ мстнымъ обычаямъ, ко нравамъ, ко мнніямъ и пр. Вотъ нкоторыя примры:

Аллюзія на нравы.

Дуракъ ужь врно сыщетъ средство

Счастливымъ въ свт быть.

Хемницеръ — Б. Умирающій отецъ.

Ты къ счастью, кажется, на свт нерожденъ:

Ты честенъ и уменъ.

Хемн. — Б. Гадатель.

На пристрастныхъ судей.

И лучше до суда хоть кой-какъ помириться,

Чмъ дло выиграть и вовсе просудиться,

Иль споря о грош, всмъ домомъ разориться.

Хемницеръ — Два сосда.

….Лишь только сдлали надъ кошкой судъ,

Была y нихъ мышь граматная тутъ,

Длецъ и плутъ,

Въ приказ родилась и выросла въ архив.

….. Тетрадей натаскала

Статейку пріискала…..

Сумароковъ — Мышій судъ.

Рогами, мнитъ, почтутъ въ приказ зайчьи уши.

A ежели судьи и судъ

Меня оправятъ,

Такъ справки, выписки одн меня задавятъ.

Сумар. — Заяцъ.

На слова или нарчія.

Играть хотла и въ трисетъ,

Да троекъ нтъ,

Подъячіе изъ картъ т карты выбираютъ,

Понеже ни въ трисетъ, ни въ ломберъ не играютъ.

&nbsp, Сумар. — Подъяческая дочь.

Петръ кроликъ приводилъ въ доводъ

Обычай, давность — ихъ закономъ,

Онъ утверждалъ, введенъ въ владніе нашъ родъ

Безспорно, етимъ домомъ,

Которфй кроликомъ Софрономъ

Отказанъ, справленъ былъ за сына своего

Ивана Кролика, по смерти же его,

Достался въ силу права

Тожъ сыну, именно мн Кролику Петру….

——

A етотъ крысодавъ….

Пустынникъ набожный средь свта

И въ казусныхъ длахъ оракулъ для совта.

Дмитріевъ — Б. Kотъ, Ласточка и Кроликъ.

У него же заключается прекрасная аллюзія въ сихъ краткихъ словахъ:

Мы сбили! Мы ршили!

Дмит. — Б. Муха.

Алцейскій.

Versus Alcaici. — Лирическій поетъ Алцей или Алкеи, , рожденный въ Митилен, быль изобртателемъ сего стиха, который употребителенъ въ Лирической Поезіи какъ y Грековъ, такъ и y Римлянъ.

Алцеійскій или Алкаическій стихъ состоитъ изъ четырехъ стопъ и одного слога. Первая стопа — ямбь или спондей, вторая — ямбъ съ однимъ долгимъ слогомъ, третья и четвертая — дактили. Таковые стихи называются большими Алцейскими.

Другой родъ, называемый малыми Алцейскими стихами, состоитъ изъ двухъ дактилей и двухь хореевъ.

Строфа Алцейская составляется всегда изъ четырехъ стиховъ.

Горацій, весьма часто употреблявшій сей размръ въ своихъ одахъ, составлялъ строфы изъ двухъ большихъ Алцейскихь стиховъ, изъ стиха ямбическаго четырехстопнаго съ однимъ слогомъ, и малаго Алцейскаго.

Eheu! fugaces, Posthume, Posthume,

Labuntur anni, nec pietas morum

Rugis, et inflanti seneetae

Afferet, indomitaeque morti.

Hor. 11, od. 24.

Алцейскіе стихи могутъ быть и на Россійскомъ язык, ежели въ большомъ Алцейскомъ, вмсто долгаго слога въ пресченіи, поставить краткій, на пр.:

Бол. Алц.

Мал. Алц.

Гд ты пре|красяая? |гд со|крылась|?

Амфибрахій и Амфимакръ.

Такъ назывались y Грековъ и Римлянъ дв стопы, заключающія по три слога, первая: одинъ слогъ долгія между двумя краткими (U — U), на пр. amare, abire, paternus, , пустыня, вторая: одинъ краткій слогъ между двумя долгими (— U —) на пр.: omnium, castitas, praevident, , горе намъ и пр.

Слова амфиврахій и амфимакръ происходятъ отъ Греческихъ: первое отъ , вокругъ, и , краткій (стопа, вокругъ краткая и длинная посредин), второе также отъ и отъ долгій (стопа вокругъ длинная, a по средин краткая).

Анаграмма.

Раздленіе или переставленіе слоговъ или буквъ собственнаго имени или какого нибудь слова такимъ образомъ, что выходитъ изъ того другія слова и другой смыслъ, на примръ: изъ слова Ломоносовъ чрезъ переставленіе слоговъ выходмиъ Соломоновъ, изъ лто выходитъ тло, изъ Москва, смоква, изъ Римъ, миръ или міръ.

По правд цлый міръ назваться могъ бы Римъ: Онъ весь міръ покорилъ оружіемъ своимъ.

Слдующая анаграмма написана была Князю Кутузову Смоленскому при извстіи о побдахъ его надъ Французами:

Герой, силъ Росскихъ Вождь, разбилъ враговъ, прогналъ

И за Французской кутузовъ безъ счешу далъ.

(Ку, т. е. coup, значитъ ударъ. )

Хорошія анаграмма весьма рдка. Вотъ нсколько иностранныхъ, которыя, служа образцомъ, могутъ доставишь читателямь удовольствіе:

Mater armet, matre ratem, metra teram.

Leopoldus — pello duos, гоню двухъ.

— , изъ меду.

Изъ словъ Fr&egrave,re Jacques Clment, который былъ убійцею Генриха III, Французы извлекли слдующее реченіе: c’est l’enfer qui l’a cre, адъ произвелъ его.

Изъ вопроса, сдланнаго Пилатомъ исусу Христу: quid est veritas? что есть истина? выходитъ: est vir, qui adest, мужъ здсь стоящій.

Слдующая анаграмма болье заслуживаетъ вниманія:

Когда молодый Станиславь, бывшій потомъ Королемъ Польскимъ, возвратился изъ путешествія, и весь домъ Лещинскихъ собрался въ Лиссъ для поздравленія его, тогда славный Яблонскій, Ректорь тамошней Коллегіи, сочинилъ на сей случай привтственную рчь, за которою послдовали разные балеты. Въ сихъ балетахъ танцовали 13 мальчиковъ въ вид героевъ. Каждый танцоръ держалъ въ рук щитъ, на которомъ начертана была золотомъ одна изъ тринадцати буквъ, составляющихъ слова Domus Lescinia, и при конц каждаго балета танцоры становились такимъ образомъ, что щиты ихъ составляли различныя анаграммы, какъ то:

При первомъ балет былъ настоящій порядокъ буквъ:

Domus Lescinia, домъ Лещинскихъ.

При второмъ:

Ades incoпurnis, существуешь непоколебимъ.

При третьемъ:

Omnis es lucida, весь свтелъ.

При четвертомъ:

Мапі sidus loci, пребывай звздою мста.

При пятомъ:

Sis columna Dei, будь столбъ Божій.

И при послднемъ:

I, scande solium, ступай, восходи на престолъ.

Сія послдняя анаграмма тмъ примчательне, что имла нкоторый родъ пророчества.

Слово анаграмма составлено изъ , назадъ, и , рчь или слово, переставленная назадъ рчь.

Анакреонтическій.

Терминъ, означающій, что сочиненіе написано во вкус и слогомъ Греческаго поета Анакреона, который родился въ оническомъ городъ Теосъ и славился твореніями около 3512 года по сотвореніи міра. — Краткость, приятность и нкоторая небрежность суть правила Анакреонтической Поезіи, a содержаніемъ ея должны быть любовь и веселость, иногда и нравоученіе, но прикрываемое любовью или веселостію.

Сей родъ Поезіи потому только принадлежалъ къ древности къ лирическому, что воспваемъ быль при играніи на лиръ, впрочемъ онъ совершенно отличенъ какъ по избранію предметовъ, такъ и по слогу.

Большая часть Анакреоновыхъ одъ писана стихами, состоящими изъ семи слоговь, или, что все равно, изъ трехъ стопъ съ половиною. Стопы употребляемы были спондеи, ямбъ и анапестъ.

Для примра приведемъ нкоторыя оды, переведенныя изъ самаго Анакреона Н. А. Львовымъ, писанныя Державинымъ и другими — въ двухъ первыхъ сохраненъ Греческій размръ:

Къ лир.

Я пть хочу Атридовъ,

Хочу я пть о Кадм,

Но струны лиры только

Одну любовь бряцаютъ.

Я лиру перестроилъ

И новыя взялъ струны,

Хотлъ на ней Иракла

Воспть дла военны,

Но лира все упорно

Одну любовь звучала.

Простишежъ впредь ирои,

Когда моя ужь лира

Любовь одну ващаетъ.

Львовъ.

Къ женщинамъ.

Зевесъ быкамъ далъ роги,

Конямъ онъ далъ копыта .

А зайцамъ бгъ далъ скорой,

Льву звъ зубами полный?

Проворство плавать рыбамъ,

Летать способность птицамъ,

Мущинамъ ратоборстово,

Немного что для женщинъ

Оставилъ онъ въ замну

Щитовъ, шеломовъ, копій —

Зевесъ имъ красоту далъ.

Щиты и мечь и пламень

Красавица сражаетъ.

Львовъ.

Къ любовниц.

Красавица! не бгай

Сдыхъ моихъ волосъ,

И юностью блистая,

Не презри страсть мою!

Приятно розы вьются

Съ лилеями въ внк.

Львовъ.

Желaніе.

Къ богамъ земнымъ сближаться

Ни чуть я не ищу,

И больше возвышаться

Ни какъ я не хочу.

Души моей покою

Желаю только я.

Лишь будь всегда со мною

Ты, Дашинька моя!

Державинъ.

На самаго себя.

Какъ пью я винны соки,

Печаль на умъ нейдетъ.

На что искать заботы,

Хлопотъ, суетъ, работы,

Желаешь, или нтъ,

А все конецъ придетъ.

Почтожъ намъ суетиться!

Мы Вакха позовемъ:

Не сметъ къ намъ явиться

Печаль, когда мы пьемъ.

Аналогія.

Греческое слово, составленное изъ , между, слово и соотношеніе, ratio. Цицеронъ говоритъ, что можно оное перевести словомъ сравненіе (comparatio), или соотношеніе подобій одной вещи: съ другого, т. е. сходство. — Graece , latine (audendum est enim, quoniam haec primum а nobis novantur) comparatio proportio ve dici potst. Cic. Tim. Fragm.

По мннію Мармонтеля чрезъ аналогію въ словесности разумютъ единства нарчія и украшенія въ слог, ибо каждый языкъ ищетъ разныя нарчія: низкое, образованное, или среднее и высокое, и въ сихъ бываетъ еще множество постепенностей, различествующихъ также между собою по возрасту и нраву писателя.

Легчайшее нарчіе, посл низкаго, есть высокое, потому что оно означено хорошими писателями и не зависитъ отъ прихотливыхъ обычаевъ. Человкъ, живущій въ самой отдаленной деревн, читая хорошихъ трагиковъ, епическихъ поетовъ и ораторовъ, можетъ привыкнуть къ слогу высокому. Самое трудное нарчіе есть среднее, называемое языкомъ хорошихъ обществъ большаго свта, ибо оно боле всхъ подвержено измненіямъ. И посему-то писатель, намревающейся сочинять слогомъ среднимъ и желающій выдерживать оный въ продолженіи всего сочиненія, неинд можетъ научиться сему нарчію, какъ въ хорошихъ обществахъ.

О писател, употребляющемъ въ одномъ сочиненіи разные слоги или нарчія безъ нужды, говорятъ: онъ погршаетъ противъ аналогіи слога.

Аналогическій, имющій свойства аналогіи. См. сіе слово. — Сходственный.

Анапесты.

Стопа Греческой и Латинской Поезіи, употребляемая также въ Россійскомъ стихосложеніи. Она состоитъ изъ трехъ слоговъ, двухъ краткихъ и одного долгаго (U U —), по сему слова: , domini, Sapiens, человкъ, великанъ. сочинить, Купидонъ, суть анапесты.

Сіе слово есть Греческое. , retro percussus, вспять ударяемый, продоходитъ отъ , retro percutio, вспять ударяю, и состоитъ изъ , retro вспять, и , percutio, бью, ударяю. Стопа сія такъ названа потому, что плясавшіе по ея размру ударяли ногами совершенно противнымъ образомъ тому, какъ должно было ударять по стоп дактилю (см. сіе слово), почему Греки называли анапестъ также антидактилемъ, . Они писали симъ размромъ о такихъ матеріяхъ, которыя требовали боле нжности слога.

У насъ употребительны анапестъ, смшанный съ ямбомъ (см. сіе слово), отъ чего и стихи такіе называются анапестоямбическими, но можно писать и однимъ анапестомъ, не примшивая ямба, слдующимъ порядкомъ: пусть въ шестистопномъ стихъ вс стопы будутъ анапесты, и по окончаніи третьей пресченie, въ пятистопномъ же пресченіе по окончаніи второй стопы, a прочіе стихи, какъ-то четырестопной, тристопной и двустопной, могутъ быть безъ пресченія.

Примрь чистаго анапеста шестистопнаго и пятистопнаго:

6. Не им|я закон|ной вины, || вопіемъ| мы на Про|мыселъ вч|ной?

5. Для чего| мы грустимъ || и внима|емъ еди|ный лишь стонъ|?

6. Человку не можно пробыть навсегда безъ болзни сердечной,

5. Учредилъ такъ Господь и Его непремненъ законъ.

Примръ анапестоямбическихь шестистопныхъ и пятистопныхъ стиховъ:

Аполлосъ.

Составленіе анапестоямбичекаго шестистопнаго стиха бываетъ такимъ образомъ: первыя пять стопъ могутъ быть или вс анапесты, или вс ямбы, или наконецъ анапесты и ямбы вмст, не наблюдая порядка, но шестая стопа должна заключать въ себ непремнно анапестъ. Мужескій стихъ оканчивается ровно шестью стопами, a женскій иметъ одинъ слогъ лишній, также какъ и въ чистомъ анапест. Пресченія въ шестистопномъ анапестоямбическомъ стих почти никогда не бываетъ.

Пятистопный анапестоямбическій стихъ иметъ два полустишія: въ первомъ полагаются два анапеста, или ямбъ съ анапестомъ, и на оборотъ, такъ чтобы перваго полустишія послдній слогъ былъ конецъ слова, въ послднемъ полустишіи непремнно три анапеста. Примромъ сему служатъ показанные выше стихи.

Не нужно какъ въ анапестоямбическихъ стихахь, такъ и въ состоящихъ изъ чистыхъ анапестовъ, наблюдать, чтобы каждая стопа составляла особенное слово, он могутъ, такъ сказать, переливаться изъ слова въ слово отъ начала стиха до пресченія, когда оно есть, a отъ пресченія до окончанія, безъ пресченія же отъ начала стиха до конца,

Четырестопные, тристопные и двустопные могуть также состоять изъ ямбовъ и анапестовъ: однакожъ написанные однимъ анапестомъ должны быть гораздо приятне, или по крайней мр не мене приятны.

Примры чистаго анапеста.

Четырестопные женскіе:

Веемогущій Создатель! къ Теб я взываю,

На Тебя днесь единаго я уповаю.

Мужескіе:

Не отрини усердной молитвы моей!

Вспоможенія жду отъ десницы Твоей.

Тристопные женскіе:

Тяжело разставаться съ любезной.

Мужескіе:

Разстаешься какъ будто съ душой.

Вмст:

И великаго въ вояхъ не стало,

И въ совтахъ премудраго нтъ.

Двустопные мужескіе.

Неропщи, человкъ,

Что не дологъ твой вкъ.

Женскіе:

Хоть далеко я буду,

Никогда не забуду.

Примры анапестоямбическіе.

Четырестопные мужескіе:

Не бушуй|те вы в|тры буй|ные|,

Вы буй|ные в|тры осен|ніе|.

Женскіе:

Какъ не я|рыя пчо|лушки| зашумли,—

Закро|ются б|ды гру|ди доска|ми,

Тристопные мужескіе:

Полети | моя | калена|я стрла|

Высокимъ | высоко|шенько.|

Далекимъ| далеко|шенько.|

Женскіе:

Полетлъ | комари|ще въ лси|ще,

Садил|ся камаръ | на дуби|ще,

Двустопные мужескіе и женскіе:

Начина|ется сказ|ка

Отъ сив|ка отъ бур|ка,

Подыма|ется конь|

Выше тем|наго л|су,

Къ густымъ облакамъ,

Онъ и холмы и горы|

Межъ ногъ пропускаетъ

Поля и дубравы

Хвостомъ устилаетъ,

Бжитъ и летитъ

По землямъ, по морямъ,

По далекимъ странамъ.

Римляне составляли четырестопные стихи, анапестическими называемые, такимъ образомъ, что въ нихъ три первыя стопы были или: анапесты, или дактили, или, спондея, но четвертая непремнно анапестъ, a ежели сія заключала когда спондеи, то анапестъ занималъ мсто въ которой нибудь изъ первыхъ стопъ. Цезуры или пресченія въ сихъ стихахъ небыло. Напр.:

Quanti casus hnraana rotant!

Minas in parvis fortuna furit

Jeviusque jferit leviora Dens.

Senec. Hipp. ac. IV.

Иногда же такіе анапестическія стихи состояли изъ двухъ стопъ:

Deflete vir um,

Quo non alius

Potuit citius ….

Discere causas

Una tantivm,

Parte audita

Saepe et neutra.

Sen. de morte Glaud.

Анапестоямбическій.

См. анапестъ.

Антанаклазисъ.

Фигура рченій, состоящая въ томъ, когда употреблены бываютъ слова одинакія, но имвшія различный смыслъ. Est Antanim clasis, говоришь Квинтиліанъ (Instit. orat.) ejusdem verbi contraria significatio. Напр. лечу (летть) и лчу (лчить) мой (мстоименіе) и мой (повел. накл. гл. мыть), веселъ (веселый) и веселъ (отъ весло), какъ и употребилъ Г. Державинъ въ сихъ стихахъ:

Кристаллъ шумлъ отъ веселъ.

Ахъ! сколько съ нею я

Въ прогулк сей былъ веселъ.

У Сумарокова:

Не плачь, не хохочи? дружечикъ мой,

Да платье мой.

Слово антанаклазисъ есть Греческое и составлено изъ , contra, противъ, и , repercussio, отраженіе, потому что одни звуки два раза бываютъ слышны въ различномъ смысл.

Антибахичесуій

или антивакхій.— Такъ называлась въ древней Поезіи стопа, состоящая изъ трехъ слоговъ, двухъ первыхъ долгихъ, а третьяго краткаго (— — U), какъ на примръ въ словахъ cantare, virtute, . Названіе сіе дано потому, что она противуположна стоп бакхической (см. сіе слово), которая имешь первый слогъ краткій, а два послднихъ долгіе. У Римлянъ антибахическая стопа называлась также Palimbacchius и Satumius, иногда же Proponticus и Tessaleus.

Aнmидaкmuль.

Древніе давали сіе названіе стопъ анапесту, потому что, анапестъ противуположенъ дактилю. Первый изображается U U —, a вторый — U U. См. анапестъ.

Антиспастъ.

Терминъ Греческой и Латинской Поезіи, означающій стопу, состоящую изъ четырехъ слоговъ, или изъ ямба съ хореемъ, знакъ ея U — — U, на пр. coronare, recusare, , рука рушитъ. Сіе слово есть Греческое: , происходить отъ глагола , въ противную сторону влечь, in contrarium. trahi, составленнаго изъ противу, и влеку, потому что стопа сія сложена изъ двухъ противныхъ одна другой стопъ, ямба и хорея.

Антистрофа.

Въ Риторик фигура реченій, повторяющая въ обратномъ порядк слова, и чрезъ то превращающая взаимное ихъ соотношеніе. Напр. не тотъ доволенъ своимъ состояніемъ, кто богатъ, a тотъ богатъ, кто доволенъ своимъ состояніемъ.

Антистрофою называлась еще у Грековъ u Римлянъ: нксторая часть оды. — См. ода.

Слово сіе составлено изъ , противу и , оборотъ, происходящее отъ оборачиваю.

Антитеза.

Противоположеніе, противоположность. Риторическая фигура, состоящая въ совокупленіи словъ или реченій, противныя идеи производящихъ, иногда же и самыхъ вещей или свойствъ между собою противныхъ. Въ первомъ случа она принадлежитъ къ фигурамъ реченій, a во второмъ въ фигурамъ предложеній. Примры обоихъ родовъ:

У Митрополита Платона въ Слов при коронаціи ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I:

Вселюбезнйшій Государь! сей внецъ на глав Твоея есть слава наша, но Твой подвигъ. Сей скипетръ есть нашъ покой, но Твое бдніе. Сія держава есть наша безопасность, но Твое попеченіе. Сія порфира есть наше огражденіе, но Твое ополченіе. Вся сія утварь Царская есть намъ утшеніе, но теб бремя.

Преосвященный Дмитровскій Августинъ также употребилъ антитезу въ Слов сему возлюбленному Монарху: тамъ среди мощныхъ и храбрыхъ ополченій своихъ Ты мещешь перуны на дерзскаго врага, здсь воспламеняешь души наши любовію къ теб и Отечеству, тамъ двигаешь громы на пораженіе злобы, здсь возждаешь и движешь сердца наши на защищеніе возлюбленной Россіи! Тамъ казнишь, здсь покоишь, тамъ мертвишь, здсь оживляешь и пр.

Святый Кипріанъ употребилъ фигуру сію въ проповди о мплостыни:

Сынъ Божій содлался сыномъ человческимъ для учиненія насъ чадами Божіими. Онъ язвенъ былъ для излченія рань нашихъ. Онъ принялъ зракъ раба для возвращенія намь свободы, Онъ умеръ наконецъ для доставленія намъ жизни.

Въ стихотворств употребляется антитеза съ большимъ успхомъ. Напр.:

У Виргилія въ Енеид:

Flectere si nequeo supsros Acheronta movebo.

Коль не смягчу боговъ, адъ къ жалости подвигну.

Или:

Утхи, радость и любовь

Гд купно съ здравіемъ блистали,

У всхъ тамъ леденетъ кровь

И духъ мятется отъ печали.

Гд столъ былъ яствъ, тамъ гробъ стоитъ,

Гд пиршествъ раздавались лики,

Надгробные тамъ воютъ клики

И блдна Смерть на всхъ глядитъ.

&nbsp, Державинъ.

Ты вн гроза, ты внутрь покровъ,

Полки сряжая, вн воюешь,

Но внутрь безъ крови торжествуешь.

Ты буря тамъ, здсь тишина.

Ломоносовъ.

Я ласкалась, ты чуждался,

Утшала, ты скучалъ,

Я стенала, ты смялся,

Я лобзала, ты терзалъ,

Я сердилась и рвалася,

Что въ обманъ теб далася,

И хотла цль прервать,

Но лишь только что смягчалась,

Пуще я въ тебя влюблялась

И гналась тебя искать.

Поповъ.

Антитеза есть слово Греческое составленное изъ — противь и , положеніе positio, отъ pono, полагаю.

Антономазія.

Въ Риторик, тропъ рченій: взаимная перемна именъ собственныхъ и нарицательныхъ, что бываетъ: 1) когда употребляется имя собственное вмсто нарицательнаго, напр. Самсонъ или Геркулесъ вмсто сильнаго, Крезъ вм. богатаго, Цицеронъ, Димосфенъ вм. краснорчиваго, Зоилъ вм. глупаго и дерзкаго критика и пр., 3) нарицательное вмсто собственнаго, на пр. Апостолъ пишетъ, т. е. Павелъ, Отецъ Поезіи, вм. Омира, Царъ пророкъ вм. Давыда, творецъ Россіады вм. Хераскова, 3) когда предки или основатели полагаются вмсто потомковъ, на при. уда вм. Еврейскаго народа, 4) имя отечественное вмсто собственнаго, на прим. Троянинъ вм. Енея.

Стихотворцы: нердко полагаютъ собственное свое: имя вмсто того, чтобы сказать просто я, такъ Овидій часто называлъ себя. Назонъ, a Тассь часто употреблялъ имя свое Торквато.

Слово антономазія составлено изъ , означающее здсь перемну, за, pro, именую, происходящаго отъ , имя, посему на Латинскомъ язык называютъ фигуру сію pronominatio.

Антрактъ.

См. междудйствіе.

Аповатерическій.

Аповатерическими называются стихи, которыми прощаются отъзжающіе въ путь съ остающимися, или остающіеся съ отъзжающими. На пр. у Омира прощаніе Гектора съ Андромахою, у Виргилія прощаніе Енея съ Геленомъ. значить прощальная рчь.

Апокопъ. См. Аферезисъ.

Апологъ.

Нравоучительная баснь, или вымыслъ, клонящійся къ исправленію человческихъ нравовъ.

Юлій Скалигеръ производитъ сіе слово отъ , рчь, заключающая въ себ боле того, что въ ней представлено — таковы Басни Езоповы.

От. Колоніа полагаетъ, что апологъ долженъ содержать приключенія между животными, и тмъ отличаетъ оный отъ параболы или притчи. — См. басня.

Апострофъ.

Въ Риторик фигура предложеній. См. Обращеніе.

, aversio, оборотъ, отъ , а, ab, , verto, верчу.

Апофегма.

Краткое, сильное и поучительное изрченіе, произнесенное знаменитымъ человкомъ, или ему въ подражаніе сказанное. Таковы апофегмы Плутарха.

Слово сіе происходить отъ , говорить.

Аппликація.

Applicatio, примненіе, приноровленіе, принаровка.

Употребленіе чужаго изрченія въ стихахъ или въ проз такимъ образомъ, что его только примняютъ или приноравливаютъ въ описуемому предмету, и чмъ боле новый смыслъ отдаленъ отъ прежняго, тмъ аппликація замысловате, удачне. Она совершенно отлична отъ цитаціи, citatio, ссылки на авторовь, ибо цитація длается для подтвержденія того, что говорится, a въ аппликаціи сказанное другими повторяется для произведенія противныхъ или по крайней мр другихъ идей, и боле для шутки 1) надъ самыми приводимыми словами, или 2) надъ тмъ, для кого оныя употребляемы бывають. Такъ у Майкова въ Поем Елисей приведены слдующіе стихи для того, чтобы показать, какъ неудачно они написаны:

Подъ воздухомъ простеръ свой ходъ веселый чистымъ,

Похалъ какъ Нептунъ по водъ верхамъ пнистымъ.

Въ примръ аппликаціи второго рода можно привести сіи анекдоты:

Оселъ нечаянно зашелъ въ школу, ученики погнали неприятнаго гостя палочными ударами. Хозяинъ изувченнаго осла сказалъ ученикамь: во своя пріиде и свои его непріяша!

Въ продолженіе войны Французовъ съ Англичанами при Лудовик XIV и аков II льстецы перваго выдумали медаль, на которой изображенъ быль Лудовикь въ вид Нептуна, угрожающаго втрамъ, съ надписью изъ Виргилія: quos ego, я васъ! — Когда же Англичане выиграли сраженіе, то сами вычеканили медаль съ такимъ же изображеніемъ Нептуна, но уже съ другою надписью изъ того же писателя:

Maturate fugam, regique haec dicite vestro,

Non illi imperium pelagi.

Ускоряйте побгъ и Царю вашему скажите, что ему нтъ уже власти надъ моремъ.

Надобно стараться, чтобы приводимыя по аппликаціи слова были изъ автора извстнаго, дабы слушатели или читатели тотчасъ могли вспомнить о смысл, заключающемся въ текст, и потомъ уже сдлать приноровку къ описуемому предмету.

Аппликація длается иногда разительною отъ употребленія простонародныхъ словъ и пословицъ, тмъ боле, что колкость скрывается тогда подъ видомъ простоты.

Арія.

Аріями называются псни, положенныя на голосъ, он употребляются въ операхъ.— См. Опера.

Архилоховъ стихъ.

Терминъ Греческой и Латинской Поэзіи. Такъ названъ нкоторый родъ стиховъ, коего изобртеніе приписываютъ Архилоху, Греческому стихотворцу. Три рода извстны стиховъ Архилоховыхъ.

Они состоятъ:

1) Изъ двухъ стопъ съ половиною, именно изъ двухъ дактилей и однаго долгаго слога. Ето малый Архилоховъ стихъ. Прим.:

Pulvis et|umbra fujmus

2) Изъ четырехъ стопъ: изъ двухъ дактилей и двухъ хореевъ. Сей называется четырестопнымъ Архилоховымъ стихомъ, также малымъ Алцейскимь, a иногда Алимановымь. См. сіи слова. — На пр.:

Vertere| funeri|bus tri|umphos.

3) Большой Архилоховъ стихъ состоитъ изъ семи стопъ. Три первыя суть дактили, или спондеи, четвертую стопу составляетъ дактиль, a три послднія хореи. Въ трехъ первыхъ дактили и спондеи могутъ быть смшаны, отъ чего сей стихъ бываетъ восьми родовъ.

У Горація въ четвертой од первой книги находимъ большой Архилоховъ стихъ, смшанный съ ямбическимъ:

Асклепіадовъ стихъ.

Такъ называется въ Греческой и Латинской Поезіи нкоторой родъ стиховъ, изобртенный, какъ полагаютъ, стихотворцемъ Асклепіадомъ.

Асклепіадовъ стихъ составляется изъ спондея, дактиля, одного долгаго слога и двухъ дактилей, или, что все равно, изъ спондея, хоріазиба и двухъ дактилей. Нa пр.:

или

Mecoe|nas, atavis| edite| regibus.|

Горацій употреблялъ сей размръ вмст съ Ферекратовымъ и Гликоновымъ въ семи одахъ: ( кн. 5, 14, 23, II кн. 7, 13, кн. 13) съ однимъ Гликоновымъ въ девяти одахъ (I кн, 6, 15, 24, 33, II кн. 12, III кн. 10, 16, IV к. 5, 12.) и одинъ Асклепіаловъ въ трехъ одахъ (I кн. 1, II кн. 30, IV кн. 8.) См. слова Ферекратовъ и Гликоновъ.

Г. Востоковъ въ переведевной изъ Горація од Exegi monumentum aere perennius, которая писана Асклепіадовыми стихами, сохранилъ размръ подлинника, съ перемною первой стопы, по свойству Россійскаго языка, на хорей:

Крпче| мди себ| создалъ я| памятникъ|,

Взялъ надъ| Царскими верхъ| онъ пира|мидами,

Дождь не смоетъ его, вихремъ не сломится,

Цльный выдержитъ онъ годы безчисленны,

Не почуешъ слдовъ быстраго времени.

Такъ, я весь не умру — большая часть меня

Избжитъ похоронъ: между потомками

Буду славой рости, ввкъ обновляяся,

Зрятъ безмолвный пока ходъ въ Капитолію

Двъ Весталей, во слдъ первосвященнику:

Тамъ, гд Авфидъ крутитъ волны шумящія,

Въ весяхъ скудныхъ водой, Давнусъ гд Царствовалъ,

Будетъ слышно, что я, рода беззнатнаго

Отрасль — первый дерзнулъ въ Римскомъ діалект

Еолійской сложить мры поезію.

Симъ гордиться позволь мн по достоинству

Муза! симъ увнчай лавромъ главу мою.

Въ примръ Асклепіадова размря, смшаннаго съ Гликоновымъ, можно привесть переведенную Г. Волковымъ Гораціеву оду: Quem tu Melpomene semel и пp.

Мельпомена безсмертная! — Гл.

Въ часъ рожденья кому ты улыбалася, — Аскл.

Тотъ не славится доблестью

На Истмійскомъ бою, — гордо съ ристалища

Не течетъ побдителемъ,

Ниже громко въ тріумфъ, лавромъ увнчанный

По блистательнымъ подвигамъ,

Укротивши царей грозы кичливыя,

Въ Капитолію шествуетъ:

Но при шум ключей злачнаго Тибура,

Въ снолиственныхъ рощицахъ,

Восхищенный поетъ псни Лесбійскія.—

Римъ державный почтилъ меня,

Въ ликъ священный пвцовъ принялъ торжественно,

И ехидныя зависти

Ужь не столько теперь жало язвитъ меня,

О богиня, вливающа

Въ струны лиры златой псни божественны!

Не властналь и въ безгласныхъ рыбъ

По желанью вселить гласъ лебединый ты?

По твоей благосклонности

Указуясь перстомъ мимоходящихъ, я

Пснопвецъ лирическій

И при жизни еще нравлюсь, всесильная!

Строфы сего размра состоятъ изъ четырехъ стиховъ: трехъ Асклепіадовыхъ и одного Гликонова, или изъ двухъ стиховъ Асклепіадовыхъ, третьяго Ферекратова и четвертаго Гликонова.

Астеизмъ.

Родъ Ироніи. — См. сіе слово. — Состоитъ въ томъ, когда подъ видомъ похвалы скрывается учтивая насмшка, или на оборотъ, подъ видомъ насмешки разумется похвала. На пр. въ басн Н. А. Львова, напечатанной въ сочиненіяхъ Хемницера, Мартышка, обойденная при произвожденіи въ чины, говорить,

Лисицу черезъ чинъ

Судьею посадили

Въ курятник рядить,

Случится же судью такъ кстати посадить!

Сюда же принадлежитъ и слдующая надпись къ портрету, сочиненная Г. Дмитріевымъ:

Глядите: вотъ Ефремъ, домовый нашъ маляръ!

Онъ въ списываньи лицъ имлъ чудесный даръ,

И кисть его всегда надъ смертными играла, —

Архипа Сидоромъ, Кузьму Лукой писала.

Въ примръ втораго рода Астеизма, можно привести сіе мсто изъ поемы Буало Lutrin Ch, II, гд Лность говоритъ: Ахъ! куда двалось то счастливое время, когда Цари гордилися именемъ, тунеядцовъ?… Протекло сіе время! Безжалостное Небо дало намъ Государя неутомимаго, онъ презираетъ мои, приятности, невнемлетъ моему гласу, и я должна ежедневно пробуждаться отъ громкихъ его подвиговъ. — Пснь XII.

Аферезисъ.

Греческое слово, значитъ убавка, уменьшеніе, сокращеніе, abscisio. Аферезисомъ называется то, когда отъ слова отнимаются начальныя буквы, когда, на примрь, пишутъ ire вмсто gradire, temnere вм. contemnere.

Аферезисъ недолжно смшивать съ синкопомъ и апокопомъ.

Апокопь, сокращеніе, amputatio, гесіsio, состоитъ въ томъ, когда отнимаются нкоторыя буквы въ конц слова, на пр. въ сихь Теренціевыхъ стихахъ:

Pota cum prinium animuni ad scribendum appulit,

Id sibi negoti credidit solum dari и пр.

Negoti поставлено вмсто negotii.

Синкопъ, отъ , съ, и , scindo, ускаю, отнимаю, состоитъ въ изъятіи нсколькихъ буквъ изъ средины слова, на пр. deum, virum, nummum, вм. deorum, vurorum, nummorum и пр.

Вс сіи фигуры принадлежатъ къ Meталласму. См. сіе слово.

Конецъ литеры А.

Николай Остолоповъ.

‘Встникъ Европы’, No 7, 1815

Литера Б.

Баллада.

Родъ псни — слдовательно принадлежитъ къ Лирической Поезіи.

Изобртеніе баллады приписываютъ Италіянцамъ, и самое названіе можетъ утвердить сіе мнніе, ибо происходитъ отъ Италіянскаго Слова ballo, пляска. Италіянцы называютъ балладу ballata, а въ уменьшительномъ ballatell, ballatetta, bailatina.

Новйшій Нмецкій естетикъ Буттервенъ говоритъ, что содержаніе баллады непремнно должно быть взято изъ отечественныхъ происшествій, чмъ и отличается баллада отъ другихъ повствовательныхъ поемъ, и что она должна быть раздляема на строфы.

Сіи баллады могутъ быть писаны всякаго рода стихами.

Вс баллады г-на Жуковскаго, особенно Свтлана, и Двнадцать спящихъ двъ, послужатъ навсегда прекраснйшими образцами въ семъ род сочиненій.

Въ прежнія времена баллады имли особенную форму, ниже сего слдующую.

Онъ писаны были равной мры стихами, состояли изъ трехъ куплетовъ въ 8, 10, или 12 стиховъ, имли на конц одну посылку или обращаніе (envoi) къ тому лицу, для котораго сочинялись, или къ какому нибудь другому требовалось, чтобы въ нихъ на конц куплетовъ повторялся одинъ стихъ, и чтобы стихи соотвтствующіе между собою въ числ отъ начала каждаго куплета имли одинакую рифму. Обращеніе не содержало половину числа стиховъ, заключающихся въ куплетахъ, т. е. ежели куплеты писаны по 12, то въ обращеніи слдовало быть по 6. — Обращеніе имло рифмы второй половины куплетовъ. Матерія такой баллады могла быть и шуточная и важная.

На Русскомъ язык нтъ примровъ, согласующихся съ показаннымъ правиломъ, и по сей причин обязанностію почитаемъ показать балладу Французскую, и другую, сочиненную нарочно по ея расположенію:

Ballade а une vieille.

C’est tout de bon, Venus aux cheveux gris:

Apr&egrave,s vingt ans des glaces du veuvage,

Le feu d’amour chauffe vos esprits,

Il se rallume aux yeux d’un jeune page,

Mais pour fixer ce jouvenceau volage

Tr&egrave,s peu vous sert de bruler comme un four,

Pereil oiseau n’est fait pour votre cage:

А cinquante ans serviteut l’amout.

Mieux vous sierait songer au paradis,

La mort eft proche et vous guette, au passage:

Et cette ardeur dont vos sens sont pris,

Ne servira qu’а hater le voyage…

Jadis les coeurs vous rendirent hommage,

Iadis chez vous les ils firent sjour.

Mais maintenant il faut plier bagage,

А cinquante vans, serviteur l’аmour.

Il vous souvient d’avoir lu, que jadis

Ainsi que vous sur le dclin de l’age,

La bonne Ante eut semblables soucis,

Mais grace Dieu, Bllrophon fut sage:

Ce Prince tait un gentil personnage,

Aussi d’abord sans prendre un long detour,

En quatre mots il lui tint ce langage:

А cinquante ans, serviteur l’amour.

Envoi.

Si vous fardiez cet antique visage

D’or ou d’argent, ce serait un bon tour,

Mais non, j’ai tort, malgr cet avantage

А cinquante ans, serviteur l’amour.

Баллада на заданныя рифмы (*).

(*) Весьма бы много былъ я благодаренъ, если бы кто нибудь изъ нашихъ стихотворцевъ доставилъ мн случай напечатать въ полномъ изданіи Словаря другую подобную расположеніемъ балладу, сія помщается единственно за неимніемъ лучшей. — О.

Изъ смертныхъ всякому дана своя отрада,

Иному нравится перо, другому строй,

Тотъ въ Бахуса влюбленъ, того плняетъ Лада,

И словомъ, здсь страстей и вкусовъ сущій рой!

Они въ душахъ давно ужъ заняли постой.

Спросите же, за чмъ такъ сдлала природа?

Каковъ ея отвтъ? Какъ будто мракъ густой,

Какъ непонятная торжественная ода.

Зa то и всякому своя у насъ награда,

Не ложно въ томъ клянусь, сей часъ передъ налой!

Вдь мн не хочется за ложь отвдатъ ада

И совсть здсь меня заколетъ какъ излой,

А противъ совсти я, право, не герой,

Пусть скажутъ, что за то похожъ я на урода,

Мн будетъ ета рчь безъ смысла, звукъ пустой,

Какъ непонятная торжественная ода.

Но вотъ моимъ стихамъ явилася преграда!

Покрылась мысль моя претолстою корой!

Я долженъ показать, какъ пишется баллада,

И ето для меня — изъ горькихъ травъ настой,

Который не всегда закушаешь икрой!

И рифмъ тутъ задано, о ужасъ, два завода!

Баллада у меня идетъ, съ разсудкомъ въ бой,

Какъ, непонятная торжественная ода.

Обращеніе.

О Бавій! стихотворъ, отнявшій нашъ покой!

Прими сіи стихи! на нихъ бывала мода,

Они написаны, ей, ей, на твой покрой

Какъ непонятная торжественная ода.

Трудность, происходящая отъ правильности, требуемой таковою балладою, заставила отмнить сію форму — но побжденная трудность всегда доставляетъ большое удовольствіе.

Басня.

Басня или апологъ (fabula, apologus) есть такое сочиненіе, которое повствуя о происшествіяхъ, случившихся между свойственными ей вымышленными лицами, изображаетъ въ оныхъ какой-нибудь людской порокъ, и тмъ служитъ къ нашему наставленію.

Басня не иное что есть, говоритъ Аббатъ Батте, какъ дтской театръ, отличающійся отъ другихъ единственно качествомъ дйствующихъ лицъ. На етомъ маленькомъ театр невидно ни Александровъ, ни Цезарей, но тутъ появляются муха и муравей, которыя представляютъ человческія происшествія по своему, и которыя, можетъ быть, лучше поучаютъ насъ, нежели Цезарь и Александръ.

Лафонтенъ придаетъ басн большее пространство, онъ называетъ ее:

Une ample comdie cent actes divers

Et dont la scene est l’univers.

Свойственныя басн дйствующія лица суть животныя и даже неодушевленныя вещи. Симъ-то отличается она отъ притчи или параболы, въ которой описываются вымышленные люди одни, или вмст съ другими животными.

Всякая басня должна имть дйствіе, какъ и вс прочія поемы. Сіе дйствіе должно быть единственное, привлекательное, должно имть начало, средину и конецъ, слдственно вступленіе, узелъ и развязку, должно имть опредленное мсто и извстное число дйствующихъ лицъ. Сіи лица должны имть, какъ сказано будетъ ниже, собственный свой постоянный характеръ, примчаемый изъ ихъ рчей и поступковъ.

Нравоученіе есть краткое изъясненіе содержащейся въ басн аллегоріи съ примненіемъ оной къ нашимъ нравамъ, оно помщается иногда въ приступъ? иногда, же посл развязки, и чмъ будетъ короче и просте, тмъ лучше. Бываютъ однако же басни: и притчи безъ особливаго нравоученія, когда оное ясно усматривается изъ самаго происшествія, также бываетъ басни безъ приступа, когда авторъ прямо начинаетъ съ повствованія.

Первое достоинство баснописца состоитъ въ томъ, когда онъ уметъ показать, будто дйствительно самъ вритъ тому, что разсказываетъ, во вторыхъ, когда увряетъ другихъ, или повствуетъ съ приятностію, а въ третьихъ, когда длаетъ свое повствованіе полезнымъ.

Наиболе же всего надлежитъ сохранять характеры вводимыхъ въ басню лицъ, ибо какъ въ притч смшно было бы слышать царя говорящаго и дйствующаго подобно простолюдину, или дитя подобно человку, совершеннаго возраста, такъ въ басн надлежитъ придавать животнымъ, даже неодушевленнымъ вещамъ т только свойства, которыя надъ приличны, или которыя по крайней мръ обыкновенно имъ придаются, какъ то: хитрость — лисицъ, неповоротливость — слову, гордость — коню, жестокость — волку, трусость — зайцу, врность — собак и пр.— Хотя басня не иное что есть, какъ вымыслъ, но требуетъ правдоподобія, а сіе правдоподобіе не иное что есть, какъ соглашеніе дйствій съ характеромъ вводимыхъ лицъ.

Въ басняхъ придаютъ иногда много приятности 1) аллюзія, 2) помщеніе кстати простонародныхъ выраженій и пословицъ, 3) подробныя исчисленія частей дйствія и 4) подробныя описанія самихъ дйствующихъ лицъ.

Басня на Рускомъ язык можетъ быть писана стихами всякаго размра, но по большей части употребляются въ ней вольные ямбическіе стихи. Слога требуетъ простаго, или лучше сказать такого, который бы соотвтствовалъ описываемымъ происшествіямъ и дйствующимъ лицамъ.

Сумароковъ и Тредіаковскій первые у насъ начали писать басни, но ихъ слогъ неможетъ нравиться, не можетъ служить примромъ, и потому превосходнйшими: писателями на Русскомъ языкъ басень и притчей по справедливости можно почесть Хемницера, Дмитріева и Крылова. Находятся также весьма хорошія, басни у Пушкина и Измайлова (Александра). Сказанное здсь объяснимъ примрами.— (Въ полномъ изданіи сего Словаря.)

Изобртеніе басни одни приписываютъ Езопу, другіе Гезіоду, иные Архилоху и даже Сократу, но чаще сіе преимущество отдается первому, такъ по крайней мр думалъ Федръ:

Aesopus auctor quam materоam reperit,

Hanc ego polivi versibus senariis.

‘Изобртенную Езопомъ матерію я описывалъ въ шестистопномъ размръ.’— Впрочемъ то за врное можно положить, что причиною происхожденія басни должна быть осторожность или скромность тхъ благомыслящцхъ людей, кои хотли искоренить пороки и вредныя страсти, не выказывая порочныхъ.

О Езоп и о начал басни.— Флоріанъ, въ предисловіи въ своимъ баснямъ (Leipsic. 1801), подъ видомъ разговора съ какимъ-то старикомъ, написалъ слдующее мнніе о начал басни:

‘Обыкновенно изобртеніе басни приписываютъ Езопу, но г. Буланже въ разсужденіи своемъ о древнихъ писателяхъ отвергаетъ бытіе Езопа. Вы увидите, говоритъ онъ, что сей Езопъ, столько прославляемый за свои басни, и котораго историки помщаютъ въ VI вкъ до Р. X., почитается въ одно и то же время современникомъ Лидійскаго Царя. Креза, Египетскаго Царя Нектанеба, жившаго 180 лтъ посл Креза, и красавицы Родопы, построившей одну изъ славнйшихъ пирамидъ, а сіи пирамиды построены были по крайней мръ за 1800 лтъ до Креза. Вотъ столько анахронизмовъ, показывающихъ несправедливость всхъ жизнеописаній Езопа! Что же принадлежитъ до его твореній, тo Восточные жители приписываютъ ихъ Лохману, нсколько тысячь лтъ прославляемому въ Азіи баснописцу, названному во всемъ Восток мудрымъ, — Лохману, который, подобно Езопу, былъ уродъ и невольникъ. Г. Буланже доказываетъ весьма вроятно, что Езопъ и Лохманъ и одинъ и тотъ же человкъ. Не осмливаясь ни утвердить, ни отвергнуть сей догадки, я скажу только, что сей Езопъ мн кажется лицемъ вымышленнымъ, подъ которымъ въ Греціи выдавали апологи, давно уже на Восток извстные. Мы всмъ пользуемся отъ Востока, а басня безъ всякаго сомннія боле сего сохранила свойство и обороты Азіатскихъ сочиненій. Вкусъ къ параболамъ, къ загадкамъ, къ живописнымъ изображеніямъ, къ наставленіямъ скрываются подъ покровомъ аллегоріи, продолжается въ Азіи и понын: поеты и философы своей страны никогда иначе неписали. — И такъ вотъ мое мнніе о происхожденіи басни: наиболе заниматься животными можно было въ тхъ только мстахъ, гд преселеніе душъ служило основаніемъ вры, а когда полагали, что души по смерти нашей переходитъ въ тла животныхъ, то самымъ благоразумнымъ дломъ казалось учиться познавать ихъ нравы, склонности и образъ жизни, потому что сіи животныя составляли для человка и будущее и прошедшее, потому что всегда видли въ нихъ отцовъ и дтей и самихъ себя.

Отъ изученія животныхъ, отъ увренности, что въ нихъ наша душа, легко могли предположить, что имютъ они и свой языкъ. Посл сего одинъ только шагъ остается къ изобртенію басни, то есть къ тому, чтобы заставить говорить сихъ животныхъ, чтобы сдлать ихъ нашими учителями, и заключаю, что басня должна имть начало свое въ Индіи, и что первый баснописецъ вроятна былъ Брахманъ.

И малое понятіе, какое имемъ мы въ сей земл, согласуется съ моимъ мнніемъ. Апологи Бидпая суть древнйшій документъ въ семъ род, а Бидпай былъ Брахманъ. Но какъ онъ жилъ при Цар Могущественномъ, у народа уже образованнаго, то вроятно, что басни его были не первыя, даже и то можетъ быть, что изданныя подъ именемъ его басни составляютъ только собраніе басенъ, кои училъ онъ въ школъ Гимнософистовъ. Впрочемъ извстно, что сіи Индійскія басни, въ числ которыхъ находится и басня Два голубя, переведены на вс Восточные языки, иногда подъ именемъ Бидпая или Билпая, а иногда подъ именемъ Лохмана. Наконецъ перешли он въ Грецію подъ названіемъ басень или притчей Езоповыхъ, Федръ сдлалъ ихъ извстными Римлянамъ. Пoсл Федра многіе Латинскіе писатели, Афтоній, Авіанъ, Габрій и другіе также сочиняли басни, а нкоторые писатели, ближайшіе ко временамъ новйшимъ, какъ то Фаернъ, Абстемій, Камерарій, длали собраніе басень на Латинскомъ язык. Въ конц XVI вка нкто Гегемонъ изъ Шалона (Chalonis sur Sane) осмлился первой писать басни на язык Французскомъ. Черезъ сто лтъ явился Лафонтенъ и заставилъ забыть вс прежнія басни, даже не надюсь (такъ говоритъ Флоріанъ) лучшей участи и всмъ будущимъ сего рода сочиненіямъ.

О басняхъ въ проз.— Разсужденіе г-на Бенитцкаго.— Лессингъ и съ нимъ многіе Нмецкіе литтераторы утверждали, что басня должна быть писана прозою, основываясь на Езоповыхъ притчахъ, даже Мейснеръ соглашался съ ними и написалъ прозою много прекрасныхъ басень. Французы напротивъ того говорятъ, что басня въ проз есть тло безъ души, и оказываютъ мнніе свое несравненными образцами Лафонтена. Т и другіе, кажется, слишкомъ стснили басню: она не ограниченна, и прозою и стихами можно писать ее, притча не трагедія, въ драм аполога разговариваютъ не цари, полубоги и боги, по крайней мр не они одни, а также и кошки, и собаки, и лягушки: слдовательно баснописецъ властенъ писать какъ хочетъ. Но что касается до преимущества прекрасной басни стихами передъ прекраснйшею баснею въ проз, то ето не требуетъ доказательства, ибо въ наше время сія задача превращена въ аксіому. Для слпаго все равно кто поетъ, красавица, или уродъ, лишь бы голосъ былъ приятенъ, но имющій глаза и уши врно станетъ скоре слушать пвицу красавицу, нежели пвицу Медузу.

Возьмите, на примръ, басню Дубъ и Трость, прочитайте ее въ проз на всхъ языкахъ и сличите притомъ съ принадлежащею г-ну Дмитріеву. — Какая проза, какой Лессингъ выразится такъ сильно и смло, какъ нашъ Баснописецъ? Сплавьте вс риторическія фигуры въ одну, соедините все прекрасное прозаическое въ одну фразу, никогда некончите вы такимъ образомъ, какъ онъ кончилъ:

И тотъ, на коего съ трудомъ взирали очи,

Кто ада и небесъ едва не досягалъ….

Упалъ.

Со всмъ краснорчіемъ Мейснера, остроуміемъ Лессинга не льзя написать въ проз ничего равнаго, ничего близкаго къ симъ стихамъ.

Теперь посмотрите на ту любезную простоту, которая прельщаетъ въ басн стихами всякаго, и посредствомъ которой она отличается отъ аполога въ проз. Выберемъ примръ нарочно не самый лучшій. Хемницеръ во второй Части своихъ басень и сказокъ, басня XVIII Соловей и Чижъ, говоритъ:

Былъ домъ,

Гд подъ окномъ

И Чижъ и Соловей вислй,

И пли.

Какъ мило начато! какая, такъ сказать, семейственная простота! Мшаетъ ли здсь мра мыслямъ, останавливаетъ ли она дйствіе разума? препятствуетъ ли рифма выраженію, гд тотъ кудрявой оборотъ прозаическаго краснорчія, которой бы замнилъ ето скромное искусство стихотворства?— Дале….

Лишь только бывало запоетъ,

Сынъ маленькой отцу проходу не даетъ:

Все птичку показать къ нему онъ приступаетъ,

Что едакъ хорошо поетъ.

Кажется, что Сочинитель нерачитъ о своей польз, имя въ виду только занятіе читателя, ниоднимъ наряднымь Словомъ не напоминаетъ имъ о желаніи своемъ нравиться, нигд нтъ отвратительнаго подбора, авторскаго кокетства, нигд невыходитъ онъ изъ границъ благопристойности, но нигд и нечиниться.

Отецъ обоихъ снявъ, мальчишк подаетъ.

Ну, говоритъ, узнай мой свтъ!

Которая тебя такъ много забавляетъ?

Перемните етотъ нжной, кроткой, истинно отеческой вопросъ въ прозу, и онъ огрубетъ, сдлается суровъ: изъ ласковаго отца выйдетъ угрюмый учитель.

Тотчасъ на чижика мальчишка указалъ,

Вотъ, батюшка, она, сказалъ,

И мальчикъ отъ чижа въ великомъ восхищень,

‘Какія перышки! куда какъ онъ пригожъ!

‘За тмъ вдь у него и голосъ такъ хорошъ!

По етимъ словамъ, по етой опрометчивости, въ заключеніи кто не узнаетъ робенка? Не все ли тутъ сказано? что еще осмлится прибавить проза? Смыслъ полонъ, выраженія сильны, ходъ естествененъ, ясность прозы соединена въ етой басн съ благозучіемъ Поезіи, легкости одной съ краткостію другой, правильность съ мрою, приличіе со смлостію.— Слдуетъ нравоученіе:

Вотъ дтско разсужденье!

Да полно и въ житейств тожъ!

О людяхъ многіе по виду заключаютъ:

Кто наряженъ, богатъ, пригожъ,

Того и умнымъ почитаютъ.

Какая нжная укоризна! Кто оскорбится, услышавъ ее? — Говорятъ, что отказъ изъ устъ ласковаго, откровеннаго человка приятне общанія грубіяна, врю, ибо замчено ето же различіе между стихами и прозою, укоризну приятно слушать отъ поета, вотъ одно изъ первйшихъ свойствъ стихотворства, возвышающихъ его надъ прозою — вотъ торжество его.

Однимъ словомъ, Омировы боги врно выбрали для своихъ разговоровъ самой лучшій языкъ, и до тхъ поръ пока не будетъ доказано, что у жителей Олимпа, Омира, Грековъ и Римлянъ не было вкуса, до тхъ поръ Поезія будетъ старшею и прекраснйшею сестрою прозы, до тхъ поръ и басня стихами возметъ первенство у басни въ проз.

Подъ словомъ басня или баснь въ стихотворческой словесности еще разумется:

1) Всякое вымышленное повствованіе, клонящееся къ увеселенію или нравоученію.

2) Исторія баснословная древнихъ, т. е. Миологія,

3) Содержаніе, дйствіе драмы, поемы епической, романа, сказки и пр.

Вакхическій

Вакхическій, или вакхій,— Въ Греческой и Латинской Поезіи называется бакхическою строфой, состоящая изъ трехъ слоговъ: перваго краткаго и двухъ послднихъ долгихъ (U — — ), какъ въ сихъ словахъ: egestаs, avari, , теб мы и пр. Названіе сіе получила отъ того, что употребляли ее въ гимнахъ, сочиняемыхъ въ честь Бахуса, Римляне называли еще сей размръ oenotrius, tripodius, saltans, а Греки . Бакхическимъ стихомъ оканчивался иногда екзаметръ.

Безсоюзіе.

Въ Риторик фигура рченій состоитъ въ томъ, когда полагаются вмст многія предложенія, безъ соединенія союзомъ и, напр. въ Руссовой кантат Цирцея:

Заклинаньемъ ея пораженный

Безмолвствуетъ въ трепет адъ,

До свирпости тамъ разъяренны

Борей со ревомъ шумятъ,

Пламеннеющи тучи несутся,

Закрылся отъ нихъ горизонтъ,

Колебаяся, гробы трясутся,

Въ земл отрыгается стонъ,

Океанъ, воздымаясь, ярится,

Бжитъ за волною волна,

Приведенна въ смятеніе зрится,

Скрываяся въ тучи, луна.

Или у Державина въ од на взятіе Измаила:

Везувій пламя изрыгаетъ,

Столпъ огненный во тм стоитъ,

Багрово зарево зіяетъ,

Дымъ чорный клубомъ въ верхъ летитъ,

Краснетъ понтъ, реветъ громъ ярый,

Ударамъ въ слдъ звучатъ удары,

Дрожитъ земля, дождь искръ течетъ,

Клокочутъ рки рдяной лавы и пр.

Сей фигуръ противоположна фигура многосоюзіе.

Брахикаталентъ.

илй врахикаталектъ, на Греческомъ язык значитъ: слишкомъ скоро, кратко, или худоокончанный. , краткій, brevis, , male desineus, худо конченный.

У Грековъ и Римлянъ такъ назывались стихи, въ которыхъ противъ принятаго правила недоставало одной стопы.

Брахинолонъ.

или по Греческому произношенію брахинолонъ. — У древнихъ назывался симъ именемъ стихъ, состоящій изъ односложныхъ созвучныхъ словъ, напр.:

Pix, fax, fex, lex, lux, nex, nix, pax, dux, quoque styh, stryh.

Но въ нашемъ язык такое совокупленіе односложныхъ словъ непроизводитъ для слуха ни малйшей приятности, впрочемъ, кажется, и на Латинскомъ оно никакой приятности не иметъ, а сочиняется, какъ и вс подобныя игрушки словесности, чтобы позабавить странностію, и чтобы похвастать преодолніемъ трудности такого набора словъ.

Брахихорей.

или по Греческому выговору врахихорей, у Грековъ и Римлянъ названіе стопы, состоящей изъ одного краткаго слога и хорея, иначе называли оную амфиврахій.— См. сіе слово. — Знакъ ея: U — U. Изъ , краткій, , хорей.

Букетъ.

Французы даютъ имя сіе небольшому сочиненію въ стихахъ, писанному кому либо на имянины, или на день рожденія, чаще ето не иное что есть, какъ мадригалъ или псня. Свойствомъ сего рода сочиненій должны быть краткость, нжность и веселость.

Что мн Граціи прелестной

Въ имянины подарить?

Чмъ невинности любезной,

Чмъ могу я угодить?

Сувениромъ и стихами….

Вотъ они, прошу принять,

И лишь взоромъ — не словами,

Коль довольна, мн сказать,

К. П. Шаликовъ.

Или:

Вступая въ новый годъ, любезная Климена!

Не бойся, чтобъ въ судьб твоей произошла,

Какая перемна:

Ты будешь завсегда приятна и мила,

И лтъ твоихъ считать друзья твои не станутъ,

Душой прекрасныя — не вянутъ.

Дмитріевъ.

Буколическій.

Bucolicus, carmen bucolicum. Слово сіе взято съ Греческаго языка, происходитъ отъ , bos, быкъ, волъ, , cibus, пища, паства. Поезія буколическая означаетъ то же самое, что Поезія георгическая или пастушеская, или наконецъ, что еклога.

Изобртателемъ Поезіи Буколической иные почитаютъ Дафниса, другіе Буколія старшаго Лаомедонова сына. Въ жизнеописаніи Виргилія Грамматикомъ Доматомъ приводятся и многія другія мннія о семъ предмет. Одни приписываютъ изобртеніе сего рода Поезіи Оресту во время бгства его въ Сицилію, другіе Лакедамонянамъ, иные Алоллону, когда онъ по низверженіи съ неба пасъ Адметово стадо, а иные Меркурію, но вс сіи мннія, не имютъ, никакихъ доказательствъ.

Греки и Римляне въ буколической Поезіи наиболе употребляли стихъ екзаметръ, у еокрита встрчаются иногда пентаметры, когда онъ вводитъ псни пастуховъ.

Воссій говоритъ (Inst. кн. 3, гл. 8), что недолжно всхъ идилій и всхъ еклогъ почитать Поезіею буколическою, ибо подъ симъ именемъ разумются такія только, сочиненія, гд описываются одн происшествія сельскія, пастушескія. По сему, продолжаетъ Воссій, Виргиліевыхъ эклогъ, названныхъ Pollion Silene, Gallus, неможно причислять къ Поезіи буколической.

Бкриме.

Extrema rithmica, слово Французское: bouts rimes. Симъ именемъ называютъ стихи на заданныя рифмы, иногда предлагается предметъ или содержаніе сихъ стиховъ. — Во Франціи, въ царствованіе Людовика XIV, Буриме было въ большомъ употребленіи, Дюлотъ, жившій около половины XVII вка, почитается онаго изобртателемъ.

Въ Буриме надлежитъ наблюдать: 1) чмъ рифмы будутъ странне и слова мене имть между собою связи, тмъ трудне писать по онымъ стихи, слдовательно стихи, написанные удачно по такимъ рифмамъ, доставятъ боле приятности, 2) при сочиненіи не должно не переставлять заданныхъ словъ, ни длать въ нихъ какіе либо перемны, 3) рифмы могутъ быть съ сочетаніемъ и безъ сочетанія, также и многія на одно окончаніе.

