ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.
Три главныя испанскія партіи,— Отношеніе ихъ къ вопросу о всеобщей подач голосовъ на выборахъ,— Разногласіе въ республиканской партіи по вопросу о союз ея съ либералами.— Происки протекціонистовъ въ Каталоніи.— Пролитъ соглашенія республиканцевъ съ прогрессистами.— Мнніе Тюто насчетъ положенія длъ.— Учрежденіе гражданскаго брака въ Рейс.— Неудачная экспедиція Маты.— Какими средствами строятъ цирки для боя быковъ въ католической Испаніи?— Нищенство въ Испаніи.— Одна изъ главныхъ причинъ бдности испанскаго народа.— Характеристика Орензе и Гарридо.— Вра Орензе въ побду своей партіи,— Изумительная дятельность Гарридо на различныхъ поприщахъ.— Трибуналъ водъ.— Замчательное плодородіе валенсійской почвы.— Больница, тюрьма, школы и табачная Фабрика въ Валенсіи.— Громадная республиканская манифестація.— Сочувствіе народа къ Гарридо.— Родина донь Кихота.— Печальный видъ Санъ Хуана де-Альказара.— Недостатокъ воды.— Поразительная бдность народа и богатство церквей.— Сіерра Морена.— Разбойникъ Хаимъ Барбю.— Встрча Кастеляра въ Кордов.— Монахъ стъ въ 28 разъ лучше мірянина.
БАРСЕЛОНА 12 ноября 1868 года.
Въ Испаніи существуютъ три большія партіи. Къ первой, слывущей подъ именемъ черной банды, принадлежатъ клерикалы, умренные, консерваторы, реакціонеры, легитимисты, абсолютисты, карлисты, нее-католики и старые іезуиты. Ко второй — прогрессисты, доктринеры, христиносы, либералы, конституціонные монархисты. Наконецъ республиканская партія подраздляется на соціалистовъ и на несоціалистовъ.
Черная банда иметъ многочисленныхъ послдователей въ приходскомъ духовенств, между монахами, монахинями, въ сред ханжей обоего пола, фанатиковъ, суевровъ и дурачковъ, ея убжденія раздляютъ многіе испанскіе гранды, высшіе чиновники и богатые буржуа. Посредствомъ исповди она держитъ въ своихъ рукахъ женщинъ. Географически она распространена везд, она строитъ ковы во всхъ провинціяхъ, она длаетъ заговоры въ самыхъ либеральныхъ городахъ.
Прогрессистская и республиканская партія распространились въ Мадрид и въ приморскихъ провинціяхъ, по берегу какъ Средиземнаго моря, такъ и Атлантическаго океана, — въ провинціяхъ самыхъ населенныхъ, самыхъ богатыхъ, самыхъ промышленныхъ и самыхъ просвщенныхъ.
Полагаютъ, что прогрессисты превышаютъ вдвое своею численностью республиканцевъ, а черная банда боле, чмъ вдвое прогрессистовъ и республиканцевъ вмст взятыхъ.
Несмотря на свое численное неравенство, или лучше, именно по причин этого неравенства, вс три партіи уравновшиваютъ одна другую. Такимъ образомъ либералы могутъ устоять противъ реакціонеровъ или противъ республиканцевъ, но ни въ какомъ случа противъ обоихъ вмст, никакая изъ этихъ партіи не въ силахъ противустоять коалиціи двухъ другихъ.
Коалиція либераловъ и республиканцевъ разрушила замыслы донъ-Карлоса, свергла многихъ министровъ Изабеллы и, наконецъ, саму Изабеллу. Теперь либералы готовы, кажется, соединиться съ реакціонерами противъ республиканцевъ. И это очень естественно. Чувствуя себя старой партіей, въ сравненіи съ республиканцами, либералы могутъ соединиться съ самой старйшей изъ партіи противъ своего наслдника — республиканизма.
Вс три партіи одинаково недовольны учрежденіемъ въ Испаніи всеобщей подачи голосовъ. И реакціонеры, и прогрессисты встревожены не на шутку, сами республиканцы недоврчиво смотрятъ на это нововведеніе. Нетрудно объяснить причины такой единодушной тревоги.
Реакціонеры, защитники феодальной и финансовой олигархіи знаютъ очень хорошо, что если ршеніе политическихъ вопросовъ передается масс, то, рано или поздно, существующія учрежденія должны измнить свой видъ, сообразно вкусамъ этой массы. Но они знаютъ также, что масса въ подобныхъ случаяхъ дйствуетъ не самостоятельно, а руководится указаніями нсколькихъ эксплуататоровъ. Вопросъ, слдовательно, въ томъ, изъ какой партіи будутъ эти эксплуататоры?
Республиканцы стоятъ нсколько въ иномъ положеніи. Ихъ отношеніе къ реформ боле деликатнаго свойства. Принципъ всеобщей подачи голосовъ — принципъ республиканскій. Въ республик дла всегда ршаются по большинству голосовъ. Но испанскіе республиканцы составляютъ меньшинство націи, и хотя, по своему интеллектуальному развитію, они стоять гораздо выше другихъ партій, но это ихъ превосходство не можетъ оказать имъ большей помощи тамъ, гд ршеніе будетъ зависть отъ одного численнаго большинства, представляемаго мало-развитой массой.
Что касается либераловъ, они опасаются результатовъ абсолютно всеобщей подачи голосовъ по тмъ же соображеніямъ, по которымъ опасаются ихъ реакціонеры’ и республиканцы. Какъ и республиканцы, они боятся быть подавленными грубымъ превосходствомъ численности. Какъ и реакціонеры, они опасаются, что ихъ политическая власть и соціальное вліяніе перейдутъ въ руки массъ. И теперь самые просвщенные изъ нихъ требуютъ, чтобы всеобщая подача была ограничена, по крайней мр, постановленіемъ, что право голоса дается только тмъ, кто уметъ читать и писать.
Нтъ сомннія, что въ день выборовъ вс три партіи захотятъ дать генеральное сраженіе, но какъ невозможно, чтобы три человка въ одно время дрались одинъ противъ другого,— всегда двое соединятся противъ одного.— то тоже самое должно случиться и съ тремя испанскими партіями: дв изъ нихъ должны соединиться противъ третьей, и незачмъ, разумется, доказывать, что побда останется за коалиціей.
Значитъ весь вопросъ въ комбинаціи партій во время выборовъ. На чью долю падетъ печальная участь остаться безъ союзника? Будутъ ли то клерикалы, прогрессисты или республиканцы?
Что касается послдней партіи, то ея члены, какъ въ Каталоніи, такъ и въ другихъ провинціяхъ, до сей поры еще не столковались и не пришли почти ни къ какому положительному ршенію.
Многіе изъ нихъ говорили и говорятъ еще теперь: ‘Отчего намъ не ршиться на битву, хотя бы мы и не были уврены въ побд? въ нашемъ чисто моральномъ предпріятіи геройское пораженіе несравненно выгодне посредственной побды! Но какую же другую побду мы можемъ одержать, соединясь съ либералами? Если мы соединимся съ ними, по станемъ ли мы въ положеніе наивнаго субъекта, который своими руками загребаетъ жаръ для другого? Плоды побды достанутся, разумется, не намъ, ими воспользуются либералы, и мы будемъ надуты кругомъ. Соединяясь съ либералами, мы должны будемъ поступиться частью своихъ убжденій, что почти равносильно прямому переходу въ либеральный лагерь. Не лучше ли тогда совсмъ погибнуть, по погибнуть незапятнанными. Разв вы забыли, сколько разъ либеральная партія обманывала республиканцевъ. Ея теперешнія красивыя разглагольствованія и чувствительныя рчи о братств и союз — только наружная покрышка, за которой скрывается обманъ и лицемріе. По нашему мннію, если предоставлено на выборъ: быть мученикомъ или игрушкой другихъ,— странно задумываться, что слдуетъ выбирать.’
Эта горячая рчь не остается безъ отвта: ‘Вовсе не такъ трудно надть на себя мученическій внецъ, говорятъ возражающіе,— но окупится ли такое похвальное дйствіе пользою для дла, за которое страдаешь? Мученичество, также какъ и добродтель,— хорошо, но только въ мру. Излишество скоре вредитъ длу, нежели приноситъ ему пользу. Искуство выигрываетъ жертвами, а политика — союзами. При столкновеніяхъ между запутанными интересами, выигрываетъ тотъ, кто съуметъ во время подыскать себ подходящихъ союзниковъ. Безъ нкоторыхъ уступокъ обойтись нельзя, и абсолютно-чистымъ останется разв только тотъ, кто совсмъ отстранится отъ дла. Можно и не отступая отъ идеала, найдти дло серьезне, полезне и даже трудне мученичества.’
Впрочемъ каталонскіе республиканцы начинаютъ приходить къ убжденію въ необходимости своего союза съ либералами, такъ какъ послдніе будутъ въ состояніи гарантировать имъ большинство честныхъ людей. Въ противномъ случа, либералы но необходимости соединятся съ клерикалами, которые, разумется, воспользуются побдой на счетъ своихъ новыхъ союзниковъ и жестоко отомстятъ своимъ закоренлымъ врагамъ — республиканцамъ.
Но не такъ легко устроить союзъ либераловъ съ республиканцами, этому мшаетъ заявленная съ обихъ сторонъ зависть и недовріе* Чмъ боле общихъ точекъ соединенія между республиканцами и либералами, тмъ боле они боятся другъ друга, тмъ боле они недовряютъ одинъ другому. Это два враждующіе брата, которые взаимно уважаютъ и боятся одинъ другого, и, по причин своего сходства, ненавидятъ другъ друга, можетъ быть, боле, чмъ своего общаго врага — черную банду.
Но въ Каталоніи кром этихъ общихъ причинъ, затрудняющихъ союзъ, дйствуютъ еще мстныя, частныя. Здсь живетъ промышленное населеніе, соціальные вопросы заключаютъ въ себ для здшняго края гораздо большую важность, нежели политическіе. Протекціонисты работаютъ тутъ съ успхомъ. Они увряютъ рабочихъ, что республика и свободный обмнъ — синонимы, что непремннымъ послдствіемъ республики будетъ закрытіе фабрикъ, и они, рабочіе, останутся безъ работы, слдовательно, будутъ доведены до нищеты. Протекціонисты стараются дйствовать въ особенности на ремесленниковъ, которые, скопивъ крошечные капитальцы, вошли въ составъ мелкой буржуазіи. Такими маневрами либеральная партія много выиграла на счетъ республиканцевъ, оказавшихся вообще слабе либераловъ въ практическомъ отношеніи. Либералы хорошо понимаютъ, въ комъ надо искать, гд можно дйствовать хитростью, а гд прямодушіемъ, они знаютъ, гд можно подставить ножку своимъ добрымъ союзникамъ, а гд противникамъ.
Въ виду такого положенія каталонскіе республиканцы ршились сдлать еще шагъ къ соглашенію. Они взяли на себя иниціативу простого и смлаго предложенія.
‘Вы говорили, что республика во многихъ отношеніяхъ идеалъ государственнаго устройства’ — съ такими словами обратились они къ либераламъ,— ‘вы говорили, что она представляетъ собой самую удобную и самую простую форму административнаго и политическаго механизма, вы увряли, что вы предпочтете республику, если только республика возможна въ Испаніи. Но едва ли какая нибудь другая страна въ свт считалась мене способной для республиканской формы правленія, какъ Испанія, а посмотрите, вотъ уже два мсяца, какъ у насъ существуетъ республика и никакихъ дурныхъ послдствій отъ того для страны не было. Напротивъ. Въ нашей республик народъ пользуется такой свободой, какой не пользуется онъ ни въ Соединенныхъ Штатахъ, ни въ Швейцаріи, и никогда наша страна не была такъ спокойна, такъ счастлива, никогда она такъ не процвтала, какъ теперь. Республика существуетъ у насъ, слдовательно она возможна. Вы говорите, что въ иныхъ случаяхъ необходимо предпочесть консервативныя убжденія, сохраните же намъ республику, вмсто того, чтобы призывать къ намъ въ короли иностраннаго принца, что необходимо вызоветъ гражданскую войну, первыми жертвами которой будете вы сами.
‘Вы утверждали, что не отдаете предпочтенія никакой правительственной форм, почему же вы прямо возстаете противъ той формы, какая намъ кажется самой лучшей, самой удобной? Другой формы правленія, кром республиканской, мы не признаемъ и не желаемъ для Испаніи.
‘Съ другой стороны, мы знаемъ, что для васъ вопросъ: быть или не быть въ состав правительства,— представляетъ существенную важность. Очень хорошо! Мы вамъ предоставляемъ вс мста въ правительств, мы употребимъ вс усилія въ вашу пользу. Мы будемъ васъ поддерживать, и станемъ брать мста для себя только съ вашего утвержденія. Располагайте высшими должностями, мы будемъ довольствоваться второстепенными. Мы не гонимся за блистательнымъ положеніемъ въ свт, мы только хотимъ одного, чтобы намъ была гарантирована побда республиканскихъ учрежденій.
‘Вы мечтаете сдлать Эспартеро королемъ вашей монархіи, имющей республиканскія учрежденія. Прекрасно! Мы съ распростертыми объятіями примемъ Эспартеро, какъ президента нашей республики.
‘Вы утверждаете, что споръ о правительственной форм,— споръ чисто отвлеченный, ну, за эту форму мы даемъ вамъ реальный барышъ — власть. Возьмите наши учрежденія, и мы примемъ вашихъ людей. Перестаньте быть партіей и мы отдадимъ власть въ ваши руки. Тогда, съ нашей искренней поддержкой, подъ вашимъ руководствомъ, мы составимъ счастливую и могущественную націю, конфедерацію, которая откроетъ новую эру — Соединенныхъ штатовъ въ Европ. Ршительное и неотлагательное принятіе республики есть единственное условіе союза, который мы вамъ предлагаемъ, надясь тмъ предохранить Испанію отъ ужасныхъ іюньскихъ дней, за которыми послдуетъ плачевная декабрская ночь. Республика или клерикальная реакція — средины не можетъ быть. Если вы предпочтете реакцію, то вы возьмете на себя отвтственность за убійства, которыя должны ее сопровождать, за всю. кровь и слезы, которыя прольются.
‘Хотите вы мира или войны? Отвчайте!’
Приходится проститься съ Барселоной, къ которой я уже привыкъ. Первый мой визитъ въ Барселон былъ сдланъ Тюто, пусть же и послдній будетъ ему.
