Из литературных воспоминаний, Данилевский Григорий Петрович, Год: 1891 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 37 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Изъ литературныхъ воспоминаній.

Н. . Щербина.

(Его письма и неизданныя стхотворенія).

‘Историческій Встникъ’, Январь, 1891, Т. XLIII

http://az.lib.ru

OCR Бычков М. Н.

Осенью 1850 года, кончивъ курсъ въ Петербургскомъ университет, я похалъ въ Одессу и въ Крымъ. Было 6-е сентября. Близился вечеръ.

Посл долгаго, пыльнаго и душнаго пути на перекладныхъ, я завидлъ, наконецъ, съ обгорлой, возвышенной степи, Одессу и скоро спустился къ ней. Чистенькій, блокаменный городъ, среди садиковъ изъ акацій, надъ розово-фіолетовымъ морскимъ заливомъ, произвелъ на меня чарующеее впечатлніе. Покрытый съ головы до ногъ срою пылью, я въхалъ въ ворота длинной, съ закрытыми зелеными жалюзи, гостинницы Мазараки, наскоро умылся, переодлся, пообдалъ въ Палероял, у описаннаго Пушкинымъ Оттона (ресторанъ ‘Au petit gourmand’), гд на карт кушаньевъ пестрли незнакомыя имена мстныхъ морскихъ рыбъ,— скумбрія, кефаль, камбала, баламутъ, калканы, бычки и проч.,— зашелъ въ погребъ, подъ вывской ‘Текущая рка’, гд выпилъ за шесть копекъ, какъ теперь помню, стаканъ превосходнаго, безпошлиннаго хіосскаго вина (Одесса тогда еще была porto-franco) и пустился пшкомъ осматривать городъ. Мн тогда пошелъ двадцать второй годъ и я былъ способенъ, безъ устали и съ наслажденіемъ, проходить огромныя пространства.

Улицы Одессы, сорокъ лтъ назадъ, мало походили на русскій городъ. Надъ магазинами везд красовались итальянскія, греческія и французскія вывски. Молдаване, валахи, армяне, греки и татары, въ живописныхъ національныхъ одеждахъ, торговали въ палаткахъ, на площадяхъ и перекресткахъ улицъ. Мелькали фески турецкихъ матросовъ, какой-то алжирецъ, въ блой чалм, носилъ и продавалъ ручную, ученую обезьяну. Тысячи возовъ, телгъ и нмецкихъ гарбъ, тянулись отъ взморья къ громаднымъ каменнымъ, пшеничнымъ амбарамъ и обратно. На площадяхъ, передъ амбарами, высыпали, лопатили, вяли и снова насыпали пшеницу. Везд слышался иноплеменный говоръ. Извозчики, на оклики иностранцевъ, отвчали, подавая дрожки: ‘си, синьоръ!’ — ‘прёсто’ и ‘тутсюитъ’. Нарядныя, съ восточными лицами, красавицы, подъ широчайшими блыми, съ бахрамой, зонтиками, проносились по улицамъ на рысакахъ, въ богатыхъ коляскахъ и ландо. Гд-то подкрпившись, за три копйки, рюмкой малаги, съ бисквитомъ, конецъ вечера я провелъ въ театр.

Давали оперу ‘Соннамбула’, съ знаменитой пвицей Брамбилла и съ нкіимъ замчательно-нжнымъ и сладко-пвучимъ теноромъ. Мастерски спвшіеся, оживленные и подвижные хоры, красивый дирижеръ,— худой и блдный еврей Буффе, съ длинными черными волосами, живописно падавшими на его большіе, отложные воротнички, необычайно шумный, съ перекликаньями черезъ сосдей, говоръ публики въ антрактахъ и масса хорошенькихъ женщинъ, въ ярко-освщенныхъ ложахъ, отдланныхъ бронзой и инкрустаціей изъ зеркалъ,— все это на скромнаго путника, прибывшаго съ свера, производило сильный эфектъ.

Въ антракт, посл одного изъ дйствій, со мной заговорилъ сосдъ по креслу партера. Не помню, съ чего онъ началъ,— кажется, съ оперы,— въ род того: ‘ну, какова опера и исполненіе? а за то слушатели?’ Это былъ ниже средняго роста человкъ, смуглый, съ большими, черными, выразительными глазами и въ черныхъ, длинныхъ, тщательно-причесанныхъ кудряхъ. Ему было лтъ подъ тридцать, онъ нсколько заикался. На его ше, на снурк, висла золотая лорнетка. Зло подсмиваясь надъ одесскою публикой, которая вся, по его словамъ, въ глубин души, была меркантильно-невжественна и, не имя понятія объ искусств, здила въ театръ только изъ моды,— онъ указалъ на одну изъ ложъ, въ бельэтаж.

— Вонъ сидитъ старый Крезъ,— сказалъ онъ,— какъ важенъ и съ какимъ достоинствомъ аплодируетъ!— а въ молодости былъ морскимъ разбойникомъ, звался капитаномъ Барбуни и разбогатлъ на контрабанд… Теперь называется иначе… И что значатъ деньги! вс знаютъ его прошлое и никто его не трогаетъ.

Мы заговорили о Петербург. Узнавъ, что я недавно былъ въ Москв, сосдъ сказалъ мн, что особенно любитъ этотъ городъ, и спросилъ меня, кого я тамъ видлъ. Я назвалъ нсколько именъ и, между прочимъ, Загоскина.

— Автора ‘Юрія Милославскаго’?— спросилъ оживленно сосдъ.

— Да.

— И вы знакомы съ нимъ?

— Давно, со школьной скамьи,— хаживалъ къ нему по праздникамъ.

— Что же онъ? пишетъ что-нибудь новое?

— Комедію въ стихахъ,— ‘Женатый женихъ’.

— Въ стихахъ?— улыбнулся сосдъ,— и онъ вамъ ее читалъ?

— Познакомилъ изъ отрывковъ.

— Ну, и что же, хорошо?

— Мн понравилось.

— Каковъ онъ, скажите? какъ вы его нашли, когда захали, что именно онъ въ то время длалъ? очень старъ?

— Бодрый, какъ всегда, толстенькій, круглолицый, румяный и голубоглазый. А что онъ длалъ,— когда я вошелъ,— разсматривалъ на стол, въ витрин, любопытную коллекцію лукутинскихъ табакерокъ съ картинками, взялъ бильбоке и, ловя его шарикъ, разговорился о римахъ.

— Въ какомъ род?

— Онъ сказалъ,— есть русскія слова, на которыя вовсе нтъ римъ.

— Что за пустяки! Любопытно, однако, знать, какія это слова?— заикаясь и какъ бы сердясь, проговорилъ сосдъ.

— Между прочимъ, онъ назвалъ ‘зеркало’ — ‘жалоба’ — ‘память’ и еще, не помню, что.

Сосдъ нервно двинулся, хотлъ отвчать, но въ это время оркестръ кончилъ играть, взвился занавсъ, въ публик послышалось шиканье говорунамъ, и онъ затихъ. Все дйствіе онъ сидлъ неспокойно, лорнируя ложи, принужденно звая и почти не глядя на сцену. Едва, посл новаго дйствія оперы, опять опустился занавсъ, онъ быстро обратился ко мн.

— Рима на зе… зе… ‘зеркало’ есть!— сильно заикаясь и сердито пуча глаза, громко проговорилъ онъ,— какъ не быть! мудрости тутъ нтъ никакой… ‘зеркало’ — ‘исковеркало’.., И на ‘жалоба’ есть, въ другомъ хотя падеж — ‘жалобъ’—‘узнало бъ’ — или ‘жалобы’—‘жало бы’.

— А память?— спросилъ я.

— На это, положимъ, трудне, хотя тоже вздоръ, и, безъ сомннія, есть, если подумать.

Сосдъ замолкъ. На нашъ разговоръ, изъ слдующаго ряда креселъ къ намъ обернулся высокій, съ темно-русыми волосами, господинъ, сидвшій прямо противъ насъ.

— На ‘память’, разумется, также есть римы,— сказалъ онъ,— одна не вполн созвучная — ‘заметь’, другая нецензурная — ‘попа — мять’…

— И третья не бла-бла-говонная! ‘клопа — мять!’ еще сильне заикаясь, точно выстрлилъ первый мой сосдъ: вотъ и открытія! передайте ихъ Загоскину…

Музыка снова прервала нашъ разговоръ. Опера кончилась бурными оваціями Брамбилл. Съ улицы слышались виваты и крики ‘ура’. Пвиц не дали хать. Ея поклонники отпрягли лошадей и, осыпая артистку цвтами, потащили ее въ коляск на рукахъ. Свтила яркая луна. Публика, расходясь, наполняла оживленными группами бульваръ.

Прощаясь съ сосдями по театру, я сказалъ тому изъ нихъ, который заикался:

— Если Загоскинъ спроситъ, отъ кого я слышалъ римы, какъ мн васъ назвать?

— Щербина.

— Авторъ греческихъ стихотвореній?

— Онъ самый…

— А ваше, извините, имя?— обратился я къ другому.

— Полонскій.

— Авторъ ‘Гаммъ’?

— Къ вашимъ услугамъ.

Такъ случайно, въ одинъ день и часъ, произошло мое знакомство съ двумя высокодаровитыми поэтами, произведеніями которыхъ, уже въ то время, зачитывалась вся образованная Россія. Оставшись еще нсколько дней въ Одесс, я ухалъ на пароход ‘Тамань’ въ Крымъ, одновременно съ Я. П. Полонскимъ, который возвращался на Кавказъ, гд онъ въ то время редактировалъ ‘Закавказскій Встникъ’. На пути мы вынесли сильный шквалъ, половину путешественниковъ укачало.

Въ Ялт, Я. П. Полонскій, остановившись со мной въ одной гостинниц, прочелъ мн и вписалъ карандашомъ въ мою памятную книжку новое свое стихотвореніе ‘Качка въ бурю’, очевидно написанное имъ подъ впечатлніемъ перенесеннаго нами шквала, обозначивъ подъ нимъ: ‘Пароходъ ‘Тамань’. Сентябрь 1850 г.’

Знакомство мое съ Щербиной вскор, съ его перездомъ въ Москву и потомъ въ Петербургъ, перешло въ дружескія, близкія отношенія, которыя не прерывались до дня его кончины.

Въ бытность студентомъ Харьковскаго университета, Щербина жилъ въ крайней бдности, изъ заработка грошей писалъ проекты проповдей семинаристамъ, искавшимъ мста священниковъ, и спалъ подъ такимъ изорваннымъ одяломъ, что его ноги просовывались въ прорхи. Слуга одного изъ моихъ знакомыхъ, А. . Т., жившаго въ то время въ Харьков, видя Щербину, приходившаго къ его господину, въ невроятномъ тепломъ костюм, обернутаго шарфами, докладывалъ о немъ: ‘Щербина пришла’, очевидно принимая его за женщину.

Мало оцненный критикой при жизни, частью, вроятно, вслдствіе черезчуръ злыхъ и подчасъ слишкомъ отзывавшихся личнымъ раздраженіемъ, стихотворныхъ и прозаическихъ его сатиръ и памфлетовъ на современныхъ дятелей,— Щербина и посл своей смерти не дождался еще вполн врной и безпристрастной оцнки своей поэтической дятельности. Въ родной литератур, какъ поэтъ антологическихъ стихотвореній, онъ несомннно будетъ поставленъ рядомъ съ лучшими изъ своихъ современниковъ, съ Майковымъ, Фетомъ, Полонскимъ и Меемъ. Въ области сатиры онъ далъ также замчательные образцы, не потерявшіе своей соли и до нын, черезъ двадцать лтъ посл его смерти.

