Исторические заметки о городе Воронеже, Зиновьев Иван Иванович, Год: 1861 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 47 минут(ы)

Воронежская Бесда на 1861-й годъ.

Санктпетербургъ, 1861.

Историческія замтки о город Воронеж.

Такъ и просится съ пора фраза, надъ которой начинаютъ (часто по-дломъ) трунить: въ настоящее время, при современномъ состояніи того-то и того-то… Къ сожалнію, мы никакъ не можемъ начать статьи своей этой прекрасною фразой, надъ которой нисколько не думаемъ трунить, она совсмъ нейдетъ къ намъ. Пожалуй, можно сказать, что въ настоящее время на исторію одного изъ значительныхъ городовъ нашего обширнаго отечества уже не посмотрятъ такъ, какъ на Лтопись Села Горохина, но надо сказать правду, только въ будущемъ, конечно, очень близкомъ, поймутъ у насъ важность провинціальной исторіи и серьзно займутся ея разработкой. Досел провинція у насъ была въ загон. Наша древняя до-петровская исторія пока не что иное, какъ государственная, политико-административная исторія Москвы, точно такъ, какъ посл-петровская — исторія Петербурга. Провинція въ нашихъ историческихъ сочиненіяхъ стоитъ досел на самомъ заднемъ план, представляя собою даже не фонъ картины, а что-то, до такой степени безразличное, о чемъ боле догадываешься, чмъ видишь. Любовь къ народности, съ каждымъ годомъ распространяющаяся, конечно, очень много помогала и помогаетъ провинціальному длу, по любовь эта чисто археологическаго свойства, подобная любви къ наук тхъ натуралистовъ, которые, съ жадностію бросаясь на какую-нибудь пьявку, или раковину, все-таки не понимаютъ, или не хотятъ понять цлой, дышащей полною грудью міровой жизни, сосредоточивая ее въ

тсномъ объем раковины. Такою волною жизнью, какова бы она ни была, жила и живетъ наша провинція. Чтобы уловить моменты этой жизни, недостаточно тхъ средствъ, которыми владетъ современная наука, средствъ, добытыхъ путемъ извстныхъ натуралистовъ, бгущихъ съ своею добычею въ кабинетъ, откуда живое, органическое существо выходитъ на свтъ Божій не иначе, какъ въ образ распластаннаго трупа. Для узнаніія провинціальной жизни, какъ жизни, требуются новыя средства. Эта новыя, иныя средства есть, ихъ со временемъ найдется много, когда полюбятъ провинцію, т. е. когда будутъ относиться къ ней, какъ къ живому организму. Не входя въ разбирательство причинъ — кто правъ, кто виноватъ въ вопрос объ анатомическомъ взгляд на провинцію, надемся, что каждый согласится съ нами въ томъ безотрадномъ явленіи, какое до сихъ поръ представляетъ у насъ умственная, литературная и ученая централизаціи. Исторія нашей цивилизаціи представляетъ какое-то странное явленіе номадства, слды котораго недаромъ замчаютъ у насъ по-крайней-мр фельетонисты западныхъ газетъ: мы, въ самомъ-дл, кочующій народъ, мы нтчики гражданственности, бгущіе отъ родимыхъ мстъ, отъ ноши, возлагаемой на насъ гражданскимъ долгомъ. Все живое бжитъ въ столицы, все достаточное и не- пекущееся о насущномъ хлб стремится туда же. Кром двухъ умственныхъ центровъ, наша жизнь почти не создала ни одного: наши университетскіе города немного выше стоятъ въ этомъ отношеніи другихъ городовъ Имперіи. Повторяемъ, провинція у насъ въ загон, и пока это будетъ продолжаться, до тхъ поръ она будетъ молчать, или давать неясные отвты на вс кабинетные запросы ученаго. До тхъ поръ она и спать будетъ: недостаточно еще тхъ, хотя и сильныхъ, будильниковъ, которые пустило въ ходъ наше правительство въ послднее время, со стороны частныхъ лицъ требуется нетолько содйствіе всякому благому длу, но и починъ въ томъ, что не входитъ и не можетъ входить въ правительственные виды и соображенія. Русь, т. е. провинція, которую мы представляемъ не въ образ скачущей тройки, а пожалуй, таящей красавицы, все еще не даетъ отвта, не даетъ потому, что мы подходимъ къ ней съ тми же самыми пріемами, съ которыми подходилъ нкогда чудакъ Иванъ Васильевичъ, одинъ изъ героевъ Соллогубовскаго Тарантаса, оттого наши записныя книжки остаются всегда наполовину недописанными. Но…. впередъ! Благодарность настоящему и теплая вра въ будущее!

Вмст со всми, подъ именемъ новыхъ матеріаловъ для исторіи нашихъ провинцій мы не понимаемъ такихъ источниковъ, которые относятся до вншняго государственнаго, административнаго быта. Давно сдлалось аксіомою, что перечни правителей, сраженій и т. п. іюнсе не составляютъ никакой исторіи, что въ рамки административныхъ распоряженій никогда не укладывается лишь данной эпохи, что даже не во всхъ литературныхъ произведеніяхъ можно уловить е проявленіе. Прошлая жизнь будетъ понятна только тогда, когда мы станемъ изучать ее во всхъ возможныхъ видахъ ея отправленій, не перенося ея остановъ въ кабинетную атмосферу, а на томъ саломъ мст, гд она развивалась. Коснувшись источниковъ провинціальной исторіи, мы обращаемъ вниманіе читателей на два, самыхъ важнйшихъ: 1, историко-юридическіе провинціальные матеріалы и 2, разнаго рода, устныя и писанныя, воспоминанія о прошломъ. Наврное можно сказать, что почти въ каждомъ изъ провинціальныхъ городовъ, гд-нибудь въ подвальныхъ выходахъ, безполезно тлютъ груды древнихъ бумагъ, которыхъ изданіе и разработка составляютъ насущную потребность науки. Какъ ни суха канцелярская бумага, но все же иногда между строками ея читается многое, что тмъ боле можно сказать о дловой переписк нашихъ старинныхъ приказныхъ, которыхъ часто выдаетъ, безъ ихъ вдома, наивный способъ ихъ литературнаго выраженія. Совершенно непочатый источникъ для провинціальной исторіи, досел ревниво стерегомый и скрываемый, представляетъ помщичій міръ со всми его преданіями, устными и записанными, со всми данными для изученія прошлаго, которыя непремнно есть тамъ, гд дорожатъ этимъ прошлымъ, гд знаютъ по именамъ своихъ предковъ, гд распространено, если не образованіе, то грамотность. Взоръ, утомленный однообразіемъ нашихъ нолей и деревень, пріятно отдыхаетъ на помщичьихъ домахъ, которые, какъ бы кажутся русскимъ городомъ, разсыпавшимся но огромному пространству, какъ бы передовыми постами гражданственности. Мы уврены, что помщичій міръ со временемъ, когда улягутся страсти, когда помирятся съ мыслію, что потомокъ не отвчаетъ за проказы предка, представитъ намъ не одн скандалезныя исторіи, а такіе матеріалы, безъ которыхъ наша провинціальная исторія вчно будетъ оставаться съ проблами: пока же это — ріа disederia.— И такъ, за неимніемъ многихъ источниковъ, за отсутствіемъ критической разработки имющихся, въ настоящее время невозможно составить удовлетворительной исторіи какого нибудь провинціальнаго города, пока приходится довольствоваться опытомъ, замтками, очеркомъ и т. н., — пока приходится говорить больше о вншнихъ фактахъ, чмъ о внутренней жизни. Въ исторіи нашихъ городовъ такой же упрекъ въ ревнивомъ сбереженіи подъ спудомъ всего, относящагося до старины, можно сдлать образованнымъ сословіямъ нашихъ горожанъ, какъ въ исторіи селъ — помщикамъ. Предлагаемыя читателю замтки по исторіи города Воронежа никакъ не претендуютъ на что нибудь небывалое: он не даютъ боле того, чего можно требовать отъ замтокъ.

Воронежъ возникъ въ 1586 году {Смотри статью г. Второва, стр. 252 — Ред.}. Онъ обязанъ своимъ существованіемъ, какъ и огромное большинство нашихъ городовъ, правительственнымъ распоряженіямъ. Московское государство, освободившись номинально отъ татарскаго ига въ XV вк, на самомъ дл еще цлыя два столтія должно было вести борьбу съ варварами. Борьба была тяжелая и упорная, потребовалось больше настойчивости, больше геройства, чмъ оказалъ Иванъ III на Угр въ борьб съ Ахматомъ. Борьба была не громкая, не эффектная, а глухая и безотрадная, которую не замчаетъ исторія, которая даже не выставляетъ на показъ героевъ. Эту борьбу Московское государство вело городомъ, построеннымъ въ стони. Въ своемъ наступательномъ движеніи къ югу и востоку государство постоянно увеличивало число городовъ, изъ прежнихъ, уже сформировавшихся, выселяло колонистовъ во вновь построенные, т въ свою очередь продолжали дло заселенія пустынь: вокругъ городовъ мало-но-малу начали разсыпаться небольшія деревушки, возросшія, впрочемъ, никакъ не ране конца XVIII столтія, до колоссальныхъ селъ, которыми такъ богата, напримръ, наша Воронежская губернія {Путешественника, незнакомаго съ Воронежской губерніей, поражаетъ съ норнаго раза ничтожность городовъ (за исключеніемъ губернскаго) и людность селъ. Изъ 11 уздныхъ городовъ Воронежский губерніи ни одинъ не иметъ 8 тысячъ жителей, въ двухъ городахъ (Нижнедвицк и Коротояк) ихъ мене 2 тысячъ и только въ двухъ (въ Задонск съ 5175 и Острогожск сг. 7714 чел. обоего пола) населеніе превышаетъ цифру 5 тысячъ. Между тмъ какъ въ губерніи число селъ, имющихъ боле 3 тысячъ жителей, равняется 68, изъ коихъ 23 села имютъ боле и тысячъ жителей, 6 селъ — боле 8 тысячъ, а населеніе трехъ селъ (Алексевка съ 12,742 ч., Бутурлиновка съ 18,184 ч, и Калача съ 10,900 ч.), вмст взятыхъ, превышаетъ населеніе губернскаго города, боле чмъ на 7 тысячъ. Смотр. Воронеж. памят. книжку на 1856 годъ. Отд. IV, стр. 4—5, 37—43.}. Воронежъ принадлежалъ къ числу этихъ новыхъ московскихъ городовъ, имвшихъ военное и колонизаціонное значеніе. Уступая многимъ изъ южныхъ городовъ (напр.. Блгороду, Харькову, Курску и друг.) въ первомъ отношеніи, т. е. чисто военномъ, онъ превосходилъ многихъ изъ нихъ во второмъ, какъ метрополія множества колоній. До нкоторой степени отношенія между нашими украйными городами XVI и XVII вка дйствительно можно объяснить себ извстными отношеніями колоній къ метрополіи, не было той зависимости, какая существуетъ теперь между губернскимъ и узднымъ городомъ, больше было самостоятельности, децентрализаціи. Часто случалось, что воевода, главное административное лице тогдашняго города, подчинялся, напримръ, по военнымъ дламъ, воевод не ближайшаго значительнаго города, а отдаленнаго и мене значительнаго. Имя двойственное назначеніе — колонизаціи и защиты границъ — украйный городъ пріобрлъ особенную, ему свойственную физіономію и выработалъ типъ русскаго человка, представляющій нчто среднее между казакомъ и великороссомъ. Поставленный на двственную почву южной Украины, русскій человкъ дичалъ, дло колонизаціи подвигалось медленно, защита границъ велась плохо. Что юго-восточная Украйна имла и иметъ степной характеръ, въ этомъ нтъ ни малйшаго сомннія, но степь эту никакъ не слдуетъ представлять себ подобно теперешнимъ новороссійскимъ степямъ: въ ту эпоху Украинскія степи, по берегамъ большихъ и малыхъ ркъ, были покрыты дремучими, непроходимыми лсами, доставляющими въ изобиліи матеріалъ для всякаго рода построекъ, а потому есть основаніе предполагать, что тогдашніе города наши, непохожіе на города въ западно-европейскомъ смысл, тмъ не мене были красиве теперешнихъ селъ. Хотя вся постройка была деревянная, но хорошій лсъ и тесовыя крыши придавали имъ боле изящный видъ, чмъ тотъ, какой представляютъ теперешнія жалкія избушки, какъ бы придавленныя безобразными кучами почернвшей соломы. По изобилію лсныхъ матеріаловъ и но слабому развитію земледлія, кажется, безъ ошибки можно сказать, что если не вс, то большая часть городскихъ построекъ была покрыта тесомъ, по крайней мр положительно извстно, что церкви, башни, казенныя постройки крылись этимъ матеріаломъ. Довольно оригинальную картину представлялъ путнику русскій украйный городъ XVI и XVII столтія. Прежде всего бросался въ глаза стоящій на возвышеніи острогъ, городская крпость, окруженная неравномрной вышины (отъ 2 до 3 саженъ) деревянною стною, съ возвышающимися надъ нею башнями (въ Воронеж ихъ было 17), также неодинаковой вышины (отъ 3 до 7 саженъ), находящимися не въ равномрномъ другъ отъ друга разстояніи (въ Воронеж, напримръ, оно простиралось отъ 18 до 155 саженъ). Изъ-за острожныхъ стнъ виднлись кресты и главы церквей, и только немногіе, боле другихъ высокіе дома обитателей (рдко въ 1 ¹/₂ этажа, образцы подобной постройки и теперь еще можно видть въ при-московныхъ селахъ). Дале открывалась боле широкая панорама посадовъ и слободъ, большею частію обращенныхъ къ той сторон, которая представляла наименьшую опасность со стороны варварскихъ нападеній. Посады и слободы имли свои церкви, монастыри, лавки и базары. Городъ обыкновенно упирался на крутой нагорный берегъ рки, или къ чащ густаго лса, чтобы такимъ образомъ, хоть съ одной стороны, находиться въ наименьшей опасности отъ варваровъ. Такую панораму представлялъ и Воронежъ отъ начала своего существованія до пребыванія въ немъ Петра Великаго, — эпохи, съ которой начинается второй періодъ его исторіи. Самыми лучшими украшеніями древняго русскаго города были церкви и монастыри. Въ конц XVII столтія, именно въ 1676 году, какъ значится въ окладныхъ книгахъ рязанской митрополіи, въ Воронеж были слдующія церкви:

А. ВНУТРИ ГОРОДА:

Благовщенскій соборъ, деревянный, съ придломъ святителя Николая. По указанію Болховитинова (стр. 63) {Историческое, географическое и экономическое описаніе Воронеж. губерніи. Воронежъ. 1800 года.}. О онъ находился на мст ныншней монастырской башни, обращенной къ Спасовскому переулку. Существующій нын храмъ при Митрофановской обители носитъ тоже названіе. Къ приходу собора принадлежало 26 дворовъ.

Покровскій Двичій монастырь, по указанію Болховитинова (стр. 70), находился на полугор, ниже ныншней Вознесенской церкви, откуда по указу Петра 1-го, отъ 17 Декабря 1702 года, монастырь перенесенъ на теперешнее его мсто, урочище Терновую поляну, на берегу рки Воронежа. Къ нему принадлежало 12 дворовъ.

Въ окладныхъ книгахъ рязанской митрополіи внутри города упоминаются еще дв церкви: Живоначильныя Троицы и Преображенія Господня. Неизвстно, какія изъ настоящихъ церквей носили эти названія. Троицкая церковь имла 31 дворъ, а Преображенская — 64 двора.

Вн городскихъ стнъ на посад и въ слободахъ существовали:

Пятницкая церковь на посад, на мст ныншней того же названія, въ приход ея находился 21 дворъ.

Си. Николая Чудотворца на посад, въ Стрлецкой слободк, близъ западной стны острога, упоминается но пищевымъ книгамъ 1828 года. Приходъ — 53 двора.

Воскресенія Христова, именовавшаяся въ старину также Космо-Даміанскао на посад въ Ямской, или Черной слобод, существовала близъ ныншней Воскресенской церкви. Жители теперешней Ямской слободы, составляющей предвстіе города по московской дорог, и до сихъ поръ состоятъ прихожанами этой церкви. Въ приход ея было 58 дворовъ.

Церковь св. Димитрія Царевича, существовала въ Напрасной слобод, на мст ныншней церкви Николая Чудотворца. Къ приходу ея принадлежало 70 дворовъ.

Церковь Успенія Пресвятыя Богородицы, на посад, въ монастыр. Приходъ этой церкви состоялъ изъ 215 дворовъ. На этомъ мст нын находится церковь того же названія.

Церковь Алекся митрополита Акатова монастыря, построенная въ 1620 году собственнымъ коштомъ игумена Воронежскаго Успенскаго монастыря Кирилла, Къ приходу монастырскому принадлежало 110 дворовъ.

Церковь Покрова Пресвятыя Богородицы, на посад въ Бломской слобод. Упоминается еще въ пищевыхъ книгахъ 1628 г. Она находилась, но указанію Болховитинова (стр. 72—78), на мст вы- 279 пшей церкви того же наименованія. въ приход ея состояло 98 дворовъ.

Церковь Живоначальныя Троицы, на посад въ Чижовской слобод. Къ ней принадлежало 109 дворовъ.

Всего 13 церквей и 908 дворовъ.

Мы останавливаемся на этихъ цифрахъ, хотя число церквей и прежде и посл 1670 года часто мнялось: разрушались и горли прежнія, строились новыя, каменныя церкви начали появляться не ране первыхъ годовъ XVIII вка.

Число приходскихъ дворовъ, показанныхъ окладными книгами, даетъ понятіе о величин Воронежа и представляетъ нкоторую возможность судить о его населеніи: полагая среднимъ числомъ по 3 души мужескаго пола на дворъ, мы получимъ цифру 2,724 мужескаго, а всего, вмст съ числомъ женщинъ, до 6 тысячъ душъ обоего пола.

Въ воронежскихъ актахъ есть данныя, относящіяся до числа жителей въ Воронеж за 1660-й и 1669-й годы — {См. Ворон. Акты. Кн. 1 Стр. 130—133, кн. 2-я стр. 92—94.}: по первому, населеніе города составляло 1,470 человкъ, по второму — 1,425, уменьшеніе населенія за послдній годъ объясняется отсутствіемъ свдній о даточныхъ людяхъ, показанныхъ прежде, но въ приводимыхъ актами цифрахъ показаны только одни служилые люди (дти боярскія, стрльцы, казаки, пушкари и тому под.), но нтъ ровно никакихъ свдній о неслужащихъ жилецкихъ людяхъ и духовенств. Между тмъ какъ въ окладныхъ книгахъ рязанской митрополіи, кром служилыхъ людей, показаны дворы: духовенства (30), подъячихъ (6), дворниковъ (9), ямщиковъ (15), вдовъ (10) и нищихъ (32). Эта послдніе находились только въ одномъ Успенскомъ приход, на посад. Но несмотря на ничтожность населенія, Воронежъ все-таки былъ я обширне, и многолюдне другихъ окрестныхъ городовъ: такъ напр. число служилыхъ людей въ Орлов въ тотъ же самый періодъ (1666) было 224 человка, {См. Матеріалы для исторіи Ворон. губер, Орловскіе акты, изд. М.-де-Пуле. Пользуясь послдними, мы будемъ указывать на страницы листовъ уже отпечатанныхъ, но принуждены оставить безъ указанія т мста, которыя заимствованы изъ рукописи, принадлежащей издателю.} а дворовъ (впрочемъ, данныхъ за этотъ годъ не имется) около 250-ти.— Къ числу казенныхъ зданій, украшавшихъ украйный городъ XVII вка, принадлежали: а) Съзжая или Приказная изба, гд засдали воеводы — главное административное мсто края: подъ ней находилась подклть для арестантовъ, b) Губная изба (судебно-присутственное мсто), учрежденная, въ Воронеж въ 1025 году, въ ней присутствовалъ губной староста, с) Тюрьма, непосредственно принадлежавшая къ губной изб и состоявшая изъ двухъ отдленій — нижняго землянаго и верхняго деревяннаго, d) Таможенный и Кружечный дворъ, мсто, завдывающее сборомъ пошлинъ съ привозимыхъ въ городъ товаровъ и распродажею питій, е) Житейный дворъ, или государевы хлбныя житницы, въ которыхъ хранились запасы, собираемые на жалованье ратнымъ людямъ и для донскихъ отпусковъ.

Воронежъ былъ мстомъ сосредоточенія огромнаго количества хлбныхъ запасовъ, отправляемыхъ на Донъ. Заготовка этихъ запасовъ производилась въ разныхъ городахъ: въ Воронеж, Добромъ, Орлов, Сокольскомъ, Землянскомъ и въ Коротояк. Весь хлбъ свозился въ Воронежъ по зимнему пути въ рогожныхъ четвертныхъ куляхъ и хранился здсь до первой полой воды, а потомъ отправлялся внизъ. Торговые ряди и лавки находились въ самомъ город, вокругъ тюрьмы, около которой ‘по вся дни живутъ торги’ {Воронежск. Акт. 161. 188—189.}. Сверхъ того, бивали торги и на берегу рки, вн города {Воронежск. Акт. III, 181.}. Занятія и промыслы жителей заключались: въ хлбопашеств, снныхъ покосахъ, рыбной и звриной ловл, извозничеств, судоходств по Дону и торговл. Но по причин напряженнаго воинственнаго положенія, въ которомъ находилась Украина въ XVII вк, вслдствіе, наконецъ, хаотическаго состоянія самаго тогдашняго русскаго общества, ни одна изъ отраслей земледльческой и торговой промышленности не отправлялась нормально. Опасность со стороны варваровъ до такой степени была велика, что безъ оружія нельзя было безнаказанно выйдти за городской валъ: въ Орловскихъ актахъ даже встрчается извстіе, по которому предписывалось: ‘чтобы служилые и жилецкіе люди на хуторахъ, и въ наскахъ, и въ лсахъ ни для какихъ своихъ длъ и промысловъ отнюдь не жили.* — Частыя сношенія съ варварами, хотя и сближали ихъ съ южно-русскими поселенцами, но все же отвращеніе славянина къ татарину, или калмыку было самое полное, какъ это можно видть изъ слдующаго факта, сообщаемаго Орловскими актами: ‘генваря, подъ 8-е число (1681), въ ночи, въ полночь, прізжалъ въ Острогожской верхомъ на кон, въ саадак, съ саблею, ко двору Максима Куколя, мужъ Черкашенки (т. е. малороссіянки) Еиміи, Калмыкъ Климка — Васильевъ, а съ ними приходило два человка Черкасъ, имя ихъ не знаетъ. И те-де два человка Черкасъ у вокна стучали у ней, и вызывали ее на дворъ и прошали пива пить.— Мы-де теб скажемъ всти добрыя: пріхалъ-де въ Острогожской мужъ твой Климка.— И она-де къ нему вышла изъ сней на порогъ. И въ то-де число онъ, Климка, Аимцу взялъ за руку и учелъ ей говорить, чтобъ съ нимъ похала въ степь къ Калмыкамъ. И она-де сказала ему, что-де она умрешь въ Острогожскомъ, а въ степь съ нимъ не подимъ. И онъ-де, Близка, хотлъ ее срубить саблею и угрозилъ ей… Да онъ же сказалъ ей, что онъ прізжалъ къ ней изъ степи отъ Калмыкъ, а въ степи-де Калмыкъ стоитъ 2 тысячи, да азовцовъ сто человкъ… И просилъ у ней малаго сына своего, чтобы ему взять съ собою, к она-де ему малаго не дала.’ Кром воинскихъ людей, т. с. Татаръ и Калмыковъ, южная Украйна не мене страдала отъ набговъ воровскихъ казаковъ, Черкасъ, русскихъ воровскихъ людей и раскольниковъ: послдніе страшнымъ образомъ опустошали въ конц XVII вка вс юговосточные города. Варварскіе саамы (слды отъ лошадиныхъ копытъ) до-черна битыя, прорзывали всю Украину вдоль и поперекъ. Татары и Калмыки пользовались малйшей неосторожностію чуткаго къ опасности тогдашняго украинца и появлялись, то въ ближайшихъ къ русскимъ колоніямъ степяхъ, то въ лсахъ и кустахъ, то показывались на курганахъ, озирая близлежащую мстность, то, пользуясь ночною темнотою, прорывались за городскія укрпленія. Часто въ виду города они отгоняли конскія и животинныя стада, кололи неосторожныхъ и безоружныхъ жителей, отправлявшихся но степямъ, или но берегамъ ркъ (дорогъ въ томъ вид, какъ он существуютъ даже теперь, въ ту эпоху не было) въ ближайшія мста для своихъ промысловъ, брали цлыми толпами полонннникопъ, которыхъ, ограбивъ до-нага, снова отпускали, и разоряли до конца тогдашнія небольшія деревушки. По чертамъ, или укрпленнымъ линіямъ, проводимымъ отъ одного мста къ другому, разъзжали днемъ и ночью вооруженные караулы (станицы), встовщики скакали изъ одного города въ другой съ передачею слуховъ и встей о появленіи варваровъ даже въ самыхъ отдаленныхъ мстахъ. Но, несмотря на такую предосторожность, часто воинскіе люди какъ бы вырастали изъ-подъ земли и являлись подъ самымъ городомъ. Когда опасность уже видимо угрожала городу со стороны непріятеля, воевода долженъ былъ сзывать чрезъ биричей (встовыхъ, или разсыльныхъ) всхъ градскихъ и уздныхъ людей, съ ихъ женами и дтьми, со всмъ имуществомъ, даже съ конскими и животинными стадами, въ острогъ, т. е. въ городскую крпость, въ осаду. Городъ затворялся почти наглухо, что легко было сдлать, потому что большинство городскихъ башень были глухія и только немногія съ воротами, прозжія, били въ набатъ и стрляли изъ пушекъ. Хотя въ строгомъ смысл сборъ всхъ городскихъ и окрестныхъ жителей въ осад былъ ршительно не мыслилъ, судя потому, какъ въ то время исполнялись административныя распоряженія и сколько разрушалось деревень, убивалось и уводилось народу посл каждаго вражескаго погрому, но положеніе лицъ, сидвшихъ въ осад, на пространств, обнимающемъ какія нибудь 700—800 саженъ (такова была площадь, занимаемая воронежскимъ острогомъ), было весьма не завидно: они раздлялись на сотни, подчинялись сотеннымъ головамъ, воевод, а нердко особому голов, осадному и всмъ тягостнымъ постановленіямъ военнаго положенія. За городъ нельзя было выйдти ни подъ какимъ видомъ, воду носили тайникомъ, вырытымъ гд-нибудь въ мало-замтномъ овраг, или лс, и ведущимъ къ берегу рки, часто въ самомъ тайник бывали колодцы. Но и этотъ способъ добыванія такой насущной потребности, какъ вода, нердко оказывался безполезнымъ: плохо и небрежно сдланные, тайники часто обваливались, слдовательно приходилось томиться жаждою и, безъ всякаго сомннія, голодать. Конечно, въ другихъ городахъ въ саломъ острог могли быть выкопаны колодцы, ко воронежскій острогъ, расположенный на высокой гор, которая верстъ за 20 видна съ ногайской стороны отъ Тамбова, не имлъ ихъ. Кром прозжихъ станицъ для развдыванія про воинскихъ людей, служилые люди стояли день и ночь по бродамъ ркъ (перелазимъ), по буграмъ и другимъ причиннымъ мстамъ, на которыхъ обыкновенно появлялись варвары. Кром деревянныхъ и земляныхъ укрпленій, которыми снабжался украйній городъ въ ту эпоху, вс эти причинныя мста (иначе: опасные городки), смотря по мр ихъ важности, также имли обоего рода укрпленія и караульныя башни, на мст этихъ опасныхъ городковъ впослдствіи времени возникли наши обширныя села и слободы. О величин этихъ второстепенныхъ укрпленіи можно судить потому, что, напримръ, въ Орлов город он тянулись на пространств 3, 1 версты, но въ надлежащемъ вид, какъ деревянныя, такъ и земляныя укрпленія рдко бывали. Во время непріятельскаго нашествія, защита города возлагалась какъ вообще на всхъ осадныхъ людей, такъ и спеціально на ратныхъ людей городовой (т. е. гарнизонной) службы, впрочемъ, во время большой опасности, вс вообще служилые люди, т. е. и полковой службы (полевой, такъ сказать, общеармейской), если только они находились въ город, принимали дятельное участіе въ его защит. Если непріятель нападалъ въ небольшомъ числ (малые люди), то воевода съ ратными людьми долженъ былъ длать съ большою осторожностію частыя вылазки, но никакъ не дале черты ближайшихъ къ городу укрпленій, чтобы не попасть въ засаду отъ большихъ воинскихъ людей, въ послднемъ случа онъ только тогда долженъ былъ чинить надъ ними промыслъ и поискъ, когда соединится (будетъ въ сход) съ воеводами ближайшихъ городовъ. Изъ этого бглаго очерка жизни южно-русскаго украинца видно, до какой степени тяжело ему было дло колонизаціи и защиты края. Но это еще не все: награждая его за службу обширными и, правда, привольными помстьями, правительство требовало съ него въ большомъ количеств разнаго рода поборы (хлбныхъ, судовыхъ и путевыхъ запасовъ, денегъ на разныя потребности и т. п.).