Примры Буриме можно видть въ статьяхъ Баллада и Монорифмъ, сюда же принадлежатъ стихи написанные къ Издателю Встника Европы, Часть XXXVII, No 1, 1808.

Блые стихи.

Названіе сіе придается стихамъ, не имющимъ рифмъ.

Блые стихи могутъ быть всякаго размра. Должно стараться, чтобы въ нихъ, также какъ и въ стихахъ съ рифмами, не было сряду многихъ стиховъ мужескихъ, или женскихъ ибо сіе весьма утомляетъ слухъ. Изъ сего правила изключаются только стихи слдующаго размра:

Нехочу съ поетомъ Греціи

Звучнымъ голосомъ Калліопинымъ,

Пть вражды Агамемноновой и пр.

Сіи не требуютъ никакого сочетанія, ибо пишутся съ сохраненіемъ одного числа слоговъ. — См. дактиль.

Въ стать о рифм читатель увидитъ, какое придаетъ рифма стихамъ достоинство.

Н. Остолоповъ.

‘Встникъ Европы’, No 10, 1815

Отрывки В и Г.

Воображеніе. Imagiriatio.

Мармонтель, изъ сочиненій котораго почерпнута статья сія, такъ опредляетъ воображеніе: способность души, представляющая отсутствующія предметы какъ бы находящимися предъ глазами.

Когда воображеніе начертаваетъ предметы, дйствительно существующіе, то не инымъ чмъ различествуетъ отъ памяти, какъ живостію цвтовъ, когда же изъ соединенія различныхъ предметовъ, собранныхъ памятью, воображеніе составляетъ само собою такія картины, кои не имютъ въ природ образца, тогда длается оно творческимъ, и тогда-то принадлежитъ генію, и тотъ, кому память доставляетъ боле предметовъ, иметъ боле воображенія.

Иные опредляютъ воображеніе способностію представлять предмета, чувствамъ неподверженные. Но можно ли что нибудь вообразить такое, чего мы не видали, чего не осязали, или о чемъ по крайней мр не слыхали? Предметамъ, неподверженнымъ чувствамъ нашимъ и не могущимъ быть подверженными, т. е. вымышленнымъ, мы принуждены давать видъ вещей намъ извстныхъ, или принуждены бываемъ соединять сіи вещи во едино, дабы составить начало неимющее въ природ образца. On ne fait aucune imaige, on les assemble, on les combine, говоритъ Вольтеръ.

Мало такихъ людей, у которыхъ воспоминовеніе предметовъ чувствамъ подверженныхъ не длалось бы, чрезъ размышленіе, или чрезъ напряженіе ума, столь живо, чтобъ не могло доставить образцы для Поезіи. Даже дти имютъ способность представлять себ весьма ясно не только то, что выдли они, но и слышали. Вс люди, исполненные какой либо страсти, съ живостію представляютъ себ предметы, относительные до занимаемаго ихъ чувства.

Размышленіе можетъ произвести въ Поет самыя тже дйствія, оно, такъ сказать, длаетъ плодотворными идеи, и когда Поетъ описываетъ что либо слабо, неопредленно, безпорядочно, то сіе по большей части бываетъ отъ того, что онъ не обратилъ на свой предметъ всего вниманія, какого иный требовалъ.

Если вамъ нужно описать корабль, претерпвающій бдствіе отъ бури и уже приближающійся къ разрушенію, то сначала картина сія представится мысли вашей въ затмвающемъ ее отдаленій. Не хотите ли, чтобъ она была къ вамъ ближе? Осмотрите мысленными очами вс составляющія оную части, осмотрите, что должно происходить въ воздух, въ вод и въ самомъ корабл. — Въ воздух: бушующіе, разъяренные втры, помрачающія свтъ облака, которыя стремятся другъ на друга, низвергаютъ съ ужаснымъ громомъ изъ освщаемыхъ молніею ндръ смертоносныя стрлы.— Въ водахъ: пнящіяся и воздымающіяся до облаковъ волны, обложенныя металломъ доски, отражающія блескъ молніи, валы, горамъ подобные, висящіе на безднахъ, въ которыя корабль, низвергается, и вылетая изъ которыхъ, опять по волнамъ стремится. — На земл: острые утесы, о которые съ ревомъ разрушаются волны, и которые, представляя очамъ кормщиковъ недавніе остатки кораблекрушенія, служатъ ужасными встниками ихъ участи.— Въ корабл: райны, гнущіяся отъ усилія парусовъ, преломляющіяся съ трескомъ мачты, боки корабля, кои показывяютъ уже разщелины, отъ біенія валовъ, встревоженный кормщикъ, коего искусство истощается и уступаетъ мсто отчаянію, утомленные напрасною работою матросы, призывающія жалобнымъ крикомъ Небо на помощь съ послднимъ напряженіями силъ, герой, ихъ ободряющій, и старающійся подать имъ Надежду, коей самъ не иметъ. — Хотите ли сдлать картину сію жалостне, ужасне? Представьте въ корабл отца съ единственнымъ своимъ сыномъ, представьте супруговъ, любовниковъ, которыя обнимаются и говорятъ: мы погибнемъ! Отъ васъ зависитъ собрать въ сей корабль вс страсти и представить во всей сил ужасъ и состраданіе. Для сего нтъ нужды въ геніе творческомъ, слдуетъ только обдумать вс обстоятельства бури. То же можно сказать и о всхъ картинахъ, подлежащихъ чувствамъ: чмъ боле объ нихъ размышляютъ, тмъ живе и подробне он представляются. Правда, надобно умть сблизить обстоятельства и соединить подробности разсянныя въ памяти, во память при напряженіи ума, какъ бы сама собою представляетъ вс собранные ею матеріялы, и всякой, если приметъ на себя трудъ, можетъ убдиться, что воображеніе, относительно къ вещамъ физическимъ, есть такое дарованіе, которымъ даже не примчая обладаютъ.

Труднйшее дло воображенія состоитъ въ расположеніи поемы, романа и всякой драмы, въ выбор характеровъ и страстей, приличныхъ вводимымъ въ оныя лицамъ: сіе требуетъ какъ глубокомыслія, такъ и врнйшаго познанія человческаго сердца,

Часто смшиваютъ съ воображеніемъ, способность еще драгоцннйшую —- способность забываться, поставлятъ себя на мсто описываемаго лица, принимать его характеръ, чувствія, склонности, участвовать въ его выгодахъ, заставлять его дйствовать такимъ образомъ, какъ должно оно дйствовать, и объясняться, какъ само бы объяснялось. Сія способность располагать собою столько же отличается отъ воображенія, сколько ощущенія душевныя отличны отъ впечатленій чувственныхъ. Она должна быть обработываема сообществомъ съ людьми, наблюденіемъ натуры и образцами въ искусств, она требуетъ упражненія цлой жизни — и сего еще недостаточно: для нее надобно имть чувствительность, нжность, дятельнасть души, коими наградить можетъ одна природа. Словомъ: ето есть піитическій жаръ, восторгъ, вдохновеніе, изступленіе, ентузіазмъ. —

Нердко случается видть, что воображеніе Поета поражено, а до сердца его ничто некоснулось, тогда онъ подробно описываетъ вс признаки страстно говоритъ языкомъ ей неприличнымъ.

Вольтеръ, имющій неоспоримое право говорить объ ентузіазмъ, пишетъ, что ентзіузіазмъ съ разсудкомъ, обдуманный, l’enthousiasme raisonable, данъ въ удлъ великимъ Поетомъ.— Но какъ ентузіазмъ можетъ быть управляемъ разсудкомъ? — Вотъ его отвтъ: Поетъ начертаваетъ прежде всего распоряженіе своей картины, тогда кистію управляетъ разумъ. Но поделаетъ ли онъ одушевить свои лица и придать имъ страсти, тогда воображенье воспламеняется и ентузіазмъ дйствуетъ. — Вольтеръ уподобляетъ такого Поета великому Конде, который длалъ расположеніе сраженій хладнокровно, съ мудростію, и сражался съ изступленіемъ.

Высокое, Sublime.

Высокой, говоритъ Буало Депрео, есть нкоторая сила рчи, способная возвысить и привести душу въ восхищеніе. Она происходитъ или отъ возвышенности мысли и чувствованія, или отъ избранія лучшихъ словъ, или отъ приятнаго и разительнаго оборота въ выраженіи, то есть отъ котораго либо изъ показанныхъ качествъ особенно, или, что составляетъ совершенно высокое, отъ совокупленія оныхъ качествъ.

Высокое, по словамъ Сильванія, есть рчь, заключающая оборотъ необычайный, непредвидимый, сильный, которой превосходными изображеніями и чувствованіями возвышаетъ, восхищаетъ душу и вселяетъ въ нее благороднйшую мысль о самой себ.

Высокое вообще, пишетъ Шевалье Жокуръ, есть все то, что возноситъ насъ превыше того, что мы были, и также то, отъ чего сіе возвышеніе длается намъ въ то же время чувствительнымъ.

Лонгинъ (въ книг , о высокости, или о высокомъ), смшивающій иногда такъ называемое высокое съ высокимъ слогомъ, говоритъ, что оно въ сочиненіяхъ есть самое возможное возвышеніе и превосходство слова. Лонгинъ по сему считаетъ пять обильнйшихъ источниковъ высокаго: 1) счастливая отважность мыслей, 3) сильная и изступленная страсть, 3) пристойное составленіе фигуръ, 4) благородное слововыраженіе и 5) величественное и возвышенное словорасположеніе.

Новйшіе Естетики, мало заботясь о точномъ опредленіи высокаго, раздляютъ оное на два рода: на высокое въ изображеніяхъ, le sublime des images, и на высокое въ чувствованіяхъ, le sublime des sentimens.

I. Перваго рода, то есть высокаго въ изображеніяхъ, предметы суть, необозримыя долины, безпредльный океанъ, развалины, сводъ небесный, глубокія пропасти, молнія, громъ, звукъ колоколовъ въ уединеніи, свистъ втровъ, сраженія войскъ, необыкновенная сила, землетрясенія, огнедыщущія горы, бури, водопады, безмолвіе, мракъ, дикая природа и пр.

Вотъ нкоторые примры.

Державинъ, описывая переходъ чрезъ Швейцарскія горы Россійскихъ войскъ, такъ изображаетъ гору Сенготаръ:

Ведетъ — и нкая громада,

Гигантъ предъ нимъ возсталъ въ пути,

Главой небесъ, ногами ада

Касаяся, претитъ идти,

Или:

На Галла сталъ ногой Суворовъ,

И горы треснули подъ нимъ.

Что можетъ быть разительне сдланнаго симъ знаменитымъ Поетомъ изображенія Смерти:

Глотаетъ царства алчна Смерть.

И въ слдующихъ стихахъ,

Глядитъ на всхъ — и на Царей,

Кому въ державу тсны міры?

Глядитъ на пышныхъ богачей,

Что въ злат и сребр кумиры?

Глядитъ на прелесть и красы,

Глядитъ на разумъ возвышенный,

Глядитъ на силы дерзновенны,

И точитъ лезвее косы....

Спокойствіе, или, такъ сказать, равнодушіе Смерти, означенное въ послднемъ стихъ и вселяетъ въ сердце какой-то неизъяснимый трепетъ.

Какая величественная картина представляется въ сихъ стихахъ Дмитріева, обращаемыхъ къ Богу:

Ты дхнешъ — и движешь океаны,

Речешь — и вспять они текутъ.

И въ другихъ, гд описываетъ стенящую Москву:

Я гибну, гибну, ты рекла,

Вращая устрашенно око,

Спасай меня, о Геній мой!

Увы! молчанье вкругъ глубоко

И мечъ висящій надъ главой.

Омиръ и Виргиліи преисполнены такихъ изображеній, етида (въ Иліад) проситъ Юпитера отмстить за своего сына, оскорбленнаго Агамемнономъ, растроганный сею жалобою Юпитеръ отвчаетъ богин: Не возмущай спокойствія своего, прелестная етида! я увнчаю сына твоего славою, и чтобъ уврить тебя въ ономъ, сдлаю знакъ главою, сей знакъ будетъ врнйшимъ залогомъ моихъ общаній. Онъ рекъ, и отъ мановенія всевчной главы весь Олимпъ содрогнулся.

Виргилій представляетъ въ Енеид подобный примръ высокаго въ изображеніяхъ. Вс боги собрались на Олимпъ. Всемогущій властитель началъ рчь, и вс умолкли, и земля вострепетала, глубокое безмолвіе царствуетъ на высотахъ воздушныхъ, втры удерживаютъ свое дыханіе, волны утихаютъ:

Ео dicente, Deum domus alta silescit,

Et tremefacta solo tellus, silet arduus aether,

Tuai zephyri posuere, premit placida aequora pontus.

An. X, 101.

Г. Петровъ такъ перевелъ сіи стихи:

Ему глаголющу, сонмъ вышнихъ молча внемлетъ,

Трепещетъ долъ, ефиръ безмолвну тихость внемлетъ,

Смиренны втры жмутъ дыханія свои,

Моря кретятъ валы, источники струи.

Сюда же принадлежитъ сдланное Гораціемъ изображеніе Катона: вся вселенная была покорена, кром гордаго духа Катонова.

Et cuncta terrarum subacta,

Praeter atrocem animum Catonis.

Таковыхъ высокихъ, можно связать неподражаемыхъ изображеній, множество можно найти въ Священномъ Писаніи, особливо въ Псалмахъ Давидовыхъ:

И подвижеся и трепешна бысть земля и основанія горъ смятошася и подвигошася, яко прогнвася на ня Богъ. Взыде дымъ гнвомъ Его, и огнь отъ лица Его воспламенится и угліе возгорся отъ Него — и приклони небеса, и сниде, и мракъ подъ ногама Его — и взыде на херувими и летъ, летъ на крилю втреню и пр. Небо престолъ Его и земля подножіе ногу Его — Одяйся свтомъ яко ризою….

II. Чувствованья бываютъ высокими, когда, основываясь на истинной добродтели, кажутся превышающими человческое существо, или, когда, по словамъ Сенеки, изображаютъ въ слабости человческой твердость божественную. Если бы вселенная низвергалась на главу праведника, душа его пребыла бы спокойна во время сего паденія. Понятіе о разрушающемся мір есть высокое изображеніе, а спокойствіе праведника есть высокое чувствованіе.

Слдующіе примры лучше объяснятъ сказанное:

Аяксъ въ XVII псни Иліады говоритъ, обращаясь къ Юпитеру:

Ты возврати намъ день, и самъ сражайся съ нами.

Вотъ, пишетъ Лонгинъ, подлинно достойныя чувствованія Аякса! Онъ не проситъ жизни — ето унизило бы героя, но поелику въ густомъ мрак лишается случая оказать свою храбрость, то негодуя, что долженъ на время отложить сраженіе, проситъ какъ можно скоре возвратить свтъ, дабы получить славную кончину, хотя бы надлежало сражаться и съ самимъ Юпитеромъ.

У Корнеля въ VI явленіи третьяго дйствія трагедіи Гораціи, Юлія, видвшая сраженіе трехъ Гораціевъ съ Куріаціями и недождавшаяся конца, приходитъ къ старому Горацію и разсказываетъ, что двое изъ его сыновей убиты, а третій, бывши не въ состояніи противиться троимъ, обратился въ бгство. Старецъ приходитъ въ ужасный гнвъ на послдняго сына за такую трусость, Юлія говоритъ ему:

Que vouliez vous qu’il fit contre trois?

Что могъ противъ троихъ онъ сдлать?

Старецъ отвчаетъ:

Qu’il mourut!

Умеретъ.—

Юлій Цезарь, осердясь на кормчаго, который ороблъ отъ бури, сказалъ ему: Quid times? Caesarem vehis. Чего боишься? Цезаря везешь.

Поръ, Царь Индійснщ, по храбромъ защищеніи себя, взятъ былъ въ плнъ. Александръ спрашиваетъ его, какъ онъ хочетъ, чтобъ съ нимъ поступлено было? Поръ отвчаетъ: Какъ съ Царемъ.

Въ трагедіи Княжнина Росславъ (Д. III, яв. 3) Христіернъ говоритъ сему герою:

Умри, злодй! мое терпнье изтребя,

Надежду на кого взлагаешь?

Росславъ отвчаетъ:

На себя.

И дале, когда Зефира изъявляетъ Христіерну негодованіе за его жестокость и сожалніе о несчастіи Росслава, то сей тиранъ восклицаетъ:

Умретъ мой врагъ, умретъ.

Ты плачешь! — воины!—

Зефира говоритъ ему:

Не плачу…. умираю.

У Озерова Едипъ также представляетъ высокое въ чувствованіяхъ, когда говоритъ Полинику:

Ахъ!… я Едипъ!

Изъ сихъ примровъ можно видть, что высокія чувствованія: бываютъ всегда тихи, не имютъ сильныхъ порывовъ какой либо страсти, даже заключаются иногда въ самомъ молчаніи. Таково описываемое Омиромъ въ IX псни Одиссеи безмолвіе Аякса, когда Улиссъ бседуетъ во адъ съ тнями усопшихъ. — У Софокла Едипъ, къ которому приводятъ дтей его, рожденныхъ его матерью, простираетъ къ нимъ объятія и говоритъ: Подойдите, обнимите вашего.… Едипъ умолкаетъ, и сія остановка, показывающая недоумніе, какъ назвать себя въ отношеніи къ симъ младенцамъ, заключаетъ высокое чувствованіе.

Примч. Высокое въ изображеніяхъ и въ чувствованіяхъ иметъ великое отличіе отъ высокаго слога. Слогъ высокій состоитъ въ изящныхъ мысляхъ, прилично выраженныхъ, а высокое заключается въ разительномъ оборот, который возвышаетъ и восхищаетъ душу: слогъ высокій требуетъ всхъ фигуръ краснорчія, высокое можетъ быть даже въ молчаніи.— (Говоря о Лонгин и длая изъ него выписки, пользовался я прекраснйшимъ переводомъ г. Мартынова упомянутой книги его.)

Галліямбъ.

Терминъ древней Поезіи, родъ стиховъ, воспваемыхъ Галлами или жрецами Цивиллы, въ честь сей богини. Слово сіе coставлено изъ gallus, названіе жрецовъ Цивиллиныхъ, и iambus, стопа Греческой и Латинской Поезіи, употребляемая и въ Русскомъ стихосложеніи.— Галліямбомъ называется также сочиненіе въ стихахъ галліямбическихъ.

Галліямбическій.

Терминъ древней Поезіи Галліямбическою называлась поема, написанная галліямбическими стихами

Стихъ галліямбическій составляемъ былъ изъ шести стопъ. Первая заключала анапестъ, или спондей, вторая, ямбъ, или анапестъ, или трибрахій, третія ямбъ, потомъ слдовали два дактиля и наконецъ анапестъ.

Воссій думаетъ, что такія сочиненія похожи были на дифирамбы.

Героида или ироида.

Героида есть письмо или посланіе о несчастныхъ приключеніяхъ, соединяемыхъ съ любовною страстію. Она пишется не отъ имени сочинителя, а отъ одного извстнаго и знаменитаго лица въ другому таковому же. Самое названіе показываетъ, что дйствующими въ ней лицами должны быть герои, люди чмъ либо себя прославившіе,

Піитическій характеръ героиды, а говоритъ Буттервекъ, почти одинъ съ характеромъ елегіи, языкъ и слогъ въ обоихъ родахъ совершенно равны. Впрочемъ г. Буттервекъ почитаетъ героиду по большей части самымъ холоднымъ сочиненіемъ, ибо, думаетъ онъ, рдко удается чужія чувствованія изобразить съ елегическими подробностями естественно и приятно.— На сіе можно возразить, что піитъ въ героид, какъ и въ драматическомъ сочиненіи, совершенно входитъ въ положеніе вводимаго имъ лица, слдовательно не чужія чувствія, а свои собственныя выражаетъ.

Въ героид обыкновенно употребляется стихъ шестистопный. Она требуетъ слога высокаго, въ которомъ бы любовь, досада, стыдъ, ревность, печаль, ненависть къ самому себ, невозможность избжать несчастія и отчаянія живо изображены были, въ героид разумъ покаряется чувствамъ, и вс мысли уступаютъ той страсти, которая изображается въ словахъ представляемаго авторомъ героя.