Наслдникамъ Н. . Щербины, его брату и сестр, давно слдовало бы издать боле полное и провренное собраніе его произведеній, предпославъ ему обстоятельное его жизнеописаніе. Съ цлью содйствовать тому и другому, привожу здсь, съ примчаніями, нкоторыя изъ сохранившихся въ моемъ литературномъ архив его писемъ ко мн и писемъ о немъ другихъ писателей, отрывки изъ неизданныхъ. его стихотвореній и описаніе его кончины.

Щербина врно опредлилъ свою жизнь слдующими стихами:

‘Я въ жизни боролся не съ бурей великой,

‘Не съ мощнымъ, разумнымъ врагомъ,

‘Но съ мелочью горя, но съ глупостью дикой.

‘Въ упорств ея мелочномъ’.

Н. . Щербина родился 2-го декабря 1821 г., умеръ на 48 году, 10-го апрля, въ 1869 году, въ 10 съ половиною часовъ вечера. По моей просьб, онъ написалъ мн за три дня до своей смерти (7-го апрля, 1869 года), слдующія свднія о своей жизни:

‘Записка о Никола Щербин.— Онъ происходитъ съ отцовой стороны изъ дворянъ Харьковской губерніи, а съ материнской изъ дворянъ Войска Донскаго. Родился въ конц 1821 года, въ степномъ помсть матери своей, въ земл Войска Донскаго, находившемся близь города Таганрога.

‘Съ 8-ми лтняго возроста началъ постоянно жить съ родителями въ Таганрог и обучался въ тамошнемъ училищ и гимназіи. Будучи еще гимназистомъ, онъ напечаталъ первое свое стихотвореніе въ журнал: ‘Сынъ Отечества’ 1838 года, No 10.

‘Въ шестнадцатилтнемъ возрост похалъ учиться частнымъ образомъ въ Москву, а оттоль въ Харьковъ, гд чрезъ извстное время и поступилъ въ университетъ. По тяжелымъ житейскимъ обстоятельствамъ, въ которыя впали его родители, онъ вынужденъ былъ выдержать экзаменъ на учителя и преподавать въ деревняхъ у помщиковъ. По временамъ возвращался въ Харьковъ и занимался преподаваніемъ въ женскихъ пансіонахъ.

‘Въ это время онъ печаталъ свои стихотворенія въ мстныхъ литературныхъ сборникахъ и въ нкоторыхъ столичныхъ журналахъ, а также и статьи въ проз.

‘Перехавъ изъ Харькова въ Одессу, онъ издалъ тамъ собраніе своихъ стиховъ, подъ названіемъ: ‘Греческія стихотворенія’. Эта книга была принята благосклонно и публикою и критикою, и доставила автору извстность.

‘Въ Одесс онъ былъ представленъ Л. С. Пушкинымъ, братомъ поэта, князю П. А. Вяземскому.

‘Изъ Одессы онъ отправился въ Москву, въ 1850 году, гд опредлился на государственную службу въ Московское губернское правленіе, въ должность помощника редактора ‘Московскихъ Губернскихъ Вдомостей’. Въ Москв же онъ занимался преподаваніемъ уроковъ двицамъ изъ высшаго тамошняго общества. Участвовалъ въ журнал ‘Москвитянинъ’ и печаталъ стихи въ разныхъ петербургскихъ журналахъ. Собиралъ и записывалъ изъ устъ простонародья русскія народныя псни въ разныхъ мстностяхъ Россіи. Перехавъ изъ Москвы въ Петербургъ, онъ поступилъ вновь на службу по министерству народнаго просвщенія — чиновникомъ по особымъ порученіямъ при товарищ министра, княз П. А. Вяземскомъ, и длопроизводителемъ одного еврейскаго ученаго комитета.

‘Въ это время онъ издалъ: 1) Полное собраніе своихъ стихотвореній въ 2-хъ томахъ, 2) ‘Сборникъ лучшихъ произведеній русской поэзіи’ и 3) ‘Пчела’, сборникъ для народнаго чтенія и для употребленія при народномъ обученіи. Этой книги напечатано уже 3-е изданіе. Кром того, печаталъ статьи въ журналахъ и отдльными брошюрами по части простонароднаго образованія. Во французскомъ журнал ‘Le Nord’ помстилъ статью о медали въ память 19 февраля 1862 г., исполненной графомъ . П. Толстымъ.

‘Путешествовалъ по Европ и помщалъ въ ‘Русскомъ Встник’ свои путевыя письма и стихотворенія, а также и въ ‘Дн’. Въ настоящее время находится у него не напечатаннымъ довольно большое собраніе сатирическихъ стихотвореній.

‘Пожертвовалъ 2 тысячи экземпляровъ своей народной книги ‘Пчела’ на бдныя сельскія школы, учрежденныя при церковныхъ приходахъ, на сумму 2,225 рублей. Пожертвовалъ эту же книгу во вс воскресныя простонародныя школы при духовныхъ семинаріяхъ. Тоже пожертвовалъ и на славянъ.

‘При новомъ преобразованіи министерства народнаго просвщенія, остался за штатомъ и былъ годъ безъ мста. Потомъ былъ причисленъ къ министерству внутреннихъ длъ и вскор прикомандированъ къ главному управленію по дламъ печати для составленія ‘Обозрнія русскихъ газетъ и журналовъ’, представляемаго ежедневно его величеству государю императору. Во время этой послдней службы, Щербина заболлъ тяжкою хроническою болзнію: но должность свою однако отправлялъ не укоснительно, какъ бы былъ совершенно здоровымъ. Болзнь же продолжается около 4-хъ лтъ. Состоитъ въ штабъ-офицерскомъ чин’.

‘Прибавленіе къ записк о Щербин. ‘Еще онъ писалъ, по порученію Академіи Наукъ, критическіе разборы сочиненій, поступающихъ на уваровскія преміи, и былъ награжденъ за это Академіею, которая присудила ему золотую медаль.

‘Кром того, онъ писалъ критическія статьи и рецензіи въ разныхъ періодическихъ изданіяхъ’.

——

Онъ же за два дня до своей смерти написалъ лично и вручилъ мн, для представленія князю П. А. Вяземскому, слдующее заявленіе:

‘Замтка относительно редакціи статей въ ‘Пчел’ {Объ этомъ сборник Щербины говоритъ весьма подробно ниже въ письм XIII.}. Что касается словъ, выраженій и образовъ, которые принято отстранять отъ дтскихъ и женскихъ сферъ, то составитель ‘Пчелы’ въ редакціи статей своего сборника обратилъ на этотъ предметъ особенное вниманіе.

‘На 640 страницахъ книги, не боле какъ въ двухъ мстахъ находится подобное слово, да и то, въ статьяхъ, изложенныхъ только на церковно-славянскомъ язык. Такъ, напримръ, въ ‘Сказаніи келаря Авраамія Палицына’ (стр. 116) слово ‘блудъ’ и другія еще боле рельефныя выраженія и картины выпущены составителемъ изъ статьи, и только одинъ разъ было необходимо по редактивнымъ соображеніямъ удержать это слово.

‘Въ другой разъ это слово упоминается въ ‘Слов святаго Василія Великаго’ (стр. 603), въ которомъ приводится текстъ изъ ‘Апостола Павла’: ‘не упивайтеся виномъ въ немже есть блудъ’.

‘Такъ какъ въ ‘Пчел’ боле 600 страницъ, то т дв страницы, гд по разу написано это слово, теряются ‘какъ капля въ море опущенна’.

‘И во всхъ другихъ хрестоматіяхъ для учебныхъ заведеній никакъ невозможно было избжать совершенно подобныхъ словъ.

‘Въ катихизис и священной исторіи ихъ боле всего. При богослуженіи они тоже слышатся и находятся также въ повседневныхъ молитвахъ.

‘Къ этому вообще не излишне присовокупить, что редакція статей въ ‘Пчел’ до щепетильности обращала вниманіе на цломудренность выраженій, образовъ и ситуацій, а въ нравственномъ, духовномъ и политическомъ отношеніяхъ, относилась къ статьямъ своимъ съ дипломатическою осторожностью, имя въ виду свойства читателей книги. Коллежскій ассесоръ Николай едоровъ сынъ Щербина.— 8-го апрля 1869 года’.

Друзья Н. . Щербины и врачи совтовали ему оставить Петербургъ, столь вредно дйствовавшій на его здоровье и переселиться, хотя временно, на югъ Россіи, но покойный медлилъ и все собирался приступить къ этому переселенію. Въ март 1869 года онъ просилъ меня похлопотать о зачисленіи его въ распоряженіе новороссійскаго генералъ-губернатора въ Одессу. Князь П. А. Вяземскій принялъ въ этомъ случа снова самое живое участіе для осуществленія желанія Н. . Щербины, силы котораго съ каждою недлею падали. Министръ внутреннихъ длъ, А. Е. Тимашевъ, въ вдомств котораго Н. . Щербина въ это время служилъ, изъявилъ полную готовность помочь въ осуществленіи его просьбы. Письмо о согласіи министра внутреннихъ длъ перевести II. . Щербину въ Одессу, устроить его положеніе при генералъ-губернатор Коцебу и испросить для перезда въ Одессу денежное пособіе, было мною доставлено Н. . Щербин, утромъ, въ день его смерти. Обрадованный этимъ письмомъ, онъ поручилъ мн принять мры къ ускоренію этого дла, предполагая немедленно выхать изъ Петербурга, и назначилъ мн свиданіе 11-го апрля, для окончательныхъ переговоровъ о способахъ вызда своего на югъ, а 10-го апрля вечеромъ уже его не стало. Утромъ, 10-го апрля, онъ былъ осмотрнъ лучшими хирургами, изъ которыхъ покойный Е. И. Богдановскій, профессоръ медико-хирургической академіи, предложилъ ему тутъ же (дло было въ два часа пополудни) сдлать операцію, т. е. вставить ему въ разрзъ горла дыхательную трубку и, затмъ, вырзать полипъ, начинавшій его душить. Н. . Щербина на это не согласился, подшучивая надъ страстью хирурговъ къ ножу. Весь день онъ провелъ въ обычныхъ занятіяхъ, читалъ, занимался служебною работой и передалъ своему слуг Ивану, на всякій случай, адресы трехъ докторовъ, бывшихъ у него на консультаціи, (Е. И. Богдановскій даже оставилъ у него свой инструментъ) и сказалъ, что слдовало длать съ нимъ, еслибъ у него паче чаянія начался приступъ удушенія, а именно: мочить горло теплою губкой, растирать грудь и проч. Въ девять часовъ вечера онъ напился чаю,— потомъ пилъ зельтерскую воду, и еще въ десять часовъ вечера говорилъ со слугой. Въ 10 1/2 часовъ онъ вбжалъ въ кухню, разводя руками и показывая знаками, что съ нимъ началось удушье. Вслдъ затмъ, онъ молча бросился въ спальню, упалъ на кровать и черезъ нсколько минутъ умеръ. Слуга похалъ за докторами, т немедленно явились, употребляли вс средства къ его оживленію, искусственно возбуждая его дыханіе, и даже произвели сченіе его горла,— но жизнь покойнаго уже угасла. Онъ умеръ въ дом Карачарова, на углу Поварского переулка и Колокольной улицы, въ крошечной квартир четвертаго этажа, гд лучшимъ его утшеніемъ были нсколько шкафовъ съ книгами и съ гипсовыми изображеніями греческихъ героевъ и героинь. Тло покойнаго погребено 13-го апрля 1869 г. на старомъ кладбищ Александро-Невской лавры, не вдали отъ могилъ Даргомыжскаго и Срова.

Письма Н. . Щербины.

‘1850. Ноября 29. Москва. Милый Григорій Петровичъ. Съ чувствомъ особеннаго удовольствія читалъ я ваше письмо. Благодарю васъ за вниманіе и память обо мн. Извините, что я никакъ не могъ увидться съ вами въ Москв, не смотря на все мое искреннее желаніе: причиною тому было то, что разлилась рка въ сел Павловскомъ, гд я былъ, и снесла мостъ, оттого мн и нельзя было перехать, для свиданія съ вами въ Москв. Не лишнимъ считаю сообщить вамъ, что я въ Москв поступилъ на казенную службу, въ здшнее губернское правленіе, помощникомъ редактора ‘Московскихъ Губернскихъ Вдомостей’. Это мсто штатное и класное. Я очень доволенъ, что наконецъ-таки добился до исполненія своего желанія — вступить въ казенную службу, которая одна только даетъ человку постоянное и врное обезпеченіе въ жизни {Такъ думали русскіе люди 40 лтъ назадъ.}, а частныя занятія такъ непостоянны и непрочны. Это я испыталъ на себ… Постараюсь же строго и законно исполнять свои служебныя обязанности, и благо мн будетъ.

‘Съ А. Н. Островскимъ я познакомился, былъ у А. . Вельтмана раза два.

‘Вы хотите знать: какія новости въ московской литератур? Я въ ней человкъ совершенно посторонній, и считаю — навдываться о такой литератур для себя нисколько не интереснымъ и безполезнымъ. ‘Греческія стихотворенія’ вс у меня раскуплены книгопродавцами, я не имю ихъ ни одного экземпляра. Требуется второе изданіе. Мн предлагалъ это одинъ здшній книгопродавецъ, изъявившій желаніе быть постоянно моимъ издателемъ.

‘Въ ‘Сын Отечества’ было напечатано безъ вдома моего и согласія нсколько моихъ пьесъ: одн изъ нихъ въ исковерканномъ вид, другія дв изъ дтскихъ моихъ опытовъ, которыя я неохотно и очень неохотно вижу въ печати. Не знаю кмъ и какъ он доставлены въ этотъ журналъ, Подобныя вещи могутъ меня компрометировать.

‘Я имю цлую тетрадь, состоящую изъ 42 стихотвореній, готовыхъ къ напечатанію. Изъ рукописи этой если я и думаю печатать въ какомъ-нибудь порядочномъ, любимомъ публикою журнал, то не иначе, какъ за плату, расчитывая на печатный листъ, или хоть поштучно. Впрочемъ, я охотне готовъ отдать въ одинъ журналъ, за приличную плату, ужъ всю эту рукопись (42 пьесы), которая могла бы печататься въ продолженіи цлаго года въ журнал. Въ противномъ же случа гораздо съ большимъ удовольствіемъ могу оставить ее ненапечатанною въ своемъ портфел, или издать особою книжкою, когда и какъ мн заблагоразсудится {Эту тетрадь впослдствіи Щербина подарилъ мн и изъ нея мною ниже приводятся отрывки.}. Впрочемъ, это все vanitas vanitatum. Въ Одесс уже вышелъ въ свтъ литературный сборникъ ‘Литературные Вечера’. Постарайтесь не медлить рецензіей на него въ петербургскихъ журналахъ: это будетъ полезно для этого сборника. Вы, я думаю, скоро получите его въ Петербург. Содержаніе его вы знаете. Адресъ мой: Въ Москву. За Прсненскими Прудами, въ Грузинской ул., въ дом Никулина, гд контора Павловской казенной суконной фабрики. Пріймите увреніе въ душевномъ къ вамъ расположеніи. Весь вашъ Н. Щербина’.

Н. . Щербина пріхалъ въ Петербургъ 22-го января 1851 г., и въ тотъ же день навстилъ меня. Утромъ слдующаго дня я повезъ его къ О. И. Сенковскому, а вечеромъ къ А. А. Краевскому. Съ этого началось его знакомство съ петербургскими литераторами.

II.

‘3-го апрля 1853 года. Москва. Вы я думаю, любезнйшій Григорій Петровичъ, никакъ не ожидали получить отъ моей лности это посланіе… Но на меня, какъ найдетъ, подъ какую минуту что прійдется: заснувшая, повидимому, дятельность возобновляется и даже длается ровною и постоянною, смотря по вншнимъ обстоятельствамъ, меня окружающимъ. Зная вашу любезную обязательность и расположенность лично ко мн, я ршился обезпокоить васъ моею покорнйшею просьбою. У насъ въ Москв предполагается издать одинъ ‘Альманахъ’, для чего собрана уже часть матеріаловъ, между которыми есть вещи очень порядочныя и людей, имющихъ имя въ современной литератур. Онъ будетъ изданъ одною изъ особъ ‘Дамскаго попечительства о бдныхъ въ Москв’. За редакцію относительно литературнаго comme il faut поручено присмотрть мн. Можно ручаться, нкоторымъ образомъ, что онъ совершенно не будетъ похожимъ, по литературному достоинству, на такъ называемый ‘Раутъ’ — и это уже не малое, можно надяться, его достоинство. Нужно набрать побольше матеріаловъ для этого изданія, чтобъ было изъ чего выбрать ‘не борзяся, но со вниманіемъ’. Я предполагаю получить статьи для этого изъ Одессы, Харькова, и другихъ пунктовъ нашей литературной дятельности, при статьяхъ Московскихъ и Петербургскихъ, почему и дано будетъ этому сборнику соотвтствующее названіе и физіономія. И такъ покорнйше прошу васъ, Григорій Петровичъ, попросите отъ моего имени стихотвореній у А. Н. Майкова, Я. П. Полонскаго и пришлите своихъ при этомъ. Не достанете ли хоть небольшихъ статеекъ въ проз у вашихъ или нашихъ общихъ знакомыхъ, словомъ, старайтесь пріобрсти побольше матеріаловъ для этого ‘Альманаха’ отъ разныхъ лицъ. Да и вы, кром стиховъ, еще такъ мило пишите въ проз, разщедритесь-ка для насъ. Мы надемся на вашу любезность. Я многимъ обязанъ лично той дам, которая издаетъ этотъ сборникъ, и не могу чмъ другимъ вознаградить ее за вниманіе ко мн, какъ только стараніемъ собрать чрезъ своихъ добрыхъ знакомыхъ матеріалы для ея изданія, и лично присмотрть за изданіемъ. Надюсь, вы будете мн въ этомъ содйствовать. Собирайте и пишите мн. Жду отъ васъ письма. Васъ уважающій и преданный вамъ Н. Щербина’.

‘P. S. Вы, кажется, изъявили желаніе имть мой портретъ, по личной вашей расположенности ко мн, наказывали объ этомъ чрезъ актера Домбровскаго и еще писали объ этомъ, въ числ другихъ вашихъ московскихъ литературныхъ знакомыхъ. Исполняю теперь желаніе ваше: посылаю вамъ при этомъ письм свой портретъ (тотъ, который размромъ побольше) и книжечку послднихъ своихъ стихотвореній.

‘Въ этой же посылк находится мой портретъ и семинарскіе аттестаты {Собственноручный списокъ этихъ аттестатовъ Щербина подарилъ также и мн. Они изданы къ собраніи его сочиненій.} съ иллюстраціями. Эти дв бездлки передайте отъ меня Виктору Павловичу Гаевскому. Онъ, врно, позабылъ меня, что такъ давно не пишетъ мн, не отвчая на письмо мое, и пусть хоть дагеротипная физіономія моя напоминаетъ ему обо мн и когда-нибудь внушитъ ему мысль написать ко мн. Я его очень люблю, и посылаю ему портретъ, какъ упрекъ, какъ вещь для напоминанія ему обо мн, надясь, что хоть это когда-нибудь заставитъ его написать и возродить прежнее его вниманіе.

‘Живя прошлое лто въ деревн, на досуг. я прибавилъ еще нсколько новыхъ пунктовъ къ ‘аттестатамъ’: это — изданіе дополненное, исправленное и умноженное’.

III.

’10-го апрля 1854 г. Москва. Адресъ: Въ Москву. Н. . Щ. На большой Дмитровк, у Дворянскаго клуба, въ Салтыковскомъ переулк, въ дом Талызина.

‘Я опять ршаюсь обратиться къ вамъ съ моею докучною просьбою, обязательный, любезный Григорій Петровичъ, и надюсь, что вы, по чувству расположенія ко мн, не оставите ее исполнитъ. Вы уже не разъ обязывали меня вашимъ содйствіемъ. Дло вотъ въ чемъ.

‘Такъ какъ статьи сборника оказываются съ достоинствами и интересомъ, и сборникъ ‘Желзная Дорога’, какъ можно надяться, выйдетъ comme il faut, то я имю предлогъ покорнйше проситъ васъ: будьте такъ обязательны, вышлите для этого сборника какую-нибудь беллетристическую статью вашу — разсказъ или повсть. Только поспшите это сдлать ни мало не медля и, если можно, съ первою почтою, чтобы не задерживать изданія, и безъ того, по милости моей, долго задерживаемаго въ видахъ собранія хорошихъ статей и статей боле или мене извстныхъ писателей, такъ же и имющихъ интересъ историческихъ матеріаловъ, по преимуществу, для современныхъ вопросовъ. Если есть у васъ и стихи, то и стихи вышлите вмст съ вашею прозаическою статьею, и, если можно будетъ, то достаньте еще стихотворенія другихъ авторовъ, особенно намъ нужна ваша статья въ проз повствовательнаго рода. чтобы беллетристическій отдлъ былъ пополне и получше. Не достанете ли чего-нибудь еще изъ повстей и разсказовъ у кого-либо другого? Пишите мн побольше и поподробне обо всемъ, что взбредетъ на умъ, и новости, если есть какія, сообщите, я, какъ провинціальная барыня, отъ бездлья и скуки не прочь желать новостей и читать предлинныя письма съ любопытствомъ. Жду отъ васъ письма и статьи. Весь вашъ Н. Щербина’.

IV.

‘Москва. 1855 года, февраля 22. Вторникъ. Благодарю васъ, добрый Григорій Петровичъ, за пріятное письмо ваше: вы какъ-то умете сообщить всегда что-нибудь пріятное и въ пору, тмъ боле это теперь мн было нужно при извстномъ моемъ расположеніи духа, когда предстоитъ мн и перемна жизни, и перемна моихъ занятій: я даже вс свои, до этихъ поръ бывшія у меня, книги отослалъ къ себ домой въ Таганрогъ, и нтъ у меня ни одной книжонки изъ прежнихъ, которыя служили мн этюдами для моихъ занятій: въ Петербург ужъ буду собирать новыя книги, книги новаго рода, по части русской исторіи, русской старины, русской археологіи, народности и русской филологіи, хоть и буду еще заниматься преимущественно юридическими предметами, думая держать экзаменъ на кандидата правъ, для улучшенія своей житейской участи и гражданской карьеры, но за всмъ тмъ мн необходимо тотчасъ поступить на службу, и я постараюсь воспользоваться мстомъ службы, о которомъ говорилъ Л. А. Мей. Большое спасибо за доброе его стараніе обо мн и память даже обо мн отсутствующемъ. Я это такъ тепло и искренно цню въ сердц своемъ. Благодарите и Б. М. Лазаревскаго за его дружеское предложеніе и передайте ому всю полноту моей признательности за его ко мн расположеніе. А. Н. Майкова благодарите за добрую память и доброе слово обо мн кому слдуетъ: я въ свою очередь тоже не въ долгу передъ нимъ и плачу за чувство чувствомъ, за слово словомъ. Не забудьте передать мой поклонъ и прямое чувство искренняго уваженія Александру Васильевичу Никитенк. Его вс полюбили и уважаютъ здсь въ Москв. Да то же самое отъ меня передайте моимъ незабвеннымъ графу и графин Толстымъ и Штакеншнейдерамъ и всмъ тмъ хорошимъ людямъ, которые такъ радушно меня принимали: я все это помню и глубоко признателенъ. За особенную честь почту поближе быть знакомымъ съ супругою А. С. Норова, и надюсь имть эту честь по прізд моемъ въ Петербургъ. Въ Петербургъ я пріду или къ празднику или же на оминой недл непремнно. Въ Москв мн ршительно нечего длать. Я даже давно не посщаю своихъ знакомствъ, такъ что отсталъ здсь отъ всхъ и отъ всего, и живу въ квартирномъ своемъ уединеніи, да и друзья мои ухали отсюда. Это какой-то годъ для всхъ грустный и тяжелый. Я еще кое-какъ живу мыслью о Петербург: о будущей моей дятельности, о служб, объ другихъ занятіяхъ, хоть впрочемъ безъ всякихъ надеждъ, которыя я ужъ давно причислилъ къ самообольстительнымъ иллюзіямъ дтства, не имя на это никакихъ положительныхъ данныхъ, и мн отъ этого куда какъ тяжело и постоянно носишь въ душ какую-то томительную тяжесть и никуда не убжишь отъ нея. Назадъ тому недли три я писалъ къ А. А. Краевскому объ стать вашей ‘Основьяненко’, и отнесся объ ней съ похвалою, что сдлано было мною по убжденію и положа руку на сердце, ибо я ее просматривалъ, да и вы читали мн лично мста изъ нея. Притомъ же предметъ ея мн извстенъ. Я въ Харьков жилъ 7 лтъ и знаю о немъ кое-что. И такъ я самъ, не спросясь васъ, написалъ о стать вашей къ редактору ‘Отечественныхъ Записокъ’, и написалъ все, что можно было лучшее. О ‘сказкахъ’ же я не писалъ, по причинамъ, которыя я объясню вамъ при свиданіи, и которыя вы, надюсь, найдете достаточными. ‘Одинъ изъ друзей моихъ, кажется, меня выдаетъ, и мн это больно, какъ разубжденіе. Чмъ больше кто чувствовалъ пріязни, тмъ горше разубдиться ему въ предмет своего чувства. У меня въ квартир только и былъ одинъ человкъ, бывающій въ обществ Панашки {И. И. Панаевъ.}, и больше никого, кто бы, кром его, могъ передать о ‘персидскомъ халат’ изъ тармаламы и тому подобныхъ вещахъ, относящихся къ литератур. Вы поймете это, прочитавъ фельетонъ No 2 ‘Современника’. Теперь я ршительный поводъ имю убдиться откуда и изъ какого источника являлись сплетни и намеки на мой счетъ въ извстномъ фельетон, фразы изъ писемъ и тому подобное, такъ что я долженъ ожидать, что скоро явятся въ печати и вс мои интимные разговоры съ нимъ tte—tte въ низко извращенномъ вид, которые своею извращенною кистью могутъ скомпрометировать меня предъ нкоторыми лицами. Каково теперь литературное времячко! Самъ извстный аддюха (Булгаринъ) предъ этими безнравственными господами покажется греческимъ Аристидомъ честности.

‘Поклонитесь Николаю Осиповичу Осипову: я чувствую къ нему много пріязни и за многое ему благодаренъ, также . А. Бурдину. Старцу Якову {Я. П. Полонскій.} мой поклонъ. ‘Аспазія’ его всмъ мыслящимъ и чувствующимъ дамамъ, понимающимъ поэзію, чрезвычайно нравится. Когда въ одномъ обществ прочитали эту ‘Аспазію’, я воскликнулъ: ‘Умри, Яковъ!’ и дамы повторили: ‘Умри. Яковъ!’

‘Многія изъ женской половины знаютъ эту пьеску наизусть.

‘Вспомните — ‘Умри, Денисъ’, и вы невольно скажите тоже: ‘умри, Яковъ!’

‘Благодушному старцу Якову я лично доставлю книжку, у него мною занятую.

‘Передайте мой поклонъ Н. А. Степанову (карикатуристъ) и супруг его. Сережу ихъ (сынъ) за меня разцлуйте.— Письмо отъ Николая Александровича Степанова я получилъ, равно и отъ Николая Осиповича Осипова. Пишите мн, Григорій Петровичъ, поскоре и поподробне, тмъ боле, что мн ужъ недолго быть въ Москв, и старайтесь тамъ въ пользу мою, ибо для меня настаетъ не совсмъ-то легкая минута перемнъ, перелома и тому подобныхъ вещей. Будьте на этотъ разъ моимъ корреспондентомъ! Вы человкъ необыкновенно дятельный на этотъ счетъ,— и первые написали мн изъ Питера, за что васъ искренно благодарю,— кланяйтесь В. Р. Зотову. — Жду вашего письма съ нетерпніемъ. Вашъ Н. Щербина’.

‘1856 г. Посылаю вамъ вашу корректуру. Насъ звалъ нынче Л. А. Мей, вечеромъ. Зайдите за мной, и отправимся. Жду васъ и такъ идемъ! ‘Подай костыль, Григорій!’ — Щербина’.

VI.

‘Милый Григорій. Я вчера былъ у А. С. Норова, былъ принятъ имъ благосклонно и обдалъ вчера у него. И потому, бывши только лишь вчера, такъ недавно, не знаю: ловко ли будетъ мн быть нынче на вечер? Во всякомъ случа, зазжайте къ 10 часамъ, ибо я буду въ 8 часовъ у цензора Фрейганга.— Вашъ Щербина’.

VII.

‘1856 г. Сентября 25-го ^1`).— Страшно лежать въ казенной больниц, Григорій. Я думаю, что я сойду съ ума… а для этого есть вс благопріятствующія данныя. Голодъ свирпствуетъ въ этой юдоли плача и вздоховъ, и стоновъ. Я ночь всю не спалъ и такія страшныя мысли и фантазіи объ убитомъ мальчик-брат, пилили мое сердце и зажигали мозгъ ²). О, Григорій! Когда кончится подобное положеніе! а вопіющій голосъ попранныхъ правъ человческихъ. Неужели мозгъ мой снесетъ все это…

‘Адресъ мой: Н. . Щ. На Петербургской сторон, въ Петропавловской больниц, въ операціонномъ отдленіи. Видть лично меня можно по вторникамъ, пятницамъ и воскресеньямъ отъ 1 часу до 4-хъ часовъ.— Извстите объ этомъ Зотова, Солнцева и Шилля, и поспшите извстить.— Напишите мн по городской почт побольше. Страшно мн, Григорій.— Вашъ Щербина.— Петропавловская больница’.

¹) Объясненіемъ этого письма служитъ сохранившаяся у меня слдующая бумага:

1856 г. 22-го сентября, No 7929. Въ контору Петропавловской больницы. — Служащій въ Департамент Народнаго Просвщенія Николай Щербина, будучи одержимъ болзнію, не иметъ, по совершенно недостаточному состоянію, средствъ къ пользованію себя на квартир, по уваженію сего Департаментъ Народнаго Просвщснія проситъ покорнйше о принятіи г. Щербины въ оную больницу.

²) См. дале письмо А. А. Солнцева объ этомъ убитомъ брат Щербины.

VIII.

‘1856 г. 4-го ноября. Представляю при семъ вамъ, Григорій, широкое поле одолжать меня: предъ вами рукопись моихъ стихотвореній для представленія въ цензуру. Поступите въ этомъ случа тако: 1) Поспшите этимъ дломъ. 2) Спросите у князя П. А. Вяземскаго позволеніе отдать эту рукопись прямо цензору Бекетову, чтобъ вы могли сказать ему, что его просилъ князь прочитать эту рукопись, не отлагая ее въ долгій ящикъ, ибо мн скорость и въ этомъ случа очень нужна. 3) Спросивъ у князя, позжайте къ цензору сказать это, потомъ отъ цензора позжайте въ Цензурный Комитетъ, гд записавъ эту рукопись у секретаря и выставивъ на ней No, съ обозначеніемъ, гд слдуетъ, что она поступила къ цензору Бекетову и оставьте ее у него для цензурнаго прочтенія, но въ Цензурномъ Комитет не оставляйте. 4) Между прочимъ, слегка объясните ему, что почти вс пьесы въ рукописи были напечатаны уже въ журналахъ, и притомъ въ самое строгое цензурное время — особливо первый отдлъ весь. Попросите его поспшить прочитать ее. На рукописи я написалъ свой адресъ, въ случа, если бы цензору нужно было въ чемъ-либо объясниться со мною. Все это дло не оставьте окончательно исполнить въ понедльникъ, т. е. завтра. Вашъ Щербина.

‘P. S. У князя я самъ лично, скажите, потому не былъ съ просьбой объ этой рукописи, что не выхожу изъ дому по болзни’.

IX.

Петербургъ. 27-го мая 1858 г. Благодарю васъ, добрйшій Григорій Петровичъ, что вы меня не забываете, и за то, что вы постили мой убогій домишко въ Таганрог. Несмотря на небольшое письмо ваше, вы мн высказали больше о Таганрог, чмъ братъ мой въ десяти письмахъ. Письмо ваше я читалъ съ большимъ любопытствомъ, и много вамъ за него благодаренъ: братъ мой пишетъ всегда лаконически. Впрочемъ и я ему пишу также, да и никогда не имлъ ничего писать ему поподробне, потому, что считалъ это неумстнымъ и чуждымъ интересовъ его круга дйствій и отношеній. Получивши письмо ваше, и руководимый чувствомъ благодарности къ вамъ, за разныя прежнія обязательныя содйствія мн, я тотчасъ отправился къ Зотову и показалъ ваше письмо, — вотъ что я могу посл этого сказать вамъ! — посл вашего отъзда, вслдствіе переворота мнній свыше, въ высшихъ кругахъ администраціи, цензура стала гораздо строже, и потому вашъ разсказъ не можетъ быть напечатанъ въ настоящее время, а нужно выжидать для него времени. Даже вашъ разсказъ уже напечатанный въ ‘Иллюстраціи’ не былъ дозволенъ къ напечатанію цензоромъ и пропущенъ только съ разршенія попечителя университета и предсдателя Цензурнаго Комитета князя Щербатова.

‘За біографію и портретъ Радищева, Зотовъ будетъ вамъ несказанно благодаренъ. Онъ старику Радищеву за біографію отца его (вмсто подписки въ пользу его, что неудобно) дастъ самую большую цну, какую только можетъ платить ‘Иллюстрація’. Пришлите статью-біографію (или автобіографію) Радищева въ ‘Иллюстрацію’, и если ее дозволятъ напечатать, то можете получить деньги въ пользу бдняка Радищева, что будетъ служить ему вспомоществованіемъ, вмсто подписки въ пользу его.

‘Дружининъ врядъ ли скоро можетъ напечатать вашъ разсказъ, ибо вс редакціи завалены статьями, да при томъ и цензура…

‘К** назадъ тому годъ продалъ повсть въ ‘Библіотеку для чтенія’, получилъ впередъ деньги сполна за нее по 60 или, кажется, по 70 рублей сер. за листъ, и повсть до этихъ поръ никакъ не попадетъ въ печать. Между тмъ, какъ ‘Современникъ’ съ жадностію за дорогую цну покупаетъ его повсти. Такъ все завалено въ редакціяхъ статьишками, жди, когда-то дойдетъ очередь. Пишите въ редакцію ‘Иллюстраціи’ и присылайте все, что есть у васъ и у другихъ, а главное Радищева присылайте.

‘Сборничишко мой, я скажу Давыдову, чтобъ вамъ отправилъ, а стихи мои я для васъ оставилъ было, но вы ихъ не взяли, а теперь у меня нтъ ни одного экземпляра. Я ду посл-завтра въ отпускъ, въ деревню, до сентября, и вы мн туда пишите побольше и поподробне, какъ можно поподробне, о Таганрог, о Корсун, о которомъ я ровно никакихъ свдній не имю, о брат моемъ, о Харьков и о прочемъ.

‘Адресъ мой: Въ Юрьевъ Польской, Владимірской губерніи, Н. . Щербин. — Въ Есиплев, имніи г-жи Акиновой (оставить на почт).

‘Видите ли, все зжу изучать Великую Русь на мст, въ сердц ея народности. Жилъ въ Костромской, Тверской и Московской губерніяхъ, а теперь ду во Владимірскую губернію. — Кланяйтесь вашей жен. — Вашъ Щербина.

‘Новое начальство мое доброе, я имъ доволенъ. Хандра у меня прежняя, Божій свтъ не милъ, тоска отъ долго-тянущейся жизни.— Но, врьте, все наше теперешнее vanitas vanitatum’.

’18-го сентября 1858 года. Петербургъ.— Милый Григорій Петровичъ. Письмо ваше я имлъ удовольствіе получить и отвчаю вамъ на вс его пункты.

‘Я видлся съ соредакторомъ ‘Библіотеки для чтенія’ А. . Писемскимъ, говорилъ съ нимъ о стать вашей и онъ сказалъ мн положительно, что статья ваша о пребываніи Екатерины Второй на Днпр будетъ напечатана въ октябрьской книжк ‘Библіотеки для чтенія’ этого года. Она будетъ напечатана съ нкоторыми измненіями въ тон, который редакція нашла ‘нсколько сладкимъ’, какъ сказалъ Алексй еофилактовичъ. Для васъ редакція тоже приготовитъ извстное число оттисковъ.

‘В. Р. Зотовъ сказалъ, что онъ не можетъ опредлить времени напечатанія вашего очерка ‘Крестьянка ученица’ равно какъ и видовъ Полтавы, по причин множества накопившихся матеріаловъ, но при первомъ представившемся удобств они будутъ напечатаны.

‘Я. П. Полонскій возвратился изъ Парижа, гд женился на премилой двиц изъ русскихъ. Онъ живетъ теперь пока въ квартир Штакеншнейдера.

‘Мей Л. А. недавно перехалъ жить въ конц августа на дачу.

‘Я недлю тому назадъ возвратился изъ Москвы сюда въ Питеръ. Въ Москв жилъ около мсяца, и въ восторг отъ милой, доброй, благородной, разумной и мыслящей Москвы, предъ которой Петербургъ кажется мн городомъ нравственно-ограниченнымъ, алтынно-практичнымъ, словомъ ‘скорбнымъ главою’, выключая, разумется, длъ, относящихся къ узкой практичности, къ обыденнымъ цлямъ и тому подобному, вншне, хоть и необходимо-житейскому… Но, вдь, Москва, за то, столица всего народа. Не даромъ всякая крестьянская двушка поетъ, въ самомъ отдаленномъ захолусть Великороссіи, и поетъ о ‘матушк каменной Москв’.

‘Но я боюсь не пристрастенъ ли я къ Москв, потому что люблю и любилъ ее всею полнотою сердца и патріотическаго чувства, да при томъ и провелъ въ ней два года первой юности — 1839 и 1840-й… А это много значитъ… А потомъ опять жилъ въ ней постоянно отъ 1850 по 1855-й годъ.

‘Сухомлиновъ на годъ или, кажется, на два ухалъ заграницу.

‘У Штакеншнейдеровъ я не бываю и потому вашего поклона передать не могу, у М—ъ тоже не бываю по причин ихъ козней противъ меня и множества эпиграммъ мною на нихъ написанныхъ,

‘Что длается въ литератур — я почти не знаю, ибо избгаю всячески столкновенія съ литературщиками.

‘Я былъ во Владимірской губерніи, здилъ по деревнямъ, жилъ съ народомъ, изучалъ великорусскую народность, собиралъ народныя псни, изучалъ русскую исторію и древности, потомъ былъ въ деревняхъ Московской губерніи, потомъ жилъ въ Москв. Теперь я пріхалъ сюда на службу, которою пока весьма доволенъ да и денегъ есть довольно. Адресъ мой: На Литейной, близь Невскаго проспекта, въ дом Ниротморцевой, въ квартир Харламова.— Весь вашъ Н. Щербина.

‘Поклонитесь вашей жен. Семейству гр. . П. Толстого я передамъ вашъ поклонъ.

‘P. S. Вотъ къ вамъ моя особенная и покорнйшая просьба.— У васъ есть подлинная рукопись моего ‘Сонника’, писанная моей рукою. Заклинаю васъ всмъ святымъ, успокойте меня тмъ, что вырвите изъ этой рукописи мсто о ‘Русскомъ Встник’. Я написалъ его въ сильной иппохондріи, въ болзненномъ припадк самаго чернаго взгляда на все.— М. Н. Катковъ самый лучшій человкъ въ настоящее время въ Россіи и полезный гражданинъ для нашего отечества и здороваго его развитія.— Семейство его и кругъ его общества прекрасные люди.— Я у него въ семейств оставилъ собраніе моихъ сатирическихъ сочиненій, эпиграммъ и сонникъ въ новой редакціи, сдланной по моемъ выздоровленіи.

‘И такъ я надюсь на васъ, что вы вырвете выше означенное мсто изъ ‘Сонника’ и сожжете это мсто.

‘Порука въ этомъ ваша честь:

‘Я смло ей себя ввряю’.

‘Уничтожьте непремнно’.

XI.

‘1859 года, января 1-го дня. Поздравляю васъ, Григорій Петровичъ, и жену вашу съ новымъ годомъ и благодарю васъ за память обо мн, выраженную письмомъ вашимъ. Сохраняя постоянно благодарныя чувства къ вамъ въ душ моей за вс ваши старанія и содйствія личнымъ интересамъ моимъ, я все-таки долженъ ршиться просить васъ не длать мн никакихъ собственно литературныхъ порученій, ибо я стараюсь избгать всякихъ литературныхъ сношеній. Это въ послдній разъ, что я ршился удовлетворить васъ по этому предмету и только исключительно для васъ.

‘Вчера я видлъ Полонскаго въ дом графа . П. Толстого и говорилъ ему насчетъ напечатанія статьи вашей. Онъ сказалъ, что ршительно не знаетъ, когда можетъ напечатать ее, равно какъ и никакой редакторъ не можетъ знать времени и обстоятельствъ, когда именно прійдется напечатать какую-либо статью. У него сотни статей, присланныхъ изъ провинцій, какъ и во всякой другой редакціи,— и много, много нужно времени и лицъ редактивныхъ, чтобы прочитать всю эту массу, и потому редакціи печатаютъ большею частію статьи петербургскихъ и извстныхъ писателей, которыхъ статьи читать не нужно, ибо за достоинство ихъ отвчаетъ не журналъ, а имя самаго автора. Это послднее относится къ г. Турбину, о которомъ Полонскій ничего не знаетъ и въ первый разъ отъ меня услышалъ его фамилію. Я также спрашивалъ о немъ одного изъ сотрудниковъ ‘Современника’ — самыхъ близкихъ къ редакціи, онъ тоже сказалъ, что не помнитъ этой фамиліи и статей подъ этой фамиліей, и что въ редакціи лежитъ многое множество, присланныхъ изъ разныхъ мстъ, статей и ихъ не прочтешь и въ два года. Полонскій сказалъ,— что у него многія сотни статей лежатъ грудами въ редакціи, и потому онъ не беретъ статьи г. Турбина изъ ‘Современника’, а пусть, коли угодно, онъ распорядится такъ, чтобы статья доставлена была ему изъ ‘Современника’ прямо въ редакцію ‘Русскаго Слова’ безъ всякихъ хлопотъ съ его стороны.

‘О скорости же напечатанія статей отъ неизвстныхъ авторовъ и думать нечего, это чисто зависитъ отъ случая, а иногда нужно, чтобъ статья возвышалась надъ уровнемъ обыкновенныхъ журнальныхъ повстей, чтобъ ее напечатали… Кмъ журналисты изъ провинціальныхъ авторовъ нуждаются, они тому тотчасъ высылаютъ деньги, и просятъ отъ него статей, которыя вскор и печатаютъ,— и наоборотъ. Ихъ приводятъ въ негодованіе тысячи писемъ, которыми спрашиваютъ ихъ о времени напечатанія, они ихъ рдко читаютъ, а еще рже отвчаютъ на нихъ, ибо въ статьяхъ нисколько не нуждаются и сами не просятъ, чтобъ ихъ имъ присылали. Вольно же. Зотовъ сказалъ, что, когда выпадетъ удобный случай, онъ напечатаетъ вашу ‘Полтаву’. Но статья ваша — повсть, что ли, врядъ ли удобна къ напечатанію. Вотъ все, что я могъ отъ него добиться. Итакъ, этимъ надюсь, что навсегда отстраняю себя отъ литературныхъ порученій.

‘О ‘Русскомъ Слов’ и журналахъ вообще, не могу вамъ сообщить ничего новаго, ибо никогда о нихъ и не спрашиваю, не интересуюсь ими.

‘Полонскій будетъ самъ писать къ вамъ. Онъ квартируетъ у Штакеншнейдеровъ.

‘Пишите ко мн почаще и подробне, — только безъ литературныхъ порученій.— Вашъ Щербина’.

XII.

‘С.-Петербургъ, 2-го октября, 1862 года. Внемли, о ‘старче Григоріе!’ Письмо ваше я получилъ, и очень благодаренъ вамъ за память обо мн. Я вотъ уже полтора мсяца, какъ нездоровъ, не выходя изъ дома и не видаясь ни съ кмъ, за то же и адски работою, просиживаю за работою иногда до 4-хъ часовъ ночи… Да и сколько за этимъ трудомъ нужно сообразить, ворочать мозгами, корпть!.. Но нынче моя работа ужъ окончена совершенно. Этотъ трудъ мой по ‘Читальнику’ или книг для народа, назначаемой какъ для народнаго чтенія вообще, такъ и для всякаго рода простонародныхъ школъ, въ смысл настольной книги для всесторонняго, объяснительнаго, развивающаго и сообщающаго разнообразныя, нужныя въ извстномъ быту, свднія… ‘Читальникъ’ — это народно-русская энциклопедія въ хрестоматической форм, гд все въ связи и боле или мене въ систем. Чего не было въ данныхъ нашей литературы, мн нужно было написать самому, — и я написалъ это. ‘Читальникъ’ составленъ изъ произведеній русской словесности, начиная отъ 12-го вка по сей день, и содержитъ въ себ отдлы: 1) богословскій, 2) историческій, 3) по естествознанію и по практическому быту, 4) изящную словесность и 5) лечебникъ, календарь и т. п. Все это собрано, расположено, редижировано, переправляемо, сокращаемо, видоизмняемо, въ соображеніи съ основами и характеромъ русской народности, ея духа, пошиба вншняго, историческаго и практическаго быта и настоящихъ потребностей. Писанныхъ листовъ этого сборника вышло у меня 400, если не боле. ‘Московское общество распространенія полезныхъ книгъ’ берется его издать и меня требуетъ въ Москву лично. Я отдаю трудъ свой безвозмездно, только чтобъ заплатили мои денежныя издержки по составленію ‘Читальника’,— я тянулся на него изъ своего жалованья, стснялъ себя во всемъ, единственно имя въ виду пользу страстно-любимаго и изучаемаго мною великорусскаго простонародья… Я тоже и даже дважды прохалъ Волгою отъ Твери до Астрахани.

‘Платилъ я деньги и за нкоторыя спеціальныя статьи, которыхъ не откуда взять или по совершенно чуждому мн отдлу знаній… Словомъ, много издерживался и терплъ поэтому много скрытой, глухой, незнаемой никмъ нужды, прикрывая все это приличною comme-il-faut-ною вншностью.

‘Все длаю самъ, — никто мн не помогаетъ и не обращаетъ вниманія на настоятельную вопіющую потребность подобной книги въ настоящее время… Да и чего же можно ожидать отъ современнаго, политическаго и общественнаго хлыщовства, отъ петербургскаго пустозвонства и невжества тхъ, кому вдать надлежитъ… Все тупицы, мелкіе эгоистическіе плутишки, рутинно-модные (но отсталые вмст съ тмъ) фразеры, безъ знанія своей страны и народа, общія мста вычитанныя (или выслышанныя) европейскихъ идей и науки, или, лучше сказать, кое-какихъ взглядишекъ… Но sapienti sat.

‘Мн давно предстоитъ, по служб, поздка въ Москву, но я все оттягиваю ее по болзни. Кром того, назначается командировка въ разное время въ 7 великорусскихъ губерній.

‘Въ половин этого октября я буду въ Москв, если особенно что не помшаетъ. Квартира моя въ Москв — въ Кудрин, въ приход Gокрова, въ дом княгини Несвитской, въ квартир А. В. Киревой.

‘Повсть вашу я читалъ, мстами она мн очень понравилась. При личномъ свиданіи поговорю съ вами о ней подробне.

‘Мой петербургскій адресъ слдующій: въ Троицкомъ переулк, съ дом Гассе.

‘Никому не могу передать вашихъ поклоновъ, ибо по обыкновенію да и по болзни ни съ кмъ не видаюсь. Я въ Петербург живу какъ въ деревн,— нигд не показываясь, нигд не бывая… Да и что съ дураками водить компанію.

‘Эхъ, похать бы въ любимую мною Москву, все-таки легче бы было!.. Вотъ ужъ полтора мсяца, какъ сижу въ своей квартир, не видя людей — ко мн никто не ходитъ, я словно въ каземат… Впрочемъ, все работою, хоть себ и не въ корысть, за то для удовлетворенія души своей и сердца, которыя бьютъ въ набатъ, прося общеполезнаго труда, труда только по строгому убжденію, а не своекорыстно-хлыщовскаго, въ петербургскомъ вкус, и въ томъ, что въ мод…

‘Шутовства немудрый бсъ

‘Намъ разставилъ сти:

‘Въ свист слышbvъ мы прогрессъ,—

‘Мы сурки и дти…

‘Какъ сурковъ, насъ тшитъ свистъ,

‘Какъ молокососовъ,

‘Чернышевскій публицистъ

‘И Лавровъ-философъ!..

‘Прощайте, Григорій. Ждите меня въ Москв… Вы мн будете нужны. Вашъ Н. Щербина’.

XIII.

1869 года 8-го марта, за мсяцъ до своей кончины, Н. . Щербина писалъ мн слдующее:

‘Добрйшій Григорій Петровичъ. Гряди и дерзай! Прилагаю при семъ письмо къ князю П. А. Вяземскому по моему длу. Оно написано, по возможности, кратко и опредлительно. Вновь передлывать его не-по-что. Кажется, все въ немъ, какъ должно. Еще прилагаю къ письму два изящно и роскошно отпечатанныхъ и переплетенныхъ экземпляра ‘Пчелы’: пусть поступитъ съ ними князь Петръ Андреевичъ по своему благоусмотрнію, да вы еще скажите кое-что отъ себя. Вы ужъ знаете, ‘многоопытный и хитроумный Одиссей’, что сказать по части практической.

‘Я врю, Григорій, когда вы въ Петербургъ прізжаете, то мои житейскія дла улучшаются. А это тмъ боле нужно мн теперь, такъ какъ болзнь сдлала меня калкой: ни выйти, ни выхать, ни о себ похлопотать, словомъ, ни оказать себ самопомощи…

‘Гряди же въ міръ, и дерзай, Григоріе! Весь вашъ Щербина’.

‘Р. S. Да, мн нужно было повидаться съ вами. Что стоитъ вамъ зайти ко мн хоть на 1/4 часа’.

——

По поводу, переданнаго черезъ меня, письма Н. . Щербины, князь П. А. Вяземскій писалъ мн 9-го марта 1869 года слдующее:

‘Письмо ко мн Щербины передалъ я министру Тимашеву, подкрпляя усерднйшимъ ходатайствомъ и убдительнйшею просьбою. Отвта еще не имю. Секретарь императрицы боленъ и тутъ еще нтъ отвта. На дняхъ посылалъ я Щербин, съ порученіемъ, все это ему передать. Побывайте у меня завтра, или въ другой день, въ два часа. Совершенно вамъ преданный кн. Вяземскій.— Вторникъ, вечеромъ’.

Письма Н. . Щербины къ его брату Ив. . Щербин.

’21-го мая 1862 г. Спб. Мсто теб по питейно-акцизному сбору я отыскалъ у пріятеля моего, управляющаго питейно-акцизными сборами въ Подольской губерніи и Бессарабской.

‘Малйшее взяточничество, за выдачу, напримръ, свидтельства какого-либо, влечетъ за собою неизбжное выключеніе изъ службы и опубликованіе во всхъ газетахъ, даже за шкаликъ водки, взятый въ благодарность. Слдить будутъ зорко и явятся сотни доносчиковъ, желая получить мсто выгнаннаго.

‘Разсуди хорошенько и обстоятельно,— можешь ли жить однимъ только содержаніемъ по этой должности, совершенно безъ всякихъ постороннихъ доходовъ по должности, и тогда опредлись, а не иначе. Подумай хорошо.

‘По служб могутъ впереди быть повышенія, если будешь безкорыстно правдивъ, строгъ и честенъ — при открывшихся вакансіяхъ.

‘Да не пиши провинціально-холопскихъ чиновническихъ писемъ съ разными хамскими титулами и величаньями невжественно-чиновничьяго быта и униженіями лестью.

‘Чрезъ три недли я ду до осени въ Москву.

‘Напиши о А. С. Сиротинин, полкомъ ли онъ командуетъ, или нтъ. Н. Щ.’.

II.

’14-го декабря 1862 г. С.-Петербургь. Любезный братъ! Письмо твое я получилъ. Строго и аккуратно исполняя обязанности новой твоей службы, придерживаясь во всемъ законности и вниканіемъ и изученіемъ пріобртая надлежащую опытность въ новой служб, можно имть постоянно въ виду повышеніе по должности: ибо эта малая должность удовлетворить житейскимъ потребностямъ не совсмъ можетъ. Эта должность нужна будетъ покуда какъ начало, какъ вступленіе, а по временамъ могутъ впереди открываться высшія вакансіи по этой части, чмъ нужно будетъ, по возможности, пользоваться, пріобрвши усердною и честною службою доброе о себ мнніе. Лучше было бы перейти въ Подольскую губернію: ибо Аккерманскій уздъ пограничный съ Турціею наполненъ разными бродягами, бглыми и разбойниками, такъ что жизнь часто можетъ быть въ опасности, здя по этимъ дикимъ и пустыннымъ степямъ. Есть ли съ тобою солдатъ по служб?.. Бродяги и разбойники могутъ нападать по преимуществу на акцизныхъ надзирателей, предполагая у нихъ собранныя деньги акциза. Нужно быть всегда и во всемъ осторожнымъ и предусмотрительнымъ, а тмъ боле въ такомъ краю, наполненномъ бродягами, при пограничности съ Турціею. Съ тобою, я думаю, долженъ здить всегда служащій при акциз солдатъ. Есть ли это у васъ положеніе? а тмъ боле въ такомъ дикомъ и опасномъ краю. Тутъ даже въ самомъ город нужно быть чрезвычайно осторожнымъ и на все предусмотрительнымъ и оберегательнымъ.

‘Адресъ мой: въ Троицкомъ переулк, въ дом Гассе.

‘Пиши мн подробно о своемъ жить-быть на новомъ мст и объ отношеніяхъ своихъ по новой служб и т. п. Твой Н. Щербина’.

III.

Предсмертное письмо Н. . Щербины (дрожащимъ слабымъ почеркомъ) къ его брату Ив. . Щербин и его сестр.

’22-го марта 1869 г. Петербургъ. Любезный братъ и сестра. Послднее письмо ваше я получилъ сегодня и спшу отвчать на него, не смотря на то, что дней 5-ть тому назадъ отправилъ къ вамъ письмо. Дло въ томъ, что вы обо мн не безпокойтесь. На дняхъ я обратился къ медику спеціалисту горловыхъ болзней профессору медицинской академіи. Онъ осмотрлъ меня подробно, постукивалъ и выслушивалъ, и нашелъ, что легкія у меня цлы и невредимы, но что сильное ослизненіе всхъ слизистыхъ оболочекъ, а въ дыхательномъ горл опухоль, неровности затверднія горловыхъ связокъ. Отъ этихъ причинъ постоянный кашель и мокрота. Легкія мои цлы, потому что грудь необыковенно развита природою, впрочемъ чего добраго, со временемъ, болзнь можетъ добраться и до легкихъ. Теперь мн трудно спать: сопнье, свистъ и храпнье въ горл и въ носу, да я еще ночью и задыхаюсь. Теперь я занимаюсь устройствомъ своихъ служебныхъ и денежныхъ длъ,— ибо думаю года на два переселиться въ Одессу: меня только и лчитъ теплый климатъ, но я отнюдь не хочу жить въ Таганрог, но это время въ август можетъ быть буду съ недлю въ Таганрог, ибо поду изъ Нижняго-Новгорода Волгой пароходомъ въ Самару, гд буду мсяца 2 пить кумысъ, а тамъ отправлюсь Дономъ и желзной дорогой въ Таганрогъ, а оттуда въ Одессу на жительство. Такъ по крайней мр я теперь предполагаю, а можетъ и перемню намреніе. Я весной наврное окрпну: меня только и лчитъ, что воздухъ, а потому жильцамъ въ своемъ большомъ дом ты не отказывай и за мной не прізжай, а сиди себ въ Таганрог: ибо это стоитъ большихъ денегъ. Я здсь въ Питер имю особую свою квартиру, со всмъ хозяйствомъ и удобствами. За мной ухаживаютъ въ квартир три человка,— и ухаживаютъ какъ нельзя лучше. Въ Одесс у меня близкіе люди — Н.А. Новосельскій и тамошній градоначальникъ. Вашъ Н. Щербина’.

——

Кром того, небезъинтересны по отношенію къ Щербин слдующія два письма:

Письмо кн. П. А. Вяземскаго къ П. В. Зиновьеву.

‘1855 г. 15-го декабря. Милостивый государь, Павелъ Васильевичъ! Даровитый писатель нашъ, Н. . Щербина, съ лучшей стороны извстный свту, по разстроенному здоровью, долженъ оставить Петербургъ и поселиться въ Москв. Не имя никакихъ средствъ для обезпеченія своей жизни, онъ желаетъ получить въ Москв мсто, которое обезпечило бы хотя первыя потребности и въ свободные часы дало ему возможность посвятить свои силы продолженію литературныхъ трудовъ.

‘Обращаюсь къ вамъ, милостивый государь, съ покорнйшею просьбою, не изволите ли найти возможность исполнить желаніе г. Щербины? Онъ указалъ два мста, гд бы совершенно сродно съ его занятіями онъ счастливъ былъ бы найти службу’.

‘1855 г. Домашній учитель русскаго языка и словесности, состоящій при дирекціи училищъ Московской губерніи, служившій передъ симъ въ гражданской служб помощникомъ начальника газетнаго стола въ Московскомъ Губернскомъ Правленіи, т. е. помощникомъ редактора ‘Московскихъ Губернскихъ Вдомостей’ Николай Щербина желаетъ имть мсто при редакціи ‘Московскихъ (Университетскихъ) Вдомостей’. Именно при библіотек университета, или по преимуществу при редакціи ‘Московскихъ Вдомостей’, въ званіи младшаго чиновника, тмъ боле, что въ послдней имется въ виду, съ новаго года, перемна издателя и при успх ‘Вдомостей’ въ настоящее время могло бы имться въ виду увеличеніе числа при нихъ чиновниковъ. Г. Щербина иметъ званіе домашняго учителя русскаго языка и словесности при дирекціи училищъ Московской губерніи, и служилъ передъ этимъ помощникомъ начальника газетнаго стола въ Московскомъ Губернскомъ Правленіи по изданію ‘Московскихъ Губернскихъ Вдомостей’. Надюсь на благосклонное участіе ваше къ служб г. Щербины, прошу васъ покорнйше принять увреніе въ совершенномъ моемъ почтеніи и преданности. 15-го декабря 1855 года. Его Высокородію П. Вас. Зиновьеву’.

II.

Письмо ко мн А. А. Сонцева *).

*) Бывшаго впослдствіи вице-губернаторомъ въ Таврической губерніи.

‘Письмо твое глубоко поразило мою душу, я до полученія его не зналъ о смерти Щербины, а ты знаешь, какъ я его любилъ, какъ родного, мн кажется никто не зналъ его лучше меня, его напускная мизантропія и желчные сарказмы не закрывали отъ меня его прекрасныхъ и благородныхъ качествъ души. Онъ со мною часто говорилъ по-человчески и далъ мн себя близко узнать. Въ жизни онъ долго былъ ребенкомъ, за которымъ надо было смотрть и ухаживать, и я пять лтъ былъ его нянькой. Когда на Кавказ былъ убитъ его братъ, котораго онъ уговорилъ отправиться туда, онъ чуть съ ума не сошелъ, ему казалось, что окровавленная тнь его стоитъ надъ нимъ, и много ночей я сидлъ около него и тайно отъ него давалъ лекарство, укрпляющее нервы, конечно, по совту медика, явно онъ ни за что не сталъ бы лечиться. Я долго не привыкну къ мысли, что его нтъ на свт, что я его больше не увижу и не обниму. Когда онъ былъ боленъ завалами печени и ему приказано было длать моціонъ, а онъ не вставалъ по цлымъ днямъ съ кровати, я съ человкомъ насильно подымалъ его, не смотря, что онъ дрался и ругался, или плакалъ, какъ дитя, его выносили на улицу и за руку я уводилъ его и по два часа заставлялъ ходить, и это продолжалось нсколько мсяцевъ, только съ другомъ можно было такъ возиться, какъ я съ нимъ, и онъ мн дйствительно былъ другомъ, его теплыя и искреннія письма ко мн это доказываютъ. Разъ мы были на дач у Штакеншнейдера, въ общемъ спор онъ сказалъ мн желчно дерзость, я тогда промолчалъ, но когда мы сли въ экипажъ и выхали на дорогу, я спросилъ его, всмъ ли онъ такъ платитъ за сердечную привязанность, какъ сегодня заплатилъ мн, Щербина разрыдался, сталъ обнимать меня и цловать, а я едва могъ утшить его. Меня съ нимъ познакомилъ Сошальскій, тогда онъ жилъ въ какомъ-то чуланчик, познакомившись ближе, я уговорилъ его перехать къ намъ, даромъ онъ не хотлъ это сдлать, и мы приняли его въ часть, онъ такъ былъ щекотливъ, что если обдъ готовился сколько-нибудь лучше вседневнаго, онъ ограничивался двумя блюдами, и эта церемонія долго продолжалась, пока съ нами жилъ Сошальскій, котораго онъ не любилъ за хвастливый и покровительственный характеръ. Онъ всю жизнь былъ горемычный труженикъ, только послдніе годы судьба ему улыбнулась для того, чтобы такъ безжалостно задушить его’.

У меня хранится собственноручная тетрадь юношескихъ стихотвореній Н. . Щербины, куда онъ внесъ и нсколько позднйшихъ пьесъ. Приготовивъ эту тетрадь для печати, онъ потомъ раздумалъ и выступилъ съ боле зрлыми произведеніями, озаглавивъ первую свою книгу: ‘Греческія стихотворенія’. Привожу изъ упомянутой тетради слдующія восемь пьесъ:

Деревня.

На пыльный небосклонъ лишь тучка набжитъ,

И городъ влажною прохладой освжитъ,

И ближній садъ поветъ ароматомъ,

А нивы дальнія заблещутъ лтнимъ златомъ,—

Люблю я вспоминать, за чашею вина,

Пріютъ спокойствія и тихой нги сна —

Деревню добрую, съ роскошными полями,

Съ ркою голубой, съ зелеными садами,

Съ малиной сплою, со сливой золотой,

И локонъ барышни, природой завитой,

Ея воздушныя, плнительныя ножки,

Обутыя — увы!— въ полу сапожки…

* * *

Сливаются вдали напвы соловья

Съ журчаньемъ трепетнымъ кристальнаго ручья,

Склонились сводами плакучія березы:

Съ нихъ падаютъ въ рку росы вечерней слезы.

Со стадомъ молодымъ идетъ пастухъ къ рк,

Играя весело на ддовскомъ рожк.

Помщикъ пожилой, въ своемъ халат давнемъ,

Отъ мошекъ затворять приказываетъ ставни.

Онъ говоритъ теперь о дочери своей,

Что старый бригадиръ въ мужья назначенъ ей,

Что будетъ онъ въ сей жизни ей попутчикъ,

А дочери все снится подпоручикъ!..

* * *

Люблю я отъ души тебя, уютный край,—

Деревня добрая, лнивца свтлый рай!..

Тамъ барыня свой станъ снуровкой не сжимаетъ,

Тамъ, удалясь она отъ тщетной суеты,

Свои наивныя до глупости черты

Подъ маской жалкою блилъ не сокрываетъ,

И барышня твоя прелестна и стройна,

Хоть въ плать ситцевомъ красуется она.

Люблю въ деревн я житье-бытье простое,

И щечки полныя, и молоко густое.

II.

Фонтенебло.

Уныло и глухо подъ сводами залы:

Не слышно тяжелыхъ шаговъ.

Не слышно ни звона заздравныхъ бокаловъ

Ни псень веселыхъ бойцовъ.

Нтъ признака жизни, вокругъ запустнье,

Какой-то печалью глядитъ…

Въ дворц позабытомъ, какъ даръ сокровенный,

Походная шляпа лежитъ.

Въ глубокую полночь тамъ носятся тни

Угасшихъ давно королей,

И поступью важной идутъ привиднья

Въ тотъ залъ изъ парадныхъ дверей…

На голову шляпу себ примряютъ:—

И всмъ не по мрк она!..

И тни одна за другой исчезаютъ,

Какъ въ утреннемъ блеск — луна…

Потомъ императоръ является въ залу…

Державныя руки скрестилъ…

Тревожная дума въ очахъ заблистала:

На шляпу онъ взоръ устремилъ.

Видна на той шляп ничтожностъ земная.

Почило величье на ней.

И тнь, съ укоризной на шляпу взирая,

Груститъ о судьбин своей…

Сирійское солнце ту шляпу палило,

Песокъ африканскій пылилъ,

Метели Россіи ее ублили,

И валъ океана кропилъ!..

Смотрлъ императоръ и грозно. и дико:

Унесть свою шляпу хотлъ.

Но вдругъ раздалися разсвтные клики,

И съ ночью онъ въ высь улетлъ…

III.

Пиръ въ Хіос.

Напнимъ наксосомъ мастиковыя чаши,

Алоэ Индіи въ курильницахъ зажжемъ!..

Какъ этотъ дымъ, разсются печали наши,

И нектаръ радости смшается съ виномъ.

Сквозь тонкій паръ душистаго наксоса.

Сквозь ароматъ прозрачныхъ облаковъ,

Увидимъ васъ, красавицы Хіоса,

Въ внкахъ изъ гроздій и цвтовъ.

Увидимъ мы, какъ по цвтамъ катится

Струя душистая кудрей,

Какъ виноградъ, колеблясь, золотится

На мрамор трепещущихъ грудей…

IV.

Янинская темница.

Небо Аттики прекрасной

Надо мною не блеститъ,

И съ Олимпа мсяцъ ясный

Сквозь ршетку не глядитъ.

* * *

Знать, подъ снью Паренона

Я лобзалъ тебя въ уста,

Свтлоокая кукона,

Чтобъ проститься навсегда…

* * *

Но зачмъ съ тобой такъ мало

На прощаньи говорилъ

И вокругъ якёты алой

Страстно рукъ я не обвилъ!

* * *

Освти же мракъ темницы

Взоромъ пламенныхъ очей:

Мн давно не шлетъ денница

Свтлорадужныхъ лучей!..

* * *

Смерти жаждешь, ты Янина,

Слышу я, за мной идутъ…

Но альбанцы Тебелина

Крови грека не прольютъ!…

* * *

Палъ, рыдая, на колни,

Онъ молитву сотворилъ,

И о каменную стну

Буйну голову разбилъ.

Русская колыбельная псня.

Спи, мое дитятко,

Спи, мое милое,

Спи, когда спится!..

* * *

Скоро ты выростешь,

Съ теплаго гнздышка

Скоро слетишь…

Съ русой бородкою,

Дитятко милое,

Горе прійдетъ.

Съ первой красавицей,

Съ первой зазнобушкой

Сонъ пропадетъ,

Съ женкой румяною,

Съ малыми дтками

Много заботъ!..

Теща сварливая

Съ тестемъ затйливымъ

Съ толку собьютъ.

Псня ль старинная

Вспомнится радостно—

Хочешь запть…

Въ двери широкія

Явятся хлопоты,—

Псня уйдетъ…

Сонъ ли украдкою

На изголовьецо

Ляжетъ порой,—

Дума житейская,

Злая кручинушка

Сгонятъ его…

* * *

Спи, мое дитятко,

Спи, мое милое…

VI.

…И взвился тихій Донъ

Серебристой зміей,

По зеленымъ лугамъ

Покатился ркой,

Далеко полетлъ

Сизокрылымъ орломъ

И на землю упалъ

Безконечнымъ лучомъ.

Донъ живою водой

Хитрыхъ грековъ поилъ

И хозаровъ лихихъ

Онъ на битвы носилъ,

Подъ ладьями славянъ

Онъ привтно шумлъ,

Громки псни свои

Имъ съ гуслярами плъ.

VII.

Кручина добраго молодца.

Разъ приглянулся яснымъ звздочкамъ

Свтелъ мсяцъ — добрый молодецъ,

И пришли он съ челобитьицемъ

Къ свтлу мсяцу — добро молодцу.

——

— ‘У тебя ль, у мсяца, высокъ теремъ,

Изукрашенъ онъ лучше боярскаго,

Не изъ простого камня благо,

Изъ самоцвтной бирюзы состроенный,

Въ ширину, въ длину, не семи саженъ,

А надъ цлой землей онъ красуется.

Ты одинъ господинъ въ своемъ терем,

Какъ Адамъ въ раю, похаживаешь,

Ясными очами посматриваешь,

Русую бородку поглаживаешь,

По плечамъ кудри разбрасываешь,

А постель у тебя — золоты облака:

Она мягче, пышнй невстиной.

Ты сосна встаешь — умываешься

Съ твоихъ рукъ идетъ вода чистая

На поля росой серебристою,

Ты, умывшись. утираешься

Не ширинкой простой, а радугой.

Изукрашенной, разноцвтною,

Златомъ шитою краснымъ солнышкомъ.

Много есть у тебя, добрый молодецъ,

Добра всякаго и угодьицевъ,

Только нтъ у тебя красной димцы.

Нтъ подруженьки — ясной звздочки…

Выбирай себ изъ звздочекъ

Подруженьку, разлапушку,

Своему терему хозяюшку!..’

VIII.

Моя жизнь.

Какъ много надъ юной моей головою

Промчалось житейскихъ тревогъ,

Въ тяжелой борьб съ непокорной судьбою!..

Но пасть я духовно не могъ.

Я въ жизни боролся не съ бурей великой,

Не съ мощнымъ, разумнымъ врагомъ,

Но съ мелочью горя, но съ глупостью дикой

Въ упорств ея мелочномъ.

Я брошенъ былъ рокомъ съ младенчества въ тину,

Не знаемъ никмъ изъ людей:

Но я въ ней нашелся, и въ ней не покину

Я мысли высокой моей.

И слышу отрадно я голосъ призывный

Въ житейской моей пустот:

‘Вся жизнь твоя будетъ одинъ непрерывный

И пламенный гимнъ красот’.

1850 г., октября 25.

Село Павловское.

Отрывки изъ неизданныхъ сатиръ и эпиграммъ Н. . Щербины:

Некраcовъ.

Отъ генерала Муравьева

Онъ въ клуб кару вызывалъ

На тхъ, кому онъ самъ внушалъ

Дичь направленія гнилого,

Кого плодилъ его журналъ…

Ну, словомъ: ‘нашъ’ онъ ‘либералъ’,

Не говоря худого слова.

23 апрля.

Лавровъ¹).

Онъ Пиладъ студентской дружбы.

Онъ младенецъ въ цвт лтъ,

Онъ полковникъ русской службы,

Русской мысли онъ кадетъ.

¹) Извстный въ свое время артилерійскій полковникъ, авторъ философскихъ писемъ, либералъ, а затмъ эмигрантъ.

Сверо-западный политикъ.

Квартальныхъ Зевсъ, Маккіавель пажей,

Теперь попалъ въ администраторы:

Такъ повелось на родин моей,

Гд мтитъ всякъ кадетъ въ новаторы…

Безъ названія.

Я на исторію сошлюся:

Отъ Рюрика и Синеуса,

Тупй тхъ не было людей_?

Что въ наши дни вертятъ длами

И въ пропасть мчатся вмст съ нами,

Во имя западныхъ идей.

10 декабря 1867 г.

Р * * *¹)

Жалки намъ твои творенья,

Какъ германскій жалокъ Сеймъ.

Тредьяковскій обличенья.

Стихоборзый ***!

¹) Поэтъ М. П. Розенгеймъ.

Зараза.

Легче мн бжать со свту

И въ глуши окончить вкъ,

Чмъ Корша читать газету,

Вдь, читая тупость эту,

Окоршится человкъ!

21 октября 1867 г.

Еще о Валентин¹).

Я изъ міра сего многошумнаго

Помирился съ могильною снью,

Занё Корша тамъ нтъ скудоумнаго,

Съ либеральной его дребеденью…

Еще Коршъ вдь пока не преставился,

(Ему жъ годы прожить за годами)

Мн тотъ свтъ за одно бъ ужъ понравился.

Что съ такими не жить дураками.

30 марта.

¹) Валентинъ едоровичъ Коршъ.

Паки о

Россійской пустот, фразерству Петрограда

Вс города, смясь, даютъ свой контингентъ:

На что ужъ Чухлома,— и та куда какъ рада,

Пославъ * * * въ нашъ Питерскій конвентъ!

16 января.

Marquis de W***.

Рескриптъ тринадцатаго мая

Я, буква въ букву исполняя,

Тиблену разршилъ журналъ:

Да поражаетъ онъ Каткова

Всей монтаньярской силой слова.

Чтобъ врагъ мой палъ и не возсталъ.

2 декабря 1867 г,

10.

Дополненіе къ ‘Русскому Толковому Словарю’.

Камо поиду отъ духа твоего и отъ взора твоего камо бжу?’ Псаломъ 130-й.

Когда въ Россіи многопьющей

Вамъ скажутъ слово ‘вездсущій’,—

Не разумйте Бога въ немъ:

Такъ начали, во время * * *

(Сего грядущаго банкрота)

Именовать ‘питейный домъ’.

14 ноября.

11.

Литія по усопшемъ раб Божіемъ Г***.

Мы въ герб орла уничтожаемъ,

Гербъ мняемъ, Г***, черезъ тебя!

Кабакомъ орла мы замщаемъ,

Чтобъ точне выразить себя…

12.

1869 годъ.

Трущобнымъ зоиламъ.

Я говорю, когда меня ругаютъ

Какой-то ‘Зетъ’ и ‘Искра’ и ‘Недля’:—

То на меня изъ подворотни лаютъ,

То расходился пьяный пустомеля.

2 января.

13.

XIX вкъ.

Вкъ девятнадцатый вкомъ бездарности

Долженъ въ Россіи прослыть,

Хоть за реформы его благодарности

И не возможно лишить.

Нижеслдующія три сатиры Н. . Щербины, записанныя имъ для меня, хотя при жизни его ходили въ рукописныхъ копіяхъ, но не были включены въ печатное собраніе его сочиненій, а если были гд-либо напечатаны,— въ списк его сочиненій не значились:

14.

Наше время.

Когда былъ въ мод трубочистъ,

А генералы гнули выю,

Когда стремился гимназистъ

Преобразовывать Россію.

Когда, чуть выскочивъ изъ школъ,

Въ судахъ мальчишки засдали,

Когда фразистый произволъ

Либерализмомъ величали,

Когда могъ О .. хинъ быть судьей,

Черняевъ же отъ длъ отставленъ,

Катковъ преслдуемъ судьбой,

А Писаревъ зло прославленъ,

Когда сталъ чиномъ генералъ

Служебный якобинецъ С***

И Муравьева воспвалъ

Нашъ красный филантропъ Некрасовъ,

Когда бездарность и прогрессъ

Въ Россіи стали синонимомъ,

И здравый смыслъ совсмъ исчезъ,

Тургеневскимъ разсясь ‘Дымомъ’:

Тогда въ бездйствіи влачилъ

Я жизни незамтной бремя,—

И счастливъ, что незнаемъ былъ,

Въ сіе комическое время!…

20 ноября 1867 г.

15.

Французскій терроръ въ русскомъ дух.

Доморощеннымъ гигантамъ

Должный путь мы указали,

Сообразно ихъ талантамъ,

На мста ихъ разсажали.

Робеспьеровъ по акцизу,

А Маратовъ по контролю,

Пусть все рушатъ сверху, снизу —

Либеральничаютъ вволю!

Надлить крестьянъ землею

Мы Бабефовъ разослали,

А Барбесовъ всей душою

Въ мировые судьи взяли!

Терруань-де-Мирекуры

Школы женскія открыли,

Чтобъ оттуда наши дуры

Въ нигилистки выходили!

Клоцы нашимъ гимназистамъ

Проповдуютъ науку…

Словомъ, крайнимъ прогрессистамъ

Все теперь поплыло въ руку!

Но средь этой благостыни

Есть безъ жениха невста:

Только Разума богин

Не нашлось въ Россіи мста!

1863 г.

16.

1861 годъ.

Вы зачмъ ихъ заключили

Въ стны крпости гранитной

И допросы имъ чинили.

Съ важной строгостью и скрытно?

Ихъ значенье такъ ничтожно.

Иль опасно такъ для трона,

Что допрашивать бы можно

Ихъ въ кондитерской Рабона…

Дать бы имъ конфектъ по фунту,

Воротить имъ ихъ возванья —

Пусть идутъ, взывая къ бунту,

По Руси, безъ задержанья!

1861 г.

——

Привожу также изъ подлинной рукописи Н. . Щербины, имъ подаренной мн, слдующія: ‘Дополненія къ Соннику современной русской литературы (1856 г.)’ въ виду того, что въ печатномъ изданіи ‘Сонника’ эти мста, касавшіяся еще живыхъ въ то время лицъ, издателемъ были опущены:

Б., Бенедиктова во сн видть предвщаетъ увидть наяву фигуру индйскаго птуха.

Г., Глинку еодора во сн видть предвщаетъ побывать въ звринц и смотрть тамъ на кривлянья обезьянки.

Д., Дружинина во сн видть предвщаетъ столкнуться въ Средней Мщанской съ Мефистофелемъ XIV класса, съ денди Выборгской стороны.

К., Кукольника во сн видть предвщаетъ изъ романтическаго трубадура превратиться въ черезчуръ классическаго чиновника и запивоху.

Л., Л—ва Михайла во сн видть предвщаетъ для мужчинъ припадки сатиріазиса, а для дамъ припадки нимфоніи, иногда же, предвщаетъ непріятно столкнуться съ грязной литературной тлей съ претензіями на лакейское остроуміе и циническій юморъ, отъ котораго, впрочемъ, вс невзыскательные цирюльники, сидльцы и холопы, способны надорвать животики.

М., М—а во сн видть предвщаетъ проглотить аршинъ или оскопиться духомъ и тломъ, иногда — предвщаетъ быть одержимымъ глистомъ-солитеромъ.

Н., Некрасова во сн видть предвщаетъ изъ житейской необходимости войти въ связи съ пустымъ и пошлымъ человкомъ (въ род Ивана Панаева).

С., Ст—го А. — во сн видть предвщаетъ: отца и мать въ грязь втоптать, лишь бы только плохую повстушку написать, или же увидть какъ комически русская холопка корчитъ изъ себя эманципированную Жоржъ-Сандъ.

— Соловьева, московскаго профессора и Макарія епископа Винницкаго, во сн видть предвщаетъ увидть наяву первую занимающуюся зарю самобытной русской науки.

— Соллогуба графа во сн видть предвщаетъ взять и не отдать, иногда же предвщаетъ съ изумленіемъ увидть на мраморномъ пьедестал роскошную севрскую вазу, наполненную болотной тиной и смраднымъ навозомъ и прикрытую сверху букетами камелій.

— С *** академика во сн видть предвщаетъ все знать и ничего не знать, прикрыть недостатокъ всякаго содержанія эгидою сухого черстваго педантизма, безплоднаго букводства и шарлатанства, съ примсью хитрой злости, чмъ довольно выгодно для себя провести и облопошить дряхлый и выжившій изъ ума ареопагъ русской науки.

X., Хотинскаго видть во сн . . . . . . . . . . . . . сонъ не цензурный.

Ш., Шестакова (московскаго профессора) во сн видть предвщаетъ — въ слдующую ночь увидть то же во сн Василія Кириловича Третьяковскаго, стоящаго на котурнахъ Софокла, закутаннаго въ софокловскій гиматій и добродушно выдающаго почтеннйшей публик свою ‘Демдамію’ за софоклова ‘Царя-Эдипа’.

Г. Данилевскій.

Письма Н. . Щербины.

Письма Н. . Щербины къ его брату Ив. . Щербин.

Предсмертное письмо Н. . Щербины (дрожащимъ слабымъ почеркомъ) къ его брату Ив. . Щербин и его сестр.

Письмо кн. П. А. Вяземскаго къ П. В. Зиновьеву.

Письмо ко мн А. А. Сонцева *).

Читайте также: