В. В. Розанов
В. В. Розанов
Из книги, которая никогда не будет издана
Из книги, которая никогда не будет издана
* * *
* * *
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
* * *
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
* * *
* * *
Из книги, которая никогда не будет издана, Розанов Василий Васильевич, Год: 1915
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Египтянки, провожая в Серапеум нового Аписа, заглядывали в глаза юношам и напевали из Толстого
Узнаем коней ретивых
По таким-то их таврам…
Юношей влюбленных
Узнаем по их глазам.
Тут встретил их пьяный Камбиз:
— Из Толстого?! Запрещено! Святейшим Синодом!
И пронзил Аписа.
В Мюнхене я видел остатки — мумии Аписов. Так, как их бальзамировали как людей, как равных себе и близких. Увы, мертвые они были отвратительны. Чудовищные бока и страшенные рога. Правда, и соображение: умерший, даже архиерей не стоит живого дьячка. И вот, когда Апис пал, о нем запели:
— Умер!.. Умер, Возлюбленный!..
Женщины рвали на себе одежды и головы посыпали пеплом.
Так и египтянки, вспоминая длиннокудрого Владимира Соловьева, процитировали из него при выходе пьяного Камбиза:
Ныне так же, как и древле
Адониса погребаем…
тяжкий стон стоит в пустыне:
жены скорбные — рыдаем…
Дьякон подтягивает:
— И ныне и присно и во веки веков . . . . . . . . . .
— Едем на тройке кататься.
И все оживляются. Всем веселее. Ей-ей, на эту минуту — все добродетельнее: не завидуют, не унывают, не подкапываются друг против друга.
‘Маленький кабачок’ — не только отдых тела, но — и очищение души. И недаром saturnalia завелись даже в пуристическом Риме, где были все Катоны.
— Ты нас Катоном не потчуй, а дай Петра Петровича Петуха с его ухой.
Вот русская идея, часть ее . . . . . . . . . .
Как задавили эти негодяи Страхова, Данилевского, Рачинского… задавили все скромное и тихое на Руси, все вдумчивое на Руси.
Было так в Египте — ‘пришествие гиксосов’. Черт их знает, откуда-то ‘гиксосы’ взялись, ‘народ пастырей’, пастухи. Историки не знают, откуда и кто такие. Они пришли и разрушили вполне уже сложившуюся египетскую цивилизацию, существовавшую в дельте Нила две тысячи лет, разрушили дотла, с религией, сословиями, благоустройством, законами, фараонами. Потом, через полтора века, их прогнали. И начала из разорения она восстанавляться, с трудом, медленно, но восстановилась.
’60-е годы у нас’ — такое нашествие номадов.
‘Откуда-то взялись и все разрушили’. В сущности, разрушили веру. Церковь, государство (в идеях), мораль, семью, сословия
Кто силен, тот и насилует. Но женщины ни к чему так не влекутся, как к силе. Вот почему именно женщины понесли на плечах своих Писарева, Шелгунова, Чернышевского, ‘Современник’.
Наша история за 50 лет — это ‘История изнасилования России нигилистами’. И тут свою огромную роль сыграл именно ‘слабый пол’. В ‘первой любви’ Тургенева влюбленный в девушку мальчик видел, как отец его, грубый помещик, верхом на лошади, ударяет хлыстом ловушку, которую любит этот мальчик, но ему соперником-победителем оказался отец. Мальчик заплакал, закипел негодованием. Но девушка робко пошла за ударившим ее.
Вот история ‘неудач’ Достоевского, А. Григорьева, Страхова, всех этих ‘слабых сердец’, этих ‘бедных людей’.
— Толпа похожа на женщину: она не понимает любви к себе (Страхов. Григорьев, Достоевский).
Она просит хлыста и расправы.
— ‘Фу, какая ты баба’, хочется сказать человечеству.