Служилые люди получали помстный и денежный окладъ по слдующимъ статьямъ:

а) въ Воронеж ¹)	d) въ Орлов ²)
1) Зем. 200 чет., денегъ 6 руб.	1)Зем. 200 чет., ден. по 8 руб.
2) ‘ ‘ 150 ‘ ‘ 5 ‘	2) ‘ ‘ 150 ‘ ‘ ‘ ‘ 5 ‘
3) ‘ ‘ 100 ‘ ‘ ‘ ‘ 4 ‘	3) ‘ ‘ 100 ‘ ‘ ‘ 4 ‘
4) ‘ ‘ 70 ‘ ‘ ‘ 3 ¹/_-2 ‘	4) ‘ ‘ 70 ‘ ‘ ‘ 3 ¹/₂ ‘
5) ‘ ‘50 ‘ ‘ ‘ 4 ‘	5) ‘ ‘ 50 ‘ ‘ ‘ 3 ‘

¹) Въ 1671 г. См. Ворон. Акты, к. III. стр. 170.

²) въ 1679 г. См. Орловскіе Акты.

Впрочемъ, эта пропорція далеко не давалась всмъ: такъ 226 человкъ воронежцевъ, дтей боярскихъ драгунской службы, построившихъ городъ Орловъ, получили всего на человка по 20 четвертей въ пол, а въ двухъ потомужъ? съ лсомъ хоромнымъ, дровянымъ и на убгъ отъ воинскихъ людей, а также съ снными покосами и прочими угодьями. Хотя иногда за службу и давалось новое помстье (починокъ), въ придачу къ прежнему, но тмъ но мене многіе иль служилыхъ людей, отчасти по причин расходовъ, сопряженныхъ съ законнымъ полученіемъ дачъ, отчасти по другимъ причинамъ, довольствовались 10 четвертями и даже меньше, а иные жили на чужихъ земляхъ по добродтели, т. е. какъ бы изъ милости. О количеств хлбныхъ сборовъ можно судить по слдующимъ фактамъ: орловскіе служилые люди, число которыхъ никогда не восходило выше 450 человкъ, платили одного окладна со хлба (не говоримъ о другихъ хлбныхъ сборахъ) 724 четверти, жители же этого города обязаны были длать ежегодно по одному и по два струга. Служилый человкъ, сверхъ того, отправлялся въ походъ иногда въ мста отдаленныя отъ его родины (на литовскую границу, въ Кіевъ, въ Чигиринъ и т. п.), куда призывала его потребность военнаго времени, онъ скакалъ отъ города до города встовщикомъ, онъ тащился разсыльнымъ, или податчикомъ какихъ нибудь бумагъ въ Москву, въ тамошніе приказы, онъ исправлялъ должность гребца и кормщика (съ Орлова городка требовалось иногда но 28 человкъ такихъ работниковъ) на стругахъ въ мучительно-долгомъ плаваніи но Дону, онъ томился на сторожевой стоянк, надъ подлками деревянныхъ и земляныхъ укрпленій. Не явившихся, или не желавшихъ нести служебное тягло предписывалось выбивать съ большимъ поспшеніемъ, брать ихъ свойственниковъ, которые еще не въ служб, а крестьянъ ихъ держать въ тюрьм, пока нтчики не явятся. Въ важныхъ случаяхъ нтчиковъ ожидала торговая, или даже смертная казнь. Встрчаются и такія распоряженія: предписывается неявившихся въ полки нижнихъ чиновъ (статей) бить батоги нещадно и посылать въ полки съ провожатыми, я у знатныхъ людей имать людей ихъ и крестьянъ, или сродниковъ, которые живутъ съ ними вмст и держать ихъ въ тюрьм, пока т ослушники не объявятся на служб великаго государя. Въ случа большой войны, служилые люди брали съ собою въ походъ крестьянъ своихъ противъ прежняго гл. прибавкою. Эти оруженосцы должны были имть на счетъ помщика по пищал завской, или по гладкой, по долгой, да по бердышу, за неимющихъ отвчалъ помщикъ на мст, въ полкахъ. Не часто удавалось служилому человку слышать слдующія фразы, которыя относились къ орловцамъ, по поводу сторожевой службы: ‘чтобы они той ныншней береговой службы въ тягость и въ оскорбленіе себ не ставили: та ныншняя береговая служба — отъ приходу воинскихъ людей для береженья самимъ имъ, и женамъ ихъ и дтямъ’ {См. Орловскіе Акты.}. Въ подобномъ положеніи служилыхъ людей слдуетъ искать причины того административнаго и гражданскаго хаоса, который по преимуществу представляетъ украйный городъ въ XVII вк: бгство и, выражаясь языкомъ тогдашняго времени, нтничество являются естественными результатами подобнаго общественнаго порядка. Все, или бжитъ, или прячется, лишь только правительство заявитъ свои требованія: войска бгутъ, кормщики и гребцы бгутъ, сторожевые станичники бгутъ. Бгство являлось въ полномъ разгар, когда черезъ 3—4 года, или, смотря по обстоятельствамъ, и ране, прізжалъ въ городъ разборщикъ для поврки списковъ служилыхъ людей, для высылки ихъ по полкамъ (также стоявшимъ но городамъ, напримръ въ Блгород, Свск, Рыльск), для выключенія изъ этихъ списковъ старыхъ и увчныхъ и для внесенія въ нихъ недорослей, поспвшихъ въ службу. Охотно являлись на смотръ только старые и увчные, остальное населеніе на половину разбгалось. Этимъ привычнымъ для украинца бгствомъ объясняется сочувствіе его ко всмъ бгущимъ: на Украйн спасались отъ преслдованія бглые боярскіе холопы и вс нарушители общественнаго порядка, называвшіеся на язык того времени ворами. Можно подумать, что подобныя условія быта въ состояніи истощить самую богатую жизнь, убить самую напряженную энергію. Конечно, вс эти условія боле или мене отражались ни украинц, но убить его они не убили, притомъ не слдуетъ забывать, что типъ древнйшаго колонизатора при-донскихъ земель погибъ безвозвратно, смшавшись съ новыми выселенцами, продолжавшими являться въ нашу губернію въ продолженіи всего XVIII вка.— Что касается до матерьяльнаго довольства, до обстановки обыденной жизни, т. e. одежды, жилищъ, домашней утвари, даже хозяйства, — то, сколько можно судить но воронежскимъ и орловскимъ актамъ, оно было даже выше теперешняго, по крайней мр не представляло такой печальной картины убожества, какую нердко встртишь теперь въ глухой зелле- дльческой деревушк. Изъ одной челобитной, поданной орловскому воевод въ 1688 то, ту вдовою умершаго драгуна, опредляется слдующими предметами часть состоянія ея, отнятаго у ней внукомъ: 5 лошадей, 8 коровы, 22 овцы, 20 свиней, 26 ульевъ пчелъ, котелъ винный, желзный, труба мдная, котелъ путной (дорожній) мдный, безмнъ, трои ножницъ, косырь, скобель, чаши, буравль, долото, сошникъ съ палицею, 2 топора, 8 серпа, шуба одвальная баранья, новая, 12 овчинъ дланныхъ, войлокъ, сдло, самопалъ съ борошнемъ, 4 одоньи ржи, 60 копенъ овса, 30 копенъ гречихи, 20 телгъ проса, 10 копенъ сна. Что касается до нравственнаго состоянія украинскаго жителя, то оно въ ту эпоху было въ величайшемъ упадк: грабежи, убійства и педагоги были частые и повсемстные. Духовенство, о которомъ мстные наши источники сообщаютъ нсколько интересныхъ фактовъ, коснло въ глубочайшемъ невжеств, но нравственному его состоянію легко можно заключитъ о другихъ сословіяхъ. Вотъ эти факты:

Игуменъ и строитель воронежскаго Алексевскаго монастыря, старецъ она, въ слдствіе безпрестаннаго пьянства, разогналъ изъ монастыря вкладчиковъ и братію, вс кельи опустли и монастырь оскудлъ {Воронеж. Акты III. 38.}. А вотъ одинъ изъ примровъ грабежа и разбоя, въ которомъ главнымъ участникомъ былъ Ильинскій попъ, 1681 года Марта 15-го, передъ вечеромъ, боярскій сынъ едоръ Плясовъ сидлъ въ торговомъ ряду. Является къ нему зять посадскаго Ильинскаго нона Якова, боярскій сынъ Ивашка Полубояриновъ и проситъ къ своему тестю пить вика. Плясовъ, ничего не подозрвая, отправляется съ Полубояриновымъ. Можно представить себ удивленіе Плясова, когда, при вход въ домъ вола, онъ увидалъ тамъ сидящихъ за одной трапезой хозяина и разбойника Антошку, который до этого происшествія — ‘ево разбивалъ’. ‘И учили того Антошку съ нимъ, едоромъ, мирить, и какъ емерклось и сво едора тотъ нонъ Яковъ съ тмъ Автошколъ и съ зятемъ съ Иванкомъ Полубояринонымъ, да съ наймитомъ (работникомъ) съ Иванкомъ-же, учали, связавъ, мучить и пытать пыткою и мучивъ его, повели изъ посаду къ рк и переволокли черезъ острогъ, и вымучили у него двадцать рубленъ денегъ, и ко кресту его привели въ томъ, что ему на нихъ государю не бить челомъ {Воронов. Акты. II кн. стр. 60.}…

Вотъ что сообщаютъ орловскіе акты: въ 1690-мъ году нсколько человкъ орловскихъ драгунъ принесли воевод слдующую челобитную: 18 Мая были они на снныхъ покосахъ на рчк Хав. Вдругъ игуменъ Акатовой пустыни, Алексевскаго монастыря, Павелъ, съ своими крестьянами, стрльцами и площаднымъ подъячимъ, нахалъ на нихъ со всякимъ ружьемъ и билъ на нихъ татарскимъ боемъ. Перевязавъ и побивъ смертнымъ боемъ нсколько человкъ, игуменъ Павелъ ограбилъ Орловцевъ, отнявъ у нихъ оружіе, платье и путевые котлы, всего на сумму 200 рублей. Недовольствуясь этимъ, онъ отвезъ связанныхъ и изувченныхъ Орловцевъ къ себ на станъ, гд вторично побилъ ихъ, несчастные спаслись бгствомъ. По розыску оказалось: у челобитчиковъ: а) омы Анненкова спина избита въ кровь, крестъ оборванъ и рубаха во многихъ мстахъ изодрана, b) у Сидора Коненкова правая рука перебита, опухла и посинла, с) у Лукьяна Данилова лице все избито въ кровь, опухло, спина и бока избиты до синя, крестъ оборванъ. Сверхъ того Даниловъ показалъ, что стрльцы, находящіеся при игумен Павл, въ его присутствіи, въ пятницу, ли саламату съ ветчиннымъ жиромъ и ‘его-де, Лукьяна Данилова, той саламаты насильно сть заставливали, и онъ-де, Лукьянъ, той саламаты не лъ.’ d) у Никиты Скворцова на хряшкахъ къ лвому боку поколоно копьемъ и на голов пробито въ одномъ мст въ кровь. Присутствовавшія на бою крестьянинъ монастырскій Микишка Колобродовъ, задержанный потомъ въ Орлов, подтвердилъ предъ воеводою Кулешовымъ вс подробности этого происшествія. По словамъ орловскаго воеводы, ‘отъ того игуменнаго бою межъ орловскихъ жителей учинился сполохъ большой и къ снныхъ покосовъ многіе изъ становъ разбжались и потерялись.’ —

А вотъ еще дло, въ которомъ героемъ является орловскій соборный попъ Антоній: въ 1692-хъ году сидлъ въ Орлов въ приказной изб, за карауломъ, бглый солдатъ Матютни Шемаевъ. 13-го Мая пришелъ въ избу попъ Литоніи и ваялъ у приставовъ этого арестанта на свои поруки, ‘къ себ хлба сть,’ приставы пошли за арестантомъ. Пришедши домой, Антоній оставилъ у себя Матюшяу, а приставовъ прогналъ кольями со двора, при чемъ ‘бранилъ ихъ и псами называлъ.’ — ‘Я-де изъ васъ,’ грозилъ Антоній прогнаннымъ со двора караульщикамъ: — ‘кого еще изъ пищали убью: закачу-де въ спину пульку!’-Въ послдствіи времени храбрый полъ проводилъ своего кліента въ Воронежъ, а остуда доставилъ ему возможность пробраться на Донъ.— Послднія два событія происходили уже въ эпоху существованія воронежской анархіи, первое, спустя восемь, а послднее по прошествіи десяти лтъ, посл ея открытія. До того же времени положеніе духовенства, находящагося подъ безусловнымъ мракомъ, было еще печальне. Монастыри наполнялись сбродомъ разной сволочи. Вотъ похожденіе одного изъ будущихъ иноковъ: два воронежца привели въ Орловъ въ приказную избу одного человка, о которомъ разсказали воевод слдующее: ‘ухватили-де они того русскаго человка (7 Мая 1682 г.) въ воронежскомъ узд, въ усманскомъ стану, въ сел Углянсіс подл лса, подъ дворами, а какъ-де тотъ русскій человкъ, увидя ихъ, изъ того села побжалъ отъ лсу прочь, но дорог къ пустын, въ монастырь Спасской (Толшевской). И они-де его догоняли и поймали и учали-де его расспрашивать: какъ-де зовутъ, и чей сынъ, и прозвищемъ и откуда шелъ? И онъ-де имъ сказался: зовутъ-де ево Гераською, Степановъ сынъ Лопуховъ, Саранца начальнаго человка маеора Окима Григорьева сына Теплого дворовый человкъ. А шелъ-де онъ гь Воронежа, и на Воронежъ-де пришелъ съ Дону ст воровскими казаки собча… а изъ села- де Углянска пошелъ было въ пустынь, въ монастырь Спасской для пристанища жить.’ — Такое печальное состояніе духовенства, естественно, благопріятствовало распростаненію раскольнической пропаганды. Мы имемъ положительныя свденія, что въ 1081 году расколъ значительно распространился въ здшнемъ кра: ‘вдомо намъ, великому государю, учинилось,’ говоритъ грамота царя едора Алексевича {См. Орловскіе Акты стр. 110.} ‘что въ Орлов и въ орловскомъ узд объявились раскольщики мужеска и жеска полу многіе, И къ церкви Божіей не ходятъ и божественнаго пнія не слушаютъ и памятъ святей соборной и апостольской церкви всякую противность.’ Грамота предписываетъ сыскивать и розыскивать этихъ воровъ. Но кром административнаго противодйствія расколу, было-ли боле дйствительное, нравственное, религіозное?— Едва-ли. Покрайней мр, свтское общество не въ состояніи было оказать никакого противодйствія: правда, грамотность въ немъ не вымирала: есть основаніе предполагать, что она тогда была больше распространена между служилыми людьми, чмъ теперь между нашими поселянами, но одна грамотность, ограничившаяся большею частію рукоприкладствомъ, слишкомъ слабое орудіе противъ такого могучаго врага, какъ расколъ. Не хотлось бы думать, чтобы тогдашнее духовенство не обнаружило хотя бы слабыхъ попытокъ противодйствія, мы никакъ не можемъ допустить, чтобы оно состояло изъ такихъ иноковъ, какъ она и Павелъ, изъ такихъ священниковъ, какъ Яковъ и Антоній: безъ сомннія, отрадныя исключенія были, хотя въ ничтожномъ числ. Впрочемъ, исторіи провинціальнаго нашего духовенства мы до сихъ поръ не имемъ, а слдовательно, никакихъ выводовъ, говорящихъ въ его пользу, длать не можемъ {Редакція Воронежской Бесды съ искреннимъ сожалніемъ заявляетъ, что вс ея попытки къ помщенно на страницахъ своего изданія обстоятельнаго историческаго очерка если не воронежской анархіи, то по крайней мр воронежской семинаріи, не имли ровно никакого успха. Въ архивахъ нашихъ Духовныхъ Консисторіи хранится непочатый источникъ богатыхъ историческихъ матеріаловъ. Когда мы дождемся ихъ изданіи хотя бы въ сыромъ, первоначальномъ вид! Безъ нихъ нечего и думать о полнот провинціальной исторіи. Для исторіи XVII вка весьма важно бы было обнародованіе архивовъ архіерейскихъ судныхъ духовныхъ приказовъ. Между скандалами, этимъ неизбжнымъ явленіемъ всего невжественнаго, попадутся, и мы уврены, не въ маломъ числ, явленія отрадныя, выстудятъ личности свтлыя, теперь никому неизвстныя, за чмъ же преднамренно скрывать подвиги этихъ борцовъ свта. А что и подвиги и герои отыщутся, — это не фраза: въ этомъ, убдится каждый, занимающійся съ любвію и терпніемъ разработкою матеріаловъ, относящихся до исторіи прошлаго быта, лишь бы онъ былъ чуждъ пристрастія, лишь бы съумлъ отршиться отъ заране составленныхъ взглядовъ. Если данная жизнь не осуждается на конечную гибель, то уже одного этого достаточно, чтобы признать за нею возможность выставить свтлыя личности въ самыя скорбныя эпохи ея существованія. Мы, напримръ, никакъ не думаемъ, чтобы возмутительная картина пьянства и разврата, въ чемъ обвиняется сельское духовенство нашей анархіи (смотр., Дло Кремнева), спустя почти столтіе посл разсказанныхъ нами событіи, не была представлена подъ вліяніемъ страсти, увлеченія.— Ред.}. Выше было упомянуто о набгахъ раскольниковъ. Въ послднія два десятилтія XVII вка расколъ принимаетъ на юг, этомъ разсадник казачества, характеръ удалаго разбоя: раскольники соединяются съ ворами-казаками, горскими Черкесами и воинскими людьми, громятъ казачьи городки и отдльными небольшими отрядами появляются въ воронежскомъ кра. Эти богоотступники и прелестники выходили съ рки Кумы и назывались Кузминцами. Атаманомъ у нихъ былъ донской казакъ Левка Мановской, а есауломъ романовецъ (Романовъ бывшій городъ, теперь село Липецкаго узда) Давыдка Проскуринъ. Главный прелестникъ (т. е. лице духовное) назывался Подпутикъ. Сверхъ того, упоминаются предводители раскольничьихъ шаекъ: едоска Боярченокъ, да Ивашка Глазокъ {См. Орловс. Акты.}.

Для пополненіи очерка жизни украйнаго горда, въ XVII вк представимъ отношенія, въ которыхъ находились воеводы къ служилымъ людямъ. Мы не касаемся административнаго занятія провинціальныхъ воеводъ и отношеніи ихъ къ губнымъ третямъ и другимъ властямъ, имющимъ выборный характеръ: этотъ предаетъ обстоятельно изслдованъ въ сочиненіи г. Чичерина ‘Областныя учрежденія Россіи въ XVII вк.’ Воеводы насъ интересуютъ только по отношенію къ служилымъ людямъ. Отправляясь на ме, то назначенія, воевода долженъ былъ: 1) пересмотрть по спискамъ драгуновъ всхъ на-лице съ пищальми и со всякими бои и велть ихъ записать въ книги, также какъ и ихъ дтей, братьевъ, племянниковъ, сосдей, подсосдниковъ и захребетниковъ, тоже съ пищальми и со всякими бои. 2) Почасту пересматривать по списку этихъ драгунъ, учить ихъ стрлять, чтобы они къ стрльб были навычны и пищали бы у нихъ у всхъ были добрыя, чтобы каждый изъ нихъ для своей службы держалъ по лошади, по доброй, а пашенныя лошади держали особыя, опричь служилыхъ лошадей, чтобы драгуны на вчное житію строились и указныя свои пашни нахала и хлбъ сяли и изъ города вдаль никуда безъ отпуску не отходили и не отбжали, а воровства-бъ у нихъ въ город и на сторон нигд никакого не было. Воевода долженъ былъ сыскивать и наказывать воровъ, смотря по вин и во человку. 3) Драгуны не должны держатъ въ домахъ своихъ безъявочно прихожихъ и прозжихъ людей, они обязывались распрашивать таковыхъ: кто, откуда и съ чмъ, и для какого дла идетъ, или детъ? Отвты должны были сообщаться воевод. 4) Воевода долженъ былъ смотрть накрпко, чтобы у драгуновъ не было корчмы, зерни, продажнаго вина и табаку, а равно пристанища татямъ, разбойникамъ, боярскимъ бглымъ холопамъ и всякимъ воровскимъ людямъ. 5) Съ судныхъ длъ, относящихся до драгуновъ, брались пошлины только свыше 12-ти рублей — съ рубля но гривн, да пересуду и праваго десятка — но семи алтынъ, но дв деньги съ суда. 6) Также беречь накрпко, чтобы дти боярскіе, драгунской службы въ лтніе жаркіе дни избъ и мыленъ не топили и съ огнемъ поздно не сидли. Для хлбнаго же печенья и гд есть варить — подлать печи не близко хоромъ, сверхъ того, для береженья отъ огня, по острогу, по башнямъ и по хоромалъ велть поставить кади и мрники съ водою и комелами и держать ихъ до большихъ снговъ. 7) Драгунамъ позволялось держать для домашняго обихода только брагу и квасъ безхмльной. Впрочемъ, имъ дозволялось варить и ни во, но не иначе, какъ съ позволенія воеводы и то по невелту, смотря по человку: но осьмин, по полуосьмин, по четверти. ‘А пить велть въ урочные дни (въ большіе праздники), и того беречь накрпко, чтобы они того питья не продавали и пили бы смирно, и дракъ и зерни и табаку у нихъ не было.’ Оставшееся пиво драгуны обязаны были являть воевод, который его печаталъ до урочныхъ дней.

Служилые люди, желающіе отправиться на Донъ для торговыхъ промысловъ, должны были подавать воевод челобитную, въ которой излагалось: кто для какого промысла детъ, сколько съ кмъ работниковъ, изъ какихъ они городовъ, какихъ чиновъ, имена ихъ и насколько мсяцевъ, или недль кто детъ? Челобитныя записывались въ приказной изб въ книги, а но челобитчикамъ и ихъ работникамъ брались поручныя записи — что имъ на Дону не оставаться и что къ сроку они явятся съ своими работниками. Посл этой формальности, воеводы выдавали путешественникамъ прозжія памяти (подорожныя), которыя они обязывались предъявлять воеводамъ и приказнымъ людямъ тхъ городовъ, черезъ которые имъ доведется хать. Въ этихъ послднихъ городахъ прізжія памяти также записывались въ книги, а путешествующіе по нимъ пересчитывались, для вдома — кто на Донъ подетъ и кто съ Дону не поворотится. Т же, которые узжали на Донъ, не бивъ челомъ великому государю, бенъ поручныхъ записей и прозжихъ памятей, а равно и т, которые брали съ собою лишнихъ людей, подвергались большой отвтственности,— т. е. торговой казни, нещадному наказанію кнутомъ и плетьми и ссылк въ сибирскіе дальніе города съ женами и дтьми, съ конфискованіемъ ихъ имущества на великаго государя.

И такъ, кто жe это былъ служилый человкъ въ XVII вк, если это прикинуть на теперешній аршинъ? По отношенію къ государству, какъ яы видли, это былъ казакъ и колонизаторъ, по отношенію къ мстности, на которой онъ подвизался, онъ былъ нетолько ея колонизаторъ и защитникъ, но и помщикъ, но помщикъ — крестьянинъ, помщикъ — мужикъ. Въ исторіи нашихъ провинцій весьма интересный отдлъ долженъ составить постепенный переходъ служилаго сословія въ ново-помщичье, образовавшееся въ XVIII вк, когда крпостное право во всхъ своихъ видоизмненіяхъ начинаетъ принимать аристократическій характеръ, въ начал вовсе ему несвойственный. Что касается до аристократичности, то не слдуетъ забывать огромной разницы, существовавшей между московской аристократіей, князьями, боярами и чиновными лицами, и незначительными служилыми людьми, занимавшими послднія ступени въ тогдашней длинной лстниц чиновной іерархія — дворянами и дтьми боярскими. Интересно было бы прослдить, какимъ образомъ изъ сына боярскаго, этого мужика — помщика образовались, напримръ въ нашей губерніи, типы однодворца и помщика — барина! Также, какую долю вліянія на барина — помщика, въ XVIII столтія имлъ чиновникъ — дворянинъ? Но эти вопросы, по скудости имющихся матеріаловъ, еще долго не могутъ быть разршены. Пока мы замтимъ одно: едва ли не большинство воронежскаго дворянства, насколько мы можемъ судить по имющимся у насъ источникамъ, должно считать своими предками тхъ служилыхъ людей, которые заселили нашу Украину, распахали наши пашня и несли государеву службу — полевую, городовую и станичную.

Наши украинскіе мужики — помщики и мужики — крестьяне ничмъ, конечно, не отличались другъ отъ друга ни но нравственному своему развитію, ни но образу жизни. Вслдствіе этого, между ними еще не было той разницы, которая образовалась въ слдующемъ столтіи, подъ вліяніемъ преобразованій Петра -го и Екатерины II, по уже и въ XVIII столтіи неестественныя, хотя исторически необходимыя отношенія начали выражаться явленіями, какъ водится, дикими и часто возмутительными. Вотъ нкоторые факты, по которымъ можно судить объ отношеніяхъ, существующихъ между тогдашними помщиками и крестьянами: 1) Воронежскіе помщики, атаманы Борисъ Каменное Ожерелье, да Василій Шайдуръ, жившіе на р. Нельж, на бывшей дач сына боярскаго Филиппа Опасова, били челомъ великому государю о томъ, чтобы имъ возвратить крестьянъ ихъ, едьку, да Кирйку Опасовыхъ, родныхъ братьевъ прежняго Нельжевскаго помщика, отданныхъ ему съ женами, дтьми и со всми ихъ крестьянскими-животами, также но челобитью великому государю. Предписывалось выслать ихъ на судъ въ Москву для очной ставки съ челобитчиками {Вор. Акт. кн. I. стр. 143—140.}. 2) Греченинъ Афанасій Юрло подалъ челобитье великому государю слдующаго содержанія: ядучй къ Москв съ турецкимъ посломъ, омою Кантакузинымъ, выкупилъ онъ въ Азов четырехъ русскихъ половинниковъ, изъ которыхъ трое бжали въ казачьи городки. По этой причин, говорить Юрло ‘ему въ Царьградъ хать нельзя, что быть отъ должниковъ замучену и остался для того на Москв.» Воронежскому воевод, вслдствіе этого челобитья, предписывалось употребить вс средства для поимки бглецовъ, онъ долженъ былъ по городу и узду учинить заказъ крпкой и кликать биричамъ не по однажды, чтобы приводили къ нему для раcпроcа всхъ прохожихъ и прозжихъ людей {Ibid, кн. II. стр. 40—41.}. 3) Бглые крестьяне Блевскаго помщика Леонтія Вельяминова, Гришка Першипъ съ товарищи, возвратившись въ имніе владльца, сельцо Лучки, сына его. Леонтіева, Стефана, одинадцатилтняго мальчика, ‘наругаясь страшными муками, поймавъ, замучали, ножами во многихъ мстахъ искололи, и въ глаза и въ брюхо спицъ набили, и уста вырзали, и колъ въ горло вбили’ {Ibid. кн. III cт. 107—108.}. 4) Воронежскій иноземецъ Мишка Сидоровъ сынъ Татариновъ отыскивалъ свободу, на основаніи слдующихъ данныхъ: сначала онъ жилъ у воронежскаго боярскаго сына Осина Лосева, который, умирая, приказалъ жен своей Мар и дтямъ отпустить его на волю я выдать ему отпускную. Мара Лосева, исполняя желаніе мужа, дала Татаринову отпускную, въ которой просила отца своего духовнаго, Дмитріевскаго нона Ивана, приложить руку. Но попъ, отпускной не возвратилъ. Между тмъ Мароа вышла опять замужъ за воронежскаго сына боярскаго Степана Титова. Этотъ Титовъ домъ челобитчика разорилъ ‘и жену его и дтей взялъ къ себ во дворъ и хочетъ покабалить насильствомъ’ {Вор. Акт. стр. 161— 162.}. 5) Воронежскій воевода Уваровъ укоряется въ корысти за то, что вслдствіе челобитья окольничаго Василья Семеныча Волынскаго на воронежца едора Рукина, у котораго жили бглые крестьяне Волынскаго, впрочемъ, возвращенные послднему, взялъ съ Рукина, вмсто четырехъ крестьянъ за каждаго бглаго, только двадцать рублей, дружа этому Рукину {Ibid. кн. III стр. 107—108.}. 6) Новосильскаго узда разныхъ помщиковъ и вотчинниковъ крестьяне, покинувъ домы свои, а иные и села, въ которыхъ они жили, сожгли и разорили домы своихъ помщиковъ и, собравшись многолюдствомъ, шайками человкъ по сту и больше, пошли обозами въ украйные города разными дорогами. Бглецы говорили, что имъ дана свобода и право уходить отъ своихъ помщиковъ съ 1-го Сентября 1681 года и жить тамъ, гд сто хочетъ. Воронежскій воевода, совстясь съ орловскимъ и съ костенскими приказными людьми, долженъ былъ идти въ походъ со всми ратными людьми города Воронежа для переищи этихъ воровъ. Выбравъ изъ всякаго табора пущихъ воровъ и заводчиковъ, онъ долженъ былъ казнить ихъ смертію вшать на той же дорог, а остальныхъ бить нещадно кнутомъ и отослать въ т города, откуда они сбжали {Ibid. стр. 161—162.}. 7) На рождественскихъ святкахъ въ 1691 году, собравшись многолюдствомъ и вооружась, крпостные крестьяне елецкаго помщика Епифана Бехтева, ограбили и разорили его безъ остатку, и, вмст съ женами и дтьми своими, бжали изъ села Ксизова, своей родины. Дти Бехтева съ оставшимися людьми погнались за бглецами въ погоню, но ‘они-де съ ружьемъ отбились, хотли ихъ побить до смерти {Орловск. Акты.}. ‘Выше было уже замчено, что Украина и Донъ были полны всякаго рода бглецами, въ числ которыхъ бглые холопы едва ли не занимали первое мсто. Выше мы видли также, какой отвтственности подвергались крпостные крестьяне за служебныя неисправности своихъ господъ, ихъ бросали въ тюрьму, ихъ били на правеж, но тмъ не мене, они. хотя уже и начали смшиваться съ холопами, но настоящими холопами не были {Смот. Бляева — Крестьяне на Руми въ Русск. Бесд 1850 г.}. Въ XVII столтіи, при сравнительномъ равенств отношеній существовавшихъ между тогдашнимъ владльцемъ и крестьяниномъ, правительство до извстной степени полагало предлы холопству: а) оно запрещало давать судъ въ крестьянств на тхъ бглыхъ людей, которые покинули своего владльца боле пяти лтъ, {Вор. Акт. кн. II. стр. 157—158.} b) предписывало воеводамъ и приказнымъ людямъ не отдавать челобитчикамъ безъ государевыхъ грамотъ изъ разряду въ холопство и крестьянство ратныхъ людей, всякихъ чиновъ полковой и городовой службы тяглыхъ людей {См. Орлов. Акт. стр. 54—55.}. Другою грамотою предписывается тоже, съ прибавленіемъ не давать, безъ грамотъ изъ разряду и изъ иныхъ привозовъ — ‘и для поимки приставовъ’ {Ibid, стр. 131—132.}. Тогдашнее крпостное крестьянство уже и потому не имло часто рабскаго характера, что въ XVII столтіи почти весь русскій народъ былъ крестьяне: земля, какъ вотчина, принадлежала государю и сравнительно немногимъ лицамъ, земля, какъ помстье (т. е. личное владніе), правда, принадлежала огромному числу лицъ, но далеко не всему народу, хотя пріобртеніе помстья было доступно всмъ. Если его, т. е. помстья не искали вс, если, другими словами, русскій народъ не запасся помстьями, т. е. поземельною собственностію, то причину это то надобно искать, во-первыхъ, въ томъ, что огромное количество земли составляло собственность общинъ (черныя земли), какъ это было въ старой при-московской Россіи, а, во-вторыхъ, въ невозможности для всего народа стать въ ряды служилаго сословія и принять на себя тяжесть обязанностей, лежащихъ на землевладльц, какъ это сдлалось неизбжнымъ явленіемъ въ жизни украйной, степной, и новой Россіи: выгодне было жить я работать на чужой земл. Отсюда: — что ни землевладлецъ, то крестьяне, крестьяне государевы, крестьяне боярскіе, крестьяне служилыхъ людей, крестьяне архіерейскіе, монастырскіе, церковные, поповскіе, цричетниковcкіе, крестьяне крестьянъ.

