Из ‘Аргениды’, Тредиаковский Василий Кириллович, Год: 1751

 
 В. К. Тредиаковский Из 'Аргениды' ---------------------------------------------------------------------------- В. К. Тредиаковский. Избранные произведения 'Библиотека поэта'. Большая серия. М.-Л., 'Советский писатель', 1963 ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ 'Не всегда дожди льют наводнение...' 'Первый Феб, говорят, любодейство с Венерою Марса...' 'Клиа точны бытия...' 'Красная Фебу сестра! ты всё по горам и по дебрям...' 'Победитель, о! щедрый отец Сицилийский, грядеши преславно...' 'Отвергни уж печаль: довольно ты крушилась...' 'Все вы счастливы седмь крат солнцем освещенны...' 'Зря, пришедший, гроб недавный...' 'Бакх прибыл, прибыл сам в торжественном к нам шуме!..' 'Снесшийся с кругов небесных...' * * * Не всегда дожди льют наводнение, Ни в морях от бурь з_а_все волнение, С полг_о_да лед в странах армянских, Ветр престает на горах Гарганских. Кедры не всегда вихрем ломаются, Л_и_ста не в весь год рощи лишаются: И в_е_дро после туч бывает, В весну и дерево процветает. Вальгий! Ты ж всегда вне утешения: Сын скончался! мнишь: нет украшения! Сражен тем, в вечер слезы точишь, В утро слезами ж лице всё мочишь. Нестор века с три пребыл ли слезнейшим, Разлучившись сам с чадом любезнейшим? Приам на всяк день по Троиле Плакал ли горько в такой же силе? Время отложить слабость сердечную, Лучше прославлять честь долговечную: Наш Кесарь Август победитель, Тигра, Евфрата есть укротитель. Скифов огласим оба всеместнейших: Им в пределах он такожде теснейших Велел быть, покоренным с бою, Не преходить же за них ногою. <1751> * * * Первый Феб, говорят, любодейство с Венерою Марса Мог усмотреть: сей бог зрит всё, что случается, первый. Видя ж то поскорбел, и Вулкану, Венерину мужу Ложа неверность притом показал и неверности место. Ум пораженный того, и держал что в руках он работу, Вымыслил в тот же час сковать претонкие цепи, Уж совершил он сеть, совершил и невидимы узлы. Дело тончайше сие основы всякия было, Также тончайше оно паутин попремногу имелось, А и сработано так: прикоснуться только - попасться, Всё ж разложил по местам он вкруг кровати пристойно. Вот же как скоро легла с любодеем супруга на ложе, Оба тотчас они попались в новые узы, Ими при самых своих объятиях связаны стали. Спешно Вулкан растворил слоновые створчаты двери, Всех и богов туда впустил. Лежат те бесчестно, Хоть и желал бы другой быть бог в бесчестии равном, Боги все, животы надрывая, смеялись, и долго Был сей случай везде всеведомым смехом на небе. <1751> * * * Клиа точны бытия В память предает, поя. Мелпомена восклицает И в трагедии рыдает. Талия, да будет прав, Осмехает в людях нрав. Пажить, равно жатву серпа, Во свирель гласит Эвтерпа. Гуслей Терпсихора звук Соглашает разный вдруг. Эрата смычком, ногами Скачет, также и стихами. Урания звезд предел Знает, свойство и раздел. Каллиопа всех трубою Чтит героев всезлатою. Упражняясь наконец В преклонении сердец, Полигимния нарядно И вещает всё изрядно. Движет превыспренний ум Муз сих, купно оных шум: Посредине Феб сам внемлет, А собою вся объемлет. <1751> * * * Красная Фебу сестра! ты всё по горам и по дебрям Бегаешь, а иногда быстролетными ранишь стрелами, Серну ль случай подаст, твоего ль от острейшего гнева Все разбегаются, коль ни свирепствуют, сами львы наши. О, божество дубрав! О, если тебе и подругам Чистый угоден сей дом и усердия чистого роща, То умоляющих нас услышь, призрев милосердно: Здесь никогда б не быть своевольству мерзкому леших. Рощу сию тебе посвящаем, и да возрастает В славу твою лес цел: приими ты дар благосклонно. А как пенистых мы вепрей в тенета погоним, Купно и жертву тебе приносить на полях сих имеем, То к нам явно приди, мы буде ж излишнего просим, То прииди как тебе угодно, и рыском твоих псов, Также и лаяньем их наполняй нам слухи почасту. Здесь каравод собирай дриад, и ореады многи Да окружают тебя. Вы то под сению леса, То ликовствуйте здесь при водах, то в горных пещерах, Где истекают ключи прохладны из камней песчаных, Там и купаться в жары вам обнаженным пристойно: Актеон в тех струях укрываться тайно не будет И превращать самой в еленя некого тамо, Также и ни скорпий не убьет у тебя Ориона, Коему б от земли вознестись и быть уж звездою, Сам потому ж с твоим колчаном охотником Йовиш Здесь не явится, чтоб дать другую медведицу небу. Токмо, богиня, ты причислить к острову Делу Рощу сию удостой, и к полям снежистым в Ликии, Чаще и не живи при Эвроте, ни больше при Пинде. А уж котора из нимф препроводит лета довольны, В-новый вид хотя превратится, и деревом будет, Вверьх и ветви она вознесет, опушившись листами, Дубом ли станет та, иль лавром, - то умножать ей Ты сама повели сей лес: не ссечет Эризихтон, И никогда ничьей не познает роща секиры. <1751> * * * Победитель, о! щедрый отец Сицилийский, грядеши преславно, С тобою мир возвращенный в одежде златой, И с неба крилами летит благочестие белыми явно. Воззри, как тебя осеняет бог в силе святой! Воззри, коль землю твою согласие всю пременяет! Непорочный покой, с пребогатым содружно трудом, По всем пространным полям с веселием ныне гуляет. Полна там цветов, изобильна там нива плодом. Исчезни война и злодейств все грозы в неистовстве бледном, Совокупно молчи беззаконный оружия звон: Ты сядешь един, отец, возносясь на престоле наследном, И токмо уже воруженный с тобою закон. <1751> * * * Отвергни уж печаль: довольно ты крушилась, И красота твоя чрез бледность повредилась. О! я благодарю за милость всем богам: Вот ожерелье уж пришло к моим рукам! Ей! как желала я, успех так получила. Теперь я высока и к небу доступила! Венера и сама вздевала сей наряд, Как Марса побеждал ее умильный взгляд, Дивился изумлен тирийский зять богатством, Что шея у жены сияла ж тем изрядством. Какой же чистый луч играет толь огнем? Сравниться Феб своим не может ясным днем. Но чем, безумна, ты себя, смотри, прельщаешь? Дом, верность и любовь за мзду пренебрегаешь. Ах, горе! что чинить? то ожерелье мне Придет уж посему весьма в драгой цене. Бесчастна! ты на брань, вот та твоя услуга, Возможешь осудить любезного супруга? Все птицы вещи брань, Дельфийский сам отец, Претят все и скоты пожерты наконец. О! коль смертельный дар, с смертельною и мздою: Ты, счастлива, чрез то возможешь быть вдовою? Ах, жалость! ах! убор весь лучше тот откинь, Супруг пускай живет, а ожерелье сгинь. Сомнение мою так грудь всю раздирает, Как наглый судно вихрь во все страны бросает. О! столько ль ты проста! то в пользу ты себе Не хочешь обратить, твое что по судьбе? На что бояться птиц всегда пустых и тщетных? Без брани б быть, богатств лишишься ты несчетных? Так ожерелье пусть приятое воюет: То лучше всех мне царств, дух с ним мой ликовствует. Пророчество еще пришло на ум ко мне, И сердцу паки жаль: но мысль и внутрь и вне. Что делать? О! беда, когда того боится, В желаниях своих чем сердце веселится! Но если ты себя достойною мнишь быть, Небесное тебе чтоб золото носить, И ежели к лицу пристал наряд прелестный, То дар сей от богов взимай уму невместный: Быть может, что тебя не любит уж супруг, Дерзай мстить не боясь, и успокой твой дух, А б уде ж он всегда тебя толь почитает, Что, сколько у богинь, иметь тебе желает, То добровольно сам угодность он сию Отважится тебе купить чрез кровь свою. <1751> * * * Все вы счастливы седмь крат солнцем освещенны, О! прекрасные древа, здесь произращении: Вы, качаясь буйно в царских древле сих местах, Кажете приятно зелень на своих листах! Сам Хаонский к вам и лес, голубина слава, И Нисейская еще дальная дубрава Неприменны всяко, ни жилище и богов Главнейшия Иды, ни дремучий Пинд с верьхов. Кто стихами воспоет сей лесок достойно? Кто блаженство всё его? кто всех нимф пристойно? Здесь береза, ольха, ясень, ель, шумит и клен, Здесь тополь и липа, странных род совокуплен, Всяк невреден дуб всегда, бук толь престарелый, Друг и виноградный вяз, кедр младый, созрелый. Каждого приятен собственный во всем убор, В каждом лист различен, веселят все купно взор. Много кипарисов толь нежно вознесенных, А на знак, в гульбище сем, ростом отмененных, Сосны обычайны, и фригийские притом, Грозный их минует и перун, когда есть гром. Здесь как Аполлинов лавр, дар так вседражайший, Кой Минерва подала мира в знак блажайший. Но внизу орешник, а густый кустарник там При ручьях, подобных кристалю, сплелся и сам: Вся ж земля лице свое цветом устилает, Роды сих производить Зефир токмо знает, Те и Прозерпину могут ныне утешать: Уж ее Стигийску мужу здесь не похищать. Смелых сей волков лесок вовсе не имеет, Ни войти в него и вепрь всячески не смеет, В нем не слышно всюду ни блеяния овец, Лев когда заблуждших пожирает их вконец, С голода или страшит хриплым одаль рыком, Ближний весь округ таким оглашая криком. Всяк здесь коз игривых токмо видит повсегда, Быстрых и еленей доброродные стада: Видит тех всяк и других, как иль отдыхают, Иль от страха по леску бегая мелькают, Те когда заслышат восклицание и плеск, Ветры ль к ним приносят мнимый в бодры слухи треск. Что ж до вас, любезный род! сладостны певички! Не обманет ни одно в роще древо, птички, При струях журчащих не находится ж силков, Коим бы на ваши строить ножки лесть и ков: Вольно вам летать вверьх, вниз, в воздухе тончайшем, Вольно на сучках сидеть, на кустке нижайшем. О! коль любо сердцу, в ризе как златой заря Пташек собирает: из сих множеством паря, То садится всяка там, кр_и_ла оправляет, То всходящу уже дню песньми поздравляет! О! коль любо сердцу слышать в разни стройный глас! О! коль любо в роще находиться в оный час! Малое то говорю. Пребывать в лесочке Многим и богиням здесь мило при поточке: Прочь, прочь нечестивы от леска сего глаза! В святолепной роще любопытным смерть гроза. Но за что леску сему честь дана толика, Божеска в нем и почто сила так велика, Вы, богини, сами удостойте объявить, На корах причину перстом нежно вобразить. Сиесть: посещать его царска непорочно Приобыкла часто дщерь, а с собою точно Хор девиц прекрасных совокупно иногда Весть благоволяет, славно шествуя туда. Для того здесь естество землю одарило И блаженством райским толь всю преукрасило, Нимфы ж, да умножат препроводниц должных ей, Сердцем восхотели в сени водвориться сей. О! державных, дева, верьх! свыше, о! хранима, Вниди в рощу, нимф там зри, им да будешь зрима, Сами те желают. Ныне удостой, гряди, Лик твой благочинный велелепно в ту веди. След весь чистые поля, пойдешь где стопами, Там означат на траве распестрив цветами, Тот услужны нимфы невредимо сохранят, Лобызать хотящих оный сами предварят. Но не рощица одна, о! да место всяко Здесь присутствием твоим просветится ж тако: Ты едина в милость можешь небеса склонить, Благ виновна многих, скверность зол искоренить. Что Ливийская страна жаром вся сгорает, Что с трескучих брег иной мразов умирает, - Буде ж ты восхощешь и туда пойти, везде Укротится воздух, сколько б ни был вреден где, Нива тотчас процветет, плевы потребятся, В лучшее и времена все возобновятся. <1751> * * * Зря, пришедший, гроб недавный, Зришь раскаяний вид славный. Кто, по совести своей, Быть не должен в жизни сей, На себя так и взирает, Тот здесь дважды умирает. Ты ж ни клятв не говори, Ни молитвы не твори, Будь молчащий осторожно: Погребенной тут не можно Ни добра, ни зла желать. Разве сей привет послать: 'Тень! чего сама достойна, Так бы там была спокойна. Селенисса есть она! Вещь сомнения полна, Больше ль верность повредила, Иль за то себе отмстила'. <1751> * * * Бакх прибыл, прибыл сам в торжественном к нам шуме! Прекрасного сюда, в веселой токмо думе, Коляска в четверне на тиграх привезла, И с ним ту всю корысть, что Индия дала. Звени ж медь и струна, красись чело венками, Да наполняют ночь и бубны стуком сами. Бакх прибыл, прибыл сам! Он сильно все мутит: Тут ссора, инде мир, всяк тихо не сидит, Здесь песню все гласят, а там все пляшут, скачут, Те спорят о делах, те по-пустому плачут. Не больше от бакхант, по каждых трех годах, Нелепых воплей в ночь бывает на лугах. Всяк кубок пьет до дна, все пенятся стаканы, Еще ж не полно пить, хотя уже все пьяны. Однак убийства Бакх с собою не привез, Ни приключений злых, ни также горьких слез, - Но шаткий ход ногам и сон в глаза покойный, Притом у всех сердец страх отнял он пристойный, А выгнанна из них дивится уж печаль, Что каждому всего и ни себя не жаль. Вот кучи без меча, без крови всюду пали, От одолевша всех сном отдуваться стали. Так, о! плененным сей весьма есть склонен бог: А толь бы паче был прибыток не убог, Когда б не исчезал по мраке на рассвете И долее в своем он пребывал бы цвете. <1751> * * * Снесшийся с кругов небесных На презнаменитый брак, Где в пресветлостях чудесных От зениц гоня весь мрак, Лучезарною порфирою Феб явил присутство с лирою. О! вас, боги, можем зреть Мы и всех уже пред нами: С горнейших престолов сами Вы потщались к нам приспеть. Как уже Гимен преславно Брачные вжигал свещй, То богов царица равно Восхотевши помощи, Распещряла всеконечное Велелепие венечное, А Пафийска чрева сын Метно и слегка златою Поражал сердца стрелою, Малый оный Купидин. Се и гуслем бог прекрасный Начал радость прославлять, По стопам звон доброгласный Так речами оживлять: 'Дайте руки сердцем искренним, В твердый знак любви пред выспренним! Червленеясь, все зари Дней вам ясность возвещают, Их судьбы не сокращают: Дайте руки! о! цари. Час, обеты исполняя, Веки счастием дарит, Гименей всё уясняя, Чистым пламенем горит, Лавром и чертог красуется, Звук всклицаний согласуется: 'Галлический славный род, Красный же Сицильский браком Счетаваются со знаком Предержавных их пород'. Зри, жених всем одаренный, В предызбранной красоте Зрак Минервин озаренный, Взор Юнонин в высоте, Цитереины приятности, Что превыше вероятности, Зри, невеста коль твоя И Диану превосходит, Из дубрав в эфир как всходит Девства с честию сия. Толь блистающа денница, Сладковонный тварей цвет, Благолепная девица Уж грядет к тебе в совет. Ты ж, о! верьх царей явленнейший, Чти в ней дар еще нетленнейший: Мысль на свет ума взнеси, И поемля героиню, Точно мудрости богиню, В жребии твоем гласи. Видеть и самой ей мило Бодрость в нежностях твоих, Зрящей лучше есть и было Всё в тебе богов самих, Зрит главу и уст смеяние, Жар очей и тех сияние, Зрит, и чувства в глубине С удовольством помышляет, И твоих сил похваляет, Тайно ж, храбрость на войне. Иногда: коль светл явишься При встречании полков, В отчество как возвратишься, В них и будешь там каков, И сама коль почитаема, И с тобою усретаема Будет всюду по градам. Но еще она боится: Ах! не тщетно ль, мнит, ум льстится? Ах! не равен ли вид снам? Прочь, боязнь, прочь! Бодрствуй, дева: Бытие то, не мечта, Ни судеб, ни хитрость гнева, Ни желаний суета. Всё, что зришь, есть достоверное, Торжество нелицемерное! Страх и трепет твой исчез, С ними горесть и печали: Ликовство предобручали Оны времена и слез. Все со мною силы брачны, Здесь веселие красят Три богини доброзрачны, Кои вкупе вам гласят: Дайте руки сердцем искренним, В твердый знак любви пред выспренним! Дайте руки, наконец, Ты, о! дев верьховных слава, О! и ты, мужей держава, И светило, и венец. К ним, спокойствие святое, Вожделенно ты гряди, Житие их предрагое Всё тобою огради: Много было им томления, И довольно с них медления. Нерешимый уж союз Их совокупляет ныне: Чувствовали б не в пелыне Множимую сладость уз. Без трудов премногих в боги Не причтен и Геркулес: Бремена ему дороги И отверзли дверь небес. Дайте руки сердцем искренним, В твердый знак любви пред выспренним! Дайте руки: всё прошло, Коль ни долго вы имели, Коль взаимно ни терпели Неблагополучий зло. Дышет воздух вам прохладом, Осеняют боги вас, Чад, сладчайшим виноградом, Общий вознося свой глас: Дайте руки сердцем искренним, В твердый знак любви пред выспренним! Дайте руки. О! всегда Добродетели начало В бедствиях себя венчало, Но не гибнет никогда'. <1751> ПРИМЕЧАНИЯ Сочинения Тредиаковского не выходили полным собранием. При жизни поэта печатались отдельные издания, а также избранные 'Сочинения и переводы как стихами, так и прозою' (тт. 1-2, СПб., 1752). Избранными были и позднейшие издания: Смирдина (СПб., 1849, три тома в четырех книгах) и Перевлесского (М., 1849). Изданный С. А. Венгеровым сборник 'Русская поэзия' (т. 1, СПб., 1897) включает только оригинальные стихотворения Тредиаковского (и то не все) и некоторые отрывки из переводной поэмы 'Тилемахида', это издание очень ценно подбором основных критических статей о Тредиаковском. Наиболее разносторонне деятельность Тредиаковского как поэта и теоретика литературы представлена в первом издании Большой серии 'Библиотеки поэта'. Здесь том стихотворений Тредиаковского под редакцией акад. А. С. Орлова (Л., 1935) включает и оригинальные стихотворения, и отрывки из стихотворных переводов, и основные теоретические статьи Тредиаковского по литературе. Настоящее, второе издание значительно расширено по объему и характеру публикуемых произведений. Впервые публикуется 'Феоптия'. Введены отрывки из трагедии 'Деидамия' и комедии 'Евнух', дающие представление о Тредиаковском как драматурге, добавлены отрывки из 'Тилемахиды', из 'Древней истории' Рол- леня, парафразис псалма 143. Из книги 'Езда в остров Любви' печатаются все оригинальные стихотворения, а также стихотворные отрывки перевода книги Тальмана, имеющие более или менее самостоятельное значение. Статьи о стихосложении, как и в издании 1935 г., выделены в особый раздел, но даны в несколько ином составе. Ввиду особого исторического значения 'Нового и краткого способа к сложению российских стихов' текст его воспроизводится полностью и в том виде, как он был напечатан в издании 1735 г. (теоретические рассуждения перемежаются здесь с поэтическими произведениями). Стихотворения в сборнике расположены по книгам, изданным при жизни В. К. Тредиаковского (или подготовленным для издания отдельной книгой, как например 'Феоптия', 'Евнух'). Исключение составляют 'Стихи на разные случаи', которые вынесены за пределы 'Езды в остров Любви', так как они являются, по существу, отдельной книгой, которая только по случайным причинам (см. стр. 470) была помещена под одним переплетом с переводом романа Тальмана. Порядок следования книг - хронологический. Стихотворения, не входившие в книги, вынесены в специальный раздел. Внутри книг сохранена последовательность, определенная автором. Уточнено время написания ряда стихотворений. Даты в угловых скобках означают год, не позднее которого написано данное произведение. Текст стихотворений воспроизводит, как правило, первые, а не последние прижизненные издания Тредиаковского. Исходя из нового понимания ритмики русского стиха и своей теории силлаботонического стихосложения, Тредиаковский после 1735 г. переделал некоторые прежние произведения, написанные силлабикой. В начале своей реформаторской деятельности он предпочтительно разрабатывал хореический стих, а не ямб (трехсложные размеры долго оставались лишь в теории). Позднее Тредиаковский переделал ряд опубликованных ранее хореических стихотворений, переведя их в ямбический ритм. Поэтому в целях восстановления точной исторической картины развития русского стиха необходимо печатать ранние произведения Тредиаковского в той стихотворной форме, в которой они первоначально появились. Две оды (на взятие города Гданьска и на коронование Елизаветы Петровны) воспроизводятся для сравнения в первоначальном и в переработанном виде. Орфография и пунктуация текстов приближены к современным. Сохранены только те особенности написания, которые имеют произносительное значение. При прямой речи введены кавычки, знаки ударения сохранены (или поставлены вновь) в тех случаях, где произношение расходится с современными нормами. 'Единитные палочки', введенные Тредиаковский и ныне имеющие только историческое значение, сохранены только в 'Тилемахиде'. Ссылка в примечаниях только на первую публикацию произведения (или книги в целом) означает, что данное произведение (или все произведения, извлеченные из данной книги) печатается по первой публикации. В примечаниях к одам, помещенным в приложении, поясняется только то, что не было пояснено ранее, в примечаниях к первой редакции од. Объяснение отдельных устаревших и малоупотребительных слов и понятий вынесено в словарь. Пояснения даются применительно к контексту, в котором данные слова встречаются в сборнике. Условные сокращения, принятые в примечаниях 'Аргенида' - 'Аргенида, повесть героическая, сочиненная Иоанном Барклаием, а с латинского на славено-российский переведенная и мифологическими изъяснениями умноженная от Василья Тредиаковского, профессора элоквенции и члена императорския Академии наук', тт. 1-2. СПб., 1751. ГПБ - Государственная Публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина. 'Деидамия' - 'Деидамия, трагедия, покойным надворным советником и императорской Санктпетербургской Академии наук красноречия профессором Васильем Кирилловичем Тредиаковским сочиненная в 1750 году'. М., 1775. 'Древняя история' - 'Древняя история об египтянах, о карфагенянах, об ассирианах, о вавилонянах, о мидянах, персах, о македонянах и о греках, сочиненная чрез г. Ролленя, бывшего ректора Парижского университета, профессора элоквенции и прочая. А с французского переведенная чрез Василья Тредиаковского, профессора и члена Санктпетербургския императорския Академии наук', тт. 1-10. СПб., 1749-1762. 'Езда' - 'Езда в остров Любви. Переведена с французского на русский чрез студента Василья Тредиаковского и приписана его сиятельству князю Александру Борисовичу Куракину'. СПб., 1730. Изд. 1935 г. - Тредиаковский. Стихотворения. Под редакцией акад. А. С. Орлова, при участии А. И. Малеина, П. Н. Беркова и Г. А. Гуковского. Вступительная статья С. М. Бонди. 'Библиотека поэта', Большая серия. Л., 1935. Изд. 1752 г. - 'Сочинения и переводы как стихами, так и прозою Василья Тредиаковского', тт. 1-2. СПб., 1752. 'Новый и краткий способ' - 'Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий. Чрез Василья Тредиаковского С. Петербургския императорския Академии наук секретаря'. СПб., 1735. 'Панегирик' - 'Панегирик, или Слово похвальное всемилостивейшей государыне императрице самодержице всероссийской Анне Иоанновне чрез всеподданнейшего ее величества раба Василья Тредиаковского сочиненное и ее императорскому величеству в день тезоименитства ее поднесенное февраля в 3 день 732 года'. СПб., 1732. ПД - Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский Дом). Пекарский - П. Пекарский. История имп. Академии наук в Петербурге, тт. 1-2. СПб., 1870-1873. 'Римская история' - 'Римская история от создания Рима до битвы Актийския, то есть по окончание республики, сочиненная г. Ролленем, прежде бывшим ректором Парижского университета, профессором красноречия и членом королевския Академии надписей и словесных наук. А с французского переведенная тщанием и трудами Василья Тредиаковского, надворного советника, члена Санктпетербургския императорския Академии наук', тт. 1-16. СПб., 1761-1767. 'Тилемахида' - 'Тилемахида, или Странствование Тилемаха сына Одиссеева, описанное в составе ироическия пиимы Василием Тредиаковским, надворным советником, членом Санктпетербургския императорския Академии наук с французския нестихословныя речи, сочиненныя Франциском де Салиньяком де ла Мотом Фенелоном, архиепископом-дюком Камбрейским, принцем Священныя империи', тт. 1-2. СПб., 1766. 'Три оды' - 'Три оды парафрастические псалма 143, сочиненные чрез трех стихотворцев, из которых каждый одну сочинил особливо'. СПб., 1744. 'Феоптия' - 'Феоптия, или Доказательство о богозрении по вещам созданного естества, составленное стихами в шести эпистолах к Евсевию от Василия Тредиаковского'. ЦГАДА - Центральный государственный архив древних актов (Москва). ИЗ 'АРГЕНИДЫ' Впервые - отдельное издание, СПб., 1751. Перевод 'Аргениды' был окончен и представлен Тредиаковским в Академию наук в 1749 г. (см.: Пекарский, т. 2, стр. 146-147). В августе 1750 г. окончен печатанием первый том, а в начале 1751 г. - вся 'Аргенида' (там же, стр. 147, 159). Джон Барклай (1582-1621), сын учителя-шотландца, родился в Лотарингии, там же учился в коллегии иезуитов. В 1603 г. отправился в Англию, где обратил на себя внимание короля Якова I, которому посвятил первую часть своего политико-сатирического романа 'Euphormionis Satyricon', направленного против иезуитов. Затем жил в Анжере, Париже, снова в Англии. Умер в Риме. Роман 'Аргенида' ('Argenis') вышел в год смерти автора, затем был переведен с латинского языка почти на все европейские языки. 'Аргенида' - политико-аллегорический роман, заключающий в себе намеки на историю Франции и других европейских стран. Автор прославляет абсолютную монархию и осуждает своевольных аристократов, подрывающих интригами и прямыми мятежами крепость и процветание государства. Устами мудреца Никопомпа высказываются то прямые, то косвенные поучения царям, как следует укреплять государство и в то же время избегать тирании и деспотического произвола. По-видимому, эта политическая тенденция романа и привлекла внимание Тредиаковского. В предисловии к роману ('Предуведомлении от трудившегося в переводе') он пишет об 'Аргениде' Барклая: 'Намерение авторово в сложении толь великия повести состоит в том, чтоб предложить совершенное наставление, как поступать государю и править государством, особливо ж французским' (стр. IV-V). Тредиаковский считал, что для целей, избранных автором, не могла служить прямая политическая сатира, свойственная, например, греческой комедии с ее прямыми нападками на конкретных исторических деятелей (свое отрицательное отношение к комедиям Аристофана Тредиаковский высказал также в 1748 г. в отзыве на два стихотворения Сумарокова. - См.: Пекарский, т. 2, стр. 131). Для влияния на монарха более пригодна аллегория. 'Автор предызбрал сей род сочинения для того особливо, что прямо и в лицо преднаписывать государям правила, как государствовать и править государством, то сие такое есть своевольство, которое самого жестокого наказания достойно, а не токмо чтоб оно могло заслужить славу и воздаяние, к тому ж всем нам приятнее получать себе наставление от того, что и как сделалось с другими, а не с самими с нами... Того ради рассудил он за благопристойнейшее и за безопаснейшее, чтоб превеликою сею повестию, наподобие истории составленною, проложить всем им крюковатую дорогу по приятнейшим и веселым цветникам, не думающим и не чувствующим нимало, что по тем сами они без проводника ходят, а путь бы тот был по оным окружностям такой, чтоб ничьего там в беседках точного портрета по расстояниям для украшения, искусною живописью изображенного, не стояло, но токмо б везде расставлены были чистые зеркала, в которых бы всяк сам себя мог видеть и усмотреть один в себе, что на его лице есть грязное пятно или нет оного' (стр. XIV-XVI). Многие исследователи считали, что в каждом герое и каждом событии романа следует видеть зашифрованные конкретные факты французской истории (Аргенида - Франция, Мелеандр - Генрих III, Полиарх - Генрих IV, Селенисса - Екатерина Медичи и т. д.), и поэтому разрабатывали 'ключи' для расшифровки этих прямых аллегорий. Тредиаковский не был сторонником таких толкований и хотя не отвергал 'ключей', но подчеркивал, что 'польза российского народа' склоняет его видеть в 'Аргениде' события не только французской историй, но нечто общее 'всем векам и всем народам'. Помимо политических соображений, перевод 'Аргениды' преследовал также теоретико-литературные цели, в частности утверждение силлабо-тонического стихосложения в русской литературе. Стихотворные части 'Аргениды' Тредиаковский перевел шестистопным ямбом и шестистопным хореем, или, как он называл, ямбическим и хореическим гекзаметром, кроме того он применял также дактилический гекзаметр. В 'Предуведомлении' Тредиаковский развивает мысль о том, что рифма есть 'игрушка, выдуманная в готические времена', 'что коренная наша поэзия была без рифм и что она тоническая' (стр. LXVI-LXVII), и настойчиво подчеркивает свои заслуги в теоретическом обосновании тонического стихосложения. 'Предуведомление' переводчика к роману заняло более ста страниц. Помимо этого к каждой из пяти частей романа Тредиаковский приложил весьма обширные 'Изъяснения на мифологические места, находящиеся в Аргениде'. Так, например, часть первая занимает 218 страниц и 'Изъяснения' к ней - 70 страниц. В 'Изъяснениях' даются сведения по античной мифологии, для чего привлекаются также стихотворения классиков, специально переведенные для этого случая. 'Не всегда дожди льют наводнение...'. Перевод 9-й оды из 2-й книги од Горация, помещенный в 'Предуведомлении от трудившегося в переводе' (стр. LXXX) в качестве примера горацианской строфы: 'Состоит она у римлян из четырех тетраметров, из которых первые три стиха гиперкаталекты, а последний четвертый акаталект. Стопы во все четыре стиха полагаются следующие: в первых двух сперва спондей, потом иамб и долгий слог пресечения, на конце ж два дактиля. В третием стихе первый спондей, второй иамб, третий спондей же, четвертый иамб же и на конце слог общий. В четвертом сначала два дактиля, а после два ж хорея' (стр. LXXV). Содержание оды Тредиаковский характеризует следующим образом: 'Она имеет крайнюю высоту в изображениях и самое изрядное нравоучение. Сочинил ее Гораций в утешение другу своему Вальгию пииту ж, лишившемуся любезного и единородного своего сына, именем Мистеса, в то время, как Август Кесарь возвратился с победою из Малой Армении, а было сие в лето от создания Рима 733' (стр. LXXVIII). О своем переводе оды Тредиаковский говорит, что ему 'не достает того духа, которым оживлена подлинная. Моя есть токмо как будто некоторая статуя, внешний вид составов имеющая, а жизни и движения не получившая' (стр. LXXIX). На горах Гарганских - т. е. в Апулии, где родился Гораций. Сын скончался. Некоторые комментаторы считают, что Тредиаковский из благопристойности заменил в оде любимого маль- чика сыном. Текст оды Горация не дает прямых оснований для таких предположений. А примеры, которые приводит Гораций (смерть Антилоха, смерть Троила и горе их родителей), убеждали Тредиаковского, что Мист был сыном Вальгия. Нестор века с три. 'Несторов век есть не столетний, но тридцатилетний, по мнению самых искусных толкователей', - замечает Тредиаковский на полях против этой строки. Чадо - сын Нестора Антилох, погибший под Троей. Приам... по Троиле. Приам - последний царь Трои, отец Троила, убитого во время Троянской войны. Тигра, Евфрата... укротитель. Имеются в виду завоевания Августа в Азии. Скифов... всеместнейших. Гораций называет скифско-сарматское племя гелонов, которое жило на северных берегах Черного моря, всеместнейших (в изд. 1751 г.: 'всемеснейших') - во всех местах (областях) кочующих. 'Первый Феб, говорят, любодейство с Венерою Марса...'. Перевод отрывка из 'Метаморфоз' Овидия, помещенный в 'Изъяснениях' к 1-й части 'Аргениды'. В связи с упоминанием имени Марса Тредиаковский замечает: 'Он не только был храбр, но еще и великий волокита' (т. 1, стр. 226) и подтверждает это данными стихами. Боги. В изд. 1751 г. явная опечатка: 'Воги'. 'Клиа точны бытия...'. Перевод 20-й идиллии Авзония, который Тредиаковский помещает в 'Изъяснениях' к 1-й части 'Аргениды', прилагая его к рассказу о музах: 'Гомер и Гезиод признавают их числом девять... Клии приписывают они историю, Мельпомене трагедию, Талии комедию, Эвтерпе свирели, Терпсихоре арфу, Эрате скрипицу, Каллиопе героические стихи, Урании астрономию, а Полигимнии красноречие' (стр. 274-275). Идиллия переведена хореическим тетраметром (четырехстопным хореем). Да будет прав - чтобы исправился. Эвтерпа - муза лирической поэзии. Гуслей Терпсихора звук и т. д. Терпсихора (муза танца) приводит в согласие на гуслях различные звуки. Эрата (Эрато) - муза любовной поэзии. Движет превыспренний ум Муз сих, купно оных шум - возвышенный ум управляет музами, их песнями и игрою. 'Красная Фебу сестра! ты всё по горам и по дебрям...'. Барклай описывает сад мавританской царицы, а затем рощу, посвященную Диане. Стихотворение представляет собой посвящение Диане (Фебу сестра), высеченное на мраморе. Леших. 'Чрез леших разумеются сатиры. Они от пиитов зовутся полубогами, а живут в лесах и на горах и будто превеликую имеют склонность к женскому полу. Изображаются они обыкновенно сверху до пояса людьми и с небольшими рогами на голове, а от пояса с козьими ногами' (прим. Тредиаковского). Каравод... дриад, и ореады. 'Чрез дриад разумеются нимфы лесные, а чрез ореад горные' (прим. Тредиаковского). Актеон (греч. миф.) - охотник, который подглядел, как купалась нагая Диана. Рассерженная богиня плеснула в него водой и тем обратила в оленя. Актеон был растерзан собственными собаками, не узнавшими его. Орион (греч. миф.) - охотник, ужаленный скорпионом и после смерти превращенный Дианою в созвездие. По другим мифам, Орион был убит самою Дианою за дерзостный вызов на состязание. Тредиаковский в своих 'Изъяснениях' придерживается первого варианта. Йовиш Здесь не явится, чтоб дать другую медведицу небу. Нимфа Каллисто, возлюбленная Юпитера (Иовиша), была обращена ревнивой Юноной в медведицу, но Юпитер вознес ее на небо, превратив в созвездие Большой Медведицы. К острову Делу - к Делосу, на котором 'Латона как Аполлина, так и Диану сестру его родила' (прим. Тредиаковского). В Ликии - в 'стране света', 'восточной стране', так называлась одна из областей в Малой Азии. Диана была также богиней света, луны. При Эвроте... при Линде. 'Сперва здесь слово идет об Эвроте, пелопонесской реке, которая имеет свою вершину в Аркадии... Пинд есть гора Эпирская, или Тессалийская, которая густым лесом была покрыта. Одна ее часть называлась Парнасом, а другая Геликоном' (прим. Тредиаковского). Препроводит лета довольны - проживет многие годы. Эризихтон. 'Сей Эризихтон срубил целый лес, посвященный Церере. Богиня сия толь на него за то разгневалась, что она в казнь ему наслала на него превеликую жадность, так что он все свое имение проел и наконец принужден был дочь свою отдать на блудодеяние...' (прим. Тредиаковского). 'Победитель, о! щедрый отец Сицилийский, грядеши преславно...'. Вошло в изд. 1752 г. дважды: как пример анапесто-ямбического стиха и в переработанном виде (ямбическим стихом): С победою грядешь, отец Сицильский, славно, С тобою паки к нам в одежде мир златой, И чистая летит с небес усердность явно. Зри, осеняет как бог в силе тя святой! Согласие твою как землю пременяет! Безгрешнейший покой, с богатым сам трудом, В веселии уже по всем полям гуляет: Цветами нива там, обильна тут плодом. Исчезни вся война, в неистовстве зло бледном, И беззаконный ты молчи, оружий звон: На троне сам един отец сидит наследном, А воружен пред ним есть токмо что закон. В предисловии к параллельным переводам этого и еще пяти стихотворений из 'Аргениды' Тредиаковский писал: 'Сии стихи из Аргениды и следующие для того здесь полагаются, что все они сочинены двумя родами, а именно по-римски и по-нашему... Охотники могут сии роды между собою сличить и заключить по своему рассуждению, кои роды стихов, древнейшие ль греческие и римские, или наши с рифмами новейших времен, благороднее и осанистее' (изд. 1752 г., т. 2, стр. 210). Барклай рассказывает о триумфальном возвращении сицилийского царя Мелеандра после победы над войсками мятежного вельможи Ликогена. Над городскими воротами поставлено 'изображение Мира, коего в правую руку Марс влагал ветвь маслиничного дерева, а заблаговременным ласкательством, будто б уже все было успокоено в Сицилии, картина, прибитая под изображением, приветствовала Мелеандру следующими стихами'. 'Отвергни уж печаль: довольно ты крушилась...'. В роман Барклая этот стихотворный отрывок включен как монолог Эрифилы из пьесы, которую играют перед царем Мелеандром, его дочерью Аргенидою и сардинским царем Радиробаном, добивающимся руки Аргениды. Монолог Эрифилы укрепляет Радиробана в намерении подкупить кормилицу Аргениды, Селениссу. В пьесе показывалось, как Эрифила за дорогое ожерелье 'супруга своего на смерть предала' и 'восприявши цену за предательство, радовалась одна в себе'. Эрифила указала место, где скрывался ее муж, чтобы не идти на Фиванскую войну (по предсказанию, там его ждала смерть). Тирийский - Фиванский. Зять. Основатель Фив Кадм стал зятем Марса и Венеры, женившись на их дочери Гармонии. Тем изрядством - т. е. тем же изящным ожерельем Гармонии, которое сейчас в руках у Эрифилы. Птицы, вещи. Имеется в виду гадание по полету и крику птиц. Дельфийский сам отец - Аполлон, его храм и оракул были в Дельфах. Брань... претят - запрещают идти на войну (имеется в виду Фиванская). Уму невместный - невообразимый. Угодность... сию - т. е. ожерелье. 'Все вы счастливы седмь крат солнцем освещенны...'. Вошло в изд. 1752 г. дважды: как пример хореического стиха и в переработанном виде (дактило-хореическим стихом). Стихи, которые в романе Барклая некий поэт подносит царевне Аргениде. 'Оными тот красоту и счастие царской рощи прославил, в которую Аргенида или от жара для прохлаждения, или при веселых вечерах для гуляния обыкновенно ходила'. Хаонский... лес - лес в Эпире, где водилось много голубей. Нисейская... дубрава - местность, где Вакх был воспитан нимфами. Неприменны всяко - никак не могут идти в сравнение. Ида -? горная местность в Малой Азии, где, по античной мифологии, пребывала Кибела, мать богов. Панд - горная цепь между Фессалией и Эпиром, считавшаяся местопребыванием муз. Друг и виноградный вяз - и вяз, друг винограда. На знак - для отличия. В гульбище - в месте, отведенном для прогулок. Здесь как Аполлинов лавр, дар так вседражайший и т. д. - здесь растут как лавр, так и маслины (оливы), лавр, символ славы, был посвящен Аполлону, а олива - символ мира - считалась священным деревом Афины. Спор Афины и Посейдона за обладание Аттикой завершился тем, что первая создала маслину, а бог моря ударом трезубца создал источник на афинском акрополе. Роды сих - виды цветов. Прозерпину... утешать (римск. миф.). 'Баснословие говорит, что когда Прозерпина была похищена Плутоном, то она тогда рвала цветки близ Энны, города в Сицилии' (прим. Тредиаковского). Стигийский муж (римск. миф.) - Плутон. На корах - на коре дерева. Лик твой благочинный, т. е. твою достойную свиту. Тот... сохранят - сохранят след. Благ виновна многих, скверность зол искоренить и т. д. - т. е., будучи причиной многих благ, можешь искоренить множество зол: Ливия сгорает от жары, иной берег умирает от трескучих морозов, но если ты захочешь туда пойти, везде смягчится воздух, сколь бы он ни был вреден. 'Зря, пришедший, гроб недавный...'. Вошло в изд. 1752 г. дважды: как пример хореического стиха и в переработанном виде (дактило-хореическим стихом). Эпитафия Селениссе, кормилице царевны Аргениды. Селенисса, подкупленная богатым подарком Радирована, предала царевну, обличенная в предательстве, она заколола себя кинжалом. 'Бакх прибыл, прибыл сам в торжественном к нам шуме!..'. В романе Барклая рассказывается, как войска мавританской царицы Гианисбы и прибывшие им на помощь воины Полиарха перепились в день именин царицы, а ночью на них внезапно напало и нанесло тяжелый удар войско сардинского царя Радиробана. Когда Полиарх осматривал пирующие войска и с тревогой принимал меры предосторожности, один из друидов, т. е. жрецов, прочитал ему шутливое стихотворение о торжестве Вакха (Бакха). На тиграх привезла и т. д. (греч. миф.). Здесь дается изображение торжества Вакха (Диониса) Индийского. Вакх был воспитан нимфами в Нисе (находилась, по одним мифам, в Аравии, по другим - в Египте или Индии). Возвращаясь оттуда в Грецию, Вакх, сопровождаемый сатирами, вакханками, шумной экстатической толпой, совершил триумфальное шествие по Сирии, Аравии, Месопотамии, Индии, везде утверждая свой культ, творя чудеса и уча людей виноградарству. Этот сюжет стал особенно популярным во времена завоевательных походов Александра Македонского. Он был очень распространен в античном искусстве и в искусстве европейского Возрождения, где Вакх Индийский часто изображался на колеснице, запряженной тиграми. По каждых трех годах. Очевидно, имеются в виду триетериды, зимние празднества в честь Вакха, которые происходили один раз в два года (по греческому летоисчислению - на каждый третий год). А толь бы паче был прибыток не убог и т. д. - а еще больше была бы прибыль (выгода, удовольствие), если бы хмель не исчезал после ночи, на рассвете. 'Снесшийся с кругов небесных...'. Эпиталама (брачная ода), которую мудрец Никопомп сочиняет на свадьбу сицилийской царевны и галльского царя Полиарха, избавившего Сицилию от многих бед. Этой одой завершается повествование в романе Барклая. По сходству этой оды со 'Стихами эпиталамическими' князю Куракину (ср. стр. 63 и 154-156) можно считать, что 'Аргенида' была известна Тредиаковскому еще до 1730 г. Гимен (греч. миф.) - бог брака. Богов царица равно Восхотевши помощи - также и Юнона (царица богов, покровительница семейного очага), захотевши помочь. Пафийска чрева сын - сын Венеры Купидон. Гуслем бог прекрасный - Аполлон. По стопам звон доброгласный - ритмический звук стихотворной речи. Со знаком Предержавных их пород - т. е. на едином гербе двух правящих династий будет запечатлено объединение Франции (Галлии) и Сииилии. В предызбранной красоте - в избранной, предназначенной тебе красавице. Цитереины приятности - прелести Венеры (Цитеры). Диану превосходит - т. е. более чиста, чем богиня-девственница Диана. Сладковонный... цвет - благоухающий цветок. И поемля - сочетаясь браком. Ликовство предобручали Они времена и слез - т. е. залогом радости были и те времена горьких испытаний. Три богини доброзрачны - Юнона, Венера, Минерва. Без трудов премногих в боги Не причтен и Геркулес. Геркулес совершил много трудных подвигов, прежде чем был причислен к лику богов.