Прежде Овидія сей родъ Поезіи не былъ извстенъ ни Грекамъ, ни Римлянамъ. Овидій, можно сказать, сотворилъ и привелъ оный въ совершенство, и въ его-то героидахъ надлежитъ искать правилъ и образцовъ. Лучшими изъ нихъ почитаются: Пенелопа къ Улиссу, Дидона къ Енею, Сафо къ Фаону, Парисъ къ Елен, Аpіaдна къ Тезею, Медея къ Язону — и вотъ самаго Овидія объ нихъ сужденіе: я хочу, говоритъ онъ, хочу, чтобы страстный и пораженный, подобно мн, острйшими стрлами любовникъ, нашелъ въ сихъ сочиненіяхъ весь огнь, который сндаетъ его сердце, и чтобы вскричалъ въ изступленіи: кто научилъ сего стихотворца изображать съ такою истиной мои несчастія?:…

Героическій или ироическій.

Слово сіе, приложенное къ слову поема, значитъ тоже самое что епическій, приложенное къ слову стихъ, значитъ оно размръ, употребительный въ героическихъ или епическихъ поемахъ. У Французовъ и у Рускихъ героическій стихъ есть Александрійскій или шестистопный ямбичесіий (см. Александрійскій). У Италіанцевъ и Англичанъ героическій стихъ соотвтствуетъ нашему пятистопному, или 10 и 11-ти сложному, у первыхъ съ женскимъ, у другихъ съ мужескимъ окончаніемъ. Нмцы утвердили у себя дактилохореическій гексаметръ стихомъ героическимъ.

Гефтемимер или ептемимеръ, semisepternarius, имющій семь частей, или находящійся посреди семи частей. Слово Греческое, происходящее отъ семь, половина и часть. Въ Греческой и Латинской Поезіи различаютъ стихъ гефтемимеръ и цезуру сего имени.— Стихъ гефтемимеръ иметъ половину семи стопъ, или три стопы и одинъ слогъ, на пр.:

Habet om|nis hoc| volup|tas.

Цезура гефтемимеръ начинаетъ четвертую стопу, и слдовательио есть седьмая полустопа, и хотя бы сей слогъ по свойству своему былъ краткій, то чрезъ сіе положеніе длается долгимъ, какъ въ семъ Виргиліевомъ стих:

Et furiis agitatus amor et conicia virtus.

Aen. X, 872.

Гіероглифъ или героглифъ.

Въ Поезіи гіероглифомъ называется изображеніе вещи по ея свойствамъ, представляемымъ надъ другими видами. Примромъ могутъ быть слдующіе стихи Богдановича:

Супругъ, для Душеньки назначенный судьбами,

Есть то чудовище, которо всхъ язвилъ,

Смущаетъ области и часто ихъ крушитъ,

И часто рветъ сердца, питаяся слезами,

И страшныхъ стрлъ колчанъ иметъ на плечахъ,

Стрдяетъ, ранитъ, жжетъ, оковы налагаетъ

Коль хочетъ на земли, коль хочетъ въ небесахъ,

И самый Стиксъ ему путей не преграждаетъ. и пр.

Можно ли описать Амура лучше и сходственне?

У Аполлоса, въ Правилахъ піитическихъ, приводится въ примръ гіероглифа слдующее изображеніе души:

Я образъ Вышняго, зерцало Божества,

На свт нтъ меня свободнй и умнй,

И больше связана всего я естества.

Какъ птичка, въ клточк сижу, горюя въ ней,

Оторвана кругомъ, но нужны мн оковы,

Я ими дйствую, они подобно мной,

Они, что повелю, исполнить все готовы,

Исполнить волю ихъ есть долгъ равно и мой.

Смертельно ихъ люблю, смертельно отвращаюсь,

На небо я лечу, какъ съ ними разлучаюсь.

Изъ сего видно, что піитическій гіероглифъ можно иначе назвать загадкою, или аллегорическимъ изображеніемъ физическихъ и нравственныхъ свойствъ.

Гименій или Именій.

У Грековъ такъ называлась свадебная пснь или припвъ къ оной. — Катуллъ употреблялъ сей припвъ:

Hymen, Hymenaee! Hymen ades Hymenaee!

И cей другоq:

Io Hymen, Hymenaee io,

Io Hymen, Hymenaee io!

Сія пснь, или сіе восклицаніе, отъ котораго произошла въ впослдствіи эпиталама (см. сіе слово), одолжена бытіемъ своимъ Гимену. Вотъ его исторія, подтверждаемая Сераіемъ и всми древними комментаторами:

Гименъ, молодой Аинянинъ, отличной красоты, но бдный и самаго низкаго происхожденія, влюбился въ богатую и знатную двушку. Разность въ состояніяхъ непозволяла ему имть ни малйшей надежды, на онъ довольствовался тмъ, что переодваясь въ женское платье, слдовалъ повсюду за своею возлюбленною. Нкогда онъ провожалъ ее съ другими знатными двицами въ Елевзисъ для жертвоприношенія Церер, на видъ напали морскіе разбойники, и отвезли на необитаемый островъ. Гименъ ночью убиваетъ разбойниковъ, летитъ въ Аины, объявляетъ кто онъ, и что случилось, и. общаетъ, ежели позволятъ ему жениться на той, которую любитъ, возвратить ее со всми подругами. Онъ дйствительно ихъ возвращаетъ и длается счастливйшимъ супругомъ. — За сіе Аиняне повелли молиться ему въ брачныхъ торжествахъ вмст съ прочими покровительствующими онымъ божествами.— Піиты не замедлили назвать его самаго богомъ, и выдумали ему знаменитое происхожденіе: одни производили его отъ Ураніи, другіе отъ Аполлона и Калліопы, иные отъ Бахуса и Венеры.

У Аристофана въ комедіи, называемой Птицы (Д. V, яв. 4), гд идетъ дло о женидьб Писфетера, хоръ припваетъ:

, .

Гимъ или имнъ.

Слово сіе происходитъ отъ греческаго глагола, которой значитъ: пть, вщать, canere, dicere, также славить. По сему гимнъ есть похвала, славословіе,

Гимны бываютъ въ стихахъ, каковы на примръ Омировы и Каллимаховы, въ проз, какъ у Платона и Аристида.

‘Имнами’ говоритъ Державинъ, своемъ разсужденіи о Лирической Поезіи. ‘Евреи въ разныхъ случаяхъ воспвали истиннаго Бога и чудеса Его, а язычники покланяемыхъ ими боговъ, и человковъ, прославившихся знаменитыми подвигами. — Возносили ихъ при жизни, славословили и по смерти…. Имны содержали въ себ часть религіи и нравоученія. Они пвались при богослуженіи, ими объясняемы были оракулы, возвщаемы законоположенія, преподаваемы до изобртенія письменъ славныя дла потомству и пр. Лира или псалтирь, согласовались ихъ предметамъ. Пли имны при восхожденіи солнца, при наступленіи нощи, при новомсячіи и ущерб луны, при собиранія жатвы и винограда, при заключеніи мира и при наслажденіи всякаго рода благополучіемъ, а равно и при появленіи войны, мороваго повтрія и какого либо инаго бдствія, не отъ одного или нсколькихъ молебщиковъ, но отъ лица всего народа.— Чрезъ имны возносились благодаренія, славословія, моленія и жалобы божествамъ…. Они были иногда предсказываемы монархистомъ (декламаторомъ) какъ у насъ стихиры, или провозглашаемы самимъ поетомъ при звукъ струнномъ. Видно сіе изъ многихъ Псальмовъ Давида, исповдайтеся Господеви въ гуслхъ, во псалтири десятоструннемъ пойте Ему. Псал. 32, ст. 2. —

Изъ одъ Пиндара:

Златая арфа Аполлона,

Подруга чернокудрыхъ Музъ!

Твоимъ въ молчаньи звукамъ внемлетъ

Монархъ веселья — пляска, ликъ.

Когда же хоромъ управляя,

Даешь къ совосклицанью знакъ:

Огнь быстрый, вчный, вседробящій —

Ты можешь молньи потушить.

Изъ псни Игоря:

Боянъ Своя вщія персты на живая струны покладаше, они же сами славу Князей рокотаху.’

Критики раздляли прежде древніе гимны на разные роды, основываясь на разности именъ, ибо кром названія гимна и пеана, Греки имли еще множество придаточныхъ именъ, смотря по тому, къ какому божеству, оныя относились, такъ славословія Цибеллы назывались Литіерзами, Юліи были для Цереры, Пеаны для Аполлона, Дифирамбы для Бахуса и пр.

Новйшими литтераторами раздляются древніе гимны на еургическіе или священнотаинственные, на піитическіе или всенародные, на философическіе или свойственные однимъ философамъ.

1 . еургическіе или таинственные гимны воспваемы были людьми, посвященными въ таинства, во время отправленія обрядовъ. Изъ сего рода одни, только Орфеевы достигли до нашихъ временъ, и они суть самые древнйшіе. Павзаній увряетъ, что посвященные въ таинства орфическіе имли гимны, сочиненные самимъ Орфеемъ, и что сіи гимны не столько были обработаны и не столько заключали приятности, какъ Омировы, но въ нихъ видно было боле набожности.

2. Піитическіе или всенародные гимны заключили въ себ врованіе народа и были сочиняемы стихотворцами, единственными тогда богословами. И дйствительно народы Греческій и Римскій съ охотою повиновались тмъ богамъ, какихъ стихотворцы имъ предлагали, и врили всмъ приключеніямъ, какія они разсказывали. Сюда же можно причислить и гимны т честь героевъ и полубоговъ.— Примч. Т, кои пли гимны, назывались, гимнодами, а сочинителямъ даваны были имена гимнографовъ.

3. Философическіе гимны суть т, которые сочиняемы были философами, слдовавшими особенной систем. Хотя, во всенародныхъ собраніяхъ они также, какъ и прочій народъ, покланялись идоламъ, но втайн признавали верховное божество, источникъ и начало всхъ вещей. По сему предметомъ гимновъ философическихъ есть вообще высочайшее Существо, хотя она и скрывается иногда подъ именами Юпитера или солнца, иногда же подъ покровомъ аллегоріи.

Гимнъ долженъ заключать высокія изображенія и высокія чувствія, слдовательно, требуетъ высокаго и чистаго слога, формы опредленной не иметъ: бываютъ въ немъ стихи всякаго размра, даже и вольные,

Греческіе писатели употребляли въ гимнахъ, также какъ и въ одахъ, строфу, антистрофу и еподъ — чему подражалъ и Г. Державинъ въ Гимнъ подъ названіемъ: Сртеніе Орфеево солнца, съ небольшою только отмною въ числ стиховъ, полагаемыхъ древними въ каждомъ отдленіи.

Строфа.

Оставь багряный одръ — гряди,

О златокудрій! вчно юный

Богъ свта, двъ Парнасскихъ вождь!

Гряди и приведи съ собою

Весныы и лта ясны дни,

И цвто-благовонну Флору

И въ класахъ блещущу Цереру,

И Вакха гроздовъ, подъ внцомъ,

Да въ сртенье теб изшедши,

Воскликнемъ гимнъ.

Антистрофа.

Вспылалъ румяный огнь въ водахъ,

Вздымились горы, засверкали!

Се зрю, се зрю — грядетъ, грядетъ.

И свтлое чело возноситъ

Изъ синихъ волнъ на небеса!

Ужь тихой арфы звуки

Бгутъ со струнъ лучами въ долъ,

Безмолвны наклонились кедры,

Вся внемлетъ тварь.

Еподъ.

Пришелъ, пришелъ любитель Музъ,

Олимпа Царь, источникь знаній —

Сердецъ ену несемъ

Благоуханну дань.

Прими и озари съ престола

Тебя поющихъ Піеридъ!

Слдующій гимнъ Минерв, сочиненный Омиромъ и переведенный съ подлинника Г. Гндичемъ, также можетъ приказать свойство древнихъ гимновъ,

Пою великую безсмертную Аину,

Голубоокую, божественную дву,

Богиню мудрости, богиню грозныхъ силъ,

Необоримую защитницу градовъ,

Егидоносную, всемощну Тритогену,

Которую родилъ самъ Дій многосвтный,

Покрытую златой, сіяющей броней.

Оцпенніе объяло всхъ боговъ,

Когда изъ Зевсовой главы она священной

Исторглась, копіемъ великимъ потрясая,

Во основаніяхъ вострепеталъ Олимпъ

Подъ крпостью ея, земля изъ ндръ своихъ

Стонъ тяжкій издала, весь понтъ поколебался,

Смятенъ до черныхъ безднъ, на брегъ побгли воды,

Гипперіоновъ сынъ средь дня остановилъ

Бгъ пышущихъ коней, доколь съ раменъ своихъ

Оружъе совлекла божественная два,

Везрадовался Дій рожденіемъ Аины.

О громовержцева егидоносна дщерь!

Привтствую тебя! Услышь ты голосъ мой,

И впредь ко мн склоняй твой слухъ благоприятный,

Когда я воспою теб хвалебны псни!

Новйшіе гимны похожи боле на оду, или на небольшую поэму, сочиненную во славу Бога, или въ похвалу добродтелей, таковы суть, Гимнъ Богу, соч. Дмитріева, Гимнъ кротости, соч. Державина, Гимнъ солнцу слпаго старца Оссіана, соч. Капниста, Гимнъ благотворительности, соч. Ленкевича, и пр.

Гиперкаталентъ или иперкаталентъ.

Терминъ Греческой и Латинской Поезіи: составлено изъ надъ и умножаю, прибавляю, т. е. надбавленный.

Греческіе и Латинскіе стихи раздляются на четыре рода: стихъ акаталектъ есть тотъ, у котораго на конц нтъ никакого недостатка, каталектъ, у котораго на конц недостаетъ одного слога, брахикалталектъ, у котораго нтъ на конц одной стопы, и гиперкаталектъ, который заключаетъ одинъ или два слога боле противъ настоящаго размра. Послдній называется еще гиперметръ.

Гиперметръ или иперметръ, см. гиперкаталектъ. Слово сіе составлено изъ надъ и мра, — сверхмрный, чрезмрный.

Гипербола или ипербола.

Риторическая фигура. Состоитъ 1) въ увеличиваніи вещей даже до невроятности, напр. бгъ скорйшій молніи, звздъ касающійся Атлантъ, 2) въ уменьшеніи, оныхъ такимъ же образомъ, напр. какъ тнь шатается, вм. весьма истощалъ, или съ молоду умираетъ, вм. очень бденъ.

Бываютъ гиперболы въ одномъ реченіи, напр. когда большаго роста человкъ называется Гигантомъ, или малорослый Пигмеемъ, но он чаще заключаются въ цломъ предложеніи, иногда и въ нсколькихъ періодахъ, въ первомъ случа гиперболу можно назвать фигурою реченій, а во второмъ фигурою предложеній.

Сію фигуру приличне употреблять въ изображеніи пылкихъ страстей, а особливо радости, ненависти, гнва. Гиперболы также очень позволительны въ сочиненіяхъ комическихъ, и весьма способны смшить, но въ важныхъ описаніяхъ должно употреблять ихъ съ разборомъ, потому что он сами по себ обыкновенно бываютъ противны истинъ. Примры:

Коликой славой днесь блистаетъ

Сей градъ въ прибытіи твоемъ!

Онъ всей отрады не вмщаетъ

Въ пространномъ зданіи своемъ,

Но воздухъ наполняетъ плескомъ

И нощи тьму отъемлетъ блескомъ.

Ахъ, еслибъ нын Россовъ всхъ

Къ теб горяща мысль открылась,

Тобъ мрачна ночь отъ сихъ утхъ

На вчный день перемнилась,

Ломоносовъ.

Вихрь полуночный, летитъ богатырь

Тьма отъ чела, съ посвиста пыль,

Молньи отъ взоровъ бгутъ впереди,

Дубы грядою лежатъ позади.

Ступилъ на горы — горы трещатъ,

Ляжетъ на воды — бездны кипятъ,

Граду коснется — градъ упадаетъ, и пр.

Державинъ.

Онъ же въ стихахъ, подъ названіемъ: Колесница, говоритъ о коняхъ:

Ужь дымъ съ ихъ жаркихъ мордъ валитъ,

Со ребръ ліется потъ рками,

Со броздъ кровава пна клубомъ

И волны отъ копытъ текутъ.

Гиперболy долженъ чувствовать тотъ, кто слушаетъ, а не тотъ кто говоритъ. Поетъ объясняется по своимъ чувствамъ, ему кажется, что онъ ничего неувеличиваетъ, онъ слдуетъ влеченію своего воображенія — и чтобы разсуждать такимъ образомъ какъ онъ надлежитъ представить себя на его мст.

Гиперболы умягчаются иногда реченіями якобы или будто бы, почти, едва не, и нкоторыми другими.

Едва отъ ужаса сей камень не дрожитъ:

Полночный Александръ сокрытъ подъ нимъ лежитъ, и пр.

Сумароковъ. Епитъ Карлу XII.

Гипербола есть слово Греческое: , superlatio, превышеніе, увеличеніе отъ глагола , exsuperare, превосходить.

Гликоновъ стихъ.

Терминъ Греческой и Латинской Поезіи.

Скалигеръ говоритъ, что Гликоновъ стихъ состоитъ изъ двухъ стопъ и одного слога, и что назывался онъ Еврипидовымъ стихомъ.

Другіе полагаютъ Гликоновъ стихъ состоящимъ изъ трехъ стопъ: изъ спондея и двухъ дактилей, или, что все равно, изъ спондея, хоріямба и пиррихія. Слдующіи стихъ: Sic te diva potens Cypri, есть Гликоновъ.

Новйшіе подражатели замщаютъ спондей хореемъ:

Мельпо|мена без|смертная|.

Или:

Къ Капитолію шествуетъ.

См. Асклепіадовъ стихъ.

Гораціанскій.

Размръ сего имени есть тотъ же самый, что Алцейскій, (см. сіе слово), а названъ такъ потому, что Горацій весьмга часто употреблялъ его въ своихъ одахъ съ нкоторыми перемнами. Для примра приведемъ сіи строфы:

Nori semper rubres nubibus hispidos

Manant in agros, aut mare Gaspiuni

Vexant inaequales proceilae

Uque: nec Armeniis in oris,

Amice Valgi, stat glacies iners

Menses per oranes, aut aquiloalbus

Ouerceta Gargani laborant,

Et foliis vidcantur orni и пр.

Строфы сего размра состоятъ всегда изъ четырехъ стиховъ, и чаще заключаютъ слдующія стопы:

Въ первомъ и второмъ стихахъ два хорея, въ которыхъ помщается иногда пиррихій, потомъ слогъ долгій + длающій пресченіе, и наконецъ два дактиля, въ третьемъ стих четыре ямба съ однимъ краткимъ на конц слогомъ, въ четвертомъ два дактиля, потомъ хорей или пиррихій, и на конц непремнно хорей.

Примръ:

Кедры| не все|гда || вихремъ ло|маются|,

И ве|дро по|сл тyчь| быва|етъ,

Лтомъ и |дерево| процв|таетъ|.

Иногда же сей размръ вмсто двухъ хореевъ въ началъ двухъ первыхъ стиховъ принимаетъ два ямба и краткой слогъ. Г. Востоковъ въ переведенной изъ Горація од Похвала Вакху показалъ сему примръ:

Когда Гиганты горды воздвигнулись,

Тогда защитникъ отчаго царствія,

Вонзилъ ты львины когти въ Рета,

Лютымъ его отразилъ ударомъ.

Впрочемъ и самъ Горацій чаще употреблялъ сей размръ, полагая въ первой стоп первыхъ двухъ стиховъ ямбъ или слондей (и по большей части послдній), во второй непремнно ямбъ, послдуемый долгимъ слогомъ, длающимъ пресченіе, и наконецъ два дактиля:

Nondum subacta ferre jugutn valet

Cervice, nondum munia comparis.

Ник. Остолоповъ

(Продолженіе впередъ.)

‘Встникъ Европы’, No 17, 1815

Литера Д.

Дaктилическій.

Заключающій стопу дактиль. Латинскіе дактилическіе стихи, особливо екзаметры, потому такъ называются, что она конц имютъ стопу дактиль. Слдующій стихъ изъ Виргиліевой Енеиды есть дактилическій.

Bis patriae cecidere manus, quin protinus omnia

Perlegerent oculis….

Дактиль.

Стопа Греческой и Латинской Поезіи употребляемая и въ Россійскомъ стихосложеніи, состоитъ изъ трехъ слоговъ, одного долгаго и двухъ краткихъ, изображается такъ: — U U. По сему слова Господи, мужество, славная, радостный, , carmine, суть дактили.

Слово сіе, какъ увряютъ, происходитъ отъ , палецъ, потому что пальцы раздлены такимъ образомъ, что одинъ долгій иметъ подл себя два короткихъ, но такое словопроизведеніе неможетъ показаться удовлетворительнымъ. Говорятъ еще, что стопа сія изобртена Бахусомъ, который прежде Аполлона пророчествовалъ въ Дельфахъ стихами сего размра. Греки иначе называли сію стопу . (Diom, 3. р. 474).

У насъ чаще употребляется дактиль вмст съ хореемъ, по чему и стихъ называется дактило-хореическимъ.

Расположеніе дактило-хореическаго шестистопнаго стиха есть слдующее: въ первыхъ четырехъ стопахъ могутъ быть или все дактили, или все хореи, или наконецъ дактили и хореи смшанно, не наблюдая порядка, въ пятой стоп непремнно долженъ быть дактиль, въ шестой въ женскомъ стих хорей, a въ мужескомъ одинъ только долгой слогъ.

Пятистопный дактило-хореическій стихъ въ первыхъ двухъ стопахъ долженъ имть дактиль, или хорей и еще слогъ долгій, длающій пресченіе, но въ двухъ слдующихъ его стопахъ всегда долженъ быть дактиль, и сверхъ того одинъ слогъ долгій, который съ долгимъ слогомъ пресченія, составляетъ пятую стопу, по сему оный стихъ есть мужескій, a женскій вмсто одного долгаго на конц слога принимаетъ хорей.

Примры,

1. Шестистопнаго дактило-хореическаго стиха.

а) Пять Дактилей и одинъ хорей:

Женскій.

Мужескій.

b) Пять хореевъ и дактиль:

Волны | моря | съ ревомъ | страшнымъ | къ брегу

c) Четыре хорея и два дактиля:

d) Четыре дактиля и два хорея:

е) Три дактиля и три хорея:

Кони по|слушные | быстро |мчатся| съ грознымъ возницей.

2. Пятистопнаго дактило-хореическаго стиха:

Мужескій.

Виднъ лишь | молніи | блескъ || громъ безу|молку гре|митъ.,

Женскій.

Вся ужа|снулася | тварь || вся содро|гнулась При|рода.

Можно писать стихи дактилическимъ размромъ и безъ хорея, также какъ анапестомъ безъ ямба (см. анапест.), сохраняя слдующій порядокъ: пусть въ шестистопномъ стих вс стопы будутъ дактили, и по окончаніи третьей прсеченіе, въ пятистопномъ же пресченіе по окончаніи второй стопы, прочіе же стихи, какъ то четырестопный, тристопный и дистопный, должны быть безъ пресченія.

Шестистопные:

Скоро ли, втры, престанете? волны горами вздымаются!

Парсы, снасти изломаны, силы матрисы лишаются.

Пятистопные:

Скроемся въ хижину, искры отъ молніи сыплются.

Впрочемъ сіи стихи непремнно требуютъ сочетанія съ другими дактилическими стихами, какъ-то съ четырестопными, или тристопными, дабы удалить отъ нихъ скучную монотонію,

Древніе часто употребляли шестистопные дактилохореическіе стихи вмст съ пятистопными, и таковыя двустишія совокупно назывались геро-елегическими стихами.

Четырестопные дактило-хореическіе стихи пресченія не имютъ, также какъ тристопные и двустопные, только то замтить надобно, что въ четырестопныхъ четвертою стопою, въ тристопныхъ третіею, въ двустопныхъ второю, когда не оканчиваются чистымъ дактилемъ, почитается въ женскихъ стихахъ хорей, a въ мужескихъ долгій слогъ.— Примромъ дактило-хореическихъ четырестопныхъ могутъ служить слдующіе стихи Державина:

Ступитъ на| горы,| горы тре|щатъ,

Ляжетъ на море, бездны кипятъ,

Граду ко|снетася|, градъ упа|даетъ, и пр.

И сіи написанные къ Державину Дмитріевымъ:

Бардъ безъимянный! тебяль не узнаю?

Орлій издавна знакомъ мн полетъ.

Я не въ отчизн, въ Москв обитаю, и др.

Примръ чистаго четырестопнаго дактиля,

Господи! будь мн всегда покровителемъ!

Или:

Мысли печальны во время осеннее.

Примры тристопнаго дактило-хореическаго стиха:

Звонкопри|ятная| лира!

Въ древни златые дни міра

Сладкою| силой тво|ей

Ты и Боговъ и Царей,

Ты и народы плняла, и пр.

Державинъ.

Примръ чистаго тристопнаго дактиля:

Духи и злые волшебники!

Скройтесь въ пещеры подземныя,

Примръ дактило-хореическимъ четырестопнымъ вмст съ такими же тристопными:

Гд ты, прекрасная! гд обитаешь?

Тамъ ли, гд псни поетъ Филомела,

Кроткая ночи пвица,

Сидя на миртовой втви?

Тамъ ли, гд съ тихимъ журчаньемъ стремится

Чистый ручей по зеленому лугу,

Душу мою призывая

Къ сладкой дремот покоя? и пр.

&nbsp, Карамзинъ.

Примры двустопныхъ дактило-хореическихъ стиховъ:

Гласъ ея | страшный

Двигнулъ весь | адъ,

Громы у|жасны

Глухо гре|мятъ|

Востоковъ.

Пчелка златая!

Что ты жужжишь,

Все вкругъ летая,

Прочь не летишь?

Державинъ.

Примръ чистаго двустопнаго дактиля:

Грудь лебе|диная,

Поступь па|влиная.

Примръ дактило-хореическихъ тристопныхъ женскихъ вмст съ такими же двустопными:

Вютъ осенніе вгары

Въ мрачной дубрав,

Съ шумомъ на землю валятся

Желтыя листья!

Поле и садъ опустли,

Стуютъ холмы,

Пніе въ рощахъ умолкло,

Скрылися птички, и пр.

Карамзинъ.

Примч. Есть еще особенной родъ дактило-хореическихъ четырестопныхъ стиховъ, состоящій изъ трехъ хореевъ съ дактилемъ на конц. Примры можно видть въ старинныхъ псняхъ:

Пере|катно| красно| солнышко,

Ты звздаль моя восточная….

Во слезахъ я слово молвила….

Прочь отъ стада лебединова….

Г. Карамзинъ написалъ симъ размромъ прекрасную сказку Илья Муромецъ. Вотъ ея начало,

Не хочу съ поетомъ Греціи

Звучнымъ гласосъ Калліопинымъ

Пть вражды Агамемновой

Съ храбрымъ правнукомъ Юпитера,

Плыть отъ Трои разоренныя

Съ хитрымъ сыномъ Афродитинымъ

Къ злачнымъ берегамъ Италіи, и пр.

Повсть Г. Востокова Пвисладъ и Зора писана такими же стихами,

Собирайтесь люди Кіевски передъ холмъ священный Боричевъ,

Поклонятися богамъ своимъ

И почтить святую силу ихъ

Благочестнымъ приношеніемъ,

Пированіемъ и тризнищемъ!

Такъ взывалъ Баяновъ громкій хоръ,

Съ холма поле озираючи,

Въ звонки гусли ударяючи, и пр.

Двустишіе.

Distichon или distiehus. — Два стиха, заключающіе въ себ полный смыслъ. Напр:

Тотъ мудръ во истинну, кто все чрезъ опытъ знаетъ,

И кто, начавъ дла, на ихъ конецъ взираетъ.

&nbsp, Гол. Кутузовъ.

Для сильныхъ на земли долгъ первой, знаменитой,

Невинныхъ охранять и слабыхъ быть защитой.

&nbsp, Озеровъ.

Къ чему намъ служитъ власть, когда ее имя

Не властны мы себя счастливыми творить?

&nbsp, Карамзинъ.

Въ Греческой и Латинской Поезій называются симъ именемъ два стиха, изъ коихъ первый екзаметръ, a вторый пентаметръ. У Виргилія, на случай даннаго Августомъ празднества:

Nocte pluit tota, redeunt spectacula mane,

Divisum imperium cum Jove Caesar habet,

И сей другой:

Unde superbit homo, cujus conceptio casus,

Nasci poena, labor vita, necesse mori?

Почти вс елегіи у древнихъ писаны такими двустишіями, такіе какъ и вс Овидіевы сочиненія, выключая Превращеній.

Слово дистихъ, distichus, происходитъ отъ , дважды, и стихъ. См. елегіяческій.

Двустопный.

Стихъ, имющій дв какія либо стопы. — Составленіе и примры можно видть въ описаніи стопъ анапеста, дактиля, хорея и ямба.

Девизъ.

См. емблема.

Діасирмъ.

Родъ ироніи, — самая злобная насмшка на счетъ какого нибудь лица.

Генрихъ IV, Король Французскій, споривъ нкогда съ Испанскимъ посланникомъ, сказалъ со гнвомъ: я пойду до Мадрита. Для чего же не такъ, Ваше Величество, возразилъ хладнокровно посланникъ: Францискъ также былъ въ Мадрит. Чрезъ сей діасирмъ посланникъ напомнилъ о заключеніи Франциска I въ Испаніи и далъ замтить, что и съ Генрихомъ то же послдовать можетъ.

Воссій такъ опредляетъ діасирмъ: Inimica irrisio, sed extra caedeni. Rhet. contract. IV, x. 3.

происходитъ, по мннію Боaло отъ , per, изъ, и , sibilo, свищу, и соотвтствуетъ отчасти Французскому persifflage. Но въ ‘Лексиконъ Шревелія переведено detractio, objectatio, поношеніе, ругательство, и произведено отъ (distraho, lacero, detrabo, obtrecto, разрываю, поношу, ругаю), составленнаго изъ частицы и глагола (traho, влеку). Сей переводъ и производство слова , сходственне съ тмъ значеніемъ, какое даетъ ему Лонгинъ (см., гл. XXXI) въ переводъ Буало: le diosyrme, qui est une espece d’hyperbole, n’est le bien prendre, que l’exagerdtion d’une chose basse et ridicule.

Дидактическій.

Didacticus. — Слово сіе, взятіе изъ Греческаго языка и происходящее отъ глагола , doceo, учу, значитъ поучительный, оно придается тмъ сочиненіямъ въ стихахъ, кои имютъ предметомъ просвщеніе ума. Таковыя сочиненія называются дидактческими, т. е. поучительными.

Должно думать, что дидактическое стихотворство, выключая лирическое (см. сіе слово), существовало прежде всхъ другихъ родовъ Поезіи, потому что законы, бытописаніе и нравственныя поученія были сочиняемы стихами. Гезюдова поема о земледліи показалась нсколькими годами прежде Иліады. Емпедоклъ написалъ въ стихахъ Физику, еогнидъ, Никандръ, Парменидъ, Аратъ сочинилъ въ стихахъ множество разсужденій о разныхъ ученыхъ матеріяхъ. У Римлянъ Горацій, Виргилій, Лукрецій, Овидій съ успхомъ упражнялись въ дидактической Поезіи.

Первое правило поемы Дидактической состоитъ въ томъ, чтобы дать ей основаніе твердое, и чтобы она могла быть читателю пріятна. Не надобно искать въ ней такой учености, такихъ подробностей какія могли бы написаны быть въ трактат прозаическомъ, ибо сего нетерпитъ Поезія, Піитъ, подобно пчел, собирающей съ цвтовъ самое приятнйшее выбираетъ изъ своего предмета только то, что будучи полезно, можетъ соединено бытъ съ прелестями его искусства.

Полезнйшими для Поезіи дидактической украшеніями могутъ служить епизоды, т. е. вводныя повсти, ибо когда они хорошо помщены, когда привлекательны, то вознаграждаютъ читателя за скуку при чтеніи правилъ. Но должно наблюдать, чтобы сіи епизоды были неслишкомъ часты, для того чтобы нечасто отвлекать чрезъ нихъ вниманіе читателя отъ главнаго содержанія поемы.

Расположеніе дидактической поемы зависитъ отъ произвола автора. Онъ можетъ сдлать ее повствовательною и драматическою, влагая поученія свои въ уста извстныхъ философовъ, или законодателей, можетъ даже прибгать къ помощи боговъ, Музъ, и длать обращенія или призыванія по примру авторовъ епическихъ.

Слогъ сего рода творенія долженъ быть умренный: повыше посланія или епистолы, и нсколько пониже поемы епической, ибо въ поем дидактической авторъ представляетъ лице хладнокровнаго мудреца, длающаго поученіе, a потому и не можетъ, или не долженъ быть въ большомъ ентузіазм, выключая епизодовъ, кои, какъ повсти посторонніе, сіе принимать могутъ.

Въ поемахъ дидактическихъ можно употреблять стихи всякаго размра, однакожъ шестистопные предпочитаются.

Примрами сего рода творенія могутъ служить: Поема Лукреціева De rerum natura, Виргиліевы Георгики, Геліодова поема Работы, Гораціева Наука стихотворства, которой подражалъ Буало, Опытъ или разсужденіе о критик Англійскаго писателя Попа, Делилева поема Сады, и пр.

На Россійскомъ язык въ дидактическомъ род находятся: Переводъ Голенищева-Кутузова, Гезіодовой поемы Работы, два полныхъ перевода Боаловой Науки стихотворства, первой Тредіаковскаго, и второй Графа Хвостова и неполный переводъ г-жи Буниной, переводъ Станевича Ландшафтовъ (Paysages) Марнезія, переводъ Князя Шихматова Опыта о критик Г. Попа, поема Притчи, написанная Графомъ Хвостовымъ, Посланіе Ломоносова къ Шувалову О польз стекла, отрывки изъ Делиллевой поемы Сады и изъ Виргиліевыхъ Георгикъ, переведенныя Воейковымъ, и поема Боброва Таврида или Херсонида, писанная четырестопными блыми стихами.

Діереза.

Симъ именемъ назывался, у древнихъ нкоторый родъ стихотворческой вольности, посредствомъ коей піитъ, имющій нужду въ слогъ для составленія полнаго стиха, раздляетъ на два слога буквы, длающія въ обыкновенномъ нарчіи одинъ только слогъ.

Такимъ образомъ Горацій сдлалъ изъ двусложнаго слова silvae три слога въ слдующихъ стихахъ:

Aurorum et siluae metu.

Кн. I. Ода ХХШ.

Nunc mare, nunc siluae

Threicio Aquilone sonant.

K. V. Ода XIII.

Плавтъ изъ односложнаго jam сдлалъ два слога:

Hoc agite, sultis, spectatores nunc iam.

И ето также діереза, когда употребляется aulai вмсто aulae, vitai вм. vitae, въ Тибулл dissoluenda вм. dissolvenda.

Слово діереза взято съ Греческаго: , значитъ раздленіе, отъ , длю, раздляю.— Діереза принадлежитъ къ Метапласму. См. сіе слово.

Диметръ.

Въ Греческомъ и Латинскомъ стих сложеній называются симъ именемъ стихи ямбическіе четырестопные, отъ того что древніе раздляли ямбическій стихъ по мрамъ или метрамъ, а каждой метръ заключалъ дв стопы. (См. Ямбическіе)

Сей Гораціевъ стихъ есть диметръ:

Magis| ve rhom|bus, aut| scari|.

Дипиррихій.

Двойный пиррихій. Такъ имянуемая въ Греческой и Латинской Поезіи стопа, заключающая два пиррихія, т. е. четыре краткихъ слога, какъ-то въ словахъ: animula, adimere, reficio. — Сію стопу иначе называютъ прокелевсматическою.

Диспондей.

Двоиный спондей. Въ древней Поезіи: стопа, заключающая четыре долгихъ слога, на пр. въ словахъ incrementum, delectantes.

Дистихъ.

См. Двустишіе.

Дитрохей.

Двойный трохей или хорей. Терминъ Греческой и Латинской Поезіи, означаетъ стопу, состоящую изъ двухъ хореевъ: cantilena, comprobare, continenter, , слабоумный, содержащій, состоящій.

Диирамбъ.

Диирамбъ былъ гимнъ, птый Греками въ честь Бахуса. Обряды служенія своему богу, по словамъ Страбона, принесены Фригіянами на островъ Наксосъ, откуда распространились они по всему Архипелагу и достигли наконец до ивъ. Народъ ивскій сдлался ревностнйшимъ обожателемъ Бахуса, почему и пристрастился къ диирамбамъ боле нежели къ другимъ родамъ Поезіи. Сосди скоро начали подражать ивянамъ, и въ непродолжительномъ времени вся Греція наполнилась поемами диирамбическими. Римляне, народъ не столько сладострастный и боле Грековъ приверженный къ строгой нравственности, не полюбили сей Поезіи, хотя впрочемъ галліамбическіе ихъ стихи, воспваемые жрецами Сивиллы въ минуты восторга, во многомъ сходствовали съ диирамбомъ.

Цетцесъ (Tzeizes) основательно замчаетъ, говоритъ Аббатъ Арно, что диирамбическіе поеты отличались отъ лирическихъ тмъ только, что имли боле смлости и возвышенности. Сіе замчаніе совершенно образуетъ, истинное свойство диирамба. Сей родъ Поезіи требуетъ изображеній новыхъ, неожидаемыхъ, высокихъ, чудесныхъ, чувствованій сильныхъ, словомъ сказать: піитъ долженъ быть, или по крайней казаться вдохновеннымъ.

Никакой опредленной формы диирамбы не имютъ, чмъ будутъ они непринужденне, тмъ боле могутъ понравиться. — Въ диирамбахъ, посвящаемыхъ Бахусу, употребляются слова Евань, Евое, означающія сею бога. — На Рускомъ язык примромъ сего рода Поезіи можетъ служить напечатанный въ ежемсячномъ изданіи Цвтинкь (С. П. Б. 1809 No. 3) диирамбъ подъ названіемъ: Возвращеніе Бахуса изъ Индіи.

Скалигеръ о диирамб пишетъ слдующее: Диирамбомъ называли Греки Бахуса, или отъ того что онъ воспитанъ былъ въ пещер, имвшей два отверстія (отъ слова дважды дверь), или отъ того что онъ, по словамъ преданія, два раза родился, изъ бедра Юпитера и отъ Семелеи. Въ послдствіи диирамбомъ стали называть родъ гимновъ, воспваемыхъ въ честь Бахуса. Нкоторые писатели думали, что диирамбъ получилъ названіе отъ какого-то Диирамвіи, уроженца ивскаго, и что сей ивянинъ былъ онаго изобртателемъ, но если бы сіе истинно было, то Омиръ, столь много восхвалявшій свою страну, не забылъ бы о томъ сказать, a напротивъ, сей Поетъ приписываетъ изобртеніе диирамбовъ Коринянамъ, Геродотъ же отдалъ сію честь Аріону, жителю острова Лесбоса. Сей родъ Поезіи былъ столько воленъ и безчиненъ, что казался боле изобртеннымъ людьми пьяными, бснующимися въ бахическомъ изступленіи.— Scaliger. Poet. Lib. 1.

Къ такому опредленію можетъ, кажется, подходить слдующій Италіянскій диирамбъ — Италіянцы превосходятъ въ семъ род Поезіи предъ всми новйшими народами (выключая Россійскаго), потому что языкъ ихъ, подобно древнимъ языкамъ, иметъ боле гибкости и вольности въ расположеніи словъ.

Qgnun segua Bacco te,

Bacco, Bacco, Еое!

Chi vuol bever, chi vuol bevere

Venga a bever, venga quа,

Voi imbottate come bevere

Cli &egrave, del vino ancor per te.

Lascia a bever prima a me,

Ognum segua, Bacco, te.

Jo ho voto giа il mio corno,

Dami un po il botaccio, in qua

Quedto monte gira intorno

E’l cervello a spasso va.

Ognun corra in qua e in la

Come vede fare a me,

Qgnun segua, Bacco, te.

Jo mi moro gia di sonno,

Son io ebbrio, o si, o no?

Star pi ritti e’pie non ponno,

Voi siete ebbri, ch’io lo so.

Ognun faccia com’io fo,

Qgnun succi, come me,

Ognun segua, Bacco, te.

Ognun gridi, Bacco, Bacco,

E pur cacci del vin giu

Pio cou suoni farem fiacco

Bevi tu e tu e tu.

Io non possa ballar pi

Qgnun gridi, Evoe,

Ognun segua, Bacco, te,

Bacco, Bacco, Evoe!

Вотъ подражаніе, близкое къ подлиннику:

Вс послдуютъ теб,

Бахусъ, Бахусъ, Евое!

Кто задумаетъ попить?

Къ намъ тотъ можетъ приходишь,

Мы изъ бочки наливаемъ,

Пей, какъ вс мы попиваемъ,

Чашу выпилъ я твою,

Дай мн, выпью и свою.

Вотъ, смотри, гора вртится?

Голова моя кружится,

Вс туда, сюда бгутъ,

Вс примръ съ меня берутъ,

Въ слдъ за Бахусомъ идутъ.

Клонитъ сонъ!— прости весь свтъ!

Что-то пьянъ ужь я, иль нтъ?

Ноги цлы, да не ходятъ!

На меня и вс походятъ.

Пейте, пейте — мой совтъ!

И полне наливайте,

Бахусу вы подражайте!

Бахусъ, Бахусъ прокричимъ,

И винца мы нацдимъ.

Пейте, пейте — ну, смле!

Мн пришлось теперь сказать,

Что не въ силахъ я плясать,—

Вс послдуютъ теб,

Бахусъ, Бахусъ, Евое!

Дихорей.

См. Дитрохей.

Диямбъ.

Двойный ямбъ. Въ Латинской и Греческой Поезіи такъ называлась стопа, состоящая изъ двухъ ямбовъ или четырехъ слоговъ, изъ коихъ первый и третій краткіе, a вторый и четвертый долгіе, какъ на примръ въ словахъ: Amenitas, , восталъ и рекъ.

(Продолженіе посл.)

‘Встникъ Европы’, No 21, 1815

О пародіи.

Изъ Словаря древнія и новыя Поезіи, составленнаго Н. Остолоповымъ.)

Слово пародія есть Греческое: или . Составлено изъ предлога , чрезъ, и существительнаго имени , пснь или пніе. Сіе соединеніе производитъ въ одно время понятіе о сходств и объ отличіи, такъ что чрезъ глагол можно разумтъ, по словопроизведенію, сочиненіе такихъ стиховъ, которые уподоблясь другимъ стихамъ въ размр, различаются съ ними въ смысл и въ предмет, къ которому относятся.

Греческіе и Латинскіе Риторы полагая нсколько родовъ пародіи. Цицеронъ почти вс означилъ въ томъ мст второй книги Объ Оратор, гд показываетъ источники и правила замысловатой шутливости. Можно, говоритъ онъ, съ приятностію включать въ своемъ сочиненій полный стихъ или полстиха, взятые изъ другаго Поета, съ легкою перемною, или совсмъ безъ перемны.

Пародія бываетъ:

1) Когда во взятомъ стих перемняется одно слово и чрезъ то раждается другой смыслъ.— Слдующіе стихи изъ Корнелева Сида всмъ извстны:

Pour grands que soient les Rois, ils sont ce que nous sommes

Ils peuvent se tromper, comme les autres hommes.

Малая перемна въ нихъ сдлала правило, принятое во всей ученой республик:

Pour grands que soient les Rois, ils sont ce que nous sommes

Ils se trompent en vers, comme les autres hommes.

Вотъ переводъ обоихъ стиховъ, приведенный единственно для показанія разности въ подлинник. — У Корнеля:

Велики хоть Цари, но намъ во всемъ подобны,

И къ заблужденіямъ, какъ люди вс, способны.

Пародія же иметъ такой смыслъ:

Велики хоть Цари, но намъ во всемъ подобны,

И въ заблужденіямъ въ стихахъ они способны.

2) Иногда перемна одной буквы производитъ пародію. Катонъ, говоря о Марк Фулвіи, перемнилъ его названіе nobilior (благороднйшій) въ mobilior (недостойнйшій, самый перемнчивый. )

3) Приведеніе нсколькихъ извстныхъ стиховъ, или одного изъ нихъ, безъ всякой перемны, составляло третій родъ пародіи. — Въ трагедіи A. П. Сумарокова Гамлетъ пришедшая въ раскаяніе Гертруда, говоритъ второму своему супругу:

Вы вс свидтели моихъ безбожныхъ длъ

Того противна дня, какъ ты на тронъ восшелъ,

Тхъ пагубныхъ минутъ, какъ честь я потрялa,

И на супружню смерть нетронута взирала.

Ломоносов, которому послдній стихъ непонравился, отъ понятія заключающагося въ слов нетронута, сдлалъ изъ онаго самое сатирическое употребленіе (см. Разсужденіе о старомъ и новомъ слог&#1123, Россійскаго Языка, стр. 149)

Аристофанъ изъ одного стиха Еврипидовой трагедіи Ипполитъ сдлалъ пародію въ своей комедіи Лягушки. Ипполитъ, которому кормилица Федры объявила страсть къ нему сей Принцессы, приходитъ въ ужасъ и изъявляетъ негодованіе, кормилица тотъ часъ напоминаетъ ему клятву его несказыватъ никому о сей тайн. Ипполитъ отвчаетъ: Языкъ могъ далъ клятву, въ сердце не брало въ томъ участія), (Ипп. стих 612). — Аристофанъ нашелъ сей стихъ противнымъ нравственности. Онъ представилъ въ означенной комедіи Бахуса, который, желая доставить Аинянамъ хорошаго трагическаго писателя, нисходитъ въ адъ для того, чтобы вывести оттуда Есхила, или Еврипида. Оба трагика спорятъ между собою. Наконецъ Еврипдъ напоминаетъ Бахусу, что он общалъ возвратить его въ Аины, и Бахусъ отвчаетъ: языкъ мой далъ клятву, a сердце не брало въ томъ участія (стихъ 1515). Я избираю Есхила.

4) Еще находится въ Аристофан, въ Діонисіи Галикарнасскомъ и въ Ефестіон четвертый род пародіи, состоящій въ писаніи стиховъ во вкус и слогомъ извстныхъ худыхъ стихотворцевъ. — На Французскомъ язык есть прекрасный сему примръ. Слдующіе четыре стиха написалъ Боало въ подражаніе слогу Шапеленя, сочинителя поемы Двственница,

Maudоt soit l’auteur dur, dont l’pre et dure verve.

Son’cerveau tenaillant rima malgr Minerve,

Et de son lourd marteau martelant le bon sens

A fait de mchans vers douze fois douze cens.

Сюда же принадлежитъ и сія надпись къ портрету:

Се Росска Флакка зракъ! се тотъ, кто какъ и онъ,

Выспрь быстро, какъ птицъ Царь, несъ звукъ на Геликонъ!

Се ликъ одъ, притчъ творца, Музъ чтителя Свистова,

Кои поле упестрилъ Россійска красна слова!

Г. Николевъ сочинилъ дв оды въ подражаніе слогу Тредіаковскаго. Здсь помщаются нкоторыя строфы:

Сколько дивиться вдругъ станешь прилично,

Видя Фелицей прославленный вкъ,

Вкъ, въ коемъ тако предиворазлично

Даръ свой для пользы стремитъ человкъ!

О лпомудра богиня Фелица!

Выше длами ты Фебскихъ высотъ,

Всмъ неизключно сердцамъ ты Царица

Сердцемъ родяся красивй красотъ!

Томъ 4, стр. 10.

Гордый Султане! мрачный владыко!

Что не въ причину тако кутилъ?

Тяль непостигло бдство велико?

Турчу ли нын Русъ не скрутилъ?

Ну же быстренько вонъ изъ Европы!

Съ вольною волей мен бды,

Иль тя загонитъ Русъ въ Еіопы!

Ей, преупруглый! жди сеи чреды!

Томъ 4, стр. 10.

5) Наконецъ послдній и главный родъ пародіи есть сочиненіе, написанное по расположенію другаго извстнаго творенія, съ обращеніемъ на другой предметъ и съ произведеніемъ, чрезъ перемну нкоторыхъ выраженій другаго смысла. Древніе наиболе говорятъ о семъ род пародіи. — Такова, на примръ, пародія стиховъ Державина На рожденіе въ Свер порфиророднаго Отрока, обращенная къ одному сочинителю, въ которой между прочимъ то мсто, гд слетаются Геніи и предвщаютъ Августйшему Младенцу будущее, передлано такимъ образомъ:

Будешь, будешь сочинитель

И читателей тиранъ,

Будешь нкогда учитель,

Будешь долго Капитанъ.

Будешь, и судьбы гласили,

Ростомъ двухъ аршинъ съ вершкомъ,

Старцы вс тутъ повторили:

Будешь вкъ ходить пшкомъ. и пр.

Таковы же и слдующіе отрывки изъ трагедіи въ одномъ дйствіи Прелеста, служащей пародіею втораго дйствія трагедіи Г. Озерова Димитрій Донской. Содержаніе такое мать Прелесты предъ смертію своею общала выдать ее за Любезина, въ котораго и сама Прелеста влюблена, отецъ хочетъ выдать ее за Мерзона, и для бракосочетанія пріхалъ на ярмарку. Трагедія оканчивается тмъ, что Любезина, который закололъ Мерзона, берутъ подъ стражу.

Явленіе 1 (*).

(*) См. начало втораго дйствія трагедіи Димитрій Донской.

Грyша.

Какое зрлище всхъ души тронетъ сильно!

Средь ярмарки, гд столь народу изобильно,

Куда вс съхалноь для танцевъ и игры,

Отъ вашей свадебки умножатся пиры,

И наша улица отъ плошекъ озарится.

Прелеста.

Нтъ, Груша! никогда сей бракъ несовершится!

Стаканчиковъ, свчей и плошекъ яркій свтъ

Покажетъ вчнаго двичества обтъ

И будетъ лишь зарей желаннаго спокойства.

Приздъ на ярмарку послдніи долгъ покорства,

Тмъ я родителю обязана была,

Но руку чтобъ мою Мерзону въ храмъ снесла,

И тамо клятвою съ душою несогласной

Ябъ утвердила бракъ для обоихъ несчастной,

Сказалабъ, что люблю, что буду въ вкъ любить,

Какъ сердце о другомъ не престаетъ твердить,

Когда Любезина сіе мн сердце страстно

Не престаетъ являть повсюду и всечасно,

Нтъ, съ голоду умру, повшусь я скорй,

Чмъ клятвою солгать предъ небомъ и землей

И произнесть ее во мн не будетъ силы?

Въ обитель тихую, подобіе могилы, —

Въ деревню удалюсь…. Ахъ! лучше ткать и прясть!

Грyша.

Поврьте, что нигд не покидаетъ страсть?

Амуръ и по избамъ, какъ по чертогамъ, бродитъ.

Но будьте веселй, Любезинъ къ вамъ подходитъ, и пр.

Явленіе 4 е

Мерзонъ вбгаетъ въ полевомъ кафтан съ висячимъ ножикомъ и говоритъ Прелест,

Здорово, ангелъ мой! сей часъ лишь только съ поля.

Ну, травля знатная! Хотлось быть съ тобой,

Да что не весела? — сегодня половой

Какъ зналъ, что я женюсь, отмнно отличался,

И тридцать затравилъ, и вотъ къ теб примчался.

Ты любишьли собакъ, душа души моей?

Поврь моимъ словамъ, что въ склонности твоей

Ко мн и къ нимъ найду всегдашне восхищенье,

Любовь….. {*}

(*) Въ подлинник см. втораго дйствія явленіе третіе и четвертое.

Прелеста.

…Прерву твое любовно изъясненье,

И льститься онымъ я напрасно не хочу.

Мерзонъ (не понимая).

И такъ въ сей день тебя въ объятья заключу?

Любезинъ.

О гнвъ! мн должно ли еще хранить молчанье?

Прелеста (Мерзону).

Ты выслушай меня! умножь свое вниманье!

Ты знай, что за тебя неволею иду,

Что счастія съ тобой ни сколько не найду:

Ты зайцевъ, a не мой, быть можешь побдитель!

Любезинъ.

Что слышу?

Мерзонъ.

Небеса! иль слово твой родитель.

О нтъ! я врнаго себ въ немъ друга зрю.

Прелеста.

Коль будетъ принуждать, себя я уморю.

Мерзонъ.

Ему противна ты? Такъ знай же, что и силой

Съ моей судьбою твой мы свяжемъ вкъ унылой!

Любезинъ.

Не помышляешь ты въ намреньи своемъ,

Что ты препятствія найдешь во брак семъ,

Что для Прелесты здсь защитники явятся,

Которы ярости твоей не устрашатся.

Мерзонъ.

Кто будутъ дерзкіе, — и кто?…..

Любезинъ.

Я!

Мерзонъ,

Ты?

Любезинъ.

Я самъ.

Не потерплю? чтобъ велъ ее кто силой въ храмъ,

И помня честь и долгъ ея приличны роду,

Любезинъ защишить готовъ ея свободу.

Я долженъ все открыть: я самъ ее люблю!

Мерзонъ (вынимая ножъ).

Послушай, перестань, иль тотчасъ заколю!

Любезинъ (выхвативъ ножъ, закалываетъ его).

Злодй! умри ты самъ…

Мерзонъ (умирая кричитъ).

Ату! ату!… и проч.

Изобртателемъ пародіи почитаютъ Иппонакса, жившаго около 540 лтъ до хрістіанскаго счисленія. Иные, согласно съ Аинеемъ, приписываютъ честь сію Архилоху, a другіе Гегемону, жившему на азос, остров Егейскаго моря, около 88 Олимпіады. Гегемонъ прославился наиболе своею Гигантомахіею.— Надлежитъ замтить, что ни одинъ Поетъ не былъ столько пародированъ, какъ Омиръ, его собственную Ватрахоміомахію (поема Война мышей съ лягушками) почитаютъ пародіею нкоторыхъ мстъ Иліады и Одиссеи. — Тимонъ, написавшій четыре книги пародій, бралъ основаніе оныхъ изъ твореній сего великаго Поета. Онъ жестоко нападалъ на философовъ того времени и сравнивалъ ихъ съ тми пещерами, въ коихъ Еоломъ заключены были втры, они, говорилъ Тимонъ, сутъ пузыри, надутые пустыми мыслями. И вотъ какимъ образомъ сдлалъ онъ въ одной своей пародіи призываніе, въ подражаніе началу Иліады ‘Повдай мн, Муза! кто воспламенилъ между ними (философами) сію ужасную войну? Богиня Ехо, раздраженная на людей молчаливыхъ, разсяла повсюду болзнь многорчія, сія страшная болзнь большую часть изъ нихъ погубила.’ — Пародіи Тимона были называемы Силліями, Silli, отъ введенія въ нихъ Силена.

Предметомъ пародіи должно быть непремнно извстное твореніе. Въ подражаніи надлежитъ сохранять врность и точность шутки должно употреблять съ бережливостію и такимъ образомъ, чтобъ он казались происходящими сами отъ себя, шутки же на лицо пародируемаго автора нетерпимы, также надлежитъ остерегаться площадныхъ и неблагопристойныхъ выраженій.

Пародія должна заключать въ себ пріятность и пользу, какъ и вс прочія отрасли Поезіи. Иногда она выставляетъ на позоръ подверженное осмянію, иногда даетъ на замчаніе ложныя красоты какого либо сочиненія, открываетъ глаза автору, ослпленному самолюбіемъ и лестію, и чрезъ то способствуетъ къ его исправленію, иногда же служитъ къ одному только увеселенію читателя: ибо случается, что пародируемое сочиненіе не иметъ такихъ недостатковъ, кои заслуживали бы осмяніе, или порицаніе, каковы на примръ показанныя выше сего сочиненіе Державина и трагедія Озерова.

Примч. Можно ли принять за пародію т сочиненія, кои называются вывороченными на изнанку, какъ на пр. Енеиду, предоженную такимъ образомъ на Французскомъ язык Скаррономъ, a на Русскія нарчія Осиповымъ и Котляревскимъ?..— Сей выворотъ на изнанку есть не иное что, какъ описаніе шуточнымъ слогомъ тхъ происшествій, кои прежде описаны были слогомъ высокимъ, a пародія, какъ видно изъ вышеприведенныхъ примровъ, состоитъ наиболе въ примненіи того же сочиненія къ другимъ происшествіямъ: и по тому должно заключить, что изнанка не есть пародія, да и древніе о семъ род сочиненій ничего не упоминаютъ. — Выворотъ на изнанку есть произведеніе новйшихъ временъ. — (Сіе подробне объяснено въ стать Изнанка.)

‘Встникъ Европы’, No 7, 1816

Изъ Словаря древнія и новыя Поезіи, составленнаго Николаемъ Остолоповымъ.

(Продолженіе литеры Д. — См. В. Е. 1815 No 22.)

Дрaмa.

Сочиненіе, написанное для театра. Слово, взятое съ Греческаго, значитъ дйствіе, ибо сочиненія театральныя не иное что суть, какъ дйствія, или подражанія дйствій.

Древніе разумли подъ именемъ Драмы трагедію, комедію и сатиру, которая была также театральное представленіе важное и вмст шуточное, новйшіе Драмою почитаютъ трагедію, комедію, оперу и фарсу.

Во всякой Драм, или въ которомъ либо изъ упомянутыхъ театральныхъ представленій, надлежитъ наблюдать единство происшествія или дйствія (actio), единство времени и единство мста.

Единство происшествія состоятъ въ томъ, чтобы всякое обстоятельство споспешествовало принятой авторомъ цли, чтобы не взирая на различіе сихъ обстоятельствъ, каждое изъ нихъ связано было неразрывною цпью съ главнымъ узломъ граматическаго происшествія: ибо отъ множества разныхъ происшествій развлекаются вниманіе и чувства слушателей.

Единство времени.— Надлежитъ наблюдать, чтобы представляемое на театр происшествіе не продолжительне было однихъ сутокъ, но чмъ мене заключать оно будетъ времени, тмъ ближе подойдетъ къ своему совершенству. А какъ представленіе происшествія безъ сомннія требовало бы столько же времени, сколько нужно онаго для совершенія самаго происшествія, то для избжанія сего (ибо возможно ли просидть въ театр цлыя сутки) изобрли способъ скрывать время между актами. Зрители полагаютъ, что въ каждое изъ оныхъ междудйствій (антрактовъ) протекло по нскольку часовъ, и не требуютъ отъ автора такой строгой точности, какой бы требовалъ естественный порядокъ происшествія.

Единство мста, состоитъ въ томъ, чтобы происшествіе непремнно тамъ продолжалось и кончилось, гд началось.

Изъ сихъ правилъ единства исключаются только волшебные оперы, гд авторъ имя предметомъ представленія происшествій въ самомъ дл несбыточныхъ, прользуестя всякой свободой. *См. Опера)

Вольтеръ въ опроверженіе мннія г-на де ла Мотта, который старался изгнать единство дйствія, мста и времени, написалъ въ предисловіи къ трагедіи своей Едипъ слдующее разсужденіе о трехъ единствахъ:

‘Г. Де ла Моттъ хочетъ изгнать единство дйствія, мста и времени!

‘Между новйшими народами Французы первые возстановили благоразумныя сіи правила театра: другіе народы долгое время противились сему игу, ибо оно казалось для нихъ слишкомъ тягостнымъ, но какъ такое иго было справедливо, и какъ разумъ надъ всмъ торжествуетъ, то въ послдствіи было оно всми принято.— Могли ли мы подумать, чтобы въ наше время Французъ сталъ трудиться всмъ своимъ умомъ для возвращенія насъ къ прежнему невжеству?

‘Еслибы я не могъ я ничего сказать г. де ла Мотту кром того, что Корнель, Расинъ, Мольеръ, Адиссонъ, Конгревъ, Маффей сохраняя законы театра, то и сего было бы достаточно для удержанія желающихъ оныя нарушить, но г. де ла Моттъ заслуживаетъ, чтобъ оспоривали его боле доводами, нежели примрами.

‘Что есть театральное представленіе? Изображеніе одного какого либо дйствія. Почему одного, a не двухъ, или трехъ? По тому что умъ человческій не можетъ вдругъ стремиться ко многимъ предметамъ, потому что раздляемое участіе скоро уничтожается, потому что двухъ происшествіи неприятно видть даже въ картин, потому наконецъ, что сіе правило внушила сама природа, сддственно оно должно быть постоянно.

»По той же самой причин единство мста необходимо нужно, ибо одно дйствіе или происшествіе не можетъ въ одно время происходить въ разныхъ мстахъ. Ежели въ первомъ акт вижу я какого нибудь героя въ Аинахъ, то во второмъ акт могу ли встртиться съ нимъ въ Персіи? Написалъ ли г. Лебрюнъ Александра въ Арбеллахъ и въ Индіи на одной картин? — Я неудивился бы — говоритъ ла Моттъ, — когда бы благоразумный, но мене приверженный къ правиламъ народъ, съ приятностію смотрлъ на Коріолана, осуждаемаго въ продолженіи перваго акта въ Рим, въ третьемъ принимаемаго у Волсковъ и въ четвертомъ осаждающаго Римъ. — Во первыхъ я непонимаю,’ продолжаетъ Вольтеръ, ‘какъ умный и просвщенный народъ небылъ бы приверженъ къ правиламъ, почерпнутымъ въ здравомъ разсудк и сохраняемымъ для собственнаго его удовольствія, во вторыхъ, кто не почувствуетъ, что въ сказанныхъ ла Моттомъ словахъ находятся цлыя три трагедіи?’ ‘Единство времени естественно соединяется съ двумя первыми. Вотъ, по мннію моему, довольно убдительное доказательство: я смотрю на трагедію, то есть смотрю на представленіе дйствія, предметъ состоитъ въ совершеніи сего единственнаго дйствія. Въ Рим длается противъ Августа заговоръ, мн хочется знать, что будетъ съ Августомъ и съ возмутителями. Ежели стихотворецъ продолжаетъ дйствіе дв недли, то долженъ мн дать отчетъ во всемъ, что происходитъ въ сіи дв недли, ибо я хочу обо всмъ знать, a притомъ тутъ ничего не должно быть ненужнаго, и такъ, если онъ представитъ мн двухъ недльное происшествіе, то изъ сего произойдетъ по числу дней по крайней мр четырнадцать разныхъ дйствій, какъ бы они малы ни были. Ето небудетъ ужъ совершеніе заговора, къ чему единственно надлежало бы, такъ сказать, вести меня сколь возможно поспшнй, изъ сего произойдетъ длинная исторія, которая не плнитъ меня, а только утомитъ, потому что не скоро дождусь я ожидаемаго мною конца. Я не за тмъ пришелъ въ театръ, чтобы слушать исторію героя, но чтобъ видть одно происшествіе, случившееся въ его жизни. Къ томужъ зритель находится въ театр неболе трехъ часовъ, слдовательно и дйствіе не должно продолжаться боле трехъ часовъ, Цинна, Андромаха, Баязетъ, Едипъ Корнеля, Едипъ самаго ла Мотта, и даже написанный мною, не доле продолжаются: сія вольность, то есть несоблюденіе единства времени, можетъ прощена быть только за другія красоты, но чмъ она ощутительне, тмъ боле длается погршностію. Однако же часто единство времени простирается до двадцати четырехъ часовъ, a единство дйствія заключается въ окружности замка или дворца. Большая строгость сдлала бы прекраснйшія происшествія неспособнымъ къ театральному сочиненію, a большая свобода подала бы поводъ къ величайшимъ злоупотребленіямъ. Ибо, если бы однажды позволено было театральному дйствію продолжаться два дни, то скоро какой нибудь писатель воспользовался бы двумя недлями, другой двумя годами, а неограничивъ мста извстнымъ пространствомъ, скоро бы увидли мы сочиненія, подобныя старинному Англійскому Юлію Цезарю, гд въ первомъ акт Брутъ и Кассій находятся въ Рим, a въ пятомъ являются въ Фессаліи.

‘И такъ,’ заключаетъ Вольтеръ, ‘будемъ придерживаться, какъ длалъ великій Корнель, трехъ единствъ, въ нихъ содержатся вс другія правила, составляющія красоту театральныхъ сочиненій.’

2 е. Въ драматическихъ сочиненіяхъ необходимы еще узелъ и развязка.

Узелъ или завязка есть то препятствіе, которое заставляетъ главное лице дйствовать, и которое бываетъ причиною продолженія театральнаго представленія: узелъ долженъ быть естественъ и почерпнутъ изъ самаго дйствія,

Развязка есть преодолніе всхъ препятствій, какія имло главное лице, или развязкою называется такое обстоятельство, которое бываетъ причиною конца представляемаго происшествія. Развязка должна, быть столькожъ естественна, какъ и узелъ.

3. Всякое драматическое сочиненіе раздляется на отдленія или дйствія (акты), а сіи раздляются на явленія (сцены).

Актъ долженъ заключать въ себ особенный случай, составляющій часть главнаго происшествія, во всмъ отъ него зависящую и служащую средствомъ къ достиженію предназначенной цли. Посл каждаго акта вс дйствующія лица (актеры) сходятъ со сцены, т. е. съ мста представленія.

Акты или дйствія имютъ также свои законы. Въ первомъ изъ оныхъ заключается приступъ къ тому происшествію, которое сочинитель представить намренъ, во второмъ изложеніе происшествія, въ третьемъ препятствія и неудобства, въ четвертомъ приступъ къ окончанію, въ пятомъ окончаніе или развязка, которая чмъ нечаянне и правдоподобне бываетъ, тмъ боле нравится.

Драматическое сочиненіе можетъ состоять также изъ трехъ и изъ одного дйствія (акта). Впрочемъ сей порядокъ не есть непремнное правило: бываютъ театральныя представленія и въ двухъ и четырехъ дйствіяхъ, но только боле пяти недолжны он имть. Горацій говоритъ однакожъ, что недолжно бытъ и мене пяти актовъ.

Neve minor, neve fit quinto productior аctu.

Fabula.

Явленіе есть часть дйствія или акта: въ немъ отъ одного до нсколькихъ лицъ быть могутъ. Явленіе начинается тогда, когда одно или нсколько лицъ придутъ на сцену (мсто представленія), или уйдутъ съ оной.

4 е. Нын по большей части даютъ названіе Драмы нкоторому роду трагедіи, въ коей описываются несчастныя приключенія людей средняго и даже низкаго состоянія, разность ея съ трагедіею состоитъ наиболе въ томъ, что оканчивается она всегда благополучіемъ главныхъ лицъ.

Изобртеніе предмета, возбуждающаго жалость и нравоучительнаго, общенароднаго, однакожъ не низкаго, благопристойнаго и при всемъ томъ правдоподобнаго, слогъ простой, но сильный и правильный, соотвтствующій лицамъ и предмету, — суть качества, необходимыя для составленія хорошей Драмы.

Примч. Драма въ семъ случа называется иначе слезною комедіею (comedie larmoyante). — Такая комедія весьма недавно вошла въ употребленіе. Вольтеръ, имвшій, безъ всякаго противорчія, хорошій вкусъ, отзывался объ ней очень худо. Въ письм къ Александру Петровичу Сумарокову такъ онъ объясняется: ‘Писатели, неспособные выдумать порядочной шутки, захотли сочинять для театра единственно изъ денегъ, но какъ у нихъ недоставало ума для трагедіи, ни веселости для комеднг, то они стали смшивать приключенія трагическія съ простонародными, т. е съ комическими. Я никогда не могъ читать ихъ… Сіи незаконнорожденныя твари не суть ни трагедіи, ни комедіи. — Но чтожъ длать! безъ лошадей и лошаки возятъ.’

Драматическій.

Симъ именемъ называется сочиненіе, въ которомъ соблюдены свойства и правила драмы (См. Драма.) По сему и поезія, или поема, представляющая чудесныя, героическія или простонародныя происшествія, съ введеніемъ рчей дйствующихъ лицъ, называется драматическою. О происхожденіи поезіи драматической см. статью о Трагедіи.

Дуо, дуетъ.

Когда въ операхъ два лица вмст или поперемнно поютъ, то сіе пніе называется Дуо или Дуетъ.— Дуо на Италіянскомъ язык значитъ два, и какъ оперы взяты съ Итальянскаго же театра, то по сей причин и слово Дуо сдлалось техническимъ.

Дйствіе или стихъ. См. Драма.

Дйствіе.

Дйствіе (actio) есть все то, что составляетъ предметъ или матерію какого либо сочиненія.— Трагедія, комедія, опера, епопей, еклога, басня, имютъ собственно принадлежащее имъ дйствіе, и правила особенныя, подверженныя однакожъ правиламъ общимъ.

Дйствіе вообще бываетъ естественное, или сверхъестественное. Естественное дйствіе раздляется на истинное и вымышленное: Истинное представляетъ происшествія и людей такими, каковы они въ самомъ дл, a вымышленное представляетъ людей и происшествія такими, какими бы могли они быть. Иногда же Поетъ включаетъ дйствія вымышленныя въ происшествie истинное для доставленія послднему большей приятности.

Сверхъестественное или чудесное дйствіе есть то, когда происшествія представляемы бываютъ въ видахъ аллегорическихъ, кои употребляются для подражанія дйствіямъ истиннымъ. Воображеніе поета, сжатое, такъ сказать, въ границахъ природы, стремится для обогащенія своихъ произведеній въ безпредльность вещей возможныхъ, и говоритъ по своему произволенію существа и происшествія новыя, сохраняя только во всякомъ случа правила правдоподобія.

Дйствіе можетъ быть сложнымъ, т. е. представлять смсь происшествій истинныхъ съ чудесными и людей съ существами вымышленными.

Вообще всякое дйствіе долженствуетъ быть единственнымъ, полнымъ, правдоподобнымъ и привлекательнымъ.

I. Каждый писатель иметъ въ виду поученіе, или увеселеніе читателя, a иногда то и другое вмст. Единство дйствія для сего необходимо нужно, ибо чмъ мене чувствованія развлечены бываютъ, тмъ длаются сильне. По сему всякое сочиненіе, заключающее множество дйствій, производитъ въ душ читателя одинъ только безпорядокъ. Ежели представляемыя ему разныя дйствія равно его привлекаютъ, то он взаимно одно другое затмваютъ, и еще хуже, ежели оныя не равны между собою въ приятности. Мене нравящееся дйствіе безъ сомннія охладитъ сочиненіе и произведетъ скуку.

II. Дйствіе должно быть полное, т. е., имть начало, средину и конецъ. Авторъ обязанъ начатъ и кончить свое сочиненіе въ надлежащихъ мстахъ, и въ продолженіе повствованія поступать съ читателемъ такимъ образомъ, чтобы ему нетрудно было находить причину представляемыхъ происшествій, онъ обязанъ также давать отчетъ во всемъ, что непосредственно способствуетъ къ узлу и развязк сочиненія. При семъ онъ долженъ ясно показать свойства главныхъ лицъ, участвующихъ въ его произведеніи.

III. Дйствіе должно быть правдоподобно.— Всякой писатель иметъ цлью удостоврить читателя даже и въ томъ, что вымышлено, а въ семъ неиначе онъ можетъ успть, какъ приспособляя вымыслы свои къ тмъ понятіямъ, какія мы имемъ о предметъ, имъ подражаемомъ. (См. Правдоподобіе.)

. Дйствіе должно быть привлекательно. — Оно можетъ быть таковымъ двояко: чрезъ происшествія и свойства лицъ, или чрезъ нравственную цль. Сочиненіе, заключающее въ себ оба сіи качества, никогда непотеряетъ своего достоинства, и всегда будетъ нравиться.

Конецъ литеры Д.

Евфемизмъ.

Евфемизмъ, &#963,, происходитъ отъ , хорошо, удачно, и говорю:

Евфемизмъ есть тропъ, потому что употребляемыя въ ономъ слова принимаются не въ собственномъ ихъ смысл, но лучше можно назвать оный просто уловкою писателя, который, не желая помстить словъ неблагопристойныхъ или неприятныхъ на счетъ какого либо лица, употребляетъ такія выраженія, кои не иначе какъ по нкоторомъ размышленіи производитъ желаемое понятіе. Цицеронъ вмсто того, чтобы сказать р Клавдіи просто: она была женщина сладострастная, изъясняется такимъ образомъ: Клавдія боле была приятельницею всхъ мущинъ, нежели непрятельницею одного.

Евхаристическій.

Евхаийстическою называется поема, которою благодарность за милости приносится. — Аполлосъ, стр. 69.

Единознаменованіе.

Единознаменованіе, synonimia, въ Риторик фигура реченій, есть соединеніе словъ, то же, или сродное и близкое знаменованіе имющихъ, напр. вырвался, ушелъ, убжалъ, не дамъ, не стерплю, не попущу.

Единоначатіе.

Единоначатіе, anaphorа, въ Риторик фигура реченій, состоитъ въ томъ, когда нсколько краткихъ періодовъ, или нсколько стиховъ начинаются съ одного слова. — Примръ единоначатія вмст съ вопрошеніемъ: Докол Господи забудеши мя до конца? Докол отвращаеши лице Твое отъ мене? Докол положи совть въ души моей, болзни въ сердц моемъ день и нощь? Докол возносится врагъ мой на мя? Псаломъ 12.

Ни чистыхъ двъ соборъ священный,

Ни свтлый ключь Кастальскихъ водъ,

Ни Пиндъ холмистый, возвышенный,

Ни Феба краснаго восходъ,

Ни нектаръ сладостный Гебеи,

Ни радостный Тимпедскій лугъ,

Ни анемоны, ни лилеи,

Ни нжныхъ Грацій рзвый кругъ,

Ничто не разгоняетъ скуки,

Которою душа полна, и пр.

Гол. Кутузовъ.

Тобой поставлю судъ правдивый,

Тобой сотру сердца кичливы,

Тобой я буду злость казнить,

Тобой заслугамъ мзду дарить.

Ломоносовъ.

Сія фигура не иное что есть, какъ часть фигуры повтореніе, repetito. См. Повтореніе.

Единство.

См. Драма.

Еклога.

Слово Еклога естъ Гречеркре: , значитъ выборъ. Симъ именемъ назывались прежде вс лучшія, избранныя сочиненія.

Поезія буколическая, георгическая, пасторальная или пастушеская, и Еклога, суть именованія, означающія одно и тоже, то есть описаніе сельскихъ нравовъ или происшествій между поселянами.— См. Идилія и Пастушескій.

Лицами дйствующими въ сей поем бываютъ пастухи, земледльцы, и пр. Мсто, на которомъ должно происходить дйствіе — поля, горы, лса. Однако, хотя Поезія буколическая иметъ предметомъ подражаніе того, что происходитъ и говорится между пастухами, но она не должна ограничивать себя однимъ только простымъ представленіемъ дйствительныхъ происшествій, ибо такая истина рдко нравится, ей надлежитъ украшать происходящее въ самой натур и доводить оное до совершенства. Она должна представлять состояніе самое счастливое, какимъ только могутъ люди наслаждаться, какимъ наслажденіемъ они, по преданію, въ золотомъ вк, и какимъ наслаждаются нын — въ своемъ воображеніи.

‘Мечтая о золотомъ вк’ говоритъ Г. Мерзляковъ (Чтен. 6 въ Общ. Любителей Словесности, въ Москв) ‘мы чувствуемъ такое томное наслажденіе, какое посщаетъ насъ при воспоминаніи o миломъ друг или брат, который давно умеръ, но въ которомъ находили мы счастіе, — такое же наслажденіе, съ которымъ смотритъ нжный супругъ на портретъ любезнйшей супруги, съ коею разлучили его жестокіе люди и судьбы непостижимыя. Сколь бы далеко ни увлечены мы были вихремъ страстей и нуждъ, чувствуемъ, что простота есть что-то родное наше: на поля и на лса смотримъ, какъ на колыбель, въ которой покоилась невинность нашего младенчества. Въ деревн отдыхаемъ отъ тяжелаго дыму городскаго, подобно бднымъ узникамъ, изведеннымъ изъ мрака темницъ на свжій воздухъ, подобно людямъ, которые, будучи заперты въ одномъ поко, выходятъ иногда на балконъ прохладитъся. Вотъ занимательность пастушеской Поезіи!’

Въ Еклог можно представить одного или двухъ пастуховъ, третій вводится иногда въ вид судіи. Такимъ образомъ писали буколическія сочиненія еокритъ и Виргилій. Они знали, что большое число пастуховъ не можетъ быть вмст, ибо каждый изъ нихъ имлъ многочисленное стадо.

Но о чемъ могутъ разговаривать пастухи? Безъ сомннія о вещахъ къ нимъ ближайшихъ, о длахъ сельскихъ, полевыхъ и тому подобныхъ, a первое достоинство ихъ должно состоять въ псняхъ. Любовь служитъ главнйшимъ содержаніемъ ихъ псень, но сія любовь должна быть тихая, безъ сильныхъ порывовъ, ибо Еклога не есть Трагедія. Впрочемъ бываютъ Еклоги и безъ любовной страсти.— A какъ отношенія пастуховъ могутъ быть между собою paзличны, то и Еклогп можетъ принимать разныя формы: она бываетъ драматическая, епическая и смшенная, она можетъ имть также видъ оды, елегіи, епиталамы, псни, и пр.

Что касается до слога Поезіи буколической, то онъ долженъ быть простъ, потому что пастухи говорятъ просто, онъ долженъ быть нсколько пространенъ, плодовитъ, потому что пастухи, въ спокойной жизни своей, любятъ заниматься подробностями, какъ то: описаніемъ работъ, празднествъ, плясокъ, музыки, уборовъ и прочихъ ихъ принадлежностей. Словомъ сказать, слогъ Еклоги долженъ имть простыя, но благородныя, выраженія, непринужденные обороты и совершенно ясныя метафоры, онъ не терпитъ изысканной остроты и усильнаго старанія казаться краснорчивымъ: онъ долженъ быть простъ, нженъ, приятенъ.

Александръ Петровичь Сумароковъ первый началъ писать на Русскомъ язык Еклоги, и въ нкоторыхъ изъ нихъ, можно найти по нскольку гладкихъ стиховъ, каковы, на примръ слдующіе:

Не отпускала мать Агнесу прочь отъ стада —

Агнеса отъ того и жизни ужь не рада.

Пусти меня, пусти, она просила мать,

На половину дня по рощамъ погулять.

Лишь выпросилася, подружк то сказала,

И Титиру притти въ т рощи приказала,

Играло все тогда у Титира въ глазахъ,

Прекраснй и цвты казались на лугахъ,

Играли пастухи согласнй на свирли

И птички на кустахъ согласнй псни пли,

Казалася сочнй и зеленй трава,

Пряме древеса и мягче мурава,

Онъ помнитъ веселясь, чьимъ сердцемъ онъ владетъ

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

О тропки, говоритъ, которы мн толь милы,

Вы будете всегда отнын мн постылы,

Когда любезной зрть не буду я на васъ.

Ему за цлой вкъ казался етотъ часъ.

Сучекъ ли оторветъ, иль втку втеръ тронетъ,

Иль съ брегу камышекъ въ рчныхъ струяхъ потонетъ,

Или послышится, чего хотя и нтъ?

Ему казалося, что то она идетъ, и пр.

Лучшимъ примромъ могутъ служить Эклоги Виргилія, переведенныя Мерзляковымъ.

Експромптъ.

Маленькое сочиненіе въ стихахъ, подобное мадригалу или епиграм, потому что можетъ заключатъ въ себ нжныя, шутливыя и острыя мысли, но отличающееся отъ нихъ тмъ, что пишется, или говорится безъ малйшаго приуготовленія на предметъ, внезапно представляющійся. Експромптъ долженъ быть простъ, натураленъ, если не хотите, чтобъ почли его сочиненнымъ на досуг, — Примры:

1. Г. Дмитріева, сказанный на игру Дица, въ то время когда славный сей музыкантъ пересталъ совсмъ говорить, но не переставалъ восхищать своею скрипкою:

Что слышу, Дицъ! смычокъ, тобой одушевленный,

Поетъ и говоритъ и движетъ всхъ сердца!

О сынъ Гармоніи! достоинъ ты внца

И можешь презирать языкъ обыкновенный.

2. Г. Карамзина, сказанный Графин Р…, которой въ одной святочной игр досталось быть королевою:

Напрасно говорятъ, что случай есть слпецъ,

Сію минуту онъ вручилъ теб внецъ,

Теб, рожденной быть Царицею сердецъ!

Сей выборъ доказалъ, что случай не слпецъ.

3. Кн. Хованскаго, сказанный одной двиц:

Четыре мн стиха ты сдлать приказала.

Чтожъ, милая, могу я въ скорости сказать?

Скажу ли, что тебя всякъ долженъ обожать?

Давно и безъ меня сама ты ето знала.

4. Сказанный за столомъ,

Мой другъ! ребенокъ ты, я вижу то давно,

Смотри, передъ тобой прекрасное вино,

А ты не пьешь его! — Тутъ нечего стыдиться,

Въ бсед дружеской несовстно напиться.

Слово Експромптъ можно перевести Русскимъ словомъ наскоръ, отъ начія наскоро, что, кажется, значитъ сей терминъ и на Латинскомъ язык, но можетъ ли у насъ сіе персводное слово принято быть за техническое — предоставляю на судъ читателей.

Елегія.

Сія статья напечатана въ Встник Европы 1815 No 22.

(Продолженіе впредь).

‘Встникъ Европы’, No 14, 1816

Читайте также: