Изъ бумагъ Степана Петровича Шевырева.
Изъ бумагъ Степана Петровича Шевырева.
М. И. ГЛИНКИ.
1.
Неаполь, 10 Ноября 1831.
Твой на вки
М. Глинка.
2.
Неаполь, 22 Ноября (1831).
Из писем к С. П. Шевыреву, Глинка Михаил Иванович, Год: 1831
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Имя С. П. Шевырева (род. въ Саратов 18 Октября 1806, сконч. въ Дариж 8 Мая 1865) до того извстно въ исторіи Русскаго просвщенія, что распространяться о немъ было бы излишне. Это былъ человкъ самой многосторонней учености, глубокій знатокъ Европейской словесности, даровитый критикъ, археологъ и разыскатель памятниковъ нашей древней письменности, неутомимый профессоръ, которому обязано своимъ образованіемъ цлое поколніе Русскихъ людей. Отдавшись наук и преподаванію ея въ Московскомъ университет, Шевыревъ не прекращалъ своихъ опытовъ въ такъ называемой изящной словесности.
Долголтнія занятія словесностью и критикою ея произведеній приводили Шевырева въ сношенія съ нашими писателями. Приводимъ нкоторыя выдержки изъ писемъ сохранившихся въ его бумагахъ и сообщенныхъ его сыномъ Борисомъ Степановичемъ, прося читателя не терять изъ виду, что письма почти всегда и большею частію имютъ значеніе случайности и не могутъ служить къ полному изображенію и лица писавшаго и того, о чемъ и къ кому написано, они дороги только какъ непосредственное выраженіе минуты. П. Б.
До меня дошли дурныя всти, милый другъ мой: говорятъ, что ты оставляешь Италію и скоро. Неужели я боле не увижусь съ тобою до возвращенія въ Россію? Ужели счастливые дни, проведенные съ тобою въ Рим, не возобновятся боле? Твоя дружба такъ разогрла мое почти охладвшее сердце, что я снова воскресъ для изящныхъ и высокихъ впечатлній. Здсь же снова начинаю погружаться въ равнодушіе ко всему, даже къ прелестямъ самой природы, ибо здсь не съ кмъ подлиться чувствами. Если бы не княгиня Софья Григорьевна Волконская {Супруга министра двора и сестра декабриста князя О. Г. Волконскаго.}, которая приняла насъ подъ свое покровительство, мы бы, кажется, погибли въ этомъ огромномъ чуждомъ для насъ город. Здсь все на этикет. Признаюсь, что Неаполь, не смотря на чудесную красоту мстоположенія, мн antipatico, отчасти по нкоторому сходству съ ненавистнымъ мн Петербургомъ, отчасти и потому, что я въ немъ нахожу мало Итальянскаго.
Не думай, чтобы сердце мое было столь же легко, сколько голова. Нтъ, другъ мой, я надюсь быть способнымъ къ истинной дружб. Ты не повришь, какое сильное впечатлніе оставила эпоха нашего свиданія въ Рим. Твой скоропостижный отъздъ похищаетъ у меня любимую мечту, я здсь въ Неапол жилъ токмо ею, ибо здсь мн очень, очень грустно. Не знаю почему, но мн все кажется, что я въ Петербург. Стройный видъ чисто окрашенныхъ домовъ, множество мундировъ (къ которымъ глазъ мой никакъ не хочетъ привыкнуть), сильно напоминаютъ мн ненавистную для меня сверную столицу нашу, гд я страдалъ столько времени. Въ продолженіе моего путешествія я не встрчалъ еще мста, которое бы для меня было противне Неаполя. Невжество и этикетъ — вотъ характеристика здшняго и иностраннаго общества. Къ тому же ни въ лицахъ, ни въ язык я не встрчаю Итальянскаго типа.
Въ добавокъ ко всему этому и самый климатъ Неаполя, столь благодтельный для большей части страдальцевъ, сюда съзжающихся, едвали будетъ для меня полезенъ. До сихъ поръ я не могу привыкнуть къ здшнему электрико-срному воздуху, онъ такъ сильно дйствуетъ на мои нервы, что я съ самаго сюда прізда не спалъ почти ни одной ночи и, сколько мн то извстно по опыту, едвали буду въ состояніи привыкнуть. Съ самаго дтства, а особенно посл претерпнныхъ мною сильныхъ недуговъ, нервы мои столь чувствительны къ дйствію электричества, что въ ясную лтнюю погоду даже въ Россіи безсонница доводила меня до сильнйшихъ спазмъ. Я почти увренъ, что мн доведется разстаться съ Неаполемъ.
Единственной для меня отрадой служатъ прогулки въ Вилл и окрестностяхъ города. Я намренъ все осмотрть здсь, чтобы посл, въ случа отъзда, не пенять на себя. Время мн благопріятствуетъ, и теплая погода, изрдка токмо прерываемая дождями, не позволяетъ думать, чтобы теперь была уже зима. Въ самомъ дл Неаполь долженъ быть раемъ для того, кто можетъ обитать въ немъ съ милыми сердцу. Ивановъ теб усердно кланяется.