Я засталъ Тюто въ мрачномъ расположеніи духа. Но онъ еще не отчаявается и ршился исполнить свой долгъ до послдней возможности. Онъ употребляетъ вс усилія, чтобы воспрепятствовать коалиціи клерикаловъ съ либералами противъ республиканцевъ, онъ одинъ изъ главныхъ творцовъ проэкта соглашенія республиканцевъ съ либералами, который мы привели выше. Онъ много выказалъ политическаго такта на другой день революціи, онъ съумлъ воспользоваться уроками, вынесенными изъ продолжительной борьбы, и на него, кажется, можно бы положиться, что онъ не потеряется въ день ршительный битвы. Но не вс такъ думаютъ. Онъ, можетъ быть, недостаточно выяснилъ своимъ друзьямъ, что онъ вовсе не намренъ жертвовать Принципами, что если онъ и предлагаетъ мировое соглашеніе съ прогрессистами, то предлагаетъ его съ единственной цлью воспрепятствовать коалиціи клерикаловъ съ либералами противъ республиканцевъ, что, разумется послужитъ въ пользу республиканской партіи. Въ этой недомолвк и надо искать причину, почему многіе изъ людей его партіи какъ будто не вполн довряютъ ему. Тюто слишкомъ тонкій политикъ для партіи, состоящей изъ горячихъ головъ и молодежи, людей чувства, людей, жаждущихъ только боя, людей, которые видятъ одно настоящее и ничего не умютъ предвидть въ будущемъ. Они не понимаютъ, что Тюто и его друзья, выставляя имя Эспартеро, этимъ самымъ помогаютъ честнымъ прогрессистамъ легчайшимъ способомъ сдлать шагъ, отдляющій ихъ отъ республиканцевъ. Недоврчивость — добродтель демократіи, но въ отношеніи Тюто она доведена слишкомъ далеко, его молодые друзья ршились провозгласить, что Тюто робокъ и не осмливается слдовать своимъ убжденіямъ до конца, нашлись даже и такіе молодцы, которые чрезъ пятнадцать дней посл революціи, обвинили Тюто въ тайномъ подкуп монархистами, — Тюто, въ теченіи пятнадцати лтъ работавшаго въ пользу республики. ‘Съ этой минуты, говорилъ мн Тюто,— моя дятельность парализована. Принужденный защищаться противъ нелпыхъ обвиненій, я трачу даромъ и время, и силы, и у меня остается ихъ слишкомъ мало для настоящей работы. Измна Риверо, Мартоса. и ихъ друзей пала всей своей тяжестью на насъ, старыхъ республиканцевъ, справедливый гнвъ, который возбудило ихъ непростительное поведеніе, — довелъ нашу партію до неосторожныхъ выходокъ именно въ то время, когда для насъ особенно необходимы осторожность и воздержность. Вмсто того, чтобы привлечь къ себ партію прогрессистовъ, наша партія сама раздлилась на два враждебныхъ лагеря, и если мы теперь не примемъ быстрыхъ мръ къ соглашенію, мы потеряемъ битву, и Барселона, отличающаяся своимъ республиканизмомъ, предстанетъ передъ Кортесами ретрограднымъ городомъ. Если таково положеніе въ самой передовой испанской провинціи, что же должно происходить въ другихъ? Я предвижу кровавое пораженіе, я предвижу, что т изъ насъ, которые переживутъ его, вынуждены будутъ отправиться въ изгнаніе. Можетъ быть, чрезъ два мсяца мы увидимся съ вами въ Париж’.
Наше прощаніе было довольно печальное. Крокъ-Нотъ отправился по дорог въ Валенсію. Въ 9 часовъ онъ съ грустію размышлялъ о своемъ разговор съ Тюто, какъ вдругъ былъ развлеченъ громомъ барабановъ и трубъ, и громкими восклицаніями многочисленной толпы. Онъ възжалъ въ это время въ Таррагону. Высунувшись изъ окна экипажа, онъ увидлъ толпу, тысячи въ дв человкъ, съ факелами, освщающими гарибальдійскія рубахи, фригійскія шапки и красное знамя федеральной республики. Воз, духъ оглашался звуками гимна Ріэго. Крокъ-Нотъ понялъ, что здсь долженъ быть Гарридо, и тотчасъ же вышелъ изъ экипажа. Но едва онъ поставилъ ногу на землю, какъ почувствовалъ, что его руку сжимаетъ чья-то сильная рука. ‘Ты должно быть Крокъ-Нотъ,— сказалъ онъ.— Я узнаю тебя по твоему коричневому капюшону. Тебя ожидаетъ Гарридо’. Крокъ-Нотъ пошелъ за, пилъ, толпа охотно давала намъ дорогу, потому что проводникъ безпрестанно повторялъ: ‘Разступитесь, это другъ Гарридо!’
Гарридо былъ окруженъ многочисленнымъ обществомъ. КрокъНота приняли съ знаками полнйшаго сочувствія. Онъ узналъ, что Гарридо находится уже три дня въ этихъ мстахъ и говорилъ рчи въ трехъ городахъ: Иньяльд, Рейс и Таррагон. Везд онъ былъ встрченъ съ энтузіазмомъ и населеніе этихъ городовъ высказалось въ пользу федеральной республики. Въ Таррагон собралось боле 2000, а въ Рейс боле 6000 человкъ. Муниципалитетъ въ Рейс ввелъ гражданскій бракъ и утвердилъ уже четыре первые контракта. Революціонная юнта постановила, что религіозныя церемоніи не должны совершаться вн церквей и, не смотря на то, что юнта перестала существовать, духовенство исполняетъ точно ея постановленіе. Народъ въ Рейс вооружается и тамъ организуется партія сопротивленія.
О настроеніи населенія въ Рейс можно судить по слдующему случаю. Докторъ Мата, медицинская знаменитость Мадрида, бывшій нкогда однимъ изъ предводителей республиканской партіи, а теперь перешедшій на сторону Риверо и Мартоса, — былъ посланъ въ Каталонію для пропаганды въ пользу своей новой партіи. Онъ уроженецъ Рейса, и этотъ городъ до сихъ поръ гордился, что далъ Испаніи ученую и республиканскую знаменитость. Мата и Гарридо въ одинъ и тотъ же день пріхали въ Рейсъ, и оба объявили, что намрены произнести рчи. Къ несчастію для Маты, слухъ о его новыхъ связяхъ усплъ уже распространиться въ его родномъ город, и къ нему явилось всего на все счетомъ 50 человкъ. Его рчь отличалась искуствомъ, остроуміемъ, она блистала. краснорчіемъ, по, не смотря на вс ея достоинства, была прослушана въ совершенномъ молчаніи. Мата очень убдительно доказывалъ, что Испаніи еще рано становиться республикой, и его слушатели, состоящіе изъ его родныхъ и друзей дтства, по окончаніи рчи, громко воскликнули: ‘да здравствуетъ республика’! Мата удалился съ поникшей головой. Передъ его уединеннымъ домомъ играла музыка,— его родные давали ему серенаду,— по она играла на пустой улиц: вс жители отправились въ циркъ, гд говорилъ Гарридо, три тысячи человкъ помстились внутри цирка, другіе три тысячи стояли вокругъ него, вн.
А еще Примъ, въ своемъ манифест, говоритъ, что въ Испаніи совсмъ нтъ республиканцевъ!
Въ полночь мы остановились въ Тортоз, гд, не смотря на поздній часъ, толпа, съ факелами и знаменами, ожидала Гарридо.
Тортоза иметъ очаровательное мстоположеніе, можно думать, что находишься на восток. Здсь растутъ пальмы.
Путешественника при възд въ Валенсію поразитъ громаднйшее зданіе, отличающееся удивительной пропорціональностію отдльныхъ частей. Это самый большой циркъ въ Испаніи, онъ построенъ по образцу римскихъ амфитеатровъ. Его устроилъ на свой счетъ госпиталь, который, не зная какое лучшее употребленіе сдлать изъ своихъ громадныхъ доходовъ, по зрломъ размышленіи, додумался помстить ихъ на устройство храма жестокости и зврства. Удивительныя вещи творились въ клерикальной Испаніи. Я ршился высказать невыгодное мнніе на счетъ умственныхъ способностей распорядителей капиталомъ госпиталя, но мои сосди валансьенцы изумились моей наивности. И въ самомъ дл, что же тутъ несовмстнаго съ старыми понятіями о благотворительности, которая питается бдностью и горемъ. Если бы не было бдныхъ подл богатыхъ, кому бы они стали подавать милостыню? Если бы не было англійской болзни, золотухи, ранъ, чтобы сталъ длать съ своими деньгами госпиталь?
Нищенство есть язва всей Испаніи, но Валенсіи въ особенности. На улицахъ, подл церквей, везд васъ обступятъ толпы однорукихъ хромыхъ, разслабленныхъ, слпыхъ и калкъ всякаго рода. ‘Добрый господинъ, подайте милостыньку, ради пречистой Богородицы!’ твердятъ они жалобнымъ голосомъ. Желающимъ излечиться отъ сентиментальной благотворительности, можно предложить пройти пшкомъ половину Валенсіи и давать каждому встрчному нищему только по одной копйк,— придется истратить но мене 5 рублей. Едва ли посл такого опыта онъ останется при прежнихъ понятіяхъ объ уличной благотворительности. Какъ правы т мыслители, которые говорятъ, что мы должны употребить свои усилія не на то, чтобы кормить бдныхъ, а на уничтоженіе причинъ бдности, на реформированіе экономическихъ условій нашего быта!
— Каждую субботу, говорилъ мн донъ Антоній Муницъ-и-Наваро, негоціантъ Валенсіи,— мой домъ осаждаютъ 7—800 бдныхъ, которые приходятъ за полученіемъ мелкой мдной монеты, я Не могу имъ давать боле, и при этомъ условіи я трачу на нихъ въ годъ свыше тысячи франковъ.
— Значитъ въ теченіи 40 лтъ, отвчалъ ему Крокъ -Нотъ, — вы роздали такимъ путемъ 40,000 франковъ, но разв за это время уменьшилось число нищихъ въ Валенсіи?
— Безъ сомннія нтъ, и когда я умру, въ Валенсіи останется такое же число нищихъ, какое было въ день моего рожденія.
— Но если бы вы издерживали эти 1000 франковъ въ годъ на воспитаніе въ школ двадцати дтей, въ день вашей смерти вы имли бы полное право съ гордостью сказать: ‘я вырвалъ 500 дтей изъ нищеты, давъ имъ воспитаніе’. Припомните вы того мужественнаго англичанина, который на смертномъ одр, съ чувствомъ удовлетвореннаго самолюбія, говорилъ: ‘Впродолженіи пятидесяти лтъ я удержался отъ слабости дать хотя одинъ грошъ на улиц’. По моему мннію, онъ имлъ полное право гордиться, потому что поступалъ совершенно разумно.
Валенсія особенно гордится своей площадью Сида, гордится потому, что здсь родился великій истребитель мавровъ Сидъ Кампеадоръ.
Валенсійскій соборъ съ его громадной сен-мигуэльской башней стоялъ противъ нашихъ оконъ, и мы не упустили случая постить его. Это громаднйшее зданіе соединено галереями съ одной стороны съ архіепископствомъ, съ другой съ сосдней церковью. Внутренность собора грандіозна, но снаружи безвкусная смсь различныхъ архитектуръ, соборъ строился долгое время и въ разное время къ нему длались пристройки въ самыхъ разнообразныхъ стиляхъ. Внутри храма есть нсколько картинъ византійской живописи и извстнаго Хуана Хуареца — Рафаеля Валенсіи… Но сколько богатствъ заключено въ этомъ собор — просто невроятно! Считаютъ сотнями колонны изъ оникса и агата, везд кругомъ золото и серебро, ризы усыпаны драгоцнными камнями. Сколько поколній отдавало вс свои сбереженія на украшеніе этого храма! Удивляются вообще поразительной бдности испанскаго народа, по при вид всей этой массы непроизводительно-лежащихъ сокровищъ, невольно приходитъ сознаніе, что одна изъ главнйшихъ причинъ народной бдности заключается въ этой излишней роскоши храмовъ. Здсь лежатъ сотни милліоновъ безъ всякаго движенія. А сочтите одни проценты за сотни лтъ — какая выйдетъ громадная сумма, совершенно потерянная для народнаго благосостоянія.
Агитаторъ Фернандо Гарридо остановился въ отел Сидъ, гд жилъ уже нсколько дней патріархъ испанскій революціи — Орензе. Гарридо дйствовалъ съ большимъ успхомъ на всемъ протяженіи отъ Оло до Валенсіи. Города ТТаламосъ, Палафуржель, Рейсъ, Таррагона, Марторель и Тортоза, какъ мы уже знаемъ, заявили ему горячее сочувствіе и свою преданность федеральной республик. По словамъ Орензе, успхъ его пропаганды въ Мурсі, Алько и Хатив превзошелъ вс его ожиданія. Въ Мурсі энтузіазмъ народа, при его встрч, дошелъ до своего апогея, и Орензе едва не задохся въ толп, съ необычайной страстностью выражающей ему сочувствіе. Опасаясь повторенія подобныхъ манифестацій, Орензе старался възжать въ города ночью, и не предупреждалъ никого о своемъ прибытіи.
Кастеляръ, одинъ изъ лучшихъ ораторовъ Испаніи, самый молодой и самый популярный изъ республиканскихъ вождей, намренъ тоже сдлать объздъ для пропаганды. Его. ожидаютъ въ Валенсіи чрезъ пять или шесть дней.
Республиканцы послднимъ своимъ успхомъ обязаны отчасти отпаденію Риверо, который постоянно считался самымъ вліятельнымъ и самымъ уважаемымъ вождемъ республиканской партіи. Единственнымъ его соперникомъ могъ бы быть Орензе, но ему 70 нтъ отъ роду, и потому партія не ршалась отдать ему главенство, опасаясь, что его дйствія не будутъ отличаться необходимой энергіей и ршительностью. Если бы не эта популярность Риверо, временному правительству едва ли бы удалось распустить юнты, но Риверо подписалъ правительственное распоряженіе и юнты не колеблясь исполнили его. Но посл распущенія юнтъ, Риверо ршился окончательно разорвать съ своей партіей и объявилъ себя монархистомъ и приверженцемъ Олозаги. Эта измна, озадачила республиканцевъ. Трудно было понять, какая побудительная причина руководила дйствіями Риверо, по правд сказать и теперь еще никто ее не понялъ. И въ самомъ дл, мудрено найти разумную причину, по которой человкъ переходитъ въ непріятельскій станъ въ то время, когда его партія не разстроена и, по всмъ соображеніямъ, можетъ одержать побду. Понятны теперь негодованіе къ Риверо и полнйшее сочувствіе къ тмъ изъ дятелей республиканской партіи, которые выказали столько энергіи и самоотверженія. Путешествіе Гарридо и Орензе поэтому было торжественнымъ для нихъ тріумфомъ.
Орензе и Гарридо ршились предпринять прогулку въ карет въ Грао, портъ Валенсіи, и были столько обязательны къ Крокъ-Ноту, что пригласили его съ собою. Во время этой пріятной поздки, Крокъ-Нотъ особенно коротко познакомился съ этими двумя замчательными патріотами, которые своими ршительными и разумными дйствіями, можетъ быть, избавятъ свою партію отъ сильнаго пораженія и приготовятъ ей возможность одержать блистательную побду.
Уже пятьдесятъ лтъ сряду Хозе-Марія Орензе, маркизъ д’Альбанда ратовалъ въ защиту своихъ принциповъ. Получивъ отъ отца республиканское воспитаніе, онъ уже 17-ти лтъ отъ роду съ оружіемъ въ рукахъ защищалъ то дло, которому остался вренъ впродолженіи всей своей жизни. Чтобы избжать непріятностей отъ торжествующей партіи, онъ, двадцатилтнимъ юношей, былъ вынужденъ бжать въ Англію, гд запасся англійскими идеями, и могъ сравнить нравы и учрежденія Великобританіи съ бытомъ Испаніи, научился судить о людяхъ и обстоятельствахъ, вдохновился философіей Франклина и Ричарда Кобдена. Это — очень бодрый, развязный старикъ съ быстро-бгающими глазками, твердой поступью и необыкновенно простыми вншними пріемами, онъ всегда веселъ, пріятенъ въ разговор, и память его можно назвать неистощимымъ запасомъ всякихъ анекдотцевъ, остротъ и веселыхъ разсказовъ. Его считаютъ опаснымъ заговорщикомъ, его представляли яростнымъ демагогомъ, необузданнымъ соціалистомъ, но вс эти мнимые портреты, будто бы срисованные съ него политическими противниками, кажутся намъ не больше, какъ фантастическими каррикатурами. Если его и приговорили было къ смертной казни, если онъ не разъ рисковалъ своею жизнію, хотя и обладалъ довольно почтеннымъ состояніемъ, наконецъ, если онъ всегда готовъ ни въ грошъ не ставить эшафотъ или пули реакціонеровъ въ серьезной схватк, то тлъ не мене этотъ человкъ все-таки прежде всего — честный буржуа, добрый отецъ семейства, строгій администраторъ своихъ обширныхъ имній. Въ немъ есть, пожалуй своя доля Донъ-Кихота, по этотъ Донъ-Кихотъ сильно приправленъ характеромъ Санхо-Панча. Онъ и энтузіастъ, и въ тоже время холодно-разсчетливъ, и при всхъ его геройскихъ качествахъ, въ немъ нельзя не видть честнаго, скромнаго добряка, это — революціонеръ съ душкомъ квакера. Честность и экономія характеризуютъ его съ головы до ногъ. Какъ человкъ честный и прямодушный, онъ твердо держится своихъ убжденій, онъ не понимаетъ, какъ можно нарушить свой долгъ, по этому онъ и обладаетъ счастливымъ, свтлымъ характеромъ, наконецъ, какъ бережливый хозяинъ, онъ именно потому ненавидитъ крупные бюджеты. Въ своемъ желаніи имть наиболе честное и въ тоже время наиболе бережливое правительство, онъ долженъ былъ видть свой идеалъ въ федеративной республик, боле или мене сходной съ сверо-американскими соединенными штатами.
Долго онъ считалъ себя — и даже считаетъ еще до сихъ поръ — врагомъ соціализма, и даже довольно бойко полемизировалъ по этому поводу съ Гарридо. Конечно, семидесятилтній старецъ едва ли можетъ научиться многому въ новой для него наук, однако этотъ добрякъ теперь совершенно доволенъ соціалистами, такъ какъ они согласились съ нимъ, что о ршеніи чисто соціальныхъ вопросовъ надобно подумать уже посл объявленія республики.
И такъ, ходъ событій какъ нельзя лучше пришелся по сердцу Орензе. Онъ провозглашаетъ несомннность побды, онъ даже никакъ представить себ не можетъ, чтобы настоящая борьба могла привести къ пораженію его партіи.
Вотъ нкоторыя мысли Орензе, тщательно удержанныя вами въ памяти.
‘Демократія возникла въ Испаніи посл 24-хъ лтнихъ настойчивыхъ усилій проложить себ дорогу, теперь она существуетъ фактически, и ей недостаетъ только имени. 30 ноября 1854 года мы, въ числ 19 депутатовъ, вотировали въ собраніи кортесовъ низверженіе Изабеллы, многіе другіе представители общали намъ свои голоса, но были обольщены партій О’Доннелля, и впослдствіи не одинъ изъ нихъ раскаивался въ своей слабости и низкой измн. Въ Испаніи вс замчательные люди, любимые народомъ, были республиканцы, каковы Ріего, Палафохъ, РомероАльнуэнте, Морено-Герра, Діасъ-Моралесъ, Кальво-де-Розасъ, графъ де-ласъ-Навасъ, Патрисіо, Олаваррія, Ордасъ, Сиксто К,імира, уже не говоря о живыхъ. Напротивъ, всхъ, измнившихъ республиканскому знамени, народъ глубоко презиралъ и ненавидлъ.
‘Постоянство — по преимуществу добродтель испанской націи. Ужь если какая нибудь идея запала въ испанскую голову, то не скоро оттуда выйдетъ, и народъ этотъ не оставляетъ своего проекта, пока не осуществитъ его на дл. Если республика до сихъ поръ еще не провозглашена, то это потому, что все здсь длается спокойно и исподоволь, что бы ни говорили на этотъ счетъ иностранцы. Семь вковъ мы отдлывались отъ исламизма, но безъ сомннія ужь не такъ долго будемъ отбояриваться отъ папизма, а что касается роялизма, то дло его представляется намъ теперь совершенно ясно. У насъ, въ Испаніи, богатый классъ — среднее сословіе — не встртилъ республику враждебно, наша буржуазія не захотла подражать примру своей старшей сестры — французской буржуазіи 1818 года. И еслибъ ршеніе кортесовъ даже возстановило монархическій принципъ, то монархъ, воцарившійся въ силу этого ршенія, былъ бы въ высшей степени непопуляренъ, его встртили бы такъ нерадушно, что ему нужно было бы защищаться самыми опасными мрами, чтобы удержаться на престол, но и тутъ онъ все-таки будетъ безсиленъ передъ прозваніемъ непрошеннаго гостя, которое было дано нашими отцами Іосифу Наполеону. И сами роялисты приготовятъ наиболе хлопотъ всякому новому монарху, потому что наши роялисты раздлены на многія партіи — каждая съ своимъ особымъ кандидатомъ. Притомъ же софизмы людей во могутъ долго противиться сил фактовъ. А вдь Испанія предназначена образовать изъ себя федерацію республикъ, хотя бы въ силу географической необходимости, исторически же федерація эта основывается на непобдимыхъ fueros, на тхъ древнихъ конституціонныхъ учрежденіяхъ, которыхъ ни тираннія австрійской династіи, ни всеподавляющій деспотизмъ бурбоновъ не могли отнять у провинцій, входящихъ въ составъ испанской національности. И возсоединеніе Португаліи съ Испаніей, котораго многіе чаятъ, какъ движенія воды, можетъ быть осуществлено никакъ не монархіей, а только республиканской федераціей. Съ тхъ поръ, какъ вопросъ этотъ былъ поставленъ такъ рзко, республика длается съ каждымъ днемъ боле популярною, монархія же замтно утрачиваетъ свою популярность. Результатъ не подлежитъ никакому сомннію: мы восторжествуемъ.’
Фернандо Гарридо обладаетъ многими качествами Орензе, Гарридо мене интересенъ и оригиналенъ, чмъ его другъ, но боле его симпатиченъ. Этотъ человкъ отличается необыкновенной энергіей и изумительной дятельностью, его веселость ршительно неистощима. Хотя онъ уже и пріобрлъ почтенную тлесную дородность, хотя въ волосахъ его пробивается замтная просдь, однако сердце въ немъ постоянно юно и смхъ его по прежнему звученъ. Онъ слишкомъ полонъ здоровья и силы для того, чтобы могъ поддаться желчному раздраженію или унынію. Личныхъ враговъ онъ не знаетъ, а что до политическихъ противниковъ, то ему просто некогда ихъ ненавидть, хотя его и считаютъ яростнымъ революціонеромъ и чуть было не сняли съ него буйной головы на публичной площади.
Въ своей молодости онъ, какъ угорлый, метался во вс стороны — предпринималъ изумительные вояжи, былъ душою всхъ партій, всхъ увеселительныхъ собраній, участвовалъ во всхъ политическихъ обществахъ, строилъ заговоры, предавался удовольствіямъ, работалъ, потому что ему нужно было работать, чтобъ жить. Будучи живописцемъ — жанристомъ и пейзажистомъ, онъ особенно любилъ воспроизводить сцены изъ народнаго быта, усвоивалъ себ безъ малйшихъ усилій всевозможные стили, манеры, вводя въ заблужденіе наилучшихъ знатоковъ. Но въ тоже время это былъ беллетристъ, поэтъ, драматическій писатель, журналистъ, авторъ памфлетовъ. Разсказываютъ, будто онъ написалъ комедію, самъ игралъ въ ней роль, и нарисовалъ для нея декораціи. Вліяніе его возрастало съ каждымъ годомъ, и, наконецъ, онъ исключительно посвятилъ себя политик и соціальнымъ наукамъ. Во время своей поздки въ Рочдэль, предпринятой съ цлію изученія кооперативныхъ ассоціацій, онъ по неосторожности упалъ и сломилъ себ ногу, слдствіемъ этого явилась у него болзнь неподвижность сустава и съ тхъ поръ Гарридо обратилъ всю свою физическую энергію на умственную дятельность. Онъ выпускалъ изъ подъ своего пера томъ за томомъ, обогативъ своего издателя — и вотъ теперь онъ обратился въ народнаго оратора, въ ожиданіи того времени, когда займетъ мсто въ будущихъ кортесахъ.
Честность и прямодушіе, одинаково характеризующія Орензе и Гарридо, обусловили ихъ политическія убжденія. Таже простота у того и у другого, тотъ же здравый смыслъ, тоже практическое пониманіе. Гарридо — плотная, дюжая натура, тогда какъ Орензе обладаетъ только физическимъ и моральнымъ здоровьемъ — и однако Орепзе, по сравненію съ Гарридо, личность, гораздо боле видная, несравпеппо рзче выдающійся типъ, потому что у Орензе боле воли и мене воображенія, потому что онъ давно уже привыкъ руководить партіей. Орензе обладаетъ только яснымъ умомъ, блестящій умъ Гарридо ярко озаряетъ вс предметы, которыхъ онъ коснется и согрваетъ ихъ живою теплотою сердца. Когда Гарридо говоритъ, трудно себ представить, чтобы кто нибудь могъ не раздлять его мнній. Гарридо, въ душ котораго много идеальнаго, любитъ пожить привольно и отличается щедростью, тогда какъ разсудительный Орензе придерживается благоразумной экономіи.
Вечеромъ Гарридо и Орензе говорили рчи въ цирк къ собранію, окружавшему ихъ въ числ 4000 человкъ, которые ршили, что нужно телеграфомъ заявить въ Мадридъ ихъ сочувствіе къ республик. Когда при этомъ было сдлано замчаніе, что это импровизированное въ тсномъ мст собраніе еще не могло свидтельствовать о преобладаніи республиканизма въ город Валенсіи, — то было ршено, въ вид торжественной манифестаціи, созвать въ будущее воскресенье всхъ республиканцевъ этого города,— въ большомъ цирк или другомъ мст.
Передъ однимъ изъ входовъ собора мы видли засданіе Трибунала Водъ, обсуждающаго вс споры, относящіеся къ орошенію и къ проведенію каналовъ. Вся мстность вокругъ Валенсіи воздлывается самымъ тщательнымъ образомъ по образцу огородовъ близъ Лондона и Парижа, благодаря значительному потребленію гуано, обилію воды, доставляемой притоками Турбіи, и великолпному солнцу, здшніе жители собираютъ жатву отъ шести до восьми разъ въ годъ. Вода служитъ источникомъ всего ихъ благосостоянія, безъ воды вся эта великолпная Huerta обратилось бы въ безплодную равнину. Первоначально этой благодтельной водой такъ умно воспользовались мавры, и несмотря на ихъ обращеніе въ христіанство и подпаденіе католическому владычеству, ихъ потомки, принадлежащіе боле или мене къ смшанной рас, Сумли сохранить неприкосновеннымъ праддовское преданіе, и долгъ блюсти его во всей строгости лежитъ по преимуществу на членахъ — судьяхъ Трибунала водъ, эти судьи избираются всеобщей подачей голосовъ своими доврителями — поселянами такъ называемой Huerta, ршеніе ихъ не допускаетъ аппеляціи, и если признанный виновнымъ позволяетъ себ протестовать, то платитъ штрафъ за каждое произнесенное имъ слово.
Сподобился и я увидть его эминенцію кардинала-архіепископа Валенціи, и это случилось въ то самое мгновеніе, когда онъ садился въ свой экипажъ, запряженный рзвыми мулами. Это очаровательный молодой человкъ, съ свжимъ, розовымъ цвтомъ лица, тонкими, нжно обозначенными чертами и съ самыми обворожительными манерами. Пять или шесть дамъ, почти въ колнопреклоненномъ положеніи, облобызали ему десницу, и онъ позволилъ имъ это съ самой изысканной любезностью. Его эминенція — либералъ, даже черезъ чуръ либералъ, и народъ толкуетъ потихоньку, будто, въ погребахъ своего дворца, архіепископъ устраиваетъ склады пороха и ружейныхъ патроновъ.
Постилъ больницу, изъ доходовъ которой выстроенъ циркъ для боя быковъ. Больница эта помщается въ обширномъ зданіи, которое снаружи не обращаетъ на себя вниманія прохожаго, но внутри отдлано великолпно. Вокругъ высокаго свода или купола, въ нижнемъ этаж расположены четыре обширныя залы, тогда какъ четыре другія находятся въ слдующемъ этаж, он поддерживаются великолпными арками изъ розоваго мрамора. Внизу помщаются мужчины, вверху — женщины. Съ архитектурной точки зрнія это до нельзя хорошо, съ гигіенической положительно нелпо. Управленіе во всемъ, что касается продовольственнаго снабженія, показалось намъ довольно удовлетворительнымъ. Больница заключаетъ въ себ пятьсотъ больныхъ, даетъ убжище тысяч дтей — найденышей, изъ которыхъ многія, очень многія умираютъ,— и кром того здсь помщаются пятьсотъ умалишенныхъ обоихъ половъ. Это отдленіе для съумасшодшихъ представляетъ самый печальный видъ. Око хвалится тмъ, что было первымъ заведеніемъ этого рода въ христіанскихъ странахъ, такъ какъ было основано вслдъ за константинопольскимъ и смирискимъ домами для умалишенныхъ. Но со стороны хорошаго порядка это заведеніе ужь ничмъ не можетъ похвалиться.
Грустно было бы рисовать картину моральныхъ и физическихъ страданій, встрченныхъ здсь нами. Подобныя заведенія никогда не улучшаются, и ихъ всего лучше сломать до основанія, сравнять съ землею.
Тюрьма также находится въ довольно плачевномъ состояніи, но сравнительно съ больницею для умалишенныхъ, это сущій рай земной,— слдовательно всегда лучше быть преступнымъ, чмъ несчастнымъ, даже со стороны участія людей! Эти мрачные амбары тюремнаго зданія, эти мощеные дворы, эта толпа отъявленныхъ мошенниковъ, недоростковъ, закованныхъ въ цпи каторжниковъ,— загнанныхъ вмст, давящихъ другъ друга, — все это напомнило намъ средніе вка. Ныншній директоръ, недавно попавшій на это мсто благодаря революціи, иметъ репутацію крутого, но строго справедливаго человка. Много приходится ему хлопотать, чтобы очистить эти аугіевьт конюшни, онъ открылъ чудовищную, жестокую эксплуатацію, самое отвратительное неряшество и инфекцію. Работы въ тюрьм отдаются по подряду, и ткачи — арестанты, работая самымъ прилежнымъ образомъ, могутъ выручить шесть полушекъ въ день. Нечего сказать, это можетъ поощрить человка къ честности!…
Въ больниц Милосердія помщается до восьми сотъ трудныхъ и легкихъ больныхъ, и въ Валенсіи, кром того, есть еще многія другія, мене значительныя заведенія этого рода. Столько нищихъ на улицахъ, столько бдняковъ за стнами домовъ,— семьдесятъ тысячъ чиновнаго люда, вымогающаго въ министерствахъ маленькое мстечко, мизерную подачку, убогую милостыньку! Принявъ въ соображеніе солдатъ, духовенство, монахинь, невольно задаешь себ вопросъ: кто же работаетъ въ Испаніи? Школы, какъ для мальчиковъ, такъ и для двочекъ содержатся довольно удовлетворительно, по крайней мр, намъ такъ показалось. Въ эти школы для бдныхъ допускаются и нкоторыя приходящія дти, уходя домой, они цлуютъ руку своего начальника.
Впрочемъ намъ пришлось видть и въ Валенсіи тяжелую работу — на табачной фабрик, гд работаютъ до четырехъ тысячъ женщинъ. Рдко проставляется случай видть подобную многочисленную ватагу особъ прекраснаго пола. При такомъ огромномъ ихъ числ были между ними, конечно, и хорошенькія, даже очень хорошенькія, но весь ансамбль представлялъ мало отрадную картину бдности, унынія, неряшливости, чахотки, англійской болзни. Вс эти дамы были загнаны въ обширныя залы, тщательно запираемыя со всхъ сторонъ, словно правительство боялось выпустить наружу нсколько міазмовъ драгоцнной наркотической травы. Эти женщины работаютъ цлый день изъ за мизернаго жалованья, измняющагося отъ пятнадцати до тридцати копекъ. Что же дятъ эти бдняжки? Кусокъ хлба съ однимъ сырымъ помедоромъ — вотъ все ихъ суточное пропитаніе. На жалованьи этихъ несчастныхъ труженицъ правительство ухитряется выигрывать милліоны. Правда, что изъ этихъ милліоновъ нужно большую половину израсходовать на содержаніе массы чиновниковъ и жандармовъ, обязанность которыхъ состоитъ исключительно въ ловл контрабандистовъ. А что стоитъ содержаніе тюремъ для нихъ?
Я отправился осматривать музей, но не имлъ времени долго останавливаться надъ разными любопытными предметами, потому что спшилъ, боясь опоздать на республиканскую манифестацію въ большихъ размрахъ. Республиканцы собрались за городомъ въ зданіи бывшаго монастыря Санъ-Хуанъ-де-ла-Рибера, нын превращеннаго въ зданіе для выставки. Собраніе, однакоже, было на чистомъ воздух, на томъ мст, гд прежде былъ садъ, нын превращенный въ хлбныя поля. Здсь соединились 20,000 человкъ, Орензе и Гарридо сказали рчи съ высокой терассы. Съ ихъ трибуны былъ очаровательный видъ на отдаленныя горы, на толпу, внимательно слушающую своихъ ораторовъ, какъ бы боясь проронить одно слово изъ ихъ рчи. Не только все пространство внутри стнъ -было зянято народомъ, но самыя стны послужили для любопытныхъ, на нихъ въ сплошную помстились т, кто не могъ попасть внутрь зданія. Надъ толпой возвышались 12 фіолетовыхъ знаменъ, принадлежащихъ comuneros, противъ которыхъ съ такимъ рвеніемъ боролся Карлъ пятый и полагалъ, что совсмъ ихъ уничтожилъ.
Посл рчей, сопровождавшихся рукоплесканіями толпы и торжественнымъ заявленіемъ сочувствія федеральной республик,— вся масса народа, въ строгомъ порядк, двинулась процессіей къ Валенсію. Къ этимъ 20,000 присоединилось въ город тоже не мене 20,000 человкъ, ожидавшихъ у городскихъ воротъ. Вся эта армія двинулась съ музыкой и барабанами по улицамъ города. Подойдя къ дому префекта, толпа остановилась. Префектъ вышелъ на балконъ. ‘Напишите въ Мадридъ, сказали ему, что сорокъ тысячъ гражданъ Валенсіи высказались за республиканскій образъ правленія,.
Сегодня съ ранняго утра передъ нашей гостинницей играла музыка въ честь Орензе и Гарридо. Музыка сопровождала послдняго и на станцію желзной дороги, куда мы вмст съ нимъ отправились. Здсь громадная толпа народа встртила его сочувственными криками: ‘виватъ Гарридо!’ которые не умолкали до самаго нашего отъзда.
САНЪ-ХУАНЪ ДЕ-А ЛЬКАЗАРЪ, 24 ноября.
Въ пункт соединенія желзныхъ дорогъ, идущихъ одна на сверъ, къ Мадриду, другая на югъ, къ Малаг, мы узнали, что поздъ, отправлявшійся въ Андалузію, на который мы такъ расчитывали, уже ушелъ. Волей-неволей намъ приходилось ждать по крайней мр часовъ 12 въ Альказар. Былъ часъ пополудни. Какой-то мальчуганъ провелъ насъ къ гостинниц, гд мы заняли маленькую комнату, снабженную однако четырьмя постелями, комната была изукрашена плохими размалеванными литографными эстампами, представлявшими эпизоды изъ жизни Христофора Колумба и похожденія Жиль-Блаза. Съ робкимъ уваженіемъ смотрли мы на двухъ нашихъ старухъ-хозяекъ, разглядывали ихъ одяніе, слдили за каждымъ ихъ движеніемъ, потому что вдь мы находились въ самомъ чистомъ безпримсномъ Ла-Манч, предъ нами были соотечественницы славнаго рыцаря Дон-Кихота и его безсмертнаго оруженосца Санхо-Панчо.
Лишь только мы проснулись, какъ уже могли убдиться въ крайнемъ недостатк воды на этомъ высокомъ пункт Касгильскаго плоскогорья, наши хозяйки были вполн уврены, что для умыванія четырехъ путешественниковъ достаточно одного большаго стакана воды.
Мстечко, гд мы теперь находились, состоитъ изъ низенькихъ, дурно-построенныхъ домиковъ, очень жалкихъ на видъ, не смотря на ослпительную близну ихъ стнъ. Тамъ и сямъ виднлись желтые частоколы, синія двери и окна, дома достаточныхъ буржуа, общественныя зданія, однимъ словомъ все, что можетъ имть нкоторую претензію на архитектурный стиль, выстроено изъ краснаго песчаника, вдоль и поперегъ извиваются улицы, то не въ мру широкія, то слишкомъ узкія, замчательно полнйшее отсутствіе садовъ и палисадниковъ. Вся жизнь мстечка обртается на улиц, тамъ смотришь старики сидятъ на солнопек, здсь женщины чешутъ свои волосы, а гд нибудь подл, въ уголку, двочки ищутъ въ голов у своихъ маленькихъ братишекъ. Вся торговля сосредоточена на площади св. Квитеріи, гд находится и ратуша, выстроенная на манеръ башни, и церковь, похожая на крпостцу.
Желая сдлать кое-какія наблюденія Крокъ-Нотъ отправился въ церковь, гд въ то время шла обдня, онъ насчиталъ въ ней 27 человкъ, вс они были среднихъ лтъ: двое пола мужескаго, 23 женскаго, и два священника пола средняго. Главный алтарь изукрашенъ витыми колонками, виноградными лозами, епископами въ митрахъ, вензелями и гербами, везд золото, позолота на позолот, врный признакъ бдственнаго положенія страны, потому что въ Испаніи если церковь роскошно изукрашена, а патеры богаты, нечего сомнваться, что карманы народа пусты. Картины не дурны. Патронеса мстечка, св. Квитерія, изображена стройной очень хорошенькой блондинкою, лтъ 18, одтой въ блое съ розовымъ. Но надо прибавить, что въ тоже время она распята на крест и гвозди пронзили ея прелестныя руки и ноги.
Гордость мстечка однакоже составляетъ не эта церковь, а капелла Св. Двы съ четками. Алтарь ея изукрашенъ золотомъ сверху до низу, усыпанъ каменьями. Матерь Божья изображена въ естественную величину, на голов у ней усянная каменьями корона, платье украшено гирляндами розъ. Она подаетъ четки какому-то старику, вырзанному изъ картона, изображенному въ профиль. Совершенно внизу, во мрак, такъ что глазъ зрителей едва можетъ запримтить, виднется образъ Ecce-Homo. Ликъ Христа вырзанъ изъ дерева крайне некрасиво. На него накинута красная бархатная мантія, подъ которой находятся красный хитонъ. Руки его связаны настоящею веревкою, голова прибита также настоящими желзными гвоздями. Это произведеніе до того мало вяжется съ общепринятымъ понятіемъ объ европейскомъ искуств ваянія и живописи, что невольно приходитъ идея объ индйскихъ пагодахъ и о тамоiнихъ образчикахъ искуства. Въ Испаніи, гд еще можно встртить понятія чистйшаго фетишизма, подобныя произведенія искуства встрчаются не рдко.
Вблизи этой часовни находятся развалины громаднаго аббатства. Зданіе великолпно, прочно, богато отдлано,— но монастырскія кельи совершенно раззорены лтъ 20 тому назадъ, во время продажи всхъ земель, принадлежавшихъ духовенству. Остались отъ нихъ только четыре стны внутренняго двора, да развалины богатой галлереи. Монастырь былъ назначенъ въ продажу, но на него не нашлось покупателя, громадныя его земли до сихъ поръ лежатъ впуст, никмъ не занятыя. Разсказываютъ, что вблизи мстечка и другой древній, еще большій монастырь находится почти въ такомъ же состояніи. Его земли также лежатъ впуст, невоздланныя, а его жители, монахи, возвратились въ міръ, гд каждый занялся подходящимъ дломъ.
Пойдемъ въ монастырь св. Клариссы. Это одинъ изъ трехъ женскихъ монастырей въ Санъ-Хуан де-Альказар. Торговецъ глиняной посуды только-что вошелъ туда, послдуемъ и мы за нимъ. Но, увы, Крокъ-Нотъ былъ жестоко наказанъ за свое любопытство, онъ вошелъ въ монастырскую гостиную, слышалъ оттуда сильный стукъ отворяемыхъ и затворяемыхъ дверей, онъ слышалъ сладенькій голосъ торговца посуды, но никого не видлъ. Церковь была отперта,— она чистенькая и миленькая. Лучъ солнца, забредшій случайно въ эту отдленную отъ міра обитель освщалъ мрачный образъ св. Франциска д’Ассиза…
Вдоль церкви тянется маленькій бульваръ, обсаженый жидкими, почти засохшими кустами акацій, которыя не въ состояніи были привиться въ этомъ безводномъ мст, никогда непосщаемомъ даже птицами.
Вдали, какъ видитъ глазъ, тянутся поля красноватаго цвта, на которыхъ разбросано какое-то подобіе каменныхъ сооруженій похожихъ на межевые столбы, все это торчатъ избушки, лишенныя лучшаго своего украшенія — зелени. На всемъ этомъ огромномъ пространств нтъ ни одного на столько плодороднаго мстечка, чтобы на немъ могла взойти капуста, или какой бы то ни было цвтокъ.
Поля не размжеваны, только нсколько разбросанныхъ камней отдляютъ одно владніе отъ другого. Впрочемъ Ла-Манчъ изобилуетъ хлбомъ, который произрастаетъ здсь въ громадномъ количеств, несмотря на то, что земля совсмъ не удобряется. Разсказываютъ, что въ ма, эти пространства зеленющаго хлба, колыхаемыя втромъ,— прекрасны, какъ волнующееся море, но за то осенью они представляютъ грустную картину безплодія, боле печальную даже, чмъ видъ пустыни. Почва не совсмъ ровная, она немного бугриста, на холмахъ у горизонта возвышаются втряныя мельницы, выстроенныя въ рядъ, какъ деревянные солдатики, съ ружьями на плечахъ. Куда ни кинешь взоръ, везд видно отсутствіе зелени. Манчего какъ будто ненавидитъ ее, онъ не дозволяетъ ей являться у себя, даже въ вид кустарниковъ терна.
Вблизи станціи желзной дороги уединенно стояли нсколько полуразвалившихся домовъ фабричнаго стиля. Крокъ-Нотъ съ изумленіемъ узналъ, что это бывшій стеклянный заводъ, никогда впрочемъ не дйствовавшій, акціонеры сложили въ предпріятіе свои капиталы, построили дома, но не хватило средствъ начать работы, и предпріятіе лопнуло, акціонеры, разумется, раззорились. Везд, куда ни посмотришь, въ Испаніи бдность, бдность и бдность, везд грязь и невжество, вчные спутники фанатичнаго католицизма. Въ Каталоніи, Валенсіи, Андалузіи вы находились въ странахъ, хотя нсколько знакомыхъ съ новйшей цивилизаціей, по здсь, внутри страны, въ сердц Испаніи,— вс признаки первобитнаго состоянія народовъ, самый наружный видъ страны до того печаленъ, до того бденъ, до того грязенъ, что возбуждаетъ горесть и даже отвращеніе. Санъ-Хуанъ де-Альказаръ стоитъ на соединеніи трехъ желзныхъ дорогъ, чрезъ него прозжаютъ тысячи путешественниковъ, чрезъ него везутъ милліоны пудовъ разнаго товара, и, не смотря на вс эти благопріятныя условія, онъ и до сихъ поръ не боле, какъ дряннйшее мстечко, нисколько не измнившееся со времени покоренія мавровъ.
Наконецъ мы выхали изъ этого дрянного городка. Локомотивъ мчалъ насъ 10 часовъ почти все по такимъ же безотраднымъ мстамъ, какъ и оставленный нами Санъ-Хуанъ де-Альказаръ.
Въ полночь мы прозжали чрезъ Сіерра-Морена. Мстные жители разсказали намъ о трудностяхъ, встрчаемыхъ путешественниками въ этихъ мрачныхъ горахъ, которые мстами почти недоступны для человка. Здсь великолпнйшая охота: въ густыхъ, непроходимыхъ лсахъ живутъ волки, серны, лоси и кабаны. Здсь же скрываются личности, преслдуемые закономъ. Еще недавно тутъ имлъ свою главную квартиру извстный разбойникъ Хаимъ Барбю. Арена его дятельности была широкая, она захватывала всю Андалузію, Валенсію и Ла-Манчъ. Его любили крестьяне, и до сихъ, поръ чтутъ его память. Хаимъ грабилъ только богатыхъ и, но возможности, всегда помогалъ бднякамъ. Онъ былъ взятъ и повшенъ.
Въ два часа ночи сильнйшій запахъ кожи возвстилъ намъ что мы възжаемъ въ Кордову.
Такъ какъ поздъ уходилъ отсюда рано утромъ, то было безполезно ложиться спать. Мы отправились въ ближайшее кафе, чтобы перекусить тамъ малую толику. Хозяинъ его былъ настолько обязателенъ, что пожертвовалъ намъ своимъ отдыхомъ, и проболталъ съ нами все время до отхода позда. Онъ разсказалъ намъ, что кордуанскіе республиканцы произвели также торжественную манифестацію со знаменами и трубами, не взирая на угрозы и тайные происки либераловъ и умренныхъ, они вышли на встрчу Кастеляру, что при этомъ произошелъ одинъ несчастный случай: въ толп находился путешественникъ итальянецъ, недавно прибывшій въ Кордову, какой-то негодяй, принявъ его за Кастеляра, выстрлилъ въ него изъ ружья, заряженнаго дробью и серьезно его ранилъ. Незамтно рчь перешла на клерикаловъ и религіозные вопросы, и мы узнали, что паденіе королевской фамиліи было предвозвщено огромной падающей звздой, совершившей свое паденіе съ страшнымъ громомъ и трескомъ. По преданіямъ, во времена мавровъ въ Кордов жило до милліона населенія, подъ властію же ревностныхъ католиковъ, оно уменьшилось до 35 тысячъ въ 1797 г. По мр увеличенія числа монастырей и монашествующихъ въ Испаніи, населеніе ея бднло и уменьшалось въ своемъ числ, но со времени французской революціи, началась реакція противъ духовенства и населеніе Испаніи стало опять увеличиваться. Въ 1797 году оно простиралось до 10,351,000, а въ 1860 году дошло до 15,421,495 человкъ, въ это же время монашеское населеніе, доходившее въ 1797 году до 188,000, въ 1860 опустилось до 83,000. Изъ этого можно сдлать прямой выводъ, что уменьшеніе монашества на 100,000 человкъ соотвтствовало увеличенію всего населенія на 5 милліоновъ, и на одного изчезнувшаго монаха прибыло 50 испанцевъ. Къ сожалнію относительно Кордовы нельзя было собрать такихъ же точныхъ данныхъ. Извстно только, что при возшествіи на престолъ Изабеллы II въ Кордов было 26 монастырей, въ первую гражданскую войну ихъ закрылось 10, во время послдней революціи 4, осталось 12, на населеніе немногимъ боле 40,000 человкъ. Монахи и монахини, разумется, живутъ роскошно, въ то время, какъ большая часть городскаго населенія бдствуетъ. По этому поводу можно представить статистическія данныя, нелишенныя интереса. Въ Валенсіи на 90,000 человкъ городского населенія приходится 1000 монаховъ и монахинь. По городскимъ постановленіямъ, монашествующіе получали говядину безпошлинно, что даетъ возможность высчитать врно потребленіе монахами мяса. На все городское населеніе приходится въ годъ по 7 1/2 фунтовъ мяса на человка, а на монашествующихъ по 210 фунтовъ. Это совершенно точное вычисленіе показываетъ, что еще очень недавно монахи и монахини, увряющіе, что они предназначаютъ себя на подвижничество и постъ, такъ роскошно обставляли свою жизнь, что каждый изъ нихъ потреблялъ мяса почти въ 28 разъ боле, чмъ простой, скромный мірянинъ. Но будемъ справедливы, и заявимъ, что, разумется, не все мясо съдалось самими подвижниками, они торговали безпошлиннымъ мясомъ и къ одному грху — обжорству, прибавляли другой — обманъ.
За Кордовой мы похали оливковыми разбросанными лсами по горамъ. Страна чрезвычайно живописна, и незамтно переходитъ въ другую, боле очаровательную мстность, характеризующуюся апельсинными и лимонными деревьями. За ними Гренада, а тамъ пальмы и гранатныя деревья, на насъ пахнулъ тропическій воздухъ и мы въхали въ Малагу.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
