А. Петрищевъ.
‘Русское богатство’, No 3, 1907
Из эпохи государственнаго бреда, Петрищев Афанасий Борисович, Год: 1907
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Изъ эпохи государственнаго бреда. — Въ 1904, если не ошибаюсь, году военный губернаторъ Семирченской области вступилъ черезъ чугучакскаго консула въ чрезвычайно оригинальные, такъ сказать, ‘дипломатическіе’ переговоры съ китайскимъ императорскимъ правительствомъ. Этотъ губернаторъ — насколько помнится, генералъ Іоновъ — предлагалъ правительству богдыхана дать русскимъ крестьянамъ-переселенцамъ разршеніе поселиться въ Китайской имперіи. Эпизодъ, съ европейской точки зрнія, нсколько фантастическій. Мн лично приходилось слышать о немъ чисто легендарныя подробности. Но даже т свднія, которыя оффиціально удостоврены и сообщены въ оффиціальныхъ изданіяхъ, похожи скоре на легенду, чмъ на дйствительность.
По оффиціальнымъ свдніямъ, выступленіе семирченскаго губернатора на путь дипломатическихъ сношеній съ китайскимъ правительствомъ произошло такимъ образомъ. Во ввренныхъ ему владніяхъ появилась довольно многочисленная партія такъ называемыхъ ‘самовольныхъ переселенцевъ’. ‘Съ разршенія военнаго губернатора’, какъ сказано въ оффиціальномъ документ {См. ‘Переселенцы самовольцы’, офф. изд. Переселенческаго упр. 1906 г., стр. 116.}, или по распоряженію военнаго губернатора,— не будемъ спорить о словахъ, они были выдворены на суровыя и пограничныя съ Китаемъ Барлыкскія горы. Между прочимъ, нсколько семействъ было поселено ‘на урочищ Чулакъ’, ‘къ югу отъ озера Ала-Куль’. Хлбъ здсь вымерзаетъ. Привычный для крестьянина-переселенца земледльческій трудъ не возможенъ. А такъ какъ переселенцы, что нетрудно было предвидть, пытались и пахать, и сять, губя праздно свой трудъ и свои запасы, то голодная смерть, въ вид естественнаго наказанія за самовольство, казалась неизбжной. И, такимъ образомъ, счетъ государственной власти съ мужицкими семьями, водворенными ‘на урочищ Чулакъ’, могъ быть закрытъ силами суровой горной природы.
Мужики, поселенные на Чулак, однако, не потерялись. Они вступили въ торговыя сношенія съ китайцами. Къ счастью, мстность оказалась лсистой, и ‘самовольцы’ стали снискивать себ хотя и скудное, но все же пропитаніе — кто рубкою и раздлкою лса, это продажею лсныхъ матеріаловъ китайцамъ. ‘Опытъ поселенія на Чулак’ длился два года. За это время вполн выяснилось, что переселенцы съ голоду во всякомъ случа не умрутъ, пожалуй, даже сумютъ достигнуть нкотораго благосостоянія. Горная природа съ самовольнымъ мужикомъ не сладила. Въ такой крайности заботу о наказаніи самовольства ршилась откровенно взять на себя государственная власть.
Словомъ, крестьяне, поселенные на Чулак ‘мрами полиціи’, черезъ два года были прогнаны съ Чулака мрами той же полиціи. Даже оффиціальное изданіе, которымъ я пользуюсь, не находитъ никакихъ резоновъ для такого мропріятія. Оно такъ и остается немотивированнымъ, если, разумется, не считать главнаго и основного мотива — наказать за своевольство. Однако въ послднюю минуту сердце военнаго губернатора, видимо, дрогнуло, и ему пришла въ голову человколюбивая мысль: замнить для прогнанныхъ съ Чулака крестьянъ голодную смерть перечисленіемъ въ китайское подданство. Результатомъ губернаторскаго человколюбія и явилась переписка съ китайскимъ правительствомъ о разршеніи русскимъ крестьянамъ переселиться въ Китайскую имперію.
Мало сказать, что переговоры эти извстны ‘центральной власти’, и не то удивительно, что они не скрыты въ оффиціальномъ изданіи. Гораздо удивительне тонъ, какимъ говорятся о нихъ въ документахъ, которыми я располагаю. Напр., въ упомянутомъ мною изданіи Переселенческаго Управленія читаемъ: ‘Военный губернаторъ… говорилъ, что онъ, входя въ положеніе крестьянъ, обращался къ чугучакскому консулу съ просьбою, нельзя ли этихъ крестьянъ поселить въ китайскихъ предлахъ’. ‘Самъ говорилъ’… А вслдъ за нимъ и центральная власть готова не только повторить, но и подчеркнуть,— вотъ, молъ, каковы мои агенты, вотъ, молъ, какъ россійское правительство ‘входитъ въ положеніе крестьянъ’, вотъ до какой степени простирается его заботливость о крестьянскомъ благополучіи…
Разумется, эпизодъ съ крестьянами, сосланными въ ‘урочище Чулакъ’ и обреченными — повримъ, что безъ сознательно обдуманнаго намренія, но во всякомъ случа на голодную смерть, не представляетъ чего-либо исключительнаго въ Россіи. Въ сущности, мало извстная исторія крестьянъ, водворенныхъ на урочищ Чулакъ, съ буквальною точностью копируетъ хотя-бы, напр., знаменитую исторію другихъ крестьянъ, переименованныхъ въ ‘кавказскихъ духоборовъ’. И тамъ, и здсь выборъ мста для поселенія былъ равносиленъ приговору къ смертной казни. И тамъ, и здсь потребовалось откровенное выступленіе государственной власти. И тамъ, и здсь для спасенія людей, уцлвшихъ, несмотря на смертоубійственный климатъ, оказалось налицо только одно средство: переходъ въ иностранное подданство.
‘Семирченская исторія’ случилась позже ‘кавказской’. За интересы кавказскихъ духоборовъ понадобилось особое предстательство передъ канадскимъ правительствомъ, и люди, предстательствовавшіе за духоборовъ, совершили большое человколюбивое дло. Переговоры о чулакскихъ крестьянахъ тоже можно бы признать человколюбивымъ дломъ, можно бы признать, даже предполагая подражательность съ чисто политическими цлями:
— Вотъ, молъ, ‘вы’ все ‘вашего’ Льва Толстого хвалите. А между тмъ, мы ничмъ не хуже Толстого. Онъ насчетъ духоборовъ и Канады. А я насчетъ самовольныхъ переселенцевъ и Китая.
Даже при условіи простой подражательности съ полемическими цлями, заступничество за приговоренныхъ къ голодной смерти людей можно бы признать заслуживающимъ уваженія,— если, конечно, оно исходитъ отъ частныхъ лицъ и совершается въ частномъ порядк. Но когда государственная власть, въ лиц хотя бы отдльныхъ ея представителей, черезъ своихъ консуловъ обращается къ иностранному правительству съ просьбою защитить ея подданныхъ отъ ея собственныхъ приговоровъ, когда государственная власть склонна почти хвастать такого рода просьбами и ставить ихъ себ въ заслугу,— боюсь, что это нсколько больше, чмъ простое безуміе. А если это и безуміе, то въ немъ есть ‘своя система’.
Передо мною любопытный документъ: ‘приложеніе ко всеподданнйшему отчету черниговскаго губернатора’. Цифровыя данныя въ этомъ отчет обнимаютъ время ‘съ 1887 г. по 1904 г.’. А извлеченія изъ него оффиціально опубликованы черниговскимъ губернскимъ статистическимъ комитетомъ въ конц 1904 г. Значитъ, ‘отчетъ’ черниговскаго губернатора отправленъ на Высочайшее имя, приблизительно, тогда же, когда семирченскій генералъ просилъ китайцевъ спасти русскихъ крестьянъ отъ русскаго правительства.
У черниговскаго губернатора рчь идетъ ‘о движеніи крестьянъ Новозыбковскаго узда на заработки въ Америку’. Судя по документамъ, какими я располагаю, часть всеподданнйшаго отчета, опубликованная отъ имени черниговскаго губернскаго статистическаго комитета, не вполн соотвтствуетъ подлиннику: комитетомъ, видимо, пропущены ‘виды и предположенія’ губернатора. По нкоторымъ соображеніямъ я предпочитаю, однако, пользоваться только тми данными, которыя оффиціально опубликованы.
По губернаторскимъ свдніямъ, въ одной Старобобовичской волости, Новозыбковскаго узда., къ началу 1904 г. зарегистрировано 373 ‘лица, узжавшихъ въ Америку’. Въ этотъ итогъ вошли только крестьяне, ‘бравшіе паспорта’, ‘числа же уходившихъ безъ паспортовъ не представилось возможнымъ точно установить’. Собственно, свднія, какими располагалъ губернаторъ при составленіи отчета, касаются одной только Старобобовичской волости. Объ остальныхъ волостяхъ онъ не знаетъ и не упоминаетъ. Изъ Старобобовичской же волости движеніе ‘въ Америку началось лтъ пятнадцать назадъ, съ легкой руки крестьянина с. Новыхъ Бобовичъ едора Короткаго… едоръ Короткій и въ настоящее время живетъ въ Америк, купилъ тамъ, въ Питсбург, два домика и содержитъ въ нихъ, по выраженію крестьянъ, вернувшихся съ заработковъ въ Америк, салонъ {Т. е. гостиницу.}. Въ Америк едоръ Короткій живетъ одинъ, а жена его проживаетъ въ Коноплев, Минской губерніи, на купленномъ мужемъ ея на американскія деньги участк земли’.
Губернаторъ недаромъ употребилъ во всеподданнйшемъ отчет подчеркнутое мною выраженіе: ‘съ легкой руки’. ‘Рука’, дйствительно, оказалась ‘легкая’, и дло, ‘начатое едоромъ Короткимъ’, по мннію составителя отчета,— въ высшей степени пріятное дло. ‘Американскія деньги’ то и дло выскакиваютъ изъ-подъ губернаторскаго пера, и г. начальникъ губернія вовсе не склоненъ жалть ихъ:
Въ Америк,— пишетъ онъ,— ‘наши крестьяне вырабатываютъ въ день отъ 2 рублей при поденной работ и до 6 р. При издльной чистый годовой заработокъ ихъ достигаетъ отъ 300 до 700 р.’
Черезъ нсколько строкъ губернаторъ еще боле щедръ: ‘Обыкновенно,— пишетъ онъ,— Въ годъ (‘наши крестьяне’) зарабатываютъ (‘въ Америк’) отъ 400 до 700 р.’
Но это ‘обыкновенно’. А ‘вотъ примры’:
‘Совтовъ Василій… изъ Америки… привезъ 3500 p., купилъ 35 десятинъ земли, съ выплатой въ банкъ, построилъ новую избу, оцненную при страховк въ 650 p., истратилъ на лошадей больше 300 p., и у него остались еще свободныя деньги… Дорошенко Алексй… изъ Америки привезъ 2300 p., построилъ новую хату и завелъ полное хозяйство: 3 лошади, 7 коровъ, 4 свиньи и держитъ въ аренд 26 десятинъ земли… Лысобыкъ Карпъ… привезъ 1000 p., построилъ новую хату, заплатилъ отцовскій и свой долгъ въ 300 p., купилъ лошадь, корову, и у него еще остались деньги’…
Въ виду такихъ молочныхъ ркъ и кисельныхъ береговъ, прямо жаль, что, по оффиціальнымъ свдніямъ, только ‘400 человкъ новозыбковцевъ находится въ настоящее время въ Америк’ и ‘только 20 человкъ взяли съ собою своихъ женъ’. ‘Въ Америк же наши женщины-крестьянки… играютъ роль хозяекъ стряпухъ’ (тоже, значитъ, ‘американскія деньги’).
Фактическую несостоятельность этого губернаторскаго фельетона, включеннаго во всеподданнйшій отчетъ, едва ли нужно подчеркивать. Но самъ ‘фельетонистъ’ былъ такъ увлеченъ ‘Америкой’, что приказалъ напечатать свое сочиненіе въ оффиціальномъ и, какъ извстно, ‘обязательномъ’ для оффиціальныхъ лицъ и мстъ ‘Календар Черниговской губерніи на 1905 годъ’. Такимъ способомъ ‘свднія о движеніи крестьянъ на заработки въ Америку’ оказались распространенными, въ качеств агитаціоннаго матеріала, по волостнымъ правленіямъ. Меня увряли, что соотвтственная агитація велась и въ ‘Губернскихъ Вдомостяхъ’, гд тоже появились статейки о легкихъ американскихъ деньгахъ. Къ сожалнію, это послднее обстоятельство я до сихъ поръ не усплъ проврить, да оно и не иметъ существеннаго значенія. Достаточно и того, что напечатано въ ‘Календар’.
Напечатано какъ будто только извлеченіе изъ всеподданнйшаго отчета. Но это извлеченіе редактировано такъ, что, попадая въ волостное правленіе, оно пріобртаетъ прямо-таки пикантный смыслъ. Получается, съ одной стороны, одурачиваніе крестьянъ розсказнями объ ‘американскихъ деньгахъ’. А съ другой,— рядъ чрезвычайно точныхъ дловыхъ свдній,— какъ попасть изъ Чернигова въ Америку, и какъ — изъ Америки въ Черниговъ.
Въ губернаторской реклам, опубликованной въ оффиціальномъ календар, подъ видомъ извлеченія изъ всеподданнйшаго отчета, каждому крестьянину, желающему попасть въ Америку, рекомендуется поступать такъ:
Надо взять ‘въ волостномъ правленіи годовой паспортъ’, но можно, по словамъ губернатора, и безъ паспорта. Затмъ, ‘взявъ съ собою только полпуда хлба и перемну блья’, нужно ‘направиться въ Вильну по желзной дорог или пшкомъ’. Въ Вильн же спросить ‘еврея Крызовскаго’, у котораго ‘для этой цли устроена контора’ и ‘который проситъ, чтобы вс желающіе хать въ Америку обращались къ нему’. ‘Адресъ Крызовскаго’ можно узнать въ Новозыбков отъ ‘вернувшихся изъ Америки’. Нкоторые же изъ этихъ вернувшихся, какъ бы невзначай, губернаторомъ названы, и ‘мстожительство’ ихъ точно указано. Крызовскій беретъ ‘за всю дорогу до Нью-Іорка или Филадельфіи отъ Вильны’ ‘отъ 115 до 150 р., чаще 125 p., весною дешевле, осенью дороже’. Агентъ Крызовскаго, когда плата за проздъ внесена, повезетъ васъ ‘по желзной дорог до ст. Вержболово’. Но — предупреждаетъ губернаторъ — до самаго Вержболова не слдуетъ хать, надо, ‘не дозжая 1—2 станцій высадиться и поступить въ распоряженіе другого агента, который и переводитъ тайно черезъ границу, способы же перехода черезъ границу различны и зависятъ отъ изобртательности агента. Переводятъ черезъ границу обыкновенно ночью, при чемъ иногда приходится ждать удобнаго случая по нскольку дней, голодая и скрываясь въ лсахъ и сараяхъ’.
Губернаторъ, видимо, понимаетъ, что послднее обстоятельство не совсмъ пріятно. И съ очаровательной предупредительностью объясняетъ, что есть и другой маршрутъ. Тотъ же Крызовскій можетъ направить васъ ‘изъ Вильны до Петербурга’, а изъ Петербурга ‘по Финляндской желзной дорог до приморскаго города Ганге’, гд и вручатъ вамъ ‘билетъ прямого сообщенія (шиффкарту) до Питсбурга черезъ Англію’.
Извиняюсь передъ читателями за эти цитаты, но, мн кажется, он характерны. Для лицъ, коимъ адресуются губернаторскіе всеподданнйшіе отчеты, конечно, не нужно пояснять, что Ганге — ‘приморскій городъ’, что ‘шиффкарта’ есть ‘билетъ прямого сообщенія’, что ‘способы перехода черезъ границу различны’, что самъ безъ помощи ‘изобртательнаго агента’ ее не перейдешь, и что, слдовательно, ни въ коемъ случа не обойдется безъ услугъ ‘еврея Крызовскаго, который проситъ всхъ желающихъ хать въ Америку обращаться къ нему’. Столь нарочитая популярность изложенія во всеподданнйшемъ отчет едва ли доказываетъ, что распространеніе перепечатокъ изъ этого отчета по волостнымъ правленіямъ произошло случайно, безъ заране обдуманнаго намренія.
Въ дальнйшемъ изложеніе столь же популярно. Подробно и обстоятельно разсказывается, что васъ ждетъ ‘въ Гамбург или Бремен’, если вы подете на Вержболово, что — въ Ливерпул, если подете черезъ Ганге. Съ такою же обстоятельностью объясняется весь маршрутъ вплоть до Питсбурга, гд ‘русскихъ рабочихъ отлично знаютъ и квартиру ихъ укажутъ (эмигрантамъ) даже уличные мальчишки’.
‘Обратное путешествіе въ Россію’ можно, пожалуй, совершить вполн легально: надо явиться къ консулу, отдать ему паспортъ, взамнъ котораго онъ выдастъ ‘проходное свидтельство’, съ этимъ свидтельствомъ хать по такому-то и такому-то маршруту ‘черезъ Эйдкуненъ въ Вержболово’, здсь съ васъ ‘на таможн возьмутъ 15 руб. (5 руб. на Красный Крестъ), арестуютъ и отправятъ домой этапнымъ порядкомъ’, сверхъ того, ‘оставленный у консула паспортъ пересылается въ новозыбковскую полицію, которая и привлекаетъ къ отвтственности за недозволенную поздку въ Америку’. Вотъ почему ‘обратное путешествіе крестьяне совершаютъ безъ мытарствъ’…. ‘предпочитая переходить границу нелегальнымъ путемъ’. Да это и дешевле, ибо въ Эйдкунен легко найти ‘еврея, который за 5—15 рублей переведетъ черезъ границу ночью’. Дале слдуетъ детальный разсчетъ, сколько стоитъ ‘нелегальный проздъ’ отъ Питсбурга до Новозыбкова.
Вообще же въ Америк совсмъ не страшно: тамъ ‘ни одинъ изъ русскихъ рабочихъ не сидлъ въ тюрьм’, такъ что ‘наши крестьяне’ могутъ попасть въ тюрьму лишь на обратномъ пути въ Вержболов, если они, по глупости своей, захотятъ хать легально. Надо полагать, это губернаторское сравненіе американскихъ порядковъ съ русскими особо убдительно дйствуетъ на крестьянъ. Наконецъ, и религіозныя соображенія не могутъ препятствовать поздк за ‘американскими деньгами’:
‘Въ Америк празднованіе нашихъ православныхъ праздниковъ вполн возможно… Какъ въ Питсбург, такъ и въ Нью-Іорк есть православныя церкви, въ Питсбург дв, при чемъ въ одной изъ нихъ священникъ — уроженецъ Елисаветграда. Кром богослуженія, священники часто собираютъ всхъ и бесдуютъ съ ними, укрпляя ихъ въ вр. Ежегодно вс говютъ. Посты соблюдаются строго’…
Словомъ, Аркадія, совершеннйшая Аркадія! Внемлите же, православные крестьяне, совту вашего ‘начальника губерніи’, ступайте въ Вильну, найдите тамъ контору Крызовскаго…
Спрашивается, съ какой стати россійскій администраторъ счелъ долгомъ подстрекать населеніе ввренной ему губерніи къ эмиграціи въ Америку? Нельзя же предполагать, что онъ не понималъ, какой смыслъ иметъ опубликованное имъ. Не младенецъ же въ самомъ дл это, не вдающій, что творитъ. Трудно предположить также, что онъ позволилъ зло подшутить надъ собою, помстивъ и въ своемъ всеподданнйшемъ отчет и въ оффиціальномъ календар рекламу виленской ‘фирмы Крызовскаго’. Столь же, пожалуй, трудно допустить, что черниговскій губернаторъ дйствовалъ, какъ компаньонъ или пайщикъ конторы Крызовскаго. Вроятне всего, въ губернаторскихъ мозгахъ мерцала какая-то особая мысль. Но какая?
Я не ршился бы сдлать отсюда вполн опредленный и точно формулированный выводъ, но фактъ самъ по себ знаменателенъ. Мною, такъ сказать, на пробу взяты два администратора, раздленные пространствомъ въ нсколько тысячъ верстъ. Но посмотрите, какое трогательное единодушіе! Одинъ начальствуетъ въ кра, гд плотность населенія едва достигаетъ цифры 3 на кв. клм. Это въ 27 разъ меньше, чмъ въ Австрія, въ 11 разъ меньше, чмъ въ Европейской Турціи, почти въ 70 разъ меньше, чмъ въ Бельгіи, почти въ 16 разъ меньше, чмъ въ Черниговской губ. И, тмъ не мене, онъ хлопочетъ о выдвореніи поселенцевъ въ Китай,— о выдвореніи изъ области, которая почтя пустынна, и въ которой каждая рабочая сила нужна и дорога. Другому, по вол судебъ, отдана подъ началъ Черниговская губернія, и онъ убждаетъ коренное населеніе эмигрировать въ Америку.
Безспорно, это — симптомы государственнаго безумія. Но въ этомъ безуміи, повторяю, есть система. Мн лично, когда я вдумываюсь въ эту систему, невольно припоминается разсказъ о ‘Никишк Григорьев’, который при Борис Годунов былъ посланъ обучиться наукамъ, а замсто того перешелъ ‘въ басурмане’ и сталъ ‘аглицкимъ попомъ’. Московское правительство настойчиво требовало у Англіи возвратить ‘нашего Никишку’ и отказывалось врить, что онъ самъ не хочетъ вернуться на родину. Дипломатическіе переговоры о Никишк тянулись что-то около 20 лтъ. Это была тоже система. Пусть очень глупая, пусть чрезвычайно вредная. Но все-таки подъ нею было хоть сознаніе, что ‘нашихъ людей’ нельзя зря терять, что ‘нашими’ надо дорожить. Въ московской — глупой и вредной — систем былъ хоть нкоторый намекъ на государственный смыслъ, хоть проблески понятія о государственной солидарности. Жестоковыйная Москва все-таки понимала, что пустыню надо населить, и что эмиграція не даетъ блага.
Но какой смыслъ въ ныншней систем? Въ Россіи съ октября 1905 г. идетъ сплошной погромъ. Населеніе бжитъ во вс стороны: въ Японію, въ Персію, въ Австрію, Германію, въ Америку, въ Англію, даже въ Китай, даже въ Турцію. Уже полтора года наши губернаторы избавлены отъ заботы рекламировать ‘контору Крызовскаго’ и рекомендовать путь по Финляндской дорог къ ‘приморскому городу Ганге’, какъ наиболе удобный для ‘нелегальнаго’ путешествія за границу. Слово: ‘эмиграція’ оказывается слишкомъ блднымъ и робкимъ. Появилась надобность въ терминахъ боле ршительныхъ, такъ какъ передъ нами своеобразный исходъ народа изъ Россіи, во многомъ подобный исходу евреевъ изъ Египта, съ тою существенной разницей, что тамъ уходили пришельцы изъ чужой земли, а здсь коренные жители вынуждены покидать родную землю. Сейчасъ, между прочимъ, по одной только Финляндской дорог безпрерывно льется эмигратскій потокъ изъ Прибалтійскаго края. Коренное населеніе этого несчастнаго края бжитъ куда-то, ‘въ невдомую даль’. Бгутъ старики, бгутъ женщины, бгутъ дти, бгутъ семьи, бгутъ одинокіе люди. И если врить тмъ отрывочнымъ свдніямъ, которыя удалось собрать мн, число бгущихъ не только не уменьшается, но явно растетъ.
На нашихъ глазахъ происходитъ громадное и во многихъ отношеніяхъ непоправимое общенародное бдствіе. А отношеніе къ нему со стороны государственной власти таково, словно эта власть находится не то въ рукахъ бывшаго черниговскаго губернатора, убждавшаго крестьянъ узжать въ Америку, не то въ рукахъ семирченскаго генерала хлопотавшаго объ увеличеніи народонаселенія въ Кита. Пусть власть свирпа и кровожадна. Иванъ Грозный былъ и свирпъ, и кровожаденъ. Но даже Ивану Грозному, опустошителю цлыхъ областей, было понятно, что пустынное Пріуралье надо ‘облюдить’. Даже этотъ незабвенный и безпощадный истребитель лучшихъ людей умлъ чувствовать и учитывать значеніе такихъ фактовъ, какъ ‘отъздъ’ Курбскаго. Библейская легенда не церемонится, когда рчь заходитъ о репутаціи египетскихъ фараоновъ. Но даже библейская легенда не ршилась приписать фараонамъ равнодушіе, когда евреи ‘уходили’ изъ Египта.
Къ сожалнію, текущая русская дйствительность безпощадне легенды. За послдніе 1 1/2 — 2 года у насъ сложился цлый рядъ служебныхъ репутацій, основанныхъ единственно на умньи вынуждать населеніе къ повальному бгству. Рядомъ съ полковникомъ Думбадзе, получившимъ генералъ-маіорскій чинъ посл блестящаго и безпримрнаго опустошенія Ялты, можно поставить цлый рядъ не мене громкихъ именъ, начиная съ Курлова-Минскаго, а нын Кіевскаго. Мы до такой степени превзошли славу библейскихъ фараоновъ, что нами уже изобртена система принудительной эмиграціи: извстно нсколько случаевъ, когда представители государственной власти, не обинуясь, ставили альтернативу: либо узжай немедленно за границу, либо будешь заточенъ въ тюрьму и сосланъ.
Равнодушіе, съ какимъ правительство Людовика XIV смотрло на повальную эмиграцію гугенотовъ, до сихъ поръ оцнивалось, какъ классическій примръ государственнаго безумія. Но даже это безуміе не заходило такъ далеко, чтобы равнодушно взирать на повальную эмиграцію населенія, приписаннаго къ государственной церкви. Для насъ вс ‘вры’ и вс ‘церкви’ въ сущности одинаковы, и, сознательно принимая ‘мры къ уменьшенію іудейскаго народонаселенія’, мы одновременно хлопочемъ о переселеніи православныхъ и въ ‘инославную’ Америку, и въ ‘иноврный’ Китай.
Правленіе случайныхъ авантюристовъ, вынесенное Россіей въ теченіе XVIII и., до сихъ поръ считалось классическимъ примромъ государственнаго безпутства. Но даже въ эпоху безпутства даже безпардонныхъ фаворитовъ временъ Анны Ивановны и Елизаветы Петровны серьезно озабочивала усиленная въ ту пору эмиграція изъ Россіи за польскій и нмецкій рубежъ. Даже тогдашнимъ куринымъ умамъ было понятно, что массовая эмиграція — великое зло, и что противъ нея надо принимать мры. Нын мы отршились даже отъ тхъ азбучныхъ истинъ, какія были понятны полтораста лтъ назадъ курдяндскимъ кучерамъ и украинскимъ пастухамъ.
Недавно стало извстно, какую сложную и ршительную переписку вело правительство по случаю ареста теріокскаго жандарма, заподозрннаго въ причастности къ убійству Герценштейна. Г. Столыпинъ, оказывается, требовалъ отдать выборгскаго губернатора подъ судъ, теріокскаго ленемана тоже подъ судъ. Командующій отдльнымъ корпусомъ жандармовъ адресовался къ финляндскому генералъ-губернатору въ крайне рзкомъ и оскорбительномъ тон. Не то, видите ли важно, что убили Герценштейна. Не это безпокоитъ г. Столыпина. Ему важно лишь, что арестованъ подозрваемый въ убійств жандармъ. Мелкое дло объ арестованномъ жандарм было раздуто до послдней крайности и отняло у правительства много труда и заботъ. Но совершенно не видно, чтобы правительство хоть на одну минуту озаботилось о такомъ важномъ и сложномъ вопрос, какъ усиленная эмиграція хотя-бы изъ Прибалтійскаго края. По крайней мр, за послднее время извстна только одна забота объ этомъ кра: онъ отданъ подъ начало прославленному опустошителю помилованному убійц судьи Каргопольцева, а нын генералу Меллеръ-Закомельскому {Подробне объ убійств Каргопольцова мною упоминалось въ замтк ‘Каламбуристы’. (См. ‘Р. Б ‘, августъ 1906 г., стр. 209).}. И среди прибалтійскаго населенія началось въ буквальномъ смысл слова бгство.
Я опять упомянулъ о прибалтійскихъ бглецахъ. Быть можетъ, это — результатъ личныхъ впечатлній. Въ послднее время мн часто приходится бывать на Финляндской дорог, и каждый разъ приходится видть вагоны съ прибалтійскими эмигрантами. И каждый разъ, когда я вижу эти вагоны, мн невольно кажется, что скоро мы окончательно освободимся отъ всякихъ истинъ, отъ всякихъ понятій, отъ всякихъ намековъ на здравый смыслъ. И если уже теперь у насъ сочиняются проекты разршенія земельнаго вопроса посредствомъ утилизаціи человческихъ экскрементовъ, то въ недалекомъ будущемъ ничто не помшаетъ намъ воспользоваться мыслью генерала Іонова и возбудить международный вопросъ о колонизаціи всхъ странъ земнаго шара силами Россійскаго населенія.