Из истории гонений на человеческое слово, Ядринцев Николай Михайлович, Год: 1886 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 7 минут(ы)

ИЗЪ ИСТОРІИ ГОНЕНІЙ НА ЧЕЛОВЧЕСКОЕ СЛОВО.

(ФЕЛЬЕТОНЪ).

Нетерпимость къ корреспондентамъ. Какъ одного изъ нихъ вывели изъ ‘семейнаго засданія’.— ‘Отрицаешься ли отъ сатаны?’.— Одичавшія собаки, лошади, верблюды и люди.— Гд они водятся.— Завидная участь гг. Монтеверде и Молчанова.— Вопросъ: топить ли корреспондента?— Исторія закованнаго корреспондента.— Его сверхъестественное избавленіе.— Нравы Абиссиніи.— Почему деготь и горчица не такъ горьки, какъ корреспонденція.— Отплата врачующему.

День ото дня, все боле и боле доносится фактовъ о нетерпимости нашихъ мстныхъ Кондратовъ и Сквозниковъ-Дмухановскихъ къ корреспондентамъ: то изъ собранія думскаго корреспондента выведутъ, какъ въ Томск: — ‘наше засданіе — дло семейное’,— такъ провозгласилъ даже староста мщанской управы Аверкіевъ въ Томск (см. No 12 ‘Сиб. Газеты’),— а то и просто кому нибудь угрожаютъ полевомъ ноги переломать. Наконецъ, мы сплошь и рядомъ получаемъ письма такого сорта: ‘сдлайте Божескую милость, заявите, что я никогда корреспондентомъ у васъ не бывалъ’. Смотримъ на подпись: дйствительно имя незнакомое. Охотно готовы сдлать это, но позвольте — вдь тогда придется вести особые списки для тхъ, кто не состоитъ корреспондентомъ, а вдь такихъ явятся цлыя тысячи. Но такова ужъ паника!

Недавно подобную просьбу мы получили еще изъ Минусинскаго округа отъ г. Иванчина Писарева, который къ намъ дйствительно корреспонденцій не писалъ, и мы охотно это заявляемъ, но каково же посл этого положеніе Минусинскаго округа, думаемъ мы, когда нужно брать, кром свидтельства на жительство, еще свидтельство о томъ, что въ газетахъ не участвуешь, а то человческой жизни будетъ ‘предлъ положенъ’. Почему же это не требуется въ Россіи, а понадобилось въ Минусинск? Я вдь, кажись, тамъ и музей, и наклонность къ просвщенію, а вотъ подите — около города волки ходятъ. Скоро у насъ при крещеніи будутъ говорить, вмсто ‘отрицаешься ли отъ сатаны?’,— ‘отрицаешься ли отъ участія въ газет?’

Недавно хроникеръ одной петербургской большой газеты, извлекая изъ мстныхъ газетъ извстіе, что кого-то въ каталажку засадили и угрожали жизни корреспондента,— воскликнулъ: ‘да какіе же это эскимосы и дикари въ Сибири доходятъ до этого!’ Дикари-то — дикари, только не изъ эскимосовъ и тунгусовъ,— скромно замтили мы. Въ нашей столиц забываютъ, что на нашей окраин жизнь слдуетъ не совсмъ обыкновеннымъ порядкомъ. Здсь просвщеніе длаетъ своимъ чередомъ свое дло, и изъ обывателя выработался и народился человкъ грамотный, который и въ газету захочетъ иногда о своихъ скорбяхъ слово сказать, есть люди, получившіе образованіе, и изъ тунгусовъ, которые грамотны, но вотъ что удивительно: рядомъ иные русскіе люди дичаютъ на Восток. Этотъ фактъ признается и натуралистами: есть одичавшія лошади, одичавшіе верблюды и одичавшія собаки {См. о дикихъ собакахъ — путешествіе къ устьямъ Оби Полякова, о лошадяхъ и дикихъ верблюдахъ — Пржевальскаго, а объ одичавшихъ людяхъ фельетоны ‘Восточнаго Обозрнія’.}. Появляется одичаніе и среди людей, и странно: чмъ.боле въ другихъ проявляется сознаніе и воспитывается человческое чувство достоинства и желаніе сохранить себя отъ обидъ, аппеллировать къ просвщенному обществу, тмъ боле другая часть съ потерею человческихъ инстинктовъ исполняется злобы и превращается въ волковъ и стремится загрызть первыхъ. Вотъ въ чемъ заключается драма настоящаго существованія обывателя на Восток, у котораго пробудилась потребность человческой правды и человческой жизни. Нтъ-нтъ, да въ отдаленномъ, глухомъ, несчастномъ углу проснется исканіе этой правды, раздастся какой-то робкій голосъ, вздохъ, едва вы увидите какія-то простертыя къ вамъ за спасеніемъ руки, какъ вдругъ уже слышите вслдъ за тмъ какой-то крикъ, не то стонъ, не то сдавленный возгласъ о помощи, оканчивающійся на первомъ слог, а тамъ что-то булькнуло, и пошли только пузыри. Вотъ т и конецъ корреспонденту, вотъ и вкъ его весь! Вдь холодъ иногда подеретъ по кож за такое существованіе. Предстаньте себ, что корреспондентъ на Восток не есть какой нибудь г. Монтеверде или г. Молчановъ, который и въ карет съ лордомъ Дерби здитъ, и завтраки посольствамъ задаетъ. (Помилуйте, гд же намъ такихъ завести!) Представьте себ, что это — честный грамотный, но маленькій человкъ, ищущій просто правды, ‘закона’. Скажите, неужели же съ этимъ ребенкомъ, этимъ невиннымъ дитятей, ищущимъ правды и исполненнымъ наивной вры въ людей, въ законы человческіе, въ ‘печать’ (какъ ни иронически звучитъ, читатель, это слово теперь), которую онъ принялъ за спасителя своего, въ просвщенное общество, въ участіе собратій,— неужели, неужели за эту наивность слдуетъ поступать съ нимъ какъ съ мышенкомъ, попавшимъ въ западню, или топить его какъ слпаго щенка въ рк!? У насъ много нарождается важныхъ вопросовъ, которые по мр успховъ прессы и ея совершенствованія обнимаютъ все большія сферы жизни (припомнимъ темы: о вскрытіи ркъ, теченіи льдовъ, дуновеніи втра, происхожденіи Европы, внушеніи мыслей и чревовщательномъ исцленіи), — но вотъ въ заключеніе выплываетъ въ русской же жизни вопросъ, выдвинутый тоже нашимъ прогрессомъ: ‘топить ли корреспондента какъ котенка’, или, снисходя и изъ жалости къ нему, ну, хоть на двадцать лтъ въ ‘траво форсе’, что ли, забарабанить?

Можетъ быть, вы думаете, что все это фиктивные вопросы и что этого ничего но бываетъ,— Давайте факты!— скажете вы.— Извольте!

Вотъ вамъ маленькая исторія, присланная намъ обывателемъ о войн съ корреспондентомъ въ одномъ желзодлательномъ завод въ Сибири. Заводъ, конечно, съ патріархальными и допотопными порядками. Сидитъ въ немъ какой-то Глотокъ (псевдонимъ) и заправляетъ вчно пьяный его помощникъ. ‘Нравовъ тамъ,— какъ выражается обыватель,— никакихъ нтъ’, и обыватель самъ себя ‘оберегаетъ’, драки въ этомъ завод вещь заурядная. ‘Такого-то числа получивъ затрещину, я вынужденъ былъ г-ну П. отплатить ударомъ по ходулямъ’,— такъ прозываются ноги на мстномъ нарчіи. Къ одному изъ приказчиковъ,— дале гласитъ дневникъ,— въ квартиру явился приказчикъ А—девъ съ урядникомъ и потребовалъ уплаты долга 17 р. 66 к., тотъ имлъ дерзость отказать, тогда истцы взяли у него ‘стнные часы, столовую лампу, галоши’ и ушли. Такое взысканіе за долги, какъ видно изъ приводимыхъ фактовъ, обычное. Другой приказчикъ С. является тоже къ должнику и снялъ со стны двухствольное ружье, а потомъ позвалъ къ себ должника якобы въ гости и оставилъ у себя его новый тулупъ. Тоже хорошо! Обиженный приноситъ жалобы, посылаютъ отобрать вещи назадъ сельскаго старосту, но онъ встрчаетъ помощника заводоуправителя, который обращаетъ его энергіей своихъ дланей въ бгство. ‘По приказанію управляющаго заводомъ, у насъ за долгъ даже сняли съ дтей должника крестики съ шеи’,— расказываетъ обыватель.

По это, все-таки, были обыденныя вещи, какъ пишетъ обыватель. Но въ порядкахъ этого завода явились цлыя дла, по которымъ начали возбуждаться слдствія. Между прочимъ, напримръ, на завод были фальшивые всы, держались люди съ фальшивыми паспортами и распространялись фальшивыя бумажки, все это, повидимому, шло здсь изъ вка въ вкъ, и никто не задавался мыслью и вопросомъ: такъ ли это подобаетъ, дйствительно ли есть другой способъ взысканія долговъ и бываютъ ли на свт, кром фальшивыхъ всовъ и бумажекъ, настоящіе? но вдругъ эта мысль пришла какому-то несчастному, и начали изъ захолустнаго завода появляться корреспонденціи (см. газету ‘Сибирь’, No 9, No 40 и No 47 за 1885 г.). На грхъ начались слдствія. Я рядомъ съ этимъ поднялся гвалтъ и розыскъ злочестиваго корреспондента. Это онъ — виною всему! Полки раскали около завода. Наконецъ, оподозрнный маленькій прижавшійся человкъ былъ открытъ. Раздалось сладострастное лаянье, а затмъ и щелканье зубовъ. Нужно было маленькаго человка залучить и подтянуть (повторяю, отршитесь опять — таки отъ мысли, что это былъ корреспондентъ, который слъ ‘въ карету съ лордомъ Дебри да и ухалъ, у насъ не уйдешь), и вотъ на сцен старосты, урядники, и корреспондентъ ‘привлеченъ’ (дйствіе сіе у насъ иметъ особый смыслъ и свое примненіе опять-таки) урядниками и старостами, онъ предсталъ какъ виновникъ предательскаго слова, предсталъ въ хламид, въ терновомъ внц. Корреспондентъ стоялъ предъ Титомъ Титычемъ.

— Что попался?! По-пал-ся!!

А затмъ вотъ что съ нимъ было, какъ описываетъ нашъ корреспондентъ: ‘П—въ (Титъ Титычъ) топалъ ногами, кричалъ: какъ смлъ Л—кій съ Г—мъ писать корреспонденціи, грозилъ вкатить, заморить, заковать въ кандалы, но только распорядился посадить Л—го на гауптвахту со старшиной вмст, что и было исполнено, и замтьте — старшина, должностное лицо, сидлъ двое сутокъ на гауптвахт съ арестованнымъ подъ замкомъ, даже около шайки для нечистотъ… Вотъ у насъ, въ Сибири, какое право! Втеченіе ареста старшина отпросился сходить купить себ омуля (обоимъ сть не давали): его подъ конвоемъ казака отправили въ лавку, но только-что онъ скрылся за угломъ, какъ въ гауптвахту влетлъ пьяный П—въ, ударилъ Л—го кулакомъ и приказалъ казакамъ бить… Несчастному зажали ротъ, повалили на землю и били но спин кандалами, самъ П—въ тыкалъ палкой подъ бока… Не думайте, читатель, чтобы это могло выясниться путемъ слдствія, у насъ этого не водится. Чрезъ двое сутокъ П—въ явился, приказалъ заковать въ кандалы Л—го (ране гулявшіе на спин): у несчастнаго была лвая нога въ ранахъ… Но это не спасло, и вотъ Л—го, закованнаго, безъ всякаго постановленія, гонятъ, вмст со старшиной отправляютъ подъ конвоемъ казаковъ до Долоповой, откуда злополучный корреспондентъ прослдовалъ только 100 верстъ въ село К—, у него (у литератора) отъ сильно тсныхъ кандаловъ (морозъ 35^о) распухла больная нога, тутъ сельскій писарь К—ицкій и крестьяне, зная хорошее расположеніе своего засдателя къ Л—му, сжалились надъ нимъ и расковали его. Въ Тулун (230 верстъ), по телеграмм г. Г—лонскаго и но ходатайству въ Иркутск редакціи мстной газеты, Л—кій, распоряженіемъ г. начальника губерніи былъ освобожденъ’… Какъ видите, только вмшательство губернскаго начальства освободило несчастнаго корреспондента, но вдь не везд же приходитъ эта сверхъестественная сила на помощь страдальцу. А до тхъ поръ, можетъ быть, ни одного ребра не уцлеть. Засвтятъ камнемъ чрезъ окно въ голову, а тамъ и разбирайтесь, да еще озорника улыбочкой подарятъ. А тутъ еще Булюбашевская печать восторжествуетъ. ‘Такъ ихъ и надо!’ {Рекомендуемъ обратить вниманіе на выходку отличающагося ‘Сибирскаго Встника’, по поводу вынужденной поправки г. Панова и посланной имъ телеграммы въ газету ‘Владивостокъ’. Эти господа какъ будто не попили сути дла и начали глумиться надъ честнымъ человкомъ.}. Ну, а если сверхъестественная рука не явится, если она напротивъ… О!сколько, сколько этихъ маленькихъ грамотныхъ людей пропадаетъ и страдаетъ по весямъ и городамъ, нсть числа имъ, нсть числа ихъ страданіямъ. А вдь это также борцы за правду, за истину, но виноваты ли они, что у нихъ очи открылись? ‘Дымъ,— говоритъ пословица,— глаза высть, пока солнце взойдетъ’. Вспомнишь ли ты, литература будущаго, когда нибудь эти жертвы, принесенныя для великаго дла созданія печати и литературы! Помянешь ли ихъ усопшихъ въ часъ твоего возрожденія, въ день пришествія правды на землю! Скажите: гд, въ какихъ странахъ, кром Абиссиніи и Патагоніи, можетъ все это случаться? Да нтъ, вдь и тамъ у абиссинскаго владльца, говорятъ, Миклуха-Маклай былъ съ почетомъ принятъ. И за что же это достается литератору отъ обывателей? Неужели уже печатное слово такое зло, противъ котораго самыя ужасныя казни можно примнять! Неужели писать и печатать есть только привиллегія одного ‘нашего собственнаго корреспондента* столичныхъ газетъ, а какъ только завелся свой маленькій человкъ, такъ его надо душить? Почему обыватель готовъ у васъ со всякой гадостью примириться: и съ фальшивыми всами, и ассигнаціями, даже съ сниманіемъ креста, но не можетъ примириться съ корреспондентомъ? Но скажите, что же это за причина такой ненависти къ слову, когда этотъ же человкъ мирится часто съ плюхой, съ насиліемъ, съ житейскими гадостями и всей тухлой обстановкой своей жизни? Почему этотъ обыватель дружится и лобзается и съ Сквозникомъ, и Булюбашемъ, выноситъ воспитанниковъ школы Струсберга и шулеровъ, почему онъ предпочитаетъ кляузу Рисположенскаго, лагушку дегтя, гнилую рыбу, сивуху, палку, мордобитіе и горчицу на лиц, щедро налагаемую просвщенной рукой цивилизатора Балалайкина, но не выносить печатнаго листа, боясь его, какъ чортъ ладана? Нтъ, Кондратъ, нтъ, любезный обыватель, вдь объ этомъ надо сговориться съ тобою досконально! Разв великодушно за разоблачаемыя язвы и стремленіе исцлить ихъ платить язвами на тл писателя, то есть врача?…

Добродушный Сибирякъ.

‘Восточное Обозрніе’, No 17, 1886 г.

ИЗЪ ИСТОРІИ ГОНЕНІЙ НА ЧЕЛОВЧЕСКОЕ СЛОВО.

Читайте также: