Ирония.
Ирония.
(Из нем. журн.)
——
Ирония, Немецкая_литература, Год: 1807
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Что ни говорите, ирония есть дело опасное, потому что изо ста человек обыкновенно девяносто девять не разумеют ее, и принимают в другом значении. — ‘Критон! — сказал Сократ перед своей кончиной — мы должны бы заклать петуха в жертву Эскулапу!’ Вольтер, Расин и Галлер слова сии вменяют в порок греческому философу. Непонятно — говорят они — как мудрый Сократ, явный враг суеверия, при смерти своей мог произнести такую нелепость!
Напротив того некоторые умные люди думают — и кажется справедливо — что Сократ, который всегда любил иронию, пошутил и в сем случае. У греков было в обыкновении счастливо избавившемуся от великой опасности говорить: ‘Ты должен принести в жертву петуха Эскулапу!’ Вольтер, Расин и Галлер удивлялись напрасно, ибо шутка умирающего доказывает, что он до смерти был верен своим правилам.
Цицерон в письме к историку Люкцею говорит следующее: ‘Я горю желанием — и кажется не заслуживаю за сие упрека — чтобы ты в сочинениях своих имя мое предал бессмертию’, потом просит, чтобы он нестрого исполнял должность дееписателя, и что-нибудь от себя выдумал бы для прославления имени Цицерона. (L. V. Ep. XII. Te rogo, ut et ornes ea vehementius etiam, quam fortasse sentis, et in eo leges historiae negligas etc.)
Никак не могу поверить, чтобы Цицерон писал это вправду. Скажут мне, что он был тщеславен, не спорю, однако он верно имел столько благоразумия, что не поступил бы так неосмотрительно. Цицерон точно хотел пошутить. Тому служит доказательством, что вся переписка продолжается в тоне веселом. Имел ли нужду Цицерон кланяться, чтоб его прославляли, — Цицерон, отец латинского красноречия, глава философов, спаситель своего отечества! Самое честолюбие, или лучше сказать, чувство своего достоинства должно бы предохранять его от столь низкого поступка. Мог ли так унижаться тот, кто в состоянии был сказать: ‘Оставляю сыну моему богатое наследство — имя мое?’ (L. II. Ep. XII.)
Как часто проклинают Макиавелли! Несмотря на то, многие умные люди думают, что вся книга его есть ни что иное, как ирония. Можно ли предполагать, чтобы Макиавелли, который вытерпел пытку по приказанию тирана, писал вправду? Он верно так думал: ‘Моя судьба многим известна, каждый поймет мои мысли’.
Ирония: [Эссе]: (Из нем. журн.) // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.32, N 7. — С.204-206.