Но, несмотря на все это, солидарности отношеній между помщикомъ XVII столтія и его крпостнымъ крестьяниномъ не существовало: изъ источниковъ, имющихся у насъ подъ рукою, не видно, мнялись ли они ролями, если крестьянинъ, напримръ, длался служилымъ человкомъ, а помщикъ крестьяниномъ, извстно только, какъ это и явствуетъ изъ вышеприведенныхъ законоположеній, что тогдашнему помщику весьма возможно было сдлаться крпостнымъ крестьяниномъ, потерявъ право на владніе помстьемъ, право, которое давала служба государству и церкви. Во всхъ тогдашнихъ уголовныхъ длахъ (татинныхъ, разбойныхъ и убійственныхъ), которыми, замтимъ кстати, переполнены провинціальные архивы, мужикъ — помщикъ и мужикъ — крестьянинъ являются героями, совершенно безразличными.

И такъ нашъ очеркъ исторіи Воронежа до пребыванія въ немъ Петра I-го конченъ, хотли было мы сказать — еслибы въ самомъ дл все, до сихъ поръ написанное нами, можно было назвать исторіей Воронежа, а не блдной картиной жизни украйнаго города въ XVII вк. Но цль наша будетъ вполн достигнута, если читатель но этой блдной картин составитъ себ понятіе объ украйномъ город и но наведенію сдлаетъ переходъ къ Воронежу. Это весьма легкая работа: недостающіе матеріалы для полнаго очерка картины легко пополняются воображеніемъ, легко представить себ моменты особаго оживленія города, когда, напримръ, черезъ него прозжали турецкіе послы съ огромными свитами, когда пригонялись съ при-воронежскихъ городовъ струги, когда они нагружались хлбомъ и сплавлялись по первой полой вод, внизъ, на Донъ. Жаль, что нельзя представить себ Воронежъ въ высшій моментъ оживленія украйнаго города XVII вка, когда въ немъ собирались ратные люди на службу великому государю, какъ это длалось въ ту эпоху въ Блгород. Легко также представить себ Воронежъ и въ моменты его усыпленія, когда, напримръ, воронежцамъ предстояла тяжелая перспектива отдаленнаго похода по поводу войны съ Турскимъ Салтаномъ или Крымскимъ Ханомъ, когда, конечно, не одни они, но этой причин хоронились и укрывались но дубровамъ, откуда городскіе воеводы ходили выбивать ихъ {См. Орловск. Акты стр. 87—80.} и т. п. Пусть, повторяемъ, читатель самъ себ представитъ все это, какъ и многое изъ того, что неумышленно, или съ намреніемъ опущено нами. Мы не касались вншней исторіи ни здшняго края, ни города Воронежа. Это произошло оттого, во первыхъ, что такихъ мстныхъ событій, насколько ложно объ этомъ судить но разработаннымъ и неразработаннымъ, извстнымъ намъ, источникамъ, весьма не много, если не причислять къ нимъ происшествій, такъ сказать, обще русскихъ, которые не могли же не отразиться и на нашемъ город, а, во вторыхъ, потому, что вншняя исторія воронежскаго края вполн исчерпана протоіереемъ Евиміемъ Болховитиновымъ (впослдствіи Кіевскимъ Митрополитомъ Евгеніемъ) въ сочиненіи его: Историческое, географическое и экономическое описаніе Воронежской губерніи, собранное изъ исторіи, архивныхъ записокъ и сказаній В. С. П. П. П. Е. Болховитиновымъ. Воронежъ. Въ типографіи Губернскаго Правленія. 1800 года {Болховитиновъ съ 1780 по 1709 годъ, былъ учителемъ, вице-префектомъ, префектомъ и исправляющимъ должность ректора воронежской семинаріи.}. Этотъ трудъ для своего времени въ высшей степени почтенный и добросовстный: Болховитиновымъ сдлано все, что только можетъ пожелать археологъ (даже и теперь), и историкъ съ тогдашними взглядами на свою науку: ему исторія воронежскаго края столько же обязана, сколько трудившимся для нея, пятьдесятъ лтъ спустя, г. г. Второву и Дольнику.

Съ конца XVII вка, исторія Воронежа принимаетъ иной, чисто вншній характеръ, съ какимъ идетъ во все продолженіе XVIII столтія. Впрочемъ, эта вншность временная: она продлится только до тхъ поръ, пока мы не разработаемъ всхъ мстныхъ источниковъ, пока не откажемся отъ ложнаго стыда выставлять на видъ жизнь своихъ отцевъ и ддовъ.

Въ первые годы государственной дятельности Петра, Воронежъ занимаетъ крупное мсто, и исторія его тсно связана съ жизнію великаго преобразователя. Петру было тсно и душно въ Москв, его на первый разъ приманилъ къ себ просторъ двственныхъ степей южной Украйны.

Чтобы двинуть впередъ родную землю, чтобы продать державный бгъ корм роднаго корабли, Петръ увидлъ необходимость имть въ своемъ владніи море, итогъ путь Божій незаградимый, посредствомъ котораго Московское государство могло бы приблизиться къ страшно отдаленному отъ нея западу. Петръ началъ съ южныхъ морей, которыя облегала темная сила мусульманскаго міра, продолжавшая набрасывать на насъ то иго, сверженіемъ котораго мы хвалились съ 1462 года, иго не матеріальнаго преобладанія, а того варварства, которое изъ насъ, народа европейскаго, длало нолуазіятцевъ.

При южномъ проток Дона, въ пятнадцати перстахъ отъ впаденія его въ море, находился укрпленный торговый городъ Азовъ. На покореніи этого-то важнаго пункта сосредоточились вс мысли Петра. Первый походъ его къ Азову въ 1695 году, былъ неудаченъ. Нужны были военныя суда, которыя бы могли пресчь Азовцамъ вс средства получать во время осады помощь съ турецкихъ кораблей, для постройки такихъ судовъ нужна была верфь, мастера и матросы, которыхъ въ нашемъ краю де было, Петръ задумалъ въ одну зиму соорудить флотилію, чтобы тпереть Азовъ съ моря. При тогдашнихъ скудныхъ средствахъ нашихъ, при безчисленныхъ всякаго рода недостаткахъ, это небывалое дло, казалось, совершенно невозможнымъ, но желзная воля Даря все преодолла.

Изстари, по обоимъ берегамъ рки Воронежа, въ уздахъ Козловскомъ, Сокольскомъ, Добринскомъ и Воронежскомъ, росли дремучіе лса, дубовые, буковые, липовые и сосновые. Но постройка судовъ для донскихъ, посольскихъ и т. п. отпусковъ, производившаяся въ огромномъ количеств, страшно ихъ опустошала, поэтому дремучіе лса рдли съ каждымъ годомъ, а нкоторые изъ нихъ были вырублены до послдняго дерева верстъ на десять и на двадцать. Но за всмъ чмъ, удобне воронежскаго края для сооруженія азовской флотиліи въ виду не имлось. И вотъ подъ городомъ Воронежемъ, на луговой, или ногайской сторон рки, въ пятнадцати верстахъ отъ впаденія ея въ домъ, Петръ указалъ основать верфь {Подробности о сооруженіи воронежскаго флота смотр. Устрялова Истор. Царств, Петра Вел., T. II. Глава X ст. примчаніями.}. 30 Ноября 1695 года, онъ писалъ къ Двинскому воевод Апраксину: ‘Min Her Hubernor Archangel! По возвращеніи отъ не взятія Азова съ конеміи господъ генераловъ указано мн къ будущей войн длать галеи, для чего удобно мню быть шхиптиммернаномъ (кораб. маст.) всмъ отъ васъ соды: понеже они сіе зимнее время туне будутъ препровождать, а здсь тмъ временемъ великую пользу къ войн учинить, а кром и за труды заплата будетъ довольная и ко времени отшествія кораблей возвращены будутъ безъ задержанія и тмъ ихъ обнадежь и подводы дай и на дорогу кормъ’.

Заготовленіе лсныхъ матеріаловъ поручено было стольнику Григорію Титову. Къ первымъ числамъ Февраля, 1696 года, онъ долженъ былъ распилить 7000 деревьевъ дубовыхъ, липовыхъ и сосновыхъ, по даннымъ ему размрамъ и чертежамъ, въ брусья, бруски, пластины и доски — для галеаснаго, галернаго, каторжнаго и брандерскаго дла, собрать съ уздныхъ обывателей смолу и конопать, вытребовать съ романовскихъ желзныхъ заводовъ скобы, крючья, гвозди и вс припасы сложить подъ Воронежемъ на луговой сторон рки къ прізду Государя. Для построенія верфи избрано было мсто на остров р. Воронежа, отдленномъ отъ городской стороны вправо небольшимъ протокомъ, по которому нкогда шла и вся рка, уклонившаяся отъ итого направленія впослдствіи. Въ предосторожность отъ занятія острова полою водою, сдланы были на немъ рядомъ дв квадратныя насыпи, вышиною — одна на восемь, а другая на четыре аршина надъ уровнемъ рки. На первой насыпи была устроена небольшая цитадель, въ которой помщалось адмиралтейство, а на другой — верфь. Впослдствіи, когда число работъ увеличилось, то строеніе судовъ производилось уже вдоль по берегу рки Воронежа, около Успенской и Богословской церкви, на особо устроенныхъ для сего корабельныхъ подмосткахъ.

Среди приготовленій къ азовскому походу, Петрь занемогъ въ Москв болзнію ноги такъ, что не въ силахъ былъ выдти ни въ Успенскій соборъ въ праздникъ Богоявленія Господня, ни въ Вознесенскій монастырь на панихиду по усопшей матери своей, въ день ея кончины. Вскор скончался Царь Иванъ Алексевичъ, но ни тлесный недугъ, ни душевная скорбь не могли ослабить неутомимой дятельности Петра. Въ весеннюю распутицу, съ больною ногою, сопровождаемый небольшою свитою, отправился онъ изъ Москвы въ Воронежъ, гд ожидалъ его стольникъ Титовъ съ заготовленными лсными припасами. По прізд въ Воронежъ въ конц Марта, 1696 года, Петръ забылъ вс недуги и немедленно принялся за работу. Повелвая боярину Стрешневу выслать, какъ можно скоре, изъ тульской заски на весла ясеневыя бревна, которыхъ не могли найти въ воронежскихъ лсахъ, Царь въ заключеніе письма присовокупилъ: ‘А мы, по приказу Божію къ прадду вашему Адаму, въ пот лица димъ хлбъ свой.’ На луговой сторон Воронежа, по чертежамъ и размрамъ самого Петра, заложено было до тридцати военныхъ судовъ подъ названіемъ галеасовъ, меръ, каторгъ и брандеровъ. Корабельные мастера Класъ и Мейеръ пріхали изъ Архангельска уже къ концу дла, поэтому главнымъ распорядителемъ при сооруженіи флотиліи, первымъ мастеромъ и въ тоже время первымъ плотникомъ — былъ самъ царь. Дни и ночи проводилъ онъ на верфи — то съ циркулемъ, то съ топоромъ въ рук. Самая легкая на ходу галера Principium, вмщавшая въ себ боле 200 человкъ, была дломъ рукъ его. Тяжесть труда увеличивалась ненастнымъ временемъ. До половины Марта шли проливные дожди, такъ что рки вскрылись, потомъ вдругъ наступила стужа, рка снова стала и отъ жестокаго холода не было возможности работать на верфи въ продолженіи пяти дней. въ конц Марта весеннее солнце согрло воздухъ и оживило природу, рки выступили изъ береговъ, но 7 Апрля, при сильномъ восточномъ втр, поднялась вьюга, цлые четыре дня нельзя было нетолько работать на верфи, но даже выдти изъ дому. Несмотря на вс препятствія, флотилія была сооружена въ теченіи одна то мсяца, а съ первыхъ чиселъ Апрля, Петръ уже началъ спускать суда на воду. Три изъ нихъ большаго размра, названныя Principium, Св. Маркъ и Св. Матвй, были спущены 2-го Апрля съ церемоніею, за ними слдовали другія суда. Между тмъ въ лсахъ по всему теченію Воронежа боле 30,000 человкъ, подъ надзоромъ четырехъ стольниковъ и разрядныхъ подъячихъ, готовили струги для перевозки Дономъ къ Черкаску войскъ, орудій и всякаго рода запасовъ. По вскрытіи ркъ, 1,300 судовъ, отъ 15 до 19 саженъ длиною, покрыли воронежскія воды, ожидая нагрузки. Еще прежде вооруженія флота, царь началъ формировать морской региментъ.

Морской региментъ составленъ былъ изъ нсколькихъ ротъ Преображенскаго и Семеновскаго полковъ, съ значительною частію вновь набранныхъ солдатъ, въ числ 4000 человкъ, раздленныхъ на. 2S ротъ. Главнымъ командиромъ — ‘адмираломъ моренаго каравана плавнаго пути’ — наименованъ царскій любимецъ Францъ Яковлевичъ Лефортъ, вице-адмираломъ — полковникъ Юрій Степановичъ Лима, шаутбенахтомъ — полковникъ Балтазаръ Емельяновичъ де-Дозіеръ, Петръ зачислилъ себя капитаномъ 3-й рота. Войска начали собираться въ Воронежъ къ 23-му Марта. Адмиралъ Лефортъ прибылъ позже всхъ, 16 Апрля, когда вс суда покрывали уже рку Воронежъ, кром адмиральской галеры, которую Царь хотлъ спустить на воду не иначе, кжъ въ присутствіи своего любимца. На другой день по прізд его, галера сошла съ стапелей, и Лефортъ, поднявши на ней адмиральскій флотъ, угостилъ ‘мастера’ веселымъ пиромъ. Съ 1-го Апрля войска, собратыя въ Воронеж, начали грузить на струги и будары казну, орудія, порохъ, свинецъ, ядра, бомбы, окопныя и подкопныя снасти, полковые снаряды и хлбные запасы. Апрля 21-го, генералиссимусъ Шеинъ, от праздновавъ поднятіе своего флага на приготовленной для него галер веселымъ пиромъ, на другой же день отдалъ войскамъ приказъ идти ркою Дономъ, для промысла и поиска подъ Азовъ.— Воронежская флотилія покореніемъ Азона утвердила Петра въ непреложномъ измреніи соорудить въ теченіи одного года флотъ, который бы состоялъ не мене, какъ изъ 50 военныхъ караблей, отъ 24, до 30 пушекъ, съ немалымъ числомъ галеръ и судовъ бомбардирскихъ. Такое громадное предпріятіе не въ состояніи были покрыть тогдашнія скудныя финансовыя средства государства, потребовались мры чрезвычайныя. Въ начал Ноября 1696 года, Царская дума возложила строеніе кораблей на помщиковъ и вотчинниковъ духовнаго и свтскаго чина, на гостей и людей торговыхъ, на посады и слободы, не исключая бломстцевъ {Устрялов. T. II. Глава XII.}. Раскладка корабельной повинности была слдующая: владльцы — духовные съ 8000 крестьянскихъ дворовъ, а свтскіе съ 10,000 обязывались выстроить но кораблю, оснащенному и вооруженному не позже Апрля 1698 года, гости, люди торговые, посадскіе и бломстцы, вс въ совокупности, должны были изготовить къ тому же сроку 12 бомбардирскихъ судовъ. Помщики и вотчинники, имвшіе не мене 100 дворовъ крестьянскихъ, по раскладк московскаго помстнаго приказа, для выполненія падавшей на ихъ долю корабельной повинности, составляли между собою кумпанства, мелкопомстные владльцы были обложены денежнымъ взносомъ, но полтин съ двора. Кораблестроительныя кумпанства составлялись такимъ образомъ: духовныя соединялись съ духовными, а свтскія съ свтскими, такъ составилось 19 кумпанствъ духовныхъ и 42 свтскихъ. Дло о постройк судовъ передало было изъ помстнаго привада въ судный Володимірскій. Для заготовленія лсныхъ матеріаловъ отведены были казенныя дачи но Воронежу, отчасти по Хопру и Дону. Все, что было необходимо для оснастки и вооруженіи кораблей, кумпанства обязаны были покупать на свой счетъ, а также нанимать рабочихъ и илатить мастерамъ жалованье. Верфи велно было учредить подъ Воронежемъ, въ подгородной слобод Чижовк, въ 21 верстахъ отъ города, въ сел Чертовицкомъ, на пристаняхъ Романской, Ступинской, также по Хопру и по Дону. Ближайшій надзоръ за работами порученъ былъ Францу Тиммерману, наставнику Петра въ математик, Августу Мееру и двумъ вызваннымъ изъ-за границы въ 1696-мъ году корабельнымъ капитанамъ: Симону Петерсену и Якову Моро. Строеніе компанейскихъ судовъ производилось большею частію подрядомъ, чрезъ проживавшихъ въ Москв смтливыхъ иноземцонъ. Изъ числа такихъ подрядчиковъ извстны но дламъ воронежскаго архива: Андрей Бутенантъ-Фонъ-Розенбушъ, Датскій резидентъ, Елизаріи Избрантъ, Голштинецъ, лично извстный Петру, Давыдъ Рыцъ, Адамъ Броунъ и Томасъ Бондвинъ, но самымъ главнымъ подрядчикомъ былъ Францъ Тиммерманъ, управлявшій ддами многихъ кумпанствъ. Корабельные мастера, о найм которыхъ царь распорядился заблаговременно, вызваны были имъ изъ Венеціи, Даніи, Швеціи и Голландіи. Другіе мастера вызвались самимъ подрядчикомъ Тиммерманомъ, который, для найма ихъ, (высылалъ дятельныхъ агентовъ съ царскими грамотами и своими зазывными листами. Прибывавшіе въ Россію мастера были немедленно отправляемы въ Воронежъ, гд и распредлялись по кумпанствамъ окольничьимъ Протасьевымъ.

Путешествіе Петра въ чужіе край отвлекло его только отъ личнаго надзора за сооруженіемъ флота, но постоянная переписка съ адмираломъ Апраксинымъ, присылаемыя въ Воронежъ наставленія и распоряженія относительно постройки судовъ, свидтельствуютъ, что думы Петра стремились къ Воронежу. По возвращеніи своемъ изъ-за границы, онъ нетерпливо желалъ взглянуть на воронежскій флотъ, но въ Москв задержалъ его стрлецій розыскъ {Устряловъ. T. III. Глава IX.}. Впрочемъ, 23 Октября 1698 года, посл роскошнаго пира у Лефорта, Петръ отправился въ Воронежъ, куда сопровождали его: вице-адмиралъ Крейгъ, таутбенахтъ Реезъ, саксонскій генералъ Карловичъ, маіоръ Адамъ Вейде и сержантъ Преображенскаго полка Александръ Меншиковъ. Осенняя распутица задержала путниковъ въ дорог цлую недлю. ‘Мы въ семъ пути несказанную нужду приняли отъ непогодья, — писалъ Петръ къ Виніусу, ‘однакожъ, но суетному теченію времени, тотъ же часъ позабыли, какъ ‘пріхали.’ Дйствительно, картина, которая представилась Петру, но прізд въ Воронежъ, была въ его вкус. Рка покрыта была множествомъ военныхъ судовъ большихъ и малыхъ, построенныхъ въ отсутствіе царя, не мене 20 кораблей голландскаго, датскаго и вениціянскаго размровъ готовы были поднять паруса. На луговой сторон Воронежа, противъ города, сооружено было адмиралтейство съ царскими хоромами и обширными магазинами, которые наполнены-были корабельными припасами, военными снарядами и орудіями, въ числ послднихъ находилось 300 пушекъ, подаренныхъ Петру Шведскимъ Королемъ. Англійскіе корабельные мастера, и голландскіе моряки, капитаны, штурманы, лоцманы, матросы, нанятые въ Лондон и Амстердам, къ великому удовольствію Петра, были уже въ Воронеж. Досел скромный украйный городъ вдругъ закиплъ несвойственною ему жизнію, представляя туже картину вавилонскаго столпотворенія и смшенія языковъ, какую можно было видть потомъ въ возникшемъ черезъ нсколько лтъ Петербург. Но сурово и непривтливо смотрлъ украинецъ на незваныхъ гостей и холоднымъ и глухимъ оставался онъ къ призывамъ царя къ новой жизни и дятельности.

Ноября 19 Петръ, по собственному чертежу англійскимъ размромъ, самъ заложилъ шестидесяти-пушечный корабль Предеститцію, или Божіе предвденіе, въ 130 футовъ но килю, съ круглымъ шпигелемъ. Искуснымъ мастерамъ Джону Дену и Осипу Наю велно было приступить къ постройк фрегатовъ на счетъ казны, также англійскимъ размромъ. Отправившись 29 Ноября въ Блгородъ, а оттуда въ Азовъ, Негръ у Таганрога длалъ морскую экзерцицію на новопостроенныхъ въ Воронеж 10 корабляхъ и двухъ галерахъ. По возвращеніи въ Воронежъ, онъ провелъ здсь нею зиму до совершеннаго вскрытія весны. Царь постоянно занимался кораблестроеніемъ и обучалъ военной экзерциціи прибывшихъ въ Воронежъ (5000 рекрутъ. Въ это же время при немъ сочинено здсь 17 картъ, представляющихъ теченіе рки Дона отъ Воронежа, до самаго устья ея, и планъ канала между Дономъ и Волгою, проектированнаго въ Воронеж еще въ 1696 году. По причин заносовъ и обмеленія фарватера, рка Воронежъ оказалась неудобна для спуска кораблей, поэтому Петръ, вслдствіе многократныхъ совщаній съ адмираломъ Апраксинымъ и мастерами, предназначилъ перевести верфь изъ города къ устью Воронежа, къ впадающей близъ него рчк Тавровк. Къ торжественному спуску на воду корабля Предеститціи. вызваны были изъ Москвы въ Воронежъ царевичъ Алексй Петровичъ, царевна Наетасія Алексевна, знатные бояре съ ихъ женами и многія дамы и двицы нмецкой слободы, игравшей такую важную роль въ до-петербургскихъ развлеченіяхъ великаго преобразователя. 28 Апрля 1700 года, Предестинація съ великою церемоніею была спущена на воду въ присутствіи московскихъ гостей. Корабль этотъ, по свидтельству очевидца, путешественника Корнелія Ле-Брюйна, отличался особенною, сравнительно съ другими, красотою отдлки, капитанская каюта была сдлана изъ орховаго дерева. Изображеніе Прелестинаціи, выгравированное Пикаромъ, Петръ сообщилъ учителю своему въ корабельномъ искуств на Остъ-Индской верфи Класъ-Поло.

Въ Феврал 1703 года, Петръ опять пріхалъ въ Воронежъ, гд, сверхъ занятій корабельными работами, устроилъ шлюзы для починки поврежденныхъ судовъ, въ тоже время перенесъ онъ остатки верфи въ заложенную уже но указу его Тавровскую крпость. Затмъ, къ весн, онъ похалъ осматривать начавшіяся работы канала для соединенія рки Дона съ Окою. Но, вслдствіе полученнаго донесенія о кончин перваго воронежскаго епископа Митрофана, Петръ, желая лично отдать послдній долгъ любимому и уважаемому имъ пастырю, прибылъ опять въ Воронежъ. Хотя преосвященный Митрофанъ не принималъ участія въ духовныхъ кумпанствахъ, но въ теченіи двухъ лтъ (1700—1701) онъ пожертвовалъ изъ своей домовой казны въ пользу адмиралтейства 7 тысячъ рублей {Болховит. стр. 191—199.}. На назначенный 4 Декабря церемоніалъ погребенія, царь явился со всми находившимися при немъ въ Воронеж сановниками и несъ гробъ до самой могилы, вырытой въ придл Благовщенскаго собора {Подробности смотри у Болховитинова стр. 48—49.}. Въ этотъ же пріздъ свой въ Воронежъ, Петръ далъ указъ капитану, командиру Юсту построитъ 6 военныхъ — 80-ти-пушечныхъ кораблей на Тавровской верфи. 1703 годъ былъ роковымъ въ исторіи Воронежа: занятый другими, боле серьезными интересами, преобразователъ Россіи видимо начинаетъ холодть къ мсту, имвшему боле потшное значеніе въ исторіи русскаго флота. До самаго 1109 года, Петръ не навщалъ Воронежа, куда прибылъ 14 Февраля и гд оставался до весны. Въ этотъ послдній пріздъ свой, Петръ съ неостывшимъ жаромъ предавался господствующей своей страсти — корабельнымъ работалъ. Между тмъ въ Воронежъ опять пріхали царевичъ Алексй и князь Меншиковъ, а потомъ и царевна Наталія Алексевна. Въ день тезоименитства царевича, 26 Марта, въ дол адмиральскомъ, Петръ давалъ для всхъ офицеровъ обдъ, который сопровождался пушечною пальбою и другими увеселеніями. Въ этотъ день явился къ нему, невинно оклеветанный Мазепою и томившійся въ ссылк въ Сибири, полковникъ Семенъ Палей. Петръ принялъ его очень милостиво, веллъ возвратить ему все отнятое имніе, пожаловалъ богатыя платья, булаву, саблю, экипажъ и отпустилъ его въ прежнее мсто его жительства, городъ Хвостовъ. Въ то же время объявилъ онъ невинными казненныхъ Мазепою секретаря Палеева, да двухъ полковниковъ Искру и Кочубея, царь щедро наградилъ оставшихся ихъ родственниковъ. Спустивъ на воду 7 Апрля четыре военныхъ корабля, онъ на другой день съ царевичемъ и сестрою своею похалъ въ Тавровъ, гд трое сутокъ почти не сходилъ съ верфи. Во время послдняго своего пребыванія въ Воронеж Петръ разсматривалъ переведенную Зотовымъ фортификацію Блокделя, новопечатныя московскія вдомости, календари и проч., все просмотрнное онъ отсылалъ въ московскую типографію — одно для перепечатанія, другое для напечатанія вновь, длалъ пробу присланнымъ ново-отлитымъ типографскимъ литерамъ, и иныя изъ нихъ назначалъ переливать. Сверхъ того, царь сдлалъ самъ модель новаго рода корабля, которая еще въ 1800 году, по свидтельству Болховитинова, хранились въ цейхгауз, построенномъ на остров рки Воронежа. Веспою, въ Апрл мсяц, Петръ отправился къ Азову ркою Дономъ я, въ проздъ мимо крпости Осореды, или Павловской, такъ полюбилъ:іто мсто, что предположилъ перевести туда Тивровскую верфь, но, получивши извстіе объ осад Полтавы Карломъ XII, онъ поскакалъ 31 Мая изъ Азова на почтовыхъ къ арміи, куда к прибилъ 4 юня. къ извстіе, что Петръ проздомъ изъ персидскаго похода вмст съ Екатериной еще разъ постилъ Воронежъ, въ Декабр 1722 года {Болховитиновъ стр. 51.}.

Въ высшей степени было бы интересно разршить слдующіе вопросы: что стоитъ безлюдной Украйн воронежскій флотъ и какъ смотрлъ народъ на дло Петра, затянное имъ въ нашемъ город? Къ сожалнію, при настоящей разработк мстныхъ источниковъ, нтъ никакой возможности отвчать на эти вопросы удовлетворительно. Пока мы имемъ только одни Орловскіе Акты, въ которыхъ находятся слдующія данныя но занимающему насъ предмету.

13 Марта 1699 года, окольничій Александръ Петровичъ Протасьевъ, завдывавшій шатромъ Великаго Государя въ Воронеж, писалъ орловскому воевод Ваторошшу, чтобы онъ учинилъ книги для приказнаго вдома: гд и въ какихъ мстахъ, и какая рыба и кмъ ловится въ орловскомъ узд? Ваторопину предписывалось ловить всхъ родовъ рыбу, ‘а наипаче всхъ родовъ большихъ карасей, днями и ночьми, не сходя ни съ которыхъ водъ, и присылать на обиходъ Великаго Государя на Воронежъ живою, въ бочкахъ, съ подъячими, и съ старостами, и съ цловальники, но вся сутки, не пропуская ни однихъ сутокъ, до того времени, по которое изволитъ Великій Государь на Воронежъ быть. И приказывалъ имъ, носильщикамъ, ни. пути здить съ тою рыбою, не мшкавъ и не стоявъ нигд, ни за чмъ, ни малаго времени, и беречь ее съ великимъ опасеніемъ и береженіемъ, чтобы не снула. И съ той уловной ни мало никакой рыбы отнюдь самъ ты себ не ималъ, и на стороны ни съ кмъ не ссужался, и носильщикамъ корыстиваться ею не давалъ конечно, съ великимъ присмотромъ смотрилъ того накрпко, чтобъ не только многая, но ни одна-бъ рыба, мимо обихода Великаго Государя, никуда ни шла…. А какъ изволитъ Великій Государь съ Воронежа пойтить, и ты-бъ рыбы ни въ какихъ водахъ больше того не ловилъ и на Воронежъ не отпускалъ.’ На это требованіе воевода отвчалъ, что въ Орлов и въ орловскихъ даняхъ нигд (!!) рыбныхъ ловель не отыскалось. На этотъ отвтъ получено новое предписаніе Протасьева: ‘на нихъ, градскихъ жителяхъ, рыбныхъ ловль и рыбы не спрашивать’ {См. Оровск, Акты, стр. 262—233.}. Мая 15-го того же года, подписывалось Ваторопину собрать съ орловскихъ жителей на обиходъ Великаго Государя десять возовъ сва добраго и пять четвертей овса {Ibid. стр. 260.}. Сентября 12-го 1699 года, изъ дворцоваго приказа, находящагося въ Воронеж, требовалось осмотрть сады у орловскихъ всякихъ чиновъ людей, обрать яблоки, которыя годятся на обиходъ Великаго Государя, и прислать ихъ на Воронежъ, къ его, Великаго Государя, пришествію. Ватороппнъ отвчалъ (не надобно забывать, что всякій офиціальный отвтъ того времени основывался на сказкахъ, поданныхъ жителями, за ихъ и отцами ихъ духовными, руками) ‘что въ Орлов во всхъ (?) слободахъ ни у кого яблокъ нтъ’ {Ibid. стр. 276—277.}.— 7-го Октября 1700 года, послано въ Орловъ на кормъ пятнадцать лошадей Великаго Государя, которыя были у боярина едора Алексевича Головина, у иноземцевъ и у русскихъ разныхъ чиновъ людей въ подводахъ изъ Азова. Воевод угрожалось правежомъ добрыхъ лошадей, если присланныя окажутся потомъ либовы (хилы), или упалыя {Ibid. стр. 281—282.}. Декабря 2-го того же года, предписывалось отправить орловцевъ для рыбной ловли, давъ имъ неводы и всякія рыболовныя снасти, на Витокъ и Середу и велть имъ ‘въ вышеписанныхъ ркахъ, и въ затонахъ и въ озерахъ ловить рыбу но ныншнему времени по подледью, опричь тхъ мстъ, которыя на оброк за русскими людьми и за черкасы’ {См. Орловскіе Акты, стр. 282—283.}. 5-го Февраля 1700 года, отправлена изъ Москвы на Воронежъ, Орловъ и иные города грамота Великаго Государя о ловл живой рыбы всякихъ родовъ ‘со удовольствомъ.’ Эту рыбу велно держать въ садкахъ до указу Великаго Государя {Ibid. стр. 286.}. 12-го Марта 1701 года, получилась грамота о томъ же, т. е. ловить рыбу и сажать се въ садки, ‘чтобы,’ говоритъ грамота, ‘къ нашему, Великаго Государя, пришествію на Воронежъ живой всякой рыбы было со удовольствомъ, противъ наряду прошлыхъ 1699 и 1700 годовъ {Ibid. 300—301.}.’

А вотъ факты, относящіеся до кораблестроенія, нкоторые изъ нихъ довольно ярко рисуютъ взглядъ народа на это дло, которому съ такимъ жаромъ предавался Петръ въ Воронеж.

По грамотамъ Великихъ Государей, велно было стольнику Григорью Семеновичу Титову, да подъячему Степану Алексеву, если они купить и подрядить не сыщутъ, сдлать 450 струговъ къ 24 Марта 1695 года, къ самымъ первымъ полымъ водамъ, воронежцами, орловцами, костенцами, коротояченами, урывчанами, острогожцами и ольшанцами. Мастеровымъ велно было сказать, что имъ то струговое дло зачтено будетъ впредь, и что имъ будутъ давать кормовыхъ по четыре деньга на сутки человку {Смотр. Орловск. Акты стр. 244—245.}.’

13 Апрля 1695 года, отправлено изъ Орлова 30 подводъ съ навозомъ для смоляного варенья на Мошки, гд занимались этимъ дломъ воронежецъ Завсинъ и земянецъ Дехтеренко, обязанные изготовить четыре тысячи пудовъ смолы. Въ слдующемъ году требовалось съ орловцевъ, сверхъ того, сколько доведется взять соломы и навоза, по десяти возовъ навозу со всякаго двора {Ibid.}.

8 Января 1696 года, предписывалось стольнику Философову отвести 174 человка орловскихъ солдатъ въ Тамбовъ къ полковнику Ирику анвердину для службы Великихъ Государей подъ Азовъ {Ibid. стр. 251—253.}.

Въ Декабр и Январ того же года стольнику Григорью Семеновичу Титову, да разрядному подъячему Максиму Повыкину велно било сдлать для низовой службы, на Донъ, въ плавной ходъ, на Воронеж, Коротолк, Острогожск, Ольщанск, Костенск, Орлов, Усмани и на Ельц струговъ съ чердаками и свтлицами, морскихъ лодокъ, ушкаловъ и иныхъ всякихъ лсныхъ припасовъ указное число. Воеводамъ этихъ городовъ предписывалось послать съ Титовымъ и Бовыкинымъ для обыскиванія угожихъ лсовъ знающихъ людей {Ibid. 250—251.}.

Въ Март того же года предписывалось орловскому воевод выслать на Воронежъ, для свтлицъ и мыленъ, длаемыхъ на стругахъ, сухихъ липовыхъ досокъ, числомъ 30, мрою въ длину по три сажени, въ ширину 18 ³/₄ аршина’ Эти доски предписывалось сыскать въ роменскихъ лсахъ и прислать на 30 подводахъ {См. Орловскіе Акты.}.

Къ 1 Апрля того же года предписывалось орловцамъ наготовить его четвертей уголья изъ дубоваго лса къ галеасамъ и каторгамъ, строящимся въ Воронеж {Ibid.}.

‘Въ ныншнемъ, въ 1696 (204) году, Апрля въ 26 день вдомо Великому Государю учинилось, что въ орловскомъ узд по рк Воронежу, въ борахъ, гд струговое дло, зажигаютъ лса, и отъ того струговому длу чинится великое порушеніе и морскому воинскому походу остановка.’ Орловскому воевод предписывалось послать изъ дворянъ человка добра, да съ нимъ 20 человкъ, или больше для гашенія лсовъ. Если же, за ихъ нерадніемъ, отъ огненнаго запаленія учинится эта остановка, то тмъ посланнымъ бытъ въ смертной казни {Ibid.}.

19 Марта 1696 года, выслать изъ Орлова всхъ бочаровъ для готовости бочекъ къ морскому походу на каторги {Ibid.}.

Въ 1697 году, велно было 145 орловцамъ городовой службы быть на Воронеж у струговаго и плотоваго дла, но 15 человкъ оказались нтчиками, съ которыхъ подписывалось взыскать 1¹ руб. серебряными деньгами {Ibid, стр. 257—258.}.

Октября 18-го того же года, посланы изъ Воронежа Антонъ Веневитиновъ, да подъячій ирсъ Сухановъ въ воронежскій и въ иныхъ городовъ узды для досмотру, описи и учиненію чертежей неописныхъ лсовъ, кром тхъ, которые уже прежде отведены были на корабельное дло и на построеніе адмиралитецкаго двора въ Воронеж {Ibid.}.

5-го Ноября того же года, посланъ былъ на Битюкъ воронежскій подъячій Иванъ Острецовъ для досмотру и описи ясеневаго лса, который въ прошлыхъ годахъ былъ рубленъ и складенъ въ стопы. Острецовъ нашелъ, между прочимъ, дв стопы ясеневаго лса совершенно сгорвшими въ урочиц Нижнемъ Ралени. Орловскому воевод предписывалось розыскать, кто пожегъ лотъ лсъ {Ibid.}.

23 Октября 1698 года, велно выстроить на Воронеж запасный дворъ {Bop. Акты, Кн. 1 стр. 84,}.

19 Октября того же года, предписывалось орловскому воевод выслать на Воронежъ девять кузнецовъ — длать къ корабельному длу гвозди и иные корабельные припасы. Воевода писалъ, что послалъ на Воронежъ 11 кузнецовъ, но на-лицо явилось только 4 человка. Въ 1700 году одинъ изъ кузнецовъ былъ пономаремъ въ орловскомъ собор, но и пономарство не спасло ею отъ работы: 14 Мая 1700 года, его потребовали на Воронежъ {Орлов. Акты стр. 259—200.}.

Въ Апрл мсяц того же года, велно выслать на Воронежъ 50 человкъ орловцевъ съ подводами для караулу, посылокъ и для отправленія должности кормщиковъ и гребцовъ въ Азовъ-{Ibid, стр. 205—200.}.

Въ Октябр 1099 года, предписывалось выслать на Воронежъ на адмиралитецкой дворъ, въ прибавку къ прежнимъ работнымъ людямъ, 280 человкъ орловцевъ съ запасами, подводами и топорами, въ Ноябр того же года, требовалось уже 365 человкъ, оставивъ въ Орлов для караулу 20 человкъ. Ваторопинъ отвчалъ, что въ Орлов такого числа набрать людей некого. Въ тоже время и для того-же дла требовалось коротояченъ 199 человкъ, да землянцевъ 401 человкъ {Ibid. стр. 266—209.}. Съ нтчиковъ велно было взять штрафу по два рубля съ человка серебряными деньгами, а у тхъ, которые будутъ укрываться отъ платежа этихъ денегъ, побрать ясенъ ихъ, дтей и свойственниковъ и бросить ихъ въ тюрьму, гд держать до уплаты пени {Ibid. стр. 273—275.}.

31 Января 1700 года, посланъ въ Орловъ для разбору стольникъ Еремей Назарьевичъ Хрущевъ {Ibid, стр, 283—284.}. Орловскій воевода Сафоновъ надставилъ Хрущеву списокъ, въ которомъ число служилыхъ людей этого города въ 1700 іоду, было только 148 человкъ (въ прежнее время оно доходило до 500). Изъ нихъ 46 человкъ были посланы въ Воронежъ къ разбору, 29 человкъ находилось въ разнаго рода отлучкахъ, а 73 человка въ бгахъ. Въ этомъ году число дворовъ въ Орлов было 290, можно судить, какая пустота царствовала въ этомъ городк! Въ Март того же года, предписывалось описать дворы, помстья, посянный озимовый и яровой хлбъ у тхъ орловцевъ, которые сбжали въ 1698 и 1699 годахъ {284—285.}. По указу Великаго Государя отъ 21 Мая 1700 года, запрещалось записывать въ тягло и поводъ всякаго рода служилыхъ людей города Орлова и другихъ городовъ Блгородскаго полка, укрывающихся отъ службъ и податей {Орлов. Акты, стр. 289—290.}.

Одинъ изъ кумпанейщиковъ, Трофимъ Стерлиговъ, проживавшій гд-то въ бору, при судныхъ работахъ, укоряя орловскаго воеводу въ толъ, что тотъ не высылаетъ нтчиковъ, вотъ что, между прочимъ, писалъ къ нему: ‘Февраля въ 18 числ (1700 г.), послалъ я съ памятью и росписью подъячаго Ивана Роланова съ работными людьми наскоро въ Орловъ для сыску и взятья тхъ нтчиковъ. И Февраля въ 19 числ т посыльные, пріхавъ изъ Орлова ко мн, сказали: что-де имъ въ Орлов сыскать, и взять и привесть ко мн тхъ нтчиковъ и бглецовъ невозможно, потому (что) въ томъ-де числ, ночною норою, въ Орлов, близъ города, какъ они здили для сыску и поимки тхъ нтчиковъ и бглецовъ, напали-де на нихъ люди человкъ съ десять. Знатно-де, хотли они надъ посыльными людьми учинить дурно — и гнався-де за ними и приступая къ нимъ, шибали по нихъ палками. И отъ того-де ихъ дурна, онъ, подъячій, отстоялся отъ нихъ на улиц съ ружьемъ, и кричали: разбой! И на тотъ-де ихъ крикъ никто къ нимъ для вспоможенія не бывали. И убоясь-де они, посыльные, отъ тхъ людей всякаго дурна, похали изъ Орлова въ боръ ко мн, не сыскавъ и не взявъ нтчиковъ и бглецовъ {Ibid.}…’

Баронъ Гюйсенъ, гофмейстеръ царевича Алекся Петровича, бывшій съ нимъ въ послднее время пребыванія Петра въ Воронеж, описываетъ состояніе города слдующимъ образомъ: ‘находились въ семъ город, сверхъ корабельныхъ верфей, литейный заводъ для литья пушекъ, мортиръ, якорей и всего ко флоту и артиллеріи потребнаго, канатные и смольные дворы, разныя фабрики, на берегу рки Воронежа построена была нмецкая слобода, въ которой поселены были всякаго рода мастеровые изъ нмцевъ, голландцевъ, англичанъ и итальянцевъ, и также морскіе офицеры, корабельные мастера, подмастерья, плотники и матросы, въ ней дв лютеранскія церкви. Въ нкоторомъ отъ оныя разстояніи, находилось адмиралтейство, обнесенное крпостью, разные каменные Maгазины, въ верфи машина для чищенія ркъ, помощію которой могли по рк Воронежу ходить самые большіе корабли. Городъ украшенъ былъ сверхъ сего царскимъ дворцомъ, домами князя Меншикова, адмирала и многихъ знатныхъ господъ. При вызд монарха изъ Воронежа находилось тамъ военныхъ (кром проведенныхъ въ Азовъ и другіе приморскіе города) 12 кораблей отъ 40 до 80 пушекъ и больше тысячи разнаго званія морскихъ судовъ и проч. {Болховитиновъ. стр. 52—53. Истр. Пет. Цар. Пет. В. прилож, VI.}.’ По вычисленію, найденному Голиковымъ въ воронежскомъ архив, значится, что на адмиралтейство и флотъ собиралось въ то время до 433,909 руб. 99 ¹/₂ коп. Изъ этого числа расходовалось на одни воронежскія заведенія 119,555 руб. 8 коп., въ годъ. Одного жалованья мастерамъ, подмастерьямъ, плотникамъ я чужестраннымъ художникамъ платилось 65,575 руб. 72 коп. {Воронежскіе Акты, 1. 51—53.}.

Ига счета припасамъ, забраннымъ въ юн 1708 года, въ рядахъ у тортовыхъ и посадскихъ людей ‘про обиходъ Великаго Государя во дворецъ,’ а также изъ памятей расходчику при адмиралтейскомъ двор на Воронеж {У Бохловит. стр. 5З.} видно, что въ то время производили торговлю: Левъ Гавриловъ, ома Григорьевъ, Михайло Грымовъ, Михайло Родіоновъ, Никифоръ, Станиславъ и Владиміръ Варненской — бакалейными товарами, Козьма Никоновъ — овощами, Иванъ Давыдовъ, Сергй Бахмутовъ, Сидоръ Дементьевъ, едоръ Сорокумовъ, Семенъ Дурачепко — бумажными и разными мелочными товарами, Василій Юрьевъ — посудою, Русиновъ — мдными вещами, Андрей Еремеевъ — мхами, Москвитянъ Иванъ Степановъ — овчинными шубами. Цнность товаровъ была слдующая: сахаръ — 10 алтынъ за фунтъ, корица но 1 алтыну золотникъ, 100 брусковъ мыла 30 алтынъ, масла деревяннаго 1 пудъ 19 фунтовъ — 3 рубля 31 алтынъ, анисъ по 1 алтыну золотникъ, тимонъ по 2 алтына и 2 деньги за фунтъ, на передлку дворцовыхъ свчъ, свтильня по 1 алтыну фунтъ, гвозди луженые по 6 денегъ колодка, 160 гвоздей луженыхъ — 2 алтына 2 деньги, плетешковъ нитенныхъ 95 аршинъ — 12 алтынъ 4 деньги, 140 аршинъ плетешковъ бумажныхъ, по 2 деньги аршинъ, — 1 рубль 13 алт. 2 деньги, сурику 5 фунтовъ — 16 алтынъ 4 деньги, блилъ 3 — фунта, 20 алтынъ, яри 1 фун.— 23 алтына 2 деньги, желти фунтъ — 20 алтынъ, лазори фунтъ — 20 алтынъ, колодка простыхъ гвоздей (для починки оконченъ) — 1 алтынъ, клей но 2 алтына 4 деньги за фунтъ, суля — 10 алтынъ, аршинъ крашенины — 1 алтынъ, сотня огурцовъ свжихъ (въ юн) — 4 алтына, истина желтая — 6 алтынъ 4 деньги, четвери пжи (на адмиралтейскій дворъ) — 4 р. 26 алт. 4 деньги, колоколъ мдный всовъ два пуда 4 фунта — 9 руб. 15 алт. 4 деньги, 7 шубъ овчинныхъ — 5 руб. 20 алтынъ, на адмиралтейскій дворъ въ хоромы на столы и на обивку лавокъ въ спальню сукна темнозеленаго 32 аршина (по 13 алтынъ 12 денегъ), 12 ремней, 10 колодокъ гвоздей луженыхъ, — всего на 12 руб. 28 алт. 2 деньги. На двери у каторжнаго Степана Расказова епанча 4 алтына 4 деньги. Иконописцамъ, кои писали во дворц, 4 человкамъ — 3 алт. 2 деньги. Сверхъ того, для убранства царскаго дворца бралось сукно, ‘въ большую свтлицу: 1-я половина краснаго…. 19 аршинъ, 2-я 17 ‘аршинъ 2 чети. Въ спальню: 1-я половина 30…. 18 арш. 1 четь, 2-я ‘ 11 аршинъ 2 чети. На 12 тюфяковъ пошло сукна шиптуху 2 половинки изволъ взять сукна краснаго столпикъ и воевода Степанъ Васильевичъ.

Въ 1725 году городъ Воронежъ раздлялся на три части: на верхнюю, нижнюю и на предмстіе. Въ первой, на гор, имлъ пребываніе епископъ Воронежскій и Елецкій при собор и нсколькихъ приходскихъ церквахъ. Во второй части, но-надъ ркою Воронежемъ-внизу на набережной, близь Успенской церкви, находились: царскій дворецъ, корабельная верфь, каменный двухъ-этажный цейхгаузъ, судебныя мста, дома начальниковъ, служителей, адмиралтейскихъ и разныхъ мастеровыхъ, въ третьей части города, называвшейся Акатовою, жили большею частію купцы (до 1656 душъ) и отправляли значительную торговлю. Акатовская часть отстояла отъ города на полверсту, отъ ныншней Повронской до Тихвино-Онуфріенской церкви не было никакого поселенія, а тянулись одни только гумны, расположенныя по холмамъ еще кой гд покрытымъ лсомъ {У Болховитинова стр. 53—54.}. Теперешній Поповъ рынокъ, по свидтельству Болховитинова, получилъ свое названіе отъ нсколькихъ състныхъ лавокъ, выстроенныхъ на улиц, гд жили попы Онуфріевскій Петропавловскій и Губернаторскій.

Пригородныхъ слободъ въ Воронеж считалось семь: Чижовка, Гусиная слободки, (подъ чижовскими горами), Стрлецкій лоскъ, Чернявскій Волкъ, или Балчукъ, Бломсная, Нищенская слободка (около ныншняго двичьяго монастыря). Придача и деревня Клементьевка, или Монастырщенки, об за ркою Воронежемъ. Ярмарокъ существовало дв — въ город на десятую пятницу по пасх и въ пригородной слобод Чижовк въ день Ускновенія главы Предтечи. Непосредственно къ воронежскому вдомству принадлежали крпости: 1) Тавровская земляная, 2) Хоперская, 3) Павловская и 4) Траншементъ, ниже Чоркасска на берегу Дона, называвшаяся впослдствіи крпостью св. Анны {Болховит. стр. 54—55.}.

Уступивъ Туркамъ по Прутскому договору, Азовъ, Петръ сдлалъ Воронежъ губернскимъ городовъ (1711), къ которому въ 17 И) году присоединены были четыре обширныя провинціи: 1) Воронежская съ 21 городомъ и тремя литейными заводами: Липецкимъ, Корминскимъ и Боренскимъ, 2) Елецкая, съ 7 городами, 3) Толубовская, съ 8 городами, 4) Шацкая, съ 9 городами, 5) Бахмутская, съ 8 городами и 6) Донскіе казаки, съ 1725 г. приписанные въ вдомство военной коллегіи. Понятно, что подобное положеніе города должно было способствовать его процвтанію, но сильные пожары страшно опустошали Воронежъ въ прошломъ столтіи. Бывшій въ город, ночью съ 9 на 10 число мая 1748 года, пожаръ истребилъ историческія знаменитости Воронежа — Петровскій дворецъ, дома: адмиралтейскій, Меншикова и другихъ вельможъ, а также Нмецкую слободу и вс присутственныя мста, бывшія около ныншней Успенской церкви, самыхъ обывательскихъ строеній осталась весьма малая часть и то на Акатов, всего сгорло боле 1,000 домовъ.

Въ пожаръ, случившійся 10 Августа 1773 года, выгорло 280 дворовъ. Посл перваго пожара сталъ городъ расширяться въ поле и обведенъ былъ валомъ съ двумя болверками и воротами — Московскими и Двицкими.

Посл пожара 1773 года, Воронежъ началъ обстраиваться по плану, Высочайше утвержденному, поэтому многіе дома и цлые кварталы размстились за старымъ валомъ, но потомъ обведены были новымъ, вторымъ валомъ. По описанію города, сдланному четыре года спустя, въ немъ находилось 7(5 каменныхъ домовъ и 2,050 деревянныхъ, церквей каменныхъ 17, монастырей 3.— Въ 1770 году, было открыто Воронежское намстничество, находящееся подъ вденіемъ генералъ-губернаторовъ воронежскихъ и харьковскихъ, а съ 1787 года воронежскихъ и саратовскихъ. По свидтельству Болховитинова (стр. (52), Воронежъ въ эту эпоху богатлъ и украшался большими каменными е деревянными домами новйшей архитектуры, и что весьма уже мало осталось въ немъ стараго азіатскаго вкуса зданій. Изъ отчетовъ губернатора Потапова видно, что въ 1787 году въ Воронеж уже было каменныхъ церквей 19, каменныхъ доловъ 462, деревянныхъ 2,138 {Вор. губ. вд. 1853 г. No 2.}. Изъ всхъ памятниковъ, оставшихся посл Петра I, время спасло только одинъ цейхгаузъ, пріобртенный въ собственность города въ 1834 году. Въ пригородной слобод Чижовк, въ такъ называемой дальней Чижовк, гд Рождественская церковь, находился государевъ садъ, насаженный Петромъ I разными плодовыми деревьями и виноградными лозами. При этомъ сад была дача, въ которой живали губернаторы лтомъ. Но съ 1798 года, садъ поступилъ въ частное владніе {Болховитиновъ стр. 83.}. Дворецъ Петра Великаго находился на томъ мст, гд теперь устроена шерстомойка г. г. Капканщиковыхъ. Тавровскіе памятники подверглись той же участи. Въ 1744 году, случившійся отъ весенняго выжиганія степей но- жаръ въ Тавровской крпости истребилъ до основанія все деревянное крпостное строеніе, дворецъ за крпостью и весь форштатъ. Послдніе остатки Тавровской крпости: ветхіе адмиралтейскіе каменные погреба, мастерскія, доки и разные матеріалы отъ бывшей верфи, а также насажденная тополевая роща, въ 1845 году, переданы были въ духовное вдомство для употребленія ихъ на пользу существующей въ сел Таиров церкви.

Наши бглыя замтки по исторіи города Воронежа кончены. Желающихъ познакомиться съ чисто вншними происшествіями, относящимися до нашего города и случившимися въ XVIII и до половины XIX столтія, мы отсылаемъ къ Воронежской лтописи, обстоятельно и добросовстно составленной статьи, помщенной въ Воронежской памятной книжк на 1856 годъ, изданной подъ редакціей г., Второва. Пока, какъ уже выше было замчено, нечего и думать объ исторіи нашихъ провинціальныхъ городовъ за послдніе полтора вка. Намъ не хотлось скудныхъ нашихъ замтокъ пополнять сухимъ, перечневымъ изложеніемъ голыхъ фактовъ, не имя возможности разсмотрть ихъ въ связи съ самою жизнію. Составленіе физіологическихъ очерковъ воронежскаго общества за это время, по многимъ причинамъ (и въ глав ихъ: но не имнію матеріаловъ) не входило въ планъ нашей задачи, какъ равно и статистическое описаніе города. Будущій историкъ Воронежа можетъ представить интересную картину жизни нашего города, хотя бы по слдующимъ эпохамъ: XVIII вка: а) отъ Петра I до Екатерины II въ) отъ Екатерины II до Александра I. При этомъ ему, вроятно, откроется возможность составить характеристику воронежскаго общества въ эпоху Кремневщины и Пугачевщины. XIX вкъ: а) время французскихъ войнъ, b) время до 1832 года, когда были открыты мощи св. Митрофанія, е) эпоха съ конца 40-хъ годовъ. Здсь слдуетъ обрати’, особенное вниманіе на причины, способствовавшія процвтанію и, если не упадку, то какъ бы пребыванію въ засто нашего города. Кром нкоторыхъ правительственныхъ распоряженій, къ нимъ принадлежатъ: необыкновенно быстрое возвышеніе Харькова, открытіе мощей св. Митрофанія и нкоторыя другія обстоятельства. Уже лтъ десять, если не боле, какъ Воронежъ находится именно въ такомъ Statu quo, которое только что нельзя назвать упадкомъ: никакъ нельзя сказать, чтобы онъ росъ не по днямъ, а по часамъ. Отчего это такъ, и не начнется ли ршительный и быстрый упадокъ Воронежа съ открытіемъ московско-харьковской желзной дороги?— на эти вопросы отвтитъ будущее.

Историческія замтки о город Воронеж.

Читайте также: